ОТ АВТОРА: За много лет существования вместе с ЗВ мы как-то автоматически привыкли считать, что в Империи все поголовно были сущие злодеи, а в Альянсе - сплошь непорочные герои все в белом и верхом на белой же банте . Так не бывает (а тем более во время войны), все люди разные и многогранные (кроме ситхов ), и не стоит всех имперских служащих сгребать в одну кучу и мазать исключительно черной краской. Лукас нам в Саге продемонстрировал только повстанческую сторону, хотя на одном только "Исполнителе" было почти триста тысяч человек команды, и у каждого из них – своя наверняка неповторимая история.

Как, например, у имперского адмирала Фирмуса С. Пиетта. Что мы видели в пятом и шестом эпизодах с его участием? Только отдельные сценки общим хронометражом минут пятнадцать, откуда никакой информации о его личности почерпнуть нельзя. А ведь у Пиетта была жизнь и за пределами капитанского мостика "Исполнителя"! Мне стало интересно придумать его историю.

НАЗВАНИЕ: Встречи и прощания
АВТОР: Пацка
БЕТА: jane_connor
ФЭНДОМ: Звездные войны
ЖАНР: Angst / Romance / CaU, AU возникнет только в самом конце.
ЭРА: Emp
РЕЙТИНГ: PG-13
КАТЕГОРИЯ: гет
ПЕЙРИНГ: Фирмус С. Пиетт / новый женский персонаж
СТАТУС: Закончен
ПРИМЕЧАНИЕ: Спасибо за вдохновение Лукасу и

Здесь можно посмотреть хронологическую схемку событий.

Глава 1

– Да здравствует Император Палпатин! – Уилхуфф Таркин, один из самых знаменитых имперских гранд-моффов, протянул руку с бокалом, в котором играло лучшее набуанское шампанское, к стене с огромным шелковым флагом мрачных черно-бордовых тонов. – Да здравствует Империя!

– Да здравствует Император! – дружно подхватило великое множество голосов. Люди в парадных военных мундирах и вечерних нарядах, столпившиеся в огромном зале, одновременно подняли свои бокалы; отовсюду послышались воодушевленно-радостные возгласы и тоненькое позвякивание соприкасающегося стекла. На Корусанте торжественно праздновался очередной – вот уже двадцатый – юбилей Первой Галактической Империи.

Капитан первого ранга Пиетт, тщательно выдерживая подобающее ситуации радостное выражение лица, вместе с окружающими послушно пригубил свое шампанское. Всем было известно, что во время подобных грандиозных празднеств, на которые собирается верхушка армейского и флотского командования плюс большинство моффов и гранд-моффов, в толпе обязательно присутствует множество агентов имперской службы безопасности. Они внимательно вслушиваются в разговоры и высматривают тех, кто, по их мнению, не проявляет должного энтузиазма в выражении радости и преданности своей Империи. Ходили слухи, упорные, но непроверенные, что если кто-то умудрялся сболтнуть нечто подозрительное, а то и просто недостаточно искренне радовался тому факту, что является шестеренкой в огромном организме великого государства, возглавляемого великим же Палпатином, то агенты сразу же брали его на заметку, а затем находили компромат. После чего человек бесследно исчезал, что заставляло окружающих втихаря строить разнообразные версии произошедшего, с неизменно неприятным финалом. Что именно с пропавшими происходило дальше, не знал никто, кроме СИБ, но все были твердо уверены, что ничего хорошего. А компромат сотрудники безопасности находили всегда - это было просто вопросом времени.

Если копнуть поглубже, то окажется, что у нас всех, без исключения, рыльце в пушку, подумал Пиетт, поднимая бокал, чтобы издали поприветствовать смутно знакомого по генштабу капитана второго ранга, лопающегося от радости так, словно ему на грудь только что навесил орден сам Палпатин.

Ему никогда не нравились торжествующие толпы. Какое удовольствие можно находить в такой шумной стадной радости?

Когда Пиетт поступал в Академию, то по молодости лет как-то глубоко не задумывался, что ему придется работать на Империю. И как именно, вероятно, придется.

Он просто хотел летать.

Если бы я знал, мрачно думал он, внимательно следя за выражением своего лица – преданным и достаточно торжественным, – что мне в итоге будет суждено оказаться именно в генштабе на Корусанте, обязательно завалил хотя бы пару-тройку самых важных выпускных экзаменов, чтобы подпортить личное дело. До сих пор спокойно продолжал бы патрулировать родной сектор во главе Аксиланского противопиратского флота.

Но нет, значительные успехи при отлове контрабандистов и прочего сброда автоматически привлекли к его скромной персоне внимание сотрудников кадрового отдела имперского генштаба. Они настолько впечатлились его послужным списком, что порекомендовали такого перспективного офицера начальству, а высшие чины быстренько приняли решение повысить его до капитан-лейтенанта – и это всего в двадцать шесть! – и перевести в имперский флот.

Через пару лет после этого в судьбе Фирмуса Сорела Пиетта произошли окончательные и бесповоротные изменения – все, больше никаких полетов. Теперь вместо изменчивого блеска далеких звезд и сияющих за обзорным транспаристиловым экраном разноцветных туманностей – личный кабинет в генеральном штабе на Корусанте, просматривающийся и прослушивающийся в течение всех двадцати четырех стандартных часов. Вместо относительной свободы действий в пределах своего сектора – постоянное подчинение командирам разной степени самодурства и пребывание в вечных тисках устава.

Если сравнивать с жизнью на его родной захолустной Аксиле, то попасть в самый центр Империи – теоретически прекрасное начало головокружительной карьеры, слов нет. Но все оставшееся до отставки время перебирать и анализировать сводки? И видеть одни и те же опостылевшие за десять с лишним лет физиономии сослуживцев? Сейчас Пиетт иногда даже жалел о падении Старой Республики – в ее времена у курсантов был выбор, куда идти после Академии: в торговый флот или пассажирские перевозки; Империя же никогда ничьим мнением или пожеланиями не интересовалась.

И с каждым проведенным на Корусанте месяцем Пиетт все сильнее тяготился своим нынешним положением и все больше желал... Чего? Он уже давно пытался разобраться в себе, но в итоге признался, что точного ответа на этот вопрос пока найти так и не сумел.

В генштабе он получает довольно приличное жалование, тратить которое практически не успевает из-за постоянного отсутствия свободного времени. На момент отставки на счету в банке у него, скорее всего, окажется довольно солидная сумма, так что пожаловаться на материальное положение он никак не может. Азартные игры, наркотики и прочие излишества категорически не приемлет, единственное хобби, на которое он, к сожалению, едва успевает выкраивать жалкие пару-тройку часов в неделю, заключается в изучении изредка приобретаемых букинистических книг – настоящих, бумажных – по древней истории Галактики, интересующей его еще со времен Академии.

