НАЗВАНИЕ: Кукловоды

АВТОР: Nefer–Ra

ФЭНДОМ: Звездные войны

ЖАНР: альтернативная история, ирония

РЕЙТИНГ: всем можно, пока, по крайней мере

СТАТУС: в процессе

ОТ АВТОРА: Остапа несло

ПРИМЕЧАНИЕ: версия вторая, частично отредактированная

Сообщение отредактировал Nefer-Ra - 14.5.2011, 21:35

Глава 28

– Ваше высочество? – Рэнски замялся, искоса поглядывая на тонкий силуэт на фоне обзорного окна. Спрашивать командира, пусть и формального, о самочувствии в лоб было как-то неправильно. А придумать более обтекаемую формулировку не получалось. Особенно после разговора с главкомом, выбившего капитана из колеи всерьез и надолго.
Но принцесса не заметила этой неловкой паузы, и просто качнула головой.
– Спасибо Винсент, – очень тихо произнесла она, – но не стоит беспокойства. Я просто хочу побыть одна.
– Как скажете, мэм.
Подобное упрямство показалось капитану странным, но настаивать он не счел возможным. В конце концов, если Вейдер захочет поговорить с ее высочеством, то обойдется без разрешения. Лорд ситхов не тот человек, которому можно отказать.
Лея криво улыбнулась своему отражению в транспластиле и снова погрузилась в невеселые мысли. Против ожиданий, разрушение городов-ульев не вызвало у нее тех чувств, которые должно было. Ощущение массовой гибели живых существ – да, душевная боль – да. Все это присутствовало, но вот жалости или хотя бы сожаления не было. Вместо них пришло разочарование.
Вся чудовищная мощь «Эскадрона» оказалась ничем, фикцией, дорогой и опасной игрушкой. Да, в ее власти было сжигать планеты, но это было… неправильно. Все равно, что стрелять из турболазера по мухам.
На секунду Органе показалось, что еще немного, и она сможет понять Таркина, отказавшегося покидать боевую станцию даже тогда, когда угроза катастрофы стала слишком реальной. Возможно, гранд-мофф понял, что в случае неудачи у него просто не останется сил на следующий рывок. А может ему просто хотелось умереть триумфатором.
Лея потерла виски и обняла себя руками. Попытка разобраться в потемках чужой души, когда в собственной – мрак и холод, заведомо была обречена на неудачу. Кажется ей просто пора пойти спать и перестать думать над всякой ерундой.
Но мысли снова и снова возвращались к событиям прошедших суток.
Права, не права? Человек или чудовище? Цена победы?
Обрывки чужих фраз вертелись перед глазами, как стайка ярких бабочек. Принцесса поняла, что еще чуть-чуть, и она сойдет с ума, выплеснет свои эмоции в крике и ярких сполохах молний. Превратится… во что?
Плащ дать? Для полноты ситхский ощущений? – шепот на краю сознания мазнул по коже холодным мехом.
Органа тяжело мотнула головой, отгоняя иллюзию, уверенная в том, что ей все это просто привиделось, но тяжелая материя уже легла на плечи, согревая и придавая уверенности в своих силах.
Едва различимый запах нагретого металла, которым была пропитана ткань, защекотал ноздри, вызывая лавину воспоминаний. Слишком разных, слишком болезненных.
Закутавшись в плащ, как в кокон, девушка обернулась, пытаясь разглядеть отца в полумраке.
Но глаза, привыкшие в свету звезд, не могли различить черное на черном.
Вейдер тихонько хмыкнул, еще несколько секунд позволив себе поиграть в прятки, после чего щелчком пальцев зажег лампу.
Ребенок, ты меня не увидишь, пока я этого не захочу.
Кресло жалобно скрипнуло под внушительным весом, звякнули столкнувшиеся пластины доспеха, и силуэт Темного лорда соткался из мрака. Первым в круге света появился поблескивающий наплечник, потом прорисовались складки рукава, серо-седые пряди и подчеркнутая резкой тенью скула.
