Глава 28

– Ваше высочество? – Рэнски замялся, искоса поглядывая на тонкий силуэт на фоне обзорного окна. Спрашивать командира, пусть и формального, о самочувствии в лоб было как-то неправильно. А придумать более обтекаемую формулировку не получалось. Особенно после разговора с главкомом, выбившего капитана из колеи всерьез и надолго.
Но принцесса не заметила этой неловкой паузы, и просто качнула головой.
– Спасибо Винсент, – очень тихо произнесла она, – но не стоит беспокойства. Я просто хочу побыть одна.
– Как скажете, мэм.
Подобное упрямство показалось капитану странным, но настаивать он не счел возможным. В конце концов, если Вейдер захочет поговорить с ее высочеством, то обойдется без разрешения. Лорд ситхов не тот человек, которому можно отказать.
Лея криво улыбнулась своему отражению в транспластиле и снова погрузилась в невеселые мысли. Против ожиданий, разрушение городов-ульев не вызвало у нее тех чувств, которые должно было. Ощущение массовой гибели живых существ – да, душевная боль – да. Все это присутствовало, но вот жалости или хотя бы сожаления не было. Вместо них пришло разочарование.
Вся чудовищная мощь «Эскадрона» оказалась ничем, фикцией, дорогой и опасной игрушкой. Да, в ее власти было сжигать планеты, но это было… неправильно. Все равно, что стрелять из турболазера по мухам.
На секунду Органе показалось, что еще немного, и она сможет понять Таркина, отказавшегося покидать боевую станцию даже тогда, когда угроза катастрофы стала слишком реальной. Возможно, гранд-мофф понял, что в случае неудачи у него просто не останется сил на следующий рывок. А может ему просто хотелось умереть триумфатором.
Лея потерла виски и обняла себя руками. Попытка разобраться в потемках чужой души, когда в собственной – мрак и холод, заведомо была обречена на неудачу. Кажется ей просто пора пойти спать и перестать думать над всякой ерундой.
Но мысли снова и снова возвращались к событиям прошедших суток.
Права, не права? Человек или чудовище? Цена победы?
Обрывки чужих фраз вертелись перед глазами, как стайка ярких бабочек. Принцесса поняла, что еще чуть-чуть, и она сойдет с ума, выплеснет свои эмоции в крике и ярких сполохах молний. Превратится… во что?
Плащ дать? Для полноты ситхский ощущений? – шепот на краю сознания мазнул по коже холодным мехом.
Органа тяжело мотнула головой, отгоняя иллюзию, уверенная в том, что ей все это просто привиделось, но тяжелая материя уже легла на плечи, согревая и придавая уверенности в своих силах.
Едва различимый запах нагретого металла, которым была пропитана ткань, защекотал ноздри, вызывая лавину воспоминаний. Слишком разных, слишком болезненных.
Закутавшись в плащ, как в кокон, девушка обернулась, пытаясь разглядеть отца в полумраке.
Но глаза, привыкшие в свету звезд, не могли различить черное на черном.
Вейдер тихонько хмыкнул, еще несколько секунд позволив себе поиграть в прятки, после чего щелчком пальцев зажег лампу.
Ребенок, ты меня не увидишь, пока я этого не захочу.
Кресло жалобно скрипнуло под внушительным весом, звякнули столкнувшиеся пластины доспеха, и силуэт Темного лорда соткался из мрака. Первым в круге света появился поблескивающий наплечник, потом прорисовались складки рукава, серо-седые пряди и подчеркнутая резкой тенью скула.
– Ну, что у нас плохого? – иронично поинтересовался Вейдер, с наслаждением вытягивая длинные ноги и прикрывая глаза. Казалось, ситх греется в свете рукотворного солнца лампы.
– Все, – с надрывом произнесла Лея, тут же устыдившись этой пафосной ноты.
Главком картинно вздернул бровь, ожидая продолжения.
– Вот только смеяться не надо, – буркнула принцесса, плюхаясь в соседнее кресло и поджимая ноги. – Вместо показательной казни получилась полная ерунда, Кассас вот-вот умрет, старый план рейда не годится, Фетт валяется с переломами, Рэнски ходит вокруг меня на цыпочках, ожидая очередного фортеля, а я сижу, как дура, и не знаю, что делать. То ли плакать, то ли еще кого-нибудь расстрелять.
Анакин оперся подбородком о ладонь, пытаясь замаскировать неуместную улыбку. Лея сейчас очень сильно напоминала Амидалу, перед очередным заседанием Сената мечущуюся по комнате в попытке выбрать платье, и попутно излагающую смысл тридцати двух законопроектов одновременно. Бывшая набуанская королева в такие моменты выглядела сущей девчонкой, слишком открытой и эмоциональной. А еще она всегда норовила бросить в мужа подушкой, стоило ему вместо понимания и сочувствия тяготам парламентской жизни изобразить на лице свои истинные эмоции. Как ни странно, мягкий снаряд всегда попадал в цель, и никакая Сила не была тому помехой.
Но это было слишком много лет назад. Так давно, что он почти забыл об этом.
Да и не стоило вспоминать, по большому счету.
Темный лорд мысленно вздохнул. Разумеется, он мог бы многое сказать дочери. И о допущенных ею ошибках, дипломатических просчетах, возможной потере репутации и так далее и тому подобное. Но тут перед глазами снова встал образ растрепанной Падме с бластером наперевес, и Вейдер в который раз пришел к выводу, что ничего в мирных переговорах не понимает. Вот и не стоило в эту область лезть.
– Для начала тебе стоит перестать нервничать. Эл сам виноват, что подставился. Ему и разгребать, как очнется.
Органа с сомнением взглянула на ситха. Судя по последним данным, предоставленным ей начальником госпиталя, Кассасу оставалось жить в лучшем случае двое суток. Гранд-мофф был слишком слаб, чтобы перенести пересадку нескольких органов сразу. Да и сделать операцию прямо сейчас не представлялось возможным – крошечная клонированная копия сердца еще только начинала расти в питательном растворе. А заморозка тела, позволяющая в спокойной обстановке дождаться готовности «запчастей», отпадала по медицинским показаниям. Проще было сразу отключить систему жизнеобеспечения. Гуманнее.
Казалось, в такой ситуации ничего сделать нельзя, и человек беспомощен перед лицом смерти. Обычный человек. А лорд ситхов?
Ведь Пиетт, от которого в действительности даже наградной планки не осталось, сейчас разгуливал по Корусканту во плоти, как ни в чем ни бывало. Значит, воскрешение мертвых возможно? Пусть половинчатое и с помощью «Темной стороны».
Но почему тогда Анакин на смог или не захотел вернуть к жизни Падме? Если он действительно ее любил и ради нее совершил все то, что в итоге перевернуло Галактику? Хотя еще вопрос, кто кого должен был после Мустафара с того света вытаскивать. Амидала улетела с планеты живой и почти невредимой, в то время как Вейдера увозили в буквальном смысле по частям.
Темный лорд следил за сменой выражений на лице дочери, не замечавшей, что все ее мысли для стороннего наблюдателя совершенно очевидны. Их даже не надо было читать.
– Лея, – мягко произнес он. – Остановись. Ты строишь замки из песка, не зная, что должно быть в их основе.
Принцесса потупилась, а потом и вовсе отвернулась, пытаясь скрыть выступившие слезы.
– Если ты помнишь, джедаям, согласно Кодексу, создавать семьи запрещалось. Как и привязываться к кому-то, – лорд ситхов поморщился, отгоняя назойливое воспоминание. Со своими демонами он будет разбираться как-нибудь потом, без свидетелей.
– Орден – вот та большая семья, которая должна была дать им опору и утешение. Но собрание сирот не способно понять, что такое настоящее душевное тепло. Призыв отпускать то, что любишь, жесток, но необходим. Каждый из одаренных обладает не только Силой, но и способностью влиять на окружающих, связывать их своеобразной эмоциональной паутиной. Поэтому детей-форсюзеров забирают из семей в возрасте от десяти месяцев до полутора лет. Во-первых, младенцев принято любить или хотя бы жалеть, как несмышленышей, и этот кокон положительных эмоций защищает их психику в начальный период жизни. Во-вторых, ребенок, подрастая, начинает фактически требовать любви и привязанности. Что может быть опасно для окружающих, ведь не получая ее естественным путем, он будет стараться взять Силой. Неосознанно, но взять. И связь эта с каждым годом крепнет.
Вейдер помолчал, размышляя над тем, что ему предстояло сказать. Откровенность после лет молчания и притворства давалась тяжело, да и сам Анакин отнюдь не был уверен в том, что его слова хоть сколько либо отражают истину.
– Любовь взрослого человека отличается от любви ребенка. Она опаснее. Иногда я думаю, что не силой чувства, а лишь степенью эгоизма. Нельзя сказать, что мой собственный пример удачен, поскольку я в первую очередь восхищался Падме, а уже во вторую – любил. Возможно, именно так фанатичные собиратели относятся к жемчужинам своих коллекций. Очень… собственнически.
Анакин замолчал, подбирая слова, пытаясь облечь мысль в пристойную оболочку. Хотя бы для самого себя.
– Да, я готов был делить ее с политикой, войной, глупыми идеями, да с чем угодно. Но в глубине души я всегда знал, что именно этот живой человек, со всеми своими достоинствами и недостатками, принадлежит мне. Иррационально и глупо, но уж как сложилось. Поэтому сама мысль о том, что я должен буду «отпустить» ее, казалась мне абсурдной.
– Возможно, именно этим и была обусловлена сила нашей связи. Фактор, который Оби-Ван не учел, отправившись за моей головой на Мустафар. Да, Кеноби хотел как лучше. Невинных спасти, злодеев уничтожить. Но не сумел ни того, ни другого. Ему не хватило духу убить меня, а значит – Падме была обречена. Более того, она сдалась добровольно, понимая, что ее сопротивление повредит мне еще больше.
Вейдер поднялся с кресла, неслышно шагнув из круга света, и остановился у обзорного окна, превратившись в темный силуэт на фоне усыпанной звездами бесконечности.
– Как показывает практика, нельзя быть слишком хорошим. Потому что это плохо заканчивается. Я проверял.
Лея медленно кивнула, соглашаясь. Она подозревала что-то подобное, складывая мозаику из обрывочных сведений практически с того самого дня, когда впервые увидела парадный портрет женщины в красном. Недомолвки Бейла, оговорки Кеноби, версия Сидиуса, рассказанная ей под сенью победного салюта. И эти слова отца теперь. Части постепенно собиралось в единое целое. Но нескольких кусочков все еще не хватало. А по прочтении обоих подаренных ей адмиралом досье, принцесса была почти уверена, что знает, где их искать.
– Но… если такая связь существует, то почему я не признала брата, почему не чувствовала тебя? – девушка начала выпутываться из плаща, намереваясь встать с кресла. Но рутинное действие не позволяло ей в должной степени отвлечься – непрошеная дрожь в голосе была слышна слишком явно.
– Лея, обученный рыцарь-джедай, практически магистр, не увидел Силы во мне, – с нажимом произнес Вейдер, надеясь, что силы его голоса хватит, чтобы прекратить начинающуюся истерику принцессы. – А ведь я уже не был беспомощным младенцем и вполне осознанно пользовался своим талантом предвидения. Только после рассказов моей матери Квай смог признать, что ему не привиделось, и догадался сделать анализ.
Органа-Соло удивленно моргнула. Она никогда не думала, что кто-то мог пропустить такое. Ладно Люк, который полжизни провел в пустыне – дройдам без разницы, умеют их хозяева метать молнии, или нет. Ладно она сама, воспитывавшаяся во дворце среди людей, которые попросту должны были скрывать малейшие проявления ее невеликого таланта. Но Анакин? Человек, которого Орден признал Избранным. Как такое могло быть?
– Сила не комлинк и не база данных, из которой можно грамотно составленным запросом извлечь необходимую информацию. Это паутина, переплетение тысяч и тысяч разноцветных нитей, – Вейдер взмахнул рукой, пытаясь жестом подкрепить свои слова. – Впрочем, бесполезно рассказывать. Это надо видеть.
– А я смогу? – тихо спросила принцесса, подходя к отцу и протягивая ему плащ. Тяжелая материя стелилась по полу, разливаясь бесформенной кляксой.
– Разумеется. Идем.
Лея молча удивилась – куда можно было пойти на спящем в три часа ночи линкоре? Как оказалось – в медицинский отсек.
Холодная белизна стен, слабое попискивание многочисленной диагностической аппаратуры и приглушенный свет создавали не самое приятное впечатление, но девушка решительно шагнула вперед, остановившись возле глухого светло-серого цилиндра реанимационной капсулы.
– Положи на него руку, – подсказал ситх.
Принцесса осторожно прикоснулась к теплому металлу.
– Я ничего не… – начала она, но тут ей на плечи легли тяжелые ладони, заставив слегка покачнуться.
– А так? – насмешливо спросил главком.
Лея нахмурилась и моргнула, убежденная, что у нее просто двоится в глазах от усталости, но нет. Контуры предметов действительно дрожали, окутанные едва различимым сиянием. Золотистые искры Силы становились все ярче, сплетаясь причудливым узором, сеткой пульсирующих артерий опутывающим все вокруг.
– Оно… дышит? – изумленно выдохнула принцесса, прижимая вторую руку к капсуле. – Весь корабль – дышит!
Ну, он же в какой-то степени живой, – уголками губ улыбнулся Вейдер, – точнее, воля людей делает его таким. Еще один вид связи. Именно им я воспользовался, возвращая из небытия «Исполнитель». Можешь воспользоваться и ты.
– Для чего? – Лея не заметила, как начала отвечать вслух на мысленные реплики.
Для помощи одному чиновнику с непомерным самомнением.
Органа-Соло сообразила, что до сих пор упирается ладонями в теплый металл медицинского саркофага. И попыталась всмотреться в него.
На первый взгляд казалось, что внутренность капсулы наполнена бесцветными обрывками спутанной пряжи, но где-то в центре этого растрепанного клубка пульсировала искра. Слабая, едва заметная на фоне опутывающих ее нитей.
– Он умирает?
Да, – просто ответил ситх. – Сложность использования Силы для помощи другим состоит в том, что ресурсов одного живого существа недостаточно. Используя внутренние резервы можно залечить порез, ожог или срастить кость, но запустить регенерацию органов можно лишь ценой нескольких лет жизни целителя. Поэтому те же датомирские ведьмы в таких случаях используют коллективную медитацию. Их техники несовершенны, но превосходят джедайские. Ситхи пытались черпать Силу не из себя, а из окружающего мира, используя собственное тело как преобразователь. Экзар Кун – единственный, кто в этом действительно преуспел.
– Мне предлагается повторить его фокус?
Ага, – легко согласился Темный лорд. – Не бойся, команде это не повредит. А Кассасу позволить протянуть несколько недель, необходимых для выращивания клонированных органов. Тебе надо просто связать нити. Темное со светлым и наоборот.
– Легко сказать, но трудно сделать, – пробормотала принцесса, снова погружаясь в хаос перепутанных обрывков. И впервые позавидовав паукообразным – у них было восемь полезных конечностей, а у нее только две.
Светлое с темным, темное со светлым. Только бы не перепутать…
Сколько она простояла так, опираясь на капсулу и закрыв глаза, определить не удавалось. Но ноги уже подкашивались от усталости, а перед глазами плавали цветные пятна. Казалось, ее пальцы завязали множество узелков и стерлись до крови, но поднеся руку к лицу, Лея убедилась, что на гладкой коже нет никаких следов.
– Все, – тихо выдохнула девушка, видя, как скрытая слоями металла и изоляции искра чужой жизни разгорается в полную силу. – Получилось. Но как же это тяжело.
Увы, у любого благого дела полно побочных эффектов. Император отдал мне двадцать лет жизни. Ты взяла у каждого человека, находящегося на борту линкора, всего по паре минут, ненадолго приняв на себя роль сердца «Амидалы».
– А теперь я хочу у кого-нибудь взять часиков десять сна, – устало вздохнула Лея и потерла слипающиеся глаза. – А лучше двадцать.
– Это можно, – тихо рассмеялся Анакин, подхватывая испугано ойкнувшую принцессу на руки.

– Борск, это возмутительно! – яростно шипела Мон Мотма, обращаясь к сопровождающему ее ботану. Невзирая на душившую ее злость, госпожа канцлер успевала на ходу мило улыбаться всем встреченным в коридорах дворца чиновникам. – Нас обвели вокруг пальца!
Фей’лиа, которому за стремительно шагающей Мон пришлось практически бежать, успевал только односложно «угукать» – на разговоры не хватало дыхания.
– Мало того, что Палпатин отказался объяснять свое молчание по поводу этого инцидента с массовой гибелью экзотов, так еще и Вейдера нигде нет! – Мотма на ходу кивнула гвардейцам, скучавшим у очередного поворота коридора. – А Лея вообще делает вид, что она ни в чем не виновата!
Борск лишь уныло вздохнул. До погибших жуков ему не было ровным счетом никакого дела, а видеть главкома он просто активно не хотел. Слишком свежи были воспоминания о последней встрече. Но госпожа канцлер, как всегда, никого не спросила!
Мон притормозила у дверей в кабинет Императора, быстрым жестом поправила растрепавшуюся прическу и царственно шагнула через порог. Фей’лиа быстро нырнул за ней, стараясь не наступить на длинный подол белоснежного платья.
– Чем обязан? – сухо поинтересовался Палпатин, поднимая голову от документов.
– Кос, – Мон была само обаяние, – мне кажется, что у нас возникли некоторые проблемы…
Мотма собралась уже перейти к сути проблемы, но заметила сидящего в гостевом кресле Валь-Дженну. Председатель Совета моффов был крайне мрачен и на дежурную приветственную улыбку канцлера не ответил.
– Иен? Не ожидала вас тут увидеть, – не меняя тона произнесла Мон. – Полагаю, я не вовремя?
– Вовремя, только ваш спутник в данном случае – лишний. Беседа будет… более приватной, – Валь-Дженна потер уголок глаза, пытаясь унять нервный тик.
– Борск? – Мотма повернулась к заместителю.
Фей’лиа, которого перспектива остаться «за бортом корабля власти» как он сам любил говорить, не обрадовала, намеревался картинно возмутиться нарушением прав личности, не забыв упомянуть при этом ущемление экзотов. Но холодный взгляд пронзительно-желтых глаз Императора подействовал на него отрезвляюще. Борск коротко поклонился присутствующим, извинился и выскользнул за дверь. Створка за его спиной закрылась со зловещим шелестом.
– Итак, моя дорогая, – обратился Палпатин к Мотме, – полагаю, речь снова пойдет о происшествии в сорок первом секторе?
– Совершенно верно, – госпожа канцлер аккуратно опустилась в кресло, не забыв расправить складки платья.
Валь-Дженна тихо хмыкнул, но вслух ничего не сказал. Он с уважением относился к дипломатическим талантам этой маленькой хрупкой женщины и восхищался ее чудовищным самомнением, но страсть к театральным эффектам не одобрял. Одно дело, когда на тебя смотрит толпа, которую надо завоевать, и совсем другое, когда вместо публики видишь старого ситха. О проницательности и скверном характере которого за эти годы сложено легенд больше, чем о сотворении мира.
Мон, однако, не считала себя вправе выходить из образа «дамы в белом», особенно после того, как принцесса Лея не только пренебрегла ролью символа перемен, но и прошлась по этой роли армейскими сапогами. Собственно, Мотму «потеря лица» Альянсом заботила куда больше двух миллионов невинно убиенных насекомых. Поэтому она не стала дожидаться, пока Император соберется с мыслями и выскажется на тему, а сразу пошла в наступление.
– Кос, я понимаю, что девочка не может командовать крупными вооруженными силами, у нее просто нет к этому склонности, как и к большинству других разумных занятий. Изображать принцессу – это одно, а уверенно действовать в такой сложной ситуации – другое. Но ведь вы отправили ее в компании гранд-моффа!
– И что? – спросил Палпатин, катая по столу стило кончиками пальцев. Императора интересовало, как далеко готова зайти госпожа канцлер в своих обвинениях. И как скоро не выдержат нервы у слушателей.
– Как что? – удивилась Мон. – Разве подобная должность не подразумевает наличия хотя бы толики здравого смысла у человека, ее занимающего? Ладно Таркин со своей маниакальной склонностью к большим проектам, но Кассас производил впечатление более уравновешенного человека!
Иен, которого пассаж про здравый смысл неожиданно сильно задел, открыл рот, собираясь высказать нахальной даме все, что он о ней думает, но вспомнил собственноручно организованный заговор и передумал. Выдергивать из-под Императора еще толком не остывшее кресло оказалось не самой лучшей идеей.
– Моя дорогая, – устало произнес Сидиус, – это была нештатная ситуация. Никто не ожидал, что мирное сотрудничество вдруг обернется покушением. Для подобного просто не имелось предпосылок. И не надо мне рассказывать о нарушении этикета и традиций этих проклятых жуков. На начальном этапе Эл с ними ругался так, что клешни во все стороны летели. И ничего – никто не был против. Согласись, если чашка с кофе вдруг укусит тебя за нос – ты тоже очень удивишься.
– Да, но… – начала Мотма, намереваясь еще раз растолковать Палпатину простую истину о подковерном геноциде, но ее прервали.
– Мон, если у тебя есть претензии к Имперскому флоту, «Эскадрону» или моему ребенку – будь добра изложить их мне.
Вейдер, не озаботившийся человеческими путями перемещения, просто возник из теней за креслом канцлера, заставив Мотму испуганно вздрогнуть.
– Анакин, – укоризненно покачал головой Сидиус. – Где твои хорошие манеры?
– Хорошие манеры, – хмыкнул Темный лорд, усаживаясь на диванчик для гостей, – остались за дверью. Проходить мимо Борска, читающего мораль вашим телохранителям – выше моих сил.
– Они там его еще не бьют? – забеспокоилась Мон, которой Фей’лиа не преминул рассказать о своей стычке с гвардейцами, произошедшей перед свадьбой Леи.
– Еще нет, – покачал головой младший ситх, но замер, не завершив движения. Тонкий визг, пробившийся даже сквозь качественную звукоизоляцию кабинета, говорил об обратном.
– Уже, – констатировал Валь-Дженна с нехорошей ухмылкой. Мофф Корускантского сектора ботана не любил, и был совсем не против в один прекрасный день увидеть у своей кровати милый коврик из светло-кремовой шерсти. Но пока удобного случая спустить с Борска тщательно лелеемую им шкуру не представилось.
– Одним больше, одним меньше – на общем гм… вкладе выходцев с Ботавуи в дело Империи это не сказывается, – пробормотал Палпатин, пытаясь подавить неуместную сейчас улыбку.
Мотма поджала губы и нахмурилась.
– И все же, я считаю своим долгом сообщить, что поведение Леи было возмутительным. Особенно ее идея с запуском ролика в ГолоНет! Эти действия сводят к нулю все наши попытки создать хотя бы видимость положительных изменений!
Госпожа канцлер, видя, что ее слова не производят на слушателей ни малейшего эффекта, решила добавить драматизма:
– Население будет обсуждать инцидент, сочувствовать погибшим и вообще – это накалит обстановку, ведь региональные СМИ не упустят случая раскрутить скандал.
– Мон, – Вейдер устало потер глаза, – ты когда последний раз смотрела новости?
Мотма задумалась. Надолго.
– Неделю… может быть две назад, – неуверенно произнесла она.
Темный лорд переглянулся со своим учителем, лучезарно улыбнулся (Валь-Дженну передернуло), и тоном терпеливого взрослого, разговаривающего с капризным ребенком, поинтересовался:
– Тогда как ты можешь знать, что в этих новостях крутится? Откуда уверенность в том, что заштатная планетка на краю Галактики заинтересует зрителей? Я полагаю, ты еще не забыла, какой поток ерунды лился из средств массовой информации после Эндора. И кто об этом сейчас помнит? Два месяца времени, несколько более ярких событий и все – лет через десять историки будут спорить – были ли вообще битва, или так, обошлись дезинформацией.
– Так быстро? – удивился Председатель совета моффов. – Разве не должно смениться хотя бы одно поколение?
– После Храмовой резни о джедаях перестали вспоминать спустя пять или шесть лет. Имя Анакина Скайвокера забылось через год, – произнес Вейдер, демонстративно изучая лепнину на потолке, – нельзя сказать, что я не приложил к этому определенные усилия, но факт остается фактом. Общественное мнение и коллективная память легко поддаются коррекции путем простой абсурдизации слухов. Если предполагаемый участник боевых действий рассказывает, что в битве при, допустим, Суллусте, ему оторвало руку и повредило несколько внутренних органов, а медицинская проверка показывает, что самой страшной травмой в его жизни были разбитые колени – это выглядит глупо. А десяток таких «свидетельств» легко может скрыть несколько тысяч реальных смертей.
Темный лорд отвлекся от своего занятия и перевел взгляд на побледневшую Мотму.
– Мон, зачем я это рассказываю? В особенности тебе? Достаточно посмотреть уличные новостные экраны – самое важное событие прошедшей недели – Коррелианские бега. И не надо делать вид, что ты не в курсе. Да, я согласен, что Альянсу в свое время приходилось объявлять о своих «достижениях» всеми возможными способами, но кто, кроме СИБ оценивал эффективность подобных действий? Вам давали «зеленый коридор», привирали, делали вид, что причиненный ущерб велик и страшен, но в итоге вы к Эндору имели в союзниках две дюжины миров. А в кредиторах – полсотни. И давай не будем сейчас уточнять, кто эти долги платил, а?
Госпожа канцлер, от возмущения покрасневшая пятнами, вскочила на ноги, но негромкое слово Императора буквально прибило ее к полу.
– Сидеть, – прошипел старший ситх.
Колени Мон подогнулись, и она рухнула обратно в кресло.
– Согласно последним сведениям, которыми располагают агенты Айсард, у нас на данный момент три активных заговора. Добавлять к ним четвертый мне бы очень не хотелось, – чуть любезнее произнес Сидиус. – Поэтому будь добра больше не тратить наше время на ерунду. А займись лучше организацией выборов. Вплотную.
Мотма судорожно кивнула.
Повинуясь знаку Императора, корускантский мофф подал даме руку и вывел ее за дверь, трогательно поддерживая под локоть.
– Так, – что у нас с хаттами? – обратился Палпатин к главкому, как только за странной парочкой захлопнулась дверь.
– Как обычно плохо. И если бы только с хаттами, – тяжело вздохнул Вейдер, взмахом руки активируя голографическую карту.

Глава 29

Пиетту, всего час назад вернувшемуся из Генштаба, хотелось застрелиться. Прямо тут – в кабинете Вейдера. Потому что бесконечные звонки его уже достали.
Тихо скрипя зубами от с трудом сдерживаемой ярости, он шестой раз объяснял суть идеи гранд-адмирала очередному интересующемуся. Будучи совершенно не уверенным в том, что до мозгов адресата дойдет хотя бы малая толика полезной информации. Логика чиссов, даже адаптированная по мере сил под стандарты Империи, воспринималась высшими чинами флота настолько туго, что адмирал малодушно подумал о перспективе свалить все на Синдика. Сам придумал – пусть сам и расхлебывает. Но, увы, приказ главкома «не светить» чисса никто не отменял. Мысленно помянув Трауна в особо сочных хаттских выражениях, Сорел с видом мученика за веру начал рассказ в седьмой раз.
Можно подумать на заседании я все это стенке излагал, а не трем десяткам адмиралов? Нет, обязательно надо переспросить лично и в обеденное время. Ненавижу. А когда дело дойдет до задач – то точно свалю все на главкома. Потому что на это никаких сил не хватит, проще крейсер вручную из дока выпихнуть.
Придя к такому неутешительному выводу и фальшиво-вежливо распрощавшись с очередным собеседником, Пиетт стукнул кулаком по клавише и мрачно буркнул вслух:
– Нету меня. Кто будет звонить – шлите… в сторону Кесселя, например. Может дойдет быстрее.
Боевой дройд, временно переквалифицировавшийся в секретаря, понятливо кивнул. Адмирал подозревал, что «Дорна» истинный владелец замка часто использовал именно в таком качестве, поскольку машина для убийства на удивление хорошо управлялась с документами и назойливыми посетителями. Даже если ей было велено их не калечить.
Но не успел Сорел взяться одной рукой за чашку с чаем, а второй за датапад с очередным тактическим заданием, как зазвенел зуммер. Кто-то настойчиво добивался его внимания по дальней связи. Пиетт закатил глаза и вздохнул, ожидая пока треклятый звонок заткнется. Но вместо этого створка двери, ведущей в смежное с кабинетом помещение, приоткрылась и в нее просунулась голова дройда.
– Сэр, – проскрипел он. – Вас требует принцесса Лея. И она говорит, что если вы не подойдете, то от Кесселя ничего не останется. И не только от Кесселя.
Адмирал тихонько застонал.
– Иду, – выдохнул он.
Сила, с шефом было явно проще. Если вариантов развития событий всего два – «плохой» и «очень плохой», то это обещает некоторую стабильность. А вот у принцессы всегда есть третий вариант – «неожиданный». И это, если копнуть, самое страшное.
– Ваше высочество, – устало поздоровался он с возникшей на экране Органой-Соло.
– Добрый день, адмирал, – неуверенно улыбнулась девушка.
А у Пиетта сразу испортилось настроение. Аналогичное выражение лица он уже видел у Люка и даже один раз у Вейдера. Вспоминать о том, с чем оно было связано, не хотелось. Но Пиетт был твердо уверен – половиной своих седых волос он обязан именно этим двум случаям. Сейчас, похоже, назревала новая катастрофа.
– Прошу прощения за звонок, он, скорее всего, не вовремя, – еще раз извинилась Лея. – Но мне решительно нечего делать.
Сорел подавился воздухом. Такого он не ожидал. Проглотив три первых пришедших ему в голову ответа на подобное заявление, адмирал сумел взять себя в руки и светским тоном поинтересоваться, в чем же, собственно, проблема.
Принцесса нервно подергала себя за кончик растрепанной косы. Судя по всему, перед звонком она долго колебалась и раздумывала над подбором слов. Как уже убедился Пиетт – слова ее высочество в итоге выбрала самые простые.
– Понимаете, план похода теперь реализовать нельзя. Без гранд-моффа наносить визиты смысла нет – я не в курсе последних событий, и могу ляпнуть какую-то глупость. Да и Фетт до сих пор в повязках по самые уши. А просто болтаться посреди космоса глупо.
Лея снова дернула себя за косу и потупилась.
Сорел закрыл глаза и посчитал до десяти. А потом и до тридцати. Органа терпеливо ждала.
– Ваше высочество, – со вздохом произнес адмирал. – Я полагаю, что раз вам выпала возможность покомандовать «Эскадроном», то глупо было бы ею не пользоваться. Я прекрасно понимаю, что настолько крупными силами должны управлять специалисты. Но что имеем – из того и исходим.
Тут Пиетт сделал многозначительную паузу, после которой продолжил уже более спокойным деловым тоном:
– Если серьезно – сумма вас и Рэнски даст одного такого специалиста, если округлить в большую сторону. А мне нужно хотя бы полтора. Поэтому рекомендую вам обоим потратить ближайшие пару недель на совершенствование своих знаний и умений. Учебник по тактике позаимствуете у капитана, не думаю, что он его выкинул, корабли у вас имеются, а теоретических задач у меня в избытке. Что касается рейда, то придется ограничиться просто демонстрацией мощи «Эскадрона». Собственно, это и будет первой задачей.
Принцесса посмотрела на него с недоумением.
– Объясняю – вам нужно составить маршрут соединения так, чтобы посетить все имеющиеся в списке планеты за минимально возможное время и с минимальной затратой ресурсов. При этом линейности следует избегать всеми силами. Вы должны напугать Внешние Регионы. Доказать, что «Эскадрон» в состоянии в любой момент появиться там, где его не ждут.
На лице Леи начало проступать понимание. Пополам с предвкушением.
Адмирал мысленно попросил прощения у всех, кому его идея выйдет боком. Но отступать от придуманной схемы он не собирался. Во-первых, это займет принцессу и отвлечет ее от ненужных мыслей, во-вторых, позволит подтянуть уровень Рэнски, а в-третьих – не даст развиться пораженческим настроениям среди экипажей разрушителей.
Проход на низкой орбите над обитаемыми планетами – то еще развлечение. Но со стороны выглядит как намек на орбитальную бомбардировку. Как помнил Сорел из личного опыта – одного такого маневра часто хватало для резкой смены политической ситуации в нескольких системах сразу. Как бы ни был плохи правители окраинных миров – соображали они быстро. И выводы делали правильные.
– Спасибо, адмирал! – совершенно искренне поблагодарила Лея, собираясь отключать связь. Принцесса явно спешила обрадовать капитана.
Но Пиетт очень сомневался, что Рэнски действительно оценит шутку. В особенности потому, что вторым пунктом в предложенном Органе списке теоретических вопросов стояла та самая экзаменационная задача самого Винсента. С другой стороны – если тебя понесло в академию, то будь готов к сюрпризам. Война дилетантов не любит.
– Еще один момент, – адмирал внезапно вспомнил, о чем они говорили с Вейдером. – Через некоторое время вам будет придан специалист по Внешним Регионам. Пока не знаю, кто, но милорд обещал лично заняться этим вопросом.
– О, хорошо, – Лея явно была мыслями уже не здесь, поэтому вместо прощания просто смазано кивнула и исчезла из кадра. Забытый экран погас через несколько секунд.
А Пиетт мрачно уставился на остывающий чай, жалея, что не может подогреть его в ситхской манере – молнией. Это умение сейчас очень бы ему пригодилось, но, к несчастью, научиться подобным фокусам у него не было никаких шансов. Поэтому стоило забыть о несбыточном и заняться текущими делами. Например, позвонить заместителю Счетной Палаты. Госпожа Лайкни Магниль наверняка не откажет ему в маленькой просьбе.
Да и Соло целее будет, находясь подальше от Темного лорда.

– Чуи, нет, я уверен что гидравлика работает нормально! – Хэн с силой дернул рычаг на себя, заставляя трап открыться полностью. Вуки неодобрительно заворчал. По мнению лохматого экзота, нормальная работа выглядела не так, а до сих пор гудевшая голова, которой он от души приложился о край люка это подтверждала. Но Соло невозможно было убедить, если он твердо решил не поддаваться, поэтому оставалось только вполголоса жаловаться и запомнить, что в следующий раз надо пригибаться пониже.
R2D2 вертевшийся рядом, разразился сочувственной трелью, пытаясь хоть как-то утешить Чубакку, но вдруг пронзительно пискнул и завертелся на месте, обшаривая фоторецепторами скрытый в тени край дока. Хэн на всякий случай потянулся к кобуре.
Корускант не Татуин, но неприятности можно было найти и тут. В особенности если ты внезапно превратился из повстанческого генерала в имперского аудитора. А точнее – совмещаешь эти две должности, поскольку, как неожиданно для себя сообразил Соло, звания его никто не лишал.
Нечто в темноте мерно лязгало, приближаясь. Бывший пират собрался уже намекнуть Чубакке, что хорошо бы пойти к пушке, но тут «гости» вышли на свет. Вызвав у Хэна непроизвольный смешок.
Невысокий имперский адмирал весьма забавно смотрелся в компании четырех двухметровых боевых дройдов, сопровождаемых двумя грузовыми платформами, выше борта нагруженными радостно-синенькими контейнерами с эмблемой Счетной Палаты.
Но в ответ на непрошенный звук металлические головы резко повернулись, а хватательные конечности дернулись за оружием. Соло с силой прикусил язык. Ссориться с Пиеттом сейчас явно не стоило. Сам адмирал еще мог относительно спокойно отнестись к шутке в свой адрес, но дройдам чувство юмора было несвойственно, в отличие от хорошей реакции и умения убивать противника до того, как он успеет хотя бы моргнуть.
– Лечите нервы, Соло, – вместо приветствия произнес Сорел. – Дольше проживете.
Хэн состроил гримасу, долженствующую изображать независимое выражение лица, но адмирал его проигнорировал.
– Ваше блюдце на ходу? – сухо поинтересовался он, скептически оглядывая опутывающие корабль шланги.
– Моя птичка всегда на ходу, – искренне возмутился Соло, стараясь не обращать внимания на предостерегающее ворчание Чубакки.
Объяснять стороннему человеку особенности жизнедеятельности собственного корабля Хэн не собирался. Двигатель работает, корпус воздух держит – вот и достаточно. А то, что мотиватор барахлит и навигационный компьютер врет, как старый хатт – это уже детали.
– В таком случае получите приказ, – Пиетт бросил в руки Соло датапад и пачку инфокарт, выполненных в том же стиле, что и загадочные контейнеры.
Мельком просмотрев текст, Хэн не преминул возмущенно высказаться:
– Что значит «инспекция» и «вылет через двадцать минут»?! Я даже не обедал сегодня!
Сорел в ответ улыбнулся. Хищно, как селонийский капюшонистый рыбозмей. Случай уязвить контрабандиста был слишком удобным, чтобы им пренебрегать. А для повышения собственного настроения, как он уже давно выяснил, лучшим средством была порча чужого.
– Это значит, что вы на службе. И должны выполнять полученный приказ. Или вас подпись на документах не устраивает?
Соло молча вздохнул. Спорить о бюрократическом произволе под взглядами четырех боевых дройдов желания не было.
– Грузите свою дипломатическую почту, – буркнул он. – Только не обещаю довезти не поцарапав.
Пиетт тихо хмыкнул и показал на жирно подчеркнутый абзац в тексте, начинающийся словами: «капитан судна несет личную ответственность за сохранность вверенного ему груза, а в случае утери и порчи такового, отвечает по всей строгости закона (с поправкой на военное положение)».
Хэн скрипнул зубами, но сумел удержаться от язвительной реплики. В том, что мадам Магниль в случае чего спустит с него шкуру, сомневаться не приходилось. А вот в том, что он сумеет вытерпеть общество адмирала дольше трех часов, Соло уверен не был. Одно утешение – лететь было недалеко.
– Что вы забыли в соседнем секторе? – нелюбезно поинтересовался Хэн, спустя двадцать минут устроившийся в пилотском кресле и не глядя щелкающий тумблерами. Двигатель, повинуясь команде с пульта, негромко завыл, выходя на взлетную мощность.
Судя по количеству ящиков, которые дройды затолкали в трюм обычный и трюм для контрабанды, адмирал прекрасно знал объемы и того и другого. Об источнике такой осведомленности Соло предпочитал не задумываться, подозревая, что в архивах СИБ хранится даже дословный текст его договора с покойным Джаббой Хаттом.
– Восемнадцатый флот я там забыл, – так же невежливо отозвался Пиетт. – Ваша проверка прикроет мою.
– И не надело вам бегать туда-сюда? – наигранно удивился Соло.
Двигатель взвыл, перейдя на форсаж и делая дальнейшие разговоры невозможными. А включившиеся репульсоры подбросили грузовоз на пару метров вверх, заставив пассажира с непривычки клацнуть зубами и вцепиться в подлокотники мертвой хваткой. Взлет «свечкой», столь любимый Хэном, вызвал маленькую истерику у диспетчеров наземных служб, не преминувших проводить контрабандиста парой крепких выражений.
После нескольких секунд слепого полета в гуще облаков грузовоз выскочил из атмосферы, как пробка из бутылки с кореллианским игристым, и начал маневрировать на низкой орбите. Перед обзорным иллюминатором промелькнул бок станции связи, серые туши «Схватки» и двух сопровождающих ее «Императоров», сверкнуло и ушло в сторону солнце Корусканта. Грузовоз резко развернулся носом к открытому космосу и начал набирать скорость для прыжка.
– Надоело, – наконец произнес адмирал, когда Хэн уже и не чаял дождаться ответа. – Будь моя воля, все сложилось бы иначе.
– Например? – спросил контрабандист, уговаривая навигационный компьютер рассчитать прыжок на орбиту Куата, а не прямо в центр звезды. Получалось пока не очень, и Соло в который раз задумался, что стоит не только примотать изолентой отпадающие шлейфы, но и заменить несколько особо разболтанных разъемов, пока они не отвалились совсем.
Пиетт откинулся на спинку пассажирского кресла и прикрыл глаза. Он неоднократно обдумывал свои возможные постэндорские действия, но каждый раз приходил к одному и тому же решению:
– Оставил бы возле «Звезды Смерти» только два флота, а «Эскадрон» увел к Суллусту. И выжег бы базу Альянса до последней живой и механической души.
От силы ненависти, читавшейся в этом негромком голосе, Хэн поежился и украдкой оглянулся, поразившись несоответствию выражения лица и тона, которым произносились эти фразы.
– После гибели станции ушел бы к Корусканту, заручился поддержкой Айсард и занимался бы теперь не поиском очередного заговора, а тем, чем должен был заниматься – войной.
Сорел открыл глаза. Взрыва «Звезды Смерти», похоронившего Императора, полтора миллиона отборных войск, обслуживающего персонала и пару оказавшихся слишком близко крейсеров, он не видел, но Вейдер в свое время показал ему, как это выглядело в Силе. Кошмарное зрелище. Вдвое неприятное тем, что его легко можно было избежать. Но приказ был отдан предельно четко, а возражений, которые Пиетт рискнул озвучить, главком принимать не захотел.
– Вы можете возразить, что нынешняя ситуация выгодно отличается от моей модели, но я жалею. И всегда буду жалеть, что сложилось так, как сложилось, тихо закончил свой монолог адмирал.
Соло сглотнул, на секунду представив, как все могло обернуться для него самого, и щелкнул переключателями, бросая корабль в прыжок. Размазанные полосы звезд сменились сполохами гиперпространства.
Спустя несколько томительно длинных секунд он рискнул спросить:
– А вы уверенны, что пришлось бы заниматься именно войной?
– Нет, – покачал головой Сорел, поднимаясь с кресла. – Именно поэтому я выполняю полученные приказы, а не пытаюсь организовать свой собственный заговор.
Соло удивленно вздернул брови, но ничего не сказал. Он затруднялся представить этого невыразительного человека во главе серьезной политической силы, слишком не вязался облик Пиетта с классическими типажами галактических злодеев, в ряды которых Хэн с легкостью записывал многих, начиная от собственного тестя и заканчивая Джаббой. С другой стороны, капитан не сомневался, что придумать соответствующую идею адмирал в состоянии, как и приложить достаточно усилий для претворения ее в жизнь. Исполнителям же не обязательно быть в курсе деталей. Так или иначе, это стоило обдумать. Как и то, какое влияние имеет командующий «Эскадроном» на Лею. Но это потом. А пока надо доставить груз на Куат и постараться сделать это быстро и без потерь.
– Будем на месте через четыре часа, – вернулся Хэн к нейтральной теме.
– Хорошо, – кивнул адмирал. – Разбудите меня через два.
Створка двери, ведущей в рубку, закрылась за спиной Пиетта, а Соло и Чубакка переглянулись, синхронно пожав плечами.
Сорел все больше и больше напоминал им шкатулку с секретом. И совершенно невозможно было угадать, что из нее выберется в следующий раз.

Проснулся адмирал без посторонней помощи. И не успев открыть глаза, громко чихнул. Лишь спустя несколько секунд сообразив, что запах паленого ему не приснился.
Пиетт сел на полукруглом диванчике кают-компании, служившем ему кроватью, и потер ладонями лицо, пытаясь прийти в себя. По его ощущениям прошло явно больше пары часов – это раз, и два – не похоже, чтобы корабль двигался. А если так – надо было проверить, в чем дело.
В рубке никого, кроме печально бибикнувшего R2D2, не обнаружилось, а судя по безнадежно тусклому пульту управления гипердвигателем и мешаниной звезд Глубоко Ядра за транспластилом обзорного иллюминатора, на «Соколе» опять что-то сломалось.
– Я так и знал, – едва слышно вздохнул Пиетт, направляясь в трюм.
Любая другая версия, кроме отказа одного из жизненно-важных элементов корабля выглядела, по его мнению, абсурдно. На грузовозе Соло постоянно что-то выходило из строя, отваливалось, с руганью приматывалось подручными средствами обратно и так по кругу. Тратил ли контрабандист что-то из своих гонораров на ремонт корабля, Сорел не знал, в отчетах СИБ упоминалось только то, что усовершенствовалась конструкция регулярно. Но вот чинить уже имеющееся пират то ли не умел, то ли не считал нужным. В итоге «Тысячелетний Сокол» больше всего напоминал ведро с ржавыми гайками. Хоть и самое быстрое в Галактике, но все же ведро.
На подходах к машинному отделению запах усилился, скачкообразно перейдя в вонь горелой изоляции. Настолько сильную, что перехватывало дыхание и начинали слезиться глаза. В дыму, клочьями плававшему по тесному помещению, угадывался косматый силуэт Чубакки и слышалась отборная ругань невидимого владельца корабля.
На ощупь найдя регулятор системы очистки воздуха, адмирал вывернул его на полную мощность. Как ни странно, сработало, и под вой плохо отрегулированных вентиляторов сизые облачка начали неспешное движение в сторону вытяжных решеток.
– Что у нас опять сломалось? – поинтересовался Сорел, подходя к открытым панелям двигательного отсека и с интересом заглядывая внутрь. Мешанина закопченных трубопроводов и местами обугленных блоков развеивала всякие надежды на удачное завершение полета.
– Мотиватор сдох, – сообщил Хэн, выныривая из технологических недр. Сварочный аппарат и несколько утративших форму железяк, которые контрабандист с хеканьем водрузил у ног адмирала, гулко брякнули о настил.
– И только? – недоверчиво переспросил Пиетт, опасливо отодвигаясь от еще дымящихся обломков. Судя по виду того, что при жизни было блоком ограничения мощности, мотиватор не просто сгорел, а взорвался, как сверхновая.
– Соло, последний на моей памяти капитальный ремонт вашего корыта был произведен два месяца назад. Как вы умудрились довести корабль до такого состояния всего за несколько недель?
– Я просто переподключил все, как надо, – ответил капитан, тщательно вытирая руки от смазки.
– Заметно, – хмыкнул Сорел, пошевелив кончиком сапога обугленную деталь. Та рассыпалась в пыль от первого же прикосновения.
– Так, – весьма решительно настроенный Соло наставил на адмирала указательный палец с таким видом, с каким обычно угрожают противнику пушкой. Большой пушкой. – Или вы придержите свое мнение при себе, или будете драить палубу. Я приварил новый блок, но он должен остыть, перед тем, как можно будет попробовать запустить двигатель. Это займет часа три, не меньше.
– Замечательно, – покладисто отозвался Пиетт, при общей нейтральности слова сумевший вложить в него убийственную долю иронии.
Соло на провокацию не поддался, демонстративно протопав по гудящей от каждого удара каблуком палубе в кают-компанию.
Чубакка выразительно рыкнул и ушел в рубку, не желая участвовать в споре.
Пиетт подождал несколько минут, рассматривая вскрытые внутренности корабля, потом тихо хмыкнул и последовал за контрабандистом. Раз уж поспать больше не удастся, то остается только еще раз обдумать план действий.
Но его надеждам на плодотворную работу не суждено было сбыться.
Мрачный, как датомирская ночь Соло сидел за столиком для игры в голошахматы и рассматривал пустые клеточки.
– Что еще не так? – Сорел уселся напротив, вытянув ноги и удобно откинувшись на спинку дивана. Мельком подумав о том, что преимущество гражданской одежды проявляется именно в таких ситуациях. В мундире особо не поваляешься. Не столько потому, что жаль помять, сколько просто неудобно.
– Все не так, – угрюмо ответил Хэн, не делая попыток пошевелиться.
Перебрав возможные неприятности в уме, и так и не придумав причины, достаточной для подобного настроения контрабандиста, Пиетт удивленно вздернул бровь.
– Детали, пожалуйста, – попросил адмирал.
Соло перевел на него тяжелый взгляд.
– Детали? Нет никаких деталей. Просто все не так. Не должно было быть никаких воскрешений, возврата к Империи и прочего. Мы собирались строить новый мир, а не ретушировать старый. А что в итоге? Мне прицепили красивую цацку на мундир и отправили чистить сарлачью яму, пообещав, что владелец этой ямы потом охотно выпьет со мной коньячку! Да пошли вы все к ситховой матери с такими реформами!
Сорел дождался, пока контрабандист выговорится, после чего очень осторожно произнес:
– Соло, это иллюзия. Вы не победили при Эндоре, вы получили тактическое преимущество. Даже захват Корусканта не позволит превратить Империю в Республику за час. Вам бы пришлось при самом удачном раскладе добиваться чего-то действительно стоящего лет десять. И то, без особых шансов добытое удержать. А еще перспектива вторжения…
Тут адмирал прикусил язык, понимая, что сведения, доступные принцессе Лее, совершенно не обязательно должны быть известны ее мужу.
Судя по реакции Хэна, резко дернувшегося от звука последнего слова, больше он действительно ничего не знал.
– Вы мне говорили про заговор, Пиетт. Так вот – я вижу один. Заговор вовлеченных. Император, Вейдер, вы сами. И Лея. Не я и даже не Люк. Почему так? Что такого страшного скрывается за этими бесконечными умолчаниями? Уверенность в чьей-то смерти? Я помню, что Кеноби говорил об умении предвидеть, но сам он тоже отказался со мной общаться. А это зеленое ушастое недоразумение, называющее себя Учителем Учителей, вообще бесполезно спрашивать. «Отпусти, что любишь». Догнал бы некоторых и отпустил. Повторяя до полного просветления.
Соло сжал кулаки и снова уставился на пустые клеточки.
Так вот в чем дело, пират, – позволил себе запоздало удивиться адмирал, стараясь не фыркнуть вслух. Обещание надрать уши Йоде в исполнении Хэна выглядело действительно абсурдно. Но терялось на фоне всего остального. – Ты боишься. За маской уверенного в себе человека, способного одной левой справиться со всеми проблемами, тоже живет страх. Не за себя, кстати, за жену в первую очередь. Интересно, что наравне с ее возможной гибелью тебя тревожат изменения. Превращение наивной девочки с идеалами в прагматичную и жесткую женщину. А местами и жестокую, чего уж тут скрывать.
Пиетт тихонько вздохнул. Разглашать секреты он права не имел, но успокоить контрабандиста и заставить его самого дойти до нужной мысли можно было попробовать. Иначе до флота восемнадцатого сектора могло оказаться проще дойти пешком.
– Соло, я не могу вам сказать все, что знаю. И десятой доли этого не могу, если честно. Но с Леей, за которую вы так переживаете, все будет в порядке. И не только в смысле сохранности жизни. Носиться по Галактике с мечом наперевес, имея за спиной двух детей – это надо очень постараться. Что до ее «ситхских» наклонностей, то зря осуждаете. Получись из нее джедай, вам бы уже дырку в голове проели за несоответствие светлому облику защитника идеи и отечества. Так что так называемая «Темная сторона» в плане признания чужих недостатков куда более терпима.
– Тогда зачем ею так пугать? – Хэн с сомнением взглянул на адмирала.
– А вам никогда не говорили в детстве, что много сладкого нельзя, в лужу нельзя, дергать девчонок за косички нельзя и так до посинения? – хмыкнул Сорел.
– Не было у меня тогда сладкого, – проворчал Соло. – Но джедаи же не дети, чтобы верить в такую глупость?
– Ошибаетесь, – очень сухо отозвался Пиетт. – И вы даже не представляете как. Я ознакомился с записями Ордена за последние несколько сотен лет. И был очень удивлен тем, что эта организация просуществовала так долго. Как религиозное объединение она имела шанс выжить, как часть структуры общества – нет. Впрочем, Сидиус блестяще воспользовался слабостью джедаев. В итоге мы получили Империю.
– Да? – контрабандист, которого постепенно отпускало напряжение, несколько расслабился и устроился поудобнее, постепенно начиная напоминать себя обычного.
– Да. Вовлечение Ордена в войну привело к жестокому идеологическому конфликту. Рыцарь должен быть хранителем мира, а не предводителем армии. Молодое поколение, к которому, кстати, принадлежал Анакин Скайвокер, фактически завершало свое обучение уже в разгар военных действий. Что накладывало определенный отпечаток.
– Угу. Большой такой, черный, – фыркнул Хэн. – Ладно, Вейдер не тот человек, которого стоит обсуждать даже заочно. А при личной встрече его на воспоминания не потянет.
– А вы проверьте, – подначил Соло Пиетт.
Контрабандист ошалело хлопнул глазами.
– Издеваетесь?
– Ну… немного, – адмирал был сама любезность. – Кстати, раз уж речь зашла об Эндоре и прочих событиях. Неужели вы думаете, что пришли к той битве своими силами, без малейшей помощи со стороны?
– А разве нет? – удивленно пожал плечами Хэн.
Сорел укоризненно посмотрел на Соло:
– Я о ваших умственных способностях был лучшего мнения.
– Ничего, у вас еще будет повод его подкорректировать. Мнение, я имею в виду. Поскольку моя голова меня вполне устраивает, особенно если по ней никто не пытается стукнуть тяжелым предметом, – капитан вытащил из-под столика небольшую коробку с картами для сабакка. – Как на счет доказать собственную сообразительность?
Пиетт мысленно застонал.
– Соло, нет, я не буду играть с вами на информацию. Мне совершенно не улыбается объяснять потом милорду, откуда один бывший пират знает так много.
– На Лею свалите, она не обидится, – уверенно ответил Хэн, раздавая карты. – Не думаю, что ее высочество захочется подставлять себя, меня или вас. Потому что вряд ли найдется другой человек, согласный объяснять принцессе основы тактики не пытаясь одновременно доказать ей бесперспективность подобного занятия.
– Рэнски так быстро сдался? – удивился адмирал.
– Ага, на третьей задаче. Кстати, откуда вы их таких набрали? Они же не решаемые ни разу!
– Думаю, через три-четыре месяца у вас будет шанс познакомиться с их автором, – Сорел уставился в свои карты с неподдельной тоской во взгляде. Не то, чтобы Хэна можно было обвинить в шулерстве, просто расклад был на редкость неудачный.
– Итак, – торжественно провозгласил Соло. – Три партии. Выиграю я – вы мне расскажете все, что рассказали Лее. Выиграете вы – заберете «Сокол».
– Осталось выяснить, зачем мне это корыто? – поморщился адмирал, делая первый ход. – Выгоды для себя я не вижу ни при каком развитии событий.
– Ладно, накину сверху услуги по транспортировке кого угодно и куда угодно в любое время, – согласился Хэн.
– Уже лучше, – улыбнулся Сорел. – Вернемся к нашему вопросу. И Явину, возле которого произошла первая значительная победа Альянса. Поведение Таркина принимать во внимание пока не будем. Насколько я знаю, гранд-мофф тогда решал не только задачу уничтожения повстанцев, но и пытался продемонстрировать свою власть над Внешними Регионами. Что из этого вышло – все знают. Таким образом, мы сразу переходим к следующему пункту. Боевая станция уничтожена, удар по имиджу Империи нанесен, местоположение базы Восстания раскрыто. Что предпринимает флот?
– Ничего, – Соло отвлекся от подсчетов в уме и посмотрел на адмирала. – И почему сразу раскрыто? После взрыва осталось максимум пару ДИ-шек, а они оттуда до своих добираться должны были чуть не целый месяц. Если пилоты выжили, конечно. И не свихнулись от сидения в скафандре за столько времени.
– Довольно рискованно обвинять в подобном лорда Вейдера, – с иронией отметил Пиетт. – Именно его истребитель вы повредили во время последней атаки.
– Упс, – лаконично ответил Хэн. – А то я думал, чего он меня так не любит.
– Ну что вы, если бы только за это, – Сорел криво улыбнулся. – Впрочем, за все остальные ваши прегрешения счет к вам у меня с милордом совместный.
Соло недоверчиво покосился на адмирала. Он категорически не мог вспомнить, чем успел повредить Пиетту лично.
– Дойдем и до этого, не переживайте, – съязвил тот. – После Явина вас не трогали несколько месяцев, позволив частично перебраться на Хот. Но если Темного лорда мало интересовала наземная база, то флот Альянса он намеревался проредить. Особенно с учетом сведений о желании мон-каламари к нему присоединиться. Эта операция должна была стать боевым крещением «Исполнителя», но не сложилось. Амбиции покойного Гриффа, которому мало было славы за раскрытие «заговора адмиралов», помешали.
– Грифф? Стоп, это не тот парень, который прислал тогда послание, содержавшее координаты верфей?
– Он самый, – Сорел посмотрел куда-то поверх головы Соло, словно пытаясь увидеть на стене каюты что-то интересное. – Постройка первого линкора, начатая еще до гибели «Звезды Смерти», многими была воспринята как желание лорда Вейдера возвыситься. И приуменьшить влияние старших офицеров флота. Тогда он еще не был исполняющим обязанности главкома, но к этому шло. А поведение милорда, едва не придушившего Гриффа на одном из заседаний штаба, спровоцировало эскалацию конфликта. Адмиралы решили саботировать строительство, выдав местонахождение линкора Альянсу. Сделать это должен был Грифф, бывший на тот момент вице-адмиралом и заместителем командующего восьмого флота.
– Он и сделал, – подтвердил Хэн. – Помнится, нас очень удивил дройд-посланник, плюхнувшийся почти на территорию базы. Хотя это нас он удивил, а вот генерала Додонну – не очень. Собственно, генерал и подтвердил правдивость слов Гриффа. Люк отправился на верфи – разузнать подробности, но во что-то там вляпался. Как обычно, ничего серьезного. Во всяком случае, домой он вернулся даже не поцарапанный.
– Скайвокер был представлен заговорщикам, но в момент знакомства к ним присоединился лорд Вейдер и несколько десятков штурмовиков. Мальчика, фактически, отпустили, в отличие от адмиралов, – Пиетт не глядя бросил карту на стол. – А Грифф получил благодарность и приказ изобразить блокаду сектора. Милорд не хотел пропустить появление повстанческого флота.
– Но мы же летали свободно! – горячо возразил Соло.
– Я сказал «изобразить», а не «осуществить», капитан, – кстати, вы выиграли первую партию.
Хэн пересчитал очки и кивнул.
– Не думал, что адмиралы так легко сдаются, – пошутил он.
– Я пока не решил, что мне выгоднее – выиграть или проиграть, – пожал плечами Пиетт, глядя, как контрабандист раздает карты по новому кругу. – Кстати, считаем по очкам?
– Именно, – ухмыльнулся Соло. – Так что там дальше про блокаду и заговоры?
– Потом… налет на верфи силами Бел Иблиса не произвел ожидаемого эффекта – «Исполнитель» они упустили. Линкор ушел в рейд, фактически теряя запчасти на ходу, но был вполне боеспособен. И, хотя вы предприняли самоубийственную атаку, действительно повредить двигатели не смогли. Глупо было надеяться, капитан, что отвлекающий маневр одного безумца и протонная торпеда с «Сокола» способны остановить корабль такого класса.
– Это была чистой воды импровизация, – отмахнулся Хэн. Но потом застыл, что-то обдумывая. – Так, подождите, вы хотите сказать, что уже тогда командовали «Исполнителем»?
Пиетт кивнул.
– Я был его первым и единственным капитаном, назначенным на должность еще в момент закладки линкора.
– Не знал, – пробормотал Соло, но тут же широко улыбнулся. – Тогда понятно, почему и вы меня не любите.
– Ваши выходки стоили мне нескольких толковых офицеров. Пока милорд отводил душу на штабистах – меня это не касалось, но менять старших помощников раз в три дня – это чересчур.
Под взглядом адмирала улыбка Хэна быстро увяла. Убедившись, что Соло проникся сказанным, Сорел продолжил:
– К моменту выхода флота Альянса в точке сбора, к ней же выдвигались силы Гриффа. К несчастью, адмирал так спешил, что позволил себе пойти на прямое нарушение приказа и увел три своих разрушителя в микропрыжок. В надежде опередить лорда Вейдера и получить всю славу. Увы, крейсера вышли из гиперпространства точно перед линкором, врезавшись в щиты. Пока искали крайнего, крупные повстанческие корабли успели уйти.
– А что случилось с «Исполнителем» после столкновения? – поинтересовался контрабандист, выкладывая на стол выигрышную комбинацию карт.
– Ничего особенного, – не расстроился повторному проигрышу Пиетт. – На дублирующем мостике свет погас, а что было на основном – не знаю. Скольких оттуда унесли вперед ногами – тоже.
– Как все сурово, – хмыкнул Хэн, тасуя пластиковые шестиугольники. – Но я так и не понял, зачем была эта показушная охота.
– Возвысить одних, унизить других и посмотреть, что в итоге получится.
– Странные у вас методы, – проворчал Соло, прищурившись. На этот раз полученные карты его устраивали не очень, но два предыдущих выигрыша позволяли не напрягаться.
– Это не ко мне, это к ситхам, – фыркнул адмирал. – Я просто старался не лезть под руку в неподходящий момент. Поэтому назначение на должность командующего «Эскадроном» у Хота стало для меня большой неожиданностью. А я всего лишь хотел показать недостаточную компетентность Оззеля.
– Убить вы нас хотели, – возразил капитан «Сокола», которого мало интересовали интриги среди офицеров подчиненного Вейдеру соединения.
– И это тоже, – согласился Пиетт.
Соло изумленно уставился на предъявленные ему карты. Третья партия, которая по определению не могла уже ничего решить, вдруг оказалась провальной. И по очкам маленький адмирал безоговорочно выиграл, хотя еще две минуты назад Хэн был уверен, что сейчас узнает все секреты ситхской политики. А вместо этого он внезапно лишился корабля.
– Не может быть, – выдохнул контрабандист, третий раз пересчитывая цифры.
– Может, Соло. Особенно если у вас хватило ума сесть играть в сабакк с аналитиком Генштаба.
Сорел поставил локти на стол и уперся подбородком в сложенные ладони. Наблюдать за сменой выражений на лице пирата было безумно приятно. Адмирал подозревал, что Вейдер тоже не гнушался подобных развлечений, только цели выбирал посерьезнее.
– Мой корабль! – практически простонал Хэн, хватаясь за голову. – Чуи, я проиграл «Сокол»!
Вуки, высунувшийся из рубки на этот горестный вопль, проворчал что-то неодобрительное, расшифрованное Пиеттом как «сам дурак». Соло застонал еще выразительнее.