Обратно на мостик, к звездам, так заманчиво мерцающим за обзорными экранами, его теперь уже никто и никогда не отпустит, - с этим он давно уже примирился. Непосредственное командование им довольно и намекает, что не будет сильно тянуть с его дальнейшим продвижением по штабной карьерной лестнице. Вроде полагается быть полностью довольным своей судьбой, но почему же его тогда упорно не покидает все усиливающееся ощущение, что ему от жизни нужно что-то еще? Нечто очень важное и необходимое, что все время маячит на самом краю сознания, но постоянно ускользает, стоит только ему сосредоточиться и попробовать понять, что же это такое?

Пиетт неслышно вздохнул, сейчас больше всего на свете желая оказаться у себя дома, подальше от этого шумного, многолюдного и малоинтересного сборища. Но торжество только началось, и ему предстояло терпеть его еще как минимум несколько часов, пока высшее командование не сочтет, что юбилей Империи отпразднован как следует. Или, что точнее будет соответствовать действительности, пока оно не захмелеет настолько, что захочет наконец разъехаться по своим апартаментам.

По-настоящему близкими друзьями Пиетт за время, проведенное в генштабе, так и не обзавелся, предпочитая иметь только нужные для дела знакомства, не обязывающие ни к чему, кроме как к посиделкам в офицерской столовой за парой-другой стаканчиков коррелианского виски и гладким пустопорожним беседам ни о чем. И теперь – да и не только теперь, если честно – ему элементарно не с кем было поговорить по душам на отвлеченные от работы темы. Не заводить же с празднующими юбилей офицерами беседу о том, как сильна сейчас Империя, какие грандиозные свершения у них позади и какое величие они ей обеспечивают своей верной и преданной службой. Подобная пропагандистско-демагогическая болтовня встала у него поперек горла уже после первого же года, проведенного в генштабе.

Напиться, что ли, тоскливо подумал Пиетт, тщетно пытаясь высмотреть в толпе хоть одного человека, не изрекающего унылые сентенции, а посему не вызывающего у него зубовного скрежета. Когда в подобные речи ударялось начальство, деваться бывало некуда и приходилось терпеливо слушать, но сейчас мучить свой разум чужим занудством он был совершенно не в силах. На глаза постоянно попадались либо те, кто по званию был значительно выше него, либо совсем неизвестные капитаны и лейтенанты. Пиетт решительно не знал, куда себя девать, а напиваться, несмотря на пришедшую было в голову мысль, не собирался. Он элементарно не любил много пить, а если и пил, то предпочитал всего один бокал хорошего вина на целый вечер спокойного одиночества, вместе с книгами и справочниками. А с другой стороны, если он прикончит, наконец, это шампанское, за которое корусантские снабженцы наверняка отвалили дикую кучу кредитов, может, станет чуточку веселее?

Стараясь не морщиться, он залпом допил гордость набуанского экспорта – и что они все в этой газированной кислятине находят, – поставил пустой бокал на поднос катящегося мимо дроида и собрался выловить во все сильнее раздражающей его толпе своего знакомого капитана Лорта Нииду; когда они все направлялись в конференц-зал, тот промелькнул где-то неподалеку. Его энергичную болтовню Пиетт, познакомившийся с Ниидой несколько лет назад – тот после возвращения своего "звездного разрушителя" из очередного сектора доставлял штабным аналитикам полученную информацию – всегда выносил относительно спокойно. И тут его слух довольно четко уловил среди разрозненных обрывков звучащих вокруг разговоров слова "...и на основании предварительных расчетов и экспериментов получаем, что при уменьшении расхода потребляемой энергии на десять-пятнадцать процентов эффективность щитов обоих типов возрастает чуть ли не на двадцать процентов. Что дает реактору дополнительный резерв мощности, пусть и не слишком большой. Это, повторяю, предварительные данные и не стоит воспринимать их с энтузиазмом, но мы активно продолжаем исследования". Пиетт слегка удивился – голос был женский.

Обычно компанию офицерам во время тех собраний и торжеств, куда допускались гражданские лица, составляли их жены или же любовницы. Немногие из них могли знать словосочетания типа "дополнительный резерв мощности реактора"; в этом Пиетт, за годы службы невольно наслушавшийся разговоров офицерских жен и их дочерей в невыносимых количествах, был твердо уверен.

Получается, что голос принадлежит не просто чьей-то очередной пустоголовой пассии – но тогда кому же? Со времен преобразования Республики в Империю слабый пол стал служить в медицинских частях, в снабжении, наземных подразделениях связи и всяких бюрократических отделах на должностях не выше лейтенанта. И его представительница вряд ли бы смогла получить допуск на такое важное торжество, как двадцатилетний юбилей Империи в главном конференц-зале генштаба, где присутствуют моффы с гранд-моффами и весь высший командный состав армии и флотов, прибывших в столицу к началу празднований.

Он обернулся, взглядом поискал говорившую и увидел буквально в паре шагов от себя женщину в длинном, до пола, кроваво-красном облегающем платье, резко выделяющемся своим цветом на фоне серых имперских мундиров. Каштановые с золотистым отливом волосы были забраны в высокую замысловатую прическу, в ушах, посверкивая острым бриллиантовым блеском, покачивались длинные серьги. Она стояла спиной к нему, так что ее лица Пиетт не видел.

Заинтересованный, он хотел подойти поближе, но тут его за локоть ухватил невесть откуда появившийся Ниида:

– Ну что, скучаешь, как всегда? А я только что познакомился с одним капитаном второго ранга из технической службы. Он каким-то образом выяснил, в какой сектор отправят мой флот после того, как мы на Фондоре закончим запланированную модернизацию гипердрайвов. Обещал рассказать все, что знает. Знаешь, лично мне сейчас как-то не хочется гоняться за всякими там заурядными контрабандистами во всеми забытом пространстве хаттов!

– У тебя, видимо, внезапно начался острый приступ героизма, – сухо ответил Пиетт, недовольный тем, что капитан невольно отвлек его от чего-то хоть мало-мальски интересного, происходящего в этом зале. К тому же в глубине души он ему где-то даже завидовал – флот Нииды постоянно перемещался по разным секторам Империи, что означало хоть какое-то разнообразие, а лично ему придется и дальше уныло сидеть сиднем в аналитическом отделе генштаба, изучая документы и сводки. – Хочешь и дальше ловить всякий сброд и таким способом дослужиться до адмирала?

– А что, было бы очень неплохо! – ухмыльнулся Ниида, ставя на поднос подкатившего дроида опустевший бокал и беря взамен полный. – Вот дадут мне для начала под личное командование крейсер... – мечтательно начал он.

– ... и ты умудришься в первый же день врезаться в ближайшую луну, – не удержался Пиетт, как-то раз узнавший, что отметки у Нииды в Академии, в том числе по астронавигации, были в основном довольно средненькие.

– Зато ты у нас, весь такой образцово-показательный, в итоге обязательно станешь адмиралом, – довольно чувствительно ткнул его кулаком в бок Ниида, – а может, даже гранд-адмиралом! И все женщины и твилекки Корусанта с Кореллией, Куата, Фондора и вообще всей Галактики будут, трепеща от восторга и счастья, падать к твоим ногам!

