НАЗВАНИЕ: Кукловоды

АВТОР: Nefer–Ra

ФЭНДОМ: Звездные войны

ЖАНР: альтернативная история, ирония

РЕЙТИНГ: всем можно, пока, по крайней мере

СТАТУС: в процессе

ОТ АВТОРА: Остапа несло

ПРИМЕЧАНИЕ: версия вторая, частично отредактированная

Сообщение отредактировал Nefer-Ra - 14.5.2011, 21:35

Глава 50

– С чего вдруг такие церемонии? Неужто в мою честь? – нехарактерно довольный тон Палпатина сбил адмирала с толку и Пиетт предпочел уставиться на ближайшую заклепку, делая вид, что ничего более интересного в жизни не видел. Не самая удачная модель поведения, зато самая надежная. Как реагировать на благодушных ситхов, Сорел пока не придумал, но считал подобные ситуации опасными по умолчанию.
Сидиус вынул из-за уха забытое там стило и принялся вертеть его в руках. Пауза затягивалась.
– Я так понимаю, что новости плохие? – пришел к закономерному выводу ситх.
– Не все, мой Император, – уклончиво отозвался адмирал.
Палпатин беззвучно вздохнул. Подобные заявления он уже слышал неоднократно. Только вот голос был другой. Но Кос никогда не задумывался над тем, что такое поведение может быть заразно. Или это у Пиетта обострение эмпатических способностей не нервной почве? Так или иначе, но давить на адмирала было бессмысленно, у того имелся прекрасный способ уходить от допросов с применением Силы – глубокий обморок. И ведь не придерешься же к тонкой душевной организации. Поэтому Сидиус еще раз вздохнул и начал мысленно считать до десяти, не сомневаясь, что его молчаливый собеседник делает то же самое, но с другой целью – не клацать зубами.
– Выкладывайте уже, во что вы там опять вляпались. Про Трауна мне уже доложили, так что этот этап ваших похождений можете смело пропустить.
– Да, повелитель, – уже значительно бодрее отозвался Сорел. Похоже, чисс сумел-таки выкрутиться из затруднительной ситуации и договориться с ногри. А значит, осталось только решить вопрос с принцессой. Пиетт рискнул поднять взгляд и осторожно поинтересоваться:
– Ваше величество, «Черное солнце» представляло какую-то ценность для Империи?
По лицу ситха медленно, как дорогое вино, разлилось искреннее удивление. Казалось, каждая морщинка принимает участие в этом завораживающем мимическом спектакле.
– Что? – очнувшийся Палпатин моргнул, сделавшись до смешного похожим на селонийскую морскую черепаху. Адмирал постарался задавить еретическую мысль, но не слишком преуспел в данном начинании.
– Мы сожгли Соленую луну, – пояснил Сорел, придя к выводу, что окольные пути донесения нужной информации до повелителя сейчас использовать не стоит.
– Зачем?!
– Боюсь, об этом стоит спросить ее высочество, – скромно потупился командующий «Эскадроном». – Но я не уверен, что принцесса действовала по собственной воле.
Палпатин пошарил рукой где-то за кадром, нащупал спинку кресла и тяжело рухнул в него. При этом край голографической мантии едва не съездил адмирала по носу.
– Так, – мрачно произнес ситх, – когда я отправлял Таркина на «Амидалу», я был уверен, что все пройдет гладко и дело, в крайнем случае, сведется к нанесению тяжких телесных. Но чтобы такое? Эти двое ненормальных сговорились, или как?
Голос Сидиуса взлетел до опасной высоты, заставив Сорела съежится в ожидании неминуемого наказания. Но Палпатин сумел взять себя в руки и произнести следующую фразу на полтона ниже. Впрочем, менее опасной она от этого не стала:
– Кстати, что там была за история с изъятием данных из хранилища станции связи в обход СИБ?
– Не могу знать, – честно ответил Пиетт. – Но покушение на жизнь комиссара действительно имело место. Согласно сведениям, предоставленным капитаном первого ранга Рэнски и данным, полученным из архива переговоров на мостике, после визита на Усс-3, отношения между ее высочеством и комиссаром заметно улучшились. Причина этого мне неизвестна, но полагаю, что имела место очередная авантюра с взаимным спасением.
Адмирал помолчал, подбирая слова. То, что он собирался сказать, было из области догадок, но ничего более внятного он пока предложить Императору не мог, смутно надеясь, что ситх сможет разобраться в проблеме по тем крохам информации, которые удалось добыть на данный момент.