Глава 30

Так или иначе, но смена владельца не помешала потрепанному грузовозу доковылять до своей цели – орбитальной станции «Ранкор-4». В недрах этой многоугольной конструкции, к причальным палубам которой было пристыковано сразу три разрушителя, размещался штаб восемнадцатого флота. А также все его вспомогательные службы, включая центр-ретранслятор дальней связи, казармы для солдат и техников, более комфортные отсеки для офицеров, склады и даже маленькие верфи. Это не считая искусственного парка и научно-исследовательского центра, занятого усовершенствованием тяжелого вооружения.
– Впечатляет, – буркнул Соло, облетая станцию по широкой дуге. Снижать скорость, наученный горьким опытом предыдущих визитов на крупные имперские объекты, контрабандист не собирался. Да и руку держал на активаторе гипердвигателя.
– Подобных станций было построено всего десять штук, сейчас осталось семь или восемь. Одна из них, «Ранкор-2» долгое время была штабом Таркина, – просветил его Пиетт, заглянувший в рубку и явно собирающийся наблюдать за посадкой не из пассажирского кресла, как все нормальные люди, а стоя за спиной у капитана.
Хэн собрался было намекнуть адмиралу, что это может плохо закончиться. Особенно если придется внезапно уносить ноги. Но глянув на Сорела, застыл, забыв про управление кораблем.
– Судя по вашему обалдевшему виду, Соло, перевоплощение удалось, – насмешливо произнес Пиетт.
Хэн машинально кивнул. Признать в собеседнике человека, которому он два часа назад проиграл «Сокол», было решительно невозможно. Теперь – с зелено-карими глазами и светлыми, зачесанными назад волосами, Сорел куда больше напоминал уроженца Селонии. Но действительно сбивало с толку не это, а разительно изменившееся выражение лица. Контрабандист видел подобное неоднократно, обычно у людей, стоявших за плечом очередного мафиозного босса. И делавших больно должникам не потому, что приказано, а потому что приятно. У Айсард тоже часто проявлялось на лице такое мечтательное предвкушение, но о ней и слухи ходили соответствующие.
– Опять ситхский фокус? – с оттенком угрозы поинтересовался Соло. Капитан хорошо помнил, как менялся призрачный адмирал, и еще лучше помнил, что за этим обычно следовало.
– Нет, – улыбнулся краешком губ Сорел. – Всего лишь несколько забавных штучек из арсенала полевого агента СИБ. Проще говоря, немного краски и пара линз. Или вы думаете, что я всегда по своим личным делам отлучался при полном параде и с настоящими документами?
– Я вообще сомневаюсь в наличии у вас личных дел, – хмыкнул в ответ Хэн, сообразив, что «Сокол» опасно близко подошел к станции и продолжает с ней сближаться.
– Правильно сомневаетесь, – печально согласился адмирал, осторожно потерев уголок глаза. – Кстати, вы бы ответили на вызов.
Соло перевел взгляд на приборную панель и щелкнул клавишей, сообщив кипящему от возмущения оператору код доступа. Последовавшее за секундой молчания короткое ругательство было оборвано резким отключением связи.
– А вот сейчас там будет паника, – почти мурлыкнул Пиетт, неотрывно глядя на станцию. Несколько крупных транспортников, вылетевших из ангаров на полной скорости, подтвердили его слова.
– Это еще почему? – переспросил Хэн, проверяя на всякий случай щиты. Но стрелять в них никто пока не собирался.
– Переданным только что кодом мы представились как Аудиторы. Держать нас вне станции по правилам нельзя, запретить посадку – тоже, остается только спешно прятать хвосты. А в отличие от пиратов, у военных грузы бросать не принято.
– Вы говорите как специалист, – отметил Соло, нарочито медленно выруливая к свободной причальной палубе. Еще один припозднившийся транспортник прошмыгнул мимо, стараясь не привлекать к себе внимания.
– Просто я видел подобное с принимающей стороны, лет десять назад. Та еще радость, – Пиетт поморщился. – Таркин на тот момент всего год, как был моффом, но настолько уверенно шел вверх, тратя бюджетные деньги направо и налево, что кому-то это сильно не понравилось. И сенатская комиссия по контролю над военными финансами обвинила его в присвоении крупной суммы. Скандал был грандиозный, с привлечением СИБ, гвардейцев и, по слухам, самого Императора. Так или иначе, но дело замяли, а Таркин получил карт-бланш на любые проекты. Я же при первой возможности постарался оказаться подальше ото всех этих разборок.
– Ого.
Хэн завел корабль в ангар и, аккуратно развернувшись, посадил его точно в центре отведенной для этого площадки.
– Кстати, – вспомнил он, – у меня-то официальные документы есть, а у вас?
Адмирал в ответ показал Соло тяжелую пластинку с эмблемой Счетной Палаты.
– Да, – хмыкнул контрабандист, – я вижу, что всю жизнь заводил знакомства не там. Удостоверение хоть на вымышленное имя?
– Нет, конечно. Еще не хватало, чтобы вы, забывшись, назвали меня не так. Единственное отличие этих документов от настоящих в том, что первым стоит имя Сорел, а не Фирмус. А в лицо меня тут знает разве что Лоссе и кто-нибудь из его старших офицеров. Но вряд ли они смогут соотнести свои воспоминания со мной нынешним, – Пиетт криво улыбнулся. – Меня вообще редко кто мог вспомнить и безо всякой маскировки.
И почему меня это не удивляет? – подумал Хэн, но вслух ничего не сказал. Адмирала нахождение в чужой тени вполне устраивало, а если учесть, чья эта была тень, то там можно было спрятать не только одного толкового офицера, но и ручного ранкора. Никто бы его за широкой спиной Вейдера не заметил. Понимая это, Пиетт охотно пользовался своим положением, участвуя в проектах, о которых другие, более известные личности просто не догадывались. Был ли маленький адмирал тщеславен, Соло не знал, но полагал, что Сорелу хватает ума не афишировать авторство некоторых идей. Известность – штука хорошая, но не такая, какая может быть у командующего «Эскадроном Смерти».
Хэн охотно бы рассмотрел эту теорию подробнее, но с размышлениями пора было завязывать, поскольку к «Соколу» уже направлялась маленькая приветственная делегация. Имевшая на удивление бледный вид.
– Что хоть говорить? – контрабандист третий раз охлопал карманы, проверяя, все ли на месте. Расставаться с бластером он не спешил, следуя примеру Пиетта, который явно лучше знал, что могло их тут ожидать. Ведь по большому счету, это была его миссия, а сам Соло должен был быть лишь прикрытием.
– Внеплановая проверка по инициативе Счетной Палаты. Скажете, что цифры в квартальном отчете не сошлись. Пока будете проверять – я успею сделать то, что мне нужно, – Сорел вышел из рубки, не дожидаясь ответа капитана.
– Гррр? – вопросительно заворчал Чубакка, недовольный идеей адмирала. Отпускать Соло куда-то одного вуки не собирался. А уж шастать по набитой врагами станции – тем более. С него хватило и одного раза.
– Нет, Чуи, ты останешься тут, – возразил Хэн. – Имперцы, конечно, ребята терпеливые, но не настолько, чтобы подчиняться одному большому и волосатому. А выдавать тебя за раба я не хочу.
Чубакка возмущенно фыркнул и отвернулся. Он очень не любил, когда ему напоминали о не самом лучшем периоде в его жизни. Для гордого воина оказаться чьей-то собственностью было слишком сильным ударом по самолюбию.
– Вот именно поэтому ты сидишь тут и караулишь корабль. Я не хочу при взлете обнаружить на брюхе «Сокола» магнитную мину, – Хэн чувствовал себя виноватым, обращаясь к лохматому затылку, но вуки твердо решил изображать обиженного. – И еще, Чуи, будь готов вытаскивать наши задницы отсюда. В случае чего.
Чубакка гулко вздохнул и одним молниеносным движением сгреб приятеля в костедробильные объятья.
– Хватит, хватит, все будет хорошо, – вывернулся Соло, стараясь не думать о том, что точно такую же фразу он говорил перед посадкой в Облачном Городе.
Я становлюсь параноиком. Хуже джедая, честное слово.
С этой самокритичной мыслью Хэн ступил на трап.

Группа встречающих состояла из нескольких высоких чинов, среди которых Хэн разглядел даже одного контр-адмирала, пары техников и полудюжины штурмовиков, безуспешно пытавшихся изобразить почетный караул, а не потенциальных конвоиров. Все, кто не был закован в броню, яростно перешептывались и тихо раздавали приказы младшим по званию. Выглядело это со стороны весьма странно, и Соло вдруг подумалось, что Вейдера встречали со схожей нервозностью. Но если там речь шла о спасении собственной шкуры, то тут разве что о сохранности кошелька.
Похожие сценки он наблюдал в детстве, когда мелкие уличные бандиты пытались взимать дань с владельцев лавок. Силы были примерно равны, но ради сохранения небольшой суммы денег никто лезть в драку не хотели и все расходились относительно довольные друг другом. Мафиози при деньгах, торговцы с уверенностью в завтрашнем дне.
Отогнав непрошеное воспоминание и состроив приличествующую случаю гримасу (с таким лицом Соло убеждал Джаббу в своей платежеспособности, но вот тогда он мог позволить себе наставить на хатта бластер), господин Независимый аудитор вышел на полшага вперед и поздоровался. Надеясь, что стандартное пожелание доброго дня не будет принято за оскорбление. У проверяемых, по их мнению, день определенно был не самым удачным.
– Добро пожаловать на борт, – отозвался старший офицер. – Надеюсь, ваш визит не приведет к последствиям, и мы расстанемся мирно.
Явное выделение опасного слова интонацией, которое позволил себе контр-адмирал, Хэна не обрадовало. Им были не рады и не стеснялись сообщать об этом открыто.
– Я тоже на это надеюсь, – осторожно отозвался Соло, в который раз пожалев, что брать взятки на новой должности ему не позволяет не только совесть, но и инстинкт самосохранения.
– В таком случае, – взгляд контр-адмирала не потеплел даже на долю градуса, – позвольте вас проводить. Господин Независимый аудитор.
– Соло, Хэн Соло, – фальшиво улыбнулся контрабандист, порадовавшись, что прихватил с собой бластер. Хотя полная броня и турболазерная турель с ней в комплекте были бы уместней.
– Огюст Харро, – представился офицер, копируя улыбку Соло. – И позвольте узнать, не вы ли занимали всего пару месяцев назад одну из лидирующих позиций в списке особо опасных преступников? Или я ошибаюсь?
Хэн скрипнул зубами. Ему очень хотелось сказать в ответ какую-то гадость, но он подозревал, что контр-адмирал куда более искушен в подобных словесных играх. А выглядеть большим идиотом, чем сейчас, Соло не хотелось.
Пиетт, воспользовавшись тем, что все внимание сосредоточено на участниках этой маленькой стычки, цепко ухватил под локоть одного из адъютантов, и оттащил в сторонку. Молодой капитан-лейтенант сначала попытался было вырваться и улизнуть, но потом сообразил, что именно от него хотят, и радостно закивал. Любое задание, позволявшее избежать, с одной стороны повышенного внимания начальства, а с другой – исполнения прямых обязанностей, всегда воспринималось адъютантами с энтузиазмом. Чем адмирал и воспользовался, убедив офицера проводить его к Лоссе. Лично и строго до двери, поскольку представитель курьерской службы Счетной Палаты плохо ориентируется в коридорах этих ваших станций и поэтому очень нуждается в провожатом.
Хэн, уловивший обрывок фразы, касавшейся дипломатической почты для командующего флотом, понял, что Сорел бросает его на растерзание и покидает сцену. При этом делает это так, что никто ничего не замечает. С другой стороны, разве не должен был Соло служить прикрытием?
Сыграем роль злобного проверяющего? – спросил контрабандист сам себя. И сам же с собой согласился. – Сыграем!
– Многоуважаемый Харро, – Хэн намеренно выпустил из обращения звание, зная, что имперские офицеры этого очень не любят, – я поражен вашим вниманием к моей скромной персоне, но я тут по делу. И оно, увы, не терпит отлагательства. А положение разных людей в разных списках мы, конечно же, обсудим. Но потом.
Огюст поджал губы и коротко кивнул, ничем больше не выдав своего раздражения.
– Разумеется. Вам будут предоставлены все документы, какие потребуются. За весь отчетный период.
Сопровождаемый всей толпой причастных и сочувствующих, контр-адмирал и аудитор направились в сторону административного модуля.
Четыре часа спустя Соло понял всю глубину сарказма, таившегося за этой стандартной фразой. Документов было не просто много, их было умопомрачительное количество. Через «Ранкор-4» шли грузы для исследовательского центра и восемнадцати его полевых лабораторий, грузы для верфей и тамошнего экспериментального производства. Почта для штаба флота и не поддающееся пониманию число педантично описанных личных посылок.
Номер, вес, заявленная стоимость. Отправитель, адресат, комментарий от службы безопасности. Квитанция о получении в трех экземплярах. Отметка в суточном отчете, еженедельном, ежемесячном. Квитанция о штрафе за перевес, жалоба на поврежденную упаковку. Ответ на жалобу. Заявление об утере и заключение о его причинах. Три экземпляра оригинала, две копии, подписи, визы, штампы…
Хэн зажмурился.
Всего на станции служило около пятидесяти тысяч человек. Плюс исследовательский центр, плюс техники и их семьи, плюс подопытные животные, плюс животные, которых наоборот, надо было истребить безо всяких опытов. Сумасшедший дом в режиме нон-стоп. Как Ландо мог управлять Облачным Городом, не теряя остатки разума ото всей этой бюрократии, бывший контрабандист и нынешний аудитор не знал. Но твердо уверился в том, что административная должность – не его. Слишком много всего надо помнить и слишком мало всего можно сделать.
Прочитав список ядов, заказанных для уничтожения пшуунов (пойманный в техническом коридоре экземпляр был описан, измерен и определен как дикий, а не лабораторный, изображения с разных ракурсов, включая результаты вскрытия, прилагались), Соло застонал вслух. Помощники Харро завалили его шифрованными датападами чуть не по уши. Это не считая распечаток и инфокристаллов, которые просто привезли на двух тележках и «незаметно» пристроили возле выделенного аудитору рабочего места. К счастью, в кабинете Соло был один, и поэтому выразить свое горе вслух не постеснялся. Постаравшись, впрочем, на личности не переходить. Мало ли кто его слушает?
Ни один из методов сортировки информации, подсказанный ему в свое время Калриссианом, тут не работал. Но спешно удиравшие станцию грузовозы были. А значит, было и что искать.
Найди сарлакка в татуинской пустыне и успей пристрелить его прежде, чем он сумеет тебя сожрать. Замечательно.
Хэн устало потер виски, от цифр уже двоилось в глазах и болела голова. Думать по этой причине получалось плохо, следовательно, пора было переходить к единственно верному в любой ситуации методу. Методу тыка.
Квартальный отчет, на который ему предложил сослаться Пиетт, был так называемой «половинкой», проще говоря, приходился на середину месяца. Соло не знал, в чью слишком умную голову пришла идея делить десять стандартных месяцев на четыре отчетных периода. Но эта схема позволяла находить несоответствия, которые во всех прочих случаях можно было спрятать за сменой месяца, к которой традиционно приурочивались крупные выплаты и взаимозачеты.
Выведя на экран список всех проплат, суммы по которым превышали десять тысяч кредитов, Хэн отсортировал их по дате и источнику платежа. А потом начал проверять каждую сотую строку. Как ни странно, подобный способ оказался вполне действенным. Еще через час нашлось около дюжины неясных переводов, смысл которых от контрабандиста ускользал. Но он отдавал себе отчет в том, что может банально ошибаться, не слишком хорошо разбираясь в финансовых тонкостях. Да и вообще – пора было на сегодня с этим нехорошим делом заканчивать.
С хрустом потянувшись, он выбрался из кресла и поплелся к выходу, прихватив с собой персональную деку. Шифрование – шифрованием, но вводить в искушение местных любителей заглядывать в хранилища чужих секретов он не собирался. Среди всего прочего, опасаясь, что специалисты попросту будут над ним смеяться.
Нашарив в кармане комлинк и сообщив Пиетту, что «караул устал», горе-аудитор захлопнул за собой дверь кабинета и направился к выходу.
Сорел, догнавший его в коридоре, в отличие от самого Соло выглядел вполне довольным жизнью и к бурчанию контрабандиста, жалующегося на объем работы, отнесся снисходительно.
– Нет, ну кому нужны две сотни подопытных животных в конторе, которая занимается тяжелыми вооружениями? Да от этой космической крысы после попадания даже хвоста не останется! – возмущался Хэн, размахивая руками от переизбытка чувств.
Деку он вручил адмиралу в качестве мелкой мести за необходимость копаться в документах, не зная даже, что там искать. Раз уж Сорел изображал его помощника, пусть тяжести поносит. Пиетт не возражал. Хотя улыбался очень… значительно, скажем так.
– Кстати, нам в этом змеином гнезде обязательно круглосуточно сидеть? – спросил контрабандист, выдохшись. – Я бы хотел хоть на пару часов оказаться в другом месте.
Хэну уже грезился какой-нибудь полутемный бар, чандрилльский коньяк и симпатичные твилекки-танцовщицы. Смотреть на мундиры и цифры он уже был не в состоянии.
– Нет не обязательно, в любом случае мы не сможем проконтролировать то, что происходит на станции, – пожал плечами адмирал. – Но куда вы хотите лететь?
– Не куда, а откуда, – поправил его Соло.
Дверь, ведущая в ангар, открылась с характерным шипением, и Хэн перешагнул край многоугольной створки еще до того, как она полностью ушла в паз.
– Подальше отсюда, это главное, – мрачным тоном закончил фразу капитан.

Потрепанное блюдце «Сокола», стоявшего на самом верхнем ярусе посадочной палубы, казалось темным пятном на фоне сияющего пола ангара. Пожилой во всех смыслах грузовоз, повидавший на своем веку слишком много перестрелок и слишком мало качественных ремонтов, выглядел оборванцем среди франтоватых лямбда-шаттлов и ощетинившихся тяжелым вооружением десантных ботов. Но именно этот корабль был для Соло сейчас единственной дорогой сердцу вещью в этой части Галактики. О том, что он сегодня уже успел проиграть «Сокол» Пиетту, Хэн не думал. Адмирал же сам сказал, что не знает, что делать с кораблем. Вот пусть ничего и не делает.
Занятый своими мыслями, Соло не заметил, как в дальней части помещения один из ботов вдруг подал признаки жизни и развернул носовую автоматическую турель в сторону открытого створа ангара. Вспыхнул огонек дальномера и звонко щелкнул лопнувший «транспортировочный» стопор, предназначенный для фиксации стволов во время погрузки десантных челноков на корабль-носитель.
Выдернутый в реальность этим звуком, Хэн сообразил, что лишился спутника. Причем заметил это, только пройдя половину расстояния до «Сокола».
– Сорел, где вы там копаетесь? – негромко позвал он, не желая привлекать лишнего внимания. Но никто не отозвался.
Что еще за дурацкие шутки, адмирал? И где обслуживающий персонал?
Остановившись и повертев головой, Соло обнаружил, что остался в ангаре в полном одиночестве. Если, конечно, не считать компанией дружелюбно смотрящее ему в лицо дуло турболазерной установки. Очнувшись от секундного ступора, Хэн рухнул на палубу, лишь в последний момент осознав, что неизвестный враг целится вовсе не в него, а в «Сокол».
– Чуи! – крик утонул в грохоте близкого разрыва.
Серия выстрелов, лишь частично поглощенная аварийно активированными щитами грузовоза, снесла ему одну из посадочных опор и кусок обшивки. Дюрастиловому настилу тоже досталось – несколько плит буквально порвало на ленточки.
А пушка продолжала стрелять, выплевывая смертоносные сгустки перегретой плазмы.
Да чтоб вас всех хатты сожрали! Заговорщики, мать вашу за ногу, – вскочивший на ноги Соло вынужден был пригнуться, уворачиваясь от летящих во все стороны обломков.
Под непрекращающимся огнем «Сокол» беспомощно завалился на бок, и начал разворачиваться на месте. Судя по всему, часть дефлекторов выгорела сразу, и теперь Чубакка пытался подставить под удар наиболее защищенную сторону корабля. Одновременно пытаясь убраться с негостеприимной станции подальше.
Ты сможешь, Чуи, ты же сможешь!
Истошный вой выходящего на полную мощность маршевого двигателя глушил все прочие звуки. Тонко ныли репульсоры, работающие с троекратной перегрузкой, но грузовоз все никак не мог полностью оторваться от настила.
Еще чуть-чуть! – Соло сейчас был готов подставить свою спину под днище «Сокола», но увы, это уже ничем не могло помочь.
Вторая очередь, выплюнутая турелью десантного бота с секундной задержкой, потребовавшейся на смену перегретого ствола, пришлась на крепления пушки «Сокола». И, смяв транспластиловую полусферу, отбросила начавший подниматься корабль на несколько десятков метров, фактически столкнув его с верхнего яруса посадочной платформы.
Грузовоз на долю секунды завис над краем яруса и соскользнул вниз.
Нет-нет-нет! Только не это!
Хэн непроизвольно дернулся вперед, в иррациональном порыве помочь, остановить падение, сделать все, что угодно, только бы не услышать тяжелый удар, с которым его корабль рухнет на причал для крупных транспортников сотней метров ниже…
Дернулся, но тут же замер, ощутив, как ему в шею, как раз над краем воротника, уперся холодный ствол бластера.
Вой двигателей перешел в истошный визг и оборвался на этой мучительной для слуха ноте.
Контрабандист медленно поднял руки, с бессильной яростью глядя, как смятый корпус грузовоза вываливается в открытый космос.
Злые слезы жгли глаза.
Чуи…
Соло зажмурился до боли в стиснутых веках, пытаясь удержаться от яростного крика и прочих бессмысленных действий, которые в данной ситуации уже ни на что, кроме приближения его собственной гибели не влияли. Контрабандисту впервые в жизни хотелось разорвать кого-то голыми руками. Но, к сожалению, Чубакку таким способом воскресить было невозможно. Сморгнув слезу, Хэн выпрямился и постарался дышать ровнее. Как бы то ни было, свою жизнь он собирался продать подороже.
Невидимый противник звонко фыркнул, позабавленный реакцией капитана, и произнес глубоким контральто:
– Я полагаю, пират, что бежать тебе уже некуда. Как и твоему дружку.
Сухой стук закрывающихся аварийных панелей подтвердил эти слова. Ангар блокировался по схеме «отсечения», характерной для разгерметизации. И Хэн не был уверен, что до этого действительно не дойдет. Более удобного способа избавления от неугодных трудно было придумать. Правда, даже резкое падение давления не могло объяснить, откуда на трупах взялись ожоги от выстрелов, но Соло подозревал, что это его врагов данный вопрос не заботит. Или они уже просто решили его заранее.
– Шагай, парень, – Хэна ощутимо подтолкнули вперед, к краю яруса, одновременно ловко избавив от оружия. – У нас нет времени на беседы.
Соло осторожно двинулся вперед. Сделать попытку к бегству или нападению он всегда успеет, а пока надо было понять, во что они влипли. И куда делся адмирал. Если, конечно, хватит времени и удачи.
Как он помнил, а обернуться и проверить пока не представлялось возможным, среди встречавших аудиторов офицеров действительно была одна женщина в чине капитан-лейтенанта. Хотя резкие черты лица, короткая стрижка и мешковатый комбинезон техника успешно маскировали половую принадлежность. Учитывая габариты мадам, этот насмешливый голос вполне мог принадлежать именно ей.
И если так, то нет ничего удивительного в ожившей некстати пушке и блокирующемся ангаре. Дама была как раз старшим офицером дежурной смены этой причальной палубы. Но вот действовала она по приказу Харре или самого Лоссе – было пока непонятно.
– Чем мы вам так не угодили? – рискнул спросить Соло, останавливаясь в полуметре от погнутого «Соколом» края платформы.
Осторожный взгляд вниз не принес утешения. Обломок аварийной лестницы, согнутой под невообразимым углом, обнаруженный несколькими метрами ниже, был единственным препятствием, отделяющим контрабандиста от пола следующего яруса. Одна беда – пол был слишком далеко, чтобы выжить при падении. На это, как он понял, и был расчет.
– Аудиторы, – процедила женщина с ненавистью.
Теперь, когда в него не тыкали стволом, Хэн получил возможность обернуться. И поразился перемене, произошедшей в поведении его конвоира. Лицо дамы-офицера больше напоминало маску какой-то злобной богини – правильные черты исказились едва сдерживаемой злобой, уголок левого глаза дергался в явном тике, а на искусанных губах выступили капли крови.
Кажется, мы действительно влипли. Сумасшедших уговаривать бесполезно. Особенно, если она с оружием.
– Двенадцать лет моей жизни вы одним взмахом стилуса собирались отправить в утиль. И надеялись, что это не будет никому ничего стоить? – женщина протянула руку к тяжелому браслету, охватывающему запястье. – Убью. Очень некрасиво убью. Разгерметизация, отключение гравитации, случайное срабатывание турели от перегрузки. Мало ли причин для катастрофы?
Она чуть сдвинулась в сторону, и Соло разглядел тонкий трос, прицепленный одним концом к поясу офицера, а другим уходящий в стыковочный паз между плитами. Хэн собрался для прыжка, понимая, что безумная девица сейчас наиболее уязвима и у него есть шанс, но резко выдохнул, увидев еще двоих лейтенантов с кислородными масками на лицах, подходящих к своей начальнице. Один из них протянул запасную маску женщине, свободной рукой наставив на контрабандиста тяжелый бластер. Его товарищ в это время закреплял страховочные тросы.
– Но между катастрофой корабля и разгерметизацией, которую вы собираетесь устроить, прошло достаточно времени, чтобы в это никто не поверил в подобную чушь! – сделал Соло последнюю попытку достучаться до разума своих врагов.
– Какая разница? – пожала плечами офицер, защелкнув маску, из-под которой ее голос звучал намного глуше. – Нас тут уже не будет.
Тонкий палец, затянутый в форменную перчатку, медленно нажимал кнопки на браслете. Каждое касание сопровождалось резким писком, и вместе образовывало простенькую мелодию, звучавшую для Хэна похоронным маршем.
Всю жизнь мечтал умереть под музыку. Домечтался.
– Щелк! – что-то очень маленькое, упавшее ему практически под ноги, заставило контрабандиста на долю секунды очнуться.
Крошечный, но ярко светящийся камешек прокатился по рельефной дюрастиловой плите и застрял в одной из ее ячеек. А Соло показалось, что время остановилось окончательно.
И пока его враги задирали головы в попытке увидеть что-то в хитросплетении потолочных балок, контрабандист делал широкий шаг назад. Да, он понимал, что там пропасть, но еще лучше он понимал, что стоять рядом с накачанным до предела турболазерным концентратором вредно для здоровья. Летально, можно сказать.
Прыгай!
Хэн не знал, его это был внутренний голос или мироздание в кои-то веки решило сжалиться над одним из своих бестолковых порождений, подсказав нужное действие в последний момент.
Так или иначе, он прыгнул, спиной вперед, в пустоту. Успев лишь ощутить, как тело становится легкой пушинкой, а срикошетивший от плит бластерный выстрел расцветает огромным огненным шаром.
Потом что-то с омерзительным хрустом двинуло его по ребрам и все затопила тьма.

Интригующе :) Вообще последние, хэновские главы загадочны - не вполне понятно, куда будет двигаться сюжет дальше :)
И меня вот вопрос интересует, процесс написания происходит спонтанной импровизацией, или весь сюжет уже продуман вплоть до определенной точки (или окончания)? А то уж как-то больно обширен фик выходит - я бы с легкостью дала как минимум трилогию с таким обилием сюжетных линий :) В большинстве ЗВ-книг разнообразие сценариев вдвое, если не втрое примитивнее :)

Ох, да уж, история расследования Пиетта ушла в резкий контраст. Зато милорда язвой обозвали

Death, сюжет - к светлому будущему :)
Изначально это была импровизация (первых страниц десять-двадцать), потом уже нарисовались основные узловые точки. На данный момент написано 52 главы, предположительно глав будет 80 (но это очень приблизительная оценка, т.к. предполагалось, что итоговый объем текста будет 16 авторских листов, а не уже имеющихся 35 и перспективных 50).

Размахнулась, признаю :)

Алита Омбра, только юмор или только трагедия - это скучно, жизнь, она больше по синусоиде.

Как ракета и по параболе :) Я только за ;)

дубль, удалено.

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 2.8.2011, 14:06

Глава 31

– А теперь еще раз, – Ульрих Лоссе, командующий восемнадцатым флотом прошелся по залу, печатая шаг.
Первый заместитель начальника отдела снабжения «Ранкора-4», сидевший на председательском месте, съежился и беспомощно всхлипнул. Кровь из сломанного носа беспрепятственно стекала по разбитым губам и пачкала мундир. Но вытереть ее не получалось – руки тряслись.
Когда адмирал Лоссе узнал, кто был автором идеи «покрутить» зависшие на счетах флота суммы, перечисленные ныне покойным Ксавье Дор-Варра, он пришел в бешенство. И молоденький капитан-лейтенант, ставший жертвой собственного таланта считать чужие деньги, на личном опыте убедился, что среди высоких флотских чинов людей, гнушающихся рукоприкладства, не так уж и много. К счастью, Ульрих не стал убивать виновного на месте, надеясь получить от него внятную информацию о текущей ситуации, но лицом в стол приложил от души. Дважды. Для закрепления эффекта от воспитательной речи, в которой печатными были только местоимения.
Сейчас, несколько успокоившись и вызвав в маленький зал совещаний всех причастных к этому щекотливому делу, Лоссе перешел к более гуманным методам допроса. Надеясь, что чужое присутствие позволит ему удержать себя в руках и не сорваться повторно.
И пока приглашенные сиротливо подпирали стенку – кто стоя, кто сидя, Ульрих допытывался у трясущегося снабженца, как тот дошел до жизни такой. Дело двигалось туго и грозило затянуться надолго.
Харро, исполняющий обязанности командира станции на время его отсутствия, вздохнул и передал флакончик с успокоительным начальнику финансовой службы флота. Капитан-командор Штерн благодарно кивнул и отхлебнул сразу полпузырька. Перед тем, как идти «на ковер» оба офицера завернули в госпиталь, где основательно проредили запасы. Как показала практика – не зря.
Командующий уже успел задать жертве три десятка вопросов, ответы на которые запутали не только не слишком хорошо разбирающегося в бухгалтерии адмирала, но и самого Штерна. И теперь Лоссе тщетно пытался добиться от капитан-лейтенанта связного изложения всей истории, но впавший в тихую истерику снабженец уже не был не него способен.
– Позвольте, я скажу, – вмешался Пиетт, сидевший напротив побитого офицера и задумчиво изучавший подпалину на рукаве куртки. После событий в ангаре прошло всего два часа и ему просто не хватило времени привести себя в порядок. – Как я понимаю, это молодое дарование решило воспользоваться зависшими на счету деньгами, и пустило их в оборот. Верно?
– Да, – тяжело поднялся с места Конрад Штерн. Но Лоссе жестом разрешил начальнику финансовой службы флота сесть обратно. Еще не хватало, чтобы капитан-командора хватил удар на середине фразы.
Харро снова вздохнул, поглощенный собственными печальными размышлениями. Банальная аудиторская проверка, которая ничего серьезного не должна была выявить хотя бы потому, что все возможное и невозможное уже нашли на Корусканте, внезапно обернулась покушением на жизнь государственных чиновников и порчей подотчетного имущества в больших количествах. Мотнув головой, контр-адмирал попытался сосредоточиться на происходящем.
– Средства, перечисленные командующим семнадцатым флотом на наши счета, предназначались в уплату за срочный ремонт и перевооружение четырех ИЗР класса «Император-2». Но по документам проводились они как плата за модернизацию турболазерных батарей ИЗР «Смелый» и «Быстрый», класса «Император-1» и сопутствующие испытания, – продолжил излагать историю пропавших денег Штерн. – На ремонт в действительности пришли только два крейсера, после чего стало известно, что Дор-Варра казнен за участие в заговоре.
Лоссе нервно закусил губу. Сам он тоже был замешан, но по прихоти Императора пока отпущен погулять-подышать-искупить вину. Ульрих прекрасно понимал, что сегодняшнее происшествие ставит жирный крест на всех его надеждах сохранить должность и голову. И поэтому готов был прихватить с собой не только виновных, но и весь отдел снабжения. Приказ о массовой казни лежал тут же, на столешнице. Пугая не только всхлипывающего от ужаса капитан-лейтенанта Треновски, но и обоих старших офицеров.
– Таким образом, на счетах флота оказалось шесть с половиной миллионов кредитов. На сам ремонт ушло порядка четырехсот тысяч, поскольку перевооружение разрушителей не производилось. Министерством обороны с разрешения Счетной палаты оставшаяся сумма была списана на нужды флота. Обналичить ее мы не можем, потратить до конца отчетного периода уже не успеваем. Поэтому мной было принято решение перечислить эти деньги в резервный фонд нашего же исследовательского института. Но, как выяснилось, перечисления не произошло, поскольку капитан-лейтенант Треновски решил, что он тут самый умный и пустил эти деньги в оборот. Надеясь осуществить перечисление в последние сутки отчетного периода.
Штерн неприязненно посмотрел на окончательно поникшего снабженца. По виду Треновски можно было с уверенностью сказать, что капитан-лейтенант себя уже похоронил и теперь силится придумать эпитафию.
– Но их же можно как-то вернуть? – спросил Сорел, опередив собиравшегося узнать то же самое Харро. Контр-адмирал поморщился, но не стал возмущаться.
– Только если мы сможем извлечь их со счетов крайне сомнительных фирм, которые Треновски хватило мозгов использовать в качестве звеньев оборотной цепочки. Одна из контор занимается краткосрочными вкладами под большой процент. И, по слухам, в основном обслуживает так называемых «свободных торговцев».
– Контрабандистов, проще говоря, – буркнул Лоссе, усаживаясь в свободное кресло. – Мы можем на них нажать?
– Не раскрывая личности владельца денег? Нет, – Штерн покачал головой. – Разумеется, все знают, что мы ведем двойную бухгалтерию, но сумма слишком большая, чтобы не вызвать подозрений.
– Значит, придется раскрыть, – командующий потер ладонями лицо. – И при необходимости выжечь это змеиное гнездо к ситховой матери.
– Мы не можем арестовать их счета, – возразил капитан-командор. Конраду было нехорошо от одной мысли о том, во что может вылиться подобная попытка. Одно дело – уничтожать документы, и совсем другое – людей. Особенно тех, которые слишком много знают. И умеют хранить копии компрометирующих записей в надежном месте.
– Но можем пригласить в допросный кабинет их держателей, – оскалился в ответ Лоссе.
– Скандал будет, не замнем, – осторожно вклинился в разговор Харро.
Пиетт поднял руку, призывая к тишине. Командующий восемнадцатым флотом, уже представлявший себе рейд флота на орбиту Куата, отвлекся от сладких грез и перевел взгляд на гостя. Он знал, кем тот является на самом деле, но по просьбе Сорела эту информацию разглашать не стал. Все прочие продолжали считать, что гость, как и Соло, аудитор.
– Предлагаю немного другой вариант. Мы навестим эту контору и популярно объясним ее владельцам, что Треновски перевел им чужие деньги. Не имперские, а такие же «грязные», как те, с которыми они работают обычно. И вежливо попросим выдать всю сумму обратно. Предполагаемый процент можно оставить в качестве неустойки.
– А если не получится? – Ульрих Лоссе нахмурился, пытаясь придумать достаточно вескую причину, которая может заставить банкиров мафии расстаться с «ничейными» миллионами по собственной воле.
Пиетт пожал плечами.
– Тогда перейдем к силовому варианту. А Треновски станет самым большим растратчиком в истории флота. Посмертно.
Капитан-лейтенант тоненько пискнул и сполз под стол в глубоком обмороке.
– Согласен, – Лоссе поднял руку. – Кто против?
Возразить не рискнул никто.

Для перелета к Куату выбрали традиционный лямбда-шаттл, проигнорировав замечание Пиетта, касавшееся излишней официальности данного вида транспорта. Сам адмирал предпочел бы что-то вроде «Сокола», но водворенный обратно в ангар грузовоз больше смахивал на помятую консервную банку, чем на космический корабль, поэтому от этой идеи пришлось отказаться. И даже найдись в ангарах станции какое-то менее официальное, чем адмиральский шаттл корыто, надо было учитывать, что капитан «Сокола» сейчас находился в госпитале с множественными переломами всего, чего можно и чего нельзя, и в ближайшие две недели вряд ли был способен самостоятельно открыть глаза. Не говоря уже про возможность встать и дойти до рубки. А стиль пилотирования настоящих контрабандистов настолько явно отличался от того, который демонстрировали на учениях пилоты шаттлов, что нечего было и пытаться выдать одно за другое.
Чубакка, правда, пострадал значительно меньше, и можно было рискнуть воспользоваться его услугами. Но за два часа болтания в полуразгерметизировавшемся грузовозе вуки замерз до состояния ломкости и пришел в очень скверное расположение духа. За которым обычно следовало нанесение тяжких телесных повреждений всем, кто попался под лапу.
Поэтому сразу после спасения второй пилот был водворен под домашний арест и снабжен стандартным продовольственным пайком (в шестикратном размере). По просьбе Сорела в каюту, выделенную экзоту, был выведен монитор, позволявший Чубакке наблюдать за состоянием валяющегося без сознания Хэна. Собственно, сейчас он этим и занимался, воркуя на своем непонятном языке что-то умеренно ругательное и заедая тоску плиткой стандартного рациона. Судя по скорости исчезновения продовольствия, паек надо было выдавать в двадцатикратном размере.
Несколько удивленному таким способом решения проблемы Лоссе Пиетт объяснил, что Соло будет разбираться со своим домашним животным сам, когда очнется, поскольку нести ответственность за носящийся по станции противоестественный гибрид боевого робота и напольного ковра с неумеренным аппетитом больше желающих не наблюдается. Командующий с такими доводами согласился, но не преминул поспорить со Штерном на предмет того, сможет ли вуки после такой «диеты» пройти в дверь. Сорел от участия в споре благоразумно отказался.
Два десантных бота, которым поручалось сопровождать белоснежный челнок, должны были послужить достаточно явным предупреждением любому, кто рискнет с ними связываться как в атмосфере, так и на поверхности. А до орбиты их по плану вело звено истребителей. По мнению Сорела это совершенно не вписывалось в предложенный сценарий, но повлиять на происходящее адмирал не мог.
Поэтому ограничился личной подготовкой, заключавшейся некоторой смене имиджа. Раз уж взялся изображать человека, которому имперские офицеры доверили столь солидную сумму, то надо выглядеть если не сарлакком галактического бизнеса, то хотя бы селонийской муреной. Порадовавшись тому факту, что трюм «Сокола», предназначавшийся для перевозки контрабанды, который он забил не только дипломатической почтой, но и несколькими контейнерами личных вещей, был самым защищенным местом на корабле и в перестрелке не пострадал, адмирал занялся очередным перевоплощением.
Итогом которого остался вполне доволен. При всей своей инстинктивной нелюбви к черному цвету, Пиетт понимал, что для него это единственный способ хоть как-то акцентировать внимание на лице – в стандартном кореллианском наряде он выглядел бледной молью, особенно с учетом изменения оттенка глаз и волос. Результат переодевания, которым адмирал не преминул полюбоваться в надраенных до зеркального блеска сапогах, очень напоминал Люка Скайвокера перед визитом на вторую «Звезду Смерти». Только вместо куртки мундирного типа, которая с полувзгляда выдавала в нем военного, Сорел выбрал новомодную, с расклешенными рукавами и щедрой россыпью клиновидных металлических финтифлюшек в качестве их окантовки, при случае могущих оставить противника без органов зрения и обоняния. На самом деле, Пиетт охотно взял бы что-то попроще, но в стандартный рукав рукоять сейбра не помещалась. А идти без личного оружия на подобные переговоры адмирал считал безумием.
Разумеется, о стоимости куртки из кожи детеныша крайт-дракона Сорел предпочел не распространяться, но косой взгляд Штерна, которым тот проводил фальшивого аудитора, выдал капитан-командора с головой. Конрад явно размышлял над тем, каких размеров взятку за молчание ему придется вручать гостям, позволяющим себе такие дорогие вещи, и предполагаемая величина суммы его очень расстраивала.
Сам начальник финансовой службы, как и командующий флотом, на встречу намеревался отправиться при полном параде. Глупо прятаться за гражданским костюмом, когда тебя сопровождает рота десанта и дежурный крейсер. Что бы там не думали некоторые сторонние личности.
Так, или иначе, но спустя два часа все было готово к вылету и загружено на борт шаттла.
Умытый и кое-как заштопанный Треновски, которого решили прихватить с собой в качестве проводника и в каком-то смысле средства убеждения, сидел в дальнем углу десантного отсека, зажатый с двух сторон закованными в броню штурмовиками, и подавленно молчал. Капитан-лейтенант после экзекуции в исполнении Лоссе был твердо уверен, что следующим самым страшным событием его короткой жизни будет расстрел. Теперь у него появился повод подумать о худшем. Мафия в вопросах избавления от неугодных была куда как изобретательнее имперцев, предпочитавших в спорных случаях следовать инструкции, и не морочить голову ни себе, ни потенциальным жертвам.
Лоссе, Штерн и взятые им технические специалисты были настроены намного оптимистичнее. Поэтому Пиетт не стал их расстраивать, рассказывая о своих дурных предчувствиях, попросив себе лишь право вести переговоры до первой критической ситуации. А уж если она возникнет, то дальше разбираться будут штурмовики. Свои дипломатические таланты адмирал оценивал здраво, прекрасно осознавая, что разговаривать с контрабандистами не умеет и просто брезгует. Единственное исключение из этого правила касалось Соло, но кореллианец больше играл в пирата, чем был им. Да и с принцессой Леей ссориться не хотелось.
Перелет от станции до поверхности Куата занял каких-то двадцать минут, а посадка была произведена прямо на милый зеленый газончик перед достаточно безвкусным, но выделяющимся на фоне общего городского пейзажа зданием. Кованый заборчик, изрядно помятый посадочной опорой челнока, был добит открывшимся трапом, а сапоги занявших круговую оборону штурмовиков довершили картину разгрома, превратившую некогда зеленую полянку в филиал танкового полигона.
Сорел, аккуратно переступивший обломки, мельком подумал о том, что армейским командирам вопрос «Почему население о нас такого мнения?» в голову даже не приходит. С таким очевидным ответом глупо было на что-то надеяться.
Лоссе произведенные разрушения не смутили, и адмирал совершенно спокойно прошествовал к вывернутым с мясом дверям «мафиозного» особнячка. Пиетту не осталось ничего, кроме как следовать за «лидером».
Взвизгнувшую при виде решительно настроенных гостей секретаршу-твилекку аккуратно взяли под руки и вывели во двор, лишив таким образом возможности как-то повлиять на дальнейшие события, а группа захвата бодро затопала вверх по лестнице. Хорошо хоть, дверь кабинета банкира она выламывать не стали.
Владелец кабинета, массивный экзот-безалиск, поднялся с кресла и тяжело оперся всеми хватательными конечностями на столешницу, изготовленную из цельного куска какого-то желтовато-коричневого камня. На удивление хорошо гармонировавшей цветом с побледневшей физиономией хозяина.
– Чем обязан? – холодно поинтересовался он.
– У нас к вам дело, – ответил Лоссе, моментально забыв обо всех договоренностях с Пиеттом, касавшихся очередности ролей. – На ваших счетах наши деньги и мы хотели бы их вернуть.
Безалиск развел верхней парой конечностей в жесте притворного изумления, поразив присутствующих мастерством своего портного – костюм на экзоте сидел как влитой и выглядел достаточно дорого, чтобы подумать о перекупке талантов.
– Ничем не могу помочь. Забрать вклад может только вкладчик и только в оговоренный заранее срок. Как я понимаю, вы хотите обратно свои шесть миллионов, но, увы, приходить за ними надо было вчера.
– Вы хотите сказать, что они уже успели куда-то испариться? – с явной угрозой в голосе переспросил Лоссе.
Банкир всплеснул уже всеми четырьмя руками.
– Как вы могли такое предположить? Они всего лишь ушли обратно на оборотные счета. Так что следующая выплата лишь через пять стандартных месяцев. Минус неустойка за беспокойство, минус процент за форс-мажор… в общем, миллиона полтора на выходе получится.
– Из шести с половиной? – уточнил Пиетт, понимая, что дело вот-вот перейдет к стрельбе, минуя результативную фазу.
– Именно, – безалиск расплылся в зубастой ухмылке. – Куат – место свободного предпринимательства, так что не пытайтесь арестовать счета, у вас не получится.
– У меня есть предложение лучше, – произнес Сорел, подходя к столу банкира. – Вы возвращаете нам всю сумму, а процент оставляете себе. Как плату за труды. Но основным бонусом идет ваша голова, которая сохранится там, где ей положено природой, а не украсит стенку трофеев.
Экзот наклонил шипастую башку, изучая назойливого посетителя. Оценивающе осмотрев гостя от сапог до макушки, безалиск пришел к выводу, что тот его внимания не стоит. В особенности, если у него хватило ума вести дела с имперцами и доверить им такую сумму денег. Другой вопрос, что он эту сумму где-то взял. И вполне возможно, незаконно. А раз так, то стоило еще и припугнуть.
– Человечек, ты будешь угрожать банкиру «Черного Солнца»?
– Если учесть, что я видел, как позорно сгорел вместе с собственным дворцом его предыдущий глава, то уж на мелкую сошку внимание обращать – не много ли чести? – ядовито поинтересовался Пиетт, которого самоуверенность экзота буквально вывела из себя. Уточнять детали, а именно то, что он за гибелью орбитального дворца Ксизора наблюдал с мостика «Исполнителя», пока не стоило. Да и вряд ли стоило вообще. А вот намекнуть принцессе Лее, что неплохо бы по дороге завернуть к Соленой луне, ставшей новой мафиозной столицей Галактики, смысл имело.
Безалиск зашипел, как рассерженный вонскр, и одним движением сгреб маленького адмирала за воротник, встряхнув, как куклу. Свободной конечностью банкир выложил на стол блестящий шарик термического детонатора и занес толстый палец над кнопкой.
– Еще есть желающие высказаться? – процедил он, обводя застывших офицеров налитыми кровью глазами. – Или вы убираетесь, или мы сгораем все.
Лоссе сглотнул. Шесть с лишним миллионов были суммой очень солидной, но Счетная палата их по сути уже списала, а свою жизнь адмирал все еще надеялся сохранить.
– Мы-то уйдем, а вот вы сгорите. Вместе со всеми своими преступными секретами, – хмыкнул Штерн, который очень сомневался, что банкир пойдет на самоубийство по такому поводу. В отличие от своего командира, Конрад вращался в тех сферах, в которых личная выгода идет наравне с приказами начальства, а часто ставится и выше их. Но экзот его разочаровал, принявшись цитировать «правило мафии»:
– Лучше смерть, чем разглашение тай… – но тут пафосная речь безалиска перешла в дикий, пронзительный визг. Звук для такой туши совершенно неожиданный. Все вздрогнули, а кто-то из техников машинально зажал уши, пытаясь спастись от ввинчивающегося в мозг акустического штопора.
Причиной такой неожиданной смены линии поведения послужило активированное лезвие светового меча, пронзившее не только широкую ладонь экзота, но и каменную столешницу. Совсем рядом с пока еще безопасной бомбой.
– Джедайское отродье, – в бессильной ярости простонал банкир, лишенный возможности пошевелиться. Любое движение в сторону означало только то, что он лишится всей кисти и хорошо, если одной. Поэтому приходилось терпеть мучительную боль в сжигаемой по живому ладони.
– Не каждый, носящий меч, является джедаем, – наставительно произнес Пиетт, аккуратно извлекая шарик детонатора из ослабевшей хватки скрюченных от боли пальцев. – Внешность, знаете ли, бывает обманчива.
Желтое лезвие меча зашипело и погасло, а рукоять вернулась в рукав. Но два ствола тяжелых бластерных винтовок, упертых в огромное пузо банкира спохватившимися штурмовиками, удержали того от попытки отомстить обидчику здесь и сейчас. Безалиск тихонько стонал, баюкая покалеченную конечность остальными тремя, и с ненавистью косился на Пиетта.
– У нас пять минут, работаем, – приказал Штерн, взмахом руки скомандовав своим подчиненным заняться терминалом, установленным в кабинете экзота. – Если эта тварь не захочет сотрудничать – отрежете от нее нужные для декодировки запчасти. Глаз, хвост, или что они там используют.
– Отпечаток сетчатки, – любезно сообщил техник, подключая к терминалу стандартную деку.
Впечатленный подобной перспективой безалиск стерпел прикладывание мордой к сканеру и даже не пытался закрывать глаза, хотя сканер и пришлось отнести к пленнику, а не наоборот.
– Три минуты, две, одна. Есть контакт! – Конрад отодвинул подчиненного и сам занялся списком счетов. Как выяснилось, банкир соврал, и вся сумма хранилась в одном месте. Видимо, правила предусматривали случай, когда заказчик опаздывал со снятием денег. Процент, кстати, за эти полтора месяца тоже был неплох – больше полутора миллионов.
Отбив сложную последовательность команд, Штерн запустил перевод денег обратно на счет флота. И, дождавшись завершения транзакции, кивнул штурмовикам. Те подтвердили получение приказа и начали крушить вычислительную технику. Быстро и наверняка. Банкир было дернулся на защиту своей собственности, но получил сразу два выстрела из парализатора и затих, скрючившись в кресле.
Низкий рев двигателей десантных ботов, нарезающих круги над зданием, подсказывал, что время вышло и пора уносить ноги. «Черное Солнце» являлось не только крупнейшей преступной организацией, но и включало в себя достаточное число влиятельных лиц разных рангов, имеющих возможность устроить Лоссе веселую жизнь за подобную выходку. Поэтому стоило поторопиться, да и чужого, как сначала хотел Штерн, не брать. С деньгами мафии должны разбираться сотрудники СИБ, им за это полуторную ставку платят и премии дают. Примерно так рассуждал сам с собой адмирал, наблюдая, как его бойцы разносят подозрительные по виду башенки соседнего здания. Получить залп из зенитных орудий в корму на взлете не хотелось никому.
Для ускорения процесса эвакуации пилоты подняли шаттл на высоту третьего этажа, подогнав его почти вплотную к широкому обзорному окну. Тонированный транспластил лопнул, выбитый направленным взрывом и штурмовики начали запрыгивать на трап одни за другим. Сорел ухватился за протянутую руку и перешагнул десятиметровую пропасть, начинающуюся прямо за краем подоконника, но заходить в трюм не спешил, ожидая, пока все солдаты не покинут здание. Наконец, последний штурмовик взошел на борт и шаттл начал потихоньку удаляться от стены, одновременно поднимая трап.
– Пиетт, вы идете? – Лоссе, озадаченный таким поведением адмирала, решил лично проверить, в чем дело.
– Да. Иду, – Сорел ухватился за стойку трапа и выбросил в закрывающийся створ сверкающий лампочками активированный термодетонатор.
– Бонус, – Пиетт отсалютовал оцепеневшему от ужаса безалиску, на стол которого упал смертоносный шарик. – Плата за гостеприимство.
Истошный вопль экзота утонул в реве вышедших на полную мощность двигателей. И окончательно был прерван мощным взрывом, превратившим покинутое здание в груду обломков.
– Методы у вас в «Эскадроне», – выдохнул прижатый к полу перегрузкой Ульрих Лоссе. – Специфические.
– Стараемся, – безразлично отозвался Сорел.

