Тут будут мои мелкие произведения. Вот первые два рассказа, прошу, ваше мнение:




Я умирал, и перед смертью просил, почти молился, чтобы Создатель позволил увидеть мне Вселенную Своими глазами. Как только последний вздох сошёл с моих уст, а тело охладело, я проснулся.
При жизни я слышал, что люди, пережившие клиническую смерть или просто состояние, близкое к небытию, ощущали безмерное спокойствие, тепло и желание слиться с чем-то Большим. Смерть в таком случае, думал я, была не жутким концом всего, а лучшим решением. Тогда зачем жить? Зачем жить, если можно умереть?
Когда я заново проснулся, я оказался в своей постели. Родных и близких, плачущих рядом со мной, не было. Перед моими глазами открылись галактические скопления, звёзды, тьма и свет. И я видел лишь свою Вселенную, в которой действовали привычные для меня законы: что яблоко падает вниз, что сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, что энергия никуда не пропадает. А я надеялся увидеть старика с белой бородой, который похлопает меня по плечу и укажет пальцем в сторону самого удобного облачка рая. Да, я считал, что прожил жизнь праведно. Но теперь это не имело значения.
Потому что в следующее мгновение я слился с Океаном. Да, я всегда, все мы всегда, всё было лишь каплями с бесконечном Океане Вселенной. У этого Океана не было дна и верхней границы, он простирался во все концы света и был безмерным и бесконечномерным одновременно. И, самое удивительное, я осознавал, кто я такой. Но, в тоже время, я не мог представить себя отдельно от этого целого, ощущал все мысли, взрывы звёзд и дуновения морских ветров, которые существовали всегда.
А потом я заговорил сам с собой, но другим голосом. Голосом Вселенной. Его голосом. Я говорил о многом и в тоже время всё это многое, что было создано во все времена, выглядело до смешного простым. Я говорил себе, что ничего не кончается, и впереди меня ждёт всё, увиденное Его глазами. Часть меня самого, которая тяготела к человеческому, испугалась величия, но потом он сказал, чтобы я забыл страх. Забыл уверенность в себе. Забыл ненависть, мотивы и чувства, формулы и высокие эпитеты в адрес прекрасного рассвета. Я должен был готов увидеть Вселенную такой, какой её видит Создатель.
И опять же, то, что я увидел потом, удивило меня. Я думал, что Он видит всё снаружи, а мы, все звёзды, материя и не-материя были в стеклянном шарике, похожим на те, что дарят друг другу на Рождество. Но нет, он не только был Зрителем. Он был и Актёром. Время перестало играть для меня роли, я не был им скован и потому мог позволить себе увидеть Жизнь. Я увидел сквозь глаза младенца, как со мной играют родители, как нежно смотрит на меня мать и с гордостью наблюдает отец. Сквозь глаза старца наблюдал за тем, как течёт жизнь, как вещи, вроде простого цветка или маленькой птицы, становятся для меня кладом всех чувств и гениальности мироздания. Через глаза обычного парня, который вёл любимую девушку после выпускного, увидел, как на меня напали бандиты, впихнули под сердце грязный нож и утащили мою любимую в тёмный переулок. А через глаза юной «сестры милосердия» я увидел палатки с бедными солдатами, лежавшими со страшными ранами, и все её, все мои попытки спасти новоприбывшего беднягу оказываются тщетны. Да, я и был этим самым солдатом — враг, пришедший уничтожить мой народ, был силён, но я наполнился решительностью и пошёл на войну, где меня убила шальная пуля. Я упал в грязь, а мои товарищи устрашающе кричали на солдат противника и бросали зажигательные смеси на танки. Потом, когда искра жизни покинула меня, и я вновь слился с Океаном, меня и моих друзей похоронили в братской могиле.
Но я не был только человеком. Я был орхидеей, секвойей, пальмой и ёлкой, я питал свою силу землёй и водой, ждал ночью солнца и радовался... даже не знаю чему. Приходилось общаться со своими ростками и ближайшими соседями, чтобы узнать, не голодны ли они и когда будет первый луч утреннего рассвета. Я был собакой, служившей своему хозяину верно и с любовью, ведь он заботился обо мне, когда я обитал на улице, не зная сытости и любви. Я ощутил, что значит быть озером, горой, стрекозой, амёбой, фламинго, морским бризом и планетой. Я общался с Юпитером и Плутоном, но не помню, что мы с ними говорили. Было только одно чувство: спокойствие. И я не боялся за тех, кто на мне обитал. Хотя, иногда приходилось напомнить им, что они тут не зря и всего лишь гости.
Я был Создателем. Я проснулся наяву. Увидев нити между событиями и существами, я окинул взглядом Вселенную. Мысли, чувства, боль и радость, любовь и смертельная вражда, психоз и спокойствие, взрыв эмоций по мелочам и смакование крупной победы, добытой при помощи постановки цели и её достижению — и я знал, что всё это не было важно. Нет, не бессмысленно, не ненужно, а просто не важно. Я не знал, что такое уверенность, и она была у меня. Я не знал, что такое сила, и она была со мной, в руках и словах. Я не спал, я жил.

