Название: In Shadows and Darkness, вторая часть трилогии "The Son of Suns", AU

автор: Pax Blank

беттинг: Jediula

первая часть ("В Шторме") здесь: https://www.jcouncil.net/topic26006.html

ссылка на оригинал: http://www.alongtimeago.org/page22.htm

Глава 1 Глава 17
Глава 2 Глава 18
Глава 3 Глава 19
Глава 4 Глава 20
Глава 5 Глава 21 (1) Глава 21 (2)
Глава 6 Глава 22 (1) Глава 22 (2)
Глава 7 Глава 23 (1) Глава 23 (2)
Глава 8 Глава 24 (1)
Глава 9 Глава 25 (1)
Глава 10 Глава 26 (1) Глава 26 (2) 26 (3)
Глава 11 Глава 27 (1) Глава 27 (2) 27 (3) 27 (4)
Глава 12 Глава 28 (1) Глава 28 (2) 28 (3)
Глава 13 Глава 29 (1) Глава 29 (2) 29 (3)
Глава 14
Глава 15
Глава 16

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 16.6.2012, 23:42

Как оказалось, визит канцлера был связан с официальной передачей приказа Императора о полете «Патриота». В отличие от ранее намеченного плана, корабль должен был отправиться в путь уже этим утром, в системы Внешнего Кольца – и с гостем на борту.

При первом рейсе нового флагмана на борту собирался присутствовать Палпатин. "Несравненный" и "Бесстрашный" брались в сопровождение.

Это резко вернуло Мару к реальности, заставляя понять, насколько глупыми они были прошедшей ночью; вдобавок к тому, что они сами были безрассудны и беспечны, позволив себе такой риск, еще и Халлин знал обо всем. И, если наученная Люком Мара умела скрывать свои мысли, находясь в присутствии Императора, то Халлин, вынужденный провести несколько следующих недель в непосредственной близости от Палпатина, чертовски понятно, на это был не способен.

Если Палпатин захотел бы предупредить, разубедить или просто напугать их, то лучше он бы сделать не смог.

Император расположился в большом, тяжелом кресле с изогнутой высокой спинкой, специально установленном для этого рейса на командной палубе «Патриота», и не обращал никакого видимого внимания на проходящего мимо нервного, перевозбужденного доктора, когда тот остановился для почтительного поклона, прежде чем продолжить свой путь едва не переходящим на бег шагом.

И, в общем, он был прав, что нервничал - у него были на это основания; доктор явно знал о Джейд и Скайуокере - его окатывала волна паники всякий раз, когда эти двое находились вместе под пристальным вниманием Палпатина. И, тем не менее, Халлин выбрал молчание – выбрал не говорить ни слова об их встречах Императору.

Император назначил Халлина на роль личного доктора Скайуокера после очень тщательного рассмотрения. Когда мальчишка только попал в руки Палпатина, тот искал кого-то, кому джедай смог бы достаточно доверять, близкого ему по возрасту и мышлению – того, с кем он, возможно, даже построил бы дружеские отношения. Тогда у Палпатина не было ясного представления, как мыслит его новый джедай, что точно тому нужно. Если бы Джейд оказалась непригодной для удержания Скайуокера, тогда, возможно, Халлин подошел бы на эту роль лучше. Кто угодно, лишь бы с его помощью контролировать мальчишку – любой, кого можно было бы легко забрать у него, кого можно было бы легко допросить, если нужны будут факты.

Конечно же, его джедай теперь прекрасно понимал все это - знал, что продолжительность жизни доктора была весьма условным понятием, что длительная дружба со Скайуокером не только защищала, но и приговаривала его. Несмотря на растущую мощь и расцветающие способности, Скайуокер позволял себе слишком много слабостей - и хорошо осознавал это.

Сейчас он стоял в передней части мостика, как можно дальше от Палпатина, в окружении трех старших офицеров и адмирала Джосса – спокойно что-то обсуждая – отлично зная о взгляде Мастера. Чуть поодаль, на тактичном расстоянии, держалась Мара.

