Цикл "Флагман флота" является ответвлением цикла "Притворщик". Действие происходит вскоре после ввода линкора в строй (между 4-м и 5-м эпизодом ОТ).
Сюжетно цикл - предыстория "Кукловодов". Частично врезка в канон, частично альтернатива.

Флагман флота:
1. И пришел "Палач"

НАЗВАНИЕ: И пришел «Палач»
АВТОР: Nefer-Ra
ФЭНДОМ: Звездные войны
ЦИКЛ: «Флагман флота» (побочная ветвь «Притворщика»)
ЖАНР: альтернативная история, детектив
РЕЙТИНГ: PG-13
СТАТУС: закончено

Внешние Регионы, 22-й сектор, неподалеку от Кесселя. Два стандартных месяца после Лаактиена.

– Не подведите меня, капитан, – равнодушно произнес Вейдер, глядя поверх головы стоящего перед ним офицера.
– Ни в коем случае, милорд, – Пиетт поклонился, пытаясь замаскировать этим формальным жестом приступ мгновенного страха и страстно желая сплавить-таки своего кошмарного шефа подальше. Находиться рядом с лордом ситхов было не слишком приятно, даже если тот брал на себя труд скрывать свою пугающую ауру. А уж если протеже Императора забывал об этом, то трястись начинали даже закоренелые материалисты. До недавнего времени Фирмус ошибочно относил к ним себя. Но мироздание его настойчиво в этом разубеждало.
Вейдер еще раз обвел внимательным взглядом опустевший ангар, развернулся на месте, хлестнув краем взметнувшегося плаща по краю трапа, и поднялся на борт личного шаттла. Белоснежная «лямбда» беззвучно оторвалась от посадочной палубы, и, на ходу раскладывая крылья, выскользнула в створ. Капитан первого ранга осторожно выдохнул и позволил себе немного расслабиться – гроза прошла стороной, дав ему маленькую передышку.
«Осталось использовать это время с пользой», – сам себе посоветовал Пиетт, жестом отпуская почетный караул. Штурмовики синхронно развернулись и бодро потопали в сторону казарм, оставив Фирмуса в гордом одиночестве. И дав ему возможность подумать над сложившейся ситуацией в относительно спокойной обстановке.
Начальство, слава всем галактическим богам, отбыло на очередные учения, прихватив с собой танковую дивизию Вирса, любимый 501-й легион и большую часть десанта. Чем именно им предстояло заниматься на лишенной названия планетке неподалеку от Кесселя, Пиетту знать не хотелось. Наземные операции он искренне ненавидел со времен Академии, а уж если они имели место в мирах с двойной силой тяжести, непригодной для дыхания атмосферой и планировались лордом Вейдером лично – то трупы были гарантированы. Причем в количествах, явно превышающих среднестатистические три процента. Да, подобные тренировки были необходимы и шли исключительно на пользу, но сам капитан считал их чем-то сродни подготовке имперских гвардейцев. Траты астрономические, результативность… сомнительная.
К несчастью, ситх нашел занятие не только себе, но и всем прочим, озадачив оставшийся на борту флагмана штаб флота составлением программы учебных стрельб. Собственно, огневая мощь линкора могла быть оценена и без них, по результатам рейда на Лаактиен. Но Вейдер хотел убедиться в том, что «Исполнитель» способен не просто смести все на своем пути, но и сделать это с хирургической точностью.
«Удивите меня», – приказал лорд Оззелю. По мнению Пиетта проще было заставить адмирала прогуляться по броне разрушителя. Снаружи. Запихнуть Кендала в ремонтный скафандр, особенно сопроводив это четким обоснованием задачи, было значительно легче, чем заставить отойти от привычной схемы мышления. Старый служака был начисто лишен фантазии, и с большим скепсисом относился к любой попытке отступления от раз и навсегда установленных правил. Именно поэтому он упорно настаивал на проведении стрельб по разработанному и утвержденному плану. Одна беда – план был рассчитан на ИЗР типа «Император», но никак не на линкор.
Фирмуса, получившего за свои художества на ходовых испытаниях строгий выговор, мысль о том, как мучается сейчас поиском оригинальных идей штаб в полном составе, согревала не хуже глотка хорошего виски. Но ровно до того момента, пока он не начинал думать о том, что воплощать все изобретения теоретиков придется ему. С поправкой на выход из строя сразу шести носовых турболазерных батарей – задача не из легких, но от необходимости ее решения капитана отделяло еще две недели, так что можно было сосредоточиться на других, более важных на данный момент проблемах. Например, выяснить, что сталось с третьим левым маршевым двигателем, в который какая-то повстанческая зараза умудрилась всадить протонную торпеду.
Припомнив этот унизительный эпизод, капитан мысленно выругался. Недавняя атака в исполнении двух легких кораблей Альянса выглядела бы просто смешно, если бы не одно веское «но». Щиты линкора оказались для них весьма сомнительной преградой. И пока один мятежник пытался пробиться сквозь выведенные на предельную мощность носовые дефлекторы, второй без особых проблем атаковал корму, оголившуюся из-за проблем в энергосистеме. Далекая от стопроцентной готовность корабля оборачивалась многочисленными неприятностями, унося жизнь за жизнью – страдали как ремонтники, устранявшие бесконечные неполадки, так и старшие офицеры, не успевшие предвидеть поломку.
Сам Пиетт пока успешно избегал карающей руки правосудия, но понимал, что надолго этого сомнительного везения не хватит. И предпринимал все возможное, чтобы не просто предотвратить катастрофу, а ликвидировать даже намек на возможность возникновения критической ситуации. Для чего приходилось все дальше уходить от установленных правил, вызывая недовольство уже не лорда Вейдера, но адмирала Оззеля. Впрочем, последнее как раз можно было пережить без особых потерь, если не считать уязвленную гордость и километры вымотанных дотошным командующим нервов. Но даже эти мелочи не омрачали эгоистичной радости капитана – ему принадлежал уникальный корабль, и он не собирался так просто расставаться с любимой игрушкой.
Линкор во многом превосходил все, что до сих пор сходило со стапелей верфей Фондора и Куата, уступая по мощи лишь уничтоженной повстанцами «Звезде Смерти». Но даже его дефлекторы обеспечить полноценную защиту одновременно и от энергетического оружия и от проникновения физических тел не могли. И проблема заключалась отнюдь не технической реализации. «Исполнитель», взявший от своего предшественника – тяжелого крейсера типа «Император-2», слишком многое, начиная от компоновки основных узлов и заканчивая интерьером мостика, был предназначен в первую очередь для нанесения ударов с орбиты и уничтожения любого крупного корабля или космической станции, рискнувших бросить ему вызов. По сути, на линкор возлагались роль карателя. Столкновения с мелкими силами мятежников не предполагались. Именно поэтому число эскадрилий, базирующихся на борту флагмана, было чисто символическим для его размеров. Обеспечивать защиту от «насекомых» должны были быстроходные эсминцы, но их в составе «Эскадрона» на данный момент просто не было, поэтому надеяться приходилось лишь на крейсера сопровождения, да зенитную артиллерию.
К счастью, Лира Вескесс, сконструировавшая это чудо техники, все же позаботилась о защите от торпедоносцев. Точнее, внесла необходимые изменения в конструкцию уже в самом конце строительства, учтя печальный опыт первой «Звезды Смерти» и снабдив линкор дополнительными дефлекторами. Теперь щиты без проблем выдерживали столкновение с крупными физическими телами, что, собственно, и спасло «Исполнитель» у Явина, когда вылетевшие из гиперпространства три ИЗР вице-адмирала Гриффа врезались в надстройку. Точнее, должны были врезаться, не взорвись они раньше от перегрузки реакторов. Таким образом, было на практике доказано, что дефлекторы второго типа могут успешно останавливать крупные физические тела, имеющие малую скорость. С быстроходной мелочевкой по-прежнему возникали проблемы, но уже не столь серьезные, как раньше. Маленькие корабли «вязли» в генерируемом поле, теряя свое единственное преимущество – скорость, и становясь легкой добычей зенитчиков. Требовать большего было неразумно, поэтому капитан просто приказал поддерживать плотность щитов на уровне сорока процентов и на этом успокоился.
Осталось решить вопрос с пострадавшим двигателем, турболазерными батареями, профилактически намылить шею реакторщикам, и можно было начинать стрельбы. К такому оптимистическому выводу Пиетт пришел буквально в метре от гермодвери, ведущей на мостик, но тут рядом появился запыхавшийся старпом и бесцеремонно ухватил капитана за рукав.
– Сэр, у нас проблема, – едва слышно выдохнул Герент, фактически оттаскивая командира в сторонку.
Фирмус, ненавидевший, когда его касаются без разрешения, собрался было возмутиться нарушением субординации и личного пространства, но бледный вид старпома заставил его передумать.
– Что еще случилось? – осторожно поинтересовался Пиетт, успевший за эти несколько секунд вообразить себе все, что угодно – от крушения вейдеровского шаттла до гибели Империи. Ну, или потери маршевого двигателя, что в нынешних обстоятельствах было куда вероятнее.
– Убийство.
Капитан удивленно вздернул бровь. Имея в подчинении четверть миллиона человек, он уже успел убедиться в том, что сутки, прошедшие без мелкой аварии или получения кем-нибудь тяжких телесных повреждений – явление исчезающе редкое. Логично было продолжить ряд и допустить вероятность более серьезного конфликта. Но это было дело корабельной СБ, или даже СИБ, а не капитана.
– Кто?
– Капитан-инженер третьего ранга Людвиг Шосс, – Герент смотрел на командира, как застуканный за разграблением хаттского добра джава. – Обнаружен пятнадцать минут назад. Прямо на рабочем месте...
«Плакали мои турболазеры», – мрачно подумал Пиетт. Покойный капитан-инженер отвечал за третью группу батарей правого борта и любезно согласился помочь с ремонтом носовых орудий, хотя у него и так забот хватало. И вот теперь они из-за какого-то идиота лишились квалифицированного специалиста. Каперанг поморщился. Не то, чтобы ему было так жаль погибшего – с инженерной службой проблемы возникали с самого начала, но Фирмус хорошо помнил, чем закончили все, кто имел неосторожность подвести лорда Вейдера.
– СБ вызвали?
Герент кивнул.
– И медиков. Сразу же... – старпом сообразил, что до сих пор цепляется за рукав командира и поспешно убрал руку. – Прошу прощения, сэр.
Капитан лишь выразительно вздохнул в ответ и небрежным движением отряхнул китель от невидимой пыли.

