ПРОЛОГ

— Сектор 62-14 — потеря контроля, сектор 63-14 — потеря контроля. Сектора с 64-10 по 78-12 — полное разрушение. Выход на поверхность блокирован. Запуск шаттлов невозможен...
Серый пепел и белый, слепящий глаза снег. Мокрый, летящий в лицо, неумолимо превращающийся в дождь.
«Все тает. Власть, время, возможности. А вот ответственность только растет, мать ее...»
Генерал Хакс досадливо морщится, стирая с ресниц снежную кашу и пытаясь разглядеть на маленьком экране сканера зеленое пятнышко сигнала маячка. Оценивает расстояние до цели и мысленно кроет Рена, Сноука и Сопротивление заодно последними словами. Но легче не становится. Он должен быть не здесь, посреди черно-белого, подсвеченного заревом далеких взрывов снежного плато, а совсем в другом месте. Организовывать эвакуацию, спасать своих людей, пытаться сделать хоть что-то полезное, пока возможно. Но вместо этого летит спасать человека, которого в любой другой ситуации охотно увидел бы мертвым. Летит лично, поскольку если отправить на это дело одних штурмовиков, то они точно привезут труп магистра рыцарей Рен. Даже если найдут того живым.
«Репутация такая забавная штука... правда, иногда она играет против владельца. В самый неподходящий момент».
В наушнике, снятом в командном центре с одного из операторов буквально на бегу, монотонно бубнит механический голос, перечисляя список секторов, с которыми утеряна связь. И список бортовых номеров шаттлов, которым все же удалось взлететь. Первый — кошмарно длинный, второй — обидно короткий. И Хакс отстраненно размышляет о том, что он может не успеть пополниться еще одним номером. Даже если они найдут Рена. Будь он трижды неладен вместе со Сноуком. И Силой, которая ведет их обоих.
Генерал слышит обрывок фразы: что-то там про предполагаемые две с половиной минуты до окончательной потери стабильности ядра. И перестает вслушиваться. Зеленая точка на экране становится все больше. А сквозь метель начинают проступать силуэты первых деревьев.
Тяжелый спидер вынужденно снижает скорость, петляя между покосившихся стволов, и медленно приближается к глубокому разлому. Штурмовики берутся за оружие и начинают с удвоенным вниманием смотреть по сторонам. Сам Хакс смотрит лишь на пульсирующее пятнышко маяка, но замечает Рена первым именно он. Точнее, цепляется взглядом за алую полосу на мокром снегу.
«Привезите Кайло Рена!» — слова приказа Верховного лидера обжигают горечью обиды, поскольку никем другим Сноуку даже в голову не придет поинтересоваться. Пока не придет, раз девчонку они упустили. А ведь точно упустили, взлет «Тысячелетнего сокола» система ПВО зарегистрировала меньше минуты назад. Но отреагировать на это уже было некогда и нечем.
«Ненавижу...»
Генерал перемахивает через борт, не дожидаясь полной остановки, и, увязая в сугробах почти по колено, подходит к телу. Переворачивает, отмечая обугленные края одежды и глубокую рану на лице. Касается шеи, нащупывая пульс, ровный и размеренный, как у спящего, неслышно цедит сквозь зубы:
— Везучий ублюдок.
Выпрямляется, взмахом руки приказывая штурмовикам грузить Рена на борт, делает несколько шагов в сторону, прямо по алой полосе. С чувством пинает снежные комья, пытаясь изгнать из памяти внимательный взгляд непроницаемо темных глаз, спрятанный за решеткой порытых инеем ресниц. Взгляд, направленный за грань и совершенно безумный.
«Ну что тебе стоило просто подохнуть?»
Солдаты топчутся за спиной, пытаясь подогнать спидер поближе, но в конце концов просто с размаху зашвыривают магистра на пассажирское сиденье. Изданный Реном при падении странный мяукающий звук приводит Хакса в чувство, но орать на штурмовиков смысла не имеет — скорость важнее, а рыцарь не хрустальный, потерпит как-нибудь.
В наушнике тонко пищит на одной ноте. Обратный отсчет прекратился невообразимо давно и лишь чудо все еще держит звезду под их ногами на привязи.
— «Ипсилон-42», прием, — сухой шелест эфира на долю секунды заставляет поверить в худшее.
— «Ипсилон-42», видим вас. Можем взять на борт через сорок секунд на плато.
— Принято.
Снег становится дождем, испаряется, не касаясь земли. Звезда умирает второй раз.

Умирает, едва не прихватив их с собой. Ударная волна подбрасывает шаттл так, что генерал практически выпадает из кресла, невзирая на привязные ремни. Штурмовики изломанными куклами валятся на пол, грохоча оружием, и только Рен, пристегнутый к койке и по уши накачанный всем тем, что удалось найти в походной аптечке, стонет и мечется в своем наркотическом сне. Кажется, он все еще там, в заснеженном лесу. Хаксу невыносимо хочется, чтобы рыцарь остался там навсегда. Но он привычно обрывает крамольную мысль и упирается взглядом в ком медицинской пены, которой залит располосованный бок магистра.