Глава 32

Мрачный и взъерошенный Кеноби явился на Явин как раз к окончанию позднего падаванского ужина. Мара, рассказывавшая Скайвокеру очередную байку из своего оперативного прошлого, замерла на полуслове, изумленно уставившись на помятого мастера-джедая. Она всякое успела в жизни повидать, но такое даже ей встречалось редко.
Рыцарь был не просто серый от усталости, а буквально прозрачный, и настолько осунувшийся, что Рука Императора решила поначалу, что Вейдер опять что-то не поделил с бывшим учителем и еще раз размазал того по Великой Силе, забыв потом собрать обратно.
Но Оби-Ван отрицательно качнул головой, уловив мысль Мары, молча отобрал у опешившего Люка чашку с водой, выпил содержимое одним глотком и тяжело плюхнулся на свободное место у костерка.
Молодое поколение уставилось на мастера-джедая, напоминая двух любопытных котят-ньявв, ожидающих пока мама-кошка выдаст им полузадушенную дичь для игры. Глаза у падаванов, мнящих себя рыцарями каждый своей стороны Силы, горели точно так же. Кеноби мысленно попросил прощения у Квай-Гона за вмешательство в процесс обучения, но деваться было некуда. Перед Императором и Вейдером он извиняться не стал даже так, всерьез опасаясь, что его могут услышать и неправильно понять. Точнее, понять-то как раз правильно, но вот одобрения своих начинаний от представителей Темной стороны Силы ждать не приходилось.
– Значит так, – произнес Оби-Ван вслух, с силой сжав переносицу в попытке усмирить пульсирующую головную боль, не покидавшую его уже третьи сутки к ряду. – Мне очень не хочется вас привлекать к этому нехорошему делу, но, увы, надо.
– Какому еще делу? – подозрительно поинтересовалась Джейд, машинально нащупывая бластер.
Скайвокер просто хлопнул глазами с видом крайней заинтересованности. В отличие от Мары он все еще считал, что «нехорошее дело» обычно правое и участие в нем принимать обязательно. Хотя уже начинал отдавать себе отчет в том, что бросаться в омут надо лишь после предварительных переговоров и четкого определения условий сделки.
– Наблюдению за подготовкой к выборам и проведению голосования. К чему же еще? – искренне удивился Кеноби, которому после недели беспрерывной беготни по Корусканту уже казалось, что других дел в Галактике просто не существует. По крайней мере, столь же неприятных, как это.
Как он уже успел убедиться, Мон умела быть очень настойчивой, если ей действительно что-то было нужно. Сидиус от нее не отставал, хоть и напирал отнюдь не на соблюдение прав и свобод, а на контроль процесса «толкания локтями и щупальцами», как он изволил выразиться. Сводки, предоставляемые ведомством Айсард обеим заинтересованным сторонам, не устраивали никого. А Кеноби, оказавшийся неожиданно для себя единственным человеком, хорошо помнящим «старый» Сенат и принципы его работы, был принудительно назначен ответственным за возвращение демократии в строго определенные рамки. Как ни странно, по поводу самих рамок у Мон с Палпатином разногласий практически не было, а вот по поводу методов освещения выборов и подачи новостей к единому мнению они пока так и не пришли. Канцлер тяготела к излишней театральности, Император к мрачной суровости. Но «на дело» мастера-джедая они выпихивали фактически в четыре руки.
– Ты все равно уже умер, – философски сообщила рыцарю Мотма, прикрепляя ему на плащ тяжелую пластинку-удостоверение. – Так что не расстраивайся, с тобой или без тебя, кого-то да выберут.
– Именно, – подтвердил Император, пряча кривую ухмылку за краем чашечки с чаем.
Кеноби тогда тихонько вздохнул, мечтая о болотах Дагоба. Еще через неделю он был согласен на Хот и понял, что не справляется, невзирая на все усилия.
Собственно, именно это и привело его на Явин. О том, каких драконьих хвостов ему выпишет Темный лорд за привлечение к выборам младшего Скайвокера, когда вернется из своей таинственной поездки, Оби-Ван старался не думать, но остатки совести мучили его практически каждый день. Утром – за срыв графика, вечером – за подвергание опасности порученных ему жизней. Поколебавшись несколько дней, Бен все же решил, что благополучие нескольких миллионов живых душ важнее, чем сохранность двух падаванских голов. Да и внуков Вейдеру Соло уже обеспечил. А Мара? Да что Мара, если из Леи вот-вот полноценный ситх получится, только успевай от молний уворачиваться.
Утешив себя этой совершенно недостойной рыцаря Света мыслью, Кеноби отправился на зеленую луну газового гиганта. Правда, в разговоре с молодыми людьми он о части своих соображений скромно умолчал. Как и о том, что ни приказа, ни разрешения привлекать дополнительные силы он не получал. Долгое общение с Анакином развило в Оби-Ване не только потрясающее долготерпение, но и склонность верить, что замять можно практически все. Главное только не быть пойманным прямо во время незаконного действия.
– Та-а-ак, – задумчиво протянула Джейд, выслушав намеренно сбивчивый и жалостливый рассказ мастера-джедая. – А нам-то что делать?
– Посетить несколько планет. Я попроще выбрал, – Кеноби вытащил из рукава поцарапанный со всех сторон датапад и вручил его Маре. – Вот список. Там по ходу разберетесь. Никаких агрессивных действий предпринимать не надо, вмешивать тоже, просто наблюдать.
– А полномочия, а документы? – возмутилась Рука Императора.
Оби-Ван отмахнулся.
– Ну что вы как дети? Это же секретная миссия, а не официальный визит!
Джейд нахмурилась, подозревая подвох, а Люк ухватил начавшего было таять Бена за край плаща, вполне сознательно удерживая его не только рукой, но и Силой. Мастер-джедай, застрявший на середине процесса перехода, мысленно помянул Вейдера и дурную наследственность. Очень витиевато и прочувствовано. Но младший Скайвокер был упрям, как банта, и столь же целеустремлен.
– А к кому мы там пойдем? Не к кандидатам же? – Люк явно собирался спросить что-то еще, но Кеноби очень хотелось убраться в недра пирамиды, пожаловаться учителю и выпить с Молом чего покрепче, поэтому он выдернул полу хламиды из цепких пальцев юноши и, наставительно воздев палец к небу, произнес:
– К губернаторам, – и поспешно исчез.
Разумеется, Оби-Ван знал, что реально падаваны ни на что повлиять не смогут, но их визиты к чиновникам высокого ранга побудят тех делать свою работу тщательнее и не так нагло брать взятки. По крайней мере, Бену очень хотелось на это надеяться. В том, что итоговый состав Сената не устроит ни Мон, ни Сидиуса он уже не сомневался, но верил, что подобная проблема займет политиков надолго, что даст Галактике возможность чуть-чуть передохнуть. Правда, оставался еще Вейдер, «Эскадрон» и Лея. И Пиетт со своими совершенно непонятными полномочиями. Но о них мастер-джедай решил подумать потом.
– Замечательно, – пробормотала Мара, глядя на опустевшую плиту. – Не хочу сказать ничего плохого, Люк, но мне кажется, что твой учитель чего-то недоговаривает. Очень важного.
Но что именно Кеноби не счел нужным сообщить – выяснить уже было невозможно. Оби-Ван испарился не попрощавшись.
Скайвокер молча пожал плечами. Он к таким ситуациям уже давно привык.

– Лалан, третья и крупнейшая обитаемая планета одноименной системы, один из основных поставщиков продовольствия среди систем Внутреннего Кольца, – прочла Джейд вслух строку из досье СИБ. – Столица государственного образования под названием Лалан-Лопа, управляется губернатором Карином Кузо, степень важности – четыре. Внушает.
– В смысле? – Люк, разглядывавший планету в иллюминатор, отвлекся от своего занятия и посмотрел на Мару. Географию двадцать седьмого сектора он успел выучить за время перелета, но не обратил внимания на то, что военная разведка в преддверии выборов присвоила разным системам какие-то степени.
Рука Императора поморщилась и бросила датапад на соседнее кресло.
– Это значит, что выше только Корускант. Если мы тут напортачим – шею нам намылят по полной программе. Таких стратегически важных систем всего полтора десятка. И шесть из них – в нашем списке. Если это называется «попроще», то я даже не знаю, что сделаю с Кеноби.
Скайвокер предпочел промолчать. Они уже посетили двенадцать планет, и он до сих пор не верил, что это удалось провернуть без потерь. А удивляться было чему. Для начала, у них нигде не спросили документы. Возможно, слух о его родстве с Вейдером уже облетел Галактику, но Люк в этом сомневался. Скорее региональные губернаторы просто обладали достаточным чутьем на неприятности и проверки, на которые Палпатин был горазд в лучшие годы. Точнее, лучшими эти времена можно было назвать весьма условно, но именно в последнее десятилетие Империя приобрела законченный облик, мощнейший флот и относительно упорядоченную вертикаль власти. К сожалению, эта конструкция оказалась не самой удачной и теперь переделывалась буквально «на ходу», что порождало весьма странные побочные эффекты.
Именно о них Скайвокер сейчас и думал. Предвыборная кампания в некоторых мирах обернулась кровопролитием, скандалами и прочими сомнительными радостями.
Например, в седьмом секторе они прибыли «на труп», точнее, разу на три трупа кандидатов на сенаторское кресло. Кто-то не поскупился и заказал этих ребят всех скопом, а неизвестный охотник за наградой уложил всех троих прямо во время предвыборных дебатов. Почерк подозрительно напоминал Фетта, но запрос, посланный на Корускант, результатов не принес. Боба убыл с Леей и по докладу с «Амидалы» до сих пор валялся в госпитале, готовя страшную месть первому же жуку, который попадется ему на глаза. Ну, или кто там был в ответе за его поломанные ребра.
Люк мысленно поежился, представив себе те экзотические формы, которые могла принять месть мандалорца, и подумал, что ему очень повезло в свое время. Если бы наемник хотел его убить, то убил бы, невзирая на всю джедайскую подготовку. Скайвокер в этом не сомневался ни секунды, поскольку знал от Йоды, что Кеноби, в свое время столкнувшийся с Джанго, не смог того задержать, и едва не отправился к праотцам сам. А ведь Оби-Ван на тот момент был мастером-джедаем. Что уж тут про недоучек говорить? Но Боба, к счастью, к проверке лояльности отнесся спокойно, и в качестве разминки для мозгов выдал проверяющим список из сорока с лишним имен наемников, которые могли бы взяться за такой заказ. При виде перечня звучных фамилий Джейд слегка побледнела и твердым голосом заявила, что этим делом будет заниматься СИБ. Поскольку им дел и так достаточно, да и сама Мара еще слишком молода, чтобы связываться со столь одиозными личностями.
Так или иначе, но от группы планет Тойна-Тойна в Сенат явно выходил один испуганный донельзя твилекк, который до этого громкого убийства занимал в списке кандидатов скромное восьмое место и не чаял набрать и пяти процентов голосов. Но, шокированные произошедшим, выжившие претенденты спешно поснимали свои кандидатуры, и молодой экзот неожиданно для себя оказался обладателем сенатского кресла еще до окончания выборов. Насколько помнил Скайвокер, на момент их отлета парень умудрился упиться до розовых хаттов и явно не собирался просыхать до первой сессии.
На второй посещенной планете имел место впечатляющий скандал, связанный с взяточничеством в особо крупных размерах. А губернатор, уже сбившийся с ног в попытке если не навести порядок, то хотя бы замять дело, с наблюдателями разговаривать не пожелал, но по доброте душевной порекомендовал брать взятки, если вдруг дадут. Раз уж всем и так дают без разбора. Мара сдержанно поблагодарила за совет и буквально выволокла Люка из административного здания. Оказаться замазанной в подобном скандале Руке Императора не хотелось, да и Джейд просто напросто не верила, что местные жители в состоянии представить себе размер взятки, которую лично она согласилась бы принять взамен на свои услуги.
Скайвокер, искренне пораженный местной простотой нравов старался держать руки при себе, не улыбаться кому не надо и не отставать от Мары. Во избежание.
Четвертая, пятая и шестая планеты на фоне своих предшественников смотрелись на удивление мирно. Если не считать того, что кандидаты радостно поливали друг друга помоями с уличных голоэкранов. Причем кое-где делали это буквально. До этого дня Люк был твердо уверен, что «грязный, как гаморреанец» это просто идиома. Но после мельком увиденного отрывка дебатов свое мнение изменил и зарекся делать поспешные выводы.
Взяточничество и коррупция цвели в мирах Внутреннего Кольца в эти дни настолько пышным цветом, что этому поражался не только неискушенный в подобных вещах юный джедай, но и многоопытная Джейд. Как ни странно, в мирах Внешних Регионов все обстояло грубее и честнее. Там было принято отрабатывать деньги, вне зависимости от источника их получения, в то время как ближе к Центру Империи взятка многими чиновниками рассматривалась не как побуждение к действию, а лишь повод подумать над вопросом в свободное время.
Оставшаяся полудюжина миров в памяти Скайвокера слиплась в один бесконечный хоровод диких предвыборных обещаний, подозрительно честных глаз кандидатов и злобных слухов, один другого краше. Собственно, поэтому от планеты Лалан Люк ничего хорошего не ожидал, и более того, был уверен в том, что присвоенный этому миру статус лишь усложнит ситуацию. Джедая уже тошнило от навязанной ему миссии, и он искреннее восхищался Леей, которая как-то умудрялась разбираться во всех этих политических тонкостях и подковерных интригах. Авторитет же Палпатина, в свое время сумевшего блестяще сыграть на многочисленных конфликтах интересов, в глазах Люка поднялся на недосягаемые высоты. И младшему Скайвокеру уже было совершенно безразлично, что Сидиус являлся ситхом. Человек с таким блестящим интеллектом джедаем быть не мог по определению. Зачах бы за год.
Помимо этого юноша потихоньку прояснял для себя причины, толкнувшие Анакина на другую сторону Силы. Люк, сам навоевавшийся до полного отвращения, как никто другой понимал, что война, даже во имя идеалов добра и справедливости (на этом этапе размышлений юному джедаю некстати вспомнился лозунг про «Мир и Порядок»), ничего хорошего не несет. И души ожесточает только так. Поэтому ее прекращение после нескольких лет непрерывных сражений принимается с радостью практически на любых условиях. Ну, кроме полного поражения, конечно. Неудивительно, что его отец согласился с доводами канцлера. Палпатин, при желании, мог уболтать кого угодно. А уж семейного человека – тем более.
Но как Совет Ордена смог не заметить ситха прямо у себя под носом Скайвокер до сих пор понять не мог. Сухая историческая справка повальную слепоту магистров не объясняла, а Йода молчал, как вукийский партизан на допросе. Кеноби оказался честнее. На прямой вопрос он просто пожал плечами и сказал, что не знает. Ну вот прохлопали и все, хотя и сам он с Сидиусом общался хатт знает сколько раз за годы падаванства Анакина и с флагмана генерала Гривуса канцлера спасал и вообще. О том, что половину спасательной операции он провел без сознания, Оби-Ван промолчал, сочтя эту информацию совершенно лишней. О двойной работе Анакина, которому с одной стороны Палпатин поручил представлять интересы канцлера в Совете Ордена, а с другой магистры фактически заставили шпионить за главой государства, Бен тоже распространяться не стал, понимая, что Орден в данной ситуации выглядит не очень хорошо.
При ближайшем рассмотрении событий тех лет становилось понятно, что обе стороны друг друга стоили. А лозунги на самом деле ничего не значили. Сейчас это было очевидно даже мастеру-джедаю, всю жизнь старавшемуся соблюдать раз и навсегда принятые правила игры. Именно этими правилами Кеноби руководствовался, идя под меч Вейдера и искренне надеясь, что это хоть как-то искупит его вину за Мустафар и последовавшие за ним события. О том, во что он втравливает Люка, старый джедай тогда не думал, целиком положившись на волю Силы. Кто ж знал, что у этой воли есть вполне реальное воплощение с холодными серыми глазами и чудовищной тенью за спиной?
Но этими соображениями Оби-Ван не намерен был делиться ни с Квай-Гоном, ни, тем более, с Йодой. А вот Анакину он о них собирался рассказать. Когда-нибудь.
Разумеется, Люк обо всем этом даже не догадывался, предпочитая строить собственные теории. Младший Скайвокер понимал, что они, скорее всего, ошибочны, но свое неправильное мнение ему всегда было как-то роднее чужого правильного.
Собственно он и сейчас составлял одну особо сложную теорию, согласно которой планета Лалан могла оказаться центром общегалактического заговора. Но действительность, как обычно, превзошла самые смелые фантазии.

– Я хочу тут жить, – с надрывом произнесла Мара, зашвырнув остаток недоеденного бутерброда через ограждение.
Мерно жевавшее бантообразное животное бело-голубого пятнистого окраса проводило кусок взглядом и снова вернулось к своему занятию. Насколько помнил Люк, именно эти звери давали синее молоко, но вот как они называются у него вылетело из головы уже очень давно.
Собственно, сейчас, стоя на окраине города и задумчиво догрызая купленную на соседней улочке булку с трудноопознаваемой, но вкусной начинкой, джедай был готов согласиться с Рукой Императора.
Планета Лалан оказалась совсем не такой, как он ожидал. И это его очень порадовало.
Впрочем, стоило отсортировать впечатления по порядку. Свою «экскурсию» они начали со дворца местного губернатора, как и на всех ранее посещенных планетах. Нервный секретарь, человек, а не дройд, провел их к кабинету, опасливо косясь на висящие на поясах гостей лазерные мечи и поспешил убраться, как только открылась дверь.
Карин Кузо, губернатор системы Лалан, оказавшийся невысоким упитанным человеком с забавными висячими усами, отвлекся от переговоров, которые вел с кем-то по дальней связи и перевел взгляд на гостей.
– Господин губернатор, – начала Мара, улыбаясь как можно любезнее, – мы хотели бы получить от вас некоторые сведения, касающиеся подготовки к выборам.
– Сведения? – недоверчиво переспросил Кузо, поднимаясь с кресла и тяжело упираясь кулаками в стол. Усы Карина зашевелились сами по себе, словно усики насекомого. Какого-то очень хищного и голодного. – А вы кто такие? Проверяющие?
– В некотором смысле да, – улыбка Джейд стала натянутой, – наблюдатели.
– Тогда идите, проверяйте, – ощерился губернатор.
Мара, недовольная столь странным поведением Кузо, попыталась было что-то возразить, но в ответ на нее обрушился поток такой отборной брани, что Рука Императора застыла, кукольно хлопая глазами. При этом пожелание до конца жизни «жрать банта пууду вместо сахара» было самым мягким из тех, что встречались в речи Карина. А на пассаже, обещавшем знакомство с органами размножения сарлакка и хатта одновременно, Джейд слепо зашарила рукой по поясу в поисках меча. Ситуация явно выходила из-под контроля. И Скайвокер решил вмешаться.
Но увы, Люк, ошарашенный такой реакцией чиновника на вполне невинное с точки зрения джедая пожелание ознакомиться с информацией, не смог придумать ничего лучше, чем придавить излишне красноречивого губернатора форс-гриппом. И пока Кузо хрипел и пучил глаза, не понимая, куда вдруг делся звук и воздух, Скайвокер быстренько вытолкал Мару за дверь и, громко извинившись, выскочил сам. Надеясь, что они сумеют удрать достаточно далеко до того момента, как губернатор очнется и вызовет охрану.
Промчавшись галопом по центральной улице и нырнув в какую-то подворотню, форсюзеры вылетели на небольшую площадь, забитую народом и нырнули в толпу, полагая, что уж тут их найти будет трудно. Стараясь не делать слишком резких движений, парочка потихоньку двигалась подальше от центра, пересекая открытое пространство по диагонали и подспудно ожидая топота закованных в броню штурмовиков за спиной. Но пока признаков погони не наблюдалось.
Осторожно проталкиваясь сквозь ряды, Джейд стянула у кого-то из зазевавшихся прохожих яркий шарфик и намотала себе на шею для большей конспирации. Как выяснилось спустя пять минут, несчастная тряпочка была не деталью национального костюма, как сначала решил Люк, а фрагментом «униформы» сторонников одного из кандидатов в Сенат.
– Сними, – тихонько прошипел он, толкая Джейд локтем и показывая, что у собравшихся на другой стороне площади людей шарфики не радужные, а клетчатые. – А то бить будут.
– Сомневаюсь, – протянула в ответ Мара, расправляя яркую ткань. – Сам посмотри, они мирные.
Скайвокер, выбравшись из толпы и отойдя в сторону, взобрался на низенький бортик фонтана и принялся оглядываться. Рука Императора была права – предвыборная агитация проходила в почти дружеской обстановке.
«Радужные» и «клетчатые» стояли живописными группками, попивая из одноразовых стаканчиков чай и кофе и помахивая флажками соответствующей расцветки. А за них говорили сами кандидаты, чьи лица мелькали на портативных голощитах, установленных по обе стороны площади. В одном углу выступала какая-то музыкальная группа, развлекавшая народ и игравшая попеременно то мелодии соперничающих партий, то какие-то заводные песенки. Демонстранты хлопали и топали в такт, периодически выкрикивая лозунги. Между группами то и дело сновали люди, что приводило к постепенному перемешиванию толпы. Насколько мог разобрать чужие разговоры Люк – беседовали отнюдь не о политике, а о бытовых проблемах и ценах на продукты. Изредка поругивали губернатора, излишне рьяно пытающегося создать видимость напряженной ситуации. Но в целом демонстрация больше напоминала народное гуляние.
– Пошли отсюда, нам тут нечего делать, – подергала джедая за рукав Джейд. – Кстати, держи, я тебе сувенир достала.
Мара протянула Люку клетчатый шарфик и стаканчик с чаем.
– Спасибо, – пробормотал Скайвокер, повязывая тряпочку на шею. – И все же, не понимаю я, что не нравится губернатору. Тихо, мирно, везде бы так.
Рука Императора пожала плечами.
– Может, ему разнарядка пришла или взятку дали, а он не отработал. Забудь ты этого идиота, его явно скоро в отставку отправят. Лучше прогуляемся, пока погода хорошая.
Люк покорно поплелся за девушкой, размышляя над превратностями имперской политики. Планета, которой зачем-то был присвоен такой важный статус, не давала никаких поводов для беспокойства. Возможно, было что-то в прошлом, но сейчас?
Повертев мысль и так и эдак, Скайвокер задал мучавший его вопрос Маре. Джейд вздохнула и полезла в карман да датападом.
– Ого, – произнесла она, пролистав несколько страниц. – Оказывается эти ребята лет двадцать, двадцать пять назад были очень против потери независимости. И повоевать успели изрядно, и вообще. Странно, что теперь такие мирные. Хотя они вполне успешно выторговали себе фактически автономию еще до Явинских событий. А теперь так и вообще живут в свое удовольствие.
– Получили какие-то льготы или еще что? – поинтересовался Люк, внезапно обнаруживший, что они дошли почти до окраины города и дальше только ограждение и бесконечные луга. Лалан являлся достаточно крупной планетой, практически лишенной гор и прочих возвышенностей. Моря тут были, но немного и мелкие, так что почти все континенты представляли из себя бесконечную степь с травами в рост человека. Именно на это бескрайнее пастбище они сейчас и смотрели, свесившись через заборчик и разглядывая колосящиеся прямо под опорой неизвестные науке растения.
– Ну, – задумчиво протянула Мара, – тут не сказано, но я думаю, что они просто предпочли тихо игнорировать навязанную им администрацию. А дальше уже все шло, как шло. Продовольствие они поставляют, воевать еще раз не собираются, но мнение свое имеют. Может быть, именно это и бесит Кузо, хатт его знает.
– Может, – согласился Скайвокер. – Что в отчет писать будем?
– Что тут все идет тихо и мирно. Кстати, особой разницы между кандидатами я не заметила, так что сомневаюсь, что после выборов хоть что-то изменится. Поэтому мы просто посидим тут еще часик-другой, посмотрим на закат, а потом полетим дальше. А пока сидим – сообрази что-нибудь пожевать, а то с этой работой никакого режима питания не выдержишь. А мне поправляться нельзя.
– Почему? – искренне удивился Люк, высматривая лавочку, в которой можно было разжиться едой. Джедай подозревал, что имперские кредиты тут не очень в чести, но надеялся, что его обаяния хватит на убеждение продавца.
– Стану толстой, некрасивой и ты меня разлюбишь, – капризно ответила Джейд.
У Скайвокера от такого заявления отвисла челюсть.
– Расслабься, парень, – хмыкнула Мара, – я просто не влезу в боевой скафандр. А о личной жизни, как подсказывает мне моя левая пятка, подумать я смогу года через два, не раньше. Так что живи пока.
Хищная ухмылка Руки Императора отрезвила рыцаря, и Люк поспешил отправиться, куда послали, на ходу размышляя над тем, сколько в словах Джейд было шутки, а сколько правды. И как он лично относится к этим долям.
Лалан ему нравился все больше, и если судьба будет к нему благосклонна, он совсем не против был познакомиться с планетой поближе. А может и вовсе тут остаться. Но не сейчас.

Сообщение отредактировал Nefer-Ra - 17.10.2011, 2:39

Глава 33

А за много световых лет и от Лалана и от Корусканта адмирал Пиетт в который раз проклинал конструктора стандартного лямбда-шаттла. Выспаться в этом чуде имперской технической мысли сидя оказалось совершенно невозможно. А лечь было банально негде. Лоссе, которому принадлежал челнок, никогда не предпринимал на нем особо длинных перелетов, считая, что если цель находится больше, чем в трех часах пути, к ней не грех и крейсер сгонять, поэтому об избыточном комфорте не позаботился. Сорел надеялся, что командующему икалось, пока он его вспоминал на все лады, но это было слабым утешением.
Таким образом, адмирал вынужденно дремал сидя, забросив ноги на декоративный столик и надеясь, что поясница ему ничего нехорошего за такую позу не скажет. Визит сначала к Якки, а потом к Гриэ, ради которого Пиетту пришлось фактически пересечь Галактику по диагонали, вымотал Сорела окончательно, а ведь ему нужно было не только пообщаться с кураторами учений, но и проверить соответствующие отчеты. Сроки завершения они, разумеется, сорвали, но Пиетт два месяца назад вообще не верил, что в человеческих силах хоть что-то успеть за такой короткий промежуток времени. Как оказалось, потенциальное внимание лорда Вейдера послужило достаточной мотивацией и невозможное стало возможным. Только вот у самого Сорела от этого седых волос лишь добавилось.
А ведь еще предстоял второй этап. От этой мысли стало совсем тоскливо. Особенно Пиетта огорчал тот факт, что придется не просто гонять флоты, что, честно говоря, требовало от него минимальных усилий и прекрасно реализовывалось командующими на местах, а говорить с бесчисленным количеством народу. К каждому из собеседников предстояло искать свой подход, что не очень-то общительного адмирала приводило в состояние черной меланхолии. Но предаться печальным мыслям в полной мере Сорел не успел, так как пискнул зуммер дальней связи и над столиком начала собираться из марева помех блекло-синяя голограмма. По счастью, ноги с данного предмета мебели адмирал убрать сообразил как раз вовремя, поскольку размазанный образ обрел-таки четкость и оказался главкомом. Пиетт нервно сглотнул, подозревая, что за время его отлучки случилась очередная катастрофа. Или наоборот, всплыла информация об уже произошедшей. А, поскольку Лее о прискорбной случайности, отправившей Соло на больничную койку, он сообщать не счел нужным, всплывать было чему.
– Где вас носит? – вместо приветствия поинтересовался Вейдер.
– В тридцать восьмом секторе, милорд, – абсолютно честно ответил адмирал.
Ситх озадаченно уставился на Пиетта, но потом сообразил, что именно тот мог забыть на краю Галактики и тихо фыркнул.
– Ах, да. Учения. Ну как там Гордон – жив еще?
– Да, милорд, – отозвался Сорел, пытаясь понять, почему главком вдруг вспомнил адмирала Якки таким сомнительным образом. Поводов отправлять командующего тридцать восьмым флотом в окончательную отставку, по мнению Пиетта, пока не наблюдалось. Впрочем, всегда надо было учитывать возможность попытки пошутить со стороны ситха. И специфику чувства юмора последнего.
– Вот и славно, – хмыкнул Вейдер, утвердив Пиетта в подозрениях на предмет шуток. – Кстати, я слышал, что Лея едва не стала счастливой вдовой, не так ли?
Адмирал подавил инстинктивное желание немедленно зажмуриться. Во-первых, это было несолидно, а во-вторых, формулировка фразы подразумевала, что милорд, в случае чего, не сильно огорчится. Выбор Леи Вейдер обсуждать не считал возможным, но свое отношение к Соло озвучивал неоднократно.
– Эмм… – протянул Пиетт, пытаясь придумать, как ему построить ответ, чтобы избежать лингвистической ловушки двойного отрицания. – На момент моего отлета Хэн Соло находился в госпитале на станции «Ранкор-4». По словам медиков, состояние его стабильное, в течение недели-двух капитан придет в норму и сможет покинуть станцию самостоятельно.
Если техники к тому моменту починят «Сокол», разумеется.
Но описывать текущее состояние грузовоза адмирал не стал. В конце концов, раз он его выиграл, ему и разбираться.
– Ясно, – отозвался Темный лорд. – Кстати, хорошо, что вы не на Корусканте. Тут и так уже хатт знает что творится.
– Простите, – Пиетт, наконец, сообразил посмотреть, откуда идет передача, и понял, что Вейдер находится не на краю галактики в компании Трауна, а в столице, – но что в Центре Империи делаете вы, милорд?
– Выборы, – ситх выразительно скривился.
– А разве ими не Мотма должна была заниматься? – Сорел едва не ляпнул «Сидиус» вместо «Мотма», но вовремя прикусил язык. Банте понятно, что процесс контролирует Император, а вот упоминать об этом лишний раз не стоило, мало ли где врагов наживешь при этой новой демократии и терпимости. В Империю с «лицом экзота» Пиетт не верил, и верить не собирался, считая подобную идею квинтэссенцией человеческой глупости. Но убеждать кого-либо в своей правоте по этому вопросу не считал нужным, полагая, что пока те, кто придерживается аналогичных взглядов, занимают высокие посты, дальше игр в политкорректность дело не зайдет.
– Мон горазда только вещать с трибуны о светлом будущем. Строить его она предпочитает чужими руками. А чтобы энтузиасты не очень увлекались, за процессом подсчета голосов буду наблюдать я. Пугать недовольных, проще говоря.
Вейдер снова поморщился. Похоже, ему навязанная Палпатином роль совсем не нравилась, но пустить дело на самотек не позволяли остатки совести и здравый смысл. Подавлять восстания на местах было куда более затратно. И по времени, и по деньгам и по собственным человеко-часам одного форсюзера.
– Сочувствую, милорд, – искренне пожалел шефа адмирал.
– Бывало и хуже, – хмыкнул в ответ Вейдер. – Ладно, политика – политикой, но война у нас, к сожалению, пока не по расписанию. Первое заседание новоизбранного Сената произойдет недели через три-четыре, и до этого момента я не хочу видеть в столице ни вас, ни Лею. Но ее будет кому занять, а вам придется придумывать себе дело самостоятельно. Надеюсь, у дипломированного аналитика хватит фантазии изобрести достаточно убедительный для Соло повод не приближаться к Центру Империи? Хватит с меня Калриссиана, который спит и видит себя начальником Счетной Палаты. А ведь он не только спит, но и работает, весьма успешно, надо сказать.
– Да, милорд, – Пиетт позволил себе улыбнуться. – Более того, у меня есть веские основания считать, что в определенных пределах я смогу контролировать практически все передвижения господина аудитора.
– Каким образом? – удивился ситх. – Вы вывернули из этого пиратского корыта активатор гипердрайва?
– Нет, я выиграл весь корабль. В сабакк.
Темный лорд изумленно моргнул, осмысливая сказанное, а потом начал смеяться. Зрелище было, прямо скажем, не для слабонервных.
Успокоившись, Вейдер вытер выступившие от смеха слезы и ехидно произнес:
– Знаете, Сорел, я иногда жалею, что не привлек вас к своему собственному заговору. Такие таланты пропадают.
– Благодарю за доверие, милорд, – склонился в официальном поклоне адмирал.

Серый клин «Амидалы» казался крошечной щепкой на фоне бездонного космоса с его миллионами звезд, тысячами туманностей и бесконечными витками галактик. «Эскадрон» завершил свой показательный рейд несколько суток назад, и сейчас просто плыл во тьме, не приближаясь ни к какой населенной планете. Дюжина крейсеров, следовавших за линкором в разумном отдалении, казалась принцессе стайкой рыбок-падальщиков, вертящихся у хвоста дракозмея и в любой момент готовых принять участие в его кровавой трапезе. Огромная мощь, которую она так и не сумела толком применить.
Как ни печально, но надо признать, что адмирал из меня не получился. Мало того, что вляпались с этой шахтерской колонией, так еще и не сделали ничего полезного. Пугать избирателей мог кто угодно, хоть сам Рэнски. С планеты же не видно, кто на мостике.
Принцесса вздохнула и покатала тоненький цилиндр стила по столешнице кончиками пальцев, жалея, что до сих пор не может сделать это Силой. Пластик, нагревшийся от тепла рук, быстро остыл и снова стал просто холодной и скучной палочкой. Органа печально усмехнулась. Возможно, ее так называемое «личное влияние», на котором так настаивал Император, было нужно «Эскадрону» именно для того, чтобы превратить флот из простого стандартного войскового соединения, выполняющего рутинную задачу, в инструмент воли вполне конкретного человека. Осталось только понять – какого именно.
Самого Сидиуса, Вейдера, Пиетта или кого-то еще? Ей любезно предложили маску, но не дали зеркала. Поэтому оставалось действовать на свой страх и риск, надеясь, что игра хоть примерно соответствует заказанной.
Но в этом Лея сомневалась все сильнее, ведь ей было приказано дождаться представителя Контрольного комитета, который должен был прибыть на борт линкора взамен гранд-моффа Кассаса и принять участи в расследовании покушения. Сам Эл до сих пор находился в госпитале, и состояние его существенных изменений не претерпело. Принцесса знала, что на этом свете чиновника поддерживает лишь неумелая паутина Силовых линий, сплетенная той безумной ночью, но надеялась, что клонированные органы, которые медленно росли в питательной среде, и мастерство хирургов смогут оторвать Кассаса от этой пуповины без угрозы для жизни.
Отчет о рейде был успешно отправлен на Корускант еще вчера. И одобрен, как ни странно, и теперь Лея бездумно перебирала документы, сидя в председательском кресле, стоящем во главе огромного овального стола. Если она правильно помнила – почти такой же зал имелся на первой «Звезде Смерти», только вот «приглашена» она туда была в свое время вовсе не как гостья, а как пленница. Кто бы мог подумать несколько лет назад, что принцесса демократической планеты возглавит, пусть и временно, один из самых смертоносных флотов Империи? Лея подперла подбородок кулачком и громко хмыкнула. Идеалы. Как много всего было для нее перемешано в звуке этого короткого слова. И как мало в нем осталось теперь.
А ведь стоит только взглянуть на призрачных джедаев – и становится понятно, что там дела обстоят еще хуже. Если у нее был повод сменить сторону ради семейных ценностей и великой цели, скажем так, то каковы был мотивы Йоды? Или девять сотен прожитых на Светлой стороне Силы лет были перечеркнуты одним лишь желанием Анакина? Маловероятно. Но кто, кроме Учителя Учителей, мог судить о правоте Ордена? Палпатин, что ли?
В общем и целом, чем больше принцесса размышляла над высокими материями, тем больше запутывалась. А раз так, то имеет смысл слушать собственное сердце, а там кривая выведет. К ситхам, джедаям, или еще куда.
– Мэм, – комлинк неожиданно хрипло квакнул голосом дежурного офицера, – только что совершил посадку шаттл представителя Контрольного комитета. Проводить его к вам?
Лея несколько раз моргнула, пытаясь очнуться от своих мыслей и сосредоточиться на происходящем. Она ожидала прибытия комиссара, но не думала, что это произойдет так быстро. Похоже, Император действительно был заинтересован в том, чтобы рейд «Эскадрона» не только закончился успешно, но и привел к выяснению личности заказчика покушения. А без человека, разбирающегося в ситуации, это было проблематично. Разумеется, если Палпатин прислал именно человека.
С другой стороны – кого еще он мог прислать? Экзотов Сидиус не любит, и терпит только тех, кто действительно полезен, – принцесса тихо фыркнула, вспомнив кое-какие слухи. – Возможно, эта нелюбовь связана с личностью Дарта Плэгиуса. Но, если подумать, это не мое дело. Как и то – кто там кого и за что придушил подушкой во сне. Глядя на самого Сидиуса несложно поверить, что учитель у него был тот еще фрукт.
– Да, проводить, – ответила она после паузы, уверенная, что офицер терпеливо ждет ее решения. В чрезвычайных полномочиях была своя прелесть. – В малый конференц-зал на шестой палубе, пожалуйста.
– Слушаюсь, мэм, – отозвался дежурный.
Органа быстро оглядела стол с разложенными по нему датападами, удовлетворилась видом рабочего беспорядка и пригладила волосы. Наряд, судя по отражению в полированной столешнице, сидел безупречно и был в должной степени имперским – строгое светло-серое платье с узким поясом темного металла под грудью и тяжелыми браслетами, охватывающими руки чуть выше локтя. Поверх платья была накинута густо-серая мантия без рукавов, украшенная вышивкой в тон. В меру парадно, в меру дорого.
Прическа же для последних недель была стандартная – тяжелый узел на затылке, удерживаемый фигурными шпильками. От более вычурных вариантов пришлось отказаться – хоть организм и смирился со своим новым состоянием, и даже безропотно переваривал все, чем его кормила любопытная до инопланетных деликатесов принцесса, но голова временами болела нещадно, так что выплетать косички и носить диадемы желания не возникало.
Для порядка проверив, что все локоны лежат ровно, Лея выдохнула и уставилась в стенку, пытаясь придать лицу соответствующее случаю выражение и не понимая, почему ее так беспокоит этот визит. Но сосредоточиться не получилось и поэтому она перевела взгляд на лежащий перед ней датапад. Только вот любопытство никуда не делось.
По рангу гость мог бы управлять сектором планеты, но в действительности комиссары занимали в основном должности в аппарате администрации Императора. Своего рода высокопоставленные порученцы. Видимо, этот тоже был из таких.
Принцессе казалось несколько расточительным давать подобные звания людям, основной задачей которых было наблюдение за выполнением воли Палпатина, но ситху явно было виднее, как лучше воздействовать на губернаторов. Да и опыта у него в вопросах игр на особенностях человеческой и не только психологии у него накопилось за столько лет намного больше, чем у одной самоуверенной девчонки. А полномочия штука такая, захотел – дал, захотел – отобрал. С другой стороны, хорошему специалисту надо платить так, чтобы соблазна его перекупить не возникало. Органа не знала, насколько велика ставка моффа, например, да и не была уверена, что они вообще получают жалование, сравнимое с прочими их доходами, но подозревала, что Император за этим тщательно следил. Хотя, скорее этим вопросом занимались Айсард и та сухощавая дама из Счетной Палаты.
Наконец, спустя неполных десять минут створка двери скользнула в сторону, пропуская гостя. Органа-Соло подняла голову от документов и застыла, выпустив из ослабевших пальцев стило.
– Вы?!
Комиссар, выглядевший не менее ошарашенным, чем сама принцесса, сделал два шага к ближайшему креслу и тяжело оперся на спинку. Лея бездумно уставилась на побелевшие от напряжения пальцы гостя. Да уж, прислал Император подарочек. Впрочем, принцесса сейчас подозревала, что на этой кандидатуре настоял как раз Темный лорд. Подобное было вполне в его духе.
Борясь с бесполезным желанием проснуться, Органа лихорадочно соображала. Конечно же, она узнала гостя, пусть сейчас он существовал в теле клона, но перепутать это лицо с другим было совершенно невозможно. Слишком много ночей оно являлось к ней в кошмарах. Вместе со сгорающей в чудовищной вспышке планетой. Но если сейчас перед ней только копия, пусть и осведомленная обо всем, что знал оригинал, имеет ли она право ненавидеть так же сильно? Или нет? В любом случае, не стоит пока вступать с ним в открытый конфликт. Особенно не зная его полномочий и не выяснив до конца границы собственных.
– Да, теперь я понимаю, что недооценил чувство юмора лорда Вейдера, сообщившего мне о «сюрпризе», – признал комиссар после длинной паузы. Голос гостя был неожиданно сух и холоден. Похоже, для себя он уже все решил.
– Для меня это тоже… «сюрприз», – осторожно ответила Лея, пытаясь выдержать ровный тон и не скатиться в истерику. А раз поскандалить для успокоения нервов нельзя, оставалось язвить. Чем она и занялась, усилием воли сменив интонацию. – Не могу сказать, что приятный. Но… я полагаю, другого… специалиста по Внешним Регионам просто не нашлось.
Комиссар дергано кивнул.
– Совершенно верно, ваше высочество.
Но в этом вежливом ответе слишком явно проступала предательская нотка иронии. А в невозможно синих глазах читались привычная гордость и самодовольство.
Принцесса встретилась взглядом со своим неожиданным гостем, поймав и удержав его внимание. Не самый лучший фокус из арсенала ситхов, но ей очень хотелось, чтобы комиссар понял, почувствовал, проникся ее ненавистью вне зависимости от реальной вины.
Когда все закончится, я убью тебя. Не имеет значения, что по этому поводу думает Палпатин. Но этот шанс я точно заслужила. И я его не упущу. Потому что ты, это ты, не важно, какая по счету копия.
Чиновник чуть прищурился, но глаз не отвел. Похоже, он допускал подобное развитие событий. Или был предупрежден о нем заранее. Что ж, невзирая на все свои недостатки – этот человек всегда был достойным противником. И Лея не считала зазорным это признавать.
– В таком случае, добро пожаловать, Уилхуфф.
Таркин чуть склонил голову, пряча кривую улыбку. Столь знакомую, и столь странную на помолодевшем лице.
– Вы как всегда любезны, ваше высочество.

Лея металась по каюте как зверь в клетке, нахмурившись и до крови закусив костяшку указательного пальца. Попавшаяся под ноги подушка, упавшая с кресла, была отправлена в угол прицельным пинком. После чего Органа-Соло медленно выдохнула и попыталась успокоиться. Нельзя сказать, чтобы успешно, но даже такая номинальная попытка многого стоила.
После выяснения личности комиссара принцесса была готова тут же звонить на Корускант и устраивать Императору, Вейдеру, или кто там был за это в ответе, грандиозный скандал. Единственным, что ее остановило, было метеоритное поле, на два часа оставившее линкор без дальней связи. Вполне достаточный срок, чтобы сорвать злость на ком-то еще. Вот ее высочество и срывало, швыряясь всем, что попалось под руку, но, поскольку дело происходило в спальне – обошлось без особого ущерба, если не считать подпалин от молний Силы, оставшихся на стене. Поразмыслив минуты две, выдохшаяся Лея решила добавить к подпалинам какой-то абстрактный узор и выдать их за картину.
– Ненавижу, – зло буркнула она, падая в кресло и левитируя к себе подушку. На волне остаточной злости фокус с Силой получился, как родной. – Всех ненавижу!
Придя к такому неутешительному выводу и осмотрев пострадавший в процессе недоистерики палец, принцесса помрачнела, вспомнив, что у Таркина тоже была такая же дурная привычка. Разумеется, если ее детские воспоминания об их недолгом знакомстве можно было считать достоверными.
Зачем Уилхуффу, тогда еще просто моффу, понадобилось прилетать на Альдераан, она не помнила, да и не особо интересовалась в свои тогдашние двенадцать лет, но его разговор с Бейлом почему-то остался в памяти. Как и характерный набор жестов обоих собеседников. Если вице-король производил впечатление искреннего и открытого человека, то Таркин казался сжатой пружиной – все нормальные эмоции, если они были, прятались где-то внутри, снаружи оставалось лишь подчеркнутое противопоставление себя всем прочим, высокомерие, ехидство на грани приличий и отточенные движения, значившие явно больше, чем слова. Или это было проявлением привычки не говорить собеседнику вслух, что он шаак, но в то же время показывать ему это невербально?
Принцесса не знала ответа на этот вопрос до сих пор, хотя и провела в Сенате полгода. А уж Мон, у которой она училась тонкостям парламентского этикета, прозаседала в похожем на перевернутое блюдце здании намного больше времени. Но даже Мотма выражала свои чувства более явно. Истинные, а не напускные. Впрочем, чандрилльский сенатор всегда играла за оппозицию, а там искренность была в цене. Как иначе убедить противника в своей правоте, если на его стороне сухие цифры и вся мощь Империи, а на твоей – лишь вера, упорство и внешняя беззащитность, помноженная на звонкость голоса да изрядную долю наглости?
На что были похожи внутренние «разборки» в том же Совете моффов, Лея представляла себе очень смутно, почему-то все время скатываясь к картинке банки с альдераанскими прыгучими пауками. Те тоже до последнего ждали, пока жертва совершит оплошность, а потом – хлоп, и нету конкурента, только лапки дергаются.
Откуда была эта картинка – она догадывалась, ведь в день их первого знакомства именно Таркин, как образец типичного имперского чиновника, показался ей родственником какого-то неприятного насекомого. Мофф, уже в те годы состоявший из одних острых углов не только психологически, но и физически, произвел на юную аристократку отталкивающее впечатление.
И когда дама-наставница все же умудрилась изловить свою подопечную, а Органа вдруг решил представить ее гостю, Уилхуфф сказал принцессе какую-то стандартно-вежливую банальность, в сочетании с выражением его лица прозвучавшую полновесным оскорблением.
Разумеется, Лея взбесилась, и остаток дня вела себя как гаморреанский поросенок. В результате заработала еще пару ехидных замечаний.
Обиду она не простила и шесть лет спустя, повторно отыгравшись посредством совершенно идиотской детской шалости. Но если в исполнении ребенка она объяснялась скверным характером и дурным воспитанием, то для молодой девушки подобное поведение было из ряда вон. Особенно если учесть, что эта девушка в течение пары месяцев должна была занять пост сенатора.
Как подозревала Органа-Соло, Таркину обе ее выходки тоже запомнилась надолго.
Но сейчас это не имело значения, поскольку нынешняя инкарнация гранд-моффа была просто клоном. Точнее, принцесса не могла придумать другого внятного объяснения.
Разумеется, у гранд-моффа была масса родственников, но выдать за Уилхуффа кого-то из его внучатых племянников было бы проблематично даже с учетом всех возможностей современной медицины. Лицо можно изменить, но характер – никогда.
Впрочем, Лее после этого короткого разговора и последовавшего за ним краткого обмена любезностями пополам со намеками разной степени ядовитости упорно казалось, что сам Таркин-2 считает себя собой, а не своей копией.
Осталось решить вопрос – насколько его мнению стоило верить, и выяснить, почему же Уилхуфф в своей уникальности убежден. Ведь на призрака, каковыми, по сути, являлись и Пиетт и Кеноби, он совершенно не походил, да и ощущался в Силе обычным живым человеком, пусть и с некоторой неправильностью. Казалось, вместо одной тени он отбрасывает две, только одна настоящая, а втора едва заметная, все время колеблющаяся.
Впрочем, принцесса здраво оценивала свои возможности форсюзера и списывала эту странность на сомнительную природу гостя – мало ли, какие побочные эффекты были у ускоренного роста и обучения? Ведь до этого она видела только одного клона – Фетта, но тот рос и развивался как обычный человек, без дополнительного генетического вмешательства.
Но выяснить все тонкости можно было, лишь внимательно наблюдая за комиссаром. Что неожиданно оказалось весьма проблематично.

Подчеркнутая властность Таркина, не совпадающая с его текущим званием и возрастом, а выглядел Уилхуфф лет на тридцать, окружающих явно раздражала, что быстро привело к нехорошим последствиям. И если бы это касалось только обслуживающего персонала и младших офицеров, то бесконечные словесные «шпильки» можно было списать на дурное воспитание и ничуть не лучший характер. Увы, комиссар считал, что имеет право высказываться в отношении не только тех, кто действительно был ниже его по положению, но и шпынять всех прочих. Со стороны это выглядело абсолютно безобидно, но скрытый смысл, неизменно присутствовавший почти во всех словах Таркина, или искусно демонстрируемый собеседнику посредством выразительной мимики, жалил не хуже хвоста лилека.
По мнению Леи, комиссар просто развлекался, как умел, или, наоборот, выражал свое отношение к навязанному ему заданию. Вполне возможно, что условия «контракта со смертью», в роли которой выступал старший ситх, не позволяли Уилхуффу заниматься открытым саботажем, но веселую жизнь окружающим он обеспечивал исправно.
С одной стороны, это могло свидетельствовать в пользу реинкарнации (а эту версию у Органы-Соло пока веских оснований отбрасывать не было), с другой – слишком уж эмоционален был Таркин при этом. Что говорило пользу клон-версии, поскольку при своей первой жизни гранд-мофф был человеком очень сдержанным и таких явных демонстраций человеческих слабостей себе не позволял. Но калейдоскопическая смена настроений комиссара сбивала принцессу с толку, заставляя ее жалеть о том, что в бытность свою сенатором она не считала нужным присматриваться к своим врагам. Хотя в те годы у нее было недостаточно опыта для построения сколь либо серьезных логических конструкций.
Как бы то ни было, но на третий день своего пребывания на борту «Амидалы» Таркин поругался с Рэнски чуть не до рукоприкладства. Доведенный комментариями комиссара до белого каления капитан пообещал Уилхуффу, что за следующие полслова в свой адрес, адрес корабля или принцессы, которые будут хоть чуточку похожи на оскорбление, он лично запихнет его в спасательную капсулу и отправит дрейфовать в космосе. Наплевав на все приказы вышестоящего начальства, поскольку Император там, на Корусканте, а он – Винсент Рэнски – здесь. И слово его весит в данной ситуации значительно больше.
Таркин в ответ театрально раскланялся и ушел, не прощаясь. А взбешенный капитан высказал закрытой двери все, что он думает об имперских чиновниках. Думал Винсент много и непечатно.
Кое-как успокоив капитана, Лея добилась того, чтобы Таркину отвели для работы удаленные от мостика помещения и необходимые вычислительные мощности, хотя Рэнски был искренне возмущен тем, что его лишают тактического компьютера. Но принцесса резонно заметила, что пока они тут болтаются посреди пустоты, особо считать нечего, а наблюдением за окружающим пространством вполне справятся все прочие ИЗР «Эскадрона». В случае же малейшего намека на военные действия право распоряжаться тактическим компьютером возвращается к своему законному владельцу. Винсент побурчал для порядка, но в итоге согласился, мстительно добавив, что лицезреть комиссара без острой необходимости не желает и на мостик его не пустит ни под каким видом. Принцесса фыркнула и похлопала Винсента по плечу, пообещав лично проследить за тем, чтобы с гостем пореже общались даже те, кому это было положено.
Как быстро выяснилось, Таркин и сам не рвался навязывать кому-то свое общество, появляясь вне своей каюты и рабочих помещений исключительно ради обеда, да и то не каждый день. Выделенные ему в помощь адъютанты вскоре на своей шкуре почувствовали, что комиссар очень не любит, когда ему мешают думать, но, в то же время, не терпит задержек с доставкой необходимых данных. А информации требовалось много и столь разной, что вскоре Уилхуффа тихо возненавидел даже центр связи, операторов которого он не стеснялся дергать в любое время дня и ночи. Единственным условно-разумным существом, стойко сносившим все капризы Таркина была псевдоличность тактического компьютера, которую комиссар настроил сообразно своим личным предпочтениям.
«Эмма», как он назвал ее, обращалась к комиссару приятным, чуть хрипловатым женским голосом, максимально вежливо и четко. Но вот информации требовала в чудовищных количествах. Придя к печальному выводу, что гранд-моффа Кассаса разговорить невозможно по состоянию здоровья, и сделать с этим в ближайший месяц он ничего не сможет, а больше никто необходимыми сведениями не обладает, Таркин попытался задействовать свои старые связи. Но по прошествии пяти лет это было очень непросто. Особенно с учетом того, что о своем воскрешении уцелевшим родственникам, давно поделившим остатки наследства, Уилхуфф сообщать не спешил.
Донесения агентов СИБ за последние годы, которые он скормил «Эмме», картину не прояснили, наоборот, только запутали, поскольку по ним выходило, что все было тихо и мирно. Как показывала практика и безнаказанные действия повстанцев в регионе на протяжении всех этих пропущенных им лет, действительности это не соответствовало. Складывалось впечатление, что часть информации была просто стерта, или скрыта намеренно. Таркин уже готов был предположить, что в этом замешан еще Арманд Айсард, но доказательств не было, а звонок Исанне закончился таким «обменом любезностями», что комиссар зарекся спрашивать у «Снежной королевы» не только о делах, но и о том, который сейчас час.
Оставалось только думать, перебирая факты и конструируя логические цепочки разной степени достоверности. К несчастью, работа, не приносящая явных результатов, влияла на и без того скверный характер комиссара не лучшим образом.
Случайно столкнувшись с принцессой в коридоре линкора, думающий о своем Таркин рассеяно отметил, что имперский рацион пошел Лее на пользу, судя по округлившемуся лицу и плавности движений. Органа-Соло в ответ вспылила и обозвала Уилхуффа рыжей сушеной нетопыркой, чем несказанно его удивила. Опешивший комиссар поинтересовался, что у принцессы со зрением, поскольку он сроду рыжим не был, а каштановый цвет волос Лея должна бы за свои двадцать четыре года и запомнить, ежедневно видя в зеркале.
В ответ Органа-Соло сделала резкий взмах рукой, впечатавший оппонента в стену. На счастье комиссара, фокусы с Силой по-прежнему получались у Леи через раз, поэтому обошлось без удушающего захвата, а пару синяков вполне можно было пережить.
Продолжить выяснение отношений им помешал запыхавшийся дежурный офицер, который отвлек Органу, сунув ей в руки датапад с текстом приказа главкома. Принцесса развернулась на каблуках и поспешно отбыла, процедив напоследок что-то о клонированных куклах.
Искренне оскорбившийся Уилхуфф вынужден был признать, что этот раунд он проиграл, а реванш придется отложить до лучших времен. Поскольку ярко проявляющаяся на любой чих наследственность их высочества была вредна для жизни окружающих.
Несколько успокоившись после стычки, Лея призналась самой себе, что была неправа, но поводом пойти извиняться это не стало. Органу-Соло раздражало медленное продвижение работы, и она рада была бы поторопить комиссара, но по докладам было видно, что он и так делает все возможное и даже немного больше. Но часы тикали, и через месяц-два даже под свободной накидкой будет очевидно, что она не просто поправилась. Стукнув кулаком в стенку и зашипев от боли, принцесса поплелась в свою каюту – разбираться с полученными приказами. К ее острому сожалению, боевых действий именно «Амидале» они не обещали.
В неизбежных бюрократических разбирательствах и подготовке к отбытию шести ИЗР в распоряжение главкома прошло еще полторы недели, и Лея поняла, что дальше тянуть некуда. Стоило поговорить с Таркиным без свидетелей, и, по возможности, без скандала. Поскольку соблюдать холодную вежливость на людях ей становилось все труднее и труднее.

