Название: At the Brink of the Dawn and the Darkness, третья часть трилогии "The Son of Suns", AU

автор: Pax Blank

беттинг: Jediula

первая часть "В Шторме" находится здесь: https://www.jcouncil.net/topic26006.html

вторая часть "В Тенях и Темноте" здесь: https://www.jcouncil.net/topic26642s0.html?start=0

ссылка на оригинал: http://www.alongtimeago.org/page27.htm




Сообщение отредактировал Алита Омбра - 11.5.2013, 19:03

Что-то было не так... Что-то очень, очень было не так.

Лея ощущала это с той минуты, как ее нога ступила на платформу перевалочного порта Деварона два дня назад; неясная, непонятная дрожь на самом краю сознания. Она списала ее на нервы. Прошло больше года с тех пор, как она лично участвовала в операции, и та едва ли завершилась успехом, поэтому сейчас она нервничала... просто нервничала.

Все шло как положено, фактически по учебнику; ничего настораживающего. Ни единого сигнала тревоги от расположенных на стоянке наблюдателей, которые уже неделю отслеживали весь транспорт и каналы связи. Ничего необычного; самый заурядный, второсортный порт, обслуживающий как коммерческие, так и военные корабли. Довольно старый и запущенный. Потрепанные, поблекшие сооружения, получающие много лет лишь скудное, поверхностное внимание.

ИЗР "Диктатор" прибыл к планете на полдня раньше срока - но это не было так уж странно, учитывая, какое огромное расстояние по центральным системам охватывал его служебный рейд; в передачах, идущих с него, не фиксировалось ничего особенного. Разве что сообщения на дальнее расстояние превышали обычную норму - но только для центральных узлов связи… Ничего, о чем стоило бы волноваться... ничего, о чем нужно волноваться.

Штурмовики спускались на поверхность стандартными группами, в порядке их дежурного графика - для контроля поставок на борт разрушителя. Помимо служебного транспорта из ангара «Диктатора» вылетело пять неопознанных кораблей, три из них, оказавшиеся частными шаттлами, приземлились в самом порту, два ушли на соседний континент. Ничего, о чем нужно волноваться.

Все было хорошо.

Почему она продолжала повторять это словно мантру?

Ее силы держали под наблюдением все три частных корабля, отследив их приземление по сигнальным огням; сделать это с помощью техники на последнем этапе было невозможно – у поверхности богатого рудами полюса волны рассеивались.
Из первого шаттла вышло четверо офицеров - получившие, судя по всему, увольнительные. Все четверо среднего ранга, мужского пола, любой из них мог быть информатором. Фактически они все могли состоять в сговоре – это было неизвестно.

Лея разделила свою небольшую группу, чтобы закрепить за каждым из них по наблюдателю. Имперцы зарегистрировались в лучшем отеле космопорта и сразу направились в казино. И пока оставались там.

Во втором приземлившемся шаттле находились два старших офицера и пара солдат; за ними тоже была установлена слежка, которая оборвалась у административного комплекса. Команда Леи сумела войти в систему наблюдения порта, но обойти главные коды безопасности оказалось им не по силам, поэтому вторая группа имперцев была потеряна, как только вошла в зону ограниченного доступа. Лея оставила двух человек с приказом ждать их.
И теперь у них был последний шаттл. Из него появилось трое: два мужчины и женщина с длинными темными волосами, в черной униформе Имперской Разведки. Мужчины были в штатском, но походка выдавала в них кадровых военных. Женщина, похоже, сопровождала кого-то из них, возможно обоих, очень легко придерживаясь их темпа.

Лея вновь разделила своих людей: еще трое были оставлены на хвосте имперцев - включая Хана, который взял на себя женщину, заявив, что от ее вида у него чешется рука на бластере.

Лея пробиралась к месту встречи по техническим коридорам с тремя оставшимися солдатами - не самая большая поддержка, но группа Соло пока что оставалась в диапазоне связи, а значит недалеко; на близком расстоянии рассеивающий деваронский эффект не влиял на сигнал. Все прочее было прекрасно. Все шло отлично, не о чем волноваться... Звезды, почему она не переставала повторять это?!

