Вина – коварное чувство. В лучшем случае она подвигает нас на искупление своих ошибок, но в чаще всего превращается в язву, гложущую сердце и разум. Она затуманивает рассудок и издевается над нами, посылая видения того, что могло бы случиться, действуй мы по-другому. Вина – это меч, на который мы насаживаем себя, паралич, яд, что пульсирует в наших венах и делает беспомощными, словно мух, попавших в паутину, которую сами же и позволили сплести.

В тот год, когда королева Ровена (жена Артура Эльдского) родила паука-оборотня, к концу праздника Жатвы люди Всех Миров как раз оказались в такой паутине вины. И пусть их король победил всех лиходеев и мутантов, сделав свои деревни и города безопасными, пусть он обещал найти лекарство от яда Древнего Народа, отравившего воздух, воду и почву, люди потеряли веру в него, как до этого потеряли веру в великих богов Срединного Мира. Десять лет они позволяли алтарям, посвященным Гану и Стражам, Бессе и Звезде Бизона покрываться пылью. Зато они возносили молитвы кан-чар, жестоким богам смерти, чтимым как Древним Народом, так и давними строителями пропитанных кровью кругов друидов. Почти целое десятилетие подданные Артура Эльдского приносили своих соседей, родственников и друзей в жертву Древу Смерти в надежде, что отравленная земля вновь станет плодородной, но в итоге единственным собранным урожаем стали горе и отчаяние.

В очередной раз человечество было одурачено злым колдуном Мерлином. Человеческие сожжения во Всех Мирах никак не помогали возрождению земли, но кормили плотоядных паукодемонов Прима. И в ответ первородный суп хаоса, окутывающий края человеческого мира, начал расти. Странные создания, полузвери-полулюди, наводнили пустыни, Недоумки-Мутанты заполнили пещеры под горами. В районе пограничья из вод Прима поднялись новые земли. Люди прозвали их Тандерклепом, и поговаривали даже, что любой ночной кошмар именно там обретает свою форму. Кто-то даже шептал, что мерзкие Великие выстроили себе крепость за той ужасной территорией и планируют начать оттуда нападение на самого Гана.

Соорудили ли Великие крепость, так и осталось загадкой, но они несомненно надеялись проникнуть в ряды своих человеческих врагов. Не они ли обвели вокруг пальца королеву Ровену – которая была уже слишком стара, чтобы родить собственного ребенка, – вынудив заботиться о чудовище, зачатом из семени Артура Эльдского и яйца их собственной отвратительной паучьей королевы? Стража Ровены убила восьминогое существо, разрубив его, но только после того, как оно успело высосать свою суррогатную мать, оставив от нее лишь обрывки кожи и локоны иссохших волос, ломких, как осенняя трава. Все же у короля остался человеческий наследник – дитя, которое ему подарила любовница, Эммануэль Дискейн, – но саму Эммануэль сожгли на костре Древа Смерти, принеся ее в жертву тем самым демонам, с которыми сражался ее отец. В итоге юный принц Всех Миров остался без матери, король – без жены, а жители королевства обесчестили себя перед великим богом Ганом, ожившим духом Темной Башни. Совесть граждан Всех Миров была запятнана кровью точно так же, как окрашенные красным ладони чучел, бросаемых в костры Жатвы во имя искупления грехов королевства.

Даже спустя шесть недель после погребения тела королевы Гилеад оставался в трауре. Придворные были облачены в черное, все зеркала были занавешены, и даже лавочники носили нарукавники из черной ткани. Над городской площадью разносились только погребальные песни, а все танцы и фривольности были временно запрещены. Наступила суровая студеная зима, но морозы, приносимые северным ветром, были ничем в сравнении с необычайным ознобом, пробегавшим всякий раз, когда упоминалось чудовищное дитя королевы Ровены.

На протяжении всей зимы над Гилеадом висела какая-то неосязаемая тьма. Она давила на тех, кому приходилось жить под ее покровом, создавая ощущение, что над городом склонился зловредный великан, рассматривающий каждую улицу и каждый двор и решающий, куда же ему опустить тяжелый кулак или поставить огромную ногу. Или же над Гилеадом нависла невидимая грозовая туча, сгущавшая мрак и предвещавшая ураган такой невиданной силы, что он был способен сровнять с землей все на своем пути. В это время можно было ощутить электрическое покалывание черной магии, но ни один чародей, приглашенный королем, не мог предположить, откуда и зачем она взялась. Артур не мог спокойно усидеть на троне и метался в своей постели. Порой, просыпаясь по ночам, он чувствовал железную хватку страха, сдавившего его грудь. "Скоро, – размышлял он, – хаотичная мощь Прима восстанет против меня снова и все, за что я сражался, потеряет всякий смысл". Но он даже не мог предположить, какие очертания примет этот хаос. И как же ему подготовиться к сражению с тем, у чего даже нет формы? Как и его советники, Эльд полагал, что атакующие армии ворвутся в Гилеад, уничтожат защитников и сотрут город в порошок. Он и предположить не мог, что силы Внешней Тьмы попробуют нечто куда более изощренное. И в итоге это стало его погибелью.

