ПРОЛОГ

— Сектор 62-14 — потеря контроля, сектор 63-14 — потеря контроля. Сектора с 64-10 по 78-12 — полное разрушение. Выход на поверхность блокирован. Запуск шаттлов невозможен...
Серый пепел и белый, слепящий глаза снег. Мокрый, летящий в лицо, неумолимо превращающийся в дождь.
«Все тает. Власть, время, возможности. А вот ответственность только растет, мать ее...»
Генерал Хакс досадливо морщится, стирая с ресниц снежную кашу и пытаясь разглядеть на маленьком экране сканера зеленое пятнышко сигнала маячка. Оценивает расстояние до цели и мысленно кроет Рена, Сноука и Сопротивление заодно последними словами. Но легче не становится. Он должен быть не здесь, посреди черно-белого, подсвеченного заревом далеких взрывов снежного плато, а совсем в другом месте. Организовывать эвакуацию, спасать своих людей, пытаться сделать хоть что-то полезное, пока возможно. Но вместо этого летит спасать человека, которого в любой другой ситуации охотно увидел бы мертвым. Летит лично, поскольку если отправить на это дело одних штурмовиков, то они точно привезут труп магистра рыцарей Рен. Даже если найдут того живым.
«Репутация такая забавная штука... правда, иногда она играет против владельца. В самый неподходящий момент».
В наушнике, снятом в командном центре с одного из операторов буквально на бегу, монотонно бубнит механический голос, перечисляя список секторов, с которыми утеряна связь. И список бортовых номеров шаттлов, которым все же удалось взлететь. Первый — кошмарно длинный, второй — обидно короткий. И Хакс отстраненно размышляет о том, что он может не успеть пополниться еще одним номером. Даже если они найдут Рена. Будь он трижды неладен вместе со Сноуком. И Силой, которая ведет их обоих.
Генерал слышит обрывок фразы: что-то там про предполагаемые две с половиной минуты до окончательной потери стабильности ядра. И перестает вслушиваться. Зеленая точка на экране становится все больше. А сквозь метель начинают проступать силуэты первых деревьев.
Тяжелый спидер вынужденно снижает скорость, петляя между покосившихся стволов, и медленно приближается к глубокому разлому. Штурмовики берутся за оружие и начинают с удвоенным вниманием смотреть по сторонам. Сам Хакс смотрит лишь на пульсирующее пятнышко маяка, но замечает Рена первым именно он. Точнее, цепляется взглядом за алую полосу на мокром снегу.
«Привезите Кайло Рена!» — слова приказа Верховного лидера обжигают горечью обиды, поскольку никем другим Сноуку даже в голову не придет поинтересоваться. Пока не придет, раз девчонку они упустили. А ведь точно упустили, взлет «Тысячелетнего сокола» система ПВО зарегистрировала меньше минуты назад. Но отреагировать на это уже было некогда и нечем.
«Ненавижу...»
Генерал перемахивает через борт, не дожидаясь полной остановки, и, увязая в сугробах почти по колено, подходит к телу. Переворачивает, отмечая обугленные края одежды и глубокую рану на лице. Касается шеи, нащупывая пульс, ровный и размеренный, как у спящего, неслышно цедит сквозь зубы:
— Везучий ублюдок.
Выпрямляется, взмахом руки приказывая штурмовикам грузить Рена на борт, делает несколько шагов в сторону, прямо по алой полосе. С чувством пинает снежные комья, пытаясь изгнать из памяти внимательный взгляд непроницаемо темных глаз, спрятанный за решеткой порытых инеем ресниц. Взгляд, направленный за грань и совершенно безумный.
«Ну что тебе стоило просто подохнуть?»
Солдаты топчутся за спиной, пытаясь подогнать спидер поближе, но в конце концов просто с размаху зашвыривают магистра на пассажирское сиденье. Изданный Реном при падении странный мяукающий звук приводит Хакса в чувство, но орать на штурмовиков смысла не имеет — скорость важнее, а рыцарь не хрустальный, потерпит как-нибудь.
В наушнике тонко пищит на одной ноте. Обратный отсчет прекратился невообразимо давно и лишь чудо все еще держит звезду под их ногами на привязи.
— «Ипсилон-42», прием, — сухой шелест эфира на долю секунды заставляет поверить в худшее.
— «Ипсилон-42», видим вас. Можем взять на борт через сорок секунд на плато.
— Принято.
Снег становится дождем, испаряется, не касаясь земли. Звезда умирает второй раз.

Умирает, едва не прихватив их с собой. Ударная волна подбрасывает шаттл так, что генерал практически выпадает из кресла, невзирая на привязные ремни. Штурмовики изломанными куклами валятся на пол, грохоча оружием, и только Рен, пристегнутый к койке и по уши накачанный всем тем, что удалось найти в походной аптечке, стонет и мечется в своем наркотическом сне. Кажется, он все еще там, в заснеженном лесу. Хаксу невыносимо хочется, чтобы рыцарь остался там навсегда. Но он привычно обрывает крамольную мысль и упирается взглядом в ком медицинской пены, которой залит располосованный бок магистра.
«Принцессу спасли, осталось доставить ее к дракону».
Генерал кривит губы в усмешке и закрывает глаза, прислоняясь затылком к подголовнику. До «Финализатора» еще пятнадцать минут лету, спасибо вечной и пламенной любви армии и флота и нежеланию капитана идти под трибунал. Который светит самому Хаксу за потерю базы и безобразно проведенную операцию по добыче карты. Крах карьеры, разжалование и... казнь. Не та картина будущего, которую он рисовал себе во время выстрела «Старкиллера». Совсем не та. Но перспектива именно такого развития событий пугающе реальна.
«А ведь можно было и раньше догадаться, что все окажется не так просто...»
Еще есть время подумать над тем, как они до этого докатились. И найти способ если не избежать наказания, то хотя бы свести ущерб к минимуму, свалив всю вину на кого-то другого. Того, кто действительно нужен Сноуку. Пока нужен.
«Ничего личного, магистр».

ГЛАВА 1

— Я знаю, кого тебе сосватали на корабль, Руди, и хочу кое-что сказать по этому поводу, — Феликс, для вида шутливо обнимающий Хакса и демонстративно пытающийся поддеть пальцем вторую нашивку на его рукаве, которую они всей теплой компанией обмывают уже добрый час, пугающе серьезен. И трезв.
— Давай, делись последними сплетнями, — новоиспеченный генерал улыбается, но тепла в этой улыбке меньше, чем в снегах «Старкиллера», которым он теперь уже официально назначен командовать. А не просто «исполнять обязанности».
Феликс понимающе ухмыляется в ответ и отвешивает всем присутствующим неглубокий поклон:
— Мальчики-девочки, я украду у вас хозяина вечеринки на пять минут. Поболтать о том, о сем...
После чего подхватывает с подноса дройда-официанта два полных стакана и торжественно вручает один из них Хаксу. Значок службы внутренней безопасности отражается в хрустале мутным пятном.
— Поздравить тебя или посочувствовать, я пока не знаю, — молодой майор удобно устраивается в кресле, закидывая ногу на ногу, — но магистра рыцарей Рен тебе подсунули не просто так. Кстати, для справки, его нынешнее неофициальное прозвище — «Принцесса», в честь мамочки и по совокупности особенностей характера, так сказать.
Генерал удивленно вскидывает бровь и медленно цедит коньяк, не чувствуя вкуса. Слухи о том, что сделал рыцарь с тем, кто рискнул назвать его... не по протоколу, доходили даже до «Старкиллера». И были не слишком аппетитны.
— Досье ты видел, — Феликс мило улыбается проходящей мимо девушке, — но ради всех богов галактики, не вспоминай о виденном в присутствии Рена. Мысли он читать не умеет, но интерес заметит точно. И это может плохо кончиться.
Безопасник взбалтывает жидкость в своем бокале, наблюдая за кружением льдинок, и, понизив голос, продолжает:
— Года три или четыре назад, когда Кайло Рена впервые представили обществу, как ученика Сноука, им многие заинтересовались. Разумеется, никаким магистром он тогда не был, лица не прятал, да и гонору было поменьше, поэтому никто особо не испугался. А томная бледность, глаза с поволокой и общая восторженность в адрес Верховного лидера послужили неиссякаемым источником всякого рода шуточек. Вроде той, про хаттову подстилку и зам начштаба.
Хакс фыркает, едва не расплескав коньяк. Судя по снимкам, которые были в досье Рена, остроты в адрес рыцаря изяществом не отличались. Просто не могли отличаться — с такой-то внешностью и происхождением. Пройти мимо и не проехаться по больному в некоторых кругах считалось практически дурным тоном. Ему самому в свое время досталось и за цвет волос, и за отца, и за все прочее. Нельзя сказать, что это было совсем незаслуженно, но безусловно обидно. Хотя характер закаляло неплохо.
— Так вот, — Феликс делает большой глоток из своего бокала и задумчиво осматривает зал из-под ресниц, — шуточки резко закончились, когда в перерыве между заседаниями штаба один из приглашенных капитанов решил блеснуть остроумием. И сказал, для всех сказал, заметь: «Полагаю, некоторым рыцарям стоило родиться другого пола. Однозначно были бы краше и сговорчивей. Должность любимой наложницы Сноука обязывает». Дурацкая фраза, опасная. И, как оказалось, смертельная. Рен просто сделал один шаг и ударил того капитана в горло. Рукой.
— И им срочно понадобился новый офицер на освободившуюся должность, — Хакс пристроил бокал на подлокотник. Пить ему резко расхотелось.
— Именно, — безопасник был невозмутим, — у Кайло Рена нет чувства юмора. Совсем. И гаек в голове некомплект. Так что будь осторожен и помни, что магистр не просто представитель Верховного лидера и заноза в заднице, но и человек, который будет всеми силами пытаться тебя утопить. А конкурентов он не любит и в средствах не стеснен. Одаренный и одержимый образом своего предка. Кто у него предок ты и сам знаешь...

Этот разговор состоялся три с лишним года назад. Но полученными от Феликса знаниями Хакс пользовался до сих пор, хотя самого безопасника смыло волной кадровых перестановок буквально через неделю после их последней встречи. И генерал одно время думал, что причиной внезапной отставки подающего надежды майора стала как раз его разговорчивость. С другой стороны, влияние рыцарей Рен было сильно преувеличено. А вот кем и зачем — оставалось вопросом пусть интересным, но опасным. Первый Орден хоть и называл себя преемником Империи и грозился вернуть «мир и порядок» обратно, на деле финансировался из каких-то мутных источников и собирал под крылом Сноука всех недовольных текущим политическим раскладом в галактике. Карьерные перспективы при этом открывались просто головокружительные. Что, собственно, и соблазнило самого Хакса. В конце концов, возможность удовлетворить свое любопытство за чужой счет и получить не только интересный результат, но и реальную власть, того стоила. До момента, когда придется платить по счетам.
Дураком генерал не был, особых иллюзий насчет своей полезности Верховному лидеру после всего произошедшего не имел, но точно знал, насколько силен в Первом Ордене кадровый голод. Финансовый вопрос не вставал перед Сноуком никогда, а вот раздобыть новых людей, обученных и верящих в идею, было куда как сложнее. Со «старой гвардией», хорошо помнящей Империю Палпатина, Верховный лидер дела демонстративно не имел. Хотя поддержкой в определенных кругах пользовался, пусть и завуалированной. Поэтому набирать сторонников Ордену приходилось из детей тех имперских офицеров и чиновников, которые по разным причинам не смогли занять высокое положение в исчезнувшем ныне государстве. И тем более не имели возможности подняться в рамках разоружившегося Содружества независимых секторов, как лицемерно называли себя осколки некогда великой Империи.
Моффы традиционно дружили не с кем-то, а против кого-то, что сначала привело их к возмутительному поражению в битве при Джакку, где были потеряны два секторальных флота и единственный имевшийся на тот момент в строю линкор. А потом и к необходимости подписания с Новой Республикой мирного договора, весьма сильно ограничившего аппетиты тех чиновников, которые не сообразили вовремя переметнуться в стан врага. Экономика, подорванная гражданской войной, грозила рухнуть в любой момент, поэтому здравый смысл в кои-то веки возобладал над амбициями, и спешно возобновленные торговые договора стали основой относительно мирного сосуществования Республики и Содружества. Накладки все же случались, но лет через десять все более-менее улеглось, и только тогда среди бывших имперцев начались разговоры о необходимости реванша и создании чего-то нового.
Чего-то, впоследствии получившего название «Новый Орден». Изначально предполагалось назвать «Новый Порядок», но отсылка к концепции палпатиновского «мира и порядка», была сочтена слишком явной. «Орден» звучало нейтральнее, намекало на закрытость организации и ее некую элитарность. Ну и радикальность, куда же без этого. Подобный нехитрый прием долгое время позволял выдавать их за политическую оппозицию, своеобразный клуб по интересам, объединивший всех недовольных. О военной составляющей Ордена Республике стало известно чуть больше года назад.
Дипломатический скандал был изрядный, но кого он интересовал? Содружество привычно открестилось от «экстремистов» с парой шаттлов и десятком истребителей и, в свою очередь, попеняло республиканцам за Сопротивление, спешно созданное силами Леи Органы за свои деньги и из своих сторонников. Как ни странно, после всех ее политических провалов, друзья у бывшей принцессы не перевелись, пусть и вымерли естественным путем по большей части. Оставшиеся имели свойственный юности боевой задор, но не имели достаточного веса, чтобы склонить Сенат к реальным действиям. О «Старкиллере» тогда еще никто не знал. А потом для сенаторов стало поздно.
Разумеется, уничтожить целое государство одним выстрелом не стоило и надеяться, но гибель такого большого числа высокопоставленных чиновников однозначно должна была привести к «переделу пирога власти», что могло дать Ордену необходимую фору. К сожалению, приказ Сноука, заставившего их сосредоточиться на поисках карты с координатами Люка Скайвокера, привел к тому, что нарушена была не только секретность объекта «Старкиллер», но и раскрыто существование флота.
Три разрушителя типа «Возрожденный», засветившиеся в непосредственной близости от боевой станции, погоды не делали, как и тот факт, что на борту «Финализатора» побывал пилот Сопротивления, но они могли навести Новую Республику на мысль о необходимости решения назревшей проблемы одним решительным ударом. А сил, даже за вычетом всех сгоревших на орбите Хосниан-Прайм кораблей, у Республики хватало. Пусть они и были разбросаны по галактике, обеспечивая безопасность основных торговых маршрутов.
Рискнет ли противник оголить магистрали, сможет ли собрать достаточно сил и насколько хорошо сработает разведка Республики и контрразведка Ордена, оставалось лишь гадать. Но свои соображения на этот счет включить в отчет Верховному лидеру определенно стоило.
Хакс открыл глаза, обнаружив перед обзорным экраном створ главного ангара собственного флагмана, мысленно встряхнулся, выпрямил спину, отметив, как подобрались сидевшие в десантном отсеке штурмовики, и отрывисто приказал:
— Магистра в закрытый медотсек на шестой палубе. Докладывать о любых изменениях его состояния. Я буду на мостике.
«Должен же кто-то начать разгребать этот бардак!»

ГЛАВА 2

Восемь часов спустя он уже не так уверен в том, что этот бардак вообще реально разгрести. Но осознание того факта, что последний взлетевший с основной посадочной площадки шаттл вывез на своем борту не только двенадцать человек технического персонала, но и записи системы видеонаблюдения и всех переговоров внутри станции за последние два часа ее существования, странно утешает генерала. Ведь теперь у него есть возможность не только заявлять о чьей-то виновности, но и ее материальное подтверждение. А тот, кто владеет информацией, может вывернуть ситуацию в свою пользу. Хотя с потерями в восемьдесят шесть процентов личного состава базы можно хоть наизнанку вывернуться, но лучше не станет.
Хакс с содроганием вспоминает судьбу первой «Звезды Смерти», после взрыва которой по официальным данным из миллиона находившихся на борту планетоида выжил только один человек — Дарт Вейдер. Слава современным системам автоматизации и здравому смыслу конструкторов — на «Старкиллере» было всего сто двадцать две тысячи. На борту его флагмана сейчас восемь из них, остальных подобрали «Наказующий» и «Гордец».
План эвакуации подразумевал более высокий приоритет у старших офицеров и технических специалистов, но никогда не отрабатывался в полной мере во избежание демаскировки объекта. Теперь за это пришлось дорого заплатить — обслуживающий персонал энергонакопителя вывезти вообще не удалось, как и большую часть второй, отдыхавшей от дежурства, смены реакторщиков. Отрезанными от транспортов оказались и четыре станции дальней связи, вместе с системами ПВО и их авиагруппами. Про потери среди простых солдат генерал постарался даже не думать. Хатт с ним, с его планом подготовки штурмовиков, болванчиков штамповать несложно и относительно дешево, а вот за потерю высококвалифицированных сотрудников Сноук его не шампанским будет угощать, а помоями. И хорошо, если не в пыточной.
— Подготовьте узел связи через десять минут, — Хакс берет датапад и просматривает свой отчет еще раз, надеясь угадать, как будет развиваться беседа. От двух доз «бодрилки» на голодный желудок ощутимо тошнит, но деваться некуда — как только схлынет адреналин, самым разумным будет дойти до койки и отключиться хотя бы на час. Иначе он такого накомандует...

Холод технических помещений, среди которых прячется специальный коммуникационный центр, помогает немного прийти в себя. Генерал нервно ежится, борясь с желанием потереть замерзающие уши, но вместо этого привычным жестом складывает руки за спиной и застывает неподвижно. Верховный лидер должен выйти на связь с минуты на минуту.
В отличие от «Старкиллера», где можно было вырубать в скале объемы произвольной формы, боевой крейсер не может похвастаться избытком пустого места. И высокими потолками, которые так любит Верховный лидер, считающий, что его голограмма должна подавлять и внушать — ужас или почтение, по ситуации. Под запросы Сноука идеально подходит главный ангар, но капитан «Финализатора» скорее удавится, чем позволит так нерационально использовать столь ценное помещение.
Поэтому переговорный зал устроен над переплетением магистральных энерговодов, идущих от реактора к двигателям. Не самое удобное место с точки зрения логистики, но выбирать не из чего. Разумеется, конструкторы постарались сгладить впечатление нахождения в «техногенных кишках», но им это не слишком удалось, ведь наборной мраморный пол здесь заменяет полированный дюрастил, а фальшстены подсвечены лишь редкими лампами. А еще тут кошмарный сквозняк.
Ураганом выдувающий из головы генерала все посторонние мысли, стоит вспыхнуть синему мареву голограммы.
— Верховный лидер, — Хакс склоняет голову в приветственном полупоклоне заметно ниже, чем обычно, что не ускользает от внимания Сноука.
Изуродованный экзот кривит губы в презрительной гримасе:
— Докладывайте, генерал. И постарайтесь меня хоть чем-то порадовать, — предварительный отчет о потерях и состоянии Кайло Рена прочтен им уже несколько часов назад, но Сноука интересуют не сухие цифры и занимательные кадры медицинских операций, а эмоции, которые по этому поводу испытывает Хакс. Генерал прекрасно умеет недоговаривать в бумагах, но перед мощью Силы он всего лишь человек. Амбициозный, далеко не самый умный, но достаточно упрямый, чтобы на этом можно было сыграть.
— В двенадцать ноль восемь был зарегистрирован побег заключенной из допросного блока. Допросный блок уничтожен магистром рыцарей Рен спустя шесть с половиной минут. Следы беглянки затерялись на том же уровне, предположительно она ушла в технические тоннели для дройдов, — Хакс на секунду замолкает, собираясь с мыслями, — в двенадцать сорок шесть по стандартному времени системой ПВО был предположительно замечен неизвестный объект, вышедший со скорости света на высоте менее двухсот метров. После этого он ушел ниже уровня наблюдений и был потерян системой. Магистр прервал поиски заключенной и отправился на предполагаемое место посадки неизвестного корабля, пребывая в уверенности, что это «Тысячелетний сокол» Хана Соло. Спустя час двадцать было получено подтверждение.
Сноук чуть откидывается в своем кресле, изучая стоящего перед ним человека. Тот смотрит на повелителя кристально честными глазами, ни секунды не сомневаясь в том, что говорит. Но за всем этим тщательно выстроенным фасадом, маской идеального исполнителя — всегда подтянутого и готового к новым свершениям, прячется страх. Страх и недовольство тем, как сложилась ситуация. Цепь совершенно неожиданных проколов, ошибок, недоработок, недостаточно быстро принятых решений... и закономерный результат — крах вместо триумфа. После триумфа, если точнее. И это «после» спасает нерадивого исполнителя. Возможно, со временем генерал догадается, что действовать по инструкции недостаточно и надо прорабатывать не только очевидные, но и неприятные и абсурдные варианты развития событий. Если сможет договориться с магистром рыцарей Рен. А сам Кайло наконец-то снизойдет до полноценного сотрудничества. Время игр закончилось.
— Что же вы все про магистра, да про магистра? — мягко интересуется Верховный лидер, с удовольствием отмечая вспышку раздражения в собеседнике, — ваши действия меня тоже интересуют.
Раздражение смешивается со страхом. А горькая нотка обреченности придает коктейлю особый вкус.
— В тринадцать десять зафиксировано нарушение периметра в секторе 12-48. Спустя тридцать две минуты произошло отключение планетарного щита. Сообщение об этом сразу же было получено в командном центре, но повторная активация щита оказалась невозможной, — серые глаза сужаются от злости и Сноук в полной мере может оценить холодную ярость генерала. Причем направлена она не только на диверсантов, но и на себя.
«Как интересно... Что ж, похоже эта ошибка была достаточно велика, чтобы чему-то его научить».
— Почему же? — голос Верховного лидера все так же мягок, но Хаксу хочется услышать другую, более подходящую моменту интонацию.
— Конфликт приоритетов, — генерал нервно облизывает губы, воскрешая в памяти события тех минут. Если бы тогда он действовал иначе... но историю уже не переиграть, — отключение выглядело системным сбоем, и лишь просмотр записей выявил, что это был прямой приказ, заверенный личным кодом капитана Фазмы. На тот момент я счел необходимым послать к пультовой ремонтную бригаду и усилить патрули в секторе. Ремонтники обнаружили заваренную дверь пультовой, после вскрытия которой выяснилось, что блоки контроля уничтожены и требуется ручной перезапуск системы управления щитом. К моменту готовности к перезапуску системы авиагруппа Сопротивления уже нанесла удар по термоосциллятору.
Сноук слушает молча, лишь искривленные пальцы медленно оглаживают подлокотник кресла. И от этого движения Хаксу хочется заранее ослабить ворот кителя, хоть он и знает, что это не поможет.
— Капитана Фазму патруль обнаружил в активированном прессе для мусора. Она получила множественные переломы и почти захлебнулась. Анализ повреждений доспеха показал значительное присутствие шерсти вуки в воротниковой зоне. Проведение предварительного допроса отложено до выхода капитана Фазмы из комы.
Смешок Верховного лидера застывает в тишине.
— Как изобретательно. Действительно, слабая женщина и страшный зверь. Будем надеяться, что сдалась она не сразу. Оставьте ее Рену для допроса и прочего.
Брови Хакса, в равной степени изумленного подобной характеристикой Фазмы и формулировкой приказа, ползут вверх, но генерал быстро спохватывается, снова становясь бесстрастным.
— Атака Сопротивления с воздуха не причинила осциллятору существенного вреда, но диверсанты, действовавшие изнутри станции, заложили взрывчатку и осуществили подрыв внутренней структуры верхнего защитного кольца основного канала. Это привело к веерному отключению вспомогательных систем, но стабильность основной системы сохранилась. Судя по данным маяка, магистр рыцарей Рен прибыл в этот сектор за десять минут до взрыва, оторвавшись от группы сопровождения, которую послал проверять периметр. В момент взрыва магистр присутствовал... в эпицентре.
Зачем Рен торчал там так долго, Хакс мог только гадать, но ничего хорошего из этих догадок не вырисовывалось. Не переговоры же он там вел с диверсантами, в конце концов!
— Он убивал Хана Соло, своего отца, — недоумение генерала, лишь после минутной паузы сообразившего о чем идет речь, искреннее забавляет Сноука и он считает нужным пояснить, — таков путь Темной стороны, боюсь, вам недоступный.
— Да, Верховный лидер, — Хакс опускает глаза, старательно загоняя все лишние мысли в дальний угол сознания. Обо всем этом он подумает потом, — после разрушения защитного кольца авиагруппа Сопротивления предпринимает еще одну попытку атаки, невзирая на понесенные потери. Один из их истребителей проникает во внутреннюю структуру и расстреливает систему стабилизации термоосциллятора.
Всполохи разрывов встают перед глазами, как наяву, и генерал едва заметно вздрагивает, усилием воли отгоняя наваждение.
— Магистр рыцарей Рен в момент атаки предположительно преследует диверсантов и спасенную ими заключенную — мусорщицу с Джакку, о чем свидетельствует удаленность точки, в которой мы его обнаружили, от выходов из ближайшего сектора и характер его ран.
— Световой меч, не так ли? — с долей непонятной Хаксу иронии уточняет Сноук.
— Да, Верховный лидер, — генерал смотрит в пол. Поднять взгляд и увидеть шрам, пересекающий голый череп Сноука, у него не хватает наглости. Теперь он точно знает, какое оружие оставляет такой след. И делает интересные выводы о том, что стоит за приказом любой ценой найти карту с координатами Люка Скайвокера. Что-то определенно личное.
— Пожалуй, пора спросить самого магистра, что же с ним случилось и почему он проиграл бой, упустив добычу, — экзот почти мурлычет, но вдруг резко меняет тему, — Сколько времени занимает извлечение пациента из бакта-камеры?
Хакс изумленно моргает. Из доклада медицинских дройдов он знает, что для полного восстановления Рену плавать в бакте минимум двое суток.
— От двух до трех часов, — осторожно отвечает он, придержав все свои «но» при себе.
— Прекрасно. Я жду вас обоих здесь через четыре. Выполняйте, генерал.

