Доктор Адлер разводит руками, доктор Фрейд саркастично ухмыляется, покусывая сигару, а мое бессознательное этой ночью отправляет меня в какой-то Еврейский культурный центр по решению семейных проблем, совмещенный со стрип-клубом и порностудией. Я, правда, умудрился заблудиться уже по пути туда, обойдя весь курортный городишко, где разворачивалось действие, в поисках моста через реку, но все время оказываясь на узкой полоске пляжа. То ли от влажного душного воздуха, то ли по собственной неловкости я постоянно оступался и мочил ноги в мелкой прибрежной воде, но поиски назначенного места продолжались и затягивались, так что каждый раз все успевало высохнуть.

Наконец, добравшись до этого самого культурного центра, я мгновенно раскусил его сопутствующие заведения и довольно настойчиво отклонил предложение персонала пройти за ширму. Вместо этого я железной хваткой вцепился в возможность уйти официально и по-тихому - мимо проходила знакомая мне откуда-то женщина-режиссер, которая предложила мне помочь ей с выбором музыкального сопровождения к следующему фильму. Музыка у нее с собой, на диске, а диск проигрывается только на стоящей во дворе машине - так что пришлось нам выйти на улицу. А там уже зима! И пока режиссер ходила к своему джипу и запускала диск, я стал разглядывать сугробы, пытаясь найти границу между чистым снегом, нападавшим по собственной воле, и тем, что уже обработан дворниками - грязным, с ровными стенами и верхней поверхностью, испещренной сеткой глубоких отметин, оставленных лопатами.

Музыки я не слышал, идя вдоль снежной стены, которая довольно органично переросла в белую стену самого культурного центра. Чистый снег, ранее ставший грязным, теперь покрылся простенькими детскими рисунками, выполненными цветными карандашами. А вот и сами дети - мальчишки и девчонки лет шести-семи. Один из них вдруг откололся от своей группы и подошел ко мне со сложенным листком бумаги в протянутой руке. Я, не отходя от стены с рисунками, взял листок, развернул его и увидел там неизвестное мне слово. Впоследствии пришла мысль, что по корню "El" я мог бы и догадаться о значении, но на тот момент филология как-то вышла из моей головы - так что я отрицательно покачал ей и вернул записку мальчику, извинившись перед ним за то, что я не знаю иврита. Мальчик выглядел разочарованным и, перед тем, как исчезнуть в толпе, все-таки разъяснил мне: на листке было написано "Бог"...

Чувствую, на этом моменте саркастично ухмыльнулся уже Ульрих Зайдль.

Евгеи таки знают свое дело, в любовных делах.

Выхожу на улицу, вижу панику, людт бегут, земля разламывается, трясётся всё, метеориты падают. Просыпаюсь - моя остановка, иду на работу.

Иногда мне снится, что либо нахожусь с старой квартире, либо хочу туда попасть, но не могу, либо таки попадаю, но там кто-то живёт и мне нужно скорее оттуда уйти, либо вообще попадаю не туда. Начало сна, приснившегося на днях, было похожим на один из этих. Я обходил двор дома кругами, туда-сюда. Только что прошёл дождь, асфальт был мокрым. Было довольно тепло, но окружение выглядело так, будто была середина откября, было пасмурно. Затем я сел недалеко от одинокого гаража в том дворе, и начал играть на невидимых барабанах двумя полуобглоданными... початками кукурузы. На меня с балкона смотрел мой друг.

Приснилось, что я наблюдаю, как Вейдер играет в видеоигру типа Space Invaders, только со Звездой Смерти, и, выигрывая, произносит: "Hmm... I must reconsider returning to the podracing" (на английском и своим голосом). Отчего я от радости бросилась его обнимать и обнаружила, что он почему-то в майке Шредера XD

Короче была какая-то встреча моих одноклассников, я пошел посидел чутка, понял что дебилизм, ибо в магазине, да еще непонятно с кем. Ушел пообщался с одним человеком, он рассказал, о том что Маккартни к нам в Мск приезжает. Я сказал что мне пофиг. Потом разошлись, я опяь вернулся к совим, о мелочи какой-то поговорили, и пошел домой, ибо на след день надо было сдавать курсовую. Но до дома мне надо было на метро. И вот к нам в вагон заходит Маккартни!!!
В общем, он начал с нами говорить, рассказывать всякие байки, и тд. А затем я его спрашиваю, а где Ник Кейв?
Он такой: А это кто?
Ну я ему сразу напоминаю, начиная петь:
The Mercy sit is a waiting...
И он подхватывает, говоря, что да, вспомнил, и тут мы начинаем конкретно по Кейву разговаривать. Я ему еще Аваланч, который кавер Коэна, припомнил, и вместе спели. И про его саундтреки к фильмам, и книги, а потом я проснулся.

