- Повторяю: спидер не получите. Как я в отчетность включу этот спидер? Не забывайте: Боуни лично отвечает за вашу безопасность. Вот слопают вас дикие тагглы или сожрет снежный демон, как мы объясним это комиссии? И я еще раз повторяю: что будет, если об этом узнают в Совете по Науке и Технике?! - выпалила разгневанная забрачка Хариш Арнцам, бакалавр археологии, ассистент профессора Эммерика, администратор и казначей экспедиции.
Профессор раздраженно поморщился. Невыносимо было сознавать, что перед любым чиновником из Совета по Науке и Технике он, ученый археолог, автор 200-х научных работ и руководитель 30-ти экспедиций, дрожал так, как не дрожал под гипнотизирующим взглядом покойного (вроде как?) императора Палпатина.
Да что там - чиновников из Совета боялась даже его доблестная рогатенькая ассистентка и сейчас она недвусмысленно давала это понять, с возмущением глядя на него сверкающими золотыми глазами.

Чиновников из Совета опасался и третий "ссыльный" археолог, застрявший в Итакуа этой бесконечной зимой - муун Боуни. Профессор был втайне убежден, что Боуни думает алгоритмами, а логика мууна была настолько совершенна, что выводила из строя даже вычислительные машины лаборатории сверхвысшей математики. Тем не менее, чиновники умудрились нагнать страху и на интеллект столь абсолютный.
- Значит, я не могу совершить небольшую прогулку по освоенным территориям в сопровождении местного жителя...
- Ввязаться в авантюру за Пределом Смерти, где даже мотмоты не пасутся, в компании алкоголика-вифида! - перевела Хариш. - Нет!
- Вот бюрократка, раздери тебя Совет. Глупа как твилечка! - пробормотал профессор, оставшись в кабинете один.
Он понимал, что это несправедливо: во-первых, его ассистентка была права...во-вторых, она, как всегда, высказывала не свое мнение, а мнение профессора Боуни, который думал алгоритмами.
Профессор подошел к окну. Улицы Итакуа были заметены снегом, а за водонапорными башнями лежала синяя мгла. Предел Смерти. И сколько еще продлится эта зима...свирепая зима планеты Тула.

Расцвет карьеры профессора пришелся на времена Империи. Он был приглашен в престижный Имперский Университет Корусанта. Но по-настоящему пошла в гору его карьера после первой секретной экспедиции на Датомир. Ему выделили лабораторию и группу из семи человек, все - великолепные профессионалы. Потом была вторая датомирская экспедиция, база раскопок на Оссусе... Группа профессора подчинялась почему-то непосредственно Имперскому Бюро Безопасности, но этот факт не вызывал у него никаких эмоций. К 30-ти годам профессор получил звание почетного консультанта Имперского Исследовательского Общества. Правда, Эммерику пришлось подписать кое-какие бумаги, сильно ограничивающие его свободу передвижения и право на личную жизнь...но допуск к секретным материалам того стоил. И он его получил. Сразу после Датомира.
Разумеется, допуск очень ограниченный: только к подархиву DA50083/4BQ, (лишь малая часть информации об уничтоженном Ордене Джедаев), но и это было исключительной честью. И необходимостью - группа профессора работала со старыми джедайскими артефактами.

Экспедиций на Датомир было три. После третьей и самой успешной профессора в обстановке строжайшей секретности вызвали с отчетом к императору Палпатину самолично. После аудиенции профессор был в восторге: император беседовал крайне любезно и задавал на редкость умные и грамотные вопросы, невероятно грамотные для дилетанта. Когда домработница профессора шепотом поинтересовалась, не было ли ему...ммм...жутковато в обществе императора, профессор честно ответил:
- Не знаю...мне все время казалось, что он как возьмет да шибанет меня тростью по лбу.

И вот - все рухнуло. Ушли в прошлое опасные экспедиции на дальние планеты. Мрачная тишина секретных архивов, внушающая благоговение перед государственной тайной. Даже прослушка, видеокамеры и сыщики, ставшие частью профессорской жизни. Профессора по-быстрому отослали на Кореллию, на ту самую кафедру, с которой когда-то начался его взлет. Вечерами, любуясь зелеными газонами из окна своей квартиры на территории кампуса, профессор пил розовый чай с домработницей и рассказывал ей истории датомирских раскопок, каждый раз начиная так:
- Император Палпатин был интеллигентным человеком, в отличие от нынешних...
Больше всего профессор ненавидел вопрос: "Чем вы занимались до 5-го года ПБЯ?", а этот вопрос наблюдался в любой, самой дурацкой анкете.