Глава 34

Соло открыл глаза и мрачно уставился на белый потолок. За последние дни эта картина ему успела смертельно надоесть, а расписание медицинских дройдов бывший пират уже выучил до минуты. Вот сейчас звякнет зуммер на двери и его опять придут кормить безвкусным, но очень питательным витаминным супом, после которого он снова заснет на несколько часов. На деле Хэн не чувствовал себя настолько больным, но персонал госпиталя был неумолим. Ладно, хоть в морг не отправили, и на том спасибо. Чубакка, заходивший несколько раз, состоянием напарника был огорчен, но тоже посоветовал ему лежать и поправляться, хотя выразил это такими «словами», что Соло потом еще минут сорок неудержимо хихикал, вызывая у врачебного диагностического комплекса нехорошее желание вкатить пациенту двойную дозу успокоительного. Позавчера Хэн даже пытался вставать и ходить по палате, но больше, чем на три шага вдоль полупрозрачной стенки его не хватило, да и шлейфы не пускали, а снимать с себя датчики Хэн не стал, подозревая, что на писк аппаратуры сбежится слишком много зрителей и сочувствующих.
Перебрав эти нехитрые мысли несколько раз, Соло сообразил, что дройда все нет, и удивленно зашарил взглядом по сторонам.
– Рад видеть вас в добром здравии, капитан, – знакомый голос раздался откуда-то слева, подсказывая Хэну, куда, собственно, надо смотреть.
Пиетт, убедившись, что его заметили, слабо улыбнулся. А Хэн вздернул брови и открыл рот, то ли собираясь издать что-то удивленный возглас, то ли просто от изумления. Да уж, во время их последнего разговора на адмирале наряд был явно попроще, а вид у его носителя получше. Сейчас Сорел выглядел привычно замученным жизнью, но стоимость одежды подсказывала, что муки были не бесполезны. На адмиральское жалование вряд ли можно так одеваться. Во всяком случае, свои кровно заработанные тратить таким образом бывший контрабандист бы не стал. Повседневный костюм, по его мнению, должен одинаково хорошо подходить и для ремонта корабля, и для бега по пересеченной местности, и для кантины. А в более приличное общество, как он уже выяснил, принято было одеваться строже.
– Вам что, дали взятку? Как Аудитору? – ничем другим объяснить видимое Соло не мог, но ведь он хорошо помнил слова Калриссиана и судьбу чиновников-мздоимцев. И до сих пор был уверен, что Сорел к подобным вещам не склонен.
– В некотором смысле, да. Хотя я ведь фальшивый аудитор, так что честь вашего мундира не пострадала, – Пиетт дернул уголком губ, превращая тень улыбки в весьма странную гримасу. – Скажем так, я получил от командования местного флота кредит на крупную сумму.
– Насколько крупную? – тут же возжелал подробностей Хэн. При всей своей феноменальной удачливости в плане выживания в самых безнадежных ситуациях, с финансами у контрабандиста отношения всегда были натянутыми. Проще говоря, он обычно был должен больше, чем мог заработать.
Адмирал испытующе взглянул на заинтригованного Соло. И после театральной паузы назвал цифру.
– Сколько?! – ошарашенный Хэн сел на больничной койке, моментально забыв, что еще пять минут назад у него что-то там болело.
– Вы шутите или у меня плохо со слухом, – неверяще пробормотал он.
– Я редко ошибаюсь в цифрах, – хмыкнул Сорел. – Но сейчас речь не о них, а о вашем состоянии. Вы достаточно много пропустили, и я думаю, что стоит этот пробел в ваших воспоминаниях заполнить. По крайней мере, сможете правдоподобно соврать принцессе, когда ее увидите.
– О… – очень емко высказался Соло, сообразив, что за все их похождения придется отчитываться не только начальству, но и близким родственникам. А о некоторых своих благоприобретенных семейных связях контрабандист предпочитал не вспоминать лишний раз.
Пиетт устроился на скучном белом стуле поудобнее, и обхватил руками колено, сделавшись похожим на какую-то нахохлившуюся экзотическую птицу.
– Та милая дама, которая попыталась отправить вас к праотцам в ангаре, была лишь мелкой сошкой, по сути падальщиком, подбиравшим объедки с чужого стола. Хотя там были не только объедки, – смял окончание фразы Сорел. – Вы попались ей совершенно случайно, сыграв роль своеобразного психологического детонатора. Дама, как оказалось при более тщательном изучении досье, была несколько нестабильна психически, но идеально справлялась с работой и к агрессии, направленной на своих, склонна не была. Поэтому ее терпели.
Соло скорчил особо выразительную рожу, показав этой гримасой, что он думает о порядках во флоте.
– Зря кривитесь, капитан, – мягко упрекнул его Пиетт. – Различные психологические расстройства весьма часты в рядах служащих орбитальных станций. Скучно, однообразно, пространство замкнутое и никакой войны.
У Хэна было свое мнение относительно войны, поскольку вот ее он насмотрелся во всех видах с избытком, но с другой стороны – провести двадцать лет на болтающейся посреди космоса жестянке, каждый день выполняя одни и те же операции, было явно ничем не лучше, чем раз в три месяца затевать срочную эвакуацию под огнем турболазеров.
– А как вам удалось уцелеть? – поинтересовался Соло.
– Очень просто. Меня не заметили, – адмирал демонстративно развел руками, как бы жалуясь на отсутствие внимания, и снова сцепил пальцы в замок. – К несчастью, я не успел придумать ничего путного, поэтому, увы, но пребыванием в госпитале вы обязаны именно мне. Прошу прощения.
– Та ладно, – отмахнулся Хэн. – Той девице я едва не стал обязан местом на кладбище. Разумеется, если бы кто-то тут занимался такими вещами, как почетное захоронение случайных трупов. Кстати, а что с моим кораблем?
– Вашим? – искренне изумился Сорел. – Не знаю, но с моим все в порядке, капремонт закончат завтра утром.
– А я и забыл о проигрыше, горе-то какое, – протянул Соло с подчеркнутой тоской в голосе.
Адмирал тихо фыркнул и бросил на больничное одеяло маленький блестящий камешек. Хэн машинально поймал безделушку, доказав, что рефлексы сохранились в полном объеме. А голове пирата и до того доставалось столько раз, что все уже и не упомнить.
– Что это? – спросил он, вертя камешек в пальцах. Если Соло правильно помнил, то подвеска из парочки подобных полупрозрачных штук была приколота у адмирала к куртке. Но зачем Пиетту понадобилось подобное явно женское украшение, он так и не понял.
– Природный турболазерный концентратор. Именно такой, только накачанный, я бросил вам под ноги в ангаре. От первого же выстрела он сдетонировал.
– М-да, – буркнул Хэн, – тогда понятно, почему я так далеко и красиво летел. И… стойте, эта штука стоит несколько тысяч кредитов! И вы просто так использовали ее вместо гранаты?
– Какой ожидаемый вопрос, – ехидно произнес Сорел. – Я думал, вас больше заинтересует, как мне удалось накачать камешек до нужного уровня, избежав взрыва. Впрочем, ответ прост – для зарядки у меня была только одна батарея от бластера, а что до стоимости – считайте, что у меня есть знакомое месторождение с красивым женским именем.
– Познакомите при случае? – Соло протянул камешек владельцу.
– Посмотрим, – загадочно улыбнулся адмирал. – А этот концентратор я собирался ради эксперимента установить в одну из зениток «Сокола». Должен же быть прок от того, что мы торчим тут рядом с целым научным институтом, занимающимся вооружениями.
– Эй, что за переделки на моем корабле? – возмутился Хэн, не желая расставаться с иллюзией собственности.
– Честно говоря, капитан, от вашего корабля там осталось только название, – Пиетт поднялся на ноги и коротко кивнул, прощаясь. – Я полагаю, размышления на эту тему скрасят вам ближайшую больничную неделю и ускорят процесс выздоровления. Поскольку мне все еще нужен хороший пилот.
– А куда лететь-то? – спросил Хэн, мысленно обещая себе уже завтра встать на ноги и увидеть, наконец, что эти нехорошие люди сотворили с его любимой птичкой.
– Набу, – дверь с легким шелестом захлопнулась, оставив Соло переваривать впечатления от этого короткого разговора. Вопросов по-прежнему было существенно больше, чем ответов. И самым главным было не состояние грузовоза, а то, где и на каких основаниях Пиетт разжился кредитом на восемь миллионов. И как он собирается его отдавать.

Дверь, ведущая в тактический отдел аналитического центра, была открыта, а умение ходить бесшумно принцесса отточила еще в детстве, поэтому подкрасться к жертве получилось практически неслышно. Впрочем, Таркин вряд ли бы заметил ее, даже топай она, как стадо бант.
Комиссар ходил туда-сюда вдоль стола, над которым парила сложная модель, которую Лея с первого взгляда не смогла опознать – на военную карту это было похоже мало, а в экономике принцесса разбиралась не слишком хорошо. Возможно, это был гибрид из нескольких моделей, во всяком случае, обрабатывалась она тактическим компьютером не слишком быстро, что говорило о ее исключительной сложности.
Таркин, общавшийся с «Эммой» посредством специального комлинка, взмахнул ладонью, передвигая несколько блоков модели. Часть связей разорвалась, часть перестроилась, но несколько фрагментов повисло в пространстве, мигая оборванными соединительными линиями. Комиссар тихо выругался и снова изменил схему. Пересчет занял секунд тридцать, позволив Лее вдоволь налюбоваться на раздраженно закусившего губу Уилхуффа. Похоже, у бывшего гранд-моффа что-то не складывалось.
Жалобно пискнул зуммер и приятный механический голос сообщил, что для пересчета недостаточно данных. Таркин резко смел остаток схемы и стащил с головы обруч комлинка, после чего устало потер покрасневшие глаза.
– Не ловится дианога? – поинтересовалась принцесса, стараясь вложить в свои слова максимум сочувствия. В силу личной неприязни получилось очень фальшиво, хотя по мнению Органы-Соло, сейчас это значения не имело.
Таркин вздрогнул от неожиданности, но быстро взял себя в руки. И даже сумел воздержаться от озвучивания первых трех просившихся на язык вариантов ответа.
– Не ловится. Слишком мало данных, – комиссар поморщился, и с горькой иронией добавил, – слишком долго меня не было. А при длительном отсутствии хозяина портится даже самое хорошо настроенное оборудование. Не говоря уже о Внешних Регионах.
– Кстати, именно об этом я хотела вас спросить, – Лея скрестила руки на груди, чтобы скрыть непрошеную дрожь пальцев, и тут же обругала себя за этот защитный жест. Сейчас, один на один, ей было крайне неуютно в обществе бывшего врага. Хотя почему бывшего?
– Я отвечу на все ваши вопросы, – устало отозвался комиссар, – но после обеда, то есть уже ужина, поскольку обед я успешно пропустил.
Органа удивленно вздернула брови, озадаченная подобным заявлением. С одной стороны, оно прозвучало слишком буднично на фоне их уже ставшего привычным вооруженного нейтралитета, а с другой – почему бы не воспользоваться слабостью оппонента. Даже если эта слабость кажущаяся.
– Это понимать как приглашение?
Таркин безразлично пожал плечами.
– На этом корабле хозяйка – вы. Поэтому понимайте как вам угодно.
Вот и пойму! – неожиданно решила для себя принцесса. О чем пожалела уже минут через двадцать.
Вяло ковыряя вилкой в салате, Лея размышляла о том, что это самый необычный обед в ее жизни. Разумеется, если не считать беспинского, но тогда она не была вольна выбирать компанию, да и пообедать, если честно, попросту не удалось. А сейчас сидит напротив своего ночного кошмара и делает вид, что так и надо. Не факт, что получается, ну да сама виновата, знала же, что следование первому порыву – не самый лучший выход. Но джедайская, да и ситхская философия, если она правильно их понимала, подразумевала следование велениям Силы. А уж выдавать за эти веления собственные капризы, или действительно надеяться на подсказку мироздания – личное дело каждого одаренного.
Принцесса взяла бокал и на секунду пожалела, что вина ей сейчас нельзя. Необходимость выпить чего-то покрепче сока ощущалась слишком явно. Несколько глотков альдераанского полусладкого всегда помогали ей начать беседу, но сейчас слова просто не желали рождаться, сопротивляясь почти осязаемо. Таркин тоже молчал, явно размышляя о чем-то своем, весьма далеком от текущих проблем, и не замечал, что его открыто рассматривают. А может, просто делал вид, что его это не раздражает.
Лея отхлебнула сока и вновь задумчиво уставилась на комиссара, отметив про себя, что за прошедшую с момента их последней стычки неделю он еще сильнее осунулся и похудел. Похоже, причиной специфической внешности в прошлой жизни бывшего гранд-моффа была именно работа. А работать, как она сейчас понимала, ему приходилось много. Ведь помимо прямых обязанностей Уилхуфф курировал постройку «Звезды Смерти», а может и еще что-то секретное, о чем она пока даже не догадывалась.
– И все же, – нарушила принцесса затянувшееся молчание, – вы не ответили на мой вопрос. О вашем отсутствии и возвращении.
Таркин отложил вику и откинулся на спинку кресла. Насколько он помнил, именно в такой формулировке эта тема пока не была озвучена, а считать за проявление интереса несколько весьма обидных замечаний на предмет копии и оригинала не стал бы даже он сам.
– Ах, это был вопрос, – насмешливо протянул Уилхуфф. – А мне показалось – обвинение. Способ моего возвращения с того света можете уточнить у лорда Вейдера. Поскольку именно он соединял мое сознание с телом клона. Мое истинное сознание, я имею в виду. Не копию.
– Но откуда взялся клон? Невозможно вырастить новое тело за несколько дней, – возразила Лея, пытаясь понять, как такое вообще может быть.
Существование призраков худо-бедно объясняло, откуда взялась «душа» гранд-моффа, но интереса к подробностям не умаляло. Джедаи и ситхи были в посмертии, с некоторыми оговорками, сами себе хозяевами. В отличие от обычных людей. Но Пиетт погиб практически одновременно с Вейдером, поэтому кануть в небытие у адмирала попросту не было шансов. Даже если он этого, как иногда подозревала принцесса, искренне хотел. Темный лорд очень не любил расставаться с давно привычными вещами, без зазрения совести перенося это собственническое чувство на живых существ.
– Разумеется, – согласился Таркин после довольно длинной паузы. Похоже, бывший гранд-мофф прикидывал, о чем ему стоит сказать, а о чем умолчать. – Мне в некотором смысле повезло – комендант базы на Биссе не стал выполнять инструкцию и уничтожать мою копию после смерти оригинала. А что еще и в каком количестве плавает у Императора по пробиркам – вопрос не ко мне, а к их капюшонистому величеству и его доблестным последователям.
Явственная злоба, с которой были произнесены последние слова, совершенно не удивила Лею. Ее поразило другое.
Органа вообразила себе ряды клонирующих цилиндров со всеми чиновниками Империи и нервно сглотнула, представив перспективу вечного служения безумному ситху таким извращенным способом. Кстати, о чем-то подобном ходили слухи, но касались они главного конструктора «Звезды Смерти». Раньше Лея была уверена, что это просто страшные сказки, но теперь начинала в этом сомневаться. А спрашивать Сидиуса о его секретах было не слишком умно. Император предпочитал не акцентировать внимания на своих делах «темных лет», не желая признавать тот факт, что часть его тогдашних идей была совершенно безумной. А Вейдер, у которого своих скелетов в шкафу было с избытком, молчал из солидарности.
– Хорошо, примем это объяснение, – неуверенно произнесла она. И тут же пошла в атаку, заметив иронично вздернутую бровь собеседника. – Но в переселение душ через несколько лет после смерти я не верю. Даже джедаи в массе своей сливались с Великой Силой. Вернуться, если я правильно понимаю, могли только те, кому это было действительно нужно. Или те, чьей смерти предшествовала массовая гибель других живых существ…
Принцесса озадаченно умолкла, испуганная своими собственными словами. Ведь большая часть нынешних воскрешенцев действительно умерла в течение суток после чудовищных катаклизмов. Альдераан, гибель обеих боевых станций. Да и Храмовая резня, если подумать, тоже укладывалась в эту схему. Ведь выжить после купания в лаве на одной силе воли и врожденном упрямстве проблематично. Был ли в этом некий скрытый смысл или просто так совпало?
Пока она размышляла, Таркин отстраненно смотрел в стену, вертя в руке бокал. Так, что остаток вина едва не выливался через край. Похоже, ему тоже было о чем подумать.
– Как вы себе представляете эту вашу… Силу? – наконец спросил он.
Лея сосредоточенно нахмурилась, пытаясь сформулировать свои ощущения. С одной стороны, она воспринимала Силу как нечто вполне одушевленное и обладающее непроницаемо черным чувством юмора (хотя последнее могло быть скорее «подарком» от Анакина), но с другой – иногда Сила казалась бескрайним океаном. Огромным, подавляющим своей мощью и вызывающим безотчетный страх. На уровне не разума, но инстинкта.
– Боюсь, мне трудно выразить это словами, – ответила Органа спустя долгих две минуты. – Полагаю, обученный форсюзер в этом преуспел бы больше, чем я.
– Меня не интересует мнение одаренных, – поморщился комиссар. – С моей точки зрения, Сила – это благостное ничто, которое растворяет и переплавляет личности умерших. Переваривает, как сарлакк. И это… очень мерзко.
Принцесса, как зачарованная, следила за колебаниями вина в бокале. Сконцентрировавшийся на своих переживаниях Таркин продолжал вертеть стеклянный сосуд в пальцах, совершенно этого не замечая.
– Более того, если для обывателей, умирающих от старости или болезней, да и просто религиозных личностей переход в «новое качество» облегчается определенным набором устоявших представлений, то для тех, кому чужда вера во что-либо, кроме собственного я, смерть является катастрофой, – продолжил свой странный монолог комиссар. – Особенно если она приходит… за секунду до триумфа…
Слишком сильно стиснутая ножка бокала громко хрустнула, распоров кожу. А резкая боль заставила бывшего гранд-моффа очнуться и удивленно уставиться на капающую с пальцев кровь.
Органу-Соло передернуло. Фантазия у принцессы была достаточно богатая, а скупой рассказ Фетта о пребывании внутри татуинского монстра добавил необходимый налет реализма. Если «тот свет» был хоть чуточку похож на описанное Таркиным, то для сохранения там своей личности требовалась не только одаренность, которой обладали далеко не все, но и железная воля. Или какое-то очень сильное чувство. Девушка гадала, что же это было за чувство в случае гранд-моффа, но вслух спросить не решалась. Таркин и так сказал неожиданно много. И говорил при этом совершенно искренне, в чем Лея могла поклясться. Вместо этого она спросила другое, намеренно произнеся вопрос с иронией, надеясь тем самым несколько разрядить обстановку:
– И много таких заблудших душ?
Уилхуфф, тщательно промакивающий кончики окровавленных пальцев салфеткой, взглянул на принцессу со странно веселым выражением лица.
– Я полагаю, достаточно. И не удивлюсь, если именно они являются фактором возмущения Силы. Так называемой «Темной стороной», если вас больше устраивает именно это определение.
Лея удивленно захлопала глазами, пытаясь осознать этот логический выверт. Но комиссар не стал ждать, пока она придумает ответ и вежливо откланялся, оставив ее высочество сидеть за опустевшим столом в одиночестве.

Разумеется, чуда не произошло, и Хэн еще целых три дня провел на больничной койке, изнывая от нетерпения и доводя медицинский дройдов до короткого замыкания своим непрестанным нытьем. При остром желании контрабандист умел быть просто невыносимым человеком. К счастью, искусственный интеллект служащих госпиталя оказался достаточно устойчив к подобным воздействиям, поэтому его на прощание даже не побили. Впрочем, это могло объясняться и тем, что встречать своего напарника Чубакка явился лично. А связываться с грозным даже на вид вуки желающих не нашлось.
Поэтому поддерживаемый под руку своим вторым пилотом псевдоздоровый Соло беспрепятственно доковылял от медицинского отсека до ангара, где застал весьма любопытное зрелище – двух беседующих адмиралов. И, разумеется, не стал сообщать им о своем присутствии.
– Итак, испытания прошли успешно? – интонация прохаживающегося туда-сюда Лоссе была скорее утвердительной, чем вопросительной.
Пиетт, к которому обращался Ульрих, согласно кивнул.
– Совершенно верно. Теперь осталось добыть нужное количество образцов и провести развернутые исследования. Насколько я помню, существует минимум две разновидности концентраторов. Возможно, есть еще. Но это я выясню по месту, а пока… – Сорел внезапно развернулся на каблуках, взглянув на подпирающего двери Соло, и криво улыбнулся. – О, я вижу, мой пилот уже прибыл, поэтому смысла откладывать вылет нет. А все прочее мы сможем обсудить уже после моего визита на Набу.
Командующий флотом резко кивнул и протянул Пиетту деку.
– Буду ждать новостей. И очень надеюсь, что они будут хорошими.
– А куда они денутся, адмирал? – позволил себе пошутить Сорел.
Ульрих дернул уголком губ и откланялся. Наблюдать за отлетом он явно не собирался, да и зачем?
Соло проводил офицера взглядом и, собравшись с силами, отклеился от стенки. Чуи предупреждающе зарычал, но контрабандист только отмахнулся. Сейчас ему было важно продемонстрировать Пиетту свою возможность ходить без посторонней помощи, иначе, как он небезосновательно опасался, Сорел прикажет снова запереть его в госпитале, который Хэн уже тихо ненавидел. Но маленький обман, судя по скептическому выражению лица адмирала, не удался.
– Надеюсь, со штурвалом вы справитесь лучше, – хмыкнул Пиетт, пропуская капитана к трапу отремонтированного «Сокола».
Соло предпочел промолчать.
Внешне корабль практически не изменился, если не считать того, что обшивку пришлось полностью заменить на новую. Хэн неверяще провел кончиками пальцев по ближайшему листу, убеждаясь, что вместо стандартной для грузовозов облицовки была использована тяжелая броня. С одной стороны, это было неплохо, но с другой – хватит ли мощности двигателей на изменившийся вес?
Контрабандист едва слышно вздохнул и ступил на трап, морально готовясь к худшему и не замечая пристального взгляда адмирала. Пиетт знал, что внутри переделки были куда серьезнее, и опасался, что Соло не преминет устроить скандал по этому поводу. Очередной раз забыв, что грузовоз ему более не принадлежит.
Но контрабандист повел себя на удивление тихо, выдавив всего лишь невнятное ругательство и протерев глаза для верности. Первый осмысленный вопрос он задал, лишь устроившись в пилотском кресле.
– Во сколько обошлась… переделка?
– А вы как думаете? – Пиетт не собирался оглашать сумму. И не только потому, что она вдвое превышала стоимость аналогичного корабля. Ему просто не хотелось об этом говорить. Вся эта авантюра и так превращалась в слишком серьезную потенциальную неприятность, которую уже нельзя было списать на случайность и глупый каприз.
– Я об этом стараюсь не думать, – буркнул Соло, щелкая тумблерами на приборной панели и пытаясь сдержать предательскую дрожь пальцев. Корабль казался ему настолько чужим и знакомым одновременно, что он не знал, как к нему относиться. Техники сделали все возможное, чтобы сохранить не только внешний облик грузовоза, но и его достаточно нестандартную внутреннюю компоновку. Но двигательный отсек они перебрали полностью, как и орудийные установки. И теперь Хэн опасался, что ему заново придется узнавать эту строптивую птичку. Уже не свою.
– Чего вы ждете, капитан? – поторопил его Пиетт. – Все необходимое загружено на борт, предварительные летные испытания закончены еще вчера. Корабль готов к вылету. А вот на счет вам я начинаю сомневаться.
– Не стоит, – тихо, но уверенно ответил Соло. – Я тоже готов.
Почти неслышно заныли репульсоры, медленно поднимающие грузовоз над дюрастиловой палубой. Хэн несколько минут покачался на этой неустойчивой «подушке», играя мощностью двигателей и проверяя, насколько хорошо они держат корабль, потом плавно дал газ, выводя «Сокол» к границе створа, и, дождавшись команды диспетчера, врубил маршевый двигатель.
Жалобно охнувшего адмирала вжало перегрузкой в спинку кресла, оператор «Ранкора-4» проводил грузовоз отборной руганью, а Чуи весело рявкнул, подавая энергию на щиты и маневровые двигатели. В его понимании самое интересное только начиналось.
И Соло на этот раз полностью с ним согласился.
Следующие несколько минут были посвящены совершенно сумасшедшему танцу вокруг станции. Петли, развороты на месте, реверс и маневрирование на пределе возможностей слились для Пиетта в один непрекращающийся акробатический номер. Зажмурившись и мысленно поминая контрабандиста в самых отборных выражениях, Сорел терпеливо ждал, пока все это закончится. Ему определенно везло на ненормальных пилотов. Для полноты коллекции оставалось еще слетать с младшим Скайвокером, но это как-нибудь потом. Лет через десять-пятнадцать.
Улучив момент, когда «Сокол» летел по прямой, и не пытался при этом таранить станцию, адмирал выдавил:
– Соло, если вы еще раз позволите себе подобное, я выкину вас за борт!
– Вррау? – насмешливо поинтересовался деталями Чубакка.
Ответ адмирала был краток, но совершенно непечатен. Соло на подобное заявление лишь выразительно хмыкнул, бросив что-то о необходимости проверить работу узлов и начал новую серию вращений.
Пиетт обреченно закрыл глаза и пообещал себе при случае вернуть контрабандисту должок. С процентами.
К счастью, высший пилотаж очень быстро утомил самого Хэна, еще толком не оправившегося от многочисленных травм, и Соло был вынужден перевести корабль в обычный полет. Облетев напоследок станцию, «Сокол» разогнался и ушел в гиперпространство. Если верить расчетам, возле Набу они должны были оказаться через двенадцать часов.

Но провести это время с пользой Пиетту не удалось. Сразу после перехода в гиперпространство Соло занялся тщательным осмотром корабля, комментируя все увиденное вслух и требуя ответной реакции от Чубакки. Вуки, который с большей частью имперских агрегатов и комплектующих, заменивших привычную рухлядь неизвестного происхождения, был незнаком, охотно рычал, урчал и скулил на особо непонятных моментах.
Адмирал, перенервничавший еще во время напряженного разговора с Лоссе и Штерном, подобному звуковому сопровождению был совсем не рад. И свое настроение не преминул довести до ведома контрабандиста. Весьма своеобразным, и чисто ситхским способом.
Хэн, как раз перечислявший все недостатки силовой установки десантного бота, заменившей старый двигатель, замолк на полуслове и сосредоточенно уставился на солнечно-желтое лезвие светового меча, практически упирающееся ему в подбородок. Теснота двигательного отсека не позволяла капитану сделать столь необходимый в данной ситуации шаг назад, а дотянутся до бластера он хоть и мог, но не был на все сто процентов уверен, что это поможет. А Чуи не имел привычки таскаться с любимым арбалетом по кораблю.
– Не успеете, – голос адмирала был тих и безэмоционален.
Соло подумал секунды две и осторожно убрал руку от кобуры. Но говорить ничего не стал – слишком уж близко было лезвие и слишком мало шансов на выживание после проникающего ранения в основание черепа. А представлять себя в роли копии Вейдера, а то и генерала Гривуса контрабандисту очень не хотелось.
– Что бы вам там не казалось, я не ситх и не джедай, так же ровно произнес Пиетт. – Я эмпат. И ваше фонтанирующее самодовольство меня очень раздражает. Поэтому или учитесь контролировать свои эмоции…
– Или? – рискнул уточнить Хэн, потихоньку поднимаясь на цыпочки в безрезультатной попытке отодвинуться от смертоносного клинка.
– Плакать о вас будет только один человек, – холодно отрезал Сорел.
– Понял, не дурак, – выдохнул Соло, проводив взглядом исчезнувшую в расклешенном рукаве рукоять сейбра и мысленно обругав себя последними словами за то, что не заметил оружие раньше.
– Имею веские причины в этом сомневаться, – съязвил в ответ адмирал, разворачиваясь на каблуках. Ответной атаки от контрабандиста он не опасался, признавая за Соло умение правильно выбирать сторону в быстротекущих конфликтах. К несчастью, долгосрочное планирование явно не было сильной стороной капитана, что он неоднократно демонстрировал всем желающим. Достаточно вспомнить его долг Джаббе, который в итоге привел бравого вояку в ледяные объятья карбонитовой плиты.
– Ну вот, как всегда… – пробормотал Хэн со вздохом и машинально потер шею. Такой реакции от Пиетта он никак не ожидал, хоть и вполне осознанно искал предел терпения маленького адмирала. Но, как выяснилось, Сорел принадлежал к тому сорту людей, которые сто раз ответят на все глупые вопросы, а на сто первый просто пристрелят надоедливого собеседника. Утешало лишь то, что в отличие от своего кошмарного шефа, Пиетт переходил к карательным мерам не сразу.
– Ладно, Чуи, продолжим знакомство с этим корытом, только тихо, а то нас и правда вышвырнут в открытый космос, – скучным голосом произнес Соло, наклоняясь над раскрытыми панелями двигательного отсека. Датапад с исчерпывающей инструкцией и всеми схемами, приложенный педантичными техниками с «Ранкора-4» к отремонтированному кораблю, он отдал вуки и теперь играл с ним в угадайку, называя тот или иной узел и проверяя правильность визуального опознания. Минут через сорок стало ясно, что или за последние несколько лет техника существенно шагнула вперед, или на грузовоз устанавливали нестандартные детали. С другой стороны – делали-то по спецзаказу, почему бы и нет?
– Урр, – довольно подвел итоги осмотра Чубакка, возвращая датапад напарнику.
Хэн подбросил вычислительное устройство на ладони и ловко поймал.
– Зря радуешься, сейчас-то все здорово, а вот когда нас подстрелят, то мы опять будем по уши в проблемах снабжения. Или ты предлагаешь за каждым чихом мотаться к этим ребятам на ремонт?
Ответ вуки при некоторой доле фантазии можно было перевести как «А почему бы и нет?»
Соло фыркнул, похлопал приятеля по лохматому плечу и пожурил за неумеренный аппетит. Чуи лишь тихонько рыкнул в ответ, не соглашаясь с утверждением, что место с обильной кормежкой может считаться однозначно плохим исходя их прочих параметров.
Четыре часа спустя капитан все же рискнул потревожить пассажира, но вымелся из кают-компании, едва встретившись взглядом с покрасневшими от усталости глазами адмирала. Линзы Пиетт снял, да и краску с волос потрудился смыть, но в результате стал выглядеть только хуже – несколько бессонных ночей, посвященных разработке и частичному претворению в жизнь одной весьма спорной финансовой схемы, не прошли бесследно. Как и разговор с Корускантом, о котором не узнал даже Лоссе, хотя предмет обсуждения напрямую касался командующего флотом. Но не эти проблемы сейчас волновали Сорела. Ему предстояло выступить в совершенно нехарактерной для себя роли, и он не знал, с какой стороны подступиться к этой задаче. Единственным человеком, из тех, кого он достаточно хорошо знал, успешно справлявшимся со сходными вопросами, был Таркин. Но методы гранд-моффа к данной ситуации не подходили совершенно, а изобретать свои не хватало ни времени, ни фантазии. Поэтому оставалось надеться лишь на деньги и личное обаяние, запас которого давно подошел к концу. А еще требовалось учитывать королеву Дарпану, общения с которой на данном этапе операции следовало избегать всеми возможными способами.
Из лабиринта печальных размышлений адмирала вывел писк навигационного компьютера, сообщавшего о десятиминутной готовности к выходу из прыжка. С трудом отклеившись от удобной спинки полукруглого диванчика и с хрустом потянувшись, Пиетт направился в рубку. Как бы то ни было, но за посадкой он предпочитал наблюдать лично. Как и за тем, насколько успешно им удастся проскользнуть мимо планетарной системы слежения.
Но опасения оказались напрасными – никто их не заметил. Грузовоз неслышной и невидимой тенью промчался сквозь многослойные кучевые облака и лихо снизился над небольшой зеленой долиной.
– Прибыли, – сообщил Соло, как только посадочные опоры коснулись растресканного камня маленькой посадочной площадки. Судя по высокой траве и отсутствию какого-либо внимания со стороны аборигенов, место было малопосещаемое.
– Вижу, – отозвался Пиетт, задумчиво изучая виднеющийся сквозь транспластил обзорного иллюминатора вход в рукотворную пещеру.
– Мне сидеть, не высовываться и держать корабль готовым к взлету? – с непередаваемым выражением лица поинтересовался контрабандист. Изобразить святую невинность Соло не удалось, хотя он очень старался.
– Не ёрничайте. Пойдете со мной, но потрудитесь следить не только за своими не в меру длинным языком, но и за руками, – адмирал насмешливо фыркнул, но тут же посерьезнел. – Не думаю, что господа ученые будут рады узнать, что мы собираемся не просто дать им грант на развитие науки, но и закупить партию турболазерных концентраторов. Набу позиционирует себя как нейтральное государство, поэтому будем играть по местным правилам.
– Э… так это и есть ваше месторождение? Я думал, камушки природные, а не искусственные.
Хэн озадаченно почесал бровь, пытаясь дословно вспомнить все, что говорил ему Сорел неделю назад.
– Ошибаетесь. Камни подвергаются воздействию плазмы и приобретают определенные свойства. Кстати, сама плазма, квоты на экспорт которой категорически отказывается повышать здешнее правительство, тоже идет не на светильники. Но все предпочитают закрывать на это глаза.
Пиетт проверил наличие оружия и взял с соседнего кресла увесистую деку и пачку инфокристаллов. О том, что после недавних событий выглядит он не слишком презентабельно, адмирал предпочитал не задумываться. В конце концов, он не девица на выданье, чтобы беспокоиться о такой ерунде.
– После многоэтапной перепродажи сырья с ним происходят очень интересные метаморфозы, и изначально сугубо мирный продукт превращается в важный элемент протонных торпед, – продолжил Сорел свою краткую общеобразовательную лекцию.
– Серьезно? – искренне удивился Соло, который производством оружия такой мощности интересовался редко, поскольку ни купить его, ни толком использовать случая не представлялось.
– Абсолютно. Кстати, по нашей рабочей версии концентраторы будут применяться в тяжелом машиностроении как деталь автоматических станков. Собственно, тут мы ничуть не погрешим против истины, поскольку девяносто восемь процентов добываемых природных камней используются именно так. А для нужд армии вполне годятся искусственные аналоги. Благо турболазерной установке не нужна микронная точность.
Хэн отмахнулся от протестующее рыкнувшего Чубакки.
– Одну минуту, адмирал. То, что вы предлагаете, может превратиться в очень большие деньги. И я не уверен, что вы с этим справитесь.
Сорел широко улыбнулся.
– Капитан, у этого предприятия серьезные покровители и не менее серьезные пайщики. Не думаю, что кто-то из них уйдет обиженным.
Соло потер подбородок, с опозданием сообразив, что мимо него очередной раз прошмыгнул счастливый шанс размером с банту, а он по привычке его не заметил.
– А можно поподробнее?
– Разумеется, – Пиетт откровенно развлекался. – Доли по десять процентов акций компании «Искра рассвета» принадлежат соответственно: Исанне Айсард, королеве Дарпане и Лее Органе-Соло. Кому причитается остальное – вас не касается.
Хэн со стуком подобрал отвисшую челюсть. Такого поворота событий он не ожидал. И почему-то был совершенно уверен, что Лея с ним делиться не станет. Просто из вредности пустив всю сумму на очередной безумный благотворительный проект. Или… на обеспечение будущего их детей. Если она о них помнит, разумеется.

Глава 35

Мадам Директор, еще не подозревающая о том, что ее вовлекли в очередную аферу, поднималась по крытым алым ковром ступеням одной из боковых лестниц, которых в здании Сената было с избытком. Считая на ходу ступеньки и одновременно размышляя над тем, как бы поизящнее намекнуть Темному лорду, что Кеноби умудрился нарушить все запреты и привлечь младшего Скайвокера к делу. Судя по отчетам, предоставленным Люком и Марой, их экспедиция обошлась без эксцессов, хотя несколько спорных моментов наверняка было. Другое дело, что Джейд, поднаторевшая в составлении красивых отписок, смогла их в тексте обойти. Так или иначе, самой Айсард не стоило о них даже заикаться. Мало ли как Темный лорд среагирует. А своего ребенка пусть сам расспрашивает.
Но, подойдя поближе к искомой двери, Исанне убедилась, что Вейдер уже все выяснил. Другого объяснения открывшей ее изумленному взгляду сцене трудно было придумать.
Главком, мрачный как грозовая туча и настолько же многообещающе опасный, держал бывшего учителя практически на весу, намотав воротник джедайской робы на бронированный кулак и методично встряхивая ее безвольное содержимое в такт собственным словам. Оби-Ван, чей затылок раз за разом звучно стукался о дверной косяк, висел молча, всеми силами стараясь не ойкать и одновременно убедительно изображать раскаяние. Осязаемо растущая с каждым ударом шишка на голове этому весьма способствовала.
Мастер-джедай изначально подозревал, что именно так дело и закончится, но эта «экзекуция» оказалась меньшим злом из всех возможных, поэтому надо было просто перетерпеть. Раз уж скрыть не получилось. А все Мара, которая поспешила доложить Сидиусу об успешном завершении операции. С другой стороны, особых причин, кроме личных, осуждать Руку Императора у Бена не было, поэтому с объективной реальностью во всех ее проявлениях приходилось мириться любыми доступными, и не вступающими в конфликт с рыцарской честью, способами. Например, очередной раз подставить под карающий меч правосудия повинную голову.
– Кеноби, если я еще раз… – прошипел ситх, с размаху поставив покачнувшегося от неожиданности джедая на пол.
– Понял, понял, – примирительно пробормотал Оби-Ван, отдирая пальцы бывшего ученика от безнадежно измятой робы и опасливо отодвигаясь на всякий случай.
– Ничего ты не понял, – вздохнул лорд и машинально подергал себя за выбившуюся из хвоста прядь. Исанне отметила про себя, что за последние недели волосы Анакина достаточно сильно отросли, и удивилась тому, как это возможно, но тут же затолкала свою мысль в самый дальний уголок сознания, сообразив, что Вейдер на нее очень внимательно смотрит.
– Следи за руками, – привычно прошипел Кеноби, забыв, что его падавану уже не пятнадцать, а ученическая косичка давно отрезана. Впрочем, дурные привычки редко исчезают с возрастом.
Темный лорд показал джедаю кулак и мысленно обругал последними словами. Оби-Ван заткнулся и слегка покраснел, некстати вспомнив Квай-Гона. Тоже питавшего слабость к мелким шпилькам в адрес своего нерадивого подопечного.
– Чем обязаны? – младший ситх вопросительно вздернул бровь.
Айсард чуть улыбнулась, подходя ближе и боком проскальзывая в приоткрытую дверь. Шлейф едва ощутимого запаха духов заставил Кеноби сморщиться в попытке чихнуть, но Вейдер прицельно двинул джедая локтем по ребрам, заставив того подавиться воздухом.
Исанне весело фыркнула.
– Милорд, вы со своими делами прекрасно разобрались без меня, теперь мне остается лишь доложить Императору, что все готово.
– Не смею мешать, – любезно отозвался главком, сопроводив свои слова легким поклоном.
Директор СИБ отодвинула тяжелую бархатную портьеру, отделяющую ее от личной сенатской ложи Сидиуса, и шагнула внутрь, успев различить едва слышное за шорохом материи шипение Анакина, намекавшего бывшему учителю на то, что двадцать лет добровольного изгнания очень плохо влияют на светские манеры. Ответная колкость Кеноби, к огромному сожалению Айсард, потерялась в шуме коридора.
– Исанне, дитя мое, – поприветствовал женщину в красном старший ситх. – Вы как всегда прелестны. Жаль, что мальчики этого не замечают.
– Право, мой Император, это не стоит вашего беспокойства, – Айсард опустилась в предложенное кресло и посмотрела на огромный пустой зал. Почему Палпатин решил назначить встречу именно здесь, она объяснить затруднялась, но предполагала, что это связано для ситха с какими-то личными причинами, ей неизвестными.
– Много лет назад это место видело мой триумф, – после длинной паузы произнес Палпатин. – Сначала они сделали меня канцлером, потом приветствовали как Императора. А не так давно с ужасом внимали приказу о роспуске парламента. А сейчас я зачем-то начинаю все с начала.
Сидиус потер подбородок и уперся локтями в бортик ложи, глядя куда-то вниз.
– Забавно, не так ли?
– Если вы так считаете, – едва слышно отозвалась Исанне, которой ситуация таковой не казалась. Но обсуждать решения Императора было не слишком умно с ее стороны, да и прерогатива споров с учителем давно была закреплена за Вейдером, который мог себе позволить не только глухое неодобрение, но и полновесный скандал. Не только сейчас, но и годы назад. Разумеется, Айсард постаралась, чтобы информация подобного толка дальше ее кабинета не пошла, но факт оставался фактом. Характер у Анакина хорошим не был никогда.
– Бросьте, – отмахнулся Сидиус, – не настолько я страшен. Сейчас, во всяком случае.
Улыбка, которой Палпатин умело очаровывал собеседников почти три десятилетия назад, ничуть не утратила своей силы, и мадам Директор была просто вынужденная улыбнуться в ответ.
– К первому заседанию все готово, с нашей стороны, по крайней мере, – уверенно произнесла она. – Финансовые досье на всех сенаторов переданы Счетной Палате, вся прочая информация – в вашу канцелярию. Мон Мотма получит свою версию документов завтра. Усеченную, разумеется.
Сидиус задумчиво побарабанил пальцами по обтянутым синим бархатом перилам и рассеяно кивнул, явно занятый какими-то своими мыслями.
– Да, хорошо. Хаттов хвост, – неожиданно громко хмыкнул он, – а ведь мне обидно, что это заседание буду открывать не я. Кто бы мог подумать, а? Старый ситх завидует рыжей девчонке. Хотя когда она была девчонкой…
Айсард медленно кивнула, вспомнив, как в детстве, а казалось – в другой жизни, отец взял ее на какое-то мероприятие, собравшее массу разнообразного народа – сенаторов, политиков, бизнесменов и прочих сомнительных личностей всех рас и биологических видов. Мон, уже тогда отдававшее предпочтение белому, там тоже была. И, как обычно, спорила. Исанне не смогла бы сейчас сказать – с кем, в памяти отложился лишь звонкий голос и яркий цвет волос, контрастирующий со строгостью платья. Белая дама, собиравшаяся еще тогда стать канцлером, если получится. Но ставшая в итоге лидером оппозиции. У мироздания обнаруживается крайне своеобразное чувство юмора, если присмотреться к нему повнимательнее.
– Давно, мой Император. Очень давно.
– Вот и я так думаю, моя дорогая, но почему-то до сих пор обидно, – Кос пожал плечами с извиняющей улыбкой, а Исанне показалось, что Мон стоит десять раз подумать перед тем, как соглашаться на эту сомнительную честь. Впрочем, Мотма вряд ли откажется. Потерпев поражение в тот раз, и так долго боровшись против режима, чандрилльский сенатор заслужила эту малость. А о цене в таких случаях упоминать не принято.
– О покушении на Кассаса пока никаких новостей, – с сожалением сменила тему Айсард. – Аналитический отдел работает, но данных слишком мало. Гранд-мофф будет готов к операции через две-три недели. Полагаю, в случае успешного исхода он сам сможет ответить на ряд вопросов.
– А куда он денется, – хищно прищурился Сидиус, – особенно если спрашивать буду я. Но это потом, а пока расскажите-ка мне о ситуации во Внешних Регионах. Ну и по последним событиям тоже стоит пройтись. Только коротко.
Исанне подавила печальный вздох. Изложение текущих событий даже в усеченном варианте грозило затянуться часа на два, а ей еще надо было извлечь из цепких рук Вейдера то, что останется к концу вечера от рыцаря-джедая, и привлечь Кеноби к очередному допросу. Пока это возможно. Как небезосновательно подозревала Айсард, после первого же заседания парламента ее вольница закончится, и хватать всех подряд СИБ уже не сможет. Поэтому стоило быстренько решить все насущные проблемы и придумать, под каким соусом подавать все будущие задержания высокопоставленных чинов. Если она правильно понимала новую политику, то активная ксенофобия была вполне подходящим предлогом. Благо большинство фигурантов прекрасно подходили под эту статью. А уж доказательства состряпать – дело нехитрое. Несколько приободрившись, мадам Директор набрала побольше воздуха и принялась рассказывать.

Ночи на Набу, как успел выяснить на личном опыте Хэн, были темные, теплые и очень шумные. Разнообразные насекомые, в изобилии водившиеся в густых травах, приветствовали наступление сумерек звонким стрекотом, плавно переходящим в какофонию. И, против ожиданий пирата, выкатившаяся на небосвод луна нисколько не смутила «певунов», продолживших самозабвенно шуршать, скрипеть и попискивать на разные голоса. Причем делали они это настолько громко, что слышно их было даже внутри корабля.
– Как я это ненавижу, – едва слышно простонал адмирал, утыкаясь лбом в скрещенные руки. Переговоры вымотали его настолько, что он даже был не в состоянии ругаться с контрабандистом, хотя еще час назад собирался сделать Хэну выговор за излишнее внимание к женскому персоналу исследовательской станции. Но в отсутствие свидетелей Сорел позволил себе немного ослабить самоконтроль и высказаться на наболевшую тему.
– Что именно? – поинтересовался Соло, раскладывая сверкающие камешки концентраторов по клеточкам на столике в кают-компании «Сокола». Улов был богатый, по его приблизительным прикидками почти на сорок тысяч кредитов. А может быть и больше. Но точно это выяснить можно было лишь после экспертизы.
– С людьми разговаривать, – буркнул Пиетт, не поднимая головы.
Беседовать с совершенно неинформативной в плане эмоций взъерошенной макушкой контрабандисту было скучно, поэтому он решил немного подразнить адмирала.
– Серьезно? – фальшиво удивился Хэн. По его мнению, подобное утверждение истине не соответствовало никоим боком, ведь сегодня Пиетт весьма успешно провел почти десятичасовые переговоры с руководством лаборатории. За время которых сам Соло успел до смерти надоесть местным научным барышням, лишить их полудюжины бутербродов в обмен на несколько пиратских баек и подремать на продавленном диванчике в углу главного зала. Весьма скромный результат по сравнению с утвержденным планом исследований на год и заключенным договором о поставках опытных образцов, который адмирал все же умудрился продавить, невзирая на вялое сопротивление нынешнего руководителя исследований. Но упоминание королевы, по сути являвшейся основоположником теории трансформации кристаллических решеток под воздействием местной синей плазмы, сделало свое дело и молодой профессор сдался, признав, что практическая польза от исследований может быть куда больше, чем выгода от обычной добычи сырья. А вреда для экологии меньше. Не последнюю роль сыграла и величина научного гранта, предложенного адмиралом. Разумеется, о военном предназначении потенциальных результатов проекта никто не вспоминал, но они неявно подразумевались. Военная выправка и манера разговора выдавали Пиетта с головой, особенно когда он нервничал. А понервничать ему пришлось изрядно. Поэтому Соло не особо удивляло нынешнее настроение адмирала.
– Абсолютно, – огрызнулся Сорел, выпрямляясь. – И не надо мне рассказывать о наших блестящих во всех смыслах результатах. Возможно, для вас нет разницы, с кем беседовать, с хатами или с аристократами, но на самом деле она существует. Даже если вы не считаете нужным признавать ее наличие. И мне действительно трудно разговаривать с людьми, которым я не могу отдать приказ.
Адмирал вздрогнул, как от боли, и с едва слышным стоном потер виски. Серое от усталости лицо Пиетта резко контрастировало с его щегольским нарядом. К полному перевоплощению он прибегать не стал, сочтя, что оно не имеет смысла. Дарпана рано или поздно узнает об их визите, и лучше будет, если показания свидетелей не будут особо отличаться. Но являться к ученым при полном параде тоже было глупо. Набуанцы старались по возможности придерживаться нейтралитета, пусть и чисто формального в некоторых случаях. Да и утомленные глаза от линз просто-напросто болели и слезились.
– У всех свои недостатки, – с непонятным выражением проговорил Хэн. – Кстати, я давно хотел спросить – сколько вам лет?
– Тридцать восемь, – машинально отозвался Пиетт, не понимая, к чему клонит контрабандист.
– Плохо выглядите, – насмешливо хмыкнул Соло. – Я думал, вы лет на пять старше.
Сорел усилием воли вернул взгляду осмысленность и сосредоточился на происходящем. Замечание пирата его неожиданно задело, и он ядовито процедил в ответ:
– Как для покойника – превосходно.
– Ну-у, – протянул Хэн и задумчиво уставился на потолок, – я бы на вашем месте не считал это хорошим аргументом. Сейчас-то вы живы. И если хотите оставаться в этом качестве, мой вам совет – ложитесь спать.
Адмирал изумленно моргнул, но контрабандист не пожелал развить мысль, и, весело насвистывая, направился в рубку, прихватив по дороге один из самых крупных камней со стола.
– Как я понимаю, мы возвращаемся на станцию. А это, – Хэн подбросил желтоватый кусочек кварца в ладони, – плата за услуги. Не за извоз, нет, за сохранение вашей головы в целости и сохранности.
От такой наглости Пиетт на секунду утратил дар речи, что позволило Соло беспрепятственно завершить монолог.
– Адмирал, вам определенно нужна нянька, которая будет напоминать о необходимости есть, спать и изредка отвлекаться от дел, иначе вы сами себя повторно загоните на тот свет. И я почему-то сомневаюсь, что это понравится Вейдеру. Ведь не для этого он вас оттуда вытаскивал, а?
– Можно подумать, вас это волнует, – пробормотал Сорел, обращаясь к закрывшейся за спиной Хэна двери. Потом взял со столешницы плоский блекло-голубой камешек и посмотрелся в него, как в зеркало. Блестящая поверхность отразила бледное лицо с провалами глаз.
– Брр, – лаконично прокомментировал увиденное Пиетт, вынужденный согласиться с мнением контрабандиста. Выглядел он и впрямь плохо, но не настолько непоправимо, как можно было ожидать. А от переутомления самым лучшим лекарством действительно был сон. Который, слава всем галактическим богам, тут не могли потревожить ни начальники, ни подчиненные. Собственно, за возможность спокойно выспаться адмирал и выбрал в качестве транспортного средства «Сокол». А общество его капитана можно было и пережить.
Кстати о том, что можно пережить…
Сорел с силой сжал переносицу, пытаясь убедить организм потерпеть еще немного и не отключаться прямо тут, за столом. Но цветные пятна, мельтешащие перед глазами, недвусмысленно намекали, что если он в ближайшее время не доберется до подушки, то просто потеряет сознание. Поэтому размышления о тексте доклада, который надо будет предоставить лорду Вейдеру и Сидиусу лично, стоило отложить на потом. Как и придумывание подходящей истории для Аланы. Но об этом, судя по всему, пока вообще придется забыть.