И да, это все при условии, что я ненавижу Битлов, и не люблю Маккартни.

Сообщение отредактировал Хехехейт - 8.1.2013, 8:12

Оу, да мне один раз приснилось, что я джедай и у меня муж - чистокровный сит. И двое наших детишек. хD И кто-то, кажется, я сама, напророчила им трудную судьбу. И уж с кем мы потом воевали - не знаю. х) Давненько было.
Так-то кто только не снился. И Гален Марек, и даже Джа-Джа. :D
Кстати, очень часто я в своих снах - парень. Пару раз в таких снах у меня и девушка была. Было, что я спасал (бгг) ее от кого-то. Боевичок с перестрелками. Бежим по коридору, а там тупик. Только окно. Я такой - ну надо прыгать. Прыгнули - а там оказалось, под окном есть уступ. А потом еще и еще. Так и добрались до земли.
Что интересно, мне в моих снах последнее время все очень хорошо удается. Хотя раньше было не так. То идти сложно, то лестницы обрушаются, думаю, понимаете о чем я. Но теперь я редко что-либо запоминаю. Может, потому что зря я тут торчу и все это строчу, когда на сон остался один час?.. х)

Приснилось, что я смотрю концерт Задорнова, то ли по ящику, то ли в зале присутствую. Он начал говорить что-то про Дейва Мастейна, вроде бы критикуя его. Потом он предложил посмотреть на него, и на экране на сцене начался клип, в котором Megadeth и сам Мастейн выглядели ну совсем не так, как должны. Они почему-то все очень были похожими на Чака Норриса, и играли 'Til Death Do Us Part - вообще не их песню, а Exodus.

Ночь сегодня была кошмарная; как, впрочем, всегда при болезни. Жар, повышенная мозговая активность на грани безумия, когда мозг симулирует ощущения, которых на самом деле ничто реально вызывать не может, своеобразный визуальный ряд снов – в общем, восемь часов в таком состоянии были не из приятных. Но зато впоследствии было интересно вспоминать и переосмысливать увиденное.

Наиболее ранний сон был достаточно абстрактным: от меня требовалось в некоем темном пространстве, заполненном осколками хрусталя, навести порядок и менять его до тех пор, пока не пропадет все лишнее, а осколки не сложатся в четкую сетку. В какой-то момент этого, наконец, удалось добиться, и неприятные ощущения в теле несколько утихли – но структура хрусталя слишком непрочная и от любого движения готова распасться. Так и случилось: собранная с таким трудом сетка обрушилась и растворилась в темноте, чувства снова обострились, а температура начала повышаться.

Со временем из жаркой, влажной темноты проступили очертания коридора – узкого, безжизненного, давящего, залитого раздражающим желтым цветом. Такие бывают в бункерах и тюрьмах; похоже, именно там я и оказался. Но кто я сам? Выживший после очередного конца света, заключенный, надсмотрщик? Я блуждал по лабиринту из коридоров, время от времени натыкаясь на других его обитателей – высоких мускулистых человекоподобных существ с тяжелыми чугунными масками на лицах. Они иногда переговаривались между собой, но разобрать конкретных слов было нельзя.

Через некоторое время (несколько минут или, может, уже час?) я, следуя за ними, обнаружил выход из лабиринта-бункера – тяжелую круглую дверь, сродни тем, которыми оборудованы банковские хранилища. Осмотрев ближайшие помещения в поисках рычага, который мог бы устранить это последнее препятствие на пути к свободе, я упустил драгоценное время: люди в чугунных масках продолжали прибывать, пока, наконец, не заполнили собой все пространство узкого коридора, вдавив меня в дверь.