И вдруг ему предложили провести полевые раскопки на далекой планете Тула. Руководителем экспедиции назначен был муун Боуни, в ассистентки профессору дали юную забрачку Хариш, работавшую до этого скромной архивисткой в Новореспубликанском Историческом Архиве. Раскопки продолжались все прохладное лето, когда на холмах зеленели посевы...и всю осень, когда туман окутывал деревья, роняющие на молодой снег сухие серые сережки. И не увенчались ничем.
Эммерику, Боуни и Хариш Арнцам было предписано раскопки прекратить и оставаться в Итакуа вплоть до дальнейших распоряжений.
И началась она, долгая и печальная зимовка. О них все словно забыли. И если это была карательная мера за грехи прошлого, то при чем здесь юная забрачка, бывшая до 5-го года ПБЯ еще неразумным дитем, и безобидный муун?
Они скучали, ссорились и слонялись по холодной квартире как ленивые бларты. Пора было положить этому конец.



Профессор оставил на столе в своем кабинете во-кодер, облачился в плащ и направился к выходу из квартиры. В комнате, которую их компания именовала "совещательным залом", царила идиллия. Хариш сидела за столом в теплом комбинезоне и пыталась починить маленького дроида, которого они ранее использовали при раскопках. Это был старый разведдроид времен клонических войн, прикупленный предприимчивой Хариш у местных аферистов. Хариш столько раз модифицировала его под астроархеодроида, (втайне надеясь получить патент), что привела его в полностью нерабочее состояние. Боуни лежал на диване, накрывшись пледом из шерсти мотмота, и читал "Вестник Новореспубликанского Археологического Корпуса". Взглянув на обложку "Вестника", профессор вновь испытал раздражение. Его и не подумали пригласить в "Корпус", хотя он провел в общей сложности два года на Оссусе, и его опыт мог бы им пригодиться.
- Вы куда? - спросила Хариш, чуть угрожающе выставив вперед маленькие изящные рожки.
- На родианский склад.
- Зачем?
- Привозят дантуинскую тушенку. Сок из шууры. Сладкую консервированную кавасу.
Хариш старалась сохранить свою фирменную сварливость, но при словах "сладкая каваса" ее лицо приобрело мечтательное выражение.
- Откуда столько средств на все эти деликатесы? Не говорите мне, что ваша вторая фамилия - Соло! - фыркнула она. Профессор повернулся к Боуни:
- Так я могу идти за тушенкой? Или я под арестом? Может быть, меня обыщут?
Муун отложил "Вестник", с разворота которого профессору лучезарно улыбнулся магистр Скайуокер, произносящий речь на открытии Корпуса, и без малейшего оттенка юмора мрачно ответствовал:
- Нет. Идите. За. Тушенкой.

Вифид Дег ждал профессора во дворе за кантиной. Горели яркие огни, слышался сладкий голос популярной в этих местах певицы-тогруты Мооси-Му, а на стене красовалось граффити: "Наш гирой - адмерал Траун". Громадный, более двух метров ростом, облаченный в серебристый термоплащ вифид ждал у своего сноуспидера, на котором вот уже десять лет возил "не-ваше-ситхово-дело-что" из дальних стоянок в Итакуа и обратно.
- Что? Летим в Храм Бессмертных? Прям щас или зайдем сперва в кантину?
Как и многие его сородичи, Дег успел попутешествовать по Галактике и очень прилично владел общегалом. Возвышаясь над профессором, Дег продемонстрировал ему два полевых ранца, лаконично заметив:
- Все, что надо.

С Дегом профессор познакомился в конце осени, когда неистовые бури с ливнями и торнадо, казалось, стремились снести Итакуа с поверхности планеты. В кантине профессор рассказывал Дегу о своих путешествиях на Датомир и Оссус. Дег слушал с таким вниманием, словно никогда не покидал родную планету. Пройти пятьдесят шагов обратно, от кантины до квартиры, обычно бывало нелегко даже в редкую для Итакуа хорошую погоду, но Дег всегда был готов подставить другу могучее плечо.
Однажды Дег рассказал профессору Эммерику о таинственном Храме Бессмертных, который якобы находится за Пределом Смерти и Ледником Белой Рыбы. По его словам, поблизости от Храма выходит из строя любая техника. Храм окружен полосой препятствий, которую называют "Звериные Льды". Храм выглядит как кольцо гладких черных монолитов, а под ним находится святилище.
- Я его называю "там живут исаламири", - говорил Дег.
- Исаламири?!
- Нарисованные. На стенах.
Даже если одна сотая часть россказней Дега была правдой, это место стоило проверить. И профессор Эммерик давно проверил бы...если бы Хариш и Боуни не понимали приказ Совета "прекратить все исследования" слишком буквально.