– Ну, что у нас плохого? – иронично поинтересовался Вейдер, с наслаждением вытягивая длинные ноги и прикрывая глаза. Казалось, ситх греется в свете рукотворного солнца лампы.
– Все, – с надрывом произнесла Лея, тут же устыдившись этой пафосной ноты.
Главком картинно вздернул бровь, ожидая продолжения.
– Вот только смеяться не надо, – буркнула принцесса, плюхаясь в соседнее кресло и поджимая ноги. – Вместо показательной казни получилась полная ерунда, Кассас вот-вот умрет, старый план рейда не годится, Фетт валяется с переломами, Рэнски ходит вокруг меня на цыпочках, ожидая очередного фортеля, а я сижу, как дура, и не знаю, что делать. То ли плакать, то ли еще кого-нибудь расстрелять.
Анакин оперся подбородком о ладонь, пытаясь замаскировать неуместную улыбку. Лея сейчас очень сильно напоминала Амидалу, перед очередным заседанием Сената мечущуюся по комнате в попытке выбрать платье, и попутно излагающую смысл тридцати двух законопроектов одновременно. Бывшая набуанская королева в такие моменты выглядела сущей девчонкой, слишком открытой и эмоциональной. А еще она всегда норовила бросить в мужа подушкой, стоило ему вместо понимания и сочувствия тяготам парламентской жизни изобразить на лице свои истинные эмоции. Как ни странно, мягкий снаряд всегда попадал в цель, и никакая Сила не была тому помехой.
Но это было слишком много лет назад. Так давно, что он почти забыл об этом.
Да и не стоило вспоминать, по большому счету.
Темный лорд мысленно вздохнул. Разумеется, он мог бы многое сказать дочери. И о допущенных ею ошибках, дипломатических просчетах, возможной потере репутации и так далее и тому подобное. Но тут перед глазами снова встал образ растрепанной Падме с бластером наперевес, и Вейдер в который раз пришел к выводу, что ничего в мирных переговорах не понимает. Вот и не стоило в эту область лезть.
– Для начала тебе стоит перестать нервничать. Эл сам виноват, что подставился. Ему и разгребать, как очнется.
Органа с сомнением взглянула на ситха. Судя по последним данным, предоставленным ей начальником госпиталя, Кассасу оставалось жить в лучшем случае двое суток. Гранд-мофф был слишком слаб, чтобы перенести пересадку нескольких органов сразу. Да и сделать операцию прямо сейчас не представлялось возможным – крошечная клонированная копия сердца еще только начинала расти в питательном растворе. А заморозка тела, позволяющая в спокойной обстановке дождаться готовности «запчастей», отпадала по медицинским показаниям. Проще было сразу отключить систему жизнеобеспечения. Гуманнее.
Казалось, в такой ситуации ничего сделать нельзя, и человек беспомощен перед лицом смерти. Обычный человек. А лорд ситхов?
Ведь Пиетт, от которого в действительности даже наградной планки не осталось, сейчас разгуливал по Корусканту во плоти, как ни в чем ни бывало. Значит, воскрешение мертвых возможно? Пусть половинчатое и с помощью «Темной стороны».
Но почему тогда Анакин на смог или не захотел вернуть к жизни Падме? Если он действительно ее любил и ради нее совершил все то, что в итоге перевернуло Галактику? Хотя еще вопрос, кто кого должен был после Мустафара с того света вытаскивать. Амидала улетела с планеты живой и почти невредимой, в то время как Вейдера увозили в буквальном смысле по частям.
Темный лорд следил за сменой выражений на лице дочери, не замечавшей, что все ее мысли для стороннего наблюдателя совершенно очевидны. Их даже не надо было читать.
– Лея, – мягко произнес он. – Остановись. Ты строишь замки из песка, не зная, что должно быть в их основе.
Принцесса потупилась, а потом и вовсе отвернулась, пытаясь скрыть выступившие слезы.
