ОТ АВТОРА: За много лет существования вместе с ЗВ мы как-то автоматически привыкли считать, что в Империи все поголовно были сущие злодеи, а в Альянсе - сплошь непорочные герои все в белом и верхом на белой же банте . Так не бывает (а тем более во время войны), все люди разные и многогранные (кроме ситхов ), и не стоит всех имперских служащих сгребать в одну кучу и мазать исключительно черной краской. Лукас нам в Саге продемонстрировал только повстанческую сторону, хотя на одном только "Исполнителе" было почти триста тысяч человек команды, и у каждого из них – своя наверняка неповторимая история.

Как, например, у имперского адмирала Фирмуса С. Пиетта. Что мы видели в пятом и шестом эпизодах с его участием? Только отдельные сценки общим хронометражом минут пятнадцать, откуда никакой информации о его личности почерпнуть нельзя. А ведь у Пиетта была жизнь и за пределами капитанского мостика "Исполнителя"! Мне стало интересно придумать его историю.

НАЗВАНИЕ: Встречи и прощания
АВТОР: Пацка
БЕТА: jane_connor
ФЭНДОМ: Звездные войны
ЖАНР: Angst / Romance / CaU, AU возникнет только в самом конце.
ЭРА: Emp
РЕЙТИНГ: PG-13
КАТЕГОРИЯ: гет
ПЕЙРИНГ: Фирмус С. Пиетт / новый женский персонаж
СТАТУС: Закончен
ПРИМЕЧАНИЕ: Спасибо за вдохновение Лукасу и

Здесь можно посмотреть хронологическую схемку событий.

Глава 1

– Да здравствует Император Палпатин! – Уилхуфф Таркин, один из самых знаменитых имперских гранд-моффов, протянул руку с бокалом, в котором играло лучшее набуанское шампанское, к стене с огромным шелковым флагом мрачных черно-бордовых тонов. – Да здравствует Империя!

– Да здравствует Император! – дружно подхватило великое множество голосов. Люди в парадных военных мундирах и вечерних нарядах, столпившиеся в огромном зале, одновременно подняли свои бокалы; отовсюду послышались воодушевленно-радостные возгласы и тоненькое позвякивание соприкасающегося стекла. На Корусанте торжественно праздновался очередной – вот уже двадцатый – юбилей Первой Галактической Империи.

Капитан первого ранга Пиетт, тщательно выдерживая подобающее ситуации радостное выражение лица, вместе с окружающими послушно пригубил свое шампанское. Всем было известно, что во время подобных грандиозных празднеств, на которые собирается верхушка армейского и флотского командования плюс большинство моффов и гранд-моффов, в толпе обязательно присутствует множество агентов имперской службы безопасности. Они внимательно вслушиваются в разговоры и высматривают тех, кто, по их мнению, не проявляет должного энтузиазма в выражении радости и преданности своей Империи. Ходили слухи, упорные, но непроверенные, что если кто-то умудрялся сболтнуть нечто подозрительное, а то и просто недостаточно искренне радовался тому факту, что является шестеренкой в огромном организме великого государства, возглавляемого великим же Палпатином, то агенты сразу же брали его на заметку, а затем находили компромат. После чего человек бесследно исчезал, что заставляло окружающих втихаря строить разнообразные версии произошедшего, с неизменно неприятным финалом. Что именно с пропавшими происходило дальше, не знал никто, кроме СИБ, но все были твердо уверены, что ничего хорошего. А компромат сотрудники безопасности находили всегда - это было просто вопросом времени.

Если копнуть поглубже, то окажется, что у нас всех, без исключения, рыльце в пушку, подумал Пиетт, поднимая бокал, чтобы издали поприветствовать смутно знакомого по генштабу капитана второго ранга, лопающегося от радости так, словно ему на грудь только что навесил орден сам Палпатин.

Ему никогда не нравились торжествующие толпы. Какое удовольствие можно находить в такой шумной стадной радости?

Когда Пиетт поступал в Академию, то по молодости лет как-то глубоко не задумывался, что ему придется работать на Империю. И как именно, вероятно, придется.

Он просто хотел летать.

Если бы я знал, мрачно думал он, внимательно следя за выражением своего лица – преданным и достаточно торжественным, – что мне в итоге будет суждено оказаться именно в генштабе на Корусанте, обязательно завалил хотя бы пару-тройку самых важных выпускных экзаменов, чтобы подпортить личное дело. До сих пор спокойно продолжал бы патрулировать родной сектор во главе Аксиланского противопиратского флота.

Но нет, значительные успехи при отлове контрабандистов и прочего сброда автоматически привлекли к его скромной персоне внимание сотрудников кадрового отдела имперского генштаба. Они настолько впечатлились его послужным списком, что порекомендовали такого перспективного офицера начальству, а высшие чины быстренько приняли решение повысить его до капитан-лейтенанта – и это всего в двадцать шесть! – и перевести в имперский флот.

Через пару лет после этого в судьбе Фирмуса Сорела Пиетта произошли окончательные и бесповоротные изменения – все, больше никаких полетов. Теперь вместо изменчивого блеска далеких звезд и сияющих за обзорным транспаристиловым экраном разноцветных туманностей – личный кабинет в генеральном штабе на Корусанте, просматривающийся и прослушивающийся в течение всех двадцати четырех стандартных часов. Вместо относительной свободы действий в пределах своего сектора – постоянное подчинение командирам разной степени самодурства и пребывание в вечных тисках устава.

Если сравнивать с жизнью на его родной захолустной Аксиле, то попасть в самый центр Империи – теоретически прекрасное начало головокружительной карьеры, слов нет. Но все оставшееся до отставки время перебирать и анализировать сводки? И видеть одни и те же опостылевшие за десять с лишним лет физиономии сослуживцев? Сейчас Пиетт иногда даже жалел о падении Старой Республики – в ее времена у курсантов был выбор, куда идти после Академии: в торговый флот или пассажирские перевозки; Империя же никогда ничьим мнением или пожеланиями не интересовалась.

И с каждым проведенным на Корусанте месяцем Пиетт все сильнее тяготился своим нынешним положением и все больше желал... Чего? Он уже давно пытался разобраться в себе, но в итоге признался, что точного ответа на этот вопрос пока найти так и не сумел.

В генштабе он получает довольно приличное жалование, тратить которое практически не успевает из-за постоянного отсутствия свободного времени. На момент отставки на счету в банке у него, скорее всего, окажется довольно солидная сумма, так что пожаловаться на материальное положение он никак не может. Азартные игры, наркотики и прочие излишества категорически не приемлет, единственное хобби, на которое он, к сожалению, едва успевает выкраивать жалкие пару-тройку часов в неделю, заключается в изучении изредка приобретаемых букинистических книг – настоящих, бумажных – по древней истории Галактики, интересующей его еще со времен Академии.

Обратно на мостик, к звездам, так заманчиво мерцающим за обзорными экранами, его теперь уже никто и никогда не отпустит, - с этим он давно уже примирился. Непосредственное командование им довольно и намекает, что не будет сильно тянуть с его дальнейшим продвижением по штабной карьерной лестнице. Вроде полагается быть полностью довольным своей судьбой, но почему же его тогда упорно не покидает все усиливающееся ощущение, что ему от жизни нужно что-то еще? Нечто очень важное и необходимое, что все время маячит на самом краю сознания, но постоянно ускользает, стоит только ему сосредоточиться и попробовать понять, что же это такое?