Им всем было неудобно и беспокойно от того, что они не знали цели пути "Патриота"; корабль сделал прыжок, руководствуясь одними координатами – ни названия планет или системы, ни навигационных расчетов. Дело было не в том, конечно, что Император о чем-либо переживал - его флот сделал бы так, как он приказывал – а в том, что его джедай не знал о той вещи, что ждала их в пункте назначения. И Палпатин хотел держать его в неведении до конца – чтобы получить по прибытию подлинную реакцию. Он хотел эффекта неожиданности – чтобы не дать Скайуокеру времени скрыть свое настоящее мнение позади щитов; мальчишка становился слишком искусным в этом.

И до сих пор носил кольцо, Палпатин не мог не заметить этого. Хотя последние несколько дней помогли ему взглянуть на это обстоятельство чуть в другом ракурсе - как на незначительное инакомыслие. Крохотная ироническая улыбка тронула уголок губ: он всегда был осторожен, внимательно следя за связью Скайуокера с отцом, а проблема оказалась в матери - в девчонке, вскружившей голову Энакину и попытавшейся отвернуть его от Палпатина.

Однако она проиграла тогда, проиграет и сейчас. Ей не удастся вбить клин между ним и мальчишкой. По сути Палпатин должен поблагодарить ее: она, в конце концов, предоставила ему не только человека, помогшего создать Империю, но и обеспечила строительным материалом для последующего процветания на много поколений. Палпатин имел большие планы относительно сына Падме - те же, что когда-то были связаны с его отцом; и ничто столь тривиальное и незначительное, как своевольное желание мальчишки, не пустит их под откос. Великий план Палпатина осуществлялся, несмотря ни на что, и мальчишка по-прежнему следовал ему; этот полет служил прекрасным тому доказательством.

Едко желтые глаза повернулись к Маре, окидывая ее холодным взглядом. Некоторые задуманные им хитросплетения и планы требовали ее присутствия... некоторые - нет. Пока что он терпел их тайные дерзкие встречи, потому что это согласовывалось с его целями: ближайшими и долговременными. Но такая нескромность не должна выставляться напоказ внутри Дворца, где Палпатин вел более крупную игру.

В непосредственной перспективе Джейд должна обеспечить ему еще один способ контроля за Скайуокером, пусть и завуалированный. Полезное преимущество, учитывая обстоятельства. Она никогда не сбежит и никогда не предаст его. А мальчишка позволил себе привязаться к ней, хотя Палпатин много раз предостерегал его от подобных ошибок. Как иронично. Вопреки всем предупреждениям, игнорируя наглядную демонстрацию, к чему это может привести, Скайуокер допустил Джейд до себя – и сделал ее своей слабостью. Поэтому теперь, когда Палпатин наконец использует ее, мальчишке некого будет винить кроме себя. И, конечно же, Палпатин особо подчеркнет этот урок.

Вскоре ему будут нужны новые рычаги. Старые методы для сдерживания и контроля начинали терять свою эффективность, – но Палпатин всегда обладал гибкостью и готовностью к адаптации.

Неимоверно жалко было сознавать, что он больше не сможет использовать камеру в казематах Дворца в качестве действенной меры для установления власти над своим падшим джедаем, но мальчишка гораздо больше был теперь ситхом, и Палпатин очень сомневался, что эта комната сможет удерживать его и дальше. Бледные губы дернулись, и лицо тронула тень улыбки - при воспоминании, что происходило на том специфическом поле битвы, когда скидывались все маски цивилизованности - о да, очень жалко, он всегда наслаждался их... обменом любезностями.

Император откинулся назад, внимательно наблюдая за своим джедаем, который с дюрастиловой решимостью выдерживал его довлеющий взгляд, отказываясь запугиваться и отворачиваться. Это упрямое своенравие по-прежнему приносило Палпатину удовольствие. Да, мальчишку теперь сложно будет удержать взаперти - сложно подчинить силой... но, с другой стороны, возможно, он больше и не нуждался в этом. Резкие и категоричные действия Скайуокера при запуске "Патриота" удивили Палпатина.
Именно поэтому он находился сейчас здесь, его волк был готов к следующему шагу.

Наконец-то он шел у ноги своего хозяина... и даже если иногда рычал, что ж, это только увеличивало наслаждение от обладания волком.

Палпатин сощурил желто-крапчатые рептильи глаза, вспоминая о том, когда его дикий джедай был в той камере последний раз – и вновь жалея, что именно последний. Как бы добровольно его волк сейчас не припадал к ноге, он не станет больше терпеть подобное заточение, это было понятно с кристальной ясностью.

