Название: In Shadows and Darkness, вторая часть трилогии "The Son of Suns", AU

автор: Pax Blank

беттинг: Jediula

первая часть ("В Шторме") здесь: https://www.jcouncil.net/topic26006.html

ссылка на оригинал: http://www.alongtimeago.org/page22.htm

Глава 1 Глава 17
Глава 2 Глава 18
Глава 3 Глава 19
Глава 4 Глава 20
Глава 5 Глава 21 (1) Глава 21 (2)
Глава 6 Глава 22 (1) Глава 22 (2)
Глава 7 Глава 23 (1) Глава 23 (2)
Глава 8 Глава 24 (1)
Глава 9 Глава 25 (1)
Глава 10 Глава 26 (1) Глава 26 (2) 26 (3)
Глава 11 Глава 27 (1) Глава 27 (2) 27 (3) 27 (4)
Глава 12 Глава 28 (1) Глава 28 (2) 28 (3)
Глава 13 Глава 29 (1) Глава 29 (2) 29 (3)
Глава 14
Глава 15
Глава 16

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 16.6.2012, 23:42

Палпатин стоял на дальней стороне пещерного трехуровневого Приемного Зала. Свет попадал сюда сквозь идущие длинными рядами вытянутые, стрельчатые окна с постоянно включенным затемнением и его силы хватало лишь на тусклые отблески, постепенно растворяющиеся в сумраке глубокого пространства. Ничто здесь не было залито светом - как и в прочих приемных палатах, в зале царствовали тени и темнота. Огромные массивные стены виднелись в проемах между величественными колоннами, текущими рядами сквозь сгущающийся полумрак. Каждая была отделана особым пигментированным материалом, сияющим насыщенным пурпуром. Многочисленные арки и своды потолка переплетались рельефными пылающими золотом узорами. Это доминирующее, монументальное великолепие охватывало и поглощало каждого, кто ступал сюда, и Палпатин, безусловно, выбрал это место не без умысла.

Резные и мощные двери раздвинулись в стороны, и Мара Джейд беззвучно вошла в зал, ее поступь была не громче легкого шелеста, однако присутствие в Силе звучало тяжелой нотой глубокой тревоги и беспокойства.

Он стоял к ней спиной, всматриваясь в тусклые окна, тонкогубый рот сложился в безжалостную улыбку, смакуя предстоящую игру. Он ждал, когда она подойдет ближе и склонится в почтительном поклоне, который он никак не признал, оставляя ее стоять в неудобной согнувшейся позе...

Когда он наконец заговорил, лишь слегка повернув к ней голову с оставшимся скрытым за тяжелыми складками капюшона лицом, его тон был прохладным, но в то же время ровным:

- Я... озадачен. Канцлер Амедда доложил мне, что мой джедай отбыл в Мосиин... Однако ты до сих пор здесь.

В голосе Джейд почувствовалась явственная напряженность:

- Наследник... запретил мне следовать за ним.

- Запретил тебе? Ты Рука Императора и действуешь согласно моим распоряжениям, если ты забыла. Я приказал тебе сопровождать его. И теперь он без телохранителя... и наблюдателя.

Джейд какое-то время колебалась, и было понятно, что она собирается с духом, - когда обычно ей этого не требовалось.

- Прошу прощения, мастер... но он не позволил бы мне взойти на борт, мой ранг ниже его...

- Почему?

Она неуверенно переспросила:

- ...Мастер?

- Почему он не позволил бы тебе взойти на борт; что ты сделала?

- Мы... поспорили. Он сказал мне, что я должна остаться, чтобы подумать…

- О чем?

Мара нерешительно молчала: а вдруг Палпатин уже разговаривал с Люком? Она могла так легко все испортить, не проронив даже и слова о вызывающем неповиновении Люка.

Но нет, Люк слишком часто играл в такие игры с Императором - если бы тот уже потребовал у него отчета за утренние действия, Люк приложил бы недюжинные усилия, чтобы Мара знала обо всех деталях и нюансах его объяснения. Она не раз наблюдала, какое скрупулёзное внимание он проявляет к мелочам в гораздо более незначительных ситуациях, - и, судя по всему, раскрывал ими лишь толику правды - раз умудрялся скрывать свои встречи с отцом так долго. Нет, сейчас Палпатин подразумевал нечто иное...

Голос приобрел снисходительный оттенок:

- Мм... возможно, это была личная ссора?

У Мары перекрыло дыхание.

Пользуясь благоприятной возможностью, Палпатин повернулся к ней, на тонких бескровных губах играла едва заметная улыбка:

- Неужели ты думала, что я не знал?