В тот день бледное солнце Тулы светило необычайно ярко. Профессор Эммерик и Дег летели на северо-запад. Внизу проносились сверкающие крыши зданий Итакуа...снежные холмы...стада мотмотов...завод по переработке льда, масштабами и дизайном напоминающий сплюснутую снизу и сверху Звезду Смерти... Профессор подумал, что его действия похожи на бегство. Он "позабыл" взять с собой комлинк, но оставил для Боуни и Хариш запись на во-кодере. А вдруг они отправятся его искать? И почему он раньше не подумал об этом?
Они прибыли на стоянку, где профессору пришлось отбиваться от якобы ручного, но очень злобного таггла, а Дег тем временем беседовал с местным старейшиной.
- По Звериному Льду нынче можно пройти, - бодро заявил он, вернувшись и пинком отогнав таггла. - Вот и ладушки. Пойдем.
- А разве мы не полетим?
- Я же говорил: любая техника глохнет.
- Поедем на санях?
- Туда ни один таггл в здравом уме не пойдет, - покачал головой Дег. - Придется пешком. Два дня пути всего.
Профессор взвалил на себя полевой ранец и уныло потопал по снегу вслед за Дегом. Когда они прошли немного, вифид сказал:
- Хочешь понять свою ошибку? Ты считаешь себя мертвым снегом. Ты не видишь, как на мертвый снег ложатся новые живые снега. Если бы ты согласился пожить немного среди нас, мы бы научили тебя видеть тот слой снега, что меняется каждый миг, и различать слои снега. Может, лучше не ходить тебе в этот храм?
- Нет. Возможно, это мой последний шанс, - ответил профессор.

Справа были лишь черные утесы, по скалистым уступам которых гнал снежную поземку студеный ветер. Слева было покрытое льдами море. В узких полыньях темнела мертвая вода. Профессор и Дег долго шли, утопая по колено в снегу и задыхаясь из-за дующего прямо им в лица ветра. Мир был накрыт низким свинцово-серым небом. Мир казался нарисованным, ненастоящим. Окоченевшая земля. Мерзлый камень. Исполинские снега Тулы. Они пересекли Ледник Белой Рыбы — несколько миль тысячелетней лавы, покрытой обнаженными льдами, потом обогнули снежные дюны, и для этого им пришлось подняться на холмы. На камнях они увидели обломки истребителя ARC-170, молча поглазели, перекусили сухими хлебцами и отправились дальше.
Ветер шел на северо-восток и разрушал северо-восток, ломая ветки, снося сугробы и отрывая от земли льдины вместе с самой землей. Профессор и Дег увидели желтую полосу на востоке и клубящуюся тьму на юго-западе — там, куда ушел ветер. Лес был уничтожен. Поваленные гигантские деревья лежали так, что нужно было либо перелезать через них, либо проползать под ними, либо — если встречалась пирамида из семи-восьми стволов — искать дорогу в обход.

Они уже не укладывались в график. Это случилось из-за встречи с маленькими летучими тварями. Дег иногда упоминал о них, но вполне добродушным тоном. Накануне вечером путники увидели на небе пурпурно-лиловые облака, напоминающие космические корабли, а ночью - огромные ослепительные звезды. Это звезды принесли неслыханный даже для этой земли мороз, это они с треском раскалывали камень, это они вызвали птицепад, оставив на холмах снег из пуха и перьев. С мрачной покорностью перед силами природы Дег сказал профессору, что если мороз продлится еще один день, они не смогут ни идти вперед, ни вернуться. Потом пришли снежные тучи. Стало теплее. Правда, теперь ничего нельзя было различить в двух шагах от себя—густые облака снега клубились над землей, затрудняли дыхание. Вдруг вифид закричал:
- Здесь маленькие летучие твари!
В снежной мгле над их головами показались странные существа — круглые, белые, со всех сторон покрытые острыми серебристыми иглами. Дег начал с фантастической ловкостью отбиваться от них копьем. Схватка продолжалась долго, но и потом ни профессор, ни Дег не двигались с места. Они ждали, и то одна, то другая тварь бесшумно вылетала на них из снежного тумана. Дег сказал, что твари охотятся только в очень густом тумане, и что остается одно — ждать, пока станет яснее. Мгла понемногу начала растворяться, и путники увидели очертания мертвых гор и желтую полосу на востоке.
Профессор сказал:
- Тебе бы следовало предупредить меня, что это будут маленькие летучие тварные ассасины.