– Если ты помнишь, джедаям, согласно Кодексу, создавать семьи запрещалось. Как и привязываться к кому-то, – лорд ситхов поморщился, отгоняя назойливое воспоминание. Со своими демонами он будет разбираться как-нибудь потом, без свидетелей.
– Орден – вот та большая семья, которая должна была дать им опору и утешение. Но собрание сирот не способно понять, что такое настоящее душевное тепло. Призыв отпускать то, что любишь, жесток, но необходим. Каждый из одаренных обладает не только Силой, но и способностью влиять на окружающих, связывать их своеобразной эмоциональной паутиной. Поэтому детей-форсюзеров забирают из семей в возрасте от десяти месяцев до полутора лет. Во-первых, младенцев принято любить или хотя бы жалеть, как несмышленышей, и этот кокон положительных эмоций защищает их психику в начальный период жизни. Во-вторых, ребенок, подрастая, начинает фактически требовать любви и привязанности. Что может быть опасно для окружающих, ведь не получая ее естественным путем, он будет стараться взять Силой. Неосознанно, но взять. И связь эта с каждым годом крепнет.
Вейдер помолчал, размышляя над тем, что ему предстояло сказать. Откровенность после лет молчания и притворства давалась тяжело, да и сам Анакин отнюдь не был уверен в том, что его слова хоть сколько либо отражают истину.
– Любовь взрослого человека отличается от любви ребенка. Она опаснее. Иногда я думаю, что не силой чувства, а лишь степенью эгоизма. Нельзя сказать, что мой собственный пример удачен, поскольку я в первую очередь восхищался Падме, а уже во вторую – любил. Возможно, именно так фанатичные собиратели относятся к жемчужинам своих коллекций. Очень… собственнически.
Анакин замолчал, подбирая слова, пытаясь облечь мысль в пристойную оболочку. Хотя бы для самого себя.
– Да, я готов был делить ее с политикой, войной, глупыми идеями, да с чем угодно. Но в глубине души я всегда знал, что именно этот живой человек, со всеми своими достоинствами и недостатками, принадлежит мне. Иррационально и глупо, но уж как сложилось. Поэтому сама мысль о том, что я должен буду «отпустить» ее, казалась мне абсурдной.
– Возможно, именно этим и была обусловлена сила нашей связи. Фактор, который Оби-Ван не учел, отправившись за моей головой на Мустафар. Да, Кеноби хотел как лучше. Невинных спасти, злодеев уничтожить. Но не сумел ни того, ни другого. Ему не хватило духу убить меня, а значит – Падме была обречена. Более того, она сдалась добровольно, понимая, что ее сопротивление повредит мне еще больше.
Вейдер поднялся с кресла, неслышно шагнув из круга света, и остановился у обзорного окна, превратившись в темный силуэт на фоне усыпанной звездами бесконечности.
– Как показывает практика, нельзя быть слишком хорошим. Потому что это плохо заканчивается. Я проверял.
Лея медленно кивнула, соглашаясь. Она подозревала что-то подобное, складывая мозаику из обрывочных сведений практически с того самого дня, когда впервые увидела парадный портрет женщины в красном. Недомолвки Бейла, оговорки Кеноби, версия Сидиуса, рассказанная ей под сенью победного салюта. И эти слова отца теперь. Части постепенно собиралось в единое целое. Но нескольких кусочков все еще не хватало. А по прочтении обоих подаренных ей адмиралом досье, принцесса была почти уверена, что знает, где их искать.
– Но… если такая связь существует, то почему я не признала брата, почему не чувствовала тебя? – девушка начала выпутываться из плаща, намереваясь встать с кресла. Но рутинное действие не позволяло ей в должной степени отвлечься – непрошеная дрожь в голосе была слышна слишком явно.
– Лея, обученный рыцарь-джедай, практически магистр, не увидел Силы во мне, – с нажимом произнес Вейдер, надеясь, что силы его голоса хватит, чтобы прекратить начинающуюся истерику принцессы. – А ведь я уже не был беспомощным младенцем и вполне осознанно пользовался своим талантом предвидения. Только после рассказов моей матери Квай смог признать, что ему не привиделось, и догадался сделать анализ.
