Название: In Shadows and Darkness, вторая часть трилогии "The Son of Suns", AU

автор: Pax Blank

беттинг: Jediula

первая часть ("В Шторме") здесь: https://www.jcouncil.net/topic26006.html

ссылка на оригинал: http://www.alongtimeago.org/page22.htm

Глава 1 Глава 17
Глава 2 Глава 18
Глава 3 Глава 19
Глава 4 Глава 20
Глава 5 Глава 21 (1) Глава 21 (2)
Глава 6 Глава 22 (1) Глава 22 (2)
Глава 7 Глава 23 (1) Глава 23 (2)
Глава 8 Глава 24 (1)
Глава 9 Глава 25 (1)
Глава 10 Глава 26 (1) Глава 26 (2) 26 (3)
Глава 11 Глава 27 (1) Глава 27 (2) 27 (3) 27 (4)
Глава 12 Глава 28 (1) Глава 28 (2) 28 (3)
Глава 13 Глава 29 (1) Глава 29 (2) 29 (3)
Глава 14
Глава 15
Глава 16

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 16.6.2012, 23:42

Оказавшись наконец по другую сторону бронированных дверей командной палубы «Патриота», Нейтан Халлин облегченно вздохнул. Он торопился уйти как можно дальше от пристального взора Императора, сильно подозревая, что исчезнуть из мыслей Палпатина куда сложнее. И который раз Халлин задался вопросом, как Люк выдерживал быть постоянным объектом тщательного и строгого контроля Императора день за днем. Почему Люк вообще продолжал оставаться здесь?

С другой стороны, это было неудивительно. Палпатин был мастером манипуляций, использующим сложное соединение искаженной правды, завуалированных намеков и подталкиваний в нужном ему направлении – с тонкой непринужденностью и разрушительным эффектом. Некоторое представление о котором Халлин получил в одном из разговоров с Люком какое-то время назад.

Это произошло вслед за последним заключением Люка в камеру под Дворцом - около пяти месяцев ранее. В первый год нахождения Люка на Корусканте - когда у него не было никого, кому он особо доверял бы - никто не знал специфику того, куда он пропадал, часто на много дней или недель. Случались эти исчезновения всегда после какого-либо противоборства или вызова Императору со стороны Люка. Официальная версия - а Халлин быстро научился никогда не подвергать сомнению официальные версии Дворца - состояла в том, что Люк находится на засекреченном задании Императора и возвратится, когда оно будет закончено.

Тем не менее, Нейтан медленно понимал правду. Это было нетрудно. Секретные задания могут быть очень тяжелыми и даже опасными, но раны, с которыми возвращался Люк, выглядели так, будто получены давно и были слишком серьезными для того, чтобы не только выполнить задание, но и вообще суметь с него вернуться самостоятельно. И, хотя Люк никогда не позволял Нейтану осматривать его в течение многих следующих дней, даже издалека тот видел, что травмы носили слишком последовательный и своеобразный характер - чтобы быть... чем-то другим, кроме того, чем они являлись. Однако прошло несколько лет, прежде чем он посмел говорить об этом с кем-либо из близкого окружения Люка, спросить их, знали ли они тоже правду. Джейд знала – всегда; и Халлин предполагал, что она даже была как-то вовлечена во все это – пусть ни она, ни Люк никогда подобного не упоминали.

Наверняка Халлин знал только одно: когда Люк возвращался, он оставался тихим, замкнутым и необщительным в течение многих дней. Пока его одолевали истощение, раны и тяжелые мысли от очередного столкновения с Палпатином.

Но со временем эти бывшие некогда обычными испытания становились все реже и реже - Император находил новые способы для контроля и наказания. Последний случай с заключением Люка не отличался от остальных. Он появился спустя четыре дня после исчезновения. Избитый, потрепанный и шаркающий ногами Люк медленно и мучительно шел по широкому коридору от главного входа. Направляясь к своим личным комнатам, он неуклюже держался рукой за стену; однако всех, кто пытался подойти к нему и помочь, задыхаясь, резко отправлял прочь. Нейтан давно научился не подбегать, не помогать. Позволить Люку дойти самому, в каком бы состоянии он ни был; зная, что для него это был вопрос принципа – преодолеть остаток пути в одиночку.