Они вошли в здание за тридцать минут, нужная комната находилась глубоко в его недрах, скрытая посреди бесконечных коридоров доступа и вереницы смежных технических помещений, пронизанных тепловыми трубами, кабелями, системами против воздействие природных сил полюса и остальными внутренностями деятельного порта.

Все было старым и грязным, но это, похоже, никого не волновало. Перегретая смазка, смешанная с десятилетиями накапливаемой пылью, покрывала царапанные, облупленные поверхности, изношенное оборудование теряло очертания под толстой коркой въевшейся грязи, видимой в мерцающих огнях сенсорных датчиков. Это был единственный свет на их пути – всякий раз гаснувший, когда они переходили из одного помещения в другое. Лее казалось, что она попала в машинное отделение какого-нибудь корвета мятежников, где ей приходилось бывать. Очередная дверь закрылась за спиной, погружая их ненадолго во мрак. Рука Леи машинально опустилась на бластер, и она тихо упрекнула себя за нервы – ей не пристало бояться темноты.

Она проверила номер на следующей двери. Семнадцать. Им нужен был номер пять.

Сигнал комлинка, висящего на бедре, заставил ее подпрыгнуть; позади послышались тихая брань Эксли и сдавленный смешок Горина. Закусив губу, Лея сняла комлинк:

- Что?

- Я потерял ее, - это был Хан, и Лее не требовалось уточнять, о чем он говорит.

- Ты шутишь. Я дала тебе одного человека...

- Они втроем вошли в архив. Те двое в штатском вышли и направились в администрацию одни. Я прошерстил все здание, но ее и след простыл; парни дежурили на обоих выходах. Я иду к тебе.

- Найди женщину.

Последовала краткая пауза.

- Для этого я и иду к тебе, золотко.

Лея вздохнула, осознавая, что на нее терпеливо смотрят три пары ожидающих глаз. Она взглянула на очередную нумерацию. Двенадцать. Достаточно близко, чтобы уже не бояться. Империя давно бы схватила тех, кого считала предателями, а не наблюдала бы за ними; людей безвозвратно арестовывали гораздо за меньшее. Все прекрасно, все в полном порядке... Почему она продолжает повторять это?!

- Хорошо, - произнесла она ровно в комлинк. - Только не встревай и не вспугни мой контакт.

И все же, положив руку на бластер, она вновь повторила: все прекрасно, все хорошо...

"Черт, Лея! Прекрати это!"

Номер восемь... отсюда она должна пойти одна. Лея оглянулась: пока никаких признаков Хана. Калей остался на посту еще у комнаты двенадцать; их арьергард. Эксли и Горин неуверенно замедлили шаг.

Лея кратко кивнула им, принимая вид непревзойденного, бравого полководца.

- Вы двое ждёте здесь и смотрите в оба. Если меня не будет дольше оговоренного срока, свяжитесь со мной. Если я отвечу что-то кроме «продолжайте», значит что-то не так.

Они кивнули, отступая назад. Лея нажала на ручку… шорохи солдат исчезли за плотно закрывшейся дверью… Комната номер семь… шесть. Все хорошо...

Браня себя за колебания, она ударила по входной пластине двери с номером пять и шагнула за порог.

Внутри горел тусклый свет, такой же как в предыдущих комнатах – предназначенных наверняка только для работы дроидов. Она прошла во мглу пустого помещения, в старых трубах вдруг заревел ветер, раздаваясь гулом вокруг - заглушая звук ее шагов…



Позади резко захлопнулась дверь. Позвоночник прошибла холодная дрожь, и волосы встали дыбом. Она поняла.

Он вышел из теней так, словно сам был одной из них - именно поэтому Лея не заметила его раньше.

- Привет, Лея, - спокойный, тихий и так хорошо знакомый голос.

Она выдернула бластер и не колеблясь выстрелила ему в грудь. И потом еще. Она нажимала и нажимала на спуск, снова и снова, разряды горящей плазмы неслись через короткое расстояние между ними, освещая комнату, вспышка за вспышкой, словно удары молний...

А Люк … Люк просто отбивал их в сторону, как когда-то сделал его отец на Беспине... Его отец.

Он повернул ладонь - и бластер дал осечку, затем еще, и еще, но Лея продолжала стрелять пришедшим в негодность оружием, щелкая и щелкая вхолостую.

