Автор: Knight_Aragorn
Название: After the Rain
Фэндом: Star Wars
Персонажи, пейринги: Люк/Мара, Бен( упоминается)
Жанр: трагедия, ангст,AU

бета Jediula

От себя: очень грустная, но невероятно красивая история. Оригинал находится здесь: http://boards.theforce.net/Boards/Message....;start=23638262




Он знал: она здесь. Ее присутствие, казалось, порхало в воздухе, всегда напоминая ему пламя, оно просачивалось сквозь него, сквозь его тело, разум, чувства. Она была так сильна. И так прекрасна.

И иногда она могла обжигать, принося боль, как никто другой…
- Скайоукер, - произнесла она.
Он медленно повернул голову. На ее покрытые темной одеждой плечи свободно ниспадали сверкающие, распущенные волосы. Теперь в них поблескивала седина. Люк окинул их взглядом.

Она положила руку на бедро, глядя на него сверху вниз своими изумрудно-зелеными глазами. Заход солнца лучился теплыми цветами: красным, золотистым и оранжевым, обрамляя ее на фоне света. Он так любил ее тело, каждый ее шрам, каждый изгиб.

Чуть ранее, внезапно, как и бывает летом, прошел сильный шторм.Дождь хлынул на землю живительной силой, оставляя деревья и траву в море серого и белого, скрывая их от его глаз. Туман резким поцелуем коснулся его лица, приводя в чувство.

Буря закончилась час назад, и теперь он сидел, смотря на пропитанный кровью закат, сверкающий огненными оттенками, пока дождевая вода капала с листвы деревьев на мягкую землю. Во все еще пропитанном влагой воздухе витали запахи дождя, жизни и мокрой земли.

- Люк, - произнесла Мара уже совершенно другим тоном.

Он моргнул и посмотрел на нее. Попытался улыбнуться.
- Извини, - сказал он. - Просто задумался.

В последнее время это стало своего рода привычкой. Он ловил себя на мыслях о других вещах - о прошлом, часто о детстве, или о времени, когда он был солдатом на войне.

Но чаще всего - о людях. Об отце, о котором он так долго мечтал, и которого так мало знал. Ведже, Тикхо, Янсоне и Хобби - пилотах, с которыми летал, проливал кровь, разделял радость побед и горечь поражений. Хане и Лее, которые всегда были рядом в самые тяжелые времена. И даже, Оби-Ване и Йоде, которые несли в себе боль старших поколений, и открыли путь для новых. Про Оуэна и Беру, которые много лет назад растили его в пустыни среди песчаных дюн.

И, конечно же, о Маре и Бене. И о днях войны с вонгами, до и между периодами кромешной тьмы. О мимолетных мгновениях в кругу семьи, любви и тепла, которые удавалось вырвать на очень короткое время. Такие простые и обычные. И это был величайший дар. Мог ли кто-то представить, что будучи ребенком пустыни, наибольшую радость он найдет в чем-то настолько естественном? В таком же естественном, как дыхание или солнце? Определенно, не он сам.

- Люк, - произнесла Мара приглушенным голосом, почти шепотом. Она сидела в кресле напротив него, наклонившись вперед настолько, что их колени теперь почти соприкасались.
Ее голос звучал странно, словно она была на грани слез.

Он вернулся в настоящее, и улыбнулся ей, показывая, что все в порядке. Это были хорошие воспоминания. В эти дни он просто не подпускал к себе плохие.

- Почему ты не сказал мне? - спросила Мара. Ее голос был по-прежнему странным. Немного приглушенным, словно она пыталась подавить свой гнев. У нее это никогда не получалось. Ее гнев был словно мерцающее вокруг нее живое существо, чистый и жизненно важный. Он всегда восхищался его безудержным величием.Будучи джедаем, ему, возможно, не стоило этого делать, но это было выше его сил. И менять этого он не хотел никогда.

