С принудительным, неестественным спокойствием Мара шла к Тронному Залу по ведущим к нему безлюдным, величественным коридорам. Сила, штурмующая вокруг, гудела и рассекала воздух, резала и пронзала нервы, бросала в дрожь. Это точно не было следствием некого пылкого спора или жаркого конфликта; нет, по пустынным сумрачным коридорам приливной волной катилась Тьма, и от Мары требовались все силы только для того, чтобы просто идти - чтобы удерживать равновесие и самообладание. Грудь все больше сжимало, а напряженные мускулы сводило до судорог – по мере того, как она приближалась к эпицентру возрастающего шторма. И каждый шаг заставлял ее сердце биться быстрее, каждый вдох остро обжигал горло.

Если Люк бросил прямой вызов Палпатину, мог быть только один ответ. Не возврат в камеру, не какое-либо наказание, не изнурительно тяжелая расправа - это был бы смертный приговор.

Ее шаг все ускорялся и в итоге превратился в открытый бег - когда отчаяние взяло верх; ноги скользили по гладким мраморным полам, а шаги отзывались эхом в пустых залах.

Когда она пролетела последнюю лестничную площадку, преодолевая за один шаг три ступени, ее взгляду открылся главный вестибюль. Никаких охранников. Никого. Она помчалась вперед через пустынный Зал Свиты к широкому и грандиозному арочному входу..., и сердце ее упало, вмиг потяжелевшие ноги остановились. Ее глаза уставились на искореженные фигуры алых гвардейцев, лежащих перед входом в Тронный Зал; их тела неуклюже распластались у стен - видимо, прямо там, куда их швырнули, и она знала, что это сделал Люк. Понимала, что это означает.

Бросил ли он уже вызов Палпатину? Являлось ли происходящее поединком двух ситхов?

Она не ощущала подобного подъема и возмущения Силы при смерти Вейдера - не так. Был только единственный взрыв, чрезвычайно яркая, сияющая вспышка и прокатившаяся мощная ударная волна – в мгновенном единственном порыве; и затем… все.

Не так, как происходило сейчас.

Она огляделась вокруг, испугавшись, что кто-то мог увидеть охранников и поднять тревогу. Но Палпатин отменил сессию Суда, и в коридорах не было ни души - уровни являлись закрытой территорией на время роспуска двора.

Сердце норовило выскочить из груди; неровной походкой Мара вновь пошла вперед, ноги дрожали, потрясение в Силе - почти неодолимое при такой близости – буквально било кувалдой по голове. Высоко над дверями она заметила разбитые линзы безопасности; Люк наверняка сделал это перед тем как напал на гвардейцев - чтобы выгадать себе больше времени.

Мара закрыла лицо ладонями, сознание будто ножом, полоснули слова Люка:

”Моя судьба в твоих руках - разве я не говорил тебе, что так будет?"

”... Я верю в тебя - в то, что ты меня не разочаруешь. - Слова Палпатина, сказанные этим же утром, содержащие как заверение, так и угрозу. - Мне достаточно просто знать, что происходит, Мара, не больше. - Его обещание, данное ей, когда он, вероятно, уже знал, что сделает. Его слово. - Это будет наш секрет, Мара. Никто больше не узнает то, что ты скажешь здесь - твои слова не пойдут дальше этих стен. Но ты поможешь ему - точно так же, как поможешь мне. Ты выполнишь свои обязательства перед обоими, разве не этого ты хочешь?"

"Тебе нужно быть осторожной, Мара. - Горькие слова Люка, знающего, о чем он говорит. - Это трудно - стоять одной ногой в двух лагерях. Невозможно сохранить равновесие. Посмотри на меня; в конечном счете, ты просто упадешь".

"Ты должна доверять моему суждению, дитя... " - Льстивые интонации Палпатина, когда он обещал, что ничего не сделает - что он хотел только знать.

"Ты не можешь ранить меня больше, чем уже сделала сегодня. - Люк, оскорбленный и безутешный. – Невозможно ударить ниже".

”Ты заявляешь о своем искреннем беспокойстве, - слова Нейтана, проницательные как всегда, - но когда тебя просят уйти, заботиться о нем вдруг становится неудобно... Ты разрушишь его, и глубоко внутри, я думаю, ты знаешь это… потому что он знает".

"Моя судьба в твоих руках, разве я не говорил тебе, что так будет?"

”Ты должна доверять моему суждению, дитя...”

”Ты не можешь верить ему, Мара! – отчаянный и расстроенный голос Люка в ответ на ее слепую веру. - Ты не можешь верить ничему, что он говорит”.

”Я могу верить ему.- Она была настолько убеждена тогда. - Он не лжет мне”.

Задыхаясь, Мара сняла с пояса комлинк - чтобы связаться со Службой Безопасности Дворца.

”Мне достаточно просто знать, что происходит, Мара... Это будет наш секрет”. - Его слово…

Она колебалась; сердце безумно колотилось, руки тряслись – под тяжестью невыносимой нерешительности, сомнений. Мара уставилась на закрытые двери, с комлинком в ладони. Она могла остановить все сейчас - вот только она не могла… не могла быть той, кто вернет Люка в ту камеру...

”Моя судьба в твоих руках - разве я не говорил, что так будет?”

Воспоминания об этом мгновении на посадочной площадке, о ее абсолютном понимании, что она не может выдать его, горели в груди Мары, пока она нажимала кнопки комлинка.

- Коммандер Джейд? Что происходит? - Напряженный голос дежурного офицера безопасности ответил ей моментально; но то, что он все-таки задавал этот вопрос, означало, что гвардейцы были мертвы, прежде чем даже упали – не имея никакой возможностью послать сигнал тревоги. Однако весь отдел безопасности знал, что они не отметились в нужное время, и теперь единственное, что могло помешать поднять общий сигнал боевой готовности, был ее собственный статус и допуск высшего уровня безопасности.

”Займи чью-то сторону, сделай выбор. - Слова Люка, сказанные совсем недавно. - Это твой выбор, Мара… Моя судьба в твоих руках”.

Она не могла…

- Это импровизированное оценивание работы службы безопасности по приказу Императора. Именно поэтому сегодня отменен Суд. Проверяется время реагирования и перемещения подразделений. Вы не под проверкой. Вам приказано никак не влиять на результаты. Отбой тревоги.