«Принцессу спасли, осталось доставить ее к дракону».
Генерал кривит губы в усмешке и закрывает глаза, прислоняясь затылком к подголовнику. До «Финализатора» еще пятнадцать минут лету, спасибо вечной и пламенной любви армии и флота и нежеланию капитана идти под трибунал. Который светит самому Хаксу за потерю базы и безобразно проведенную операцию по добыче карты. Крах карьеры, разжалование и... казнь. Не та картина будущего, которую он рисовал себе во время выстрела «Старкиллера». Совсем не та. Но перспектива именно такого развития событий пугающе реальна.
«А ведь можно было и раньше догадаться, что все окажется не так просто...»
Еще есть время подумать над тем, как они до этого докатились. И найти способ если не избежать наказания, то хотя бы свести ущерб к минимуму, свалив всю вину на кого-то другого. Того, кто действительно нужен Сноуку. Пока нужен.
«Ничего личного, магистр».

ГЛАВА 1

— Я знаю, кого тебе сосватали на корабль, Руди, и хочу кое-что сказать по этому поводу, — Феликс, для вида шутливо обнимающий Хакса и демонстративно пытающийся поддеть пальцем вторую нашивку на его рукаве, которую они всей теплой компанией обмывают уже добрый час, пугающе серьезен. И трезв.
— Давай, делись последними сплетнями, — новоиспеченный генерал улыбается, но тепла в этой улыбке меньше, чем в снегах «Старкиллера», которым он теперь уже официально назначен командовать. А не просто «исполнять обязанности».
Феликс понимающе ухмыляется в ответ и отвешивает всем присутствующим неглубокий поклон:
— Мальчики-девочки, я украду у вас хозяина вечеринки на пять минут. Поболтать о том, о сем...
После чего подхватывает с подноса дройда-официанта два полных стакана и торжественно вручает один из них Хаксу. Значок службы внутренней безопасности отражается в хрустале мутным пятном.
— Поздравить тебя или посочувствовать, я пока не знаю, — молодой майор удобно устраивается в кресле, закидывая ногу на ногу, — но магистра рыцарей Рен тебе подсунули не просто так. Кстати, для справки, его нынешнее неофициальное прозвище — «Принцесса», в честь мамочки и по совокупности особенностей характера, так сказать.
Генерал удивленно вскидывает бровь и медленно цедит коньяк, не чувствуя вкуса. Слухи о том, что сделал рыцарь с тем, кто рискнул назвать его... не по протоколу, доходили даже до «Старкиллера». И были не слишком аппетитны.
— Досье ты видел, — Феликс мило улыбается проходящей мимо девушке, — но ради всех богов галактики, не вспоминай о виденном в присутствии Рена. Мысли он читать не умеет, но интерес заметит точно. И это может плохо кончиться.
Безопасник взбалтывает жидкость в своем бокале, наблюдая за кружением льдинок, и, понизив голос, продолжает:
— Года три или четыре назад, когда Кайло Рена впервые представили обществу, как ученика Сноука, им многие заинтересовались. Разумеется, никаким магистром он тогда не был, лица не прятал, да и гонору было поменьше, поэтому никто особо не испугался. А томная бледность, глаза с поволокой и общая восторженность в адрес Верховного лидера послужили неиссякаемым источником всякого рода шуточек. Вроде той, про хаттову подстилку и зам начштаба.
Хакс фыркает, едва не расплескав коньяк. Судя по снимкам, которые были в досье Рена, остроты в адрес рыцаря изяществом не отличались. Просто не могли отличаться — с такой-то внешностью и происхождением. Пройти мимо и не проехаться по больному в некоторых кругах считалось практически дурным тоном. Ему самому в свое время досталось и за цвет волос, и за отца, и за все прочее. Нельзя сказать, что это было совсем незаслуженно, но безусловно обидно. Хотя характер закаляло неплохо.
— Так вот, — Феликс делает большой глоток из своего бокала и задумчиво осматривает зал из-под ресниц, — шуточки резко закончились, когда в перерыве между заседаниями штаба один из приглашенных капитанов решил блеснуть остроумием. И сказал, для всех сказал, заметь: «Полагаю, некоторым рыцарям стоило родиться другого пола. Однозначно были бы краше и сговорчивей. Должность любимой наложницы Сноука обязывает». Дурацкая фраза, опасная. И, как оказалось, смертельная. Рен просто сделал один шаг и ударил того капитана в горло. Рукой.
— И им срочно понадобился новый офицер на освободившуюся должность, — Хакс пристроил бокал на подлокотник. Пить ему резко расхотелось.
— Именно, — безопасник был невозмутим, — у Кайло Рена нет чувства юмора. Совсем. И гаек в голове некомплект. Так что будь осторожен и помни, что магистр не просто представитель Верховного лидера и заноза в заднице, но и человек, который будет всеми силами пытаться тебя утопить. А конкурентов он не любит и в средствах не стеснен. Одаренный и одержимый образом своего предка. Кто у него предок ты и сам знаешь...

