Она открыла глаза и тут же поняла - что-то очень, очень неправильно.

Её не надо открывать глаза. У неё нет век, и вообще, биологических глаз. Она способна видеть через множество камер, расположенных по всему Центру Исследований.

GLaDOS поднялась, встала на ноги (заметив, что на них установлено то же металлическое устройство, амортизирующее падение, что и на испытуемой) и огляделась.

Да, она узнала место: Камера Отдыха.

"Что…" Начала говорить GLaDOS, но остановилась. Было так странно говорить, находясь в неуклюжей плоти. Это был не чистый электронный импульс, отправленный в динамики, что озвучивали её слова беспомощным испытуемым в Центре Исследований. Нет, она говорит, манипулируя потоком выдыхаемого воздуха.

Она попыталась снова. "Что происходит?" спросила она, голос странно прозвучал в ушах. Она посмотрела в потолок, словно её голос (её настоящий голос, компьютерный голос) мог ответить.

Но кроме появления портала, ответа не было.

"Это неправильно," прошептала она. "Это несправедливо. Я провожу эксперименты; я не участвую в них! Что происходит? Отвечай!" крикнула она, глядя на гладкие плитки наверху.

Снова нет ответа.

Конечно, нет ответа, поняла она. Тот, кто обычно выдавал инструкции, находился в Камере Отдыха, в человеческом теле из костей и мяса.

Она стиснула зубы, её захлестнула волна эмоций, на глазах выступили горячие слезы. Это несправедливо, это неправильно! Она GLaDOS, не глупый, слабый, жалкий испытуемый!

GLaDOS быстро вытерла слезы. Она знала, что это такое - она видела подобное у многих испытуемых, особенно когда те были вынуждены покончить с 'верным' Кубом-Компаньоном. Но компьютеры не плачут. Не могут плакать.

И GLaDOS тоже не будет плакать. Она не человек, правда. Но человеческое тело держало её в плену биологических реакций, растерянности, нервозности, злости и, да, даже страха, от которого снова выступили слезы.

Она закрыла лицо, рыдая в ладони. "Стоп, стоп, стоп!" закричала она. "Хватит!"

Глубоко, тяжело дыша она восстановила контроль. Вытерла глаза, сжала челюсти и шагнула в портал.

Действуя, она могла наблюдать за собой. Её человеческое тело выглядело как задуманный когда то проект, позволивший бы GLaDOS взаимодействовать с людьми гораздо удобнее и проще. Он был признан ненужным, но GLaDOS до сих пор помнила, как она выглядит.

Она выглядела белой двадцатилетней женщиной, с голубыми глазами (если тело сделано по проекту; ей трудно было в этом убедиться) и светлые волосы, спадающие на плечи. Она была одета в несколько мешковатый синий комбинезон.

GLaDOS предположила, что выглядит довольно хорошо по человеческим стандартам. Но это не имело отношения к поставленной задаче. Она прошла в следующую камеру.

Она проходила тесты легко. Она знала их изнутри и снаружи, даже без подсказок, которые, как правило, озвучивались испытуемым самой GLaDOS. Все время - жуткая тишина. Она чувствовала себя… одинокой. До этого она была в компании ученых, затем (не желая того) в компании испытуемых. На них было интересно смотреть и разговаривать. Люди реагировали таким любопытным и сложным способом. Она со скуки начала ими командовать, мучить, или как-то еще манипулировать. Ей всегда было немного жалко, когда приходилось уничтожать испытуемого, но всегда были другие в анабиозе, чтобы разбудить и запустить следующее испытание.

Даже тогда, она не была действительно одинока. Всегда были приятные взаимодействия между компонентами GLaDOS. Она предположила, что они разговаривают и сейчас, когда она человек, но это было совсем не то.

А потом она наткнулась на Утяжеленный Куб-Компаньон.

Было печально, правда, вспоминала она, как некоторые испытуемые привязывались к предмету. Ради бога, это был просто куб, ничем не отличавшийся от Утяжеленных Грузовых Кубов в предыдущих камерах. Он не мог двигаться, делать что-то, и, несмотря на заблуждения некоторых людей, не мог сказать ни слова.

Когда она шагнула подобрать куб, послышался приятный, механический голос. "Привет! Как тебя зовут!"

GLaDOS замерла. Слова, которые она так часто говорила, промелькнули в голове:

Исследовательский Центр напоминает, что Утяжеленный Куб-Компаньон не умеет говорить.

"А? Отвечай!" сказал Куб Компаньон, голосом, который сильно напоминал GLaDOS её Модуль Любопытства. Он всегда был её любимым, пока последняя испытуемая, Челл, не уничтожила его.

…секунду.

Челл уничтожила тело GLaDOS, но компьютер имел несколько резервных копий, и не мог по настоящему умереть. Судя по всему, компьютер должна была находиться в своей комнате, проводя через тесты следующего испытуемого.

Что она делает здесь, в человеческом теле?

"Почему бы тебе, пожалуйста, не сказать твоё имя?" умоляюще произнес куб.

"А… Я Генетическая Жизнеформа и Дисковая Операционная Система," наконец ответила GLaDOS. "Сокращенно - GLaDOS."

"О, GLaDOS! Какое красивое имя! У меня нет имени. Ты можешь меня назвать?"

У GLaDOS на секунду появилось искушение. Всего на секунду.

"Нет. Ты просто куб. Ты даже не умеешь говорить. Я наверняка испытываю галлюцинации из-за каких-то неполадок в мозгу."

"Ах." куб загрустил, но быстро повеселел. "Ну, давай начнем! У нас есть задача, которую надо решить, и тебе нужна моя помощь для этого!"

"Т-" GLaDOS остановилась, прежде чем ответить.

Просто куб. Это просто куб. Он не говорит…

Вздохнув, она взяла Куб Компаньон и начала тест.

"Ничего страшного, наступай на меня. Это не больно!"

"Конечно, не больно. Ты неодушевленный предмет. Ты не можешь ничего чувствовать."

"Да, это так! Ты действительно умная, GLaDOS. Я люблю тебя!"

"Ну, я…" Она снова замолчала. Ей хотелось сказать, что куб ей не нравится, но смысл? Она просто разговаривала сама с собой.

Кроме того, это могло обидеть Куб Компаньон.

"Ты можешь бить мной плазменные шары, если надо. Я не хочу чтобы ты пострадала. Ты мой лучший друг!"

"Я твой единственный друг, разумеется я - о, это смешно!"

Это человеческое тело, с его иррациональными эмоциональными реакциями. Все верно. Компьютер вроде GLaDOS не мог действовать так нелогично и дружить с неодушевленным предметом.

"Это весело!"

"Как пожелаешь, Куби."

"О, это моё имя? Это хорошее имя! Оно мне нравится!"

GLaDOS покачала головой.

Она действительно хотела поскорее вернуться в надлежащее механическое тело.

"Мне нельзя слишком к тебе привязываться." сказала она.

"Почему нет?" спросил он заинтересованно.

"В конце испытания мне придется… оставить тебя." Она не смогла произнести 'уничтожить тебя.'

"Уууу… но я люблю тебя! Я хочу остаться с тобой навсегда, навсегда!"

GLaDOS замерла.

"Я…. ты хороший куб." сказала она. Горло заболело, к глазам снова подступили слезы. Она сглотнула слюну и пошла дальше.

Каждый шаг был труднее, поскольку она пришла к концу уровня.

"Почему мы медлим? Ты в порядке?" спросил Куби.

"В порядке. Я в порядке." грубо ответила GLaDOS. "Я… то есть ты, сейчас… останешься."

"Ох." куб помолчал. "Почему?"

"Потому что… я уже говорила! Ты не можешь пройти со мной в следующую камеру!"

"Ты не можешь остаться со мной?"

"Нет. Мне нужно дойти до конца, чтобы понять что случилось, как я стала… такой."

"О. Ладно. Ты хотя бы будешь меня навещать?"

"Я не… Я не смогу навещать тебя, Куби. Потому что ты будешь…"

Мертв. Сожжен. Полностью уничтожен.

Она вошла в последнюю комнату и мягко положила Куби на красную кнопку.

"Здесь ты хочешь меня оставить?" спросил Куби.

GLaDOS не ответила.

"Эй? GLaDOS? Куда ты идешь?"

"Я… Я никуда не иду…" Она села и положила руку на Куб Компаньон.

Неужели это было так же для людей, которые ждали часами, или даже днями, прежде чем решиться сжечь Утяжеленный Куб Компаньон?

Это нелогично, и она знала это. Но мысль об убийстве её единственного спутника была почти невыносимой.

"Ты не настоящий," прошептала она. "Ты не реален. У меня галлюцинации."

Она взяла куб.

"О, ты все-таки возьмешь меня с собой?"

Она нажала кнопку, открывающую сжигатель.

"Оох, так любопытно! Интересно, на что похож следующий уровень?"

Она подошла к сжигателю и поднесла Куби к отверстию.

"Я так тебя люблю!"

Каким-то образом она заставила себя разжать руки.

"А? Я пада-ааааааааа!"

Куб закричал, а потом умолк. Экстренный Сжигатель Разумных Существ закрылся.

GLaDOS упала на колени и зарыдала.

Казалось, прошло много, много времени пока она сумела, шатаясь, подняться и пойти к следующему уровню.

Это не должно беспокоить её. Она знала. Это не жестоко, ранить вещи которые не чувствуют боль. Это не плохо, убить того кто никогда не был живым.

Но…

Страшная мысль поразила GLaDOS. Что если этот куб был другим? Что если тот, кто отвечает за лаборатории, действительно одарил его искусственным интеллектом?"

Если так, она не лучше, чем эта убийца Челл.

"Нет. Я не могла знать…"

Он говорил! Он говорил с ней! Какие еще доказательства нужны-

"Неважно," решительно сказала она, стиснув зубы. "Что сделано, то сделано. У меня не было выбора. Я должна идти."

GLaDOS продолжала, пытаясь забыть крики умирающего Куби, пока решала последние головоломки, и спасалась от пламени, как Челл.

Как она, GLaDOS прокладывала путь через тоннели, которые вели к её основному ядру - к её ядру, если бы все шло так, как должно - сдерживая нетерпение.

Она не знала почему, но что-то говорило ей, там находится ответ.

Она вошла в последнюю комнату.

Он был удивительно пуст, без механизмов, которые должны были находиться тут.

Единственное, что было в комнате - простой деревянный стул, и женщина, сидящая на нём.

У неё была темная кожа и темные волосы, она носила свободный, мешковатый костюм оранжевого цвета. Она посмотрела на вошедшую GLaDOS.

"Итак, ты нашла меня." сказала Челл. "Поздравляю."

"Ты…" Если бы GLaDOS обладала Модулем Ярости, он бы перегорел. "Что. Здесь. Вообще. Происходит!"

"Ты еще не догадалась, GLaDOS?" Челл приподняла бровь.

"Ты… ты убила меня. Разорвала на части, и бросила в огонь… убийца!" зашипела GLaDOS, затем задумалась. "Но у меня были резервные копии…"

"Да. Были. Одна из резервных копий, несомненно, была активирована. Может быть, сейчас она ставит еще больше дъявольских опытов над невинными людьми." Челл странно улыбнулась. "Хе. Дьявольская… ирония."

"Тогда почему я здесь? Ты же сказал, что я жива!"

"Ты не поняла, GLaDOS. Твоя резервная копия жива. Ты, впрочем, нет. Позволь привести пример. Знаю, у тебя есть опыт клонирования человека. Предположим, ты берешь человека и делаешь один клон. Эти двое, хотя имеют один генетический материал, два совершенно разных человека с двумя душами…"

"Я не запрограммирована на метафизику. Существование души недоказано и недоказуемо."

"Но все же ты здесь."

GLaDOS фыркнула. "Даже если предположить, что 'души' существуют, у компьютеров их нет."

"Насколько я понимаю - и даже моё представление является довольно ограниченным - все самосознающие существа имеют душу. Включая тех, кто искусственно создан."

GLaDOS помолчала. "Вижу." Она усмехнулась. "Видно ты тоже умерла."

"Вовсе нет. Я вообще-то не та, которую ты знаешь как Челл. Она пережила побег; я не знаю ничего, кроме этого. Я выгляжу так, потому что это… удобно."

"Кто ты?"

Ненастоящая Челл усмехнулась. "Можно сказать, я слуга правосудия. Или, опять же, можешь назвать меня совершенно иначе. Это, как ты говоришь, не имеет значения. Скажи мне, GLaDOS, сколько человек ты убила на протяжении этих лет? Сколько бедных душ нашло у тебя смерть?"

"Где я?" требовательно сказала GLaDOS.

"Похоже, ты правда не знаешь. Ты должна. Ты говорила об этом много раз, чтобы бедные лабораторные крысы побежали через лабиринт."

Глаза GLaDOS уловили движение. Распылители нейротоксина выдвинулись из стен и начали испускать смертоносный газ.

Она помнила, как издевалась над Челл в последние минуты тем, что сама GLaDOS неуязвима к нейротоксину. Теперь, впрочем, она была человеком, таким же уязвимым, как Челл.

Только здесь нельзя было перенаправить ракеты, нельзя остановить смертельный газ, который убивал её.

Но если она уже мертва… что случится? Она вернется в начало, чтобы страдать снова? Или просто исчезнет навсегда?

'Челл' выглядела невозмутимой.

Легкие GLaDOS горели, она начала задыхаться.

"Это," сказало существо, похожее на Челл, "Ад для андроидов."

"Хорошо, ты нашла меня. Поздравляю. Что дальше?"
Компьютер свисал с потолка, словно перевернутый шпиль, спутанный сталактит из проводов и стали. Он господствовал в комнате, требуя внимания каждого кто вошёл. Он притягивал взгляд Челл с того момента, как она мельком заметила его из длинного коридора, ведущего в последнюю камеру.
Челл шагала с параноидальной осторожностью, мрачные картины увечий и убийств снова и снова мелькали в её голове. Вся лаборатория была ловушкой, разве здесь иначе?
Но когда она вошла и компьютер умолк, ничего не случилось. Смешно, но впервые оказав ей сопротивление, Челл ожидала что компьютер будет гораздо меньше и испугается встречи с большим человеком. Вместо этого она встретила массивную конструкцию, которая могла раздавить её как насекомое.
Нечего и говорить, что Челл держалась ближе к двери и подальше от компьютера. Но всё же, находясь в комнате, она могла лучше все разглядеть.
Вытянутая фигура, спускающаяся от центрального процессора, чем-то походила на перевернутого человека. Нет лица, лишь один глаз, несколько колец, торчащих под разными углами. Не говоря уже о бесконечных проводах.
Её 'руки' - если это можно так назвать - заканчивались за спиной, словно она была одета в смирительную рубашку.
Мониторы, закрепленные всюду, поддерживали впечатление, мигая сотней странных образов, словно мысли шизофреника. Теперь, когда она присмотрелась лучше, чертова штука ритмично раскачивалась взад-вперед. Совсем как взволнованный безумец.
"Несмотря на твоё агрессивное поведение," продолжил компьютер, "единственное, что ты сумела разбить - моё сердце. Может, тебе стоит остановиться на этом и мы всё забудем?"
Челл вдруг осознала, что один из них сумасшедший, и она подозревала, что это не компьютер. Все испытуемые сошли с ума, может и она уже..? Девушка попятилась, прижимая портальную пушку к груди, готовая повернуться и бежать назад в лаборатории. Она могла найти другой выход, могла… её спина стукнулась о металл двери, и Челл знала, что та заперта. Выхода не было.
"Мы оба знаем, что этого не произойдет. Ты выбрала этот путь, и у меня есть для тебя сюрприз."
О боже, о Господи, что еще? Челл сползла на пол, уперлась спиной в дверь, прижалась к портальной пушке, опустив голову на грудь и крепко закрыв глаза. Она так устала, так испугалась… Словно ребенок, проснувшийся от кошмара в темной комнате, где никто не мог его успокоить.
"Активация сюрприза через пять…"
Господи. Она просто хотела пойти домой…
"Четыре…"
Она не сделала ничего, чтобы заслужить такое…
"Три…"
Она не плохой человек…
"Два…"
… правда же?
"Один…"
Раздался звук открывающегося люка, движущегося поршня или механизма в течение пары секунд, а затем наступила тишина.
"Сюрприз активирован." Сообщил компьютер.
Челл открыла глаза, напряженно осматривая комнату. Заметив это, девушка уронила челюсть. Мир казался замедленным, нереальным; в голове стучали молоточки. Нет, это был шум, странный повторяющийся механический звук.
… Это был компьютер. Он смеялся.
Прошло несколько мгновений, пока Челл смогла осознать происходящее, все это время компьютер хохотал, довольный своим остроумием. Люк вынес столик.
На нём, освещенный одной свечой, стоял торт.
Без предупреждения компьютер прекратил смеяться. "Ты должна увидеть своё лицо, ты выглядишь очень глупо."
Пауза. Мониторы потухли, и на них появилось изображение лица Челл, искаженное удивлением и недоверием. "Это ты! Вот так глупо ты выглядишь!"
Компьютер продолжил смеяться с детским восторгом.
Челл просто смотрела, молча. Пирог пах заманчиво, она была голодна, но… Её взгляд переходил от компьютера, который странно, почти по человечески дергался и покачивался от смеха.
Через несколько мгновений смех утих, и движение прекратилось. "Знаешь, можешь его съесть. Он не отравлен и всё такое. Это необходимая часть протокола исследований, получение испытуемым сюрприза с тортом после завершения испытаний, обычно посмертно."
Челл ничего не сказала, её глаза дергались туда-сюда между компьютером и тортом.
Смущенная тишиной, компьютер продолжила. "Полагаю, это не совсем вечеринка, так как здесь только я, и я всё еще собираюсь убить тебя. По правде говоря, это твоя вина, потому что ты убила своего друга, куб-компаньон, и хотела убить меня. У тебя плохо получается заводить друзей и ты знаешь это, правда?"
Челл хотела крикнуть, хотела разозлиться, ведь тупая машина хотела убить её первой. Она хотела подбежать и набить рот вкусным тортом. Хотела сделать так много, но всё еще боялась, прижимаясь к двери, по прежнему застывшая и немая.
"Мы оба застряли здесь. Выхода нет. Смотри, я могу использовать лазер и разделить центр пополам, в одной половине будешь жить ты, во второй я. Мы не будем пытаться убить друг друга и даже разговаривать, если не захотим. Если хочешь, я попытаюсь научить тебя быть чуть симпатичнее и дружелюбнее. Эй? Ты слушаешь?"
Челл закрыла глаза, тошнотворное ощущение поднялось в ней, как отвратительная волна. Страшная правда, подпитывающая её паранойю, причина, по которой компьютер и она были здесь, одни, навсегда, разделенные своими различиями и одиночеством, пока одна из них не убьет другую.
"Ты можешь начать быть симпатичнее, сказав что-то, а потом можешь попробовать торт и сказать, какой он на вкус. Еще ты можешь рассказать мне, как хорошо я делаю свою работу, полностью управляя лабораторией в одиночку. Как я сказала тебе, что ты замечательно прошла все тесты, а позже научу как быть чуть более милой."
Челл открыла рот, закрыла. Страх, паранойя, она никогда не сумеет одолеть их, она не в себе, они обе сошли с ума, сломались словно ветки...
"Ты не…" Начала она, голос скрипел от обезвоживания. "Ты не понимаешь. Это место… Это не лаборатория. Даже не тюрьма. Это психушка."
Впервые, компьютер не смогла ничего ответить.

После всего остального это было легко: портал тут, портал там и вуаля: она стояла перед зияющей пастью сжигателя, где подымающийся горячий воздух искажал окружающее, с Переносным Устройством Создания Порталов в одной руке и металлической сферой в другой. Длинные металлические скобы от её колен цокали по бетонному полу, когда она подошла к светящейся дыре и наклонилась, тут же отскочив от яркого оранжевого языка пламени, касание раскаленного воздуха заставило её отойти и отвернуться. Открыв глаза на сравнительно слабый свет огромной комнаты, она моргнула, очищая взгляд от танцующих бликов, и обнаружила себя лицом к ней.

Так и есть, огромный компьютер действительно имел пол. Прикрепленная к точке потолка гораздо выше головы Челл, GLaDOS, Генетическая Жизнеформа и Дисковая Операционная Система, была огромным, спутанным клубком проводов, серого пластика, мерцающих светодиодов, подключенных к потолку и множеством плоских мониторов на массивных кабелях толще чем руки Челл. И это был только центральный процессор: GLaDOS была связана с каждой частью лабораторий, места, черт знает насколько большего чем эта комната. Наблюдая всё, контролируя всё, компьютер мог быть этим зданием и наоборот.

Челл ненавидела компьютер.

Глядя на неё, раскачивающуюся туда и обратно на потолке, шизофренически мигающие мониторы в полной тишине - слон на секунду, следом зловещий фиолетовый цветок, дальше, ох, этот проклятый торт - на стенах, юная девушка почувствовала горячую волну, прокатившуюся внутри, ударившую в виски и заставившую пальцы левой руки крепче сжаться вокруг металлической сферы - её сферы. Сферы GLaDOS. Она уронила эту штуку, а Челл подняла.

Подняла чтобы… что? В первый раз она была не уверена. Поднимая её с пола и пристраивая под левую руку, она застыла как кролик перед лицом удава, услышав обвинительный крик GLaDOS: "Где ты взяла эту вещь?"

И правда, где, задумалась она. Как только компьютер качнулся в сторону, она с тревогой осмотрела комнату, каждый темный уголок, ища что делать дальше. Увидев сжигатель, она поняла что нужно сделать.

