Название: In Shadows and Darkness, вторая часть трилогии "The Son of Suns", AU

автор: Pax Blank

беттинг: Jediula

первая часть ("В Шторме") здесь: https://www.jcouncil.net/topic26006.html

ссылка на оригинал: http://www.alongtimeago.org/page22.htm

Глава 1 Глава 17
Глава 2 Глава 18
Глава 3 Глава 19
Глава 4 Глава 20
Глава 5 Глава 21 (1) Глава 21 (2)
Глава 6 Глава 22 (1) Глава 22 (2)
Глава 7 Глава 23 (1) Глава 23 (2)
Глава 8 Глава 24 (1)
Глава 9 Глава 25 (1)
Глава 10 Глава 26 (1) Глава 26 (2) 26 (3)
Глава 11 Глава 27 (1) Глава 27 (2) 27 (3) 27 (4)
Глава 12 Глава 28 (1) Глава 28 (2) 28 (3)
Глава 13 Глава 29 (1) Глава 29 (2) 29 (3)
Глава 14
Глава 15
Глава 16

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 16.6.2012, 23:42

.

Генерал Вирс не обернулся, когда позади него в Палату для личных аудиенций Императора вошел адъютант – никто не поворачивался спиной к Императору.
Редко случалось, чтобы суперзвездный разрушитель «Экзекутор», командный корабль Вейдера и флагман Флота Внешнего Кольца, прибывал на Корускант, но его вновь призвали несколькими неделями ранее. И, если Лорд Вейдер и знал, зачем, он предпочел не сообщать об этом Вирсу. Умолчал об этом и Палпатин во время личной аудиенции.
Разумеется, Вирс произвел все официальные доклады, но этот доклад предназначался лично для Императора.
Его всегда приглашали на личную аудиенцию к Императору, когда он оказывался на Корусканте – просто для того, чтобы подчеркнуть, что он является одним из наиболее ценных агентов Палпатина. Что было очень кстати, ибо Вирс был человеком амбициозным, во многом похожим на того, кто вышел из Палаты Аудиенций перед ним и прошел мимо, пока он терпеливо ожидал во внешнем зале. Беладон Д’Арка - глава могущественного рода Д’Арка - проследовал уверенным шагом, даже не взглянув по сторонам, с удовлетворенной улыбкой на самодовольном лице.
Огромное влияние семейства Д’Арка простиралось на самые разные сферы, благодаря, как брачным узам, позволившим им войти во многие правящие Королевские Дома, так и военным связям, возникшим из-за того, что некоторые члены фамилии были моффами и адмиралами. И, конечно же, благодаря обширным связям в промышленных кругах, установленных повсюду, от Центральных Миров до Внешнего Кольца. Все это позволяло им вести себя привычно вызывающе.
Они были ярыми сторонниками Императора Палпатина с самого начала низвержения Республики, охотно предоставляя ему поддержку, в какой бы форме она ни требовалась.
По этой причине они всегда оставались в фаворе у Императора и безмерно процветали, а получение ими наиболее выгодных межсистемных промышленных контрактов и выдающиеся продвижения по военной службе доказывали, что они продолжают пользоваться благосклонностью при дворе.

Что именно так обрадовало Д’Арка сегодня, Вирс не знал, но был уверен, что это также и в интересах Императора; когда он вошел в Палату Аудиенций, Палпатин выглядел крайне довольным, улыбаясь сам себе желтозубым ртом.
Сейчас, когда Мас Амедда церемонно поклонился Императору, стоя на краю возвышения в ожидании разрешения для доклада, Палпатин снова ухмыльнулся.

- Мой джедай на орбите, - с удовольствием произнес он.

Мас Амедда в ответ почтительно поклонился:

- Да, Ваше Превосходительство. Однако его точное местоположение неизвестно.