Наконец, когда она остановилась, он вопросительно поднял брови – и Лея увидела те же небесно-голубые глаза, которые помнила с тех времен, когда он смеялся и плакал вместе с нею, разделял ее тайны... и врал. Те же глаза... Однако нет, не совсем.

- Ты закончила? - спросил он; прохладный, ироничный и одновременно обвиняющий голос.

- Нет. Ты еще жив, - бросила она ему в лицо.

- Ваше Высочество должны знать: чтобы убить меня нужно что-то бо́льшее, чем бластер.

Лея вздернула подбородок:

- Я не боюсь тебя.

- Тогда опусти оружие.

- Мне показалось, оно безопасно для тебя?

Он протянул руку, и бластер вырвало из ее кисти с такой силой, что ей пришлось вынести ногу вперед для равновесия.

- Однако между старыми друзьями не должно быть таких вещей, - произнес он небрежно, опуская руку с ее оружием и выходя на свет.

Лея дернулась, полуоборачиваясь к выходу, но остановила себя: не было смысла пытаться открыть дверь. Она видела, что он сделал на "Патриоте" с тяжелой бронированной гермодверью, чтобы она могла убежать... Убежать. Как бы там ни было, он помог ей тогда... так что все это значило сейчас?

Неуверенно она повернулась обратно и посмотрела, по-настоящему посмотрела, на человека, стоящего перед ней... и, горе, он так был похож на старого друга. Он стал чуть выше, шире в плечах, бледная кожа, слегка вьющиеся, падающие в свободном беспорядке почти до плеч волосы. Шрам… шрам был глубже, чем ей казалось; сплошной, неровный рубец, пересекающий одну сторону лица, пленяя и тревожа одновременно.

- А мы когда-то были ими? - спросила она наконец, внимательно смотря - впервые после стольких лет - ему в глаза. У него всегда были такие замечательные, улыбающиеся глаза, цвета неба. Сейчас, справа, эту лазоревую синеву частично закрывало темное пятно, а проходящий рядом с веком шрам был настолько глубок, что кожа на лице стянулась, когда он, пожав плечами, улыбнулся с прохладным равнодушием – нисколько несмущенный ее пристальным взглядом.

- Ну, между знакомыми тогда.

Она вдруг ярко вспомнила, как встречала его после уничтожения «Звезды Смерти», как бежала тогда к нему, как бросилась в объятия, а он кружил ее и смеялся. Он был всем для нее в ту минуту. Спаситель, друг, собрат по оружию; родственный дух, разделяющий мечты и надежды. Часть ее души.

- Ты - жестокий человек… - бессознательно проговорила она.

Он замер, по неподвижному лицу почти невозможно было что-то понять - но Лея знала его слишком хорошо, поэтому крошечные вспышки эмоций, мелькнувшие в синих глазах, не укрылись от нее; никогда и никого она не могла прочесть так, даже Хана.

Сначала удивление – на то, что она вообще сказала это. Потом сожаление, реальная, искренняя боль, что она думала так о нем, и тут же последовавшее негодование. Его тело напряглось. Какую-то секунду она думала, что он набросится на нее, и затем возмущение ушло, сменяясь вновь невозмутимой, сдержанной иронией.

- Жизнь жестока - я просто иду в ногу с ней. - Его колючие глаза пронзили ее: - Не я здесь предатель.

- А как же Мон? - с вызовом бросила Лея.

Он подошел ближе, чуть поворачивая голову так, чтобы длинный, идущий от брови через щеку и губы шрам стал хорошо виден – хотя его трудно было не замечать и без этого.

- Я полагаю, она первой нанесла удар, - многозначительно произнес он на совершенном корусканти, так странно звучавшим из его уст.
Не зная, что ответить, Лея промолчала, и Люк начал медленно обходить ее по кругу; она не поворачивалась за ним, мужественно стоя на месте и задаваясь вопросом, как могло получиться, что она боялась того, о ком когда-то так переживала и заботилась.

- На самом деле это неважно, - произнес он прямо позади нее, и она вздрогнула от такой близости - несмотря на все свои старания; его голос бесстрастный и забавляющийся вдруг стал жестким и требовательным: - Важно, что ты предала меня... Почему?

- Я не предавала тебя, - отрицала она, непроизвольно чувствуя себя виноватой.

- Лгунья, - казалось, он вновь потешается. - Только ты знала об этом. И только ты могла сказать им.