– Вы шутите, – Лея ходила по комнате туда-сюда, резко взметывая подол платья на поворотах. Драгоценные кружева давно уже собрали всю пыль с дюрастиловых плит пола, но девушку это мало беспокоило. Куда большее ее занимал предмет разговора.
Таркин, наблюдавший за принцессой из удобного кресла, с интересом ждал, когда их высочество, наконец, споткнется. И, может быть, после этого успокоится. Но Органа-Соло не собиралась оправдывать его ожидания.
– Прослушивать все переговоры? Но как, как такое вообще возможно, не говоря уже о неправомерности подобных действий? – голос Органы-Соло прямо-таки звенел от праведного возмущения, заставляя вместо привычной каюты видеть зал Сената.
– Вас интересуют технически подробности? – Уилхуфф встряхнулся и сел прямо. С развлечениями пора было заканчивать, иначе они так и будут спорить ближайшие лет десять. Комиссар со вздохом пожалел о тех временах, когда принцесса еще не переменила своего к нему отношения и не начала ходить за ним по пятам, задавая сотни дурацких вопросов и требуя объяснений всех деталей собираемой схемы. Хотя, в некотором смысле это оказалось полезно – в процессе бесконечных объяснений Таркин не только охрип, но и выяснил для себя некоторые моменты, до этого казавшиеся ему спорными. Осталось перейти к активным действиям.
– Эм… – неуверенно отозвалась Лея. – А, давайте. Только попроще.
Бывший гранд-мофф позволил себе выразительно улыбнуться, но принцесса его проигнорировала.
– Если вкратце, то станции дальней связи предназначались не только для усиления и передачи сигнала, но и для его записи. Разумеется, не все станции, только узловые. А, как вам известно, позволить себе нести собственный передатчик нужной мощности может только крейсер или сходный по размеру корабль, поэтому основная часть гражданских передач записывалась и попадала в архив. Который время от времени проверялся СИБ по ключевым словам и образам. Собственно, все, что нам нужно – это посетить станцию и изъять данные. Запись производится автоматически, поэтому есть шанс найти много интересного.
– Подозреваю, что и переговоры Альянса давних лет? – Органа-Соло задумчиво потерла подбородок, пытаясь решить, насколько полезной может оказаться хранящаяся на станции информация. И не найдут ли они там что-нибудь… лишнее. Но отказываться от знаний, даже если они содержат некий компромат на лидеров Альянса, особого смысла не было. Как и в игнорировании самого компромата.
Да уж, детка, взрослеешь-умнеешь, глядишь к сорока годам и головой думать научишься до того, как делать, а не после, – мысленно то ли похвалила, то ли пожурила себя Лея, но вслух сказала совсем другое:
– Я за, комиссар. Называйте координаты.
Таркин изобразил удивление.
– Однако не ожидал, что вы так просто сдадитесь. Хотя любопытство – исконно женский порок. Кстати, некая сенатор Наберрие, по слухам, была наделена им с избытком. Но, к счастью, мы не встречались. Поэтому с последствиями проявляемого госпожой сенатором интереса к разным интересным проектам канцлер вынужден был разбираться лично.
Принцесса изумленно захлопала глазами, пытаясь понять, как такое было возможно, но потом вспомнила, что реальному Таркину на момент ее рождения было уже хорошо за сорок.
– Интересные у вас воспоминания, – недовольно пробормотала она, – жаль, у меня недостает нужных умений. А то был бы повод задать вам много вопросов. Не обязательно тех, на которые вы захотите отвечать по доброй воле.
Уилхуфф весело фыркнул. Принцесса явно стоила того, чтобы терпеть ее общество. По крайней мере, скучно с этой юной леди не было никогда.
– Боюсь, моя дорогая, до уровня Темного лорда вам еще очень далеко. Но ваше пристрастие к мелкой мести я запомню. Как там говорят кореллианские контрабандисты? «Я не злопамятный, просто злой да и память пока не подводит». Верно?
– Верно, – бледно улыбнулась в ответ Лея. Но тоже решила сохранить в памяти этот разговор. Уж слишком хорошо отпечатался в ее сознании силуэт темного шара пыточного дройда. Каждый раз превращаемый многочисленными кошмарами в нестерпимо яркую вспышку гибнущей планеты. Возможно, Бейл был не прав ни тогда, когда во все это ввязался, ни тогда, когда поддерживал Альянс, но это не означало, что можно было просто сжечь планету по собственному желанию. Но вот по собственному ли?
Таркин, обративший внимание на изменившееся выражение лица принцессы, вздернул бровь в молчаливом вопросе.
И девушка решилась произнести вслух то, что давно уже занимало ее мысли.
– Уилхуфф, мы оба прекрасно понимаем, что никакого допроса не будет. Но я все же хочу знать, – эти слова Органа выделила интонацией настолько явно, что они буквально повисли в воздухе, – кто санкционировал уничтожение Альдераана?
Комиссар колебался несколько секунд перед ответом, выбирая не меньшее из двух зол, что было бы логично, а пытаясь просчитать все варианты последствий того, что он сейчас скажет. Цепочки получались более чем интересные. И ради этого стоило рискнуть.
– Император, – тихо произнес он, и поспешил продолжить, пока принцесса не успела вставить хоть слово, – перед испытаниями я получил право на уничтожение любой населенной планеты. Находящейся не только в пределах Внешних Регионов, как было бы логично. Вообще любой. Кроме Корусканта, конечно. Сверхоружию необходима была достойная демонстрация. И участь вашего мира была предрешена.
Лея гулко сглотнула, пытаясь справиться эмоциями, но голос упорно не повиновался ей. А бывший гранд-мофф продолжал, и каждое его слово было как раскаленная игла, вонзающаяся в кожу.
– Если вы сможете беспристрастно рассмотреть тогдашние события, то вспомните, что к моменту окончания «допроса», станция уже вышла к Альдераану. И ваши слова уже не играли никакой роли. Программа должна была быть завершена.
Таркин помолчал, после чего со странной усмешкой добавил:
– Знаете, ваше высочество, в тот день меня обманули не только вы. Лорд Вейдер оказался куда более искусным лжецом. Результат всем известен.
– То есть? – едва слышно выдавила принцесса, потрясенная осознанием того факта, что все снова оказалось не так, как она думала. Хотя уже пора было привыкнуть. И выбрать, наконец, сторону. Проблема заключалась в том, что выбирать было совершенно не из чего. А до создания своей собственной партии, у которой достало бы сил на уверенное участие в этой игре, она еще не доросла.
– Все очень просто. Ваш допрос, как я понял много позже, был всего лишь акцией устрашения. До реального физического воздействия дело не дошло, иначе вы бы не носились по коридорам станции, как молодой крайт-дракон, спустя неполные сутки. Но тогда, имея на руках лишь странную запись, запечатлевшую для истории ваше падение в обморок и двадцать минут белого шума, я был склонен думать, что Вейдер воспользовался для допроса одним из своих ментальных фокусов. И не пожелал оставлять тому никаких свидетельств. Тем более что под воздействием химических препаратов вы для него должны были быть даже не раскрытой книгой, а рекламным плакатом, на котором большими буквами написана интересующая ситха информация, – комиссар скрестил руки на груди, словно пытаясь защититься от внутренних демонов, но жест вышел каким-то рваным, неуверенным.
Лея собралась было возразить, но передумала, вспомнив, что для нее допрос остался просто липким сгустком отрицательных эмоций, среди которых преобладала брезгливость. Возможно, именно она была реакцией на попытку чтения мыслей. А может, ей просто неприятно было валяться на грязном полу камеры. Сейчас уже невозможно сказать точно.
Собравшийся с мыслями Уилхуфф продолжил рассказ, хотя было видно, что каждая следующая фраза дается ему все труднее. Похоже, воспоминания не доставляли радости никому из участников тех событий.
– Но его заявление о том, что вы оказались крепким орешком, меня настолько порадовало, что я забыл об осторожности и здравом смысле. Двадцать лет ожидания – большой срок, и на пороге триумфа мало кто задумывается над мелочами. Поэтому я предпочел принять на веру лестное для меня заявление ставленника Императора и попался в ловушку. А станция доказала свою уязвимость. Надо полагать, Лемеллиску за это серьезно досталось…
Принцесса потерла виски, пытаясь поймать за хвостик вертящуюся на краю сознания мысль. Судьба главного конструктора чудовищной машины уничтожения интересовала ее в последнюю очередь.
– Так, подождите. Вы получили право на уничтожение населенной планеты. Выбрали для этого Альдераан, как материальный оплот Восстания. Продемонстрировали устрашающую мощь станции и направились к Явину, воспользовавшись маячком на «Соколе». А возле базы станция была взорвана в результате удачной атаки нашей эскадрильи. Опасность которой вы до самого конца не хотели признавать?
– Совершенно верно, за исключением того, что мне доложили о возможной угрозе. Но я решил рискнуть, упустив из виду тот факт, что лорд Вейдер станцию предпочел покинуть. С другой стороны – провал этого проекта означал не только мой личный провал и возможную казнь, но и крах доктрины страха. Не знаю, что огорчило бы меня больше.
– Бессмысленная смерть, я полагаю, – сухо произнесла Лея.
– Очень может быть, – дернул уголком губ комиссар. – Кстати, я забыл упомянуть еще одно. Отсылая меня в ваше распоряжение, Сидиус высказался совершенно четко, сделав акцент на том, что вы действительно вправе делать со мной, что хотите.
– Да идите вы к хаттовой бабушке с такими заявлениями! – возмущенно воскликнула принцесса, внезапно сообразив, что ее реакцию снова просчитали. С той самой беспощадной точностью, которая была свойственна Палпатину.
– Боюсь, ваше высочество, туда мы рискуем пойти вместе, – с грустной иронией отозвался бывший гранд-мофф.

Глава 36

– Милорд, – взгляд Мотмы был направлен строго в центр бронированного нагрудника. Задирать голову госпожа канцлер считала ниже своего достоинства, а смотреть в глаза ситху избегала, следуя здравому смыслу и инстинкту самосохранения. Вейдер, в отличие от своего учителя слово и дело разделял с трудом, обычно пропуская первый пункт этого короткого списка и переходя ко второму, поэтому лишний раз напрашивать на неприятности не стоило.
– Да? – устало отозвался Анакин, изучая выбившийся из тщательной укладки рыжий вихор на макушке Мон. Бывший чандрилльский сенатор была непривычно серьезна и собрана. И где-то на краю сознания мелькала мысль, что нынешний разговор ей неприятен не потому, что она боится ситха, а по причине искренней нелюбви к разговорам с военными. Странно, что после стольких лет она еще не научилась ее действительно хорошо прятать.
– Я бы хотела попросить вас не присутствовать на первом заседании Сената, – твердо произнесла женщина. И против своего же правила взглянула в серые с золотом глаза.
Вейдер от неожиданности моргнул. Подобного заявления он не ожидал, полагая, что заседание будет проходить в присутствии не только все тех, кто имеет к нему непосредственное отношение, но и энного количества высоких гостей. И, разумеется, Сидиуса и его самого. Разница должна была заключаться лишь в том, что открывать «парад» будет на этот раз Мон, а не старший ситх. Но все оказалось не так просто, и главком был этим озадачен. А неожиданности он не любил, особенно в исполнении лидеров Альянса.
Что за..? – остаток мысли был совершенно непечатен, поэтому додумывать ее Анакин не стал, чтобы случайно не произнести то же самое вслух. Ему не было никакого дела до желаний Мотмы видеть или не видеть того или иного человека в своем любимом Сенате, но проблема заключалась в том, что госпожа канцлер только что вышла из кабинета Палпатина. Собственно, они практически столкнулись на пороге. И о чем она уже успела договориться с Императором лорд еще не знал, а спрашивать ментально не стал, зная, что у Коса и так непрекращающаяся мигрень ото всех этих приготовлений.
– Как вам будет угодно, мэм, – произнес после длинной паузы Вейдер, надеясь, что выбрал правильную интонацию. Судя по встопорщившейся шерсти стоявшего за плечом Мон ботана, получилось неплохо. Сама Мотма лишь кивнула в ответ и исчезла в хитросплетении коридоров дворца. Очень быстро, надо сказать.
Анакин пожал плечами и шагнул в раскрывшуюся створку двери.
– Мальчик мой, – радушие Палпатина показалось младшему ситху наигранным. Император выглядел не намного лучше своего воспитанника и был явно раздражен. Похоже, разговор с Мотмой был последней каплей, переполнившей чашу терпения Коса.
– Учитель, – главком склонился в глубоком поклоне. Льстить – так по полной программе. Что-что, а проявления покорности Сидиус любит. Пусть и несколько по детски, понимая всю условность подобных жестов, но все же.
Палпатин, ожидаемо польщенный подобным вниманием, повеселел и даже вполне искренне улыбнулся.
– Анакин, не стоит так официально, – Император сложил ладони домиком и уперся в них острым подбородком, здорово напомнив Вейдеру татуинскую песчаную черепаху. Расшитый причудливым узором капюшон терракотового плаща лишь усилил сходство. – Мы слишком давно друг друга знаем.
– Именно поэтому нужно иногда напоминать друг другу, с чего это знакомство начиналось, – главком плюхнулся в протестующе скрипнувшее кресло и прикрыл веки. – Что у нас опять плохого?
Сидиус скорчил в ответ строгую рожицу.
– Ничего особенного. Твой дражайший отпрыск в компании Мары отправлен разгребать архив Храма. Раздел, посвященный теоретическим основам джедайской идеологии. Надеюсь, это хоть немного научит его терпению и смирению, а то вообще никакого сладу нет. Ну а Маре полезно проветриться.
– Не боитесь, что они окончательно развалят руины? Я к ним как-то привык, да и вид из окна испортится, – хмыкнул младший ситх, не открывая глаз.
– Я с ними Йоду отправил, – с кривоватой ухмылкой сообщил Палпатин. – Так что будет им не только физический труд, но и практика в Силе.
– Пополам с чудовищным количеством грамматически абсурдных нравоучений, – вполголоса отметил Вейдер. – Меня всегда поражало, как нашего зеленого и ушастого друга терпел Совет. Хотя некий смысл в подобном способе изложения мыслей есть. Пока все пытаются понять, что же было сказано, можно или убраться или посмотреть с укоризной. А последнее Йода очень любил. Сейчас вроде полегче стало, но с падаванами он явно отведет душу.
– Тебе их жаль?
Сбитый с толку участливым тоном, Анакин открыл глаза и повнимательнее присмотрелся к выражению лица Сидиуса. Но старший ситх был слишком хорошим актером.
– Нет, конечно, – сверкнул хищной улыбкой главком, – Мару особенно.
– Не любишь ты девочку, нехорошо, – пожурил ученика Палпатин.
Вейдер возмущенно фыркнул.
– Рыжих и нахальных я всегда не любил. Повода не было.
– Ну да, друг мой, ты у нас по большей части по шатенкам да брюнеткам, – подколол Темного лорда Император. – Ну да ладно, с остальными стихийными бедствиями мы как-нибудь разберемся. Лея, насколько я помню, все еще во Внешних Регионах… а Соло?
Анакин с трудом удержался, чтобы не сморщить нос, вовремя вспомнив, что Падме находила эту гримасу невообразимо смешной. Контрабандиста он лично предпочел бы вообще загнать подальше годика эдак на два, надеясь, что за это время или Лея найдет кого другого или проблема решится сама собой. Но, увы, с выбором дочери приходилось считаться. И терпеть общество нахального пирата время от времени.
– С Пиеттом. И даже живой до сих пор, как ни странно.
– Не наговаривай на своего адмирала, – Сидиус откинулся на спинку кресла, совсем утонув в капюшоне. Так, что из густой тени видны были только пронзительно-желтые глаза. – Кстати, как его успехи с набуанским проектом?
– Еще не знаю, но надеюсь получить отчет сегодня, – Вейдер поднялся с кресла, внезапно осознав, что его ждут еще в десяти местах. Первым из которых числится переговорный центр, где его уже битый час вызывает по закрытому каналу Лира Вескесс с Фондора. Безжалостно тратя при этом деньги налогоплательщиков и ресурс передатчика. Мадам генеральный конструктор добивалась внимания главкома уже неделю и была нечеловечески настойчива. И, как знал Темный лорд, если он не ответит на ее вызов в ближайшие сутки, Лира явится на Корускант сама, притащив за собой целый выводок младших инженеров и два контейнера чертежей и моделей. И тогда уже он одной беседой не отделается. Вторым номером значилась Айсард, но Директор СИБ не имела привычки занимать чужое время без острой на то необходимости, поэтому с ней ситх наделся решить все имеющиеся вопросы быстро и эффективно. И пообедать по ходу беседы. Генштаб, до этого дня предпочитавший общаться с ним исключительно в режиме текстовых сообщений, Анакин решил оставить на потом, не уверенный на сто процентов в том, что сумеет удержаться от жертв и разрушений в ходе разговора. Все остальные потерпят до лучших времен.
Император, для которого мрачные размышления Вейдера секретом не были, дождался, пока тот закончит разбираться со своим внутренним расписанием и задумчиво проронил:
– Знаешь, Анакин, я бы хотел получить не только доклад, но и самого адмирала. Полагаю, это можно будет устроить? После заседания Сената будет как раз удобно.
– Хорошо, – после паузы отозвался Темный лорд. Младший ситх не был уверен в том, что Соло сумеет доставить Пиетта на Корускант вовремя, но попробовать стоило. Заодно проверить, так ли хорош пират, как о нем рассказывают.
– Пусть будет так, как пожелает Император, – ритуальная фраза, завершившая беседу, сопровождалась зеркальной улыбкой обоих ситхов. Очень многообещающей.

А над Храмом тем временем светило ласковое солнышко, отбрасывающие на разбитые плиты одного из заброшенных залов изломанные тени. Витражи раскрошились в пыль еще десять лет назад, оставив в качестве воспоминания лишь причудливо искривленные рамы. Учитель Учителей, почтенный зеленоухий магистр Йода сидел в пятне света и задумчиво водил палочкой по пыльному полу, рисуя какие-то одному ему понятные кружки и закорючки. Кеноби, одним глазом наблюдающий за процессом создания «шедевра», умудрялся одновременно внимательно прислушиваться с шорохам, раздающимся из дальнего коридора, в котором скрылись падаваны. Уже три часа как.
– С ними там точно ничего не случится? – наконец не выдержал Оби-Ван, задав вопрос вслух и ни на секунду не задумавшись над тем, что нынешняя природа позволяет ему общаться с одаренными мысленно без малейших усилий. Особенно с такими же условно материальными, как он сам.
– Что случиться может? – острое ухо Йоды недовольно дернулось. Маленькому экзоту явно не нравилось, что его отвлекают от размышлений. – Слежу я за ними. Ловушки же давно сломаны. А если остались какие – полезно им будет отвлечься. От мыслей, привязанность влекущих.
– Какие еще ловушки!? – моментально взвился рыцарь-джедай, в красках представив себе свой разговор с Анакином над телом Люка и успешно пропустив вторую половину фразы Учителя Учителей.
Кошмарное видение беспомощно торчащих из-под фрагмента храмовой колонны переломанных конечностей в сером пилотском камуфляже явилось ему во всей красе, заставив облиться холодным потом. Фантазия у Анакина обычно до изощренных пыток не доходила, но Вейдер последнее время выглядел не лучшим образом, а уж бесконечные переработки на характере главкома сказывались совсем скверно. Поэтому надеяться на милосердие лорда ситхов в данном случае было бессмысленно и даже вредно.
Мару Кеноби жалеть не собирался в принципе, но понимал, что Сидиус наверняка не обрадуется, если с ней произойдет несчастье. Любимый домашний зверек, как-никак. С другой стороны, Джейд была приспособлена к нештатным ситуациям много лучше младшего Скайвокера. И это тоже надо было учитывать.
Рыцарь припомнил, что рыжеволосая ситхесса некогда порывалась Люка убить, и не факт, что относительно недавний приказ Палпатина пересилил многолетнюю личную неприязнь. Рука Императора слыла девушкой неуравновешенной, обладала взрывным темпераментом и неплохо умела притворяться. Все это делало ее в глазах Кеноби потенциальным источником повышенной опасности.
При этом Оби-Ван вполне серьезно и в чем-то даже обоснованно подозревал себя в развитии параноидальных наклонностей, связанных с нынешней его работой на Айсард. Сидение в подвалах СИБ плохо сказывалось на устойчивости психики. Хуже было только общество ныне покойной, как искренне надеялся Кеноби, Вентресс. Хотя кто знает Палпатина? Может суровая мадам до сих пор прячется в каком-то ранкорьем углу галактики и ждет удобного момента?
– Разные. Ловушки разные, – Йода, выждав пока внимание Оби-Вана вернется к его скромной персоне, снова начал чертить закорючки. – Или думаешь ты, что зря Храм оставлен был так?
– Как – так? – глупо переспросил рыцарь, понимая, что именно этого вопроса от него ждут. И не очень пока представляя, к чему клонит почтенный магистр.
В ответ Учитель Учителей обвел трехпалой лапкой полуразрушенный зал, для усиления эффекта ткнув в направлении вполне прилично выглядевшей лестницы на следующий ярус. На ней даже сохранился обрывок разноцветного коврика, хоть и порядком выцветшего от времени.
Как помнил Оби-Ван, в этой башне в лучшие годы располагалась часть библиотеки. А само хранилище голокронов, во избежание несанкционированного доступа к ним излишне любопытных падаванов, было скрыто в основании Храма. Собственно, это хранилище и являлось целью сегодняшней экспедиции Люка и Мары, инициированной, по слухам, самим Сидиусом. Но, по мнению Кеноби, шансы туда добраться были у этой парочки, склонной отвлекаться от основного маршрута на любую ерунду, весьма сомнительны.
– Без охраны, – почти нормально пояснил Йода, довольно зажмурившись и звонко хихикнув. Его радовал подыгрыш Оби-Вана и он не считал нужным это скрывать. – Можно было разрушить, а можно – сохранить. Хороша приманка, а? И ведь мы тоже попались.
Новый смешок Учителя Учителей показался рыцарю несколько странным, и он поспешил опровергнуть эту теорию. Но едва открыв рот с удивлением осознал, что первым местом, в которое они явились, прибыв на Корускант в тот страшный день двадцать с лишним лет назад, был именно Храм.
Густое облако черного дыма, выбрасываемое верхушками подожженных в результате атаки башен, плыло над центром города, а яркий свет полуденного солнца лишь подчеркивал подпалины на древних стенах. И над всем этим стояла пронзительная тишина. И запах. Запах горелой плоти, смешанный с едва заметным запахом разложения.
Оби-Ван зажмурился, и попытался сконцентрироваться, но воспоминание не желало прятаться обратно в глубины памяти, в которые он усердно загонял его столько бессонных ночей и безрадостных дней. Зрелище коридоров, усеянных телами юнглингов, являлось ему в кошмарах до сих пор, хотя какие могут быть кошмары у мертвых?
Но мираж дрожал и переливался, делаясь с каждой секундой все четче и насыщеннее. И рыцарю казалось, что он различает не только складки на светлых робах падаванов, но и тени от навсегда сомкнувшихся ресниц. Белизна доспехов нападавших резала глаза, казалось нестерпимо яркой, а тот факт, что на одного одаренного в этой бойне пришлось в среднем по два десятка убитых клонов, не отменял чудовищности ситуации. Кеноби почувствовал, что еще немного, и он сам провалится в прошлое. Прямо в тот страшный день.
Анакин…
Давно забытая ярость взметнулась волной, затопила, застлала кровавой пеленой глаза, сбила дыхание и потащила за собой. В омут. Во Тьму.
Но полностью «насладиться» падением в никуда Кеноби не удалось.
Йода, примерно на такую реакцию и рассчитывавший, саркастически хмыкнул и постучал по расколотой плите палочкой, привлекая внимание рыцаря. Наваждение рассеялось, как дым. Оби-Ван очнулся, вздрогнул, кукольно захлопав невидящими глазами, и со всхлипом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Сведенная судорогой рука с трудом отпустила рукоять бесполезного сейбра. Хорошо хоть никого рубить не начал, гоняясь на привидениями.
– Простите, Учитель, – понуро извинился джедай, отдышавшись.
Воспоминание было слишком мучительным и настолько ярким, что он заподозрил Йоду в дурных намерениях. И том, что тот намеренно заставил его вновь пережить все это. Но уже с учетом всех приобретенных знаний и утерянной наивности и веры. Впрочем, странно было думать, что педагогические методы маленького магистра стали ближе к понятиям гуманизма за время добровольного изгнания на Дагоба. А судя по рассказам Люка, так и вовсе от них ушли в туманную даль. Один эпизод с деревом чего стоил. И ведь казалось тогда, что все это во имя великой цели.
– Не проси прощения. Не выучил ты урок до конца, – печально опустил уши расстроенный такой быстрой сменой темы магистр. – Не туда смотришь, не то видишь. На звезды гляди.
Кеноби покорно задрал голову к небу, виднеющемуся в прорехе купола, и тут же получил сучковатой палкой под колено.
– Как был ты прям и прост, так и остался. И ученика своего таким же выучил. Где надо было думать, верил, а где верить – сомневался. Хотя все мы тогда… сомневались.
Йода вздохнул и неожиданно хитро улыбнулся, словно придумав новую каверзу.
– На звезды смотреть надо там, где видны они. Спроси падавана своего, откуда глядеть стоит.
Оби-Ван поморщился, вспомнив густой мрак явинской ночи и тьму, что чернее черного стояла у него за спиной. Тьму в облике Анакина. Да уж, его бывший ученик точно знал, откуда лучше виден свет. Рыцарь машинально провел по шее, пытаясь стереть отпечаток призрачных пальцев. Сегодняшний «вечер воспоминаний» ему определенно не нравился. А на вопросы, к рассмотрению которых его так настойчиво подталкивал Учитель Учителей, джедай явно не был готов отвечать даже самому себе.
– Спасибо, я лучше не буду видеть звезд, – очень сухо отозвался Кеноби, уже не заботясь о положенной в отношении старших и мудрых хотя бы номинальной вежливости.
Магистр расстроено опустил кончики ушей.
– Не ты один не желал их видеть, – сообщил он с едва заметной ноткой сожаления. – Слишком многие привыкли к свету дня. И забыли, что есть ночь. Да, забыли…
– Я не понимаю, – устало произнес рыцарь, грузно усаживаясь на старинный камень и чувствуя себя таким же древним, как этот обломок мрамора. Уже ставшая привычной легкость «нового» тела куда-то делась, уступив место тяжести всех прожитых лет. От эмоционального перенапряжения страшно болела голова, но Оби-Ван подозревал, что его мучениям суждено продлиться еще достаточно долго, чтобы он успел возненавидеть саму идею Ордена и трижды проклясть тот день, когда он сделал очередной «правильный выбор», отказавшись от общества нормальных людей. Загадки Учителя Учителей ему уже надоели, а вечные двусмысленности, на которые был горазд маленький экзот, часто ставившие его в тупик и при жизни, сейчас попросту раздражали.
Йода снова вздохнул. Ученик упрямился, не желая идти к цели длинными путями, поэтому стоило лишний раз напомнить ему, что короткие пути четкие ответы далеко не всегда самые лучшие и полезные для здоровья.
– То, что видел ты, приняв за средоточие Зла, и есть Сила.

Оби-Ван замер на несколько секунд. А потом обреченно прикрыл глаза.
Как все просто. Как все отвратительно просто. Звезды – Свет, но горит лишь во Тьме он и лишь из Тьмы виден. Нет Тьмы, нет Света. И гореть мы можем лишь в ночи, неразличимы днем. Мы сами создали вечный день и сами же слились с ним.
– Вот, теперь понял ты. Но не все, – Учитель Учителей медленно провел последнюю линию рисунка, завершив узор, в котором теперь узнавался орнамент одного голокронов. Того, в котором хранились сведения обо всех одаренных детях. Секунды две полюбовавшись на дело рук своих, Йода повернулся к рыцарю и произнес, неприятно растягивая слова и почти гипнотизируя:
– Вспомни, друг мой, хоть и не хочешь ты этого. Вспомни мертвых. Кого недоставало среди них?
Оби-Ван автоматически попытался закрыться, раздраженный очередным вмешательством извне, но внезапно обмяк, похолодев от осознания одной простой истины. И снова увидел тот самый, усеянный телами коридор. Клоны и падаваны-первогодки вперемешку. Воспитатели, до последнего пытавшиеся закрыть собой юнглингов и путь к центру Храма. К его сердцу – Залу тысячи фонтанов.
– Самых младших детей, – едва слышно прошептал он. – Их не было.
– Именно, – хмыкнул маленький экзот. – А теперь посчитай, сколько Рук у Императора? О многих известно тебе? Об одной.
Кеноби яростно потер лопающиеся от боли виски, но какое значение имела мигрень на фоне очередного крушения картины мира? А он еще думал, что для Люка шоком окажется мирное ситхско-джедайское чаепитие, наивный.
– Двое их всегда, учитель и ученик, – твердо произнес Оби-Ван на остатках самообладания и вдруг рассмеялся, громко и зло. Пытаясь выкрикнуть, выплеснуть все то, что на него свалилось. Но, увы, теперь это было невозможно. И даже истерика со швырянием разноцветных молний не принесла бы облегчения.
Йода лишь качнул головой и отвернулся. «Отпусти то, что любишь» – слишком часто он повторял эту фразу, не думая о том, какой смысл она имеет для тех, кому есть что терять. Девять веков жизни – долгий срок. Сорок веков забвения – еще страшнее. И сейчас зеленоухий магистр с горечью осознавал, что общество древних призраков ему нужнее, чем общество бывших учеников и их потомков. А мираж горящего Храма уже стал просто воспоминанием. Красивой картинкой в памяти. Черно-золотой на пронзительно синем.
Так эта беседа и закончилась бы океаном горечи и невысказанных обид, но внезапно на сцене появился новый, абсолютно неожиданный персонаж.
– Двое, – хрипло произнес за спиной Кеноби подозрительно знакомый голос, – но никто не мешает иметь достаточный выбор. На всякий несчастный, так сказать, случай.
Дарт Мол, неслышной тенью сбежавший по ступеням, ловко перепрыгнул трещину в полу и, остановившись посреди безнадежно испорченного узора, отвесил Йоде ироничный полупоклон, после чего хлопнул ошарашенного Кеноби по плечу, сунул ему в руки сиреневый фрукт и уселся рядом.
– Расслабься, джедай. И жуй давай, оно всяко лучше, чем думать. Истина – штука неприятная и очень спорная, а уж в исполнении дипломированных манипуляторов – тем более, – забрак одарил Учителя Учителей широкой улыбкой, продемонстрировав полный набор черненых зубов. Йода в ответ дернул ухом и насупился. А после недолго размышления и вовсе предпочел исчезнуть в Силе не прощаясь.
Кеноби моргнул и покатал угощение в ладонях, пытаясь убедить себя, что все это ему не приснилось. Но нежная, чуть шершавая, как язык эопи, кожица плода разошлась под пальцами, залив их фиолетовым соком. Машинально слизнув каплю, Оби-Ван вспомнил, что он это уже ел. Причем во время не менее странной беседы.
– Как-то они мутировали у вас, – с сомнением произнес он, вгрызаясь в сочную мякоть.
Мол отмахнулся и жестом фокусника извлек второй фрукт откуда-то из недр широкого рукава плаща.
– У нас там все мутировало. Пустили «огородников» командовать, – скривился он, едва не подавившись куском и прицельно плюнув косточкой в остатки неопознаваемого уже барельефа. – Хоть не возвращайся, того и гляди во сне сожрут. И кто? Изгородь. Тьху!
Оби-Ван, который угрозы для ума всегда ставил выше, чем угрозы для телесной оболочки, прекрасно понимая, что со вторыми у него шансов справиться больше, выразительно хмыкнул и сожалением посмотрел на огрызок шкурки. Больше от фрукта ничего не осталось, а добавки не предвиделось. Но принятое внутрь сладкое явно пошло организму на пользу, по крайней мере, голова перестала пытаться взорваться изнутри.
– Так зачем ты здесь? – спросил он, внимательно разглядывая сосредоточенно жующего забрака.
Тот мотнул рогатой головой, сбрасывая мешающий капюшон, и что-то невнятно промычал. Похоже, хорошие манеры имели у него более низкий приоритет, чем хорошая еда.
– Приютское детство? – мысленно поинтересовался Кеноби.
– Оно самое, – ответ ситха был окрашен в болотно-зеленые тона.
Как уже понял Оби-Ван, к водным мирам Мол питал искреннее отвращение, предпочитая сухой и теплый климат. Думать над подобными мелочами рыцарю сейчас казалось приятнее и проще, чем над глобальными проблемами. И он начал потихоньку осознавать причину, по которой Анакин предпочитал действовать сразу, думая лишь над наиболее удачным способом реализации действия, а не над его будущими морально-этическими последствиями. Нельзя сказать, что метод был действительно хорош, но для Избранного подходил наилучшим образом. Как и «путь крайт-дракона» в фехтовании. Впрочем, подобную тактику будущий Темный лорд успешно использовал и в командовании войсками, предпочитая давить противника или силой или наглостью. При этом наглостью обычно получалось даже лучше. Особенно если Кеноби успевал вовремя разобраться с остатками недобитых и ошарашенных подобным поведением врагов.
Плотоядно облизнувшись и вздохнув, отдав тем самым последнюю память почившему в желудке экзотическому плоду, Мол обратил внимание на непривычно задумчивого джедая и даже рискнул помахать ладонью у того перед носом. Оби-Ван мигнул, с усилием сосредоточившись на происходящем, и вопросительно уставился на ситха. Забрак просиял своей фирменно-черной улыбкой и похлопал рыцаря по плечу.
– Вставай, магистр, дело есть. Для начала забрать падаванов из этого гадюшника, а потом доставить их Сидиусу. Кстати, учитель говорил, что в допросах вам требуется помощь. Так вот – я охотно присоединюсь к процессу в обмен на занятия фехтованием. А то скоро забуду, чем меч держат.
– Боюсь, тебе это не грозит, – хмыкнул Кеноби, поднимаясь на ноги и отряхивая робу от пыли. – А для допросов надо не только желание, но и умение.
Мол менторский тон рыцаря проигнорировал, просто выбросив вперед когтистую пятерню, окутанную жгучими алыми искрами. И довольно заржал, оценив выражение перекошенного лица магистра.
– Пугать я умею, – все еще посмеиваясь, заявил он. – С классикой физических пыток тоже знаком. По богатому личному опыту. Надо сказать, методы наших учителей еще похуже, чем у ваших, так что не привыкать.
Кеноби передернуло. И лишь спустя минуту он сообразил, что не задал еще один важный для себя вопрос. Но еще не поздно было выкрикнуть его в удаляющуюся по коридору спину ситха.
– Эй, а почему ты позволяешь себе называть Храм гадюшником?
Забрак резко остановился и крутнулся на пятках, развернувшись к джедаю лицом.
– Потому, что он мне не нравится. Не нравился живым, когда я был в нем много лет назад, не нравится и сейчас, мертвым.
Неожиданная серьезность, с которой было сделано это заявление, смутила Кеноби, но вопиющий факт, озвученный Молом, не позволил ему промолчать.
– Как это – был в Храме? – переспросил рыцарь. Он охотно поверил бы в оговорку, просмотр голозаписи или любое другое логичное с его точки зрения объяснение. Но допустить присутствие Темной стороны в сердце Ордена во плоти джедай не мог, предпочитая забывать о том, что Палпатин неоднократно наносил визиты Совету. И ведь никто и никогда его даже не заподозрил. Но старший ситх был действительно мастером, в отличие от некоторых.
– Очень просто, – забрак накинул капюшон обратно на голову, аккуратно расправив складки на острых рожках. – Меня Сидиус на экскурсию водил.
Оби-Ван растерянно потер вновь занывший висок и пробормотал, уже понимая абсурдность еще не прозвучавших слов:
– Что за ситх?

Люка и Мару, с интересом изучавших живописные развалины очередного уровня, мало интересовали глобальные философские вопросы. А вот решение задачи «как бы так пролезть между теми двумя обломками и не уронить их себе на голову» было на данный момент куда более важным.
– Не узковато-то ли? – озвучила свои сомнения Джейд, прикидывая ширину имеющейся щели.
Люк пожал плечами, понимая, что ему самому пробовать протиснуться в проход смысла не имеет. По мнению юноши, единственным живым существом, для которого там было достаточно места, мог считаться Йода. Точнее, Йода очень плотно прижавший уши и старающийся не дышать лишний раз. Но Скайвокер очень сомневался, что почтенного магистра удастся уговорить на подобную авантюру.
– Что там твой зеленый друг говорил? Размер не имеет значения? – с кривой ухмылкой уточнила Мара, краем глаза наблюдая за порозовевшим от смущения напарником. Слишком уж двусмысленно прозвучала эта фраза в ее исполнении. Да еще и с фирменной мурлыкающей интонацией.
Сообразив, что несколько увлеклась, Рука Императора звонко фыркнула, хлопнула рыцаря по плечу и змеей нырнула в щель между обломками, предоставив Люку заботу о сохранности одной рыжей головы. Джедай собрался было возмутиться, но услышал скрип сдвигаемого камня и Силой потянул одну из плит, перекрывающих проход, пытаясь удержать ее в неустойчивом равновесии. Понимая, что без его помощи девушка рискует превратиться в неаппетитную кляксу минуты эдак за три, чего ему совершенно не хотелось. Таланты Мары он уже изучил, и выяснил, что перемещение тяжелых объемных предметов в них не входит.
Увлекшись разгребанием обломков, Скайвокер слишком поздно заметил тень от накренившейся за его спиной колонны. И тут же вынужден был отпрыгнуть в сторону, поскольку колонна внезапно рухнула, подняв тучу пыли и выстрелив в воздух целое облако острых осколков. Сдавленно пискнула невидимая в мутном желтовато-коричневом тумане Джейд, а очередной кусок потолка стал фрагментом пола, едва не прихлопнув джедая.
– Люк? Люк, ты живой? – откуда именно прозвучал голос Мары, полуоглохший от грохота юноша сказать затруднялся, но решил на всякий случай отозваться. К несчастью, попытка вдохнуть закончилась звонким «Апчхи!», вызвавшим новый водопад камней с остатков полуразрушенного свода.
Хаттов хвост! Архитекторы криворукие, нельзя было без изысков строить?!
Метнувшись в сторону от одной смутной тени, Скайвокер столкнулся с другой, к его удивлению оказавшейся теплой и относительно мягкой, а в следующую секунду оба одаренных рухнули на пол, пытаясь распутаться и не попасть под осколочный дождь.
– Отпусти меня немедленно! – просипела придавленная к мозаичной плите Мара, отчаянно извиваясь и брыкаясь. Забившаяся в растрепанные волосы пыль превратила спутанные пряди из рыжих в пепельно-серые, придав девушке сходство со статуей.
– Я подумаю над этим вопросом, – туманно отозвался джедай, разглядывая что-то поверх ближайшего обломка.
Джейд, заинтригованная столь странным поведением (ну ладно бы поцеловать пытались, но тут же вообще не смотрят!), извернулась, пытаясь проследить за направлением взгляда рыцаря.
– О! – прокомментировала она мельком увиденный край полуоткрытой двери в хранилище голокронов. Случайно вызванный ими обвал расчистил подходы к цели, и теперь оставалось только взять искомое.
– Ага, – отозвался Скайвокер, насмешливо глядя в потемневшие от переизбытка эмоций изумрудные глаза ученицы ситха. – Ну, кто первый?
– Я! – пинком стряхнув с себя юношу, Мара вскочила на ноги и рванула к цели. Тут же растянувшись в грязи в полный рост, поскольку коварный противник успел ухватить ее за щиколотку.
Кубарем прокатившись по обнаружившимся перед дверью ступенькам, форсюзеры едва не вышибли уцелевшую створку и проехались по черному мраморному полу, оставляя за собой серо-рыжий пыльный след.
– И все равно я первая, – капризно заявила Джейд, пытаясь заехать рыцарю локтем по ребрам, но разница в росте и слишком крепкая хватка противника расстроили ее планы.
– Хорошо. Ты первая, кто сможет прочитать записи о работе Сельхозкорпуса за последние триста лет, – покладисто согласился Люк, не разжимая объятий. Его искренне забавляло поведение девушки, и радовала столь редкая возможность отыграться за все ее подколки. Поэтому упускать случай он не стал.
Мара нахмурилась, тут же забыв о своем «неудобном положении».
– Ты серьезно? Я думала, тут что-то ценное было. Иначе зачем Сидиус нас сюда послал?
Люк улыбнулся и сдул с лица Джейд нахально лезущую ей в глаза прядку волос.
– Боюсь, что самое ценное в этом помещении я сейчас держу в руках, – едва слышно заметил джедай.
– Даже так? – неуверенность в голосе ситхессы была слишком явной. В отличие от надежды. – Врешь ты все.
– Мне тебя бросить?
– Нет! Я тебе бро… Ай! – похоже младшее поколение Скайвокеров следовало дурному примеру старшего и слово и дело разделало чисто условно – паузой в долю секунды.
Кеноби печально вздохнул, осторожно переступил узкий провал и подошел к сидящему на обломке колонны Молу. Забрак, по своему обыкновению, восседал на самом краешке, напоминая нахохленную птицу, а глубоко надвинутый капюшон усугублял сходство.
– Ну чисто дети, – хмыкнул мастер-джедай, ладонью разгоняя висящую в воздухе пыль.
– Могло быть и хуже, – флегматично отозвался ситх. – Кстати, я так понимаю, что нам придется часика два подождать, пока они выяснят, наконец, отношения.
– Почему? – удивился Оби-Ван, но забрак прижал палец к губам, и в наступившей тишине звук поцелуя, раздавшийся из-за двери, показался ошарашенному таким развитием событий рыцарю неприлично громким.
– Что там у вас в Кодексе говорилось про привязанности? – ехидно поинтересовался Мол, хватая дернувшегося было Кеноби за рукав. Тот осуждающе покачал головой и вдруг улыбнулся.
– Забудь, новое поколение наверняка напишет свой вариант дурацких правил. Столетия через два-три. А пока предлагаю убраться отсюда. Не думаю, что им нужна наша компания. А вот два-три бокала иторианского игристого в ней явно нуждаются.
Мол лишь осклабился в ответ.

Глава 37

Несколько часов спустя главком, у которого от переизбытка информации уже кружилась голова и мелькали перед глазами цветные пятна, добрался-таки до своего кабинета. Боевые дройды, попытавшиеся было поприветствовать законного владельца привычным образом, а именно – атакой с четырех сторон сразу, были сметены вихрем Силы, а лорд ситхов, настроение у которого окончательно испортилось, поплелся через темный холл к лифту. На перемещение в пространстве другим способом у него не было уже ни сил, ни желания.
По счастью, повторно доказывать искусственному интеллекту замка, что с хозяином шутки плохи, не пришлось, а уцелевший после этой маленькой экзекуции дройд даже сообразил принести Вейдеру чашечку кофе. В которую тот уставился, как в зеркало, не замечая, что время идет, а напиток стынет. Перед глазами главкома до сих пор мельтешил хоровод чертежей, схем, карт и финансовых смет. Причем последние вызывали в нем исключительно глухое раздражение, поскольку денег в казне Империи на подобные, сомнительные и на первый и на второй взгляд, проекты не было. Да что тут говорить, по-хорошему их не было даже не необходимую модернизацию имеющегося флота, а уж на новые образцы вооружений и подавно. Разумеется, Лира Вескесс зарекомендовала себя наилучшим образом, но даже все ее заслуги разом не могли помочь Темному лорду извлечь необходимую сумму из ниоткуда. Постройка четырех линкоров класса «Исполнитель» проделала в государственном бюджете впечатляющую дыру, и способов ее залатать пока не могли предложить ни гранд-моффы, не спешащие делиться собственными доходами, ни министерство финансов, осторожно намекавшее, что повышение налогов сейчас очень некстати. На все это наслаивалась еще и необходимость провести очередной раунд учений, решить вопрос со снабжением остатков армии Альянса, перешедшей на баланс Империи и прочее, и прочее.
Из омута обрывочных мыслей ситха вывел, против ожиданий, не очередной звонок из Генштаба и не вызов Императора, а слепящий глаза солнечный зайчик, отброшенный мимо пролетевшим ярко раскрашенным и отполированным до блеска спидером. Мрачно хмыкнув, главком отметил для себя необходимость снова активировать зенитные турели, пусть и выставив их на малую мощность. А то, понимаешь, разлетались тут, совсем страх потеряли. Придя к этому выводу и развеселившись невесть почему, Анакин обвел помещение критическим взглядом.
Присутствие Пиетта было заметно, хоть адмирал и постарался по минимуму вмешиваться в установленный порядок. Но мелочи, за которые цеплялся взгляд, вроде оставленного на краю стола датапада или висящего на спинке кресла широкого шарфа выдавали чужое присутствие. А ментальный отпечаток позволял без труда воспроизвести практически все происходившие в кабинете события.
Заглянув под крышку тяжелой шкатулки темного дерева, предусмотрительно убранной адмиралом в ящик стола, главком тихо рассмеялся. Голокроны, принадлежавшие представителям обеих сторон Силы, расставленные в строгом шахматном порядке, едва заметно фонили, выдавая недовольство их обитателей. Но, как ни странно, откровенной враждебности друг к другу интерактивные копии давно покойных одаренных не проявляли. Похоже, что эти ребята были даже рады необычной компании. И своему весьма странному новому владельцу.
Анакин попытался представить себя на месте адмирала, разбирающего очередную гору заданий и одновременно пытающегося слушать монотонный рассказ спорящих между собой призраков, но потерпел неудачу. Слишком давно он был человеком. Слишком давно был закован в эту глухую броню. Позволив себе пару минут поностальгировать по старым добрым падаванским временам, Вейдер глухо фыркнул, отставил чашку с остывшим кофе и тяжело уселся в привычное кресло. Звонко щелкнула клавиша узла дальней связи и замерцал нечеткий пока силуэт голограммы.
– Милорд, – судя по сбившемуся дыханию и взъерошенному виду, Пиетт был чем-то занят. И этим чем-то явно было весьма бурное обсуждение, плавно переходящее в скандал. Обрывок чужой фразы утонул в помехах, но главком почти не сомневался, что второй голос принадлежал Соло.
– Адмирал, – Вейдер кивнул вместо приветствия и сразу перешел к делу. – Вы нужны мне на Корусканте завтра к полудню.
Лицо Сорела, мысленно подсчитавшего оставшееся до часа «Х» время, вытянулось, и он позволил себе выразить сомнение в реалистичности поставленных сроков.
– Никаких возражений. Император хочет выслушать ваш доклад о темпах производства турболазерных концентраторов, а я, в свою очередь, хочу проверить, так ли хорош некий Хэн Соло, неоднократно похвалявшийся своим мастерством пилота.
– Да, милорд, – едва слышно отозвался Пиетт. – Как вам будет угодно.
– Не стоит воспринимать это так серьезно, – Вейдер откинулся на спинку кресла и задумчиво подергал за бахрому висящего на спинке шарфа. – Во-первых, в полдень должно начаться заседание, и я не думаю, что ваше весьма вероятное опоздание действительно кто-то заметит. Кроме Соло, разумеется. А уязвленная гордость контрабандиста – его проблема, а не ваша. Во-вторых, доклад, это только часть дела.
Адмирал удивленно вздернул брови, озадаченный такой постановкой вопроса. Ему казалось, что планы на ближайшие две недели были определены достаточно четко, но, похоже, он пропустил очередные изменения.
– Я хотел бы попросить вас, не приказать, а именно попросить, побеседовать с Вескесс на тему ее нового проекта. У меня, к сожалению, на это просто не хватает времени, а вы, насколько я помню, достаточно результативно сотрудничали с этой дамой во время постройки «Исполнителя».
Пиетт кивнул, даже не пытаясь скрыть недовольную гримасу. С Лирой он действительно общался почти каждый день шесть долгих месяцев на Фондоре. И не особо рвался этот опыт повторять – линкор вышел из доков с таким количеством недоделок, что Сорел опасался за сохранность своей жизни с самого первого дня службы на корабле. И не зря беспокоился, надо сказать. Маршевый двигатель они, к счастью, так и не потеряли, но несколько запчастей поменьше отвалились еще во время первого вылета.
– Ну же, адмирал, веселее. Вы ведь заинтересованы в том, чтобы получить новый корабль? – подначил своего офицера Вейдер, видя, что того совершенно не радует перспектива работы с дамой-конструктором, известной как сложным характером, так и завидным упорством. В том, что Вескесс продавит свой новый проект не только через Совет моффов, но и через Сенат, главком не сомневался ни минуты.
– Да, сэр, – осторожно ответил сбитый с толку Сорел. И с ноткой обреченности добавил, – Но я надеялся получить «Схватку».
– Нет, линкор вам предстоит передать Трауну. Лично, – и по этому пункту я вашего мнения даже знать не желаю. Хотя не сомневаюсь в том, что оно у вас есть.
Адмирал закусил губу, безуспешно пытаясь скрыть свое разочарование. Момент для демонстрации эмоций был неподходящий, но Сорела действительно очень обидело подобное решение шефа. На подаренную Органе-Соло «Амидалу» планы строить давно не имело смысла, но Пиетт даже не предполагал, что главком оставит свое элитное соединение без флагмана. Из чего напрашивался один неприятный вывод.
– «Эскадрон» после завершения миссии принцессы Леи тоже перейдет под командование Синдика?
Анакин, собравшийся было еще немного поиграть на нервах адмирала, внезапно смилостивился, и отрицательно качнул головой, разметав пепельно-седые пряди полураспавшегося «хвоста» по плечам.
– Нет, это было бы слишком жестоко, – Темный лорд позволил себе тень понимающей улыбки. Причина беспокойства Пиетта была для него очевидна. – Хотя с Трауном вам придется некоторое время мириться с обществом друг друга. Второй этап учений пройдет под его руководством. И, надеюсь, пройдет без эксцессов.
– Да, милорд, – склонился в прощальном поклоне Сорел, уже предвкушающий битву титанов в лице гранд-адмирала и руководства Генштаба. Наблюдение за конфликтом, пусть и из его эпицентра, обещало быть интересным. А кому предложить принимать ставки на этот забег маленький адмирал уже знал. И ни минуты не сомневался в своем будущем выигрыше.
Вейдер отключил связь и оперся подбородком на скрещенные руки, наблюдая за бликами закатного солнца на полированном камне столешницы. Мысли снова вернулись на накатанную годами командования колею, завертевшись безумным хороводом. Менять избранный путь было не в правилах Анакина, даже если это сулило массу неприятностей. Поэтому главкому оставалось всего лишь пережить завтрашний день, заседание Сената, немного светской болтовни, и получить, наконец, возможность заняться делом на законных основаниях. А уж что будет на самом деле прикрыто разрешением парламента, госпоже канцлеру и ее присным знать совершенно не обязательно.

Приплюснутый гриб здания Сената издали напоминал растревоженный улей – так много спидеров, флаеров и целых пассажирских лайнеров устремлялось к нему с разных сторон, нарезало круги в опасной близости от пандусов, отчаянно сигналило и бесцеремонно лезло к парковочным площадкам без очереди. Авиадройды СИБ, машины-регулировщики и прочие охранно-контролирующие устройства метались в этом бесконечном потоке, пытаясь навести хоть какой-то порядок.
Исанне Айсард, наблюдавшая за всем этим бедламом через транспластил обзорного иллюминатора личного шаттла, досадливо хмыкнула и поморщилась. С недавних пор мадам Директор, по примеру лорда Вейдера предпочитала использовать полноценный космический корабль даже для рутинных полетов в атмосфере, наплевав на экологическую безопасность. Все равно виды-эндемики на Корусканте вымерли еще за пару тысяч лет до ее рождения, а здоровье обитателей нижних уровней Снежную королеву не интересовало абсолютно.
– Включите сирену, а то мы тут еще час болтаться будем, – приказала Исанне, проводив взглядом срикошетивший от щитов челнока миниатюрный спидер с журналистами. Любителям горячих новостей сегодня фатально не повезло. А следующий репортаж им явно предстояло записывать на том свете.
Истошный вой сирены, плавно меняющийся от ультра до инфразвука, разогнал даже самых настойчивых, включая делегацию бывшего Альянса, а недвусмысленно вертящаяся турель кормового зенитного орудия намекнула нескольким лихачам, что пристраиваться в кильватер может быть вредно для здоровья.
Шаттл медленно развернулся и нырнул в гостеприимно распахнувшийся пузырь бокового купола, предназначенного для особо важных гостей. Где с легким шипением опустился рядом с личным транспортом Императора. Точно таким же внешне лямбда-шаттлом, как и челнок Айсард.
– Главное не перепутать, – пробормотала Исанне, ступая на трап и машинально расправляя складки на мундире. Палпатин настаивал на более парадном варианте одежды, и даже против своего обыкновения напомнил об этом дважды, но в платье Айсард себя сегодня чувствовала бы не очень уютно. Поскольку подозревала, что придется побегать, а делать это на каблуках, путаясь в длинном подоле, было, как минимум, глупо.
Вежливый кивок гвардейцам послужил сигналом к действию, и пара Алых стражей пристроились по бокам гостьи, провожая и охраняя одновременно. О варианте «конвоируя» Снежная королева старалась не думать. Градус параноидальных настроений за последнюю неделю зашкалил у всех обитателей Дворца и окрестностей.
Шум переполненного зала, внезапно вырвавшийся из-за любезно сдвинутой гвардейцем тяжелой портьеры, на долю секунды оглушил Исанне, заставив женщину вздрогнуть. Но мадам Директор быстро справилась с собой и уверенно шагнула в ложу.
– Шоу начинается, – почти мурлыкнул Император, никак иначе не показав, что заметил появление главы СИБ. Палпатин сидел на самом краешке кресла, навалившись локтями на оббитые бархатом широкие перила, и с детским любопытством разглядывая толпящихся в своих ложах сенаторов. Казалось, сейчас Коса это зрелище забавляло куда больше, чем все предыдущие разы в его жизни.
Примостившийся рядом со своим давним врагом Йода задумчиво грыз навершие своего миниатюрного посоха, прицельно сплевывая кусочки коры вниз. Мастер-джедай Кеноби, устроившийся в глубине ложи, подальше от яркого света и чужого внимания, выглядел непривычно бледным и страдал молча, полностью игнорируя неподобающее адепту Светлой Стороны Силы поведение Учителя Учителей. Обнаружившийся рядом с Оби-Ваном раскрашенный забрак мало отличался от рыцаря выражением лица, но подозрительно сильно пах чандрилльским коньяком, выдавая причину плохого настроения Кеноби. Вчерашние посиделки закончились для господ форсюзеров крайне неприятным пробуждением в каком-то притоне, среди пустых бутылок и впечатляющего размера крыс. Каким ветром их туда занесло – ни один из одаренных не помнил. Помимо этого, осталось загадкой, были ли свидетели у данного безобразия. И остались ли они после этого живы.
Исанне аккуратно переступила вытянутые в проход ноги забрака, с трудом удержавшись от пинка по обтянутой тонкой замшей дорогого сапога щиколотке, и села рядом с Вейдером.
Темный лорд молча кивнул и снова прикрыл глаза.
– Впечатляет, – отметила Айсард, оглядев зал.
Разумеется, она видела заседания парламента и раньше, и даже была один раз на заседании Сената Старой Республики, но сейчас галдеж и болезненное оживление превышали все допустимые пределы.
Никакого почтения к Императору, – недовольно подумала Директор СИБ, откидываясь на мягкую спинку и складывая холеные руки на коленях, как примерная девочка. Алый лак свернул в случайном луче света, словно капли свежепролитой крови.
– Они нас не видят, – тихо произнес главком. – Мон просила меня не присутствовать на заседании, но я не мог нарушить приказ моего повелителя и не явиться. Поэтому я и здесь, и не здесь.
Искры Силы вспыхнули, на мгновение придав серым глазам ситха цвет расплавленного золота.
– Очень... интересное решение проблемы, – осторожно ответила Исанне. – Но я так понимаю, что ваше присутствие они почувствуют?
– Рано или поздно, – пожал плечами Темный лорд. – Тем интереснее будет их реакция. И, кстати, Мон позволяет себе опаздывать в первый же день, нехорошо.
Айсард брезгливо сморщила нос, оставив при себе тут же пришедший на язык язвительный комментарий. Лидеров Восстания она не любила давно и основательно. И не видела смысла менять свое мнение в силу изменившейся политической ситуации. Другой вопрос, что не обо всех своих пристрастиях стоит говорить вслух, а особенно в компании собеседника, который без труда читает чужие мысли.
– Боюсь, Мотма пытается насладиться моментом своего триумфа, – наконец нашла относительно нейтральную формулировку для своего недовольства Исанне.
– Или выбирает, какое из десяти белых платьев ей надеть, – бесцеремонно влезла в разговор незаметно подошедшая Мара.
По случаю торжественного открытия новой сессии парламента Джейд не поскупилась на украшения и теперь ее облегающий густо-зеленый комбинезон, в обычной ситуации призванный подчеркивать все достоинства владелицы, служил лишь фоном для целой выставки медно-золотых браслетов. Каким образом держались некоторые из них, законами физики объяснить было трудно, но, тем не менее, выглядела Рука Императора ослепительно. В прямом смысле слова.
Младший Скайвокер, которого она тащила за собой, скорчил в ответ на слова Мары страдальческое выражение и, отстыковавшись, наконец, от своего «буксира», плюхнулся на ближайший диванчик со вздохом облегчения.
Юный рыцарь всячески пытался отвертеться от этого мероприятия, но Джейд была непоколебима и грозно заявила, что если он не пойдет с ней в Сенат сейчас, то завтра будет обязан на ней жениться. Из двух зол джедай привычно выбрал самое муторное и покорно поплелся за рыжей ситхессой в Императорскую ложу. На входе один из гвардейцев сунул ему в руки свернутый в трубочку листок с наказом передать Палпатину. Что Люк и поспешил сделать. После чего постарался слиться с обивкой и сделать вид, что его тут нет, и никогда не было. С учетом темного цвета одежды особого труда это не составило.
– Неймодианская делегация витиевато извиняется и нижайше просит прощения за то, что не сможет присутствовать на заседании, – вслух прочел Сидиус переданное ему послание и с треском свернул листок.
– Что характерно, извиняются они не перед Мотмой, – пробормотала Айсард.
– Хорошая память. И обучаемость. Со второго раза, но дошло, – неожиданно подал голос Кеноби, не без помощи Мола и одной маленькой фляжки обуздавший похмельный синдром.
– Это да, – согласился младший ситх, хищно оскалившись. И легким касанием Силы вытащил из пальцев повелителя злосчастный свиток. Сидиус не обратил на это внимания. А вот Йода не преминул высказаться:
– Методы ваши не годны для хранения знаний в душах существ разумных. Ибо сжигают они не только души, но и тела.
Оби-Ван закатил глаза и беззвучно выругался. Люк дипломатично промолчал. За месяцы в болотах Дагоба он виртуозно научился пропускать мимо ушей все, что не касалось его напрямую. Миниатюрный экзот в таких случаях печально отмечал преемственность поколений и прогрессирующее (в рамках одного скандально известного семейства) разгильдяйство. К счастью, Лея о подобных речах Учителя Учителей не знала, а то не преминула бы обидеться, что в последнее время у нее получалось исключительно с жертвами и разрушениями.
– Угу, – покладисто отозвался Вейдер, тщательно складывающий полученный листок бумаги вдвое, а потом и вчетверо. – Вы еще Экзару Куну о методах расскажите. И необходимости сохранения невинных жизней. Я уверен, он найдет, что возразить Учителю Истины.
В завершение этой речи главком нахлобучил Йоде на голову получившуюся из письма с извинениями шапочку, и довольно ухмыльнулся, наблюдая, как маленький экзот озадачено ощупывает макушку, пытаясь приладить «тюбетейку» так, чтобы она не сползала на ухо.
– Всегда склонен ты к шалостям был, мой юный ученик, – с трагичным вздохом произнес почтенный магистр, проигнорировав смешок Императора и его же мысль на тему дележа одного отдельно взятого Избранного.
Вейдер фыркнуть в голос не постеснялся.
И тут же прозвучал первый звонок – канцлерская летающая платформа выплыла из раскрывшихся в полу створок и стремительно взлетела вверх на добрую сотню метров.
– Эффектно, – буркнул уязвленный в лучших чувствах Сидиус, не заметив, что его слова оказались единственными, прозвучавшими в притихшем зале. И были, разумеется, услышаны практически всеми.
Мотма слегка побледнела, сообразив, что без особого рода зрителей ее выступление не обойдется, но смогла изобразить вполне искреннюю приветственную улыбку и начать свою речь.
– Многоуважаемые сенаторы, сегодня – воистину великий день. И я могу уверенно заявить – грядут перемены, а ваша помощь в их претворении в жизнь неоценима…
Физиономия стоящего у правого плеча своей шефини Фей’лиа выражала в равных долях гордость, самодовольство, готовность слушать речь до победного конца и желание рано или поздно самому занять место канцлера. И это было настолько очевидно, что провоцировало насмешки не только со стороны одаренных, но и со стороны высших чинов Империи. Не питавших ни малейшего уважения ни к экзотам, ни к бывшим повстанцам.
Спустя пару минут парламентарии, сразу же начавшие вполголоса обсуждать не только слова Мон, но и ее внешний вид, спутника и манеру держаться, вновь создали достаточный шумовой фон, чтобы заглушить ехидные комментарии Палпатина. И, как ни странно, Йоды, проехавшегося по политикам и их обещаниям со всей беспощадностью своего девятисотлетнего жизненного опыта.
Быстро заскучавшая Мара принялась разглядывать зал, особое внимание уделив местам, занятым Советом моффов в полном составе. Валь-Дженна, сидевший практически напротив Императорской ложи заметно нервничал поначалу, но через некоторое время расслабился и перестал вздрагивать на каждый резкий звук. Похоже, Корускантского моффа присутствие Палпатина не радовало, но раз повелитель пожелал остаться невидимым, то и вид надо делать соответствующий. Все знают, что крайт-дракон есть, но правила игры требуют до поры до времени считать его просто куском скалы.
Свесившись через край и рискуя растерять половину своих драгоценных побрякушек, Джейд перешла к изучению нижних ярусов. И увидела там нечто такое, что заставило ее издать то ли возмущенный, то ли изумленный возглас. Люк обернулся на звук и с удивлением увидел в ложе планеты Набу не только очередную раскрашенную под куклу королеву, но и адмирала Пиетта. Занятых, насколько он мог разобрать, весьма оживленной беседой. Насколько она соответствовала этикету, джедай не представлял, но стоял Сорел непозволительно близко к даме. Даже по вольным Татуинским меркам.
– Кажется, мой Император, ваши доверенные лица совсем стыд потеряли, – протянула Мара с нехорошей улыбкой, – и позволяют себе клеиться к королевам. И чего их, спрашивается, туда так тянет?
Кеноби, очнувшийся от сладкой полудремы, и пришедший в ужас от подобного заявления, тут же отвесил нахальной девице воспитательный подзатыльник, понимая, что уже опоздал, а младший Скайвокер двинул локтем по ребрам. Собственно, от неминуемой расправы Джейд спасла именно невозможность ляпнуть еще одну глупость, поскольку выражение лица обернувшегося на ее слова Вейдера не сулило Маре ничего хорошего.
– Детка, – прошипел младший ситх, – если ты до сих пор считаешь, что в женщинах может привлекать лишь корона, то это твои проблемы. Завоюй себе планету, нацепи на пустую голову блестящий ободок и радуйся. Но очень сомневаюсь, что даже такое приданное может повысить твою ценность в глазах любого вменяемого человека.
Ситхесса вспыхнула до корней волос и открыла было рот, но удушающая хватка Силы на горле быстро заставила ее передумать. И проглотить все свои возражения. А укоризненный взгляд Сидиуса подействовал, как холодный душ. Шуток на тему отношений тут однозначно не понимали и не забывали. А список ее прегрешений перед главкомом был и без того достаточно длинным, чтобы в один прекрасный день проснуться на том свете. Или, что хуже, в забытой всеми богами тюремной камере где-нибудь в недрах Кесселя.
– Прошу прощения, – выдавила она, и, не разбирая дороги, на негнущихся ногах поплелась к выходу из ложи.
Терзаемый противоречивыми чувствами Люк не смог усидеть на месте дольше двух минут и ринулся вслед за девушкой. Попытался ухватить ее за локоть, получил звонкую пощечину и окончательно расстроился. Палпатин проследил в Силе за скрывшимся за поворотом коридора рыцарем, покачал головой и едва слышно вздохнул:
– Твой сын безрассуден.
– А то я не знаю, – равнодушно отозвался Темный лорд. – Зато эти двое друг друга прекрасно дополняют. Два стихийных бедствия в одном флаконе.
Исанне кашлянула, привлекая к себе внимание, и в надежде сменить неприятную тему поинтересовалась, постукивая длинным ногтем по браслету комлинка:
– Не пригласить ли сюда адмирала?
– Не стоит. Зачем прерывать чужой разговор? Тем более, такой интересный… – Вейдер проводил взглядом направившуюся к выходу из своей ложи пепельноволосую набуанскую королеву. Мысленно отметив, что Сорел не отстает от своей венценосной собеседницы ни на шаг.
– Как вам будет угодно, – согласилась Айсард, вернувшись к демонстративному наблюдению за залом.
По мнению мадам Директора о некоторых интересных вещах ей явно стоило подумать потом. В одиночестве. А пока стоило обратить внимание на забрака, которого Сидиус явно собирался предложить на замену Кеноби, с каждым днем питавшего все большее отвращение к своим обязанностям допросных дел мастера. Пользуясь тем, что Мол, которого государственные дела интересовали в последнюю очередь, размышляет о чем-то своем, не обращая внимания на окружающих, Исанне постаралась рассмотреть потенциального сотрудника получше, не выдавая себя при этом. Фокус не удался, и оранжево-желтые глаза ситха широко распахнулись, подарив главе СИБ фирменный угрожающий взгляд. Но Айсард смутить подобным было трудно, поэтому Снежная королева лишь обольстительно улыбнулась в ответ, с удовольствием отметив, что забрака это озадачило. К такой реакции на себя он явно не привык. Что ж, тем проще будет с ним работать. А в том, что сотрудничество будет результативным, поводов сомневаться у мадам Директора не было – Палпатин не брал себе бесталанных учеников.

