Название: At the Brink of the Dawn and the Darkness, третья часть трилогии "The Son of Suns", AU

автор: Pax Blank

беттинг: Jediula

первая часть "В Шторме" находится здесь: https://www.jcouncil.net/topic26006.html

вторая часть "В Тенях и Темноте" здесь: https://www.jcouncil.net/topic26642s0.html?start=0

ссылка на оригинал: http://www.alongtimeago.org/page27.htm




Сообщение отредактировал Алита Омбра - 11.5.2013, 19:03

Глава 5 (1)

Совещание прошло неважно. Но вряд ли можно было ожидать чего-то другого, учитывая, что Главнокомандующему Альянса пришлось признать, что она участвовала в миссии, о которой невзначай забыла упомянуть собственным Начальникам Штаба.

Это был воистину впечатляющий момент. И после него все покатилось по наклонной. А то, что не желало катиться, Мадин и его приверженцы старательно перенаправляли на этот путь сами.

- Что у них за проблема? - проворчал Хан, когда мучительная встреча наконец закончилась и они с Леей отделились от остальных, направившись по более тихому боковому коридору "Дома Один".

Лея пожала плечами, силясь остаться объективной:

- Они, в общем-то, правы.

- Н-да? Должно быть, я упустил их правду за бесконечным позерством Мадина.

Лея заставила себя улыбнуться:

- Сегодня он был в ударе. Но думаю, я дала ему повод для этого.

Хан тактично не стал напоминать, что она могла бы дать ему и гораздо больший повод.

Лея не сказала им правду, конечно. Даже Хану она не признавалась в течение целого дня, а когда все же призналась, его смутила собственная первая реакция на эту новость - довольно двойственное отношение, тревога, что Люк теперь обратил свое внимание на Лею.

- Ты собираешься сказать им? – все-таки спросил он.

Лея поджала губы, между бровями появились две хмурые тоненькие морщинки.

- Когда я буду готова - в правильное время.

- А для этого есть правильное время?

- Есть неправильное время, - твердо заявила Лея. - И оно сейчас.

Она… удивительно легко решилась скрыть сей жизненно важный факт. Возможно, потому что не хотела прямо сейчас разбираться со всеми противоречиями, которые он в себе заключал. У нее не было никакого желания выносить еще одно выступление Мадина, неприязненно подумала Лея.

Или возможно она не хотела услышать, что… о повторной встрече не может быть и речи. Лея нахмурилась: неужели так и есть?

Да нет... Нет, она же сказала Тэж Массе, руководителю своей Разведки – единственному человеку, кроме Хана, с кем она это обсудила. А Лея была уверена, что та не захочет второй такой встречи. Фактически Тэж набросилась на Хана, не в силах поверить, что он позволил Лее пойти туда одной. Понадобилось несколько минут, чтобы сначала успокоить ее, а потом убедить пока хранить молчание; Тэж всегда пеклась об интересах Леи, всегда заботилась о ней.

- Можешь позвать меня, когда решишь сказать Мадину? Хочу посмотреть, как взорвется его башка, - запальчиво попросил Хан. - Или это, или он попытается арестовать собственного Главнокомандующего за измену… А затем в любом случае обвинит во всем меня; похоже, он пытается свалить на меня почти все, что идет здесь не так.

- Он просто постигает демократический процесс, - сухо усмехнулась Лея относительно экс-имперского командующего. – А мне казалось, он стал твоим лучшим приятелем с недавних пор?

Лея была в курсе, что за последние несколько месяцев Мадин несколько раз подходил к Хану, якобы желая примириться и завязать дружеские отношения - проявляя крайний энтузиазм и говоря правильные слова. Однако Хан был осторожен; если бывший контрабандист и обладал чем-то, то это был отточенный инстинкт самосохранения – и если он думал, что Мадин делал свои попытки неспроста, Лея верила ему. Но чего тот хотел добиться, было непонятно. Хан кратко пересказал ей, о чем генерал говорил с ним, но это были общие, неопределенные разговоры, вполне себе в рамках допустимого. Главным образом воспоминания о старых миссиях, о Мон Мотме и о том, как подействовала на них ее потеря, о захвате Леи и Хана на Беспине. Ничего особенного.

