Хотелось бы узнать, что кому снится? Мне часто снится, что я джедай, но ещё чаще, что я Супермен, спасаю людей (в основном девушек), потом правда интим, но это не по теме!!!

Похоже, чтение Lost Tribe of the Sith не проходит даром и стабильно вызывает интерес к "другой стороне" - ибо в сегодняшнем сне я неожиданно оказался, ни много ни мало, младшим офицером в нацистской Германии в годы войны. Судя по архитектуре, расквартированы мы были на небольшом форпосте либо в одной из западных земель, либо на самой кромке восточной Франции. Вокруг - красивейшие бледно-золотистые поля хмеля, над головой стелется пасмурное серое небо, а под ногами стабильно хлюпает земля, на которой то и дело попадаются навозные "мины".

Работал я в паре с одним не очень приятным типом-связистом; как кажется, наша взаимная неприязнь зародилась еще в школе. В те годы я был очень горд, что музыкальный слух у меня лучше, чем у него, и, следовательно, я могу чище петь - это-то, должно быть, и бесило его. Особенно неприятным это должно было быть из-за того, что этот парнишка происходил из богатой семьи и априори должен был обладать большими возможностями - как-то раз он задел меня, в ответ на мои восторженные впечатления от редкой поездки в прекрасную Италию сказал презрительно и кратко: "Да был я в этой Италии - с другими странами даже рядом не стоит!" Вот так, изредка обмениваясь взаимно-уничижительными комментариями, мы все же исполняли свой долг: прочесывали поля и проверяли развернутые тут и там точки связи.

В конце смены мы вернулись нам форпост - и как раз вовремя: наш непосредственный начальник, офицер с внешностью Кеннета Браны, привез с инспекцией какого-то сухопарого старичка из высшего командования. Тот нашей функциональностью был доволен, и финальная часть его визита прошла в более неформальной обстановке. Все мы испытывали какое-то радостное возбуждение, желали помочь этому усталому старику, выполнить любую его просьбу - да хотя бы помочь убрать со стола после десерта, пусть даже обычно это не принято. Офицер-Брана выглядел в его присутствии несколько более напряженно, чем обычно, и то и дело смахивал пот со лба, но все же старался улыбаться. И улыбка эта сохранилась - хотя и стала несколько натянутой - даже тогда, когда на обратном пути за заграждение наша группа сопровождения попала на какое-то особенно коварное "минное поле" и была вынуждена быстро и негромко подсказывать друг другу безопасную траекторию, и точно так же, как можно менее заметно, одним движением губ или небольшим кивком, благодарить за эти подсказки.

Когда начальство - высокое и браноподобное - уехало, мы вернулись на кухню, чтобы составить компанию местной хозяйке, которая доверительно поделилась с нами своей радостью оттого, что ее сын все-таки вырос настоящим арийцем. Сын, парнишка лет восьми, был тут же, помогал матери по ее домашним делам, и она пропустили его вперед, чтобы продемонстрировать нам. "Правда же, он стал очень красивым?" - обратилась она ко мне с надеждой в голосе. "Действительно, очень прелестный мальчуган" - ответил я, хотя что-то в его внешности мне показалось неправильным, будто рассеивающим внимание. Но свои сомнения я решил оставить при себе, чтобы не расстраивать мать. Уж больно счастливо она выглядела в тот момент; и это счастье и меня наполняло радостной, триумфальной гордостью за то, что я живу среди таких прелестных и дружелюбных людей в нашей общей, Великой стране. Это ощущение стоило того, чтобы хранить его, несмотря ни на что.