ГЛАВА 3

Снег теплый. Он липнет к щекам, лезет в глаза, стекает талой водой за воротник, горькой пленкой оседает на губах. Забирает боль, разрывающую бок и тлеющую в двух полосах ожога — наискось через грудь и обратным движением через лицо. Последний подарок мусорщицы с Джакку. Его обретенной и потерянной половины. Снег теплый и мягкий. Был мягким несколько минут назад... Но сейчас Рен лопатками ощущает не дрожь раскалывающейся земли, а твердый холод металла. Память услужливо подсказывает — пол, вздрагивающий гулким эхом в ответ на тяжесть шагов, так похожих на его собственные. Реальности накладываются друг на друга, покосившиеся стволы деревьев прорастают ребрами темного коридора, зарево пожара леденеет до хирургически резкого света стандартных ламп.
И только один звук нарушает сгустившуюся тишину. Тот, который он столько раз слышал в записи и никогда вживую.
Шипение респиратора.
Магистр барахтается в луже собственной крови, затравлено озираясь. Ему кажется, что это шутка, дурная шутка подсознания. Сейчас он проснется и все исчезнет, вновь превратится в заснеженный лес, в котором ему суждено умереть. Умереть, поскольку ничьих надежд он так и не оправдал. Не оказался достоин.
Локоть, на который Кайло пытается опереться, чтобы нашарить потерянное оружие, подламывается, затылок встречается с полом, картинка перед глазами взрывается целым роем жалящих искр. А шипение механического дыхания раздается совсем рядом.
Разлепив ресницы, Рен видит свое изломанное отражение в глазницах черной маски. Видит и из последних сил отшатывается от опустившегося рядом с ним на одно колено Темного лорда ситхов. Но от судьбы не убежишь, чужая Сила, накатывающая холодной волной, сбивает дыхание, ложится на грудь могильной плитой и давит на разум, разматывая воспоминания, легко, как клубок ниток.
События скользят, цепляясь одно за другое, нанизываются на тонкую иглу времени, рисуют причудливый узор инея на мутном стекле. И тускнеют от прикосновения затянутых в черную перчатку пальцев.
«Полагаю, представляться не надо?» — насмешка в бесплотном голосе, тысячью холодных мурашек марширующим по позвоночнику, заставляет стиснуть зубы и собраться, хотя бы на несколько секунд сконцентрироваться. Ударить, вышвырнуть чужое присутствие из своей головы.
— Прочь! — боль и затапливающий сознание страх пережигаются в Силу без остатка. Но этого мало, слишком мало для того, чтобы противостоять чудовищной мощи Избранного.
«Сначала зовем призраков, а потом от них бегаем. Впрочем, не самое глупое решение, если учесть, что зовущий мертвых обычно приходит к ним до срока», — голос меняется, из густого механического баса Вейдера становится живым, приятным баритоном Анакина Скайвокера. Маска тает, превращаясь в тень капюшона традиционного джедайского плаща, пусть и нехарактерно темного цвета. И в этой тени вспыхивают янтарем глаза ситха.
«У меня не так много потомков, чтобы позволить им безнаказанно убивать друг друга, да еще и так глупо».
Рен моргает, понимая, что его догадка о происхождении Рей только что получила неоспоримое подтверждение.
— Но... — голос срывается, горло перехватывает судорогой. Или аккуратно пережимает Силой, не разберешь.
— Но ты не оправдал моих надежд. Я знаю, — призрак улыбается краешком губ и от этой улыбки хочется немедленно рассыпаться пылью. — Именно поэтому я все же вмешаюсь в ход событий. Нехорошо заставлять ждать своих поклонников. И лишать себя занятного зрелища.
В расширенных зрачках Кайло плещется паника, грозящая вот-вот выйти из-под контроля. И Вейдеру даже немного любопытно, как именно это произойдет.
— Но за все надо платить, мой юный друг, — мягко произносит он, — чем заплатил я, ты знаешь. Ведь Люк столь любезно рассказал тебе про Мустафар, пусть и опустил... несущественные детали.
Рен застывает, ощущая себя натянутой струной, на которой мастерски играют и пробуют на разрыв. Это неприятно, до тошноты мерзко, но в то же время... интересно до дрожи. Сила, сияющая не теплом светильника, но безжалостным светом сверхновой. Сияющая, будучи темной по самой своей природе. Естественная, как дыхание, приходящая по движению мысли, а не через пот и боль тренировок. То, чего ему не достичь никогда, ни как Бену Соло, ни как Кайло Рену. Что-то давно потерянное, но от этого еще более притягательное. Вызывающее желание подчиняться...
Именно эта мысль выдергивает Рена из омута иллюзий. Он поднимает взгляд, встречаясь с кружением искр Силы в чужих зрачках. И видит, как сползает с лица призрака очередная маска. Сползает вместе с кожей, превращая симпатичного мужчину в обугленный полутруп. Кайло видел в жизни достаточно скверных ран, к половине которых имел прямое отношение, но от осознания того, что человек с такими повреждениями выжил, ведомый лишь своей Силой и ненавистью, сводит желудок.
«Итак, за что же ты готов платить собой?» — голос снова становится бесплотным, но вместо этого накатывает вонь паленой плоти и жар бурлящей лавы. Застывший у лица протез покрыт пеплом и пылью.
— Вопросы, — выдыхает Рен. — Я хочу задавать вопросы.
Одна половина его расколотой души жаждет прикосновения горячего металла, скрепляющего этот странный договор, другая — страшится, корчась в агонии.
«Только вопросы? Без ответов? Не боишься продешевить?» — призрак беззвучно смеется и под обгоревшей кожей начинает проступать оскаленный череп.
— Иногда достаточно спросить, — Кайло смотрит в водоворот искр. Смотрит с решимостью приговоренного.
Горячий металл касается лица. Мир вспыхивает болью и гаснет.
«Спи».
Натянутая струна лопается с пронзительным звоном.

В зыбком мареве сна сливающимся с размеренным писком медицинского оборудования, сквозь которое пробивается шипение. Но на сей раз безопасное — просто сигнал открывшихся дверей.
Рен с трудом поднимает веки, пытаясь понять, на каком он свете и почему в висках так громко бухает пульс. Проморгавшись, рыцарь понимает, что перед его койкой кто-то стоит, но из-за повязки, скрывающей половину лица, Кайло приходится потратить добрых две минуты на опознание черно-рыжего расплывчатого силуэта.
— Хакс, — пересохшее горло с трудом выталкивает воздух, но генералу хватает и этого слабого сипения.
— Вижу, вы уже очнулись, магистр, — констатирует он с видом естествоиспытателя, изучающего редкую зверушку. Похоже, открывающееся его взгляду зрелище определенно забавляет генерала.
Рен шипит сквозь зубы, пытаясь найти руку, на которую можно опереться без боли, но первая попытка сесть заканчивается мельтешением цветных пятен перед глазами и возмущенным верещанием медицинского диагноста на правом запястье, от которого к стойке тянется целый шлейф разнообразных трубочек.
Хакс терпеливо ждет, пока пациент соберет себя в более-менее устойчивое положение и снова сможет воспринимать окружающую действительность. Показатели на мониторах рядом с койкой далеки от идеальных, но, судя по всему, рыцарь не собирается разваливаться на части прямо сейчас. Что, с учетом неаппетитных подробностей, с которыми пришлось ознакомиться генералу при составлении отчета Сноуку, просто удивительно.
«Живуч, как помойная кошка».
Слышит Рен эту мысль или нет, но своим состоянием он точно недоволен.
— Какого..? — Кайло ощупывает повязку, закрывающую глаз, раздраженно дергая кистью, когда трубка капельницы оказывается слишком короткой и сковывает движения. Ощупывает правой рукой, поскольку левая выше груди просто не поднимается.
Восьмичасовое пребывание в бакте позволило ранам затянуться, но до полного восстановления еще очень далеко. И генералу пока непонятно, насколько сильно оно будет осложнено этим вынужденным перерывом. Как и то, зачем Сноуку понадобилось наказывать ученика подобным способом. Именно наказывать, поскольку другого определения этому поразительно неэффективному с точки зрения здравого смысла действию бывший командующий «Старкиллера» дать не может.
— Верховный лидер желает вас видеть, магистр, — в голосе Хакса нет и намека на эмоции, но Рен чувствует его сомнения в том, что этот приказ возможно выполнить, не уронив ничьей репутации. При чем тут репутация и почему чужие мысли сейчас воспринимаются лучше своих собственных, Кайло решает подумать позже. Но это не мешает ему скептически вздернуть бровь, хотя даже такое простое движение отдается неприятным зудом в перечеркивающем лицо шраме. И генерал несомненно это замечает.
— Еще мне приказано передать вам, что боль — хороший учитель, — так же бесстрастно произносит Хакс.
Рен в ответ кривится столь выразительно, что сразу становится понятно, в каких выражениях он сейчас он думает о боли, Сноуке и самом Хаксе. Думает, но не произносит этого вслух.
— Я зайду через двадцать минут, магистр. Надеюсь, вам хватит времени на сборы, — генерал отвешивает Кайло издевательский поклон и выходит за дверь. В которую уже через секунду врезается что-то тяжелое.
Хакс закатывает глаза, пользуясь тем, что его никто не видит. Рен в своем репертуаре. А значит, готов к великим свершениям, которых несомненно потребует Верховный лидер. После того, как выскажет нерадивому ученику все свои претензии. А их, по мнению генерала, будет немало.
Остается надеяться, что это хоть немного отвлечет Сноука от действий самого Хакса. Надеяться, но не верить.

ГЛАВА 4

— Магистр рыцарей Рен, — тяжело роняет в абсолютной тишине переговорного зала Сноук, мрачным взглядом изучая две склоненных перед ним головы.
Хакс, скосив глаза, видит, как Рен нервно облизывает губы, собираясь для ответа. Блекло-серое от потери крови лицо рыцаря повернуто к нему здоровой стороной. К счастью, поскольку наблюдать пересекающий его багровый шрам у генерала нет ни сил, ни желания. Как и думать о том, насколько буквально Кайло воспринял слова повелителя о боли и не придется ли потом тащить этого идиота в лазарет на себе.
«Мать безумия, зачем я здесь?»
Верховный лидер сразу дал понять, что он недоволен. Недоволен настолько, что сейчас в огромном помещении трудно дышать от наполняющей его Силы. Примораживающей к полу и не позволяющей поднять голову.
— Учи... — начинает Рен, но резкий звук пощечины взрывает противоестественную тишину.
Хакс вздрагивает, так, как если бы этот удар предназначался ему.
— Мальчишка... глупый, бездарный мальчишка, — шипит Сноук, и Сила дрожит от его с трудом сдерживаемого бешенства. Кайло мелко трясет, а генерал сосредоточенно считает трещинки на нижней ступени голографического трона, тихо мечтая убраться куда подальше.
— Неужели поражение, нанесенное тебе штурмовиком-предателем и безродной мусорщицей, — Верховный лидер выплевывает слова так, словно они жгут ему язык, — уязвило тебя настолько, что ты потерял веру в своего учителя? Решил, что я тебя оставлю? Обезумел так, что рискнул довериться призракам?
— Учитель, нет. Я бы никогда не смог... — Рен давится словами, захлебывается звуком. Страстно желая и не смея убрать стягивающую шею невидимую удавку. — Я виноват, учитель...
Хакс переходит к четвертой ступени и украшающим ее трещинам, старательно задвигая за край сознания мысль о том, что магистр не зря получил свое первое прозвище. Происходящее в зале куда сильнее напоминает не выговор старшего товарища младшему, а ссору любовников. И тем неуместнее выглядит его собственное присутствие здесь. При разговоре однозначно личном и для чужих ушей не предназначенном. А значит дела его плохи. Очень плохи. Но об этом он точно подумает потом. Если ему будет позволено, разумеется.
— Ну, хоть это ты понимаешь, — после издевательски длинной фразы наконец произносит Сноук. Ровно и отрешенно, как будто происходящее окончательно утратило для него интерес.
Кайло издает странно знакомый полувздох-полувсхип и Хакс неожиданно понимает, что все это время Верховный лидер попросту держал «любимого ученика» за горло Силой. От осознания этого факта генерала продирает дрожью вдоль позвоночника. Ведь следующим на очереди будет он сам. И если одаренных в галактике мало и найти рыцарям Рен нового лидера будет не так просто, то от желающих стать генералом Первого Ордена точно отбоя не будет. А среди них найдется достаточно умных и амбициозных личностей, которым только дай повод ударить в спину. Вздохнуть не успеешь, как порвут на ленточки.
Верховный лидер молчит, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Сила постепенно растворяется в тишине зала, отпуская закаменевшие от стояния в неудобной позе мышцы. Хакс снова скашивает глаза на Рена. Тот молча сверлит взглядом пол и выглядит несчастнейшим из людей. Но, как оказывается, экзекуция еще не закончена.
— Еще два дня назад я думал, что твое обучение близко к завершению, — устало вздыхает Сноук. — Мой приказ убить отца ты принял с радостью и выполнил его, пусть тебя и одолевали сомнения, Рен. Но подчинить Силу, даруемую Темной стороной в час утраты, ты так и не сумел. Боль, которая должна была освободить сокрытое, наоборот, лишила тебя остатков воли.
Кайло опускает голову еще ниже, темные волосы занавешивают лицо, но Хакс видит, как дергается в нервном тике щека магистра. Если Верховный лидер передавит, то Рен точно сорвется. И не факт, что при этом он не разнесет корабль.
— Сначала ты позволил ранить себя безмозглой твари, потом решил, что сможешь играть в поединок с предателем, вместо того, чтобы сразу казнить его. И, наконец, ты предоставил возможность маленькой мусорщице с Джакку отобрать у тебя меч твоего деда. Позволил ей почувствовать Силу и проиграл схватку с необученным противником. Дал изуродовать и унизить себя. Магистр рыцарей Рен, ты действительно все еще считаешь себя достойным этого звания?
Неподдельная горечь в голосе Сноука несомненно должна была бы насторожить кого-то более искушенного в подобных играх, но Кайло верит повелителю безоговорочно. Пока еще верит.
— Да, учитель, — на грани слышимости отзывается он. И добавляет куда громче и тверже, — я сделаю все возможное и использую все доступные источники, чтобы завершить обучение как можно скорее. Стать достойным. И вернуть ваше доверие.
Верховный лидер лишь тихо смеется в ответ.
— Источники... уж не о помощи призраков ты думаешь? Разумеется, они помогут, договор ведь заключен, а его блюдут даже ситхи. Но знаешь ли ты, чем придется платить?
— Собой, — голос Рена снова падает до шепота.
Сноук наклоняется вперед, легким движением пальцев заставляя Кайло поднять голову, и ловит его растерянный взгляд.
— Ты слышал о «наездниках», юноша? — вкрадчиво спрашивает он. — Ну конечно, откуда ты мог слышать. Но летописи прошлого содержат несколько занимательных историй о тех, кто рискнул обменять себя на Силу и власть. Радовались своим новым возможностям они недолго, ведь по истечении срока их тела попадали в полное распоряжение призраков, а личности поглощались, заживо растворяясь в Силе. А это больно, мой мальчик. Очень больно.
— Нет, — шепчет Рен, моментально впадая в панику. — Нет! Не может быть! Он не мог... так... со мной поступить!
Воздух уплотняется, в гулкой пустоте зала начинает гулять ветер, путающий волосы и треплющий полы одежды. Хакс стискивает зубы и начинает тихо молиться всем богам, чтобы Рен успокоился сам или его успокоили насильно, пока не стало поздно. Он еще ни разу не видел полной потери контроля кем-то из одаренных, но право наблюдать ее из эпицентра охотно предоставил бы кому-то другому, благо список врагов у генерала изрядный.
Сноук держит театральную паузу, наслаждаясь эмоциями стоящих перед ним подчиненных. Проверяя, насколько далеко они готовы зайти в проявлении нелояльности. И лишь когда накал страстей действительно достигает пика, решает вмешаться.
— Мог, — тяжело роняет он, давя малейшее сопротивление Силой. Рен вздрагивает и застывает неподвижно, забыв о необходимости дышать.
— Мог, мой мальчик. Ведь даже самый могущественный призрак не имеет всего, что доступно простому смертному. Не имеет страстей, сомнений, привязанностей... Да, это делает живого человека слабым, если его воля слаба, но все всегда стремятся к тому, чем не владеют. Закон природы.
Верховный лидер смотрит куда-то за спины присутствующих, то ли в прошлое, то ли в Силу.
— Но у каждого слабого должен быть кто-то сильный, способный поддержать в трудную минуту, Рен. И если ты поверишь мне, то я помогу тебе избежать твоей участи. Ведь для меня ценен именно ты. Пока ценен.
— Да, учитель, — голос Кайло ломается на середине слова, срываясь в сипение. Похоже он только начал осознавать, во что ввязался. И это многообещающее «пока» в конце речи Сноука его определенно беспокоит.
Экзот переводит взгляд на генерала. Хакс моментально вытягивается в струнку и застывает, намертво сцепляя руки за спиной.
— Через двое суток я жду вас на борту «Холодного пламени». Координаты точки встречи переданы капитану крейсера. Получите новые приказы, выгрузите пассажиров и возьмете на борт все необходимое.
— Да, Верховный лидер!
Сноук небрежным взмахом руки обрывает генерала.
— Вон. Оба. Немедленно.
Голограмма гаснет, а дверь, ведущая в зал, приглашающее распахивается. Сила растворяется вместе с последним всполохом света над площадкой связи, напоследок мазнув ощущением холодного сквозняка по шее.

— Магистр, позвольте вопрос? — Хакса бесит буквально все. Пусть они уже покинули зал и теперь стоят в куда более теплом и компактном холле, но дрожь, буквально выворачивающая внутренности генерала, исчезать не собирается, и даже самый совершенный самоконтроль не позволит ему сейчас разжать сведенные судорогой пальцы. Рен выглядит не лучше — под лихорадочно блестящими глазами залегли густые тени, губы искусаны, на поврежденной щеке алеет пятно от удара. И его тоже заметно потряхивает.
«Сходили — доложились начальству, называется», — злость ищет выход и не находит. Их обоих просто выкинули из переговорной, как нашкодивших котят, указав место, но предварительно повозив мордой по полу. Впервые за все годы службы Хакс после доклада банально не может показаться на люди. И это тоже бесит. Ему до скрежета зубовного хочется сделать кому-то больно, поэтому он задает свой вопрос, не дожидаясь разрешения.
— Рен, у вас теперь всегда после бесед с учителем будет такой... растерзанный вид? Или раньше вы прятали его под маской?
— Что? — Рен соизволяет-таки выпасть из своего «великого нигде» в текущую реальность и обратить внимание на генерала. Но потом его взгляд скользит немного в сторону и упирается в стенную панель полированного металла, служащую зеркалом. Кайло поднимает руку и проводит кончиками пальцев по скуле, неверяще глядя на свое отражение.
И срывается.
Карие глаза затапливает абсолютная чернота, не имеющая ничего общего с расширившимся зрачками. Затапливает, превращая их в провалы, на дне которых ворочается вязкая смола безумия с единственной жгучей искрой Силы. Хакс вздрагивает, ощущая, как над его плечом проносится нематериальный заряд, и лишь чудовищным усилием воли удерживает себя на месте, слыша стон сминаемого металла за спиной. Потолочные светильники искрят и мигают, а монотонное гудение механизмов в недрах крейсера, почти неразличимое в обычном состоянии, медленно повышается до пронзительного воя.
«Боги, реактор...»
Генерал поднимает руку и коротко, без замаха, бьет Рена по лицу.
Чернота схлопывается, возвращая Кайло естественный цвет глаз, но ее с успехом заменяет холодное бешенство.
Сила впечатывает Хакса спиной в бывшее зеркало, позволяя в полной мере ощутить, насколько сильно смялся металл, и тут же рядом с его виском в панель вбивается сжатый кулак, едва не выдрав прядь волос и вынуждая вжать голову в плечи.
— Убью, — сейчас голос Рена глух и безэмоционален, но сам магистр похож на нестабильный сгусток перегретой плазмы.
— Да, всех нас! — генерал кричит шепотом, поскольку голос ему не подчиняется, а горло наполовину пережато невидимой удавкой. Где-то невообразимо далеко отсюда слышны первые звуки аварийной сирены. — На борту шестьдесят тысяч человек, Рен! А под ногами магистральный энерговод, мать вашу! Очнитесь же!!!
Магистр медленно выдыхает, с заметным усилием возвращая себе контроль над Силой. Ревун затыкается, вой плавно понижается до привычного гула, а Хакс, ощутив, как разжимается ледяная хватка на шее, позволяет себе сползти по стене на пол. Ситх с ней, с репутацией, все равно ноги уже не держат.
Рен делает плавный шаг в сторону, прислоняется лбом к искореженной панели и застывает, закрыв глаза. Ему безумно хочется сесть рядом с извечным соперником, но он точно знает, что встать сам уже не сможет. А просить помощи... Собственно, он даже не уверен в том, что осилит путь до медотсека, не свалившись по дороге в обморок. Поэтому тихо спрашивает:
— Генерал, у вас допуск в технические коридоры есть? А то мы всех штурмовиков распугаем по дороге...
Хакс закрывает лицо руками и давится истерическим смешком.

ГЛАВА 5

«Уничтожение мирной системы Хосниан — кошмарная трагедия, скандальный теракт, ответственность за который несет так называемый Первый Орден, мнящий себя наследником Империи, и применяющий такие же...»
Генерал переключает канал и продолжает методично перелистывать бесконечные отчеты аналитиков о «Старкиллере», составленные на основе записей о последних часах существования боевой станции. Перелистывает, желая найти момент, когда все вышло из-под контроля. Точку невозврата, после прохождения которой уже не имело смысла пытаться следовать инструкциям и надо было импровизировать. Делать то, чему его никогда не учили в Академии, а научиться самому как-то не представилось случая, поскольку штабные игры и штабные же интриги не идут ни в какое сравнение с настоящей войной. А она — вот, на расстоянии вытянутой руки. И вступает Орден в нее не в лучшей форме. Виноват в этом не только Кайло Рен, сам Хакс или зеленые лейтенанты, не могущие толком составить доклад. Виноват по большей части Сноук, в самый неудачный момент приказавший сосредоточиться на личной цели. Ведь не прикажи он искать эту проклятую карту, «Старкиллер» бы остался цел...
«И протянул бы еще часов сорок-пятьдесят, до подхода объединенных сил Республики. А щит пробить дело времени и терпения, даже такой плотный», — генерал устало трет переносицу, понимая, как сильно он был ослеплен мощью вверенного ему орудия разрушения и как беззаветно предан делу Ордена в тот роковой день. Настолько, что не потрудился принять во внимание простой факт — даже с учетом особенностей их супероружия, перенос энергии через гиперпространство можно отследить точно так же, как и прыжок корабля. А уж «наследили» они при выстреле изрядно, дестабилизировав солидный участок гипертрасс. О чем, кстати, надо было подумать, перед тем как уходить в прыжок. «Хвост» они за собой тащат наверняка заметный.
И по этому «хвосту» их достаточно легко найти. Не Сопротивлению, у этих и оборудования нормального нет, а флоту Новой Республики, если он окажется способен среагировать достаточно быстро. Хотя пока разведка не выяснит, кого именно из армейского и флотского руководства они распылили на атомы вместе с Сенатом и всей Хосниан-Прайм, предсказать действия противника не получится. Адмиральские звания в последние годы там раздавались легко, явно с заделом на увеличение флота в обход договора с Содружеством. И раздавались не всегда существам разумным. Дело было не в ксенофобии, а в здравом смысле — представители некоторых рас просто не годились на роль военачальников. Поручи ботанам вести флот на врага, они его разделят, половину продав хаттам, а вторую — каким-нибудь дикарям, деньги припрячут, нарисуют красивый отчет и пойдут плакаться. И, самое главное, им поверят, как бы абсурдно это ни звучало.
Хакс откидывается на спинку кресла и снова клацает пультом.
«Столица Новой Республики оказалась неспособна защитить саму себя. Даже собрав на орбите больше десятка тяжелых кораблей и прикрывшись мощными планетарными щитами...»
Генерал собирает в аккуратную стопку инфокристаллы с ненужными уже отчетами и осторожно выравнивает ее пальцами. Несколько секунд он придирчиво изучает получившееся сооружение, а потом ловким щелчком сбивает верхний кристалл. Получившаяся башенка опасно качается, но не падает. И лишь почти вернув себе исходную форму, вдруг рассыпается на составляющие.
Империя, о возрождении которой он грезил с детства, слушая рассказы отца и его сослуживцев, через неполный год после смерти Императора окончательно выродилась во временный союз моффов и губернаторов, физически неспособных договориться до признания необходимости единого руководства оставшимися территориями. Слишком сладок оказался вкус «абсолютной власти». Этим ловко воспользовалась молодая Новая Республика, где предложив сотрудничество, где умело стравив извечных конкурентов. И обойдясь при этом практически без помощи собственного флота, который после Эндора выглядел сборищем мелких ржавых корыт пенсионного возраста. Но переметнувшиеся силы нескольких, прежде лояльных Империи, секторов с доминирующим не человеческим населением быстро выправили баланс, и к Джакку Республика пришла уже не с безумной надеждой на чудо, а с неплохими шансами если не на выигрыш, то на хорошую ничью. Так и случилось.
Потеряв так много и так быстро, Империя затаилась, уведя часть сил в Ядро, а часть в Неизведанные регионы. Затаилась, в надежде зализать раны и нанести ответный удар. Но в итоге не смогла удержать даже Корускант, который сначала путем быстрой и безжалостной резни перешел под контроль Службы безопасности Империи, а уже через несколько месяцев объявил о своем независимом и нейтральном статусе. И начал предоставлять всем желающим услуги по поиску и обработке информации. Имперские архивы были слишком лакомым куском, обладание которым могло сильно изменить расклад сил в галактике, но добраться до них силовыми методами при новой власти оказалось практически невозможно. Пришлось постепенно выкупать, платя большие деньги. Ведомство Айсард-младшей знало свое дело хорошо и, привыкнув за последние годы пребывания Палпатина у руля быть Империей внутри Империи, просто ловко стряхнуло верхнюю оболочку в нужный момент. Куда делась при этом сама Снежная королева, история умалчивала.
Кажется, именно пример Айсард произвел на Сноука впечатление настолько сильное, что он буквально продавил решение о снятии ограничений на прием женщин на военную службу. А ведь тогда он имел лишь совещательный голос, Верховным лидером экзот стал позже, значительно позже.
Хакс невидящим взглядом смотрит на висящие над столом новостные экраны. Перед уходом в прыжок они собрали с ближайшего ретранслятора дальней связи все, что там крутилось — от биржевых котировок до мнений независимых экспертов, и уже восемнадцать часов подряд обрабатывали внешнюю информацию. Со внутренней дело обстояло не лучше — обмен данными с двумя другими крейсерами во время прыжка был сильно ограничен, поэтому генералу приходилось весьма аккуратно формулировать запросы, чтобы сократить время передачи. А выяснить нужно было многое — от новых цифр потерь, ведь в забитых под завязку лазаретах не только выживали, но и умирали, до процентного состава и специализации эвакуированного персонала — от старших офицеров и техников до последнего штурмовика. Хакс хочет точно знать, на кого он может рассчитывать, а кого стоит сбыть с рук как можно быстрее.
О возможной передаче дел генералу думать неприятно, но к ней он тоже постарался подготовиться хотя бы морально. На материальную часть двух суток в любом случае было исчезающее мало. Последний разговор со Сноуком оставил исключительно мерзкие впечатления своей неуместностью в сложившейся ситуации, но прямо отставку не подразумевал. С другой стороны, если Верховный лидер захочет его утопить, то ему достаточно будет просто не поддержать своего генерала в первой же внутренней разборке. Интересно, станет ли Сноук вытаскивать свою «принцессу», или тоже отправит барахтаться в мутной воде кадровой политики самостоятельно? Такую рыбку оставлять без присмотра опасно — сожрет и первого, и второго, и пятого попавшегося, пока не лопнет.
Хакс с едва сдерживаемым стоном поднимает себя из кресла и слышит, как с хрустом встают на место позвонки. Сидячая работа, даже с перерывами на обход мостика и основных служб корабля, явно не должна длиться сутками. И сейчас генерал даже немного завидует наглости магистра рыцарей Рен, после полученного выговора просто заблокировавшего свой медотсек, вручную переведя его в карантинный режим. Панический доклад запертых с магистром дройдов Хакс прочел с большим интересом. Кайло явно демонстрировал обиду, отмокая в бакта-камере и не реагируя на внешние раздражители. Только вот чем такая демонстрация обернется, большой вопрос...
«Выслушай умного человека и сделай наоборот, вот девиз истинного рыцаря Рен, в девичестве Бена Соло, избалованного ребенка и талантливого одаренного, которому всю жизнь все приносили на блюдечке».
Генерал досадливо морщится, вспомнив, какой у них состоялся разговор по дороге, и в очередной раз приходит к выводу, что личная «единица хаоса» была явно выдана ему в наказание за неумеренную гордыню и веру в свою исключительность. Чтобы глядел каждый день, как в зеркало, и работал над собой.