- Да-а, точно, мы - закадычные приятели теперь, - с тем же сарказмом ответил Хан. – Он даже запросил Синее Крыло в сопровождение на свою прогулку к Фондору.

- К верфям? - вздрогнула Лея. Она утвердила плановое нападение несколько месяцев назад, и сейчас, после встречи с Люком, внезапно ощутила укол вины; она досадливо тряхнула головой: с Императором! - Что ж, мы не можем остановить это теперь.

- Хочешь сказать, ты бы хотела этого? - спросил Хан обманчиво непринужденным тоном.

- Да... Нет... - Лея покачала головой. - Я просто не знаю. Как я могу верить ему? Как я могу верить хоть чему-то, что он говорит?

- Ты спрашиваешь меня? Задай этот вопрос ему и посмотри, что он сделает. Возможно, ты будешь удивлена.

- Я не могу встретиться с ним, пока... Если я сделаю это, то только после Фондора - когда он забудется.

- Я думаю, малыш выше того, чтобы принимать подобное на свой счет, - заверил Хан. - Иначе он изначально не стал бы разговаривать с тобой.

- Только если его предложение было настоящим.

- Если оно не настоящее, зачем ему вообще было затевать все это? Почему просто не расстрелять нас с орбиты, как только мы прилетели или не арестовать тебя на станции?

- Я не знаю. Я не знаю, что он выигрывает этим, но что-то должно быть.

- Знаешь, ты доверяешь ему больше, чем думаешь.

Лея нахмурилась:

- Почему ты так говоришь?

- Если бы это было не так, ты сказала бы правду на заседании Штаба, о том, с кем встречалась на Девароне. Но тебе захотелось дать ему шанс – которого у него не будет, узнай об этом Мадин, и ты хорошо это знаешь.

- Мадин - солдат, - ответила Лея спокойно. - Он верит, что наших целей можно достичь только силой.

Хан удивленно взглянул на нее:

- А ты не согласна с ним? Тебе лучше сказать мне об этом до того, как я вновь втисну свою задницу в кабину ашки, чтобы провести там десять часов к ряду.

Лея проигнорировала его насмешливый тон; он не был бы Ханом без этого.

- Я думаю, это было верно с Палпатином, сила была единственным способом, чтобы остановить его - единственным аргументом, который он понимал. Люк… я не знаю. Наверное, я думала... я надеялась... - Она снова пожала плечами, эта странная, ирреальная встреча не отпускала ее мысли. - Я просто не знаю.

Неужели это было правдой? Было ли хоть что-нибудь из того, что он сказал правдой? Хан хотел в это верить, потому что у них с Люком была своя история, но Масса… несмотря на озвучиваемую официальную линию, Лея чувствовала, что про себя, в личном плане, Масса во многом согласна с Ханом – а у нее не было никакой связи с Люком, никакой истории. - Но сказанное им, учитывая все обстоятельства, очень далеко от реальности.

- И зачем ему тогда вообще было встречаться с тобой?

Лея вздохнула, понимая, что этот разговор, так же, как и все ее мысли о Люке, идет по кругу. Об Императоре, проклятье! Не о Люке, об Императоре!

Хан взглянул на нее:

- Ты в порядке?

- Да.

- Ты что-то бормотала себе под нос.

- Я в порядке, - еще раз заверила Лея. - Но спасибо, что спросил об этом.

Какое-то время они шли в тишине, прежде чем Хан вновь заговорил:

- Тебе опять снился сон ночью.

Лея заколебалась, уже было забывшийся образ волка с новой силой вспыхнул в голове. Эти сны приходили к ней, начиная со взрыва Альдераана, в разных, бесконечных вариациях. Единственной их константой оставался волк, его гладкий черный мех, отражающий лунный свет, одно мгновение, и в следующее он уже терялся в тени, приближаясь к Лее, кружа вокруг, настолько близко, что она слышала его дыхание, слышала стук когтей по камню. Всегда рядом, в её тени…

- Да, - признала она. - Мне снился волк.

- Что там произошло?

Лея покачала головой: сон, сразу такой пронзительный, словно явь, и все же такой туманный и зыбкий, как дымное марево. - Я попробовала… снова дотронуться до него.