Едва перешагнув порог гермодвери, ведущей в носовой пост управления огнем, Пиетт наткнулся взглядом на странно довольное лицо офицера СИБ. Увидеть тут Риттэ было несколько неожиданно – Служба занималась в первую очередь диверсантами, а не уголовными преступлениями. Странно, что полковника так заинтересовал труп капитан-инженера, в то время как инцидент с разгерметизацией одного из кормовых отсеков, приведший к серьезному повреждению оборудования, вообще не был удостоен внимания.
– Что у нас еще плохого? – присутствующие, так и не привыкшие к манере капитана здороваться, нервно вздрогнули. А лейтенант медицинской службы, осматривавший тело, так и вовсе начал испуганно оглядываться.
Пиетт озадаченно на него уставился, пытаясь понять, что вызвало такую реакцию.
– Не нагнетайте, господин капитан, – безопасник попытался профессиональным жестом взять командира линкора под локоть, но Фирмус сделал шаг в сторону, машинально избегая прикосновения. И если Герента он еще мог простить за подобное, то терпеть назойливого СИБовца у него не было ни малейшего желания.
– Я бы просил вас о том же, – холодно сообщил Пиетт. – Потрудитесь заодно объяснить, какого хатта вы тут делаете?
Полковник недовольно покосился на топчущегося рядом старпома, и, понизив голос, веско произнес:
– Шосс оказывал услуги СИБ. На добровольной основе, разумеется.
– Бросьте, – каперанг, которого раздражала вся эта таинственность, страдальчески сморщился. – Скажите проще – вы подозреваете, что вашего агента убили за дело, а не за красивые глаза.
– Ну, можно и так сказать, – признал Риттэ. – Проблема заключается в том, что в данном секторе до сих пор не установлены камеры наблюдения... по вашей вине, капитан. Поэтому мы не можем с уверенностью судить о личности убийцы.
Фирмус привычно пропустил шпильку безопасника мимо ушей. Помимо системы наблюдения, на линкоре недоставало куда более важных и нужных вещей. Например, магистрального трубопровода по правому борту или системы пожаротушения в секторе 32-10. Это не считая сотен и сотен километров силовых кабелей, с отборной руганью прокладываемых ремонтниками буквально «по живому» в самых неожиданных местах.
– Сочувствую, – Пиетт покачался на каблуках, глядя на лейтенанта, упаковывающего свои медицинские приспособления в сумку. Скрученный аккуратным комочком одноразовый халат лежал рядом, ожидая своей участи. – Посмотрим, что нам скажут специалисты. Возможно, это прояснит ситуацию. Если же нет... пожалуй, тогда вам придется вспомнить основы сыскного дела. Или сейчас этому уже не учат, а?
В ответ Риттэ одарил капитана злобным взглядом и едва слышно хмыкнул.
– Не стоит недооценивать нашу подготовку, капитан.
– Ни в коем случае, полковник. Я всегда был уверен в ваших талантах.
Медик, наконец, утрамбовал свое барахло и теперь стоял, терпеливо ожидая, пока начальство закончит переругиваться.
– Итак? – безопасник сумел вложить в одно единственное слово целый спектр эмоций. От легкой угрозы, до откровенного любопытства.
Лейтенант печально вздохнул. Роль патологоанатома его совершенно не привлекала.
– Смерть наступила около часа назад, в результате удара тяжелым предметом по голове. Удар нанесен сверху слева, в результате проломлена височная кость, что вызвало...
– Гм... – выразительно кашлянул Риттэ. – Давайте ближе к теме. Чем мог быть нанесен такой удар, как близко должен был стоять нападавший, какой обладать физической силой, ростом и так далее.
Медик укоризненно посмотрел на старшего офицера столь ненавистной всему экипажу Службы.
– Сэр, – медленно произнес он, – это мог быть кто угодно. И что угодно. Для того чтобы проломить человеку череп, достаточно обычного гидравлического разводного ключа и легкого замаха.
– То есть, кто-то просто шел мимо, тюкнул Шоссе по голове и пошел дальше? – недоверчиво переспросил ошарашенный таким поворотом событий Риттэ.
– Совершенно верно, сэр.
– Это сильно усложняет задачу? – Пиетт нетерпеливо взглянул на хронометр.
«Надеюсь, мы успеем разобраться с трупом и его автором до того, как вернется милорд. Иначе в морге станет тесновато...»
– О да, – полковник сосредоточенно нахмурился. – Особенно если учесть, что в этом секторе каждую смену толчется больше пяти тысяч человек.
Капитан взглянул на скрючившееся в кресле тело и мысленно сплюнул. Вот угораздило же Шосса засветиться в такой неподходящий момент! Фирмус был практически уверен в том, что артиллерист пал жертвой собственных махинаций. Башни турболазеров были практически автономны и поэтому их «экипажи» часто позволяли себе расслабиться прямо по месту. Причем в ход шло все, от различных вариаций спайса до азартных игр. Инженер мог быть в курсе происходящего или просто проиграться вдрызг. И, воспользовавшись своими связями, сдать подельников. Впрочем, теперь это забота Риттэ. Пусть он и разбирается.
– Оформите это как несчастный случай, – приказал Пиетт. – А вы, полковник, постарайтесь закончить расследование как можно быстрее. Вы же не хотите докладывать лорду Вейдеру о незавершенном деле?
Риттэ хотел было намекнуть капитану, что сотрудники СИБ ситху не подчиняются, но вспомнил, как с мостика месяц назад выволакивали труп вице-адмирала, и передумал. Ставленник Императора границы своих полномочий назначал сам и вряд ли отчитывался перед Исанне Айсард, занявшей место своего отца во главе Службы совсем недавно. «Снежная королева» была сильна и опасна, но до уровня лорда определенно не дотягивала. То ли дело покойный Арманд Айсард... Хотя кто его знает, может именно поэтому и покойный?
Коротко кивнув командиру линкора, полковник прошел мимо опасливо шарахнувшегося старпома и бледной тенью выскользнул в темноту технического коридора. Безопаснику предстояло много работы: сбор всех возможных данных о перемещениях членов экипажа и дройдов, опрос свидетелей и прочие рутинные, но необходимые дела.
– Густав, – Герент вздрогнул от неожиданности, но быстро справился с собой. Капитан крайне редко обращался к нему по имени при свидетелях, и ничего хорошего это обычно не предвещало. – Усильте охрану навигационного компьютера и увеличьте число патрулей на жилых палубах.
– Но сэр, в распоряжении корабельной СБ осталось всего две тысячи солдат, всех остальных отправили на учения.
«Замечательно. Теперь у нас на полторы сотни членов экипажа приходится ровно один штурмовик. Как же все не вовремя».
Пиетт прикинул суммарную длину коридоров линкора. Если он ничего не путал, получалось что-то около пятисот километров. И это без технических уровней.
– В таком случае сообщите оставшимся, что они будут дежурить посменно. Четыре часа патрулирование, четыре – отдых. И пусть скажут спасибо, что они тут, а не внизу.
– Да, сэр.
– И замените меня на мостике на время следующей вахты. Сомневаюсь, что я успею быстро закончить с реакторным отсеком.
– Да, сэр, – старпом на секунду замялся и не слишком уверенным тоном добавил: – Желаю удачи, сэр.
Пиетт обернулся в дверях и блекло улыбнулся.
– Спасибо. Густав.