- Объясни, - голос Мастера Ситха стал тверже.
- Я связался с «Несравненным», сделав запрос о разговоре с ним, но мне ответил лейтенант-коммандер Риис и сообщил, что командующий сейчас недоступен. Я сообщил ему, что на посадочной платформе Дворца организован официальный военный прием и спросил о предположительном времени прибытия командующего и название корабля, чтобы скорректировать действия, но он начал отвечать… уклончиво.
К удивлению Вирса, Император казался нисколько не обеспокоенным, а уголки его тонких потрескавшихся губ приподнялись в усмешке:
- И где он?
- Предположительно, он на СИД-перехватчике «Интерат» и находится… на пути во Дворец. Как я понял, коммандер Джейд следует за ним, - спокойно произнес Амедда.
В ответ на это Император громко и беспечно рассмеялся:
- Сообщите моему блудному джедаю, что я хочу видеть его, как только он прибудет.
Когда Амедда, поклонившись, вышел, Император снова повернулся к пользующемуся его благосклонностью генералу, решив воспользоваться возможностью, чтобы разъяснить тому некоторые моменты.
- Вы кажетесь… смущенным, друг мой, - пригласил он к разговору.
- Простите меня, Ваше Превосходительство. Видимо, я чувствую себя несколько… неловко, когда командующий так часто ведет себя столь… необычно. – Вирс изъяснялся сдержанно, зная, что Императору лгать нельзя, но в то же время пытаясь действовать благоразумно, памятуя о привилегированном положении командующего.
- Ты не одобряешь моего дикого джедая? – произнес Император, не интересуясь учтивостью Вирса.
Генерал слегка преклонил голову:
– Разумеется, я признаю тактические способности командующего – и очень уважаю их – я просто… против этой… импульсивной непредсказуемости. Мне кажется, что отношение Вашего Превосходительства гораздо снисходительнее, чем мое собственное.
Палпатин все еще улыбался, откинувшись на троне. Да, он был снисходителен к мальчишке - порой даже слишком - но когда он все же применял силу, он также не знал меры.
- Он - Ситх, друг мой. С любым ситхом нужно обращаться с особой аккуратностью, - спокойно сказал Палпатин. Скайуокер все еще дико и отчаянно рвался с его цепи, и Император прекрасно понимал, что если он будет тянуть слишком сильно или слишком часто, это все превратится в бесконечный поединок двух характеров. – Ему просто нужно размять крылья. После чего он спокойно вернется во Дворец.
Вирс кивнул, на самом деле не понимая – да и как он мог? Как может кто-то без способностей к Силе надеяться понять присущие ей сложности и тонкости? Но, возможно, он ухватился хотя бы за край этого понимания, и это было важно для Палпатина, поскольку он приготовил для него место в будущем своей Империи. И чтобы воплотить эти планы, генералу необходимо получить какое-то представление о более полной картине происходящего, дабы извлечь необходимую для себя суть и отнестись к ней со всей серьезностью.