Он подошел, протягивая руку в сопровождающем жесте, словно предлагая пройтись по огромному, величественному залу.

- Я разочарован, дитя мое: тебе следует больше верить в меня.

Вне себя от замешательства и тревоги Мара позволила этой руке вести ее, губы не находили слов, в голову не приходило ни единой мысли.

Палпатин вел ее среди бездушного великолепия к небольшой комнате ожидания, расположенной позади высоких колонн, ее более комфортные, успокаивающие размеры хорошо соответствовали выбранной им линии нападения. Из того немногого, что сказала Джейд – из-за нехватки легкочитаемой информации в Силе, когда он спросил ее о причинах конфликта - было очевидно, что она что-то скрывает. Он мог заставить ее сказать ему все, - как он первоначально и планировал, - мог запугать и вынудить сознаться или просто сломать щиты и забрать необходимое прямо из ее головы..., но облюбованный им сейчас путь выглядел намного предпочтительней.

Его Волк принадлежал ему - и никому больше. Скайоукер давно выучил свои уроки и доверял очень немногим, но иногда все-таки выпадал еще случай подчеркнуть усвоенное - показывая границы воображаемой преданности тех, кого он подпускал к себе.

Мара Джейд была игроком Палпатина; и, в конечном счете, она сделает все, что Император потребует от нее... Он слишком долго держал ее крепкой хваткой, чтобы это могло измениться - чтобы Скайуокер даже надеялся на подобное. Палпатин позволял своему джедаю их неблагоразумие с Джейд, - но только на своих условиях. И пришло время напомнить об этом.

Он повернул к Джейд лицо – тончайшая маска благосклонности поверх холодного принуждения:

- Все происходящее здесь случается согласно моему желанию. Моему намерению. Тебе это должно быть хорошо известно. И ты находишься с моим джедаем с моего позволения... Что останется прежним только по моей доброй воле. - Он выдержал паузу и протянул бледную, высохшую руку к ее подбородку: - Но не волнуйся, дитя: я верю в тебя - в то, что ты меня не разочаруешь.

Джейд подняла взгляд на своего мастера, в изумрудно-зеленых глазах плескались тревога и страх, и он улыбнулся в это испуганное лицо, изображая благодушную снисходительность и зная, что она прекрасно поймет то, что скрыто за ней. В прямых угрозах не было никакой нужды.

Он, разумеется, уже видел запись их стычки на посадочной платформе. Она была прислана службой безопасности сразу после рапорта о случившемся одного из дворцовых стражников. Лишь крошечный эпизод. Скайуокеру хватило сообразительности быстро утащить Джейд в слепую зону за шатлом, голоса же перекрывал многократный шум двигателей.

Обычно Палпатин не обратил бы на это внимания: такие инциденты не раз происходили и в прошлом, и он расценивал их, как обыкновенное столкновение двух пламенных темпераментов..., но сегодня, почти сразу после тревожного возмущения в Силе, так явно сосредоточенного здесь, во Дворце, все представляло интерес.

Все требовало дальнейшего рассмотрения.

И он был прав: случившееся между Джейд и его джедаем было не тем, чем казалось сначала. Это стало совершенно очевидно, как только она вошла в Приемный Зал, это было написано и в ее опасливом взгляде, и в ее закрытых мыслях. Только один человек мог научить ее ограждать свои мысли, но когда он сам обладал силой и аккуратностью к рассеиванию и покрытию данного факта, никому больше не хватало способностей для подобного - не против Палпатина. Так что, хоть Джейд и справлялась с закрытием своего разума, она не могла скрыть это так же тщательно, как Скайуокер... и само наличие щитов вокруг ее сознания свидетельствовало об очень многом.

Да, что-то изменилось... И теперь все остальное двигалось вокруг этой перемены...

Что изменилась точно, Сила не раскрывала, сопротивляясь и препятствуя любому исследованию Палпатина. Но по опыту прошлого он хорошо знал: чем больше события были связаны непосредственно с форсъюзерами, тем сложнее становилось видеть и предсказывать их.

И только трое чувствительных к Силе были способны вызвать такое возмущение. И если бы Палпатин сделал нечто, что могло бы изменить Судьбы, он тогда, конечно бы, знал об этом. Таким образом, оставалось лишь двое, оба из которых повели себя сегодня неожиданно. Вейдер заявил о намерении задержать свое возвращение во Дворец, а Скайуокер не взял с собой Джейд при отлете в Мосиин.

Из этих двоих Палпатин хорошо представлял, кто был способен к нанесению большего вреда. Вейдера он держал так же крепко, как и Джейд. Так что оставался только один.