Пиетт чуть нахмурился и не ничего ответил. Он прекрасно знал, что даже если его два раза подряд произведут в гранд-адмиралы и увешают орденами с головы до пят, никто к его ногам падать не будет. Он не имел никаких иллюзий относительно своей заурядной внешности еще с Академии, где все малочисленные девушки-курсанты быстро доставались его рослым и красноречивым сокурсникам. Несколько неудачных романов, случившихся на Аксиле и уже тут, на Корусанте, только утвердили Пиетта в мысли, что попытка построить с кем-то долгоиграющие отношения при всех его интеллектуально-аналитических талантах – идея не то чтобы глупая, но заведомо безнадежная.

Он с самого раннего утра и до глубокой ночи занимался изучением приходящих со всех концов Империи сводок, составлением планов учений, написанием отчетов, рапортов и прочей военно-бюрократической ерундой. А дамы сердца постоянно требовали повышенного внимания, закатывали истерики на тему "ты должен проводить со мной больше времени!" и другими многочисленными и разнообразными способами всячески портили ему жизнь. В один день – Пиетт потом довольно долго не был уверен точно, то ли прекрасный, то ли не очень, – после очередного скандала он плюнул, собрал вещи, съехал от своей очередной пассии, излишне темпераментной и требовательной коррелианки, и дал себе слово больше никогда не ввязываться в мало-мальски серьезные и длительные отношения. С тех пор в его жизни бывали только кратковременные и ни к чему не обязывающие связи, благо на Корусанте найти нетребовательных и некапризных дамочек не составляло особого труда.

Тем временем к ним с Ниидой подошел плотный светловолосый мужчина с планками капитана второго ранга технической службы – тот самый, кто знал о следующем назначении восемнадцатого флота. И начал долго и нудно рассказывать, что его свояк служит адъютантом у какого-то полковника, и этот свояк слышал, как кто-то кому-то сказал, что... Пиетт перестал вслушиваться в его болтовню уже через пару минут. Его интересовала женщина в красном, а не то, в какую всеми хаттами забытую систему отправят "звездный разрушитель" Нииды.

Когда Пиетту бывало что-то неясно, он начинал тщательно изучать проблему или вопрос и изучал до тех пор, пока ему не становилось понятно все до последней, самой мельчайшей детали. Пусть он и не мечтал заниматься именно военной аналитикой в самом сердце Империи, но у него был такой склад ума, что любая задача, для решения которой требовалось применять логику и обрабатывать большое количество с первого взгляда не связанных друг с другом данных, становилась для него интересной и захватывающей.

И теперь его снедало любопытство – кто эта незнакомка в красном и что она тут делает?

Пиетт отвел взгляд от болтливого капитана и стал искать яркое пятно посреди серых мундиров – они с Ниидой лишь на пару-тройку метров сдвинулись с того места, на котором он стоял, когда впервые ее увидел. И почти сразу же нашел. В забитом же почти под завязку конференц-зале не было столько свободного места, чтобы незнакомка успела переместиться слишком уж далеко. Она стояла на том же месте, но уже без собеседников. И с непонятным выражением задумчиво разглядывала толпу военных всех рангов и видов войск, на этот раз повернувшись так, что Пиетт сумел разглядеть ее лицо.

Он мгновенно и напрочь забыл и про имперский юбилей, и про предвкушающего вероятные приключения Нииду, и нудного капитана, до сих пор никак не дошедшего до сути, и недоконченный рапорт о нескольких вариантах возможного развития событий последних чандрильских беспорядков, который следовало сдать непосредственному командованию завтра утром. Он стоял и смотрел, а в голове невесть из каких глубин памяти всплыла строчка какого-то глупого сентиментального романа, от скуки прочитанного им на каникулах в Академии, много-много лет назад. Строчка, над которой они потом всем курсом долго, радостно и со вкусом потешались.

"...Она была так ослепительно прекрасна, что он перестал слышать, ощущать и понимать что-либо на свете, кроме одной-единственной вещи – отныне и навеки для него во всем мире будет существовать только она".

Продолжение следует

Сообщение отредактировал Пацка - 10.1.2013, 13:03

Уважаемые читатели!

Приношу свои глубочайшие извинения за такую длительную задержку , но у меня были форс-мажорные обстоятельства и дописать и выложить очередную главу я никак не могла.

Исправляюсь и представляю вам проду, которую вы, наверное, уже и не надеялись получить .

Глава 11

Отсюда уже начинается AU

В салоне имперского лямбда-шаттла царила тишина, нарушаемая лишь мерным гудением ионных двигателей. Большинство адмиралов и генералов сидело, уткнувшись в свои датапады, и только изредка бросало друг на друга косые взгляды.

Неделю назад большинство командующих флотами и секторальными армиями получили приказ собраться на "Исполнителе", находящемся в системе Тайферры. Оттуда линейный крейсер должен был совершить прыжок к Фондору, где Вейдер собирал срочное совещание, требующее присутствия всех высших военных чинов. По предварительной информации, которую им всем сообщили, в системе Эндора готовилось очередное крупномасштабное сражение с Альянсом. Пиетт подозревал, что ситх желает не только выиграть этот бой, но и одним ударом раз и навсегда смести повстанцев с тех планет, на которых у тех могли быть базы. Для этого надо было скоординировать действия множества флотов и наземных войск, и именно поэтому на флагман "Эскадрона" прибыла вся верхушка имперского командования.

Каждый адмирал и генерал счел необходимым разработать свой собственный план – в надежде, что именно его решение Вейдер одобрит. Пиетт не был исключением и теперь задумчиво смотрел на экран датапада, где вместе с изображением всеми забытой планетарной системы медленно вращалась тактическая схема размещения "Эскадрона" и пары секторальных флотов. Смотрел в упор, но не видел.

Две недели назад, когда они с Игнис вновь расстались, он твердо решил – со службой в имперском флоте пора заканчивать. И собирался воплотить это решение в жизнь сразу же после завершения Эндорской операции. Сидя в комфортабельном салоне лямбда-шаттла, совсем недавно покинувшего главный палубный ангар "Исполнителя", Пиетт тщательно перебирал все детали своего плана. Уже, наверное, в сотый раз.

Когда он на Фондоре забирал фальшивые документы для Игнис, неприметный серенький человечек, выдавший ему идентификационную карту, невзначай осведомился, не требуется ли ему частный транспорт, который не смогут отследить службы космопорта. Вопрос был вполне закономерный – если человек заказывает липовое удостоверение, значит, он собирается скрыться незамеченным, а в таких случаях нелишним бывает иметь запасной путь отхода. Немного подумав, Пиетт согласился, доплатил за дополнительную информацию и получил координаты одного коррелианца. Тот периодически привозил на Фондор запрещенные товары вроде рилла или глиттерстима, но не брезговал и перевозкой пассажиров, если платили как следует.