Церемонно простившись с Аланой, Пиетт выбрал наименее посещаемый уголок яруса, скрытый от любопытных глаз резким поворотом коридора, и попытался собраться с мыслями. Разговор с королевой, для стороннего наблюдателя бывший лишь обычной болтовней, сдобренной изрядной долей ни к чему не обязывающего флирта, дался ему неожиданно тяжело. Да и сама Дарпана чувствовала себя среди такой толпы народа неуютно – сказывалось неумение действительно хорошо закрываться от чужих эмоций. Но ее величество неплохо маскировала свою нервозность мягким юмором и беседой на отвлеченные темы. Полученному датападу с перечнем счетов и прочими реквизитами новосозданного предприятия Девалека очень удивилась, но к идее промышленного производства концентраторов отнеслась благосклонно. А вдаваться в детали, и уточнять, что вместо включения в кораблестроительные комплексы камушки пойдут на чисто военные цели, адмирал не стал. Благоразумно сочтя, что до получения устойчивого результата над подобными вещами думать рано.
Тем не менее, Алана заметила, что ее собеседник тоже чем-то озабочен и поинтересовалась причиной. В качестве ответа адмирал лишь указал взглядом куда-то вверх. Королева намек на начальство поняла и сочувственно покачала головой.
– Мне действительно жаль, что это отравляет вам жизнь, Сорел, – тихо произнесла она. – Но, увы, я ничем не могу вам помочь, лишь пожелать удачи.
– Благодарю, ваше величество. Она мне понадобится, – бледно улыбнулся адмирал.
Теперь, спустя почти полчаса с момента окончания разговора, Пиетт осознавал, что ему понадобится нечто большее, чем немного везения. Авантюра с концентраторами пока выглядела лишь пустой тратой денег, которые можно было бы пустить на перевооружение флота. С другой стороны, эти средства с тем же успехом могли просто бесследно сгинуть в паутине подставных счетов и переводов.
Адмирал едва слышно вздохнул и сжал переносицу кончиками пальцев. Испытанное средство на сей раз не помогло, а значит, остаток дня придется мириться с нарастающей головной болью. Вызванной, вероятно, чрезмерной концентрацией чужих эмоций. Одно дело военный корабль, где все так или иначе вовлечены в общее дело и совсем другое – шумная толпа непримиримых противников, а то и просто чуждых друг другу существ. А уж полный набор одаренных, замеченный Пиеттом в Императорской ложе, был в данном случае лишь завитком крема на торте, делающим угощение из просто сладкого отвратительно приторным. Но шутку, сыгранную Вейдером и Сидиусом с Сенатом Сорел оценил. Сам адмирал, как и прочие присутствующие, форсюзеров не видел, но в Силе они читались очень четко. Настолько, что даже Алана заметила неладное, но предпочла списать на усталость.
Кстати, вечером, если он до него доживет в относительно вменяемом состоянии, Пиетту предстояло нанести прощальный визит набуанской королеве. Дарпана не собиралась задерживаться на Корусканте. Представлять сектор должен был Ма-Рик Пин, пожилой, упитанный и очень скучный гунган, отличавшийся нехарактерными для своей расы степенностью и здравомыслием. А правительницу планеты ждали совсем другие дела. Вполне резонно полагая, что следующая встреча состоится нескоро, Алана настояла на еще одном разговоре. Но пока надо было пережить общение с шефом и, в перспективе, с Вескесс. И Пиетт не был уверен, что второе будет проще.
Еще раз перебрав в памяти все факты, касающиеся развертывания производства турболазерных концентраторов, адмирал счел, что готов идти докладывать. Мотма как раз заканчивала свою вступительную речь, и Сорел надеялся, что потом она передаст слово кому-нибудь другому. Слушать госпожу канцлера битый час, (а вещание велось и в коридорах), было выше его сил. Политиков он предпочитал видеть как можно реже и, что важно, в приватной обстановке. На публике они слишком быстро входили в раж и начинали не говорить, а вещать. Что маленького адмирала безмерно раздражало.
Машинально разгладив складку на рукаве, Сорел направился к лестнице, ведущей на следующий ярус. Где едва не столкнулся с погруженным в свои невеселые мысли Скайвокером-младшим.
– Молодой человек, потрудитесь в следующий раз как-то обозначить свое присутствие, а не нестись, как потерявший управление шагоход, – язвительно процедил адмирал, которого Люк едва не сбил с ног. Джедайская выучка и толстый ковер помогали юноше двигаться практически бесшумно, но привычки смотреть перед собой, а не в глубины Силы, рыцарь так и не приобрел.
– Прошу прощения, – поспешно извинился Скайвокер, вынырнувший из своих грез. – И да, я хотел у вас спросить одну вещь…
Пиетт страдальчески закатил глаза. В прошлый раз с такого же невинного вопроса началась шестичасовая лекция по тактике, после которой он на сутки практически лишился голоса. А тон, которым была произнесена просьба, не обещал Сорелу ничего хорошего. Он тихо мечтал сплавить юное дарование в Академию, но осознавал, что талантов Люка может оказаться достаточно для приведения этого элитного учебного заведения в состояние перманентного бардака. Скрыть родство с Вейдером уже было нельзя, а без этого любые попытки муштры теряли смысл.
– Что означает белый мундир?
– Простите? – переспросил сбитый с толку Пиетт.
Скайвокер, сообразив, что неудачно выразился, переформулировал вопрос, попутно решив объяснить, зачем ему подобные сведения.
– Понимаете, я видел… не будущее, но какой-то из его вариантов, возможно нереализованных, но…
– Я знаю, что это такое, – прервал его Сорел. – И достаточно долго изучал этот вопрос, чтобы с уверенностью заявить, что подобные «предвидения» не отличаются особой достоверностью и раскрывают не будущее, а, в основном, личностные проблемы. Но с этим не ко мне, а сразу к психиатру. И да, для общего развития я рекомендую вам почитать Устав. Из этого замечательного текста вы почерпнете много полезной информации. В частности обнаружите, что белый мундир положен лишь гранд-адмиралу. На этом прошу меня извинить.
Скайвокер покачал головой.
– Вам не за что извиняться, адмирал. Я действительно сказал глупость. И скажу еще одну – вы никогда не мечтали получить подобный ранг?
Сорел изумленно вздернул брови. Разумеется, как и любой офицер, он мечтал о повышении, но в данном случае здраво оценивал свои таланты, понимая, что «Эскадрон» – его предел, и командовать несколькими флотами сразу ему будет слишком сложно. И очень тяжело физически.
– Боюсь, рыцарь, последние месяцы я мечтаю исключительно о возможности выспаться.
– Понимаю, – сочувственно улыбнулся Люк. – Просто я хотел сказать, что в том «мираже» я видел вас. Именно в белом мундире.
Сорел рассмеялся.
– Боюсь, ваша фантазия слишком явно превосходит мою.
Скайвокер проводил откланявшегося адмирала взглядом и подумал о том, что еще явилось ему в путанице линий Силы. Ведь в том видении была и Лея, почему-то одетая в традиционный набуанский наряд, придававший ей пугающее сходство с парадным портретом Амидалы. Но тяжелый плащ цвета застывшей крови, скрывавший роскошь ее одежд, был точной копией виденного им сегодня плаща Палпатина. И что обо всем этом думать, Люк не имел ни малейшего понятия. Возможно, это действительно было лишь отражением его страхов. Возможно…

Глава 38

Стыки дюрастиловых плит под ногами бегущей принцессы мелькали так быстро, что, казалось, сливались в одну бесконечную серую полосу. У Органы-Соло был повод поторопиться. Ведь от ее скорости сейчас зависел успех одной маленькой, но весьма рискованной операции. Притормозив возле гермодверей, ведущих в ангар, Лея покрепче сжала в руках бластер и прикинула расстояние, отделявшее ее от цели. Лямбда-шаттл уже прогревал двигатели, а трап, по которому только что взошел на борт последний пассажир, должен был вот-вот подняться. Прислушавшись к своему организму, и попытавшись выровнять сбившееся дыхание, принцесса решилась на последний бросок и сорвалась с места.
Ах, если бы она умела телепортироваться! Но, увы, как выяснилось, этот фокус был доступен только призракам. А простым смертным приходилось по старинке – ножками. Правда, достаточно умелые джедаи помоложе, прошедшие Клонские войны и считавшие физические упражнения неотъемлемой частью трудовых будней, по слухам учились прыгать дальше, выше и точнее. Увы, с левитацией живых существ, включая себя любимую, у Леи дела обстояли скверно, еще хуже, чем с перемещением неодушевленных предметов. Явным доказательством недостаточно умения Органы был поднос с тарелками, который она умудрилась в порыве гнева поднять и красиво грохнуть об пол спустя две секунды. Таркин на подобную демонстрацию эмоций ее высочества лишь тонко улыбнулся и отметил, что официанткой принцессу не возьмут. От удара маленькой, но жгучей молнии, последовавшей за подобным заявлением, комиссара спасла лишь природная ловкость и толстый пластик столешницы.
К несчастью, человек, преследовавший сбежавшую из-под охраны Лею, был о ее талантах отлично осведомлен и подобных проявлений Силы не боялся. Но против него сейчас были не только плохо зажившие раны, но и недостаточные размеры коридоров линкора, не позволявшие в полной мере использовать ракетный ранец. Собственно, именно на это надеялась Органа-Соло, удирая от возмущенного ее безответственностью Бобы Фетта. Наемник был категорически против того, что собиралась предпринять принцесса, но мог просто не успеть ей помешать.
Испуганным эопи взлетев по уже поднимающемуся трапу, Лея врезалась в изумленного ее внезапным появлением штурмовика, дернувшегося было к панели управления. В понимании солдата высокородные особы, как и все прочие, без предупреждения и согласования с начальством на борт права подниматься не имели. Единственным отличием было то, что в аристократов и чиновников без приказа стрелять запрещалось. Но командный рык, на который неожиданно оказалась способна столь хрупкая и миниатюрная девушка, пресек все попытки возражений. Связываться с дочерью Темного лорда простым штурмовикам очень не хотелось, и они предпочли сделать вид, что их тут не стояло. Поэтому трап благополучно закрылся, челнок поднялся над палубой, а Лея начала надеяться на благополучный исход своей авантюры.
Боба, даже если ему придет в голову последовать за шаттлом, должен будет сначала получить разрешение на взлет, а для этого ему придется доказать необходимость данного действия дежурному офицеру. Разумеется, если наемник просто не пристрелит мешающего ему человека.
– Вы сошли с ума, – вместо приветствия произнес Таркин, решивший выяснить причину шума в десантном отсеке и с удивлением обнаруживший там внештатного пассажира.
Запыхавшаяся и вспотевшая принцесса лишь пожала плечами, не в силах выдавить хоть слово. Выбранный ею наряд, состоящий из теплого комбинезона невнятного бело-серого цвета и плотной накидки на два тона темнее, больше подходил для холодного Хота, чем для беготни по разрушителю. Но наученная горьким опытом Лея подозревала, что заброшенная база ничем не лучше заснеженной планеты. Какой смысл греть пустое помещение, если его посещают один раз в несколько стандартных месяцев? Штурмовикам в броне было безразлично – доспехи одинаково хорошо компенсировали и плюс сорок и минус двадцадь, но офицеры, включая Уилхуффа, были в обычных мундирах. Возможно, они надеялись на бесперебойную работу станционных систем климат-контроля, а может, просто не собирались надолго там задерживаться.
– Впрочем, меня это не удивляет, – подвел итог так и не начавшегося диалога комиссар. – Посадка через двадцать минут. Надеюсь, к этому моменту вы перестанете пыхтеть, как вуки, и приведете в порядок прическу.
Таркин развернулся на каблуках и ушел обратно в кабину пилотов, оставив Лею стоять с открытым от возмущения ртом.
Через несколько секунд принцесса справилась с собой, громко фыркнула и принялась заталкивать в растрепавшийся узел непокорные шпильки, вручив нервно вздрогнувшему лейтенанту свой бластер и Силой заставив повиснуть карманное зеркальце на уровне глаз. На сей раз левитация получилась на удивление хорошо. Видимо, со злости.
Белоснежный челнок с десантом, сопровождаемый четверкой ДИ-истребителей, выскользнул из густой тени под брюхом огромного корабля и по крутой дуге направился к пыльно-желтой планете – цели своего путешествия. Экипаж проблемы и настроения некоторых отдельно взятых пассажиров не волновали, в отличие от выполнения полученного приказа. Вслед за первой группой кораблей вылетела вторая, выглядевшая куда более странно – два перехватчика неслись за странно формы космолетом, пытаясь заставить его то ли сбросить скорость, то ли вернуться на борт. Но «Раб-1» без труда стряхнул с себя преследователей и камнем рухнул в атмосферу, дав имперцам лишний повод счесть пилота ненормальным. Покрутившись еще минут пять в точке расхождения, ДИ-шки развернулись и взяли курс на «Амидалу». Им тут ловить больше было нечего.

Планета Усс-3, на которой была расположена станция-ретранслятор, по размерам немного превосходила Корускант, но сила тяжести тут составляла всего 0,8 стандартной. Что в сочетании с невыраженным рельефом и отсутствием крупных водоемов приводило к сильным сезонным песчаным бурям. Сутки на Уссе длились чуть больше шестидесяти восьми часов, а перепад температур за это время достигал сорока градусов.
Не слишком уютное место, – отметила про себя принцесса, разглядывая в маленький иллюминатор скучный пейзаж внизу. Источником информации, позволившим сделать подобные выводы, послужил краткий справочник для младшего офицерского состава, который ее высочество без малейших угрызений совести стащила со стола капитана Рэнски. Теперь же предстояло проверить, насколько они соответствуют действительности.
Начало операции должно было прийтись на местный полдень, на выполнение задания отводилось три стандартных часа и выделялся взвод штурмовиков. Не считая самого Таркина, двух техников систем связи и нескольких дройдов-носильщиков. Встретить сопротивление, или хотя бы аборигенов не предполагалось – планета была практически необитаема, а те виды животных, которые умудрились выжить в таком климате, угрозы не представляли, поскольку размерами не превосходили пшууна и обитали в основном под землей. Основную проблему составлял слишком сухой, перенасыщенный кислородом воздух, плохо подходящий для дыхания, но, увы, это было все, чего удалось добиться при второй попытке колонизации. «Перестройка» атмосферы была слишком дорогостоящим предприятием, не окупившимся даже добычей полезных ископаемых. После завершения производственного цикла место перерабатывающего комбината заняла станция связи, а влагогенераторы были отключены. И теперь планета постепенно возвращалась к первоначальному состоянию. По прогнозам ученых, окончательно непригодной для человека она должна была стать в ближайшие двести-триста лет.
К полетам в атмосфере, по мнению Леи, Усс был непригоден уже сейчас. При посадке началась немилосердная болтанка, заставившая принцессу горько пожалеть о съеденном накануне завтраке. К счастью, шаттл прорвался через бурю за какие-то пять минут, и благополучно пошел на снижение. Платформа, на которую им предстояло приземляться, была расположена с подветренной стороны комплекса, что обеспечивало нормальные условия для посадки. Бобу, пять минут назад пристыковавшего «Раба» прямо к противоположной стене, такие мелочи не смущали.
– Коды? – Таркин внимательно наблюдал за закрытыми дверями комплекса. И не спешил отдавать приказ о деактивации дефлекторов челнока. Если база их не опознает, возможны неприятности.
– Приняты, – отозвался оператор, третий раз перепроверив полученный от центрального компьютера базы отзыв. – Щиты над посадочной площадкой будут установлены через тридцать секунд.
– Я надеюсь, – буркнул комиссар. И добавил куда громче и уверенней: – Начинаем высадку!
Сапоги штурмовиков глухо бухали по каменным плитам, истертым многочисленными бурями. В тишине, обеспечиваемой отражателями повышенной плотности, звук казался особенно громким. Лея, выскользнувшая из десантного отсека вслед за техником, толкавшим перед собой репульсную тележку, с интересом осмотрелась. Облицовка здания станции против обыкновения была выполнена не из металла, а из камня, что придавало ей сходство с ситхскими гробницами. Не самая приятная ассоциация, если подумать. Встряхнувшись, принцесса отогнала неприятную мысль и поежилась. На Уссе даже в полдень было нежарко.
– Ваше высочество, вы идете? – штурмовик с сержантским наплечником обратился к девушке третий раз, громко и четко, видя, что Органа-Соло, погруженная в свои непонятные мысли, его просто не слышит.
– Да, иду, – отозвалась Лея, перехватывая бластер поудобнее и шагая вслед за своим проводником в широкие ворота базы. Толщина гермодвери впечатляла даже в сравнении с бункером на Эндоре.
Таркин, ожидавший ее высочество внутри, страдальчески сморщился. Альдераанская принцесса имела скверную привычку превращать любую мало-мальски серьезную операцию в фарс или в катастрофу.
Проследив, чтобы все, кому было положено, оказались в здании, Уилхуфф прикоснулся в сенсорной панели. Тяжелые створки медленно сомкнулись, отрезая группу от внешнего мира. Первое отделение осталось охранять периметр, в то время как оставшиеся два должны были выполнять задачу по доставке данных.
– Господа, – веско произнес комиссар, – хочу донести до вашего внимания одну простую вещь. Эта станция построена не по стандартному проекту. И систем безопасности это касается в первую очередь. Поэтому потрудитесь не делать лишних движений и держаться вместе. Сенсоры турболазерных турелей настроены на распознавание людей, но вход в большинство помещений осуществляется только по специальным пропускам.
Уилхуфф выдал офицеру, сопровождавшему группу техников, две небольших карточки – карту и сам пропуск на нужные уровни. Еще одну пластинку он отдал лейтенанту, оставившему при себе последнее отделение. Его задачей была охрана самого комиссара и принцессы Леи.
– Напоминаю, что помимо передачи сигнала тут есть оборудование для его глушения, поэтому внутри базы возможны проблемы со связью.
Офицер резко кивнул. Штурмовики, повинуясь его команде, бодро потрусили вперед по коридору, осматривая закоулки на предмет возможной опасности. Таркин отвесил принцессе издевательский полупоклон, приглашая ее проследовать за ушедшей вперед группой. Лея гордо вздернула нос и шагнула вперед, едва не зацепившись носком щегольского сапожка за порог, образованный очередной гермодверью.
– Параноики, – прошипела девушка сквозь зубы, – зачем столько уровней защиты?
Топая за спокойным, как банта, лейтенантом, принцесса мрачно размышляла над превратностями судьбы и собственной глупостью. Зачем, спрашивается, ее понесло на эту станцию? Мало дел на линкоре было? С другой стороны, ей уже просто опротивели стены бесконечных коридоров «Амидалы», а уж любоваться на подобное зрелище несколько лет кряду, как Пиетт, было выше ее сил.
Задумавшись, принцесса сбавила шаг, не замечая, что отстает от группы. Очнувшись, она обнаружила, что последний закованный в белую броню штурмовик исчезает за поворотом.
– Эй, стойте! Командира забыли! – звонко выкрикнула Органа-Соло, надеясь привлечь внимание солдата.
Но реакция на ее зов последовала совершенно неожиданная.

Истошно взвыла сирена, пол под ногами вздрогнул, а тусклое освещение мигнуло и погасло. Лея завертелась на месте, пытаясь понять, что происходит и споткнулась о неожиданно возникшее препятствие, выпустив из рук бластер. Но упасть ей не дали, без лишних церемоний подхватив под локоть и дернув куда-то в сторону. Принцесса вцепилась в мундир невидимого в полной тьме офицера и застыла, прислушиваясь к скрежету металла. Сработавшая по непонятной причине система безопасности базы привела к блокированию отсеков. После последнего глухого щелчка, обозначившего закрытие ближайшей гермодвери, раздалось гудение генераторов, и постепенно начали зажигаться лампы аварийного освещения.
– Теперь вы можете меня отпустить, – раздался над ухом насмешливый голос Таркина.
Лея возмущенно фыркнула, разжала пальцы и отступила на шаг, демонстративно отряхнув рукав и радуясь, что в неверном свете тускло-красных светильников не видно залившего щеки румянца. Обернувшись, она едва не уткнулась носом в перегородившую коридор бронированную дверь. Судя по внушительному виду створки, открыть ее без необходимых кодов доступа или лазерного резака не представлялось возможным. Принцесса нахмурилась и осторожно постучала костяшками пальцев по препятствию. С той стороны немедленно отозвались. Лея нащупала комлинк и попыталась связаться с остатком группы, но вместо ожидаемого сигнала устройство выдало лишь беспомощное шипение.
– Бесполезно, – сообщил Таркин, – активировалась не только система защиты, но система подавления сигнала. А мощности глушилок достаточно, чтобы накрыть все околопланетное пространство. Так что шансов услышать эскорт или линкор у нас нет.
– И что вы предлагаете делать? – ехидно спросила принцесса, оборачиваясь.
Уилхуфф склонил голову на бок, изучая девушку.
– То же, что и собирались изначально. Идти к центру управления. К сожалению, в виду вашего упрямства и манеры плестись в хвосте группы задача усложнилась, поскольку мы лишились рабочей силы и необходимых технических средств.
Лея возмущенно засопела, собираясь сказать в ответ какую-то гадость, но комиссар не стал дожидаться ее реакции, а двинулся назад по коридору, вслух считая стенные панели. Найдя нужную, он опустился возле нее на колени и провел пальцами по нижнему краю.
Что он пытался там нащупать или разглядеть в полумраке, принцесса не поняла, но на всякий случай подошла поближе. Сидеть в очередном внезапно загерметизировавшемся отсеке одной ей очень не хотелось.
– У вас есть какая-нибудь заколка с плоским краем ли хотя бы шпилька? – сухо спросил Уилхуфф, не поднимая головы.
Органа-Соло закатила глаза, считая про себя до десяти, потом выдохнула и вытащила из прически шпильку.
– Больше ничего нет.
– Благодарю.
Таркин повертел в руках полученный кусочек проволоки, сгибая его нужным образом, и с помощью получившейся конструкции начал откручивать крепления панели.
Лея понаблюдала за процессом минут десять, после чего не выдержала и начала расхаживать по коридору туда-сюда, вымещая свое раздражение на плитах пола, гулко отзывавшихся под ударами впечатываемых в них каблуков.
– Почему нельзя просто ее выжечь бластером? – мрачно поинтересовалась она, видя, что дело движется слишком медленно.
– Если вы внимательно посмотрите на стену, то убедитесь, что ее покрытие аналогично тому, которое применялось в технических помещения Звезды Смерти. В частности, ее мусоросборниках. Проще говоря – выстрел срикошетит, – терпеливо отозвался бывший Уилхуфф, разминая уставшие от монотонной работы пальцы.
Принцесса нахмурилась, пытаясь придумать достойную гадость в ответ на это нравоучение.
– И вы что, каждый раз добирались до своего «черного хода» таким дурацким способом? Идиотизм.
Комиссар тихо хмыкнул, но вслух высказываться не стал, справедливо полагая, что скандал сейчас ему совершенно ни к чему. Как и попытка объяснить стандартную процедуру изъятия данных. Запись информации производилась в два потока, но в распоряжение СИБ поступал лишь один набор кристаллов. Второй хранился отдельно и по окончании записи оставался в личном распоряжении гранд-моффа. Именно его он и собирался добыть, понимая, что люди Айсард давно уже должны были изъять первый. Но куда они его после этого дели – осталось загадкой.
Выкрутив последнее крепление, Таркин подцепил панель пальцами и с силой потянул вверх. Она сдвинулась па пару сантиметров и внезапно ушла в стену, едва не утянув комиссара в открывшийся проем.
– Э? – Лея осторожно заглянула в темноту, пытаясь понять, куда ведет начинающийся прямо за порогом узкий металлический мостик.
Поднявшийся на ноги Уилхуфф отряхнул мундир и вытащил из внутреннего кармана плоскую полупрозрачную пластинку размером с ладонь. Активированная нажатием пальца миникарта всплыла в воздух, засветившись бледно-голубым цветом.
– Если я не ошибаюсь, то мы на двадцать втором уровне. А значит, придется достаточно долго спускаться.
– Туда? – уточнила на всякий случай принцесса, ткнув пальцем в проем.
– Именно. Кстати, настоятельно рекомендую вам смотреть под ноги и держаться за что-нибудь. Освещения там не предусмотрено. Да и перил тоже, – улыбка комиссара нехорошо напоминала оскал голодного дракозмея.
– Замечательно, – пробурчала Лея, шагая на сомнительно выглядящую решетчатую конструкцию вслед за бывшим гранд-моффом. – Всю жизнь мечтала лезть в сарлачью глотку именно в такой компании.
В ответ Таркин ехидно отметил:
– Ваше высочество, все могло быть значительно хуже – вам бы пришлось сюда лезть без карты, оружия и в гордом одиночестве.
Органа-Соло благоразумно промолчала в ответ.
Спустя два часа и четырнадцать разновысоких уровней, на которые пришлось спуститься, принцесса окончательно выдохлась и обессилено обняла последнюю преодоленную лесенку. Узкие перекладины холодили ободранные ладони, но Лее хотелось прижаться к ним лбом. Единственное, что ее останавливало – стойкий запах смазки. Накидка и комбинезон под ней уже и так были в пятнах, осталось перемазать лицо, и можно было считать, что камуфляж завершен.
Девушка с трудом заставила себя оторвать руки от опоры и пройти несколько шагов по очередному узкому мостику. Как ни странно, впереди забрезжил достаточно яркий свет, выгодно отличающийся от бледного пятна карты, служившей им фонариком последнее время. Но вот комиссара нигде не было видно.
– Таркин? – негромко окликнула принцесса.
– Да, – голос прозвучал приглушенно. – Идите сюда. На следующий уровень придется прыгать, но тут не очень высоко.
Органа тяжело вздохнула и пошла на звук. Мостик вел к широкой круглой шахте, но, к несчастью, обрывался буквально через два шага от ее стенки. А до следующего, на котором стоял бывший гранд-мофф, было метра четыре. Вниз.
Принцесса подошла к краю и посмотрела на нижний уровень. В обычной ситуации она бы рискнула, но сейчас состояние организма явно было не слишком подходящим для воздушной акробатики.
– Я прыгну, только если вы меня поймаете, – мрачно заявила она после паузы.
Таркин развел руками, выразив таким образом свое отношение к женским капризам, но к точке вероятного приземления подошел и выжидательно уставился на девушку.
Лея села на край мостика и соскользнула, повиснув на пальцах. Но через секунду разжала руки, свалившись вниз без малейшего намека на изящество.
Спустя секунду-две она осознала, что ее таки поймали и даже аккуратно поставили на предательски подкашивающиеся ноги. Но не отпустили. Принцесса дернулась, пытаясь вырваться из кольца чужих рук, буркнув что-то в духе «как вы себе позволяете…». Но встретила неожиданное сопротивление.
– Ваше высочество, – прозвучал у нее над ухом голос Таркина. Тон был непривычно холодным, приказным. – Я вас отпущу только после того, как вы мне скажете, каким загадочным образом в вашу пустую голову пришла блестящая идея включить беременную женщину в наземную группу? Или вы до сих пор уверены, что можете все и чуточку больше? Вне зависимости от своего состояния?
– Руки уберите, – прошипела Лея, одновременно двинув комиссара локтем по ребрам. И покачнулась, едва удержавшись на ногах, когда ее неожиданно отпустили.
– Как пожелаете, – так же холодно отозвался Таркин.
Остаток пути Органа-Соло преодолела на чистом упрямстве, очередной раз продемонстрировав эту семейную черту Скайвокеров во всей красе. К ее тихому ужасу после короткого горизонтального участка пришлось взбираться обратно вверх. Оценив перспективу карабканья по достаточно крутым и узким ступенькам, принцесса скрипнула зубами и полезла первой, позволив Уилхуффу себя подстраховывать. Гордость – гордостью, но скатиться вниз из-за соскользнувшей от усталости ладони было бы очень некстати.
Последние два пролета она преодолела на четвереньках, наплевав на возможные ехидные комментарии своего спутника. Чужое мнение с каждой ступенькой волновало ее все меньше, а вот безумно колотящееся сердце пугало, поскольку всего пару недель назад физическая нагрузка не вызывала столь странной реакции организма.
Добравшись до конца очередного пролета, девушка тихо застонала сквозь зубы, понимая, что дальше она уже никуда не пойдет даже под страхом немедленной смертной казни, после чего неловко то ли села, то ли свалилась на лестничную площадку, прислонившись спиной к проходящей рядом толстой и теплой трубе, и обессилено закрыла глаза.
Она не поняла, сколько прошло времени, но из сладкой полудремы ее выдернуло чужое прикосновение. Лея вздрогнула, не сообразив сначала, в чем дело, но потом догадалась посмотреть на предмет, упавший ей на колени. Это оказался бластер в кобуре. Принцесса удивленно посмотрела на усевшегося рядом комиссара.
– Ваше высочество, – голос Таркина прямо-таки сочился сарказмом, – вам предоставляется уникальный шанс для сведения счетов.
Девушка недоуменно нахмурилась и слегка отодвинулась, заподозрив собеседника в легком помешательстве. Вопрос мести она решила для себя достаточно давно и не намеревалась больше к нему возвращаться. Какое бы сходство копия Уилхуффа не демонстрировала с покойным оригиналом, это был другой человек. Убивать которого она пока не собиралась. А вот на счет возможного будущего можно было поспорить.
– Все просто, – Таркина ее реакция явно развеселила. – Модуль управления, который мне нужен, находится на две площадки выше. К сожалению, он деактивирован, а передвинуть его в более удобное место у меня возможности нет.
Лея задрала голову, высматривая в хитросплетении проводов антрацитово-черный шар с эмблемой Империи.
– А как вы собираетесь туда добраться? – поинтересовалась она, поскольку разглядеть какой-либо мостик в этой каше не удавалось.
– С верхней площадки, – ответил комиссар, указав принцессе на маленькую техническую платформу на расстоянии примерно метра от управляющего модуля. Ситуация осложнялась тем, что шар был не только дальше, чем хватало рук, но и ниже.
– Вы оттуда свалитесь, – убежденно произнесла принцесса, оценив ситуацию.
Таркин устало пожал плечами.
– Очень может быть. Но я надеюсь, что в этом случае вы сможете меня подстраховать.
– Как это? – не поняла девушка.
Уилхуфф посмотрел на нее с легкой иронией.
– Вы форсюзер или нет? Если вы можете поднять поднос, почему не можете поднять меня? Насколько я помню, для джедаев вес и размер предметов не играют особой роли.
– Но я никогда не пробовала перемещать в пространстве живых существ! – возмутилась Лея.
Сама мысль о подобном привела ее в ужас, ведь злосчастный поднос, уставленный посудой, продержался в воздухе всего пару секунд. Да, когда-то она сумела левитировать достаточно увесистую модель линкора, но игрушечный корабль был намного легче взрослого человека. А отрешиться от физических параметров удерживаемого в воздухе объекта ей мешала давняя привычка и материалистический взгляд на вещи. В молнии поверить было куда как проще.
– Значит, у вас будет замечательный повод для тренировок, – хмыкнул комиссар, поднимаясь на ноги. – И еще. Держите бластер наготове. На всякий случай.
Принцесса проводила собеседника взглядом и растеряно пожала плечами, так и не придумав причину, которая была достаточно весомой, чтобы заставить бывшего гранд-моффа совершать такие поступки. Альтруизм и готовность рисковать своей головой, насколько помнила Лея, в список личных характеристик Таркина не входили никогда.
Возможно, я просто чего-то не знаю. Ведь не просто так Сидиус затеял это очередное «воскрешение». Кстати, когда все это закончится, надо будет спросить одну вещь…
Органа-Соло почесала бровь, забыв про испачканные в смазке пальцы, и мстительно улыбнулась, внезапно решив, что нашла слабое место в стройной схеме доказательств, предоставленных Уилхуффом в пользу того, что он – это действительно он, пусть и частично, а не просто клонированная копия с вложенным набором данных. У настоящего гранд-моффа глаза, если ее детские воспоминания не перепутались с чем-то еще, были светло-голубые, а у нынешнего – густо-синие. Разумеется, это можно было списать на ошибку клонирования или собственную забывчивость, но было еще несколько эпизодов в биографии Таркина, которые наверняка ни в одно его досье не входили. Осталось дожить до момента, когда эту гипотезу удастся проверить. Ведь не станет же серьезный человек по доброй воле дублировать в сознании своей копии некоторые очень неприятные воспоминания. Особенно если его непосредственное начальство не знает об их существовании.
Лея задрала голову, пытаясь понять, как там успехи у бывшего врага, но поняла, что лучше бы ей смотреть в другую сторону. Во-первых, видно было плохо, а во-вторых, слишком пристальное разглядывание занятого делом человека в ее исполнении обычно приводило к непредсказуемым последствиям. По некотором размышлении принцесса решила, что сидеть на холодном полу ей не стоит, и взобралась на трубу, пересекающую технологический колодец. Стало значительно уютнее, но от усталости и затхлого воздуха в сочетании с теплом безумно захотелось спать. Сладко зевнув, девушка принялась считать расположенные в пределах видимости железяки – так был хоть какой-то шанс не заснуть, пока Таркин копается с модулем управления.
Комиссар, как раз добравшийся до технологической платформы, задумчиво взглянул вниз, прикидывая, сколько придется лететь в случае неудачи. Дна колодца видно не было, что давало почти стопроцентную гарантию летального исхода. Как надеялся Уилхуфф – на сей раз окончательного. Придя к такому выводу, он выудил из кармана ключ-карту и осторожно коснулся платформы. Конструкция тихонько скрипнула, наклонившись на пару градусов. Мысленно помянув строителей-вуки в самых заковыристых из известных ему выражений, комиссар взял пластинку-ключ в зубы и улегся на мостик спиной.
Как и ожидалось, платформа достаточно резко накренилась под его весом. Теперь осталось только уговорить себя разжать пальцы и дотянуться до модуля управления. Уперевшись одной рукой в холодный вороненый металл модуля, Таркин осторожно выпрямился во весь рост и дотянулся до порта. Пластинка скользнула в щель, антрацитовый шарик ожил, приветливо заморгав десятком разноцветных огоньков, и раскрыл одну из секций, выставив панель с миниатюрной клавиатурой и модулем считывания биометрических данных. Понадеявшись, что подчиненные Императору медики ничего не напутали, и компьютер признает в нем владельца, Уилхуфф осторожно прижал ладонь к сенсорам.
Машина думала секунд тридцать, за которые бывший гранд-мофф успел мысленно высказать ситхам все, что он них думает, но потом радостно мигнула всеми лампочками, предлагая ввести код активации. Как только была набрана последняя цифра, прозвенел зуммер, и где-то в недрах комплекса раздалось низкое гудение выходящих на полную мощность генераторов. Аварийное освещение, горевшее в полнакала, мигнуло и погасло, но взамен начали зажигаться основные светильники.
Таркин уже готов был поздравить сам себя с завершением самого сложного этапа этой безумной операции, как платформа ощутимо качнулась, перекосившись на одну сторону. А где-то внизу изумленно вскрикнула Лея.
Мысленно выругавшись и изогнувшись с риском свернуть шею, Уилхуфф увидел, как по расположенным неподалеку трубам сноровисто взбираются несколько существ, отдаленно напоминающих гибрид вуки и ботана, но значительно уступающих им в размере. Каждая из тварей сжимала в лапе по небольшому копью с блестящим лезвием.
– Что за? – успел удивиться Таркин перед тем, как платформа вздрогнула снова и начала угрожающе заваливаться на бок – один из зверьков без малейшего усилия перерубил своим игрушечным оружием металлический тросик, и теперь тянулся к последнему уцелевшему креплению.
Комиссар неожиданно со всей холодной ясностью, сопровождающей последние секунды жизни, понял, что придется падать. По своей воле, или нет, но это было неизбежно. Поэтому стоило сделать все, что еще можно было сделать. Разжав руки и позволив силе тяжести делать свое дело, Уилхуфф хлопнул ладонью по кнопке включения турболазеров и сжался, понадеявшись на то самое провидение, которое имеет привычку благоволить к идиотам. Разумеется, если верить официальной религии Эриаду.
Платформа оборвалась со стоном последнего лопнувшего троса, швырнув его через всю ширину колодца, и с оглушающим грохотом обрушилась вниз. Взвыли сервомоторы, а ожившие пушки выплюнули целое море огня, сметая все живое, что не подходило под заложенные в программу параметры.
А спустя какую-то долю секунды пала тьма.

Глава 39

Точно такая же тьма, но расцвеченная редкими всполохами глубокого гиперпространства, клубилась сейчас за обзорным иллюминатором «Схватки». Громадный корабль скользил сквозь пространство неслышной тенью, поглощая парсек за парсеком.
Соло, заглянувший на мостик в поисках Пиетта, поначалу решил было, что адмирала там нет. Но темный силуэт, едва различимый на фоне массивного переплета огромного транспластилового окна, развеял сомнения Хэна. Единственное, чего бывший пират понять не мог, так это зачем Сорел тратит свое свободное время на столь бессмысленное занятие. Разглядывать гравитационные аномалии самому Соло надоело примерно на третьем году полетов.
– Адмирал? – негромко позвал он, подходя ближе. Дежурный офицер проводил его недовольным взглядом, но не стал мешать.
Пиетт моргнул, словно очнувшись от глубокого сна, и перевел взгляд на Соло.
– Что-то случилось? – хрипло поинтересовался Сорел. После долгого молчания голос плохо повиновался ему, но это мало беспокоило адмирала. Куда больше его волновал последний разговор с Аланой. И тема, которая была затронута в ходе этой странной беседы.
– Пока нет, – хмыкнул Хэн, – но если вы не отклеитесь от стенки, то с вами случится воспаление легких.
Пиетт поморщился. Его очень раздражало, когда кто-то вмешивался в его кажущееся ничегонеделание. Но в данном случае Соло был прав. Задумавшись, он совершенно выпал из реальности и только сейчас обратил внимание на то, что совершенно не чувствует левое плечо, соприкасающееся с ледяным дюрастилом. Понадеявшись, что еще не успел примерзнуть к металлу, Сорел осторожно пошевелился, меняя позу, и едва не взвыл в голос – сустав прострелило резкой болью.
– Вы действительно решили изображать няньку? – зло прошипел Пиетт, растирая ладонью пострадавшее место и надеясь, что кроме Соло его никто не слышит.
Хэн отвесил издевательский полупоклон.
– Могу предложить в этом качестве Чубакку, – ухмыльнулся пират.
– Нет уж, спасибо, – яда в голосе маленького адмирала было достаточно, чтобы свалить банту.
– Не стоит благодарности, – хмыкнул Соло, примирительно выставив перед собой ладони. И, убедившись, что Пиетт не собирается прямо сейчас приказать выкинуть нахала в открытый космос, сменил тему на более серьезную. – Кстати, я хотел спросить, чем закончился ваш доклад и за каким хаттом вы потащили меня на край галактики вместе с линкором?
Вместо ответа Сорел кивнул в сторону выхода. Турболазерные концентраторы явно были не тем вопросом, который стоило обсуждать на мостике. Слишком много любопытных там находилось по долгу службы. Не говоря уже о том, что все переговоры записывались. Впрочем, о последнем не догадывался не только Соло, но и большая часть офицеров корабля.
Десять минут спустя разговор продолжился в более располагающей к этому атмосфере адмиральской каюты. Обычно это помещение пустовало, поскольку линкор не был приписан к какому-то крупному флотскому соединению, и занимать апартаменты было некому. А капитан Монэ не страдал манией величия и предпочитал куда более удобную каюту двумя палубами выше. Сам Сорел, зная о цели короткого перелета, тоже решил разместиться в гостевой каюте, а не в положенной ему по рангу адмиральской. Поэтому можно было быть уверенным в том, что никто им тут не помешает, разве что забредет педантичный дройд-уборщик.
Пиетт, по привычке устроившийся на краешке столешницы, баюкал в ладонях чашку с чаем, рассматривая Хэна, удобно усевшегося во главе стола. Контрабандисту явно понравилось сидеть на месте командующего, и теперь он вел себя совершенно по-детски, вертясь в роскошном кресле. И улыбаясь, как последний идиот.
– Соло, сколько вам лет? – ирония в голосе адмирала заставила Хэна вспомнить, зачем он вообще навязался Пиетту в сопровождающие и что хотел узнать.
Имперский Аудитор со вздохом признал, что его поведение не соответствует ни новой, ни старой должности, и сел смирно. С трудом подавив соблазн сложить руки на коленях и уставиться на старшего по званию с положенным по уставу вниманием. Леина склонность к театральным эффектам явно была заразной.
– Достаточно, чтобы начать ценить такие моменты, – отшутился бывший пират, откинувшись на спинку кресла и подчеркнуто задумчиво изучая потолок.
– Рад за вас, – едва слышно отозвался Сорел, отставляя чашку. – Но отложим веселье до лучших времен. Которые, я надеюсь, когда-нибудь да наступят.
– Все так плохо? – немедленно подобрался Хэн, не забывший тот давний разговор на борту «Сокола», касавшийся переменчивого будущего и возможных конфликтов. Но ведь тогда речь шла о нескольких годах, неужели все успело так быстро измениться?
– На данный момент – нет, – Пиетт тоже стал пугающе серьезен. – Производство концентраторов будет расширяться по мере возможности и сверх этой меры, поскольку флот нуждается в перевооружении и модернизации. Не знаю точно, кто этим будет заниматься, но подозреваю, что курировать данный вопрос будет лорд Вейдер лично. Моей задачей сейчас является передача линкора новому владельцу и, скорее всего, возвращение Генштаб.
Адмирал помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями. А Соло, в свою очередь, снова задался вопросом «что я тут делаю?», не оставлявшим его последний месяц. Похоже, что кто-то решил держать его подальше от Корусканта. И был в этом желании весьма упорен. Неприязнь Вейдера объяснить было несложно, но она явно была не единственной причиной того, что Соло так и не удалось ступить на поверхность планеты во время последнего визита. Хэн уже собрался было озвучить свои подозрения, но Пиетт опередил его, произнеся фразу, порядком озадачившую контрабандиста:
– Если вы помните наш разговор о тактических задачах, которые показались вам слишком сложными, то через двадцать часов у вас будет шанс познакомиться с их автором. Разумеется, если мы задержимся на базе дольше необходимого.
– Очередной стратегический гений типа Таркина? – безразличным тоном уточнил Соло, на самом деле сгоравший от любопытства. По его мнению, нормальный человек подобные задания придумать не мог, слишком странной была логика и образ мышления. Но в то же время бывший пират помнил, что в Империи экзотов не жаловали, и тем более, не рискнули бы доверять чужаку корабль класса «Схватки».
– Я бы сказал, гений оперативного искусства, – поправил собеседника Пиетт. – Очень… нестандартная личность, которая наверняка произведет на вас впечатление.
– Пожуем – увидим, – философски отозвался Хэн, машинально процитировав расхожую поговорку хаттов.
Сорел в ответ лишь едва заметно улыбнулся, гадая, чем закончится встреча столь разных личностей. И хватит ли у чисса выдержки и терпения, ведь общество Соло доводило до нервного тика даже лорда Вейдера. Впрочем, ситх никогда не отличался светскими манерами, предпочитая убрать раздражитель куда подальше. Обычно этим «подальше» становилось кладбище.
Откланявшись и пожелав адмиралу спокойной ночи, Соло отправился на «Сокол», заверив Пиетта, что корабль в полной боевой готовности и в случае необходимости доставит своего нынешнего владельца на Корускант так быстро, как это вообще возможно. Предыдущего позорного опоздания Хэн не забыл, и теперь готов был из кожи вон лезть, доказывая всем и каждому, что он действительно лучший пилот в Галактике.
Когда за контрабандистом закрылась дверь, Пиетт позволил себе фыркнуть в голос. Как и Сидиус, он очень любил ставить перед людьми неожиданные задачи, но предпочитал, чтобы в роли приманки выступал кто-то другой. Осталось посмотреть, насколько удачным окажется этот эксперимент. Переработки, по мнению маленького адмирала, обязательно должны были чем-то компенсироваться. В идеале – чужими нервами.

– Очнитесь! Да очнитесь же! – Таркин с едва слышным стоном открыл глаза и тут же зажмурился от непривычно яркого света. Но разглядеть размытый силуэт растрепанной принцессы успел. А раз ее высочество живы и деятельны, то с билетом на тот свет для него самого явно не сложилось. Значит, придется разбираться с текущими проблемами самостоятельно.
Бывший гранд-мофф собрался с силами и снова открыл глаза, терпеливо пережидая мельтешение разноцветных пятен. Попытка полноценно вдохнуть отдалась резкой болью в боку, заставившей комиссара зашипеть сквозь зубы. Но, как ни странно, больше ничего не пострадало, если не считать нескольких синяков и ссадин. Уилхуфф осторожно приподнялся и сел, прислонившись спиной к ограждению лестницы. Беглый осмотр развороченных упавшей платформой несущих конструкций заставил комиссара непроизвольно вздрогнуть, ведь сейчас он мог лежать где-то внизу, погребенный под несколькими тоннами искореженного металла. В остальном, надо было признать, что его короткий полет закончился на редкость удачно. Или ему помогли так закончиться. Таркин вопросительно взглянул на принцессу, ожидая объяснений, но та лишь пожала плечами и отвернулась.
– Ваш первый опыт левитации живых существ закончился успешно. За что я вам искренне благодарен, – нарушил молчание Уилхуфф.
Лея дернула плечом и устало сгорбилась, не желая развивать тему. Похоже, Органе-Соло это приключение стоило слишком многих сил. И с этим надо было что-то делать. Комиссар наклонился вперед и шепнул принцессе на ухо:
– Не расстраивайтесь, ваше высочество. У вас будет еще масса шансов отправить меня в царство мертвых.
Девушка подскочила, как ужаленная.
– В таком случае я предпочту сделать это просто и грязно – собственноручно проломив вам голову! – рявкнула она.
– Боюсь, вам придется для этого подпрыгнуть, – парировал Таркин, с ухмылкой глядя в перекошенное лицо принцессы.
Лея одним резким движением поднялась на ноги, прошипев какое-то ругательство и швырнув бластер владельцу. Но комиссар придержал ее за полу накидки, не дав девушке в порыве чувств сверзиться с лестницы.
– Не так быстро, – мрачно пошутил он. – Нам еще надо выяснить, что за твари тут орудовали.
Добравшись до нижнего уровня, Органа-Соло и Таркин приступили к осмотру помещения. Опасаться нового нападения не стоило – система зачистки поводов для нареканий не давала с момента своего создания. Впрочем, некоторые отмечали, что она даже излишне эффективна. Но за все надо платить.
Обгоревший до неузнаваемости трупик, брезгливо перевернутый носком сапога, ситуацию не прояснил. Маленькая тварь слишком сильно пострадала от залпа, чтобы ее можно было идентифицировать. Но даже будучи мертвой, не выпустила из судорожно сжатых лапок копье.
– Они все лежат в одинаковых позах, – ошеломленно выдохнула Лея, оглядев «поле боя». Перенервничавшую девушку начинало трясти, и она пыталась согреться, безуспешно кутаясь в перепачканную накидку, не замечая этого.
– Вот это мне и не нравится, – признался Таркин, пытаясь добиться взаимности от комлинка, встроенного в модуль управления. Шар следовал за своим владельцем, как привязанный, разумеется, в пределах длины суставчатой штанги крепления. Наконец, после десятой попытки сквозь шум помех защищенного канала пробился позывной «Амидалы». Чем тут же воспользовался Уилхуфф, проигнорировав при этом свое формально подчиненное положение:
– Рэнски, немедленно проверьте околопланетное пространство. Сбивайте любой корабль, который попытается взлететь. Да, я знаю, что глушилки до сих пор работают, но глаза вам никто не закрывал!
– Есть, сэр, – ответил ошарашенный таким напором капитан линкора и отключился.
Органа удивленно вздернула брови. Эта гримаса в сочетании с полосами грязи придавала ее лицу на редкость забавный вид, но комиссар решил, что время для шуток неподходящее.
– Нам нужен центральный пункт управления. Иначе мы рискуем упустить дичь, – пояснил он в ответ на ее невысказанный вопрос.