Спустя четыре часа Фирмус, проклиная все на свете – от конструкторского гения Вескесс до собственной глупости, буквально выпал из двигательного отсека. И, прислонившись к только что закрывшейся гермодвери спиной, бессмысленно уставился перед собой. Голова гудела от переизбытка информации, вываленной на него командиром электромеханической части и главным инженером реактора, в два голоса убеждавших капитана в необходимости проведения повторных испытаний поврежденного двигателя, а ноги ныли от бесконечной ходьбы. Воодушевленные появлением высокого начальства, в остальные дни не жаловавшего их края, офицеры устроили Пиетту добровольно-принудительную ознакомительную экскурсию. После которой Фирмусу хотелось лечь на пороге реакторного отсека, прямо на трубу отвода конденсата, и забыться мертвым сном. Отчаявшись разобраться со всеми претензиями, капитан малодушно согласился впихнуть где-то между стрельбами еще и кусок из программы ходовых испытаний. Правда, в отсутствие плана стрельб это было просто обещание и ничего более. Хотя проблему с двигателем, по результатам предварительного осмотра признанным годным к эксплуатации, оно худо-бедно решало.
Осталось разобраться с носовыми батареями. Но взглянув на хронометр, капитан убедился, организм его не обманул. Сутки только что закончились, и если он хочет завтра хоть что-нибудь соображать, то ему прямо сейчас необходимо отправиться на свидание с подушкой. Пока еще кто-нибудь не явился по его душу с вопросами.
«Или все же завернуть к артиллеристам?»
Поколебавшись несколько секунд, Пиетт с едва слышным стоном отклеился от холодного металла переборки и поплелся к лифту, остро жалея, что при строительстве корабля сэкономили на горизонтальных транспортерах. Сейчас он был согласен прокатиться на таком даже в виде груза.
Посетив центральный пост управления огнем, и устроив дежурившей там смене локальный разнос за распитие кофе на рабочем месте, Фирмус несколько приободрился и уверился в том, что до носовых батарей доберется без труда.
В ошибочности данного решения каперанг убедился еще на подходе к нужному сектору – мотивированные добрым матерным словом и угрозой общения с Вейдером лично, техники лихорадочно прокладывали недостающий силовой кабель. Вскрыв для этого плиты пола на протяжении примерно шестисот метров. С трудом увернувшись от гибкой гофрированной кишки защитного кожуха, которую десяток дройдов-монтажников под командованием озверевшего каплей-инженера пытался утрамбовать в отведенный ей узкий зазор между ребрами несущей конструкции орудийной башни, Пиетт боком протиснулся в приоткрытую створку люка. И удивленно застыл.
Из-под командирского пульта торчали ноги. Подозрительно неподвижные ноги в пыльных форменных сапогах.
Фирмус, усилием воли затолкавший подальше первую же похоронную мысль, пришедшую ему в голову, осторожно кашлянул. Предполагаемый труп дернулся, звучно приложился макушкой о басовито загудевшую фальшпанель и с невнятным, но явно непечатным возгласом принял прямоходящее положение.
– Доброй ночи, сэр!
– Доброй, – с сомнением отозвался капитан, осматривая разгромленное помещение. Похоже, что переподключение системы наведения к другому источнику питания потребовало не только вскрытия пола в коридоре, но и радикальных изменений уже внутри самого поста управления носовыми батареями. Оставалось надеяться, что взъерошенный артиллерист, смущенно мнущий в руках каскетку, знает, что делает.
– Докладывайте, – приказал Пиетт, так и не придумав ничего лучше.
– Перевод группы батарей Аурэ-10/43 на новую схему питания завершен на 85%. Для завершения прокладки коммуникаций требуется восемь часов, для монтажа оборудования – двенадцать. Наладка и регулировка по предварительным оценкам займут от десяти до пятнадцати часов, после чего требуется провести тестовые стрельбы. Или их имитацию. Как минимум, – старший лейтенант умолк и с удвоенной силой принялся есть глазами начальство.
– То есть, к стрельбам вы будете готовы в лучшем случае через тридцать часов?
– Нет, сэр, – артиллерист позволил себе тень улыбки, – через двадцать два. Часть работ выполняется одновременно.
В подтверждение его слов в коридоре что-то бухнуло и разлетелось с металлическим звоном. Капитан нервно дернулся, с запозданием сообразив, что техники, наконец, затолкали непокорный кабель на место, обрушив по ходу стопку напольных панелей. Подавив рвущееся наружу восклицание, Пиетт ровно произнес:
– Вижу. Доложите, как только будете готовы к стрельбам.
– Да, сэр. Вы желаете присутствовать? – подобное уточнение было вполне логичным, ведь носовые турболазерные орудия, собранные в батареи по восемь стволов, были основной ударной силой линкора и выход их из строя был событием неординарным. Из чего следовало, что капитан вполне может захотеть лично проконтролировать результат их... «экстренной модернизации», скажем так.
– Да, лейтенант. Надеюсь, вы уложитесь в заявленный срок, – проговорил Пиетт, поймав себя на мысли, что неосознанно копирует интонации Темного лорда при разговоре с подчиненными. Судя по реакции, получалось достаточно похоже, осталось поработать над своевременностью их применения. А то мало ли.
Коротким кивком отпустив старлея, тут же нырнувшего обратно в недра пульта, Фирмус выбрался из башни и с минуту топтался в коридоре, пытаясь понять, как обойти образовавшийся завал. Нырять в шевелящиеся по-змеиному кольца очередного кожуха, перегораживающие проход, было рискованно, а пробираться по стенке – долго и неудобно. Оставался обходной путь вокруг оснований группы носовых башен или технический коридор. Второй вариант капитану показался более удачным, поскольку три километра выгодно отличались от шести, да и выходов из технического коридора было больше.
Вставив в гнездо замка свой кодовый цилиндр, Пиетт подождал, пока откатится в сторону гермодверь и шагнул в образовавшийся проем, подсвеченный тусклыми звездочками аварийных ламп. Качнувшаяся обратно двухтонная створка надежно отрезала все звуки основного коридора.
– Брр! – каперанг поежился от сквозняка. Система вентиляции, гоняющая переработанный воздух между изгибами бесконечных магистральных трубопроводов, чьи обводы смутно угадывались под решетчатым полом, работала на отлично. А вот система отопления барахлила. По правилам, в технических коридорах температура должна была поддерживаться на уровне пятнадцати градусов, против двадцати в жилых помещениях, но сейчас вряд ли дотягивала даже до десяти.
Потерев мгновенно замерзшее ухо, Фирмус бодрой рысью двинулся вперед, посматривая на всякий случай под ноги, и с интересом разглядывая массивные основания орудийных башен, расположенные по обе стороны узкого прохода. С такого ракурса он их еще не видел, и был удивлен габаритами амортизационных колец – при монтаже в безвоздушном пространстве оценить реальные размеры было затруднительно, да и не присматривался он тогда к таким мелочам.
За стеной все еще копошились техники, то и дело сотрясая весь уровень в попытке протащить банту сквозь игольное ушко – дополнительные силовые кабели были нестандартного диаметра и без помощи грубой силы и ситховой матери в предназначенные для них отверстия в герметичных переборках пролезать отказывались.
После третьей по счету двери, пройденной Фирмусом, они уронили какую-то действительно тяжелую штуку, да с таким грохотом, что подпрыгнул, казалось, весь корабль. После чего последовало несколько секунд той абсолютной тишины, которая обычно предваряет жесточайший разнос проштрафившихся, если их угораздило уцелеть. Пиетт даже пожалел, что не услышит обращенной к дройдам тирады. Вместо нее он услышал кое-что другое.
Шаги.
Кто-то шел по техническому коридору прямо за ним. Размеренно печатая шаг, и чуть заметно припадая на одну ногу. Походкой спокойного, уверенного в себе человека.
«Какого?» – удивился капитан, машинально отступая в сторону в попытке укрыться за очередным поворотом. Коридор последние метров десять достаточно круто шел вверх, одновременно изгибаясь от борта к центральной оси разрушителя, так что разглядеть возможного преследователя было проблематично. А вот услышать – относительно легко.
Этому даже не слишком мешал возобновившийся шум за переборкой и гудение вентиляции. Фирмус застыл неподвижно, пытаясь понять, не почудилось ли ему, но эхо дробилось, не позволяя определить расстояние. Сто метров или десять? Весьма интересный вопрос, особенно с учетом того, что стоял капитан как раз у основания башни, в которой меньше суток назад нашли тело Шосса. И осознание этого факта отнюдь не содействовало подавлению приступа паники. Пиетт судорожно выдохнул, пытаясь успокоиться и убедить себя в нормальности происходящего. Эхо могло быть всего лишь отголоском звука его собственных шагов, причудливо отразившимся от деталей конструкции, или, что куда вероятнее, результатом ремонтных работ на соседнем уровне.
Но, увы, звук, пробивающийся сквозь крещендо барабанчиков пульса в висках, был именно шагами. Чужими.
Фирмус как никогда остро пожалел об отсутствии табельного оружия. Пусть в данной ситуации вреда от него было бы больше, чем пользы, но вес бластера всегда действовал на капитана первого ранга успокаивающе. Заставляя не столько чувствовать себя в безопасности, сколько требуя концентрации и внимания к складывающейся ситуации.
Беззвучно выругавшись, Пиетт осторожно двинулся по прежнему маршруту, стараясь шагать равномерно, одновременно прислушиваясь к тому, как поведет себя преследователь. Тот, поначалу продолжавший топать в том же темпе, вдруг зачастил, ощутимо набирая скорость и начиная прихрамывать совсем уж явно.
Тут уже нервы Фирмуса сдали, и он рванул с места испуганной нетопыркой, не дожидаясь более близкого знакомства с потенциальным противником. Промчавшись отделяющие его от следующего выхода метры за рекордно-короткий срок и снеся на повороте попавшую под локоть лампу аварийного освещения, капитан ввинтился в узкий зазор медленно открывающейся гермодвери. И тут же хлопнул ладонью по кнопке аварийного закрытия, молясь, чтобы автоматика сработала как надо. Створки зловеще лязгнули за спиной, едва не отхватив полу кителя.
– Сэр? – копавшийся в панели связи лейтенант, на которого Пиетт едва не наступил, удивленно уставился на командира, от неожиданности выпустив из рук инструменты. – Неполадки на техническом уровне?
«Нет! То есть да... или, как вариант, проблемы с головой. У меня».
– Ничего серьезного, – каперанг дернул уголком губ, – просто слишком шумно. И холодно.

Добравшись до своего кабинета, Пиетт рухнул на диванчик для посетителей и зло, истерически рассмеялся.
«Меньше нервничать, ага… Сарлачий хвост, я почти готов просить Вейдера вернуться обратно. С ним хоть все понятно – чихнешь не вовремя, и уже покойник».
Капитан рванул душивший его воротник и зажмурился до цветных пятен в глазах.
«Пять минут, я посижу ровно пять минут…»
Бешено колотящееся сердце постепенно успокоилось, пульс замедлился, дыхание выровнялось, а окружающая чернота сгустилась до вязкости, окутывая, словно одеяло. Теплое, мягкое одеяло. Тяжелое, словно каменная плита. Под весом которой хрустят и крошатся кости. Одна за другой. Медленно, как в объятиях сытого дракозмея, который так любит играть со своими жертвами…
«Нет!»
Фирмус так и не понял, приснилось ему это или он действительно орал от ужаса, но боль в повторно ушибленном при падении локте выдернула его в реальность, а окончательно разбудил каперанга пронзительный писк коммутатора.
С третьей попытки нащупав нужную клавишу дрожащей рукой, Пиетт активировал связь и попытался выпрямиться.
– Спите, капитан? – фигура Темного лорда выглядела внушительно даже в масштабе один к десяти. А привычная угрожающая поза не предвещала ничего хорошего.
– Нет, сэр… кошмары мешают, – брякнул Фирмус, лишь через десять секунд сообразив, что и кому он только что сказал.
«Ой… хотя вполне себе кошмар. Ужас Империи во плоти, если точнее».
– Заметно, – хмыкнул ситх, критически оглядев встрепанного офицера, стоящего перед ним по стойке смирно. – В таком случае у меня есть для вас работа. Прошли уже сутки, но штаб флота так и не предоставил мне ни малейших доказательств своей созидательной деятельности.
«Сутки?!» – Пиетт скосил глаза на хронометр, показывающий три часа ночи по Корусканту. Получается, что спал он всего минут сорок. Откуда тогда Вейдер взял лишние часы? Или лорд считал со времени отдачи приказа, а не с момента отбытия?
– Адмирал Оззель не торопится. Но у нас нет времени ждать.
– Да, милорд, – поспешил согласиться капитан. С чем именно, он решил не вникать, сейчас все равно скажут. И не только скажут, но и назначат крайнего.
– Я рад, что вы разделяете мою точку зрения, – саркастично отозвался Вейдер, которого манера подчиненных поддакивать иногда просто бесила, но лорд вынужден был мириться с издержками. Других офицеров взять было негде, оставалось работать с теми, что есть. И стараться не слишком сильно сокращать при этом их количество. – В таком случае я приказываю вам с завтрашнего утра начать стрельбы по стандартному плану. К моему возвращению линкор должен быть полностью боеспособен.
– Да, милорд!
«Простите, а где я этот план возьму?» – Фирмус понадеялся, что эта мысль не написана у него на лбу большими буквами. Не хватало еще нарваться на лекцию о необходимости проявления инициативы в процессе решения рабочих вопросов. Под настроение ситх применял и такие методы «воспитания». При этом большая часть офицеров была уверена, что удушение в разы гуманнее, чем подобные лекции. По крайней мере, быстрее.
– Плодотворной ночи, капитан.
«Ага, сейчас…»
Пиетт оперся на столешницу ладонями и с ненавистью уставился на опустевшую пластину передатчика. Похоже, лорду не на ком было сорвать свое плохое настроение, и он нашел подходящую жертву. Вряд ли ситх стал бы будить по этому поводу Оззеля. Пока адмирал соизволит продрать глаза, пройдет минуть десять-пятнадцать, а вымещать злость на адъютантах нечестным считал даже Вейдер.
«И все же, милорд, вы глубоко ошибаетесь, если ожидаете, что я брошу все и побегу искать решение поставленной задачи прямо сейчас. До побудки еще почти три часа. Моих законных три часа сна, между прочим!»
Фирмус с трудом разогнулся, зашипев от боли. Поясница явно не одобряла просмотр кошмаров в позе «свернувшись калачиком», не говоря уже о ноющей шее. И вообще, стоило ли становиться командиром крупнейшего корабля галактики, чтобы в итоге две ночи из трех спать в сапогах на первой подвернувшейся плоской поверхности, вздрагивая от любого шороха? Вопрос риторический, но капитан знал на него ответ.
– Мы получаем только то, чего действительно заслуживаем, – пробормотал он. – А значит надо или лучше работать, или находить того, кто будет работать за тебя.
Откинув панель коммутатора, Пиетт аккуратно вытащил один из проводков, насильно переведя устройство связи в беззвучный режим, закрыл панель обратно и решительно направился прочь из кабинета. Спать.