Этот разговор состоялся три с лишним года назад. Но полученными от Феликса знаниями Хакс пользовался до сих пор, хотя самого безопасника смыло волной кадровых перестановок буквально через неделю после их последней встречи. И генерал одно время думал, что причиной внезапной отставки подающего надежды майора стала как раз его разговорчивость. С другой стороны, влияние рыцарей Рен было сильно преувеличено. А вот кем и зачем — оставалось вопросом пусть интересным, но опасным. Первый Орден хоть и называл себя преемником Империи и грозился вернуть «мир и порядок» обратно, на деле финансировался из каких-то мутных источников и собирал под крылом Сноука всех недовольных текущим политическим раскладом в галактике. Карьерные перспективы при этом открывались просто головокружительные. Что, собственно, и соблазнило самого Хакса. В конце концов, возможность удовлетворить свое любопытство за чужой счет и получить не только интересный результат, но и реальную власть, того стоила. До момента, когда придется платить по счетам.
Дураком генерал не был, особых иллюзий насчет своей полезности Верховному лидеру после всего произошедшего не имел, но точно знал, насколько силен в Первом Ордене кадровый голод. Финансовый вопрос не вставал перед Сноуком никогда, а вот раздобыть новых людей, обученных и верящих в идею, было куда как сложнее. Со «старой гвардией», хорошо помнящей Империю Палпатина, Верховный лидер дела демонстративно не имел. Хотя поддержкой в определенных кругах пользовался, пусть и завуалированной. Поэтому набирать сторонников Ордену приходилось из детей тех имперских офицеров и чиновников, которые по разным причинам не смогли занять высокое положение в исчезнувшем ныне государстве. И тем более не имели возможности подняться в рамках разоружившегося Содружества независимых секторов, как лицемерно называли себя осколки некогда великой Империи.
Моффы традиционно дружили не с кем-то, а против кого-то, что сначала привело их к возмутительному поражению в битве при Джакку, где были потеряны два секторальных флота и единственный имевшийся на тот момент в строю линкор. А потом и к необходимости подписания с Новой Республикой мирного договора, весьма сильно ограничившего аппетиты тех чиновников, которые не сообразили вовремя переметнуться в стан врага. Экономика, подорванная гражданской войной, грозила рухнуть в любой момент, поэтому здравый смысл в кои-то веки возобладал над амбициями, и спешно возобновленные торговые договора стали основой относительно мирного сосуществования Республики и Содружества. Накладки все же случались, но лет через десять все более-менее улеглось, и только тогда среди бывших имперцев начались разговоры о необходимости реванша и создании чего-то нового.
Чего-то, впоследствии получившего название «Новый Орден». Изначально предполагалось назвать «Новый Порядок», но отсылка к концепции палпатиновского «мира и порядка», была сочтена слишком явной. «Орден» звучало нейтральнее, намекало на закрытость организации и ее некую элитарность. Ну и радикальность, куда же без этого. Подобный нехитрый прием долгое время позволял выдавать их за политическую оппозицию, своеобразный клуб по интересам, объединивший всех недовольных. О военной составляющей Ордена Республике стало известно чуть больше года назад.
Дипломатический скандал был изрядный, но кого он интересовал? Содружество привычно открестилось от «экстремистов» с парой шаттлов и десятком истребителей и, в свою очередь, попеняло республиканцам за Сопротивление, спешно созданное силами Леи Органы за свои деньги и из своих сторонников. Как ни странно, после всех ее политических провалов, друзья у бывшей принцессы не перевелись, пусть и вымерли естественным путем по большей части. Оставшиеся имели свойственный юности боевой задор, но не имели достаточного веса, чтобы склонить Сенат к реальным действиям. О «Старкиллере» тогда еще никто не знал. А потом для сенаторов стало поздно.
Разумеется, уничтожить целое государство одним выстрелом не стоило и надеяться, но гибель такого большого числа высокопоставленных чиновников однозначно должна была привести к «переделу пирога власти», что могло дать Ордену необходимую фору. К сожалению, приказ Сноука, заставившего их сосредоточиться на поисках карты с координатами Люка Скайвокера, привел к тому, что нарушена была не только секретность объекта «Старкиллер», но и раскрыто существование флота.
Три разрушителя типа «Возрожденный», засветившиеся в непосредственной близости от боевой станции, погоды не делали, как и тот факт, что на борту «Финализатора» побывал пилот Сопротивления, но они могли навести Новую Республику на мысль о необходимости решения назревшей проблемы одним решительным ударом. А сил, даже за вычетом всех сгоревших на орбите Хосниан-Прайм кораблей, у Республики хватало. Пусть они и были разбросаны по галактике, обеспечивая безопасность основных торговых маршрутов.