Зная, как сильно беспокоили ее эти сны, как давно они ей снились и, пытаясь найти способ, как можно прекратить их, Хан заметил то, что Лея никогда не делала в них - она никогда не пыталась коснуться этого волка. За почти десять лет сновидений волк ни разу не напал на нее, и она ни разу не пыталась дотянуться до него, словно между ними сохранялось некое неудобное расстояние. Он приносил с собой страх и ярость, сеял хаос и разрушения, везде вокруг Леи, но никогда, ни в одном сне, не причинял вреда ей. Возможно, пришло время переломить ситуацию, сказал Хан.

Волк никогда не нападал на нее…

- Получилось? – спокойно спросил Хан.

Лея кивнула, обхватывая себя руками.

- Когда я протянулась к нему..., он просто сел передо мной и стал ждать...

Лее потребовалось несколько месяцев, чтобы набраться мужества и решимости протянуть руку к волку. Она много раз делала это, но потом не могла заставить себя коснуться той живой тени. И вот, когда она наконец дотронулась до него, дотянувшись кончиками дрожащих пальцев до мощной шеи и почувствовав, какой густой и плотный его мех, какой теплый от разгоряченной кожи, Лея положила на него всю ладонь, пропуская между пальцами, ощущая шелковистую гладкость... И случилось нечто удивительное...

- Он превратился в человека, стоящего одним коленом на полу.

- Человека?

Лея расстроенно покачала головой, такая же обескураженная, как и Хан. - Он... на нем был тяжелый черный плащ... с капюшоном из волчьего меха, и под ним непроглядная темнота, ничего не рассмотреть. Я заставила себя... опуститься на колени, чтобы коснуться его лица…, но не решилась. Я просто не смогла протянуть руку под этот капюшон.

Она непроизвольно задрожала всем телом; Хан снял свою куртку, накинул Лее на плечи и, пользуясь моментом, притянул ее к себе во вмиг стихнувшем коридоре.

- Вот, возьми. Я слышал, в этом сезоне так ходят все самые элегантные женщины королевских семей.

Лея улыбнулась, очнувшись от своих воспоминаний - тронутая его неожиданной галантностью.

- Очень стильно, такое ретро.

- Мне больше нравится называть этот стиль любимой классикой, - усмехнулся Хан. - Крайне любимой.

- Под любимой ты подразумеваешь нечто волочащееся обычно по полу, рваное, изодранное и поношенное?

- Эй, эта вещичка в самом своем расцвете - совсем как я.

- Совсем как ты, - иронично передразнила Лея.

- Мне надо идти. Опять опаздываю на брифинг, а я, вроде как, должен проводить его. С тобой все будет хорошо?

Она кивнула, стараясь успокоить его, и Хан отстранился; но прежде чем повернуть в направлении главного ангара, он указал на свою куртку:

- Не сильно привыкай к этой моде, я не хотел бы навсегда расставаться с ней.

- Не переживай, пилот, я верну ее тебе.

На обратном пути в Командный Центр Лея скользнула руками в рукава старой, окутавшей ее куртки; приятная тяжесть и тепло успокаивали, даря чувство комфорта. Улыбнувшись, она засунула ладошки в большие карманы, и тут же ее палец попал во что-то липкое. Лея сморщилась, вытащила руку и стряхнула прилипшую к ногтю недоеденную конфету в полуразвернутой обертке. Как это типично для Хана.

Обследовав другие карманы, она освободила их от кучи разнообразных фантиков, плавких предохранителей, половины сломанной микросхемы, двух использованных товарных талонов, окурка сигареты и какого-то непонятного пуха. С ворчанием Лея добралась до нагрудных карманов и вытянула из одного сложенную пополам, под размер кармана, карточку из флимсипласта.

Развернув ее, она потрясенно замерла посреди коридора, не слыша больше суматошных голосов вокруг. Карточка полностью завладела ее вниманием. Это было мятое, с обтрепанными уголками и потертое местами, старомодное двухмерное фото.

Эти изображения были выпущены в ограниченном количестве по случаю первого года правления нового Императора, их распределение тщательно контролировалось, среди только избранных групп, что обеспечило им известность еще до распространения. Как Хан раздобыл эту карточку, Лея не знала, но она казалась подлинной, в нижнем углу еще виднелась официальная печать. Само изображение, напечатанное на фольгированном флимсипласте, было сделано в тонах сепии, намекающих на преемственность и долгий срок правления; улыбка Леи растаяла, она никак не могла отвести взгляд.