– Что это за самодеятельность? Опять! Капитан, что вы о себе возомнили, позвольте узнать?! – голос Оззеля гремел оркестром. Профессиональным – с ударными, струнными и духовыми в одном флаконе. Обычно адмирал не позволял себе распекать старших офицеров прилюдно, но сейчас в зале оперативного планирования были все свои, поэтому не имело смысла сдерживаться. В конце концов, наглецов надо наказывать! И почаще. Особенно если они так быстро забывают предыдущие уроки.
Пиетт стоял, скромно потупившись, безответно принимая все обрушивающиеся на него обвинения. И всем своим видом выражая глубочайшее раскаяние в содеянном.
Причиной очередного скандала послужила докладная записка, касавшаяся необходимости произвести тестовые стрельбы. Основное внимание было уделено носовым батареям, поскольку именно они подверглись «модернизации», но Фирмус ввернул в текст еще и фразу о синхронизации работы нескольких турболазерных батарей с зенитными орудиями и/или ионными пушками. Причем проверить эту синхронизацию предстояло для всех возможных комбинаций. На первый взгляд – мелочь, а на второй, более внимательный – крупномасштабная операция, которая поставит на уши весь линкор еще до официального начала следующей фазы учений. Неудивительно, что адмирал так взвился.
Дождавшись паузы в речи командующего «Эскадроном», Фирмус спокойно произнес:
– Простите, сэр, но это был приказ лорда Вейдера.
Оззель подавился воздухом от возмущения. Но годы практики взяли свое, и ответная реплика командующего прозвучала почти нормально:
– И когда же он был получен? – посвященные прекрасно уловили подтекст вопроса: «Почему я об этом не знаю?!»
– В три часа ночи, сэр. Полагаю, милорд не счел необходимым быть вас по такому незначительному поводу. Ведь это всего лишь плановая проверка, – в подтверждение искренности сказанного Пиетт уставился на командира кристально-честными глазами. Чем окончательно взбесил старого адмирала.
– Плановая? – с нажимом повторил Кендал.
– Совершенно верно. Программа испытаний скопирована со стандартной, – каперанг протянул адмиралу датапад.
Оззель впился взглядом в знакомые строчки. Так и есть – список был действительно копией из аналогичного документа, касавшегося ИЗР типа «Император-2». Единственным отличием была небрежная приписка «увеличить число орудий пропорционально новой схеме». С поправкой на то, что линкор превосходил тяжелый крейсер по огневой мощи раз в сорок, эта строка, набранная мелким шрифтом, выглядела форменным издевательством.
Фирмус это прекрасно знал. Потратив утро на попытку как-то облагородить имеющуюся программу, он пришел к выводу, что по ходу испытаний в любом случае придется импровизировать. А раз так, то не все ли равно, что написано в сопроводительном документе? Вот он и рискнул применить принцип составления отчетов, широко использовавшийся при строительстве «Звезды Смерти». Реакция Оззеля превзошла все ожидания.
– В таком случае, приступайте к выполнению, капитан, – процедил Кендал. – Доложите о результатах. По всей форме!
– Разумеется, сэр, – Фирмус отвесил адмиралу традиционный поклон и поспешил убраться.
В задних рядах наблюдателей кто-то сдавленно хихикнул. А Оззель понял, что день у него не задался с самого начала.

Выдав старпому необходимые инструкции и убедившись, что тот их понял именно так, как было нужно, Пиетт, до сих пор пребывающий в хорошем настроении, вооружился тяжелой декой и направился в центральный пост управления огнем. Каперанг сомневался, что ему понадобится мастер-пароль от главного компьютера, но решил прихватить эту «универсальную отмычку» на всякий случай. Вдруг пригодится.
Во время строительства ему не раз приходилось пользоваться возможностью получать информацию о состоянии корабля, находясь в любой его точке. И осуществлять «ручное управление». Разумеется, аварийное открытие дверей было сущей мелочью, по сравнению с возможностью парой команд вызвать процедуру перезапуска навигационного компьютера или поставить ограничение мощности реактора, но Фирмус старался не злоупотреблять ¬– не настолько хорошо он знал системы «Исполнителя», чтобы так бесцеремонно в них лезть. Ему вполне хватало осознания возможности вмешаться, но делать это Пиетт предпочитал под руководством соответствующего специалиста. А то мало ли...
Энергосистема линкора вызывала вопросы еще на этапе проектирования, а уж во время эксплуатации ничего, кроме отборной ругани не удостаивалась. Те же носовые батареи, в изначальной схеме, например, оказались попросту не подключены к источнику питания и были до сегодняшнего дня абсолютно бесполезны.
«С другой стороны, если бы я проверял каждую зенитку, мы бы до сих пор торчали в доке», – с этой мыслью каперанг переступил высокий порог центрального поста и кивком поприветствовал главного артиллериста.
Бельковски кивнул в ответ, чисто символически привстав с кресла. Капитан второго ранга был лет на десять старше Пиетта, служил на самых разных кораблях и в силу тяжелого характера и богатого жизненного опыта относился к командиру без особого уважения, считая того случайным на своей должности человеком. Другой вопрос, что он не считал нужным это демонстрировать. Понимая, что капитаном Фирмуса назначили исходя из политических соображений, а не из его выдающихся профессиональных или личных качеств. А раз так – значит надо просто делать свое дело, стараясь не допускать глупых ошибок и успевать исправлять ляпы неопытного командира. Благо Пиетт относился к критике с достаточным терпением и вообще неплохо, по мнению Бельковски, соображал. Хоть и умудрялся при этом как-то совмещать склонность к перестраховке и одновременно – к принятию весьма рискованных решений. Но в этих вопросах баланс достигается лишь с опытом. Желательно боевым.
– Бомбардировщики размечают местную луну. Первый сектор будет готов через час-полтора.
– Отлично, – Фирмус сел в соседнее кресло и положил деку на проекционный стол. – С чего вы предлагаете начать?
Командир ракетно-артиллерийской части задумчиво побарабанил пальцами по краю пульта. Разумеется, он видел планы и прекрасно осознавал их сомнительную ценность, но деваться было некуда.
– С инвентаризации, – невесело пошутил Бельковски.
Пиетт удивленно приподнял бровь, но кап-два уже вывел схему линкора на экран. Одновременно с этим над проекционным столом появилась трехмерная модель корабля.
– Итак, у нас имеется двести пятьдесят батарей тяжелых турболазеров, каждая из которых представляет собой две башни по четыре ствола. Расположены они группами, причем в нижней полусфере каждая группа включает десять батарей, а в верхней – шесть. Еще несколько спаренных башен расположены в кормовой части.
Фирмус кивнул и внутренне поежился, вспомнив свое вчерашнее приключение.
– Обычные турболазерные орудия, изображающие у нас зенитную артиллерию, за неимением ничего более приличного, расположены в одиночных башнях по четыре ствола в каждой, – Бельковски помолчал. После чего с нескрываемым отвращением произнес: – у них скорострельность тридцать выстрелов в минуту, а мы должны сбивать из них крестокрылы.
– А разве этого недостаточно? Плотность щитов такова, что позволит достаточно замедлить практически любую малогабаритную цель.
Артиллерист посмотрел на капитана с труднопередаваемым словами выражением лица. Пиетт, сообразивший, что ляпнул явную глупость, прикусил язык. Командиры всех боевых служб корабля были профессионалами своего дела, в отличие от него самого. И Фирмус не был уверен в том, что успеет дожить до момента, когда сможет с уверенностью заявить, что да, он умеет командовать линкором и точно знает, на что тот способен. Особенно если умудрится испортить отношения не только со штабом, но и остальными старшими офицерами.
– То есть, – тихо произнес капитан, пытаясь исправить положение, – вы хотите сказать, что это не так?
«Тьма милосердная, каким же идиотом я выгляжу...»
Бельковски задумчиво пожевал губу, пытаясь подобрать слова и взвешивая, стоит ли вообще говорить то, что он собирался сказать.
– Нет. Не так. При всем моем уважении к Лире Вескесс, как к выдающемуся конструктору, я вынужден заявить, что данный проект «большого корабля» у нее неудачен. Поймите меня правильно, сэр, я не хочу критиковать саму идею, но воплощение получилось сырым.
«Можно подумать я не присутствовал при этой «стройке века». По сравнению с таркиновским проектом все было более-менее прилично. Или я что-то пропустил?»
– «Исполнитель» вышел из доков в состоянии 98% готовности. Возможно, ввод линкора в строй был преждевременным, но это позволило нам предотвратить диверсию Альянса, направленную на уничтожение этого уникального корабля, – напомнил Пиетт.
– Я знаю, сэр. Но это не отменяет того факт, что наша энергосистема несовершенна. Из чего логически следует, что даже при всем желании мы не сможем достичь проектной плотности огня.
– Бельковски, я в курсе, что у нас есть проблемы, но я хочу знать точно – какие и где.
Кавторанг с сомнением покосился на командира. Он прекрасно обошелся бы в этом вопросе без его вмешательства, попросту договорившись напрямую с главным инженером реактора. Но если начальство желает лишить себя спокойного сна – пожалуйста. Для хорошего человека, (тут артиллерист внутренне улыбнулся), ничего не жалко.
– Тогда вам придется воспользоваться своей декой. Это будет проще, чем запрашивать информацию по частям.
Заинтригованный Фирмус подключил компьютер к пульту, страдальчески сморщившись, когда блок контроля произвел сканирование сетчатки. И, потирая уголок глаза, уселся обратно с выражением лица, нехорошо напомнившим Бельковски голодную ньявву. Похоже, что он недооценил готовность командира лично разбираться во всем, что являлось для него непонятным.
– Итак, – артиллерист вывел на дополнительный экран схему силовой установки и стилом указал на мелькающие в углу монитора цифры, – сейчас потребление энергии на минимуме. Если грубо округлить, то получим, что двадцать процентов мощности реактора идут на поддержание его работы, еще десять – на обеспечение освещения, отопления, рециркуляции воздуха и прочей ерунды. Остается якобы семьдесят, из которых реально мы можем использовать пятьдесят. Во всяком случае, так мне сказали специалисты соответствующих служб.
– Почему?
– Насколько я понял, в отличие от реакторов обычных разрушителей, наш обладает большей инерцией в плане регулировки мощности и его категорически не рекомендуется перегружать.
«Замечательно! Интересно, где была вся эта информация во время постройки корабля? Под грифом «совершенно секретно, перед прочтением съесть»? Или, как обычно, понадеялись на теоретические выкладки?»
– Полагаю, реакторщики вам смогут рассказать подробнее и понятнее, – Бельковски заметил мелькнувшую по лицу командира тень, но отступать от выбранной темы не собирался. Говорить – так уж все.
– Я обязательно с ними проконсультируюсь, – кивнул Фирмус.
– В общем, основная проблема в том, что не можем использовать все необходимое сразу. То есть, в случае орбитальной бомбардировки у нас хватит энергии на дефлекторы и турболазерные батареи нижней полусферы, но про полноценное использование зенитной артиллерии придется забыть.
– Или ракушка, или сеть… – пробормотал Пиетт, хмуро глядя на вращающуюся перед ним модель линкора. Оказывается, им невероятно повезло, что повстанцы не успели поднять корабли с Лаактиена. «Исполнитель» до сих пор был недоукомплектован пилотами, поэтому мог выставить не больше четырех эскадрилий истребителей. Стоило доложить об этом Оззелю. Ну и лорду Вейдеру, разумеется.
– Простите, сэр?
Каперанг недоуменно взглянул на главного артиллериста.
– Что? Ах, это. У меня на родине детям рассказывают одну поучительную сказу о маленьком рыбаке, которому хотелось всего и сразу. Морская волшебница подарила ему горн из раковины, приманивающий рыбу, но взамен попросила сеть. Таким образом, у него или была рыба, но нечем было ее поймать, или были снасти, но не было рыбы.
– И в чем же мораль данной истории? – заинтересовался Бельковски.
– В том, что надо не лениться и ловить рыбу самому. В нашем случае это означает, что придется совмещать несовместимое.
Кавторанг едва заметно пожал плечами. Он прекрасно понимал положение командира, вынужденного отчитываться Вейдеру, но оптимизма по поводу возможности гибкого управления силовой установкой не разделял. Все могло запросто закончиться большим взрывом. Но разве это интересовало Темного лорда, требовавшего выполнения своих приказов практически любой ценой?
– Я сделаю все возможное, сэр, но…
– Не будем загадывать наперед, – выставил ладонь капитан. – Может оказаться, что у нас и стреляет-то не все. Вот его и отключим.
Бельковски удивленно моргнул. Подобного заявления он не ожидал, и даже обиделся было, сочтя это упреком в свой адрес. Но через пару минут пришел к выводу, что это решение на данный момент оптимально (особенно если линкор будет использоваться по своему прямому карательному назначению). А там, глядишь, и до модернизации дело дойдет. В это даже можно было поверить, если забыть одну простую истину – нет ничего более постоянного, чем временное. Но эту мысль главный артиллерист озвучивать не стал. Вместо этого он вызвал комэска бомбардировщиков и запросил отчет о состоянии разметки. Пилот отрапортовал об окончании работ и получил разрешение вернуться на борт.
– Полагаю, можно приступать, сэр, – Бельковски внимательно посмотрел на Пиетта. – И, если позволите, я бы хотел внести некоторые изменения в программу испытаний.
– На ваше усмотрение, командир.
– В таком случае, начнем с предельной дистанции...