Капля соединилась с Океаном и стала им.

В память об одном сне, который появился после исчезновения необъяснимой бессонницы.


В забытых всеми краях, среди безымянных гор, озёр и рек, находился тёмный лес, казавшийся бескрайним. Ночью он сливался с чернотой неба, днём же он с неохотой вбирал в себя солнечный свет, окрашиваясь в тёмно-зелёный. Но была одна вещь, которая и ночью, и днём выделялась из лесного массива. На месте воображаемой середины тёмного океана стояла одинокая башня.
Она была выше самых старых деревьев, стоявших тут тысячи лет. Путники не знали, кто построил эту серую башню и кто в ней обитает, ведь по ночам ясно видны огни из окон.
Хозяином башни был старый колдун с длинной седой бородой и ни единым волоском на макушке. Уже многие годы он живёт здесь, не зная сна и покоя, ища ответы на насущные вопросы мироздания.
На полках его лаборатории лежали эликсиры вечной молодости, исцеления ото всех болезней и напитки счастья. На рабочем столе стояли бумаги, где были описаны, разобраны и решены все проблемы человеческой природы и человеческих взаимоотношений. На полу и воздухе, подвешенными на ниточках от самого потолка, находились макеты устройств, которые кардинально поменяют цивилизацию.
Когда вопросов почти не осталось, колдун вновь вспомнил, почему он нашёл сотни лет назад серую башню. В глазах старика появился новый огонь, лицо ожило, все морщины на нём раздвинулись, приведя в движение и лёгкую седую бороду. Наконец-то он взойдёт по винтовой лестнице вверх, на площадку, с которой виден весь лес и другие земли, примыкавшие к тёмной долине.
Пришаркивая и бормоча под нос слова, схожие с заклинаниями, старик дошёл до последней ступени. Руки скользнули в карманы, словно старые кальмары в поисках пищи, и в каждой ладони оказалось по ключу. Ржавые ключи без украшений вошли в такой же ржавый замок.
Из отворившейся двери хлынул сильный ветер, но старый волшебник удержался на двух ногах и двинулся вперёд. Давно он не видел дневного света. Над ним было серое небо, серое под стать его длинной бороде; облака двигались быстро, следуя за ветром, этим беглецом, вечно идущим туда, куда поведёт желание.
На крыше башни не было ничего, кроме красивого стула с обивкой. На него-то и сел старик, как садится на трон король или входит на плаху убийца, не боявшийся смерти.
Сел и начал ждать, когда заговорит башня.
В отличие от предыдущих хозяев твердыни, колдун знал, что она была живой. И не только живой, она требовала обмен — башня давала своему обитателю силу, о которой можно было только мечтать, и знания, которые бы перевернули представление людей о мире, а взамен просила то, что он боялся потерять.
Старик просидел на стуле несколько часов, прежде чем ветер прекратил буянить и вдали сверкнула молния. Тогда из под камней, составлявших здание, появился мощный голос.
“Ещё слишком рано. Уходи.”
Но колдун не сдвинулся с места.
“Что тебе нужно?”
Ни единой мышцы не дрогнуло на морщинистом лице волшебника. Лишь по колебаниям волос на бороде, следующим в сторону выдоха, можно судить, что он оставался жив.
“Ты... ты хочешь поговорить? Ты ведь знаешь, что тебе нельзя говорить.”
Будучи молодым, волшебник страдал от проблем с речью. Он запинался в словах, пытаясь сказать одно слово, он сразу вспоминал другое и выговаривал смесь из этих двух, даже в мыслях он не мог произнести ничего как хотелось бы. И, тем не менее, он любил говорить. Стараясь говорить всё лучше и лучше, он жаждал внимания и успеха. Внимание и успех были для него двумя столпами.
Но в какой-то момент случилось так, что всё порушилось. И тогда же он услышал о легендарной башне посреди леса, куда ведут все тропинки в мире. Годы путешествий были вознаграждены открытием двери в серую твердыню. Едва ступив за порог, он оказался здесь же, на этот самом кресле, и выслушал условия.
Он онемел. Ни единого слова не произносил уже десятки лет.

Продолжение пока не придумал.