Название: In Shadows and Darkness, вторая часть трилогии "The Son of Suns", AU

автор: Pax Blank

беттинг: Jediula

первая часть ("В Шторме") здесь: https://www.jcouncil.net/topic26006.html

ссылка на оригинал: http://www.alongtimeago.org/page22.htm

Глава 1 Глава 17
Глава 2 Глава 18
Глава 3 Глава 19
Глава 4 Глава 20
Глава 5 Глава 21 (1) Глава 21 (2)
Глава 6 Глава 22 (1) Глава 22 (2)
Глава 7 Глава 23 (1) Глава 23 (2)
Глава 8 Глава 24 (1)
Глава 9 Глава 25 (1)
Глава 10 Глава 26 (1) Глава 26 (2) 26 (3)
Глава 11 Глава 27 (1) Глава 27 (2) 27 (3) 27 (4)
Глава 12 Глава 28 (1) Глава 28 (2) 28 (3)
Глава 13 Глава 29 (1) Глава 29 (2) 29 (3)
Глава 14
Глава 15
Глава 16

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 16.6.2012, 23:42

С принудительным, неестественным спокойствием Мара шла к Тронному Залу по ведущим к нему безлюдным, величественным коридорам. Сила, штурмующая вокруг, гудела и рассекала воздух, резала и пронзала нервы, бросала в дрожь. Это точно не было следствием некого пылкого спора или жаркого конфликта; нет, по пустынным сумрачным коридорам приливной волной катилась Тьма, и от Мары требовались все силы только для того, чтобы просто идти - чтобы удерживать равновесие и самообладание. Грудь все больше сжимало, а напряженные мускулы сводило до судорог – по мере того, как она приближалась к эпицентру возрастающего шторма. И каждый шаг заставлял ее сердце биться быстрее, каждый вдох остро обжигал горло.

Если Люк бросил прямой вызов Палпатину, мог быть только один ответ. Не возврат в камеру, не какое-либо наказание, не изнурительно тяжелая расправа - это был бы смертный приговор.

Ее шаг все ускорялся и в итоге превратился в открытый бег - когда отчаяние взяло верх; ноги скользили по гладким мраморным полам, а шаги отзывались эхом в пустых залах.

Когда она пролетела последнюю лестничную площадку, преодолевая за один шаг три ступени, ее взгляду открылся главный вестибюль. Никаких охранников. Никого. Она помчалась вперед через пустынный Зал Свиты к широкому и грандиозному арочному входу..., и сердце ее упало, вмиг потяжелевшие ноги остановились. Ее глаза уставились на искореженные фигуры алых гвардейцев, лежащих перед входом в Тронный Зал; их тела неуклюже распластались у стен - видимо, прямо там, куда их швырнули, и она знала, что это сделал Люк. Понимала, что это означает.

Бросил ли он уже вызов Палпатину? Являлось ли происходящее поединком двух ситхов?

Она не ощущала подобного подъема и возмущения Силы при смерти Вейдера - не так. Был только единственный взрыв, чрезвычайно яркая, сияющая вспышка и прокатившаяся мощная ударная волна – в мгновенном единственном порыве; и затем… все.

Не так, как происходило сейчас.

Она огляделась вокруг, испугавшись, что кто-то мог увидеть охранников и поднять тревогу. Но Палпатин отменил сессию Суда, и в коридорах не было ни души - уровни являлись закрытой территорией на время роспуска двора.

Сердце норовило выскочить из груди; неровной походкой Мара вновь пошла вперед, ноги дрожали, потрясение в Силе - почти неодолимое при такой близости – буквально било кувалдой по голове. Высоко над дверями она заметила разбитые линзы безопасности; Люк наверняка сделал это перед тем как напал на гвардейцев - чтобы выгадать себе больше времени.

Мара закрыла лицо ладонями, сознание будто ножом, полоснули слова Люка:

”Моя судьба в твоих руках - разве я не говорил тебе, что так будет?"

”... Я верю в тебя - в то, что ты меня не разочаруешь. - Слова Палпатина, сказанные этим же утром, содержащие как заверение, так и угрозу. - Мне достаточно просто знать, что происходит, Мара, не больше. - Его обещание, данное ей, когда он, вероятно, уже знал, что сделает. Его слово. - Это будет наш секрет, Мара. Никто больше не узнает то, что ты скажешь здесь - твои слова не пойдут дальше этих стен. Но ты поможешь ему - точно так же, как поможешь мне. Ты выполнишь свои обязательства перед обоими, разве не этого ты хочешь?"