Луна в роли атакующего истребителя, да и крейсера тоже выглядела более чем странно, но выбирать не приходилось. Единственными кораблями сопоставимого с повстанческими крестокрылами класса были ДИ-шки, но все прекрасно понимали, что будет, если они попытаются изобразить мишень. И что скажет лорд Вейдер по этому поводу. Поэтому все дружно сделали вид, что все идет по плану, и приступили к стрельбам.
Получив соответствующий приказ от капитана, Герент начал разворачивать линкор вокруг вертикальной оси, старательно выдерживая скорость вращения. Мощность реактора резко поползла вверх, достигнув пятидесяти процентов. И это только малый ход и половинная плотность дефлекторов! А потом подключились зенитчики, и пространство вокруг огромного корабля окуталось яркими вспышками.
Батареи отрабатывали программу одна за другой, выдавая в реальном времени основные показатели – горизонтальные и вертикальные углы обстрела, потребляемую мощность на ствол, коэффициент рассеивания, дальность, кучность и еще десяток параметров, назначение которых Фирмус даже не представлял. Глядя, как эта информация накладывается на теоретическую схему, он постепенно осознавал, что Бельковски был прав. Корабль действительно оказался недоработанным. И дело даже не в том, что в нижней полусфере мертвые зоны занимали чуть ли не сорок процентов площади днища, а в том, как вел себя линкор.
«Пьяная банта» было самым мягким определением из возможных.
К концу третьей серии вращений Пиетту захотелось зажмуриться и вцепиться в подлокотники кресла – закружилась голова. «Исполнитель» разворачивался буквально на пятачке, делая полный оборот за две с половиной минуты, и вектор силы тяжести ощутимо смещался, заставляя желудок болезненно сжиматься. Каперанг молча порадовался, что пренебрег обедом, и приказал немедленно сменить направление вращения. Хоть какое-то разнообразие, если это можно так назвать.
С мостика отрапортовали о начале маневра. А Фирмус услышал обрывок фразы, произнесенной голосом Герента: «...аво сорок, двигатели левого борта на реверс», и успел подумать о том, что старпом взял вправо слишком резко, но отменить приказ не хватило времени. Результат не заставил себя ждать – торможение с разворотом оказалось еще хуже, чем все, что было до. Линкор повело в сторону, корма ассиметрично задралась, а нос резко ушел вниз.
Помянув Густава нехорошим словом, капитан уцепился за пульт, прижав к нему соскальзывающую деку свободной рукой. Компенсаторы явно не справлялись, давая то положительную, то отрицательную перегрузку, а показатели мощности реактора дергались, как припадочные.
– Старпом, сила тяжести ноль семь, компенсаторы на восемьдесят процентов. Выровняйте корабль!
– Есть, сэр, – голос Густава прозвучал преувеличенно бодро, но дрогнул на последнем слове, выдав владельца. Кавторанг имел все основания получить нагоняй за подобное маневрирование.
Еще два цикла вращений сериями по три – на средней и малой дистанции откатали без эксцессов, хотя Пиетт опасался, что Герент таки зацепит луну при финальном развороте. Обошлось. Теперь линкор возвращался на исходную позицию.
– Пока неплохо, – резюмировал невозмутимый Бельковски, разглядывавший полученные диаграммы, пока бледные в прозелень младшие офицеры собирали по всему посту рассыпавшуюся при резком развороте мелочевку. – Дыры есть, но они не критичны.
– А как же мертвые зоны? – капитан указал на расцвеченную красным схему.
– Учитывая, что они приходятся в основном на хорошо бронированные участки, ими можно пренебречь. Створ главной летной палубы защищен достаточно, мостик тоже, за исключением антенн дальней связи. Но там уж лучше пусть чужие, чем свои.
– Это как? – удивился Фирмус.
Главный артиллерист с интересом взглянул на каперанга. Похоже, тот с понятием «дружественного огня» познакомиться еще не успел. Хотя это неудивительно – патрульные крейсера ходят на задания поодиночке, реже – парами, и обычно не стреляют друг в друга торпедами. А в штабах стараются не учитывать возможный форс-мажор в полном объеме. Уж очень от таких допущений показатели портятся.
– Мощность наших орудий позволит разнести кожух антенны в пыль гораздо быстрее и эффективнее, чем атака мелких кораблей, которые смогут преодолеть дефлекторы.
– О, – лаконично отозвался Пиетт. О такой возможности он как-то не подумал, свято веря, что автоматика не позволит орудиям бить по собственному кораблю. Как показывала диаграмма отстрела, это было не совсем так. И если обычные турболазеры броню линкора ощутимо повредить не могли, то залп нескольких тяжелых батарей мог привести к серьезным последствиям.
Мысли капитана были очевидны, поэтому главный артиллерист счел возможным предложить:
– Мы можем внести коррективы, сэр, принудительно ограничив углы обстрела. Но это приведет к разрастанию мертвых зон.
– Делайте, как считаете нужным, Бельковски. Если вы полагаете эту степень риска приемлемой...
– Изменения под мою ответственность? – уточнил командир ракетно-артиллерийской части.
– Именно.
– Я понял, сэр.