- У нас две нерабочие камеры с вашего местоположения...

- Это необходимо для оценивания - вы ничего не должны предпринимать. Они будут восстановлены, когда мы закончим. Переключение управления на меня, код доступа: девять-три-пять-девять-земля.

Это было настолько легко, так удобно использовать ее репутацию и звание... Она была вне подозрения, абсолютно лояльна и благонадежна.

Абсолютно лояльна...

"Отбой тревоги", - приказала она, используя преобладающий код, которым снабдил ее сам Император. Это была измена? Вероятно. Ей было все равно; если Палпатин будет жив и сможет обвинить ее - это произойдет только потому, что Люк будет мертв...


Колоссальный скачок в Силе заставил ее отшатнуться, раздался страшный, зловещий гул и затем грохот неимоверной силы, пол под ногами содрогнулся.

Мара помчалась вперед, протянула руку к центру закрытых дверей... и замерла, не в силах сделать дальнейшее движение; вновь и вновь ощущая, как ее преданность разрывается между учителем и человеком, которого она любила.

Излияние энергии в Силе походило на вихрь, на смерч – невероятной интенсивности; мощь, движимая на огромной скорости, дикая, разъяренная, опасная и непреклонная, притянутая к другой такой же мощи. Они закручивались и переплетались друг с другом настолько тесно, что разделить их в Силе по отдельности было невозможно.

И это ужасало Мару.

Она отчаянно хотела войти, вбежать внутрь… но что потом? Когда она будет уже там - что потом? Кому она бросится помогать, а кого подведет? Кого она защитит, когда клинок подойдет к его горлу? Она боялась, что, несмотря на все, она кинется на помощь своему мастеру - как она могла поступить иначе? Но она не хотела этого... Не хотела.

”Моя судьба в твоих руках - разве я не говорил тебе, что так будет?"

Невообразимый грохот еще раз прокатился ударной волной по телу Мары, по-прежнему опирающейся на тяжелые двери, и она ощутила, как подломились ослабевшие ноги и рухнула на колени, обхватывая голову руками так, словно могла закрыться от гула бушующей стихии – словно могла закрыться от паники, боли, страха и хаоса в своей душе.





Почти невидимый за стеной оседающей пыли Люк ринулся к Палпатину по раскиданным массивным остаткам верхушки столба. Обломки, каждый размером с хороший валун, замедляли его; он взбирался на них и перепрыгивал, торопясь воспользоваться полученным преимуществом – зная, что оно ненадолго, что Владыка Ситхов вскоре будет на ногах.

Палпатин отклонил несущуюся на него глыбу в последнее мгновение, и удар такой массы, поразивший его щиты, со зверской силой сдавил грудную клетку, заставляя задыхаться и хрипеть на полу.

А мальчишка наступал без колебаний, без тени угрызений совести – воплощая в себе то, что Палпатин вожделел видеть в нем, то, над созданием чего ситх так много трудился. Волк, чующий в воздухе запах крови.

Но он не найдет здесь быстрой победы - никакой легкой добычи; все его действия только концентрировали решимость Палпатина. Ситх закачался, пытаясь встать прямо, и снова упал; Скайуокер запрыгнул на высокий конек упавшей каменной кладки, с горящим мечом в руке...

Без колебаний Палпатин протянулся Силой к этому отколовшемуся куску под ногами нападавшего, и повернул его, чтобы лишить Скайуокера опоры. Тот пошатнулся, но удержав равновесие, спрыгнул на мраморный пол; на то, чтобы сбалансировать себя ушла пара секунд, и он вновь двинулся вперед.

Палпатин перевел взгляд вниз, опершись руками в пыльный мрамор…

Напрягая мускулы, Скайуокер усилил концентрацию в поиске ловушки – зная, что ситх был совсем не так уязвим, как заставлял верить…

Без предупреждения тяжелый мраморный пол под ногами извергся острым щебнем и камнями, образовавшийся разлом трескался и вздымался, неотступно следуя за попятившимся Скайуокером, швыряя вверх режущие, словно бритва осколки; рука Палпатина тянулась по полу.

Не в силах справиться со встающим на дыбы полом - куда бы он не поставил ногу, Скайоукер упал на колено, острие сейбера зашипело сквозь мрамор. С диким, необузданным воплем он высвободил массивный импульс Силы, расходящийся по всем направлениям, и мощь этого толчка подбросила тяжелый каменный мусор вокруг, метнув его в противоположные от него стороны. Палпатин кинулся назад, уворачиваясь от волны удара и закрывая руками лицо от лезвий острого щебня.

Молниеносным плавным движением Скайуокер вскочил на ноги и ринулся к нему, преодолевая разделяющее их расстояние за несколько секунд; едва успевший зажечь свой меч Палпатин отшатнулся от ярости первых ударов. Затем их клинки столкнулись и замерли в неподвижности, не в силах преодолеть сопротивление друг друга; лица, освещенные раскаленным жаром цвета алого заката с оранжевыми брызгами, все больше склонялись к перекрещенным мечам.

Внезапно мальчишка ступил в сторону – рискнув при этом опустить клинок, и резко исчезнувшее контрдавление заставило пошатнувшегося Палпатина неуверенно шагнуть вперед, делая его открытым и уязвимым. А Скайуокер уже разворачивался, меч в правой руке взмыл в стремительном, сильном ударе наотмашь, направленном на левый бок Палпатина; и тот, в ярости, вынужден был, полуспотыкаясь, отскакивать от неожиданного удара.

Повернувший Скайуокер шагнул к нему, намереваясь возобновить прежний бой, Палпатин повел меч в петле бесконечности – чтобы держать его на расстоянии, не подпуская к себе и тем самым загнав в угол; но мальчишка хладнокровно замер на месте, вне диапазона ситха – не опасаясь, не поддаваясь на провокацию, а просто пережидая, зная, что не сможет сейчас справиться с этим движением.

И был прав - как только Палпатин опустил клинок в сторону, Скайуокер тут же рванул вперед. Он управлял этот битвой - Палпатин понимал это - точно так же, как когда-то было с его отцом. Постоянно наступая, сокращая расстояние и время реакции для ответных действий быстрыми, точными ударами, заставляя Палпатина драться на близкой дистанции - где скорость значила все, ведя бой на своих условиях.