Пиетт неслышно вздохнул, сейчас больше всего на свете желая оказаться у себя дома, подальше от этого шумного, многолюдного и малоинтересного сборища. Но торжество только началось, и ему предстояло терпеть его еще как минимум несколько часов, пока высшее командование не сочтет, что юбилей Империи отпразднован как следует. Или, что точнее будет соответствовать действительности, пока оно не захмелеет настолько, что захочет наконец разъехаться по своим апартаментам.

По-настоящему близкими друзьями Пиетт за время, проведенное в генштабе, так и не обзавелся, предпочитая иметь только нужные для дела знакомства, не обязывающие ни к чему, кроме как к посиделкам в офицерской столовой за парой-другой стаканчиков коррелианского виски и гладким пустопорожним беседам ни о чем. И теперь – да и не только теперь, если честно – ему элементарно не с кем было поговорить по душам на отвлеченные от работы темы. Не заводить же с празднующими юбилей офицерами беседу о том, как сильна сейчас Империя, какие грандиозные свершения у них позади и какое величие они ей обеспечивают своей верной и преданной службой. Подобная пропагандистско-демагогическая болтовня встала у него поперек горла уже после первого же года, проведенного в генштабе.

Напиться, что ли, тоскливо подумал Пиетт, тщетно пытаясь высмотреть в толпе хоть одного человека, не изрекающего унылые сентенции, а посему не вызывающего у него зубовного скрежета. Когда в подобные речи ударялось начальство, деваться бывало некуда и приходилось терпеливо слушать, но сейчас мучить свой разум чужим занудством он был совершенно не в силах. На глаза постоянно попадались либо те, кто по званию был значительно выше него, либо совсем неизвестные капитаны и лейтенанты. Пиетт решительно не знал, куда себя девать, а напиваться, несмотря на пришедшую было в голову мысль, не собирался. Он элементарно не любил много пить, а если и пил, то предпочитал всего один бокал хорошего вина на целый вечер спокойного одиночества, вместе с книгами и справочниками. А с другой стороны, если он прикончит, наконец, это шампанское, за которое корусантские снабженцы наверняка отвалили дикую кучу кредитов, может, станет чуточку веселее?

Стараясь не морщиться, он залпом допил гордость набуанского экспорта – и что они все в этой газированной кислятине находят, – поставил пустой бокал на поднос катящегося мимо дроида и собрался выловить во все сильнее раздражающей его толпе своего знакомого капитана Лорта Нииду; когда они все направлялись в конференц-зал, тот промелькнул где-то неподалеку. Его энергичную болтовню Пиетт, познакомившийся с Ниидой несколько лет назад – тот после возвращения своего "звездного разрушителя" из очередного сектора доставлял штабным аналитикам полученную информацию – всегда выносил относительно спокойно. И тут его слух довольно четко уловил среди разрозненных обрывков звучащих вокруг разговоров слова "...и на основании предварительных расчетов и экспериментов получаем, что при уменьшении расхода потребляемой энергии на десять-пятнадцать процентов эффективность щитов обоих типов возрастает чуть ли не на двадцать процентов. Что дает реактору дополнительный резерв мощности, пусть и не слишком большой. Это, повторяю, предварительные данные и не стоит воспринимать их с энтузиазмом, но мы активно продолжаем исследования". Пиетт слегка удивился – голос был женский.

Обычно компанию офицерам во время тех собраний и торжеств, куда допускались гражданские лица, составляли их жены или же любовницы. Немногие из них могли знать словосочетания типа "дополнительный резерв мощности реактора"; в этом Пиетт, за годы службы невольно наслушавшийся разговоров офицерских жен и их дочерей в невыносимых количествах, был твердо уверен.

Получается, что голос принадлежит не просто чьей-то очередной пустоголовой пассии – но тогда кому же? Со времен преобразования Республики в Империю слабый пол стал служить в медицинских частях, в снабжении, наземных подразделениях связи и всяких бюрократических отделах на должностях не выше лейтенанта. И его представительница вряд ли бы смогла получить допуск на такое важное торжество, как двадцатилетний юбилей Империи в главном конференц-зале генштаба, где присутствуют моффы с гранд-моффами и весь высший командный состав армии и флотов, прибывших в столицу к началу празднований.

Он обернулся, взглядом поискал говорившую и увидел буквально в паре шагов от себя женщину в длинном, до пола, кроваво-красном облегающем платье, резко выделяющемся своим цветом на фоне серых имперских мундиров. Каштановые с золотистым отливом волосы были забраны в высокую замысловатую прическу, в ушах, посверкивая острым бриллиантовым блеском, покачивались длинные серьги. Она стояла спиной к нему, так что ее лица Пиетт не видел.

Заинтересованный, он хотел подойти поближе, но тут его за локоть ухватил невесть откуда появившийся Ниида:

– Ну что, скучаешь, как всегда? А я только что познакомился с одним капитаном второго ранга из технической службы. Он каким-то образом выяснил, в какой сектор отправят мой флот после того, как мы на Фондоре закончим запланированную модернизацию гипердрайвов. Обещал рассказать все, что знает. Знаешь, лично мне сейчас как-то не хочется гоняться за всякими там заурядными контрабандистами во всеми забытом пространстве хаттов!

– У тебя, видимо, внезапно начался острый приступ героизма, – сухо ответил Пиетт, недовольный тем, что капитан невольно отвлек его от чего-то хоть мало-мальски интересного, происходящего в этом зале. К тому же в глубине души он ему где-то даже завидовал – флот Нииды постоянно перемещался по разным секторам Империи, что означало хоть какое-то разнообразие, а лично ему придется и дальше уныло сидеть сиднем в аналитическом отделе генштаба, изучая документы и сводки. – Хочешь и дальше ловить всякий сброд и таким способом дослужиться до адмирала?

– А что, было бы очень неплохо! – ухмыльнулся Ниида, ставя на поднос подкатившего дроида опустевший бокал и беря взамен полный. – Вот дадут мне для начала под личное командование крейсер... – мечтательно начал он.

– ... и ты умудришься в первый же день врезаться в ближайшую луну, – не удержался Пиетт, как-то раз узнавший, что отметки у Нииды в Академии, в том числе по астронавигации, были в основном довольно средненькие.

– Зато ты у нас, весь такой образцово-показательный, в итоге обязательно станешь адмиралом, – довольно чувствительно ткнул его кулаком в бок Ниида, – а может, даже гранд-адмиралом! И все женщины и твилекки Корусанта с Кореллией, Куата, Фондора и вообще всей Галактики будут, трепеща от восторга и счастья, падать к твоим ногам!

Пиетт чуть нахмурился и не ничего ответил. Он прекрасно знал, что даже если его два раза подряд произведут в гранд-адмиралы и увешают орденами с головы до пят, никто к его ногам падать не будет. Он не имел никаких иллюзий относительно своей заурядной внешности еще с Академии, где все малочисленные девушки-курсанты быстро доставались его рослым и красноречивым сокурсникам. Несколько неудачных романов, случившихся на Аксиле и уже тут, на Корусанте, только утвердили Пиетта в мысли, что попытка построить с кем-то долгоиграющие отношения при всех его интеллектуально-аналитических талантах – идея не то чтобы глупая, но заведомо безнадежная.