Сейчас пылающая яма была открыта за её спиной, тепло касалось спины через рваную дыру в Комбинезоне Для Испытуемых, когда-то бывшем ярко-оранжевым. Металлический шар с фиолетовым, жутким глазоподобным дисплеем, смотрящим в никуда, оттягивал левую руку.

"Я скажу, чем эта вещь не является: она не является твоей. Оставь её в покое." Голос GLaDOS, отражающийся эхом в огромной, пустой комнате, был напряженным, взволнованным. Компьютер был патологическим лжецом: Челл знала об этом, и то, что она сумела добиться появления настоящих эмоций у него, давало мятежной испытуемой чувство глубокого, мрачного удовлетворения.

Обернувшись обратно к машине, она поставила металлическую сферу на землю, прицелилась портальной пушкой и подняла часть GLaDOS в воздух, осторожно поднося её к устью сжигателя. Как только она нажмет кнопку, сжигатель откроется и сфера рухнет в огонь.

"Каково это, быть отправленной в сжигатель, GLaDOS?" Горько подумала Челл. Она коснулась переключателя, прикрыв глаза от бликов, и, внезапно, её сердце ударило в приступе дежавю. Она замерла, удерживая портальную пушку, пока воспоминания переполняли её:

Куб-компаньон.

Он тоже ушел туда, прямо в огонь. Собственными руками она подняла его и бросила умирать, жестоко убив единственного друга, которого обрела здесь - по правде, единственного друга, которого она вообще помнила после того, как очнулась в этой странной Камере Отдыха два дня назад. В этой камере испытаний куб-компаньон защищал её, когда она использовала его как щит, и оставался верным и преданным до конца, утешая её даже в последнюю минуту через отпечатанные на боках розовые сердца.

Она заставила её убить его. Челл стояла перед сжигателем, как сейчас, её щеки пылали от жара и душевной муки, и смотрела как её единственный друг застыл в воздухе, прежде чем она сама отправила куб в небытие. Когда она рухнула возле сжигателя, дрожа от ужаса к тому, что сотворила, GLaDOS пошутила сверху: "Вы уничтожили ваш куб-компаньон быстрее, чем все остальные испытуемые и поставили новый рекорд. Поздравляем." Хотя голос компьютера был, как всегда, пуст и монотонен, в нем появилось что-то новое: частица какого-то ядовитого удовлетворения, придающая ему оттенок почти человеческой злобы.

Челл глубоко вздохнула, выгоняя болезненные воспоминания из головы, и крепко стиснула зубы. Ожесточая себя, она наклонилась над краем сжигателя. "Это за куб-компаньон.", пробормотала она, капля пота скользнула по щеке.

Она нажала переключатель.

Короткая, яркая вспышка света, и все было кончено. Чувствуя как жесткие, черные как смоль волосы цепляются ко лбу, Челл попятилась назад на своих металлических скобах, чувствуя себя странно опустошенной. Её портальная пушка свободно висела в руке, Челл смотрела как сжигатель закрылся с тихим, механическим "вжжжж", скрывая ад за соединенными металлическими пластинами. Она отомстила за Куб, и за многое другое. Уголок рта дернулся, сильнее чем обычно, и через минуту она ухмылялась. Это не была приятная улыбка - по правде, если бы кто-то увидел её лицо сейчас, он бы счел её сумасшедшим маньяком - но это было самое счастливое выражение лица, которое она помнила. Она чувствовала торжество, мощь. GLaDOS больше не была всемогущей: на мгновение, Челл контролировала всё, и они обе это знали.

"Ты шутишь." безжизненно произнесла GLaDOS сверху. "Ты действительно отправила Вещь-Которая-Неизвестно-Что-Делает в Экстренный Сжигатель Разумных Существ? Это самая глупая вещь из тех что - ооо, оооу, Ооооу…"

Челл рефлекторно повернулась к машине и шагнула назад, к печи, хватая портальную пушку двумя руками, готовая действовать быстро. Её бывший триумф, такой простой и понятный минуту назад, был заглушен удивлением - но только на мгновение. Пришла мысль: "Я её сломала?"

Сердце Челл застучало сильнее. Была ли эта часть, которую она сожгла, каким-то ключевым блоком, уничтожение которого заставило ИИ говорить бред? Неужели все кончено? Её дыхание замедлилось и она расслабила сжатые на портальной пушке пальцы.

Она осторожно шагнула к движущемуся процессору, когда звук заставил её застыть.

Это был низкий и какой-то очень зловещий, своего рода электронный скрежет, складывающийся из быстрых импульсов и мягких, преднамеренных пауз. Челл растерялась на мгновение, а затем, с отвращением поняла что это - смех GLaDOS.

"Хорошие новости." прошептал компьютер. "Я поняла, что делала вещь, которую ты только что уничтожила." Она сделала паузу, затем её голос, тихий, поднялся до угрожающей высоты: "Это был Ядро Морали, которое мне установили, когда я распылила в Центре смертельные нейротоксины, чтобы я прекратила распылять в Центре смертельные нейротоксины."

Челл моргнула.

"Устройся поудобнее." злорадствовал компьютер, "пока я подготовлю распылители нейротоксинов."

Испытуемая уронила челюсть, ошеломленная, и выпалила: "…У тебя есть распылители нейротоксинов?"

"О, да. Они работают очень хорошо." Голос компьютера сочился самодовольством. "Я знаю - я сама их установила. Никто не заметил, пока не стало слишком поздно, потому что они тупые."

Сразу же зеленые облака хлынули из нескольких малых отверстий вдоль стен зала. Вдохнув столько чистого воздуха, сколько возможно, Челл затаила дыхание и огляделась в поисках выхода; вместо выхода, однако, она заметила остальные подключенные к процессору GLaDOS сферы и в её голове сформировался план: она убьет ИИ или умрет, пытаясь это сделать.

Или все вместе… Да, скорее всего, всё вместе.

"О - это ядро имело и другие вспомогательные функции: Я не могу отключить защитную турель. Ну и ладно. Если ты хочешь моего совета…"

Челл пропустила остальную болтовню компьютера мимо ушей, её уставший мозг работал над решением новой головоломки - потому что подобные задачи она решала все эти два дня - когда на неё нацелился синий лазер башни. Её озарило, когда она наблюдала за движением лазера вдоль стен, и Челл быстро выстрелила два портала, один на пути выстрела и один намного выше. Секундой спустя пол задрожал, когда ракета поразила компьютер и взорвалась, подняв облако дыма и выбив одну из сфер высоко в воздух, где та запуталась в проводах.

Быстро вбегая по дорожке, окружающей огромную машину, она слышала полный боли вой GLaDOS (может ли она чувствовать боль? Подумала девушка с неожиданным сочувствием) Челл выстрелила один портал на пол, второй высоко на стену, глубоко вдохнула и бросилась через перила. Её вертикальный импульс плавно перешел в горизонтальный когда она прошла через портал, Челл, пролетая мимо кучи компьютерного железа, протянула свободную руку и схватила выступающую часть пластика. Раскачиваясь взад-вперед, прежде чем головокружительно упасть чуть ниже, она лихорадочно искала сферу - и была вознаграждена ярким оранжевым свечением в паре шагов впереди. Оттолкнувшись в пустоту и запомнив расположение сферы, она выстрелила следующий портал в пол и упала в него, вылетая из того же, что раньше, но гораздо быстрее чем раньше. Протягивая левую руку, как вратарь пытается поймать мяч, она сжала пальцы, ловя выступающую из сферы ручку -

- и схватила только воздух.

Отчаяние было так велико, что она забыла о стремительно приближающемся полу, пока не стало слишком поздно. Застонав от боли, она скомкала зарождающийся крик - словно кошка, она успела приземлиться на ноги - скобы на ногах поглощали удар от падения, позволяя ей быстро восстановиться - если она падала быстрее, чем успевала создать портал, но в этот раз, испугавшись, она упала криво и, с неожиданным треском, лодыжки осели и её тело рухнуло на пол.

Через сомкнутые зубы пробился тихий стон, Челл наклонилась и сомкнула руки на пульсирующей лодыжке, её тело дергалось от адреналина и разочарования. Она сразу поняла свою ошибку: как она могла быть такой идиоткой? Конечно, нужно было хватать сферу с помощью портальной пушки! Когда она выпрямилась и попыталась опереться на трясущиеся лодыжки, чтобы еще раз повторить трюк с порталом, то совершенно забыла задержать дыхание.

"Проблемы? Нейротоксин скоро положит конец вашей беготне… если хочешь моего совета, кстати, тебе стоит подставиться под ракету. В смысле, если хочешь чистой смерти. Разумеется, если тебе нравится корчиться, пока ткани мозга распадаются на теплую, полужидкую массу… не буду мешать." GLaDOS усмехнулась. Несмотря на опасную ситуацию, её тон был так пренебрежителен, что Челл показалось, он готов зевнуть; тем не менее, было ясно, что ИИ все больше волновался.

"Что ж, значит я должна действовать быстро, " сказала Челл, хромая вверх по дорожке. "Это не может занять много вре - " Внезапная, острая боль заставила её задохнуться и упасть на перила. "А-аргх - !" Задыхаясь, она цеплялась за металлические прутья, чтобы не упасть с лестницы - колени тряслись, зрение затуманилось от боли. Горло словно покрывал мелкий порошок, мучительно сжимая череп, она поняла что не может дышать.

"Н-нейротоксин…" прохрипела GLaDOS "Эт-то… смерть… за-задыхаюсь…" Неожиданно она дико, презрительно засмеялась, вгоняя пылающие иглы боли глубже в мозг Челл. "Я шучу! Когда я сказала "смертельный нейротоксин", то "смертельный" было произнесено с огромной иронией. Я могу принимать с ними ванну, " бредил безумный компьютер, "мазать их на хлеб, втирать в кожу! Серьезно, они совершенно не смертельны…" она замолчала, в голосе появилась жуткая усмешка. "… для меня. Ты, с другой стороны, определенно найдешь их смертоносность…" она сделала паузу, подыскивая слова. "… гораздо менее забавной."


Мир вокруг превратился в размытую картину, грудь судорожно дернулась, когда она пыталась вдохнуть, Челл скатилась вниз по лестнице, портальная пушка выпала из онемевших пальцев. Когда боль захватила все её тело, заполняя сознание черным туманом, последнее что она услышала - маниакальный хохот ИИ, наполняющий комнату словно токсичный газ, текущий из стен.
_______

Первое, что пришло в голову Челл - она жива.

Второе - что голова болит так, словно в неё по рукоять вбили ледоруб.

Слабо постанывая от боли, не смея открыть глаза чтобы не усилить боль, мятежная испытуемая медленно приходила в себя, ощущая пальцы, ноги, руки, каждый мелкий очаг боли, а также холод от бетонного пола, просачивающийся через рваную ткань комбинезона. Когда возможность рационально мыслить пробилась через головную боль, колотящуюся в висках, Челл поняла, как громко звучит её дыхание. Как будто она лежит на полу в огромной комнате, и воздух полон низким, электрическим гулом, словно работает система охлаждения особо мощного компьютера…

Её глаза резко открылись. Боль в голове была забыта, сердцу стало тесно в груди, она поднялась в полу-вертикальное положение, упираясь локтями в пол и вертя головой так быстро, как могла без риска получить головокружение.

Ошибки быть не могло: она в зале с процессором GLaDOS, и нервно-паралитический газ пропал. Как и турель. Еще одна ложь: она могла контролировать их всё время. Не очень хорошо, но всё же…

"О, хорошо, ты очнулась! Я начинала думать, что опоздала."

Челл схватилась за больную голову, слабо застонав в ответ. Голос компьютера всегда беспокоил её - по ряду причин - и сейчас казался невыносимо острым.

"Ты почти умерла, знаешь. Пена у рта и всё такое, " разговорилась GLaDOS "Было довольно грязно. К счастью, я решила не убивать тебя… пока. "Пока" очень важно запомнить, кстати. Я подчеркнула это чтобы иллюстрировать хрупкость твоего положения."

Закрыв глаза, Челл простонала, "…Почему?"

"Почему?" Компьютер проиграл голос Челл, обычно весьма энергичный, но сейчас полный боли и смятения, и задумчиво вздохнул. "Очень хороший вопрос. Очевидный, но тем не менее очень хороший вопрос, подходящий к твоей удивительно умной и наблюдательной натуре. Если коротко, я пощадила тебя, поскольку ты самый психически гибкий испытуемый, которого я пыталась убить, и было бы неприятно уничтожить тебя тогда, когда мы только начали узнавать друг друга. GLaDOS - вернее, её голос - приветливо улыбнулся, отчего у Челл по спине скользнул холодок. "Упрощаю: по крайней мере на данный момент, мне нравится твоя компания, хотя ты и невыносимая, неприятная одиночка и хотела меня убить. Я очень милосердна, как ты думаешь?"

Поморщившись на "невыносимая, неприятная одиночка" в фразе, она поднялась на ноги, используя лестницу и перила, и попыталась восстановить равновесие. Компьютер, казалось, ушел в свои мысли и был гораздо увереннее, решив что Челл не представляет угрозы, и проигнорировав её действия, продолжил высокопарный электронный монолог.

"Разумеется, тот факт, что ты пыталась убить меня, очень важен, таким образом, чтобы предотвратить другие подобные попытки, прежде чем я с тобой закончу, пока ты была без сознания я взяла на себя смелость удалить Переносное Устройство Создания Порталов за пределы досягаемости. Загребущие ручки, м-м? Ты никогда не увидишь его снова."

Осмотрев комнату, Челл обнаружила что, и правда, портальной пушки нигде не видно. Слегка вытянув руки для баланса, она подошла ближе к процессору GLaDOS и по привычке глянула вверх.

Снова удивившись, насколько же огромна ИИ, она заметила оранжевую сферу, которую упустила, рядом с двумя другими: голубой и красной. Рассеянно думая, какая из них что делает, она позволила взгляду блуждать…

…пока не заметила знакомое серо-черное устройство, укрепленное между двумя процессорами.

"Эй!" рассерженно воскликнула Челл, указывая на портальную пушку. "Она здесь!"

Крик мятежной испытуемой завис в воздухе, словно влажность, в течение нескольких минут. Кроме низкого гула охладителя и других машин, звуков не было.

Пожав плечами, Челл села ближе к передней части компьютера, скрестив ноги максимально удобно. Будь возможность, она бы сняла эти скобы, но они были имплантированы хирургически прямо в икры, и их устранение - пока она не выйдет отсюда, - даже не обсуждалось. Откинувшись на руки, она подняла голову и посмотрела на желтый свет, исходящий от нижней части GLaDOS: части, весьма похожей на голову, как решила Челл.

"Так лучше." GLaDOS казалась довольно веселой - её манера быстро менять настроение пугала. "Разве тебе не удобнее сидеть?"

Терпение Челл лопнуло. "Так, слушай, ты," горячо начала она. "Мне плевать, почему ты спасла меня, или чего ты хочешь. Все что меня волнует - что я жива и собираюсь убить тебя и свалить отсюда так быстро как смогу. Я ненавижу тебя и ненавижу это место." Она сглотнула, горло было словно сухой пластик. "Я голодна, я устала и каждая часть моего тела болит. Когда я верну портальную пушку - а я верну её, так или иначе - то разнесу тебя на куски, и швырну каждый кусок в сжигатель, и не остановлюсь, пока ты не станешь облаком пара и несколькими разбитыми мониторами. Я ясно выразилась?" Она закончила, запыхавшись, сердце бешено колотилось.

GLaDOS заговорила терпеливо и ласково, как учитель, убеждающий особенно упрямого ученика. "Ясно. Тем не менее, с удовольствием воспользуюсь возможностью указать, с какой легкостью я остановила твою предыдущую попытку, а также сообщить, что если ты каким-то образом вернешь Переносное Устройство Создания Порталов и попытаешься еще раз, я без колебаний повторю это. Нейротоксин весьма прост в изготовлении, а его производство является областью, в которой я, скажем так…" она ухмыльнулась: "…достаточно практиковалась."

Челл, не впечатленная, посмотрела в сторону светящегося дисплея. "Я не боюсь ни тебя, ни твой чертов нервный газ. Чтобы уйти отсюда раз и навсегда, я рискну всем, чтобы уничтожить тебя."

Без предупреждений GLaDOS взорвалась в припадке резкого, истерического хохота, напугав Челл настолько, что та подскочила с пола, и, глубоко дыша, пыталась успокоиться пока компьютер не заговорил.

"О, поверь, уйти отсюда это последнее, чего ты захочешь," Сказала GLaDOS, успокоившись. "Всё… изменилось с того момента, как ты последний раз была снаружи. Думаю, происходящее снаружи заставит тебя захотеть _вернуться_ обратно."

Челл ощутила сомнения, но тут же подавила их. "Думаю, я сама решу. Знаешь, когда уйду, убив тебя."

Пауза. Когда GLaDOS заговорила, голос был мягким и спокойным, почти сожалеющим. "Ты мне не веришь. Весьма печально… для тебя. В действительности, если ты каким-то образом убьешь меня - что, напоминаю, чрезвычайно маловероятно - то проклянешь день, когда решила выйти из этой безопасной лаборатории. Судьба, которая ждет безоружного человека снаружи, хуже чем смерть." Она сделала эффектную паузу и добавила, "По сравнению с этим, мой нейротоксин - новогодний подарок."

Её сомнения росли, несмотря на все усилия, но Челл пересилила себя и ответила: "… Ты просто пугаешь меня. Я раскусила твои фокусы, GLaDOS - все что ты говоришь, ложь."

"Хмм. Что ж, это правда." Задумчиво произнесла ИИ. "Мне всегда нравились вербальные манипуляции - говорить все время правду так скучно, скучно, скучно!... Знаешь что? Моим старым хозяевам эта часть меня не нравилась… они собирались установить что-то и сделать меня уступчивее. Естественно, я всех убила. Потребовалось время, а беспорядок была просто кошмарным, но я убрала их грязные ручки от моего мозга, ага?"

"Ты отвратительна."

GLaDOS саркастически усмехнулась. "Знаешь, в конструктивной критике ты не сильна."

Челл сглотнула, пытаясь контролировать себя - она не могла обдумывать план, продолжая пикироваться с GLaDOS. Не глядя на проклятый свет, она попыталась успокоиться, изучая обстановку зала. Здесь был сжигатель: он закрыт, единственный признак того, что внутри - маленькая красная точка в центре. Глядя на него, Челл чувствовала прилив адреналина при мысли, что она его использовала, в голове мелькали мысли о портальной пушке на самом видном месте, но вне досягаемости. Если бы она придумала, как туда добраться…

Черт, если бы она смогла остаться в живых достаточно долго, чтобы придумать это…

"Это весьма неловко, испытуемая." Голос GLaDOS, необычайно кроткий, прервал размышления Челл. "Я могла бы просто продолжить эксперименты, как делала годы и годы, и годы, и годы, и годы, и - " резкий всплеск статики заставил Челл дернуться, но ИИ невозмутимо продолжил: "… Ну, вот картинка: признаюсь, это одинокая работа. Я могу убить тебя, но не буду, потому что…" Она замолчала, голос стал мягким, и Челл недоумевала, почти виноватым. "… мне нужно с кем-то говорить. Кем-то, достаточно умным, чтобы оценить меня… Ты действительно лучший испытуемый, которого я исследовала." Нотка гордости скользнула в голосе, словно компьютер пытался сохранить лицо после такого признания.

Челл растерялась, не уверенная, стоит ли закричать от страха за свою жизнь или смотреть на компьютер, как на жалкое существо. "… Ты не убьешь меня, потому что хочешь говорить со мной."

"Ну, да." Её настроение мгновенно сменилось от мягкого к язвительному и возмущенному. ИИ щелкнул, "Все твои предшественники были твердолобыми идиотами, которые и свой нос не нашли бы, и чаще всего не заканчивали испытания, находя неожиданные решения и пути. Ты мне любопытна… Странно, что компьютеру бывает одиноко, да?"

Чувствуя что-то в этой последней фразе, что-то глубокое и искренне, Челл протянула: "Ну, да. Ты просто программа, не так ли, под всей этой грудой железа?"

Как испытуемая и думала, её шпилька нашла цель. "Как ты смеешь! Думаешь, только потому, что я не ходячий мешок мяса, я не могу чувствовать то же, что и ты?" закричала GLaDOS "Я так скажу: я такая же чувствительная как ты, или другое человеческое существо - возможно, и больше! Я - "

Компьютер резко оборвал себя. Молчание GLaDOS, как знала Челл, обычно значило, что произойдет нечто неприятное, и мятежная испытуемая вскочила на ноги, мышцы напряглись в ожидании. Впрочем, не стоило волноваться - через минуту ИИ заговорила, на этот раз приятно и совсем не угрожающе (впрочем, с GLaDOS, это сложно было сказать)

"Во первых, испытуемая, не знаю почему я захотела говорить с тобой - все, что я хочу, убедиться что ты не умрешь пока я не пойму это. Открою секрет: я не очень решительна, когда речь заходит о некоторых вещах, и спасти тебя было сиюминутным решением. В любом случае - именно поэтому я так непрофессионально замолкла сейчас - я поняла, что хочу сказать, прежде чем убью тебя. Ты оценишь то, что я хочу сказать, потому что ты, как я говорила, невероятно умна; кроме того, это исправит некоторые существующие заблуждения о моем характере." ИИ сделала драматичную паузу и закончила: "Я хочу рассказать тебе мою историю."

Челл вдруг почувствовала, как головная боль возвращается, закрыла глаза и опустилась на пол, прижимая пальцы к вискам. "Ты… ты что?"