– Мой Император, – наконец решился заговорить Пиетт, – во время моего нахождения на «Схватке» я получил сообщение из центрального управления СИБ. Оно было подписано Таркиным, но было совершенно нехарактерно для него по стилю. Казалось, что отправивший его человек находится в состоянии, близком к панике. Причина – возможное безумие принцессы, связанное с внешним воздействием. Как показали дальнейшие события, эта теория имела право на существование. Лея Органа-Соло воспользовалась своими полномочиями и привела «Эскадрон» к Соленой луне. При этом ее высочество собиралась нанести визит главе «Черного солнца». Сопровождать принцессу должны были Таркин, Фетт и чисто символический отряд штурмовиков. Предотвратить высадку мы не успели.
Тут Император что-то проворчал. Подозрительно похожее на фразу «дурная наследственность», но настолько тихо, что адмирал предпочел изобразить приступ избирательной глухоты, поскольку не был точно уверен, кого Сидиус имел в виду – Падме или Анакина.
– После оценки ситуации мной было принято решение начать блокаду Соленой луны. Соло с группой ногри были отправлены на поверхность под видом пиратского корабля, преследуемого флотом Империи. Это позволило им успешно совершить посадку и начать спасательную операцию. В это же время был начат обстрел астероида.
– Решили рискнуть здоровьем, адмирал? – с отчетливой ноткой сарказма поинтересовался старший ситх. – Или забыли про лорда Вейдера?
Пиетт снова вздрогнул, сообразив, что главкому его самодеятельность наверняка не понравится. Можно было, конечно, сказать, что решение о бомбардировке было принято Сорелом в состоянии временного помешательства, вызванном переутомлением и прочими сопутствующими факторами. Да и Рэнски охотно подтвердит, что адмирал был слегка не в себе, а медики напишут длинный список симптомов. Но снимет ли это с него ответственность перед самим собой? Он рискнул, будучи уверенным в правильности своих действий, и выиграл. А мог проиграть. Но какое это сейчас имеет значение?
– Нет, повелитель, – ровно произнес командующий «Эскадроном». – Сигналы маяков принцессы и наемника позволяли предположить, что ситуация находится под контролем Фетта. А его контракт подразумевает спасение Леи Органы-Соло любой ценой. К счастью, к настолько серьезным мерам прибегать не пришлось. Спустя сорок минут эвакуация была успешно завершена, а уничтожение живой силы противника перешло в завершающую фазу.
Палпатин задумчиво побарабанил пальцами по резному подлокотнику кресла, обдумывая какую-то мысль. Мысль, судя по выражению лица Императора, была не из лучших.
– Пиетт, вы хоть что-нибудь умеете, кроме тотального уничтожения всего, что попадается вам на глаза? Впрочем, убирать за Леей дипломатическими методами бесполезно… Ладно, что там у вас еще плохого?
Десерт, – адмирал едва удержался от того, чтобы произнести это вслух. Император вряд ли мог оценить подобный юмор.
– Сейчас идет осмотр развалин и сбор трофеев. Некоторые из них представляют определенный интерес, поскольку связаны с одаренными. Помимо этого, покойный Хьюго Тойнц держал при себе собственного форсюзера – ведьму с Датомира. При эвакуации ее пришлось взять на борт. В данный момент она находится в тюремном изоляторе. Осмелюсь предположить, что именно она повлияла на решение ее высочества посетить Соленую луну.
– Однако… – Сидиус нахмурился, – кажется, я недооценил Ксизора и его ящериц. Холоднокровные твари всегда опаснее теплокровных. Слишком хорошо умеют ждать.
– Вы правы, повелитель, – поспешил поддакнуть Сорел, озадаченный этой беседой ситха с самим собой. – Официальной причиной визита в штаб-квартиру «Черного солнца» ее высочество назвала расследование причин покушения на гранд-моффа Кассаса. По мнению принцессы, подтвержденному Таркиным, Тойнц мог быть в этом замешан. К несчастью, допросить фаллиена уже невозможно – он был убит ведьмой, но мы проводим анализ записей, изъятых из его архивов.
– Надеюсь, вы заберете с астероида действительно все, адмирал? – желтые глаза Императора опасно сощурились.
– До последнего камешка, повелитель, – Пиетт поклонился так низко, как позволяла поза.
– И не забудьте допросить ведьму, – проронил Палпатин таким тоном, как будто предлагал выпить чаю.
– Но как? Я не имею опыта… – попытался возразить адмирал, понимая, что отвертеться от неприятного задания нет никакой возможности.
– Придумайте что-нибудь, – прощальная улыбка ситха растаяла вместе с голограммой.
– Да, повелитель. Обязательно, – мрачно буркнул адмирал, обращаясь к пустому месту. Жизнь определенно обретала новые краски. Преимущественно черные.