Органа-Соло удивленно моргнула. Она никогда не думала, что кто-то мог пропустить такое. Ладно Люк, который полжизни провел в пустыне – дройдам без разницы, умеют их хозяева метать молнии, или нет. Ладно она сама, воспитывавшаяся во дворце среди людей, которые попросту должны были скрывать малейшие проявления ее невеликого таланта. Но Анакин? Человек, которого Орден признал Избранным. Как такое могло быть?
– Сила не комлинк и не база данных, из которой можно грамотно составленным запросом извлечь необходимую информацию. Это паутина, переплетение тысяч и тысяч разноцветных нитей, – Вейдер взмахнул рукой, пытаясь жестом подкрепить свои слова. – Впрочем, бесполезно рассказывать. Это надо видеть.
– А я смогу? – тихо спросила принцесса, подходя к отцу и протягивая ему плащ. Тяжелая материя стелилась по полу, разливаясь бесформенной кляксой.
– Разумеется. Идем.
Лея молча удивилась – куда можно было пойти на спящем в три часа ночи линкоре? Как оказалось – в медицинский отсек.
Холодная белизна стен, слабое попискивание многочисленной диагностической аппаратуры и приглушенный свет создавали не самое приятное впечатление, но девушка решительно шагнула вперед, остановившись возле глухого светло-серого цилиндра реанимационной капсулы.
– Положи на него руку, – подсказал ситх.
Принцесса осторожно прикоснулась к теплому металлу.
– Я ничего не… – начала она, но тут ей на плечи легли тяжелые ладони, заставив слегка покачнуться.
– А так? – насмешливо спросил главком.
Лея нахмурилась и моргнула, убежденная, что у нее просто двоится в глазах от усталости, но нет. Контуры предметов действительно дрожали, окутанные едва различимым сиянием. Золотистые искры Силы становились все ярче, сплетаясь причудливым узором, сеткой пульсирующих артерий опутывающим все вокруг.
– Оно… дышит? – изумленно выдохнула принцесса, прижимая вторую руку к капсуле. – Весь корабль – дышит!
Ну, он же в какой-то степени живой, – уголками губ улыбнулся Вейдер, – точнее, воля людей делает его таким. Еще один вид связи. Именно им я воспользовался, возвращая из небытия «Исполнитель». Можешь воспользоваться и ты.
– Для чего? – Лея не заметила, как начала отвечать вслух на мысленные реплики.
Для помощи одному чиновнику с непомерным самомнением.
Органа-Соло сообразила, что до сих пор упирается ладонями в теплый металл медицинского саркофага. И попыталась всмотреться в него.
На первый взгляд казалось, что внутренность капсулы наполнена бесцветными обрывками спутанной пряжи, но где-то в центре этого растрепанного клубка пульсировала искра. Слабая, едва заметная на фоне опутывающих ее нитей.
– Он умирает?
Да, – просто ответил ситх. – Сложность использования Силы для помощи другим состоит в том, что ресурсов одного живого существа недостаточно. Используя внутренние резервы можно залечить порез, ожог или срастить кость, но запустить регенерацию органов можно лишь ценой нескольких лет жизни целителя. Поэтому те же датомирские ведьмы в таких случаях используют коллективную медитацию. Их техники несовершенны, но превосходят джедайские. Ситхи пытались черпать Силу не из себя, а из окружающего мира, используя собственное тело как преобразователь. Экзар Кун – единственный, кто в этом действительно преуспел.
– Мне предлагается повторить его фокус?
Ага, – легко согласился Темный лорд. – Не бойся, команде это не повредит. А Кассасу позволить протянуть несколько недель, необходимых для выращивания клонированных органов. Тебе надо просто связать нити. Темное со светлым и наоборот.
– Легко сказать, но трудно сделать, – пробормотала принцесса, снова погружаясь в хаос перепутанных обрывков. И впервые позавидовав паукообразным – у них было восемь полезных конечностей, а у нее только две.