Слишком близко, слишком проворно для честного боя.

Палпатин оглядел громадный зал - хотя в его пустом пространстве мало что можно было использовать против его противника.

Больше не звучало никаких слов, никаких заявлений и подстрекательств. Битва шла в сосредоточенном молчании, вся энергия и внимание полностью отдавались поединку, оба подсознательно понимали, что конец, так или иначе, близок.

Мальчишка сделал выпад с высоко поднятым клинком; массивный рубящий удар, вобравший мощь обеих рук и плечей, вынудил Палпатина привлечь Силу для поглощения воздействия на его блокирующий клинок, в то время как Скайуокер использовал сопротивление блока для разворота на пятках с одновременным приведением меча в нижнее положение. Палпатин отбил клинок внизу, перемещая его по широкой дуге. Оба провернулись волчком, чтобы расцепить мечи – отступая при этом на полшага. Но снова мальчишка ринулся вперед, стремясь сократить разрыв – однако этого времени хватило для Палпатина.

Он протянулся Силой к высокой колонне позади себя - достаточно умудренный теперь опытом, чтобы не запускать такой снаряд со стороны мальчишки. Здоровая, размером с человеческий рост, часть укрепленного тросом каменного столба с резким скрежетом оторвалась сверху и с огромной скоростью полетела мимо ситха на Скайуокера.

У того не было времени противостоять этой приближающейся громаде, и в этот миг Палпатин думал, что достиг своей цели! Но мальчишка упал на колени и выгнулся назад, подставляя руку и почти касаясь лопатками пола; каменная махина пролетела в сантиметрах от его лица. И как только она прошла над ним, с рассекающим воздух свистом, Скайуокер, резко сгруппировавшись, кувыркнулся назад и вскочил на ноги, блокируя опускающийся к его животу сейбер Палпатина.

Оба отшатнулись, когда тяжелый столб позади них рухнул, выдалбливая пол и подбрасывая вверх осколки и пыль, с сотрясающим зал грохотом, который, казалось, заставлял дрожать все здание, но не имел значения для захваченных поединком противников.

Палпатин уже вновь наступал, пытаясь увеличить полученное преимущество, но мальчишка двигался также, не тратя ни секунды на колебания и возмущение. В отличие от поединка с отцом несколькими годами ранее он не позволял себе кричать от гнева и разочарования по поводу нежелания противника вести честный бой; в глазах горел огонь мрачной, неумолимой решимости, определения – такой силы, какой Палпатин никогда прежде не видел…

Люк, вскинув меч в защите, начал вращать его в одной руке, отбил клинок противника в сторону и послал тяжелый удар Силы. Палпатин пошатнулся - яркое рубиновое лезвие Люка просвистело у его плеча, от осветившейся на миг ткани плаща вновь заклубились завитки дыма. Ситх мгновенно ушел в сторону, спасаясь от очередного прицельного, на уровне головы, удара; он тяжело и глубоко дышал, а Скайуокер медленно приближался, держа по-прежнему меч в одной руке - ища брешь в его защите…

Люк видел тень, прошедшую по лицу Палпатина, когда использовал против него удар Силы, и знал ее причину… Но если ситх не желал драться честно, тогда и Люк безусловно больше не чувствовал вины, соответствуя своему Мастеру. Внутри него все металось и кровоточило в неприкрытом отчаянии и безысходности, и от действий Палпатина, и от того, что сам вызвал их.
Поскольку его Мастер был прав в одном: Люк инициировал эту борьбу. Его недостатки, его сострадание и участие, его человеческие слабости, от которых Палпатин так старался избавить своего ученика - а Люк все цеплялся за них, словно они были какой-то ценностью.

Но правда состояла в том, что именно потакание своим желаниям привело его сегодня сюда.

Ошибка Люка открыть Маре даже малую часть правды; желая, чтобы она поступила правильно - предоставляя ей возможность выбора, веря в нее.
Его слабость. Его тяга к некой близости - вопреки предупреждениям Палпатина.

Его желание более глубокого родства с отцом, общности, несмотря на все риски. Именно Люк позволил отцу перейти ту черту, в поиске связи с ним, именно Люк позволил Маре приблизиться, потому что, несмотря на все, хотел доверять ей... Очередной предлог - способ отказаться от ответственности. И он больше не позволит себе этого.

Именно его слабость – его, а не Мары – привела к смерти отца.

Его слабость положила начало произошедшему. Его слабость стоила так дорого и привела сюда.

Мастер был прав: такие чувства были изнуряющим, подрывающим силы изъяном; и все же он держался за них, как за нечто заветное – когда на самом деле они были проклятием, не меньше. Слабостью, с которой он наконец справится.

Точно так же как с самим Палпатином; тот тоже был недостатком - язвой, которой Люк позволял так долго гноиться и мучить себя, сливным отверстием, куда уходила его энергия. Препятствием на пути его целей – которое он позволял себе терпеть, вместо того, чтобы давно удалить его. Что ж, больше…

Больше никаких слабостей.


Он протянулся в Силу за мощью, которая, как он знал, всегда обитала там - воя и ревя, чтобы ее заметили, чтобы использовали, призвали…

И он сделал это.



Палпатин заколебался, видя перемены, охватившие его Волка; тот шел к нему с беспощадным, выгравированным на лице намерением, с пылающими золотом глазами, меч был опущен в сторону…

Левая рука Скайуокера поднялась в странно знакомом движении…

Яркий актинический свет на мгновение вспыхнул вокруг его кисти и затем кинулся вперед в остром, жалящем броске. Ослепляющая энергия впилась в Палпатина с безудержной яростью и силой, сковывая мускулы и замораживая легкие.

На мгновение он поймал молнии и сумел противостать им - но они лишь усилились в ответ, разрушая и прорывая его защиту, и ситх лишь слабел под их натиском.

Последовала мощная вспышка, и рука Скайуокера резко повернулась вниз - в направлении взгляда его обрамленных янтарем глаз. Сила ударила по ногам Палпатина, и он тяжело упал на пол, а удары искрящей энергии по-прежнему вонзались в мышцы, охваченные раскаленной добела болью...