— Я не картина, нечего на меня так смотреть, — Рен стоит, привалившись спиной к стенке лифта, заметно скособочившись в попытке перенести вес на здоровую ногу. Накидка, еще час назад лежавшая на плечах аккуратными складками, висит мятой тряпкой, открывая расстегнутый ворот и неровно бьющуюся жилку на шее. Поход по техническим коридорам вымотал магистра настолько, что у него кружится голова и немеют пальцы.
И Хакс смотрит, как он пытается их размять, неуклюже пряча руки за спиной. Потом снова переводит взгляд на бледное до прозрачности лицо Рена и пересекающий его шрам:
— Я пытаюсь понять, могло ли быть хуже? — багровая полоса ожога прерывается на переносице, лоб, в отличие от щеки, противник рыцаря зацепил по касательной, но все вместе выглядит скверно. И вряд ли сойдет без следа. Особенно с манерой Сноука назначать своему ученику такие унизительные наказания.
— Лица могло не быть, — магистр резко мрачнеет и нахохливается, становясь до неприличия похожим на птицу-падальщика с Джакку, будь она неладна со всей своей флорой и фауной.
Чтобы отвлечься и удержаться от неуместного смешка, Хакс скользит взглядом ниже, машинально отмечая, что выпутываться из своих многочисленных тряпок рыцарю придется не иначе как Силой, раз он до сих пор с руками совладать не может. Ну или сдаться на милость медицинских дройдов, которые скорее раскромсают армированную ткань резаками, чем будут искать скрытые застежки. Предыдущий костюм Рена постигла именно такая участь. Но есть еще одна неправильность, которой быть не должно.
— Где ваш меч, магистр? — искрящий, нестабильный клинок, в полной мере отражающий суть своего владельца, всегда виделся генералу некой «третьей рукой», с которой Рен расстанется куда менее охотно, чем с настоящей конечностью.
— Там же, где и маска, — Кайло медленно поднимает веки и нехорошо смотрит на собеседника. Просто отвернуться и сделать вид, что не участвуешь в разговоре, нельзя. Он и так рискует потерять сознание в любой момент, а перепалка позволяет хоть немного собраться.
Хакс закатывает глаза. И Рен не выдерживает:
— А вы разве не рады? Корабль целее будет, все такое...
Ответный взгляд генерала не уступает его собственному по тяжести.
— Отсутствие меча вам, магистр, как мы только что выяснили, портить оборудование не мешает. И я был бы рад его вам вернуть, если б мог. Несколько панелей управления — ерунда, но если вы еще хоть раз полезете в технические отсеки вместе со своим плохим настроением, то я вас собственноручно пристрелю. И у меня это получится, поверьте.
Лицо рыцаря идет пятнами, краснеют даже уши, полускрытые растрепанными волосами, и он внезапно кажется куда моложе своих почти тридцати лет.
Хакс тяжело вздыхает, осознав всю безнадежность попыток достучаться до Рена.
— Надеюсь, запасная маска у вас есть, — генерал, убедившись, что они достигли нужного уровня, вынимает блокиратор из панели управления лифтом и делает приглашающий жест в сторону дверей.
Кайло шагает вперед, застывая в опасной близости от соперника и вопросительно вздергивает бровь, безмолвно требуя объяснений.
Во взгляде Хакса только беспредельная усталость и ничего больше.
— Носите ее, магистр. Так всем будет легче.

ГЛАВА 16

— Я что-то делаю не так, — слова, которыми Рен встречает заглянувшего в лазарет генерала два дня спустя, мало похожи на приветствие. На извинение — тем более.
— Все вы не так делаете, — сухо замечает Хакс, бросая на койку рядом с магистром свою деку, тут же тонущую в скомканном одеяле. — Например, подставляетесь под гнев Верховного лидера и всех наших недоброжелателей. Или вам так хочется пообщаться в приватной обстановке с Ленцем? Он просто счастлив будет увидеть в пыточной нас обоих. И не в роли приглашенных экспертов, поверьте. Если вам нужен анализ ситуации в Ордене, обращайтесь в следующий раз ко мне, а не устраивайте самостоятельные... изыскания. И не пугайте людей, рапорт о психологическом состоянии экипажа можно читать как триллер. Только вот ловить ваших монстров почему-то приходится мне.
«И не спать ночами из-за чьей-то прихоти узнать об Ордене что-то новенькое. С другой стороны, лучше поздно, чем посмертно...»
На протяжении все этой возмущенной речи Рен молча сидит на кровати, поджав ноги, и крутит в пальцах золотистый куб голокрона. Магистр полностью одет, недостает только перчаток и шлема, который он, видимо, решил на борту корабля больше не носить. С другой стороны, повышенное внимание к его взбалмошному высочеству — его проблемы.
«Принцесса, как есть принцесса».
Вторая койка, на которую устало опускается генерал, выглядит непривычно голо — все, что можно было с нее забрать, от подушки до покрывала, Кайло утащил в свое «гнездо». Другим словом бардак, устроенный в своей временной постели магистром, командующий назвать не может. А то, что он думает о манере лезть в кровать обутым, в приличном обществе и вовсе вслух не произносят.
«Ох и баловали кого-то в детстве», — сумрачно отмечает для себя Хакс, и, не дождавшись на свои слова никакой реакции, продолжает:
— Рен, потрудитесь держать себя в руках и не привлекать внимание контрразведки Ордена. Это действительно может плохо для нас закончиться.
Взгляд Кайло направлен куда-то в стену, поверх плеча генерала. Упреки и советы рыцарь игнорирует в равной степени и это начинает раздражать командующего. Если уж магистр не обращает внимания на прямую и явную угрозу, то что говорить о неявных?
Рен вдруг едва слышно вздыхает, передергивая плечами и нахохливаясь, как исполинская птица. Растрепанный край накидки только усиливает сходство.
«Ну что опять не так, падальщик?»
— Но если получалось у сотен поколений, то почему не выходит у меня? — Кайло тих и безучастен, полностью на своей волне, в том таинственном «нигде и никак», куда он так явно начал проваливаться в последнее время. Хотя, может и раньше все было так, только шлем мешал это увидеть.
— Что у вас не получается? — Хакс повышает голос, надеясь разбить чужую сосредоточенность, банально докричаться до собеседника. И достигает цели, поскольку взгляд Рена приобретает осмысленность и впивается в лицо генерала так, словно магистр только что его заметил. Ощущения странные и неприятные — как нырок в ледяную воду с открытыми глазами.
— Медитация, — Кайло страдальчески морщится, продолжая безостановочно крутить разбрасывающий завораживающие блики кубик в пальцах. — Упражнение простое, но получается что-то не то. В определенный момент происходит откат, который я не могу контролировать. Это... злит.
Генерал закатывает глаза, разрывая зрительный контакт и с минуту изучает потолочный светильник, пытаясь сформулировать ответ так, чтобы он не звучал совсем уж оскорбительно.
Но Рен не дожидается комментария. То, что мечется внутри надо обязательно выпустить, высказаться, пусть невольный слушатель не поймет и трети, но может быть от проговаривания вслух будет хоть какая-то польза?
— Джедаи отбирали одаренных детей в возрасте от шести до восемнадцати месяцев, первые два года учили чувствовать Силу, потом переходили к полноценным тренировкам. Но они для медитаций использовали младенческие воспоминания, подменяя понятия — Сила должна была ощущаться как материнские объятия, что-то однозначно приятное и родное. Некая... точка сборки, — магистр смотрит на мельтешение безделушки, гипнотизируя сам себя. После чего устало заканчивает, — у меня ее нет.
— Чего нет? — недоумевает Хакс, прекрасно знающий, что Рен может извлечь из чужой памяти все, что там вообще когда-либо было, да и на свою не жаловался ни разу. — Младенческих воспоминаний? Вам что, колыбельных не пел никто, на руках не носил?
— Дройды, — Кайло опускает ресницы, пряча выражение глаз. Момент слишком неловкий, чтобы можно было показать свои истинные эмоции. Стать уязвимым. — Первые полтора года меня нянчили дройды. Они же пели, если монотонное гудение можно так назвать. Мать прятала меня. Долго, слишком долго.
«Боги галактики, как он раньше не рехнулся...»
— А потом? — генерал понимает всю бестактность вопроса, но не спросить не может.
— Потом я уже научился видеть истинные чувства, а не те, что взрослые стремятся показывать детям. Так что вспоминать нечего, — Рен снова кривится, осторожно потирая пальцами краешек шрама. — Правда, есть возможность использовать как точку сборки сильную эмоцию, испытанную в сознательном возрасте, не обязательно положительную, но значимую.
Хакс пожимает плечами, спрашивая себя, что он тут делает и почему ведет эту странную беседу с безумцем. Ответ прост — деваться некуда.
— Ну вот это у вас точно должно быть, — генерал уверен в том, что за последний месяц у них всех накопилось достаточно всякого рода памятных событий. Как со знаком плюс, так и минус. И у некоторых этот минус сейчас намертво вплавлен в кожу, а у некоторых — в репутацию.
— Должно, но пока ни одно из воспоминаний не дало нужного эффекта, — Кайло подпирает подбородок кулаком и принимается рассматривать сидящего напротив человека.
У магистра в голове явно зреет какая-то мысль, и эта мысль уже заранее не нравится командующему. И он оказывается прав, как всегда.
— А что было самым значимым для вас, генерал? — вкрадчиво спрашивает Рен, и от него отчетливо тянет холодом Силы.
— Выстрел «Старкиллера», — ровно отвечает Хакс, тщательно следя за голосом, чтобы не выдать своего отношения к попытке ментального воздействия. Осторожной, но непрошенной и тем неприятной. — Прекрасное зрелище.
— А с борта крейсера не впечатлило, — разочаровано резюмирует Кайло. Похоже, он ожидал какого-то другого ответа. Или имел в виду нечто иное.
— Могли и с земли полюбоваться, если бы соизволили, — ехидно замечает генерал, прикрывая веки. От недосыпа слегка мутит и кружится голова. — Или стоять за моей спиной было ниже вашего достоинства?
— Мне не слишком нравится сама идея мгновенного уничтожения нескольких населенных миров, — Рен произносит это совершенно будничным тоном, словно сказанное не противоречит самой идее Первого Ордена. — Подобное... довольно неприятно ощущается. Хотя я предполагал, что эффект будет намного сильнее. Не думаю, генерал, что вам бы понравилось, свались я в обморок в самый торжественный момент.
— Разрядили бы обстановку, — хмыкает Хакс, представляя себе подобную картинку.
Спать хочется все сильнее и он уже жалеет, что потратил столько времени на составление документа для магистра. С другой стороны, подобный жест доброй воли может несколько снизить имеющуюся в их профессиональных отношениях напряженность.
Рен глухо фыркает. И после минутной паузы вдруг то ли просит, то ли нет:
— А покажите мне, Хакс?
— Еще чего, — вяло возмущается командующий, успевший за это время задремать и даже увидеть кусок какого-то крайне мутного сна, связанного со сверкой документов.
«Ну что же вы упрямитесь?» — чужая мысль скользит по краю сознания ледяной сороконожкой. И заставляет рвануться вперед, с размаху впечатываясь в плотный кокон Силы.
Кайло выдает не звук, его выдает движение воздуха. И, распахнув глаза, Хакс видит Рена совсем близко. Магистр нависает над сидящим генералом, придавив коленом полу его шинели к койке и почти касаясь пальцами моментально взмокшего виска. Все усилия хоть как-то пошевелиться абсолютно бесполезны — Сила давит мягко, не перекрывая дыхание, но отчетливо, опутывая невидимой паутиной от горла до щиколоток.
— Расслабьтесь, генерал, — голос Рена падает до шепота, приобретая какие-то мурлыкающие интонации. Ни следа привычного в подобных случаях сарказма. — Это не будет больно, если вы не будете дергаться.
Хакс сдавленно шипит, не прекращая попыток вырваться, но тут ему ощутимо пережимает горло и он покорно опускает внутренние щиты, позволяя Кайло увидеть искомое до того, как он отключится от недостатка кислорода. И надеясь, что после этого рыцарь догадается убраться из его головы.
«Настырный ублюдок!» — отчетливо думает генерал и внезапно проваливается в воспоминание. Полное — со звуками, запахами и ощущениями, резкими и острыми, куда более сильными, чем они были тогда.
Приглушенный свет звезды, подарившей им энергию для сверхоружия, отражается в белом снегу, слепя широко раскрытые глаза, каждый вдох отдается в горле слабым ожогом холода, а собственная неуверенность и нервозность переплавляются в ледяную ярость, направленную на далеких врагов. Сейчас он абсолютно, слепо и истово верит в каждое свое слово, зажигая этой верой других. Инициируя процесс чудовищного геноцида, перед которым померкнет все, что творила Империя, померкнет во славу Первого Ордена, ее преемника и наследника.
И когда в момент выстрела в его зрачках отражается ревущая смерть, он ощущает экстаз, наслаждение столь острое, что оно тут же отзывается резкой болью глубоко внутри. Болью, ломающей кости и взрезающей кожу, сжигающей его самого. Оглушенный, он упускает контроль над памятью и дальнейшие события разматываются, словно шелковая лента, являя себя любопытствующему Рену во всей своей неприглядной красе.
Все его метания и страх во время атаки сил Сопротивления, осознание собственной уязвимости в момент, когда крестокрылы проходят над командным центром практически на расстоянии вытянутой руки, паника, вызванная известием о том, что ядро планеты теряет стабильность. Вся его некомпетентность и саморазрушительная злость как на ладони, приправленная острой ненавистью к Сноуку, Рену, Силе и роковому приказу.
Отчаянным рывком он выламывается из кошмара в реальность, пахнущую его собственной кровью, разрывает связь разумов, пробивающую виски резкой болью. Освобождается от оков ментальных, но не физических.
— Рен, — от бешенства голос срывается в сипение. — Я вам не портовая шлюха, чтобы так со мной обращаться!
Генералу безумно хочется отшвырнуть рыцаря в стену, сломать ему челюсть и вбить эту понимающую ухмылку в глотку вместе с зубами. Но он не может даже моргнуть, вынужденный смотреть, как Кайло берет его правую руку, поднимает на уровень лица, так, чтобы было получше видно, и издевательски медленно тянет манжет рукава вверх, одновременно сдвигая перчатку. Проводит кончиком пальца по красным следам ногтей на запястье и прижимает жилку, словно считая частящий сверх меры пульс.
— Ваш самоконтроль поражает, генерал, — язвит Рен, — вы даже не назвали меня никаким... обидным словом. И не перешли на «ты».
Насмешка дрожит в низком голосе предвкушением дальнейшего развлечения.
— Я вас ненавижу, — цедит Хакс, получивший, наконец, возможность нормально вдохнуть.
— Я знаю, — удовлетворенно отзывается магистр. — К несчастью, ваше чувство не взаимно, генерал. Спасибо, что потратили на меня свое драгоценное время.
«Спи», — короткий приказ гасит отчаянно сопротивляющееся сознание. А пятнадцать минут спустя, когда командующий приходит в себя, то обнаруживает, что его форма в полном порядке, а в безвольные пальцы кто-то вложил белоснежный платок.

ГЛАВА 17

Избегать Рена оказывается до смешного легко. Рыцарь сам неплохо прячется, появляясь в основных коридорах лишь изредка и балуя своим вниманием очень узкий круг людей, включающий майора Ольста, его заместителя и Фазму.
Доклад которой Хакс выслушивает по дороге от жилых помещений к мастерским, куда капитан относит очередной фрагмент доспеха, разбитый в процессе тренировки. Рен каждый раз достает ее в самом конце схватки, ломая одну из пластин. К счастью, костей он пока Фазме не ломает, но та уверена, что это лишь дело времени, а поддаваться и подстраиваться капитану уже порядком надоело. Форму она вернула прежнюю, магистра изучила неплохо и жаждет реванша. Одна проблема — Сила, но, услышав такое заявление, генерал лишь тонко улыбается, обещая помочь. Надо только немного подождать.
Личную деку генералу возвращают вечером того же дня, в который состоялся их «разговор» с магистром. Впрочем, сам для себя Хакс ситуацию обозначает другим словом и очень хочет мести за очередное унижение.
Но два штурмовика, мнущиеся на пороге кабинета командующего, передают ему не только деку, но и витиеватые извинения Рена, составленные в лучших традициях Сената Республики, при этом беспомощно путаясь в сложных дипломатических оборотах.
И Хакс внезапно понимает, что это не более, чем еще одно утонченное издевательство. Желание запустить декой в стену или шлем одного из этих ведроголовых недоумков становится настолько сильным, что солдаты, учуявшие приближающуюся бурю, перестают мямлить и вылетают из кабинета, рысью уносясь в направлении карцера, поскольку Фазму они боятся куда меньше. А неделя в холодной камере явно лучше немедленного расстрела.
Очень вовремя, поскольку через минуту на датапад генерала приходит сообщение от Рена: «Благодарю за ваши выкладки, очень познавательно. Но у меня появились вопросы и хотелось бы их задать. Вам».
Хакс отмалчивается сутки, злясь и борясь с соблазном послать Рена к хаттам. Отмалчиваться дольше, ссылаясь на собственную занятость, генералу не позволяет негласный бюрократический этикет. И, в конце концов, отсылает ответное: «Спрашивайте».
А на следующее утро, когда он скучает на мостике у обзорного иллюминатора и безуспешно пытается проснуться без кофе, его внезапно накрывает тень от проносящегося рядом корабля. Стоящий за спиной командующего адъютант нервно ахает и роняет датапад, а вся дежурная смена инстинктивно пригибается за своими пультами. Судьбу «Исполнителя» тут помнят слишком хорошо, ведь у многих присутствующих там погибли близкие родственники. Судьбу «Старкиллера» слишком хорошо помнит сам генерал.
«Безответственный, эгоцентричный...», — тут у Хакса заканчиваются подходящие эпитеты и он лишь медленно выдыхает, проговаривая про себя самые грязные ругательства в адрес Кайло, которые только может вспомнить. Становится немного легче.
После чего разворачивается на каблуках, награждая тяжелым взглядом серого от переживаний адъютанта и приказывает закрыть бронепанели мостика, предназначенные для защиты остекления от внешних атак. И впредь закрывать их сразу же при получении любого запроса на вылет, поступающего от магистра рыцарей Рен. Вне зависимости тот того, берет он истребитель или свой «Бегущий за тенью». Личного шаттла это нововведение не касается исключительно потому, что там за штурвалом сидят куда более здравомыслящие, чем один неуравновешенный рыцарь, люди.
После чего генерал требует вывести картинку с внешних камер на его личный монитор и немедленно установить связь с майором Ольстом. Но вместо вразумительного доклада слышит лишь азартные вопли, с которыми два лучших пилота «Финализатора» гонят яхту магистра, отчаянно прижимающуюся к броне крейсера. А сам Рен, внезапно врезающийся в разговор, сухо замечает: «Хакс, мы заняты», и резко выкручивает бочку вокруг блока сенсоров, снося один из них острым крылом «Бегущего». Генералу кажется, что скрип его зубов слышен на весь мостик. Капитан Менц беззвучно матерится и закрывает лицо рукой.
Ситуация продолжает накаляться.

Следующие две недели заполнены в расписании Хакса до предела и даже немного больше, поскольку возвращаются почти все отосланные на поиски подходящих планет дальние разведчики — как автоматические, так и пилотируемые.
Командующий ежедневно проводит совещания с полковником Конне и его людьми, разбирая полученные в процессе разведки результаты, а вечерами изводит навигаторов, завершивших пересчет координат и теперь занимающихся ручной проверкой спорных мест.
Ему нужны новые перспективные маршруты, и немедленно, поскольку все известные уже пройдены дважды, включая те, которыми пользуются лишь в крайних случаях. Пропихивать такими путями целый флот — самоубийство, использовать их для рейдерских атак силами малых кораблей — возможность, стоящая рассмотрения.
Поиск планет продвигается со скрипом, поскольку из восемнадцати необитаемых миров, обнаруженных с начала экспедиции, условно-пригодными можно считать шесть, а реально подходящими только два. Но после доклада Сноуку внезапно оказывается, что ищут они не то и не там, слишком медленно и плохо.
И Хакс срывается на попавшемся ему под руку лейтенанте из разведчиков, со всей возможной для нынешнего душевного состояния вежливостью вываливая на несчастного свое раздражение результатами работы «картографов». Офицер краснеет, бледнеет и даже пытается возражать, но потом покорно затыкается и лишь кивает на самых агрессивных пассажах в свой адрес.
Подчиненные провожают кипящего гневом генерала вопросительными взглядами. Но пока молчат.
Поэтому очередной доклад о моральном состоянии экипажа Хакс спускает в утилизатор не читая, поскольку то, что там пишут о нем самом и, тем более, о Кайло, отличившемся недавно тараном подфюзеляжной турели с последующей ловлей Силой шарахнувшегося в сторону ДИ-истребителя, он знать категорически не желает. И предпочел бы скорее запихнуть Рена в любой из кораблей-разведчиков, отправив тот далеко и, желательно, надолго.
Но увы, и за пять минут до полуночи приходит уже ставший привычным очередной геополитический вопрос от Кайло, а задерганный до потери соображения генерал вместо ответа отсылает Рена в сторону аналитической службы и архивов Корусканта, где точно есть все, что магистру нужно, и даже больше, поскольку торгуют информацией там уже тридцать лет, и добывать ее под заказ и за соответствующую плату тоже умеют. А его личное время сегодня занято более важными вещами и тоже должно оплачиваться хотя бы словесной благодарностью.
На этот выпад магистр не реагирует никак, а Хакс уже через минуту начинает жалеть, что не сдержался. Но продолжать эти непонятные поиски скрытого смысла в действиях руководства Ордена последних лет, с одновременными попытками понять логику Кайло, которому почему-то это все вдруг стало интересно, нет уже ни сил, ни желания.
До катастрофы полтора шага, и командующий совсем не уверен, что они будут на совести магистра рыцарей Рен.