Как его королевство не могло примириться с кровавым долгом Древа Смерти, так и Артур Эльдский нес свое тайное бремя вины. Артур прекрасно понимал, почему его несчастная погибшая королева заключила соглашение с силами Внешней Тьмы и зачем обманом заставила его зачать чудовище. Она всего лишь хотела его любви, но сердце и душа Артура принадлежали другой. Он уверовал в то, что сам убил свою жену, будто бы удушил ее собственными руками. В связи с этим, когда призрак королевы стал бродить по коридорам замка, Эльд принял на себя всю ответственность за ее неупокоенную душу. И ему даже в голову не пришло задаться вопросом, не могло ли приведение, посещавшее двор, на самом деле быть не его женой, а чем-то другим.

Первым королеву встретил ночной стражник, несший вахту на крепостной стене. По его словам, он только отбил время на своем барабане, давая знать сослуживцам, что все спокойно, как вдруг ужасный холод сковал его пальцы и кожа заиндевела. Его пробил озноб, и волосы на затылке встали дыбом. Уверенный, что у него за спиной кто-то есть, стражник обернулся.

Там стояла королева: такая же, как при жизни, но абсолютно прозрачная, словно ее тело было соткано из лунного света или вылито из стекла. На ее щеках блестели слезы, а в руках был окровавленный сверток, напоминавший запеленатого младенца, но не являвшийся таковым. Отвратительный труп, который она прижимала к своей груди, был восьмируким, клыкастым чудовищем! Шокированный стражник попятился, но королева одновременно с ним подалась вперед. Он поднял руку, чтобы оттолкнуть ее от себя, но женщина прошла сквозь него, оставляя после себя лишь холод, который не удалось бы согреть ни одному огню.

В следующий раз королеву увидела одна из ее бывших горничных. Девушка вошла в покои своей госпожи, чтобы протереть пыль, но когда она скинула покрывало с богато украшенного прикроватного зеркала в золотой раме, то увидела в нем не свое отражение, а мертвую госпожу. Юная служанка в изумлении открыла рот, а лицо королевы исказила боль. Ее обескровленные губы шевелились, и хотя горничная не услышала ни звука, она смогла разобрать слова, которые та пыталась произнести своим бледным ртом. "Помоги мне", – прошептал призрак и тут же исчез.

Дух королевы бродил по коридорам замка каждую ночь, словно не подозревая, что ее давно настигла смерть. Иногда она плакала, иногда вздыхала, но всегда убаюкивала окровавленные останки ребенка-паука, которого зарезали ее охранники. Ее губы умоляли о помощи, но она оставалась безмолвной, поэтому дух королевы появлялся и исчезал без предупреждения.

Сильно встревоженный тем, что его жене отказано в умиротворении на пустоши, и уверенный, что именно он в ответе за ее страдания, Артур разыскал жрецов С'Маны – божества, исцеляющего сердца мертвых, – чтобы те выяснили, может ли дух Ровены быть упокоен. Но сколько бы богомольцев и жрецов ни возносило молитвы своим богам, сколько бы жертв они ни приносили и ритуалов ни проводили, королева продолжала свои скорбные прогулки, со слезами обнимая останки своего жуткого ребенка.

Вскоре призрак королевы уже не ограничивался пределами замка. Он стал появляться и в садах, и в близлежащих лесах. И вот однажды, когда Артур Эльдский охотился на оленя в королевском лесу, надеясь облегчить гложущее его горе, пожиравшее рассудок, он оказался на поляне, в центре которой стояла его жена.

После смерти молодость вернулась к ней. Ее длинные волосы, больше не подернутые сединой, спускались по спине, а ее кожа была нежной и без единой морщинки, хоть и оставалась прозрачной. Ее платье было цвета весенней листвы, но в руках она держала окровавленный сверток, из которого, подобно обвиняющему персту, виднелась покрытая шерстью лапа.

Вдалеке лаяли охотничьи собаки, жаждущие поймать оленя, чей запах заполнял их ноздри, рыцари короля непрестанно звали своего лидера, но Артур и его конь Лламри стояли не шелохнувшись. Казалось, как будто время вокруг них остановилось. "Наверно, – подумал Артур, – это пустошь в конце тропы, и моя жена просто ждет, когда я присоединюсь к ней". Спешившись, король преклонил колени и стал умолять призрак о прощении. Но Ровена покачала головой и отвернулась. Очень медленно она исчезла среди зеленых и золотых теней деревьев, а Артур последовал за ней.