"Тебе нужно быть осторожной, Мара. - Горькие слова Люка, знающего, о чем он говорит. - Это трудно - стоять одной ногой в двух лагерях. Невозможно сохранить равновесие. Посмотри на меня; в конечном счете, ты просто упадешь".

"Ты должна доверять моему суждению, дитя... " - Льстивые интонации Палпатина, когда он обещал, что ничего не сделает - что он хотел только знать.

"Ты не можешь ранить меня больше, чем уже сделала сегодня. - Люк, оскорбленный и безутешный. – Невозможно ударить ниже".

”Ты заявляешь о своем искреннем беспокойстве, - слова Нейтана, проницательные как всегда, - но когда тебя просят уйти, заботиться о нем вдруг становится неудобно... Ты разрушишь его, и глубоко внутри, я думаю, ты знаешь это… потому что он знает".

"Моя судьба в твоих руках, разве я не говорил тебе, что так будет?"

”Ты должна доверять моему суждению, дитя...”

”Ты не можешь верить ему, Мара! – отчаянный и расстроенный голос Люка в ответ на ее слепую веру. - Ты не можешь верить ничему, что он говорит”.

”Я могу верить ему.- Она была настолько убеждена тогда. - Он не лжет мне”.

Задыхаясь, Мара сняла с пояса комлинк - чтобы связаться со Службой Безопасности Дворца.

”Мне достаточно просто знать, что происходит, Мара... Это будет наш секрет”. - Его слово…

Она колебалась; сердце безумно колотилось, руки тряслись – под тяжестью невыносимой нерешительности, сомнений. Мара уставилась на закрытые двери, с комлинком в ладони. Она могла остановить все сейчас - вот только она не могла… не могла быть той, кто вернет Люка в ту камеру...

”Моя судьба в твоих руках - разве я не говорил, что так будет?”

Воспоминания об этом мгновении на посадочной площадке, о ее абсолютном понимании, что она не может выдать его, горели в груди Мары, пока она нажимала кнопки комлинка.

- Коммандер Джейд? Что происходит? - Напряженный голос дежурного офицера безопасности ответил ей моментально; но то, что он все-таки задавал этот вопрос, означало, что гвардейцы были мертвы, прежде чем даже упали – не имея никакой возможностью послать сигнал тревоги. Однако весь отдел безопасности знал, что они не отметились в нужное время, и теперь единственное, что могло помешать поднять общий сигнал боевой готовности, был ее собственный статус и допуск высшего уровня безопасности.

”Займи чью-то сторону, сделай выбор. - Слова Люка, сказанные совсем недавно. - Это твой выбор, Мара… Моя судьба в твоих руках”.

Она не могла…

- Это импровизированное оценивание работы службы безопасности по приказу Императора. Именно поэтому сегодня отменен Суд. Проверяется время реагирования и перемещения подразделений. Вы не под проверкой. Вам приказано никак не влиять на результаты. Отбой тревоги.

- У нас две нерабочие камеры с вашего местоположения...

- Это необходимо для оценивания - вы ничего не должны предпринимать. Они будут восстановлены, когда мы закончим. Переключение управления на меня, код доступа: девять-три-пять-девять-земля.

Это было настолько легко, так удобно использовать ее репутацию и звание... Она была вне подозрения, абсолютно лояльна и благонадежна.

Абсолютно лояльна...

"Отбой тревоги", - приказала она, используя преобладающий код, которым снабдил ее сам Император. Это была измена? Вероятно. Ей было все равно; если Палпатин будет жив и сможет обвинить ее - это произойдет только потому, что Люк будет мертв...


Колоссальный скачок в Силе заставил ее отшатнуться, раздался страшный, зловещий гул и затем грохот неимоверной силы, пол под ногами содрогнулся.

Мара помчалась вперед, протянула руку к центру закрытых дверей... и замерла, не в силах сделать дальнейшее движение; вновь и вновь ощущая, как ее преданность разрывается между учителем и человеком, которого она любила.