Первая картинка-карикатура появляется через день. Она приходит в общей обеденной рассылке для старших офицеров и со скоростью пожара разлетается среди всех остальных. При виде ее генерал сначала давится кофе, а, прокашлявшись, начинает смеяться, пользуясь тем, что сидит в своем кабинете в полном одиночестве.
На рисунке изображена взъерошенная и довольно-таки облезлая птица-падальщик с Джакку, укутанная в безошибочно узнаваемую накидку, играющая с оторванной боковой панелью ДИ-истребителя. Причем нарисована не взрослая особь, а подросший птенец. Чтобы в этом удостовериться, командующий не ленится прочесть статью о фауне планеты-помойки, запросив ее в информатории. Найти отправителя картинки службе безопасности не удается, но Хакс почти уверен в том, что знает автора рисунка.
Вторая карикатура, с Реном-падальщиком, сидящим на собственном разбитом шлеме, появляется двое суток спустя, на сей раз в рассылке для летного состава. Все остальные получают ее в течение часа. Но, как ни странно, сам магистр все еще не в курсе, о чем сообщает генералу заметно приободрившаяся Фазма, которая во власти внезапного душевного порыва обещает приготовить автору рисунка что-то вкусное. По возможности до того, как этого нахала упекут в карцер или лазарет, в зависимости от того, кто изловит его первым.
Генерал не знает, чему ему стоит удивиться больше — кулинарным талантам капитана штурмовиков или несколько истеричному веселью экипажа. Которое, по его скромному мнению, может очень плохо закончиться.
Третью карикатуру Рен находит сам, зацепившись случайным взглядом за картинку на экране датапада в руках девушки-связиста, которую едва не сшибает с ног, проносясь куда-то по своим загадочным делам. Не успевает хозяйка устройства испуганно ойкнуть, как магистр впечатывает датапад в стенку и с чувством размазывает осколки по смятой металлической панели.
В лицо ему при этом не рискует смотреть никто, поскольку нынешний рисунок вполне можно счесть оскорбительным, ведь там изображен падальщик, выглядывающий из стилизованного человеческого черепа, слишком для него большого.
На пороге генеральского кабинета Рен возникает абсолютно бесшумно, но искрящееся раздражение опережает его, выдавая с головой, поэтому старший навигатор Ойги прерывает свой доклад командующему извинениями и аккуратно выскальзывает в дверь, поднырнув под локтем магистра. Тот даже и не думает подвинуться.
— Рен, — констатирует Хакс очевидное. — Вы решили выйти в люди?
Сарказм плохо удается генералу, поскольку на столе под его ладонью лежит маленький листок, белый край которого предательски выглядывает из-под пальцев. И Кайло его наверняка видит.
— Решил, — холодно соглашается рыцарь, — поскольку заметил как изменилось отношение экипажа к моей скромной персоне. Не помню, чтобы я хотел казаться смешным, Хакс. Поэтому потрудитесь сообщить мне имя автора этого... рисунка.
Генерал вздергивает бровь в притворном изумлении.
— Вы заметили только один рисунок? — уточняет он, всеми силами пытаясь сдержать неуместный сейчас смешок. Разумеется, он помнит, что у птицы-падальщика шея довольно длинная, но не настолько же. Впрочем, вечная погруженность в себя в данном случае сыграла с магистром особенно злую шутку.
— Два, если считать тот, который вы так неумело прячете, — припечатывает Рен, Силой выдергивая листок из-под пальцев командующего.
От взгляда на картинку Кайло заметно перекашивает, поскольку обнаружить там неопрятный сверток накидки, из которой торчит с одной стороны внушительный клюв, а с другой — облезлый хвост, он явно не ожидает. Мало того, в этот раз рисунок снабжен надписью: «Никого не вижу, никого не слышу, никому ничего не скажу».
— Кто автор, Хакс? — глухо выговаривает он, а предметы на столе генерала начинают мелко подрагивать, воздух уплотняется и по помещению начинает гулять едва ощутимый холодный сквозняк.
— Хотите разгромить мой кабинет? — интересуется командующий, откидываясь на спинку кресла и сверля магистра злым взглядом. — Или, может, меня придушить в очередном припадке?
Рен вздрагивает, беря свою Силу под контроль. Теперь она уже не разливается, словно вода, а стягивается в одну точку, готовясь к удару.
— У меня не бывает припадков, — чеканит он, — все вспышки гнева происходят осознанно.
Хакс удивленно моргает, вспоминая длинный перечень всего, что было разбито, расколото и изрезано световым мечом на «Старкиллере», и с ноткой разочарования думает о том, что счет за причиненный ущерб можно было выставлять рыцарю со спокойной совестью, раз уж он все этот творил в здравом уме и трезвой памяти. Но кто же тогда знал...
— Объяснитесь, — требует генерал. И ему действительно очень хочется услышать, что магистр скажет нового о своем поведении. Вряд ли стоит ждать оправданий, но все может быть.
Рен раздраженно дергает плечом.
— Вам что ценнее — люди или оборудование? Люди, полагаю. Учить долго, терять обидно, — рыцарь кладет руки на пояс и делает шаг вперед, склоняясь к оппоненту через столешницу. — Даже если они идиоты, верно?
— Да, — осторожно отвечает командующий, не меняя позы, — но почему вы считаете возможным направлять свою агрессию вовне, вместо того, чтобы научиться ее сдерживать?
Магистр вздергивает уголки губ в пародии на улыбку и, понизив голос, отвечает:
— По той же причине, по какой вы загоняете ее внутрь, генерал. Слишком много эмоций для одного человека, вот и все.
Несколько томительных секунд они играют в гляделки. Рен лениво, зная, что в любой момент может передавить соперника, Хакс зло, поскольку Кайло в очередной раз удалось задеть его за живое.
— Автор рисунков, Хакс, — обманчиво мягко просит магистр не отводя взгляда. — Это ведь ваш старший навигатор, Ойги, да?
Генерал с заметным усилием кивает и едва слышно произносит:
— Если вы хоть что-то с ней сделаете, физически или ментально, то это будет ваша последняя в жизни глупость. И даже Верховный лидер не спасет вашу дурную голову.
— Пугаете? — откровенно веселится Рен.
— Нисколько, просто сообщаю, — тон голоса командующего ровный и безразличный настолько, что Кайло начинает подозревать подвох. Но одаренному глупо бояться мести человека, которого он уже успел изучить досконально. И над которым он имеет власть не только потому, что владеет Силой.
— Кто она вам, любовница? — магистр педантично скручивает рисунок в трубочку и прячет в рукав.
— В первую очередь, подруга детства. Во вторую — лучший навигатор флота, в третью — все остальное, которое вас не касается, Рен, — сухо произносит Хакс, провожая рисунок взглядом. — Удовлетворили любопытство?
— Не совсем, — криво ухмыляется Кайло. — Но, как вы понимаете, мое от меня не убежит.
— Не сомневаюсь, — генерал указывает магистру на открытую дверь. Держать лицо становится все труднее, особенно в свете того, что его состояние совершенно очевидно для одаренного.
Рыцарь отвешивает Хаксу издевательский поклон и покидает кабинет, театрально хлестнув по дверному проему полой одеяния.
«На шлейф не наступи, позер!», — генерал сжимает виски пальцами и с тоской думает о том дне, когда все это дойдет до заинтересованных лиц в руководстве Ордена. А ведь дойдет обязательно...

ГЛАВА 18

Рену даже не нужно искать свою жертву, она находит его сама. Короткое сообщение на комлинк, начитанное синтетическим голосом, приходит практически сразу после того, как он переступает порог генеральского кабинета.
От цели магистра отделяют всего два коридора и несколько минут быстрым шагом.
«Не все шутки одинаково полезны, пора бы об этом напомнить... некоторым», — беззвучно хмыкает Рен, входя в небольшой конференц-зал на третьей жилой палубе. И упирается взглядом в парящую над проектором карту галактики. Его карту, на которой уже нет никаких пробелов.
«Оригинальный способ просить прощения», — Кайло удивленно моргает, разглядывая знакомые созвездия, сбивается с мысли и переводит взгляд на ожидающую его Ойги. Старший навигатор стоит у края стола, небрежно опираясь рукой на спинку одного из кресел, и смотрит на рыцаря с веселым интересом.
«Интерес, почему именно интерес, а не страх?» — это кажется важным, а осознание того, что именно ее вежливый исследовательский интерес он ощущает практически с момента возвращения на борт флагмана после гибели «Старкиллера», озадачивает. До этого времени подобную эмоцию в свой адрес Рен чувствовал лишь со стороны Верховного лидера.
Но Сноук одаренный, а эта глупая женщина — нет. Ни малейшего намека даже на эмпатию. Сознание холодное и рассудочное. Одно из самых упорядоченных среди тех, которых Кайло приходилось касаться. И это неожиданно вызывает любопытство, поскольку даже самые спокойные с виду люди обычно скрывают что-то внутри. Собственную неуверенность, страхи, сомнения, постыдные факты биографии, в конце концов.
Ойги совершенно не реагирует на аккуратное прикосновение Силы. Или не чувствует, хотя тот же Хакс моментально напрягается, стоит появиться хоть намеку на ментальное сканирование, или игнорирует осознанно. Тоже необычно.
— Что это такое? — интересуется Рен, в два шага пересекая разделяющее их расстояние и нависая на навигатором. Скрученный в трубочку листок смотрит в грудь Эрны, как дуло бластера.
— Картинка для вас, — улыбается она едва заметно, но улыбается. И эта тень улыбки мгновенно ломает весь самоконтроль рыцаря.
— И когда она появится в какой-нибудь рассылке? — вкрадчиво спрашивает Кайло, позволяя Ойги забрать рисунок и развернуть его.
— Никогда, — старший навигатор чуть сдвигается назад, опираясь бедром на край столешницы, чем немного увеличивает расстояние между ними. — Разве что сами решите поделиться. Он предназначался именно вам. И да, я знала, что вы заберете его у Рутгера.
Рен смотрит на Ойги фирменным тяжелым взглядом, перебирая варианты дальнейших действий.
— Рутгер, значит, — медленно произносит он. Быстро же она решила перейти к намекам.
Эрна чуть пожимает плечами. Ее, кажется, нисколько не смущает скрытая в этих словах угроза.
— Было бы странно звать по фамилии человека, которого знаешь больше тридцати лет, вы не находите, магистр?
— Я многое не нахожу странным, — лениво парирует Кайло, пытаясь понять, сколько же лет самой Ойги. Если Хаксу тридцать четыре, то... И только сейчас, присмотревшись, он замечает седину в пепельных волосах стоящей перед ним женщины. Не самый надежный способ определять возраст, но досье под рукой нет, и Рен жалеет, что не догадался его прочесть раньше.
— Я старше генерала на три года, — подсказывает навигатор, легко расшифровывая причину его недоумения и снова даря тень улыбки, на сей раз ироничной. — Надеюсь, вы не считаете предосудительной такую разницу в возрасте?
Рен вскипает моментально, но усилием воли сдерживает растущую злость. Его так старательно уводят от темы, одновременно намекая на молодость и несостоятельность, что это попросту бесит. И вызывает определенные подозрения. Но Кайло привычно затыкает тревожный звоночек, к игре с отвлечением внимания он вернется позже. И вестись она будет по его правилам.
— Не думаю, что это важно, — рыцарь кивает на карту, которая так и висит над столом. — В отличие от наших общих дел.
Потом произносит намного тише, и голос едва заметно вибрирует от сдерживаемых эмоций, обещая возможность скорой и жестокой расправы:
— Но, если вы думаете, что я прощу вам... вашу шутку с рисунками, то глубоко ошибаетесь.
— Это была не шутка, — отмечает Ойги спокойно, — скорее эксперимент и попытка разрядить напряжение экипажа. Успешная, к счастью.
— Вас зачислили в штат на должность психолога? — с отчетливой ноткой сарказма интересуется Рен, неосознанно сжимая правую руку в кулак. Раздражение поддается контролю с трудом, но пока поддается. Хотя Сила уже буквально льнет к пальцам, призывая превратить ее в жесткий ошейник, незримой удавкой стягивающий чужое горло.
— Нет, но я, как глава штурманской службы, имею возможность читать рапорты о моральном состоянии экипажа. И оно за последний месяц значительно ухудшилось, — Эрна упирается ладонями в столешницу и чуть подается вперед, глядя на собеседника снизу вверх. — А я не хочу, чтобы в случае полноценного столкновения с противником кто-то из дежурной смены впал в истерику прямо на мостике. С нашим экипажем теоретиков чревато последствиями, знаете ли.
— Теоретиков? — в таком ключе Рен об этом не думал, всегда считая крейсер лишь средством доставки себя к месту событий. В тех немногих случаях, когда возникала необходимость стрелять, с этим вопросом разбирался Хакс.
— Разумеется. Реальный боевой опыт есть у пилотов, части штурмовиков, — Ойги дергает уголком губ, — ну и у вас, магистр.
Рыцарь в ответ молчит, пытаясь понять, похвала это была или оскорбление, но эмоция, окрашивающая слова, слишком слабая, а ломать чужое сознание он пока не спешит. Но про себя отмечает, что генерала старший навигатор не упомянула, а значит, в курсе его умений. Красивые симуляции, которые так любит Хакс, редко имеют хоть что-то общее с действительностью. А даже самый простой и надежный план имеет свойство ломаться, как показал пример «Старкиллера».
— Мне ваше утверждение должно польстить? — ровно интересуется Рен, разглядывая невозмутимое лицо Эрны. Совершенно обычное, с правильными чертами, не красивое и не уродливое. Пресное, но ровно до того момента, пока она не смотрит кому-то в глаза. Именно тогда оказывается, что под маской обыденности спрятано что-то еще. И это что-то рыцарь собирается вытащить на свет и внимательнейшим образом изучить.
— Не знаю, — просто отвечает навигатор. — Слухи о вас ходят разные, но никто не ставит под сомнение ваш талант читать чужое сознание. И это единственное, что сейчас важно.
Рен вздергивает бровь, приглашая Ойги продолжать.
— Мы завершили пересчет и проверку координат. Проверили часть имеющихся гиперпространственных маршрутов и можем с уверенностью утверждать, что они раньше нам не были известны, — Эрна переводит дыхание, — а, значит, нам надо найти остальные, поскольку это нужно не только Верховному лидеру лично, но и Ордену в целом.
Магистр кивает, размышляя о том, сколь многие разграничивают в своем сознании Сноука и Орден. Для самого Кайло это всегда было единым целым — Орден в его понимании лишь инструмент по достижению целей Верховного лидера. И уверен рыцарь именно в своей правоте. Впрочем, чужие заблуждения не его забота, по крайней мере, сейчас.
— Для поиска нам понадобятся ваши таланты к Силе и мое умение навигатора, — Ойги хмурится, устраиваясь на краю столешницы поудобнее и бессознательно постукивая себя пальцем по острому подбородку. — К сожалению, я плохо представляю себе, как мы будем это делать, поскольку вести в этом тандеме вынуждена буду я.
— Почему вы так в этом уверены? — Рен складывает руки на груди, создавая в Силе эффект холодного сквозняка. Но все старания пропадают зря, поскольку Эрна не обращает на это ни малейшего внимания.
— Потому что я лучший навигатор не только на флагмане, но и во всем флоте, — без тени тщеславия отвечает она. — Я могу думать над поставленной задачей в стрессовых условиях. Сутками, если понадобится. Но обычно я работаю с командой и взаимодействие у нас отлажено...
Внезапная догадка вспыхивает в сосредоточенном взгляде серых глаз Ойги.
— Парное взаимодействие, — повторяет она задумчиво, рассматривая рыцаря. Словно примеряя на стоящего перед ней одаренного свои идеи. — Что же у нас есть такого, эмоционально окрашенного?
Рен чуть пожимает плечами, с интересом ожидая, куда выведет кривая чужих размышлений. Сам он бы просто воспользовался мозгом навигатора, как машиной, но пока что-то подсказывало ошибочность этого решения. А раз так, то лучше подождать других вариантов.
— Танец предлагать глупо, это просто будет неудобно нам обоим, — Ойги скептически кривится, — поединок — тем более, остается самое простое — секс.
Кайло несколько секунд ошарашено молчит, после чего с удивившим его самого презрением выговаривает:
— Боюсь, вы не в моем вкусе.
Ойги ловит взгляд рыцаря, без труда угадывая спрятанное под показной невозмутимостью смятение, и улыбается:
— А я предпочитаю светлоглазых блондинов, вот беда. Но иллюзии должно быть достаточно, не так ли? — Эрна вдруг становится пугающе серьезной. Собирается, как перед прыжком в воду. — Вы ведь разбираетесь в пытках и можете заставить другого человека испытывать чужие ощущения?
Внимательный взгляд навигатора становится ощутимо неприятным, снова заставляя против воли вспомнить Сноука. Верховный лидер тоже любит сомневаться в своем ученике.
— Допустим, — Рен все еще не понимает, куда движется разговор, но направление ему уже не нравится. Предложение Ойги логичное, даже слишком, но сама идея вызывает отторжение, поскольку требует не просто создания иллюзии, но и добавления в нее достаточно личных воспоминаний.
— Ну тогда начнем с чего-то простого, а там посмотрим, получается что-то или нет, — если Эрну что-то и смущает, то заметить это не удается. Она так же сосредоточена, как и раньше, только сейчас к обычному набору прибавлено азартное предвкушение.
И Рен снова поражается тому, насколько цельным может быть чужое сознание.
«Ни сомнений в принятом решении, ни страха перед последствиями. Самоуверенность, как у линкора», — неожиданное пришедшее на ум сравнение веселит рыцаря, позволяя немного успокоиться. Копание в мозгах требует собранности и четкого понимания цели.
— И что же вам для этого понадобится? — с легким сарказмом интересуется Кайло.
— Ваша рука. Насколько я знаю, тактильный контакт улучшает... качество взаимодействия. — Ойги смотрит на него, чуть запрокинув голову и протягивая свою ладонь. Но тут же удивленно вздергивает бровь в ответ на коснувшуюся пальцев черную кожу.
«Взаимодействие?» — магистр перекатывает слово на языке, из-под опущенных ресниц изучая Эрну. В лицо смотреть смысла нет, а вот руки у нее красивые, с длинными пальцами и аккуратными короткими ногтями. Кисти несколько крупноваты для женщины ее роста, но так даже лучше, неудобно, когда чужая ладонь по размеру едва достигает половины твоей собственной.
«Как у Рэй», — Рен вдруг понимает, что обе женщины практически одного роста, но насколько же они при этом отличаются...
— Без перчатки, — уточняет Ойги, демонстративно дергая задумавшегося рыцаря за мизинец.
— Вам нужно, вы и снимайте, — Рен считает свое предложение забавным.
К несчастью, похоже, только он, поскольку Эрна без малейших сомнений охватывает его запястье двумя руками и тщательно ощупывает манжет в поисках скрытой застежки. Находит, и уже через минуту с видом победительницы тянет перчатку вниз, освобождая ладонь. Сплетает его пальцы со своими, и, глубоко вздохнув, закрывает глаза.
«Попалась», — тень удовлетворения растворяется в привычном покалывании Силы в кончиках пальцев. Теперь ситуация полностью под контролем рыцаря, ведь с обычными людьми у него еще никогда не было неудач. Все действия давно уже доведены до автоматизма, пусть в этот раз требуется проявить чуть больше осторожности, вскрывая, а не взламывая разум так, чтобы можно было потом собрать обратно без потерь. Почти без потерь.
Чужое сознание раскрывается медленно: сначала смутными образам недавних событий, потом ворохом привычных проблем, недодуманных мыслей и смазанных впечатлений, но, наконец, Ойги понимает, что нужно делать, и поддается в ответ на чужое давление.
Поддается с тенью другой эмоции, эхом прерванного вздоха и призрачного сжатия пальцев в чужих волосах. Сама ломает разделяющую их тонкую корочку льда самоконтроля, принимая в себя весь поток Силы, пронизывающий тело от макушки до пяток.
И возвращая удар обратно, зеркалом отражая солнечный луч.
«Что за...» — Рен успевает лишь вспомнить холодный омут, с которым он имел несчастье познакомиться на «Старкиллере», и задерживает дыхание, пытаясь удержать стон боли.
Память Эрны обрушивается на него вся и сразу, чудовищно яркая и отчетливая, наполненная деталями, вкусами, запахами. Ослепляющая, оглушающая, обжигающая кожу прикосновениями, она тащит его водоворотом событий куда-то на самое дно, туда, где упорядоченная структура живого мира сжимается в точку, проваливаясь по другую сторону бытия. Становясь чем-то новым, чем-то, пропитанным странной тоской, ожиданием несбыточного, опасного и желанного.

Видения кружатся медленно, словно медузы в толще холодной воды. Кружатся, жаля и раня, заставляя возвращаться в тот каждый проклятый раз, когда Рен ради собственного развлечения примерял чужую боль, прикладывал к себе тень агонии, прикидывая как будет смотреться этот новый фрагмент среди осколков его собственной души. И сейчас все эти тени буквально рвут его на части, обломками разбитого зеркала впиваются в мышцы, заставляя кричать без звука от переполняющих сознание ощущений. Чужих и до тошноты чуждых. Но практически неотделимых теперь от него самого.
Острые лопатки, айсбергами выступающие в безупречной сетке плетения кроваво-красного шнура, тонкие симметричные порезы на холодной мертвой коже, нежное кружево ресниц над слепо смотрящими в смерть глазами, созвездие темных кровоподтеков, составленное со знанием и умением, сбитые костяшки тонких пальцев, сложенных в умоляющем жесте. Спутанные пряди волос, гармонично дополняющие остроту обнаженных ключиц с четкими следами укусов, ощущение горячих, чудовищно горячих пальцев, исследующих лицо. Невесомо оглаживающих брови, касающихся переносицы, обводящих выступающие части скул, соскальзывающих по щекам к уголкам губ. И плавно перемещающихся на горло, опутанное черным шелком длинной ленты.
Дыхание перехватывает, картинка меркнет по краям, рассыпаясь облаком сиреневых искр. Остается лишь биение затухающего пульса, каждый удар которого отдается болью в висках. Болью, нарастающей, как шум прибоя, и вдруг взрывающейся ревом урагана.
Сквозь марево гаснущего, умирающего не во сне, а наяву, сознания всплывает образ человека, протягивающего руку и цепко хватающего его безвольную ладонь. И Рен идет за этим незнакомцем по краю ничто и нигде, спотыкаясь и оскальзываясь, снедаемый паническим страхом взглянуть вниз и увидеть под ногами не мокрый песок, а полуразложившиеся тела.
Где-то в глубине себя понимая, что ведут не его, а Эрну, и ничего этого никогда не было, была лишь пугающая картинка, но иллюзия слишком сильна, он увяз в ней с головой, а собственное я все больше размывается, принимая в себя окружающий кошмар, абсолютную неподвижность наполняющих пустоту теней. Красивых и мертвых, идеальных в своей завершенности.
«Контроль, вот что важно», — произносит владелец этого странного, пропитанного эстетикой умирания места.
«Контроль, необходимое и достаточное условие победы».

Рен со всхлипом втягивает воздух, свободной рукой дергая ворот до хруста лопнувшей застежки, и падает колени, ощущая холодный металл даже сквозь все слои одежды. Боль удара, реальная, не фантомная, помогает ему очнуться, вырваться из почти захлопнувшейся ловушки, пусть и обдирая шкуру до костей, но вырваться. С минуту он просто дышит, рвано, сипло, давясь безвкусным воздухом, словно пытаясь изгнать преследующий его аромат увядающих цветов. И только потом открывает глаза.
Ойги сидит рядом с ним, вцепившись в его занемевшие пальцы своими, абсолютно ледяными. Сидит с открытыми глазами, но взгляд рассеянный, пустой. Она все еще там, в омуте собственной памяти. Равнодушная и отстраненная как одно из тех мертвых тел.
«Интерес, исследовательский интерес, будь он трижды проклят!»
— Кто... — голос срывается, но Рен упорно повторяет вопрос, — кто тот человек из видения? Скажи мне, ну?!
Он готов давить Силой, давить сколько понадобится, но Эрна медленно кивает, вздергивая уголки губ в безжизненной улыбке:
— Ларри, — ресницы падают вниз, одним движением сметая пустоту взгляда. Зрачки сужаются в точку, открывая потемневшие, как предгрозовая туча, радужки, — Лоренц Ленц. Глава контрразведки Ордена. Не знаю, знакомы ли вы лично...
Кайло ощущает, как предчувствие неприятностей связывает желудок ледяным узлом. Внутренний тревожный звонок превращается в аварийный ревун, а боль ввинчивается в виски с новой силой.
— И кто он вам? — спрашивает рыцарь, разжимая пальцы. Его колотит и мутит, пробивая неконтролируемой дрожью. Тиски искусной ловушки, спавшей в чужом сознании, разжимаются, оставляя в его собственном разуме раны и обломанные шипы.
«Откуда у вас эта дрянь в голове, Эрна? И, главное, зачем?!»
Ойги с легкой гримасой встряхивает рукой, пытаясь избавиться от ползущих по коже холодных мурашек. И отвечает совершенно равнодушно, словно последних двух минут попросту не было.
— Муж.