Рискнет ли противник оголить магистрали, сможет ли собрать достаточно сил и насколько хорошо сработает разведка Республики и контрразведка Ордена, оставалось лишь гадать. Но свои соображения на этот счет включить в отчет Верховному лидеру определенно стоило.
Хакс открыл глаза, обнаружив перед обзорным экраном створ главного ангара собственного флагмана, мысленно встряхнулся, выпрямил спину, отметив, как подобрались сидевшие в десантном отсеке штурмовики, и отрывисто приказал:
— Магистра в закрытый медотсек на шестой палубе. Докладывать о любых изменениях его состояния. Я буду на мостике.
«Должен же кто-то начать разгребать этот бардак!»

ГЛАВА 2

Восемь часов спустя он уже не так уверен в том, что этот бардак вообще реально разгрести. Но осознание того факта, что последний взлетевший с основной посадочной площадки шаттл вывез на своем борту не только двенадцать человек технического персонала, но и записи системы видеонаблюдения и всех переговоров внутри станции за последние два часа ее существования, странно утешает генерала. Ведь теперь у него есть возможность не только заявлять о чьей-то виновности, но и ее материальное подтверждение. А тот, кто владеет информацией, может вывернуть ситуацию в свою пользу. Хотя с потерями в восемьдесят шесть процентов личного состава базы можно хоть наизнанку вывернуться, но лучше не станет.
Хакс с содроганием вспоминает судьбу первой «Звезды Смерти», после взрыва которой по официальным данным из миллиона находившихся на борту планетоида выжил только один человек — Дарт Вейдер. Слава современным системам автоматизации и здравому смыслу конструкторов — на «Старкиллере» было всего сто двадцать две тысячи. На борту его флагмана сейчас восемь из них, остальных подобрали «Наказующий» и «Гордец».
План эвакуации подразумевал более высокий приоритет у старших офицеров и технических специалистов, но никогда не отрабатывался в полной мере во избежание демаскировки объекта. Теперь за это пришлось дорого заплатить — обслуживающий персонал энергонакопителя вывезти вообще не удалось, как и большую часть второй, отдыхавшей от дежурства, смены реакторщиков. Отрезанными от транспортов оказались и четыре станции дальней связи, вместе с системами ПВО и их авиагруппами. Про потери среди простых солдат генерал постарался даже не думать. Хатт с ним, с его планом подготовки штурмовиков, болванчиков штамповать несложно и относительно дешево, а вот за потерю высококвалифицированных сотрудников Сноук его не шампанским будет угощать, а помоями. И хорошо, если не в пыточной.
— Подготовьте узел связи через десять минут, — Хакс берет датапад и просматривает свой отчет еще раз, надеясь угадать, как будет развиваться беседа. От двух доз «бодрилки» на голодный желудок ощутимо тошнит, но деваться некуда — как только схлынет адреналин, самым разумным будет дойти до койки и отключиться хотя бы на час. Иначе он такого накомандует...

Холод технических помещений, среди которых прячется специальный коммуникационный центр, помогает немного прийти в себя. Генерал нервно ежится, борясь с желанием потереть замерзающие уши, но вместо этого привычным жестом складывает руки за спиной и застывает неподвижно. Верховный лидер должен выйти на связь с минуты на минуту.
В отличие от «Старкиллера», где можно было вырубать в скале объемы произвольной формы, боевой крейсер не может похвастаться избытком пустого места. И высокими потолками, которые так любит Верховный лидер, считающий, что его голограмма должна подавлять и внушать — ужас или почтение, по ситуации. Под запросы Сноука идеально подходит главный ангар, но капитан «Финализатора» скорее удавится, чем позволит так нерационально использовать столь ценное помещение.
Поэтому переговорный зал устроен над переплетением магистральных энерговодов, идущих от реактора к двигателям. Не самое удобное место с точки зрения логистики, но выбирать не из чего. Разумеется, конструкторы постарались сгладить впечатление нахождения в «техногенных кишках», но им это не слишком удалось, ведь наборной мраморный пол здесь заменяет полированный дюрастил, а фальшстены подсвечены лишь редкими лампами. А еще тут кошмарный сквозняк.
Ураганом выдувающий из головы генерала все посторонние мысли, стоит вспыхнуть синему мареву голограммы.
— Верховный лидер, — Хакс склоняет голову в приветственном полупоклоне заметно ниже, чем обычно, что не ускользает от внимания Сноука.
Изуродованный экзот кривит губы в презрительной гримасе:
— Докладывайте, генерал. И постарайтесь меня хоть чем-то порадовать, — предварительный отчет о потерях и состоянии Кайло Рена прочтен им уже несколько часов назад, но Сноука интересуют не сухие цифры и занимательные кадры медицинских операций, а эмоции, которые по этому поводу испытывает Хакс. Генерал прекрасно умеет недоговаривать в бумагах, но перед мощью Силы он всего лишь человек. Амбициозный, далеко не самый умный, но достаточно упрямый, чтобы на этом можно было сыграть.