Излияние энергии в Силе походило на вихрь, на смерч – невероятной интенсивности; мощь, движимая на огромной скорости, дикая, разъяренная, опасная и непреклонная, притянутая к другой такой же мощи. Они закручивались и переплетались друг с другом настолько тесно, что разделить их в Силе по отдельности было невозможно.

И это ужасало Мару.

Она отчаянно хотела войти, вбежать внутрь… но что потом? Когда она будет уже там - что потом? Кому она бросится помогать, а кого подведет? Кого она защитит, когда клинок подойдет к его горлу? Она боялась, что, несмотря на все, она кинется на помощь своему мастеру - как она могла поступить иначе? Но она не хотела этого... Не хотела.

”Моя судьба в твоих руках - разве я не говорил тебе, что так будет?"

Невообразимый грохот еще раз прокатился ударной волной по телу Мары, по-прежнему опирающейся на тяжелые двери, и она ощутила, как подломились ослабевшие ноги и рухнула на колени, обхватывая голову руками так, словно могла закрыться от гула бушующей стихии – словно могла закрыться от паники, боли, страха и хаоса в своей душе.





Почти невидимый за стеной оседающей пыли Люк ринулся к Палпатину по раскиданным массивным остаткам верхушки столба. Обломки, каждый размером с хороший валун, замедляли его; он взбирался на них и перепрыгивал, торопясь воспользоваться полученным преимуществом – зная, что оно ненадолго, что Владыка Ситхов вскоре будет на ногах.

Палпатин отклонил несущуюся на него глыбу в последнее мгновение, и удар такой массы, поразивший его щиты, со зверской силой сдавил грудную клетку, заставляя задыхаться и хрипеть на полу.

А мальчишка наступал без колебаний, без тени угрызений совести – воплощая в себе то, что Палпатин вожделел видеть в нем, то, над созданием чего ситх так много трудился. Волк, чующий в воздухе запах крови.

Но он не найдет здесь быстрой победы - никакой легкой добычи; все его действия только концентрировали решимость Палпатина. Ситх закачался, пытаясь встать прямо, и снова упал; Скайуокер запрыгнул на высокий конек упавшей каменной кладки, с горящим мечом в руке...

Без колебаний Палпатин протянулся Силой к этому отколовшемуся куску под ногами нападавшего, и повернул его, чтобы лишить Скайуокера опоры. Тот пошатнулся, но удержав равновесие, спрыгнул на мраморный пол; на то, чтобы сбалансировать себя ушла пара секунд, и он вновь двинулся вперед.

Палпатин перевел взгляд вниз, опершись руками в пыльный мрамор…

Напрягая мускулы, Скайуокер усилил концентрацию в поиске ловушки – зная, что ситх был совсем не так уязвим, как заставлял верить…

Без предупреждения тяжелый мраморный пол под ногами извергся острым щебнем и камнями, образовавшийся разлом трескался и вздымался, неотступно следуя за попятившимся Скайуокером, швыряя вверх режущие, словно бритва осколки; рука Палпатина тянулась по полу.

Не в силах справиться со встающим на дыбы полом - куда бы он не поставил ногу, Скайоукер упал на колено, острие сейбера зашипело сквозь мрамор. С диким, необузданным воплем он высвободил массивный импульс Силы, расходящийся по всем направлениям, и мощь этого толчка подбросила тяжелый каменный мусор вокруг, метнув его в противоположные от него стороны. Палпатин кинулся назад, уворачиваясь от волны удара и закрывая руками лицо от лезвий острого щебня.

Молниеносным плавным движением Скайуокер вскочил на ноги и ринулся к нему, преодолевая разделяющее их расстояние за несколько секунд; едва успевший зажечь свой меч Палпатин отшатнулся от ярости первых ударов. Затем их клинки столкнулись и замерли в неподвижности, не в силах преодолеть сопротивление друг друга; лица, освещенные раскаленным жаром цвета алого заката с оранжевыми брызгами, все больше склонялись к перекрещенным мечам.

Внезапно мальчишка ступил в сторону – рискнув при этом опустить клинок, и резко исчезнувшее контрдавление заставило пошатнувшегося Палпатина неуверенно шагнуть вперед, делая его открытым и уязвимым. А Скайуокер уже разворачивался, меч в правой руке взмыл в стремительном, сильном ударе наотмашь, направленном на левый бок Палпатина; и тот, в ярости, вынужден был, полуспотыкаясь, отскакивать от неожиданного удара.