Мастер ситх отчетливо помнил, как стоял в мрачной опс-комнате, расположенной напротив тюремной камеры, глубоко под землей, на самом нижнем уровне монолита Дворца. Он наблюдал за изображением медленно приходящего в себя Скайуокера и очень хорошо понимал, какое серьезное испытание воли и твердости характера со стороны каждого ждет их впереди. Несмотря на то, что за последние годы камера была весьма значительно укреплена - с учетом возрастающих сил мальчишки - она уже находилась на пределе технологических возможностей, тогда как Скайуокер как никогда прежде осознавал свою мощь, возможности и способности разума. Поэтому время после его пробуждения от наркотического сна было решающим.

Причина, по которой он был брошен туда, заключалась в слишком частом неповиновении своему Мастеру; где-то наступил момент, когда Скайуокер зашел слишком далеко. Но очнувшись, естественно, он был бы далек от обдумывания своего поведения; единственное, что находилось в подобных ситуациях в его голове - это оскорбленное негодование запертого в клетку существа.

И всегда его ждало самое суровое наказание; много раз за все те дни, что Скайуокер оставался запертым для обдумывания глупости своих выходок - и их неизбежных последствий. Плата взыскивалась без устали и без милосердия… Как он часто говорил мальчику: чем жестче преподавался урок, тем реже его нужно было повторять.
Палпатин помнил, как не сводил взгляда с борющегося против действия наркотика Скайуокера; препарат оставался в организме, пока не вводился антидот, блокирующий его самовоспроизведение. Одно из средств для сдерживания его нового ситха.

Очнувшемуся Скайуокеру не потребовалось много времени, чтобы понять, где находится. Осознав это, он медленно и нетвердо встал, огляделся и остановил глаза на двери. Однако даже не попытался двинуться к ней; только выкрикнул в ее сторону и повернулся лицом к одному из узлов системы наблюдения. Если бы это была линза, мальчишка, безусловно, разбил бы ее - но узел был одним из многих чувствительных датчиков, разбросанных внутри толстых стен камеры и передающих сигналы в опс-комнату, которые, объединяясь, создавали единое голографическое изображение. Поэтому нацелиться на что-то конкретное, дабы выместить свое негодование, он не мог.

И довольно быстро признал это. Он отвернулся, от головокружения его качало, и крикнул снова. Никто не приходил, не отвечал ему. Тогда он присел на корточки, склонил голову и закрыл глаза…

Как только мальчишка призвал к себе Силу, Палпатин ощутил массовое движение энергии, всеобъемлющий наплыв неукротимой мощи, питаемой страхом, отчаянием и гневом. Бесцветные губы ситха разошлись в натянутой, выжидающей улыбке.

Тянулись секунды, мальчишка продолжал тянуть к себе мощь, прижав подбородок к груди, полностью погрузившись в то, что делает, пока она не закружилась вокруг него подобно урагану, в поиске своего предназначения...

Тогда его руки опустились к полу, сжались в кулаки, сосредотачивая этот вихрь, эту немыслимую силу, и затем он отбросил ее от себя, ударив по сторонам. Невероятная, стихийная и безупречно точно направленная энергия…

Воздействие удара отозвалось в опс-комнате тяжелым глухим звуком, активировалось несколько аварийных сигнализаций, на экране статуса быстро сменялись цифры оценочных показателей. Палпатин вздрогнул от мощнейшего колебания Силы. И не сводил глаз с холо-изображения.

Пол под ногами мальчишки походил на выдолбленное блюдце идеальной формы, две ближайшие слегка выгнутые стены подпирали вжатый зеркально полу и покрытый трещинами потолок. Вместе все это формировало невидимую сферу, в центре которой сидел осматривающийся Скайуокер…

- Снижение общей целостности конструкции на шестнадцать процентов, Ваше Превосходительство. - Возбужденный опс-офицер нервно наблюдал прокручивающиеся вверх показатели, его рука нерешительно зависла над рядом отмеченных ключей, ожидая приказа Императора - но тот только улыбнулся.

- Нет, оставь его, - произнес довольный Палпатин, хотя он сомневался, что у мальчишки еще остались силы повторить тот же прием, особенно в том состоянии, в котором он находился.