Во время последнего визита "Эскадрона" к Фондору Пиетт связался с коррелианцем и представился возможным клиентом. Они встретились в одной уютной кантине и Пиетт сразу же передал пилоту привет от серенького человечка. Коррелианец заметно расслабился, отхлебнул солидный глоток виски и осведомился, сколько пассажиров надо будет везти, куда и когда. Пиетт улыбнулся про себя – контрабандисты всегда предпочитали сразу же брать банту за рога. Они договорились о цене, о сроках и расстались, обменявшись почтовыми номерами в Голосети. Пиетт не боялся, что контрабандист его подведет или обманет – он получил очень солидный аванс, а за всю причитающуюся сумму любой коррелианец продаст свой корабль вместе с экипажем и собой в придачу.

За транспорт можно было не волноваться. В принципе, за их новый дом тоже – Пиетт все эти месяцы тщательно изучал карту Галактики в поисках подходящей планеты. Она должна была иметь не слишком жаркий или холодный климат, находиться не слишком близко от торговых путей и в то же время иметь достаточно развитую инфраструктуру – дикие малонаселенные системы он исключил сразу. Ну и, конечно, планета должна соблюдать нейтралитет или, по крайней мере, открыто не поддерживать Альянс. Короче говоря, нужен был тихий уютный мирок, где они могли бы спокойно затеряться среди местных жителей.

И он нашел такую планету во Внешнем Кольце, в стороне от Римманского торгового маршрута. Свиврен обладал умеренным климатом, экспортировал дроидов, компьютеры и различные высокие технологии, так что они с Игнис впоследствии без проблем смогут подыскать себе работу. Население планеты составляли в основном иммигрировавшие на нее люди и суллустианцы, аборигены же хоть и отличались изрядным упрямством, тем не менее особой опасности не представляли. После недолгих раздумий Пиетт пришел к выводу, что Свиврен – самый лучший для них вариант.

По подложным документам он уже купил там дом – не слишком роскошный, чтобы не привлекать излишнего внимания, но достаточно просторный и удобный, с видом на горное озеро, как он давно мечтал. Часть средств со своего официального счета Пиетт уже давно начал потихоньку переводить на другое имя; суммы вполне хватало, чтобы безбедно существовать с десяток лет и не думать о заработках, хотя он сильно сомневался, что деятельная и энергичная Игнис захочет так долго сидеть на веранде, праздно созерцая подернутые туманом вершины гор.

Остается только инсценировать свое исчезновение. Пиетт колебался между двумя вариантами: устроить крушение флаера и подбросить на место аварии тело, благо за деньги сотрудники морга предложат ему сразу несколько подходящих трупов, или же воплотить в жизнь историю пропавших родителей Игнис. Мол, адмирал срочно был вызван по делу, куда именно, он подчиненным не сообщил, сел в личный шаттл и улетел. И сгинул в гиперпространстве, а уж по какой причине – из-за сбоя навигационного компьютера или ошибки пилота, будет уже неважно.

Пиетт склонялся ко второму варианту; Вейдеру вполне могло взбрести в голову провести генетический анализ найденного трупа и выяснить, что разбился вовсе не его адмирал, а абсолютно чужой человек. При исчезновении же в гиперпространстве устроить какие-либо проверки не представится возможным. Предварительно он тщательно изучил статистику – кораблей, пропавших в космосе по неизвестным причинам, действительно было не так уж и мало.

Таким образом, оставалось только благополучно завершить Эндорскую операцию, а там уже можно и самоустраниться с имперской службы.

Пиетт еще раз продумал все пункты своего плана, мысленно поставил рядом с каждым из них галочку и переключил свое внимание на экран датапада. Ему еще предстоит пережить очередное совещание с Вейдером, и сейчас лучше полностью сосредоточиться исключительно на этом злосчастном Эндоре, вокруг которого болтается недостроенная вторая Звезда Смерти. Он не имеет права испытывать ни предвкушение от мирной жизни рядом с Игнис, ни радость – только полную сосредоточенность на работе и желание сделать ее как можно лучше.

Первый пилот по внутренней связи сообщил, что они только что вошли в атмосферу Фондора и приземлятся через десять минут. Пиетт едва заметно поморщился – опять ему придется притворяться, опять строить мысленные заслоны, чтобы скрыть свои эмоции от ситха. За последние месяцы он как-то сумел научиться при встречах с Вейдером не думать об Игнис и вообще о своей жизни за пределами "Исполнителя".

Скоро все это наконец закончится, подумал он, внося незначительные поправки в тактическую схему. Осталось потерпеть уже совсем чуть-чуть.

Остальные пассажиры зашевелились, выключая свои датапады и негромко переговариваясь. Пиетт сохранил последнюю версию своего файла и встал, собираясь подойти к пандусу одним из первых, как вдруг пол у него под ногами вдруг ощутимо вздрогнул. А через мгновение шаттл заложил такой дикий вираж, что генералы с адмиралами чуть не попадали друг на друга. Пиетт успел ухватиться за свое кресло и только поэтому сумел удержаться на ногах.

– По нашему шаттлу только что были выпущены самонаводящиеся ракеты! Генератор защитного поля накрылся! - в раздавшемся из динамика голосе пилота явно сквозила паника. – Мы успели совершить маневр уклонения, но не факт, что у нападавших были только две ракеты! Держитесь крепче, мы постараемся сесть как можно скорее!

Пиетт, крепко вцепившись в подлокотники, выругался сквозь зубы. Кому пришло в голову стрелять по их шаттлу на Фондоре?! Это же не какая-то захолустная полубандитская планетка вроде Татуина, а тщательно охраняемые имперские верфи!

Шаттл заложил очередной безумный вираж. Пиетта замутило; он открыл было рот, чтобы еще раз высказать все, что думает по этому поводу, но не успел. Салон сотряс сильнейший удар, Пиетта швырнуло в сторону, да так, что он вылетел из своего кресла и со всего размаху приложился головой и левым боком о грань грузового контейнера. От дикой боли у него потемнело в глазах; он еще успел услышать чей-то истерический вопль "в нас попали!" перед тем, как окончательно потерять сознание.


Пиетт не заметил того момента, когда его беспамятство наконец закончилось. Не ощутил резкого перехода из темноты, в которой ничего не было, обратно к окружающему миру. Он просто внезапно понял, что лежит с закрытыми глазами и слух его улавливает тихое ритмичное попискивание. Довольно долго он не мог сообразить, что это, и только спустя некоторое время до него дошло, что он, вероятнее всего, находится в медцентре, а писк издают датчики, фиксирующие его сердцебиение и прочие физиологические параметры. Голова была тяжелая, мысли в ней ворочались с таким же неимоверным трудом, с каким мог бы двигаться хатт в кокпите TIE-истребителя, порой накатывала тошнота, но по крайней мере у него уже ничего так ужасно не болело.