Он с самого раннего утра и до глубокой ночи занимался изучением приходящих со всех концов Империи сводок, составлением планов учений, написанием отчетов, рапортов и прочей военно-бюрократической ерундой. А дамы сердца постоянно требовали повышенного внимания, закатывали истерики на тему "ты должен проводить со мной больше времени!" и другими многочисленными и разнообразными способами всячески портили ему жизнь. В один день – Пиетт потом довольно долго не был уверен точно, то ли прекрасный, то ли не очень, – после очередного скандала он плюнул, собрал вещи, съехал от своей очередной пассии, излишне темпераментной и требовательной коррелианки, и дал себе слово больше никогда не ввязываться в мало-мальски серьезные и длительные отношения. С тех пор в его жизни бывали только кратковременные и ни к чему не обязывающие связи, благо на Корусанте найти нетребовательных и некапризных дамочек не составляло особого труда.

Тем временем к ним с Ниидой подошел плотный светловолосый мужчина с планками капитана второго ранга технической службы – тот самый, кто знал о следующем назначении восемнадцатого флота. И начал долго и нудно рассказывать, что его свояк служит адъютантом у какого-то полковника, и этот свояк слышал, как кто-то кому-то сказал, что... Пиетт перестал вслушиваться в его болтовню уже через пару минут. Его интересовала женщина в красном, а не то, в какую всеми хаттами забытую систему отправят "звездный разрушитель" Нииды.

Когда Пиетту бывало что-то неясно, он начинал тщательно изучать проблему или вопрос и изучал до тех пор, пока ему не становилось понятно все до последней, самой мельчайшей детали. Пусть он и не мечтал заниматься именно военной аналитикой в самом сердце Империи, но у него был такой склад ума, что любая задача, для решения которой требовалось применять логику и обрабатывать большое количество с первого взгляда не связанных друг с другом данных, становилась для него интересной и захватывающей.

И теперь его снедало любопытство – кто эта незнакомка в красном и что она тут делает?

Пиетт отвел взгляд от болтливого капитана и стал искать яркое пятно посреди серых мундиров – они с Ниидой лишь на пару-тройку метров сдвинулись с того места, на котором он стоял, когда впервые ее увидел. И почти сразу же нашел. В забитом же почти под завязку конференц-зале не было столько свободного места, чтобы незнакомка успела переместиться слишком уж далеко. Она стояла на том же месте, но уже без собеседников. И с непонятным выражением задумчиво разглядывала толпу военных всех рангов и видов войск, на этот раз повернувшись так, что Пиетт сумел разглядеть ее лицо.

Он мгновенно и напрочь забыл и про имперский юбилей, и про предвкушающего вероятные приключения Нииду, и нудного капитана, до сих пор никак не дошедшего до сути, и недоконченный рапорт о нескольких вариантах возможного развития событий последних чандрильских беспорядков, который следовало сдать непосредственному командованию завтра утром. Он стоял и смотрел, а в голове невесть из каких глубин памяти всплыла строчка какого-то глупого сентиментального романа, от скуки прочитанного им на каникулах в Академии, много-много лет назад. Строчка, над которой они потом всем курсом долго, радостно и со вкусом потешались.

"...Она была так ослепительно прекрасна, что он перестал слышать, ощущать и понимать что-либо на свете, кроме одной-единственной вещи – отныне и навеки для него во всем мире будет существовать только она".

Продолжение следует

Сообщение отредактировал Пацка - 10.1.2013, 13:03

Прошу прощения за то, что заставила вас столько ждать . Уверена, что большинство из вас думали обо мне как-то так - - и я вас прекрасно понимаю. Сама люблю читать длинные фанфики залпом, а не по куску раз в месяц и больше.

В общем-то глава была полностью готова уже две недели назад, но моя бета была очень занята и никак не успевала закончить свою работу и приступить к проверке. Сегодня утром мы с ней наконец-то добили все правки и вы можете наконец узнать, что там у Пиетта случилось дальше .

Глава целиком не влезла в сообщение, поэтому делю ее на две части.

Глава 10, часть первая

Пиетт отбросил сухой прутик, который бездумно вертел в руках, посмотрел на хронометр, вздохнул, поднялся со скамейки и стал задумчиво прохаживаться взад и вперед по одной из тропинок фондорского ботанического сада. За последние двадцать пять минут он успел во всех подробностях изучить растущие вокруг виды иторианских и ондеронских – о чем уведомляли соответствующие таблички – эндемиков, высаженных на разбитых по бокам от тропинки клумбах, и теперь решительно не знал, куда себя девать.

Игнис должна была появиться уже четверть часа назад.

Он прикинул, не связаться ли с ней по комлинку еще раз, но поразмыслив, решил не мешать – мало ли по какой причине она опаздывает. Вполне возможно, что она не сумела вовремя отпроситься у начальства, как планировала; недавно Игнис написала ему, что у них в Департаменте сейчас творится нечто необычное, но что именно, она расскажет ему только при личной встрече. Так что Пиетт взял себя в руки, запасся терпением и продолжал мерять шагами тропинку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не смотреть на хронометр каждые пять минут. [/size]

Впервые он попал на Фондор три года назад, когда его по рекомендации Таркина перевели из генштаба в сформированный Вейдером "Эскадрон смерти", который должен был отправиться на поиски баз Альянса вместе с готовящимся сойти с верфей "Исполнителем".

Перед самым отлетом всем экипажам дали увольнительную, так что в распоряжении Пиетта внезапно оказались свободные двадцать четыре часа. Игнис в тот момент была на базе Мау, недостижимо далеко, и увидеться они никак не могли, как бы страстно он этого не желал. Трезво взглянув на создавшуюся ситуацию, он для начала написал ей обстоятельное письмо, а потом как следует выспался – его одолевали подозрения, что на борту "Обвинителя" такая возможность может выдаться очень нескоро. Потом, от нечего делать, он стал просматривать данные по Фондору и случайно обнаружил, что на планете имеется целый ботанический сад. В бытность свою имперским аналитиком Пиетт и не подозревал, что на планете, поверхность которой полностью занята заводами и фабриками, производящими всевозможные типы кораблей любых размеров и предназначений, вообще могут расти хоть какие-то деревья.

Просмотрев несколько изображений ботанического сада, он вдруг неожиданно для себя понял, что за последние десять лет своей жизни слишком много времени провел в интерьерах исключительно из транспаристила и различных сплавов и соскучился по запаху мокрой земли и хотя бы паре-тройке цветущих кустов.

Естественно, при ближайшем рассмотрении парк, разбитый вдали от основных крупных производств, ни размерами, ни разнообразием представленных видов не мог конкурировать с роскошными садами при корусантском дворце Палпатина, но для неизбалованных природой жителей Фондора даже такого количества флоры было вполне достаточно. Обычно в саду гуляли либо жены и дети сотрудников верфей и заводов, либо влюбленные парочки. Реже встречались одиночки, пришедшие туда после работы просто посидеть, подышать свежим воздухом и посмотреть на редкие виды цветов и растений, завезенные на планету чьей-то заботливой рукой. После полутора часов, проведенных под успокаивающее журчание небольшого водопада в напряженном обдумывании различных версий своего будущего, Пиетт твердо решил – если судьба когда-нибудь снова занесет его на Фондор, то лучшего места, чтобы на пару часов спрятаться от бесконечных проблем, ему точно не найти.