ГЛАВА 19

«Знакомы ли вы лично?» — дурацкий вопрос, ведь именно этого невзрачного офицера он когда-то просто сбил с ног Силой, отшвырнув с дороги, словно детскую игрушку. Да, тогда он был взбешен и хорошо, что обошлось без трупов, но вряд ли Ленц за семь лет забыл свое унижение. А сам Рен только сейчас, увидев эту снулую рыбину в памяти Ойги, смог соотнести имя и человека.
«Контроль...» — да уж, тот, кто занимает столь высокий пост, и, как Хакс, является генералом, явно знает толк в управлении своей и не только своей жизнью. Могла ли эта мерзость в голове Эрны быть ловушкой лично на него, Кайло, или предназначалась для любого одаренного, оказавшегося столь беспечным, чтобы без подготовки ломиться в чужую память?
«Могла, но в Ордене читать сознание умеют Сноук, я и, на самом примитивном уровне, еще двое из рыцарей Рен» — магистр бредет по коридору, бездумно скользя ладонью по металлическим панелям обшивки. Пальцы цепляются за все неровности, но Кайло не обращает на это внимания. Царапины — ерунда, оставаться в сознании намного важнее.
«На кого же тогда работает Ленц? На себя? На кого-то из врагов Верховного лидера? Республику... хотя нет, это абсурдно. И что тогда творится в его собственной голове, ведь он обязан регулярно лично отчитываться Сноуку, а такое вылезет при любом ментальном сканировании... Больно, что ж так больно думать, да и дышать тоже...»
Сила тянется за рыцарем обрывками паутины, серая и безжизненная, слепая. Но этого достаточно, чтобы не встретить никого по дороге. Сам Рен кажется себе блеклой тенью себя прежнего, а эта иллюзия не только опасна, но и близка к правде.
В себя он приходит, лишь сползая по створке захлопнувшейся двери собственной каюты. Поднять руку и заблокировать замок уже не хватает ни Силы, ни сил.
С минуту рыцарь бессмысленно смотрит перед собой, борясь с чужой болью, намертво въевшейся под кожу и, не выдержав, все же впивается пальцами в виски.
В голове словно взрывается сверхновая, все звуки и запахи усиливаются до предела, свет режет глаза до слез. Которые почему-то имеют вкус крови. Кайло проводит рукой по лицу, с вялым удивлением отмечая, как исцарапанные пальцы густо окрашиваются алым.
«Откуда обычный человек знает эту технику?» — магистру хочется выть от бессилия и кататься по полу, пытаясь вылезти из собственной кожи. Он только слышал о возможности постановки щитов-ловушек в сознании, но что с ними делать — представляет крайне смутно, обрывочного описания в одном из старинных трактатов Люка явно недостаточно. А Сноук никогда о подобном даже не заикался.
«Возможно потому, что использовал сам, на мне», — тошнота подкатывает к горлу ледяным комком, сбивая дыхание, роняя Кайло на пол в безуспешной попытке облегчить мучения прикосновением к холодному металлу.
«Холод», — Рен с трудом поднимается на четвереньки и упрямо ползет к цели, не обращая внимания на расплывающуюся по краям картинку. Ползет, как кажется, годы, путаясь в широких полах одежды и едва слышно поскуливая то ли от затапливающей сознание боли, то ли от жалости к себе.
И лишь поток ледяной воды, обрушивающийся на голову, возвращает времени его обычную скорость, придает окружающим предметам четкость, а ощущениям ясность.
Магистра колотит, но это не стоящие внимания мелочи, как и липнущая к телу промокшая одежда. Времени слишком мало, чтобы тратить его на ерунду.
Сейчас нужно сосредоточиться и вспомнить все, что он знает о щитах-ловушках.
«Надеюсь, тварь, придумавшая их, растворилась в Силе без следа...»
Медитация в подобной ситуации — решение сомнительное, но возможный последующий срыв беспокоит Рена в последнюю очередь. До него еще дожить надо, а это сейчас под вопросом.
«Крючков» в сознании Эрны было не один и не два, а много больше. И он так глупо попался на все сразу.
«Ну почему я такой дурак, а?», — ледяная вода струйками льется за шиворот, и Кайло стягивает накидку, бросая ее рядом с собой. Теперь бы еще остальное снять и будет совсем хорошо. Жаль, сил не хватит.
Магистр сворачивается калачиком, утыкаясь лбом в колени.
«Думай, думай быстрее, крючки надо хотя бы нащупать... А еще догадаться — как?»
Техника щитов-ловушек, если он ничего не перепутал, является, с одной стороны, оружием последнего удара, позволяющим в случае критической ситуации прихватить вздумавшего применить Пытку Разума с собой, с другой — может сделать агрессора более уязвимым в будущем, насильно привив определенные воспоминания или привычки.
Проблема заключается в том, что просто вытащить внедренное воспоминание невозможно, сначала его надо найти и четко вычленить среди всего прочего, чтобы случайно не сделать себя идиотом в попытке удаления лишнего. Сознание не мозаика, из которой можно просто вынуть кусок, сознание — сложное плетение разноцветных нитей, которые так легко порвать, испортить, спутать одним неловким движением.
Дополнительные сложности создает то, что «крючки» обычно маскируются под уже имеющуюся уязвимость, усиливая ее в разы и превращая в дыру в защите.
О прискорбном состоянии собственных щитов Рен в курсе. Достаточно взглянуть в зеркало, чтобы увидеть, куда его это уже завело. Искать новую дыру среди имеющихся? Занятие на годы, причем крайне неприятное. А, значит, надо идти от противного — и просто перебрать картинка за картинкой то, что он увидел в голове Эрны. Кадр за кадром, вычленяя из общей иллюзии ощущения настоящие и придуманные. Перебрать и пропустить сквозь себя, начав с тех, которые причиняют наибольшее неудобство. Отторгаются мозгом сами.
Кайло вспоминает бескровные края идеально симметричных разрезов на бледной коже, и вытягивает руку в сторону. Через секунду в ладонь ложится маленький, но острый нож, а в комнате что-то с грохотом падает, сбитое смазавшимся толчком Силы.
«Вряд ли я смогу быть так же аккуратен», — мрачно думает Рен, разглядывая собственное предплечье и подрагивающий в опасной близости от вены кончик лезвия. Но сомнения оказываются напрасными — второй неглубокий порез, (мы ведь «украшаем», а не калечим, помнить об этом!) становится точной копией первого, а к пятому рука движется уже автоматически. Холодная вода смывает кровь, придавая картинке завершенность. Делая копией, фиксируя первый «крючок». А их не меньше полудюжины и только в первом слое...
Кайло закрывает глаза и воскрешает в памяти последовательность событий, точно зная, что все закладки он не найдет, а часть найденных попросту не сможет четко выделить. Его выворачивает наизнанку четырежды — от отвращения или переутомления, толком не разобрать, прежде, чем он смиряется с поражением. Зафиксировать удается только пару «крючков», еще несколько он находит, но без посторонней помощи ничего не может с ними сделать. А идти с таким к Сноуку... отдает попыткой суицида, если не хуже. Верховный лидер будет счастлив получить еще несколько рычагов давления на ученика, начавшего сомневаться в правильности своих действий. И не будет колебаться, пуская их в ход.
До дивана в каюте Рен добирается уже на своих двоих и даже умудряется переодеться в сухое, не свалившись по дороге. Этому весьма способствует медицинский пистолет, в который Кайло Силой, поскольку руки все еще трясутся, заряжает несколько ампул с транквилизаторами и обезболивающим. Да, это на несколько часов ослабит его чувствительность к Силе, и оставит солидный синяк на шее, поскольку делать инъекции сам себе он так и не научился, но возможность немного приглушить бушующий в голове шторм того стоит. А если генерал вдруг придет его убивать, то Рен даже сопротивляться не будет.
«Хакс, он ведь уже наверняка в курсе», — рыцарь сползает на пол, опираясь спиной о край дивана, и тянется за датападом, валяющимся на рядом стоящем низком столе. Отправить сообщение удается со второй попытки, поскольку первый вариант совершенно нечитаем, но командующий отзывается на удивление быстро.
«Три часа ночи, Рен! Имей совесть...» — Кайло может поклясться, что вместо троеточия генерал хотел написать совсем другое, но воспитание не позволило, слабо улыбается и переводит взгляд на следующие сообщения:
«Эрна спит. В лазарете, ничего серьезного, просто переутомление».
«Доволен?»
Магистр тихо хмыкает вместо ответа, и вызывает на экран досье на Лоренца Ленца. Файл Ойги он прочтет потом.

Получив от крайне озадаченного майора Ольста известие о том, что магистр пропустил утреннюю летную тренировку впервые за две недели, Хакс немного напрягается. Узнав, что у навигаторов Рен тоже не появлялся, начинает потихоньку нервничать, и, к полудню, обнаружив, что маяк Кайло не передает телеметрию и не перемещается со вчерашнего дня, оставляет мостик на капитан-командора Менца и отправляется выяснять, что случилось с этой ходячей катастрофой, лично.
Дверь каюты магистра открывается простым касанием, даже перчатку снимать не надо. Но вот закрывает ее за собой генерал по правилам. И пересекает каюту, четко, до звона впечатывая каждый шаг в пол.
Рен вздрагивает, осознавая чужое присутствие, и разлепляет ресницы.
Глаза красные, веки припухшие, лицо блекло-серое, на шее под челюстью чудный фиолетово-черный кровоподтек — Хакс охватывает картину одним беглым взглядом, поджимает губы и с легким вздохом усаживается на диван, педантично расправляя полы шинели.
— Как самочувствие, магистр? — скучающим тоном интересуется он, разглядывая лежащий на столешнице медицинский пистолет, окруженный россыпью пустых ампул. На сидящего у дивана Кайло он уже не смотрит.
— Отвратительно, — хрипло отзывается тот, на мгновение пугаясь звука собственного голоса.
— И чем же вы вчера таким занимались, Рен? — генерал берет датапад магистра и перелистывает открытые документы. — Во что опять ввязались?
Рыцарь морщится. Болит после вчерашнего и сна в неудобной позе у него абсолютно все, но не признаваться же в этом.
— Чем опасен Ленц? — спрашивает он в ответ, прерывая ритуальный поток вежливых колкостей.
Рыжие брови Хакса медленно ползут вверх. Образцово-показательная гримаса показного удивления, которую в другой ситуации Рен стер бы одним хлестким словом.
— До вас начало доходить, — утвердительно кивает генерал, погружаясь в молчание.
Не обидно-презрительное, как обычно, нет — Кайло видит, что командующий колеблется, пытаясь сформулировать ответ, не сказав лишнего. И это «лишнее» очень интересует рыцаря, но он уже наделал достаточно глупостей, чтобы добавлять к ним еще одну. Странно, что после всего произошедшего генерал вообще снизошел до разговора.
Хакс устало трет переносицу:
— Ладно, скажем так... Ленц — представитель заказчика.
Рен страдальчески морщится. Игра в загадки очень занятна, но не здесь и не сейчас, когда он вообще и соображает-то с трудом.
— А можно для тех, кто пропустил все ваши подковерные игры, просто и по пунктам? — просит он, задвигая гордость в дальний угол. Кажется, в ближайшее время она ему не понадобится. И непонятно, понадобится ли вообще.
— Магистр, вы прямо как спящая красавица, — кривится Хакс, — просыпаетесь, только получив по голове. Впрочем, что с вас, одаренных, взять...
Генерал откидывается на спинку дивана и устало горбится, сразу теряя весь свой лоск.
— Если упростить, то Орден финансируется Содружеством, через третьи руки и анонимные счета, конечно. Оно же имеет в рядах высшего руководства своих неофициальных представителей. Точное число и роль их мне не известна, то, что их больше одного, я знаю со слов самого Ленца.
Рен запрокидывает голову и с глубочайшим изумлением таращится на командующего.
— Не удивляйтесь, я с нынешним главой контрразведки знаком уже лет пятнадцать, — Хакса слегка передергивает. — Хотя предпочел бы вообще знакомства не сводить, но это детали.
— Личные? — осторожно интересуется Кайло. Врожденное любопытство сильнее доводов здравого смысла.
— И личные тоже, — кивает генерал. — Лет пять назад, или около того, Лоренц в чем-то разошелся со Сноуком, да так, что поговаривали даже о возможной отставке Ленца. Но обошлось, хотя влияние он практически утратил. Там еще много чего было, некоторые из моих хороших знакомых вообще исчезли без следа. Результатом всех пертурбаций стало то, что, во-первых, была окончательно принята новая линия Сноука, во-вторых, армия подмяла флот, а в-третьих меня назначили исполняющим обязанности командующего базы «Старкиллер».
— И в-четвертых вы увели у Ленца жену, — не выдерживает Рен, на всякий случай слегка отстраняясь.
Хакс смотрит на него с заметным сожалением, расшифровать которое не получается. Да и не особо хочется.
— Не увел, Лоренц ее отпустил, считая, что так будет лучше. Для Эрны, в первую очередь, — терпению командующего можно позавидовать. С другой стороны, ему каждый день приходится общаться с самыми разными людьми. Не обязательно умными или хотя бы сообразительными.
— Высокие, высокие отношения, — саркастично замечает Рен, игнорируя тяжелый взгляд генерала.
Хакс в ответ снимает перчатку и протягивает руку рыцарю.
— Полагаю, показать проще, чем рассказывать. Особенно с учетом того, что слушаете вы очень избирательно, — командующий абсолютно серьезен и собран. — Только обойдитесь без самодеятельности и не лезьте, куда не просят.
Кайло с большим подозрением смотрит на протянутую руку, после чего аккуратно, словно хрустальную, сжимает еле теплую ладонь.

И проваливается в слепящий светом полдень чужой памяти, обнаруживая, что смотрит на Хакса, отражающегося в старинном, судя по раме, ростовом зеркале. На вид будущему генералу лет семнадцать, и до законченного образа еще очень далеко — юноша заметно нервничает, то и дело сдувая прядь волос, лезущую в глаза. Запястья саднят свежими царапинами, но куда больнее ранит то, что обе его руки за спиной без труда удерживают тонкие, но сильные пальцы. Очень, очень горячие пальцы.
И Рену лишь судорожным усилием воли удается удержать концентрацию, не рванувшись прочь из просматриваемого воспоминания. По неясной причине Хакс доверился ему сам, поэтому стоит проявить вежливость и не калечить генералу психику.
Стоящий за спиной юноши Ленц выглядит почти так же, как в досье, лишь волосы кажутся ярче. Хотя с такой внешностью само слово «ярче» в качестве характеристики выглядит откровенной насмешкой. Бледный, как моль, контрразведчик, а на видимом в отражении рукаве красуется соответствующая эмблема, теряется на фоне солнечно-рыжего Хакса, еще не утратившего здоровый цвет кожи и россыпь веснушек на остром носу.
— Боль не самоцель, — голос Ленца под стать внешности, негромкий и размеренный, — боль лишь способ сохранить концентрацию. Поэтому она не должна быть чрезмерной.
Вторая рука Ленца ложится на спину Хакса, требовательно нажимая на позвоночник и безошибочно упираясь большим пальцем под лопатку, в место старой травмы.
— Не должна быть явной. Ведь это просто мелочь, своего рода ритуал.
Юноша вытягивается до хруста позвонков, распрямляя плечи и задирая подбородок в попытке убежать от чужого, неприятного прикосновения. Но хватка на запястьях никуда не девается, обжигая кожу огнем.
— И демонстрировать его нельзя. Контроль состоит именно в этом: ты не только не даешь себе сорваться, ты выплескиваешь раздражение и злость строго определенным образом, не позволяя им себя разрушить, — Ленц смотрит на своего протеже, а в этом Рен уже не сомневается, без злости или обиды. Он не отчитывает Хакса за провинность, он просто объясняет, в чем тот ошибся. Спокойно, терпеливо, с явно обозначенной готовностью объяснение повторить, если возникнет нужда.
— А если... боль станет слишком сильной? — непокорная рыжая прядь снова лезет в глаза.
— Тогда тебя в этот момент никто не должен видеть, Руди, — ровно отвечает Ленц. — Можно притерпеться к любой боли, друг мой. Просто на это нужно время.
Лоренц отпускает запястья юноши, но теперь Хакс уже сжимает руки сам, привыкая к новому образу. Принимая его.

Воспоминание рассыпается осколками, генерал высвобождает свою ладонь из безвольных пальцев Рена и вопросительно смотрит на рыцаря.
— Он... способствовал вашей карьере? — Кайло передергивает, предмет разговора ему неприятен до скрежета зубовного, но он обязан выяснить как можно больше о своем случайном враге.
— На начальном этапе и очень... ненавязчиво, скажем так. Делал он это скорее подчиняясь желанию Эрны, сам я помощи, разумеется, не просил, — Хакс дергает щекой и добавляет через силу, — познакомила нас именно она. Она же заинтересовалась экспериментом с защитой сознания, предложенным Ларри.
Рен отмечает оговорку, но молчит, стараясь казаться максимально незаметным, хотя соблазн поторопить рассказчика очень велик.
— Ленц был озабочен тем, что Сноук, тогда еще не ставший Верховным лидером, достаточно активно использует ментальные техники, добиваясь всей полноты власти, а сам Лоренц знает слишком много того, что может фактически погубить Орден, — генерал хмурится снова, подбирая слова, — поэтому он решает сконструировать некий щит, который не позволит считывать сознание, но при этом даст иллюзию полного погружения в чужой разум. На сбор данных и формирование набора воспоминаний, который должен стать обманкой, у него уходит года три. И, насколько я понимаю, все это время он ставит опыты на себе, привязывая щит к различным эмоциям.
— И в итоге привязывается к боли? — полуутвердительно произносит Кайло, внимательно следя за сменой эмоций на лице Хакса.
— Да. Для Ленца это не представляет сложности, у него давние проблемы со здоровьем, — командующий тихо хмыкает, — побочным эффектом его болезни являет то, что он в свои нынешние сорок два выглядит от силы на тридцать. Никто не думал, что он вообще протянет так долго, ему пророчили лет пять-семь после постановки диагноза.
— А Эрна? — рыцарь ощущает где-то внутри отголосок густой, пульсирующей боли, и загоняет воспоминание в дальний угол сознания.
— Эрна... — Хакс ловит взгляд Рена и совершенно спокойно смотрит магистру в глаза, — я подозревал, что она согласилась на установку щита, но не был до конца уверен в том, что она рискнет поставить полную защиту.
— То есть про сам факт вы знали? И мне, разумеется, сообщить не сочли нужным, — злость прорывается в голосе Кайло против его воли, но удержать ее в себе слишком сложно.
— А должен был? — насмешливо вздергивает бровь генерал. — После всего, что вы со мной сделали?
— Я чуть не рехнулся! — взрывается Рен, одним движением поднимаясь на ноги и подаваясь вперед, подавляя сидящего Хакса ростом и яростно клубящейся Силой. — Вы хоть понимаете, что из себя представляет этот ваш щит? Это не защита, это ловушка!
— Не кричите, магистр, я не глухой, — морщится командующий, — когда вы говорите спокойно, вас намного приятнее слушать, чем когда вы срываетесь на визг!
Кайло давится вдохом от возмущения.
— Вы живы, умом пока не повредились, я надеюсь, — тяжеловесная ирония жалит, как рой насекомых, — Эрна тоже в порядке. Поэтому я надеюсь, что вы возьмете себя в руки и послезавтра приступите к поиску гиперпространственных путей, наконец. Пока нас всех не отправили под трибунал, как вредителей!
Рен открывает рот, собираясь ответить чем-то не менее язвительным, но рев боевой тревоги мгновенно выбивает из головы все мысли.
«Откуда?!»

ГЛАВА 20

На мостик они влетают одновременно, успев услышать обрывок приказа Менца, командующего боевой разворот. И увидеть, как за обзорным иллюминатором в опасной близости от «Финализатора» проплывают серые туши трех звездных разрушителей типа «Император-2».
После чего палуба под ногами резко вздрагивает, накреняясь. Крейсер все же не истребитель, резких маневров не любит, а компенсаторы гасят перегрузки с крошечной, но задержкой.
«На час невозможно оставить», — генерал с трудом удерживает равновесие, вцепившись в так удачно случившийся рядом пульт.
— Нет! — очнувшись от секундного замешательства, Рен выбрасывает руку вперед, сжимая пальцы в удушающем захвате, и капитан валится на пол, как подкошенный, даже не успев дотянуться до воротника.
«Ситхов ублюдок!» — Хакс резко ударяет рыцаря ребром ладони по запястью, разрывая связь и ломая концентрацию. Мог бы — врезал бы по лицу, и это Рену совершенно очевидно, чужая эмоция обжигает не хуже кипятка.
Не ожидавший такого Кайло отшатывается, скалясь и пригибаясь, сплетая Силу искрящимся жгутом, готовый в это мгновение свернуть шею любому, кто рискнет на него просто посмотреть. Но всем присутствующим и так забот хватает.
— Отставить боевой разворот! — под бешеным взглядом командующего старпом Улле Юрд зеленеет лицом и выдавливает:
— Есть отставить!
Приказ уходит по цепочке, пока Хакс добирается до своего кресла, падает в него и надевает наушник внутренней связи. Ревун боевой тревоги затыкается, и его сменяют отголоски аварийных сирен где-то в недрах корабля.
— Плотность щитов? — генерал все еще пытается совладать с голосом, не дав прорваться наружу душащей его злости. Но наорать на подчиненных и равных он еще успеет, когда они выберутся из этой сарлачьей ямы, и займутся поисками крайнего в спокойной обстановке.
— Сорок процентов, — оператор вжимает голову в плечи, мечтая оказаться подальше от разъяренного начальства.
— На максимум, расчет эвакуационного прыжка немедленно! — Хакс разворачивается вместе с креслом, чтобы взглянуть на голографическую схему флагмана и выяснить, что из орудий и торпедных аппаратов уже успело активироваться. Картинка его явно расстраивает — турболазерные турели главного калибра все еще не готовы, а остальное не причинит противнику существенного вреда.
— Но, сэр, — старпом тянет Менца за рукав, пытаясь поднять ошеломленного капитана на ноги. Тот хрипит и трясет головой, пытаясь избавиться от мельтешащих перед глазами мушек. — Мы же можем связать их боем! У нас преимущество...
— Двоих, третий зайдет с тыла и поджарит нам двигатели, — Рен возникает за плечом Хакса внезапно, как привидение, и говорит совершенно спокойно, только в глазах плещется вязкая тьма. — А по легким кораблям у них двукратное превосходство, как минимум.
Юрд готов возразить, отстоять свою точку зрения, но предупреждающе сжавшиеся на рукаве пальцы заставляют его промолчать. Окончательно пришедший в себя Менц выпрямляется и едва заметно качает головой. Капитану Улле склонен верить больше, поэтому он так же едва заметно кивает и возвращается к выполнению своих прямых обязанностей.
— Что-то я не помню, чтобы вы посещали занятия в Академии, магистр, — вполголоса произносит генерал, пытаясь смотреть в три стороны одновременно. Данные на мониторах и голопроекциях идут непрерывным потоком, но нужного Хакс все еще не видит, поэтому куда громче и злее добавляет:
— Идентифицируйте противника, наконец, что у нас радиолокационная служба делает, спит?
— Мы пытаемся, сэр, — отзывается старший связист, — три корабля недавней, максимум десять лет назад, постройки, тип «Император-2», принадлежность неизвестна, в нашей базе таких сигнатур нет.
«Этого еще не хватало, впрочем, не флот Новой Республики, и на этом спасибо...»
— Содружество, наверняка, — Хакс нервно облизывает губы, пытаясь понять, откуда эта троица вообще свалилась. Какого ситха тут делает и почему так странно себя ведет. Перепутать «Финализатор» с любым другим крейсером Первого Ордена невозможно, поэтому их самих уже наверняка идентифицировали. Но почему тогда молчат?
«Мы что-то явно пропустили. Что-то большое», — генерал уже собирается приказать выйти на связь с потенциальным противником, но его прерывает вынырнувший из своих собственных размышлений Рен.
— Военную историю учил, в двух вариантах изложения, — мрачно замечает рыцарь, тоже рассматривавший мониторы через плечо командующего. — Мы так и будем ждать, или все же зададим им пару вопросов?
— Расчет прыжка завершен, готовы начать разгон по команде, — докладывает старпом, получив добро от штурманской службы. Бежать с потенциального поля боя ему явно не хочется, но оспаривать приказ глупо, проще подать соответствующий рапорт потом. И не только прямому начальству.
— Есть входящий сигнал, — нервно сообщают связисты. — Готовы принять, сэр.
— Отставить прыжок, — с усилием произносит Хакс, давя взметнувшееся раздражение. Все происходит в последний момент, снова заставляя его менять решение. — Примите передачу.
— Шифр Содружества, актуальный. Центральные миры, судя по подписи. Внутри второй контейнер, — тут оператор спотыкается на слове и несколько секунд задумчиво молчит. — Сэр, второй контейнер зашифрован нашим собственным шифром. Не орденским, а внутрикорабельным.
Генерал и магистр смотрят друг на друга с растущим подозрением. Кто бы ни был отправителем этого сообщения, он слишком хорошо осведомлен о текущих делах Ордена и имеет доступ к данным, изменяющимся каждую неделю. Плохой признак.
— И что там? — от Рена волной расходится жгучее любопытство пополам с азартным предвкушением, заставляющее окружающих опасливо ежиться и надеяться, что это не по их душу.
— Сообщение адресовано вам, магистр, сэр, — оператор полностью скрывается за спинкой своего кресла, пытаясь стать невидимым.
Рыцарь удивленно моргает, переводя взгляд на иллюминатор и три уже едва различимые тени за ним.
— Выводите на мой монитор, — приказывает Хакс, краем глаза наблюдая, как на тактической карте три красных треугольника постепенно удаляются от одного зеленого.
Расслабляться рано, но прямо сейчас им ничего не грозит. «Гости» находятся в невыгодном положении для атаки, признаков запуска истребителей или протонных торпед нет, а значит самим дергаться тоже не стоит. Могут не так понять.
— Да, сэр, — короткий перестук клавиш и на экране появляется текст.
«То, что ты ищешь, тут — 000».
— И как это понимать? — интересуется генерал, борясь с желанием отпихнуть Рена локтем, чтобы тот не так явно нависал над его головой. Но тот слишком поглощен собой, чтобы отреагировать на чужое раздражение.
— Три нуля это ведь точка начала отсчета, координаты Корусканта, верно? — Кайло внимательно смотрит на монитор, словно ожидая появления подсказки.
Командующий чуть пожимает плечами. Загадки такого рода ему категорически не нравятся, а еще больше нервирует тот факт, что кто-то не поленился отправить три крейсера через половину галактики ради одной строки текста. Хотя мало ли, какое у них еще было задание...
— Ну да, — Хакс бросает взгляд на монитор и чуть отклоняется назад, чтобы иметь возможность видеть лицо Рена. — Только не говорите мне, что вы немедленно сорветесь выяснять, что же там спрятано.
Рыцарь морщится, он явно собирался поступить именно так, но своевременное напоминание о других, куда более важных обязанностях магистра рыцарей Рен, несколько охлаждает его энтузиазм.
— В обозримом будущем, — нехотя отвечает он.
— Сначала карта, — почти неслышно в окружающем их рабочем шуме произносит Хакс, — сделаете, и я сам приду махать платочком со взлетной палубы.
— В надежде, что обратно я уже не вернусь, верно? — понимающе ухмыляется Кайло. Тьма постепенно уходит из его глаз, гася за собой полубезумную искру Силы.
— Не без этого, — генерал возвращает собеседнику его кривую улыбку.
Несколько секунд они привычно пытаются передавить друг друга взглядом, но идиллию нарушает Улле Юрд.
— Прошу прощения, господа, — старпом мрачен и сосредоточен, но под этой маской явно видно возмущение и закономерный вопрос: будет кто-то командовать или нет. И если да, то кто? — Мы собираемся что-то передавать в ответ кораблям Содружества?
— Нет, — Рен выпрямляется в полный рост и смотрит на капитана первого ранга сверху вниз. — Они просто посыльные, им не требуется ответ.
Старпом выразительно вздергивает бровь, переводит взгляд на Хакса, ожидая подтверждения приказа, и, получив его, уходит на свое место.
— Много на себя берете, магистр, — сухо замечает генерал. — В следующий раз не лезьте под руку, я вполне в состоянии разобраться с большинством проблем и без вашей помощи.
— С большинством, но не со всеми, — тихий голос Рена больше похож на мурлыканье довольной кошки. Очень большой, хищной кошки.
— А вам так важно оставить за собой последнее слово? — с ноткой иронии интересуется Хакс. — Что за ребячество...
Резкий писк системы оповещения прерывает его на полуслове.
— Корабли Содружества начали разгон. Вектор прыжка... не фиксируется. Они нас глушат! — в голосе оператора откровенная обида. А на экране — облако мелких точек, расползающееся неопрятным рыжим пятном неопределяемых целей.
— Интересная тактика, — генерал мгновенно забывает о рыцаре. — На будущее надо иметь в виду, что цель может ослепить радары перед уходом в гиперпространство.
«А еще интуиция мне подсказывает, что нас еще ждут неприятные сюрпризы. И совсем скоро».
Хакс отыскивает взглядом капитана крейсера и жестом приглашает его подойти поближе.
— Капитан-командор, я прошу вас пройти в лазарет немедленно. Через двадцать минут вы мне нужны в малом зале тактического планирования, и я хочу быть уверен, что к этому моменту вы будете в состоянии внятно разговаривать.
Менц медленно кивает, на середине движения оборвав попытку коснуться поврежденного горла, и выходит, напоследок одарив Рена тяжелым взглядом. Но рыцарь не реагирует, думая о чем-то своем. И вздрагивает, услышав обращенные к нему слова:
— Магистр, вас это тоже касается.
Кайло непонимающе хмурится, и генерал добавляет практически беззвучно, но очень резко:
— Шея, Рен. Сделайте с ней что-нибудь или переоденьтесь.
Рыцарь нервным жестом подтягивает воротник выше и буквально исчезает. Хакс успевает лишь моргнуть, проверяя, не привиделось ли ему, но Кайло уже действительно нет рядом, лишь слабо звякает датчик на дверях, отделяющих мостик от остальных помещений крейсера.
Генерал машинально потирает бровь, не замечая, как по бледной коже расплывается красное пятно раздражения, и пытается придумать, что же им всем делать дальше.