Пиетт так и не узнал – внес ли Бельковски какие-то изменения, или решил не трогать то, что работает, но к вопросу о проверке работоспособности орудий в разных их сочетаниях отнесся кавторанг с предельной серьезностью. В результате линкор трясло вторые сутки подряд – батареи тяжелых турболазеров поджаривали луну с упорством, достойным лучшего применения. Капитану, по-хорошему, полагалось радоваться тому, что дело сдвинулось с мертвой точки, но ему категорически не нравилось поведение корабля. Реакторщики, получив приказ посодействовать ракетно-артиллерийской части, без лишних церемоний перебросили всю свободную мощность на турболазеры. В результате на «Исполнителе» раздражающе асинхронно моргал свет и все вибрировало – маневровые двигатели были поставлены на профилактику, а доверить Геренту подруливать маршевыми Фирмус был пока не готов. Да и сам старпом понимал, что идея не из лучших. Стабилизировать корабль таким образом можно было лишь в движении, причем на скорости не меньше двухсот единиц. Сейчас же линкор удерживали на месте только вспомогательные двигатели, которые на обеспечение полной неподвижности корабля при такой интенсивности стрельбы рассчитаны не были. Но с этим вынужденно мирились, болтанка была не критичной и должна была скоро прекратиться. Во всяком случае, команда на это искренне надеялась и предпочитала ее на фоне всех прочих «прелестей жизни» не замечать.
Не выспавшийся по причине взвывшей дважды за ночь сирене боевой тревоги, (сработавшей в результате короткого замыкания), и собственных мрачных мыслей, каперанг явился на мостик в отвратительном настроении.
Окинув мрачным взглядом схему линкора, Пиетт обернулся к подобравшемуся в ожидании выговора Геренту и задумчиво произнес:
– Густав, вам не кажется, что мы неэффективно используем человеческий ресурс?
– Простите, сэр? – опешил старпом. По его мнению, команда работала на пределе возможностей, пытаясь привести линкор в состояние полной боевой готовности. По крайней мере, такой вывод напрашивался из докладов, полученных в конце ночной вахты.
– Смотрите, – Фирмус указал на схему. Подсвеченные серым отсеки корабля – четыре двигательных и шесть жилых, в обычное время занимаемых десантом и танкистами Вирса, резко выделялись на фоне сияющей всеми цветами радуги картинки.
Герент секунду смотрел перед собой, пытаясь сообразить, что же от него хотят, но понял, что уточнений не дождется и просто доложил ситуацию:
– Маршевые двигатели правого и левого борта заглушены, обе группы, кормовые двигатели на поддерживающем питании, маневровые двигатели на профилактике. Отсеки десанта законсервированы согласно инструкции.
– Совершенно верно, – согласился Фирмус. – Но, как мы знаем, даже в таких ситуациях возможны неожиданности. Например, повреждение электропроводки. А с учетом отсутствия в некоторых отсеках систем пожаротушения и резких скачком напряжения во внутренней сети, напрашивается вывод…
– Возгорание? – старпом украдкой покоился на пульт под схемой, но ни один из аварийных индикаторов не горел. Герент позволил себе осторожно выдохнуть.
– Учебная тревога, – хищно улыбнулся капитан, вдавливая кнопку. Истошный вопль ревуна сотряс корабль.
И повторился на протяжении следующей вахты еще четырежды, пока Пиетт не удовлетворился скоростью реакции спасательных команд и степенью осмысленности предпринимаемых ими действий. Реакторщики, которых все это мельтешение порядком раздражало, решили слегка подыграть командиру и внесли свой вклад в общую нервозность, сообщив, что у них произошла утечка охладителя из второго контура и одновременно возникло четыре очага задымления в хранилище отработанных регуляторов мощности. В результате была объявлена еще и радиационная тревога, а по коридорам забегали уже не только дройды-ремонтники, но и отборно матерящиеся личности в тяжелых скафандрах.
Поиграв с мыслью об отключении в некоторых секторах силы тяжести, Фирмус с сожалением от нее отказался. Оззель вряд ли оценит шутку, а списать эту идею на приказ вышестоящего начальства не получится, поскольку в инструкции ясно сказано, что больше двух неблагоприятных факторов во время штатных проверок вводить в условия задачи категорически не рекомендуется. А с этим вынужденно соглашался даже Темный лорд, правильно оценивающий силы личного состава и его непревзойденные таланты по части превращения рутинной миссии в катастрофу вселенских масштабов. Проще говоря, каперангу не хотелось отвечать за чужое разгильдяйство собственной головой, а при таких вводных было слишком наивно верить в то, что в попытке ликвидировать вымышленную аварию никто не попытается устроить настоящую. Случайно.
Проводив взглядом последнюю группу «пожарников», волоком транспортирующую своего менее удачливого товарища, запертого в скафандре с заклинившим сервоприводом в позе памятника, капитан отвернулся от монитора и выжидательно уставился на порядком перенервничавшего за последние несколько часов дежурного офицера.
До задерганного лейтенанта не сраду дошло, чего от него хотят на сей раз, но едва слышная подсказка страпома и показанный им же кулак помогли младшему офицеру на удивление быстро собраться с мыслями. И отчитаться по делу, а не как обычно.
Пиетт неопределенно хмыкнул, но высказыватться в адрес дежурного не стал, предпочтя дичь покрупнее. Благо, им подсказывать было некому.
Отвернувшись от нервно вздрогнувшего офицера, Фирмус привычно щелкнул клавишей интеркома, вызывая первую жертву. Следующие двадцать минут обещали быть нескучными.
Выслушав все полагающиеся в данной ситуации доклады и ехидно порекомендовав руководителям спасательных партий обзавестись картой собственных зон ответственности, чтобы в следующий раз пользоваться техническими проходами, а не ломиться навстречу потоку по коридорам жилых уровней, каперанг оставил мостик в распоряжении Герента и направился к себе. Переваривать впечатления и придумывать подходящие формулировки для собственного отчета. С одной стороны, надо было придать видимость успеха проведенной проверке готовности к борьбе за живучесть корабля, с другой – найти этой проверке подходящее обоснование. Точнее, указать какой-нибудь подходящий пункт инструкции, желательно снабженный пометкой «обязательно к исполнению», поскольку ничем иным Оззеля убедить было невозможно. К счастью, лорду Вейдеру доказывать необходимость проведенных учений не было нужды, поскольку ситх изначально был сторонником идеи «тяжело в учении, легко в гробу», как про себя окрестил ее Пиетт. Иногда капитан даже был готов с ним согласиться, поскольку при реальных авариях ликвидация последствий не обходилась без необратимых потерь в живой силе. И задача грамотного командира сводилась в основном к тому, чтобы эти потери были как можно меньше. Ну и к скорейшему устранению проблемы, разумеется.
Состряпав на скорую руку текст отчета, Фирмус переписал его на датапад, и, с сожалением отметив, что опять пропустил обед, отправился на поиски адмирала, надеясь, что сумеет застать его не на очередном совещании. Ждать лишних полчаса под дверью у капитана не было ни малейшего желания.
Шагнув в гостеприимно распахнувшуюся, и почему-то лишенную штатного караула дверь штабного сектора, Пиетт буквально уперся в плотную стену чужих спин. Немедленно расступившуюся, едва он сумел выдавить удивленное «Э?»
Впрочем, увидев то, на что смотрели все собравшиеся, каперанг резко пожалел, что его сюда вообще понесло в этот недобрый час – прямо посреди адъютантской комнаты, обычно отделенной от основного помещения раздвижной стеной, в странной красно-коричневой луже лежало тело. Причем с первого взгляда Фирмус не сообразил, есть ли у этого тела голова, поскольку труп застыл в странно-выгнутой позе – упираясь в пол пятками и предполагаемым затылком. Разбросанные по ковру ложечки и осколки кофейных чашек вперемешку с остатками раздавленных пирожных довершали сюрреалистическую картину.
«Урожайный выдался рейс...» – капитан с трудом удержался от истерического смешка, абсолютно неуместного в данной ситуации. И, лишь убедившись, что ком в горле если не исчез, то хотя бы перестал перекрывать кислород, выдавил:
– Что здесь произошло?
– А вы не видите!? – неожиданно высоким голосом отозвался незамеченный Фирмусом адмирал Оззель.
Пиетт молча проклял все на свете, начиная от тонкой душевной организации Кендала и заканчивая фантазией неведомого убийцы, которому вздумалось прирезать свою жертву прямо на ее рабочем месте.
– Я вижу тело, – холодно отозвался каперанг. – И предполагаю, что произошло убийство.
«Осуществленное с особой жестокостью», – мысленно дополнил Фирмус, разглядывая начинающие темнеть потеки на потолке – с плафона одной из ламп до сих пор капало. Покойному лейтенанту, по всей видимости перерезали горло. Причем так, чтобы обеспечить смерть со спецэффектами, а не просто труп в луже крови.
– Уже второе, судя по докладу СБ! О первом вы мне даже не потрудились доложить! – разъяренный адмирал явно искал на ком сорваться и не собирался сбавлять обороты. – Но в этот раз погиб не какой-то шулер, а мой собственный адъютант!
Оззель прерывисто вздохнул:
– Бедный Лоуренс, всего шесть месяцев назад он закончил Академию... совсем мальчик...
Стоящий рядом с адмиралом каплей Солли тоненько всхлипнул и зажмурился. Кендал участливо похлопал старшего адъютанта по плечу, а Фирмус только сейчас сообразил, что покойник приходится нервному офицеру родным братом. Которого любимчик Оззеля не преминул устроить на теплое местечко – подносить начальству кофе и внимать банальностям, которые нынешний командующий «Эскадроном» излагал в послеобеденное время особенно охотно. Ведь иначе, как по протекции, на подобные должности не попадают. Да еще и в таком возрасте. Неудивительно, что штаб не может вовремя составить простейший документ – в нем собралось слишком мало тех, кто действительно умеет работать!
«Развели тут пансион благородных девиц, понимаешь!» – вспышка ярости на несколько секунд лишила Пиетта возможности думать логически, и взбешенный очередной выволочкой капитан процедил:
– У меня больше половины экипажа таких «мальчиков», сэр. Вы теперь прикажете мне ходить за ними круглосуточно, чтобы они не ушибли пальчик и не подставились под удар? Или ваша забота распространяется только на штабных офицеров!?
Оззель побагровел и начал беззвучно глотать воздух, как вытащенная на берег рыба. Прочие собравшиеся тоже онемели от такой наглости и шарахнулись от капитана, слепо шагнувшего к выходу, как от заразного.
Сумевший затеряться в толпе Риттэ проводил бледного в прозелень Пиетта задумчивым взглядом и поставил на экране личного датапада уверенную галочку, сопроводив действие едва слышным довольным хмыканьем.
Привычный конфликт командира и подчиненного выплеснулся за рамки разумного и теперь разливался ядовитой лужей ненависти, разъедающей дисциплину, как кислота.