Когда они ступили на Звериные Льды, снежный туман сгустился снова. Он висел над землей как влажная морозная вата. Сперва они шли быстро и бойко. Потом начали подскальзываться на припорошенном снегом льду. Два или три раза упали. Тогда они пошли осторожнее, держась друг за друга. Они по-прежнему не видели ничего вокруг себя, только густую, удушливую, мерзлую и совершенно белую тьму и обнаженный лед под ногами. Лед сверкал так, словно его озаряло невидимое солнце. Отполированный разрушительными тысячелетними бурями, он был абсолютно гладким. Профессор и Дег уже не могли сохранять равновесие, и наступил миг, когда им пришлось опуститься на лед и ползти. Вся жизнь свелась к набору простых движений: подтянуться, немного проползти вперед, передохнуть. Подтянуться, проползти, отдохнуть.
Дышать становилось все труднее. Профессор уже не чувствовал ни локтей, ни коленей, ему хотелось только одного: лечь и закрыть глаза. Они остановились на миг, молча посмотрели друг на друга...и поползли дальше.
Снова небольшая передышка. Снежный туман над их головами леденел, принимая форму причудливых башен, и с востока его пронизывали невидимые бледные лучи. Профессор Эммерик осознал, что давно уже смотрит на то, что скрывается подо льдом. Смотрит—но отказывается в это поверить.
Из-под ледяного слоя на него тоже смотрели, и смотрели со злобным и голодным вниманием. Там прятался таггл. Белоснежный зверь с серыми пятнами и остроконечными ушами. Его окружало пустое прозрачное пространство, уходившее в бездонную глубину. Он мог бы показаться мертвым, если бы не глаза...и если бы он не сделал рывок.
Профессор стоял на коленях, не в силах отвести взгляд. Он не мог осознать толщину льда между собой и огромным пространством внизу.
- Там - тоже мир. Мир внутри нашего мира. Его создали Бессмертные из космоса. В нем обитают те же звери, что и у нас, - сказал Дег. – Пока лед цел, они не смогут к нам подобраться. Нужно следить за трещинами. Трещина появляется вдруг и пересекает весь Звериный Лед—от края до края. Тогда нужно ползти назад или вдоль трещины, но не пересекать ее. Они смогут подобраться к нам, только если мы пересечем трещину.

Они продолжили свой путь, похожий на первые шаги только что ослепшего человека. Таггл преследовал их. Иногда отставал, иногда забегал вперед, словно дразнил их. Его сильные лапы ступали по воздуху, как по твердой земле. Иногда он прижимал морду к поверхности льда с его стороны, к этому странному прозрачному потолку-поднебесью его мира. Золотистые глаза смотрели с ненавидящим лукавством.
Снежный туман становился все гуще. Эммерик и Дег могли бы протянуть руку и дотронуться до него. Пространство сужалось. Лед и туман. Туман и лед. И между ними—щель, по которой еще можно было ползти.
Эммерик отпрянул с криком, и снежный туман коснулся его лица—морось как морось. Еще одна тварь! Она появилась из ниоткуда и с бешеной силой ударилась о лед. Лед выдержал. То была огромная рыба серебристо-белого цвета, с алыми шипами вдоль хребта. Она описала круг и исчезла.
- Они не опасны, пока нет трещин. Закрой глаза! Следить буду я, - сказал Дег.
- Следить будем оба!
Не хватает только, чтобы Дег, который бьет снежных зверей на границе Предела, а потом в Итакуа выменивает их меха на древние детали для дроидов и дрянные дантуинские консервы, не хватает только, чтобы Дег считал ТЕБЯ слабонервным трусом! Рук и ног уже словно и не было. Нельзя было понять, движешься ли ты или остаешься на месте. Судя по разочарованной морде таггла, мы еще движемся. Чтобы выжить здесь, можно и не быть ни ситхом, ни джедаем. Но вифидом здесь быть необходимо.
А Дег в это время говорил с мрачно-обреченной интонацией:
- Ну, вот и все. Конец.
И профессор Эммерик тоже смотрел на черный парапет, вдруг появившийся перед ними.
- Это что?
- Начало камней Хозяев Бессмертия. Мы прошли Звериные Льды.
Профессор опустил глаза и встретился взглядом с тагглом. Они забрались на парапет - точнее, забрался Дег, а потом за шкирку затащил туда профессора - и легли навзничь, чтобы немного отдохнуть.