Мысленно обложив ситхов последними словами, Пиетт с трудом поднялся на ноги, и, прихрамывая, поплелся обратно в кабинет. Зарекшись на будущее докладываться в любой позе, отличающейся от стойки смирно. Колени, в отличие от лорда Вейдера, у него были свои, а не дюрастиловые, и длительного стояния на холодном металле категорически не одобряли.
А манеру Сидиуса портить подчиненным настроение всерьез и надолго не одобрял сам адмирал. В обычной ситуации Палпатин изливал свое недовольство главкому, а тот уже передавал пинок по инстанции, корректируя степень воздействия по своему усмотрению. Как подозревал Сорел, в сторону разумного минимума, поскольку максимум Имперский флот выдержать попросту не мог. Идеи Императора в последние годы с трудом воплощались в жизнь даже путем массовых казней. Чего Вейдер, в силу личного упрямства и нежелания делиться любимыми игрушками, не одобрял. Методы лорда тоже не блистали изяществом, но действовали лучше, поскольку сам главком по складу характера был прирожденным военным, но никак не политиком. А попытки Анакина играть какую-либо другую роль, пусть и по указке (и с подсказкой) Императора, обычно с треском проваливались.
Собственно, ситх из старшего Скайвокера тоже получился неправильный. Но это уже было целиком на совести Сидиуса, наплевавшего на все правила Темной стороны Силы еще лет за тридцать до рождения Империи. А если учитель позволяет себе пренебрегать некоторыми вещами, то как можно надеяться, что ученик окажется лучше? Особенно если это такой ученик.
Размышляя над этими высокими материями (поскольку думать о текущих делах не хотелось совершенно), Пиетт машинально перебирал лежащие на столе предметы. И очнулся именно тогда, когда вместо датапада под руку попалось холодное кольцо, подозрительно знакомо звякнувшее бубенчиком.
– Фелеца... – остаток фразы адмирал произносить вслух не стал, но громко подумал. Ньявва, если он правильно понял механизм выбора хозяина, должна была услышать свою нелестную характеристику и так. Разумеется, кошка не понимала отдельных слов, но была в состоянии уловить сильную эмоцию. И правильно ее истолковать.
– Ньяв? – умильное выражение треугольной кошачьей морды, возникшей над краем столешницы, было изрядно подпорчено рыжим пятном, украшающим некогда белоснежное ухо. Избавиться от компрометирующих следов ньявва не успела по причине удивительно мерзкого вкуса смазки, а об кожаную обивку дивана проклятое пятно оттираться отказывалось.
Адмирал выразительно уставился на кошку и покачал перед розовым носом разомкнутым кольцом ошейника. Фелеца страдальчески сморщилась, в который раз напомнив Пиетту Таркина, и подставила шею с таким видом, словно делала большое одолжение. Защелкнув замочек, Сорел провел кончиками пальцев по кошачьей спине. Та, как и ожидалось, была покрыта густым слоем пыли.
– Похоже, я рано зачислил себя в команду параноиков, которым везде мерещится взгляд в спину, – вздохнул адмирал. – Фелеца, любопытство сгубило множество кошек и одного адмирала. Так что учти, влезешь в реакторный отсек или в шлюзовую камеру – никто тебя там искать не будет.
Ответом Пиетту был взгляд круглых от возмущения голубых глаз, исполненный чистейшей невинности.