На фото был Люк…

Но это был не застенчивый и скромный фермерский парень, которого она, казалось, так хорошо знала. Не молодой пилот, полетевший в первый же свой бой против "Звезды Смерти". Не закаленный командир авиационного крыла Альянса, возглавлявший несчетное количество операций против превосходящего силами врага, никогда не теряя присутствия духа. И не недавно назначенный командир подразделения, по-прежнему летающий с Пронырами - когда его прослушали на Хоте. Это было даже не изображение нового Императора, выпущенное в день его вступления на престол, официальное и неестественное, где он выглядел словно не в своей тарелке. Тот снимок был тщательно подготовленным портретом, сделанным сразу же после церемонии инаугурации, в старом Тронном Зале; новый Император стоял с натянутым лицом на возвышении перед огромными золотыми панно, инкрустированными камнями и эмалями, одетый в длинный, богато вышитый плащ на подкладке из белоснежного меха гаррала, отстроченный золотом и спускающийся волнами по ступеням. С тяжелой цепью через плечо, символизирующей верховную власть и другими знаками отличия, украшенными драгоценными камнями, он выглядел напряженным, испытывающим неловкость даже, его руки были сильно сжаты по сторонам, спина неестественно выпрямлена; в каждом аспекте то изображение выдавало официальность, дотошное, спланированное в каждой мелочи, призванное иллюстрировать воплощение Имперской монархии.

Но этот… этот снимок, выпущенный всего год спустя, был совсем другим. На первый взгляд он был похож - однако рассказывал совершенно другую историю. На сей раз не было никакого Тронного Зала, никаких тщательно выстроенных декораций, ничего связывающего со старым режимом, хотя человек, отображенный на нем, воплощал собой совершенный образ Императора.

Теперь он стоял в небрежной, но уверенной позе на открытом балконе, на фоне восходящего над столицей солнца. Он был одет в строгие торжественные одежды, но знаки отличия ограничивались лишь несколькими сдержанными орденами в форме звезд на безупречно сидящем мундире и единственной цепью через плечо. Не было больше ни тяжелого, роскошного и подбитого мехом плаща, ни его тщательно расположенных вокруг его складок . На этот раз плащ был более простой, из изящного черного винесилка на гладкой белой подкладке. Впереди по-прежнему был вышит имперский герб, но сам плащ лежал на плечах и спускался волнами к полу совершенно естественно. Никакой скрупулёзно разработанной картины.

На снимке был человек, который явно больше не желал, чтобы ему диктовали что либо. Человек, которому было удобно в его позиции власти. Это был человек, который не чувствовал, что ему нужно что-то доказывать, и манерой держать себя, спокойным, сдержанным хладнокровием, только подчеркивал этот факт. Но одно осталось неизменным: Император по-прежнему держал в руке лайтсейбер.

Лея мягко провела пальцем по потертому изображению, живо помня, как она смотрела в наполненной напряжением тишине на человека, именуемого Императором, стоящего к ней тогда так близко... Неужели это был один и тот же человек? Смотря на фото сейчас, она видела лишь минимальное подобие между добродушным, скромным пилотом и полным достоинства, неприступным человеком, который смотрел со снимка с такой сдержанной силой. Какая-то ее часть сомневалась, какая-то часть желала...

Мог ли это быть человек, которого она когда-то знала? Тот же самый, кто потратил все свое жалованье за четыре недели на бутылку меда с уничтоженного Альдераана и отдал ей, желая в обмен лишь увидеть ее лицо при этом? Четырехнедельное жалованье!

Это был невероятный, самоотверженный жест, как она думала тогда… или та астрономическая цена попросту ничего не значила для него - для того, кто вырос в изобилии и достатке императорского дворца?

Был ли это бескорыстный подарок сильно соскучившегося друга… или холодные манипуляции наследника Палпатина?

Было ли это великодушием и состраданием - или ничем вообще?

Сообщение отредактировал Алита Омбра - 16.5.2013, 23:43