После нескольких рейдов и мало-мальски серьезных стычек "Эскадрона" с кораблями Альянса оказалось, что на линейном крейсере таких чудовищных размеров, как "Исполнитель", постоянно возникают всяческие неполадки и всплывают незамеченные раньше недоделки. А следом за этим выяснилось: Вейдер предпочитает, чтобы флагман его личного флота всегда осматривали и, при необходимости, ремонтировали те же специалисты, что были задействованы при его проектировании и постройке. Так что после Явинской битвы флот ситха неоднократно приходил к фондорским верфям.

Пока инженеры и ремонтники со всей возможной тщательностью изучали каждый квадратный метр "Исполнителя", а заодно и обшивку "звездных разрушителей", потрепанных в сражениях с повстанцами, Пиетт старался хотя бы на немного сбежать в ботанический сад – там он мог самую малость успокоить свои истрепанные в лохмотья нервы. А спустя год после назначения на "Обвинитель" – еще и для того, чтобы увидеться с Игнис.

За этот срок она тяжелым и упорным трудом смогла зарекомендовать себя в Департаменте военных исследований как отличный работник, и начальство с повышением перевело ее с базы Мау в фондорский филиал. Правда, Игнис пришлось весь этот год не только вкалывать с утра до ночи и без выходных, но и сунуть нужным людям немалую сумму за то, чтобы филиал оказался именно фондорским. Слава Галактике, Талассу просить об одолжении не пришлось – Игнис свободно распоряжалась родительским наследством и могла не отчитываться перед тетей о тратах.

Радости Пиетта, когда Игнис сообщила ему о своем переводе, не было предела – теперь они могли встречаться. Пусть редко, урывками, пусть всего на несколько часов, но теперь, когда "Эскадрон" периодически возвращался к Фондору, они как-то умудрялись выкраивать время для свиданий.

До событий у Хота Пиетт достаточно легко мог улизнуть от Оззеля, благо для покойного ныне адмирала капитан первого ранга был не настолько важной персоной, чтобы требовать от него постоянного присутствия в пределах видимости. А вот после Хота...

Пиетт невольно вздрогнул и мысленно вернулся в недавнее прошлое.

Во время беспинских событий он был абсолютно уверен, что живым с мостика "Исполнителя" уже не уйдет. Летающая рухлядь с гордым названием "Тысячелетний сокол", в которой техники согласно его приказу деактивировали гипердрайв, каким-то чудом смогла перейти на скорость света и в самый последний момент все-таки улизнула от Вейдера, который очень хотел заполучить ее пассажиров.

Пиетт буквально окаменел, увидев, как контрабандистский корабль растворяется в глубинах космоса. Паникующий разум приказывал ему, не теряя ни секунды, подойти к ближайшей деке, – черт с ними, со свидетелями, – и отправить Игнис условный сигнал бежать с Фондора как можно скорее и как можно дальше. Но ноги у него буквально приросли к дюрасталю мостика, так что он только мог с невыразимым ужасом наблюдать за черной фигурой ситха, внимательно изучающей опустевшее пространство за главным обзорным иллюминатором. Когда после нескольких мучительных мгновений Вейдер медленно развернулся и ушел прочь, Пиетт почувствовал, что эти секунды ожидания неотвратимой казни отняли у него как минимум пару лет жизни. С трудом прочистив горло, он хрипло отдал экипажу стандартный приказ просчитать все возможные траектории сбежавшего корабля, после чего без промедления покинул мостик и бросился в свою каюту – предупреждать Игнис. В тот момент он и помыслить не мог, что неудача с "Тысячелетним соколом" сойдет ему с рук, хотя фактически его вины в этом не было и техники действительно деактивировали в этом разболтанном корыте гипердрайв.

Отправив Игнис приказ бежать сразу же после прочтения письма, Пиетт извлек из оззелевского бара бутылку коррелианского виски пятнадцатилетней выдержки и впервые в жизни залпом опрокинул полный до краев стакан. Не все ли равно, рассуждал он, в трезвом состоянии умирать или нет? Потом он сидел в кресле, судорожно вцепившись в подлокотники, с отчаянием смотрел на входную дверь и ждал появления Вейдера – он почему-то был уверен, что после такого вопиющего провала тот явится к нему лично. Ждал Пиетт довольно долго, но ситх так и не пришел его казнить. В итоге после перенесенной нервотрепки и целого стакана виски на пустой желудок Пиетт чуть было не отключился и пришел в себя только от настойчивого писка комлинка – он был нужен на мостике.

По дороге он завернул к медикам флагмана, которые снабдили его необходимыми спецсредствами, и на мостик Пиетт добрался уже трезвым как стеклышко, бодрым, энергичным и вернувшим себе внешнее хладнокровие.

Когда он, буквально физически ощущая царящее среди вахтенных и адъютантов напряжение, решал возникшие за время своего отсутствия проблемы, засветился главный переговорный экран и на нем возникла черная фигура повелителя. Тут же установилась такая гробовая тишина, что Пиетт услышал, как тихо гудят в своих кожухах силовые кабели, снабжающие энергией оборудование мостика. Все закономерно ждали, что им вот-вот сообщат, кто же будет назначен их новым адмиралом, но дружно ошиблись – Вейдер никого душить не стал и по каким-то своим причинам ни единым словом больше не вернулся к сбежавшему в гиперпространство "Соколу". Вместо этого ситх отдал приказ немедленно направить "Исполнитель" к Корусанту, а Пиетту – вернуться обратно на "Обвинитель" и оттуда продолжать командование флотом.

Отдавая капитанам "звездных разрушителей" необходимые распоряжения, Пиетт напряженно думал, что ни ему, ни Игнис по идее больше ничего грозить не должно – расправу над провинившимися ситх никогда не откладывал на потом. Уж в этом-то Пиетт за все годы, проведенные рядом с Вейдером, мог прекрасно убедиться. Так что после некоторых колебаний он осмелился связаться с повелителем и спросил, что делать с "Устрашителем" и "Законотворцем", которые умудрились врезаться друг в друга у Хота и теперь нуждались в серьезном ремонте на верфях. Вейдер равнодушно разрешил ему отвести флот, временно остающийся без своего флагмана, к Фондору для проведения необходимых работ. После чего отключился и не выходил из своих покоев все то время, что свежеиспеченный адмирал провел на борту "Исполнителя".

Вскоре Пиетт смог наконец добраться до деки, чтобы отменить отосланный Игнис приказ немедленно бежать, и обнаружил в личной почте ее донельзя взволнованное письмо. Оказывается, она больше недели находилась на полевых испытаниях, только что добралась до своей фондорской квартиры, прочитала сначала его первое послание, в котором он предупреждает ее о возможной необходимости быстро бежать, а потом сразу же – второе, с указанием немедленно это сделать. Она крайне встревоженно спрашивала, что все это вообще означает, все ли у него в порядке и что ей, собственно, теперь делать – зачем-то бежать куда глаза глядят или все же не надо?