Светлое с темным, темное со светлым. Только бы не перепутать…
Сколько она простояла так, опираясь на капсулу и закрыв глаза, определить не удавалось. Но ноги уже подкашивались от усталости, а перед глазами плавали цветные пятна. Казалось, ее пальцы завязали множество узелков и стерлись до крови, но поднеся руку к лицу, Лея убедилась, что на гладкой коже нет никаких следов.
– Все, – тихо выдохнула девушка, видя, как скрытая слоями металла и изоляции искра чужой жизни разгорается в полную силу. – Получилось. Но как же это тяжело.
Увы, у любого благого дела полно побочных эффектов. Император отдал мне двадцать лет жизни. Ты взяла у каждого человека, находящегося на борту линкора, всего по паре минут, ненадолго приняв на себя роль сердца «Амидалы».
– А теперь я хочу у кого-нибудь взять часиков десять сна, – устало вздохнула Лея и потерла слипающиеся глаза. – А лучше двадцать.
– Это можно, – тихо рассмеялся Анакин, подхватывая испугано ойкнувшую принцессу на руки.

– Борск, это возмутительно! – яростно шипела Мон Мотма, обращаясь к сопровождающему ее ботану. Невзирая на душившую ее злость, госпожа канцлер успевала на ходу мило улыбаться всем встреченным в коридорах дворца чиновникам. – Нас обвели вокруг пальца!
Фей’лиа, которому за стремительно шагающей Мон пришлось практически бежать, успевал только односложно «угукать» – на разговоры не хватало дыхания.
– Мало того, что Палпатин отказался объяснять свое молчание по поводу этого инцидента с массовой гибелью экзотов, так еще и Вейдера нигде нет! – Мотма на ходу кивнула гвардейцам, скучавшим у очередного поворота коридора. – А Лея вообще делает вид, что она ни в чем не виновата!
Борск лишь уныло вздохнул. До погибших жуков ему не было ровным счетом никакого дела, а видеть главкома он просто активно не хотел. Слишком свежи были воспоминания о последней встрече. Но госпожа канцлер, как всегда, никого не спросила!
Мон притормозила у дверей в кабинет Императора, быстрым жестом поправила растрепавшуюся прическу и царственно шагнула через порог. Фей’лиа быстро нырнул за ней, стараясь не наступить на длинный подол белоснежного платья.
– Чем обязан? – сухо поинтересовался Палпатин, поднимая голову от документов.
– Кос, – Мон была само обаяние, – мне кажется, что у нас возникли некоторые проблемы…
Мотма собралась уже перейти к сути проблемы, но заметила сидящего в гостевом кресле Валь-Дженну. Председатель Совета моффов был крайне мрачен и на дежурную приветственную улыбку канцлера не ответил.
– Иен? Не ожидала вас тут увидеть, – не меняя тона произнесла Мон. – Полагаю, я не вовремя?
– Вовремя, только ваш спутник в данном случае – лишний. Беседа будет… более приватной, – Валь-Дженна потер уголок глаза, пытаясь унять нервный тик.
– Борск? – Мотма повернулась к заместителю.
Фей’лиа, которого перспектива остаться «за бортом корабля власти» как он сам любил говорить, не обрадовала, намеревался картинно возмутиться нарушением прав личности, не забыв упомянуть при этом ущемление экзотов. Но холодный взгляд пронзительно-желтых глаз Императора подействовал на него отрезвляюще. Борск коротко поклонился присутствующим, извинился и выскользнул за дверь. Створка за его спиной закрылась со зловещим шелестом.
– Итак, моя дорогая, – обратился Палпатин к Мотме, – полагаю, речь снова пойдет о происшествии в сорок первом секторе?
– Совершенно верно, – госпожа канцлер аккуратно опустилась в кресло, не забыв расправить складки платья.