— В двенадцать ноль восемь был зарегистрирован побег заключенной из допросного блока. Допросный блок уничтожен магистром рыцарей Рен спустя шесть с половиной минут. Следы беглянки затерялись на том же уровне, предположительно она ушла в технические тоннели для дройдов, — Хакс на секунду замолкает, собираясь с мыслями, — в двенадцать сорок шесть по стандартному времени системой ПВО был предположительно замечен неизвестный объект, вышедший со скорости света на высоте менее двухсот метров. После этого он ушел ниже уровня наблюдений и был потерян системой. Магистр прервал поиски заключенной и отправился на предполагаемое место посадки неизвестного корабля, пребывая в уверенности, что это «Тысячелетний сокол» Хана Соло. Спустя час двадцать было получено подтверждение.
Сноук чуть откидывается в своем кресле, изучая стоящего перед ним человека. Тот смотрит на повелителя кристально честными глазами, ни секунды не сомневаясь в том, что говорит. Но за всем этим тщательно выстроенным фасадом, маской идеального исполнителя — всегда подтянутого и готового к новым свершениям, прячется страх. Страх и недовольство тем, как сложилась ситуация. Цепь совершенно неожиданных проколов, ошибок, недоработок, недостаточно быстро принятых решений... и закономерный результат — крах вместо триумфа. После триумфа, если точнее. И это «после» спасает нерадивого исполнителя. Возможно, со временем генерал догадается, что действовать по инструкции недостаточно и надо прорабатывать не только очевидные, но и неприятные и абсурдные варианты развития событий. Если сможет договориться с магистром рыцарей Рен. А сам Кайло наконец-то снизойдет до полноценного сотрудничества. Время игр закончилось.
— Что же вы все про магистра, да про магистра? — мягко интересуется Верховный лидер, с удовольствием отмечая вспышку раздражения в собеседнике, — ваши действия меня тоже интересуют.
Раздражение смешивается со страхом. А горькая нотка обреченности придает коктейлю особый вкус.
— В тринадцать десять зафиксировано нарушение периметра в секторе 12-48. Спустя тридцать две минуты произошло отключение планетарного щита. Сообщение об этом сразу же было получено в командном центре, но повторная активация щита оказалась невозможной, — серые глаза сужаются от злости и Сноук в полной мере может оценить холодную ярость генерала. Причем направлена она не только на диверсантов, но и на себя.
«Как интересно... Что ж, похоже эта ошибка была достаточно велика, чтобы чему-то его научить».
— Почему же? — голос Верховного лидера все так же мягок, но Хаксу хочется услышать другую, более подходящую моменту интонацию.
— Конфликт приоритетов, — генерал нервно облизывает губы, воскрешая в памяти события тех минут. Если бы тогда он действовал иначе... но историю уже не переиграть, — отключение выглядело системным сбоем, и лишь просмотр записей выявил, что это был прямой приказ, заверенный личным кодом капитана Фазмы. На тот момент я счел необходимым послать к пультовой ремонтную бригаду и усилить патрули в секторе. Ремонтники обнаружили заваренную дверь пультовой, после вскрытия которой выяснилось, что блоки контроля уничтожены и требуется ручной перезапуск системы управления щитом. К моменту готовности к перезапуску системы авиагруппа Сопротивления уже нанесла удар по термоосциллятору.
Сноук слушает молча, лишь искривленные пальцы медленно оглаживают подлокотник кресла. И от этого движения Хаксу хочется заранее ослабить ворот кителя, хоть он и знает, что это не поможет.
— Капитана Фазму патруль обнаружил в активированном прессе для мусора. Она получила множественные переломы и почти захлебнулась. Анализ повреждений доспеха показал значительное присутствие шерсти вуки в воротниковой зоне. Проведение предварительного допроса отложено до выхода капитана Фазмы из комы.
Смешок Верховного лидера застывает в тишине.
— Как изобретательно. Действительно, слабая женщина и страшный зверь. Будем надеяться, что сдалась она не сразу. Оставьте ее Рену для допроса и прочего.
Брови Хакса, в равной степени изумленного подобной характеристикой Фазмы и формулировкой приказа, ползут вверх, но генерал быстро спохватывается, снова становясь бесстрастным.
— Атака Сопротивления с воздуха не причинила осциллятору существенного вреда, но диверсанты, действовавшие изнутри станции, заложили взрывчатку и осуществили подрыв внутренней структуры верхнего защитного кольца основного канала. Это привело к веерному отключению вспомогательных систем, но стабильность основной системы сохранилась. Судя по данным маяка, магистр рыцарей Рен прибыл в этот сектор за десять минут до взрыва, оторвавшись от группы сопровождения, которую послал проверять периметр. В момент взрыва магистр присутствовал... в эпицентре.
Зачем Рен торчал там так долго, Хакс мог только гадать, но ничего хорошего из этих догадок не вырисовывалось. Не переговоры же он там вел с диверсантами, в конце концов!