С самого первого раза, когда Люка вернули в камеру для наказания, Палпатин установил прецедент: по освобождению находящегося без сознания Люка перенесли в апартаменты Императора, где он получил первое лечение от личных медиков Палпатина. Этот порядок стал стандартным. И Люку не разрешалось уйти, пока он не был способен сделать это самостоятельно – преодолев весьма внушительное расстояние от жилья Палпатина до своего. Иногда он пробовал слишком рано и неизбежно выбивался из сил. Изнуренного, неспособного больше стоять на ногах Люка возвращали обратно; и из-за перенесенного перенапряжения его восстановление затягивалось. Как подозревал Нейтан, это испытание было установлено исключительно ради развлечения Палпатина. Еще одно небольшое сражение их характеров.

Так что первую ночь после возвращения Люка к себе Нейтан провел в его комнатах, принуждая себя, как обычно, просто ждать, ничего больше не предпринимая. Ждать подходящего времени. И оценивать состояние Люка, насколько это возможно, с расстояния в несколько шагов. Желание и потребность подойти и смягчить боль, предложить утешение были невероятными, но он научился сдерживать себя, научился молчать. Люк вернулся далеко за полночь и прямо в одежде обессилено упал на кровать, и Нейтан оставил его так, как есть – не пытаясь ни раздеть, ни даже просто покрыть покрывалом. Вместо этого он устроился на кушетке у дальней стены очень немаленькой спальни. Только один раз Люк взглянул на Нейтана, провоцируя его высказаться, но доктор знал правила игры и отвел взгляд. Тогда Люк позволил себе закрыть глаза и уступить своему изнеможению, пока Нейтан оставался рядом, тихий и внимательный, всю ночь.

Халлин хорошо помнил, как сидел рядом еще несколько дней, терпеливо и предупредительно, стараясь поддержать своего подопечного хотя бы своим присутствием. Люк отвергал всякую заботу, как медицинскую, так и любую другую. Оставался молчаливым и замкнутым, явно прокручивая одни и те же мысли в голове. И все, что оставалось Нейтану – ждать, когда Люк захочет облечь их в слова, пусть даже не очень понятные. Для этого Люку потребовалось еще два дня.

Они сидели в тишине гостиной, наблюдая, как теплый оранжевый свет солнца медленно сменяется сумрачной медью. Нейтан тактично держался на расстоянии, гадая, придется ли ему переждать еще один долгий день в тишине - дожидаясь момента, когда Люк приведет в порядок свои мысли и решится высказать их вслух; как раз в этот момент Люк взглянул на него, и будто в продолжение уже начатой дискуссии спросил:

- Ты веришь, что возможно самопроизвольное создание жизни?

Нейтан моргнул, на мгновение озадаченный вопросом – по-видимому, тем самым, что изводил Люка в течение многих дней.

- Я предполагаю… - Нейтан задумался, сплачивая свои мысли, зная о смотрящих на него выжидающих глазах Люка. - Что с научной точки зрения я должен верить в это. В какой-то момент жизнь была создана от случайного взаимодействия определенных молекул, сумевших сохранить свою целостность. Возник одноклеточный организм. Каждая форма жизни - это еще одно выражение того произвольного взаимодействия, биологическое создание новой разновидности, движущая сила природы, стремящейся к эволюции. Вся галактика - это проявление самопроизвольного создания жизни.

- Но ты считаешь, что возможно так создать сложную жизнь - человеческую?

- Человеческую? Нет, в это я не верю. Если бы такое было возможно, подобные случаи были бы зарегистрированы.

- Но ты сам сказал, что природа стремится развиваться - чтобы раздвинуть границы своих возможностей. И даже человеческая жизнь начинается с деления одной единственной клетки.

- Но должен быть внешний катализатор, который стимулирует это деление. Такое не может произойти автономно.

- Есть разновидности, которые могут сами забеременеть.

- Но это не люди. Их физиология полностью отличается от человеческой; такая способность потребовала тысячи лет эволюции их видов. Человеческая же физиология требует внешнего влияния.