— Как показали сегодняшние события, к внезапной атаке мы совершенно не готовы, — Хакс вышагивает от стены до стены вдоль небольшого, на двенадцать мест, стола, за которым сейчас сидят лишь двое — капитан «Финализатора» и магистр рыцарей Рен. Причем Рен демонстративно сидит к генералу спиной, прекрасно зная, как того раздражает подобное поведение.
— Режим скрытности, которого я требовал придерживаться весь прошедший месяц, оказался неэффективен. Визитеры знали, кто мы, где мы, и какими силами обладаем, — командующий останавливается в торце стола и упирается в матовый пластик столешницы сжатыми кулаками. — Мы должны выполнить приказ Верховного лидера. Но при этом мы должны сохранить корабль.
— Да, сэр, — осторожно поддакивает Менц, прерывая невыносимо затянувшуюся паузу.
— Я рад, что вы это понимаете, — ровно отзывается Хакс, не меняя позы. — Поэтому я хочу услышать ваши предложения относительно повышения нашей обороноспособности.
Капитан-командор упирается взглядом в противоположную стену и тихо вздыхает. Ему неприятно находиться в одном помещении с этими двумя людьми, но положение обязывает. Хотя лучше бы его так и считали предметом мебели, всяко меньше мороки.
«Докомандовался... возможно, до отставки».
— В первую очередь, сэр, я хочу спросить, что является приоритетной линией поведения — сохранение корабля, сохранение дальних разведчиков или скрытие местоположения нашей будущей базы? Рано или поздно мы найдем подходящую планету и вынуждены будем болтаться на ее орбите неопределенный срок, — Вале Менц упорно смотрит мимо командующего и мимо магистра, который, внезапно заинтересовавшись предметом беседы, пытается поймать взгляд капитана.
Хакс страдальчески кривится. Этот же вопрос он задавал сам себе перед началом совещания, обнаружив, что возвращающиеся с очередной миссии разведывательные корабли разминулись с «гостями» чуть меньше, чем на четверть часа. И ни к каким определенным выводам в итоге не пришел.
— Корабль, потом разведчики — на данный момент, — наконец начинает он, — когда найдем планету — защита базы будет в приоритете. Но, надеюсь, тогда мы уже будем не одни.
— Вы уверены в этом, сэр? — Менц настроен пессимистично. — Если нас обнаружат республиканцы, то двух, а то и трех крейсеров для защиты базы в отсутствие планетарного щита будет недостаточно. А я не думаю, что нам их дадут.
Капитан замолкает и опускает глаза, принимаясь разглядывать собственные руки.
— Я не буду вам ничего обещать, капитан-командор, — Хаксу снова холодно и мерзко, подзабытое ощущение бессмысленности всего и вся накатывает с новой силой, вынуждая прикладывать все больше усилий для сохранения невозмутимого вида. — Я хочу увидеть все возможные сценарии наших действий в ситуации столкновения с противником, которые вы сможете разработать за двое суток. Привлекайте кого хотите, но послезавтра я хочу видеть готовый план и знать, на что мы реально, слышите — реально, а не на словах, способны при том или ином раскладе. Разведданные о текущем составе сил Республики и Сопротивления перешлют вам в течение получаса.
— А сил Содружества? — подает голос Рен.
— А по Содружеству у нас, как выяснилось, очень неполные данные, — зло отвечает генерал. — Капитан, с союзниками будем разбираться по месту. Вы свободны, а к магистру у меня есть еще несколько вопросов.
Менц молча встает, прощается с присутствующими коротким кивком и возвращается на мостик. Выждав с минуту после того, как за капитаном закроется дверь, Хакс блокирует замок и, медленно обойдя стол, замирает за спиной рыцаря.
— Объяснитесь, Рен, — холодная злость инеем оседает на каждом слове, — что это было на мостике? Разучились разговаривать? Или рефлексы уже настолько опережают сознание, что последнее вы попросту игнорируете?
— Предчувствие важного события, — Кайло откидывается на спинку кресла, запрокидывая голову. Так он видит собеседника хотя бы частично. И оказывается к нему достаточно близко для того, чтобы заставить Хакса отступить на шаг назад. — Действительно важного.
— Эти несколько слов, переданных вам? — свое презрение генерал даже не пытается скрыть. Ему уже надоели выверты альтернативной логики магистра, а еще больше — способы их реализации.
Рен неопределенно пожимает плечом.
— Скорее способ передачи, но я не уверен. Мне вообще кажется, что мы проспали государственный переворот. Но я чувствую учителя, и в нем нет никакой... обеспокоенности сложившейся ситуацией.
Хакс демонстративно закатывает глаза, мысленно поминая в разных словах и выражениях всех известных ему одаренных.
— Мы могли проспать заговор, магистр. Причем намеренно спровоцированный.
— Еще хуже, верно? — Рен прикрывает веки и сильно трет переносицу. — Я не могу предвидеть, что будет завтра, все словно в тумане. Я даже не могу сказать, доживем ли мы до конца следующего месяца!
— Почему нет? — командующий наклоняется, опираясь локтями на спинку кресла рыцаря. И тихо говорит ему практически в ухо: — Если будем соблюдать правила, конечно же. Правила простые — командую я.
Рен на это кривит губы в саркастичной ухмылке, но Хакс не реагирует на подначку.
— Если у вас случаются внезапное озарения или приступ идиотизма, со стороны они мало отличаются, то вы сначала сообщаете об этом мне, а потом мы совместно что-то предпринимаем, — голос генерала понижается до свистящего шепота. — Если же потребность командовать самому станет нестерпимой, делайте это общепринятыми методами — словами через рот, а не удушением вашей ситховой магией. Иначе я вас закатаю в карбонит и почтовым курьером отошлю Ленцу. Понятно?
— Абсолютно, — Кайло Силой чуть прижимает горло Хакса, не перекрывая дыхание, а просто обозначая присутствие. — Но не слишком ли вы самоуверенны, генерал?
— Не больше вашего, — отрезает Хакс, резко распрямляясь и делая шаг в сторону.
Блокировка двери снимается по скану ладони, но на пороге генерала задерживает вопрос, подкрепленный едва ощутимым касанием невидимой ладони к затылку.
— Боль, на которой построены щиты Эрны, откуда она? — обманчивая мягкость голоса рыцаря заставляет вспомнить его манеру проводить допросы.
— А вы не догадались? — Хакс не оборачивается, ощущая все то же невесомое касание, словно ощупывающее выступающие шейные позвонки. Уже под воротником.
— Нет, — Рен пугающе серьезен и даже не видя его лица, генерал уверен, что сейчас глазами одаренного в его затылок смотрит Тьма.
И Рутгер оборачивается, не желая пропустить зрелище.
— Рождение ребенка, магистр. Что же еще?

ГЛАВА 21

Хакс медленно идет вдоль стойки с оружием, проводя пальцами по креплениям. Тонфы, энергетические жезлы, используемые с ними в паре щиты — стандартное оружие штурмовиков и курсантов Академии. Всем этим он когда-то учился владеть, но профессионалом не стал — слабые запястья, требующие обязательного использования защиты, сводили все усилия на нет, а несколько травм подряд и вовсе закрыли тему. Пришлось переключаться на стрелковое оружие. Впрочем, стрелял последний раз он тоже довольно давно, и надо было бы освежить воспоминания.
— Магистр всегда опаздывает? — генерал осторожно взвешивает в руке энергетический посох. Второй, точно такой же, сейчас лежит у ног Фазмы, проверяющей крепления брони. Оружие выглядит непривычным и неудобным, явно рассчитанным на человека выше и тяжелее самого Хакса. И одинаково хорошо владеющего обеими руками.
— Неужто соскучились, генерал? Двух часов не прошло, — язвительное замечание раздается прямо над ухом и командующий вздрагивает от неожиданности, тут же ругая себя за слабость.
— Не подкрадывайтесь, — зло отвечает он, разворачиваясь на каблуках и возвращая посох на место. Рен стоит перед ним, невозмутимо поправляя завернувшийся манжет. Он снова в полном боевом облачении, и Хакс машинально ищет взглядом шлем. Но рыцарь, как и говорила Фазма, предпочитает обходиться на спаррингах без него.
Убедившись, что уступать ему дорогу никто не собирается, Кайло делает скользящий шаг в сторону, обходя препятствие, но замирает на середине движения, почувствовав, что его накидку что-то держит. Точнее, кто-то.
— Вам не жарко во всех этих тряпках? — генерал с брезгливым видом двумя пальцами приподнимает разлохматившийся край армированной ткани. — При нашем прошлом разговоре вы выглядели... лучше.
«И меньше смахивали на обмотанный дерюгой столб», — Хакс пытается не дать мысли всплыть на поверхность, но увы.
Судя по тому, как тихо фыркает рыцарь, поводя плечом и буквально выдирая несчастную накидку из рук командующего, магистр все прекрасно слышал.
— С каких это пор вас заботит мой внешний вид, генерал? — лениво интересуется Рен, подхватывая свое оружие и кивая Фазме. Та кивает в ответ, надевает шлем, проверяя, все ли подключилось как надо, и с посохом в руке выходит в центр зала.
— Меня он всегда заботил. Вы в своем... балахоне слишком выбиваетесь из общего вида. Не понимаю, почему нельзя ходить в форме, как все нормальные люди, — командующий делает шаг назад и прислоняется плечом к стойке с оружием, собираясь наблюдать за тренировкой.
— Я похож на нормального? — насмешливо уточняет Кайло, активируя оружие. Белые молнии с сухим треском охватывают раскрывшиеся на концах посоха пластины. И, не дождавшись ответа, продолжает: — К слову, форма у меня есть, точно такая же, как ваша, генерал.
Хакс машинально бросает взгляд на свой украшенный двумя нашивками рукав, одновременно понимая, что именно этого от него Рен и ждет.
Магистр оборачивается через плечо и вздергивает уголки губ в хищной улыбке:
— Без знаков различия, расслабьтесь, Хакс.
И под шипящий вдох оскорбленного генерала делает первый танцующий шаг вперед. А тот забывает все те ехидные комментарии, которые только что буквально жгли ему язык.
Раньше командующему как-то не приходило в голову напроситься наблюдателем на тренировку рыцаря. Лезть под гудящее лезвие светового меча не самого уравновешенного человека было просто глупо, а другого оружия Рен не признавал. На словах, по крайней мере. Но, как выяснилось, обращаться умел и умел прекрасно.
Хакс вертит головой, пытаясь уследить за обоими противниками, машинально отмечая, что Фазме доспех явно мешает, а вот магистру его многослойные одежды нет. По крайней мере, на полы робы, то и дело подметающие пол, он не наступает. А вот капитан штурмовиков пару раз попыталась, но лишь получила скользящий удар по корпусу.
В монотонном избиении проходит несколько минут, за которые генерал дважды успевает удивиться тому, что Фазма все еще держит глухую оборону. И начинает думать, что их план на поверку оказывается не так хорош, как ему казалось. Заставить Рена разозлиться и начать использовать в поединке Силу представлялось задачей несложной, особенно после того, как он неоднократно это делал по собственному желанию, но для этого Фазме еще надо умудриться его достать.
«Четыре минуты тридцать секунд, пора».
Командующий кивает капитану штурмовиков и подбирается в ожидании результата. Тот не заставляет себя долго ждать.
Фазма резко контратакует, пытаясь сократить расстояние и достать плечо магистра, но тот легко уворачивается, пропуская удар над головой и тут же парирует следующий, направленный ему в затылок. Конец посоха рассыпает искры, скользя по полу и оставляя за собой след-подпалину, а Рен уже поднимается, намереваясь вернуть удар. Но вдруг сильно вздрагивает и нечеловечески плавным движением уходит далеко в сторону. Капитан, раззадоренная внезапной слабостью противника, меняет тактику, переходя от размашистых ударов к резким уколам, метя в живот, горло, бедро, снова живот. Но рыцарь пятится, уворачиваясь и даже не пытаясь парировать. Он то и дело морщится и встряхивает головой, но добивается только того, что волосы окончательно растрепываются и начинают лезть ему в глаза.
Фазма напирает, вынуждая хоть как-то реагировать, и Рен атакует, с заметным усилием выдерживая нужный темп. Капитан пропускает два скользящих удара — по корпусу и бедру, но доспехи выдерживают, а вот рыцарь, забывшись, открывается слишком сильно. И от следующего укола в живот толком увернуться не успевает. Посох с размаху бьет его по левому боку, прямо туда, куда пришелся выстрел из арбалета. И то ли от неожиданности, то ли от внезапной боли, Кайло валится на одно колено, в точности повторяя свои действия на «Старкиллере».
Следующий пропущенный удар приходится вскользь по правому плечу, и внимательно наблюдающий за процессом Хакс понимает, что Фазма собирается пройтись по всем старым ранам. Да, он сам разрешил бить в полную силу, но все же надеется, что капитан штурмовиков сумеет вовремя остановиться. Что будет, если Фазма ударит Рена в лицо, даже думать не хочется. С Силой или без, но магистр после такого ее просто размажет по полу.
Укол в левое плечо заставляет Кайло выронить оружие, а следующий за ним широкий замах — шарахнуться назад, в этот раз все же запутавшись в длинных полах одежды и рухнув на колени. В результате он оказывается достаточно близко к Хаксу для задуманного.
— Попались, — удовлетворенно произносит генерал, поднося к виску рыцаря кончик посоха. Сухой щелчок активации — и жгучие белые искры начинают плясать по раскрывшимся пластинам в опасной близости от побледневшего лица.
Фазма перехватывает свое оружие поудобнее. Она совсем не против вернуть противнику все долги здесь и сейчас, но атаковать безоружного все же не спешит.
Рен секунду сидит неподвижно, Хакс лишь видит, как опускаются широкие плечи. А в следующее мгновение уже валится на пол, едва ощутив, как ему четко под челюсть втыкается край зудящей пластины. Гаснущее сознание еще успевает зафиксировать дикий факт — Кайло, ухватившийся за активированный конец посоха голыми руками, с глухим рыком швыряет оружие вперед, вбивая его в визор шлема Фазмы.

Сознание возвращается нехотя, принося ощущение полного онемения одной стороны лица. Генерал с трудом садится, путаясь в шинели, и, содрав перчатку с непослушной руки, ощупывает висок, бровь и скулу, обнаруживая, что левый глаз открыт, но ничего не видит. Похолодев от осознания возможных последствий своего эксперимента, Хакс аккуратно опускает собственное веко, надеясь, что непоправимого не произошло. Протезирование он чем-то ужасным не считает, но в отношении себя такую перспективу рассматривать раньше не приходилось.
«Хатт задави Сноука с его приказами», — мрачно думает генерал, пытаясь разглядеть, что случилось с Фазмой. Та возится на полу, невнятно гудя в разбитый шлем что-то наверняка непечатное, но встать не пытается.
Рен же сидит прямо перед ним, сгорбившись и мерно раскачиваясь из стороны в сторону. А через несколько секунд звуки обретают достаточную четкость, чтобы разобрать не просто шум, но и отдельные слова.
— Снимите с меня эту дрянь, — голос магистра искажен, словно его собственное горло сейчас сжато петлей Силы. — Снимите, генерал!
Рен срывается практически на визг, но тут же замолкает и только сильнее горбится.
— Я н-не найду, — с третьей попытки произносит Хакс, проклиная онемение, лишившее его возможности нормально разговаривать. Откусить себе язык очень не хочется, поэтому приходится выбирать максимально короткие слова.
— Заберите это... — Кайло мелко трясет. И дрожь эта распространяется от прижатых к груди рук, расходясь по всему телу.
Осознав бесполезность объяснений и стараясь не смотреть на сведенные судорогой кисти магистра, Хакс пытается нащупать крошечного дройда-паука, которого сам же недавно прицепил к краю накидки. Но ничего похожего найти не удается, поэтому генерал просто тянет колючую тряпку вверх, стаскивая ее через голову Рена и отшвыривая в сторону.
Рыцарь резко, со всхлипом вдыхает воздух и взмахивает скрюченной рукой. Шлем Фазмы разваливается на две неравные половинки, открывая ее окровавленное лицо. Капитан громко и с чувством называет магистра больным извращенцем, зарываясь пальцами в слипшиеся волосы на виске, вспоротом острым осколком шлема.
— Вы с ума сошли? — челюсть потихоньку отпускает и онемение сменяется резким жаром. Хакс борется с желанием потереть больное место, но опасается сделать хуже.
— Вы хотели меня убить, — безэмоционально отвечает на обвинение Рен. — На что вы надеялись?
— Убить? Окститесь, магистр! — злость генерала, подстегиваемая болью, разгорается лесным пожаром. — Если бы я хотел вас убить, то просто подстрелил ваш шаттл на взлете и все. Это была тренировка с элементом неожиданности. Или мне вам приказ показать?
Хакс срывается, его самого начинает трясти. А Кайло медленно оборачивается, так и не сменив позу, и неверяще смотрит на стоящего над ним человека.
— Серьезно? — с какой-то детской обидой переспрашивает он.
— Да! — командующий не выдерживает, прижимая ладонь к горящему лицу — терпеть дальше почти невозможно, хочется снять с себя кожу, выдрать пульсирующий комок воспаленных нервов из шеи и подохнуть, наконец.

В лазарет они идут за Реном, как нерфы за пастухом, цепляясь друг за друга и отчаянно надеясь, что Сила отводит глаза не только людям, но и камерам наблюдения.
Кровь из разбитой головы капает на хромированный наплечник Фазмы, но она упорно тащит за собой спотыкающегося генерала. Полуослепший Хакс мысленно составляет отчет Сноуку, пытаясь отвлечься от пульсирующей боли, но каждый шаг заставляет его вспоминать правила обращения с энергетическим оружием, даже тренировочным. И правила эти гласят, что по голове им бить нельзя, поскольку вероятность летального исхода в этом случае возрастает до шестидесяти процентов. Кто-кто, а Рен точно пытался их убить. И почти преуспел.
«С-с-скотина», — генерал понимает, что только что своими руками разрушил все, чего ему удалось добиться за сегодняшнее утро. После такой «тренировки» Рен точно будет делать только то, что хочется ему, а не то, что нужно Хаксу.
Командующий переступает порог, не глядя под ноги, затем покорно садится на медицинскую койку, к которой толкает его Фазма. И выпадет из реальности на четверть часа, необходимые дройду на то, чтобы обработать его повреждения. Уколы по периметру пораженной области крайне болезненны, но они действуют достаточно быстро, и по мере того, как стихает жар, к Хаксу возвращается способность связно мыслить.
Верховный лидер точно знал, какое действие его «сюрпризы» оказывают на одаренных, но почему-то не стал просвещать генерала, ограничившись коротким упоминанием того, что эти кусочки старой кости, заключенные в оболочку миниатюрного дройда, ограничивают связь с Силой. О побочных эффектах не было сказано ни слова.
«Решил таким интересным способом избавиться от меня, от Рена или от обоих сразу?» — Хакс открывает глаза, оглядываясь и проверяя, восстановилось ли зрение. Пострадавший глаз слезится, но в остальном все в порядке.
За исключением того, что на расстоянии вытянутой руки от него сидит рыцарь и тщательно ощупывает свою накидку, пытаясь найти прицепленное к ней нечто. От взгляда на его покрытые кровоподтеками пальцы с посиневшими ногтями генералу становится дурно.
— Зачем вы хватались за посох? Знали же, что будет, — если смотреть на занавешенное волосами лицо, то удается отвлечься от кошмарной картины. Ну или сделать вид, что удается.
— Знал, — Рен абсолютно спокоен. — Но счел такое решение меньшим злом.
— Признать поражение было меньшим злом, — мрачно замечает Хакс. — Но нет, надо барахтаться до последнего.
— Если бы я не барахтался, — Кайло находит нужное и с треском выдирает паукообразного микро-дройда из складок ткани, отбрасывая его в стоящий рядом лоток для использованных инструментов, — то умер бы на «Старкиллере», свалившись в шахту осциллятора.
Со стороны второй койки, на которой лежит Фазма, доносится выразительное хмыканье. А за ним тут же следует короткое ругательство, когда из сломанного носа капитана выплескивается очередная порция крови.
— Можете не говорить, я и так слышу, — сообщает Рен. — Но согласиться не могу.
— С чем? — недоумевает генерал.
— Со своей характеристикой, — поясняет рыцарь невозмутимо. — Да, мои родители так официально и не оформили свои отношения, но Лея Органа ситхом не была. Хотя из нее, как раз, ситх получился бы отличный...
— Вы невозможный человек, магистр, — устало вздыхает Хакс, окончательно теряя нить разговора. — Когда нам ждать очередного демарша с порчей оборудования и человеческими жертвами?
Кайло игнорирует вопрос, минуту-другую рассматривая противоположную стену. Потом вдруг отмирает и поворачивается к сидящему рядом человеку.
— Что вам было сказано о этих штуках? — Рен кивает на лоток, в котором слабо подергивает дройд, скребя по пластику уцелевшими лапками.
— Что они ослабляют связь с Силой. И все, — во избежание дополнительных вопросов добавляет генерал.
— Учитель солгал, — холодно роняет рыцарь таким тоном, словно он ожидал подобного все это время. — Они осложняют обращение к ней, создавая в голове эффект белого шума. И маскируют в Силе того, к кому прикреплены. Их ведь больше одной было?
— Шесть штук, — признает Хакс, не видя смысла в отрицании.
Кайло ловит его взгляд и удерживает на несколько секунд.
— А почему вы тогда принесли и использовали только одну? — кажется, магистра действительно интересует ответ.
Командующий пожимает плечами.
— Побоялся навредить действительно сильно, — после некоторой заминки отвечает он. — Хотел поставить вас в равные условия с капитаном и решил, что одного устройства для этого будет достаточно.
Внимательно слушающая их Фазма снова хмыкает, после чего садится на своей койке, отталкивая излучатель стазис-поля в сторону. Свежезашитый разрез на ее виске тут же наполняется кровью.
— Для равных условий мне надо снять доспех, а магистру — свои тряпки, и вместо энергетических посохов взять обычные шесты, — уверенно заявляет она. И добавляет после маленькой паузы: — Вот сомневаюсь я, Рен, что вас учили обычной уличной драке.
Рыцарь удивленно вздергивает бровь.
— Необходимости не было, — сообщает он, снова возвращаясь к разглядыванию своих пальцев.
— Вы только нос ему не ломайте, капитан, — язвит Хакс, вспоминая свой собственный опыт. Его драться как раз учили, но в тот раз он противника сильно недооценил, за что и поплатился. — И руки тоже. Кстати...
Рен машинально прячет ладони под мышки.
— Вы работать с навигаторами завтра сможете? — генерал смотрит в поднесенное дройдом зеркало и страдальчески вздыхает.
На щеке и шее ясно видны следы всех уколов, но синяк в месте удара уже не фиолетовый, а желтовато-зеленый, грязным пятном выделяющийся на светлой коже. Бакта-пластырь на ночь — и утром он будет похож на человека.
— Смогу, — Рен отводит глаза, — всегда можно надеть перчатки.
— Мне надо, чтобы вы хорошо работали, а не пафосно преодолевали собственную глупость, — Хакс поднимается на ноги, проверяя, не кружится ли голова. Забирает у дройда пачку пластырей и шагает к выходу. — Вам это надо тоже, магистр.
Кайло провожает командующего взглядом, а после оборачивается к Фазме, протягивая ей руку.
— Расстегните мне манжет, капитан.
И, пока она возится с застежками, рассматривает ее русый затылок.
— Я... хотел бы извиниться, — произносит Рен едва слышно.
— За что именно? — Фазма выслушивает чириканье медицинского дройда и кивает, зачерпывая из зажатой в его манипуляторе банки щедрую порцию резко пахнущей мази. — За покушение на убийство, разбитое лицо или двадцать шесть расколотых частей доспеха?
— Вы их считали? — изумляется Кайло.
— Я за них отчитывалась, — поправляет его капитан штурмовиков, цепко хватая его за правую руку.
От боли Рен вздрагивает. Прикосновение липких ладоней неприятно, но Фазма не собирается его отпускать, равномерно размазывая мазь от кончиков пальцев и вверх, до запястья.
— Не дергайтесь, магистр. И не мешайте мне наносить добро и причинять пользу.
Кайло расслабляется, опирает локоть свободной руки на колено и прикрывает глаза.
«Причинять пользу... надо же».
Беззвучный смешок тает в воздухе.