Он попытался восстановить события, произошедшие после крушения шаттла, но все, что было после появления фигур в форме медперсонала космопорта, в его памяти отложилось крайне смутно: его куда-то быстро везли, помнились обрывки чьих-то разговоров, ожесточенно спорящие голоса, один из которых вроде бы принадлежал взволнованной Игнис, равнодушные реплики меддроидов, нестерпимая боль в правом плече и левом боку... Потом все терялось в тумане.

Интересно, сколько времени прошло, отстраненно подумал он. А Игнис? Он же слышал ее голос... Но по официальным документам она никем ему не приходится, и ее запросто могли не пропустить в палату.

Собрав все свои невеликие на данный момент силы, Пиетт заставил себя открыть глаза, но тут же с тихим стоном снова закрыл – от яркого света сильно закружилась голова и заныло в висках. А через мгновение услышал такой знакомый, родной голос:

– Великая Сила, спасибо! А я тут позорно задремала и не почувствовала, что ты уже пришел в себя! Нет-нет, Сорел, тебе пока не стоит пытаться говорить. Ты еще не настолько окреп после всего, что случилось.

Пиетт почувствовал, как Игнис осторожно берет его за руку, и попытался сжать пальцы. Судя по радостному восклицанию жены, ему это удалось.

– Главный меддроид утверждал, что ты придешь в себя, как только из крови уйдут все те лекарства, которыми тебя накачали до и во время операции. Там и сильные обезболивающие были, и много еще чего, я в тот момент слишком волновалась и не запомнила как следует, что еще тебе вкололи. Именно поэтому ты сейчас чувствуешь себя так погано, туго соображаешь и не можешь сразу открыть глаза. Но все это должно быстро пройти.

– Где?.. – все-таки смог прошелестеть Пиетт. Туман в его голове рассеивался, очень медленно, но все же рассеивался.

– Ты в главном военном госпитале Фондора, в послеоперационной палате. Давай-ка я расскажу все с самого начала, у тебя наверняка столько вопросов сейчас на языке вертится! – он услышал, как она шумно вздохнула, и ощутил легкое прикосновение ее пальцев к своей щеке. – Итак, сижу я в главном зале военного космопорта, жду приземления твоего шаттла. И хотя знаю, что встретиться мы вряд ли сможем из-за какого-то важного совещания, хочу увидеть тебя хотя бы издалека.

Пиетт снова пожал ей руку – в имперском челноке он мечтал о том же самом, понимая, что в этот раз свидание у них вряд ли состоится.

– Сижу я, – продолжила Игнис, крепче стискивая его пальцы, – от нечего делать разглядываю военных всех мастей, что снуют мимо меня, и внезапно замечаю, что в зале вдруг началась какая-то неприятная суета. И атмосфера сразу же стала такая... взволнованно-напряженная. Не успела я и глазом моргнуть, как все входы и выходы заблокировали отряды штурмовиков и сотрудники службы безопасности. Они объявили, что на имперский лямбда-шаттл, перевозящий всю верхушку военного командования Империи, только что было совершено нападение. Кто-то с территории космопорта выпустил по нему несколько самонаводящихся ракет. Они сказали, что никто не покинет этот зал, пока все присутствующие не будут проверены на принадлежность к покушению – мол, у виновных могут быть сообщники. А если кто-то вздумает оказать сопротивление или попытается сбежать, они без предупреждения сразу же открывают огонь на поражение. Можешь себе представить, как я испугалась? Я ведь знала, что это был твой шаттл! – она с трудом перевела дух, и Пиетт понял, что она до сих пор переживает тот свой страх. Он слегка шевельнул рукой, давая понять, что готов слушать дальше.

– Нас держали под дулами бластеров, пока тщательнейшим образом не проверили у всех документы. Из реплик охраны я поняла, что искали шпионов Альянса с фальшивыми удостоверениями личности. Конечно же, никаких шпионов они не нашли. Потом я услышала обрывок разговора, что лямбда-шаттл не смог увернуться от последней ракеты, был подбит и упал на самом краю космопорта, куда уже направлены медики и наряды пожарных. Мою идентификационную карту к тому моменту уже изучили вдоль и поперек, дополнительно связавшись с моим непосредственным командиром. Тот подтвердил, что я действительно работаю в Департаменте военных исследований, и штурмовики меня наконец отпустили. Я немедленно ринулась прямиком к выходам на посадочные площадки – к флаерам и наземным транспортам медицинских служб, направлявшихся к далекому столбу дыма. Что я там делала, помню смутно – по-моему, я встала перед одним из медицинских транспортов, навела на него бластер и стала кричать, чтобы они немедленно взяли меня на борт и отвезли к месту крушения. Из транспорта вылез какой-то человек, попросил успокоиться и не стрелять... Думаю, из моих истерических выкриков он понял, что в шаттле летел кто-то, кто мне очень дорог. Этот человек помог мне сесть в транспорт – не знаю, то ли мое перекошенное от волнения лицо было тому причиной, то ли он решил, что будет проще разрешить мне поехать с ними, чем отбирать у меня бластер – так или иначе, через несколько минут мы были на месте крушения. Можешь представить, в каком состоянии я провела эти минуты?! – ее голос задрожал. – Я... Я одновременно изо всех сил внушала себе, что с тобой ничего не случилось, а с другой так боялась, что больше никогда тебя не увижу живым! Клянусь, это были самые страшные мгновения в моей жизни! – Игнис судорожно вздохнула, и Пиетт понял, что она, вновь переживая те мгновения, старается сдержать слезы.

– Вылезли мы с медиками у места крушения шаттла, а там... Корпус на первый взгляд более-менее не пострадал, но от всех трех крыльев остались одни ошметки, из салона валил дым, вокруг были разбросаны какие-то обломки... Вокруг суетились люди, две пожарные команды поливали шаттл пламегасящей пеной, медики уже увозили кого-то в медицинской капсуле... Я кинулась к одному из них, ткнула под нос свое имперское удостоверение – все равно в такой спешке вряд ли бы кто-то смог заметить, что я не из СИБ или фондорской администрации, и стала спрашивать, сколько человек уцелело и известны ли их имена. Медик отмахнулся от меня, он спешил внутрь, вместе с помощником-дроидом. Я ухватила его за рукав и сказала, что пойду внутрь вместе с ним. Конечно, он огрызнулся, что я только мешаю и путаюсь под ногами, что и без меня тут невероятный хаос... Я уже хотела прорываться в салон шаттла силой, когда вдруг увидела, как вывозят тебя, в медицинской капсуле, всего в крови и копоти... – ее голос прервался.

– Все хорошо, – собравшись с силами, еле слышно прошептал Пиетт. На большее у него пока не хватало сил.