- Ситх побери, Люк! Мне пришлось узнать об этом от Леи.

- Я в порядке, - сказал он.

Она выругалась. Он слегка улыбнулся. Мара хорошо ругалась, и всегда очень изобретательно. Честно говоря, он считал, что в этом деле она переплюнула даже Хана. Наверное, потому, что она припасала словечко на потом, и использовала его только тогда, когда действительно имела это в виду, выдавая их со всей неоценимой силой своего гнева.

- Я в порядке, - повторил он.

- Скайоукер, - произнесла она. - Скайоукер, ты не в порядке. Ты уже давно не в порядке. Не ври мне.

Он смотрел, как деревья колыхались на фоне мягкого света, создавая дождь из брызг, шепотом опускающихся на траву.
- Мой организм так и не очистился от яда из амфистаффа Шимры, - отрешенно и тихо произнес он. - Многие годы он находился в состоянии покоя, а теперь снова активизировался. Они ничего не могут сделать. - Он замолчал, наблюдая за каплей, повисшей на черепице крыши, обдумывая собственные слова. Капля сорвалась вниз и разбилась о поручни внизу. Он закончил просто. - Я в порядке.

- Тебе очень больно? - низким голосом спросила она через какое-то время.

Ему потребовалось время, чтобы обдумать вопрос со всех сторон.

- Нет, - наконец ответил он. - Теперь нет.

Уже знакомый с этим ритмом, он услышал, как изменилась частота ее дыхания.

- Это неправильно, - сказала она. Ее голос звучал так, словно она стиснула зубы. - Ты слишком молод, чтобы…
Он услышал то, что она так и не смогла произнести. Как старик, как умирающий человек. Она резко встала.
- Так не должно быть. Должен же быть какой-то способ…

- Его нет, - услышал он собственный голос, ровный и отчужденный. - Иногда единственный выход – не бороться …

Она оживленно ходила по балкону, ее лицо было скрыто в тени, а затем слабо осветилось последними лучами теперь уже севшего солнца.
На мгновение поглощенный видением перед ним, он подумал, что свет сделал ее еще прекрасней. Он вспомнил ее лицо, скрытое тенью деревьев на Миркре. В пещерах Нирауна. В серебристом свете луны. Во тьме.

- Я рад, что ты здесь, - тихо сказал он. - Рад, что ты пришла.

Она повернулась и в несколько шагов приблизилась к нему, грациозно опустившись в кресло напротив: ее манеры не были скованными, и не такими дипломатичными, как у Леи. Поза, в которой сидела Мара, была позой воина, танцовщицы, и ни одного лишнего движения.

- Почему ты не сказал мне? - спросила она. - Люк, почему ты не позвонил?

Он смотрел на деревья сквозь всепоглощающую тьму, чувствуя, как изнеможение просачивалось сквозь его кости, через кровь в пальцы, голову, и сердце.
- Ты ушла, - прошептал он. - Бен погиб и ты ушла.
Она сидела в кресле, немного наклонившись вперед, слегка соприкасаясь с ним коленями. Она напряглась, ее тело, казалось, одеревенело, а дыхание стало глубже.
- Я всё еще…, - она резко встала и отошла, повернувшись к нему спиной, посмотрела на быстро погружающиеся во тьму деревья. Мара стояла, выпрямив спину и скрестив руки на груди. Затем несколько раз вздохнула, и произнесла уже более ровным голосом:
- Я всё еще твоя жена, Скайоукер.
Утонувший в кресле, он посмотрел сквозь нее в сторону леса.
- Ты была так далеко, - тихо произнес он. - Слишком далеко, чтобы услышать, как я зову тебя.

Она снова повернулась к нему, в ореоле потускневших оттенков неба. Глядя на него, она подняла руку к своим волосам, и рассеянно дернула одну прядь, зацепив ее между пальцев. Она делала так лишь в моменты сомнений и нерешительности. В его глазах этот инстинктивный и неосознанный жест внезапно сделал ее очень ранимой.