ГЛАВА 22

Зов Силы ощущается даже сквозь пелену полусна медитации. Рен соскальзывает с койки, не открывая глаз, беззвучно покидает лазарет, не потревожив сладко сопящую под маской ревитализирующего поля Фазму. И уже через минуту широко шагает по бесконечным коридорам «Финализатора».
Зов то стихает, то усиливается, заставляя петлять, меняя ярусы и лифты, тенью проноситься сквозь технические отсеки. Искать зовущего, идти на поводу у чужого желания...
«Сейчас, сейчас... Ай, нет!» — рыцарь замирает на полушаге и настороженно оглядывается, подавляя желание коснуться внезапно занывшего виска. Извлечь тонкую раскаленную иглу, буравящую кость.
Вокруг ни души, лишь мерно попискивают контрольные блоки на ребристых боках расположенных по обе стороны от прохода конструкций. Кайло с минуту смотрит на ближайший, пытаясь опознать его, но крейсер слишком сильно отличается от обычного транспортника, и Рен после некоторых колебаний приходит к выводу, что видит перед собой какую-то часть двигателя. Какую, понять не удается.
Тряхнув головой, он разворачивается на каблуках и смотрит в другую сторону. Но технический коридор абсолютно пуст, как и десяток таких же, пройденных ранее. Лишь слабо светится на стене метка уровня, раздражая утомленные, слезящиеся глаза.
«Зачем я здесь?» — рыцарь оглядывается еще раз, пытаясь уловить зов, но теперь тот едва ощутим, словно слабое эхо его собственной Силы. Кайло хочется вытрясти свой разум, как пыльный ковер, придать происходящему какую-то ясность, но его отвлекает боль в ушибленном боку, усилившаяся от резкого движения. Пожав плечами, он еще раз смотрит на обозначение отсека и начинает долгий путь к собственной каюте.
По ночному времени крейсер пуст. Даже слишком, поскольку по дороге магистру не попадается ни единого патруля, хотя ничего особенного он для этого не предпринимает. Или штурмовики слышат его шаги, поскольку он слишком устал, чтобы пытаться быть невидимым, или просто развили дополнительное чувство опасности имени Кайло Рена. А, может, просто разбежались, учуяв грозовее облако его мигрени, раздражающими молоточками пульса выбивающей дробь в висках.
Тихо фыркнув над собственной неудачной шуткой, рыцарь жмурится в вялой попытке загнать нарастающую боль поглубже, прикладывает руку к пластине замка и шагает через порог каюты.
Тут же проваливаясь по колено в снег.
«Сон».

Застывший в морозной неподвижности лес «Старкиллера» окружает его, обжигая ледяным воздухом открытое лицо. Рен машинально проводит рукой по поясу, и рукоять давно потерянного меча привычно соскальзывает в ладонь. Алые лезвия вспыхивают, разрывая темноту.
«Покажешься, или так и будешь прятаться?»
Говорить вслух нет нужды, Тьма услышит и так. Не имеющий имени обитатель этого места уже здесь — в удлинившихся росчерках теней от голых ветвей, в вязкой тишине бесконечных сумерек, в застывших, бесцветных сполохах на горизонте.
В блеске механических конечностей, бесшумно взрезающих наст, в черноте обрывков тяжелой материи, скрывающей тело и шлейфом волочащейся за ее хозяином. В водовороте золотых искр Силы в прорезях костяной маски.
«Беги, — мягко произносит Тьма, щуря янтарно-желтые глаза. — Беги, а я поймаю, дитя».
В этот раз дополнительного приглашения Рену не требуется. Прикасаться к себе он больше не позволит.
Рыцарь срывается с места, перемахивая попавшийся по дороге ствол поваленного дерева, и со всей возможной скоростью летит вперед, к застывшему на горизонте отпечатку огня взрывов. С каждым шагом, с каждым оставленным позади разрубленным дрожащим лезвием переплетением ветвей, белый огонь становится все ярче, а тени все четче. Но цвет так и не появляется — небо, как и прежде, играет всеми оттенками серого, ни намека на теплую рыжину пламени.
Ноги проваливаются где по щиколотку, а где и по середину лодыжки, отяжелевшие от снега полы одежды мешаются, воздух с хрипом рвется из груди — а Тьма ровно дышит в затылок, без труда нагоняя свою жертву, толкается в лицо мягкой лапой метели, сбивая с шага. Заставляет запинаться на ровном месте, хватает цепкими лапами кустов за рукава.
И вдруг бросается под ноги глубоким провалом в никуда. Разломом в застывшей земле, черным и холодным, со скользким, чудовищно скользким краем, на котором почти невозможно удержаться. Рен успевает ощутить лишь предательскую гладкость льда, перед тем, как рухнуть вниз, в непроглядный мрак. Падение кажется мучительно долгим, достаточным для того, чтобы ощутить свою ничтожность, растворенную в едком мареве страха, свою... разбитость еще до достижения дна. Неполноценность.
Погасший меч выворачивается из ослабевших пальцев, шею сводит знакомой судорогой, а локоть внезапно врезается во что-то твердое. Резкая боль вырывает из горла короткий вскрик, и чернота вдруг вспыхивает узкими полосами бледного света.

В каюте включена лишь ночная подсветка, отбрасывающая на ком одеял синеватые тени. Кайло с минуту бессмысленно смотрит на них остановившимся взглядом, машинально растирая ушибленный локоть, и радуясь, что на этот раз обошлось без самоудушения. Край широкой кровати ощущается лопатками, а где-то на пределе слышимости гудит вентиляция, убеждая его, что на этот раз он действительно проснулся.
Рен поднимается на ноги, и, едва заметно прихрамывая, бредет приводить себя в порядок. Воспаленные глаза раздражает яркий свет, рыцарь прикрывает веки, морща нос и пытаясь свести эффект к минимуму. Машинально одевается, привычно проходясь пальцами по длинным рядам пуговок на узких рукавах, набрасывает накидку, путаясь в мягких складках тяжелой узорчатой ткани, и ищет на узком столе брошь-застежку с подвеской в виде птичьего черепа. Смотреть в зеркало смысла нет, точнее, смотреть не на что, а считать новые седые нити в черной гриве волос он перестал пять лет назад. Тогда их за раз добавилось слишком уж много.
Пальцы смыкаются на холодном металле, разворачивая вычурную застежку нужным образом. Отблески приглушенного света потолочных ламп вспыхивают в гранях драгоценных камней каплями пролитой когда-то крови. Давно отработанные, доведенные до автоматизма за последние несколько лет движения. Ежедневная утренняя рутина, как и предстоящий доклад.
Дверь каюты открывается с тихим звяком, пропуская бледного в прозелень генерала. Такого же уставшего и осунувшегося, как и сам Кайло. Хакс приветствует рыцаря коротким кивком и едва слышно произносит:
— Милорд?
Рен, в этот момент пытающийся приладить на место фибулу, от неожиданности промахивается, загоняя острый край застежки не в ткань, а в подушечку пальца. И, вздрогнув, встречается взглядом со своим отражением. В расширенных зрачках плещется тьма, окруженная короной расплавленного золота радужки. И это точно не его глаза.
«Сон».

Кайло отшатывается, с силой стукаясь затылком о стену, сдавленно шипит и тянется рукой к пострадавшему месту, натыкаясь на мокрые пряди волос.
— Где... я? — от долгого молчания голос звучит сипло и глухо, воздух на вдохе дерет пересохшее, обожженное морозом горло. А проколотый чуть не до кости палец дергает резкой болью.
«Что из этого сон?!» — мимолетный ужас заставляет рыцаря вздрогнуть и сжаться. Но судорога, пробивающая ногу, затекшую от длительного сидения в неудобной позе, оказывается очень даже реальной.
Как и Фазма, стоящая перед ним с пустым стаканом в руке.
— Э... магистр? — капитан чуть наклоняет голову, от чего ее светлая челка забавно сбивается набок. — Вам еще плеснуть или хватит?
«Что? Ах да, она же облила меня водой... Хоть у кого-то достало здравого смысла не пытаться трогать меня руками».
— Снаружи точно хватит, — рыцарь отряхивается, как попавший в лужу фелинкс, разбрызгивая во все стороны капли с тяжелой ткани робы, но с мокрой головой и тем, что сейчас стекает с волос за шиворот, сделать уже ничего нельзя. — Лучше просто принеси еще стакан, а там видно будет...
Фазма понимающе ухмыляется, и исчезает, оставляя Рена в одиночестве. Одиночестве, которого он так хотел бы в данный момент избежать, но не хватать же капитана за руку и просить посидеть рядом, пока он не успокоится. И справится с этой проклятой мигренью, от которой в голове перемешалось абсолютно все.
«Звук, запах, картинка, ощущения, вкус... вроде бы все на месте», — Кайло украдкой облегченно вздыхает, потирая гудящий затылок. Кажется, в этот раз он действительно проснулся. Но к чему были эти видения? Что он забыл в технических помещениях, почему в этот раз рискнул бежать от Тьмы, имя которой знал, но не решался назвать, и, особенно, откуда взялся последний фрагмент?
«Та еще медитация, так и свихнуться недолго», — Силой подхватив с соседней койки хромированный наплечник, Рен с сомнением вглядывается в свое отражение, но видит лишь усталое лицо и покрасневшие от недосыпания глаза. Своего родного, карего цвета.
— Вода, — лаконично сообщает подошедшая Фазма, вручая рыцарю стакан.
Он пьет, стараясь не слишком явно стучать о стекло зубами. И лишь после этого его немного отпускает.
— Вам еще не вернули ваш собственный доспех? — Рен неохотно отдает наплечник терпеливо ожидающей Фазме, сейчас одетой только в форменные облегающие штаны и кофту. Сапоги капитана стоят рядом с койкой, и именно поэтому рыцарь не слышал, как она подошла. Впрочем, сейчас Кайло сомневается, что в таком состоянии мог заметить шагающий танк, не то что босого человека.
— Нет, сэр, — Фазма с заметным сожалением проводит пальцем по глубокой царапине на блестящем металле. — Насколько я знаю, его не смогли восстановить.
— Я уточню, и скажу вам, — вдруг предлагает Рен. И добавляет неожиданно для себя самого: — Может, вы пока будете ходить в мундире?
Капитан удивленно моргает и сразу же подозрительно прищуривается.
— Я... подумаю над этим, сэр, — осторожно отвечает она. — Или это приказ?
— Нет, — Кайло еще раз проводит рукой по мокрым волосам, кривясь, когда очередные холодные капли стекают по шее, — это предложение. К тому же я, кажется, никогда вас в обычной форме не видел.
— Немного потеряли, — хмурит светлые брови Фазма, пытаясь понять, как отнестись ко всему сегодняшнему «приключению», но Рен поднимается на ноги, не дожидаясь более развернутого ответа, внезапно оказываясь слишком близко. И подавляя не ростом, но ощущением чего-то однозначно чуждого, опасного, как искрящий генератор силового поля.
— Я так не думаю, — мягко произносит он, исчезая из поля зрения капитана, словно тень.
Последним, что выхватывает взгляд Фазмы из тумана иллюзии, оказываются сжимающиеся на растрепанном крае капюшона бледные пальцы с почерневшими ногтями. Синяки от столкновения с энергетическим посохом за эти пару часов пропали без следа.
Зуммер на двери лазарета тихо звякает, обозначая уход магистра, но сам он шагает прочь в каком-то свое мире, куда нет хода простым смертным. И капитан ежится, ощутив могильный холод сквозняка, лизнувшего ее голые щиколотки.
«Куда же ты идешь, Рен?»

ГЛАВА 23

«Интересно, Хакса и правда всегда раздражал мой внешний вид, или это он для большего эффекта упомянул?» — Рен сидит на полу перед шкафом и задумчиво разглядывает его содержимое. Машинально постукивая кончиками пальцев по фрагментам разложенной на коленях брони.
День, повторно начавшийся для магистра спустя четыре часа после первого пробуждения в лазарете, уже не выглядит так скверно. Хотя бы потому, что большую часть этих часов он проспал и ему при этом ничего не снилось. Для полного счастья стоило бы поесть, но Кайло не уверен, что очередная попытка слияния сознаний с Эрной обойдется без эксцессов, и этим пунктом решает пока пренебречь. А вот с одеждой решать что-то надо и срочно.
Боевого облачения у магистра, как и у любого из рыцарей, имеется три комплекта. Точнее, имелось, поскольку один из них после «Старкиллера» восстановлению уже не подлежит — что не сгинуло с базой, то дройды порезали на лоскутки, отдирая пригоревшее и оплавившееся тряпье от его владельца.
Накидка от второго комплекта валяется в углу комнаты, поскольку пара новых дыр, даже с учетом несколько сентиментального отношения Кайло к любимым вещам, делает ее окончательно непригодной к дальнейшему использованию. А взять новый отрез армированной ткани посреди глубокого космоса негде. Верхний слой от этого же костюма сохнет на кресле, и сохнуть будет еще долго. При всех своих достоинствах, материал робы имеет один весомый недостаток — прекрасно впитывает воду. С одной стороны, это позволяет не оставлять кровавые следы где не надо, с другой — делает вылазки под дождем или просто при большой влажности тем еще развлечением.
Рен вспоминает, чем закончился внутренний конфликт среди рыцарей во время одной из миссий, и передергивается. Тогда он стал магистром, сместив предшественника «естественным путем». Стоя при этом по колено в грязи посреди поля, усеянного трупами и поливаемого жутчайшим ливнем. Нельзя сказать, что эти обстоятельства делают воспоминание приятным.
Потерять по глупой случайности еще что-то, невосстановимое в условиях «Финализатора», Кайло совсем не хочется, поэтому приходится рыться дальше, в надежде найти хоть что-нибудь из того, в чем ему пришлось ходить во время дипломатического приема, устроенного Сноуком два года назад в рамках очередных переговоров с Содружеством.
Магистр тогда, по большей части, работал пугалом, пусть и умеренно нарядным и даже с открытым лицом. Но происходящее настолько сильно напоминало ему детские годы и вызывало такую же реакцию в виде острой злости и раздражения, что даже попытайся Рен это скрыть, гости все равно обходили бы его по широкой дуге. Хотя цель ставилась обратная — требовалось кого-то там из старых имперцев обаять и убедить оказать поддержку Первому Ордену, применив Силу пополам с дипломатией. Силу Кайло действительно применял, щедро транслируя свои эмоции окружающим, а вот на дипломатию его уже не хватило. Кажется, Верховный лидер ему даже что-то по этому поводу сказал. Крайне неодобрительное.
«Лорд Вейдер, по слухам, тоже не жаловал официальные мероприятия, почему я должен их любить? Кстати, надо бы спросить, чем они ему так не нравились, политиков не переносил в больших дозах или времени жалко было? И, сарлачий хвост, надо что-то со своими ментальными щитами делать, а то одно название осталось... А дорогого учителя в некоторые вещи лучше не посвящать. Во избежание».
Наконец, искомое находится как раз возле чехла с комплектом офицерской формы, и Рен несколько секунд думает над тем, не подразнить ли лишний раз генерала, но с некоторым сожалением приходит к выводу, что дополнительное внимание со стороны экипажа ему самому будет только мешать. Хватит и того, что он сейчас без маски.
«А я, дурак, думал, что люди за столько лет изменились хоть немного. Зря думал, как выяснилось», — магистр кривится и тихо вздыхает, разглядывая извлеченный из ниши ком черных тряпок.

Сорок минут спустя он входит в штурманскую рубку с абсолютно спокойным лицом, для надежности полускрытым тенью наброшенного капюшона.
— Навигатор, на два слова, — Ойги отвлекается от разговора с кем-то из подчиненных и оборачивается. В ее глазах на долю секунды мелькает что-то непонятное, но лезть глубже и выяснять детали мешает инстинкт самосохранения. И так от одного взгляда внутри начинает ворочаться вроде бы усмиренная пульсирующая боль. А это сейчас совсем некстати.
— Да, магистр, — на них смотрят, и смотрят открыто, и Рену стоит большого усилия не применить что-то из обычных фокусов по отводу глаз, поскольку он понимает, что дело может закончиться свернутыми шеями.
— У меня к вам один вопрос, Эрна, — Кайло понижает голос до едва различимого в гуле оборудования шепота, — ваш ребенок выжил?
— Да, — Ойги смотрит на него без малейшего намека на раздражение. Так, словно бестактные вопросы ей задают по двадцать раз на дню. — А вот я тогда... с трудом, скажем так.
«Что-то рождается, что-то умирает», — вспоминает Рен старую поговорку и кивает сам себе. Его идея оказалась верна, а раз так, то можно приступать, не опасаясь больше за свою шкуру. Целостность разума после всех этих экспериментов по-прежнему остается под вопросом.
— В таком случае, — магистр проводит перед глазами старшего навигатора затянутой в перчатку ладонью, и, словно взяв что-то из воздуха, вкладывает в ее расслабленную руку, накрывая чужие пальцы своими. — Вот вам поводок, а что на другом его конце, представьте сами.
Ойги прикрывает веки на долю секунды и едва заметно улыбается, а Рен видит картинку, рисующуюся в чужом сознании — угольно-черный нексу щурит все свои многочисленные глаза и, чуть пригнув лохматую голову, наклоняется к изящной руке, обдавая холодную кожу жаром дыхания.
— Какой... интересный выбор, — чуть охрипшим голосом произносит Кайло, уловив второй слой эмоций, скрытый за картинкой. Щекочущий кожу едва ощутимым прикосновением теплого меха между лопатками, дразнящий... прячущийся за таким хрупким и опасным щитом.
— Беда богатого воображения, — мягко отвечает Эрна, жестом приглашая магистра занять место за спинкой ее собственного кресла.
Все остальные участники действа уже готовы — операторы за пультами, карта на голопроекторе, дежурная штурманская смена вокруг стола. Все немного нервничают в предвкушении, ожидая начала представления, в котором им отведена скучная роль статистов.
«Как мелкие хищники», — отмечает про себя Рен, лениво разглядывая собравшихся из-под ресниц. Но до них ему уже нет дела, они лишь инструменты, сейчас важна только Сила и чужое сознание, маячащее на краю его собственного. Он поднимает руки и аккуратно касается висков сидящей Эрны, проваливаясь в бездонный колодец звезд.
Вселенная вертится вокруг него, сверкая туманностями, разноцветной россыпью больших и малых светил с тусклыми тенями планет, обдавая мелким крошевом черных дыр и гравитационных аномалий. Вертится, обещая возможность раскрытия тайны. Надо только протянуть руку и коснуться. И Рен протягивает, успевая удивиться, что вместо своей ладони видит ажурную черно-золотую металлическую конструкцию, но потом звезды внезапно обрастают цифрами, опутываются жгутами разноцветных нитей, в которой надо разобраться, найти ту, которая приведет к цели.
Это оказывается тяжело. И неприятно — боль сотнями ледяных иголок втыкается в позвоночник, расползается по коже пятнами тающего снега, расцветает дрожью пальцев и резью под сомкнутыми веками. Каждый удар своего-чужого пульса отдается в висках барабанной дробью, грозящей свести с ума, но Рен отстраняется от этого, вплетает боль в узор, переплавляя эмоцию в Силу. Золотом выплескивающуюся в паутину нитей, разлетающуюся искрами по каждой их них, сжигающую лишние. Выстраивающую в черноте четкую сетку линий, удивительно гармоничную и совершенную в своей изломанности.
Тяжелую, словно отлитую из драгоценного металла, обжигающую неловкие пальцы, как огонь светового меча. И гаснущую вместе с чужим сознанием.
Кайло распахивает глаза, чудовищным усилием воли возвращая себя в реальность, ощущая, как снова впиваются в него острые шипы щитов-ловушек, вплавляя «крючки» до самых костей. И видит в зеркальной панели напротив отражение абсолютно черных от расширенных зрачков глаз Эрны. Но та, поймав взгляд магистра, медленно моргает, приходя в себя, а на самого Рена внезапно обрушивается шум — гул оборудования, стрекот клавиш, бормотание операторов, шепот чужих взбудораженных сознаний. Кошмарная какофония после абсолютной тишины космоса.
— Вы... в порядке? — рыцарю приходится двумя руками вцепиться в спинку кресла, удерживая равновесие, сам он точно не в порядке, но головокружение пройдет после пары дыхательных упражнений, а дрожь и прочее после пары инъекций. Главное — успеть доковылять до своей каюты, не рухнув по дороге.
— Да, — Эрна осторожно поправляет выбившиеся из гладкого пучка пряди.
Кайло следит за светлыми завитками волос в ее пальцах голодным взглядом, остро жалея, что перчатки пришлось в этот раз оставить, чтобы не привлекать внимания к собственным рукам. И придется оставить в следующий, поскольку свои желания надо брать под контроль, пока не стало поздно.
— Теперь все это надо обработать. И проверить... — старший навигатор переводит взгляд на всплывший голографический экран и тихо хмыкает. — По приблизительным прикидкам мы обработали два, может два с половиной процента карты сектора.
Рен с силой прикусывает язык, давя рвущееся наружу ругательство. Так они просто не успеют до срока, установленного Верховным лидером. Нет, планету для базы они несомненно найдут, а вот Люка Скайвокера...
«Проклятье, как же ускорить процесс, не поджарив мозги ни себе, ни Эрне?»
Ойги немного разворачивает кресло, собираясь встать, но рыцарь останавливает ее жестом.
— Значит завтра мы продолжим, — ровно произносит он. — И послезавтра, и сколько понадобится.
Эрна смотрит на него с явно различимым сомнением, но после недолгой внутренней борьбы кивает, соглашаясь.
— Отчет о результатах предварительной проверки будет переслан вам, как только мы его составим. Но что-то определенное мы сможем сказать только через несколько суток, после возвращения дройдов-разведчиков, — старший навигатор задумчиво прикусывает губу. — Но на первый взгляд все выглядит... многообещающе.
— Благодарю за сотрудничество, — официальным тоном произносит Рен, самому себе в этот момент напоминая Хакса, прячась за чужой удобной маской, — надеюсь, результат удовлетворит обе стороны.
— Несомненно, магистр, — Ойги внезапно улыбается так открыто и ярко, что Кайло задается вопросом, не ляпнул ли он чего лишнего. Или не показал во время совместной работы.
Но ему настолько сильно хочется куда-то сесть, а лучше лечь, причем немедленно, что он ограничивается кивком вместо прощания и спешно покидает рубку, преследуемый картинкой, нарисованной чужим сознанием — черный нексу валяется в белом песке, мурлыча на низкой ноте и забавляясь с длинной алой лентой, как домашний фелинкс. И все бы ничего, но свободный край ленты, волочащийся по земле, до отвращения похож на кровавый след, оставленный им самим в снегу «Старкиллера».

ГЛАВА 24

— Таким образом, все автоматические разведчики будут задействованы в ближайшие двое суток, но даже так мы покроем только половину заявленных маршрутов, — полковник Конне не стремится скрыть свое недовольство. — Использовать пилотируемые разведчики в такой ситуации...
— Только дройды. Никаких пилотируемых разведчиков, — отрезает Хакс, глядя в свой датапад и пытаясь при этом не споткнуться — пол в коридоре идеально ровный, а вот ноги от усталости уже слегка заплетаются, — я запрошу новую партию при следующем сеансе связи с центром. И, полковник, подумайте над тем, что вам еще понадобится, если мы будем получать данные в том же темпе.
— Две партии автоматических разведчиков, — Конне кривит губы в подобии вежливой улыбки, — а лучше четыре, поскольку половину мы наверняка потеряем на первичной проходке.
— Отлично, — командующий резко кивает, забыв про ноющую челюсть. Но от необходимости придумать оправдание своей гримасе раздражения его спасает Фазма.
— Генерал, сэр, — окликает его знакомый голос.
Хакс разворачивается и застывает в изумлении. Возвышающаяся над ним капитан штурмовиков, а роста ей для этого хватает даже без шлема, с выражением вежливого терпения на лице ждет, пока начальство придет в себя. Но командующий лишь растеряно скользит взглядом по внушительной фигуре, затянутой в парадный светло-серый китель, пытаясь понять, что же в ней неправильного. И лишь спустя долгих полминуты до него доходит — Фазма не просто без шлема и доспехов, она еще и с макияжем. Казалось бы, всего пара штрихов, подчеркивающих глаза, а какое разительное преображение.
— Да, — лаконично отзывается Хакс, осознав, что пауза неприлично затянулась.
— Магистр отменил на сегодня и завтра все тренировки, и летные и спарринг, — капитан чуть понижает голос, — мне кажется, это не очень хорошо, сэр.
— Полковник, — Конне прекрасно понимает, что командующему уже не до него, ведь именно от магистра рыцарей Рен сейчас зависит их дальнейшая деятельность, пусть разведчику вся эта муть с Силой и кажется абсурдной, — перешлете мне ваши пожелания и все отчеты о результатах проверки, копию навигаторам сразу же.
— Да, генерал, — Конне вежливо кивает Фазме и уходит, умудрившись по пути выловить из общей толпы, снующей по прилегающей к мостику палубе, кого-то из снабженцев.
— А теперь подробнее, — Хакс, убедившись, что на него никто не смотрит, осторожно щупает челюсть и кривится от боли. Ему хочется послать подальше все и немедленно, но до отбоя еще шесть часов. А тут еще Рен со своими фирменными неожиданностями.
— Магистр связался со мной примерно через час после возвращения из штурманской рубки и отменил тренировки. На вопрос о возможной необходимости медицинской помощи ответил отказом, — Фазма хмурится, боковым зрением изучая бледного в прозелень генерала. Тому тоже не мешало бы наведаться в лазарет, но тут остается только надеяться на благоразумие командующего, в которое она последнее время верит все меньше. — С майором Ольстом я связалась по личной инициативе, выяснив что летные тренировки отменены на ближайшие два дня.
— Блестяще, — Хаксу не удается совладать с голосом и раздражение прорывается приглушенным шипением. Но он быстро берет себя в руки и следующую фразу произносит куда ровнее:
— Благодарю вас, капитан, — генерал даже пытается улыбнуться здоровой половиной лица. — Можно узнать, что побудило вас отказаться от доспехов?
— Магистр Рен выразил подобное... пожелание, — Фазма тщательно подбирает слова, внимательно наблюдая за реакцией генерала.
— Ох уж эта тяга к прекрасному, — хмыкает Хакс, но тут же осекается. — Простите, капитан, не хотел вас обидеть.
Фазма широко улыбается в ответ.
— Ну что вы, генерал, это скорее комплимент.
Все, что Хакс думает о подобных комплиментах, моментально отражается у него на лице, и это почему-то очень... необычно. Видеть, как начальство забывает про вечную маску холодной сосредоточенности не в стрессовой ситуации, а в процессе обычного разговора. Почти обычного, поправляет себя Фазма, шагая за генералом.
— Не боитесь, что за вами завтра будет половина экипажа ходить? — интересуется командующий подчеркнуто нейтральным тоном, когда от шума оживленной палубы их отрезает закрывшаяся дверь лифта.
— А вы думаете, за мной никто из моих подчиненных не ходил все эти годы? — вопросом на вопрос отвечает капитан штурмовиков.
— Мне кажется, они к вам относятся несколько иначе, — парирует Хакс, игнорируя недоуменный взгляд Фазмы. И, пока она решает, было ли это предупреждением или чем-то другим, кабина достигает жилых палуб. — Будьте осторожнее, капитан, сейчас не лучшее время подставлять спину.
«Кажется, мне самой стоит проверить, готов ли мой доспех», — мрачно думает Фазма, втыкая блокиратор в панель управления. До технических уровней четыре минуты, есть время подумать над тем, что только что было сказано.