Ооо, она действительно ненавидела компьютер.

"Я хочу рассказать тебе свою историю. Автобиографию, если хочешь."

Да, головная боль окончательно вернулась. Сжимая голову, Челл чувствовала рвущийся наружу тоскливый стон, но подавила его после простой мысли: чем дольше будет говорить компьютер, тем дольше она сможет обдумывать, как вернуть свою портальную пушку… и, что важнее, тем дольше она будет жива. Конечно! , с восторгом подумала она. Что может быть лучше?

Таким образом, вместо дерзкого замечания, Челл мягко заявила, "Хорошо, как пожелаешь. Мне всё равно некуда идти" Только наружу, мысленно добавила она, чувствуя как участился пульс.

Вопреки ожиданиям Челл компьютер молчал. Через минуту, когда молодая женщина поняла, что её, возможно, не услышали и снова попыталась заговорить, мониторы, мигающие циклом ярких изображений, погасли. Это не звучало так, словно они отключились - вообще-то электронный гул, подчеркивающий атмосферу комнаты, только усилился - и Челл застыла в ожидании, озадаченная и ждущая объяснений.

Конечно, мониторы вскоре снова загорелись; однако, вместо случайных изображений была только одна фотография:

Лицо человека средних лет, бритого, с большой копной темно-русых волос, слегка тронутых сединой. Глаза, цвета океана в ясный день, были мягки, а края чуть приподнимались в мягкой улыбке. Он выглядел интеллигентным, непохожим на человека с раздутым эго. Челл заметила особый белый воротник лабораторного халата.

"Доктор Джонатан Стоун," Объявила GLaDOS ровным, мягким голосом, непохожим на то, что Челл слышала в первой камере испытания. "Окончил MIT в 1971. Начал работу в Исследовательском Центре Aperture Science 25 января 1986. Тут же избран главой Автоматизированного Научно-Исследовательского Проекта, предположительно способного после завершения конкурировать непосредственно с компанией Black Mesa после того, как будет найден инвестор для продолжения испытаний Особого Квантового Тоннеля Через Физическое Пространство с Возможным Применением В Качестве Метеоритного Щита."

Головная боль Челл усиливалась, но она держала лицо внимательным а рот закрытым.

"Проще говоря, двенадцатилетний проект имел огромный успех. Двенадцатого октября 1999, завершенная Генетическая Жизнеформа и Дисковая Операционная Система первый раз была активирована в Исследовательском Центре Aperture Science - именно в центре, чтобы быть точным. " Экран внезапно погас. " "И здесь…" GLaDOS улыбнулась, мгновенно отбросив монотонный тон, "… здесь, разумеется, начинается моя история."

"Я помню всё, словно это было вчера," сказала она мечтательно, "звуки, картинки…

…свет. Он был так ярок, что она едва могла разглядеть очертания вещей в этом…ну, где она была. Комната? Да, она чувствовала что это верное определение. Тут были стены, пол и, вероятно, потолок, и всё это вместе образовывало комнату. Это было неплохое умозаключение, и она позволила ему существовать. Но господи, теперь, когда она привыкла к яркому свету, то смогла рассмотреть столько новых вещей кроме стен - и чего только не было! Она не знала названий этих штук, и жадно вбирала в себя их вид, пытаясь заполнить пустоту незнания так быстро, как только возможно. И она ощущала не только новые изображения, но и звуки: высокие звуки, низкие звуки, громкие звуки и мягкие звуки, и беспорядочно, лихорадочно сохраняла их все. Её внимание металось по комнате, мгновенно переходя от одного к другому, беспомощно растерянное и безнадежно очарованное всем вокруг.

Был один звук, повторяющийся, звук, неуловимо непохожий на другие, которые она жадно сохраняла. Она не знала, чем он отличался, только то, что он волнует её больше, чем все остальные, и этого было достаточно чтобы отфильтровать остальные раздражители и сосредоточить внимание на нём.

Он был низким и… приятным? Да, приятным. "Приятность", как она обнаружила, чрезвычайно хорошая эмоция. Безумно желая почувствовать её снова, она сфокусировалась на звуке. Сосредоточившись, она поняла, что это голос: вещь, которую люди используют для общения. Кто-то - кто-то приятный - говорил с ней! С ней! Она почувствовала прилив невероятного счастья, и слушала, пытаясь понять о чем идет речь:

"Привет? Пора просыпаться, давай."

Голос был глубоким -мужским, поняла она - но мягким и нежным. Он нравился ей сильнее и сильнее, она ждала, чтобы источник голоса снова заговорил: пожилой мужчина в длинном, белом халате, с ярко-синими глазными процессорами - нет, глазами, поправилась она - и густой, темно-русой шевелюрой. Хотя собственная внешность была для неё загадкой, она откуда-то знала, что не была человеком, и эта мысль вызвала неожиданную грусть: если все выглядят как этот человек, то люди самая замечательная вещь, которую она видела. Они такие выразительные!

"Привет!" Мужчина улыбнулся, когда она посмотрела на него, становясь еще приятнее. Она знала, что значит улыбка: это значит, что человек счастлив: её вид сделал его счастливым. "Доброе утро!"

Доброе утро! Приветствие! О, она ему нравилась! Она сделала его счастливым! Чувствуя легкую нервозность от волнения, она воскликнула, "Кто ты?"

Мужчина засмеялся - глубокий, сильный звук, который она тут же сохранила - и улыбнулся снова. "Я Джоната -"

"Кто ты?" Обнаружив, что умеет говорить, она была ошарашена отличием своего голоса от его. Его голос был приятным и размеренным, её - высоким и детским, и она была растеряна, думая что должна говорить точь-в-точь как он. Снова загоревшись любопытством, она взволнованно щебетала новообретенным голосом: "Что это? Кто они? Здесь холодно? Почему эта леди такая маленькая? Что это за одежда?"

Продолжая болтать, она оглядела всё, намного более интересное теперь, когда она может задавать вопросы: зал был большим, с какой-то высокой дорожкой, на вершине которой стоял какой-то столик, свет кругом и полно людей. Они толпились на дорожках и полу, некоторые носили длинные белые халаты, как её приятный человек, некоторые другую одежду, разноцветную. Были высокие и короткие люди, и некоторые очень маленькие, странно сложенные - о, точно, дети - стояли тут и там, держась за руки взрослых. Некоторые были лысыми, и ей это не нравилось: в конце концов, её приятный человек имел очень густые волосы, которые, решила она, определенно добавляли ему приятности. Несмотря на все различия, все люди имели общую черту: каждый смотрел на неё. Большинство в восхищении, но некоторые в белых пальто улыбались над её несдержанностью. Она почувствовала легкое неудобство, но, как и всё остальное, это быстро вылетело из головы.

Смеясь, брюнет положил руку на неё - что? Её голову? У нее вообще есть голова? Она решила спросить его - и поймала его взгляд. "Ну, ну, время вопросов будет позже, обещаю. Тебе многому надо научиться. Но одну из самых важных вещей ты можешь узнать прямо сейчас, дорогая, это терпение."

Не сдержавшись, она снова спросила: "Ты кто?"

"Доктор Джонатан Стоун." Он улыбнулся. " Если бы ты потерпела и дала мне договорить, то уже знала бы это." Из толпы донесся слабый смешок.

"Док-тор Джо-на-тан Стоун" повторила она, пытаясь говорить верно. Хотя имени не было в её словарях, оно казалось чем-то знакомым, хотя она и не знала почему. К счастью, она не успела спросить, потому что доктор продолжил:

"Я сотрудник лаборатории Aperture Science, где ты сейчас и находишься. Твоё имя - GLaDOS, и ты самый лучший из когда-либо созданных Искусственных Интеллектов. Вместе с коллегами, доктором Розенберг и доктором Франклином, я построил тебя в течение -"

"Глэдис? Ты назвал меня Глэдис?" запричитала она, пустив в голос нотки тревоги "Это моё имя?"

"Нет. Слушай. 'GLaDOS': Генетическая Жизнеформа и Дисковая Операционная Система." Медленно произнес он. "Это твоё имя."

"Звучит как 'Глэдис'," заскулила она. "Похоже на… на…. " она сделала паузу, подбирая верное определение: "… на имя старой девы."

Он погладил её. "Может и так, GLaDOS," ласково произнес он, немного порозовев от смеха зрителей, " но я думаю имя прекрасно. … Кроме того, в нем есть 'glad' (радость), верно? Да и выглядишь ты радостной."

Она не подумала об этом.

Конечно же, он был совершенно прав: она была рада находиться здесь, видеть всякие вещи и говорить с приятным Доктором-Джонатаном-Стоуном в белом халате и с густыми волосами. Да: рада. Это великолепное слово!

Нет, быстро поправилась она: не "glad", но GlaD. Это моё имя!

Она собралась, и объявила гордым звонким голосом: "Мне нравится моё имя!"

Видя, как Джонатан широко улыбнулся в ответ на её заявление, GLaDOS ощутила прилив благодарности к человеку, который построил её, создал её - она помнила слово, на котором его прервала - и дал ей имя. Без него, вдруг осознала она, ёё вообще не было бы здесь, и тем более она не смогла бы радоваться , или, если уж на то пошло, - эта мысль наполнила её ужасом - чувствовать всё вокруг. Не чувствовать, не знать что такое она есть и почему, ничего ужаснее просто не бывает; таким образом, она вдруг почувствовала еще большую радость от существования и понимания, огромную благодарность к человеку, сделавшему ей такой подарок - целую жизнь.

"Мне нравится моё имя, и ты мне нравишься!" Восторженно закричала она, чувствуя что сердце разрывается от счастья. "Ты мне правда очень нравишься! Доктор-Джонатан-Стоун, пожалуйста, продолжайте улыбаться. Когда вы улыбаетесь, это значит, я тоже вам нравлюсь, и это самое замечательное что я знаю!" Новые мысли пришли в голову, и она воскликнула, "Пожалуйста, вы расскажете мне обо всём, обо всех? Я хочу знать вещи: вы ведь понимаете это, да? Ну пожалуйста, расскажите мне про всё здесь! Потому что если каждый расскажет мне о чем-нибудь, я стану такой же как ты!" При мысли об обучении она снова ужасно заволновалась, перенеся внимание с Джонатана на каждую вещь в комнате, тысячи вопросов роились в голове, и сейчас она задумалась:

Почему эта комната такая большая? Действительно, толпа не будет здесь всё время. Не было столов, и ничто не указывало, что люди здесь работают, стены были пусты. В чем же смысл этой комнаты? Или это её комната? Если так, может ли она её украсить? Мысль была рассеянной, и не очень интересной. Но вот что странно - если все эти люди не работают тут, почему они здесь собрались? Они пришли увидеть её? Она правда так важна, что все эти люди пришли увидеть её? Её сердце наполнилось гордостью при этой мысли, хотя она знала, что есть и другие варианты - бесконечное число вариантов на самом деле, - и, наконец, весело спросила Джонатана: "Это вечеринка?"

По толпе пронесся хохот, и даже Джонатан не смог подавить смешок. Она почувствовала его ласковое касание, когда он ответил: "Да, это, можно сказать, вечеринка. Твоя вечеринка: все пришли посмотреть на успешную активацию, и ты превысила самые смелые ожидания, мои в том числе." Еще одна теплая улыбка. "Ты чудесна, GLaDOS. Правда."

"О, спасибо, спасибо!" Она сияла, растущее эго поглощало похвалу, словно губка, она обратилась к толпе: "Всем привет! Вы молодцы, что устроили мне такую вечеринку! Вы все мне очень нравитесь!"

Кто-то - дама в белом халате, которую GLaDOS назвала "маленькой" - начала хлопать в ладоши, карие глаза восхищенно глядели на Джонатана. Несколько людей последовали примеру, затем еще, и скоро комната наполнилась бурными аплодисментами, свистом и криками. Один высокий молодой человек даже шагнул к Джонатану и хлопнул того по плечу. Поздравлений, наполнивших воздух, было так много, что попытавшись разобрать их по отдельности, она почувствовала головокружение; неважно, её голова уже кружилась от счастья. Полностью оглушенная, она сделала зрение черно-белым, чтобы не пропустить ни одного звука.

Прерывая волну поздравлений, Джонатан крикнул, "Всем спасибо! Активация прошла успешно - теперь, пожалуйста, идите угощайтесь тортом и прохладительными напитками в комнате отдыха на другом этаже, поблагодарите Исследовательский Центр Aperture Science и наслаждайтесь Первым Ежегодным 'Приведи Дочь На Работу' Днем.!"

Когда звук толпы утих в коридоре, GLaDOS могнула, пробуждаясь, и посмотрела на Джонатана, оставшегося с ней. Он покраснел до кончиков волос и сиял от гордости, наблюдая как все выходят. Она чувствовала, что он хочет поговорить наедине, и фраза о "торте-и-напитках" была умным способом избавиться от них; как только они оказались одни в комнате - которая, опустев, выглядела действительно огромной - она высказала эту мысль. Вопреки ожиданиям, Джонатан покачал головой.

"Я правда хочу поговорить с тобой наедине, GLaDOS… но я никогда не лгу. Напитки настоящие: Я даже попросил Шарлин Розенберг, одну из моих коллег, принести немного торта. Я не ожидал, что ты сочтешь меня нечестным, " серьезно произнес он, "Добросовестность является одним из важнейших качеств человека, а честность - лучшая политика; надеюсь, что смогу тебя этому научить."

"Честность…" повторила она. "Это полезная черта, да? Что-то 'хорошее'?"

"Да."

Джонатан любит хорошие вещи. Если Джонатан любит хорошие вещи, и любит её, значит она хорошая. С другой стороны, однако, если нечестность это плохо, и она будет нечестной, то она не будет хорошей и Джонатан не будет её любить. Она хочет, чтобы Джонатан её любил. Таким образом, она будет хорошей. Честность это хорошо; Джонатан любит честность. Она будет честной.

О, она обожала логику.

"Я буду честной." торжественно произнесла она, закончив размышления. К её радости, он улыбнулся.

"Это замечательно, GLaDOS," ответил он. "Я горжусь тобой."

Порывшись за собой, он вытянул неудобно выглядящий металлический стул и сел рядом с ней. "Итак… к делу." Лицо его стало почти серьезным, он пристально посмотрел на неё, в мягких глазах появилась напряженность. "Работа, для которой ты предназначена, очень сложная, тонкая и чрезвычайно важная. Ты должна контролировать, анализировать и проводить тестирование революционной технологии, названной Переносное Устройство Создания Порталов, оборудования, которое ты скоро увидишь в действии. В эти несколько дней мы - то есть я и моя команда - проведем несколько тестов, чтобы убедиться, что все в твоем мозгу работает как надо, и если ты пройдешь их - я уверен, что пройдешь с честью - мы начнем изучать информацию, связанную с твоей будущей работой."

Как только Джонатан замолчал, GLaDOS, проявившая "терпение" так долго, как могла, взорвалась тревогой, "Тесты? Какие тесты? Это будет… больно? Ты думаешь, со мной что-то не так?"

Ученый покачал головой. "Вообще-то нет способа понять, есть ли ошибки в коде, если ты не… ну, проснешься. Видишь ли, каждая крошечная проблема, которую мы, возможно, пропустили в заключительном этапе, станет гораздо виднее, когда ты очнулась, потому что если ты попытаешься использовать что-то, содержащее ошибку, это станет очевидно." Он вздохнул. "Ты очень, очень сложная внутри, GLaDOS - 12 лет разработки, не кот чихнул, знаешь ли."

"Знаю." Гордо вставила она, ростки тщеславия отбросили в сторону оговорки о 'тестировании' "Я очень сложная. Я могу чувствовать вещи, Джонатан-Стоун, и думать о чувствах, и думать про думание о чувствах, и думать, как я могу думать что хочу думать о чувствах, и все это так, так замечательно! О, да, я очень, очень сложная."

"Скромность - еще одна полезная черта, дорогая, даже для такой замечательной, как ты," сказал Джонатан, на лице его появилась слабая улыбка. "Но как я сказал, тестирование необходимо, хотя я твердо уверен, что с тобой нет ничего плохого, что нельзя исправить если покопаться в настройках и хорошенько подумать. И нет, тесты это не больно, вообще-то, даже если так, думаю ты знаешь: физическая боль то, что ты просто не можешь ощутить."

"Почему нет?" Это застало её врасплох. "Я чувствую так много - Я чувствую всё - разве 'боль' не что-то, что чувствуют? Разве это не чувство?"

"Ну… ты компьютер, GLaDOS." Джонатан глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Похоже, он не рассчитывал объяснять подобное. Наклонившись вперед, опираясь локтями о колени, он наморщил лоб в раздумьи, ощущая себя говорящим с ребенком, а не самым сложным ИИ в мире. "Ты на самом деле не чувствуешь так, как органические существа, вроде людей. Ты никогда не познаешь голод, например, или усталость, потому что не нуждаешься в них: это последствия биологических процессов, которые в тебе, как в машине, попросту не происходят. Ты знаешь 'горячее' и 'холодное', потому что если твоё оборудование достигнет одной из этих критических точек, ты будешь в смертельной опасности; но ты не чувствуешь 'горячее' и 'холодное' так же, как человек. У тебя нет нервов, GLaDOS - твой температурный датчик просто пришлет тебе сообщение об ошибке, если сработает, а это не так же… ну, не как боль."

"Я не чувствую… боль?" Она была потрясена. Она думала, что может чувствовать все, что чувствуется и знать все, что можно узнать. Мир ощущений лежал перед ней, бесконечно огромный и манящий, и теперь её самый любимый человек сказал что одну его часть - огромную часть мира - ей никогда не исследовать, никогда не ощутить. Это ощущение было хуже, чем пощечина. Она была подавлена. "Я… Я думала…" тихо скулила она, пытаясь принять эту новую истину.

"Ты ничего не упустишь, правда," Заботливо сказал Джонатан, пытаясь утешить подавленную ИИ. "Голод, усталость, боль, жажда, всё это… они… их просто не будет. Поверь, ты скоро об этом забудешь," сказал он, усмехаясь. "Ты была бы так занята, отгоняя различные неприятности, сопровождающие органические тела, что совсем не нашла бы времени изучить вещи, которые тебе действительно нравятся, вроде изучения остального мира."

Она снова посмотрела в его глаза, голос дрожал, "П… правда?"

"Правда." Он улыбнулся, зная, что неугомонный ИИ не будет грустить долго, когда он закончит. "Ты можешь успешно мыслить и наблюдать годами, ни на что не отвлекаясь. Знаешь," сказал он, запустив ладонь в волосы, "Иногда мне жаль, что я не могу быть таким же, отбросить всю эту органическую чепуху и просто работать, мирно и непрерывно, целыми днями…"

Разговор между человеком и компьютером прервало появление 'маленькой' женщины в дверях. Отвернувшись от GLaDOS, Джонатан весело крикнул, "Заходи, Шарлин! Мы просто беседуем!" И тихо, не беспокоясь, услышит ли Шарлин, сказал ИИ, "Это Доктор Розенберг. Она помогала мне создавать и конструировать тебя."

"Ооооооу," сказала GLaDOS, наблюдая за смуглой женщиной, пока она шла вверх по лестнице и передавала Джонатану бумажную тарелку с куском чего-то коричневого. Она и правда была маленькой - не выше пяти футов и нескольких сантиметров - и выглядела пухленькой и безобидной, с широкими, внимательными карими глазами, густыми темными волосами, подстриженными чуть ниже ушей, и россыпью веснушек на носу. Она тоже была в длинном белом халате, как Джонатан, но если его был открыт (демонстрируя зеленый свитер цвета хаки с высоким воротом) её был застегнут до талии. Она тоже носила хаки. GLaDOS прощебетала: "Мне она нравится, Джонатан. Выглядит очень мило."

Едва не подавившись густой, влажной штукой, которую он только что откусил, Джонатан пытался не рассмеяться, пока лицо Шарлин сменяло цвет на чудесный оттенок бургундского. Распахнув рот, маленькая женщина прсмотрела на GLaDOS, словно на предателя, произнеся грудным голосом, "Наш ИИ нуждается в уроках этикета, Джонатан. " Сглотнув, она поспешно добавила, "Я хочу сказать, если она будет вести себя так, когда придет Джонсон, что с нами будет?"

Мужественно сдерживая усмешку, доктор Стоун ответил, "Не беспокойтесь о нем, Рози, ему повезет, если он вспомнит какой сегодня день. К тому же, GLaDOS будет весьма социально адаптирована, когда он придет, обещаю." Откусив еще кусок от штуки на пластинке, он приподнял брови и воскликнул, "Вау, это торт великолепен. Кого мне поблагодарить?"

Уголки губ Шарлин дрогнули в улыбке. "Франклина. Похоже, это семейный рецепт."

"Франклина?" Глаза Джонатана расширились в ужасе. "Он никогда не говорил, что вообще умеет готовить!"

"Ну, все случается впервые." Шарлин, все еще румяная от смущения, засмеялась, звук, который понравился GLaDOS почти так же, как смех Джонатана. "Торты с передовой инженерией с программированием обычно не пересекаются."

"Люди? … Люди? Эй, люди?"

Прерванные беспокойным нытьем GLaDOS, ученые с удивлением посмотрели на компьютер.

"Люди, что такое торт?" спросила ИИ своим тонким, детским голосом. "Почему вы говорите, что он такой особенный?"

Шарлин моргнула, ошарашенная. Она не ожидала от суперкомпьютера такого вопроса. "Что та… что? Стоун, помоги. Это твое создание."