В мертвом сиянии отвратительной желтой полосы на востоке.
В обледеневшем тумане, который, казалось, мог раздавить его.
На черном парапете, вполне вероятно, воздвигнутом ситхами.
Над гладким искусственным льдом, который и льдом-то не был.
(Новый удар сотряс лед. Существо, похожее на огромную зубастую медузу, схватило таггла, опутало его длинными серо-красными щупальцами и пушистый хищник яростно забился, вырываясь).
В шаге от него чернела трещина, под ним две твари насмерть рвали друг друга, а профессор смотрел вдаль и улыбался.
Они достигли земель Хозяев Бессмертия.

Это место напоминало лабиринт. Профессор видел только гладкие монолиты, сложенные из черного камня. Высокие, молчащие. Раньше они были частями каких-то причудливых построек, соединенных друг с другом высокими арками, парящими высоко в поднебесье, и профессора пугало ощущение неукротимой мощи, исходившее от них.
Он подумал, что здесь можно бродить всю жизнь. Бродить и натыкаться на одни и те же стены.
Вифид шагал впереди. Несмотря на пронзительный свист ветра, профессор смог различить, как Дег что-то бормочет...
Вдруг вифид остановился и крикнул так громко, что профессор испугался: не сошел ли Дег с ума.
-Но я же забыл: сто тридцать три шага на север!
И Дег побежал вперед с внезапно обретенной уверенностью. Профессор бежал следом, стараясь не потерять его из виду. Снежная буря становилась все сильнее. Дег повернул направо. Там были другие монолиты, еще выше, еще мрачнее. Сколько же их здесь? Узкий проход между двумя монолитами...лед под ногами. Профессору показалось, что темные стены стали выше. Он взглянул на узкую полоску неба: стылого, неуютного, снежного. Монолиты росли на глазах, как будто сама земля снабжала их силой. Наступила тьма, неба уже не было видно. Профессор закричал от испуга и со всего размаху налетел на спину Дега. А потом они кубарем покатились куда-то вниз.

Они зажгли фонари и обнаружили, что находятся в узком туннеле. Вдоль правой стены тянулись ряды высоких черных треножников из неизвестного профессору металла.
По туннелям они шагали долго. Не было никаких указаний или знаков, следуя которым, можно было бы понять, не блуждают ли они по кругу. Но профессор заметил, что временами откуда-то проникает свежий воздух. Царила тишина.
- Дальше я не пойду, - твердо сказал вифид. - Темные они, исаламири эти. И ты на них долго не смотри. Последний, кто это сделал, бегал потом по холмам, нападал на диких тагглов, пытался оседлать снежного демона и кричал на неизвестном наречии.
Профессор начал спуск по винтовой лестнице. Внизу был широкий каменный туннель, там стояли изваяния терентатеков. В таинственном полумраке эти существа показались профессору особенно опасными и злобными. Он старался не смотреть на искусно вылепленные тела, причудливые и уродливые, на изогнутые когти, шипы и гребни, оскаленные в ярости пасти. Наконец, он добрался до круглого зала, которым и замыкался туннель.
Стены зала были покрыты фресками, а на фресках - причудливо изогнутые деревья, обвитые зелеными лозами, с венками из бромелий и висячих мхов в кронах.
И все это было почти реальным: профессору показалось на миг, что он оказался в лесу, где дикие плоды с глухим шорохом падают на землю, где шелестят в траве кристаллические змеи, где деревья растут густо — на грани той черты, за которой начинается нехватка света и воздуха, на грани гибели леса. Где в душистой, влажной листве живут исаламири.
Потому что он видел исаламири - неподвижные силуэты на серо-бурых стволах. Блестящие черные глазки безразлично смотрели на профессора.
Он знал, что исаламири убивают Силу, но ему казалось, что он, обычный человек, начал вдруг ее ощущать. Ощутил вдруг потрясающее единство мира, его незавершенность и несвободу, ощутил полет галактик в сложном танце гравитации и приливных сил, и вспышки сверхновых, и затмение двойных звезд, и царапанье коготков исаламири по мягкой коре.