Удивительно, но под их напором она подалась и со скрипом начала открываться. Мы оказались в новом коридоре, идущем перпендикулярно тому, из которого мы появились. В одном из направлений явно находится выход, но налево идти или направо – неясно. Впрочем, наши сомнения были тут же разрешены: из темноты слева появился шум – сначала едва слышимый, но с каждой секундой нарастающий – приближающегося потока воды. Я бросился вправо, продираясь сквозь узкое жаркое пространство, пытаясь обогнать надвигающуюся угрозу. Я не оглядывался назад, но почему-то все равно видел, как за моей спиной стена воды сносила закованных в чугун узников тюрьмы, приближаясь все ближе, нагоняя, захватывая меня с собой, придавая мне чудовищную скорость, направляя меня все ближе к освобождению. Я был уже не в бункере – поток разрушил ограничения пространства и заполнил все вокруг, и двигался я уже не столько вперед, сколько вверх, поднимаясь, всплывая, устремляясь на последнем дыхании к поверхности. Я не мог быть точно уверен, что у воды есть пределы, но все равно продолжал грести и надеяться, что когда-нибудь окажусь наверху, в безопасности.

Предчувствия меня не обманули: как-то совершенно неожиданно для себя самого, я вдруг прорвал пленку поверхности воды и вздохнул полной грудью. Но приданное мне потоком ускорение продолжило толкать меня выше, в воздух, за пределы тела. Мое сознание, будто камера, закрепленная на вертолете, продолжило восхождение, и я увидел все: безбрежное пространство океана, тела пленников (или надсмотрщиков, или выживших?), то ли живых, то ли уже бездыханных, а из тумана впереди проступили опоры моста Золотые Ворота, который будто находился в пространстве совершенно безо всякой причины и цели – не связывая два берега, а скорее произрастая диковинным монументом посреди воды.

Подъем продолжился – четкие границы пространства исчезли, когда я оказался посреди светло-серого марева облаков, где уже непонятно направление и скорость движения. Кажется, ускорение, наконец, исчерпало себя, и я остановился; не падая, не поднимаясь. Облака обтекали меня – призрачные, влажные, горячие, уже удушающие. Позабыв о том, что свое тело я оставил далеко внизу, я инстинктивно дернул ногой, надеясь снова начать движение… и, вопреки всему, это сработало: облачная пелена рассеялась, и я обнаружил себя на кровати у себя дома – не в Берлине, где я засыпал, но в Москве.

Привычные законы реальности, пространства и времени восстановились. Я четко помнил, как здесь оказался: всего несколько часов назад я вернулся из заграничной поездки, которая прервалась довольно неожиданно. Я чувствовал разочарование, не осуществив всех задуманных на каникулы планов и не насладившись отдыхом сполна. Наконец, я точно знал, что нужно сейчас делать – ведь наступил обычный рабочий день, и мне необходимо собираться в универ. А до этого нужно успеть выгулять собаку. Но часы будто взбесились: когда я взглянул на них впервые, до начала занятий было еще немало времени, а уже несколько минут спустя я понял, что безнадежно опаздываю. Про собаку я забыл – да и была ли она вообще в квартире? – и выбежал на улицу.

Стоял совершенно обычный февральский день, каким его знает Москва; со слякотью, грязью и холодным серым небом, задернутым непроницаемой стеной туч. Но Москва была другой: покинув дом, я обнаружил себя не в городских условиях, но посреди заросшего пожухлой травой пустыря, по периметру которого проступали контуры редких домов и высоковольтных вышек, раскинувших над безжизненным пространством жужжащую электричеством сетку проводов.

Издали пустырь казался огромным, но я пересек его на удивление быстро, заскочив в первую попавшуюся маршрутку. Даже не взглянув на часы, я понимал, что уже безнадежно опаздываю на первую пару. Возможно, имеет смысл не спешить? Или вовсе вернуться домой? Я чувствовал себя совершенно измотанным, где-то на периферии сознания тенью висела мысль о том, что я на самом деле болен, а в довершение всего за пятку меня настойчиво покусывала совесть, которой совсем не понравилось, что я бросил дома собаку. Но все это перевесила одна простая мысль: домой возвращаться нельзя, так как скоро туда приедет бабушка, а это означает раздражающие споры, упреки и скандалы. Значит, снова надо бежать – куда-нибудь.