– Но в тот момент я ведь об этом не знала, – он услышал, как Игнис хлюпнула носом. – Вид твоего подбитого шаттла, от которого поднимается столб черного дыма – такую картину не так-то просто забыть! Кошмарами я теперь обеспечена надолго, – попыталась пошутить она. – Короче, я сказала медиками, что еду с тобой. И если они захотят меня остановить, то им придется либо всадить в меня заряд парализатора, либо просто пристрелить! К счастью, у медиков не было времени спорить, меня просто втолкнули во флаер, усадили рядом с твоей капсулой, и мы полетели в госпиталь. По дороге они сказали, что по результатам предварительного сканирования у тебя сильное сотрясение мозга, вывих плеча, многочисленные ушибы и порезы и, что самое серьезное, разрыв селезенки. Но что волноваться не стоит, неотложную помощь тебе уже оказали, а все остальное прекрасно лечится в условиях стационара. Ну а дальше все было просто: тебя сразу же увезли в операционную, а я осталась ждать...

– Сколько... времени? – Пиетт решил снова попробовать открыть глаза. На этот раз ему удалось продержаться целых пару секунд, за которые он успел увидеть размытый силуэт.

– Ой, давай-ка я уберу свет, – спохватилась Игнис. – Как же я сразу не сообразила! Слишком долго волновалась и переживала, а сейчас от радости, что ты пришел в себя, совсем последние мозги отшибло.

Сквозь опущенные веки Пиетт заметил, что в палате потемнело. Он сделал еще одну попытку и обнаружил, что теперь приглушенный свет не режет ему глаза и он может видеть стоящую рядом с ним Игнис. Она улыбалась, одновременно вытирая слезы:

– Ты, наверное, имел в виду, сколько прошло с момента крушения? Почти пятнадцать часов. Обработка всех твоих ран и операция заняли почти четыре часа, а потом ты спал под действием лекарств.

– К-какой еще... операции? – Пиетт злился на себя, что может говорить только такими куцыми предложениями и не способен на более полноценную фразу. Становилось нечем дышать, сердце билось быстрее и сильнее начинал ныть левый бок.

– Ушить все разрывы селезенки они не смогли, слишком уж серьезные были повреждения, и тогда решили, что проще ее удалить, клонировать и потом пересадить обратно, уже целую и здоровую. Так что твоя селезенка тихо-мирно растет в главной лаборатории медицинского комплекса и будет готова к пересадке через два или три дня, – она осторожно поцеловала его в щеку, стараясь не задеть разные трубочки и провода. – Скажи, у тебя сейчас что-нибудь ощутимо болит? Плечо? Голова?

– Левый бок, – выдавил он.

– Там как раз шов от удаления селезенки. Колоть еще большие дозы обезболивающих тебе нельзя, как мне объяснили. Так что придется немного потерпеть, ладно?

Слабо улыбнувшись, Пиетт в знак согласия прикрыл глаза. Что такое боль в боку и вывихнутое плечо по сравнению с теми моральными мучениями, которым изо дня в день в течение многих месяцев подвергал его Вейдер?

– А как остальные? – он наконец-то вспомнил, что кроме него в шаттле были и другие высокопоставленные офицеры.

– Пока ты лежал без сознания после операции, я не знала, куда себя деть, и решила навести справки у меддроидов. Первый и второй пилоты шаттла погибли, как и трое пассажиров. У прочих переломы рук и ног, ребер, у кого-то оказался проломлен череп и он находится в крайне тяжелом состоянии. Ну и ожоги, порезы, рваные раны, сотрясения, в общем, полный комплект травм, характерных при подобных крушениях. Думаю, что нам еще крупно повезло. Твоему соседу по отделению реанимации, адмиралу... тьфу, забыла, как его зовут, понадобится протезирование целой ноги. Другому все лицо иссекли осколки транспаристила и придется клонировать оба глазных яблока...

Пиетт медленно переваривал полученную информацию. Значит, кроме него еще минимум пятеро адмиралов и генералов выведены из строя. Интересно, как Вейдер отнесся к сложившейся ситуации? Флоты лишились своих командующих прямо перед одной из важнейших – после битвы при Явине – операций и ситху придется срочно искать замену погибшим и раненым. Вейдер терпеть не мог такие внезапные сюрпризы и обычно реагировал на них несколько... резко. Пиетт даже пожалел тех, кто теперь будет вынужден отчитываться перед главнокомандующим. А кстати, кто осмелился на насквозь имперском Фондоре совершить покушение на шаттл с важными пассажирами?

– Уже нашли, – Пиетт набрал в грудь побольше воздуха, – людей, совершивших нападение?

– Последние несколько часов я провела в этой палате, неотрывно глядя на тебя и внушая себе, что волноваться больше не стоит и все будет хорошо. А потом задремала и не знаю, появилась ли какая-то информация о том, кто же сбил твой шаттл. Давай-ка посмотрим, сейчас, по-моему, как раз должен идти очередной выпуск, – Игнис отошла в сторону и принялась щелкать клавишами головизора. – Ага, точно!

– ... повторяем выпуск самых свежих новостей, – раздался громкий голос ведущего главного инфоканала Голосети. Пиетт поморщился, но Игнис уже уменьшила звук до приемлемого уровня.

– Службой Имперской Безопасности было установлено, – продолжал возбужденно вещать диктор, – что ракеты, сбившие вчера имперский шаттл, в результате чего погибли пять человек, а остальные пассажиры получили ранения разной степени тяжести, были выпущены повстанцами. Как показали записи с камер наблюдения, их было трое. Двое оказали сопротивление и были застрелены штурмовиками, а их сообщнику удалось скрыться. После изучения личностей убитых оказалось, что они являлись сотрудниками, обслуживавшими посадочные полосы и вследствие этого имевшими...

– Думаю, этого достаточно, – хмыкнула Игнис, выключая головизор. – Представляю, какое лицо было у начальника здешней службы безопасности, когда он узнал, что допрашивать некого. Тем двоим повезло – лучше погибнуть в бою, чем попасть в лапы СИБ-овских дознавателей. Надеюсь, что сбежавшего не поймают, хотя сильно сомневаюсь, что повстанцы на настолько важную операцию, как уничтожение верхушки имперской армии и флота, послали так мало народу. Думаю, что эти трое были просто недовольны Империей и ее политикой, примкнуть к Альянсу у них не было возможности, вот они и решили сбить шаттл своими силами. Благо при работе в космопорте можно довольно легко получить доступ к расписаниям полетов. Если бы в этом челноке не летел ты, – она наклонилась и едва слышно прошептала ему на ухо, – я бы им даже поаплодировала.

Пиетт усмехнулся про себя – ее антиимперские настроения усиливались с каждым месяцем. Кстати, а ей разве не нужно быть на своем рабочем месте в Департаменте?

– А как твоя работа? – выдохнул он, осторожно пытаясь устроиться поудобнее – его подушка была слишком уж плоской.

– У меня еще не закончился очередной отгул, – уловив его желание, она щелкнула какой-то клавишей, и изголовье кровати плавно приподнялось. – Осталось еще несколько часов, так что я пока никуда не ухожу. А комлинк я выключила сразу же после того, как села во флаер, направлявшийся в космопорт. Пусть ищут меня сколько влезет, имею полное право не отвечать. И потом – шеф знает, что если я немного задерживаюсь, то ему после этого всегда перепадает несколько купюр. Ему просто нет смысла слишком тщательно следить за тем, в срок я возвращаюсь на работу или нет.