— Он убивал Хана Соло, своего отца, — недоумение генерала, лишь после минутной паузы сообразившего о чем идет речь, искреннее забавляет Сноука и он считает нужным пояснить, — таков путь Темной стороны, боюсь, вам недоступный.
— Да, Верховный лидер, — Хакс опускает глаза, старательно загоняя все лишние мысли в дальний угол сознания. Обо всем этом он подумает потом, — после разрушения защитного кольца авиагруппа Сопротивления предпринимает еще одну попытку атаки, невзирая на понесенные потери. Один из их истребителей проникает во внутреннюю структуру и расстреливает систему стабилизации термоосциллятора.
Всполохи разрывов встают перед глазами, как наяву, и генерал едва заметно вздрагивает, усилием воли отгоняя наваждение.
— Магистр рыцарей Рен в момент атаки предположительно преследует диверсантов и спасенную ими заключенную — мусорщицу с Джакку, о чем свидетельствует удаленность точки, в которой мы его обнаружили, от выходов из ближайшего сектора и характер его ран.
— Световой меч, не так ли? — с долей непонятной Хаксу иронии уточняет Сноук.
— Да, Верховный лидер, — генерал смотрит в пол. Поднять взгляд и увидеть шрам, пересекающий голый череп Сноука, у него не хватает наглости. Теперь он точно знает, какое оружие оставляет такой след. И делает интересные выводы о том, что стоит за приказом любой ценой найти карту с координатами Люка Скайвокера. Что-то определенно личное.
— Пожалуй, пора спросить самого магистра, что же с ним случилось и почему он проиграл бой, упустив добычу, — экзот почти мурлычет, но вдруг резко меняет тему, — Сколько времени занимает извлечение пациента из бакта-камеры?
Хакс изумленно моргает. Из доклада медицинских дройдов он знает, что для полного восстановления Рену плавать в бакте минимум двое суток.
— От двух до трех часов, — осторожно отвечает он, придержав все свои «но» при себе.
— Прекрасно. Я жду вас обоих здесь через четыре. Выполняйте, генерал.

ГЛАВА 3

Снег теплый. Он липнет к щекам, лезет в глаза, стекает талой водой за воротник, горькой пленкой оседает на губах. Забирает боль, разрывающую бок и тлеющую в двух полосах ожога — наискось через грудь и обратным движением через лицо. Последний подарок мусорщицы с Джакку. Его обретенной и потерянной половины. Снег теплый и мягкий. Был мягким несколько минут назад... Но сейчас Рен лопатками ощущает не дрожь раскалывающейся земли, а твердый холод металла. Память услужливо подсказывает — пол, вздрагивающий гулким эхом в ответ на тяжесть шагов, так похожих на его собственные. Реальности накладываются друг на друга, покосившиеся стволы деревьев прорастают ребрами темного коридора, зарево пожара леденеет до хирургически резкого света стандартных ламп.
И только один звук нарушает сгустившуюся тишину. Тот, который он столько раз слышал в записи и никогда вживую.
Шипение респиратора.
Магистр барахтается в луже собственной крови, затравлено озираясь. Ему кажется, что это шутка, дурная шутка подсознания. Сейчас он проснется и все исчезнет, вновь превратится в заснеженный лес, в котором ему суждено умереть. Умереть, поскольку ничьих надежд он так и не оправдал. Не оказался достоин.
Локоть, на который Кайло пытается опереться, чтобы нашарить потерянное оружие, подламывается, затылок встречается с полом, картинка перед глазами взрывается целым роем жалящих искр. А шипение механического дыхания раздается совсем рядом.
Разлепив ресницы, Рен видит свое изломанное отражение в глазницах черной маски. Видит и из последних сил отшатывается от опустившегося рядом с ним на одно колено Темного лорда ситхов. Но от судьбы не убежишь, чужая Сила, накатывающая холодной волной, сбивает дыхание, ложится на грудь могильной плитой и давит на разум, разматывая воспоминания, легко, как клубок ниток.
События скользят, цепляясь одно за другое, нанизываются на тонкую иглу времени, рисуют причудливый узор инея на мутном стекле. И тускнеют от прикосновения затянутых в черную перчатку пальцев.
«Полагаю, представляться не надо?» — насмешка в бесплотном голосе, тысячью холодных мурашек марширующим по позвоночнику, заставляет стиснуть зубы и собраться, хотя бы на несколько секунд сконцентрироваться. Ударить, вышвырнуть чужое присутствие из своей головы.
— Прочь! — боль и затапливающий сознание страх пережигаются в Силу без остатка. Но этого мало, слишком мало для того, чтобы противостоять чудовищной мощи Избранного.
«Сначала зовем призраков, а потом от них бегаем. Впрочем, не самое глупое решение, если учесть, что зовущий мертвых обычно приходит к ним до срока», — голос меняется, из густого механического баса Вейдера становится живым, приятным баритоном Анакина Скайвокера. Маска тает, превращаясь в тень капюшона традиционного джедайского плаща, пусть и нехарактерно темного цвета. И в этой тени вспыхивают янтарем глаза ситха.