– Ничего, пара-тройка купаний в растворителе будут тебе хорошим уроком. Хотя, боюсь, я поседею раньше. И мы будем пугать экипаж «Амидалы» вдвоем... – Сорел саркастично хмыкнул и отряхнул испачканную ладонь. – Брысь, чудовище. У меня еще слишком много работы.
Фелеца обиженно фыркнула, демонстративно взмахнула хвостом и прошествовала к краю стола, но вместо изящного прыжка вниз, просто поскользнулась и свалилась на пол с нехарактерным для такого маленького тельца шумом. Ошалело помотала ушастой головой и на заплетающихся ногах ушла под диван – переживать. Адмирал проводил ее задумчивым взглядом и придвинул к себе деку. Помимо будущей «душевной беседы» с датомирской ведьмой имелись и другие проблемы. Не менее сложные, но хотя бы решаемые без привлечения сверхъестественных сил, пыточных инструментов и тяжелых наркотиков. Например, учет собранных трофеев.
Пиетт щелкнул селектором и поинтересовался:
– Рэнски, чем порадуете?
С солидным опозданием сообразив, что забыл поздороваться. Кажется, дурные привычки лорда Вейдера, да и Сидиуса, чего уж там, действительно были заразными. Или адмиралу просто хотелось сорвать на ком-то злость.
Но капитан, как оказалось, был готов к подобному завуалированному допросу и бодро отрапортовал:
– По предварительной оценке собрано около двадцати трех процентов движимого и недвижимого имущества, приблизительная оценка стоимости – от восьми до двенадцати миллиардов кредитов.
Сорел сообразил, что у него от изумления попросту отвисла челюсть, и поспешил захлопнуть рот, постаравшись сделать это бесшумно. Не стоило лишний раз демонстрировать свое удивление подчиненным.
Но, хатт задави, я не думал что там действительно так много!
– Весьма… впечатляюще, капитан. Надеюсь, вы будете выдерживать тот же темп.
– Сделаем все возможное, адмирал, сэр, – голос Рэнски буквально излучал оптимизм. – Комиссар был так любезен, что взял на себя организацию процесса распределения грузов и их учет.
– Таркин? – Пиетт не ожидал, что Уилхуфф вообще будет участвовать в этом неблагодарном деле, но у бывшего гранд-моффа был прирожденный талант к организации масштабных проектов. А вот таланта спокойно рыться в обугленных останках мирного населения, за ним, насколько помнил адмирал, замечено не было. Зачистка – дело штурмовиков. А после второго вылета на Соленую луну это дошло даже до Соло.
Кстати, а что делает аудитор?
– Да, сэр. Таркин и Соло, – ответил Рэнски. И обеспокоенный длительным молчанием Пиетта, позволил себе нарушить тишину спустя почти две минуты, – сэр?
– Да, капитан, я вас слышу, – проговорил Сорел, пытающийся переварить мысль о совместной работе двух столь разных людей. – На какой палубе происходит сортировка?
– Предварительная, с дезинфекцией и первичной грубой очисткой крупных объектов, в ангаре 14-Бэш, палуба 22-14. Вторичная – ангар 12-Беш, палуба 22-10. Мелкие объекты и культурные ценности сортируются в шестом ангаре жилой палубы, сэр.
– Спасибо, капитан.
Выключив связь, адмирал еще несколько секунд сидел, бессмысленно глядя перед собой.
– Надеюсь, эти «ценители прекрасного» хотя бы еще дошли до устройства аукциона, – пробормотал Пиетт. – Интересно, почему как что-то интересное – так Таркин, а как затыкать собой амбразуру – так я?
Вопрос, разумеется, был риторическим и ответа не подразумевал. Но Сорел намеревался внести некоторые коррективы в текущий расклад и выяснить, что же на самом деле творится в шестом ангаре. Причем немедленно.