Он мог сделать это, Люк знал. Мог убить его сейчас. Лишь подержать его в таком положении чуть дольше – иссушая и снимая кожу, сжигая мышцы, обугливая кости, до черноты, кроша в пепел. Ситх не заслуживал лучшего. Показать, дать прочувствовать ему, какого это было. Люк довольно часто находился на таком пике ярости Палпатина - валяясь на полу и мечтая о миге забвения, чтобы только прекратить эту пронзающую насквозь боль, пузырящую кожу и сжигающую плоть...

Яркие живые воспоминания… Он резко остановился - ужасаясь тому, что делал.

Нет, только не так.

Потрясенно, Люк отступил на два шага; Палпатин задыхался, дым вился над его подпаленной одеждой. Люк медлил, такая непреклонная до того решимость дрогнула…

Все еще пытаясь втянуть воздух, Палпатин взглянул вверх – в ожидании опускающегося клинка. Но вместо этого увидел, как Скайуокер отшатнулся назад; в бледных голубых глазах читалось потрясение, а пальцы скручивались в кулак – мальчишка затерялся в своем личном сражении.

Понимая его колебание и вместе с тем свою возможность, ситх протянулся Силой в поиске любого оружия...

Движение было быстрым как вспышка – Палпатин нанес наконец удар, к которому так долго стремился; тяжелая, резная скамейка для ног, лежащая у ножки его сваленного трона, дернулась и взмыла вверх с невероятной скоростью и мощью, направляясь к голове противника и издавая вознаграждающий, приносящий удовлетворение звук при столкновении со своей целью…

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 16.6.2012, 11:14

Аааа!

На самом интересном месте!
На самом интересном месте!!!

Алита, большое спасибо Вам за такой колоссальный труд!

Очень большое спасибо!

Darth Kaa, dayarama, пожалуйста :) Читайте на здоровье:)




Знаю, каюсь, я предупреждала :) Постараюсь завтра выложить конец главы.

9 (4)

Люк не понял, что ударило его; он увидел только яркую вспышку и взорвавшиеся перед глазами звезды; ноги подогнулись, и он упал на колени, где-то внутри отстраненный голос ругал его за потерю бдительности, за всплеск незаслуженного сочувствия. Образы и звуки поблекли в наступающей черноте...

Не теряй сознание... Не теряй сознание!

Он уперся рукой о пол, чтобы сохранить равновесие – ощущая, как поднялся и двинулся вперед Палпатин, сурово и решительно; расплывчатая реальность сужалась, все больше затягиваясь темной воронкой тошнотворной тяжести…

Не теряй сознание...

Люк потянул к себе Силу, и та позволила ему, шатаясь, встать на ноги и отступить назад, когда на него бросился Палпатин. Все еще покачиваясь на нетвердых ногах, Люк поднял меч в слабой защите, голова кружилась, перед глазами плыло.

Бледная рука Императора поспешно поднялась, костлявые длинные пальцы разошлись, и Люка ударило в грудь Силой, выбивая воздух вместе с алыми брызгами крови.

Палпатин взметнул сейбер в стремительном колющем ударе, Люк с трудом отбил клинок в сторону без какого-либо намека на ответные действия, он только отшатывался дальше, запинаясь о невидимые ему обломки - изо всех сил пытаясь обрести равновесие и прийти в себя. Император ступил в сторону и исчез из его по-прежнему суженного поля зрения, высоко поднимая меч для следующего удара.

Все еще ошеломленный, Люк сделал очередной шаг назад, легкие с трудом расправлялись для вздоха, сердце заходилось и ревело в ушах…

Бедро на что-то наткнулась, и он понял, что дошел до самого подиума; Люк автоматически повернулся к нему боком – где-то на краю сознания понимая, что так уменьшит область действий Палпатина и будет держать его в пределах своего ограниченного обзора. То, что это сокращало собственную маневренность Люка, никак его не волновало – на данный момент главной задачей было просто удержаться на ногах.

Не теряй сознание, не сейчас, после всего - после всех этих лет... Не отказывайся от своего единственного шанса...

Гнев и расстройство хлынули волной, и Тьма откликнулась, посылая свежие силы дрожащим членам, разгоняя кровь и наполняя ее кислородом; и Люк ухватился за эту мощь.

Он не позволит злобному ситху одержать верх, не позволит украсть у него победу. Он остановит его, независимо от цены - пусть даже ценой будет собственная жизнь.

Люк неуклюже покачивался, грудь тяжело вздымалась, и он пятился спиной, пока Палпатин шел к нему вдоль края возвышения. Понимая, что скоро упрется в одну из тяжелых, сдвоенных ширм, разделяющих пещеристое пространство зала, Люк протянулся к ней Силой и дернул ее рывком в сторону. Удерживающий ее механизм протестующе взвизгнул, но поддался, и Люк ввалился в образовавшийся проход.

Как только Палпатин приблизился, Люк хлопнул створкой – на деле представляющей собой металлическую от пола до потолка плиту – обратно, вынуждая ситха в спешке отпрянуть. Подчиняясь импульсу, Люк сделал выпад вслепую, держа сейбер перед собой. Клинок легко прошел сквозь драгоценный металл до самой рукояти, и Люк тут же был вознагражден сдавленным воплем с другой стороны ширмы.

Вытаскивая меч из раскаленного металла и понимая, что ему не стоит оставаться на месте, Люк опустился вниз и стремительно откатился подальше; разум и зрение наконец прояснились. Мгновением позже клинок Палпатина сверкнул чуть выше его головы, точно в том месте, где он только что стоял; алое лезвие распороло ширму по вертикали, и Палпатин Силой вышиб ее с удерживающих распорок, врываясь в малый приемный зал.

Мысли Люка мчались, новый прилив адреналина давал невероятную ясность, краткий миг передышки дал идею - план... который должен был быть осуществлен сейчас.