Маршрутка между тем прибыла к станции метро и, словно дожидаясь, пока я определюсь с дальнейшей стратегией, начала наматывать круги вокруг нее. За окном неторопливо двигались по своим делам толпы людей, лавируя между нагромождением ларьков, взрезая ногами слякоть и неизбежно унося ее с собой. Я открыл боковую дверь транспорта – но водитель даже не подумал тормозить. Вместо этого он начал постепенно сокращать окружность своего движения, пока не развернулся и, едва не зацепив газетный киоск, направился прямо к цилиндру станции метро. Столкновение было неизбежным, и я, поблагодарив обреченного водителя, выпрыгнул из маршрутки. Возможно, я приземлился в грязь и забрызгал штаны подтаявшим снегом. Возможно, «Газель» с грохотом врезалась в стену позади меня. Возможно, в последний момент водителю удалось каким-то чудом развернуться. Я этого уже не знал – я просто бежал вперед; так далеко, как только можно, чтобы скрыться.

Очнулся я уже тогда, когда оказался где-то далеко за городом, а может быть, и за пределами страны – уже успела опуститься ночь, и передо мной возник темный корпус фермы, окруженной невспаханными полями. Добравшись до нее, я к своему удивлению обнаружил съемочную группу, во главе которой не переставал скакать излишне активный корреспондент в аккуратном костюме и с микрофоном в руках. На мгновение я увидел его прямо перед собой, через объектив камеры: он взволнованным шепотом рассказывал о том, что сейчас проведет зрителя в святая святых – конюшни Пирса Броснана. Он увлек меня-камеру за собой, отодвинул стог сена и за ним обнаружил прекрасного темно-бурого скакуна, который тут же сорвался с места и выбежал на поле, огласив его звонким ржанием. Я, продолжая снимать, полетел вслед за ним, держась немного левее, чтобы захватить каждое движение этого элегантного животного, каждое напряжение мускулов в его ногах и на его шее.

Конь уводил меня все дальше по полю, от ухоженной фермы – к старинному викторианскому особняку, разваливающемуся от старости и сырости. Отвлекшись на мрачный фасад, я потерял своего проводника, который тут же исчез – возможно, вернулся в конюшню; возможно, убежал в близлежащий лес. Его судьба меня больше не волновала: я знал, что в старом особняке происходит что-то, намного более важное. Приблизившись к нему, я услышал тихое всхлипывание и, последовав за звуком, оказался на верхнем этаже, где, склонив колени перед потухшим камином, рыдала старушка. В ней я с удивлением узнал прекрасную актрису Джуди Денч: она играла так вдохновенно, что мне тоже было сложно удержаться от слез.

«Это будет прекрасная роль», подумал я, а затем добавил, «и очень хороший фильм». Наконец, я проснулся.

Два сна приснились друг за другом.
В первом сне, мир был под нашествием зомби, и убить их можно было отрезав челюсть. При этом в стороне, два моих знакомых сняли док фильм, о человечестве. Но перед тем, как мне и жюри показать этот фильм, они убили какого-то кота, набросившегося на них, долго отрезали челюсть, со стороны на них обратила внимания девушка, и мы убежали, что бы на нас защитники животных не написали чего-нибудь, и то потом мы принесли извинения, за это, сказав, что вот мол, он зомби, тут ничего не поделать, и она пошла с нами смотреть этот фильм. Мы зашли в какую-то полу заброшенную коммуналку, с общапранными стенами, стеклянным полом(!!!), и начали показ этого фильма. Всего фильма я не вспомню, но там поднимались основные проблемы человеческого бытия, и даже, причем все поняли, что это правда, показали будущее, развалины мегаполиса, где одичавшие люди, вели борьбу за существование. Единственное что они помнили, это государственный переворот в 2003 году в Грузии, остальное стерлось, и забылось. После окончания жюри похвалило создателей, сказав, что фильм прекрасен, и отображает все современные тенденции мирового кинематографа. И да, в этом сне никогда не было дня.

Второй сон, я должен был спасти принцессу, от какого-то злодея, причем сон являлся своего рода продолжением предыдущего, только роли поменялись, вся та же комната, я спускаюсь вниз, беру оружие, и пытаюсь найти ее, безуспешно, затем я немного позабыл что было, помню что поиски увенчались успехом. Но увы, я потерпел поражение, и принцесса утонула, а я проснулся.