"Значит, ему тогда было известно, кто он. Должно было быть известно."

- Я привела им факты. Выводы они делали сами.

- И это снимает с тебя вину. Какой изумительно чистой должна быть твоя совесть.

- А твоя? - Лея вновь вызывающе подняла подбородок.

Он остановился перед ней, с непонятной улыбкой, не выказывая ни сожаления, ни раскаяния.

- У меня нет совести, - легко произнес он. – Никакого света в конце тоннеля.

- О чем ты? - прошептала она… Пожав плечами, он возобновил медленный шаг вокруг нее.

- О раскаянии, сострадании. – Такое признание своих пороков отозвалось в Лее вспышкой надежды, мгновенно зарубленной на корню: - О том, что мне есть дело до этого, как ты могла подумать. Что бы там ни было. Все равно.

- Ты был шпионом? – она не могла не задать этот вопрос.

- А ты как считаешь?

- Я спрашиваю тебя, - расстройство придало Лее смелости. - Даю тебе возможность для защиты.

- Как-то поздновато, не думаешь? – тихо проговорил он в ответ, снова находясь близко за ее спиной и снова заставляя вздрогнуть. - Шесть лет слишком большой срок. Где было твое правосудие раньше?

Лея стиснула челюсти и повернулась к нему:

- Я поклялась, что не пожалею о том, что сделала.

Он наклонил голову, смотря на нее разными глазами с прохладным, расценивающим интересом. Она всегда помнила эти глаза такими открытыми, полными эмоций, бесхитростными. Неужели ее воспоминания были настолько ошибочны?

- Вейдер - мой отец - когда-то сказал мне то же самое.

Он произнес эти слова спокойно - хотя хорошо осознавал их силу. И они потрясли Лею. Подозревать правду было одно, а слышать, как он сам говорит это, как называет так человека, которого раньше отчаянно ненавидел, пробирало до глубины души.

Ее поразила внезапная мысль: для нее все это было лишь фактами, для Люка – жизнью. Ему пришлось искать путь, как жить с этой сокрушающей правдой, осознать и примириться с нею. На короткий миг Лея почувствовала жалость к нему... и затем изумилась: с какой стати она должна испытывать подобное?

Разве настоящей правдой было не то, что Скайуокер отыскал и предал Кеноби - приведя его прямо в имперскую ловушку? Но горе Люка казалось таким искренним тогда... Так, где же была правда, а где ложь?

- Что ты ответил на это? - произнесла она в итоге, понимая, что он смотрит на нее.

Он чуть нахмурился, вокруг еще молодых глаз образовались тоненькие морщинки.

- Кажется, я сказал, что решение не должно было принадлежать ему, - ушел от прямого ответа Люк, одновременно предъявляя Лее то же обвинение.

Она задумалась, неуверенная, что правильно поняла его, и затем прошептала:

- Он… Вейдер предал тебя, доставив к Императору?

Люк впервые отвел взгляд, избегая ее пристальных, проницательных глаз. На лице словно мгновенно растаяла маска, вся его манера изменилась прямо на ее глазах. И последовавшие слова шокировали стоящей за ними уязвимостью:

- Нет. Мой отец не мог предать меня - потому что я не доверял ему. Предательство требует доверия... - Он снова посмотрел на нее: - Только друг может предать.

Лея замерла под этим холодным, обвинительным взглядом, скручивающим ее изнутри...

Тогда легкий намек на улыбку тронул искалеченные губы Люка, и от короткой вспышки эмоций не осталось и следа. Человек, которого она когда-то знала, был немедленно погребен Императором, которым он стал.

- Я была не права? - чуть слышно проговорила Лея, готовая в эту минуту поверить всему, что он скажет.

Люк внимательно смотрел на нее... и в этот растянувшийся миг, всматриваясь в его глаза, Лее показалось, что он сейчас закричит и объяснит, что все это было ужасной ошибкой, сложной и многократной – что он скажет ей все, что она так хотела услышать...

И в следующую секунду он сделал шаг назад, пользуясь этим, чтобы восстановить свою концентрацию; когда он заговорил, голос звучал спокойно и чуть презрительно:

- Ты приняла свое решение давно. Очевидно той скудной информации, попавшей в твои руки, тебе было достаточно, чтобы осудить меня.