Тишина в коридорах и практически полная их безлюдность показались адмиралу странными, но причина этого выяснилась достаточно быстро. Двое взъерошенных лейтенантов, с которыми Пиетт едва сумел разминуться в дверях лифта, выглядели так, как будто только что носили на руках хатта. А, судя по собравшимся в кучку глазам молодого поколения и практически отсутствующей координации движений – предположение было недалеко от правды. Только вот в роли носимого тела выступал не один из прожженных мафиози, а стандартный грузовой контейнер, размерами метр на метр на полтора. У правого страдальца на рукаве до сих пор виднелся след от стандартного запекаемого инвентарного номера.
Смутившиеся офицеры попытались откозырять командующему и одновременно убраться у него с дороги. Оба действия получились более чем посредственно, но Сорел был рад уже тому, что его не затоптали. В последние годы в Академию набирали сплошь рослых и физически развитых, пытаясь хоть так поднять престиж флота и произвести на обывателей «плакатное впечатление», но адмиралу постоянно казалось, что при этом приемная комиссия пренебрегает оценкой умственного развития будущих офицеров. Другими причинами объяснить сходство лейтенантов, передвигающихся по жилым палубам исключительно бодрой рысью, со стадом упившихся лума бант Пиетт затруднялся.
С некоторыми разумными предосторожностями добравшись до двери нужного ангара, Сорел с опаской заглянул внутрь, ожидая увидеть что угодно – от россыпи драгоценных камней на полу, до гонок на погрузчиках. Но вместо этого взгляду открылась мирная картина сложенных аккуратными стопочками ящиков, вокруг которых буквально роились полдюжины дройдов-секретарей, переговаривающихся между собой на каком-то специфическом машинном языке. А за столом, явно перекочевавшим в ангар из офицерской столовой, обнаружились Таркин и Соло. Причем последнего было почти не видно за стопкой датападов и коробок с инфокристаллами.
Судя по сосредоточенному лицу Хэна и лежащей на видном месте аудиторской карточке, бывший контрабандист сочинял отчет для своей грозной шефини, то и дело спрашивая у комиссара, как лучше построить фразу.
Уилхуфф терпеливо отвечал, не отвлекаясь от собственной деки.
Адмирал, заинтригованный подобным проявлением великодушия со стороны комиссара, неслышно (а за топотом металлических ног дройдов это не представляло никакой сложности) подошел к Таркину и заинтересованно уставился на экран.
На котором обнаружилось изображение вычурного колье из иторианских изумрудов. Оригинал изделия лежал рядом с локтем комиссара, но поразило Пиетта не это, а пятизначная цена украшения. Особенно с учетом того, что подобных побрякушек в пределах прямой видимости было около тонны. По самым приблизительным оценкам.
– Впечатляет, – только и сумел выдавить адмирал, безуспешно пытаясь прикинуть, что ему делать с такой астрономической суммой. А ведь это была лишь пятая часть!
Впрочем, если сбор ценностей был начат по правилам, то часть была первая и последняя. Вряд ли уцелевшие при бомбардировке предметы обстановки и облицовка дворцов стоили хотя бы столько же.
– Ага, – с запозданием отозвался вместо Уилхуффа Соло. – А еще у нас есть ключи к счетам «Черного солнца». И за них я даже готов простить почившему ящеру половину его прегрешений.
– Как великодушно, – съязвил очнувшийся от любования прекрасным бывший гранд-мофф. – Можно узнать – которую?
– Ту, что не касается Леи, – охотно сообщил Хэн, снова утыкаясь в свои цифры. Но уже через две минуты обманчивое спокойствие и сосредоточенность контрабандиста обернулись взрывом эмоций: – Сарлачий хвост, мне нужен Калриссиан! Без него я тут буду месяц копаться!
Соло с досадой выругался и отпихнул в сторону не поддающийся расшифровке блок.
– Ну, так вызовите его с Корусканта, – пожал плечами Таркин. Вспышка за последние полчаса была не первой и даже не десятой, поэтому лишний раз напрягаться, придумывая подходящий к ситуации ехидный комментарий, комиссару было уже попросту лень.