Камера Скайуокера, не считая некоторых усовершенствований, практически в точности повторяла камеру на борту "Экзекутора", ту самую, где лорд Вейдер держал своего несговорчивого сына в самом начале, после того, как поймал у Беспина.
Это была сложная конструкция одного помещения внутри другого, с толстыми монолитными и укрепленными тросами стенами, между которых находился вакуум. Разработанная выдержать внезапное давление взаимосвязанная, перекрывающая конструкция стен увеличивала прочность за счет сопротивления их друг другу. То есть, если бы чувствительный к Силе пытался разрушить стены камеры, выталкивая наружу, комбинация сжатого вакуума и взаимосвязанной структуры увеличивала силу внутренней стены, а если бы он ломал их, притягивая внутрь, то взаимосвязанная внешняя структура и увеличивающееся вакуумное давление только бы усилило общую целостность. Фактически, чем больше он пытался бы разрушить стены, тем более прочными они становились. Если каким-то неслыханным образом конструкция камеры все же была бы разрушена, стабилизация вакуума вырубила бы любого внутри комнаты до бессознательного состояния.

Хитроумное и практичное решение проблемы заключения джедаев, используемое с большим успехом после войн Клонов и никогда неподводящее.

Скайуокер опустил голову, и резкий натиск Силы на сей раз был остер подобно ножу, поднятому в тяжелом, всеохватывающем размахе – тугом, как тетива; невероятная мощь, сходящаяся в единственную точку, где удерживалась и управлялась, приобретая точную фокусировку...

Палпатин затаил дыхание...

Выброс энергии был похож на взрыв бомбы; плотности ударной волны хватило, чтобы затряслась и загремела бронированная дверь и чтобы болезненно задрожали барабанные перепонки охранников снаружи, заставляя их нервно поднять бластеры в сторону камеры, не сводя глаз с предупреждающих сигнальных вспышек над дверью.

- Целостность нарушена еще на двадцать девять процентов. Многократные трещины по внутренней стене, три структурных перелома внешнего модуля. Система снижает давление для компенсации. - Человек был явно сильно потрясен, выжидающе поворачиваясь к Императору.

Палпатин оставался неподвижным, со склоненной в сторону головой (с тех пор как сплотил себя против взрыва), смотря на голограмму камеры - с нетерпением ожидая, когда рассеется пыль с потолка и узловые элементы, дающие изображение, перестанут сбоить, восстановившись от удара.

На стенах теперь виднелись глубокие выбоины в форме кратеров, описывающие по-прежнему совершенную сферу вокруг Скайуокера, длинные трещины раскалывали их поверхность, а вырванные куски кожуха обнажили более тяжелую конструкцию.

Мальчишка поднял голову, чтобы осмотреть повреждения, и Палпатин, сощурившись, чуть наклонился вперед. В этот раз изменение давления при ударе было достаточно большим, чтобы затронуть самого Скайуокера. Хотя тот, наверняка, оградил себя. Но, видимо, этого не хватило: нос был окровавлен, невыразительная светлая одежда, в которую его всегда одевали при заключении, забрызгана ярко-алыми каплями.

Если он и знал об этом, то не обращал внимания, он уже снова опускал голову в концентрации, и уровень его воздействия - по-прежнему питаемого непреклонной решимостью и неизмеримой мощью - вновь начал нарастать, ощущаясь в Силе подобно легко режущему дюрастил лезвию.

- Если он увеличит силу удара в той же степени, ВашеПревосходительство, конструкция и внешних, и внутренних стен будет разрушена... - Опс-офицер напряженно повернулся, все еще держа руку поверх трех тумблеров, зная, что их нажатие одним мигом воздействует на взрывоопасного заключенного до потери сознания.

Палпатин раздумывал несколько напряженно тянувшихся секунд, разрываясь между пленительным желанием и целесообразностью. С одной стороны, он страстно хотел увидеть то, к чему способен доведенный до предела своих возможностей мальчишка, с другой – ему было нужно, чтобы в представлении джедая камера осталась неразрушимой…

- Подождите, - спокойно произнес он, - я поговорю сним.

Человек кивнул, прикусывая язык, чтобы не сказать Императору поторопиться.

Скайуокер вновь сидел сгорбленный, сильно наклонив голову вниз, и уже фокусировал направление, когда раздалось легкое шипение выравнивающегося давления, и дверь открылась, вновь поднимая облако пыли, хорошо видимой на фоне яркого света наружного коридора, куда скосил глаза повернувший голову пленник.