- Я должна была сказать им.

- И ты сделала это. Ты приняла свое решение, а они свое… И ты позволила им это и поддержала их… Каждый день с тех пор я был вынужден сталкиваться с последствиями твоего выбора… И тебе предстоит то же самое.

- Скажи, что я была не права, - это была почти мольба; на мгновение ее сердце отвергло все остальное. Но он покачал головой, совершенно невозмутимый.

- Это несущественно. Сейчас значение имеет лишь настоящее. Я - Император, а ты возглавляешь восстание против меня. И этому вскоре придет конец.

Лея внутренне отшатнулась, словно ее ударили. Тяжелый, властный тон заставил вспомнить, с кем она говорила.

- Палпатин играл с вашим восстанием двадцать лет. Его это развлекало, и он использовал вас для своих целей – а вы позволяли ему. Вы помогли ему стабилизировать Империю, обеспечив предлогами для большинства законов и ограничений, которые он никогда бы не установил с такой легкостью без раздутой угрозы ваших предполагаемых действий. Но я больше не нуждаюсь в этих оправданиях. Империя установлена, прочно и надолго.

- Мы выступим против…

- Но это больше не Империя Палпатина, это – моя Империя, - проигнорировал он, словно она вообще ничего не говорила; свидетельство его опыта и власти – того, насколько он действительно изменился, раз даже Лея позволила ему прервать ее. Она не была новичком в тактике, и хорошо понимала, что он делает, и все же дала ему продолжить: – И я отношусь к ней именно так. Я намереваюсь ослабить ограничения, установленные для борьбы с Восстанием и продолжить смягчать законы против гражданских свобод. Восстановить личные права разумных существ - все права. Свободу передвижения и свободу слова, право на защиту государством, право на суд присяжных равного с подсудимым статуса, конституционное равенство. Я поведу свою Империю по курсу, итогом которого станет восстановление демократического государства. И чтобы сделать все это, я хочу открыть диалог с Альянсом - или, более конкретно, с тобой.

С трудом удерживая на месте челюсть, Лея чувствовала, как онемел язык, пока ее разум пытался обработать этот стремительный поворот событий. Она думала, что попала в ловушку, что Люк будет смеяться ей в лицо, смотря, как ее волокут в тюремную камеру - как это было с Мон. И тем не менее она все еще стояла здесь и говорила с Императором! Или Люком, или кем бы, черт возьми, ни был этот человек, сбивающий с толку своими молниеносными переменами и противоречивыми действиями.

И сейчас… все, что она когда-либо хотела, все, за что боролся Альянс на протяжении ее жизни, внезапно предлагалось им добровольно самим Императором. Сыном Дарта Вейдера. Волком. Человеком, убившим Мотму. Человеком, который выманил главу Альянса холодными манипуляциями, и затем устранил ее, отдав в руки Палпатина - бросая Восстание в замешательство и хаос.

Что, если он делал то же самое теперь с ней? Могла ли она доверять Волку?

- Каких доказательств ты хочешь? - спросил он открыто с мимолетно подернувшей губы улыбкой.

- Сложи с себя власть, - немедленно ответила Лея. - Отрекись от трона.

Он усмехнулся - словно она попросила луну на блюде:

- А если реалистично?

- Сложи с себя власть - или я сделаю это за тебя, - повторила Лея крайне серьезно.

- Как ты сделала это с моим предшественником? - беззлобно поддразнил он. - Я уничтожил Палпатина, а не ты. Вот, где проблема черно-белого восприятия, оно вынуждает тебя к крайностям - тогда как реальная жизнь окрашена тысячью оттенков серого. Именно это уничтожило Палпатина. Я сделал это, - он показал на себя, - и я уничтожу его Империю - если смогу.

Лея потрясенно смотрела на него, просто уставилась, растерянная который раз по поводу того, что он собой представляет. Его кидало из одной крайности в другую в единственной фразе. От черного до белого и обратно, ни то, ни другое, и все сразу в один момент. Но не об этом ли он и пытался ей сказать? Неужели она верит ему? И даже если так... означает ли это, что она сможет доверять ему?

- Теперь ты думаешь, что я говорю тебе то, что ты хочешь услышать, - он явно забавлялся тем замешательством, что посеял в ее голове.

Лея сердито нахмурилась:

- Ты читаешь мои мысли?