Группируясь, он мощным рывком вскочил на ноги по направлению ко второй ширме приемной, протянулся в Силе, и, получив крепкий захват над створкой, отдернул ее в сторону. Перед носом ворвавшегося в небольшое помещение Палпатина вновь хлопнуло массивной ширмой. А Люк, скрытый от его взора на несколько ценных секунд, уже мчался к подиуму, всматриваясь в него глазами и протягивая руку…

Палпатин с воплем оттащил вставшее перед ним препятствие и, явно хромая, но с решительностью во всем своем облике, вновь шагнул в главную палату Тронного Зала; охровые глаза сканировали огромное, заваленное развалинами пространство. Бегущий Скайуокер остановился у возвышения и обернулся к Императору, начав пятиться по сливочной мраморной мозаике, бывшей некогда полом в зале Совета Джедаев. Вокруг были раскиданы обломки, отколовшиеся от поваленного Трона Солнечных лучей; красные тлеющие угольки умирающего дня, переливаясь, кровоточили на золотом солнце, лежащем на мраморном полукруге, словно в обрамлении второго светила…

Ситх бросился вперед рваным бегом, Скайуокер, продолжающий искать место для маневра, все отступал – под решительным натиском ситха. Алые лезвия столкнулись - и сплелись в яростном шквале ударов, в сверкающей стене света; оба искали возможность для победы, преимущество, в абсолютной концентрации, несгибаемые, упорные, неподатливые, каждый удар ложился с безупречной точностью, каждый встречный взмах переходил в нападение, безжалостный темп, решающая напряженность, каждое атакующее действие доводилось до предела - в попытке заставить противника совершить ошибку.

Ошибку допустил Скайуокер. Он оступился, и на долю секунды позже, чем необходимо, поднял клинок отца. И эта ошибка дала Палпатину возможность зацепить и выбить сейбер из руки мальчишки. Меч Вейдера отлетел прочь и загремел о пол Тронного Зала; рука Скайуокера все еще тянулась за ним, а глаза уже расширились - от понимания, что он стоит перед своим противником безоружным.

- Куда делась твоя реакция, мальчишка? – торжествующе усмехнулся Палпатин, пока возвращал свой клинок в широкой, открытой дуге для смертоносного удара...

- Куда делся ваш опыт... Мастер? - прошипел мальчишка насмешливо.


И в этот же миг – едва слова слетели с губ Скайуокера, Палпатин понял, что наделал, понял, что его обвели вокруг пальца - поощряя своей беспомощностью, заставляя нанести финальный удар в величественном, соответствующем моменту жесте – который слишком долго оставлял его открытым...

С огромным усилием он повернул запястье, пытаясь замедлить широкий размах и повести клинок по кругу…

Но ему не хватало скорости - рука Скайуокера выскользнула из-за спины...

В ней лежал его личный лайтсейбер, поднятый им с возвышения, на которое Скайуокер бросил его перед началом поединка; еще только загорающийся клинок - быстрее скорости хлыста - был уже внутри зоны защиты Палпатина…

Совершенный, безупречно выполненный трюк, обман - Палпатин утратил все шансы на какую-либо защиту, веря, что его противник разоружен.

Никакой честной борьбы в итоге - только единственное и страстное желание победить. Возможно, они были похожи друг на друга больше, чем каждый из них понимал...

Клинок Скайуокера подошел вплотную к горлу Палпатина, потерянный меч отца в этот же миг вернулся в пустую протянутую руку, и два лезвия ножницами сошлись в последнем решающем действии...

- СТОЙ!!! - Палпатин вылил пять долгих лет беспощадного контроля в одно короткое слово.



Глупо - по-дурацки - Люк заколебался при этом крике, не в силах противостоять интенсивности приказа его Мастера. Он дрогнул, миг темной ясности исчез, намерение пошатнулось... и ситх увидел это.

- Ты всегда колебался, джедай. Всегда сомневался в себе, - заюлил Палпатин гипнотическим голосом.
Подлинный страх в желтых глазах сменился самоуверенным спокойствием, несмотря на клинки в дюйме у его горла. Он покачал головой в мнимой, насмешливой жалости, скрипучий голос зазвучал презрительно, забавляясь: - Я не создавал тебя – тебя создали твои собственные страхи и сомнения. Я предостерегал тебя сдерживать их – или же твои враги используют их против тебя…

На краю зрения Люка заклубилось маленькое облачко дыма, обескураживающее и пугающее…

Понимая, он взглянул вниз... Ниже яркого сияния двух алых мечей дышал жаром третий...

И Люк услышал понукающий триумф в голосе своего Мастера:

- Как сильно ты хочешь видеть меня мертвым, мой маленький ситх?

Его колебание при крике Мастера дало тому возможность медленно привести клинок на уровень живота Люка, острие меча осторожно двигалось у самой кожи, оставив аккуратную черную по краям дыру на рубашке…

Палпатин не спускал своего рептильего взгляда с Люка:

- Достаточно, чтобы убить себя ради этого? - Едва заметная презрительная усмешка тонких, бескровных губ обнажила испорченные коричневые зубы – зная, что его противник снова слишком долго колебался - и зная, что он снова победил. Палпатин медленно покачал головой, злобно и насмешливо: - Я думаю, нет.

Люк продолжал стоять, замерев на месте – ясно различая каждый нюанс эмоций, отражающихся на дряхлом лице Мастера; несочетающиеся синие глаза пристально смотрели в злорадную ядовитую охру...

Это была цена... Цена окончания господства его Мастера - потому что, если Люк действительно хотел закончить это господство, убить Палпатина было недостаточно. Его драгоценная Династия Ситхов продолжила бы свое существование, он уже позаботился об этом...

Люк медленно закрыл-открыл глаза, отрешенное спокойствие текло через него, гудело в ушах.

Время вокруг замедлилось, удары сердца увязали в нем, словно в патоке...

Он внезапно вспомнил Беспин - вспомнил тот же самый безмятежный мир, обволакивающий его, когда он, решительный, стоял на краю механической лопасти, и ему некуда было идти…

Некуда было отступать...

Это была цена...и он желал заплатить ее.

Он твердо смотрел на конечную цель, бесстрашный, полностью владеющий собой, преданный тому, что делал.


Тихая безмятежность, наполнявшая его, была подобна глубокому вдоху теплого воздуха, дарующего принятие и спокойствие - способность сделать шаг вперед; сложный клубок эмоций вновь вернул его в Облачный Город - к его решению ступить с узкой лопасти в бездну шахты. Маленькая улыбка дернула уголки пересеченных шрамом губ, пока Люк, не отрываясь, смотрел на Мастера в течение длинных, долгих секунд... не собираясь ни на миг закрывать глаза.