Валь-Дженна тихо хмыкнул, но вслух ничего не сказал. Он с уважением относился к дипломатическим талантам этой маленькой хрупкой женщины и восхищался ее чудовищным самомнением, но страсть к театральным эффектам не одобрял. Одно дело, когда на тебя смотрит толпа, которую надо завоевать, и совсем другое, когда вместо публики видишь старого ситха. О проницательности и скверном характере которого за эти годы сложено легенд больше, чем о сотворении мира.
Мон, однако, не считала себя вправе выходить из образа «дамы в белом», особенно после того, как принцесса Лея не только пренебрегла ролью символа перемен, но и прошлась по этой роли армейскими сапогами. Собственно, Мотму «потеря лица» Альянсом заботила куда больше двух миллионов невинно убиенных насекомых. Поэтому она не стала дожидаться, пока Император соберется с мыслями и выскажется на тему, а сразу пошла в наступление.
– Кос, я понимаю, что девочка не может командовать крупными вооруженными силами, у нее просто нет к этому склонности, как и к большинству других разумных занятий. Изображать принцессу – это одно, а уверенно действовать в такой сложной ситуации – другое. Но ведь вы отправили ее в компании гранд-моффа!
– И что? – спросил Палпатин, катая по столу стило кончиками пальцев. Императора интересовало, как далеко готова зайти госпожа канцлер в своих обвинениях. И как скоро не выдержат нервы у слушателей.
– Как что? – удивилась Мон. – Разве подобная должность не подразумевает наличия хотя бы толики здравого смысла у человека, ее занимающего? Ладно Таркин со своей маниакальной склонностью к большим проектам, но Кассас производил впечатление более уравновешенного человека!
Иен, которого пассаж про здравый смысл неожиданно сильно задел, открыл рот, собираясь высказать нахальной даме все, что он о ней думает, но вспомнил собственноручно организованный заговор и передумал. Выдергивать из-под Императора еще толком не остывшее кресло оказалось не самой лучшей идеей.
– Моя дорогая, – устало произнес Сидиус, – это была нештатная ситуация. Никто не ожидал, что мирное сотрудничество вдруг обернется покушением. Для подобного просто не имелось предпосылок. И не надо мне рассказывать о нарушении этикета и традиций этих проклятых жуков. На начальном этапе Эл с ними ругался так, что клешни во все стороны летели. И ничего – никто не был против. Согласись, если чашка с кофе вдруг укусит тебя за нос – ты тоже очень удивишься.
– Да, но… – начала Мотма, намереваясь еще раз растолковать Палпатину простую истину о подковерном геноциде, но ее прервали.
– Мон, если у тебя есть претензии к Имперскому флоту, «Эскадрону» или моему ребенку – будь добра изложить их мне.
Вейдер, не озаботившийся человеческими путями перемещения, просто возник из теней за креслом канцлера, заставив Мотму испуганно вздрогнуть.
– Анакин, – укоризненно покачал головой Сидиус. – Где твои хорошие манеры?
– Хорошие манеры, – хмыкнул Темный лорд, усаживаясь на диванчик для гостей, – остались за дверью. Проходить мимо Борска, читающего мораль вашим телохранителям – выше моих сил.
– Они там его еще не бьют? – забеспокоилась Мон, которой Фей’лиа не преминул рассказать о своей стычке с гвардейцами, произошедшей перед свадьбой Леи.
– Еще нет, – покачал головой младший ситх, но замер, не завершив движения. Тонкий визг, пробившийся даже сквозь качественную звукоизоляцию кабинета, говорил об обратном.
– Уже, – констатировал Валь-Дженна с нехорошей ухмылкой. Мофф Корускантского сектора ботана не любил, и был совсем не против в один прекрасный день увидеть у своей кровати милый коврик из светло-кремовой шерсти. Но пока удобного случая спустить с Борска тщательно лелеемую им шкуру не представилось.
– Одним больше, одним меньше – на общем гм… вкладе выходцев с Ботавуи в дело Империи это не сказывается, – пробормотал Палпатин, пытаясь подавить неуместную сейчас улыбку.