- Это не нужно, они написаны на твоем лице, - легко ответил он, нисколько неоскорбленный. - И в любом случае я слишком хорошо тебя знаю.

Лея попыталась собраться с мыслями, происходящее слишком ошеломляло ее.

- Тогда, почему… почему ты говоришь все это мне, почему не заявить об этом публично? Пригласить Альянс на официальные переговоры?

Он смотрел на нее несколько секунд так, как будто не мог поверить, что она спрашивала такое. И когда он в конце концов ответил, в его невозмутимом тоне по-прежнему улавливался оттенок сухой иронии:

- Во-первых, потому что это будет возмутительной и ненужной демонстрацией слабости с моей стороны. Во-вторых, это легко может спровоцировать гражданскую войну - обратить Королевские Дома и мои собственные войска против меня и привести к потере половины моих моффов, прежде чем я вобью в них хоть что-то, смехотворно напоминающее лояльность. В-третьих - даже если этого не случится, я буду вынужден разбираться с целым потоком покушений на себя… выше всякой ожидаемой нормы; видишь ли, вы не единственные, кто точит зуб на Императора. И да, наконец, потому что я не думаю, что вы вообще придете на эти переговоры. Если у вас есть хоть немного политически здравого смысла, вы просто расслабитесь и будете наблюдать фейерверк, пока моя Империя разваливается изнутри. На вашем месте я сделал бы именно так.

Лея вновь лишь пораженно смотрела на него, не в силах поверить, насколько он изменился - вынужден был измениться. Он был лидером теперь, в самом широком понимании, которое требовало его положение. Когда она видела его последний раз, он был... кем? Наполовину фермерским парнем, наполовину солдатом – если его покрытое тайной прошлое все же было правдой; находящимся в поиске своего места в огромной галактике. Обреченным на что-то великое - это было понятно даже тогда. Но теперь этот человек больше не был никаким одаренным идеалистом, воюющим с собственными неуемными эмоциями. Это был человек видения, уверенный в своих намерениях и хорошо понимающий, что он обладает волей, решимостью и положением для претворения их в жизнь… какие бы цели те ни преследовали.

- Очень много тщательно продуманных причин, - осторожно произнесла Лея.

- Я понимаю твои сомнения, - заявил Люк хорошо поставленным политическим тоном. - То, что я способствовал захвату, а следовательно и казни вашего предыдущего лидера, вызовет определенные опасения…

- Убийству, - подчеркнуто исправила Лея.

- Я здесь не для обсуждения семантики с тобой, - произнес он спокойно, ничуть не задетый.

- Тогда позволь мне уйти.

Люк приподнял брови:

- Вы не удерживаетесь, принцесса.

Лея всматривалась в его прямой, пристальный взгляд в течение долгих секунд, не имея никакого понятия, что действительно происходит у него в голове. Ей и не нужно пытаться узнать это, осадила она себя.

Не втягивайся.

Она молча повернулась и пошла к двери. Когда рука протянулась к ручке, его слова заставили ее замереть:

- «Нас определяет не название и не место. Нас определяет только то, что мы делаем», - процитировал он ровным тоном. – Настоящая речь. Ты узнаешь ее?

Лея ответила не поворачиваясь:

- Речь моего отца.

- Да. Бейл Органа сказал эти слова от имени молодого Восстания, когда оно впервые подняло голову, как незаконное формирование внутри марионеточного Сената Палпатина... но я думаю, он согласился бы, что они уместны, независимо от того, кто мы.

- Или «что»? – вызывающе бросила Лея, продолжая стоять к нему спиной. Наступила хрупкая тишина, заставившая ее сердце колотиться о ребра.

Но ничего не последовало, никакой взрывной реакции, ярости или возмущения. Вместо этого его голос прозвучал тихо и приглушенно, шокируя внезапным проблеском искреннего сожаления:

- Когда мы пришли к этому, Лея? Когда я перестал быть человеком в твоих глазах?

- Когда служил Палпатину, - решительно ответила она, не собираясь больше поворачиваться к нему и втягиваться в разговор.

- Как чудесно упрощен твой мир, - заметил он беззлобно. - Я завидую тебе.

- Это не извиняет твои действия.