Люк попытался сесть поудобнее, чтобы уменьшить боль; на коже еще виднелись кровоподтеки и ушибы, ставшие из воспаленно красных фиолетово-багровыми.

- А что, если таким внешним воздействием стала бы Сила?

Нейтан склонил голову набок, согласный продолжать обсуждение – ибо эти мысли явно занимали голову Люка.
- Ты просишь меня прокомментировать то, что находится за пределами моей компетенции. Я полагаю, это ты скажешь мне, каким должен быть ответ?

Люк отвел взгляд, нахмурив в раздумье лоб - стараясь подобрать доводы для своего собственного заключения:
- Мы говорим о делении единственной клетки... Сила может действовать на молекулярном уровне внутри тела. Именно так мы излечиваем себя.

- То есть ты говоришь, что джедаи, возможно, могли создавать жизнь внутри самих себя?

- Мы можем использовать способность к исцелению и на других. Сила, на ее самом основополагающем уровне, есть ничто иное, как молекулярная сущность. Я не принимаю сознательного решения работать на молекулярном уровне и я точно не знаю, как это делается; но если я могу воздействовать на другое тело, управлять организмом изнутри на этом уровне, уничтожить вирусы инфекции или очистить кровеносную систему от наркотика, то при необходимых, несомненно, знаниях, я смог бы разделить отдельную клетку?

Чувствуя определенное неудобство, Нейтан слегка заерзал.
- Ты собираешься это сделать?

Люк поднял на него взгляд, в котором явно читалось потрясение от того, как Нейтан даже мог предположить подобное:
- Я? Нет, нет. Конечно, нет. Я просто… - он затих. И Нейтану осталось только беспокойно смотреть на него, пытаясь понять причину этой внезапной озадаченности.

Люк долго молчал, снова уйдя в себя, хотя понятно было, что его разум вовсю работал. Когда он наконец снова взглянул на Халлина, у него был другой вопрос:

- Если бы, теоретически, чувствительный к Силе был способен сделать это: управлять Силой так, чтобы она вызвала жизнь внутри другого человека…, эта жизнь имела бы какую-то реальную связь с ее создателем? Унаследовала бы какие-то его характерные особенности, черты, внешности или характера, неважно хорошие или плохие – ну, точно так же, как это было бы с физическим донором? Или эта жизнь стала бы исключительно созданием Силы - и если так, скопировала бы она отпечатки пальцев и склонности того, кто был использован для ее создания?

- Это слишком большие вопросы, - серьезно ответил Нейтан, но не отпускающий его взгляд Люка, вынудил обдумать это. - Теоретически, с медицинской точки зрения, такая жизнь унаследовала бы только гены человеческого родителя. При создании присутствовала бы только его ДНК, поэтому только его ДНК и была бы доступна для использования. Фактически ты говоришь о виде клонирования.

- Но могла бы сама Сила - мидихлорианы, вызвавшие расщепление клетки - стать вторым донором? Если так, созданный ребенок обладал бы беспрецедентным количеством мидихлориан и связью с Силой на более фундаментальном уровне, чем кто-либо до него…? И тогда та сторона Силы, что использовалась для его создания, стала бы стороной, к которой неизбежно настроена его жизнь?

Понимание того, о чем говорит Люк медленно дошло до сознания Нейтана – понимание, что это было более личное, чем казалось поначалу.

- Ты... говоришь о себе?

Люк чуть качнул головой в сторону:

- Нет... Нет, я говорю о своем отце - и Палпатине...

Нейтан потрясенно молчал, осознавая далеко идущее значение слов Люка.

Спустя какое-то время тот созрел для следующего логического вопроса. Ему явно не хотелось верить в эту возможность, но он чувствовал необходимость ее рассмотреть:

- Мог ли генетический след зачинщика передаться через Силу? Кто бы это ни был, мог бы он фактически стать биологическим донором?

- Я не думаю, генетическая конструкция каждого индивида невероятно сложна.

- Как и Сила. У нее есть способность воздействовать на сознание, влиять на восприятие и воспоминания, передавать мысли даже на большие расстояния. В самой основе человеческая ДНК это конструкция, имеющая математически точно воспроизводимые цепи. Могла ли та модель ДНК быть воспроизведена Силой - и если так, создало бы это биологическую связь?