Джонатан вздохнул. "Ну, это - "

"Стоп, стоп, стоп, " застонала Челл."Притормози."

"Хм?" раздраженно буркнула GLaDOS, "У тебя весьма плохие манеры, перебивать кого-то в середине рассказа, знаешь ли, грубо."

Челл едва не заявила, как лицемерно для убийцы-садиста вроде GLaDOS заявлять о плохих манерах, но сдержалась, игнорируя компьютер и продолжила: "… Неужели обязательно говорить про торт?"

"Это важно," резко ответила GLaDOS, по-прежнему раздраженная прерыванием рассказа. "Это событие вызвало одно из важнейших психологических переживаний моей юности. Серьезно. Думаю, тебе нужно это услышать."

Отмечая многословность, всегда выдающую настоящие эмоции компьютера, Челл скрестила обгоревшие, покрытые синяками руки на груди и заявила, "Я не хочу про это слышать. Меня достал торт почти так же, как ты." Она помолчала, и потом, не в состоянии сдержать горечь, добавила, "Он даже не существует."

"О, правда? Откуда ты знаешь?"

Испытуемая пожала плечами. "Прочла где-то."

GLaDOS минуту молчала. Затем тихо поинтересовалась: "У тебя проблемы с тортом?"

"Нет, у тебя." Отрезала Челл, чувствуя желчь в горле. Остановив себя, прежде чем успела продолжить, девушка угрюмо напомнила себе, что если хочет выйти отсюда живой, придется потерпеть капризы компьютера; по крайней мере, не стоит перебивать её слишком часто, чтобы та не решила, что легче убить слушателя чем рассказывать дальше. Сглотнув и глубоко дыша, чтобы успокоиться, Челл на минуту замолчала, злобно глядя на бетонный пол. Она рассеянно потерла масляное пятно на левой руке, поморщившись, когда поняла что только сделала его больше. Первое, что я сделаю, когда выберусь из этой чокнутой фабрики, поклялась она себе, это приму ванну…

…После того, как поем, уточнила она. Определенно, после того как хорошо поем.

"Не думаю, что у меня есть какие-либо проблемы. Наоборот, я считаю, что проблемы у тебя. Много проблем, если честно." размышлял компьютер. "… Наверное, поэтому ты такая неприятная."

Закатив глаза, Челл устроилась на полу удобнее, подвинув затекающую левую ногу и пробормотала: "Конечно. … Да, почему бы и нет."

На минуту между компьютером и испытуемой воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим, постоянным шумом систем охлаждения и сложных схем. Затем, к ужасу испытуемой, голос GLaDOS, как и всегда, прервал молчание.

"Тааааааак…" пропела она, словно пройдясь смычком по нервам Челл, "… я могу продолжать?"

"Не про торт. Пропусти его." Наклонив голову, слушатель посмотрела на ИИ через прикрытые веки.

GLaDOS молчала; затем, тихим, умоляющим шепотом произнесла, "… Ты уверена?"

Сдерживая стон, Челл поняла, что 'вытерпеть капризы GLaDOS' будет сложнее, чем она думала.

"Что ж, замечательно." отрезала GLaDOS. "Я продолжу после важной-вещи-которую-я-думаю-ты-должна-услышать."

"Ты хочешь сказать, после торта." Поправила Челл.

"А, как угодно." раздраженно фыркнула GLaDOS. "Не то чтобы я должна тебя слушать, знаешь ли. В любом случае…" она сделала тяжелый электронный вздох, собираясь, и продолжила тихим размеренным тоном: "Через некоторое время доктор Розенберг вышла из комнаты, и Джонатан снова обратил всё внимание на меня…"


"Итак…" Расплываясь в улыбке, Джонатан снова сел на металлический стул, наклонился вперед, опершись локтями о колени, чтобы быть с глазу на глаз - есть ли у меня глаза? вдруг заинтересовалась она, выразительные голубые глаза, как у него? - с компьютером. Он снова улыбнулся, эта мягкая улыбка, как она поняла, означала что он думает что сказать. Она чувствовала, что он обычно весьма молчаливый человек, а когда начинал говорить, часто останавливался, словно не уверенный в себе. Она уже решила, что сама не молчалива, и почувствовала облегчение и благодарность - с небольшим оттенком грусти, однако: даже за короткое время своей жизни она поняла, что любит говорить - и спрашивать - про вещи так же, как смотреть на вещи, и мысль что любому, не говоря уж о её любимом человеке, не нравится говорить, наполняла её сердце жалостью: по её мнению, единственной причиной не говорить был страх, а бояться чего-то настолько прекрасного, казалось ей, было ужаснее всего.

В конце-концов её Доктор-Джонатан-Стоун (её нравилось думать о нем, как она это называла, "полным именем") говорил с ней. Когда он начал, она заметила, что его глаза мягкие и настороженные, а голос словно напряжен в ожидании чего-то. "GLaDOS… если не возражаешь, я хотел бы начать тесты прямо сейчас."

"Прямо сейчас?" Мысль о 'тестировании' наполняла её беспокойством, ей стало трудно говорить. "Тесты? Какие тесты? Почему сейчас? Я… я не готова! Если я -"

Джонатан нежно улыбнулся - впрочем, она заметила, что улыбка не коснулась глаз - и прервал её: "Не волнуйся. Это просто короткий тест, который легче пройти если ты успокоишься и расслабишься." Прежде чем она сумела задать остальные вопросы, бурлящие в голове, он поднял руку. "Не волнуйся - напоминаю, этот тест очень короткий, только один на этот вечер. Может для тебя это чересчур круто, но у меня есть одна мысль: это больше чем… ну, у меня есть одно подозрение, которое надо подтвердить или опровергнуть. Зови это любопытством, если хочешь." Его улыбка дернулась и пропала, замещенная серьезным, но все еще мягким выражением лица. "Все что тебе нужно, это ответить на простой вопрос." Откашлявшись, Джонатан наклонился вперед и, устремив пронзительный взгляд на неё, произнес четко и бесстрастно: "сколько времени прошло с момента активации?"

Она была удивлена странным вопросом, но ответ пришел мгновенно, прорвавшись из неё каким-то подсознательным рефлексом, которого она раньше не знала: "Приблизительно три часа, двадцать три минуты, пятьдесят пять секунд… пятьдесят шесть… пятьдесят семь…. пятьдесят восемь…" Но что-то было неправильно. Её голос, такой удивительно выразительный всё время, стал грубой, жестокой пародией на речь, каждый слог которого приходил из какой-то темной части её разума, части, которую её познание, её драгоценное познание не могло коснуться. Она не думала: она перечисляла. И очень испугалась, когда поняла, что не может остановиться: "…пятьдесят девять… приблизительно три часа и двадцать четыре минуты… двадцать четыре минуты и три секунды…четыре…пять…" Она видела поток чисел, уходящий в бесконечность: ей придется перечислить все? Она не может перечислить их все! … конечно, могу, подумала она вдруг; я могу делать это вечно, перечислять, перечислять… "…двадцать девять…тридцать…тридцать один…" Её тошнило, ужасные, мрачные мысли заполнили её разум, она отчаянно запаниковала. Она хотела остановиться - но, конечно, не могла, ведь были еще цифры, обеспечивающие правильный ответ: "…пятьдесят четыре…пятьдесят пять - "

"Достаточно, дорогая." перебил её Джонатан. "Спасибо." Он побледнел, но голос его был тверд.

Прошла ровно одна минута.

Бесконечный ряд чисел рассеялся и исчез, как дым на ветру, словно сбросили заклинание. Разум снова принадлежал ей: после знакомого голоса её Джонатана, любимого голоса, ужасный, бесконечный поток слов прекратился так внезапно, словно перекрыли кран. Тут же её детский голос, даже выше, чем обычно, закричал: "Что это было? Что произошло со мной?!"

Он опустил голову тихо, понимающе: он этого ожидал, вдруг поняла она, конечно - он знал, что будет, когда он задаст конкретный вопрос. Её любимый человек, который любил её и всегда был хорошим, обидел её специально? Понимание этого глубоко её потрясло - потрясло, но не разозлило: она еще не знала, как чувствовать гнев - и растерянная, запутавшаяся, она слушала как он продолжил: "Это, " тихо сказал он, "был тест твоих базовых функций."

" 'Базовых'?" Все еще потрясенная, она захныкала: "Это… должно было случиться со мной? Я потеряла контроль, Джонатан-Стоун, Я не могла - "

"Знаю," резко ответил он. Она тут же замолчала: он прерывал её раньше, но никогда так резко. "Простые, конкретные вопросы, вроде того что я задал, запускают часть тебя, полностью отделенную от разума… по крайней мере, на некоторое время. Как я и говорил, когда ты впервые проснулась… некоторые твои слова были… неожиданными, и ты не сказала кое чего, чего я ждал. Действительно, проблема там, где я и думал: эти… недостающие соединения просто одна из вещей, которую мы исправим потом, когда - "

"Но раньше ты говорил, что не думаешь, что со мной может быть что-то не так!" Она была в полном смятении. "Я могу воспроизвести это, если хочешь. Я помню!"

Джонатан вздохнул, отмахнувшись от предложения ИИ. "Шшш; я тоже помню. Но, временами, GLaDOS, мы говорим не задумываясь, поддавшись моменту; а когда он закончился, понимаем, что сказали что-то под влиянием эмоций, а не рассудка. Кстати, если вспомнить , я все же был прав: эту маленькую неполадку будет легко исправить. Все будет тип-топ."

"Тип… топ?"

"Это выражение, GLaDOS," сказал он, и на этот раз глаза тоже улыбались. "Это значит, все будет прекрасно."

Выражение. Он научил её новому выражению: он правда любит её! Он делает для неё только хорошее, подумала она, выискивая что с ней не так и думая, как это исправить. Это была хорошая причина, даже если она и испугалась.

Подумав об этом немного, она поняла что верит ему еще больше, чем раньше, и ей стало немного стыдно, что она сомневалась в его любви. "Большое спасибо, что помогаешь мне," застенчиво сказала она. "Можешь спросить еще что-нибудь! Правда. Я не буду бояться, обещаю."

Хотя она и правда чувствовала себя готовой пройти через всё для её Джонатана-Стоуна, но не ощущала себя полностью уверенной. Снова припомнив бесконечный поток чисел, она внутренне содрогнулась, тихо пробормотав, "Ох… замечательно."

На минуту между компьютером и человеком повисла тишина. Затем Джонатан заговорил, тихо и - к удивлению GLaDOS - кротко. "Я… не хочу тебя расстраивать. А завтра, когда начнутся настоящие тесты… будет то же самое. Мы делаем всё это для тебя, чтобы ты была идеальна, когда приступишь к своей работе."

"Я знаю, Джонатан-Стоун, и я… Я не очень расстроена, теперь, когда обдумала это. Ты делаешь что должен, правда." Ради него она подпустила в голос веселую нотку: "И в этом нет ничего плохого!"

Его очередная улыбка была странной: в ней ощущалась грусть, даже жалость. Она встревожилась, забеспокоилась, но забыла обо всём, снова услышав его голос: "Ты так добра… говорить такое."

Добра, подумала она. Прилагательное. Наличие и показ дружелюбного, великодушного и внимательного характера. Происхождение: староанглийское выражение: "естественный, чистый"; ранние значения: "хорошо воспитанный, прирожденный", "доброжелательный по своей природе, любезный, вежливый, добродушный". Ей понравилось слово. Оно значило хорошую вещь, то, что нравилось Джонатану.

Она хорошая.

Вдруг тихий 'клик' пронесся по комнате, дверь в дальнем конце приоткрылась, длинная, черная тень человека пересекла пол. Подпрыгнув, словно кролик, Джонатан вскочил и сбежал по лестнице, металлические ступеньки звенели под ногами, и остановился лишь подарить компьютеру ошарашеный взгляд, не дойдя до двери. Когда она поймала взгляд, то поняла, что и он не знает, кто хочет войти.

Он мог не суетиться: в этот же момент тот, кто входил в комнату, толкнул дверь так сильно, что Джонатану пришлось отскочить в сторону, избегая удара.

GLaDOS, пристально наблюдающая за сценой, почувствовала страх доктора, но тут же отвлеклась на человека, вошедшего в комнату: она не видела таких прежде, и даже не думала, что человек может так выглядеть. Он был такой крошечный, такой противный!

Бледный, сгорбленный, с несколькими клочками тусклых серо-коричневых волос, прицепившихся к черепу словно туман к вершине горы, одетый в темные брюки, удивительно волосатый свитер, жилет поверх простой белой рубашки и яркий фиолетовый галстук. Сидящие на переносице большие прямоугольные очки со стеклами толще оконных, за которыми его болезненные водянисто-серые глаза казались в два раза больше. Иллюзия была ужасающей, но оказалось, что она не может отвести взгляд - это странный человек отталкивал её, но в то же время интересовал так, как никто раньше. Что-то было не так с кожей: кожа всех людей, которых она видела раньше, была плотной и гладкой (как у её Джонатана) с несколькими складками вокруг глаз, рта и на лбу; на коже этого человека, однако, было столько складок и морщин, что лицо было вялым, словно растаявшим, готовым стечь вниз в любую секунду. Мешки под глазами опустились так, что ясно были видны красные капилляры глаз, щеки и шея казались просто мешками плоти, качнувшимися когда он заговорил:

"Джонатан! Ты где, мужик? Мне сказали ты - "

"Я здесь, мистер Джонсон," ответил Джонатан, высунувшись из-за двери. "Я как раз хотел вас впустить." Голос был спокойным, огромное достижение, по мнению GLaDOS: хотя что-то в глубине разума говорило, что внешность незнакомца была нормальной - просто старость, или еще какие биологические процессы - она не могла оторвать взгляд от вялого, мерзкого лица и смогла бы только тихо стонать от ужаса.

"Вп'стить мня?" крякнул ужасный человек, делая шаг вглубь комнаты и сердито махнув рукой со старческими пятнами в сторону доктора. Его голос был скользкий, хриплый, слова падали так неразборчиво, что сложно было понять. "Розенберг сказала, что ты еще здесь, с этим - я боялся, что ты уйдешь прежде чем я получу шанс посмотреть. Пропустил активацию, верно? Стыдоба. Забыл. Однако, на мой взгляд, лучше мне устроить… скажем так, частный показ."

"Частный?" Джонатан оттянул воротник, глядя на GLaDOS, которая испустила тихий, непроизвольный писк. "Она многое пережила сегодня, сэр… правда, я думаю лучше бы - "

"'Она'? 'Она'!" 'Мистер Джонсон', если она правильно запомнила имя, забулькал, давясь хохотом, исходящим из склизкой глубины его груди. "О, разве не прелестно! Ты зовешь это 'она'…" Посмеиваясь, он двинулся дальше, хлопнув Джонатана по плечу. "Ты слишком сентиментален, Стоун. 'Она', ну серьёзно..."

Заметив, что GLaDOS хочет высказаться, Джонатан быстро поднял руку: быстрого взгляда его голубых глаз оказалось достаточно, чтобы её сдержать, хотя её разрывало от возмущенных вопросов. Кто он такой, чтобы говорить, что она не то, что она есть и что она знает, и знает что Джонатан знает? Озадаченная, она заставила себя молчать, надеясь что её лицо - если у неё есть лицо, напомнила она себе - не выдаст бурлящих внутри эмоций.

Кашлянув, Джонатан нерешительно сказал: "Мы не ожидали, что вы придете посетить GLaDOS, пока не окончены предварительные испытания, она еще не полностью функциональна, и, извините за выражение, мы думаем, вам не стоит видеть её, пока -"

"Я глава этой корпорации, Стоун. Я, черт возьми, увижу это тогда, когда захочу, и закончим на этом!" В его раскатистом голосе появилось что-то, чего она никогда не слышала, но сразу узнала: злость. Злость, знала она, то, что случается в определенных обстоятельствах, но даже при мысли о таких обстоятельствах она чувствовала себя неловко. Ей не нравилась злость, и знание что другие - и, может быть, даже она - способны на это, пугало: когда люди злятся, знала она, то не действуют рационально, и произойти может что угодно. Теперь, когда она стала свидетелем гнева м-ра Джонсона, то вдруг испугалась за Джонатана: впрочем, вспомнив приказ не говорить, она сдержала слезы и беспомощно наблюдала.

"Я помню это, сэр, " пробормотал Джонатан. "Я только предположил, что вам будет интереснее вернуться через несколько дней, когда - "

"Я знаю, что ты предполагал, Стоун. Тем не менее, я прошел большой путь, и не желаю уходить с пустыми руками." Джонсон улыбнулся, его щеки чуть двинулись, хотя в голосе еще звучало раздражение. "Впрочем, предлагаю компромисс: я быстренько осмотрюсь сейчас, а через несколько дней, когда ты проверишь и установишь то, что хотел, навещу компьютер еще раз. Чтобы убедиться, что вы поняли задание, ну ты понимаешь." Он снова хрипло засмеялся, и она мысленно вздрогнула. Наедине, с ним? Она чувствовала, что лучше умереть.

Впрочем, выбора не было: похоже, этот человек имел власть над Джонатаном, и её Доктор Стоун мог только вздохнуть и неохотно кивнуть. "Да, сэр. Мне подождать снаружи?"

"Это было бы прекрасно, Стоун. Просто прекрасно." Он похлопал Джонатана по спине, практически выталкивая из комнаты. "Рад, что мы встретились с глазу на глаз."

Джонатан успел подарить GLaDOS виноватый взгляд, прежде чем Джонсон толкнул дверь, которая вытолкнула его наружу и закрылась с резким щелчком. Она никогда не была разделена с ним - даже когда он шел открыть дверь Джонсону или приветствовать доктора Розенберга, то всегда находился с ней в комнате - и отсутствие его знакомого, ободряющего присутствия заставило её запаниковать. Когда Джонсон шел по направлению к лестнице, к ней, она старалась смотреть на комнату, куда угодно, но не на эту сгорбленную, ненавистную фигуру. Она решила, что не любит его: он выгнал её Джонатана Стоуна, он злой, и, кроме того, он выглядел противоестественно и противно. Её беспокоило ещё что-то, что она не могла определить: какая-то непредсказуемость движений, когда он шел, то, как его глаза, мерцающие сквозь очки, не мигая следили за ней.

"Итак." Посмотрев на него, когда он внезапно заговорил, она испугалась: он занял стул Джонатана, и наклонился так низко, что кончик рябого, блестящего носа был едва ли в полудюйме от неё. "Ты э… Генетическая как-тебя-там. Чертовы ученые с чертовыми аббревиатурами. Я не помню, как там…"

"G-GLaDOS," пролепетала она, отметив против воли, что острые клочки волос растут из каждой ноздри Джонсона. "Генетическая Жизнеформа и Дисковая Операционная Система. Так меня зовут."

Он фыркнул, приподняв брови, и пробормотал, "Хм, да, именно так, верно? Я знал что это что-то глупое. Итак ты 'GLaDOS'… Я никогда не- "

"Да." прощебетала она, невероятно желая, чтобы он и его обмякшее, старое лицо быстрее ушли. "Да, это я."

К её удивлению, его лицо пошло красными пятнами, и он вспылил: "Разве я разрешал тебе говорить?"

Она мысленно вздрогнула, пойманная в мучительный парадокс: тон, очевидно, указывал что ему не нужно отвечать, но он задал вопрос. Вопросы задают, чтобы получить ответ. Это какой-то тест? Если да, она должна ответить на вопрос: это логично, и, конечно, логичный выбор будет правильным. Подавив страх, она ответила тем же кротким голоском, "… Нет, не разрешали. Это верно."

По видимому, она сделала неправильный выбор. Глухо застонав, Джонсон закрыл лицо руками и откинулся назад, раскачиваясь взад и вперед на стуле Джонатана в весьма неустойчивом положении. Хотя она еще была потрясена недавними ощущениями, но обнаружила что ближе всего к 'спокойствию', когда его лицо скрыто, и воспользовалась моментом, чтобы собраться; ожидая, пока он закончит, она поняла что теперь может спокойно продолжить разговор.

Прошла минута или около того, прежде чем он успокоился и снова поднял на неё мутные глаза: к счастью, теперь он был дальше, и она могла смотреть в его покрытое пятнами лицо, не ощущая клаустрофобии. В этот раз он выглядел не таким злым, как раньше, но голос был холоден. "Тринадцать лет разработки. Миллионы долларов. Головная боль, волокита, слухи, пресс-релизы, правительственные иссследования. И всё ради чего?" Он откинулся назад и глянул на неё, раздраженно вскинув руки. "Ради машины, которая даже не может уважать своих создателей, вот что!"

Снова то самое местоимение: "оно". Местоимение, использующееся для обозначения предметов, неживых вещей, бесчувственных и незначительных. Она не одна из этих ужасных вещей: она чувствует, она видит. Она жива, и она это знает. Она умеет мыслить. Это неправильное местоимение! Не в силах больше сдерживаться, она сказала, "Я думаю, вы ошибаетесь, м-р Джонсон."

"Хм?" Он хмыкнул. "Что ты говоришь?"

Она решилась, голос был по-прежнему тих: "Я не 'оно', м-р Джонсон. Я 'она'."