Это заставило его вспомнить о других моментах, когда он замечал эту неопределенность в ней. На Вэйленде, возле горы, как раз перед встречей с К’баотом, по дороге с Нируана, назад к цивилизации, когда он заметил не только этот жест, но и узнал много других вещей о ней, которых раньше даже и представить себе не мог… В день их свадьбы, с залитым краской прекрасным лицом… Во время первых месяцев ее беременности…

С большим трудом он заставил себя вынырнуть из потока воспоминаний. Она все еще неподвижно стояла перед ним, глядя на него проницающими душу глазами. Он ненавидел эту безысходность, которая тяжким грузом навалилась на него. После стольких лет любви и совместной жизни это молчание неподвижно застыло между ними. Почему такие пропасти нельзя было исцелить? Это так глубоко ранило его. И он ненавидел это.

- Когда ты создаешь жизнь, - сказал он, - создаешь ее из самого себя, через себя, и между собой ,и он - частичка тебя, и он - это весь ты, и даже больше… и когда он уходит…

Она продолжала молчать, стоя в углу. Очертания ее тела, звук ее дыхания, ощущение ее разума - все это казалось знакомым, но теперь скрытым в тени и настолько другим.

- …и когда он уходит, - продолжал Люк, - он уходит так внезапно, и всё то, чего уже не исправить, эта пустота… И никто, кроме тебя - его матери, не сможет больше понять, и она внутри тебя, такая же глубокая, и она, словно эхо, она обжигает, и становится только глубже между нами, и как я могу…

Стоя в углу, она сделала небольшой вздох, и через него он почувствовал эту боль, всю ее тяжесть.

- Я помню, - сказал Люк очень тихо, - как он всегда… хотел видеть, как вспыхивали звезды, когда мы переходили в гиперпространство. Помнишь? Еще до того, как он научился ходить, он любил смотреть на них. Он бы стал замечательным пилотом.

Мара издала глухой, задохнувшийся звук: то ли смех, то ли всхлип. Он вспомнил, как наблюдал за Беном, который из-за своих маленьких ножек неуклюже пытался вскарабкаться на кресло пилота, вспомнил, как улыбался своему сыну, вытягивающему шейку, чтобы увидеть линии звезд. Вспомнил теплое чувство благословления, даже не задумываясь об этом, в то время как его жена поворачивалась, чтобы улыбнуться их сыну, а ее золотисто-рыжие волосы сверкали, словно отражение более светлого оттенка рыжих волос Бена.

- Я скучаю по нему, - вслух произнес Люк. - Я все время скучаю по нему.

- Ситх побери, - сказала Мара. Ее голос был низким и срывался. - Ситх побери, Люк. Ты не можешь… оставить меня. Ты не можешь позволить этому случиться.

Он грустно улыбнулся, когда услышал гнев в ее голосе. Она носила его, словно броню, когда ей было больно, позволяя гореть вокруг себя и обжигать, защищая ее.
- Ты ушла, Мара … уже, наверное, годы назад.
Неужели прошло столько времени? Он не мог вспомнить. В эти дни, время смазывалось.

- Но ты-то всегда был здесь. Неужели ты не знаешь, Люк, ты должен понять, насколько ты нужен мне. Насколько мне важно знать, что ты здесь. Я должна это знать.

- Я побуду здесь еще какое-то время, - сказал он. - Я пока никуда не ухожу.

Она сделала резкое движение головой, словно пыталась выбросить из нее его слова, и снова повернулась к потемневшему небу, грани которого отяжеляли лес и облака. Он наблюдал за ней. Все ее тело было напряжено. Голова наклонена, руки плотно прижаты к груди. Она стояла абсолютно неподвижная и молчаливая

- Не бойся, - мягко сказал он ей. - Ты не должна бояться, Мара.