Повернувший Скайуокер шагнул к нему, намереваясь возобновить прежний бой, Палпатин повел меч в петле бесконечности – чтобы держать его на расстоянии, не подпуская к себе и тем самым загнав в угол; но мальчишка хладнокровно замер на месте, вне диапазона ситха – не опасаясь, не поддаваясь на провокацию, а просто пережидая, зная, что не сможет сейчас справиться с этим движением.

И был прав - как только Палпатин опустил клинок в сторону, Скайуокер тут же рванул вперед. Он управлял этот битвой - Палпатин понимал это - точно так же, как когда-то было с его отцом. Постоянно наступая, сокращая расстояние и время реакции для ответных действий быстрыми, точными ударами, заставляя Палпатина драться на близкой дистанции - где скорость значила все, ведя бой на своих условиях.

Слишком близко, слишком проворно для честного боя.

Палпатин оглядел громадный зал - хотя в его пустом пространстве мало что можно было использовать против его противника.

Больше не звучало никаких слов, никаких заявлений и подстрекательств. Битва шла в сосредоточенном молчании, вся энергия и внимание полностью отдавались поединку, оба подсознательно понимали, что конец, так или иначе, близок.

Мальчишка сделал выпад с высоко поднятым клинком; массивный рубящий удар, вобравший мощь обеих рук и плечей, вынудил Палпатина привлечь Силу для поглощения воздействия на его блокирующий клинок, в то время как Скайуокер использовал сопротивление блока для разворота на пятках с одновременным приведением меча в нижнее положение. Палпатин отбил клинок внизу, перемещая его по широкой дуге. Оба провернулись волчком, чтобы расцепить мечи – отступая при этом на полшага. Но снова мальчишка ринулся вперед, стремясь сократить разрыв – однако этого времени хватило для Палпатина.

Он протянулся Силой к высокой колонне позади себя - достаточно умудренный теперь опытом, чтобы не запускать такой снаряд со стороны мальчишки. Здоровая, размером с человеческий рост, часть укрепленного тросом каменного столба с резким скрежетом оторвалась сверху и с огромной скоростью полетела мимо ситха на Скайуокера.

У того не было времени противостоять этой приближающейся громаде, и в этот миг Палпатин думал, что достиг своей цели! Но мальчишка упал на колени и выгнулся назад, подставляя руку и почти касаясь лопатками пола; каменная махина пролетела в сантиметрах от его лица. И как только она прошла над ним, с рассекающим воздух свистом, Скайуокер, резко сгруппировавшись, кувыркнулся назад и вскочил на ноги, блокируя опускающийся к его животу сейбер Палпатина.

Оба отшатнулись, когда тяжелый столб позади них рухнул, выдалбливая пол и подбрасывая вверх осколки и пыль, с сотрясающим зал грохотом, который, казалось, заставлял дрожать все здание, но не имел значения для захваченных поединком противников.

Палпатин уже вновь наступал, пытаясь увеличить полученное преимущество, но мальчишка двигался также, не тратя ни секунды на колебания и возмущение. В отличие от поединка с отцом несколькими годами ранее он не позволял себе кричать от гнева и разочарования по поводу нежелания противника вести честный бой; в глазах горел огонь мрачной, неумолимой решимости, определения – такой силы, какой Палпатин никогда прежде не видел…

Люк, вскинув меч в защите, начал вращать его в одной руке, отбил клинок противника в сторону и послал тяжелый удар Силы. Палпатин пошатнулся - яркое рубиновое лезвие Люка просвистело у его плеча, от осветившейся на миг ткани плаща вновь заклубились завитки дыма. Ситх мгновенно ушел в сторону, спасаясь от очередного прицельного, на уровне головы, удара; он тяжело и глубоко дышал, а Скайуокер медленно приближался, держа по-прежнему меч в одной руке - ища брешь в его защите…

Люк видел тень, прошедшую по лицу Палпатина, когда использовал против него удар Силы, и знал ее причину… Но если ситх не желал драться честно, тогда и Люк безусловно больше не чувствовал вины, соответствуя своему Мастеру. Внутри него все металось и кровоточило в неприкрытом отчаянии и безысходности, и от действий Палпатина, и от того, что сам вызвал их.
Поскольку его Мастер был прав в одном: Люк инициировал эту борьбу. Его недостатки, его сострадание и участие, его человеческие слабости, от которых Палпатин так старался избавить своего ученика - а Люк все цеплялся за них, словно они были какой-то ценностью.