Прислонившись к пыльной стенке лифта, возносившего их на десяток уровней вверх, принцесса тихо радовалась технологическому прогрессу, не способная больше, чем на одно чувство сразу. Решение всех образовавшихся проблем она с радостью спихнула на Таркина и команду штурмовиков, прочесывающих пространство возле комплекса. Встреченного по дороге угрюмого Фетта Лея и вовсе проигнорировала, отметив про себя лишь несколько свежих царапин на доспехах наемника. Судя по всему, непонятные, но агрессивно настроенные зверьки встретились и Бобе, только вот он при их ликвидации обошелся собственными силами. О чем недвусмысленно намекали около дюжины свежесрезанных длинных пушистых хвостов, свисающих с пояса Фетта.
Наемник по поводу неразумного поведения принцессы тоже высказываться не стал, просто пристроившись за спинами помятой парочки и сделав вид, что так было всегда. Он, определенно, знал больше, чем казалось на первый взгляд, но был совершенно нечитаем в Силе, поэтому Органа прекратила бесплодные попытки выяснить настроения мандалорца и сосредоточилась на собственных ощущениях.
Вид командного центра ее разочаровал – кругом было пыльно и грязно, а панели, закрывавшие блоки хранения данных, вывернуты из пазов и свалены мятой кучей прямо перед обзорным экраном. В помещении уже явно кто-то побывал, и этот таинственный гость не потрудился озаботиться сохранностью имперского имущества. На агентов СИБ это было не похоже, а вот на действия мародеров – вполне.
Комиссар, обведя учиненный разгром критическим взглядом, небрежно вытряхнул из скособоченного кресла изувеченный блок записи и уселся на место оператора. Повинуясь полученным командам, уцелевшие панели ожили, заморгав экранами и выдав целый фейерверк мелких жгучих искр, но не взорвались, а заработали. Боба чуть-чуть расслабился, убедившись, что хватать подотчетное тело и накрывать его собой пока не требуется. Но руку с бластера не убрал.
Под истеричное жужжание информационных панелей над перепачканным столом вспыхнул синеватый контур голограммы, после нескольких рывков принявший вид Винсента Рэнски.
– Мэм, – выпалил он, – мы засекли маленький транспортный корабль в сорока километрах от комплекса. Но он дает неверный спектр излучения.
– То есть? – Лея вопросительно взглянула на Винсента, надеясь, что качество связи позволит тому разглядеть выражение ее лица.
– Они не смогут взлететь, – пояснил капитан.
– Вот и замечательно, – зло хмыкнул Таркин, – пошлите туда поисковую группу и быстрее!
– Есть.
С тихим писком издыхающего оборудования связь прервалась, а все собравшиеся в комнате уставились на опустевшую пластину передатчика.
– Занятно, – пробормотал Таркин, машинально потирая подбородок. Комиссар собрался было по старой привычке закусить зубами костяшку указательного пальца, но вовремя сообразил, что подобное действие будет вредно для здоровья. Мало ли кто наследил во всей этой грязи?
– Что именно? – уточнила принцесса, пытаясь разглядеть пригодное для сидения места. Сгонять Уилхуффа с единственного нормального кресла ей как-то не пришло в голову.
– Да все, – так же отстраненно отозвался бывший гранд-мофф. – Понимаете, я ожидал ловушки агентов СИБ, просто выпотрошенного склада, но не этого. Тот, кто побывал здесь, знал, что искать, и успел до ребят Айсард. Но действовал поразительно грубо, как туповатый исполнитель по указке далеко сидящего босса.
– Дистанционное управление, – подал голос Боба.
Органа-Соло вздрогнула от неожиданности и перевела взгляд на наемника. Но глухое забрало шлема эмоций не отражало, поэтому ее высочеству трудно было судить, произвело ли ее просительное выражение лица хоть какой-то эффект.
– Эти зверьки с копьями, которых я встретил на нижних уровнях, похожи на один из видов симбионтов-телепатов, к которым питают склонность хатты. Но обычно они слышат хозяина только находясь рядом с ним. А тут что-то другое.
Таркин побарабанил пальцами по грязной столешнице, пытаясь что-то вспомнить.
– Готалы? – наконец произнес он.
По мнению исследователей, эта раса наблюдала зачаточными способностями к Силе, выражающимися в умении читать мысли, и, по слухам, внушать их гуманоидам попроще.
– Может быть, – неохотно признал Фетт.
Лея так и не узнала, собирался ли наемник добавить еще что-то к сказанному, поскольку ее комлинк пронзительно запищал, и из крошечного динамика безо всяких предисловий полился поток слов.
Высланная к кораблю группа штурмовиков, возглавляемая особо молодым и рьяным лейтенантом, сообщала, что обнаружила на борту лишь трупы. Около десятка мелких существ, аналогичных найденным на станции, и плохо сохранившуюся мумию гуманоида. Предположительно готала. Оборудование корабля указывало на то, что изготовлен он был в Корпоративном секторе, причем еще до Войн Клонов. А особенности эксплуатации судна и полученные им за время службы повреждения недвусмысленно намекали на пиратов.
Органа-Соло поблагодарила офицера за оперативно предоставленную информацию и после длинной паузы глухо проговорила, с холодной ненавистью глядя в стену:
– Хатты.
Комиссар коротко кивнул и легко поднялся с кресла.
– Как бы то ни было, ваше высочество, пора забрать то, за чем мы сюда явились. А именно, информацию.
– Но… – Лея неуверенным взмахом руки указала на разгромленное помещение командного центра, – как?
Уилхуфф скупо улыбнулся и с нехорошей искрой во взгляде уставился на принцессу.
– Моя прекрасная леди, неужели вы все это время думали, что записи существуют только в одном экземпляре?

Оставшись в гордом одиночестве, адмирал устало сгорбился и принялся непонятно зачем изучать свое отражение в чашке с остывшим чаем. Как бы ему не хотелось, пока от переработок страдал в основном он сам. И вопрос Соло о докладе вернул Сорела в омут не самых приятных воспоминаний.
А ведь день первого заседания нового Сената и без того был перенасыщен событиями.
– Милорд?.. – формальное приветствие у Пиетта вышло несколько смазанным, поскольку на звук сдвинувшей портьеры обернулся не только Вейдер, но и все присутствовавшие в ложе. А под изучающими взглядами одаренных адмирал чувствовал себя очень неуютно, инстинктивно пытаясь закрыться от ментального «прощупывания».
Йода удивленно дернул ушами, переведя взгляд круглых янтарных глаз на Кеноби. Мастер-джедай в ответ лишь пожал плечами. Способности Пиетта он воспринимал как шутку природы в лице Анакина, а с логикой бывшего падавана проще было смириться, чем пробовать ее понять.
С трудом удержавшись от гримасы отвращения, вызванной бесцеремонным сканированием Силой, адмирал просительно уставился на шефа, пытаясь без явно сформулированной мысли намекнуть ему на неудобство момента. В ложе находилось слишком много тех, кому доклад Сорела слушать было совершенно не обязательно, да и само место для подобного разговора категорически не годилось. Но тут уже Пиетт ничего не мог поделать, Император питал склонность обсуждать некоторые вопросы практически публично, не забывая потом проследить за тем, как распространяется информация.
– Я полагаю, – Вейдер обвел присутствующих выразительным взглядом, – Мон нам больше ничего интересного не скажет, поэтому предлагаю перейти к обсуждению рабочих вопросов в рабочей же обстановке.
– Работа, да, – неожиданно поддержал его Йода, – ждет тебя она. А меня ждет беседа.
Маленький экзот бесстрашно проковылял по узким боковым перилам к месту Мола и бесцеремонно ткнул забрака палочкой в грудь.
– Собеседником моим ты будешь, – заявил магистр.
После чего вперил взгляд немигающих глаз в ошеломленного таким выбором Кеноби и завершил речь еще более впечатляющим пассажем:
– А ты – слушателем.
Оби-Ван скосил глаза на бывшего падавана, но Анакин был удивлен поведением Учителя Учителей не меньше, поэтому мастеру-джедаю не осталось ничего иного, кроме как пожать плечами и смириться с выбором магистра Ордена. Призрачный ситх тоже был не против пообщаться со столь выдающейся личностью, поэтому колоритная троица, не медля больше ни минуты, покинула ложу, не потрудившись для этого даже встать. Исанне опасливо отодвинулась от оставшегося на месте магистра облачка зеленоватых искр и поспешила сообщить о том, что не смеет никого задерживать. Но Сидиус отрицательно качнул головой, заставив Айсард сесть обратно на место.
– Не так быстро, дитя мое, – хмыкнул он, – кто-то же должен дослушать всю эту чушь.
– Но… – слабо воспротивилась приказу Директор СИБ, – разве не странно будет выглядеть мое появление в вашей ложе?
– Санни, тебе жаль лишний раз испытать чужую психику на прочность? – с отчетливой издевкой в голосе спросил Вейдер, намекая на недавнюю проверку высших чинов Империи, устроенную службой безопасности в лучших традициях первых лет правления Палпатина – с ночными побудками, принудительным биосканированием и прочими радостями жизни.
Исанне заметно покраснела, а Пиетт отвел глаза, понимая, что только его любопытствующего взгляда «Снежной королеве» сейчас не хватает для полноты счастья. Сам адмирал считал, что подобные меры контроля идут госаппарату только на пользу, не давая чиновникам возможности скрытно накопить необходимый денежный или силовой ресурс. Но, к несчастью, тем самым они дают СИБ значительно больше власти, чем следует. А попытки создать еще одну контролирующую организацию лишь усугубляют ситуацию.
– Пусть будет так, как пожелает Император, – в конце концов выдавила Айсард, покосившись в сторону представителей Совета Моффов. Их нервы ей определенно не было повода щадить.
– Вот и замечательно, – кивнул Сидиус. – Успешного дня, моя дорогая.
Темный лорд ухватил нервно дернувшегося Пиетта за рукав, и вторая троица растаяла в воздухе, оставив мадам директора наедине с ее невеселыми мыслями.
Собственно, некое смутное сожаление было последней чужой эмоцией, которую успел уловить адмирал до того, как окружающий мир свернулся узлом пространственного перемещения. К своему ужасу Сорел понял, что ощущает этот переход как обычный человек, а не призрак Силы. Во всяком случае, его собственные впечатления от подобного способа транспортировки сейчас ничем не отличались от того, что испытывала в свое время Исанне.
Похоже, с каждым днем его способности таяли, а мир живых становился все более материален. Из этого напрашивался один крайне неприятный вывод – одаренность снова превращалась в эмпатию, но более высокого уровня и куда хуже поддающуюся контролю. Да, голокроны по прежнему давались ему в руки, но уже больше по привычке, чем по форсюзерскому принуждению. И Пиетт пока не знал, стоит ли ему сообщать об этом побочном эффекте лорду ситхов, или тот и так обо всем догадается. Флер кокона Силы, слетевший с Сорела в тот памятный день в холле «Шпиля», унес с собой не только умение ходить сквозь стены, но и еще что-то важное, но адмирал пока не мог понять, что именно. Или просто не мог вспомнить нужное ощущение.
– Итак? – скучающий голос Императора выдернул Пиетта из круговерти путанных мыслей, на долю секунды погрузив в омут холодного ужаса. Получив столь явное напоминание о необходимости в первую очередь работать, а потом уже заниматься ерундой, адмирал сглотнул и, с трудом прокашлявшись, приступил к докладу.
Палпатина интересовало абсолютно все – химический состав экспериментальных образцов, методы и сроки их обработки, скорость развертывания новых производственных мощностей и еще две сотни мелочей, которые адмиралу пришлось судорожно выуживать из недр собственной памяти. К счастью, Пиетт успел прочесть не только несколько статей, посвященных данному вопросу, но и диссертацию Дарпаны. И теперь был искренне благодарен набуанской королеве за умение связно и доходчиво излагать сложные вопросы неорганической химии, совершенно чуждые Сорелу даже с учетом зачатков инженерного образования.
Погоняв Пиетта минут сорок, Сидиус удовлетворился докладом и ленивым взмахом сухой ладони отпустил не только измученного адмирала, но и Вейдера, скромно молчавшего все это время.
Второй прыжок сквозь пространство окончательно добил Сорела, бессильно опустившегося на ближайший подоконник в попытке побороть приступ головокружения. Темный лорд терпеливо ждал, пока к его подчиненному вернется способность связно мыслить и самостоятельно передвигаться, после чего вручил ему тяжелую деку и слегка подтолкнул в сторону небольшого конференц-зала, занятого Лирой Вескесс и ее несколькими помощниками.
При виде главкома все дружно повскакивали с мест, по мере сил и возможностей пытаясь стать по стойке смирно. Но получилось весьма посредственно.
– Господа, – Лире лорд кивнул отдельно, подчеркнув ее особый статус, – хочу представить вам адмирала Пиетта. Он будет курировать разработку нового типа ИЗР и докладывать лично мне о ходе исследований. Которые, как я надеюсь, очень скоро из области теории перейдут к практике.
Сорел подавился вдохом, осознав, что на него только что навесили еще один требующий неусыпного внимания проект, но сумел оставить свои эмоции при себе. В отличие от группы конструкторов, с искренним недоверием уставившихся на адмирала. Особенно скептически Пиетта рассматривала Вескесс, уже имевшая с ним дело и оставшаяся об его организаторских талантах невысокого мнения. Но оспаривать приказ Темного лорда желающих не нашлось. Убедившись, что все осознали глубину уготованной им сарлачьей ямы, ситх развернулся на каблуках и удалился не прощаясь. Вслух, по крайней мере.
Пиетт, у меня нет времени на объяснения, у нас серьезные проблемы на границе, которые требуют моего внимания. Привлекайте к проекту всех, кого сочтете нужным. А уж мой стиль управления скопировать у вас хватит и опыта и умений.
Мысль Вейдера отдавала каким-то непонятным весельем, от которого нервничающего адмирала мороз продрал по коже, но деваться было некуда.
Да, милорд, – так же беззвучно отозвался Сорел, надеясь, что главком его услышит.

Вескесс, очнувшаяся от ступора быстрее всех, вывалила на стол стопку датападов и активировала голопроектор, приготовившись показывать свои наработки. Оба ее помощника подобрались, как голодные вонскры, готовые до последней капли крови отстаивать правоту начальницы. Но Пиетт разрушил им все планы, положив деку на стол и жестом заставив всех молчать.
– Не так быстро, – сухо произнес он, – я читал доклад, но у меня не было времени разбираться в деталях. Поэтому сейчас я прошу не демонстрации вашего технического гения, в котором у меня нет повода сомневаться, а простого объяснения основной идеи. Полагаю, мадам генеральный конструктор отлично справится с этим в одиночку.
– Просто Лира, – после некоторой паузы произнесла Вескесс, задумчиво разглядывая собеседника. Похоже, за прошедшие с их прошлой встречи годы Пиетт изменился достаточно сильно. И дело было не только в высоком звании, но и в фирменной интонации, которую она неоднократно слышала у другого человека. Куда более опасного и непредсказуемого. Все это требовало внесения корректировок в выбранную линию поведения, и срочно.
– Если вам так будет удобнее, – пожал плечами Сорел. – Но если нам придется привлекать к разработкам сторонних людей, это обращение может быть неправильно расценено.
– Как слишком личное? – уточнила Лира.
– Совершенно верно, мадам, – церемонно отозвался Пиетт. – Собственно, о консультантах. Если я правильно понял, вы предлагаете развитие идеи, заложенной в проект ИЗР класса «Император-2»?
Вескесс отрицательно покачала головой и небрежным взмахом руки отпустила своих расстроенных таким поворотом дела помощников. Похоже, рассказывать о проекте придется действительно с самого начала.
Устроившись в кресле поудобнее, Лира щелкнула клавишей, вызвав на проекторе картинку, иллюстрирующую развитие военной техники Империи начиная от древних «Венаторов» до последних «Императоров».
– Как вы можете видеть, адмирал, наращивание технологической мощи привело к резкому увеличению численности экипажа. Если на «Викториях» обоих типов мы могли обойтись пятью тысячами человек, то «Императоры», всего лишь вдвое превышающие по размеру своих предшественниц, потребовали увеличения численности экипажа до тридцати шести тысяч человек. До поры до времени это себя оправдывало, поскольку все прекрасно помнили о флоте Катаны, который сгубила излишняя автоматизация, да и об армиях дройдов, продемонстрировавших свою уязвимость во время Войн Клонов. Но сейчас мы просто не успеем к сроку, если будем продолжать в том же духе!
Вескесс помолчала несколько секунд, нервно теребя одну из своих многочисленных косичек, и добавила на полтона ниже:
– Император пожелал, чтобы новый тип крейсера был готов в течение двух лет. И требовал как можно меньшей численности экипажа при сохранении боевых характеристик на уровне самых лучших сегодняшних образцов.
Два года?! – озвученный Вескесс срок казался Пиетту немыслимым. Впрочем, «Исполнитель» был построен быстрее, но там, по сути, требовалось лишь пропорционально увеличить имеющуюся схему, без радикальной ее переработки. И то проблем на выходе получили больше, чем предполагалось даже по самым пессимистичным прогнозам.
Сорел мысленно вздохнул, сообразив, почему на этот проект Сидиус поставил именно его. Модернизация флота должна была заключаться не только в перевооружении и модернизации имеющихся кораблей, но и в спешной постройке новых. И турболазерные концентраторы производства Набу, которые по результатам тестовых стрельб продемонстрировали отличные показатели, тут были очень кстати. Неясным пока оставался источник, из которого Вейдер собирался черпать обученные экипажи для новых судов, но в многообразии талантов Темного лорда уже успели убедиться все. Можно было не сомневаться – экипажи будут.
Лира, видя, что первая порция информации у собеседника отторжения не вызвала, начала осторожно развивать тему.
– Исходя из этого, в новом проекте предполагается отталкиваться от схемы ИЗР «Император-1». По сравнению с «Императором-2» мы потенциально прибавим в защите, но довольно существенно потеряем в огневой мощи при повышении ее разнообразия. Как показывает практика, в предыдущей схеме мы слишком резко уменьшили количество ионных орудий в пользу турболазерных батарей. При большой длительности огневого контакта это приводит к значительной нагрузке на реактор и порождает необходимость скачкообразного изменения его мощности. Сокращение жилых помещений позволит увеличить ангары и число истребителей. К сожалению, оно же ограничит размер десанта…
Пиетт моргнул, пытаясь сосредоточиться на цифрах, и потер внезапно занывший висок. Сегодня он уже слишком много думал, поэтому очередное умственное усилие вызвало приступ головной боли.
– Лира, подождите, пожалуйста. Я не успеваю за вашей мыслью, – адмирал взглянул на экран своей деки, на котором высвечивался список личного состава всех флотов Империи и нахмурился.
В ответ на вопросительный взгляд Вескесс он пояснил:
– Мне довелось командовать крейсером всего несколько месяцев, поэтому оценить ваши выкладки в полной мере я затрудняюсь, а предлагать мне новый «Исполнитель» никто пока не собирается. Возможно, стоит привлечь к проекту человека, имеющего достаточный опыт службы старшим офицером хотя бы на нескольких типах ИЗР.
– Эм… – замялась мадам генеральный конструктор, – вы готовы оторвать кого-то из капитанов от службы на такой длительный срок? Ведь помимо обсуждения деталей проекта мне понадобится кто-то на должность командира тестового образца крейсера.
– Возможно, найдется человек, который заслужил перевод на более высокую должность, – рассеяно отозвался адмирал, перебирая выданные по запросу кандидатуры. – Собственно, вот он.
Сорел развернул деку к Вескесс.
– Гилад Пеллеон, – прочла она, – служил старшим помощником капитана на ИЗР «Скрытный» класса «Виктория-2». После был переведен на аналогичную должность на ИРЗ «Химера» класса «Император-2», и чуть больше полугода служил на ИЗР «Закатная радуга» класса «Император-1». Возвращен на «Химеру» за две недели до Явинской битвы. После смерти непосредственного командира принял командование на себя.
– Именно, – Пиетт дернул уголком губ. Судя по личному делу кандидата, прямое подтверждение полномочий было бы Пеллеону очень кстати, ведь его предшественник не просто умер, а покончил с собой по вполне понятной причине. Что привело к конфликту в рядах старших офицеров крейсера.
Вескесс улыбнулась.
– Тридцать лет на службе – солидный срок. Странно только, что при всех своих талантах этот офицер не сделал карьеру.
– Если не стал капитаном до пятидесяти, не станешь им вовсе, как говорится в одной старой шутке. Пеллеону уже пятьдесят пять, – отметил Сорел. – Возможно, он не из тех, кто рвется командовать. А если так – то вряд ли будет возражать против нового назначения. Тем более, что повод в виде внутреннего расследования обстоятельств смерти предыдущего капитана у нас есть.
Закончив фразу, Пиетт захлопнул деку и взглянул на хронометр.
– Боюсь, на этом наш разговор на сегодня завершен, мадам. Продолжим через… десять стандартных суток. К этому моменту «Химера» прибудет к Куату, а я разберусь со срочными делами.
Адмирал кивнул Вескесс и коротко попрощался, гадая, успеет ли забросить деку в отбывающий к «Схватке» шаттл, или придется тащить секретные документы на королевский ужин.

Как выяснилось на практике, тогда он никуда не успел, и половину разговора с Дарпаной думал совершенно не о том. Но Алана была столь любезна, что простила гостю явную невнимательность, переведя беседу на обсуждение старинных набуанских легенд. К большому удивлению Сорела, в истории мирной окраинной планетки нашлось место и героям и злодеям.
Самые древние легенды относились к временам колонизации Набу и выяснениям отношений новоприбывших с местным населением. Тогда гунганы были куда более воинственным народом, практически истребившим первую волну колонистов, но ход решающего сражения изменило внезапное озарение одного из уцелевших во время резни детей. Ребенок предсказал извержение гейзера, расположенного в центре крупного горячего озера, а реальная катастрофа, последовавшая спустя несколько часов, убедила вождей местных племен, что сама планета против них. А раз Набу признало своих новых хозяев, то придется с этим смириться.
Следующие несколько веков прошли в вялотекущих конфликтах, в итоге приведших к тому, что гунганы удалились в свои подводные города, а среди населивших планету людей постепенно сформировалась каста эмпатов, восприимчивых к энергетическим колебаниям плазменного ядра Набу.
Следующие полтора десятка легенд повествовали о различных удачных и не очень решениях, принятых представителями этой группы. Однажды дело дошло даже до полномасштабной гражданской войны, едва не стоившей жизни всем обитателям планеты. Положение спасла очередная королева, совершившая некий таинственный ритуал, позволивший ей слиться с «Душой Мира». Название было красивое, но вот суть ритуала пугала. Насколько понял Пиетт, нечто подобное практиковали джедаи, сливаясь с Силой. И добиваясь таким образом потрясающей координаций действий в битве или любой другой операции. Но одно дело – чужие разумы, и совсем другое – энергетический фон планеты. Подобный фокус применялся и в последующие годы, но очень редко, так как обычно стоил эмпату остатков разума, а часто – и самой жизни.
Но это не мешало каждому новому правителю, если он обладал необходимым талантом, приносить символическую клятву с обещанием прибегнуть к этому средству, если не останется иного выбора.
Как ни странно, Амидала обошлась без этой формальности, что позволило ей избежать проведения ритуала во время атаки Торговой Федерации, хотя на этом настаивали отдельные члены правительства. Возможно, это было сделано по подсказке Палпатина, который хотел вынудить аристократию принять решение юной королевы, требовавшей обращения к Сенату вместо привычной «домашней магии».
Все последующие правительницы, включая Дарпану, букву закона блюли и обязались в случае необходимости слить свой разум с «Душой Мира». Но саму Алану подобная перспектива попросту приводила в ужас. Ведь за долгие годы к общему фону дикой планеты прибавились отпечатки личностей всех умерших на ней разумных существ, что с учетом последней войны и ее многочисленных жертв, грозило мгновенной и очень неприятной смертью любому эмпату, попытавшемуся слиться с «планетарным разумом».
Сорел в этом очень сомневался, считая, что проблема лишь в недостатке контроля и соответствующего обучения, но вслух ничего не сказал, не желая нервировать и так издерганную от переизбытка эмоций Девалеку.
Ни к чему ни обязывающая беседа затянулась допоздна, и на борт «Схватки» адмирал прибыл буквально за полчаса до старта линкора, предоставив Монэ заниматься необходимыми подготовительными мероприятиями в одиночестве. Но мысль, не дававшая Пиетту покоя весь вечер не растворилась ни в водовороте гиперпространства, ни в чашке ароматного чая, и продолжала мучить его до сих пор. Гнетущее ощущение допущенной ошибки росло с каждой минутой, но Сорел, уже третий раз перебравший в памяти события последних двух суток, так и не смог найти ему причину.
Поэтому адмирал решил излить свое раздражение хотя бы на временных подчиненных и отправился на мостик, намереваясь устроить интендантской службе линкора маленький, но запоминающийся скандал.
Как и ожидалось, испытанное поколениями ситхов средство под названием «осложни жизнь ближнему своему до того, как дальний приблизится и осложнить ее тебе», подействовало безотказно, обеспечив Пиетту дозу хорошего настроения и пищу для размышлений над одной забавной теорией, заключавшейся в предположении о наличии среди прочих жизненных форм Галактики энергетических вампиров.
Разумеется, Сорел знал о существовании расы анзати, представители которой были чувствительны к Силе и умели телепатически управлять своими жертвами, заставляя их добровольно прийти к хищнику, уже готовому выпить их мозг. По слухам, среди этих милых существ было даже несколько действительно одаренных. Но ни изучить их толком, ни выяснить особенности до сих пор не удавалось. Анзати строго блюли свои секреты, закусывая нерадивыми исследователями время от времени. Собственно, большую часть сведений об этих полулегендарных существах Сорел получил из одного ситхского голокрона, искусственна личность которого питала слабость к страшным историям. И мог с уверенностью заявить, что в исполнении древнего форсюзера эти сказки действительно выглядели заслуживающими уважения кошмарами.
Нельзя сказать, что адмиралу удалось в точности воспроизвести те самые интонации, которыми по праву гордился покойный ситх, но нужное впечатление на главу службы снабжения Пиетт произвел. После чего с чистой совестью отправился к себе. Спать.
Судьба помощника капитана, поднятого им из теплой постели, бывшего командующего Эскадроном не интересовала совершенно. Как и то, удастся ли несчастному офицеру обеспечить потенциального владельца адмиральской каюты всем необходимым прямо посреди гиперпространственного прыжка.

Глава 40

С точки зрения Соло, ни свет, ни заря по корабельному времени заявившегося на мостик, система, бывшая целью их перелета, выглядела совершенно непримечательно. Желтая звезда, три планеты, лишь одна из которых худо-бедно подходила для жизни. То есть, могла бы подойти, не будь на ней так зверски холодно и мокро.
– Прямо таки Хот, – проворчал Хэн, разглядывая белоснежный шарик, проплывающий в боковом обзорном иллюминаторе.
Гигантский корабль не спешил разворачиваться после прыжка, да и сам Соло не был уверен в том, что они тут надолго. Если он правильно понял Пиетта, тому надо было лишь передать корабль новому владельцу и отчитаться о передаче Вейдеру. Исходя из каких соображений главком гонял линкор через всю галактику, лучше было не спрашивать, поскольку Темный лорд отвечать на глупые вопросы не любил, и очень надежно пресекал попытки к их задаванию.
– Что, так похоже?
Адмирал подошел абсолютно неслышно, заставив Соло вздрогнуть и машинально дернуться за бластером. Сорел предпочел сделать вид, что не заметил этого движения.
– Угу, – мрачно отозвался Хэн, пытаясь отогнать неприятное воспоминание о давней атаке имперцев на базу Альянса. Если на Хоте под ногами была твердая поверхность, то выбери повстанцы для своего убежища Шшриссу, им пришлось бы несладко. Под толстым слоем льда на этом негостеприимном шарике не было ни единого островка, а до дна было в лучшем случае несколько сотен метров.
– Я думаю, увидев планету вблизи, вы сможете сказать точно. Если, конечно, последовавшие за Хотом события не повредили вашу память, – хмыкнул Пиетт, с удовольствием отметив про себя, как при этих словах вытянулась физиономия господина Независимого Аудитора.
Адмирал не считал зазорным лишний раз напомнить бывшему повстанцу, как доблестные силы Альянса драпали с Хота, сверкая пятками. И чем для некоторых особо везучих беглецов это закончилось. Кому пришла в голову светлая идея пускать транспорты под прикрытием крестокрылов, Сорел не знал, но в глаза этому человеку или, что более вероятно, экзоту, с радостью бы посмотрел. В идеале – в зале суда, поскольку такое решение при текущем политическом раскладе тянуло на солидный срок, если не на смертный приговор. Но на крайний случай сошел бы зал тактического планирования. Увы, переиграть ту битву шансов не было.
Если бы Оззель не вывел «Эскадрон» впритык к планете, можно было бы взять базу красиво – заглушив дальнюю связь и поджарив щиты орбитальной бомбардировкой. Против мощи турболазеров «Исполнителя» они бы продержались минут пятнадцать, не больше. Как раз достаточно для придания панике нужного градуса. А уж потом прицельно расстрелять привязанные к поверхности беззащитные транспортники. После чего штурмовым отрядам оставалось лишь повязать уцелевших, будь у них на то приказ и настроение. Обычно все сводилось к банальному добиванию выживших.
К сожалению, при планировании, а точнее, при судорожной импровизации на тему, пришлось исходить из желаний лорда Вейдера получить большую часть повстанцев живьем и уже совершенных ошибок Оззеля. Нельзя сказать, что неожиданное повышение способствовало связности мышления свежеиспеченного адмирала. Наоборот, тогда Пиетту было просто физически плохо от ужаса.
Так или иначе, Хот они взяли, пусть и неоправданно дорогой ценой. Но то, что началось после, когда разрушители, словно стадо бант, гонялись за «Соколом», больше напоминало дурной сон. И лишний раз доказало, что «Эскадрон» предназначен для подавления планетарных сил обороны, а не для ловли малоразмерных целей.
Нииду в итоге унесли вперед ногами, а сам Пиетт еще двое суток старался лишний раз не попадаться на глаза не только Темному лорду, но собственному заместителю.
Штаб флота, впечатленный двумя казнями практически подряд, молчал, переваривая новости. Выражать свое недовольство кадровыми перестановками она начали потом и продолжали развивать тему вплоть до гибели «Исполнителя», отравляя адмиралу и так безрадостное существование. К несчастью, сомнительные слухи о причинах столь резкого карьерного роста (прыжок сразу через три ступеньки не заметить было трудно) быстро вышли за пределы «Эскадрона» и стремительно распространились по всему флоту. Вызывая у кого зависть, у кого недоумение, а у кого просто брезгливую жалость к очередной жертве своеобразного чувства юмора ставленника Императора. Потом, когда сам Вейдер получил официальное подтверждение статуса главкома, а «Эскадрон» доказал свою эффективность, желающих перемыть косточки ситху и его подчиненным поубавилось, но неприятный осадочек остался.
Возможно, именно эти воспоминания портили Сорелу настроение сейчас, но язвителен он был, по мнению Монэ, сверх всякой меры. Иллард, краем уха прислушивавшийся к пикировке, подобное поведение не одобрял, считая его недостойным высших офицеров флота, но лезть в эпицентр зарождающегося скандала не хотел, понимая, что на нем охотно сорвутся обе стороны. Причем с полным на это правом, поскольку даже Соло был по общеимперскоий табели о рангах со своим званием Независимого Аудитора выше Илларда на одну ступень. Собственно, это и послужило единственной причиной тому, что Монэ не выставил нахала с мостика – посторонних наблюдателей капитан первого ранга терпел исключительно по принуждению.
– Станция «Куаррен-Центральная» запрашивает коды допуска, – сообщил он, пытаясь привлечь внимание к неотложному, но его мнению, делу.
– Ну так ответьте, – пожал плечами Пиетт. – И попросите у них разрешения на посадку.
– Для шаттла, сэр? – уточнил Иллард.
– Нет, для малого грузовоза.
Адмирал развернулся к Соло и выразительно на него посмотрел:
– Надеюсь, вы еще не выкинули из трюма «Сокола» груз дипломатической почты?
– Нет, – буркнул Хэн. – А надо было?
– «Куаррен-Центральная» разрешает посадку через сорок стандартных минут, сэр, – вклинился в разговор оператор, – и они сообщают, что у них очень холодно.
– Кто бы сомневался, – фыркнул Сорел. – Впрочем, поблагодарите их за заботу.
Стоило Пиетту покинуть мостик, как следовавший за ним по пятам Соло не выдержал:
– Вас что, бешенная нетопырка покусала, адмирал? Что вы кидаетесь на всех со вчерашнего дня?
– Мне не нравится эта миссия, – тихо и очень серьезно отозвался Пиетт.
Хэн ошарашено моргнул, и, дождавшись, пока они минуют группу техников, ядовито поинтересовался:
– Это повод сделать так, чтобы она перестала нравиться абсолютно всем?
– Нет, это повод взять вас с собой, – Сорел снял с руки браслет комлинка и протянул Соло. – Я хочу, чтобы вы настроили передатчик «Сокола» на эту частоту. Станция соблюдает режим радиомолчания, поэтому я буду лишен прямой связи с линкором.
– Подождите, но я же тоже буду на станции? – возразил Хэн, удивившись солидному весу и необычному дизайну браслета и тут же забыв об этом.
– Ошибаетесь. Сразу после завершения разгрузки вы уведете корабль с «Куаррен-Центральной» и будете болтаться в атмосфере поблизости. Только постарайтесь, чтобы вас все-таки не засекли сразу. С местными метеоусловиями это будет несложно.
Несложно засечь или несложно спрятаться? – хотел уточнить бывший контрабандист, но адмирал не собирался вдаваться в детали. Пришлось довольствоваться тем, что уже было сказано. И гадать, что за станция такая на границе Неизведанных Регионов, соблюдающая тишину в эфире и находящаяся, как только сейчас сообразил Соло, не на поверхности холодного океана Шшриссы, а подо льдом.

Сомнения на счет возможности укрыть стадо бант за одним барханом рассеялись, стоило «Тысячелетнему Соколу» войти в атмосферу. Болтало там немилосердно, а стремительное обледенение корпуса едва не превратило изящный заход на посадку в быстрое и безрадостное падение. К счастью, операторы летной палубы, обнаружившейся под гостеприимно раскрывшимся куполом всплывшей на поверхность станции, свое дело знали, и сумели аккуратно притормозить валящийся в штопор грузовик лучом захвата.
– Не думал, что кому-то придет в голову сделать из летучего города плавучий, – пробормотал Соло, пытаясь уследить за россыпью мигающих аварийных лампочек. Кораблю явно не нравилась погода и безрассудство капитана, но пока от «Сокола» даже ничего не отвалилось, не говоря уже об отсутствии привычной в таких случаях вони сгорающей изоляции и снопов искр из самых неожиданных мест.
– В смысле? – адмирал, намертво пристегнутый к пассажирскому креслу, проводил взглядом целый снежный ком, промелькнувший за обзорным иллюминатором, и задался вопросом, сумеет ли грузовоз удержаться в этой замерзающей на лету каше хотя бы несколько часов.
Вместо объяснений Чубакка ткнул волосатой лапой в радар, на котором высвечивался размытый контур станции и выразительно рыкнул.
– Похоже на Беспин, – перевел Хэн, сражаясь одновременно с погодой и лучом захвата. «Детская посадка», которую предлагала база, была для него страшным оскорблением, но позеленевшая под цвет мундира физиономия Пиетта намекала, что пассажир столь любимую капитаном воздушную акробатику не одобряет.
Мученическое выражение с лица адмирала исчезло лишь тогда, когда посадочные опоры «Сокола» прочно утвердились на решетчатой поверхности летной палубы, а купол станции закрылся с громким щелчком.
– Суровые ребята, – пробормотал Соло, натягивая отороченную мехом куртку и проверяя заряд бластера. Морозный воздух, ворвавшийся в теплую рубку после открытия трапа, бодрил и заставлял поторопиться.
Адмирал, натянувший капюшон собственной куртки почти до кончика носа, мрачно кивнул.
Хэн не стал говорить Пиетту, что в таком виде тот больше всего похож на шарик на ножках, справедливо опасаясь ответной колкости. Сорелу явно было тут слишком холодно, возможно чисто психологически, а не физически. Соло подозревал, что виной тому хронический недосып, в случае Пиетта из стрессовой ситуации давно превратившийся в обыденность.
– Вы хоть зубами не клацайте, а то неправильно поймут, – неуклюже пошутил бывший контрабандист, открывая внутренний грузовой трюм и придирчиво осматривая утрамбованные туда контейнеры. Судя по виду ящиков, перелет и все свои предыдущие приключение они перенесли успешно. И если к упаковке содержимого подошли с душой, то можно было надеяться и на сохранность груза. «Достаточную для передачи заказчику», как гласило одно из правил незаконных перевозок.
– Шли бы вы, – беззлобно огрызнулся Пиетт, заталкивая перенастроенный комлинк поглубже в рукав – массивный браслет стремительно остывал, причиняя массу неудобств. Но совету внял и даже попытался выпрямиться. Звонкое «апчхи», последовавшее за первым глубоким вдохом свело на нет всего его старания.
– Почувствуй себя Гордоном Гриффом, – пробормотал Сорел, снова натягивая капюшон.
– Грифф? Парень, который пытался сдать нам «Исполнитель» прямо на верфи и напрашивавшийся на переговоры? – на всякий случай уточнил Соло, заподозрив, что у одиозного вице-адмирала могли быть однофамильцы. Помимо истории с линкором, намертво завязшей в воспоминаниях, Хэн смутно припоминал нехарактерную для прочих офицеров щегольскую шинель с меховым воротником, в свое время впечатлившую его едва ли не больше, чем предложение имперца-предателя.
– Он самый, – кивнул Пиетт. – После катастрофы «Блуждающего», в результате которой они потеряли почти девяносто пять процентов мощности реактора и половину атмосферы, а потом дрейфовали в таком виде почти четыре недели, все выжившие крайне отрицательно относились даже к банальному сквозняку. Впрочем, тех выживших было человек двадцать, не больше.
Хэн передернулся, живо представив себе раскиданные по бесконечным коридорам разрушителя фигуры в белой заиндевевшей броне и покрытые льдом мертвые лица офицеров.
Фантазия разыгралась совершенно не к месту, – одернул себя бывший пират, уверенно шагая с трапа в незамеченную лужу.
Пиетт, в отличие от аудитора не забывавший смотреть под ноги, обошел кучку подтаявшего снега с поистине ботанской брезгливостью.
– Адмирал, сэр, – молодой офицер со знаками различия капитана третьего ранга, появившийся перед ними словно из воздуха, взял под козырек и вытянулся в струнку. – Вас ждут в центре управления.
Сорел медленно кивнул, и, бросив прощальный взгляд на «Сокол», направился за выделенным ему сопровождающим. Подзабытое за время полета ощущение грядущих неприятностей вернулось и усилилось.
Как выяснилось по мере спуска в недра станции, самым холодным местом «Куаррен-Центральной» действительно была летная палуба, на которой в процессе посадки грузовика оказалось несколько тонн снега и ледяной крошки, беспрепятственно проникших в открытые створки ангара. Дройды уборщики с такой регулярной нагрузкой едва справлялись, поэтому следующие два уровня, ради приличия названные техническими, изобиловали трудновыводимыми ржавыми разводами на стенах. От дальнейшего затопления сверху станцию спасал специальный изолирующий слой, предотвращающий не только простое просачивание воды, но и способный выдержать давление в несколько сотен раз превышающее стандартное. На ту же нагрузку были рассчитаны практически все гермодвери, разделяющие уровни на равные сектора.
Сквозная шахта лифта, характерная для подобных грибовидных конструкций и одновременно служащая им ребром жесткости, тут выполняла только вторую функцию, а передвигаться внутри станции по вертикали приходилось с использованием целой группы подъемников, действующих только в рамках своих пятиэтажных уровней. Все это служило благой цели повышения живучести базы, но сильно ограничивало скорость перемещения.
Поэтому путь до центра управления получился утомительно длинным, но позволил адмиралу согреться и прийти в себя.
Шагая по очередному коридору, на сей раз надраенному практически до зеркального блеска, что с учетом возраста станции было само по себе достойно уважения, Пиетт разглядывал встречающиеся на стенах обозначения, стараясь не выдать своего удивления. Похоже, к вопросам безопасности, учета и контроля тут подходили с маниакальной исполнительностью. С другой стороны, чем еще можно занять сорок тысяч человек персонала, если не полировкой полов и бесконечными учениями? «Схватка» до вступления в строй тоже порядком напоминала музей, и лишь сейчас начинала приобретать черты боевого корабля, который от парадно-придворных образцов отличает наличие неустранимых недоделок, невыполненных приказов и всеобщей спешки, являющейся одновременно причиной и следствием этих неприятностей.
Интересно, оставшиеся две станции тоже такие идеальные? – подумал адмирал, незаметно поморщившись от яростного блеска белоснежных доспехов штурмовиков, стоящих почетным караулом у двери в командный центр. Но уже спустя несколько секунд все посторонние мысли вылетели у него из головы, когда массивное кресло с высокой спинкой, стоящее на возвышении у тактической карты сектора, медленно развернулось, и занимавший его офицер вперил в гостя тяжелый взгляд нечеловечески ярких глаз.

– Добрый день, адмирал, – голос чисса, не искаженный помехами дальней связи, оказался намного звучнее и богаче, чем это представлялось раньше, а интонация была на удивление теплой.
Пиетту даже стало на секунду стыдно за свою выходку с подарком гранд-адмиралу. Но он быстро справился с собой, весьма кстати вспомнив Сидиуса, так же хорошо умевшего изображать и доброго дядюшку и безжалостное чудовище. В том, к какому именно полюсу эмоций склоняется Палпатин, командующий «Эскадроном» сомневался до сих пор. Вейдера понять и просчитать было значительно проще, поскольку главком изначально не был склонен к сложным интригам и изысканным стратегическим решениям, предпочитая давить грубой силой или апеллировать к чистым чувствам. Как ни странно, фокус удавался почти всегда.
– Сэр, – склонил Сорел голову в коротком поклоне. Подчиняясь Темному лорду напрямую, адмирал был фактически равен Трауну по положению, но предпочел на этом внимания не заострять.
Чисс, при всей своей сдержанности, усугубленной хорошим воспитанием, не имел склонности забывать проявления неуважения, поэтому на людях следовало играть по правилам. А уж свое «фи» по поводу не вписывающихся ни в какие рамки условий тактических задач можно высказать и потом.
Экзот плавным движением поднялся на ноги, продемонстрировав неожиданно хорошую для своего ранга физическую форму, и вежливо кивнул в ответ.
С секундной задержкой качнулась серая тень за спиной гранд-адмирала, внезапно оказавшаяся невысоким гуманоидом отталкивающего вида. Рептилиеподобная тварь щеголяла впечатляющей для своих размеров мускулатурой, полной пастью острых, как иглы зубов, и перевязью с десятком метательных ножей, манера ношения и небрежная потертость которой выдавала большой опыт и мастерство владельца.
Ногри, – догадался Пиетт, немало слышавший об этом сомнительном благоприобретении лорда ситхов, но до сих пор не видевший представителей данного вида вживую. Нельзя сказать, что этот факт его огорчал – адмирал предпочел бы вообще никогда не встречаться с этим порождением ночного кошмара и уж, тем более, находиться с ним в одном помещении больше пяти минут.
Сам он привлечения диких племен к службе не одобрял, но Вейдер мог позволить себе практически все, особенно если этот каприз оказывался на проверку не просто стаей забавных зверушек, а группой весьма серьезных бойцов.
Серокожие твари активно использовались в конфликтах на отсталых планетах, прокладывая своими телами дорогу регулярным частям. Зачем пачкать руки мелкими государственными переворотами, если можно стравить местных правителей и занять очередную планету не как агрессор, но как освободитель? А пока до населения дойдет, что не все изменения были к лучшему, можно успеть не только закрепиться, но и начать добычу полезных ископаемых или строительство военных баз – в зависимости от того, в чем состояла ценность очередного занятого мира.
– Рукх, мой телохранитель, – с едва заметной улыбкой представил свою кошмарную тень Траун. Гранд-адмирал прекрасно знал, какое впечатление производят ногри на окружающих, но не ожидал, что Пиетт будет так явно нервничать.
Секунду Рукх сверлил гостя оценивающим взглядом янтарно-желтых глаз, но потом утратил к потенциальной жертве интерес и отвернулся. Сорел, осознавший насколько разум ногри чужд всему человеческому, внутренне передернулся и очень тихо выдохнул. Иногда он хотел лишиться своего дара ощущать чужие эмоции в пользу более спокойной жизни. Сейчас был именно такой случай.
– Большая честь – получить такой подарок, – нейтрально произнес маленький адмирал, пытаясь придать лицу соответствующее моменту выражение.
– Скорее, способ избавиться от проблем, – пренебрежение, прозвучавшее в тоне собеседника, неприятно удивило Пиетта.
Ногри, сами будучи умелыми воинами, почитали Вейдера за божество и были преданы лорду до самоотречения. Считать, что ситх презентовал своему ставленнику целый народ только потому, что самому главкому игрушка попросту надоела, было, по мнению Сорела, слишком глупо. Но деталей «передачи должности» он не знал, поэтому предпочел оставить свое мнение при себе.
– Инструмент для рубки дров не подходит для тонкой резьбы по дереву, – поэтично пояснил свою мысль гранд-адмирал. – Использовать боевиков в цивилизованных мирах нет смысла, поскольку их понятия о чести слишком архаичны. А со сбором информации отлично справляются представители местного населения.
– И не требуют при этом моего личного внимания, – добавил Траун куда жестче, обращаясь на сей раз непосредственно к Рукху.
– Мы понимаем, что наш новый господин очень занят, – пронзительно мяукнул тот, припав к полу в пародии на поклон. – Но разве гибель сотен наших братьев – событие, не достойное его внимания?
Пиетт переводил взгляд с одного на другого. Судя по поджатым губам чисса, выдававшим его раздражение, и просительному тону телохранителя, он умудрился попасть в эпицентр очередного конфликта.
– Я сам решу, что достойно моего внимания, – от выбранного Трауном тона вздрогнул не только ногри, склонившийся еще ниже и постаравшийся съежится в безуспешной попытке провалиться сквозь пол, но и несколько дежурных офицеров.
– Мудрость нашего нового господина велика, – пронзительный голос Рукха вспорол тишину, словно лезвие отточенного ножа, – мы слишком ничтожны перед ней.
Гранд-адмирал не удостоил телохранителя даже взглядом.
– Не думаю, что наши мелкие проблемы вам интересны, адмирал, – обманчивая мягкость мурлыкающих интонаций чисса убаюкивала, – жаль, что линкор прибыл слишком поздно, сейчас он был бы очень кстати в районе Бакуры. Но задержка даст мне время познакомиться с экипажем.
Легкая улыбка тенью скользнула по лицу Трауна, не коснувшись горящих глаз.
Иллард будет счастлив по уши, – с мрачным сарказмом подумал Пиетт, – и ставлю десять против одного, что Монэ хватит упрямства подать рапорт о переводе.
– Бакура? Я слышал о пограничном конфликте, но без деталей, – Сорел перевел взгляд на тактическую карту, прикидывая, насколько далеко от Шшриссы до названного сектора. Получалось прилично, но ближе, чем до Корусканта. Особенно если иметь карту подходящих гиперпространственных маршрутов.
– Именно, наши гм... соседи, возомнили, что настало время для великого похода против Империи, – чисс дернул уголком губ, выразив свое отношение к противнику, – но их ждет сюрприз из двух секторальных флотов и половины «Эскадрона» под личным руководством лорда Вейдера. Доминация тоже примет участие со своей стороны. Надеюсь, это в итоге окажет положительное влияние на ход переговоров.
Доминация чиссов – таинственная родина не менее таинственного гранд-адмирала, – Пиетт проследил взглядом извилистую линию границы исследованного пространства, – если сородичи Трауна хотя бы вполовину такие талантливые, как он сам, то непонятно, почему нас еще не завоевали к хаттовой матери.
Чиссу не надо было быть эмпатом, чтобы определить направление мыслей собеседника, достаточно было просто наблюдать за тем, куда тот смотрит и с каким выражением лица.
– У нас не принято наносить превентивные удары, – вполголоса произнес Траун.
И с явным сожалением добавил:
– Пришлось сменить родину, чтобы получить возможность проверить некоторые теории.
– Но не ремесло?
Гранд-адмирал вопросительно вздернул бровь, но веселые искорки в глубине пронзительно-алых глаз выдавали его настроение:
– Нет конечно. Или вы в состоянии представить меня выращивающим цветы? В таком случае я завидую вашей фантазии.
Пиетт сдержанно поклонился, поразившись резкой смене степени доверительности беседы. Похоже, весь предыдущий разговор был лишь проверкой. Своеобразным экзаменом на комфортность личного общения. И хотелось надеяться, что сдал он его успешно.
Словно в подтверждение этой мысли, чисс повернулся к терпеливо ожидающему младшему офицеру. Тот вздрогнул и вытянулся по стойке смирно.
– Разгрузка закончена, сэр. Все контейнеры перенесены в хранилище и размещены согласно плану.
– Спасибо, вы свободны, – Траун прикрыл глаза, на долю секунды погрузившись в свои мысли. – Рукх, тебя это тоже касается.
Телохранитель беззвучно скользнул обратно в тень кресла и замер там, неподвижный, как статуя.
– Идемте, Пиетт, посмотрим, что вы привезли.

Глава 41

Шагая за чиссом по звонко отзывающимся на каждый удар подкованного каблука дюрастиловым плитам, Сорел наблюдал за тем, какое впечатление производит их появление на персонал станции. Похоже, что слух о новом корабле уже распространился по базе, и теперь в воздухе витало ощущение почти болезненного оживления, предвкушения действия. При этом самого Пиетта волна внимания обходила стороной.
Как обычно, – вздохнул давно смирившийся с таким раскладом адмирал и перевел взгляд на Трауна, надеясь, что его внимание не покажется чиссу слишком назойливым.
Внешность у гранд-адмирала была примечательная и более чем запоминающаяся. Высокий рост при достаточно изящном телосложении в сочетании с хищной грацией движений, иссиня черными волосами, бледно-голубой кожей и ярко-алой радужкой чуть раскосых глаз создавал эффект чего-то опасного и труднопредсказуемого. Чисс вряд ли имел шанс понравиться консервативным штабистам, состав которых практически полностью сменился с момента его отправки в Неизведанные Регионы, но вот придворные дамы наверняка будут в восторге от экзота в белом мундире. Хотя вонскр их поймет, этих куриц. По слухам, некоторым из них хватило мозгов вешаться на Вейдера.
Увлекшись своими логическими построениями, Сорел чуть не пропустил момент, когда Траун остановился и распахнул перед гостем дверь своей каюты.
Шагнув в проем, отделанный стандартным серым пластиком, Пиетт едва не споткнулся на пороге – контраст между привычными интерьерами станции и убранством комнаты был слишком резким. Подождав, пока глаза привыкнут к изменившемуся освещению, адмирал осторожно двинулся вперед, подспудно ожидая, что причудливый пятнистый ковер под ногами окажется чем-то живым.
Траун явно предпочитал полумрак, и, глядя на вспыхивающие отраженным светом зрачки чисса, Сорел начинал понимать почему. Если ведешь свой род от ночных тварей – трудно привыкнуть к хирургически яркому освещению, положенному по имперским стандартам. Но в личных апартаментах гранд-адмирал был волен творить что угодно, хоть бассейн устраивать, как по слухам сделал на выделенном ему крейсере Акбар.
Высокие лампы по углам комнаты, больше напоминающие вазы, наполненные сияющими лохматыми шарами, источали мягкий и теплый свет, придающий многочисленным густым теням странную, почти осязаемую бархатистость.
Присмотревшись, Сорел с удивлением обнаружил, что источники света живые, а то, что показалось ему подобием шерсти, на самом деле представляет собой тонкие, беспрерывно шевелящиеся волоски. Подобных тварей он видел на Селонии, но под водой, а эти «светляки», судя по всему, прекрасно чувствовали себя на воздухе и умели летать.
– «Ночные огни» – вымирающий вид. На Нал-Хатта их почти не осталось, – задумчиво произнес чисс, заметив, что гость заворожено разглядывает необычные лампы.
– Почему? – искренне удивился Пиетт. По мнению адмирала, над столь любимыми хаттами бесконечными болотами «светлякам» было самое место.
– Деликатес, – просто ответил Траун.
Последовавший за этим заявлением и высказанный вполголоса язвительный комментарий Пиетта на тему сарлачьей прожорливости некоторых отдельно взятых тварей, гранд-адмирал просто проигнорировал, отдав предпочтение разбору привезенных «Соколом» контейнеров. Синие пластиковые кубы, хаотично расставленные по помещению, совершенно не вписывались в интерьер, и Сорел не понимал, исходя из каких соображений их разбросали, вместо того, чтобы аккуратно сложить в углу.
Содержимое ящиков не было для Пиетта секретом, поскольку он присутствовал при укладывании груза, но чем на самом деле были эти многочисленные финтифлюшки, можно было только догадываться. Предметом искусства, но какой расы?
Пока удалось опознать только типичные для его родной Селонии поющие раковины, одну из которых гранд-адмирал с интересом вертел в руках, и чандрилльские шелка. Проблема заключалась в том, что обе эти вещи нуждались в ветре и солнце, поскольку раковина «пела» исключительно при наличии тока воздуха, а шелковые полотнища являли себя во всей красе лишь на ярком свету. Чисс, как выяснилось, знал это, поскольку со вздохом положил раковину обратно.
Дав Сорелу повод задуматься над тем, что, собственно, гранд-адмирал собирается изучать – культуру Селонии или его самого? Если второе, то Трауна определенно ждал сюрприз.
– Очень... необычное место, – нарушил Пиетт установившуюся тишину.
Адмирал не мог сказать, что ему однозначно нравится убранство комнаты, для его консервативного вкуса оно было слишком кричащим, но лучше уж свести разговор к поверхностному обсуждению, чем получить развернутую лекцию на тему современного искусства. А лекции Траун читать любил, не упуская случая подловить слушателей на незнании элементарных, по мнению чисса, вещей. Как он при этом умудрялся уживаться с Вейдером, который свое мнение озвучивал без малейшего внимания к чужим чувствам, Пиетт представлял себе слабо. И подозревал, что Темный лорд весьма охотно сменил Шшриссу на Корускант, хоть и весьма резко высказался на предмет причин, заставивших его это сделать.
– Это был комплимент или порицание? – с ноткой иронии в голосе поинтересовался Траун.
– Скорее первое, – дипломатично отозвался Сорел, проводя кончиками пальцев по спинке стоящего рядом кресла. От тепла рук дерево сменило цвет, из светло-коричневого став почти шоколадным. Пятна разбежались по полированной поверхности, как круги по воде, придав материалу сходство со шкурой лесного хищника, и начали медленно блекнуть.
– Приятно слышать, – отметил чисс. Но намек на насмешку из его обманчиво мягкого голоса не исчез.
– Кстати, как вам это? – тонкая рука указала на прямоугольник картины, подсвеченный с обеих сторон все теми же живыми лампами. – Лорду Вейдеру она совершенно не понравилась.
Что дало повод кое-кому счесть, что ситх начисто лишен вкуса? – мысленно парировал Сорел. Разумеется, он мог бы сказать это вслух, но не видел смысла вступать в открытый конфликт, предпочитая более тонкую игру.
Картина, которую он поначалу не заметил, практически сливалась с облицовкой стен. Казалось, в рамку просто помещен еще один фрагмент деревянной обшивки. Но подойдя ближе, Пиетт обнаружил, что прожилки на срезе складываются в причудливый, едва заметный узор, мерцающий серебром в мягком свете. Стоило чуть сдвинуться, и волшебство исчезало, а «картина» снова превращалась в кусок деревяшки.
– Как мотылек, – высказался, наконец, Сорел после длинной паузы. – И я понимаю, почему она не понравилась милорду.
Иссиня-черные брови чисса вздернулись в гримасе наигранного удивления.
– Вот как?
– Именно, – позволил себе тень улыбки Пиетт. – Лорд Вейдер при всех своих сверхъестественных способностях придерживается на удивление рационалистических взглядов, особенно последнее время. И если вы, Синдик, хотите убедиться, что милорд способен на любовь к прекрасному, то стоит сменить тип прекрасного. С абстрактной живописи на совершенные обводы военной техники, например.
Чисс тихо фыркнул.
– Это было бы слишком скучно, – произнес он. – И слишком ожидаемо.
– Я всего лишь высказываю предположения, – Сорел чуть поклонился, пряча таким образом глаза, – и ни в коем случае не навязываю вам свое мнение, гранд-адмирал.
На сей раз удивление во взгляде Трауна было вполне настоящим.