- Тебе нужно начать учиться, как иметь дело с этим специфичным Ситхом, генерал – он будет править моей Империей, когда меня не станет.
Вирс потрясенно поднял глаза, но Палпатин только улыбнулся:
– Ты находишь столь удивительным, что я планирую будущее своей Империи после собственной смерти? Или ты думаешь, что я передам ее в руки Вейдера? - Палпатин продолжал улыбаться, отмечая тонкую перемену в настроении Вирса, когда тот понял, что он, если и не поддерживает, то, по крайней мере, отдает пустые и льстивые словоизлияния не тому претенденту. – Это разрушило бы ее. Вейдер недостаточно силен, чтобы управлять моим диким джедаем. Он не сможет удержать того под контролем. Наследие, которое я только что начал строить, исчезнет всего за несколько лет. В момент, как я умру, Скайуокер покинет Дворец, забрав с собой тех, кто останется верен ему, - и их будет много. Это расколет мою Империю пополам и, стараясь отобрать у Вейдера власть, Скайуокер разгромит его половину. Потому что он никогда не признает того Императором и, в конечном счете, победит, даже если Вейдер будет распоряжаться бо́льшими военными силами от моего имени…
Вирс уставился на него с нескрываемым удивлением – на то, что командующий будет захватывать власть силой, на то, что Император говорит ему об этом...
- Нет, - продолжил Палпатин спокойно, говоря чуть громче, чем шепотом, как будто он был погружен в свои мысли. – Мой джедай будет Наследником Империи. Только это сможет сдержать его и оставить здесь.
Это было единственным, что удержало бы самого Палпатина в подобной ситуации, и, как бы много он ни говорил мальчишке, что тот был сыном своего отца, все чаще тот напоминал ему его самого. Он обеспечит Империю Палпатина мощью и централизованностью, в которых та нуждалась, чтобы противостоять любой угрозе. И он предоставит ей, что крайне важно, своего наследника – естественного продолжателя рода. Династии Ситхов, на многие поколения, – во имя Палпатина.
- Это естественный отбор, - произнес, наконец, Палпатин. – Сильнейший волк станет вожаком стаи.
Вирс молчал, и Палпатин повернулся к нему, понимающе спросив:
- Ты думаешь о том, что естественный отбор может произойти немного раньше – если мой протеже бросит вызов моей власти? - Он пожал плечами, будучи абсолютно уверенным. – В целом, он сделает это – и я пресеку его решительно и безжалостно, как поступаю в случае любого неповиновения. Когда преподаешь урок, нужно делать это так, чтобы он никогда не забывался, иначе придется повторять его снова и снова. - Император не отводил от Вирса неизменно острого взгляда пятнисто-желтых глаз. – Я не слаб. Когда мне бросят вызов, я буду готов. А мне его бросят – он будет не достоин называться моим преемником, если не проверит свои границы. – Палпатин отвернулся, самоуверенный, как всегда. – Да, у него есть мощь повести вас – так, как может только ситх. И продолжить мою Империю от моего имени, как я предрешил.