Исаламири пришли в движение. В оцепенении он осознал, что открылась потайная дверь, и он нашел в себе силы войти туда, где...
Где на высоких треножниках лежали древние артефакты, подобных которым профессор не видел еще никогда: там был металлический меч с пурпурным камнем на рукояти; трехвенечная тиара; кинжал из стекла или из хрусталя; вибрирующий конус, покрытый странными символами; фолианты в богатых, черно-красных переплетах.
Прикоснуться к ним было нельзя: стена силы окружала каждый треножник. Прозрачная, но непроницаемая.
И профессор по-прежнему слышал этот странный шелест, который издавали исаламири, пробираясь сквозь листву. В нем чувствовалась тревога.

Семь красных лучей вдруг вспыхнули и скрестились, освещая зал, символы, стены, каждую чешуйку кожи странного существа.
Существо плавало внутри прозрачного конуса в центре зала... И вот оно плеснуло плавниками...маслянистые глаза показались из-под складчатой кожи век.
Профессор не мог понять, как он сразу не заметил его.
Мир был чудовищно и неправдоподобно единым: от восстановленного джедайского храма до Руки Трауна, от руин Раката Прайм до разрушенных биотехнологических фабрик в пронизанном спорами воздухе Фелуции, а странное существо говорило с профессором беззвучно, и без слов все было понятно.


Трехглазый пророк, ученик ученицы шахтера, ушел в болота Дромунд Кааса. Там вы услышите легенду о прародителе вонскров. Его клыки подобны мечам, его разум читает мысли. Наша Сила - бинарное мертвое солнце. Они тоже будут гасить звездные системы, как это делали наши милые зверушки, чьи традиции предал тот самый шахтер. Вы посеяли йот? Вы выращиваете муджа? Здесь будут джунгли. Вы не сможете уничтожить эти растения —аседуа с пурпурными листьями, на которых когда-то писали письма; киссемин с белым стеблем и темно-зеленым цветком. Вас ждут измененные орбиты. Взгляните на джунгли, так говорит вам пророк. Наша Сила была еще до того, как Коррибан родился из протопланетного диска. Их идеи тоже были всегда. Вы создали тварей. Металл в живой жизни. То, что многим в погибших мирах показалось бы кощунством. Не меньшим чем нам - бомба Каана. Им не нужна электроника. Триумф практической экологии. Вы сожжете тысячу деревьев цимернут. Завтра их будет миллион. Джунгли на площадях. Джунгли в лекционных залах. В ваших комнатах. На космодромах. Во храмах. Алдераан станет для вас ничтожным эпизодом одной из незначительных войн. Много раз эволюция Силы заканчивалась гравитационным коллапсом. Бэйн не признает жалкого ублюдка с пародией на симбиотическую броню. Круг замыкается. Мы использовали генератор псевдослучайных чисел.

Слушая непонятные речи существа, профессор Эммерик хотел задать вопрос, но не знал, о чем спрашивать. Хотел загадать желание, но не ведал, чего желать. Он чувствовал, что волны Силы пригнали его сюда как щепку. Раньше его жизнь текла под речи Леи Органы Соло из Голонета. Вспомнив об этом, он усмехнулся. Какой-то странный, темный восторг овладел им, хотя никогда еще предчувствие будущего не ощущалось так тягостно, так тревожно. Словно какие-то искаженные, уродливые существа окружали его в темноте. Словно гиганские деревья разрушали города, невиданные ливни смывали дома в море. Но существо знало, что делать.
И оно вновь и вновь говорило о грядущей великой войне, рядом с которой померкнут все войны былых эпох - и становилось понятно: надо всего лишь сделать шаг вперед, всего лишь один шаг вперед...