«У меня не так много потомков, чтобы позволить им безнаказанно убивать друг друга, да еще и так глупо».
Рен моргает, понимая, что его догадка о происхождении Рей только что получила неоспоримое подтверждение.
— Но... — голос срывается, горло перехватывает судорогой. Или аккуратно пережимает Силой, не разберешь.
— Но ты не оправдал моих надежд. Я знаю, — призрак улыбается краешком губ и от этой улыбки хочется немедленно рассыпаться пылью. — Именно поэтому я все же вмешаюсь в ход событий. Нехорошо заставлять ждать своих поклонников. И лишать себя занятного зрелища.
В расширенных зрачках Кайло плещется паника, грозящая вот-вот выйти из-под контроля. И Вейдеру даже немного любопытно, как именно это произойдет.
— Но за все надо платить, мой юный друг, — мягко произносит он, — чем заплатил я, ты знаешь. Ведь Люк столь любезно рассказал тебе про Мустафар, пусть и опустил... несущественные детали.
Рен застывает, ощущая себя натянутой струной, на которой мастерски играют и пробуют на разрыв. Это неприятно, до тошноты мерзко, но в то же время... интересно до дрожи. Сила, сияющая не теплом светильника, но безжалостным светом сверхновой. Сияющая, будучи темной по самой своей природе. Естественная, как дыхание, приходящая по движению мысли, а не через пот и боль тренировок. То, чего ему не достичь никогда, ни как Бену Соло, ни как Кайло Рену. Что-то давно потерянное, но от этого еще более притягательное. Вызывающее желание подчиняться...
Именно эта мысль выдергивает Рена из омута иллюзий. Он поднимает взгляд, встречаясь с кружением искр Силы в чужих зрачках. И видит, как сползает с лица призрака очередная маска. Сползает вместе с кожей, превращая симпатичного мужчину в обугленный полутруп. Кайло видел в жизни достаточно скверных ран, к половине которых имел прямое отношение, но от осознания того, что человек с такими повреждениями выжил, ведомый лишь своей Силой и ненавистью, сводит желудок.
«Итак, за что же ты готов платить собой?» — голос снова становится бесплотным, но вместо этого накатывает вонь паленой плоти и жар бурлящей лавы. Застывший у лица протез покрыт пеплом и пылью.
— Вопросы, — выдыхает Рен. — Я хочу задавать вопросы.
Одна половина его расколотой души жаждет прикосновения горячего металла, скрепляющего этот странный договор, другая — страшится, корчась в агонии.
«Только вопросы? Без ответов? Не боишься продешевить?» — призрак беззвучно смеется и под обгоревшей кожей начинает проступать оскаленный череп.
— Иногда достаточно спросить, — Кайло смотрит в водоворот искр. Смотрит с решимостью приговоренного.
Горячий металл касается лица. Мир вспыхивает болью и гаснет.
«Спи».
Натянутая струна лопается с пронзительным звоном.

В зыбком мареве сна сливающимся с размеренным писком медицинского оборудования, сквозь которое пробивается шипение. Но на сей раз безопасное — просто сигнал открывшихся дверей.
Рен с трудом поднимает веки, пытаясь понять, на каком он свете и почему в висках так громко бухает пульс. Проморгавшись, рыцарь понимает, что перед его койкой кто-то стоит, но из-за повязки, скрывающей половину лица, Кайло приходится потратить добрых две минуты на опознание черно-рыжего расплывчатого силуэта.
— Хакс, — пересохшее горло с трудом выталкивает воздух, но генералу хватает и этого слабого сипения.
— Вижу, вы уже очнулись, магистр, — констатирует он с видом естествоиспытателя, изучающего редкую зверушку. Похоже, открывающееся его взгляду зрелище определенно забавляет генерала.
Рен шипит сквозь зубы, пытаясь найти руку, на которую можно опереться без боли, но первая попытка сесть заканчивается мельтешением цветных пятен перед глазами и возмущенным верещанием медицинского диагноста на правом запястье, от которого к стойке тянется целый шлейф разнообразных трубочек.
Хакс терпеливо ждет, пока пациент соберет себя в более-менее устойчивое положение и снова сможет воспринимать окружающую действительность. Показатели на мониторах рядом с койкой далеки от идеальных, но, судя по всему, рыцарь не собирается разваливаться на части прямо сейчас. Что, с учетом неаппетитных подробностей, с которыми пришлось ознакомиться генералу при составлении отчета Сноуку, просто удивительно.
«Живуч, как помойная кошка».
Слышит Рен эту мысль или нет, но своим состоянием он точно недоволен.
— Какого..? — Кайло ощупывает повязку, закрывающую глаз, раздраженно дергая кистью, когда трубка капельницы оказывается слишком короткой и сковывает движения. Ощупывает правой рукой, поскольку левая выше груди просто не поднимается.