Но правда состояла в том, что именно потакание своим желаниям привело его сегодня сюда.

Ошибка Люка открыть Маре даже малую часть правды; желая, чтобы она поступила правильно - предоставляя ей возможность выбора, веря в нее.
Его слабость. Его тяга к некой близости - вопреки предупреждениям Палпатина.

Его желание более глубокого родства с отцом, общности, несмотря на все риски. Именно Люк позволил отцу перейти ту черту, в поиске связи с ним, именно Люк позволил Маре приблизиться, потому что, несмотря на все, хотел доверять ей... Очередной предлог - способ отказаться от ответственности. И он больше не позволит себе этого.

Именно его слабость – его, а не Мары – привела к смерти отца.

Его слабость положила начало произошедшему. Его слабость стоила так дорого и привела сюда.

Мастер был прав: такие чувства были изнуряющим, подрывающим силы изъяном; и все же он держался за них, как за нечто заветное – когда на самом деле они были проклятием, не меньше. Слабостью, с которой он наконец справится.

Точно так же как с самим Палпатином; тот тоже был недостатком - язвой, которой Люк позволял так долго гноиться и мучить себя, сливным отверстием, куда уходила его энергия. Препятствием на пути его целей – которое он позволял себе терпеть, вместо того, чтобы давно удалить его. Что ж, больше…

Больше никаких слабостей.


Он протянулся в Силу за мощью, которая, как он знал, всегда обитала там - воя и ревя, чтобы ее заметили, чтобы использовали, призвали…

И он сделал это.



Палпатин заколебался, видя перемены, охватившие его Волка; тот шел к нему с беспощадным, выгравированным на лице намерением, с пылающими золотом глазами, меч был опущен в сторону…

Левая рука Скайуокера поднялась в странно знакомом движении…

Яркий актинический свет на мгновение вспыхнул вокруг его кисти и затем кинулся вперед в остром, жалящем броске. Ослепляющая энергия впилась в Палпатина с безудержной яростью и силой, сковывая мускулы и замораживая легкие.

На мгновение он поймал молнии и сумел противостать им - но они лишь усилились в ответ, разрушая и прорывая его защиту, и ситх лишь слабел под их натиском.

Последовала мощная вспышка, и рука Скайуокера резко повернулась вниз - в направлении взгляда его обрамленных янтарем глаз. Сила ударила по ногам Палпатина, и он тяжело упал на пол, а удары искрящей энергии по-прежнему вонзались в мышцы, охваченные раскаленной добела болью...




Он мог сделать это, Люк знал. Мог убить его сейчас. Лишь подержать его в таком положении чуть дольше – иссушая и снимая кожу, сжигая мышцы, обугливая кости, до черноты, кроша в пепел. Ситх не заслуживал лучшего. Показать, дать прочувствовать ему, какого это было. Люк довольно часто находился на таком пике ярости Палпатина - валяясь на полу и мечтая о миге забвения, чтобы только прекратить эту пронзающую насквозь боль, пузырящую кожу и сжигающую плоть...

Яркие живые воспоминания… Он резко остановился - ужасаясь тому, что делал.

Нет, только не так.

Потрясенно, Люк отступил на два шага; Палпатин задыхался, дым вился над его подпаленной одеждой. Люк медлил, такая непреклонная до того решимость дрогнула…

Все еще пытаясь втянуть воздух, Палпатин взглянул вверх – в ожидании опускающегося клинка. Но вместо этого увидел, как Скайуокер отшатнулся назад; в бледных голубых глазах читалось потрясение, а пальцы скручивались в кулак – мальчишка затерялся в своем личном сражении.

Понимая его колебание и вместе с тем свою возможность, ситх протянулся Силой в поиске любого оружия...

Движение было быстрым как вспышка – Палпатин нанес наконец удар, к которому так долго стремился; тяжелая, резная скамейка для ног, лежащая у ножки его сваленного трона, дернулась и взмыла вверх с невероятной скоростью и мощью, направляясь к голове противника и издавая вознаграждающий, приносящий удовлетворение звук при столкновении со своей целью…

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 16.6.2012, 11:14