Сейчас настал момент прояснить для Вирса его место в этом, вселить чувство настоящей заинтересованности в амбициозном генерале, пусть и ради собственной выгоды. Достаточной, чтобы он прошел бдительную проверку Скайуокера, попав в его доверенную элиту.
- Будь ты благоразумен, генерал, ты начал бы искать способ вступить в диалог с вашим будущим правителем. К моменту, когда он взойдет на престол, его политическая поддержка будет сформирована, и в ней не найдется места для опоздавших. Запрос о твоем переводе в Центральный Флот на борт «Несравненного» будет рассмотрен положительно, - Палпатин дал своим финальным словам оформиться в сознании Вирса, прежде чем многозначительно и уверенно повернуться к нему. – Но помни о том, кто сейчас держит власть – и кто будет делать это в обозримом будущем. Он займет трон только, когда я это позволю, по моему решению, не раньше.


.



Огромный комплекс, называемый «Кабинет», занимал целый этаж Южной Башни монолитного Имперского Дворца и был рабочим местом для личных министров и помощников Палпатина. Местом, где каждый день велась настоящая рутинная работа по управлению бесчисленными системами, входящими в состав широко раскинувшейся Империи. Находясь прямо над просторным четырехуровневым Тронным Залом, где ежедневно с раннего вечера до поздней ночи проходили заседания Суда, Кабинет включал в себя два просторных вестибюля с высокими потолками, ведущие к палатам частных аудиенций Императора, а также к его личным офисам и офисам его приближенных. Места здесь даровались только «избранным» - личным советникам, проверенным многими годами службы.
Не менее впечатляющей была Канцелярия Совета, находившаяся этажом ниже Тронного Зала, где проходили сессии Правящего Совета. В ней также находились офисы наиболее привилегированных особ – тех, кто приобретал и терял благосклонность Императора по его прихоти, точно так же, как и личное приглашение Императора в Совет или Суд. Как и апартаменты в Восточной Башне, эти кабинеты несли в себе огромное значение: Император как никто понимал искусство утверждения собственных позиций через ценность его благосклонности. Страх потерять ее вместе с обретенным статусом держал многие Королевские Дома и многих могущественных существ галактики в молчании и согласии с его действиями.
Когда Люк был удостоен чести командовать Центральным Флотом, ему было выделено два офиса в прославленном и престижном Кабинете.
Он никогда в них не бывал, продолжая работать или в личных кабинетах своих апартаментов, или в давно назначенных ему кабинетах Военного Министерства в Северной Башне. Знал ли об этом Император, Люк не имел понятия, хотя он не мог представить, чтобы Палпатин не заметил что-то, имеющее такое значение, в пределах сферы своего влияния. Но его Мастер никогда не упоминал об этом, кабинеты продолжали числиться за командующим, а их постоянно закрытые двери виднелись в самом конце коридора, прямо перед входом в вестибюль Главной Палаты Аудиенций Императора.
Именно в этом вызывающе роскошном вестибюле с пурпурно-алыми стенами, в беспокойной тишине ожидания встречи со своим Мастером, стоял сейчас Люк. Требование немедленно прибыть к Мастеру уже ждало его, когда он приземлился на одной из маленьких посадочных площадок Северной Башни, удачно избежав бессмысленной помпезности церемонии его встречи.
Он чувствовал себя дискомфортно и тревожно, поскольку он был вызван в ту же самую Палату Аудиенций, где годами ранее дрался со своим отцом. Разумеется, он вернулся сюда не впервые – он много раз бывал здесь по вызову Императора и каждый раз не мог справиться со своими эмоциями. Сожаление, разочарование, замешательство - он не знал, что точно он чувствовал, не хотел задумываться об этом. Он только знал, что именно здесь он упал, по-настоящему. Именно здесь он полностью сбился со своего пути.
Во многих отношениях он упал раньше, он знал это. Он уже был в этой клетке, за решеткой, которая держала его. Но день, в который он дрался со своим отцом, стал днем, когда решетка пала… а он остался.
Хотел ли он быть там? Нет. Доверял ли он Палпатину? Абсолютно нет. Мог ли он уйти? Никогда.
Палпатин приложил недюжинные усилия к тому, чтобы ему некуда было идти.
Куда бы он ни делся, Палпатин выследит его. Люк знал, что, даже старательно заметая свои следы, он никогда не сможет опередить своего Мастера и скрыться от него - Палпатин просто слишком хорошо знал его. Знал ощущение его присутствия в Силе, и Люк понимал, что оно слишком значительно и сильно, и будет заметно, как бы он ни пытался скрыть его. Он мог попытаться вернуться в Альянс, даже игнорируя тот факт, что там ему грозила смертная казнь за шпионаж в пользу Империи. Причем не как вынужденного информатора или даже перебежчика, а в качестве настоящего двойного агента, благодаря маневрам его Мастера. Но тогда Палпатин бросил бы на Альянс весь флот и разорвал по кускам, только чтобы вернуть его.