Путь, по которому они шли, был незнаком Артуру и вел вдоль настолько странных пейзажей, что король решил, что следует тропою мертвых. Деревья здесь были синими, небеса зелеными, а солнце, висевшее над головой, было похоже на огромный алый глаз. Несмотря на то что призрачная королева проходила сквозь любое препятствие, словно оно было сделано из воды, путь короля преграждали заросли невиданного цвета. Совершенно игнорируя револьверы, висевшие на поясе, и подозрения, зародившиеся в его голове, Артур вытащил свой меч и стал прорубаться через густой подлесок. После нескольких взмахов сильной руки путь был расчищен, и Артур оказался на пустынной равнине. Пред ним, причудливо выделяясь на фоне дикого зеленого неба, возвышались развалины круга друидов – каменного кольца, которое было старше разрушенных городов Древнего Народа. А в центре этого круга, левее ждавшей его жены, оказался не жертвенный алтарь, как ожидал Артур, а дверь из железного дерева. Дверь ни к чему не крепилась, кроме свободно стоящей рамы, к которой она была присоединена двумя тяжелыми петлями. Ее ручка была покрыта золотом, а на прилаженной к ней металлической пластине было выгравировано изображение револьверов Артура. Над револьверами было вырезано слово "Король". Королева Ровена со вздохом прошла сквозь закрытую дверь и исчезла. Неуверенный, что же ему делать, король убрал меч в ножны, потянулся к ручке и устремился следом.

Его глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к отсутствию света в странном теневом мире, в котором он неожиданно оказался. Казалось, что там нет ни солнца, ни луны, а только гнетущий мрак. Даже бес-трава не росла в паутине трещин на дороге под его ногами. Воздух смердел так сильно, что, даже чтобы дышать, Артуру пришлось прикрывать рукой рот и нос. Инстинкты твердили Артуру, что он попал в один из параллельных миров, о которых говорили таинственные мэнни, и что в этой реальности яд Древнего Народа уничтожил все.

Впереди жена Артура продолжала идти по пыльной дороге, баюкая окровавленный сверток. Перед ней располагались богато украшенные железные ворота, которые зачем-то взломали и оставили ржаветь. Основание ворот было завалено останками скелетов солдат. Одни были одеты в обрывки синей формы, другие – в форму цвета темного хаки. Должно быть, давным-давно здесь случилось сражение, в котором не победила ни одна из сторон. Разве победители, по крайней мере, не похоронили бы своих погибших?

За воротами разрушенная дорога вела к чему-то, похожему на военный аванпост: здание в виде половины цилиндра, сделанное из рифленого железа. Как и ворота, оно сильно проржавело, а приварные болты, скреплявшие листы железа вместе, выглядели так, будто вот-вот готовы рассыпаться в рыжеватую пыль. Перед арочным входом в этот огромный металлический барак скелетов в синем и в хаки было гораздо больше. Их давным-давно пустующие глазницы смотрели на Артура с удивлением.

Все еще оберегая свое жуткое дитя, Ровена прошла сквозь закрытый главный вход здания. Сначала Артур не смог прочитать странную надпись, вырезанную на медной табличке, но под его пристальным взглядом непонятные символы превратились в заостренные буквы Высокого Слога. "Добро пожаловать в Доган", – гласила надпись. И хотя где-то глубоко в душе Артур почувствовал опасность, он не придал этому значения. Жена любила его при жизни, значит, конечно же, она не причинит ему вреда и сейчас. Но, несмотря на такие убеждения, его правая рука легла на шестизарядный револьвер, когда левая открывала дверь. И пока проход становился все шире, его ладонь крепче обхватывала рукоятку револьвера.

В пыльном металлическом помещении, которое могло бы быть прихожей в лаборатории безумного колдуна, в ожидании стоял легион металлических людей. Это не были рыцари, облаченные в броню (каждый достигал двух с лишним метров в высоту и был слишком высоким, чтобы быть живым существом), а скорее волшебные големы, созданные исполнять любые прихоти ныне покойного хозяина. Их руки и ноги были сделаны из серебра, тела – из золота, а головы – из нержавеющей стали. И несмотря на то что на них не было ржавчины, их покрывал по меньшей мере десятилетний слой пыли. Так как они оставались неподвижными – скорее странные скульптуры, чем потенциальные враги – Артур опустил свой револьвер и осмотрел комнату в поисках жены, но той нигде не было.
Артур сделал еще один шаг вглубь помещения. "Ровена", – позвал он. Но в ответ раздался визг сирены и вспыхнул такой яркий белый свет, что короля ослепило. Не успел Артур прикрыть уши и глаза, как роботы вернулись к жизни во вспышке синего неонового света. В три быстрых шага, они окружили Эльда, блокируя ему путь к отступлению. Затем одна из металлических рук опустилась на плечо короля. С противным хрустом ключица Артура сломалась, и он потерял сознание.