– Сэр, вы позволите? – спустя три часа СИБовец осторожно поскребся в приоткрытую дверь капитанской каюты.
– А вам можно запретить? – с мрачной иронией отозвался хозяин кабинета, с силой захлопывая крышку личной деки. – Явились меня арестовывать?
Риттэ удивленно моргнул. Он действительно думал на эту тему, но пока у него недоставало доказательств, и сейчас он собирался лишь поговорить с командиром линкора в попытке упорядочить свою теорию и проверить некоторые предположения.
– Можно узнать, почему вы так решили, сэр? – поинтересовался безопасник, без приглашения усаживаясь в свободное кресло, и цепким взглядом осматривая заваленный датападами стол каперанга на предмет наличия оружия. Риттэ не опасался нападения, точнее, сомневался, что подозреваемый сумеет причинить ему вред, но лишняя проверка еще никому не вредила. Все лучше подготовиться к неприятностям заранее, чем искать укрытие под огнем.
– У вас вид сытой ньяввы, полковник. А это наводит на определенные размышления. Особенно в свете того, что вы приходите тайно и не спешите сообщать мне имя убийцы. – Пиетт откинулся на спинку кресла и выжидательно уставился на офицера СИБ.
– Впредь буду тщательнее следить за лицом, – ровно отозвался Риттэ. – И да, именно вас я и подозревал. Но арестовывать не собирался. Пока.
Фирмус покачал головой.
– Ценю вашу откровенность, полковник. Но вот на счет здравого смысла у меня есть некоторые сомнения... С чего вы взяли, что эти двоих убил я?
– Не двоих, шестерых, – поправил капитана безопасник, – еще четыре трупа было среди обслуживающего персонала и техников. Но до последнего убийства я склонен был относить их смерти на халатность или несчастный случай, поскольку погибли они в процессе работ по модернизации корабля, а вы и сами знаете, что проводятся они с нарушением всех норм и правил техники безопасности.
Пиетт моргнул, испытав сильное желание повертеть пальцем у виска. Такими темпами Риттэ мог договориться и до того, что все потери последней недели можно списать на его, Фирмуса С. Пиетта, счет – ведь это именно капитан отвечает за сохранность экипажа и десантного корпуса в отсутствие военных действий. А учения таковыми, согласно нормативным документам, считаться не могли. Даже если штурмовики там гибли пачками.
– Допустим, – аккуратно подтолкнул мысль безопасника Фирмус в надежде, что Риттэ загонит себя в ловушку ложных умозаключений самостоятельно.
Полковник странно улыбнулся и продолжил:
– Разумеется, убивать представителей нижних чинов лично бессмысленно, но можно кому-то приказать это сделать. Тогда как в помещения штаба доступ есть лишь у ограниченного круга лиц. Из чего следует, что за Лоуренсом Солли вы должны были прийти лично...
– Ошибаетесь, – прервал излияния Риттэ каперанг. – В комнату адъютантов имеет доступ не только человеческий персонал, но и дройды, а из этого следует...
Пиетт взял из стопки верхний датапад и бросил его на колени полковнику.
– ... что лейтенанта Солли убил сервировочный дройд, которому этот молодой человек имел привычку рассказывать о том, как его раздражает новое место службы и запихивать в приборную панель кусочки сахара. Лоуренсу нравилось слушать, как пищит закоротившая техника.
Риттэ сглотнул, представив себе столь абсурдную картину убийства, и опустил взгляд на экран. Строки медицинского заключения неопровержимо свидетельствовали, что удар, повредивший артерию, был нанесен снизу вверх, причем жертва в этот момент сидела на корточках. А оружием убийства послужила пилка для хлеба – стандартный сменный наконечник правого манипулятора сервировочного дройда номер 34900-132, приписанного к двадцать шестой жилой палубе, штабному сектору.
– Не может быть, – выдавил полковник. – Мальчишку убила эта взбесившаяся кофемолка? Но ведь они все проходят регулярный осмотр!
– Именно, – согласился Пиетт, наклоняясь вперед и упираясь подбородком в сложенные домиком ладони. – Этот конкретный экземпляр приступил к дежурству спустя тридцать шесть часов после еженедельного профилактического осмотра. С ним в эту же смену в этой же ремонтной мастерской проходили осмотр еще триста сорок два дройда. Как вы думаете, сколько из них сейчас бродит по кораблю в поисках очередной жертвы? А?
– Все?
– Ни одного, – фыркнул Пиетт. – Вероятно, это спугнет убийцу, но я предпочитаю подозревать человека, а каждую встречную железяку.
– Сомнительное решение, – пробормотал уязвленный Риттэ.
Но аргументировано раскритиковать идею капитана безопасник не успел, прерванный сигналом интеркома.
– Сэр! Пятнадцатая техническая палуба... – судя по сбивающемуся голосу, Герент или бежал или просто очень сильно волновался.
– Опять?! – Фирмус, правильно угадавший причину вызова, неверяще уставился на передатчик.
– Да, сэр. Труп, причем э... совсем свежий. И не только труп.
– Сейчас буду, – Пиетт от души хлопнул по клавише отбоя. – Берите штурмовиков, полковник. Кажется, на сей раз мы одними экспертами не обойдемся.
Прогрохотав сапогами по решетчатому настилу технического уровня в компании (или под конвоем – в этом каперанг уверен не был) дюжины штурмовиков оба офицера подошли к тяжелой створке шлюза, возле которой нервно топтался Герент, окруженный возбужденно галдящими техниками. Некоторые из них были в скафандрах. И с тяжелыми предметами в руках.
Единственной причиной, по которой они до сих пор не ломились в закрытый шлюз, был старший офицер уровня – пожилой капитан-инженер третьего ранга, упирающийся в злосчастную створку спиной и всем своим видом демонстрирующий, что пройти сквозь эту дверь он не позволит. Руку кап-три при этом предусмотрительно держал на кобуре.
– Да тут у нас практически бунт, – вполголоса протянул Риттэ, разглядывая разношерстных личностей в комбинезонах и скафандрах.
– Заткнитесь, полковник, – тихо посоветовал безопаснику капитан. – Иначе в этот шлюз вы пойдете первым. А они – сразу за вами.
Риттэ возмущенно фыркнул, но замолк, на всякий случай сдвинувшись на шаг назад, под прикрытие бронированных спин штурмовиков.
– Герент, я жду ваших объяснений, – обратился через головы собравшихся к старпому Пиетт. Обозначив тем самым крайнего. Техники, сообразившие, что с капитаном связываться себе дороже, расступились, освобождая проход.
– Сэр, – старпом набрал побольше воздуха и затараторил:
– Двадцать минут назад было получено сообщение по аварийному каналу. На техника, осуществлявшего проверку линии энергопередач в кабельном колодце, было осуществлено нападение. Насколько можно было судить по записи нашлемной камеры скафандра, нападавшим был ремонтный дройд. Через тридцать секунд после получения первого сигнала запись прервалась. Отсек был немедленно блокирован снаружи в ручном режиме и взят под охрану.
Герент скосил глаза на мрачного капитан-инженера, все еще подпиравшего шлюз, и поспешно закончил:
– Судя по всему, техник погиб в результате повреждения скафандра. Но мы успели записать несколько интересных кадров.
– Интересных? – недоуменно переспросил Пиетт.
«Что они там увидели, в этом заполненном газом колодце?»
– Да, сэр. На них видно какой-то алтарь, – с этими словами старпом протянул капитану планшетный датапад одного из техников.
Фирмус уставился на экран, внутренне поежившись от перспективы смотреть, как кого-то убивают, но запись уже была урезана до самого необходимого – нескольких кадров, запечатлевших странное сооружение, спрятанное между ребрами жесткости кабельного колодца. Среди причудливого переплетения разноцветных шнуров на пьедестале, собранном из запасных амортизационных колец покоилась модель корабля.
В которой с первого раза опознавался «Исполнитель».
– Полковник, – каперанг передал подпрыгивающему от нетерпения Риттэ планшет. – Посмотрите, вам понравится.
Безопасник буквально вцепился в добычу и застыл, разглядывая картинку. Спустя несколько мучительно долгих минут он наконец-то заговорил. Против ожидания – очень и очень тихо.
– Сэр, у вас в кабинете стоит точно такая же модель?
– Возможно, – пожал плечами Фирмус. – Качество записи недостаточное, чтобы можно было быть уверенным.
– В таком случае у нашего «потрошителя» вкусы пугающе схожи с вашими, капитан, – Риттэ остро глянул на Пиетта. То ли угрожая, то ли оценивая. – И вы и он маниакально любите этот корабль. Я не говорил, но те четверо техников, погибшие первыми, были крайне недовольны переводом на линкор и не стеснялись ругать свое новое место работы, сравнивая флагман «Эскадрона» с дырявым корытом. Шосс попал сюда с понижением в звании – специалистом он был отличным, но вот человеком – слишком азартным. Про Солли вы сказали мне сами. Какой из этого напрашивается вывод?
Фирмус тяжело вздохнул. Все эти игры его утомили, а ведь еще надо было не только найти убийцу, но и закончить программу учений. Иначе личность его собственного палача будет определена со стопроцентной вероятностью.
– Напрашивается необходимость извлечь тело этого несчастного из колодца и проверить «святилище». И еще – постарайтесь при этом не разнести дройда в пыль. Полагаю, что при вскрытии его мозгов мы можем обнаружить много интересного.
– Но... – попытался было возразить полковник, по мнению которого труп внимания не заслуживал, поскольку причина смерти была определена явно.
– Простите, сэр, – сквозь ряд штурмовиков к тихо переругивающимся старшим офицерам обратился молодой человек в скафандре с откинутым забралом. Присмотревшись, Пиетт подумал, что где-то уже видел этого юношу, но не смог вспомнить, где и при каких обстоятельствах.
– Лейтенант Трасти, служба связи, – представился тот. – Позвольте мне пойти со штурмовиками, сэр. У меня тяжелый ремонтный скафандр, дройд не сможет его быстро повредить, и я успею нацепить на него блокиратор.
– Сомневаюсь, что вы специализируетесь на этой модели дройдов, лейтенант, – заметил Фирмус, игнорируя умоляющий взгляд связиста.
– Мы использовали их при прокладке защищенных коммуникаций, сэр. У меня есть допуск на работу с ними!
«Всем бы такой энтузиазм...»
– Ну, если так, ступайте. Только постарайтесь вернуться целым, – напутствовал молодого офицера каперанг, кивая штурмовикам.
Группа в белых доспехах, среди которых полосатый черно-оранжевый ремонтный скафандр смотрелся, как шмель среди бабочек, заняла позицию возле шлюза. И по команде капитан-инженера буквально влетела в створ, стоило тому открыться. Автоматически включилась система принудительной вентиляции, но это не помешало распространению удивительно мерзкого цветочного аромата. Тянуло из вновь закрывшегося шлюза – инертный газ, которым заполнялись кабельные колодцы, был для дыхания непригоден, и достаточно ядовит, чтобы повредить здоровью при длительном нахождении в смешанной атмосфере. Поэтому к нему в обязательном порядке добавлялась отдушка, по прихоти разработчика отчетливо пахнущая болотной мухоловкой.
– Дрянь какая, – полковник прижал к носу платок и внимательно прислушался к возне за переборкой. Толщина стенок не позволяла разобрать, что там происходит на самом деле, но, судя по тошнотворным скребущем звукам, дройд сдаваться без боя не желал.
– Сэр, мы взяли его, – прозвучало во внезапно наступившей тишине из коммуникатора. – Прикажите продуть отсек воздухом, мы тут слегка наследили, надо будет убрать.
– Как всегда, – недовольно буркнул полковник, давая отмашку техникам.
Спустя пять минут, заполненных оглушительным ревом выведенных на полную мощность вентиляторов, шлюз открылся, но на сей раз обе створки распахнулись синхронно, выпуская процессию, возглавляемую давешним лейтенантом в изрядно побитом скафандре. Трасти шел, слегка покачиваясь и нежно прижимая к груди модель линкора. За ним четверо штурмовиков волокли гремящего безвольно обвисшими конечностями дройда, а последняя пара несла мертвеца в заляпанном кровью комбинезоне.
Фирмус автоматически отвел глаза от изломанного тела, зацепившись взглядом за обмотанную серебристой изолентой ногу поверженного дройда. Поврежденный сустав не давал механической конечности разогнуться до конца, делая ее короче на пару сантиметров, а лента фиксировала поломку, служа своеобразной прокладкой между трущимися частями.
Пиетт подавился вдохом, вспомнив прихрамывающие шаги преследователя в темноте технического коридора. И понял, где именно он видел инициативного связиста.
– Сэр? – лейтенант Трасти, все еще баюкающий модель в руках, затянутых в бронированные перчатки, с сомнением взглянул в искаженное лицо капитана.
Фирмус сморщился еще сильнее, ругая себя за недогадливость.
– Снимите скафандр, лейтенант, он весь пропах этой отдушкой.
– О, простите, сэр, – смутился молодой человек, вручая модель линкора каперангу и спешно отступая на несколько шагов. Фирмусу стоило большого усилия сдержаться, и не отшвырнуть проклятую игрушку подальше.
– Корабли должны летать! Как вам это нравится? – Риттэ, мгновенно забывший о возможной угрозе для жизни уже вынырнул из шлюза, сжимая в руках трофей – пожелтевшую от времени шелковую ленту с вышивкой. Платок он засунул в рукав и теперь тот смешно топорщился у запястья.
– Должны, конечно, – отозвался капитан, не понимая, к чему это было сказано.
– Смотрите же, – торжествующий СИБовец сунул ленту каперангу практически под самый нос. – Кореллианский алфавит, не так ли?
– Селонийский, – автоматически поправил Пиетт. – И написано с ошибкой.
– Это ерунда, – отмахнулся безопасник. Судя по вспыхнувшим глазам, Риттэ снова вернулся к своей теории о виновности капитана во всех этих преступлениях.
Фирмус мысленно застонал. С одной стороны – ненормальный связист, с другой – СИБовский параноик, с третьей – лорд, которого не волнуют детали, но очень интересует результат.
«И куда, спрашивается, деваться? Прыгать за борт, или... выкинуть туда причину всех бедствий?»
Осененный догадкой Пиетт поискал взглядом лейтенанта Трасти, и, убедившись, что тот находится в пределах слышимости, произнес:
– Полковник, у меня к вам деловое предложение. Раз уж преступник считает, что корабли должны летать, то почему бы нам не осуществить его мечту?
– То есть? – подозрительности в голосе Риттэ хватило бы на целый следственный отдел.
– Все просто, – ухмыльнулся капитан, – мы запустим эту модель в открытый космос, как настоящий линкор. И, полагаю, господин лейтенант нам охотно в этом поможет. Ведь это именно он добыл недостающее доказательство.
Трасти, переводивший неверящий взгляд с одного старшего офицера на другого, неуверенно кивнул.
– Если вам так угодно, сэр, – пробормотал он. И добавил чуть громче: – Когда вы планируете запуск?
– Завтра в полдень по Корусканту, – Пиетт тепло улыбнулся лейтенанту. – Я надеюсь, что все будет подготовлено по высшему разряду.
– Да, сэр! – просиял Трасти, подхватил кораблик и поспешил откланяться.
– Вы с ума сошли! – возмущенно прошипел Риттэ, без церемоний оттаскивая капитана в сторону. Фирмус предпочел проигнорировать бестактность безопасника, порадовавшись, что у того достало сообразительности не возмущаться в присутствии лейтенанта.
– Не больше вашего, – тихо огрызнулся Пиетт. – Церемония запуска наверняка привлечет внимание убийцы. Если эта модель ему так дорога – он придет за ней. Или за мной, если сочтет меня конкурентом.
Риттэ выразительно посмотрел на капитана и демонстративно отодвинулся.
– А Оззель будет счастлив назначить нового капитана в случае моей преждевременной смерти, – легкомысленно добавил Пиетт, любуясь сменой выражений лица собеседника. Добитый этим заявлением полковник окончательно убедился, что безумие заразно и решил махнуть на дурацкие начинания командира рукой. В конце концов, в няньки он ему не нанимался.
Сославшись на множество дел, Риттэ сухо простился с Фирмусом, покосившись при этом на открытые створки шлюза, и убыл в неизвестном направлении. Капитан проводил его ехидной улыбкой и отправился к себе. Изучать завтрашнее место действия. Финального в этом «спектакле», как он надеялся.