Куда бы он ни пошел и как бы ни пытался скрыться, Палпатин найдет его и вернет, чего бы это ни стоило – он совершенно ясно дал это понять.
Впрочем, он никогда не убьет своего драгоценного «джедая» - это он дал понять так же ясно. Он только разломает его на части и соберет заново. Еще одно изматывающее, мучительное испытание; пытка на грани выносливости, проводимая с безжалостной, хирургической точностью или с потворствующим себе наслаждением, в зависимости от настроения Мастера. И Люк, черт возьми, даже не понимал, что хуже, поскольку все это стало также частью его жизни, яростные вспышки гнева и хладнокровные жестокие манипуляции.
Поскольку в какой-то момент он стал для Палпатина всего лишь еще одной его вещью. Были ли нужны Палпатину все те сложности и проблемы, которые намеренно создавал ему его драгоценный новый сторонник, не имело значения. Значение имело лишь то, что он принадлежал Палпатину – и никому больше. И то, что он никогда не обратит свою силу против него.
В стремлении контролировать Скайуокера, Палпатин держал своего волка на невиданно длинном поводке - создающим иллюзию свободы, однако они оба знали, что к свободе это имеет весьма отдаленное отношение. Тем не менее, они продолжали играть в эту игру. Поначалу Люк оставался из-за того, что ему некуда было идти; он был принудительно изолирован и лишен всякой возможности выбора. Потом, проклиная себя за собственную глупую слабость, он стал удерживаться связями и обязательствами, знакомствами и союзами, которые он умудрялся создавать даже здесь. Палпатин очень четко дал понять, что случится с теми, кто окружал его, если Скайуокер слишком сильно отклонится от принятого курса. Кроме того, он начал привыкать к ситуации; она - да поможет ему Сила - стала для него нормальной.
Таким образом, он ходил по лезвию ножа, балансируя между авантюрным инакомыслием и оскорбляющим его повиновением, используя любую возможность жить своей жизнью в пространствах внутри волевого и непреложного присутствия своего Мастера. Когда-то его отец предсказывал ему, что он научится так жить.
И тогда же, три года назад, Люк ответил своему отцу, что это не жизнь.
Однако, где-то в глубине души, он чувствовал, что не заслуживает лучшего... Его Мастер знал об этом, пользовался и обращался с ним соответственно.
И, медленно, линии фронта и терпимости были сдвинуты с обеих сторон, их часто бурные споры и разногласия, характерные для раннего общения, сделались мягче и превратились в более тонкую игру, ибо опыт научил Люка тщетности открытой конфронтации. Основные правила игры не изменились. Люк по-прежнему находил большую часть поступков и приказов Мастера оскорбительными, а Палпатин по-прежнему подавлял в нем сомнения, заставляя двигаться вперед убеждением или принуждением. Но постепенно их разногласия уменьшались, становясь все более незначительными - и в результате реакция Палпатина становилась менее яростной и жестокой, хотя Люку не нравилась мысль, что эти две вещи взаимосвязаны.
Люк уже давно бросил попытки понять свои мотивы, выводы были слишком неутешительны для раздумий. Он либо уставал от постоянной борьбы и все чаще сдавался без боя, равнодушно принимая поражение, либо просто привык к своему положению, утомленный цинизмом. Ибо то, что раньше казалось возмутительными требованиями Мастера, стало теперь незначительным. Дискомфорт, который Люк все еще ощущал, становилось все легче и легче игнорировать, воспринимая его, как еще одну каплю в море своих дурных чувств и испытывая неприятное подозрение, что он не просто сдался и играл роль, а действительно стал таким.
Но и со стороны Мастера были, как минимум, некоторые уступки, поскольку отрезки времени, проводимые Люком за пределами Дворца, вдали от манипуляций Императора, становились все более продолжительными, и это происходило не по выбору его Мастера. А иногда Палпатин и вовсе уступал в спорах.
Победы были небольшими – каждый получал то, что мог… и на что рассчитывал.
Высокие покрытые орнаментом двери Палаты Аудиенций с тихим звуком отворились, и Вирс – один из генералов его отца – вышел и, увидев Люка, тут же повернулся к нему, щелкнув каблуками и склонив голову в глубоком образцово-военном поклоне. Люк посмотрел на него без всякого выражения эмоций, отмечая про себя факт его присутствия здесь, чтобы позже обдумать это.
Канцлер Амедда вышел и слегка кивнул, приглашая Люка, когда тот отвернулся от уходящего генерала. Он в последний раз сделал глоток чистого свежего воздуха, тщательно убрав за ментальные щиты все принадлежавшие только ему мысли и переживания, связанные с этим тревожным местом.
И шагнул вперед.
.