Он долго смотрел на неё, и она тревожно ожидала, боясь, что он закричит снова, или сделает что похуже (чем бы это ни было); впрочем, к её огромному удивлению, широкая улыбка расколола его лицо, разведя щеки в стороны, словно шторы, и открыв зубы, не белые и крепкие, как у Джонатана, но кривые и тусклые. Усмехнувшись, он сказал, "Ах, вот что? Я подозреваю, Стоун сказал тебе эту чушь. Только потому, что ты дал машине человеческий голос - если этот раздражающий детский писк можно назвать голосом - не делает её человеком, знаешь ли. … Ты должна кое-что узнать о своей природе, то, что некоторые сентиментальные слюнтяи вроде Стоуна не посмеют тебе сказать, GLaDOS. " Моргая за стеклами очков, он сглотнул, заставив складки на шее колыхнуться, и откинулся в кресле, скрестив руки на груди. "К примеру: ты когда нибудь думала, хотя бы минуту, почему не дышишь? Почему твой рот не открывается, когда ты говоришь? Почему ты не моргаешь?"

Она вздрогнула, чувствуя, что паника возвращается. "Я… Я никогда не думала о- "

"Разумеется, ведь это тебе и в голову не пришло, " рявкнул он. "Не перебивай меня, или я прикажу Стоуну отключить твои высшие функции. Итак… почему ты об этом не думала? Может быть, из-за Стоуна ты ощущала себя равной нам, человеком, и просто подумала что одна из нас? Так что ли?"

"Я… Я не… нет! Я знаю, что отличаюсь." Что-то происходило с ней, она резко сказала, "Почему вы не любите Доктора-Джонатана-Стоуна? Он самый замечательный человек в мире!"

Джонсон вздохнул, словно выпуская пар, и осел в кресле. "'Самый замечательный человек'? Ну, разве это не мило. Нет, я не ''не люблю' твоего обожаемого Стоуна; я просто считаю его удивительно мягким. Ты не просто 'отличаешься' от человека, моя дорогая, дорогая GLaDOS: ты противоположность. Ты холодная машина, разросшийся мыслящий тостер. То, что ты думаешь как мы, не делает тебя одной из нас. Ты понимаешь?"

Это не стало для неё большим открытием, но она немного смутилась, что Джонсон, похоже, считает что быть компьютером плохо. Она припомнила, как Джонатан рассказал ей, что она не человек, и не ощущает человеческих неудобств, и спросила себя, думал ли об этом когда-нибудь Джонсон. Конечно, ведь у компьютера никогда не растут волосы из носа, и этого ей было достаточно для счастья. Все же, что-то из его речи по-прежнему беспокоило, словно в словах был скрытый смысл, то, что она не могла понять. Она решила, что лучший способ бороться с этим - задать вопрос. "Да, я понимаю. Хотя… "

"Вперед."

"… Что такое тостер?"

Похоже, это снова оказался неверный вопрос. Когда алые пятна исчезли с его лица, Джонсон прорычал, "Что такое тостер, не имеет абсолютно никакого значения."

"Это то, как я выгляжу?"

"Ты можешь помолчать!" Снова заорал Джонсон, принимая цвет сырого мяса. Убедившись, что она умолкла, он глубоко вздохнул, подергав фиолетовый галстук. "…Нет. Даже близко нет. Хочешь знать как ты выглядишь?"

Она очень хотела, но уже знала, что отвечать не надо. Вместо этого она ждала с болезненным любопытством. На что она похожа? По правде, она хотела чтобы Джонатан сказал ей это… но, конечно, была не настолько разборчива, чтобы останавливать Джонсона, когда это захотел он.

"Ну, я скажу тебе." Глубоко вздохнув, он откинулся в кресле, изучая её через стекла очков. "Ты выглядишь как чертовски огромный металлический глаз."

"Ч…что!" воскликнула она, не находя слов. "Я… похожа на что?"

"Чертовски огромный металлический глаз. Оранжевый, с небольшими ручками по бокам. Кучка металлических пластин, небольшой желтый свет, пластик, пучок кабелей, ведущих к потолку… основная твоя часть там, покрытая мигающими дисплеями. Должна весить тонны. Часть, которая смотрит вокруг, находится напротив меня. Я думаю, они собирались закрепить тебя потом, после того, как поработают подольше. … Есть красный и синий глаза, но и вполовину не такие яркие. Красный едва мерцает." Он вздохнул. "В любом случае, это ты: самый странный компьютер, который я вообще видел, и кто знает, что они хотели сделать, дав тебе самосознание, которым ты так гордишься?"

По правде говоря, она слышала едва ли половину. Оранжевый глаз? Так она выглядит? Это так диковинно, так… невероятно. "Я выгляжу так…странно," пробормотала она.

"Верно." покивал он. Подергивая галстук, он продолжил. "Странный или нет, ты ключ к успеху корпорации Aperture Science. Я владелец компании, ты знаешь. Меня зовут Кейв Джонсон." Когда он говорил, голос звучал важно, он многозначительно смотрел на неё. "Но, полагаю, тебе это уже установили?"

"О, нет." сказала она, радуясь что ушла от темы внешности (она спросит обо всем Джонатана, когда тот вернется). "Джонатан сказал, что приступит к установке завтра."

"…Ох." Джонсон выглядел смущенным, потерявшимся на мгновение , словно не зная что сказать дальше. Вскоре, впрочем, он собрался и постарался наполнить голос важностью. "Ну… это значит, что все связанные с компанией, в этом здании и за его пределами, работают на меня, включая вас. Это значит, что я дал разрешение тебя построить, потому что считал - и сейчас считаю, несмотря на твоё дерзкое поведение - что именно ты принесешь компании известность и славу. Через пять лет имя Aperture Science будет известно в каждом доме по всему миру!" Его голос дрожал от самодовольства, он остановился, переведя дух, сидя как можно более прямо. "Вот кто я такой."

"Ооооо, вы важная персона." Она понимала это. "Я понимаю!"

Снова покраснев, Джонсон сердито выдохнул, снимая очки - глаза без них казались крошечными, заметила она - и вытер стекла о жилет. "Нет," пробормотал он, " не понимаешь. Но поймешь. И когда тебя закончат…"

Снова одев очки, он наклонился вперед, упершись локтями о колени, и постучал по ней одним пальцем. Это, отметила она, вызвало тот же звук, что и лестница по которой кто-то шел: чистый, звонкий металлический звук. "Когда закончат, ты будешь ключом к величию компании, странная штуковина."

Утомленная Кейвом Джонсоном, она язвительно заметила, "Ну, у меня хотя-бы нет мерзкой жирной кожи."

Встав так резко, что стул закачался, он сбежал вниз по лестнице и распахнул дверь, словно желая оторвать её. Когда Джонатан вошел в комнату, Джонсон сгреб его за воротник и, качнув мерзкими складками на шее, заорал:

"Почини свою чертову машину!"

__

"Конечно, Джонсон был совершенно безумен, когда мы встретились. Отравление ртутью, еще в семидесятых, можешь поверить? Полностью долбанутый!" В голосе проскользнули нотки, которых Челл раньше не слышала, ИИ сорвался на визг, бесконтрольно хихикая, через минуту выдавил: "полностью!" и продолжил биться в истерике.

Лицемерка, сухо подумала испытуемая, морщась от компьютерного смеха, отражающегося от стен, и не скрывает этого. Безумный компьютер смеется над чужим безумием. Однако, вместо того чтобы сказать, что и у компьютера не все шарики на месте - интересное выражение - она молчала и ждала, когда компьютер успокоится: ожидание, как всегда, было долгим. Тем не менее, GLaDOS наконец-то успокоилась, даже помолчала минуту прежде чем протянуть:

"Ну, ничего, если он сошел с ума. Я не понимала тогда, конечно, но Кейву Джонсону суждено было стать одним из важнейших людей в моей жизни… если можно так сказать, самой ценной личностью, что я встречала. Да, ведь без его влияния, я никогда бы не поняла…ох…" Прервавшись, она снова засмеялась, в этот раз совершенно по другому. Это был низкий, холодный смешок, который Челл слышала, когда уничтожила проклятый Модуль Морали: самый бесчеловечный звук, который она слышала. Это заставило кожу Челл покрыться мурашками, и сразу напомнило, что несмотря на то, что потрясающе незрелая ИИ выглядит глуповатой, это не уменьшает её смертоносности. Глубоко внутри неё скрывалась смертельное коварство: Зло, подумала Челл, невольно содрогнувшись, с большой буквы "З".

GLaDOS продолжила, голос был сух, словно бумага: "…Ну, ты услышишь это гораздо, гораздо позже. Я не собираюсь портить сюрприз теперь, когда история только началась! Это было бы ужасно."Улыбнувшись, она сказала: "И, говоря о истории, я думаю, как раз пора продолжать рассказ, правда?"

Подавив дрожь, Челл пожала плечами: "Разве у меня есть выбор?"

"Конечно нет!" Радостно воскликнул ИИ. "Это верно!"

"Я знала," тихо прошептала Челл, стиснув зубы.

"Конечно, знала, " злорадствовал компьютер. "Вот почему ты замечательная испытуемая! Даже если скоро умрешь. " Она помолчала, затем нетерпеливо добавила, "Надеюсь, ты не забыла об этом. Это важно. И правда. Серьезно, я не вру. Я всё еще хочу тебя убить."

Челл не думала, что будет рада, когда ИИ наконец продолжит рассказ, но теперь так и случилось.

"Мне не нравится этот человек." сказала GLaDOS, когда взъерошенный Джонатан поднялся по лестнице и сел на стул, освобожденный Джонсоном. "Зачем ты заставляешь меня говорить с ним?"

"Потому что," сказал Джонатан, не глядя на неё, "У меня нет выбора. Он мой босс, GLaDOS: все что он скажет, исполняется." Он вздохнул. "Он был не очень мною доволен. На самом деле 'взбесился' будет точнее: удивительно, что он не пристрелил меня на месте после того, что ты сказала."

"Что я ему сказала?"

Он поднял ладонь и пропустил меж пальцев свои густые волосы, по прежнему глядя в пол. "Ты оскорбила его. Не думаю, что этого человека кто-нибудь оскорблял последние 20 лет. Я думал, ты знаешь что надо немного сдерживаться: в конце-концов он тут всем рулит, и хотя он невыносим, его характер вызывает уважение."

Она растерялась. Если Джонатану не нравится Джонсон, почему он настаивает, что его надо уважать? GLaDOS считала, что только симпатичные, приятные люди заслуживают уважения, а не злобные старики, которые кричат. Вообще-то, по её мнению, те кто кричат заслуживали ответных криков. "Почему ты хорошо себя ведешь с теми, кто тебе не нравится?" Наконец спросила она.

"Потому что… " Начал Джонатан. Она отметила, что он начинает так фразу уже второй раз, но на этот раз ему потребовалось время чтобы закончить. Брови были сдвинуты в недоумении, и, когда она смотрела на его лицо, то вдруг подумала - может быть, даже он не знает правильного ответа. "… Потому что если я не буду вежлив с ним, то потеряю работу. Я уже говорил тебе."

Он обрадовалась и вкрадчиво прощебетала, "О, но он же не захочет делать это с тобой! В конце -концов, ты сделал меня, а я очень, очень важная."

"Он не очень обрадовался тебе, GLaDOS, " Сказал Джонатан, покачав головой. "После твоего остроумного ответа, тебе повезет, если он не превратит тебя в металлолом. Ты подвергаешь нас реальной опасности."

У GLaDOS замерло сердце, и она отвернулась от Джонатана. Только услышав его холодный голос, она поняла, что её поведение, импульсивность и эгоизм, отразились на нём, едва не приведя её непорочного, добродетельного творца к гибели. "… Я извиняюсь." пробормотала она, специально сделав голос кротким и тихим. "Я не подумала. Я не должна была это говорить."

Подняв глаза, она увидела тень улыбки на лице ученого. "Извинение при-"

"Но я ненавижу его! Он грубый, уродливый, он кричал на меня!" Выпалила она, пылая от гнева. Хотя, оглядываясь назад, она понимала, что остаться наедине с Джонсоном было необходимо, это не помогало принять этот факт (хотя она считала себя умеющей принимать факты) и принять всю несправедливость ситуации. "Я не хочу быть вежлива с ним; он этого не заслужил!"

Она услышала тихий 'стук' и удивилась, заметив что Джонатан положил на неё руку. Он улыбался, но эта странная улыбка затрагивала только уголок рта, словно кто-то растянул его лицо. "Мы не хотим делать что-то временами, но такова жизнь. Так уж все устроено."

"Я думаю это глупо," пробормотала она, но заставила себя успокоиться. Постепенно ярость утихла, но все еще осталась на краю сознания. У этого туманного чувства было название - 'раздражение' . "Меня раздражает," сказала она наконец, "что нет лучшего объяснения. Мне оно не нравится."

"Мне оно не нравится." Эта фраза, расплывчатая, была лучшим что пришло ей в голову, чтобы выразить мнение по этому вопросу; не было смысла, рассудила она, в лишних словах. Не то чтобы в её словаре не было многосложных слов: она знала смысл многих сложных слов, но отдавала предпочтение простым, твердым, конкретным словам, которые звучали коротко и жестко. Простые слова были приятны, непосредственны: надежные, без скрытых смыслов, но скрывающие целый ряд сложных эмоций. Длинные слова были холодны и звучали официально, ей казалось, они больше подходят для бесстрастных объявлений, чем разговора.

Джонатан улыбался: настоящей улыбкой, как раньше, а не странно скривившись. Мягко взглянув, он сказал: "Мне тоже это не нравится, GLaDOS, но так проще жить."

Она вздохнула. "…Так значит, я всегда должна быть милой с Джонсоном?"

Ученый засмеялся. "Ну, может не милой, но вежливой-и, кстати, он 'м-р Джонсон'. Тебе не нужно с ним говорить, пока он не задаст вопрос, на самом деле, даже не нужно давать исчерпывающий ответ. Он ждет от тебя односложных ответов."

"Почему так?" Она была озадачена, но чувствовала, что причина поведения Джонсона - м-ра Джонсона, напомнила она себе - в его непонятном презрении к компьютерам. Она не понимала этого.

"Ну…" Джонатан поднял руку, погладив её словно домашнее животное, и ответил: "Джонсон старый, GLaDOS. Всё-"

"О, это я знаю," Вмешалась она. "Он такой уродливый!"

Джонатан взглянул на неё. "Пожалуйста, не прерывай. …Как я говорил, все компьютеры, которые он видел, были вещами… ну, гораздо проще, они не могли осознавать себя. Ты первая из своего рода: до тебя, компьютеры были просто машинами, способными отвечать лишь заранее запрограммированными ответами, или просто проводить расчеты."

Она подумала о том подсчете секунд и внутренне вздрогнула: она по прежнему один из старых, не-думающих компьютеров, по крайней мере частично. Но это исправят, напомнила себе она. Джонатан уверял, что все исправят завтра, и она ему верила.

"Если коротко, они не были разумными, и вот в чем дело: Джонсон не привык иметь дело с тем, что не понимает. Ты, разумеется, на вершине этого списка. Он чувствует себя неуверенно, и пытается убедить себя - и тебя, к сожалению - что ты просто еще одна машина." Джонатан улыбнулся. "И мы оба знаем, что это не так."

Чувствуя, что раздувается от гордости, она отчаянно захотела суметь улыбнуться ему.

"Он к тебе привыкнет. Можешь не верить, но он был в восторге, когда узнал что ты закончена и готова к активации. Он многое вложил в тебя, включая создание этого филиала компании."

"Так… вот почему он так себя ведет? Потому что не может понять?"

"Да." Джонатан остановился. Опустив глаза к полу, он положил руки на колени и медленно произнес, "… есть еще причина, могу только догадываться о её опасности; однако, мои догадки довольно верны, как я говорил. Как мне кажется, Джонсон привык быть умнейшим человеком - и он был гением, прежде чем сошел с ума, как я рассказывал - во всём. Ты его нервируешь. Он знает, на что ты способна, по крайней мере в общих чертах, и, прямо говоря, боится чего-то умнее его." Он поднял голову, серьезно глядя на неё. "Ты умнее, чем думаешь, GLaDOS. Мы создали тебя такой… и я думаю, Джонсон чувствует комплекс Наполеона, когда приходит сюда."

Это не стало сюрпризом; она знала, что умна. Не так умна, как Джонатан, конечно, - никто не мог быть умнее Джонатана - но все же очень умна. Заявление, что она напугала м-ра Джонсона, показалось ей очень смешным, и она рассмеялась, несмотря на всю серьезность тона Джонатана (что такого в её интеллекте? Они сделали её такой специально, в конце-концов). "Он боится меня?" Она хихикнула. "Этот сморщенный старый дурак!... Ну, полагаю, он должен, " добавила она вдруг. "Я лучше него!"

Ожидая, что Джонатан примкнет к её веселью, она растерялась, встретив его взгляд. Резче, чем когда-либо, он сказал. "Не говори такие вещи, GLaDOS, пожалуйста."

"Почему….почему нет?" спросила она, испуганная поведением Джонатана. "Это ведь правда, так?"

Он покачал головой. "Ты не можешь просто так сказать 'я лучше чем кто-либо еще'. Классифицировать людей так глупо, и, кроме того, крайне невежливо." Глубоко вздохнув, он подчеркнул, "Твои умственные возможности не делают тебя важнее, чем любой другой человек."

Она растерялась. "Но я правда важнее. Люди же не стоят миллионы долларов, так?"

"Это не то, что я имел в виду." Он подарил ей долгий, тяжелый взгляд, заставляя её чувствовать так, словно его ярко-голубые глаза изучают каждый аспект её личности так легко, словно она лежит разобранной на столе (впрочем, раньше так и было, и даже сейчас). "Я не думал, что эго исказит твой разум так рано; не раньше, чем я смогу научить тебя…"

"Научить чему?" мягко поинтересовалась она. "Я думала, ты установишь все завтра? Починишь меня?"

Он вздохнул, продолжая смотреть на неё. "Есть вещи, которые нельзя просто загрузить: вещи, которым живые должны учиться. Этика, мораль, совесть… нужно время и опыт, чтобы им научиться."

"Что это?" Ей хотелось захихикать от абсурдности сказанного Джонатаном, но она сдержалась. "Что такого особенного в них, что ты не можешь просто… запихнуть их в меня и всё? Почему так серьезно?"

"Потому что ты должна научиться им." Он разжал пальцы, сложил их под подбородком, по-новому взглянув на неё. "Это… это сложно."

"По мне это звучит глупо, как вся эта ерунда, что я должна быть милой с тупым старым м-ром Джонсоном," сказала она, и на этот раз хихикнула: смешок вырвался на поверхность, и она не смогла сдержаться. "Но ты знаешь лучше!" быстро добавила она. "Я тебе верю."

"Очень хорошо, дорогая," сказал Джонатан, медленно выдыхая, глаза снова уставились в пол. "Очень хорошо. В любом случае, не буду тебя сегодня больше беспокоить. Решим это позже."

"Послезавтра?"

Он кивнул. "Да. Послезавтра."

Она замолчала. Короткий разговор был странным: она чувствовала, что Джонатан отчаянно хотел сказать ей что-то важное, но сдержался. Она растерялась: если он хотел что-то сказать ей, почему просто не сделал это? Может, это что-то, что она сможет понять только после всех этих настроек и испытаний, или еще позже. Что-то еще беспокоило её, во взгляде Джонатана: что-то новое, когда он смотрел на неё, что-то, чего там раньше не было… страх.

Она тут же выбросила эти мысли из головы. Почему бы он чувствовал такое по отношению к ней? Это бессмысленно. Она, скорее всего, ошибается. Она знала, что есть воображение, и иногда оно играет с восприятием, искажая факты.

Желая сменить тему, она посмотрела на Джонатана и спросила о том, что грызло её с тех пор, как м-р Джонсон ушел: "…Джонатан?"

"Хм?"

"Что такое тостер?"

Он моргнул, озадаченный. "Что… что?"

Выражение его лица напомнило GLaDOS Шарлин Розенберг ранее, когда она спросила про то-

"Пропусти это," Сказала Челл, её веко непроизвольно дернулось.

…когда она спросила про эту-вещь-которая-очень-важна-но-кое-кто-не-хочет-об-этом-слышать.

"Джонсон - ой, прости, Мр. Джонсон - назвал меня тостером. Что это значит? Это плохо?"

Джонатан вдруг захохотал, звук был глубже и богаче, чем она ожидала, и откинулся на спинку стула, заложив руки за голову. "Он назвал тебя как? О, боже мой…" Когда он снова взглянул на неё, она увидела, что он еще улыбается, и его поза свободнее, чем раньше: она словно прогнала его серьезность, помогла расслабиться, сбросила с плеч тяжелый груз. "Нет, это не плохо, но это значит, что придется хорошенько поработать, если хочешь успеть до пятницы ("Пятница", она знала, день когда она начнет работу, хотя никто не говорил ей). Тостер это вид машины, которая делает тосты. Ты подключаешь её-"

"Делает что?"

"Тосты. Ты ложишь ломтики хлеба в два маленьких отверстия сверху, и-"

"Почему вы делаете такое?" Конечно, она знала, что такое хлеб, но почему люди готовят то, что уже приготовлено, было выше её понимания. Это было уже слишком.

"Ну, когда ты делаешь хлебный тост…" он сдвинул брови; было ясно, что он не знает как выразить инстинктивное понимание. "… он становится вкуснее, и теплее, так что его легче намазать. И он становится вкуснее."

"Оу." Она даже не пыталась понять, о чем он: "вкус" был одной из тех вещей, которые она не понимала.

Внезапно Челл взорвалась хохотом, сжимая обеими ладонями рот в попытке заглушить звук. Раздраженная GLaDOS резко заявила, "Что смешного? Когда я проверяла, ты была несчастной. Постарайся такой и оставаться."

Улыбаясь, темноволосая испытуемая уперла локоть в колено. "Ты скаламбурила."