- Разве ты не боишься? - не оборачиваясь, спросила она после долгого молчания.

- Умирать я не боюсь, - сказал он. - Я боюсь одиночества…

Умереть в одиночестве, оставшись наедине лишь со своими призраками, и любовью сестры. Так и не увидеть Мару перед смертью, после того, как они успели наговорить друг другу те пустые, злые слова… Это и будут их последние слова? Грубые, резкие, неправильные после их долгих отношений?

- И ты говоришь мне быть храброй, - произнесла она с шутливой насмешкой.

Он слабо улыбнулся в ответ.
- Я даже рад, в каком-то смысле, - признался он. - В эгоистичном смысле. Я не знаю, хватило бы мне сил пережить твою смерть, Мара, день за днем смотреть, как ты умираешь, ведь однажды…

- То есть, ты мне этого желаешь, - сказала она, не то, чтобы обвиняя, но и не шутя.

- Никогда, - поразмыслив, ответил он. - Ты сильнее меня.

- Я в это не верю, - сказала она. - Нет никого сильнее, чем ты.

- Только не в этом, - пробормотал он. Мара подошла к нему и снова села, взяв его за руку. Ее кожа была теплой и мягкой. Теперь его руки, ноги и лицо постоянно были холодными, а иногда совсем немели. Прикосновение ее пальцев было таким знакомым, и все же - совершенно новым.

- Звезды уже на небе? - спросил он.

Она крепко сжала его руку, отгоняя холод прочь.

- Еще нет, - ответила она. - Но они скоро будут, Люк. Будут.

- Хорошо, - сказал он.

Последовало долгое молчание. Он смотрел, как на фоне темного неба колышутся на ветру кроны деревьев, и слушал ее дыхание.

- Ты плачешь? - через некоторое время спросил Люк.

Было слишком темно, чтобы можно было увидеть ее лицо. Но когда он поднял к ее щеке свободную руку, то кончики его пальцев нашли мягкость и теплоту ее кожи, а так же шелковистость ее слез.

- Да, плачу, - ровным голосом произнесла она.

- Почему? - он провел кончиками пальцев по изгибу ее подбородка. Касаясь его, Люк вспомнил тепло ее губ.

Несмотря на темноту, она наблюдала за ним, и он мог почувствовать тяжесть взгляда на своем лице. Мог чувствовать дыхание, когда его пальцы коснулись ее губ.

- О, по многим причинам, Скайоукер.

- Ах, - выдохнул он и прошептал: - Останешься со мной, Мара? До конца?

- Да, - она ответила ему мягким голосом. - Я останусь.

- Никогда не уходи.

Она сжала его руку. Ему было больно, но он хотел этого.
- Я обещаю, Люк.
Он притянул ее к себе, и она подалась, их объятие было таким же естественным, каким и было всегда. Ее распущенные пышные волосы пахли полевыми цветами.

- Люк? - прошептала она во тьме.

- Да?

- Я тоже скучаю по нему. Очень сильно.

Он крепче обнял ее, настолько сильно, насколько смог.

- Я знаю, - сказал он. - Я тоже по нему скучаю.

Он больше не произнес ни слова в тени того вечера, потому что сказал все, что тогда было нужно. Она тоже не проронила больше ни звука, потому что этого было достаточно.

Одна за другой звезды появились на небе.

Она осталась с ним до конца.

Спасибо за перевод)

Хочется еще чего-нибудь новенького;)

скоро будет..надеюсь. Я стараюсь по возможности переводить, но сейчас у меня завал полный.

Ура, классный рассказ. немного сентиметальность зашкаливает, но в целом очень хорошо

Ну иначе здесь нельзя..любовь, горе, смерть, воспоминания...красотища..я сразу в этот фанфик влюбилась.

И опять все умерли :(
Что-то у западных авторов то все весело-весело, то куча трупов-страданий, а середины нет.