Редко когда бывает, чтобы я во сне смотрел полноценный фильм - с опознаваемыми актерами, стилизованной съемкой, закадровым голосом и частыми монтажными переходами - но сегодня был как раз такой случай. Лента была американская, но в достаточно удачном дубляже. Судя по качеству изображения, снята где-то в начале нулевых одним из независимых режиссеров, которые ежегодно выдают такие милые, но проблемные фильмы на фестиваль "Санденс". В сюжете речь идет о молодом парне (похож на молодого Джейка Джилленхола), который приехал на солнечный курорт коллекционировать порнографию и искать любовь. Интересный момент: его мечты показаны на чувственных крупных планах с цветовой гиперстилизацией в духе сериалов 60-х годов под музыку того времени.

Все очень легко и приятно вплоть до самого финала, когда герой мысленно возвращается домой. А там - жуть, даже нашлось место кролику из "Донни Дарко", который приветствует героя коротким кивком. Сцена выполнена в холодных тонах, монтаж совершенно психопатический, события сконцентрированы в замкнутом пространстве одного дома, и в доме этом отец (классический массивный американец в рубашке с коротким рукавом) не слезает с телефона, а мать (бесподобная, как всегда, Тильда Суинтон) беспощадно тиранит младшего сына, страдающего от излишнего веса и обладающего очень своеобразным восточным именем, которое я, увы, уже успел забыть. Зато помню закадровый комментарий: "Он, увы, не мог запомнить имена всех великих ханов, но одно имя он все же помнил - свое".

А мне сегодня приснилось, что я бывшим одногруппникам предложил осквернить российский гимн, выкрикнув это в полный голос. На что они мне ответили: "Дурак, нафига ты это говоришь?" Я обернулся и увидел мужичка в годах (причёска растрёпана, седая борода и бежевый свитер запомнились). Он отвёл меня в сторону и долго со мной беседовал, я же многократно извинялся. В итоге беседа скатилась на тему чести и чести в ЗВ.

Немного позже понмю, как снилось, будто я смотрю небольшой ролик, созданный другом, отношение к клиподелию не имеющим вообще. При том изображение и графика были вполне себе на уровне, и даже можно было разлечить зернистость, как в "Особом мнении".

Приснилось сегодня что я обсуждал игровую индустрию и ее развитие с Гейбом Ньюэлом оО При том с чувством, с пылом, и что-то такое интересное, просто огого, я даже ночью проснулся и пытался это запомнить, но в итоге все равно забыл :(

Наверное меня впечатлила его лекция

Планируешь как нибудь взять интервью у режиссера твоих снов? Было бы интересно.

Ilan Thorn
Чёрт подери, Илан, я хочу твоё подсознание в соавторы

Сегодня снилось, что я с другом и ещё двумя девчонками (одна была моей сестрой, вторую я не знаю, она была рыжей) оказались в каком-то длинном коридоре, освещённом 40-ваттными лампочками. Мы бродили там минут десять, пока не нашли двери лифта.

Над дверями были приклеены несколько конфет в фантиках. Я наигранно изобразил, что использую force sense, взял наугад несколько конфет и двери открылись. Туда вошли только я и мой друг. Лифт так же был освещён парой 40-ваттных ламп. Пока ехали вниз (когда двери закрылись, лифт сам начал движение), съели конфеты. Лифт ехал довольно долго, я уже начал волноваться, почему. Но тут он так резко остановился, что мы испытали лёгкую перегрузку.

Мы вышли и оказались в квадратном помещении, которое напоминало центральную лестницу в школе, где я учился, от которой влево и вправо тянулись коридоры. Только лестница эта уходила на многие сотни метров вниз, где была чернота, а коридор слева был закрыт массивной стальной дверью, будто бы это был вход в бункер. Рядом с дверью лежала военная каска и несколько одинаковых моделей мин, горел факел, вставленный в пол. Я сначала не понл, зачем они там, но затем перед глазами всплыли воспоминаия из мира этого сна, в которых некий солдат спас кучу народу, закрыв собой несколько мин в этом самом коридоре, видимо, после этого его и закрыли.