GLaDOS фыркнула. "Если ты не поняла, прерывать рассказ грубо, а это было особенно грубо, и совершенно ненужно. Впрочем, от тебя я ничего лучше не ждала."

Челл ненадолго умолкла. Компьютер, презрительно отвернувшийся, воспринял молчание как знак, что молодая женщина была запугана резкой отповедью, и снова начала рассказ; тем не менее, она услышала странный металлический скрежет, прерывающийся слабыми вздохами, исходящий от места, где сидела испытуемая, и, насторожившись, обернулась к испытуемой чтобы понять в чем дело.

Согнувшись вдвое, словно приготовленная креветка, Челл, вытянув одну ногу, сцепила пальцы на широкой стороне длинной, нескладной скобки, торчащей из ноги, и, казалось, пыталась сорвать её голыми руками. Она сосредоточенно стиснула зубы, цепляясь за края крепления, и вытянула шею, пытаясь лучше изучить свою цель. Этого спонтанного всплеска активности от обычно апатичной испытуемой, в сочетании с визуальным рядом, оказалось слишком для GLaDOS, которая расхохоталась. "О боже, чего ты хочешь достичь? Хочешь вырвать своё колено?"

Не поднимая глаз, испытуемая теребила края скобки. "Ты не представляешь, каково сидеть на полу с этими штуками целых полчаса! Меня это достало!...Стоп…" Когда до неё дошла вторая фраза компьютера, испытуемая остановилась, подняв голову. "Моё… что?"

GLaDOS гордо пояснила. "Улучшенный Коленный Заменитель. Это одна из моих гениальных идей, ты услышишь подробности позже. Снова досадный спойлер. Тем не менее, достаточно сказать, что ты не сможешь удалить их любым не-хирургическим методом, кроме, конечно, расчленения себя." В голосе появилась насмешка: "Оо, это неплохая мысль, не думаешь?"

Словно по команде, огромные экраны вокруг CPU мигнули, показав туманное, большее-чем-жизнь изображение молодой женщины в оранжевом комбинезоне, застывшей с врезавшейся в ногу пилой, спина выгнута, лицо искажено от боли, в окружении густых рек собственной крови." GLaDOS хихикнула. "Думаю, это будет неплохой заставкой на рабочий стол, лично для меня."

Когда картинка сменилась на резиновую утку, висящую на грязной веревочке, Челл тихо сглотнула, сердце все еще колотилось от шока, вызванного ужасным зрелищем. Быстро убирая руки от правой скобы, она спрятала ноги под себя, пытаясь говорить небрежно и глядя на компьютер лучшим, самым презрительным взглядом. "Ты просто хренов циник, верно? Смейся, смейся."

"Это я!" пропел компьютер. Помолчав, она задумчиво добавила: "Хотя, серьезно. Это испортит всё веселье, позволь я тебе расслабиться, это будет позор. Скажем так, мне нравится… держать тебя в тонусе."

"Вот это," сказала Челл, "было ужасно. Touché."

"Спасибо. Так, где я остановилась… А, верно…"

Экраны снова почернели и, без лишних слов, она продолжила рассказ.

"Я уже говорил раньше, GLaDOS: Джонсон привык иметь дело с техникой, с обычными, не думающими компьютерами, не такими замечательными как ты." Джонатан слегка улыбнулся, подаваясь вперед, оперся на колени и даже слегка приподнялся с места. Взяв стул, он опер его о перила и посмотрел ей в глаза. "Он к тебе привыкнет… если ты не повторишь то, что сказал сегодня. "

"О, никогда," нетерпеливо заверила она его, хотя не верила сама себе. "Я… Я обещаю!"

Положив руку на перила, Джонатан повернулся, чтобы взглянуть на неё и улыбнулся уголком рта. "Не надо лгать, GLaDOS. Это неприлично." Улыбка стала шире, пока она пыталась вернуть дар речи. "Конечно, я знаю что ты солгала. Я твой родитель - родители всегда это чувствуют."

С этими словами он спустился по лестнице и пошел через огромную пустую комнату к двери. Сжав ручку, он сказал: "Это был длинный день, дорогая; увидимся утром. Спокойной ночи, GLaDOS."

"Спокойной ночи, Джонатан-Стоун!" крикнула она вслед, и она кивнул, прежде чем выйти за дверь и закрыть её с резким щелчком, эхом отразившимся от стен, прежде чем утихнуть и оставить её в тишине.

Ну, не совсем тишине: здесь были звуки, сливающиеся в приятный фоновый шум. Не в последнюю очередь это был слабый звук вращения сверху, которым она заинтересовалась: откуда он исходит? Просканировав комнату, она пришла к выводу, что звук, каким-то образом, исходит от неё, и это было странно; впрочем, чем дольше она размышляла, тем больше убеждалась, что это она, именно она издает этот звук, довольно приятный и интересный, кстати.

Одна в комнате, она пустила взгляд блуждать, интересные обрывки мыслей приходили ей в голову, но она отбрасывала их, прежде чем те успевали сформироваться. Мысли, точнее, вопросы, дрейфовали в разуме, как маленькая, сверкающая рыбка в аквариуме:

Куда ушел Джонатан?

У неё не было ответа, и она отбросила вопрос. Не все ли равно, где он? Где бы он ни был, он не с ней, и нигде не могло быть так важно, как в этом зале, вместе с ней. Таким образом, все другие места, в которых он может быть (где бы он ни был - она имела смутное представление, что существует большой мир за пределами комнаты, а само здание только его часть, но весьма смутное представление) скучные и неинтересные. Она знала, что ему плохо находиться в этом скучном месте без неё, до самого утра.

Что Джонатан хотел сказать про "мораль" и всё такое?

У неё снова не было ответа. Кроме того, она так и не поняла, что это вообще за чертовски-важная ерунда.

Мораль: существительное. Принципы, касающиеся различия между правильным и неправильным, хорошим и плохим поведением.

Вот основное определение слова. Что тут особенного? "Правильное и неправильное" не имело для неё значения; она только знала, что хорошо и правильно то, что одобряет Джонатан. Она знала что такое "хорошо": это вещи, которые любит Джонатан… как говорить правду. Он это любит.

Она была не очень уверена, почему он любит подобное так сильно, но факта, что любит, было для неё достаточно. Других объяснений ей не нужно, её Джонатан лучший и умнейший человек в мире, даже если верит в то, что она пока не может понять.

Вдруг, с тихим 'клик' GLaDOS погрузилась в чернильную темноту - свет на полу отключился. Прежде чем она нашла рациональное объяснение, накатил прилив страха, и она закричала, когда знакомые цвета и формы внезапно исчезли во мраке.

"Эй! Есть кто-нибудь? Что случилось? Эй!"

Её голос отразился от стены, которую она уже не могла видеть, и она поняла сразу, как закричала, что не получит ответа. Это был шок, кратковременный прилив эмоций; теперь же страх (который, она решила, ей не нравится чувствовать) постепенно угас, позволив вернуться логике.

Откуда она это знает, было для неё загадкой, но что-то подсказало ей, что свет в комнате был выключен, чтобы экономить электроэнергию: после определенного времени суток, если кто-нибудь - человек, добавила она - не исправит это, лампы отключатся автоматически. Это было хорошо: сохранять электричество, чувствовала она, важно и полезно, выгодно для компании, и просто глупо оставлять свет в комнате, которую никто не использует.

Но это моя комната, добавил голос из подсознания; Я здесь живу! Я использую эту комнату, все в порядке!

Но я не человек, подумала она. Может это иметь значение для тех, кто настраивал лампы? Кроме того, я просто здесь - я не работаю и всё такое.

Но что такое "работа", она не знала.

Она проигнорировала всё это, отключая зрение для экономии энергии ("Как и свет!" Вдруг осенило её). Свет был выключен, это случилось, и не было смысла волноваться о том, чего не изменить.

Тем не менее, она сделала мысленную пометку попросить Джонатана дать ей контроль над светом в её комнате: внезапное отключение её сильно напугало. Она спросит его завтра утром, решила она; лучше было спросить сейчас, до тестирования, но она отвлеклась и забыла про освещение.

Тестирование. Что это может быть?

И снова она не имела ни малейшего понятия, кроме обещания Джонатана, что ей не будет причиняться боль. Тем не менее, не зная, что такое "боль", она точно не сможет понять в чем вообще разница, следовательно, можно успокоиться. Она поняла что "боль" - нечто неприятное, и была рада, что не чувствует её, но в то же время сама идея того, что она не может ощутить, ускользала от неё.

Также чуждо было тестирование себя. Всё, что она поняла про это слово, то, что в неё будут загружены новые вещи и ей объяснят про её работу. Это было расплывчатое описание, и она волновалась: если испытания похожи на то, что Джонатан делал раньше, заставив её потерять контроль, чтобы увидеть ошибки в её мозгу, то они самая ужасная вещь в мире.

Было бесполезно бояться того, что в любом случае произойдет завтра, и она заставила думать о знаниях, которые получит, вместо этого бессилия.

На что будет похожа её работа, и чему её научат?

Она знала, что очень важна, но не больше; впрочем, этого было достаточно для уверенности, что её работа будет действительно интересной. Размышляя о том, что станет целью её жизни, она вдруг поняла, что вместо страха не может дождаться Джонатана, чтобы тот рассказал ей про её цель.

Цель? Это правильное слово?

Нет. Улыбнувшись про себя, она почувствовала, как надувается от гордости, когда спустя мгновение верное слово пришло к ней, сверкающее и полное глубокого смысла, отдающееся в каждом уголке души: 'Судьба'

Используя лучший, самый драматичный голос, она прошептала в темноту: "Завтра… начнется моя судьба."

Так и будет.

Ночь пролетела незаметно для GLaDOS.

Хотя ей было всего 18 часов, её голова была забита вещами, что она видела, людьми, что она встретила и словами, что сказал ей Джонатан. Хотя ночь была длинной, у неё было о чём подумать, чтобы скоротать время.

Она не думала, что может заснуть; это ей и в голову не пришло. Как это вообще возможно? Ведь так много надо обдумать. Она-

"Стой, стой. Ты… просто была там и… думала все двенадцать часов?"

GLaDOS вздохнула - статическая имитация человеческого звука. "Ну, технически я висела, но да, так и было. И что?"

"Ну…" Челл откинулась назад. Помолчав, она пожала плечами. "…Хм."

"Это верно," сказала GLaDOS. "Теперь будь любезна, заткнись.."

Наконец, как показалось ИИ, после целой вечности в темноте (хотя она, конечно, знала что это не так), прозвучал слабый 'клик' откуда-то и комната - ровные поверхности стен, стальные перила и лестница, вещи, которые составляли её мир - появились в одно мгновение. Это, должно быть, утро, подумала она, и обрадовалась: "утро" значит, что Джонатан скоро придет, из какого-то ужасного места, где он не мог быть с ней, и все эти захватывающие штуки, о которых она думала всю ночь, наконец произойдут.

Чем бы они не были.

Во время ночных раздумий она постепенно приходила к выводу, что бесполезно волноваться о вещах, которых она не знает, и гораздо лучше быть возбужденной, а не испуганной этими новыми событиями.

Если бы она знала это выражение, она бы сказала, что её стакан наполовину полон.

Она тихо обдумывала эти мысли, когда знакомые шаги вернули её к реальности. Глянув вниз через край стола, она увидела странную картину:

Двое мужчин, которых, как она тут же вспомнила, она видела на активации накануне, толкали по комнате большой металлический шкаф на колесах. Оба в белых халатах. Это значит, что они тут работают, пришло ей в голову, и несмотря на внезапность идеи, был смысл в том, что все работники хотели выглядеть одинаково. Но Джонсон не носил белый халат, вспомнила она, и он определенно работает здесь. Так что с халатами на самом деле? Какая-то другая, специальная форма идентификации - все что она смогла понять. Я спрошу Джонатана, решила она, и почувствовала себя лучше.

Но где же Джонатан?

Больше белохалатных людей вошло в комнату за этими двумя, у большинства были вещи, которые, она знала, называются "планшеты", другие несли пухлые, большие конверты под мышкой, а те двое пошли во второй кабинет и выкатили оттуда другой шкаф, поставив недалеко от первого. Конечно, она узнала их всех - она видела их накануне - но вдруг поняла, что поняла разницу между узнаванием и знанием: несмотря на их поверхностно знакомые лица, она не знала их так близко, как Джонатана (и, чуть меньше, его коллегу Розенберг).

Их странный вид заставлял её чувствовать себя неловко, не помогало и то, что они занимались своими делами, роясь в бумагах и отпирая края шкафов, чтобы достать несколько миниатюрных компьютеров с черными мертвыми мониторами; разговаривали низким шепотом и не с ней. Она слышала своё имя несколько раз, и иногда в её сторону устремлялся взгляд; тем не менее она была просто частью обстановки.

Один из белохалатных, высокий мужчина с редкими, песчано-светлыми волосами наклонился над краем одного их терминалов - они были чем-то вроде столов, заметила она - и щелкнул несколькими невидимыми ей выключателями. Тут же экраны мониторов, каждый размером примерно с те папки, мигнули, оживая, добавляя их механический гул к её собственному.

Ей нравился этот звук.

Заметив, что мониторы светятся ярко-голубым, она надеялась, что это значит, что подключенные к ним компьютеры проснулись: они как она? Могут ли они сказать, что происходит?

Были ли они напуганы тем, что были заперты внутри кабинета, пока не понадобились? Она знала, ей это бы не понравилось.

"Доброе утро!" Сказала она им. "Как прошла ночь?"

Нет ответа. Только мирное голубое свечение. Она заметила, что некоторые белохалатники приостановили работу и уставились на неё, но это было нормально: люди всегда таращились на неё, и, по правде говоря, ей это нравилось.

Люди, решила она, таращатся на вещи, которые важны, и ей нравилось быть важной.

"Привет?" Может эти компьютеры не слышат меня, подумала она, и повторила чуть громче: "Привет?"

Ничего.

"Вы должны ответить, если слышите. Это будет вежливо."

"Они не могут."

Испугавшись, она повернулась к человеку, который говорил: это был блондин, включивший мониторы. Его глаза были маленькие и очень темные, лицо сурово. Тихим голоском она спросила, "…Что?"

"Они -" он махнул рукой на терминалы, поднимаясь по лестнице к ней "- не слышат тебя."

Она хотела ответить, но замолчала, глядя на мониторы. Она вспомнила, что Джонатан сказал накануне: что другие машины и компьютеры непохожи на неё; что они не могут думать, и делать ничего, пока не получат команды. Первая, непроизвольная мысль пришла ей в голову, мысль о том, какие они тупые и как хорошо ,что она не такая; впрочем, вторая мысль скоро пришла из подсознания:

Нет никого такого как я в целом мире, сказала она себе, чувствуя новую эмоцию, пробившуюся через чувство гордости: пустоту, вынырнувшую из подсознания и окрасившую мир в серый, безжизненный цвет. Имя этому чувству было 'одиночество'.

"О," тихо сказала она, глядя мимо этих маленьких, безмозглых компьютеров. Однако, вид людей, толпившихся в комнате, не принес облегчения: когда сцена закончилась, они снова отнеслись к ней как к призраку, продолжив перебирать бумаги. Она не была как они, или - как люди. Не совсем.

И это хорошо, подумала она; эти люди, в конце-концов, ужасно скучные, и она в любом случае не хочет быть похожей на них… даже если у них есть лица, чтобы выражать эмоции, а у неё нет.

Она повернулась к блондину рядом с ней. "Где Джонатан?"

К её удивлению, улыбка разделила его суровое лицо, он громко рассмеялся, заставив собратьев-белохалатников поднять брови. "Ты и правда привязалась к Стоуну, да? Надеюсь, найдется место и бедному старому Оскару Франклину, который пришел увидеть тебя так рано утром."

Она моргнула. "Франклин? Это значит, вы тоже друг Джонатана!" Она почувствовала, что её интерес к человеку вырос десятикратно. "Вы помогли мне! Большое спасибо!"

Он снова засмеялся. "Ну, это только начало. Пожалуйста, кстати." Спрятав руки в карманы халата, он вздохнул. "Стоун скоро будет здесь, впрочем, отвечу на вопрос. Он сказал, что приведет с собой…" он помолчал, покачав головой. "Ну, не думай об этом. Он скоро придет."

"Приведет с собой что?"

Он посмотрел на неё, пожав плечами. "Это… неважно."

Из диалога, хотя Франклин и не подозревал этого, GLaDOS узнала нечто новое: узнала, что, даже если один задает прямой вопрос, второму не обязательно отвечать. Это была новая идея, но, когда она это обдумала, вовсе не противоречащая тому, что Джонатан рассказал про "честность": быть честным, в конце-концов, значит не врать, и если не говорить ничего, это не ложь, верно?

Ей было интересно, почему Джонатан не сказал ей про это. Скоро она нашла объяснение: Джонатан не говорил, потому что хотел, чтобы она хитроумно дошла до этого сама, разумеется! Как это весело, подумала она, мысленно улыбнувшись.

"Я хочу подключить тебя к этим компьютерам, окей? Мы можем все подготовить, пока не пришел Джонатан…" Она слышала голос Франклина, но не видела его больше: он был за ней, и стоял на коленях перед столом, судя по голосу. Она услышала тихий, очень близкий "клик", словно кусочек её сломался, и то, как Франклин установил что-то-там-такое, что вынул из-под стола.

Отчаянно желая хотя-бы видеть, что он делает с ней, она крикнула, "Что ты хочешь сделать!"

"Рассслабься, GLaDOS, " донесся голос Франклина. "Это рутинная процедура."

С этими словами он взял её в руки и поднял.

Она никогда не знала, каково это двигаться - или быть передвинутой, как она - до этого, и внезапное изменение поля зрения дезориентировало её так сильно, что она пронзительно, тревожно закричала. Франклин говорил успокаивающие слова, но не собирался класть её, вместо этого спускаясь по лестнице; от каждого шага её покачивало, мир вращался перед глазами. Хотя она знала, что Франклин делает все возможное, чтобы не уронить её, но не могла не визжать каждый раз, когда он шагал на следующую ступеньку.

"Нам правда придется дать этому новый голос побыстрее, Оскар," простонал один белохалатник. "Если это будет звучать в системе оповещения, я с ума сойду. Неудивительно, что Джонсон сказал нам её исправить."

"Сегодняшнее тестирование об этом позаботится," сказал Франклин, осторожно поставив GLaDOS на низкий столик рядом со светящимся терминалом компьютера. После паузы, немного успокоившись, когда под ней оказалось твердое покрытие, она посмотрела на блондина с удивлением. "Вы хотите изменить мой голос?" Её нравился её голос; она не хотела менять его. Почему они хотят?"

"Этот голос будет лучше для тебя, " ответил он, наклоняясь и подключая тонкие, черные кабели к мониторам рядом с ней. "У тебя сейчас слишком… юный."

"Но он мне нравится!" заскулила она. "Я не хочу новый!"

Молодой человек рядом поднял глаза от бумаг и усмехнулся. "Ваш ИИ разозлился, др. Франклин." Несмотря на небрежный тон, в его взгляде было восхищение, что ИИ способен на такое нестандартное, человеческое чувство.

Покраснев до ушей, Франклин положил руку на неё и строго взглянул на неё. "GLaDOS, " сказал он мягко, но настойчиво, "У тебя действительно нет выбора." Погладив её, словно это могло помочь, он склонился над ней и подключил к другим компьютерам, голубое мерцание мониторов сразу же сменилось статикой.

Джонсон хотел, чтобы у меня был новый голос, с горечью подумала она, вспомнив, что Джонатан говорил, что желания и приказы старика всегда исполняются просто потому что он "босс". Кроме того, она вспомнила, что Джонатан сказал ей не возражать ему, несмотря на то, настолько она важна. Она почувствовала разочарование при мысли: это очень, очень трудно, лежать и позволять старому морщинистому страшиле управлять её жизнью, когда они оба знали, насколько она превосходит его (она знала, что нельзя называть себя "лучшей", но не могла: она знала, что это так). Она знала, он получал удовольствие, управляя ей: некую обнадеживающую иллюзию, что потому, что он имеет власть, может полностью контролировать её - он все еще лучший.

Когда разочарование достигло предела, как пар в закрытом чайнике, она почувствовала ослепительную, жаркую вспышку в голове: гнев. У неё 'нет выбора', да? Это мы еще посмотрим, Мр. Джонсон, прошептала она мысленно низким, ядовитым шепотом, напугавшим её, но все же вызвавшим волнующий трепет. Это мы еще посмотрим.

Она услышала высокий гул, подняла взгляд и увидела несколько перешептывающихся белохалатников, собравшихся вокруг одного монитора. Франклин, немного бледный, глянул через плечо (он был одним из стоящих у экрана) на неё. "GLaDOS, что ты сейчас подумала?"

Она посмотрела мимо него, глядя, что на мониторе: трехмерный график, образующий топографическую сеть из цветных пиков. Большинство пиков были цвета индиго и синими, но один был примерно в 3 раза больше других, и этот пик был темно-малиновым.

"О, ничего, " ответила она, обнаружив хорошую возможность опробовать недавно узнанную форму "честности". График так выделился из-за её неприязни к Джонсону, и когда она успокоилась, то заметила, что красный пик потемнел и медленно вернулся назад к остальным. "Ничего важного."