Сам Скайуокер, даже если бы находился сейчас здесь, читался бы словно закрытая книга. Однако Джейд... Что ж, разве Палпатин не предупреждал мальчишку о его слабости?

Поэтому он улыбнулся женщине, скрывая свое истинное намерение и играя на ее чувстве неустойчивости своего положения:

- Мы мало говорили о твоей новой роли, моя дорогая. Возможно, нам нужно исправить это.

- Я... – собралась она что-то сказать, но растерянно умолкла, не зная, как вести себя, онемевшая в присутствии единственного человека, способного довести ее до подобного состояния.

Не то чтобы это имело значение - Император продолжал в том же духе:

- Ты, конечно же, понимаешь, как важна эта роль, ее стратегическое значение. Ты была среди первых, кого я рассматривал на нее и в ком был абсолютно уверен.

Среди первых. Маре хватало проницательности, чтобы услышать угрозу.

Император обнажил осколки зубов в пустой улыбке:

- И я знал, что ты никогда не стала бы утаивать от меня важную информацию, не стала бы подвергать мою веру в тебя сомнениям - и давать мне причины для пересмотра твоего привилегированного положения.

Она подняла к нему глаза, и он снисходительно улыбнулся, словно объяснял очевидное:

- Положение спутницы Наследника, дитя. Положение огромной... ответственности. И я впервые за все это время прошу тебя доказать твою пригодность - твою преданность. Не вынуждай меня сомневаться в тебе сейчас. - Снова усмешка гаррала, преследующего добычу, совершенно холодный взгляд и острые зубы: - Ты ведь, моя дорогая, понимаешь потенциал такой позиции - и присущие ей условия. Я даю ему все - больше чем любой когда-либо... ему нужно просто взять это. Протянуть руку и взять. И я ожидаю, что ты поможешь ему - разъясняя возможности, которыми он обладает... И поясняя тщетность - и опасность – неповиновения.

Она пылко затрясла головой:

- Он не...

- Подумай очень тщательно, прежде чем ты ответишь мне, дитя, - перебил он отрывистым резким голосом, заставившем ее немедленно замолчать. - Как я сказал тебе, помни о своем привилегированном положении.

Она на мгновение заколебалась.

- Он не виноват.

Ее первый промах: "он не виноват" вместо "он не делает ничего неправильного". Палпатин милостиво улыбнулся, склонив голову набок:

- Я верю тебе.

Она вновь подавленно замолчала, по-прежнему не желая открыто выдавать его. Палпатин размышлял, захваченный игрой... Может, ему нужно дать ей отговорку, предлог – возможность сказать правду, не беря на себя бремя предательства.

- Я... волнуюсь за него, дитя. Меня беспокоит, что он... находится в опасности от внешних влияний - что кто-то нашел его уязвимость и стремится увести с пути. И я надеялся, что ваша с ним близость поможет тебе выявить такие отклонения, прежде чем они приведут к конфликту.

Она опустила взгляд - слишком быстро – смотря куда угодно, только не на ее мастера, и Палпатин улыбнулся этому страдающему от осознания своей вины увиливанию. Перед кем другим Джейд была бы неприступна, упряма и непреклонно холодна, под любым огнем. Но перед лицом Палпатина, с целой жизнью рядом с ним, когда он с самого детства готовил ее к служению ему, тщательно выстраивая одну манипуляцию поверх другой, она была податлива и послушна - хотя боялась не за себя, это было весьма очевидно. И этот страх так легко и чудесно сейчас можно было использовать.

- Я не слеп, дитя. И хорошо вижу игры, что он ведет, - фактически я и не ожидаю меньшего от него, ты должна понимать это. Сила его духа – именно то, что я ценю в нем. Но бывает так, что эта решимость... направлена в неверном направлении. И тогда я полагаюсь на тех, кого я поставил рядом с ним.

Одна из ровных бровей Мары чуть заметно нахмурилась, лицо отразило неуверенность, а Палпатин продолжал свое вкрадчивое, но настойчивое принуждение.

- Я знаю, что ты хочешь просто защитить его, - поэтому и позволяю тебе находиться с ним.

Она взглянула на него, с новой силой тревожась о ненадежности своего положения, и его голос залоснился милостивым убеждением.

- Мне достаточно просто знать, что происходит, Мара, не больше. У меня нет никакого намерения наказывать его за то, в чем нет его вины. Но зная, я смогу уничтожить проблему, прежде чем она потребует более строгих мер. Если ты скажешь мне сейчас, ты только поможешь ему...