Хакс шагает по пустому коридору с показной решимостью. Держать маску без зрителей глупо, но если сейчас себя отпустить, то до Рена он просто не доберется, оставив магистра решать свои проблемы самостоятельно. Казалось бы, не самый худший вариант, Кайло при всех своих... особенностях, давно не ребенок и выживет даже там, где передохнут все остальные. Но вот оказаться в числе этих остальных у генерала нет ни малейшего желания. Поэтому он с силой вбивает каблуки в отзывающуюся эхом дюрасталь пола, пытаясь хоть немного собраться. Если не с силами, так хоть с мыслями.
Дверь каюты рыцаря открывается по скану ладони, но Хакс чуть медлит на пороге, чисто символически отстукивая костяшками пальцев по холодному металлу короткую последовательность-приветствие. И, сочтя все формальности выполненными, делает шаг вперед.
На первый взгляд в полумраке никого нет, но знакомее ощущение нахождения рядом с неисправным генератором убеждает его в обратном.
— Освещение на восемьдесят процентов, — отдает голосовую команду генерал, надеясь, что Рен не поколдовал над панелью управления и она все еще работает так, как ей положено. Поворачиваться к неизвестности спиной и искать нужную клавишу вручную ему очень не хочется.
Свет медленно становится ярче, позволяя разглядеть детали — магистр действительно тут, но несколько не в форме. По крайней мере, именно так решает истолковать увиденное Хакс. Раньше Рен не позволял себе валяться на диване, закинув ноги на подлокотник, и никак не реагировать на вторжение.
— Вы там живы вообще? — без особого интереса спрашивает командующий, обходя диван и заглядывая в лицо лежащему.
Кайло тихо хмыкает, не открывая глаз. Видеть гостя ему совершенно не обязательно. Он и так его прекрасно слышит.
— Все в этом мире относительно, генерал, — с долей иронии отмечает Рен. — Особенно вопросы жизни и смерти, по мнению джедаев.
— Только джедаев? — Хакс, в свое время перелопативший все доступные ему имперские архивы в поисках информации об одаренных, решает немного подыграть магистру.
— Ситхи в этом плане чуть более консервативны, — Рен все же открывает глаза, и генерал видит, насколько тот на самом деле вымотался: белки в красных прожилках лопнувших капилляров, а зрачки расширены настолько, что почти не видно радужки. — И предпочитают оставаться среди живых как можно дольше.
Хакс опирается на спинку дивана, случайно касаясь пальцами небрежно брошенного рядом куска материи, непривычно гладкого на ощупь. А тяжелая кисть из матово-черного шнура, пришитая к одному из концов того, что скорее всего является накидкой-капюшоном, окончательно сбивает командующего с толку.
— Решили сменить образ? — генерал проводит рукой по плотной ткани, но та выскальзывает из-под ладони, шуршащим водопадом стекая на пол. И замирая на полдороги.
Рен садится, устало трет лицо, бросая на Хакса нечитаемый взгляд сквозь пальцы, и небрежным жестом возвращает накидку на прежнее место.
— Можно и так сказать, — магистр с недовольным видом изучает расплывающиеся под ногтями синяки. Ему кажется, что с утра они стали только больше. — Но не думаю, что ваш нынешний интерес к моей скромной персоне лежит в области моды, верно?
Теперь насмешка слышна отчетливо, но сквозь привычную самоуверенность рыцаря пробивается слабая нотка недовольства собой.
— Разумеется, нет! — генералу приходится все сильнее опираться на руку, чтобы удержать равновесие, поэтому ответ выходит слишком резким. — Меня интересуют ваши успехи на ниве поисков гиперпространственных маршрутов.
К счастью, Кайло смотрит в другую сторону, занятый своими мыслями, и Хакс с мысленным стоном вцепляется в спинку дивана второй рукой. Разумеется, куда проще было бы попросить магистра подвинуться, но если он сейчас сядет, то вряд ли сможет потом встать, не показав ненужной слабости.
— Нет у нас успехов, — Рен пристально смотрит в пол, — что-то мы нашли, и скоро узнаем, что именно, но такими темпами мы будем копаться еще долго. Недопустимо долго.
Магистр переводит взгляд на нависающего над ним генерала. Тот с усилием моргает.
— Процесс можно ускорить? — вопрос звучит как утверждение, но Хакс не спешит это исправлять. Время, отведенное на поиски места для новой базы Ордена, стремительно заканчивается, а что именно хочет получить Сноук, командующий все еще не может угадать. Как и то, хочет ли Верховный лидер положительного результата вообще.
— Теоретически, — Кайло морщится, как от зубной боли. — Если бы тут были остальные рыцари Рен, можно было попробовать совместную медитацию, но это только догадка, проверить которую возможности нет. А раз так, то я попытаюсь что-то сделать своими силами. Но они, к сожалению, тоже далеко не безграничны.
Хакс удивленно вздергивает бровь, озадаченный этим внезапным признанием. Нет, он и раньше имел свое собственное, отличное от остальных, мнение о талантах магистра, но раньше тот не позволял себе столь явную демонстрацию слабостей.
Шлему Вейдера Кайло мог рассказывать что угодно, а после нескольких сеансов прослушки генерал узнал много нового и совершенно ненужного о сторонах Силы и их особенностях, но в остальном Рен был более-менее адекватен, особенно когда речь шла о выполнении приказов.
— И что же вы предлагаете? — Хакс на секунду закрывает глаза, ощущая как его тут же ведет в сторону, и мысленно ругает себя за то, что так и не дошел до лазарета. А средства, призванные придавать лицу относительно здоровый вид, не способны снять боль и вернуть ясность мысли.
— Вам? Выпить кофе, — генерал успевает открыть глаза как раз к моменту, когда Кайло выпрямляется и разворачивается к нему лицом, одновременно перехватывая за запястья.
— Отпустите меня немедленно, — шипит Хакс, пытаясь вывернуться из слишком сильной хватки. Прикосновение чужих пальцев к коже под манжетой рубашки обжигает огнем, и генерал понимает, что его собственные руки должны быть совершенно ледяными. Ничего удивительного, что ему хочется свалиться в обморок, давление наверняка упало ниже положенного. Заметно ниже.
— Чтоб вы картинно рухнули к моим ногам? — саркастичная ухмылка искажает лицо магистра. — Моему самолюбию это несомненно польстит, но вы не хрупкая барышня и тащить вас в лазарет на руках я не собираюсь. Хотя мысль интересная...
— С ума сошли?! — злость помогает генералу справиться с собой, стать ровно и высвободить, наконец, руки. Но Рен напоследок успевает пройтись щекочущим прикосновением то ли Силы, то ли пальцев по ладони командующего. И от этого Хаксу хочется одновременно взвыть и вытереть руку о китель. Но он достаточно владеет собой, чтобы не сделать ни того, ни другого.
— К сожалению, нет, — магистр подхватывает свою накидку и привычным жестом набрасывает на плечи, щелкая скрытой застежкой. — Но кофе вам со мной выпить придется, хотите вы того или нет. Вы ведь не ели ничего со вчерашнего дня.
— Вам какое дело, Рен? — мгновенно ощетинивается Хакс, надеявшийся, что рыцарь воздержится от озвучивания своих догадок.
— Ну это же я вам заехал в челюсть, разве нет? — магистр чуть наклоняется вперед, глядя собеседнику прямо в глаза. — Могу я испытывать по этому поводу... некоторые угрызения совести?
— Откуда у вас совесть взялась, а? — генерал сжимает пальцами переносицу, пережидая приступ головокружения. Безумцев в этой каюте явно двое, только вот кто-то один своего безумия пока не осознает. Вопрос — кто именно?
— Я просто ей редко пользуюсь, — чуть улыбается в ответ Рен, слегка подталкивая Хакса в спину Силой. И ей же страхуя его от падения.

Адмиральский салон, обычно не используемый в силу отсутствия на флагмане адмирала, привычно пуст и тих. Приглушенное сияние ламп, отражающихся в толстом транспластиле обзорного иллюминатора, не портит картину далеких звезд, а лишь дополняет ее, придавая законченность.
Хакс сидит за небольшим столом, бессмысленно глядя в только что поставленную перед ним чашку. На кофейную она похожа мало, скорее на чашку для супа, но выбирать не приходится.
— Пейте уже, — перед Реном стоит точно такая же посудина, но уже полупустая. — Не отравлю, не надейтесь, в ядах я плохо разбираюсь.
Генерал осторожно берет чашку двумя руками и отхлебывает, ожидая чего угодно. Впрочем, в этом он не обманывается — напиток, приготовленный магистром собственноручно, общего с кофе имеет разве что запах. А вот сахара и сливок Рен не пожалел, в силу чего жидкость действительно по плотности больше похожа на суп. И в голове после такой дозы сладкого проясняется довольно быстро.
— Я вижу, у вас богатый опыт... приготовления специфических коктейлей, — Хакс ставит чашку обратно, промакивает салфеткой губы и пристально смотрит на Кайло. Раз уж тот так настойчиво приводил его в чувство, то делал он это не просто так.
— Надеюсь, остальные вам не придется пробовать, — отмахивается Рен с улыбкой, после чего резко становится серьезным, сплетает пальцы и упирается в них подбородком, возвращая генералу тяжелый взгляд. В сочетании с по прежнему расширенными зрачками тот еще зрелище.
— Я читал отчеты разведчиков, все поступившие на ваше имя с начала миссии и несколько промежуточных, так и отправленных в корзину, — размеренно произносит магистр. — Насколько мне известно, было найдено две планеты, полностью удовлетворяющие техническому заданию. Знаю также, что обе они были отвергнуты и вы получили приказ искать дальше и делать это... интенсивнее. Я прав?
— Да, — генерал смотрит на свои руки, отмечая, что пальцы правой мелко подрагивают.
— У каждой найденной условно-подходящей планеты некоторое время должны были оставаться дройды, записывающие определенный набор данных, — Рен тоже опускает взгляд, и тень от ресниц кажется совсем черной, придавая бледному лицу болезненный вид. — Все ли такие дройды вернулись на борт?
— Все дройды полковника Конне вернулись, — Хакс некоторое время молчит, взвешивая то, что собирается сказать. — Но я оставил на орбите этих двух планет по паре скрытых разведчиков. Еще несколько было высажено на поверхность. Из тех, которые были на «Финализаторе» до начала нашей миссии.
— И они что-то обнаружили, не так ли? — магистр снова поднимает глаза, изучая сидящего напротив него человека.
— Да, — генерал скользит взглядом по потолку салона, только сейчас замечая, что привычные темные глазки камер тут слепы, и находятся в таком состоянии достаточно давно. — На планету 43-беш-28 сутки назад высажен десант при поддержке нескольких автоматизированных групп георазведки.
— Наши? — Рен чуть подается вперед, выдавая свое нетерпение.
— Я бы сказал... Содружество, — Хакс смотрит прямо в темные омуты зрачков, ища там злую искру Силы, но видит лишь свое собственное отражение.
Пауза затягивается, превращаясь в тяжелое молчание.
— Значит, нас все же решили списать, — подводит итог разговора магистр.
Генерал лишь согласно кивает.
«И сделали они это зря», — мысль одна на двоих, и никакая Сила не нужна для того, чтобы ее ощутить. Достаточно простого взгляда.

ГЛАВА 25

Личный доклад Сноуку закономерно откладывается до получения данных дальней разведки. Запрошенная партия дройдов прибывает через двое суток вместе с транспортником и еще одной эскадрильей пилотируемых разведчиков. В ангарах «Финализатора» становится тесно, а расписание Хакса снова трещит по швам — люди полковника Конне работают круглосуточно, отбывая по две смены вместо одной. Но даже при таком напряжении сил быстро становится очевидно, что охватить все возможные направления невозможно — нет ни времени, ни ресурсов, и командующий, после очередного совещания на повышенных тонах в штурманской рубке, приказывает в первую очередь проверять самые перспективные маршруты, позволяющие провести как минимум линкор. Все прочие гиперпространственные пути могут и подождать.
По крайней мере, такова официальная версия. Неофициально же «на охоту», кроме автоматов, принадлежащих дальней разведке, выходят и дройды с самого флагмана, проверяющие те пути, которые кажутся наиболее важными Рену.
Генерал прекрасно понимает, что магистр ищет в первую очередь своего бывшего наставника, в надежде принести его голову Сноуку и тем заслужить прощение. Точнее, Кайло озвучивает свое предположение, что это сможет хоть немного поправить ситуацию. Верит ли, остается под вопросом.
Но при этом Хакс подозревает, что их молчаливого соглашения для того, чтобы Рен в нужный момент вспомнил о спасении не только себя, может оказаться недостаточно. И поэтому старший навигатор и генерал устраивают внеплановые совещания в узком кругу, вызывающие легкие смешки у тех, кто в курсе их давней связи.
Эрна все чаще остается на ночь, но никакой романтики в происходящем нет, поскольку Рутгер обычно отключается на полуслове свежей теории о том, какой из найденных Реном путей может оказаться наиболее перспективным. И хорошо если в кровати, а не за рабочим столом. На чем держится сама Ойги, Хакс предпочитает не спрашивать. Как и задаваться вопросом о том, кто из них свалится первым.
Перелом наступает две недели спустя, когда командующий поджидает рыцаря после очередного сеанса слияния сознаний у штурманской рубки. Неладное Хакс замечает сразу, соотнеся красные от переутомления глаза Рена с его же на удивление нормальным цветом лица. Кажется, Кайло решил во всем следовать примеру давнего соперника и тоже воспользовался маскирующими усталость составами. Не самый разумный выбор, но когда на кону так много, можно и рискнуть, раз уж носить шлем на борту «Финализатора» рыцарь категорически отказывается.
— Успехи? — привычно интересуется генерал, глядя на серую дверь лифтовой кабины и мечтая ткнуться лбом в холодный металл — головная боль давно перешла в хроническую, усугубив и без того гадкое самочувствие командующего. Но вместо ответа раздается лишь сухой шелест ткани, с которым магистр за его спиной молча оседает на пол.
— Рен? — Хакс успевает поймать рыцаря за плечо, не давая ему упасть лицом вниз, и вздрагивает, едва сдержав порыв отшатнуться, когда тот открывает глаза.
Взгляд одаренного тяжелый, но абсолютно пустой и бессмысленный. В расширенных зрачках нет и следа Силы, вместо них там ровно горит животный голод, словно у какой-то безмозглой, но определенно хищной твари.
Генералу некстати вспоминаются слова Эрны, пытавшейся объяснить ему принцип совмещения образов при слиянии сознаний, и черный нексу на поводке. Кажется, Рен весьма своеобразно подходит в выбору тех, кому этот поводок стоит вручать. И на каких условиях.
— Магистр? — Хакс едва заметно сжимает пальцы на плече Кайло, стараясь не выдать свой страх ни голосом, ни жестом. И одновременно понимая всю бессмысленность этой попытки.
Рен смотрит не мигая, скользит взглядом по лицу склонившегося над ним человека, медленно опуская глаза. Сила молчит — нет ни потустороннего холода, ни внезапного сквозняка, но генерал и так может сказать, куда смотрит рыцарь — на горло.
— Магистр! — осипший голос неожиданно срывается, а Рен, наконец, моргает. И вздрагивает всем телом, прислоняясь спиной к стене.
— Никогда... — Кайло обхватывает себя руками, походя стряхивая чужую ладонь с плеча. — Слышите, никогда не трогайте меня, если я вот так отключаюсь или засыпаю. Кричите, поливайте водой, но не прикасайтесь и не подходите на расстояние удара. Ясно?
Хакс кивает, чувствуя, как его потихоньку отпускает, как разжимаются невидимые когти иррационального страха где-то глубоко внутри. Сейчас ему хочется всего сразу — наорать на этого ненормального, загнавшего себя до полного изнеможения, сломать ему нос и пару ребер за то, что он делает с Эрной, и запереть в каюте до ближайшей необитаемой планеты.
— В лазарет? — это единственное, что он способен сейчас сказать без бессильной ругани и криков.
— Нет, я пойду к себе, — Рен поднимается одним плавным движением, но едва удерживает равновесие в последний момент, машинально отставляя руку в сторону. И удивленно вздергивает бровь, когда от этого простого жеста Хакс шарахается, вжимаясь лопатками в стену кабины. — Принесите мне отчет навигаторов через час, генерал. Тогда я буду уже... не опасен.
Хакс тупо смотрит на сменяющиеся цифры уровней, ощущая, как по виску стекает капля пота, и с запозданием понимая, что все произошедшее заняло меньше двух минут. Закрывает глаза, до хруста стискивая датапад, который все это время держал в левой руке. И молчит, изо всех сил молчит. Даже мысленно, хоть это и неимоверно трудно — все невысказанное рвется на волю, ломая хваленый самоконтроль, как сухую травинку.
— Не тратьте слова зря, генерал, — вкрадчиво шелестит прямо над ухом, — вряд ли вы сможете сказать мне что-то новое.

Через час Хакс стоит у каюты магистра, борясь с собой и впервые так позорно проигрывая — ему категорически не хочется приближаться к Рену. Ни сегодня, ни когда-либо еще. Но дверь открывается сама, лишая генерала возможности уйти.
— Доклад, который вы просили, — командующий в три шага пересекает помещение и кладет датапад на столешницу, стараясь не смотреть на хозяина каюты. Но против воли возвращается к разглядыванию бледного лица, прочерченного полосой шрама, теперь уже не красной, а просто белесой. Влажные пряди отросших волос зачесаны назад, позволяя рассмотреть детали и выхватить взглядом тонкую линию следов от уколов на висках и под скулами.
«Сколько же дней он это делает?»
— Спасибо, — негромко произносит Кайло, со щелчком загоняя последнюю капсулу в медицинский пистолет. — Я прочту чуть позже.
Магистр на секунду прикрывает глаза, после чего переводит взгляд на генерала:
— Не могли бы вы мне помочь?
Хакс с долей неверия смотрит на протянутый ему инъектор, машинально считывая пиктограммы с капсул и холодея от осознания того, какое должен подобный коктейль оказывать действие на обычного человека. Но окончательно его добивает вид ногтей Кайло, аккуратно подпиленных и покрытых чем-то матово-черным.
— А с руками у вас что? И кто автор этой... идеи? — интересуется он, поудобнее перехватывая медицинский пистолет и примериваясь к подставленной шее. Рен чуть запрокидывает голову, чтобы колоть было удобнее, наблюдая за Хаксом из-под прикрытых ресниц.
— Фазма, она же красила, — отвечает он, морщась, когда содержимое последней капсулы перекочевывает внутрь организма. Витаминный коктейль обжигает холодным огнем, но боль приводит в чувство. — Право, мне хватает по утрам собственного отражения, чтобы еще каждый раз вздрагивать, глядя на руки.
— И как долго вы собираетесь продолжать в том же духе? — генерал вытряхивает из инъектора пустые капсулы и педантично выставляет их в ряд на столе. — Вы ведь почти сорвались сегодня.
— Знаю, — резко отвечает Рен. — Но «почти» не считается, а о седых волосах будете плакать, если до них доживете.
Хакс против воли закатывает глаза — магистр не только совершенно не стесняется в чтении мыслей, для которых не нужно концентрироваться и пытаться сломать внутренние щиты, но и столь же бестактно озвучивает подслушанное. С другой стороны, весь этот шум чужих сознаний должен очень мешать Кайло, и командующий едва ли не впервые задумывается над тем, как же видят мир одаренные.
— Думайте чуть потише или говорите вслух, — Рен вздергивает уголок губ в фальшивой улыбке. — Вы не любите физических прикосновений, поэтому носите перчатки и делаете брезгливую мину, а я не люблю прикосновений ментальных и не умею держать лицо.
Магистр с интересом наблюдает за эффектом, произведенным своими словами, и после крошечной паузы продолжает:
— Но маска и броня для меня не выход, скорее ритуал или что-то вроде. Куда важнее внутреннее равновесие, позволяющее ограждать себя от воздействий внешнего мира. А моя защита... в силу разных причин сейчас совершенно не годится для серьезных разговоров с учителем, — Рен страдальчески морщится, явно пропуская какую-то часть заготовленной фразы. — Я бы попросил у вас еще парочку дройдов-пауков, собратьев того, которого вы на меня прицепили на тренировке, но боюсь, что будет слишком заметно. Поэтому мне нужно улететь на пару дней, а вы меня прикроете.
Рыцарь произносит это с такой уверенностью, что Хакс изумленно моргает, с трудом давя желание иронично предложить еще и кофе в постель магистру по утрам носить. Но его отрезвляет воспоминание о темном и пустом взгляде и собственном, еще не потускневшем, страхе.
— Данные от дальней разведки, и ваши данные тоже, — генерал мрачно размышляет над тем, готов ли он сам предстать перед Верховным лидером, — будут готовы через трое, максимум четверо суток. Я надеюсь, к этому моменту вы вернетесь и будете в порядке. Если не для доклада, то хоть для дальнейшей работы.
— Прекрасно, — Рен сразу начинает выглядеть лучше, в глазах зажигается хищный огонек, а Сила легко отзывается на зов, позволяя взять принесенный Хаксом датапад прямо из воздуха. — В таком случае я вылетаю через четыре часа.
— Уверены? — командующий с сомнением смотрит на отчетливо подрагивающие руки магистра. — И, кстати, на всякий несчастный случай — где вас искать, если не вернетесь?
Кайло переводит взгляд с текста, который уже начал читать, на свои пальцы и кривится.
— Ладно, через восемь часов. Дольше тянуть некуда, — Рен делает плавный жест рукой и Хакс вздрагивает, когда невидимая ладонь мягко толкает его в грудь. — А вот куда я направляюсь, вам знать не обязательно. Лучше позаботьтесь о том, чтобы мне не пришлось искать вас, генерал.
Давление чуть усиливается, уже недвусмысленно намекая на движение в сторону двери.
— Продуктивного дня, генерал, — магистр снова утыкается в экран, показывая, что разговор окончен. А отчетливо слышимый во внезапной тишине скрип кожи перчатки, натянувшейся на сжавшейся в кулак руке командующего, не имеет к нему никакого отношения.

«Восемь часов... высокомерный, самовлюбленный и незаменимый сейчас хаттов сын», — Хаксу, изнывающему под весом ящика с инструментами, хочется ругаться вслух, благо в техническом коридоре нет даже дройдов, но подобное поведение недостойно генерала Первого Ордена. По его собственному мнению, по крайней мере.
Несколько команд, быстрой дробью рассыпающихся по клавишам пульта управления, и персональная ключ-карта блокируют шлюз и входные двери, попутно отключая камеры наблюдения. После получения подтверждения Хакс ждет еще с минуту-полторы, после чего открывает дверь технического коридора и шагает в ангар, быстро осматриваясь. Но все как обычно — «Бегущий за тенью» стоит на своем месте, баррикада контейнеров, прикрывающих от любопытных глаз подозрительно чистую панель, за которой скрыт проход в технические помещения, тоже никуда не делась, а значит все в относительном порядке.
Генерал ставит свою ношу на пол, снимает шинель и китель, аккуратно складывая их на соседний контейнер, и открывает ящик с инструментами.
Основное место в нем занимает массивный бублик гиперпространственного маяка, который Хакс освобождает от внешней оболочки и проверяет еще раз — потерять вверенного его заботам магистра он не хочет, вне зависимости от того, Сноуку тот может понадобиться, или Сопротивлению. Хотя мысль в один прекрасный день стукнуть Рена по голове и, перевязав легкомысленным бантиком, отправить к маме, время от времени посещает командующего. Последние дни — все чаще.
«Правда, тогда и самому надо пускаться в бега... но это как-то не коррелирует с планом по захвату Вселенной», — Хакс поворачивается к яхте, глядя, как опускается трап, и, подхватив маяк, направляется к рампе.
Получасовое копание в двигательном отсеке убеждает генерала, что техническое образование это такая вещь, которая в отсутствие практики быстро становится бесполезной, но немного фантазии и ловкости позволяют ему решить проблему размещения маяка так, чтобы его не было видно ни на первый, ни на второй взгляд. Осталось только извернуться и запихнуть этот криффов бублик под дублирующий мотиватор гипердвигателя.
Хакс закатывает рукава, и, проверив предварительно чистоту пола, укладывается животом на решетчатую панель, опасно свешиваясь через край. Отстраненно размышляя о том, что Рен сюда точно не протиснется — ширина плеч не позволит. А отдирать маяк Силой, не видя, как он крепится, не станет даже магистр, при всей его склонности к необдуманным поступкам.
С размещением маяка приходится промучиться еще с четверть часа, но генерал умудряется не только не уронить тяжелый бублик на переплетение трубопроводов, но и не упасть туда самому, хотя от неудобной позы у него уже заметно кружится голова. И тем страшнее неожиданно обнаружить, что его кто-то крепко держит за щиколотку характерным ледяным захватом Силы.
Хакс не успевает даже ахнуть, когда ему пережимает горло, а все та же Сила резко выдергивает его из недр двигателя, роняя под ноги человеку, чей шлем хранится у Рена на самом почетном месте.
— Полагаю, вам тоже не стоит беседовать с Верховным лидером по душам, генерал, — с заметным сарказмом произносит призрак Анакина Скайвокера. — Ни сейчас, ни в дальнейшем.
От взгляда янтарно-золотых глаз Хакс цепенеет, ощущая себя пришпиленной к стене бабочкой. А чужая воля, без труда взламывающая его сознание, выбивает из него не крик, а какой-то жалкий писк.
«Как глупо получилось», — успевает подумать он перед тем, как потерять сознание.