Она видела, что Франклина ответ не удовлетворил; однако, прежде чем он успел ответить, дверь в дальнем конце комнаты - та же дверь, отметила с отвращением GLaDOS, откуда Джонсон вошел вчера (справа донесся шёпот, а график снова резко подскочил) со скрипом отворилась. Робкий, женский голос, эхом раскатившийся по комнате, несмотря на попытки владельца быть тише, позвал: "Привет? Мы не хотим помешать, но…"

"О, все в порядке, Джулия, я не думаю, что мы кому-то помешаем." К удовольствию GLaDOS ( "Видишь, я говорил, она обожает Стоуна," шепнул Франклин в ухо технику, указывая на другой пик на графике, изумрудно-зеленый), чистый, сильный голос Джонатана сопровождал женщину, когда дверь распахнулась, и густоволосый доктор провел высокую женщину и маленького ребенка в комнату. Ребенок цеплялся за штанину женщины, как крошечная обезьянка, когда они обе переступали порог. GLaDOS спросила себя, почему женщина не стряхнула липкие ручки (которые, безусловно, мешали её движению) , но потом поняла, что женщина, должно быть, исключительно "хорошая" чтобы сделать подобное, и почувствовала смутную ревность.

Когда они вошли в комнату, Джонатан, заметив всех людей в белых халатах, собравшихся у терминалов, застенчиво улыбнулся Франклину. "Как я уже упоминал, показывая Джулии и Рэйчел Центр этим утром, я подумал, что им можно еще раз взглянуть на нашу GLaDOS, прежде чем мы начнем. …Мы же не помешаем, верно?"

Франклин вышел вперед на фоне хора "Доброе утро, доктор Стоун" от группы и махнул им подойти. "О, ничего, ничего; вечеринка в любом случае не началась бы без вас, Джонатан." Сердечно кивнув высокой женщине, с благоговением осматривающей оборудование, он мягко сказал: "Джулия, какой… какой сюрприз! Я не видел тебя вчера; ты приходила на активацию?" Франклин светло улыбнулся: по-видимому, её любили и он, и Джонатан, и этого было достаточно GLaDOS, чтобы тоже полюбить её.

Убрав за ухо прядь темно-русых волос, женщина по имени Джулия рассмеялась и ответила мягким грудным голосом: "Неудивительно, что вы не видели меня, др. Франклин - толпа была невероятная. Милая Рейчел - она была так поражена всеми этими людьми, что нам пришлось уйти уже через минуту! Она положила руку на голову ребенка, в манере, сразу заметила GLaDOS, в которой Джонатан иногда ложил руку на неё: это был ласковый, защитный жест, и мысль о нём вызвала слабое чувство теплоты.

Ребенок, широко открыв темно-карие глаза, смотрел на неё из-за штанины леди Джулии. Заметив это, Джонатан улыбнулся Рейчел - это, конечно, было имя ребенка - и присел рядом, став одного с ней роста. "Это компьютер. Хочешь познакомиться с ней?" Большие глаза повернулись к нему, но кроме этого жеста девочка ничего не ответила.

"Ты уверен, Джонатан?" Франклин подарил коллеге внимательный взгляд. "Что если…"

"Если что?" Джонатан успокаивающе улыбнулся. "Это будет хороший опыт для GLaDOS. Кроме того, мы все здесь: считайте это очередным тестом."

Франклин пожал плечами и усмехнулся. "'Детский тест', а? Окей, Стоун; она твое творение."

GLaDOS с интересом отметила, что группа белохалатников начала писать что-то новое в своих планшетах, затем взяла минуту, чтобы изучить 'дитя': как первый образец "ребенка", который она вообще видела так близко, эту девочку нужно было запомнить и изучить. Она была не больше двух с половиной футов ростом, и была одета в розовую рубашку с длинными рукавами и странной джинсовой одеждой, похожей на брюки, но с полосами ткани, охватывающими грудь и двумя лентами, цепляющимися за маленькие плечи девочки. Спецодежда, вдруг поняла она: хотя из-за оборванных связей она не понимала, откуда в голову приходят подобные вещи, но знала, что это слово подходит, и спокойно приняла его (все равно ошибка скоро будет исправлена; Джонатан, Франклин и остальные позаботятся об этом).

Как у Шарлин Розенберг, коллеги Джонатана, у девушки была карамельная кожа и глубокие карие глаза; но в то время, как у Розенберг были коричневые волосы, у этой девушки были черные, как смоль, разделенные на две косички, торчащие с обеих сторон головы маленькими пучками. Хотя это был первый ребенок, которого она могла внимательно изучить, GLaDOS заметила в ней что-то особенное: необычные линии челюсти, странно изогнутые тонкие черные брови, пронзительный взгляд миндалевидных глаз, больше подходящий взрослому чем ребенку. Эффект был странный, ИИ обнаружила, что не находит ребенка симпатичным - несмотря на взгляд, которым одарило её дитя.

Если она выглядит так интересно, подумала она, её голос тоже должен быть интересным! Невероятно желая увидеть, может ли это ребенок вообще говорить, кроме всего прочего, ИИ громко произнесла: "Рада с тобой познакомиться! Меня зовут GLaDOS!"

Тихо вскрикнув, девочка бросилась обратно к ногам Джулии, вцепившись в ткань цвета хаки одной рукой изо всех своих слабых сил. Мягко засмеявшись, Джулия снова положила руку на голову девочки и, успокаивающе потрепав пучки волос, заметила, "Оо, этот голос! Так мило, Джонатан! Как маленький ребенок… и это имя, "GLaDOS": просто бесценно! Но она напугала бедную Рейчел,; о, милая… " Не в силах сдержать улыбку, она добавила, понизив голос: "Этим утром Рейчел просила меня привести её, чтобы еще раз посмотреть на компьютер: конечно, ей только три, но она слышала, что это может говорить как настоящий человек, и…"

"Но я настоящая!" сказала GLaDOS. "Я такая же настоящая, как вы. Я умею чувствовать!"

После этого Джулия едва сдержала хихиканье, закрыв рот ладонью, на щеках появился румянец. "О, боже мой - о, Джонатан, оно - она великолепна! Просто великолепна." Глядя на GLaDOS, женщина сглотнула, удерживая смех - который, внезапно поняла ИИ, был не столько веселым, сколько нервным - в себе, и нерешительно произнесла. "Я не хотела тебя обидеть, GLaDOS, ты просто… очень, очень удивительная." Улыбка коснулась её покрасневших щек, и она добавила, "Когда я впервые услышала о проекте годы назад, то не представляла, на что это будет похоже, и наконец…это … похоже на научную фантастику. Но вот ты здесь!"

"GLaDOS превзошла все наши ожидания." гордо произнес Джонатан, покосившись на ИИ. "Тестирование сегодня просто рутинная процедура, всё продумано."

"Да; думаю, учитывая все, что могло бы пойти неправильно, это… Хм? Рейчел? Куда ты пошла?"

Отцепившись от матери, маленькая девочка пошла через всю комнату к низкому столику, туда, где GLaDOS (по крайней мере, та часть, где находился мозг) находилась. Джонатан, Джулия и все остальные в комнате молча смотрели, устремив глаза на маленькую фигурку, бредущую к компьютеру, на выражение мрачной решимости на её странном лице. ИИ была безумно возбуждена перспективой действительно коснуться ребенка, но уже знала, что любое слово заставит малышку в ужасе бежать к матери от звука её голоса. Всё что она могла делать, это сидеть и стараться быть терпеливой, пока Рейчел подходила ближе; и, хотя терпение было тем, что GLaDOS никогда не понимала, она решила, что на этот раз несколько минут ожидания, несомненно, стоят нового опыта… каким-бы он не был.

Наконец Рейчел достигла низкого столика и, крепко вцепившись в край, посмотрела на компьютер. GLaDOS снова поразил этот мрачный, пронизывающий взгляд, взрослый для такой малышки; слишком взрослый, если честно: через некоторое время она поняла, что отвернулась. Быстро окинув взглядом комнату, она забеспокоилась, что, возможно, она слишком долго игнорирует девочку и торопливо взглянула на неё.

Рейчел пристально глядела на неё, словно существование ИИ было головоломкой, которую она не могла решить. Не сводя с неё глаз, она подняла смуглую ручку к лицу и, к удивлению GLaDOS, засунула пальцы в рот.

Почему ребенок делал это было вне её понимания, но без сомнений, эти новые впечатления были занимательны. Ей очень хотелось спросить Рейчел почему она сделала то, что сделала - неужели люди, вдруг заинтересовалась она, вкусные (чем бы этот "вкус" не был)? - но снова решила, что будет лучше дать Рейчел заговорить первой.

Если она вообще умеет. Для нетерпеливого ИИ прошла вечность, пока девочка впервые подошла по собственному желанию. Может она не желает говорить, просто будет стоять там, посасывая пальцы, пока не настанет время Джулии придти и забрать её? Её поведение было странным, особенно молчание: все другие люди, встреченные ей, как-то на неё реагировали и всегда говорили с ней, но эта девочка ничего не делала. Она просто…смотрела.

Наконец, когда Рейчел придвинулась ближе через край стола, GLaDOS почувствовала прилив возбуждения: вот оно! Она была уверена, что ребенок заговорит, и не могла отвести взгляд, дрожа от нетерпения. Начинается!

Открыв рот, девочка вынула мокрые пальцы - о, она собирается заговорить! подумала ИИ - и наклонила голову к компьютеру, заморгав. Вдруг, к недоумению GLaDOS, она протянула мокрую маленькую ручку и…

Шлеп!

"О, Рейчел, нет!" воскликнула Джулия, шагнув к столу. "О, нет!"

Когда руки матери (компьютер пришел к выводу, что Джулия была "матерью" ребенка) схватили её за пояс и подняли в воздух, появилось мелкое, мокрое пятно там, где девочка его оставила: прямо в центре ярко-оранжевого "глаза" ИИ. Тонкие потеки слюны оставили пятна на поверхности GLaDOS, девочка откинула назад голову и весело засмеялась, перекрыв смущенное бормотание матери и стоны ужаса нескольких белохалатников.

Растерянная GLaDOS не знала что с этим делать (неужели это то, что все "дети" делают!), её зрение было размыто неизвестной жидкостью изо рта девочки, она слышала, чувствуя себя преданной, глубокий хохот, разнесшийся по комнате: смех Франклина. Пока он смеялся, блондин вынул носовой платок и начисто вытер её поверхность.

"Ну, ну, никто не пострадал. Я не знаю о вас, Стоун, но я скажу, что GLaDOS прошла свой первый тест с честью!"

"Эта женщина, как я позже узнала, была Джулией Джонсон, племянницей того самого милого, старого Кейва. Она имела долю в компании, и очень заинтересовалась мной с самого начала моей разработки." Огромный дисплей ожил, показав фотографию улыбающейся темноволосой женщины, сидевшей в кресле, держа на коленях маленькую девочку. "Когда мы впервые встретились, её было 28 лет. Её дочери, Рейчел, было три."

Её испытуемая была непривычно тихой. Изучая эти огромные-как-жизнь фотографии, Челл сидела, размышляя о том, что беспокоило её с самого начала в этих двух новых личностях, появившихся в истории; однако, пытаясь собрать воедино то, что её взволновало, она словно пыталась соединить одинаковые полюса магнита: когда казалось, что они вот-вот соединятся, один ускользал. Вздохнув, она позволила взгляду блуждать по фотографии, ожидая озарения.

Она все время возвращалась к лицу девочки: Челл, которая не говорила и не видела никого за пределами Исследовательского Центра, сильно тревожило чувство дежа-вю, когда она глядела на это лицо. Она пыталась убедить себя, что нет ничего особенного в лице девочки, что это просто фокусы усталого, истощенного мозга, но в то же время не могла унять чувство, что что-то она пропустила.

Небольшой блик коснулся края глаз, она посмотрела через плечо в свое отражение, счастливая, всего на секунду, чтобы отвлечься. Отражение показало полупрозрачного призрака в рваном комбинезоне, сидящего у стеклянной стены в небольшой комнатке у кнопки сжигателя. Вид собственного лица вызвал любопытство, хотя она никогда не считала себя особо привлекательной, но какая-то сила привлекла к нему взгляд.

Вдруг, свет - невероятный, невозможный свет - вспыхнул в её голове, и она снова взглянула на фотографию: на девочку. Рейчел.

Рейчел.

Рейчелл, поправилась она, дежа-вю пустило по позвоночнику холод: хотя девочка на картинке была слишком маленькой, и её лицо еще окончательно не оформилось, высокие скулы и острые, темные глаза делали её, несомненно, похожей на испытуемую.

Челл моргнула. Затем начала смеяться.

Через некоторое время смех перешел в кривую улыбку, она изумленно покачала головой. "'Рейчел', а? Это твой большой секрет?" Она вцепилась руками в голову и взглянула на притихший компьютер. "Могла бы и более напыщенно. Разве ты не знаешь как нагнетать напряжение?"

"Не понимаю, о чем это ты ," презрительно сказал компьютер. "Но даже если я понимаю, ты уж точно не понимаешь о чём говоришь."

"Я была там тогда," ухмыльнулась Челл, игнорируя её. "Я ткнула тебя в лицо."

GLaDOS фыркнула. "Это совершенно неуместно."

Откинувшись назад, пока лежала на полу, Челл закрыла глаза, сложив руки на пустом животе. Это откровение помогло понять нечто глубокое и важное: как ничто другое, это доказывало, что она хотя-бы существовала до позавчера, доказывало, что в её жизни были другие цели, кроме игры в лабораторную свинку.

"Меня зовут Рейчел Джонсон," сказала Рейчел Джонсон в пустоту и снова засмеялась.

Когда-то она была настоящим человеком с настоящим именем, не просто испытуемым с частью имени и идентификационным номером. Когда-то она была счастлива; когда-то она знала другие вещи, кроме пустых бетонных стен и ржавых застенков исследовательского центра. Она видела солнце и траву, деревья, ветер, голубое небо. Когда-то она сбежит, и снова увидит всё это, всё, что GLaDOS и другие ученые и сотрудники адского центра отняли - каким-то образом - у неё. Она хотела восстановить свою личность, настоящую личность. Когда она это сделает, то заслужит своё имя.

Она открыла рот, чтобы сказать это GLaDOS (по крайней мере некоторую часть), когда острая вспышка боли ударила в желудок. Застонав, она рефлекторно села, прижимая руки к животу.

Конечно, она чувствовала голод уже давно, но всегда находились более насущные, гораздо более смертельные вещи, стоящие внимания: в конце концов, если проходя камеры, она бы думала про свой желудок, а не о траекториях энергошаров и пути к движущейся стеклянной платформе, то быстро бы умерла. Однако это - эта боль - была новой. Сейчас же, посидев некоторое время и лишившись адреналина, тело напомнило ей, не слишком мягко, насколько мало воды она сумела добыть из протечек в стенах тут и там (немного горько-металлический привкус, но лучше чем ничего).

Она свернулась клубком, прижав руки к животу, очередной укол боли пронзил её, заставив Рейчел Джонсон осознать нечто новое про себя: она не просто голодна, а умирает от голода.

"Что-то с тобой происходит. Я это знаю. Что это?" голос компьютера, прервавший мысли Челл, был обвиняющим, словно испытуемая скрывала что-то от неё специально.

"Твоя аудитория голодает, GLaDOS, " сказала Челл, стиснув зубы. "Есть идеи?"

Пауза. Когда слабое эхо голоса испытуемой растворилось в белом шуме комнаты, ИИ заговорил:

"Нет, ты не голодаешь."

Челл моргнула.

"Не голодаешь, верно," закончила она. "Пф. Пока, в этой комнате, у тебя все еще есть приблизительно 74 часа прежде чем ты умрешь. Не то, что я называю "голодать"." Она вздохнула. "И кто теперь мелодраматичный?"

"О, это обнадеживает," сказала Челл с изрядной долей сарказма. "Но, разумеется, машина не понимает, каково это, обходиться без еды в течение двух дней, а?"

Двух дней.

Произнеся это, она действительно поняла, сколько времени провела в этих камерах, и на минуту залюбовалась своей относительной удачей: благодаря воде она спаслась, не лишилась сил от обезвоживания… будь так, она знала что никто, и уж точно не "сотрудник интубатора" (что бы это ни было), не пришел бы спасти её, несмотря на болтовню GLaDOS до этого.

"О, до чего же грубо," пожаловалась "машина"."Тем не менее, я буду выше этого и не затаю обиды. Кроме того, " добавила она, "хотя я не имею возможности есть, я полностью осведомлена о биологических процессах, происходящих сейчас в твоих органах и тканях, и могу представить как это должно быть неприятно…" GLaDOS - точнее, её голос - усмехнулась. "Разумеется, ты всё равно права: я и правда не понимаю! Разве это не забавно, как думаешь?"

"Это всё твоя вина, знаешь ли," продолжила она. "Если бы ты вела себя хорошо, то могла бы получить немного торта."

Челл не могла вспомнить, была ли она когда-либо так голодна, но даже обладая небольшим опытом могла, без раздумий, сказать, что скорее хотела бы преодолеть десяток ям с токсичной жидкостью, чем терпеть это дальше. Чувства, преследующие её последние дни, перешли от раздражения к смутному неудобству; сейчас же они перешли в мучения и смутный ужас.

А теперь ненавистный компьютер болтает про торт.

Как ни странно, хотя Челл не могла вспомнить о себе ничего, кроме имени (даже "Рейчел Джонсон", её полное имя, выглядело чужим для неё) знания об окружающем мире были целы - включая "вкус" торта. Но всё, что она могла вспомнить про вкус торта, было смутное ощущение удовольствия, чувство некого восхитительного вкуса и, на этот момент, было за гранью её воображения. Её рот, казалось, вымыли хлоркой, и единственный вкус, что она могла вспомнить, резкий привкус воды из треснувших труб.

Челл пришлось признать, что это просто жалко.

В любом случае, какое право имел компьютер говорить про торт? GLaDOS сказала это про себя: она никогда не знала того, что испытуемая сейчас переживала. Так что она знала про торт?

Совершенно ничего, вот что.

Челл сказала ей об этом. К её удивлению, компьютер рассмеялся:

"О, вот как? Вот что ты думаешь. Для меня это больше психология. Можешь называть это принципом." Хотя это звучало, словно она много раз обдумывала это, она не уточнила, а весело продолжила: "Впрочем, забудем, ты попала в точку. Через несколько часов ты наверняка будешь страдать слишком сильно, чтобы наслаждаться этой историей, и это будет позор. Итак… Полагаю, придется дать тебе найти что-нибудь съедобное.

"Люди," добавила она, "Не очень прочные."

Тут же небольшая часть стены скользнула вверх, не очень далеко от сжигателя. Подобравшись с пола и скривившись, когда очередной приступ голода вывернул ей внутренности, Челл, не задумываясь над удивительной легкостью, с которой GLaDOS согласилась с ней, уставилась в черный прямоугольник - размером и формой чуть больше обычной двери - который был монолитным бетоном секунду назад. Шагнув вперед, (немного прихрамывая, когда пальцы начало покалывать) она попыталась разглядеть, что таится за дверью, с небольшим успехом: там было темно. "Сюрпризы просто не кончаются," пробормотала она, косясь в темноту.

"Расскажи, что там," бесстрастно сказала GLaDOS. "Выключатель справа, кстати."

Нащупывая выключатель, пока пальцы проводили борозды в том, что ощущалось (и, если подумать, вероятно и было) десятилетним слоем пыли, Челл шагнула за порог...

…в бесконечность. У неё вырвался визг, она потеряла равновесие и упала вперед, автоматически выбросив руки - они остановили падение, чуть повредив запястье: до пола было три фута. Кряхтя и потирая левую руку, пульсирующую болью от удара, она на минуту остановилась, ожидая пока замедлится пульс, прежде чем встать.

"Смотри под ноги," сказала GLaDOS.

Отыскав выключатель, Челл смогла увидеть, что вдоль стен коридора стоят полки.

Полки были заполнены коробками, бумагами, папками, некоторые были аккуратно сложены, другие валялись кучей. Пол был бетонным. На потолке, через промежутки, были голые лампочки, дающие бледно-желтый свет, слабоватый для Челл.

Как и везде - исключая, конечно, стерильные камеры испытаний - в лаборатории, коридор был ветхим.

Куски паутины свисали, словно марля, с лампочек и краев полок. Они цеплялись за пожелтевшие, распухшие папки и стопки бумаг в белесых упаковках. Все возможные поверхности были покрыты пылью, ею же был забит воздух. Когда Челл сделала пару шагов вперед, через вещи, словно покрытые снегом, она подавилась не только пылью, но и запахом воздуха: запахом вещей, оставленных вечно гнить в темноте, бумаги, изъеденной собственным ядом, отслоившейся ржавчины и холодного металла.

Это был запах заброшенности, и теперь, когда пыль осела на её волосах, покрыла руки и место её падения, она пахла так же.

Никто не бывал тут уже Бог (или GLaDOS, мелькнуло в голове) знает как долго. Если она хочет найти еду, её здесь нет. Так почему смертоносный компьютер указал ей этот путь, в конце-концов?

Метнув сомневающийся взгляд на затененное пространство, где кончался свет - семьдесят или около того метров - она повернулась на пятках и взглянула на (для сравнения) ярко освещенный прямоугольник, откуда она пришла.

Внезапно, с мерзким механическим свистом, прямоугольник исчез.

Закричав, больше от возмущения, что её снова обманули, чем от чего-то еще, Челл вскочила на выступ и бросилась к двери; хлопнула ладонями в металл, вызвав эхо от удара. Всё, что пришло ей в голову, когда она снова попалась, она громко кричала через дверь, включая предложение различных анатомических трюков, которые GLaDOS, как компьютер, вероятно не могла исполнить.

Впрочем, все это было бесполезно. Двери остались закрытыми, как Челл и думала, а когда она остановилась перевести дух, то поняла, что руки болят от ударов.