- Остановись, - голос вошедшего Палпатина звучал преднамеренно безразлично, словно он не принимал происходящее всерьез. Дверь за его спиной скользнула обратно, зашипели гермозамки. Без всякой предосторожности, он небрежно прошел дальше, не оборачиваясь и не смотря на мальчишку. - Ты вредишь только себе.

Разъяренный Скайуокер рывком встал на ноги, но из-за резкого движения и сильнодействующего наркотика у него закружилась голова, и он отшатнулся назад, вскрикнув от досады. Палпатин остановился и повернулся наконец к нему лицом; едкие желтые глаза внимательно смотрели из темных теней тяжелого мрачнокрасного капюшона, неодобрительно и требовательно, что делало их еще более жесткими. Но мальчишка не собирался уступать:

- Вы больше не можете держать меня здесь! Хватит!

Палпатин ничего не ответил, он просто стоял, прислонившись спиной к разбитой стене, и снисходительно наблюдая за происходящим, словно отец за истерикой капризного ребенка.

- Это камера больше не удержит меня! Не сможет! Вы знаете это! – сдержанное спокойствие Палпатина только подпитывало яд в голосе Скайуокера. Его вновь повело назад, и он отступил на шаг.

- Ты прав, - признал Палпатин. - Но мы оба знаем, что эта клетка больше, чем просто стены и решетка.

Мальчишка резко затих, ход мыслей сломался, хотя по дикому блеску глаз и напряженному телу Палпатин мог сказать, что еще не держал полного контроля над своим Волком.

- Твоя клетка намного сильнее, и ты выстраиваешь ее вокруг себя сам. - Император покачал головой, указывая жестом на гермодверь. - Дверь там, открой ее.

По-прежнему качающийся, но не потерявший решимости Скайуокер повернулся. Поднял руку...

- Но знай, что это будет стоить жизни всем тем, кто окружает тебя. Всем. Прямо сейчас. Приказ уже выпущен, мне лишь нужно запустить его кодовым словом.

Зная, что угроза была реальной, мальчишка чуть замедлился. И, несмотря на то, что он стоял спиной к Императору, тот понял это и ухмыльнулся, зная, что добился своего.

- Видишь? Цена уже слишком высока, – издевательский, насмешливый голос и презрительное выражение лица. - Ты жалкий и слабый. Тобой ничтожно легко управлять.

- У вас даже близко нет того контроля, в который вы верите. - Голос был полон огня, мальчишка повернулся к нему лицом, в глазах, как и в присутствии в Силе кипела едва сдерживаемая ярость, и Палпатин знал, что это было правдой.

Больше не было легких побед, как прежде; стало меньше цепей, которыми его Волк сковывал себя - но при осторожном, аккуратном подходе их было пока достаточно.

- Тогда выйди.

- И что потом, Мастер? Что вы будете держать у моего горла в дальнейшем, если они все умрут?

- У меня есть другие средства, - заверил Палпатин. - Я не ослаблю хватку на своем Волке так легко.

Мальчишка молчал, грудь по-прежнему вздымалась от напряжения, ощущение в Силе было дико изменчивым, непостоянным, но Палпатин непреклонно стоял на своем:

- Ты думаешь, что можешь вырваться отсюда - что можешь убежать. Ты думаешь, что можешь скрыться от меня? Не будь наивен. Галактика уже не так велика. Ты больше никогда не будешь вне моей досягаемости, потому что я знаю точно, что ты согласен заплатить за свою свободу… и я знаю, что цена, которую тебе придется обдумывать, окажется слишком высокой. В этом твоя слабость; тебя можно купить, как любого другого – только не деньгами или властью, а жизнями. Существ, которых ты даже не знаешь. Именно настолько ты слаб.

Палпатин подошел ближе:

- У меня же нет такой слабости. Я выслежу тебя шаг за шагом и на каждом оставлю за собой смерть и разрушение, потому что знаю, что ты среагируешь на это - ты не можешь иначе. Я истреблю всех, с кем ты будешь разговаривать, всех, с кем будешь иметь дело. Каждую планету, каждую систему - всё. В каком пункте список убитых станет слишком велик? Где твоя решимость иссякнет?

Мальчишка резко вскинул голову, осознавая торжество Императора и пылая яростью в ответ:
- А что если я буду мертв?