Взгляд несочетающихся синих глаз стал тверже - непокорный, неповинующийся взгляд... и отвратительная усмешка исчезла с лица его Мастера.

В эту последнюю секунду Палпатин видел самоотдачу и решимость в тех диких глазах.

Он судорожно ступил назад, толкая меч в живот своего джедая...


…Упорство, которое было силой...

Смерть... басовый гул лезвий - цвета крови и предательства...

... шипение раскаленного света...



Люк резко шагнул на клинок Палпатина, пронзающий насквозь его тело; дернувшись от прожигающего жала, он свел пересеченные в руках мечи. Ножницы клинков легко прошли сквозь плоть и кости...

Обезглавленное тело ситха упало к его ногам, а Люк еще несколько секунд стоял прямо, пока алый клинок Палпатина, повернувшись острием к верху, выходил из его живота - и это все же заставило согнуться и рухнуть на колени.

В следующее мгновение из трупа мертвого ситха извергся отголосок имевшейся у того мощи – и Тьма, и ярость, и страх. Ударившая Люка энергия выворачивала наизнанку, не давая дышать, и он был не в силах сделать что-либо большее, чем просто выносить это.




Он очнулся припечатанным к дальней стене, умудрившись каким-то образом все еще сохранить более-менее вертикальное положение – неловко сидя на пятках и обхватывая руками живот, пытаясь успокоить горящий там огонь.

В абсолютной тишине он слушал собственное тяжелое дыхание, в течение долгого времени...

Он задался вопросом, сможет ли встать и понял, что нет, не сможет - что с каждой секундой он слабел, падая все глубже в кромешную тишину, реальность становилась все более далеким шепотом; тело начало валиться на пол.

На мгновение он запаниковал, оглядываясь вокруг... Раскрыв ладонь, притянул через усыпанный мусором пол сейбер отца - и неудачно попытался поднять его, руки оказались невероятно слабы.

Тогда, беспомощный, он просто положил на меч ладонь; сжигающий внутренности огонь распространялся, слабость наконец повергла его и он упал на бок, смотря как кружится вокруг зал. Веки затрепетали, легкие нестерпимо жгло, простой вдох становился непосильной задачей, грудь боролась за кислород в отрывистом, поверхностном дыхании – и проигрывала это сражение. Кислорода не было. Он чувствовал, как задыхается, как наваливается тяжелое удушье – словно он тонул, погружаясь в глубокую воду.

Справившись с одним единственным вздохом, он прошептал ее имя – и ничто в этот миг не имело значения, ни ее предательство, ни вина. Все, что он хотел, это коснуться еще раз ее присутствия, коснуться еще раз ее рыжих сияющих волос - мягких как пух и ярких как пылающие угольки...

- Мара...

И мир вокруг исчез...





Мара стояла на коленях за дверями Тронного Зала, обхватывая голову руками, пока ревущий торнадо мощи, рожденный самой Силой, не затих в зловещей неподвижности - наполняя ее уверенностью, что они оба мертвы.

Она сидела и рыдала в пустоту, в совершенной тишине...

Его голос, шепчущий ее имя, появился из ниоткуда и везде, тихий и прерывистый, сопровождаясь исчезающим присутствием в Силе.

Она заставила себя встать; ничего не видя сквозь слезы, почти вслепую ударила по ручке дверей и ворвалась внутрь, с отчаянной надеждой борющейся со всецелым убеждением, что оба находящихся там мертвы.

Обезглавленное тело Палпатина лежало в центре замусоренного сливочного мрамора, расходящегося от него трещинами, дополняющими картину разоренного, разгромленного пространства; рядом валялся опрокинутый пророческий трон. Она не стала подходить ближе, она всматривалась в наполненный пылью мрак, отчаянная и несчастная, боящаяся увидеть...

Люк лежал на боку, походя на смятую тень во всеохватывающей темноте, пепельно-бледный и смертельно тихий.

Мара кинулась вперед на запинающихся ногах, смахивая слезы, дыхание замерло, встав комком в горле... и затем она была уже рядом, на коленях, осторожно протягиваясь дрожащими пальцами, чтобы коснуться его лица...

Облегчение было настолько острым, физическим, что от оттока крови закружилась голова, а на тело навалилась слабость.

Он жив... он жив!!

Она гладила его волосы и плакала, снова и снова, эмоции выплескивались из нее, безудержные, страх и надежда, неверие, потеря, тоска, слишком много, чтобы можно было понять их. Все, что она могла сделать, это гладить его волосы и шептать тому отдаленному присутствию, становящемуся все более тусклым.

Он не умрет - не умрет. Она не позволит ему. Он был всем, в чем она нуждалась - всем, в чем нуждалась эта унылая, потерянная и потрепанная галактика...

Он не мог умереть. Не после всего…

Она с силой провела тыльной стороной ладони по лицу, вытирая слезы - годы подготовки и обучения подавили, в конце концов, шок - и абсолютное спокойствие тренированного солдата вступило снова в силу. Беря себя в руки с длинным, дрожащим вздохом, она подняла с пола незаметно упавший туда комлинк.

Ее голос находился под полным контролем, когда она соединилась с Риисом:

- Наследник требует вашего немедленного присутствия, Риис. И присутствия Халлина. В Тронном Зале.

- В Тронном Зале? - Она услышала нервозность в его голосе - сколько ему уже было известно? - Суд отменен сегодня, коммандер Джейд, - и я думал, что Наследник еще не вернулся с базы Мосиина.

- Он прибыл недавно... для решающего обсуждения структуры командования. - Поймет ли он?

Последовала длинная пауза...

- Император также будет присутствовать?

Мара чуть заметно вздохнула, понимая вопрос:

- Императора... больше нет здесь.

Риис снова долго молчал - явно, как и Мара, не желая говорить по открытому каналу, но понимая необходимость этого.

- Присутствие Халлина...

- Крайне важно, - сказала Мара.

Она выключила комлинк, зная, что Риис уже в пути. А ей нужно было позаботиться о безопасности Империи.