Пиетт с облегчением перевел дух и мысленно поблагодарил неведомых начальников Игнис, которые так вовремя отправили ее на полигон. Иначе сейчас он бы не знал, где ее искать: в первом письме он запрещал сообщать, куда она собирается направиться – чтобы Вейдер не смог этого прочитать ни в письме, ни в его мыслях. И если бы Игнис получила первое послание вовремя и успела бы все обдумать и осмыслить, то после прочтения второго могла немедленно собрать свои вещи, прыгнуть в первый попавшийся корабль и раствориться среди бескрайних просторов Галактики.

Он немедленно написал, что просит прощения за то, что заставил ее волноваться, что никуда лететь сломя голову не надо, потому что произошло досадное недоразумение, и что он все объяснит, когда вскоре прибудет на Фондор. Пиетт не хотел ввергать ее в еще большую панику и решил поговорить с ней о вейдеровской угрозе при встрече, а не обмениваясь сообщениями за сотни парсеков. Теперь он был даже рад, что "Тысячелетний сокол" смог улизнуть – он подозревал, что именно из-за сбежавшего контрабандистского корабля Вейдер неожиданно решил отправиться на Корусант, тем самым давая им с Игнис возможность встретиться в очередной раз.

Приведя "Эскадрон" к фондорским верфям и сдав пострадавшие "разрушители" на попечение технических служб, Пиетт сухо проинформировал своего заместителя, контр-адмирала Эрвина, что на несколько часов отбывает по важным и неотложным делам и требует, чтобы его ни в коем случае не беспокоили по комлинку. Эрвин и адъютанты обменялись многозначительными взглядами, но в тот момент ему было глубоко наплевать и на их взгляды, и на их мнение. Главное – Вейдер был очень далеко, а помешать ему сейчас больше никто не мог, да и не имел права.

Как только они с Игнис встретились, она сразу же уловила его крайне подавленный эмоциональный настрой, немедленно посерьезнела, очень внимательно, не прерывая, выслушала подробный рассказ и долго молчала. А потом призналась, что все равно ни за что и никуда бы не сбежала. Пиетт начал было возмущенно возражать, но она твердо заявила, что если Вейдер его убьет, то уже не будет иметь никакого значения, что с ней случится потом. Пиетт чуть дара речи не лишился, а потом впервые за все время их знакомства повысил на нее голос. В результате они чуть не поссорились – Игнис упорно твердила, что лучше сразу отправиться на тот свет, чем до старости влачить тоскливое, бессмысленное существование, прячась где-то на задворках Галактики и зная, что он уже никогда к ней не вернется. А он пытался внушить ей, что ему будет намного спокойнее служить под командованием Вейдера, если будет уверен, что ее безопасности ничего не угрожает. В итоге спор закончился ее слезами – Игнис долго плакала, уткнувшись ему в плечо, и сквозь всхлипы твердила, что не может его потерять, а он гладил ее по голове, уверяя, что волноваться не о чем и все будет хорошо, и мысленно ругал себя последними словами за то, что накричал на нее. Но он просто не мог сдержаться, представляя себе во всех красках то, что люди Вейдера с ней могут сотворить за его возможные промахи.

Немного успокоившись, Игнис попросила его прекратить заниматься самоедством, потому что она и так все время на нервах и просто не в силах выносить еще и исходящее от него сейчас чувство вины. И добавила что прекрасно понимает и ощущает всю степень его волнения, но пусть и он поставит себя на ее место – а каково ей знать, что он теперь адмирал личного флота лорда Вейдера, ответственность на нем теперь лежит просто-таки чудовищная, а главнокомандующий безжалостен и не склонен прощать ошибки?

Пиетт вполне допускал, что раз Вейдер почему-то оставил его в живых после провала с "Тысячелетним соколом", то в дальнейшем ему могут сойти с рук провинности и поменьше. Но поскольку он на все сто процентов в этом уверен быть не мог, то его идея с бегством по-прежнему оставалась в силе. В итоге после долгих обсуждений и жарких споров они с Игнис пришли к соглашению: если Пиетт вдруг еще раз невольно подведет повелителя, то снова немедленно – если успеет – отсылает ей предупреждение. Куда она направится, они заранее не договорились, чтобы Вейдер не смог этого узнать ни с помощью своей Силы, ни с помощью тех средств, что в широком ассортименте имеются в распоряжении особого отдела имперской службы безопасности. Если Пиетт тем не менее переживет очередную ошибку, а письмо Игнис уже получит и успеет бежать, то у первой же планеты, где остановится "Эскадрон", Пиетт дезертирует, отправится на далекую Лианну, где с фальшивыми документами и будет, затаившись, ждать ее появления. Таким образом он мог гарантировать, что от него Вейдер местонахождение Игнис никаким образом не узнает. А дождаться ее в этом галактическом захолустье он уж как-нибудь да сможет. В конце концов, что он бесконечно делает с момента той их встречи на имперском юбилее три года назад, как не ждет?

Ну а если он не успеет ее предупредить – ну что же, значит, такова была воля Великой Силы...

Конечно, в их плане было слишком много "если" и при ближайшем рассмотрении он не выдерживал абсолютно никакой критики – Пиетт как бывший аналитик это прекрасно понимал. Но лучшей альтернативы у них с Игнис просто не было, а разработанная схема действий хотя бы чуть-чуть ее успокоила. Ну а он должен будет стараться, не щадя ни себя, ни подчиненных, чтобы этой витиеватой и ненадежной комбинации не пришлось воплотиться в жизнь.

В течение почти двух лет, прошедших после перевода Игнис в фондорский департамент, они виделись каждые три-четыре месяца. Хотя Пиетт и невыносимо скучал по ней во время расставаний, но по крайней мере знал, что в ближайшее время флот опять окажется у Фондора и они встретятся снова. Только воспоминания и ожидание следующего свидания с Игнис давали ему силы выносить почти постоянное присутствие Вейдера рядом с собой.

Семь с лишним месяцев, проведенных на должности командующего, дали Пиетту больше возможностей для воплощения в жизнь некоего плана, который начал зарождаться у него почти сразу же после первой фондорской встречи с Игнис. Он отлично понимал, что то шаткое положение, в котором они находятся, отнюдь не вечно. Достаточно всего лишь плохого настроения Вейдера, внезапной смены руководства Департамента военных исследований – и последствия могут быть катастрофическими и необратимыми. И поэтому он обязательно должен что-то сделать.

Сначала у него появилась лишь абстрактная мысль, что должен это "что-то" предпринять, но каковы конкретно должны быть его действия, не имел ни малейшего представления. Но постепенно в его разуме, привыкшем за много лет службы в штабе анализировать самые различные ситуации и искать из них наилучший – или, по крайней мере, причиняющий наименьший ущерб – выход, забрезжила некая смутная и дерзкая идея. Пиетт решил до поры до времени ничего не рассказывать Игнис, потому что план требовал серьезной доработки и материальных вложений; со второй частью проблем не было, но вот довести все свои идеи до идеального воплощения он пока еще не успел.