– Очередная веская причина? – улыбнулся он.

– Естественно, – подтвердила Игнис. – На моем счету достаточно кредитов, чтобы вволю опаздывать на протяжении еще где-то нескольких тысячелетий. Ну а потом...

Она неожиданно осеклась на полуслове и замолчала, уставившись куда-то в пространство. Даже в приглушенном свете палаты Пиетт увидел, как стремительно расширяются ее зрачки, почти целиком заполняя радужку. Потом Игнис внезапно ахнула, резко обернулась к двери и застыла, цветом лица все сильнее напоминая поверхность Хота, будь он трижды неладен.

– Что такое? – как-то сразу заволновавшись, он рывком подался вперед, но приступ головокружения и резко усилившаяся боль в боку заставили его опуститься обратно на кровать. – Игнис, тебе плохо?

Она перевела на него полный ужаса взгляд и, заикаясь, с трудом выдавила:

– Я ч-чувствую... С-сюда кто-то идет, и этот кто-то...

Докончить она не успела. Дверь палаты с шелестом отъехала в сторону и на пороге возникла массивная фигура в черных доспехах.

Вейдер.

Игнис сдавленно ахнула, шарахнулась в сторону и чуть не сшибла какой-то возмущенно запищавший медицинский прибор. Ситх шагнул вперед и молча встал посередине палаты. В дверном проеме за его спиной маячил дежурный меддроид, в нерешительности суча лапками-манипуляторами.

В первое мгновение Пиетт подумал, что от тех лекарств, которые в изобилии все еще плескались в его кровеносной системе, у него просто начались галлюцинации. Но реакция Игнис, находившейся сейчас вне поля его зрения, ее тяжелое и частое дыхание, доказывали – это вовсе не галлюцинация. Да и свист респиратора был чересчур хорошо ему знаком.

Вейдер слегка шевельнул рукой, и освещение в палате снова вернулось на прежний уровень. На черной бронированной маске заиграли яркие блики.

– Милорд, я... – стиснув зубы и прищурившись, Пиетт попытался сесть, но опять не сумел. Сердце колотилось так, что перехватывало дыхание, в голове мутилось от боли в плече и боку и он подумал, что вот-вот потеряет сознание. А Вейдер все стоял перед ним, и Пиетт был уверен, что он очень внимательно изучает их с Игнис.

– Так значит, – спустя долгие мгновения неприятного, тягостного молчания наконец произнес ситх, – это именно о вас столько думает командующий "Эскадроном". Что ж, капитан третьего ранга Игнис Таркин, любопытно видеть вас своими глазами, а не в воспоминаниях моего слишком чувствительного адмирала.

Она издала какой-то невнятный звук, и Пиетт невольно подумал, что потерять сознание может как раз-таки она, а вовсе не он. Ну почему, почему Вейдеру понадобилось заявляться к нему лично? Не мог узнать интересующую его информацию у персонала госпиталя? Хотя это вполне в духе ситха – прийти к каждому пострадавшему и проверить, в настолько ли тяжелом состоянии они находятся, как сообщают склонные к вечной перестраховке меддроиды.

– Адмирал Пиетт – командующий моим личным флотом. Когда он сможет встать на ноги и вернуться к выполнению своих обязанностей? – Вейдер резко обернулся. – И почему он не в бакта-камере?

– У нас в данный момент всего одна бакта-камера, – степенно ответил дроид, выдвигаясь вперед, – и в ней третьи сутки находится племянник губернатора Фондора. Его флаер попал в сильную аварию, и с такими ожогами спасти его можно было только...

– Если вы немедленно вытащите оттуда какого-то ненужного Империи богатого бездельника и поместите на его место адмирала, как скоро он будет полностью здоров? – прервал ситх.

– Учитывая всю степень тяжести его травм и тот факт, что клонированная селезенка пока еще не достигла нужного размера, то можно предположить, что...

– Короче, – обронил Вейдер, и от этого короткого слова по палате словно пронесся ледяной ветер. Пиетт вздрогнул, Игнис сдавленно охнула, а потом тихо застонала. Проняло даже дроида:

– Не менее чем через семьдесят два часа, – быстро ответил он.

– Не пойдет, – Вейдер снова повернулся к Пиетту. – "Эскадрон" отбывает меньше чем через сутки, и ждать я не собираюсь, иначе флот выбьется из графика.

А ведь точно, если "Эскадрон" задержится, то опоздает к Эндору к сроку, назначенному самим Императором, пронеслось в голове у беспомощно лежащего на своей кровати Пиетта. Естественно, Вейдер не будет ждать выздоровления одного-единственного человека, пусть и своего адмирала. На борту "Исполнителя" есть много толковых офицеров, хотя бы его заместитель, капитан второго ранга Герент, так что ситх легко найдет себе нового командующего. Но почему же тогда Вейдер все никак не уходит? Моей вины в том, что кто-то подбил этот проклятый шаттл, тут нет, как нет и вины Игнис. Тогда пусть просто оставит нас в покое, а эндорская операция во главе с Палпатином отправляется прямиком к сарлакку в глотку!

Ситх чуть наклонил свою маску, и Пиетт похолодел, ожидая немедленной кары. Он не может вернуться на мостик "Исполнителя" и тем самым подводит главнокомандующего. Как Вейдер обычно расправлялся с теми, кто его подводил, он видел лично, и не один раз.

Вдруг Игнис шагнула вперед, снова оказываясь в поле зрения Пиетта, взяла его за руку, крепко ее стиснула и с усилием подняла голову, глядя прямо в линзы маски Вейдера. Пиетт понимал, какого чудовищного усилия ей это стоило – он видел ее дрожащие губы и стекающую по щеке слезу. Только бы она не стала ничего говорить, с тоскливым ужасом подумал он. Неизвестно, как она со своей эмпатией восприняла появление ситха и что сейчас думает и ощущает. Пусть только молчит и старается держать свои эмоции в узде, иначе последствия могут быть непредсказуемы! Зачем, ну зачем она привлекла к себе внимание?!

Но то ли у ситха не было настроения его душить и обращать внимание на поведение Игнис, то ли Великая Сила оказалась сегодня к ним снисходительна – как бы то ни было, Вейдер с минуту внимательно смотрел на бледную как полотно, трясущуюся Игнис, а потом резко повернулся и направился к выходу из палаты. Следом поспешил явно недоумевающий меддроид.

Уже в дверях Вейдер замедлил шаг и неожиданно бросил через плечо:

– Удачи, адмирал.

И дверь палаты с шелестом затворилась, оставив их переваривать увиденное и услышанное.

Пиетт застыл, даже не моргая – неужели пронесло? Вейдер ушел и оставил их обоих целыми и невредимыми?! А потом аж подскочил на своей кровати – Игнис медленно обернулась к нему, слабо улыбнулась, а потом плавно осела на пол.