- ...Он доверяет мне...

- И он прав, потому что ты сделаешь то, что лучше для него, - подчеркнуто проговорил Палпатин, зная, как близко к краю она находилась, смакуя игру и уже с нетерпением ожидая минуты, когда он сможет ткнуть этим Скайуокера, иллюстрируя, как его самая большая слабость предала его лишь после небольшого ободрения нескольких медоточивых слов. - Это будет наш секрет, Мара. Никто больше не узнает то, что ты скажешь здесь - твои слова не пойдут дальше этих стен. Но ты поможешь ему - точно так же, как поможешь мне. Ты выполнишь свои обязательства перед обоими, разве не этого ты хочешь? - Он выдержал весомую паузу: - Я уже знаю, что что-то не так, но мне не хочется выяснять это, бросая его в камеру - не вынуждай меня.

Мара вновь подняла взгляд, понимая, что угроза серьезна и помня слова Люка – его заверение, что он больше не спустится туда. А Палпатин уже знал... уже знал, что что-то не так. Будет ли тогда так ужасно рассказать ему факты? Если этим она действительно поможет Люку развеять ситуацию, прежде чем та станет критической.

Потому что на сей раз Люк не уступит. Она хорошо видела это в его глазах, слышала в тоне его голоса. Это неповиновение нельзя было больше расценивать, как временное разногласие его совести. И вся эта ситуация так легко могла обостриться...

Палпатин склонился к ней ближе, точно зная, что ей нужно было услышать, поощряя ее надежды и высказывая ее страхи убедительным и властным тоном:

- Я не думаю, что он виноват..., но пока не удостоверюсь в этом, я не могу разрешить эту проблему как-то по-другому. Мне не хочется причинять ему боль, но ты же знаешь, подобные ситуации всегда переходят в противостояние наших воль... в сражение, которое он, несомненно, может только проиграть... Не заставляй меня вновь проводить его через это.

Мара покачала головой, больше даже не пытаясь скрывать свою тревогу:

- Он не уступит.

Конечно же, он уступит; Палпатин приложил усилия, чтобы не дать чертам лица стать жестче, а в голос не допустить холодного превосходства и развлечения от знания того, с какой легкостью он ломал и рвал бы мальчишку, пока тот не уступил бы. Но сейчас Император только кратко кивнул, и произнес тяжелым, крайне серьезным тоном, окрашенным в ноты нежелания и беспокойства:

- Да, я знаю об этом, но и ты знаешь, что я тогда вынужден буду сделать. Как только мы встанем на тот путь, я не смогу отступить.

Он помедлил; еще один последний толчок.

- Ты в силах предупредить и остановить это сейчас, Мара. Прежде чем все начнется. В твоей власти спасти его.

- Это не его вина...

Император милостиво кивнул, однако в его тихих словах начал прорезаться металл раздраженного нетерпения. Впрочем, для Мары это осталось незамеченным.

- Если есть что-то, что по твоему мнению я должен знать, ты должна сказать мне об этом сейчас...

Она продолжала молчать, колеблясь на самом краю...

Возможно, пришло время все-таки заменить ее; влияние Скайуокера становилось слишком велико.

- Шептания Силы... – тягуче протянул он в тишину, желая позволить собственным страхам Джейд заполнить наступившую паузу, но ощутив от нее немедленный острый всплеск мрачного предчувствия и понимая, что Скайуокер, должно быть, упомянул о волнениях в Силе, он перешел на задумчивый, погруженный в размышления тон: - Я чувствую... сдвиг, некое изменение - и я не хочу, чтобы это было между мной и моим джедаем. Я вложил пять тягостных лет в установление нашего сотрудничества - в обеспечение его обязательств здесь. Если бы я оставил Скайуокера его собственным планам, он давно бы покинул нас... Вернулся бы к своему драгоценному восстанию - или просто бы исчез. Мои методы кажутся резкими, но именно я удерживал его здесь, мое желание и ничто больше. Помни об этом.

Он сделал шаг к ней, понижая скрипучий голос до льстивых интонаций:

- Ты должна доверять моему суждению, дитя...

- Я доверяю, мастер. Я всегда доверяла.

- Я боюсь, что без вмешательства ситуация может стать непоправимой - боюсь, что мы оба можем потерять его...

В глазах Джейд вспыхнула паника..., и он знал, что получил то, что хотел.

- ...Вейдер, - прошептала она, затаив дыхание.

- Вейдер?