Нейтан довольно долго не отвечал.

- Это… это лежит вне сферы моей компетенции, за пределами знаний. Все, что я бы тебе ни сказал, будет в лучшем случае догадкой. Без доказательной базы это все не более чем гипотезы и допущения, в любом случае.

Люк глубокомысленно кивнул и вновь затих на несколько секунд. Когда он снова посмотрел на Нейтана и заговорил, то был очень уверенным, словно выражал ответное согласие:
- Мне нужен образец крови Палпатина.

Нейтан на мгновение потерял дар речи.

- Что-нибудь еще? - справился он наконец нетипично высоким от шока голосом.

- Да. И Вейдера.

- Конечно! Пока мы тут разговариваем, почему бы тебе не начать и не сдать образец самому... - Нейтан запнулся, не зная, что добавить. - Я бы сказал что-нибудь еще более возмутительное, но думаю, ты уже побил все рекорды в этом вопросе.

- Я понимаю, что это будет трудно.

- Трудно?!

- Но это важно, Нэт, - в голосе Люка зазвучала сталь. - Для меня. Для всего, что я стремлюсь сделать.

- Почему? Что реально изменится, если это верно - помимо твоего самовосприятия?

Люк покачал головой:

- Я не буду следующим Палпатином.

Нейтан опустил глаза, почувствовав неловкость:

- Ты не Палпатин.

- Я становлюсь чуть больше похожим на него с каждым днем. Я вижу это. И навряд ли, Нэт, ты не замечаешь того же самого.

- Ты учишься, как действовать рядом с ним, как действовать внутри мира, в котором ты оказался, как использовать его в своих интересах, вот и все.

- Логически, делая вывод из твоего высказывания, можно утверждать: что для уничтожения Палпатина, я сам должен бы стать им, - спокойно возразил Люк. - Однажды… он однажды сказал мне - когда я спросил его, почему он не убил меня, как только увидел - он сказал: "Тьма признает то, что принадлежит ей."

Нейтан медлил, осторожно подбирая слова:
- Ты же знаешь, что это именно то, что всегда делает Палпатин. Что он будет использовать любые средства для...

- Нет. Это оправдание, бегство. Я не могу позволить себе быть несведущим в подобном вопросе. Когда… - Люк опустил глаза, нахмурился, - когда я был в камере несколько дней назад, Палпатин сказал мне, что единственной вещью, мешающей мне уйти, является моя слабость - моя совесть. Он сказал, что я могу открыть дверь, но заплачу за это жизнями. Жизнями всех вокруг меня.

- Это не слабость, Люк. Я думаю, ты понимаешь это.

Люк поднял голову и смотрел на Нейтана в тишине в течение долгих секунд:
- Я почти сделал это. Я серьезно думал о том, чтобы открыть дверь - просто пойти вперед и открыть ее, невзирая на последствия. Я не могу сказать тебе, насколько близко я к этому был.

Сейчас, когда его друг признавался в самом большом своем страхе, Нейтан видел, что именно эта тяжесть довлела над Люком в течение всех последних дней.

- Что, если это все кто я есть - все, кем я могу быть? Если Вейдер был создан Тьмой - как я могу быть чем-то еще? Палпатин пал на Темную сторону по своему выбору, но что насчет моего отца? В нем есть еще добро, я чувствую это - какая-то его часть до сих пор не затронута. Возможно, он по-прежнему думает, что просто ведет игру с Палпатином, так же как и я. Я должен знать, Нэт... Я должен знать, что когда играю в игру Палпатина, я могу все еще выйти из нее, отстраниться. Я должен знать, что не потерялся в этой игре.

- Ты не потерялся, - заверил Халлин. - И не сделаешь этого.

Люк отрицательно покачал головой:
- Так думал и мой отец? Что, если он сделал неправильную вещь по правильным причинам… Потому что он просто не способен был увидеть внутри себя разницу – и не смог отойти назад. И если он не смог сделать это из-за того, кто он... то, как могу я?