Друг заподозрил что-то неладное, и сразу вернулся в лифт, уехав наверх, притом не дождавшись меня. При этом его внешность поменялась, он выглядел как незнакомый человек, но я знал, что это был он.

Я же нашёл где-то газовый ключ и одежду то ли сварщика, то ли просто что-то наподобие брони, и сам пытался пробиться к лифту. Мне мешали местные обитатели - то ли зомби, то ли сумасшедшие. Возможно, место, в котором я был, было какой-то психушкой.

Таки да.

Приснилось, что я Мастер Чиф и лечу на каком-то звездном крейсере с какой-то миссией. Но вдруг на корабль нападают Ковенанты и я как первая линия обороны, встречаюсь с противником лицом к лицу и устраиваю перестрелку, затем под натиском врага, я начинаю спешно отступать и прячусь в одном из помещений врага. Ковенанты продолжают наступать и уже подбираются к моему укрытию, как во время поспевают солдаты, точь в точь снаряженные в такую же броню как и у меня и начинают теснить врага, постепенно отвоевывая захваченные помещения. Я же поспешил на мостик и увидел, что солдаты вступили в бой с третьей стороной, людьми одетыми в зелено-золотые одежды арабского фасона из сказок про симбада и мультика про Алладина, покрытые золотыми украшениями. Я почему то считал их "Персами". Я пробивался сквозь врагов к мостику, враги сражались в рукопашную и посохами, рассчитывая на свою феноменальную ловкость. Перед самым мостиком я в ступил в рукопашный бой с одним из персов, т.к. потерял огнестрел и после победы ворвался на мостик. Там предводительница персов приказывала помощнику капитана настроить орудия корабля (почему-то я считал, что орудия являются супер-оружием по типу ЗС) на какую-то важную цель, которая не должна быть уничтожена. Я схватил ее за грудки и начал бить о квадратный иллюминатор. С каждым ударом, иллюминатор все сильнее ломался. С последним ударом она вылетела в открытый космос. Я обернулся к помощнику и приказал ему все выключить, на что он безумно-хитрожопо заулыбался и клацнул по приборам, включив орудия. После чего я со злостью выкинул его в уже сломанный иллюминатор. Затем мы всей командой прибывали в шоке и задавались вопросом: "Что же дальше ?"
Конец.

Только если через пару лет, когда жизнь доведет меня до кушетки психиатра



Тогда вам пришлось бы научиться его сдерживать и редактировать - оно, увы, не всегда знает, где остановиться и прервать или развить затянувшуюся или, соответственно, нераскрытую сцену.

Между тем, сегодня мне внезапно приснилось, что у меня была девушка

И даже две. Впрочем, не то, чтобы официально - скорее, мы все были на финальной стадии "только дружеских" отношений и присматривались друг к другу для дальнейших действий. Но я ведь честный человек (по крайней мере, во сне) и встречаться могу только с одной, поэтому весь сон прошел в размышлениях, кого предпочесть и надо ли мне это вообще. Одна - невероятно приятная и эрудированная собеседница, которая, впрочем, не слишком охотно идет на сокращение дистанции. Вторая, напротив, так и норовит прижаться, проходя мимо, а вот развернутый разговор с ней как-то все не клеится.

Что характерно, события ретроспективно разворачиваются в школе, причем всего в двух локациях: в обыкновенном светло-желтом немного пыльном классе советской модели... и на горнолыжном спуске на вершине горы. Не спрашивайте, почему, я сам не знаю. Чем можно заниматься в таких местах? Вестимо: перебирать бумажки и готовиться к реферату по истории, исследуя и обсуждая друг с другом отношение к женщинам в Древней Руси. На этом моменте сознание позволило себе ехидно-изящный штришок, и в качестве саундтрека поставило инструментальную версию "Ты постой-постой, красавица моя".

Вот и думаю: то ли резать, то ли развивать.

Эм, отстреливаться от проекций?)

Извиняюсь...
Сегодня видел абсолютно все характерные именно для меня признаки сна (ужасные бабочки, , бывшие одноклассники, несуществующие дома в окргуе, подъезды без лестниц, опасные лифты) и так не смог войти в ОС(

Ты входишь в ОС?