Неделю назад на "Исполнителе" возникли проблемы со вспомогательным реактором – не слишком серьезные, но требующие ремонта исключительно в условиях верфей. Выполняя приказ Вейдера, Пиетт привел флот к Фондору, в диком напряжении и спешке – а иного режима работы у него уже давно не было – завершил все дела и пошел сдавать ситху итоговый рапорт. И, отчитавшись, внезапно получил снисходительное "раз уж флагман не будет готов к отлету еще сутки, можете заняться своими личными делами, адмирал".

Когда Пиетт услышал эту неожиданную формулировку из вокодера повелителя, то просто не поверил своим ушам. И продолжил ошарашенно стоять столбом, пока Вейдер, повысив голос, не приказал ему убираться с глаз долой. Дважды ему повторять не пришлось – Пиетта словно ветром сдуло из покоев ситха. Он не стал ломать голову над мотивами повелителя, а просто сообщил Игнис, что будет ждать ее на их обычном месте в ботаническом саду.

Она предупредила, что сможет отпроситься у начальства только часа через два или два с половиной, что Пиетта вполне устраивало. Он заехал в их с Игнис фондорскую квартиру, переоделся в штатское и отправился в ботанический сад, где и собирался провести время до ее появления, пытаясь сообразить, почему Вейдер сказал то, что сказал. Ведь у любого имперского адмирала, а тем более командующего личным флотом ситха, по определению нет и быть не может времени на "свои личные дела".

После беспинских событий Вейдер как-то неуловимо изменился, Пиетт знал это совершенно точно, даже не обладая способностями Игнис. Раньше ситх принимал решения мгновенно, без малейшего промедления, теперь же Пиетту с адъютантами приходилось порой ждать несколько томительных секунд, пока из-под черной блестящей маски не раздастся необходимый приказ. Вейдер стал больше времени проводить, молча глядя в главный обзорный иллюминатор – совсем как тогда, когда "Тысячелетний сокол" сбежал в гиперпространство. В такие моменты Пиетту начинало казаться, что он прислушивается к чему-то, что недоступно слуху остальной команды. Главнокомандующий чаще приказывал подготовить свой личный шаттл и улетал в неизвестном направлении, никого не поставив в известность о сроках своего возвращения. Вряд ли другие офицеры замечали такие мелочи, но Пиетт уже давно был вынужден слишком внимательно и очень тщательно следить за поведением Вейдера, и даже такие незначительные перемены явно бросались ему в глаза. Но его не интересовали их причины, главное – повелитель почему-то решил не препятствовать его встречам с Игнис. А все прочее не имело никакого значения.

Единственное, что его сейчас огорчало – став адмиралом, в предыдущий визит "Эскадрона" к Фондору он не смог выкроить пару свободных часов и вырваться на свидание к Игнис. Они не виделись уже не три, как было до Хота, а целых семь с половиной месяцев. Всего одна пропущенная встреча – но ведь это уже так много!

Пиетт раздосадованно пнул сапогом подвернувшийся камушек. Он как-то сразу устал от бесконечной тревоги за безопасность Игнис, устал от мрачных серых интерьеров кораблей имперского флота, от постоянного давящего присутствия Вейдера… Но ничего, если все пойдет так, как он задумал, все может измениться. По крайней мере, он очень на это надеется.

От глубоких раздумий его отвлек голос, который он не слышал уже так давно:

– Сорел, прости, я очень торопилась, но все равно пришла позже, чем обещала. Шеф, сволочь такая, задержал из-за какой-то мелочи.

Он поднял голову и увидел перед собой на тропинке радостно улыбающуюся Игнис, в темно-серой униформе Департамента военных исследований со знаками отличия капитан-инженера третьего ранга.

Без лишних слов они обнялись и страстно поцеловались, а потом присели на ближайшую скамейку.

– Я так скучал, – тихо признался Пиетт, осторожно заправляя за ухо Игнис непослушную прядку, выбившуюся из ее строгой прически. – Слишком уж долго мы на этот раз не виделись...

– Семь месяцев, три недели и два дня, если совсем уж точно, – подтвердила Игнис. – Я тоже так по тебе соскучилась! Кажется, еще немного – и я бы сама попросилась на "Исполнитель". Хоть энсином, но зато поближе к тебе.

– В данную минуту меня интересует очень важный вопрос – сколько в нашем распоряжении свободного времени?

– Я взяла полагающийся мне отгул. Пришлось вытерпеть обычное брюзжание шефа, но я уже к нему привыкла. Главное – он меня отпустил, и теперь я целый день свободна! А у тебя?

– Вспомогательный реактор на "Исполнителе" не будет готов еще в течение суток, так что на эти двадцать четыре часа я весь твой, – улыбнулся Пиетт, в кои-то веки услышавший хоть какое-то приятное известие.

– Целые сутки! – радостно ахнула Игнис. – У нас ни разу еще не было столько времени для свидания!

– А еще у меня для тебя новость – Ульрих Тагге уволился из имперских вооруженных сил и отправился на Тепаси, чтобы целиком и полностью посвятить себя делам клана, – сообщил Пиетт.

– Я старалась тщательно отслеживать все его перемещения по Галактике, но на базе Мау это было трудновато. А вот уже на Фондоре до меня доходили слухи, что после гибели старшего брата Тагге стал часто летать домой, чтобы заниматься семейным бизнесом, – кивнула Игнис. – Так часто, что начальство было не слишком довольно его постоянными отлучками. Но почему он захотел уйти из армии окончательно? Такой ярый карьерист – и решил остановиться на должности генерал-майора?

– Проверенные источники сообщили мне, что после смерти Кассио Ульрих стал самым старшим наследником мужского пола. Два других брата младше него, а сестре никто и никогда не даст управлять гигантской "Корпорацией Тагге". Так что он без лишнего шума подал в отставку, предварительно переведя на счет армии солидную сумму, и отправился руководить семейными предприятиями.

– Как думаешь, это значит, что ему теперь будет не до меня? – тихо спросила Игнис.

– Полагаю, в обозримом будущем он точно не будет докучать тебе своими предложениями о свадьбе после победы над Альянсом. У "Корпорации Тагге" сейчас не слишком легкие времена, и он должен как можно скорее урегулировать все проблемы с бизнесом, оставшиеся после гибели брата.

– Пусть эти его проблемы еще долго не закончатся... Вдруг он снова появится в моей жизни?

– Это крайне маловероятно. Кстати, как у тебя дела на работе?

– Меня очень угнетает обстановка, если честно. Уже никаких сил нет терпеть, – Игнис откинулась на спинку скамейки и недовольно поморщилась.

– В смысле сложности и срочности заданий или в смысле эмоций окружающих?

– Все вместе, – она тяжело вздохнула. – Хотя нет, наверное, все же больше второе... На базе Мау тоже был отнюдь не санаторий для эмпата, но там по крайней мере было намного больше людей, действительно заинтересованных в том деле, которое им поручили. А не в том, кого бы подсидеть, обмануть, подставить и так далее, как здесь, на Фондоре. Да еще и эта история, из-за которой весь Департамент стоит на ушах…

– Та, о которой ты не хотела мне писать и из-за которой у вас там все взвинчены до предела?

– Она самая. По филиалу уже несколько месяцев ходят упорные слухи, что где-то на окраине Империи заканчивается строительство некоего невероятно засекреченного объекта. Туда хотят как можно скорее направить лучших специалистов, дабы объект под торжественный аккомпанемент фанфар сдать в эксплуатацию досрочно.