– Вы интересный человек, Пиетт, – негромко отметил чисс, – теперь я вижу, что изначально не совсем правильно подошел к вопросу определения вашего типа личности.
Стенная панель с картиной скользнула в сторону, открыв спрятанную за ней стеклянную стену внушительного аквариума с яркими рыбками. Цветастые, как иторианские бабочки и такие же глупые, сине-желтые вилкохвосты метнулись вперед, привлеченные новым источником света, в надежде, что им перепадет не только зрелищ, но и еды. А пока полосатые рыбки толкались у самого стекла, увлеченно следя за людьми, из глубины аквариума выскользнула некрупная веретенообразная тень, удобно пристроилась за вилкохвостами и замерла, сосредоточенно глядя перед собой. Цвет змееподобной обитательницы маленького подводного царства постепенно посветлел, из невнятно-серого превратившись в светло-голубой. Казалось, еще немного, и она станет такой же полосатой, как мелкие рыбки. Один из вилкохвостов, заинтересовавшийся новым объектом, подплыл почти впритык к острому носу змеерыбы, пытаясь понять, что это за странный бледный сородич.
Молниеносное движение, последний взмах ярких плавников, и рыбок-бабочек стало на одну меньше. А успешная охотница, казалось, сыто улыбающаяся во всю зубастую пасть, помедитировала несколько секунд, сосредоточенная на принятой внутрь и еще слабо трепыхающейся в раздувшемся брюшке еде, после чего снова посерела и убралась обратно в тень. Чисс щелкнул по стеклу, разгоняя вилкохвостов, и обернулся к Пиетту:
– Селонийская мурена. Маленький, но весьма опасный хищник, способный имитировать окраску жертв и окружающих объектов.
– Она же – рыбка-притворщик, – улыбка командующего «Эскадроном» в точности копировала выражение сытой мурены.
– Совершенно верно, – подтвердил довольный догадливостью собеседника гранд-адмирал. – Я пытался понять вас через искусство, к которому вы, по большей части равнодушны, но не смог подобрать ключ. С родной планеты вы уехали рано, особой привязанности к родине не питали, карьеру делали, но без фанатизма. Хотя вздумай вы рискнуть – оказались бы на нынешней должности лет на пять-восемь раньше.
– Сомневаюсь, что высокие звания помогли тем, кто остался на первой «Звезде Смерти», – словесная игра неожиданно начала нравиться Сорелу, но похвастаться ответным разбором личности чисса он не мог. Точнее, не хотел портить отношения, понимая, что его личное мнение предвзято.
– Учитывая, как взвешенно вы подходите к риску – могли уцелеть и там, – парировал Траун.
– Все это только предположения, – возразил Пиетт, размышляя, сколько правды известно гранд-адмиралу о его последних операциях, и насколько хорошо эти данные укладываются в нарисованную им картину.
– Да, но вы предпочитаете прятаться в тени более крупного хищника. Это особенно заметно по вашим действиям в присутствии лорда Вейдера. Вы всегда держитесь на полшага позади главнокомандующего, попадая в пределы досягаемости, но избегая наиболее вероятного направления удара. Очень удобная позиция, требующая недюжинных способностей, – чисс испытующе взглянул на внимательно слушающего его адмирала. – Я бы предположил одаренность, но в таком окружении ее невозможно скрыть. А на Руку Императора вы не похожи. Следовательно, или фантастическое везение, в которое я не верю, или?
– Эмпатия, – хрипло отозвался Пиетт.
Размеренно текущий рассказ Синдика вызвал целую бурю эмоций, казалось, давно похороненных в самый дальних уголках памяти. Сорел понимал, что чисс лукавит, отрицая везение и возможное высокое покровительство, но доказательства были слишком далеко и хорошо спрятаны, поэтому опасаться удара с этой стороны не стоило. История с досье открыла Вейдеру глаза на многое. Не на все, конечно, но оставшееся за кадром можно было списать на секретность и подписку о неразглашении. А даже ситх понимал, что перечить безумному Императору в зените его могущества стал бы лишь клинический идиот.
– В таком случае могу лишь посочувствовать, – фраза прозвучала с должной интонацией, но в действительности в голосе Трауна не было ни грамма сожаления. – И отметить, что не хотел бы иметь вас во врагах.
Кривоватая улыбка чисса вышла неожиданно искренней.
– Не люблю, когда кто-то ест моих вилкохвостов.
Как интересно… получается, с Вейдером мы уже поссорились? Или вот-вот поссоримся. Похоже, чисс знает о своем будущем назначении, но необходимость подстраиваться под чужое мнение его раздражает.
Сорел дернул уголком губ в ответ.
А, может, дело в линкоре и самом «Эскадроне»е, который непонятно кому сейчас подчиняется? Сидиус не меньше Трауна любит сложные задачки и моральные ловушки. С одной стороны – обещание подарить флот, с другой – кабальный договор, требующий играть по неудобным правилам. А тут еще я… Как изящно меня подставили еще до покушения, переселив в «Шпиль». Забота о сохранности жизни и здоровья, как же.
– Синдик, я бы и рад покуситься на ваши охотничьи угодья, но у меня со своими проблем выше головы, – Пиетт осторожно прощупал собеседника Силой, пытаясь понять, как тот воспримет подобную откровенность, но чисс слишком быстро закрылся, ловко спрятав истинные эмоции за притворным удивлением.
– В таком случае мы вряд ли будем мешать друг другу, – с едва уловимым оттенком сарказма отозвался Траун, протянув руку к очередной безделушке, стоящей на ближайшей полке.
Но движения не завершил, поскольку в помещении резко мигнул и погас свет. Разумеется, на живые лампы это не повлияло, но дополнительная подсветка, источники которой были искусно спрятаны в стенных нишах, погасла, погрузив комнату в совсем уж таинственный полумрак.
– Что за? – шагнувший в сторону Пиетт едва не поскользнулся на мягком ковре и недоуменно потыкал носком сапога странно поникший ворс, по которому стремительно расплывалось темное пятно.
После чего присел на корточки и откинул край пушистого полотнища. Из стыка между плитами пола немедленно выплеснулся фонтанчик воды, рассыпавшийся красиво подсвеченными золотым сиянием «светлячков» искрами.
А вот и наши неприятности, – отстраненно подумал адмирал.

– Занятно, – чисс прищурился, гася неправдоподобно-яркое сияние красных глаз, и в два шага преодолел расстояние, отделявшее его от вделанного в стенную панель модуля управления. Поколебавшись секунду, гранд-адмирал нажал клавишу и внимательно прислушался. Никакого эффекта. Казалось, выключился не только свет, но и все оборудование уровня, включая систему вентиляции. И теперь, когда фоновое гудение стихло, стало слышно, как поскрипывает прочный корпус «Куаррен-Центральной».
Неожиданно скрип перешел в резкий скрежет, а станцию тряхнуло так, что все посыпалось с полок. Одна из ламп упала, расколовшись на множество неопасных осколков, и выпустив своих обитателей из плена. Перепуганные «светлячки» заметались по помещению, пытаясь спрятаться.
Траун, которому удалось удержаться на ногах, осторожно выпрямился, отпустив стойку, послужившую ему опорой в момент толчка, и нахмурился. Теперь даже глухой банте было ясно, что где-то за стеной ревет вода. Чисс осмотрелся, оценивая нанесенный помещению ущерб, еще раз проверил мертвый пульт и такой же безжизненный комлинк, вытащил из очередной ниши стандартный армейский бластер, и уверенно шагнул прочь из комнаты в одну из внутренних дверей.
– Идемте, Пиетт, тут становится слишком мокро.
Адмирал машинально кивнул, и направился в темноту, порадовавшись, что даже в таком скудном освещении белый мундир чисса достаточно хорошо виден. Под ногами уже ощутимо чавкало.
Короткий коридор закончился очередной дверью, но не обычной, а настоящими гермоворотами.
Сорел несколько секунд озадаченно изучал иней, едва заметным слоем покрывший тяжелую створку и пытался понять, откуда он тут взялся. Живая лампочка одинокого «светлячка», непонятно как залетевшего так далеко, ситуацию не спасала.
– Через ангар мы не выйдем, – прервал его размышления Траун. – Судя по всему, он затоплен.
Пиетт, осознавший, что от огромной массы воды его отделяет расстояние немногим больше полуметра, непроизвольно отшатнулся.
– То есть, изолирующий уровень находится под ангаром, а не над ним!? – уточнил он, даже не пытаясь выдержать ровный тон голоса. – Кому пришла в голову эта блестящая идея?
– Мне, – чисс проигнорировал упрек, но не поскупился на объяснения, – оптимальное решение с учетом конструкции станции. Кроме этого ворота ангара можно открыть только изнутри, введя код вручную. К центральному компьютеру станции они не подключены. Странно также, что не сработала система сигнализации.
– Могло их что-то повредить снаружи? Шторм, айсберг или что-то похожее? – Сорел постарался задавить нарастающую панику и найти разумную причину для всего происходящего.
Вспомнилась болтанка на подлете к базе и крупные комья снега, сносимые порывами ветра. Похоже, время для визита было выбрано крайне неудачно.
– Теоретически, – Траун дернул плечом, словно пытаясь стряхнуть какой-то груз. – Несколько недель назад у нас уже были проблемы с погодой. Служба контроля не смогла спрогнозировать бурю, пришлось спешно сворачивать учения. Не обошлось без жертв.
– Это не тот случай, о котором говорил ваш телохранитель? – Пиетт переступил с ноги на ногу, безуспешно пытаясь найти место посуше. Но вода стремительно поднималась, превращая коридор в мелкую бурлящую реку. Резко похолодало. Настолько, что стал виден пар дыхания.
– Он самый. Эвакуировать людей мы успели, а ногри – нет, – гранд-адмирал отвечал очень коротко, занятый своими мыслями. В неверном свете трепещущего на ледяном сквозняке летающего огня узкое лицо чисса казалось маской древнего и злобного божества. А вспыхивающие отраженным светом зрачки лишь усиливали сходство.
– Идемте, попробуем другой способ, – неожиданно сказал он. – По крайней мере, он должен запустить систему оповещения.
Поплутав еще пару минут в темноте за прекрасно ориентирующимся в таких условиях Трауном, Сорел едва не врезался в гранд-адмирала, когда тот неожиданно остановился. А потом легко шагнул в сторону, позволив Пиетту рассмотреть очередное помещение, оказавшееся хранилищем данных.
Большой, порядка тридцати метров в длину, но достаточно узкий зал был занят высокими стеллажами, плотно забитыми инфокристаллами. Ради экономии пространства стеллажи установили на рельсы, сохранив возможность сдвигать их туда-сюда, открывая проход в нужном месте. Сорел видел подобную систему много лет назад, и подозревал, что эта библиотека – ровесница станции, а чисс лишь приспособил ее для своих целей.
Исходя из соображений безопасности, обойти хранилище можно было только поверху – воспользовавшись для этого одним из узких боковых мостиков, перекинутых над плотно сомкнутыми рядами полок. На одном таком мостике они как раз стояли, а очертания второго, более массивного, смутно угадывались на противоположной стене. Несколько автоматических аккумуляторных ламп еще давали свет, но находились они на уровне пола, который в этом зале был, насколько адмирал мог судить по высоте ближайшего стеллажа, метра на полтора ниже, чем в остальных помещениях.
Как раз хватит нырнуть с головой, – прикинул Пиетт, глядя в темную воду, плещущуюся у самых ног. Ближайшая лампа разрядилась, вспыхнув напоследок, и окончательно погасла.
– Если я не ошибаюсь, – задумчиво произнес гранд-адмирал, – у кореллианцев есть поговорка «настоящие герои всегда идут в обход»?
Словно в подтверждение этих слов чисс легко перемахнул перила, спрыгнув с мостика на расположенный под ним стеллаж. Металлическая поверхность отозвалась на удар глухим гудением, но даже не прогнулась.
– У нас есть еще одно занятное выражение, – устало проговорил Сорел, которого совершенно не радовала перспектива бегать и прыгать в окружении целого моря ледяной воды, – «в жизни всегда есть место подвигу, но держаться от него нужно подальше».
Но деваться, по большому счету, было некуда, поэтому адмирал с выразительным вздохом последовал за Трауном.
Осторожно перешагивая узкие промежутки между стеллажами, командующий «Эскадроном» мысленно поминал любителей создавать психологические портреты в непереводимых на любой другой язык хаттских выражениях. Если чисс полагал, что его гость не склонен к бессмысленному риску, то чем, позвольте спросить, они сейчас занимаются?
Но Вечная Тьма, Великая Сила или кто там в данный момент надзирал за реальным миром, были не склонны останавливаться на достигнутом. Станция снова дернулась, как раненый зверь, с жутким стоном рвущегося металла качнувшись куда-то вперед, а Пиетт внезапно обнаружил, что следующий стеллаж исчез, сорвавшись со стопора. А предыдущий стал почему-то очень скользким.
Адмиралу хватило десятой доли секунды, чтобы в красках представить падение в темную воду и накатывающую массу многотонных полок, но движение вниз внезапно прервалось резким рывком, превратившим зарождающий вопль ужаса в жалобный писк.
Открыв глаза, Сорел обнаружил, что вновь стоит на твердой поверхности, судорожно вцепившись в белый мундир Трауна. Чисс, все еще придерживающий бледного в прозелень Пиетта за капюшон, осторожно встряхнул адмирала, пытаясь привести того в чувство и не выпустить при этом изогнутое крепление потолочной лампы, за которое он сумел ухватиться, когда станция потеряла стабильность.
– Постарайтесь впредь быть аккуратнее, – тихо произнес чисс.
Сорел кивнул, с видимым усилием разжав пальцы.
– Спасибо, – попытался выдавить он, но перехваченное спазмом горло выдало лишь бессмысленное шипение.
– Не стоит благодарности, – Траун спокойно перешагнул широкий проем, подав руку Пиетту.
Вода, выплеснувшаяся при толчке, быстро замерзала на металлических поверхностях, покрывая их предательской корочкой льда. А станция не думала успокаиваться, ощутимо покачиваясь каждые две минуты. И амплитуда качания, как показалось Сорелу, с каждым разом становилась все больше.
– Поврежден левый стабилизатор, – лекторским тоном сообщил гранд-адмирал, оценив колебания подводного города. – Предположительно нижняя треть.
– И что нам это дает? – Пиетт, добравшийся таки до второго мостика, с энтузиазмом утопающего вцепился в его опорную стойку, перевел дух и блаженно прикрыл глаза.
– Знание о том, что всплывать нельзя, – Траун задумчиво изучал потолок над своей головой, – имеет смысл затопить станцию по третье кольцо и приступить к устранению повреждений. Если поднять комплекс на поверхность, велик риск потерять стабилизатор целиком, что приведет к дрейфу в сторону станций «Куаррен-Аурэ» и «Куаррен-Бэш». Но мы же не хотим катастрофы, верно?
Не дожидаясь ответа, чисс поднялся на цыпочки начал ощупывать рифленую потолочную плиту. Присмотревшись, Сорел сообразил, что раньше там была вентиляционная решетка, но сейчас она чем-то закрыта. Вполне возможно – сработавшим при затоплении щитом.
– Отойдите, – велел Траун, доставая бластер и примериваясь, куда лучше стрелять. Станция продолжала раскачиваться, усложняя и без того трудную задачу.
– Вы хотите выбить решетку? – по мнению Пиетта, идея была не самой удачной.
– Выбить или повредить, – уточнил гранд-адмирал. – В первом случае мы получим шанс выбраться, во втором – активируем систему оповещения. Раз уж мы не можем выйти на связь иначе, то лучший способ привлечь внимание – заявить о себе погромче.
Пиетт вспомнил о собственном комлинке. Внутри станции толку от него было мало – без знания частот и кодов не было смысла даже пытаться позвать на помощь. Правда, была возможность вызвать «Сокол», но кому нужен космический корабль на глубине в полторы сотни метров под уровнем моря? Впрочем, была еще одна вещь, которую можно было использовать здесь и сейчас.
– Подождите, – адмирал шагнул вперед, протягивая чиссу извлеченный из внутреннего кармана куртки сверток. – Мне кажется, этот инструмент подойдет для ваших целей куда лучше.
Траун несколько секунд с хищным интересом разглядывал врученную ему рукоять лазерного меча, явно желая задать его владельцу не меньше сотни вопросов, но передумал, и решил отложить беседу на потом. Текущие проблемы ждать не собирались.
Яркая вспышка активированного лезвия ослепила Пиетта, заставив прикрыть глаза рукавом. Самому чиссу явно пришлось еще хуже, но на такие мелочи некогда было обращать внимание.
Резать потолок оказалось крайне неудобно, поскольку приходилось не только следить за тем, чтобы не сверзиться в ледяную воду с мерно покачивающегося стеллажа, но и за падающими сверху каплями расплавленного металла.
Прошипев короткое ругательство на родном языке, когда очередной яркий шарик прожег дыру в рукаве, едва не опалив кожу, Траун резко ткнул клинком, разрубая последнюю перемычку.
Несколько мгновений ничего не происходило, а потом фрагмент потолка неожиданно выпал, словно выбитый чем-то тяжелым, и рухнул вниз. А из отверстия хлынул мощный поток воды, сбив чисса с ног и обдав все вокруг ледяной волной.
Пиетт отшатнулся назад, оскальзываясь на расползающихся полках, и внезапно осознал, что станция снова утратила стабильности. Обледеневший стеллаж качнулся в противоположную сторону, казалось, только для того, чтобы через неполную минуту покатиться обратно. Но этого короткого промежутка адмиралу хватило, чтобы выдернуть себя из образовавшегося провала и вывалиться на ходящий ходуном короткий мостик.
Понять, каким чудом ему удалось поднырнуть под нижний ряд перил, Пиетт не смог, зато удар по пяткам, едва не переломавший ему кости, в памяти отложился хорошо. Как и следующие несколько безумных минут, наполненные ревом воды, треском перемалываемых ящиков и свистом бритвенно острых осколков инфокристаллов, взрывающихся от ударов, как противопехотные мины.
– Соло! Ответьте, наконец! – бледный индикатор комлинка несколько раз моргнул и вспыхнул яркой звездочкой, сигнализировав об установлении связи. – Передайте на «Схватку», пусть поднимают станцию лучом захвата! Немедленно!
– Что?! – изумление в голосе капитана грузовоза было настолько явным, что смогло пробиться даже сквозь шипение помех и скрежет деформирующегося металла. – Сорел, какого хатта у вас там творится!? Станция скачет как ужаленная!
Ответ Пиетта, только что от души приложившегося ребрами о стойку перилл, из печатных слов содержал только местоимения, но был на удивление содержателен.
– Есть, – мертвым голосом отозвался Соло.

Томительно длинные минуты оглушительной какофонии сменились подозрительной тишиной. Такой, что звенело в ушах. Адмирал осторожно пошевелился, надеясь, что не успел сломать себе ничего существенного. В рукаве куртки радостно хлюпнуло, а с капюшона за шиворот стекла тонкая струйка ледяной воды, заставившая Пиетта ойкнуть вслух. Уж очень неприятно было терять последние крохи тепла таким дурацким способом. Отодрав начавшую примерзать перчатку от пола, Сорел провел по лицу, пытаясь убрать со лба слипшиеся волосы, и с удивлением уставился на перемазанную темным ладонь. Похоже, несколько осколков пришлось и на его долю. Их собратья шуршащей массой покачивались на мутной воде, время от времени перехлестывающейся через накренившиеся полки. Но подспудно ожидаемого белого пятна на поверхности импровизированного бассейна не наблюдалось.
Оценив взглядом расстояние, отделявшее его от выхода, адмирал тяжело вздохнул и с горькой иронией подумал о фразе, процитированной чиссом каких-то двадцать минут назад. На звание настоящего героя Сорел не претендовал, но идти действительно придется в обход. И, похоже, на четвереньках. Разумеется, если кто-то добрый не преподнесет ему грависани. Или хотя бы скафандр с подогревом.

С трудом доковыляв до цели и едва перебравшись через перила, уже успевшие покрыться толстым слоем льда, Пиетт на секунду прислонился к стене, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Путешествие по стеллажам его вымотало до трясущихся рук и цветных кругов перед глазами, но, как ни странно, помогло согреться. Или это просто была температура? Недобрым словом вспомнив Соло, пророчившего ему воспаление легких, адмирал выпрямился и тяжело прихрамывая поплелся к выходу из хранилища.
Судя по отсутствию глухого рева льющейся воды, тонуть станция перестала, что уже было хорошо. Теперь осталось выяснить, куда делся Траун. Сорелу очень хотелось верить, что с гранд-адмиралом ничего непоправимого не случилось. Но надежда таяла с каждой минутой – если чисс и был жив, то купание в ледяной воде вряд ли пошло ему на пользу. Не говоря уже о той тени, которая, как показалось Пиетту, вывалилась Синдику почти на голову из вскрытого вентиляционного отверстия.
Шлепая по воде, доходящей до середины икр, и постоянно оскальзываясь на попадающихся под ноги обломках, адмирал добрался до «желтой комнаты», как он ее назвал про себя, и замер на пороге. Траун был здесь.
Но в клонящейся на бок фигуре, сидящей на крышке уцелевшего багажного контейнера, трудно было заподозрить живое существо. Чисс сейчас был больше похож на изломанную куклу, которую долго и вдумчиво топтали ногами. Темные полосы, широкими мазками пересекавшие белоснежное сукно мундира, только усиливали впечатление.
Тело в сером комбинезоне, вяло покачивающееся в мелкой воде, намекало на то, что ногри все же добрался до своего господина. Но был ли телохранитель жив – вот в чем вопрос. Поколебавшись несколько мгновений, Сорел шагнул вперед, в поле зрения сидящей фигуры.
– Рукх промахнулся, – едва слышно прошептал Траун, пытаясь сфокусировать взгляд на стоящем перед ним человеке. Картинка двоилась и предательски расплывалась. – А еще мне кажется, что не стоило включать эту штуку под водой...
Пиетт осторожно взял из безвольной ладони сейбр и беспомощно огляделся. Судя по его ощущениям, гран-адмирал как раз собирался потерять сознание, чего допускать было никак нельзя. Самому Сорелу тоже очень хотелось «прилечь в обморок», но там, где тепло и сухо, а никак не в эту ледяную лужу.
Сдернув со стойки тряпку непонятного назначения, покрытую на удивление приятным и понятным геометрическим узором, Пиетт укрыл ей плечи чисса, стараясь не зацепить раны и порадовавшись, что в этом бедламе нашлось хоть что-то сухое и теплое.
Траун вздрогнул и съежился, пытаясь закутаться в ткань, но покалеченные руки плохо ему повиновались.
– Синдик, – командующий «Эскадроном» старался говорить уверенно, понимая, что получается у него плохо, – если вы сейчас надумаетесь умереть, то клянусь, я сделаю все, чтобы вам поставили самый безвкусный памятник, какой я смогу придумать.
– Не надо, – чиссу все уже удалось сфокусировать взгляд на собеседнике.
– Вот и не умирайте, – хмыкнул Пиетт, убедившись, что гранд-адмирал очнулся в достаточной степени, чтобы воспринимать обращенные к нему слова.
Теперь предстояло отсюда убраться до того, как сородичи Рукха сообразят, что у него ничего не вышло.
– Соло, что у вас?
Комлинк отозвался целой серией шипений и хрипов, через которые с трудом пробился голос контрабандиста:
– Тут я. Станция всплыла и висит в воздухе, но не думаю, что долго продержится. Выглядит уж больно плохо, да и вода хлещет изо всех щелей.
– Ясно, – отозвался Сорел, силясь вспомнить виденную на мониторе схему. – Соло, нижний уровень, сразу над кольцом, вы видите там какие-то шлюзы?
Новая серия шипений, перекрываемых руганью и урчанием вуки, выплеснулась из устройства связи, но быстро сошла на нет.
– Ну-у, – неуверенно протянул Хэн, – Если считать вот эту дырку, из которой торчит крыло лямбда-шаттла, шлюзом, то да, видим. Только не просите меня туда втиснуться.
– А придется. Поскольку нам надо покинуть станцию как можно быстрее.
– Нам? – удивился Соло, но тут же забыл о своем вопросе, поскольку Чубакка дернул штурвал, бросая грузовоз в крутое пике. Остаток правого стабилизатора станции вместе с намерзшими на нем несколькими десятками тонн льда с грохотом пролетел мимо, едва не снеся «Соколу» кусок кормы.
– Быстрее, так быстрее, – пробормотал Хэн, беря управление на себя и закладывая очередной безумный вираж, – только под турболазеры не лезьте.
– Принято, – сухо отозвался адмирал.
Носовые пушки дали залп, превратив остатки челнока в металлолом, а грузовоз нырнул в образовавшуюся щель, нещадно давя все, что попалось по дороге. Станция содрогнулась от удара, накренившись на несколько градусов, но не рухнула, а медленно качнулась назад, выравниваясь.
– Ваш пилот не умеет парковаться, – прошипел сквозь зубы чисс, которому едва удалось устоять на ногах и не рухнуть на застывшего у двери Пиетта.
– Это не самый большой его недостаток, – рассеяно отозвался Сорел, внимательно прислушивающийся к скрежету металла. Как только грохот стих, он хлопнул ладонью по клавише, надеясь, что автономный привод дверей все еще работает. Бронеплита неожиданно легко ушла в стену, а в помещение хлынул обжигающе-холодный воздух. Траун сдавленно охнул и тихо выругался. Снаружи было как минимум минус пятьдесят.
Слишком даже для вуки.
Чубакка придерживался того же мнения, поэтому не стал тратить время на всякую ерунду и просто сгреб закутанного в цветастую тряпку чисса за шиворот, одним движением взлетев на трап вместе со своей ношей. Пиетту же пришлось совершать восхождение самостоятельно.
Мысленно пожелав муфте-переростку много нехорошего, адмирал уцепился за подвернувшуюся стойку и с трудом втащил себя внутрь корпуса, мельком подумав о том, что ходить на четырех у него скоро будет получаться даже лучше, чем на двух.
Соло не преминул его в этом убедить, бросив грузовоз в свободное падение прямо из импровизированного шлюза. Пике сменилось «свечкой» лишь над самой водой, а нормальная гравитация вернулась и вовсе после выхода из атмосферы. Выждав для порядка еще секунд десять, Пиетт поднялся на ноги и поковылял в рубку.
– Нельзя ли аккуратнее? – мрачно поинтересовался он, падая в свободное кресло.
В соседнем полулежал потерявший сознание Траун, к располосованному запястью которого кто-то добрый уже догадался прицепить медицинского диагноста. Судя по узору огоньков, чисс был не так плох, как выглядел. А щедро, хоть и криво налепленные полосы бакта-пластыря увеличивали шансы гранд-адмирала не истечь кровью до госпиталя.
– Нельзя, – отозвался Соло. – Вы же сами просили быстрее. Кстати, кто этот ваш красноглазый дружок?
Вместо ответа Сорел протянул руку и откинул край покрывала, открывая любопытным взглядам белый китель и планку со знаками различия.
– Чтоб меня хатт пожевал... это – гранд-адмирал?! – изумленно выдохнул Хэн.
– Я же говорил, что вам понравится, – устало прошептал Пиетт, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза.

Глава 42

В ангар линкора они ввалились под истошный вой сирен и топот многочисленных ног. Поднятая по тревоге команда, медики, технические службы и еще толпа непонятного народа, включая корабельное СБ, носилась, как стайка вспугнутых минокков.
Нервно грызущий губы Монэ стоял у посадочной площадки в гордом одиночестве. Группа адъютантов предпочла не лезть на глаза тихо паникующему начальству, но быть при этом в пределах досягаемости. Разумная предосторожность с их стороны. Иллард, конечно, не Вейдер, до казни дело не дойдет, но сидеть на гауптвахте за косой взгляд или не вовремя сказанное слово не хотелось никому.
Соло мрачно хмыкнул, заметив встречающих, и очень аккуратно посадил «Сокол» строго в центр нарисованного на палубе круга. После чего против обыкновения протянул руку к пульту и заглушил двигатели. Пальцы у него при этом слегка подрагивали.
– У меня есть к вам просьба, капитан, – тихо произнес Пиетт, не меняя своей расслабленной позы и не поднимая век. – Я не знаю, что произойдет в ближайшие сутки, но жизнь гранд-адмирала надо сохранить во что бы то ни стало. Поэтому я прошу вас… одолжить мне своего напарника.
Хэн издал неопределенный, смахивающий на прерванное ругательство звук, пораженный подобной постановкой вопроса. На «Схватке» было более чем достаточно солдат, в том числе из элитных подразделений. И бывший пират не понимал, зачем было привлекать к делу вуки, весьма посредственно ориентирующегося в хитросплетении корабельных коридоров. И уж тем более, технических уровней, которыми мог воспользоваться предполагаемый диверсант.
Сорел выждал несколько мгновений и продолжил, нисколько не заботясь о том, что его слова могут сойти за оскорбление. Обитатели Кашиика были не только великолепными воинами, но и практически все отличались вздорным характером. Про отрывание конечностей не стоило и вспоминать.
– Ногри заслужили дурную репутацию, но их логика – логика дикарей. Поэтому нет смысла ставить в караул штурмовиков. Возможно, они могут похвастаться успешной учебой в Академии, но воевать с настоящими врагами им пока не пришлось.
Хэну категорически не хотелось впутываться в это Чубакку, но его второй пилот уже все решил для себя сам, издав низкий горловой рык.
– Он согласен, – перевел Соло.
– Вот и славно, – Сорел подобрался, как кошка, выскользнул из кресла, и хищно прищурившись, уставился на безрадостно серую палубу линкора. – Жду вас на мостике как можно быстрее.
Хэн вздрогнул и почему-то отвел глаза. Холодная решимость, читавшаяся во взгляде Пиетта, пугала, наводя на мысль о том, что адмирал точно таким же светским тоном в свое время отдавал приказ на уничтожение баз Альянса.
– На вашем месте я бы сейчас чего-нибудь выпил и завалился в постель с парой твилекк, – буркнул Соло в надежде разрядить обстановку.
– Боюсь, капитан, – скупо улыбнулся Сорел, – твилекк сегодня не завезли.

Проводив взглядом группу медиков, уносивших Трауна, Пиетт обернулся к ожидающему его Илларду. Командир «Схватки» выглядел несчастнейшим из людей, и Сорелу даже было его немного жаль. Не каждый день узнаешь, что твое новое начальство оказывается синекожим экзотом в ранге гранд-адмирала. Да сама эта фраза звучала, как дурная шутка, поскольку нелюбовь Императора к чужакам была известна всем и даже нашла свое отражение в многочисленных анекдотах. Но мало того – экзота привозят на борт в совершенно измочаленном состоянии, а под брюхом линкора болтается выуженная из глубин океана станция, с которой непонятно что делать.
– Адмирал, сэр? – Монэ пристроился за прихрамывающим Пиеттом, терзаясь десятью проблемами сразу.
С одной стороны, он хотел намекнуть начальству, что в таком виде по кораблю разгуливать не следует (исключая маршрут в направлении лазарета), с другой – не знал, с какого места начинать жаловаться.
Проконсультироваться с техническими специалистами он толком не успел, но служба обслуживания луча захвата и реакторщики единодушно высказались за то, чтобы отпустить удерживаемый объект как можно быстрее, пока не перегрелись преобразователи. Щиты линкора, вынужденного идти практически на границе планетарной атмосферы, тоже работали с перегрузкой, а никакой информации на тему того, что ждет корабль дальше, пока не поступало.
На «Куаррен-Центральной» хватало своих забот – стремительно выходящие из строя генераторы превращали комплекс в ледяное царство, а начавшаяся ночь и падение температуры делали невозможным эвакуацию персонала. Помимо этого, как выяснилось, вышли из строя системы дальней связи на всех трех станциях. Начинающийся шторм болтал не пострадавшие, но лишившиеся силовой связки «Куаррен-Аурэ» и «Куаррен-Бэш» так, что попытка взлета с любой из них выглядела чистым самоубийством. Разумеется, можно было пожертвовать парой-тройкой автоматических разведчиков, но передатчики на них были слишком слабыми.
А затапливать комплекс с населением в десятки тысяч человек только потому, что не нашлось подходящего способа его спасти, Монэ был не готов. Не говоря уже о том, что Шшрисса находилась в ведении гранд-адмирала, спросить совета у которого (или просто получить приказ и выполнить его) не представлялось возможным.
– Что еще, капитан? – усталый голос Пиетта вернул Илларда в реальность, – Не знаете, что делать? Не делайте ничего, меньше за вами исправлять придется.
– Есть, сэр… – растерянно выдавил Монэ в захлопнувшуюся перед носом дверь медицинского отсека. Ему было мучительно стыдно за свою беспомощность, но сейчас он действительно нуждался в указаниях сверху.
Иллард на секунду представил, что случилось бы, не вернись Пиетт со станции живым и относительно невредимым, и покрылся холодным потом. Стоять под дверью в ожидании чуда не имело смысла, тут от него было мало толку. Оставалось лишь вернуться на мостик и попытаться собрать всю имеющуюся по этому инциденту информацию. От результатов сканирования станции до последнего отчета инженерной службы.

Сам адмирал, стоило ему переступить порог, был вежливо и крепко ухвачен за локоть медицинским дройдом, при виде очередного пациента прочирикавшего что-то явно осуждающее.
Страдальчески сморщившись, Пиетт обернулся к поджидающему его бледному, но решительно настроенному врачу в ранге старшего лейтенанта и вопросительно вздернул бровь.
– Жизни гранд-адмирала ничего не угрожает. Многочисленные резаные раны, большая кровопотеря, третья стадия переохлаждения… Переломов и травм внутренних органов нет, хронических заболеваний нет, тест на аллергические реакции дал отрицательный результат. Согласно предварительному прогнозу время полного выздоровления от шести до восьми стандартных суток, – протараторил медик, одним глазом глядя в деку.
– Ну, хоть что-то хорошее, – пожал плечами Сорел. Кивнуть адмирал не мог при всем желании, поскольку дройд ухватил его свободной лапкой за подбородок и сосредоточенно возил по лицу дезинфицирующе салфеткой.
Порезы немилосердно жгло, но приходилось терпеть.
– Что касается вас, сэр, – лейтенант снова заглянул в экран деки, – то экспресс-сканирование показало множественные ушибы, растяжение связок и воспалительный процесс в легких. Это не считая частичного переохлаждения. Рекомендуется пребывание в госпитале в течение двух стандартных суток.
Н-да, а мне казалось, что ребра я не просто ушиб, – отметил про себя Пиетт, но вслух сказал совсем другое:
– Боюсь, у меня нет на это времени.
– Сэр, вы не понимаете…
– Прекрасно понимаю, – огрызнулся адмирал. – Вы горите желанием вкатить мне ударную дозу жаропонижающего пополам с успокоительным, и с чистой совестью уложить на больничную койку. К несчастью, мне сейчас нужно думать и много, и сомневаюсь, что вы готовы взять на себя ответственность за мою возможную ошибку.
– Не готов, сэр, – сглотнул медик, побледнев еще больше.
– В таком случае не путайтесь под ногами, будьте так любезны.
Молодой офицер закусил губу и упрямо мотнул головой, явно собираясь продолжить спор. Но подходящие аргументы все не находились.
Сорел, воспользовавшись возникшей паузой, осторожно пощупал заклеенную бакта-пластырем бровь и скривился. Вид у него был откровенно паршивый. Это еще не считая исполосованных запястий, тщательно забинтованных старательным дройдом. Когда именно он успел так покалечиться, Пиетт не помнил, возможно, дело было в набившихся под манжеты куртки осколках, или еще в чем. Ледяная вода послужила неплохим обезболивающим, и ныть порезы начали только сейчас.
Набросив китель поверх свежей рубашки, адмирал мысленно фыркнул. Закатанные рукава, расстегнутый воротник и гнездо на голове с обликом образцового офицера не имели ничего общего, но жертвовать удобством ради столь сомнительной цели Пиетт не собирался. Комлинк на забинтованное запястье не надевался, поэтому пришлось просто взять его в руки. Оглядев себя и убедившись, что ничего не забыл, Сорел шагнул к выходу мимо все еще стоящего столбом медика.
Тот вздрогнул, схватил со стола портативный медицинский комплекс и со всех ног помчался догонять строптивого пациента.
– Вы так и собираетесь ходить за мной хвостом? – язвительно поинтересовался у него Пиетт, стоило захлопнуться двери лифта, который должен был доставить их на мостик.
Офицер решительно кивнул, нежно прижимая к себе сумку. Если понадобиться, он готов был последовать за адмиралом в открытый космос, и эта готовность явно читалась у него на лице.
– Надеюсь, вы специализируетесь не на хирургии, – хмыкнул Сорел, утратив интерес к собеседнику. Сейчас его занимали совсем другие вопросы.

– Дайте связь со станцией, – бросил адмирал вытянувшемуся по стойке смирно Илларду и кивнул сосредоточенно рассматривающему схему подводного комплекса Соло. Бывший контрабандист в своем традиционном наряде кореллианских свободных торговцев на мостике линкора выглядел неуместно, но не отправлять же его переодеваться в форму аудитора. Хотя веса его мнению это бы добавило.
Сам догадается, а не догадается, его проблема.
Пиетт остановился перед пластиной передатчика и выжидательно замер. Наладить нормальную связь не получалось, поэтому пришлось ограничиться стандартной голограммой.
С пронзительным писком плохо настроенного декодера над пластиной появилось мерцающее изображение взъерошенного капитан-командора. Секунду он бессмысленно таращился на собеседника, потом нашел взглядом планку со званием, пересчитал кубики и явно успокоился. Похоже, ему тоже очень хотелось свалить ответственность на кого-то другого.
– Ивар Котт, сэр, – представился офицер, – командующий наземными силами Шшриссы.
– Фирмус Пиетт, – отозвался Сорел. – Предваряя ваш возможный вопрос – гранд-адмирал Траун жив и находится в госпитале. А теперь докладывайте.
Котт снова моргнул, но быстро справился собой.
– Шесть нижних уровней станции «Куаррен-Центральная» были затоплены полностью, повреждения шлюзов обнаружены также на уровнях К-16 и К-23, мощность реактора упала на сорок восемь процентов, система стабилизации разрушена, жертв среди персонала и гарнизона нет. Но температура понижается.
– Я бы на вашем месте проверил еще основную шахту, – задумчиво произнес Пиетт, изучая схему станции, на которой Соло отмечал поврежденные места.
Ногри позаботились о том, чтобы в случае экстренного погружения комплекс точно затонул. Единственное пятиуровневое кольцо, которое не было повреждено, находилось в середине «гриба» станции. И предложение Трауна о частичном затоплении тут явно не годилось. Похоже, серокожие уродцы не так уж плохо соображали и быстро учились у самоуверенного чисса. Или им кто-то помогал.
Командующий на секунду отвлекся, отдав распоряжение невидимому дежурному, и практически сразу получил ответ. В бывшей лифтовой шахте тоже обнаружилась течь.
– Сэр? – осторожно напомнил о себе Ивар, выжидательно глядя на Пиетта.
– На каком уровне расположены казармы ногри? – неожиданно поинтересовался тот.
Сбитый с толку Котт снова отвернулся от передатчика и неожиданно осипшим голосом сообщил:
– На уровне К-19.
– Как и ожидалось, – удовлетворенно хмыкнул Сорел. – Приведите мне одну из этих тварей, капитан-командор. Я знаю, что они опасны, но скажите им… скажите, что я хочу обсудить вопрос предательства. И не вздумайте применять силу.
– Есть, сэр, – ответил окончательно сбитый с толку командующий.
Голограмма растаяла, а Пиетт обернулся к не менее ошарашенному Монэ.
– Вы хотите сказать, что это был не несчастный случай, а диверсия? – проговорил он, с ужасом глядя на наливающуюся красным схему «Куаррен-Центральной». Компьютер просчитывал возможные повреждения и давал предварительную оценку развития событий. Судя по прогнозу – шансов спасти станцию было исчезающее мало.
– Совершенно верно, капитан. Причем организованная таким образом, чтобы все меры по спасению комплекса привели только к ухудшению ситуации. Если я правильно понимаю особенности конструкции, то после потери управления «Куаррен-Центральная» начала бы дрейфовать в сторону оставшихся двух станций. Сомневаюсь, что у них была возможность сманеврировать достаточно быстро для того, чтобы избежать столкновения.
– Там же больше ста тысяч человек, – прошептал Иллард.
– А скрыть пытались смерть одного, – Пиетт криво улыбнулся. – Впрочем, цель была слишком хороша даже для таких средств. Кстати, Соло, когда мы выберемся из этой дыры, уточните у своего друга Калриссиана, где еще использовались летучие города типа Беспинского.
– Думаете, операцию планировал специалист по подобным штукам? Но я много где их видел, несколько кореллианских компаний добывали газ с их помощью, – Хэн почесал стилом в затылке, пытаясь вспомнить еще что-то из того, что ему рассказывал Ландо. Но не преуспел.
– Значит, будем искать с Кореллии, – подвел итог беседы адмирал. – Монэ, сколько лучей захвата задействовано сейчас?
– Шесть, сэр. Но их работа очень сильно нагружает реактор, мы вышли на восемьдесят процентов и вынуждены наращивать мощность.
– Снизьте плотность щитов, – приказал Пиетт. – Сорока процентов нам хватит для защиты сенсоров, а нападения извне ожидать не стоит. И поторопите наземные, хотя они тут скорее подводные, силы на предмет эвакуации. Держать станцию в воздухе и не позволять ей уплыть – несколько разные вещи. А нижние уровни у них и так уже затоплены.
– Но, адмирал, сэр, они не могут эвакуироваться ночью, – напомнил Иллард.
– Это каким-то образом мешает им таскать барахло внутри станции? – парировал Пиетт. Монэ не нашелся, что ответить.
Но от дальнейшего разноса его спас передатчик, внезапно оживший с резким электронным всхлипом. На пластине снова возникла фигура капитан-командора Котта.
– Я привел ногри, сэр, – сообщил он, отступая в сторону.
Его место заняло приземистое существо в плотном комбинезоне. Пониже Рукха и поуже его в кости, с более светлой кожей и менее впечатляющим набором зубов. Сорелу почему-то показалось, что существо было самкой.
– Я Инкхар из клана Икх’мир, слушающая клана, – пронзительно сообщил экзот, подтвердив догадку относительно пола. – А кто ты?
– Адмирал флота Фирмус Пиетт, «Эскадрон Смерти» лорда Вейдера, если вам это что-то говорит, – мягко ответил Сорел, проигнорировав тон ногри.
– Воин-без-чести, – серая морда скривилась в гримасе отвращения. – Еще одна тень у ног Повелителя. Вы все обманывали его. И нас. Наш новый господин тратил жизни лучших воинов ради развлечения, лгал нам, обещая очистить наш мир от заразы. Той, которую вы сами в него принесли!
Слушающая завершила свою речь резким вскриком на высокой ноте, подпрыгнув на месте от переизбытка эмоций.
– Боюсь, отсутствие чести не помешает мне сжечь Хоногр, – улыбка Пиетта, спокойно выслушавшего все обвинения, превратилась в широкий оскал. – Если вы в течение пяти стандартных суток не сообщите, кто предоставил вам информацию о заражении планеты и помогал в планировании диверсии, я приведу линкор к вашему миру. И уничтожу его.
– Повелитель Вейдер будет против! – взвизгнула самка ногри.
– Когда узнает – возможно. Но вас при этом уже не будет. Как и планеты.
Слушающая зашипела и отшатнулась, прикрыв глаза лапами. Похоже, она уже заранее оплакивала свой народ и свою родину.
Вместо нее на пластине снова появился Котт. Бледный и растерянный.
– Выделите этим тварям шаттл и пусть убираются, – приказал Пиетт. – Полагаю, я дал им достаточный повод поторопиться.
Капитан-командор с явным усилием кивнул и отключился.
На мостике повисло гнетущее молчание. Стих даже вечный рабочий гул вахтенной ямы.
– Вы действительно готовы сжечь планету? – спросил Соло после длинной паузы.
– А вы можете назвать причину, по которой мне не стоит этого делать? – поинтересовался Сорел, рассматривая выступившую из-под повязки на запястье каплю крови. – Они были готовы прервать тысячи жизней в попытке скрыть одну смерть, вот и я хочу взять пару миллионов чужих душ в обмен на свою голову. В конце концов, вода была очень холодной.
А как мы уже выяснили на примере одного ситха, даже бессмысленная месть способна принести удовлетворение.
Пиетт коротко кивнул медику, приглашая его следовать за собой, и в абсолютной тишине покинул мостик.

Соло потер висок, испытывая острое желание длинно и непечатно высказаться, но в голову лезли исключительно любимые Феттом короткие и ёмкие мандалорские выражения, для данного случая совершенного не подходящие. Поэтому Хэн глубоко вздохнул, посмотрел на бледного Илларда, и некстати вспомнил, что ему самому придется принять активное участие в расхлебывании этой каши. А раз так, то смысла откладывать начала процесса не было ни малейшего.
– Капитан, – вполголоса позвал Соло, – я так понимаю, что командору Котту понадобится наша помощь. Станция сейчас слепа и глуха, сенсоры частично выведены из строя, частично ослеплены штормом. Разумеется, вы могли бы выслать несколько истребителей для оценки внешних повреждений, но, при всем уважении, это будет бесполезная трата жизней.
– Вы считаете, что мои пилоты так плохи? – вскинулся Монэ.
Хэн продемонстрировал Илларду фирменную кривую улыбку.
– Я, – подчеркнул он, – прекрасно осведомлен об умениях ваших пилотов. Как-никак, за мной в свое время гонялась чуть не половина «Эскадрона». Но сейчас, без напарника, даже я не рискну лезть в эту снежную муть. А для легкого корабля это быстрый способ стать металлоломом.
Капитан скептически поджал губы, демонстрируя, что слова бывшего контрабандиста его не убедили.
– Для начала мы изучим данные, полученные с сенсоров линкора. И если их будет недостаточно – вышлем истребители.
– Отлично, – развел руками Соло, – а пока вы будете разбираться, я схожу за записью с «Сокола». Возможно, она сможет нам чем-то помочь.
Иллард удивленно моргнул.
– Вы хотите сказать, что успели снять показания во время взлета? Но…
– Никаких но, Монэ, – хмыкнул Соло, – когда нас едва не сбил мимо пролетающий кусок станции, у меня возникли некоторые подозрения на предмет ее исправности, скажем так. Вот я и включил запись.
Капитан «Схватки» проводил уходящего контрабандиста подозрительным взглядом, гадая, сколько в его речи было пустого бахвальства, а сколько правды. И пытаясь понять, как стоит относиться к феномену по имени Хэн Соло. Кореллианец пережил общение с Темным лордом и даже умудрился жениться на его дочери – а значит, он был не только неглупым человеком (в терпимость ситха к идиотам не верил даже курсант-первогодка), но неправдоподобно везучим вонскровым сыном. Это тоже надо было учитывать.
Взбежав по гостеприимно распахнувшемуся трапу «Сокола», бывший пират подозрительно оглядел трюм, ожидая какой-то новой гадости. Но корабль был пуст и тих.
– Нет, я такими темпами точно стану параноиком, – пробормотал Соло, закрывая за собой дверь в рубку и запуская процедуру сканирования. В обычных условиях она обеспечивала обнаружение маячков и прочих сомнительных подарков от многочисленных конкурентов. Но для определения наличия на борту живых существ тоже подходила неплохо. Особенно после того, как техники с «Ранкора-4» буквально перебрали грузовоз по винтику. Собственно, сейчас уже поздно было предпринимать подобные меры предосторожности, но «Сокол» стоял посреди огромного пустого пространства без намека на укрытие. А две сотни штурмовиков, до сих пор охранявших ангар, не могли быть настолько слепы, чтобы прозевать зубастого экзота в балахоне.
– Интересно, – продолжил беседовать сам с собой капитан, краем глаза наблюдая за результатами сканирования, – а можно ли такую штуку установить на линкор? Или хотя бы на крейсер?
Как показал опыт «Звезды Смерти», там подобными мелочами не занимались. Иначе откуда бы взяться дианоге в мусорном отсеке? А если учесть, что при строительстве станции активно использовался рабский труд, то смысла отслеживать перемещения сотен тысяч живых существ, принадлежащих к совершенно разным видам, таким неудобным способом не было. Куда проще прицепить маячок прямо на ошейник раба. Или на положенный любому солдату и офицеру «жетон», в действительности представлявший собой идентификационную карточку установленного образца.
Выбив на кнопках пульта быструю дробь, которой он так любил поражать редких пассажиров, Хэн вывел на экран данные сенсоров. Записать удалось не слишком много, но даже этого для начала было достаточно. Перегнав информацию на инфочип, Соло отключил питание, для верности заблокировав стандартную процедуру запуска корабля, и нарочито громко потопал к выходу. Но, не дойдя до трапа буквально трех шагов, резко развернулся и нырнул обратно в недра корабля.
Если уже он собирается помогать имперцам, то надо соответствующе выглядеть.
К моменту его возвращения на мостик, Монэ уже успел еще раз пообщаться с капитан-командором Коттом. Судя по виду обоих офицеров – беседа прошла на повышенных тонах. Ивар требовал принять на «Схватку» персонал станции, упирая на то, что «Куаррен-Аурэ» и «Куаррен-Бэш» просто не смогу принять по двадцать тысяч человек каждая.
Иллард отказывался, мотивируя это невозможностью обеспечить эвакуацию в короткий срок. Подводный комплекс в нынешнем состоянии не мог принять ничего крупнее лямбда-шаттла, а возить по пятьдесят человек было глупо и рискованно – в таких погодных условиях каждый рейс космического челнока мог обернуться катастрофой. Другое дело – подводные баржи, вмещавшие до трех сотен личного состава и двадцати тонн груза, полудюжиной которых была оборудована каждая станция.
– Господа, – произнес подошедший к передатчику Соло, – боюсь вас огорчить, но этот спор не имеет смысла. Адмирал Пиетт запретил принимать на борт «Схватки» любые корабли, побывавшие на станциях.
– Это еще почему? – возмутился Котт, с отчетливым недоумением на лице разглядывающий наряженного в темно-синий мундир Хэна. – Кстати, какого хатта вы, аудитор, делаете на борту линкора?
– Катаюсь, – ядовито отозвался Соло. – Мне кажется, командор, или вас это не касается, а? И теперь, когда все уже всё всем сказали, может, мы делом займемся, наконец!?
Два испепеляющих взгляда были ему ответом.
– Если вы готовы предоставить соответствующую информацию, сэр, – не удержался от шпильки Монэ, доказав, что общество Пиетта на него плохо влияет.
– Готов, – сладко улыбнулся Хэн, протягивая капитану инфокристалл.
Парень, не пытайся заболтать кореллианца, это тебе не твилекку уговаривать.
Иллард взял предложенное, даже не изменившись в лице.

– Итак, – Соло сел на краешек проекционного стола, на котором вращалась схема станции, с нанесенными метками всех известных аварийных мест. – Что мы имеем? По данным сенсоров и визуальным наблюдениям этот ваш летающий гриб лишился одного стабилизатора полностью, второго частично. Что с третьим – не знаю, думаю, тоже поврежден или отключен от питания, иначе б вы давно опрокинулись.
Схема сдвинулась, дополнившись силуэтами двух станций поменьше.
– Генераторы луча, которые удерживали треугольник в равновесии, сейчас обеспечивают связку только между «Куаррен-Аурэ» и «Куаррен-Бэш». Соответственно, эта пара постепенно дрейфует, надвигаясь на «Куаррен-Центральную». Можно было бы дождаться, пока целые станции пройдут под поврежденной, но я так понял, что времени у нас в обрез.
– Да, – Иллард кивнул, соглашаясь, – на нынешнем уровне мы сможем удерживать комплекс еще шесть, максимум десять часов. Потом выйдет из строя система охлаждения лучей захвата.
– Активируйте другие лучи, – пожал плечами Котт. – У вас их сорок штук, есть из чего выбрать.
– Есть, – снова кивнул Монэ. – Но не думаю, командор, что вам понравится прыгать, как мячик. Линкор не истребитель, быстро сдвинуться на пять километров мы не сможем, да и никаких гарантий того, что мы успеем подхватить вас повторно, дать я вам не могу. Идея хорошая, но с людьми на станции – неосуществимая.
Командующий силами Шшриссы тяжело вздохнул, и устало потер лицо.
– Рассветет через восемь часов, полеты мы начать сможем хорошо, если через двенадцать.
Монэ и Соло переглянулись, пытаясь вспомнить, что именно говорил о лучах захвата Пиетт. Иллард первым решился озвучить это предложение:
– А если мы притопим станцию? На каком уровне у вас пусковые установки для барж?
– Над третьим кольцом, – задумчиво ответил Ивар, – но в таком случае, нам придется полностью перекрыть выходы как вверх, так и вниз. А лишаться доступа на летную палубу опасно.
– Кстати, об ангаре, – спохватился Соло, – наши серокожие друзья уже убрались или нет?
– Сидят в шаттле и ждут рассвета, – скривился командующий. – Хотя я бы выкинул их за борт сейчас.
Хэн нахмурился, восстанавливая в памяти вид створок ангара в момент взлета «Сокола».
– Выкидывайте, как только будет хоть малейший просвет в погоде. Станция стремительно обмерзает, и если мы будем тянуть, то просто не сможем закрыть купол.
– Уже, – помрачневший командор выслушал доклад дежурного и снова повернулся к Илларду. – Створ не открывается. Более того, в результате болтанки повреждены два транспорта и восемнадцать истребителей.
– Ну, тогда ребятам крупно не повезло. Заприте их там, где сидят, и перекройте уровень. Утром мы немного поджарим купол, дав им возможность убраться, – с нехарактерной для себя садисткой интонацией предложил Монэ. – Не думаю, что адмирал Пиетт будет очень расстроен, если эти твари передохнут немного раньше времени. Лорд Вейдер в любом случае не простит им предательства.
Это если они предали его, а не красноглазого красавчика в белом мундире.
Соло признавал за Темным лордом склонность к неумеренному насилию, но помнил, что без явной необходимости ситх предпочитал не убивать. Во всяком случае, его самого просто закатали в карбонит, а не расстреляли. Конечно, заказ Джаббы сыграл в этом свою роль, но Хэн очень сомневался, что гордость Фетта нельзя было удовлетворить двойной платой. Наемник для этого был слишком практичным человеком.
– Таким образом, – подвел итог сорокаминутного обсуждения Котт, – мы эвакуируем персонал и все ценное, что можно поместить на борт транспортов, в отсеки третьего кольца и начинаем погрузку на баржи. Как только мы загружаем их – вы опускаете станцию. После старта барж с «Куаррен-Центральной» баржи со станций «Аурэ» и «Бэш» занимают их место. Сомневаюсь, что двух рейсов хватит, даже если набить транспорты под самые шлюзы, поэтому рассчитываем на три ходки. С учетом времени на погрузку выходит что-то около сорока, сорока пяти часов.
– Хорошо, – Иллард сверился с экраном деки, врученной ему дежурным офицером, – с учетом снижения требуемой мощности лучей захвата мы сможем обеспечить вам поддержу на весь этот срок.
– А что с дрейфом?
– Соло, – давайте мы для начала разберемся с эвакуацией, а? – Монэ с ненавистью уставился на схему. – Потому что если она сорвется, то веская причина сжечь этот проклятый всеми богами Хоногр будет не только у адмирала Пиетта.