– Или перевезите данные в столицу, – выдвинул контрпредложение Пиетт. – Полагаю, там найдутся все необходимые специалисты.
– А еще там найдется Траун, – как бы невзначай заметил Уилхуфф. – И тогда большую часть культурных ценностей мы не успеем даже пощупать.
Можно подумать, это такая большая потеря, – командующий «Эскадроном» к материальным ценностям относился совершенно спокойно, считая, что им уделяют значительно больше внимания, чем стоит на самом деле. Практически любое украшение можно повторить, подобрав аналогичные по чистоте и весу камни, а здание возвести на новом месте, вписав в рукотворный пейзаж. Но искреннее сожаление о потенциально упущенной добыче, прозвучавшее в голосе бывшего гранд-моффа, провоцировало на колкость.
– Решили поправить пошатнувшее материальное положение, комиссар? – Сорел поискал взглядом кресло, но не нашел и уселся на ближайший ящик. – Или нашли даму сердца? Насколько я помню, вам всегда нравились рыжие. А зеленый, как показывает пример Мары Джейд, им обычно к лицу.
Таркин очень выразительно посмотрел на адмирала, взвешивая то, что собирался сказать, но передумал и отвернулся.
– По предварительной оценке стоимость наших трофеев составит порядка двадцати-двадцати пяти миллиардов, с учетом арестованных на данный момент счетов. Разумеется, большая часть будет не деньгами, а предметами, акциями и прочим, – выдержав достаточную для выражения недовольства паузу, заговорил комиссар. – Возможно увеличение суммы за счет более детального исследования имеющихся счетов Счетной палатой и СИБ. Хотя ведомство Айсард скорее будет исследовать из уцелевших владельцев.
– На Кесселе будет праздник, – тихонько добавил со своего места Хэн.
– Не сомневаюсь, – Пиетт растеряно потер висок. – Меня больше интересует, что со всем этим делать?
– То есть? – Таркин удивился настолько, что даже повернулся к адмиралу и внимательно на него посмотрел. «Эскадрон» и все причастные получат причитающееся, а остальное разойдется по частым коллекциям или осядет в казне.
– Есть один маленький нюанс, – вклинился Соло. – Решение о передаче денег должна принимать Лея.
Комиссар скептически вздернул бровь, пытаясь припомнить нынешнюю должность принцессы. И нельзя сказать, чтобы всплывшая в памяти информация его обрадовала.
– С ее высочества станется устроить аттракцион невиданной щедрости и попытаться накормить всех голодных Галактики. Обычная женская глупость.
– Не думаю, – Сорел осторожно обдумал спонтанно возникшую идею и пришел к выводу, что она имеет право на жизнь. – Уилхуфф, отберите украшений и Альдераанского антиквариата, сколько не жалко. Вручим принцессе как компенсацию за моральный ущерб.
– А остальное? – комиссар явно не успевал следить за беспорядочным полетом адмиральской мысли.
– Пустим на нужды флота, разумеется, – хищно улыбнулся Пиетт, предвкушая возможность выбить под это дело себе нормальный корабль. Ни «Амидалу», ни «Схватку» ему, как уже было понятно, никто отдавать не собирается. А раз так – придется ковать свое счастье самостоятельно.
– Да вы с ума сошли! – воскликнул Таркин. – На эти деньги можно четыре «Звезды Смерти» построить и еще останется!
Хэн просто старательно хлопал глазами, изображая лицом клинического идиота. Сам контрабандист считал, что выглядит достаточно вменяемо, но подозревал, что у сторонних наблюдателей может быть другое мнение. Впрочем, Соло оно интересовало мало. А вот степень возможного помешательства Сорела расстраивала.
– Боюсь, господа, Император пока полностью уверен в моем душевном здоровье, – адмирал, от которого не укрылись похоронные настроения собеседников, вытащил из ближайшего открытого ящика парочку топазовых подвесок, внимательно их осмотрел, спрятал в карман и поспешил откланяться.
– Что-то мне вариант с голодными начинает нравиться больше, – задумчиво проговорил Соло, глядя в закрывшуюся за адмиралом дверь.
– Мне тоже, – признал озадаченный собственной мыслью Таркин. – Но не стоит забывать про Вейдера и его тягу к гигантомании.
– Это да…