Мотма поджала губы и нахмурилась.
– И все же, я считаю своим долгом сообщить, что поведение Леи было возмутительным. Особенно ее идея с запуском ролика в ГолоНет! Эти действия сводят к нулю все наши попытки создать хотя бы видимость положительных изменений!
Госпожа канцлер, видя, что ее слова не производят на слушателей ни малейшего эффекта, решила добавить драматизма:
– Население будет обсуждать инцидент, сочувствовать погибшим и вообще – это накалит обстановку, ведь региональные СМИ не упустят случая раскрутить скандал.
– Мон, – Вейдер устало потер глаза, – ты когда последний раз смотрела новости?
Мотма задумалась. Надолго.
– Неделю… может быть две назад, – неуверенно произнесла она.
Темный лорд переглянулся со своим учителем, лучезарно улыбнулся (Валь-Дженну передернуло), и тоном терпеливого взрослого, разговаривающего с капризным ребенком, поинтересовался:
– Тогда как ты можешь знать, что в этих новостях крутится? Откуда уверенность в том, что заштатная планетка на краю Галактики заинтересует зрителей? Я полагаю, ты еще не забыла, какой поток ерунды лился из средств массовой информации после Эндора. И кто об этом сейчас помнит? Два месяца времени, несколько более ярких событий и все – лет через десять историки будут спорить – были ли вообще битва, или так, обошлись дезинформацией.
– Так быстро? – удивился Председатель совета моффов. – Разве не должно смениться хотя бы одно поколение?
– После Храмовой резни о джедаях перестали вспоминать спустя пять или шесть лет. Имя Анакина Скайвокера забылось через год, – произнес Вейдер, демонстративно изучая лепнину на потолке, – нельзя сказать, что я не приложил к этому определенные усилия, но факт остается фактом. Общественное мнение и коллективная память легко поддаются коррекции путем простой абсурдизации слухов. Если предполагаемый участник боевых действий рассказывает, что в битве при, допустим, Суллусте, ему оторвало руку и повредило несколько внутренних органов, а медицинская проверка показывает, что самой страшной травмой в его жизни были разбитые колени – это выглядит глупо. А десяток таких «свидетельств» легко может скрыть несколько тысяч реальных смертей.
Темный лорд отвлекся от своего занятия и перевел взгляд на побледневшую Мотму.
– Мон, зачем я это рассказываю? В особенности тебе? Достаточно посмотреть уличные новостные экраны – самое важное событие прошедшей недели – Коррелианские бега. И не надо делать вид, что ты не в курсе. Да, я согласен, что Альянсу в свое время приходилось объявлять о своих «достижениях» всеми возможными способами, но кто, кроме СИБ оценивал эффективность подобных действий? Вам давали «зеленый коридор», привирали, делали вид, что причиненный ущерб велик и страшен, но в итоге вы к Эндору имели в союзниках две дюжины миров. А в кредиторах – полсотни. И давай не будем сейчас уточнять, кто эти долги платил, а?
Госпожа канцлер, от возмущения покрасневшая пятнами, вскочила на ноги, но негромкое слово Императора буквально прибило ее к полу.
– Сидеть, – прошипел старший ситх.
Колени Мон подогнулись, и она рухнула обратно в кресло.
– Согласно последним сведениям, которыми располагают агенты Айсард, у нас на данный момент три активных заговора. Добавлять к ним четвертый мне бы очень не хотелось, – чуть любезнее произнес Сидиус. – Поэтому будь добра больше не тратить наше время на ерунду. А займись лучше организацией выборов. Вплотную.
Мотма судорожно кивнула.
Повинуясь знаку Императора, корускантский мофф подал даме руку и вывел ее за дверь, трогательно поддерживая под локоть.
– Так, – что у нас с хаттами? – обратился Палпатин к главкому, как только за странной парочкой захлопнулась дверь.
– Как обычно плохо. И если бы только с хаттами, – тяжело вздохнул Вейдер, взмахом руки активируя голографическую карту.