Император сузил холодные глаза, взгляд стал жестче. В словах джедая звучал подлинный ультиматум, неявная, но настоящая угроза. Подобное должно было искореняться незамедлительно:

- Твоя смерть не остановит мою руку, джедай, она только увеличит мою месть. Я сдеру кожу с каждого, кого ты вообще когда-либо знал. Я посвящу себя этому. Я добьюсь, чтобы их жалкие крики были настолько громкими и мучительными, что ты услышишь их из преисподней. И будешь знать, что только ты виноват в них, что это ты зажег мой гнев на каждого из тех существ, что это твои действия приговорили их, вместе с их семьями и планетами. Моя месть охватит целые системы… Пройдет очень, очень много времени, прежде чем моя ярость насытится, это мое слово.

Мальчишка замер под силой этой страстной и неумолимо искренней тирады, безоговорочной ответной угрозы. Челюсти сжались в бессильном бешенстве. У него мало что осталось от старой жизни - благодаря усилиям Палпатина, давно разорвавшим ее в клочья - но что осталось, было драгоценно для него. Даже если воспоминания и действительность вращались в разных галактиках. И Палпатин хорошо знал об этом.

- Ты слаб, - обвинил ситх снова, когда Скайуокер опустил взгляд, изо всех сил пытаясь удержать концентрацию, адреналин упал, и влияние наркотика стало намного ощутимей. – Сколько раз я говорил тебе: если ты позволишь слабости остаться - ее всегда будут использовать против тебя.
Скайуокер ничего не ответил, только поднял голову, вернув горящий негодованием взгляд к своему мучителю.

- Ну, давай, скажи это, - пригласил Палпатин с крохотной сардонической улыбкой на бескровных губах, хорошо понимая, что скажет мальчишка. Их взаимодействие в общении, независимо от обстановки и обстоятельств, было преднамеренно установлено с самого начала, как только Вейдер приволок его сюда, задолго до того, как джедай был первый раз брошен в камеру.

- Сострадание - не...

- Сострадание - самая жалкая презренная слабость. Она всегда была уязвимым местом джедаев, - наполненные отвращением слова Палпатина резали не хуже клинка. - Спроси у любого из них. Ах да, это невозможно.

Ощущение Скайуокера в Силе дрогнуло, незначительно, но этого было достаточно, чтобы Палпатин наконец вскипел и набросился на него, зная, что победил:
- Ты думаешь, что это сострадание дало тебе силу осадить отца, думаешь, это сострадание наделило тебя мощью одержать над ним верх? Ты думаешь, что те, ради кого ты унижаешь и смиряешь себя, пытаясь защитить их, ответили бы тебе тем же, окажись на твоем месте? Они использовали тебя, и винить ты можешь только себя, потому что ты позволил себя использовать - позволил собой манипулировать. Это отвратительный, вопиющий недостаток, которому нет здесь места. Когда ты излечишься от него, любая дверь откроется перед тобой. Но до тех пор - кто-то всегда будет управлять тобой, и ты не выйдешь из тюрьмы, которую создал сам, - голос Палпатина под конец успокоился, и последние слова были больше продиктованы разочарованием, чем гневом. Он подошел близко к мальчишке, желто-испещренные глаза взглянули в бледно голубые… - Разве ты хочешь, чтобы тобой управляли всю жизнь? Ты не хочешь превзойти своего отца?

Скайуокер поднял подбородок, но промолчал. Тогда Палпатин произнес заключительное предупреждение:

- У истинного ситха нет никакой слабости. Избавься от этого недостатка или я сделаю это за тебя... самым убедительным способом.

Он еще несколько секунд смотрел мальчишке в глаза, давая понять серьезность своей угрозы, затем повернулся и прошел к выходу; тяжелые двери с шипением открылись, и гвардейцы-охранники вытянулись рядами вдоль коридора, держа наготове оружие.

- Я вернусь завтра, и мы продолжим.

Он вышел из камеры, прежде чем мальчишка сообразил, что его оставляют внутри. Первая дверь уже закрылась, гермозамки второй завершали свой цикл.

Мощь, которая хлопнула по ней, спустя секунду, была весьма значительной, но отражала лишь малую долю того, к чему джедай был способен; не более чем вспышка расстройства от понимания, как немного вариантов ему оставалось.

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 4.2.2012, 18:28