- Нет, не извиняет, - согласился он просто, и искренность в его голосе все же вынудила Лею повернуться. В течение какого-то момента - лишь краткого мига - он снова был Люком Скайуокером, его выразительные, ранимые глаза смотрели в ее, прося о понимании. Но ощутив ее сочувствие, он поднял голову, и маска бесстрастности тотчас упала на место; настолько быстро. - Но я пришел сюда не ради твоего прощения.

- Тогда зачем ты пришел?

- Ради твоего сотрудничества.

Лея сощурилась, пытаясь теперь быть осторожной в ведущейся словесной игре. Его голос стал мягче:

- Я предлагаю вам все, что вы хотели, принцесса. Все, что вам нужно. Все, что нужно галактике... без дальнейшего пролития крови.

Лея покачала головой, не собираясь поддаваться:

- Если ты предлагаешь нам какое-то соглашение, то только потому, что мы угроза для тебя.

- Едва ли, - мгновенное ужесточение, неуловимое и ироничное.

- Ты уже отменил Указ Рабства. Из-за нас - из-за угрозы, которую мы представляем.

Он улыбнулся:

- Перестань - не льсти себе. Вы досадливое раздражение для меня, и только. Незначительное осложнение. Небольшое упражнение для Флота. Вы не сможете помешать мне ни в чем, что я собираюсь делать.

- Послушай себя! - воскликнула Лея. - Ты говоришь точно так же, как Император!

- Я и есть Император, - парировал он решительно.

- Как Палпатин, - прошипела Лея. - Ты говоришь точно так же, как Палпатин.

Люк склонил голову набок, ее слова нисколько не тронули его.

- Поверь мне, я не говорю, как Палпатин. И я ни в чем не похож на Палпатина, что бы ты там ни думала - или ты считаешь, эта встреча имела бы место при его правлении?

- Эта встреча не имела место в любом случае, - сознательно ответила Лея. - Я уверена, что ты будешь отрицать ее, если я скажу о ней хоть кому-то.

Он отошел назад, пробуя другую тактику:

- Я никогда не думал так о тебе...

- …Как? - непонимающе нахмурилась она.

- Что ты позволишь личным чувствам возобладать над общим благом. Я всегда думал, что ты лучший лидер.

Лея остолбенела, борясь с растущими в душе сомнениями. Неужели он прав? Она взглянула на него, и увидела, как он внимательно наблюдает за ней. И, несмотря на меньшую, чем раньше убежденность, она все же упрямо подняла голову и расправила плечи:

- Я не поведу Альянс в ловушку.

- Я верю тебе, - тут же ответил он. - Никакой лидер сознательно не сделал бы этого. Но я думал о тебе большее - я думал, что у тебя есть видение. Умение смотреть дальше предубеждений и предрассудков.

Она снова молчала, притянутая против воли внезапной честностью и силой его слов. Верой. Стремлением.

- Мы получили шанс, Лея, небывалую возможность. Два новых лидера - это возможность отбросить старые предубеждения и начать все снова. - Он шагнул к ней, в глазах, полных надежд и обещаний бушевал шторм: - Именно этого хотят люди, Лея, - именно в этом они нуждаются. И такого благоприятного времени больше не будет. Никогда. Два новых человека у власти - время, когда открыты все возможности. Это войдет в историю, как поворотный момент. Я не могу представить больше никого с необходимой силой духа, настойчивостью и видением, чтобы воспользоваться этим шансом и заставить работать его на себя. Недостаточно быть лидером, Лея. Недостаточно иметь цель - нужно найти путь к ней, для себя и остальных. И если ты видишь этот путь, ты должна ухватиться за него обеими руками... потому что, возможно, он никогда больше не откроется.

Лея смотрела на него целую вечность; огромные темные глаза пронизывали насквозь голубые – в поиске чего-то… внутри него, внутри себя. Она хотела верить ему, она ясно осознавала это теперь. Несмотря на все, что она заявляла и говорила вслух, несмотря на все, что, казалось, чувствовала... здесь, сейчас, она хотела верить, что в нем была какая-то капля порядочности. Она хотела расцарапать глянцевую поверхность Императора и найти под ней Люка Скайуокера. Найти человека, который когда-то кружил ее в объятиях с сердечной искренностью, который восхищал ее своими принципами – настолько близкими к тому, о чем он говорил сейчас с такой силой и страстностью.