Профессор шагнул вперед и погрузил руки в конус: они прошли свободно. Мгновение - и узкая темная рептилия вырвалась из тела существа, сбрасывая чешуйчатую броню, на мгновение обвилась вокруг рук профессора, потом скользнула под одежду и намертво прилепилась к его спине, точно вдоль позвоночника.
Он подошел к одному из треножников - стена силы больше не могла остановить его - и поднял меч, с удовлетворением чувствуя, как удобно лежит в ладони священная рукоять...и без труда прочитал древние символы на стенах. Повесил меч на пояс. Спрятал в кармане черный вибрирующий конус.
Его глаза сверкнули, когда он увидел, что стены теперь были однотонно-серыми. Фрески исчезли.
Легкими шагами он поднялся наверх. Вифид так и сидел на ступеньке и казался не менее каменным чем терентатеки.
- Ты что-нибудь нашел? - спросил он настороженно.
- Ничего, - механическим голосом ответил профессор. - Там только исаламири.
Более не обращая внимания на вифида, он зашагал прочь: не на Звериный Лед, а в сторону дальних холмов. Дег пошел следом. И на этот раз вифид с трудом поспевал за профессором.

Два холодных течения и одно - теплое были законодателями моря, жившего в сложном ритме приливов и отливов, подводных землетрясений; миграций рыб, хищных хоу и китов; цветения и умирания водорослей, туманов, штормов и штилей. Несмотря на то, что Хариш отлетела уже далеко от побережья, ей казалось, что море здесь - повсюду. Вот уже сутки она, Боуни и незнакомый родианец разыскивали идиота-профессора, который мог находиться в любой точке этой убогой планеты. Но чутье вело Хариш все дальше на север. Она верила, что найдет его. Она сумела договориться с родианцами об аренде этого дряхлого транспортного судна, отдав им все последние кредиты, за которые ей же потом придется отчитываться перед Советом. Аборигены в Итакуа предупреждали ее о месте, где "глохнет" любая техника. Сказки! Тем не менее, зонд-дроид, посланный Хариш в сторону Ледника Белой Рыбы, не вернулся. Хариш хотелось плакать. Она и не думала, что успела так привязаться к этому пожилому чудаку-профессору, который видел Палпатина и не любил Республику, был таким суровым и таким беззащитным, был...
Хариш, не отрываясь, смотрела вниз сквозь лобовое стекло и держала палец на переключателе коммуникатора, когда в однообразных снегах внизу появилась стоянка аборигенов. Когда-то здесь был космопорт, и одна полуразрушенная посадочная полоса чудом сохранилась от него.
- Здесь, - сказала Хариш. - Он здесь. Я его чувствую.
- С каких это пор ты его чувствуешь? - удивился Боуни.
- Не знаю, - она прислушивалась к своим ощущениям. - Но я точно знаю, что он - здесь. Он словно сигнал мне посылает.

Облаченный в серебристый термоплащ, профессор Эммерик стоял у склада вифидских саней на окраине селения. Его руки были скрещены на груди, он смотрел в пронзительно-голубое небо, по которому плыли лиловые и красные облака. Хариш бегом припустилась к профессору. Она хотела отругать его...о какой субординации может идти речь после такой выходки, но вместо этого бросилась ему на шею.
- Наконец-то мы вас нашли! - всхипнула она.
Он мягко отстранил ее от себя, и она вдруг впервые заметила, что у него такое волевое лицо...и суровый огонь в глазах.
- Ты дрожишь, - заметил он.
Голос у него изменился: стал низким и глухим и звучал...немного неестественно.
- Еще бы не дрожать на таком морозе! - рявкнула Хариш. Он изрек что-то совсем странное:
- Я чувствую твой страх и твою злость.
- Да я вне себя от злости! Мы уже думали, что вы валяетесь здесь, окоченевший как ископаемый четырехсаблезубый мотмот! Профессор, как вы могли сбежать, не получив разрешения официального руководителя, не поставив в известность администратора и казначея! Непростительное свинство! И между прочим, - добавила она со злорадством, - не прошло и двух часов после вашего исчезновения, как мы получили предписание вернуться на Корусант.
- На Корусант? - переспросил он, глядя сквозь Хариш. - Я планирую лететь в другом направлении.
- Нет, не на Кореллию, - подхватила Хариш, - а на Корусант и прямиком на ковер в Совет по Науке и Технике! И представляю, какая выволочка вас там ждет!
И вдруг она поняла, что на стоянке происходит что-то странное. Не тявкают тагглы. Не мычат мотмоты. Не видно ни одного вифида.
Окаменевшее лицо профессора впервые оживилось, глаза сверкнули, на губах появилась загадочная плотоядная улыбка:
- Ну что ж, на Корусант так на Корусант. Я с огромным удовольствием загляну в Совет по Науке и Технике.