– Что с тобой? Игнис, очнись! Эй, нужна помощь! Сюда, скорее! – не обращая внимания на острую боль в боку, он рывком повернулся к приборам в изголовье – там наверняка должна быть кнопка вызова дежурного дроида. Где же она? Не замечая, что почти до крови прокусил губу, Пиетт с ожесточением нажимал на все клавиши подряд, а в голове у него билась одна-единственная паническая мысль: что с ней случилось? Что Вейдер с ней сделал?!

Видимо, какую-то нужную кнопку он все же надавил – в палату ворвались сразу три меддроида, один застыл около бесчувственной Игнис, а двое подлетели к нему вплотную и засыпали вопросами:

– Адмирал, как вы себя чувствуете? Показатели вашего организма внезапно стали отклоняться от нормы, резко увеличилась частота сердечных сокращений и поднялось давление. Эта женщина вам что-то сделала? Может, вызвать охрану? Дать вам успокоительное?

– К хатту под хвост ваше успокоительное! – рявкнул Пиетт, чего существа, с ним незнакомые, обычно никак не ожидали и впадали в некоторую оторопь. – Немедленно выяснить, что с ней! Сию секунду! Иначе я прикажу разобрать вас всех на запчасти и продать тем же хаттам!

– Но...

– Никаких но! Ее здоровье – теперь для вас приоритет!

– Приоритет? – в голосе одного из дроидов явно послышалось сомнение. – Когда вы поступили к нам в госпиталь, она прилетела на том же медицинском флаере и предъявила нам документы на имя капитана третьего ранга Департамента военных исследований Игнис Таркин. Простите, адмирал, но какое отношение она к вам имеет?

– Ты, безмозглая и бездушная жестянка, смеешь оспаривать слова командующего личным флотом лорда Вейдера? – Пиетт повысил голос, в тот момент напрочь забыв, что у него сотрясение мозга, болит все тело и вообще-то недостает целой селезенки. Бушующий в крови адреналин успешно заглушал все прочие мысли и ощущения, за исключением всепоглощающего страха за Игнис. – Мне что, вызвать с флагмана своих спецов по дроидам, чтобы они как следует перетряхнули твои дурные металлические потроха? Чтобы я больше ни единого слова не слышал кроме тех, что касаются ее состояния! – он кивнул в сторону Игнис.

– Как пожелаете, адмирал, – если бы на месте меддроида был человек, он бы недоуменно пожал плечами. – Тогда мы сейчас же заберем ее и проведем полную диагностику, после чего сообщим вам о результатах.

Пока один дроид, выдвинув пару дополнительных манипуляторов, колдовал над Игнис, два других выпорхнули в коридор и быстро вернулись с антигравитационными носилками, шустро ее на них уложили и увезли прочь.

– И поторопитесь! – Пиетт вложил в это слово всю злость, которую испытывал к препятствиям, вечно мешающим их с Игнис спокойному существованию. – Или я буду вынужден воплотить в реальность свои угрозы насчет запчастей!

– Конечно, адмирал, не беспокойтесь, мы сделаем все необходимое. А пока я бы настоятельно рекомендовал вам покой и отдых, – оставшийся в палате дроид аккуратно поправил приборы, которые Игнис задела при появлении Вейдера. – Вы уверены, что не хотите инъекцию успокоительного?

– Вон, – коротко ответил Пиетт, бессильно откидываясь на подушку. Он смертельно устал от Вейдера, Империи, Альянса, настырных вездесущих дроидов и вообще от всего на свете. Может, лучше было выбрать не Свиврен, а полностью безлюдную планету, подумал он, морщась от неожиданно вернувшейся боли, которая снова принялась терзать его несчастный левый бок. Чтобы больше никто не вмешивался в их с Игнис жизнь, не пугал, не мешал, не спрашивал, не требовал, а просто оставил их в покое...

Наверное, от перенесенного стресса он все же на какое-то время отключился, потому что когда снова открыл глаза, то увидел перед собой уже не меддроида, а человека в синей медицинской униформе.

– Как Игнис? – сразу же спросил Пиетт. – Что с ней? Кто вы такой?

– Я Корран Вассик, хирург, который оперировал вас после крушения шаттла. Дроиды сообщили мне...э-э... об инциденте, который случился в этой палате, и передали вашу просьбу насчет этой женщины. Кстати, если не секрет, кем она вам приходится?

– Женой, – коротко ответил Пиетт, не собираясь вдаваться в подробности. – Что же вы выяснили?

– Мы тщательно провели все возможные исследования и анализы.

– И?

– Физически она полностью здорова, адмирал.

– Что значит – физически? – тихо спросил Пиетт, предчувствуя плохие новости. – Если она здорова, то почему ее здесь нет?

– Дело в том, что... – медик чуть замялся, – она до сих пор без сознания. Мы не знаем, почему – как я сказал, ее организм функционирует абсолютно нормально. Но привести ее в себя мы пока не смогли.

– А... а когда сможете? – он судорожно вцепился в край кровати с такой силой, что заныли пальцы.

– Полагаю, нужно время, – осторожно ответил хирург. – В процессе изучения результатов анализов мы обнаружили, что рисунок мозговых волн вашей... э-э... супруги очень похож на рисунок волн тех людей, которые перенесли сильную психологическую травму. Скажите, адмирал... Когда лорд Вейдер был здесь, в вашей палате, он не мог как-то... на нее повлиять? Я слышал кое-какие разговоры о неких его сверхъестественных умениях...

Рассказать ему про способности Игнис или нет, спросил себя Пиетт. Если расскажу, он с другими медиками, чего доброго, с энтузиазмом начнет изучать ее эмпатию и превратит Игнис в объект для своих исследований. А когда информация о ней дойдет до СИБ, то они не успокоятся, пока не узнают, можно или нет пробуждать эмпатию в своих сотрудниках – ведь это будет такой находкой для агентов всех мастей! И тогда он уже никогда не увидит Игнис, которая сгинет в недрах секретных лабораторий службы безопасности. Будет лучше сказать полуправду.

– Жена крайне переволновалась из-за моего нынешнего состояния. Когда я очнулся, она была на пределе, еще немного, и у нее сдали бы нервы. Ну а появление лорда Вейдера на неподготовленных людей не всегда действует, скажем так, умиротворяюще.

– Тогда именно этим, вероятнее всего, и объясняется ее бессознательное состояние, – кивнул Вассик. – Это просто защитная реакция мозга на внешние травмирующие обстоятельства. Думаю, мы несколько дней будем вводить ей транквилизаторы со снотворными и понаблюдаем за динамикой. Уверен, что она вскоре придет в себя.

– Очень надеюсь, что вы знаете, что говорите, – с горечью пробормотал Пиетт и прикрыл глаза. Он будет ждать.

Столько, сколько понадобится.

Даже целую вечность.

Продолжение следует

Сообщение отредактировал Пацка - 18.10.2012, 14:27