Или все это было игрой - разыгрываемой перед настороженным, критически настроенным зрителем?

Поскольку стоявший перед ней человек нисколько не походил на брата по оружию, которого она потеряла; одни шрамы изменили его внешность, другие, те что нельзя было увидеть глазом, изменили нрав… Но что-то шептало ей, что-то грело душу и замораживало сердце в одно и то же время – когда она вновь находилась так близко к нему. Что-то связывало их... она всегда чувствовала это.

Он вздохнул, голос зазвучал низко и тихо:

- Ты хочешь гарантии, но я не могу тебе ничего дать - потому что я сейчас также подвергаю риску свое лидерство. Это все может рухнуть… но только не из-за нарушения мной обязательств. - Он вопросительно взглянул на нее...

- Мне... нужно время подумать... - Ее ответ был его победой, и они оба знали об этом.

Он учтиво отступил назад.

- Конечно. Ты можешь связаться со мной, когда будешь готова говорить дальше.

- …Как? Если я захочу. - Она знала, что захочет... и он тоже.

- Как обычно.

Как обычно… Все это время… Она разорвала бы контакт, знай, что это Люк? Да, безусловно.

Но эта связь привела к их встрече: чтобы стоять лицом к лицу, снова смотреть ему в глаза, и видеть там душу, чувствовать это странное... нечто в собственной душе, резонирующее теплом в ответ, словно она нашла потерянную часть себя. Несмотря на все опасения, она не могла уйти без веры, что их встреча состоится опять. Она не могла даже думать об обратном – словно ее резали пополам...

- Тебе нужно идти, - произнес он, отступая еще на шаг. - Твои люди будут волноваться...

Она смотрела еще несколько долгих секунд на его лицо, сразу мучительно знакомое и ужасно изменившееся... и затем развернулась к двери, кладя на нее руку.

- Лея...

Она остановилась, не в силах вновь обернуться к нему, все естество внутри стянуло тошнотворным узлом в ответ на неловкость и замешательство в его колеблющемся голосе... Но он больше ничего не сказал, и она вышла, оставляя его в тенях за закрывшейся дверью.





Позади Люка скользнула в сторону крышка узкого смотрового люка, и появившаяся в ярком пятне света Мара бесшумно выбралась наружу. Совсем неподходящий ей серый комбинезон помог тут же слиться с сумраком помещения, черный парик был давно выброшен, и сейчас она щеголяла в кепке техника, из-под которой в разные стороны выбивались рыжие волосы. Люк не повернулся к ней, потерявшись в мыслях, он чувствовал себя явно не в своей тарелке от нахлынувших воспоминаний.

- Думаешь, она купилась на это? - спросила Мара, поднимаясь на ноги и стремясь вытащить его из транса.

Он по-прежнему смотрел на дверь, через которую вышла Лея, прикладывая все усилия, чтобы не показать, насколько выведен из равновесия.

- Скоро узнаем.

- А если она решит не рисковать? - Мара внимательно наблюдала за ним, гадая, почему Люк просто не прочитал мысли Органы.

- Тогда я удалю ее, - ответил он не колеблясь и резко повернулся в сторону другой двери. - Заменю ее тем, кто рискнет.

Мара сощурила глаза: не говорит ли он ей просто то, что по его разумению, она хочет услышать; он никогда не раскрывал своих карт, даже с ней. Палпатин отлично научил его этому.

- Мне казалось, это должна быть она? Ты говорил, что именно поэтому поместил ее в положение лидера.

- Я говорил, что поместил ее во власть, потому что могу прочитать и предсказать ее, - с легкостью уточнил Люк, автоматически уклоняясь от ответа, хотя Мара не пыталась загнать его в угол. - Если она не свяжется со мной, будет понятно, что я ошибся - а значит, она станет бесполезна для меня.

Он все же повернулся к Маре - одаривая её той легкой, обворожительной и как будто открытой улыбкой, за которой так часто скрывался, как за броней.

- Ты слишком много волнуешься, Рыжая, - заверил он, проходя мимо в узкий боковой коридор.

Оставшись одна, Мара нахмурено смотрела ему в спину… вспоминая бесчисленное количество раз, когда Палпатин говорил ей то же самое точно таким же снисходительным тоном.

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 10.3.2013, 17:28