Несмотря на то, что в ботаническом саду было очень тепло, Пиетт внезапно похолодел от неожиданной и неприятной догадки:

– Тебя что, могу перевести? Неизвестно куда?

– Могу тебе сообщить под огромным секретом – мне уже известно, куда. Теперь я знаю, что это именно за объект. Недавно у нас был банкет по поводу дня рождения начальника отдела, где, как водится, было море выпивки. А она прекрасно развязывает языки. Ну вот один высокопоставленный гость с пьяных глаз мне и нашептал, что у Империи, оказывается, есть еще одна Звезда Смерти. Представляешь? И как только строительство второго такого технического монстра прошло всеми незамеченным? Ведь оно требует просто-таки колоссального количества финансовых вложений и задействования всех прочих ресурсов! Именно новая Звезда Смерти – тот самый секретный объект, куда в срочном порядке пошлют толковых специалистов со всех филиалов Департамента.

– Ты, как я подозреваю, относишься к толковым специалистам? – мрачно спросил Пиетт.

Вздохнув, Игнис кивнула:

– Отношусь. Ну не умею я выполнять работу спустя рукава, чтобы не привлекать излишнего внимания начальства. Такая уж я уродилась перфекционистка, на свою голову... Сам понимаешь, что утаить информацию о подобном объекте, если кто-то уже не удержал язык за зубами, не получится без арестов и прочих пугающих мероприятий, на которые горазда Служба Имперской Безопасности. А наши гости проболтались не только мне одной... В итоге после банкета сразу же поползли слухи о новой боевой станции и о том, что те, кто будет ее срочно достраивать, получат очень и очень неплохие сверхурочные. Вдобавок к удвоенной зарплате и различным льготам. Так что больше половины из тех сотрудников, кто может более-менее претендовать на определение "толковый специалист", уже прикидывают, как они будут тратить эти сверхурочные. Понимаешь, у нас особо состоятельные люди не работают, и лишние деньги никому из них не помешают. А мне они, во-первых, не нужны, во-вторых – не желаю участвовать в доводке этого технологического чудовища до ума, и в-третьих – у меня отвратительные предчувствия насчет этой Звезды Смерти…

Пиетт едва сдержался, чтобы не выругаться. Ну вот, теперь еще и это. Похоже, сюрприз, который он собирается для нее сегодня устроить, полетит точнехонько в пасть голодного сарлака.

– Ты что? – встрепенулась Игнис. – Волнуешься? Из-за того, что я сейчас рассказала?

– Ну подумай, как же я могу не волноваться, а? – с горечью ответил он. – Если Альянс узнает о местоположении станции – а рано или поздно он узнает, их разведка вовсе не так плоха, как у нас принято считать, она станет их самой главной и важной целью. И работать на ней будет невероятно опасно. И…

– Уж не думаешь ли ты, что я так легко позволю засунуть себя на очередной кусок металла, напичканного всевозможными видами оружия? – искренне удивилась она.

– Ты ведь капитан-инженер имперского флота, а не служащая обычного конструкторского бюро, как было раньше, и не сможешь отказаться от нового назначения!

– Я? – усмехнулась Игнис. – Мне шеф, возможно, и откажет. Но не сможет отказать такой прелестной толстенькой пачке кредитов, которая внезапно окажется у него на столе.

– Ты его что, подкупишь? Дашь взятку, чтобы тебя не послали работать на Звезду Смерти?

– Конечно, – кивнула она. – Подобное мне делать не впервой. Только это, имей в виду, – Игнис шутливо хлопнула его по плечу, – не подкуп, а просто очень веская причина, чтобы прислушаться к моей просьбе. Представители семейства Таркин никогда не снисходят до такой пошлости, как взятка!

– А если твой шеф откажет? Несмотря на деньги?

Она весело фыркнула:

– Тогда я просто удвою толщину пачки, вот и все. Или утрою! Ты что, Сорел, забыл, как делаются подобные дела?

– Проведешь даже один месяц рядом с Вейдером – так не только это забудешь, но и свое имя вместе с названием родной планеты, – вздохнул Пиетт, усилием воли отгоняя от себя непрошеные воспоминания о ситхе.

– Кстати, – Игнис сразу же перестала улыбаться, – как ты себя чувствуешь в должности адмирала его флота? В письмах ты был подозрительно сдержан. Не хотел меня волновать, я отлично понимаю. Но все же – насколько сложно и страшно служить под его командованием? Это ведь невыносимо, верно?

– Сложно – это не совсем то слово… – Пиетт задумчиво побарабанил пальцами по деревянному подлокотнику скамейки, освежая в памяти свои ощущения от работы с ситхом. – Ты все время… словно живешь рядом с ядерным реактором, в котором идет неуправляемая цепная реакция. И только от тебя зависит, успеешь ли ты вовремя опустить в него замедляющие стержни. Он… Хотя я один раз видел его без маски – и не хотел бы повторения такого опыта! – иногда я все же начинаю сомневаться, что Вейдер вообще когда-то был человеком. Ну а что касается страха… Я ведь не за себя боюсь.

Игнис зябко повела плечами:

[size=2]– Мне делается неуютно даже от твоих мыслей и воспоминаний о нем. Не представляю, что может со мной случиться, если я когда-нибудь окажусь с ним лицом к лицу…

Пиетт с ужасом передернулся:

– Не смей даже думать о подобном!

– Ну хорошо, хорошо, больше не буду, – она успокаивающе погладила его по руке. – Слушай, а Вейдер в курсе, что тебя целые сутки не будет на его флагмане?

– Не только знает – он лично меня и отпустил, – Пиетт недоуменно покачал головой. – Я сдал ему полагающийся рапорт, а он знаешь что мне заявил? Что теперь я могу заняться своими личными делами! Заявил Вейдер!.. Я не знаю, почему он это сделал. После Беспина я совсем перестал его понимать. И раньше-то не всегда мог предположить, зачем он отдает тот или иной приказ, а когда сбежал этот поганый контрабандистский транспортник, Вейдер вообще стал каким-то... – он помолчал, подыскивая слово, – другим, что-ли.

– В лучшую или худшую сторону?

– У него нет и никогда не было лучшей стороны, – с мрачной уверенностью заявил Пиетт. – Но могу дать голову на отсечение – когда я только попал на "Обвинитель", Вейдер бы меня ни за что не отпустил на целые сутки с такой невозможной формулировкой. И не спрашивай, откуда я это знаю. Знаю, и все. Наверное, твоя эмпатия – заразная штука.

– А может, ты все слишком усложняешь? – Игнис задумчиво проводила взглядом проходящих мимо мужчину в форме фондорского завода ионных двигателей и парнишку лет двенадцати, судя по сильному сходству с мужчиной – его сына. – Просто Вейдер наконец-то соизволил заметить твой замученный и усталый вид и решил, что лучше позволить своему адмиралу немножко оклематься от постоянного переутомления, чем довести его до физического и психологического истощения и срыва. Ну, вроде как дал этакую компенсацию за вечную нервотрепку.