Экшн кончился. Алита, перевод как всегда великолепен.
Но сам бой слегка несуразен-выставляет Скайуокера благородным паладином, не могущим добить беспомощного врага.
ИМХО момент про недозажаривание Палпатина-лишний.

Перевод как всегда замечателен! С нетерпением ждем дальнейшего развития событий и политической интриги.

Алита, большое спасибо за перевод (жаль, что вчера на гелекси не дождался совсем чуть-чуть)!

ddt, Относящийся, рада, что вам нравится перевод; честно сказать, я вся переморщилась пока читала целиком, что получилось. Поторопилась выкладывать.



Я думаю, автор просто пытался выдержать оригинальный характер Скайуокера, а это не так легко в тех условиях, в которые он его поставил. Мне нравится момент про недозажаривание, мне не нравится, что Люк слишком долго был сам собой шокирован и потерял бдительность.
Хотя, конечно, всем лучше было бы, чтобы Палыч тогда больше не встал.




Пожалуйста:) Да я сама не думала, что так долго получится. Но я бете очень черновой вариант послала, и поэтому мы обе в итоге долго провозились, и все равно я недовольна :)

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 21.6.2012, 14:30

Вау... какая восхитительная кульминация!
Вейдер ТТ___ТТ
Маре хотя бы под конец хватило мозгов сначала не мешать своим присутствием бою, а потом даже помочь Люку - после ее тормозов не верилось уже...
Но несмотря на захватывающие дух события, автор несколько разочаровывает: если до это все было(имхо) уникальным, непредсказуемым, то поединок с Палпатином оказался чуть ли штамповым))

Алита Омбра, очередное вам большое спасибо за перевод!

поверьте, 3 часть будет непредсказуемой..

Он нисколько не штамповый.
Когда Люк говорит, что разрушит Империю, представляешь, что должен почувствовать в этот момент Палыч, и реально становится жутко. И как меняются мысли Палыча...



Она нигде ни разу не "тормозила". Она быстро принимает все важные решения, учитывая весь конфликт, с которым она живет. И головушка у нее вполне такая...светлая

Сообщение отредактировал Элейн Эванс - 21.6.2012, 20:43

да для меня и первые две были непредсказуемы ^^'

---

на ваш взгляд да. на мой - нет.

вам жутко, а я предвкушаю это увидеть. причем уже давно))

рада, что вам так нравится Мара, но, пожалуйста, не старайтесь обратить меня в свою веру. По моему мнению, она вела себя совершенно иначе, чем вы описали.

Напрасно вы это делаете



Ни в коем случае. Я просто высказала свое мнение.

Восхитительно разочаровывающая? :)

Какого автора не обвиняли в штампах? ;)
Мне не очень понравилось, что голову Палычу сняли так же, как Дуку... Но автор имеет право на свои слабости, и на свое видение, возможно, для него именно такой конец Палпатина был наиболее символичен. А сам бой... ну а что вы от боя хотели, там всегда все прыгают, попутно что-то швыряя и ломая))) Довольно долго они дрались, кстати. Почти двадцать страниц:)




Диалоги там совершенно великолепные, Люк - красавец:)




Ну, все же тормознула, на мой взгляд, когда доверилась Палычу. С другой стороны, он все равно бы из нее все вытряс. Тут хоть жива осталась.

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 21.6.2012, 23:52

Кусочек следующей главы

Глава 30 (1)

Как оказалось, Маре мало что оставалось сделать. Основными двигателями стали Риис во Дворце и адмирал Джосс на "Патриоте" - действующие с такой четкостью и организованностью, что было ясно: все уже было согласовано и планировалось месяцами, если не больше.

Фактически она была вежливо, но твердо исключена из происходящего; ей было сказано, что наибольшую ценность она будет представлять, находясь рядом с Наследником и сообщая Риису об изменениях в его состоянии - и даже это было неопределенно. К тому времени, как они добрались задними коридорами и тайными проходами до выделенного Халлину медцентра, у дверей операционной уже стояла группа из десяти мужчин в штатском – назначенных новыми телохранителями Наследника; ни одного из них Мара не знала, хотя по выправке было понятно, что все они военные.

Таким образом, ее нисколько не удивило то, что Риис был в палате, когда туда по окончанию операции привезли Люка; она еще не успела с ним связаться (все мысли и переживания были сосредоточены на другом), но явно нашлись те, кто сделал это без нее.

Члены 701-ого - и легко узнаваемые по темно-синим наплечникам на белой броне, и одетые в штатское – были расставлены по всей территории: как внутри, так и в прилегающих к медцентру коридорах. Она насчитала больше дюжины человек, старающихся изо всех сил выглядеть неприметно – словно случайные прохожие.

Насколько же больше их было рассеяно по всему Дворцу, размышляла Мара, - сколько их уже было доставлено вниз с находящегося на орбите "Патриота"? Сколько было приведено в состояние готовности, сколько начнет действовать по первому требованию, сколько уже ответило на закодированные сообщения?

Она быстро прошла к Люку, которого переложили с каталки на кровать интенсивной терапии, глаза и мысли вновь сконцентрировались лишь на нем. Смертельно бледный, покрытый порезами и кровоподтеками, по-прежнему зависимый от системы жизнеобеспечения, он выглядел ужасающе хрупким и слабым.

- Ну? - с нажимом спросил Риис, когда Халлин активизировал мониторы над кроватью.

- Он только что перенес пятичасовую операцию, - ответил встревоженно доктор, смотря на показания сканирующих приборов. - Мы располагаем очень скудной информацией по поводу лечения ран от лайтсейбера.

- Это такие же раны, как любые раны от лазера, - немедленно отреагировала Мара, заставляя Нейтана взглянуть на нее.

- Вам так думается, конечно же? - откликнулся он сочащимся снисходительным сарказмом тоном. Он не был застенчив и в лучшие времена, и всегда был уверен по поводу своих профессиональных способностей - в чем к счастью был прав. - Ранение имеет скошенный срез, клинок прошел достаточно высоко - задев левое легкое; через прокол в полость грудной клетки при дыхании попадал воздух, пространство для легких постоянно сокращалось – фактически он задыхался с каждым вдохом.

- Нейтан, - прервал Риис неуместные объяснения, в его голове были более важные вещи. - Я должен знать, запускать сообщение или нет?