- Он говорил с Вейдером, о встрече с ним. Вейдер манипулирует им, пытается использовать Люка для своих целей, для того, чего сам не может достигнуть, и подталкивает его к неповиновению... - Она абсолютно верила в то, что говорила. - Люк просто хотел поговорить со своим отцом. Он не предполагал большего неповиновения.

- Нет... конечно, нет… - покачал Палпатин головой, соглашаясь помрачневшим тоном. Не посмел бы.

И все же мальчишка сделал то, что сделал; несомненно, он знал, что некоторые законы непреложны и никогда не могут быть нарушены, так почему пошел на это? Он ненавидел своего отца. Палпатин потратил много часов на то, чтобы гарантировать эту ненависть, чтобы обеспечить одно единственное желание в мальчишке, когда он видел Вейдера - с самого первого раза, как встретился с ним, став ситхом - желание убить.

И он преуспел в своих стараниях. Скайуокер почти убил Вейдера, когда они дрались. Собственно Палпатин даже думал, что тот убьет его, несмотря ни на что - что мальчишка вступил в бой, приняв свое решение, независящее от приказа Палпатина. Тот поединок был проверкой, окончательным утверждением и доказательством контроля Палпатина над Скайуокером даже посреди крайне тяжелой и зловещей ситуации, проверкой способности заставить его отступить в разгаре сражения.

- ... Поединок; он пытался тогда убить Вейдера... - Глаза Мары уставились в пол, и слова были почти не слышны за дрожащим дыханием: - Но он не смог.

- Он не смог... – И наконец Палпатин понял, увидел с кристальной ясностью открывшуюся вдруг картину...

Мальчишка не собирался тогда повиноваться ему, он собирался убить Вейдера в любом случае..., но когда тот миг наступил, он не смог. И значит, если он не смог сделать это... тогда выбор был его, а не Палпатина.

Однако он позволил Палпатину верить в обратное, верить, что тот управлял им - использовал убежденность Палпатина для собственного преимущества.

Как, очевидно, и его отец.

Связь, о которой Палпатин думал, как о безвозвратно разорванной была сохранена. Однако они до сих пор не двинулись против него - значит, мальчишка все же опасался своего отца. Родственные узы были изодраны и повреждены, но, тем не менее, все еще существовали.

И такого он терпеть не мог.

Все, что Палпатин строил с тех пор, обуславливалось и зиждилось на одном этом факте: на его способности управлять мальчишкой даже на пике безудержного гнева или холодной, расчетливой ярости. Контроль значил все, - и Палпатин не сомневался в его безоговорочности..., но был обманут. Намеренно обманут мальчишкой. Что означало, что тот лгал ему... лгал в лицо Палпатина. Сознательно и неоднократно - с целью скрыть свое предательство и поддержать обман.

Поднявшаяся буря эмоций прожигала Палпатина насквозь. Оскорбленный гнев и возмущение от бесстыдного и дерзкого предательства Скайуокера. Негодование на его уверенность в то, что он способен утаить настолько губительную для него ложь, ярость на ее значимость и продолжительность.

- Наглая, упрямая, коварная тварь...

Могло быть только одно наказание за это - за то, что поместил кого-то перед своим Мастером. Палпатин всегда говорил джедаю, что если тот не разберется со своими слабостями, Палпатин сделает это за него.

Мара произнесла, запинаясь:

- Вы сказали...

Палпатин напрягся, поворачиваясь к ней, и она, вздрогнув, тут же подалась назад... Он помедлил…

Да, он хотел накинуться на нее; но тогда этот канал связи будет потерян.

- Об этом вы и спорили на посадочной площадке сегодня, - констатировал он; скрежещущий, резкий голос стал свинцово-тяжелым и расчетливым, острая, пронизывающая ярость уже охладилась до сдерживаемого бешенства.

- Я говорила ему остановиться, - горячий, искренний тон Джейд был почти умоляющим.

Итак, Палпатин узнал правду в течение нескольких часов после отлета Скайуокера - в результате разоблачений Джейд. Таким образом, она представляла собой ценное средство – которое, возможно, полезно пока подержать. Ее замена еще не вполне была определена, а Паллпатин еще не получил все что хотел от их связи со Скайуокером.

Он направил на нее холодный взгляд и пренебрежительно бросил:

- Ты можешь идти, Джейд.

Она колебалась - напуганная переменой, охватившей ее мастера, но чувствующая необходимость удостовериться, знать… ведомая чем-то большим, чем страх:

- Вы ведь не станете...

- Я сказал, ты свободна.

Властная тяжесть приказа не терпела непокорности, и она, развернувшись, почти бегом покинула комнату, глядя перед собой пустыми, безжизненными глазами.