– Может, усложняю и ты права, – покладисто согласился Пиетт, которому совсем не хотелось сейчас обсуждать своего жуткого главнокомандующего. – Но давай-ка перестанем уже говорить о Вейдере, я и так уже при звуке любой открывающейся двери вздрагиваю и жду, когда раздастся шипение его респиратора.

– Действительно, – кивнула она. – У нас в кои-то веки есть не пара-тройка часов, а целые сутки, и не будем тратить это драгоценное время на разговоры про флот, ситхов, повстанцев и нашу скорую над ними победу. Мне уже знаешь как надоели агитационные беседы о том, что Альянс – самый страшный враг Империи!

– Могу очень хорошо себе это представить. Так что ну их всех в болота Дагоба!

И они весело рассмеялись. Потом Пиетт немного помолчал, не зная, как начать разговор о заготовленном сюрпризе. Игнис немедленно уловила его настрой и лукаво подняла брови:

– Что ты там такое задумал, а? Давай признавайся! Я чувствую... э-э... – она нетерпеливо прищурилась, – нетерпение, радость, воодушевление, эмоциональный подъем и... волнение? А волнение-то откуда вдруг взялось? Я у тебя такой комплекс чувств ощущала, по-моему, только на Эриаду, когда ты делал мне предложение.

Он с улыбкой кивнул:

– А сейчас я собираюсь воплотить это предложение в жизнь. Чисто для проформы скажи – ты ведь все еще хочешь выйти за меня замуж?

– А что ты со мной сделаешь, если я скажу "нет"? – она нахмурила брови и даже слегка отодвинулась от него, но в глазах у нее плясали смешинки. – Наденешь наручники и в виде наказания сунешь в главный реактор "Исполнителя"?

– Ни за что! Мне очень жалко лучший корабль нашего флота, – таким же притворно серьезным тоном ответил он. – С твоим-то темпераментом потом придется целый год ждать новый реактор, а мне надо в срочном порядке искоренять повстанческую угрозу по всей Галактике!

– Значит, у меня нет никакой альтернативы, – вздохнула Игнис, уже не пряча улыбку. – Выйду я за тебя, никуда мне не деться.

– Вот и прекрасно, – кивнул он, доставая из внутреннего кармана удостоверение, – держи. Сегодня в мэрии Фондор-сити будет зарегистрирован брак между Сорелом Пирено и Игнис Тайкар.

– Ты и мне сделал фальшивый паспорт? – ахнула она, принимая из его рук пластиковую карту и внимательно ее рассматривая. – И кто я теперь? В смысле по профессии? Или так и буду военной? А себе ты не захотел оставить удостоверение контр-адмирала Пауэрса, с которым тогда прилетел ко мне на Эриаду?

– Ого, сколько вопросов сразу! – улыбнулся Пиетт. – Нет, лучше не использовать одни и те же поддельные идентификационные карты дважды. Когда я еще на Корусанте заказывал себе документы на имя этого самого Пауэрса, то прикинул – неизвестно, что в жизни еще может случиться. А вдруг мне понадобится еще комплект липовых удостоверений личности? Так что я тогда заказал себе целых три штуки, одно – на имя того контр-адмирал, а еще два – обычные штатские люди с планет Внутреннего и Среднего колец планет л, а еще двое – обычные удостоверений личности? Так что я заказал себе три штуки на разные имена. . Мне за оптовый заказ даже сделали небольшую скидку, – усмехнулся он.

– Ты словно заранее точно знал, что одним липовым удостоверением не обойтись, – задумчиво сказала Игнис, все еще разглядывая небольшой кусок пластика с информацией о ее новой личности. – Ты и мою карту заказал на Корусанте?

– Нет. Эта мысль пришла мне в голову после перевода в "Эскадрон". Я потихоньку навел необходимые справки, ведь на каждой планете есть люди, способные достать все необходимое, но запрещенное законом. Фондор, естественно, не исключение. Так что перед тем, как прийти сюда, я забрал свой заказ на имя Игнис Тайкар. Документы я специально заказал такие, чтобы инициалы не изменились, так тебе будет проще и быстрее запомнить новую фамилию. Теперь мы больше не служим Империи. Я – владелец небольшой транспортной компании, зарегистрированной на скромной планете под названием Таанаб. Ты прилетела с Адумара, занимаешься проектированием промышленных дроидов для заводов по производству спидеров и мелких летательных аппаратов. На Фондор нас по-отдельности привел бизнес, мы встретились, познакомились и спустя некоторое время решили пожениться.

– Как скучно, Сорел, – кивнула она, – но зато такая проза жизни ни у кого не вызовет никаких подозрений. Мы – обычные маленькие люди с маленьких тихих планеток...

– Желающие разделить друг с другом остаток жизни, – продолжил Пиетт. – Крайне заурядно.

– Постой, а как быть со мной? – спохватилась Игнис. – Я же не могу с этими документами и в таком виде заявиться на бракосочетание, – она выразительно оглядела свою темно-серую имперскую униформу.

– Гражданскую одежду я с захватил собой, не волнуйся. Перед визитом в мэрию мы остановимся в каком-нибудь укромном месте и ты переоденешься.

– Да ты все предусмотрел, как я погляжу, – с удовлетворением констатировала Игнис. – Но ты ведь не знал, что я именно сегодня смогу уйти со службы так надолго и что мы спокойно все успеем?

– Я уже давно задумал провернуть нашу женитьбу, просто до поры до времени ничего тебе не говорил, – ответил Пиетт, улыбаясь. Он, наверное, уже лет сто не улыбался столько раз, как сегодня. – Не знал, когда выдастся подходящий момент, и не хотел, чтобы ты впустую ждала неизвестно сколько. Ну а заранее приобрести штатские тряпки и сунуть их в самый дальний угол шкафа, куда ты практически никогда не заглядываешь – для этого особых мозгов не требуется.

– Ах ты хитрец, – восхитилась Игнис. – Это тебя в штабе на Корусанте так здорово натаскали или ты всегда был такой талантливый, мой любимый аналитик и адмирал?

– Ну-у... – задумчиво протянул он, делая вид, что усиленно размышляет над ее вопросом. – Задатки, видимо, имелись изначально, служба в штабе их как следует развила, ну а под командованием Вейдера они отполировались уже до окончательного блеска. А теперь, – Пиетт чувствовал себя так, словно все моря Камино ему сейчас по колено, – вставай, мы немедленно отправляемся к мэрии. Я очень долго ждал этого момента и не желаю больше терять ни минуты. Хочу, чтобы ты была моей женой не только де-факто, но и де-юре. Пусть даже и с фальшивой фамилией – она ведь только... м-м... этикетка, ярлычок, который каждый из нас носит после рождения. Наша суть-то ведь вовсе не именем определяется.

– Не именем, – подтвердила Игнис, – уж я-то прекрасно это знаю. Пойдем?

– Пойдем, – Пиетт встал со скамейки, Игнис поднялась следом. – У входа в ботанический ждет флаер, который я арендовал. В мэрии сейчас как раз заканчивается обеденный перерыв, мы спокойно туда успеем до закрытия.

– И пусть кто-нибудь только попробует нам помешать, – очень серьезно сказала она, беря его под руку. – Клянусь, я достану бластер и без малейших сожалений убью любого, кто встанет на нашем пути.

– Ты просто не успеешь, – покачал головой Пиетт, – потому что я сам их застрелю.