Остаток дня прошел без происшествий, если не считать случайно сбитого артиллеристами патрульного истребителя, неведомо какими путями подобравшегося практически впритык к носовым орудиям линкора.
Невозмутимый Бельковски похвалил наводчиков за прицельную стрельбу и недрогнувшей рукой списал корабль и пилота, от которых осталась едва ли гость ошметков. Порекомендовав между делом капитану второго ранга Геренту провести инструктаж среди комэсков на предмет соблюдения расписания и границ выделенных для патрулирования секторов. Задерганный старпом лишь кивнул в ответ, втайне мечтая вернуть капитану обратно все те обязанности, которые Пиетт свалил на своего заместителя за последние несколько дней. Но для этого надо было дождаться, пока каперанг разберется с одним, весьма странным на вкус Густава, делом.
Как ни удивительно, но с формулировкой старпома Фирмус на сей раз был совершенно согласен. Дело действительно было странным. Другими словами назвать «похороны игрушечного линкора» каперанг затруднялся. Но это не помешало ему принять для этой церемонии парадный вид и не забыть прихватить табельное оружие, сейчас мирно покоившееся в кобуре. Пусть и со снятым предохранителем.
Взглянув в свое отражение в полированной стенной панели, Пиетт одернул китель и решительно перешагнул высокий порог гермодвери, отделяющей маленький ангар от гулкой пустоты технического коридора.
В центре очищенного от ремонтных дройдов помещения стоял ажурный постамент из транспластила. Успешно создающий впечатление, что расположенная на нем модель не лежит, а висит в воздухе. Рядом с корабликом стоял лейтенант Трасти, мертвой хваткой сжимавший в руках небольшой пульт.
– Я вижу, вы уже готовы, – не затруднив себя приветствием, произнес Фирмус.
– Да, сэр, – отозвался Трасти. – Только прошу меня извинить, капитан, но это больше похоже на прощание, а не на запуск.
– Вы так думаете? – Пиетт подошел ближе и провел по борту модели кончиками пальцев. Отметив, как дернулось при этом лицо лейтенанта.
«Ревнуешь, мальчик?»
– Да, думаю, – ломким голосом отозвался связист.
– В таком случае, потрудитесь объяснить, почему, – Фирмус поймал затравленный взгляд юноши и прищурился, пытаясь прочесть эмоции стоящего напротив человека. Но тот был закрыт, словно ракушка.
– Это... личное. Мое личное мнение, – сбился, но тут же поправился Трасти.
– Вот как, – насмешливо обронил Пиетт. – Но как бы то ни было, именно вам, молодой человек, предстоит отправить «карманный» линкор в его первый и последний полет.
И добавил, тщательно выдержав доверительный тон:
– Это ведь на самом деле ваша игрушка, не так ли?
Лейтенант кивнул, как завороженный.
«Что ж, этого следовало ожидать».
Повинуясь команде с пульта, модель медленно поднялась в воздух, явив зрителям две миниатюрных гравитационных платформы, развернулась носом в сторону в сторону шлюза и медленно двинулась к далеким звездам. До времени отделенных от ангара прозрачной пеленой защитного поля.
– Уходите, – тихо попросил Трасти. – Уходите, капитан. Вы выиграли. Этот корабль теперь ваш, но он никогда не будет вашим полностью и в один прекрасный день предаст...
Фирмус глупо хлопнул глазами, испытав мимолетное желание пристрелить безумца немедленно. Но вместо этого развернулся и вышел, лопатками ощущая чужой взгляд.
И лишь услышав, как за его спиной захлопнулась герметичная дверь, рискнул обернуться.
«Что ты знаешь о предательстве, глупец?»
Дрожащими пальцами Пиетт вытащил из нагрудного кармашка кодовый цилиндр, вставил его в гнездо и резко повернул рукоять. Над дверью вспыхнула аварийная лампа, а показатель уровня давления рухнул вниз, как топор палача.
– Браво, капитан. А я уж думал, что вас придется оттуда вытаскивать, – показавшийся из-за поворота Риттэ осуждающе покачал головой и опустил штурмовой карабин, который держал в руках.
– Как видите, не пришлось, – парировал Фирмус, пряча кодовый цилиндр обратно и возвращая рукоять в исходное положение. – Лейтенант решил играть в благородного мстителя до самого конца.
Безопасник недоверчиво хмыкнул.
– Но вылетать в открытый космос за своей игрушкой он явно не планировал. Не самая приятная смерть.
– Всегда стоит помнить о том, что противник может оказаться не столь прекраснодушен, как это кажется романтически настроенным мальчишкам, – съязвил Пиетт. – Идемте полковник, нас ждет масса дел. И, кстати, спишите всех этих покойников на потери вследствие неправильного обращения с техникой. Возможно, это заставит остальных хоть немного задуматься, перед тем, как ломать дорогостоящее оборудование.
– Не чувствуете себя палачом, капитан? – спросил Риттэ спустя несколько минут, когда они уже стояли у дверей лифта.
– Нисколько, – спокойно ответил Фирмус. – Я чувствую себя исполнителем. И вам советую. Хорошего дня, полковник.
– И вам того же, капитан.
«Вот идет палач, и поступь его легка, топор остер, а глаза чисты. Вот идет смерть с улыбкою на устах, а в ладони у нее – ты», – вспомнил Риттэ слышанную когда-то давно легенду и едва заметно вздрогнул.
«Кажется, лорд Вейдер выбрал для своего флагмана на редкость подходящего капитана...»

Сначала прочитал "И пришел "Палыч"...

OneMore, это понимать как то, что дальше названия вы не продвинулись? /сарказм/

Браво!!! Замечательный рассказ!

Да, вопрос, а почему "Альтернативная история"? Противоречий с событиями ЗВ я не обнаружил.

Aulsberg, "Притворщик" в целом частично врезка в канон, частично альтернатива (точнее, так могло бы быть, но никто на тему не высказался :))
Ну и мало ли что там наретконили про этот период?

Ух ты... какой здесь Пиетт. Жестко он. И все это в сочетании с довольно миловидным временами образом :)

«Кажется, лорд Вейдер выбрал для своего флагмана на редкость подходящего капитана...»

Красивая аллегория с "Исполнителем" получилась

Алита Омбра, селонийская мурена прекрасно маскируется, но больно кусается :) да и должность требует соответствовать.

Замечательный фан-фик, с полной уверенностью могу сказать что он самый лучший из тех что я читал. Теперь фэйл имперского флагмана у Эндора не выглядет как очередной финт Стэкпола с его запредельным везением повстанцев.
Мне всегда нравились подобные рассказы, с таким вниманием к мелким деталям. Жаль только что при этом автор напрочь игнорирует описание внешности персонажей, по крайней мере у меня возникло именно такое ощущение. Сабж отношений Фирмуса и гэбиста тоже не раскрыт. Почему безопасник начал подозревать Пиетта первым. Это с силу личных неприязненных отношений, или быть может у него доказательства какие были? По-моему, это надо было указать.
А ещё если честно я не совсем понял мотивацию убийцы. Я сначала подумал, что это какой-нибудь мерзкий повстанец-диверсант. Нет, это имп, но зачем? Чего хотел добиться этот лейтенант?
Все перечисленное, разумеется, имхо.

RC-738, спасибо.
А почему так важна внешность? Как выглядят Оззель, Пиетт и Герент известно из фильмов, безопасники традиционно бесцветны :) (работа у них такая), а внешность остальных не критична.

Риттэ подозревает всех, но в первую очередь тех, у кого есть мотив. Экипаж линкора насчитывает четверть миллиона человек и там достаточно враждующих партий, причем анализ агентурных данных без труда позволяет выяснить, например, что Оззель и Пиетт, фактически возглавляющие две таких группировки, в лучшем случае соблюдают вооруженный нейтралитет, в худшем - выходят на открытый конфликт. Причем капитан явно имеет основания не слишком бояться за свою должность (не за голову, про скверный характер Вейдера все помнят). Уже интересно, поскольку неясно почему так и чем грозит. При этом Пиетт за свой корабль готов с любого шкуру спустить и не только из служебного рвения. Ну и "заговор адмиралов" еще свеж в памяти косвенных участников (Грифф и компания). Вариантов масса, а выбрать надо что-то одно, вот Риттэ и выбирает очевидное с его точки зрения, заодно проверяя всех вовлеченных в игру.

Лейтенант был просто не в ладах с головой. А мерзкие повстанцы еще будут :)

Очень понравилось. Здорово прописан конфликт Оззеля и Пиета. Физически ощущаятся раздражение Кендела.

А Пиета жаль немного. Он у вас и в "Кукловодах", и в "Притворщике", и в "Флагмане флота" постоянно невыспавшийся.

Nefer-Ra

Пока что только пробежался глазами по вашему произведению. Времени чтобы почитать полностью, пока нет. Я попытался найти "Кукловодов" и "Притворщика" из под вашего пера, но нашёл пока только "Кукловодов". Подскажите где можно надыбать "Притворщика"? Или он присудствует в этом разделе, но я его просто невижу.)

Roan Fel, "Притворщик" есть тут - http://iryna.in.ua/ (поскольку цикл пишется не по порядку, то тут я его пока не выкладывала, чтобы не запутывать читателей). В первую очередь новые тексты я выкладываю у себя в дневнике - http://nefer-ra.diary.ru/, там, например, глав "Кукловодов" не 30, а 50, но без вычитки.

Ksenya, автору тоже редко удается выспаться :)

Nefer-Ra

Хорошо. Притворщика подождём до официального выхода.)

Nefer-Ra. Прочитал ваше произведение. Понравилось.) Попытался прочесть "Кукловодов". Не моё.) Скажите, а "Притворщик" к какому из этих двух стилей будет относиться? Или это будет что-то иное.

Roan Fel, я вообще-то думала, что стиль один :) Но то такэ.
"Притворщик" - к "Флагману" по идее ближе. С моей точки зрения.

Nefer-Ra, ну "Флагман" это серьёзная тема. А "Кукловоды" это больше сатира. Я не в коем случае не хочу вас обидеть. Но в "Кукловодах" в первые минуты чтения, мне показалась что Леечка чего-то обкурилась. Вот и снятся ей такие сны, где ситы и джедаи устраивают общие посиделки. Спасибо вам и за "Флагман" и за "Кукловодов", пишите, мы ваши читатели будем только рады. Но только прошу, пусть "Флагманов" у вас будет больше.

Roan Fel, "Кукловоды" начинаются как сатира, а дальше там и комедия и трагедия и трупов с избытком. Просто писать что-то крупное и не разбавить его юмором мне кажется неправильным.
А Леечке самой поначалу казалось, что с этой Вселенной что-то не так :)