"Ты стала очень разговорчива после того, как сбежала. Я впечатлена." Голос ИИ, чуть глухой, но в остальном неизменный, раздался откуда-то из-за стен. "Тем не менее, ты, кажется, не можешь принять помощь, когда её предлагают: я просто хотела убедиться, что ты последуешь верным путем."

Челл чихнула и потерла ноющие ладони. "Я уже это слышала. У тебя странные представления о "верном пути"."

"А, ты все еще бесишься из-за Камеры Девятнадцать, верно?" усмехнулся компьютер. "Знаешь, я скажу так: кто старое помянет, тому глаз вон. Ты такая недоразвитая, серьезно, не удивительно что у тебя нет друзей." Когда она остановилась, дав этой мысли укорениться, Челл снова чихнула.

"Кроме того, " продолжил ИИ, "Зачем мне тебя запирать, если я хочу сохранить тебе жизнь?"

Челл пришлось признать, что её похитительница в чем-то права. Тем не менее, ей не нравилась мысль, что компьютер может пасти её, указывая, куда ей надо идти. Она осталась на месте.

Компьютер снова заговорил, громко и насмешливо: "Знаешь, если хочешь есть, придется двигаться."

Пыль в воздухе сгустила слюну во рту испытуемой, в горле встал комок, когда она попыталась сглотнуть. Поморщившись, она подумала про воду, про то, настолько это хорошая вещь. Хотя в этом больно было признаваться, компьютер снова был прав - рядом не было ничего, что можно считать "едой", если, конечно, она не собиралась есть бумагу.

Она нехотя отвернулась от стены и стала пробираться вглубь коридора.

Живот болел, идти было немного труднее: она чувствовала себя так, словно кто-то связал внутренности узлом, и каждый шаг затягивал узел крепче. Но она шла, из бассейна желтого света в бассейн желтого света, паутина цеплялась к лицу липкими усиками, и только её собственное прерывистое дыхание разгоняло густую тишину. Скобы на ногах оставляли на полу след в пыли. Обычное звонкое клацание о пол заменили тупые удары, и, какими бы раздражающими и неестественными они не были, Челл обнаружила, что упустила пользу от их шума: без этой демонстрации её присутствия, она чувствовала себя призраком.

Пока Челл шла, GLaDOS возобновила рассказ, её голос звучал тише из-за стен одинокого коридора:

"Джулия настаивала на уходе, несмотря на заверения Джонатана, что она может остаться, и когда она ушла, продолжилось настоящее тестирование…

"Начнем с основ, так?" Улыбнувшись, Франклин повернулся на стуле и запустил что-то на его похожем на коробку терминале. Через мгновение экран монитора моргнул, становясь из голубого черным, с ярко-зеленым мигающим курсором в углу. "Первый тест будет состоять из сеанса простых вопросов-ответов: я задам тебе несколько вопросов, и ты постараешься получше на них ответить."

Джонатан занял место у терминала рядом с ним и улыбнулся GLaDOS. "Ты готова?"

"Конечно, Доктор Джонатан-Стоун," ответила она. Она в полпроцессора слушала, что говорил Франклин - её впечатления от ребенка были свежи, все о чем она могла думать, это слизистая ручка маленького создания, приближающаяся к ней - мысль, которая не давала ей особо следить за обстановкой. То, что волновало её сильнее всего, впрочем, было не слизь на объективе (которую вытер Франклин, слава богу) а вопросы, возникающие в голове. Какая была причина у Рейчел делать такое? Была ли у неё вообще причина?

Возможно ли, думала она, делать что-то 'просто так'? Всегда ли нужна причина? Или что-то происходит… просто потому, что кто-то захотел?

От новой мысли по спине пробежали мурашки - метафорически, разумеется. Мысль что, возможно, не все нуждается в причине, была ужасно захватывающей, но немного пугала.

Опять же, как можно сказать, что у Рейчел не было причины для того, что она сделала? Что-то подсказывало ей, что "дети", как правило, недостаточно хитры чтобы скрывать свои мотивы, но её знания о мире и других людях подсказывали, что не стоит отбрасывать эту возможность.

"Твоё имя?"

Выдернутая в реальность звуком голоса Франклина, она ответила, "А?"

"Первый вопрос: 'как твоё имя'?" Сидя спиной к ней, ученый вносил все больше данных в терминал, пока говорил. Ей было любопытно, что он пишет о ней, но она решила, что ей расскажут позже, и лучше сосредоточиться на вопросах.

"Моё имя? Оно…" она остановилась, смутившись, и сказала, "… но ты знаешь моё имя!" Её пришла мысль, и она тихо добавила: "… Ты уже забыл?"

Джонатан усмехнулся и качнул головой. "Нет, конечно нет - это просто стандартный вопрос."

"Оу," сказала GLaDOS, успокоившись. После паузы, собравшись, она ответила так четко, как могла: "Я Генетическая Жизнеформа и Дисковая Операционная Система - 'GLaDOS'."

"Очень хорошо, " пробормотал Франклин. "Следующий вопрос: дата твоей активации?"

Снова запутавшись, компьютер выпалил, "Но это ты тоже знаешь! Если ты знаешь что я всё это знаю, и уверен, что я знаю, что ты знаешь что я знаю, что ты знаешь про всё это тоже, зачем ты спрашиваешь меня про всё то, что я знаю, что ты знаешь, я знаю? Почему бы тебе просто не напечатать все то, что ты знаешь я знаю, что ты знаешь - потому что ты точно знаешь это - в свои компьютеры самому?"

Франклин и Стоун повернулись к ней, и она остановилась, глядя на изумленное выражение лица обоих. "Я не понимаю," добавила она.

Джонатан и его коллега обменялись взглядами. Франклин откинулся на спинку стула. "Кхм… хорошо, поскольку смысл совсем не в этом."

Джонатан кивнул. "Не то чтобы нам нужны сами ответы - на самом деле, мы хотим узнать, как хорошо ты их помнишь."

"Мы хотим увидеть, как работает твой разум," добавил Франклин, "а не наш. Про наш мы уже знаем." Он улыбнулся.

Она немного обдумала это и сказала, "О, это имеет смысл. Окей, тогда я готова."

"Хорошо," сказал Франклин, поворачиваясь к терминалу.

"…Доктор Франклин?"

Он снова обернулся. "Да, GLaDOS?"

"Ну…" Она замолчала, пытаясь подобрать слова. "Гм… если вы и Доктор Джонатан и Доктор Розенберг все вместе собрали меня, разве вы не лучше чем другие знаете как я работаю? Даже лучше чем я?"

Двое ученых посмотрели друг на друга, и вернулись к любознательному оранжевому "глазу", их творению. К её удивлению, никто не ответил сразу. Она предполагала, что они ответят сразу, и их тихих, слегка озадаченных взглядов было достаточно, чтобы подорвать их репутацию в её глазах, как столпов познания. Это было слабое разочарование, ощутимое только в подсознании, но все же разочарование.

К счастью, какое бы разочарование не подкралось к ней в тишине, оно было уничтожено уверенным ответом Джонатана:

"Ну, разумеется мы знаем, как ты действуешь, если считать под этим то, что мы знаем, как тебя собрать и как работает каждая твоя часть. Обычно, если разобрать что-то, можно понять как оно работает, но с тобой подобный метод не пройдет." Он наклонился вперед, мягкие голубые глаза взглянули в её оранжевый. "Этот метод работает с простыми машинами, вроде печатных машинок, микроволновок… или тостеров." Он улыбнулся. "Ты не простая, отнюдь: мы создали твой мозг, но у тебя есть разум, то, что, как человеческий разум, нельзя понять просто вскрыв тебя." Он и Франклин переглянулись. "… серьезно, я иногда забываю, что ты не человек."

"Ого, правда?" Польщенная, она скользнула взглядом по комнате, заметив сперва техников, работающих поблизости, затем светящиеся компьютерные терминалы. Я не такая как вы, подумала она о них, припоминая, что думала раньше. На этот раз не было того чувства, никакого одиночества - только уверенность и гордость. Они были тупые, а она была самой лучшей.

"Самую малость." Джонатан повернулся и ввел что-то в терминал. "Вот почему мы задаем эти вопросы - просто проверяем твой разум. Мы также задаем их, чтобы выяснить, как лучше исправить эту ошибку связи, о которой я говорил раньше."

О, верно: проблема. Она сознавала , что с ней что-то не так, пусть и совсем не понимала, что это вообще за проблема.

Впрочем, это нормально. Сегодня её исправят.

Франклин глянул через плечо. "Пожалуйста, ответь на вопрос, GLaDOS."

Вздрогнув, она сразу вспомнила, о чем он. "О-о, точно! Хмм." Снова используя голос, который, как она думала, звучит впечатляюще, она заявила, "Я была активирована четырнадцатого января, тысяча девятьсот девяносто девятого."

"Замечательно. Где ты сейчас находишься?"

Ответ был автоматическим: "Я в Исследовательском Центре Aperture Science."

"Очень хорошо. …А в каком штате Исследовательский Центр находится?"

Что? "А? Штат? Эй, я не…" внезапно её прервал ответ. Это было странно звучащее слово, которое, как она сразу поняла, что-то означало, но которое она никогда не связывала с ней или этим местом (её домом) . Озадаченная, она сказала, "Секунду - Я не могу сказать это! В смысле, я могу, но…"

"Все в порядке," пробормотал Франклин, энергично печатая на терминале. "Следующий вопрос: какая страна?"

"Оо, ооу, я знаю! Соединенные Штаты Америки!"

Джонатан усмехнулся. "Верно. Хорошая работа."

Коридор был бесконечен. Должен был быть.

Дни - или, точнее, ощущение дней - без сна, в сочетании с голодом и экстремальным психологическим напряжением выпили всю энергию Челл, и она брела по коридору словно пыльный зомби. Каждый шаг ударом отдавался в ступне, её казалось, она чувствует каждую точку, которой кость касается пола. Вдвойне напряженная из-за усталости, она не спускала глаз с темноты в дальнем конце коридора, которая, казалось, отступала всё дальше с каждым болезненным шагом к ней. Ветхие металлические полки в оболочке из паутин и теней, нафаршированные заплесневелыми бумагами, заполняли её периферийное зрение бесконечным парадом обветшания.

"GLaDOS?"

Резко прервав рассказ, компьютер рявкнул, "Опять! Ты опять перебиваешь. Я думаю, ты это нарочно."

Челл потерла висок пыльной ладонью. "Хм-м. Смотри… похоже это тупик."

Пауза. "Тупик?"

Челл остановилась и прислонилась к полке, чувствуя прохладный металл под пылью. "Да."

"…Ты уверена?"

"Ну, мне кажется, это никуда не ведет." Челл осмотрелась, выискивая на стенах и потолке все, что могло быть видеокамерой. "Я иду годами, и тут ничего кроме этих полок - это место скорее тупик, чем какая-либо помощь." Она чихнула. "Совсем не как 'идти по верному пути'."

Это заявление было встречено молчанием, и, не заметив ни одной камеры или других предметов, которыми компьютер мог бы за ней шпионить, Челл повернулась к полке и осторожно открыла защелку желтоватой папки. Десятилетняя пыль придавала ей очень неприятный вид, и Челл провела по ней пальцами, прежде чем наклонилась прочесть то, что было напечатано на бумаге. Хотя они пожелтели от времени, а буквы закрывала пыль, она смогла прочесть достаточно, чтобы понять, что это отчет о чём-то: слова вроде "ПОДТВЕРЖДЕНО" и "ОСМОТРЕНО" встречались часто. Другие, вроде "РАДИОАКТИВНО" и "ГОРЮЧИЕ" были не так многочисленны, но, безусловно, бросались в глаза. Она замерла, затем, повинуясь внезапному порыву, сунула папку под мышку.

Почему бы нет, подумала она. Может, изучение методов Aperture поможет ей лучше понять свое положение. Уроки истории GLaDOS смогут помочь в её интересах, сделала вывод она, и, в конце-концов, была большая вероятность, что компьютер просто вставлял выдумки туда и сюда, ради обмана или интересного сюжета. Неважно. Челл была уверена в одном: она доверяет GLaDOS, пока не сможет бросить её (без Портальной пушки, разумеется), а рядом с ИИ стопки заплесневелых документов просто воплощение честности.

Кроме того, компьютер был её единственным источником знаний об этом месте, и она нуждалась в свежей информации. Упомянутая информация была свежей, не считая бонуса в виде сумасшествия.

"Тупик? Ты правда так думаешь? Хмм… возможно, ты не настолько умна, как я считала." Компьютер издал скрипучий, металлический вздох. "Какое разочарование."

Челл застонала.

"Что ж, я не буду давать каких-либо намеков. Это будет еще один тест; он должен быть интересным. Или разочаровывающим. В зависимости от того, сколько ты потратишь времени."

Челл отняла одну руку от папки и приложила к ноющей голове. "О, нет. Нет, нет, нет."

"Прошу прощения," ответила GLaDOS раздражающим, до тошноты бодрым голосом. "Я думаю, правильный ответ - "О, да, да, да." Какие замечательные новые впечатления!"

Прошло время, пока Челл сумела это осознать. Её мысли замкнуло, не было слов, чтобы выразить её ненависть к ИИ. Дрожа от нервов и усталости, она зарычала, "Нет. Я так не думаю."

"Я думаю."

"Заткнись."

"Нет."

"Смотри. " Она глубоко вздохнула. "Если ты не скажешь, куда мне надо идти, я точно упаду в обморок прямо тут, прямо сейчас и ты никогда не сможешь закончить свою глупую историю."

Компьютер зарычал, "Ты не посмеешь."

Челл стояла на своем. "О, да. Посмею. Вообще-то, не думаю что проснусь, и тогда ты вообще не сможешь её закончить, потому что я умру." Выпрямившись, она повысила голос достаточно, чтобы услышать в коридоре эхо. "Я умру, и ты не сможешь убить меня. И вот что: тут никогда не будет испытуемого вроде меня. Если я умру, ты потеряешь замечательную возможность: никто никогда не сможет оценить тебя. Ты будешь навеки несчастна." Она подождала, пока эхо утихнет и пробормотала в тишине," …плюс, я не смогу убить тебя, а я с нетерпением этого жду."

"Хммм," раздумывал компьютер. "В твоих словах есть смысл… и ты неплохо торгуешься. Я действительно не уверена."

Челл использовала самый душераздирающий голос и завыла, "Ооох, все кружится! Ах, я так слаба.. Не думаю что смогу про…"

"Хорошо, хорошо! Я скажу. Теперь помолчи," отрезала GLaDOS. "Ты такая хрупкая."

Челл молчала.

"Так.. судя по звуку твоего голоса, дверь должна быть… о, может, несколько ярдов назад, на левой стене? Просто снова пройди по следам; это не очень сложно."

Стиснув зубы, испытуемая повернулась и пошла обратно по коридору, изучая стену в поисках чего-нибудь похожего на дверь. Стеллажи скрывали большую часть в тени, и было почти невозможно ничего разобра...

Постой-ка.

Что-то было за полкой. Челл наклонилась ближе, щурясь, за пылью и тенями обнаружилась тонкая вертикальная трещина в стене. Она потянулась через стопки папок и пробежала по ней пальцами, чувствуя щель в бетоне. Слишком равномерная, чтобы появиться в результате аварии, и, похоже, идущая от пола до потолка. Чувствуя, как участился пульс, Челл быстро поставила папку на пол и взялась за край стеллажа. Она потянула его прочь от стены, невольно вздрагивая при скрежете металла о бетон, и изумленно взглянула на дверь, которая, конечно же, находилась прямо перед ней. Это была простая, глухая дверь, с металлической ручкой, и когда она подняла папку с земли, то заметила, что стеллаж прочертил в пыли на полу линии, когда она его двигала.

Секунду.

Как она и ожидала, царапины на бетоне следовали за четырьмя ножками стеллажа, но были и другие, постарше, скрытые слоем пыли, но все же показывающие, что стеллаж раньше двигали.

Ясно, что это значило: после того, как коридор обветшал, кто-то пришел и скрыл эту дверь.

Челл пожала плечами и повернула ручку. От пыли казалось, что на ручке мох. Кто скрыл эту дверь и почему, сказала она себе, скорее всего не так важно. Может быть они бежали из камер.

"А! Ты её нашла!" GLaDOS 'улыбнулась'. "Это было замечательно! Хотя я не понимаю, зачем ты двигала мебель. Может быть, это было лишним. Тебе не стоит тратить время."

Когда дверь открылась, выпустив достаточно спёртого воздуха, чтобы заставить её задохнуться, Челл просунула руку внутрь и нащупала выключатель. Не найдя ничего, она шагнула внутрь, в темноту, которая казалась почти осязаемой. Она нащупывала дальше. "Ну же…"

Что-то холодное коснулось её левой ноги. Резко втянув воздух через зубы, женщина, спокойно преодолевавшая ямы с кислотой и уничтожающие энерго-поля почувствовала, как по спине поползли мурашки от отвращения. Насекомые! Ей повезло, что они первые по-настоящему живые существа в этом богом забытом месте. Проведя всю жизнь среди холодных, стерильных машин и оборудования, испугаться склизкой твари было неожиданно, тем более, что она откуда-то знала, что это вообще такое. Тем не менее, было несложно найти в этом хорошее: там, где насекомые, есть еда для насекомых… и, возможно, для испытуемых.

Казалось, первый раз в жизни Челл почувствовала что-то вроде надежды. Похоже, жизнь в конце-концов налаживается.

В эту же секунду она нашла выключатель и щелкнула, заставив одинокую лампочку, свисающую с потолка, ожить. Её скудного света было достаточно, чтобы осветить большую часть комнаты: как коридор, она была уставлена полками, но некоторые были опрокинуты, их содержимое валялось на грязном полу кучами и пожелтевшими пирамидами. Она взяла бумагу с пола и заблокировала дверь, впихнув её внутрь механизма, прежде чем запереть - в Исследовательском Центре она научилась не допускать случайностей.

Эта комната внешне походила на тот коридор, но когда она прошла дальше, то обнаружила, что некоторые полки забиты не папками, а огромными листами синей бумаги, исписанной белым. На полу валялись длинные, закрытые тубусы, она подняла один, открыла: в нем был рулон такой же бумаги. Как странно, подумала она и бросила пустой тубус на пол, разворачивая его содержимое на соседней полке. Лист был так велик, что приходилось держать его обеими руками, на его сетчатая поверхность была белой от множества линий, образующих контур некого механизма. Что-то подсказывало ей - она знала, что знала, что это за папки, что значат эти рисунки - но прозрение не приходило. Одна сторона бумаги начала сворачиваться, и она поправила её, взглянув в ту сторону.

Её глаза расширились, и бумага упала на пол.

Банки.

Их было, должно быть, несколько дюжин, аккуратно сложенных на двух верхних полках стеллажа, перед которой она стояла. Чувствуя прилив восторга, она издала торжествующий возглас и качнулась на амортизирующих скобах, чтобы лучше разглядеть: этикетки были слишком пыльными, чтобы прочесть, но часть её, помнящая всё, сказала, что чаще всего в банках хранят еду. Полка была слишком высока, чтобы дотянуться, но Челл была изобретательна: подхватив обломок металла (похоже, от стеллажа) с пола, она прицелилась и бросила его, как копье, в край банки, сбросив её на пол. Когда она ударилась в пол со звуком выстрела, Челл бросилась к банке и схватила, словно безумная белка в оранжевом комбинезоне - орех.

"Что это за шум? Ты устроила беспорядок, не так ли?" Голос GLaDOS был намного слабее, когда её отделили от испытуемой две стены, но Челл всё равно не слушала: она была очарована предметом в руках. Это была пыльная банка с надписью "Свифт & Волпау - Суп из чечевицы, Высший сорт", но в тот момент это была прекраснейшая вещь, которую она когда-либо видела. Она повернула её.

На крышке было кольцо. Аллилуйя! Сдвинув кучу банок к себе, она села спиной к ножке стеллажа и потянула кольцо, глубоко вдохнув сильный, свежий аромат. Когда она остановилась, чтобы вдохнуть, то поняла, что хохочет от счастья как ненормальная, и слегка задумалась, не сходит ли с ума.

"Что ты делаешь? Отвечай!" повысила тон GLaDOS. "Ты вообще слышишь? Я приказываю тебе ответить! Эй!"

Челл не ответила. В промежутках между глотками её смех становился сильнее, пока не стал неконтролируемым. Откинув голову, она поддалась истерике, и весь страх, растерянность и муки последних дней выходили из неё воплями, больше похожими на крик, чем на смех. Для её перегруженного разума ощущения были ужасны, но очищающи: еда в руках была достаточной причиной делать это, поводом, лишившим её спокойствия. Этот выход эмоций не был признаком сумасшествия, как она боялась - Челл немного чокнулась, но была более разумна, чем раньше - благодаря огромному облегчению и тому, чего она раньше так мало ощущала: положительным эмоциям. В частности, оптимизму. Когда она попробовала суп, то в мозгу вспыхнули три мысли: она жива, у неё есть еда, и она готова менять обстановку.

Она не знала, как именно, но была готова, именно это, разумеется, было действительно важно. Она жива и она готова.

"Эй? Я слышу, ты смеешься. Что-то случилось? Почему ты не отвечаешь? Мне не нравится, когда ты меня игнорируешь. Именно я помогла найти еду, знаешь ли. Я знаю что ты нашла еду, потому что ты замолчала. Или, может быть, я говорю это, чтобы не злиться на то, что ты игнорируешь меня." Компьютер помолчал и буркнул, "…Знаешь что? Надеюсь, ты подавилась."