Халлин вздохнул, возвращая взгляд к лежащему без сознания человеку:

- Я ничего не могу сказать по этому поводу.

Мара нахмурилась:

- Какое сообщение?

Оба мужчины проигнорировали ее.

- Так не пойдет. Мне нужен ответ.

- Я не могу тебе дать его. У него серьезная брюшная травма - я только что зашил сквозную дыру в его животе, восстановил легкое и пару последних часов управлял тремя дроидами, связывающими мышцы, нервы и ткани. У меня нет никаких примеров такого вида оперирования - единственная имеющаяся информация хранится у медицинского штата Императора, и я думаю, они откажутся делиться ею, не так ли?

- То есть такая информация есть? Если я пошлю туда сейчас запрос…

Халлин покачал головой:

- И что ты скажешь им? Ты не можешь запрашивать такую информацию - ее не отдадут без специального разрешения Палпатина, и даже если ты получишь согласие, держу пари: доступ к ней ограничен кодом, известным лишь Палпатину, Пестажу, Амедде и еще нескольким лицам, и когда ты захочешь узнать этот код, люди начнут задавать вопросы. С таким же успехом можно объявить всей галактике, что Император мертв, а Наследник - единственный человек, способный к противостоянию ему - серьезно ранен. Едва ли будет трудно соединить одно с другим и прийти к логичному заключению, Вез.

Мара посмотрела на Рииса:

- Это так важно? Вы должны будете объявить о смерти Императора в любом случае.

- Но сейчас не время позволить информации о ранении Наследника просочиться за эти стены, - ответил Риис, соглашаясь с Халлином. – Если она выйдет отсюда, мы уже не сможем ее остановить, в течение нескольких минут она будет за пределами Дворца. Мы вообще будем удачливы, если удержим все так, как сейчас.

- Мы можем защитить его, - заявила Мара очень уверенно.

- Нет, - сказал Риис твердо, поворачиваясь к Халлину. - Мы придерживаемся плана. Ничего не меняем, пока у нас не будет двух линкоров и четырех ИЗР на орбите и, по крайней мере, две трети 701-ого на позициях - так же, как и всех ключевых сторонников. Нужные коды посланы - "Патриот" здесь, "Экзекутор", "Несравненный", "Бесстрашный" и "Мститель" уже ответили; мне нужно девятнадцать часов, чтобы осуществить все необходимое. Мы посылаем сообщения согласно нашему списку и осторожно вводим все в строй, как запланировано. И это означает, что я должен знать его прогноз - я не могу начать распространять изображения Наследника, заверяющего, что все под контролем, только чтобы потом все узнали, что он умер за два часа до этого.

Мара нахмурилась:

- Какие изображения?

Риис не обратил на нее внимания - продолжая пристально смотреть на Халлина:

- Таким образом, мне нужны гарантии.

- Я не могу дать их! - прошипел Халлин. - Ты просишь меня гарантировать то, чего я не в состоянии знать.

Мара отступила назад, возмущенная ирреальной картиной двух пользующихся наибольшим доверием сторонников Люка, спорящих над его бессознательным телом, собирается он умереть в ближайшее время или нет - и не из беспокойства о нем, а потому что им нужно управлять ГолоНетом.

- Какого черта, вы делаете?! Послушайте себя - послушайте, что вы говорите!

Оба мужчины повернулись к ней, но первым обрел дар речи Риис:

- Я делаю то, что Наследник приказал мне делать, коммандер Джейд; я стабилизирую Империю, которая может с легкостью упасть в анархию и гражданскую войну - если обнаружатся хоть малейшие признаки ее уязвимости. - Риис выдержал многозначительную паузу и сдержанно продолжил: - У Наследника была исключительная ясность видения таких вещей; и он всегда ставил всеобщее благо выше своих интересов.

Халлин сузил глаза, прозвучавшая фраза слишком походила на посмертный панегирик:

- Он еще не умер.

Риис повернулся обратно к доктору и выжидательно поднял брови. Халлин опустил взгляд на своего пациента, подумал и решительно сжал губы.

- Он выживет. Он молод и здоров, и он справлялся с гораздо худшими ранами.

- Благодарствую, Нейтан, - выразительно ответил Риис, и Мара почувствовала, как атмосфера напряженности, витающая в палате, пошла на спад; заверения доктора ослабили нервозность, вспышка раздражения погасла.

- Прошу меня извинить, у меня очень долгий день впереди. - В дверях Риис приостановился: - И да, я выражался неверно - он больше не Наследник.

Нет-нет, ни в коем разе! )) Я на самом деле не ожидала, что Палпатина грохнут еще во второй части, поэтому всё восхитительно только в положительном ключе.
Ну, тут не то, чтобы обвинение, просто несколько странно было, в контексте всех изменений Люка из-за Императора, его основательной (как видно по последнему выложенному кусочку) подготовке к построению своей Империи (или что там будет в итоге), что во время боя он так резко и довольно надолго вышел из строя от осознания того, что он же убивает, хладнокровно убивает!.. Нельзя вот было как-то позже об этом подумать?)) Все-таки ранее его не заботили и куда более неэтичные поступки. В общем думается, что тут автор был заложником того построения образа Люка, неразрывно связанного с ОТ, отсюда и все штампы)
А вот об этом даже как-то не подумалось %)

Глава 30 (1) - довольно напряженный кусочек вышел. По-своему весело Риис и Халлин Мару игнорировали)
Жаль, что Мара, по ходу, не так уж много кодов Императора знает, так хотелось, чтобы в тот момент она сказала что-то в духе "о, я могу послать это сообщение". Пичалька.

Если это действительно спойлер, то "спасибище" вам за него.

Ага. Значит, спойлерить нельзя, а обвинять автора в заштампованности можно?!



Да это как раз и здорово, что он задумался, так же, как здорово, что Мара "тормознула" в сцене с Палпатином, это как раз делает их живыми, незаштампованными.

Поединок, ИМХО, затянут. Не представляю, как у Алиты хватило терпения все это честно переводить. Тем более, я не в состоянии представить себе, как выглядят все эти приемы лайтсейберами. Но психологически он интересен.

P.S. Алита, ради Бога, извините. Я постараюсь больше здесь не спорить.