Восьмичасовое пребывание в бакте позволило ранам затянуться, но до полного восстановления еще очень далеко. И генералу пока непонятно, насколько сильно оно будет осложнено этим вынужденным перерывом. Как и то, зачем Сноуку понадобилось наказывать ученика подобным способом. Именно наказывать, поскольку другого определения этому поразительно неэффективному с точки зрения здравого смысла действию бывший командующий «Старкиллера» дать не может.
— Верховный лидер желает вас видеть, магистр, — в голосе Хакса нет и намека на эмоции, но Рен чувствует его сомнения в том, что этот приказ возможно выполнить, не уронив ничьей репутации. При чем тут репутация и почему чужие мысли сейчас воспринимаются лучше своих собственных, Кайло решает подумать позже. Но это не мешает ему скептически вздернуть бровь, хотя даже такое простое движение отдается неприятным зудом в перечеркивающем лицо шраме. И генерал несомненно это замечает.
— Еще мне приказано передать вам, что боль — хороший учитель, — так же бесстрастно произносит Хакс.
Рен в ответ кривится столь выразительно, что сразу становится понятно, в каких выражениях он сейчас он думает о боли, Сноуке и самом Хаксе. Думает, но не произносит этого вслух.
— Я зайду через двадцать минут, магистр. Надеюсь, вам хватит времени на сборы, — генерал отвешивает Кайло издевательский поклон и выходит за дверь. В которую уже через секунду врезается что-то тяжелое.
Хакс закатывает глаза, пользуясь тем, что его никто не видит. Рен в своем репертуаре. А значит, готов к великим свершениям, которых несомненно потребует Верховный лидер. После того, как выскажет нерадивому ученику все свои претензии. А их, по мнению генерала, будет немало.
Остается надеяться, что это хоть немного отвлечет Сноука от действий самого Хакса. Надеяться, но не верить.

ГЛАВА 4

— Магистр рыцарей Рен, — тяжело роняет в абсолютной тишине переговорного зала Сноук, мрачным взглядом изучая две склоненных перед ним головы.
Хакс, скосив глаза, видит, как Рен нервно облизывает губы, собираясь для ответа. Блекло-серое от потери крови лицо рыцаря повернуто к нему здоровой стороной. К счастью, поскольку наблюдать пересекающий его багровый шрам у генерала нет ни сил, ни желания. Как и думать о том, насколько буквально Кайло воспринял слова повелителя о боли и не придется ли потом тащить этого идиота в лазарет на себе.
«Мать безумия, зачем я здесь?»
Верховный лидер сразу дал понять, что он недоволен. Недоволен настолько, что сейчас в огромном помещении трудно дышать от наполняющей его Силы. Примораживающей к полу и не позволяющей поднять голову.
— Учи... — начинает Рен, но резкий звук пощечины взрывает противоестественную тишину.
Хакс вздрагивает, так, как если бы этот удар предназначался ему.
— Мальчишка... глупый, бездарный мальчишка, — шипит Сноук, и Сила дрожит от его с трудом сдерживаемого бешенства. Кайло мелко трясет, а генерал сосредоточенно считает трещинки на нижней ступени голографического трона, тихо мечтая убраться куда подальше.
— Неужели поражение, нанесенное тебе штурмовиком-предателем и безродной мусорщицей, — Верховный лидер выплевывает слова так, словно они жгут ему язык, — уязвило тебя настолько, что ты потерял веру в своего учителя? Решил, что я тебя оставлю? Обезумел так, что рискнул довериться призракам?
— Учитель, нет. Я бы никогда не смог... — Рен давится словами, захлебывается звуком. Страстно желая и не смея убрать стягивающую шею невидимую удавку. — Я виноват, учитель...
Хакс переходит к четвертой ступени и украшающим ее трещинам, старательно задвигая за край сознания мысль о том, что магистр не зря получил свое первое прозвище. Происходящее в зале куда сильнее напоминает не выговор старшего товарища младшему, а ссору любовников. И тем неуместнее выглядит его собственное присутствие здесь. При разговоре однозначно личном и для чужих ушей не предназначенном. А значит дела его плохи. Очень плохи. Но об этом он точно подумает потом. Если ему будет позволено, разумеется.
— Ну, хоть это ты понимаешь, — после издевательски длинной фразы наконец произносит Сноук. Ровно и отрешенно, как будто происходящее окончательно утратило для него интерес.
Кайло издает странно знакомый полувздох-полувсхип и Хакс неожиданно понимает, что все это время Верховный лидер попросту держал «любимого ученика» за горло Силой. От осознания этого факта генерала продирает дрожью вдоль позвоночника. Ведь следующим на очереди будет он сам. И если одаренных в галактике мало и найти рыцарям Рен нового лидера будет не так просто, то от желающих стать генералом Первого Ордена точно отбоя не будет. А среди них найдется достаточно умных и амбициозных личностей, которым только дай повод ударить в спину. Вздохнуть не успеешь, как порвут на ленточки.
Верховный лидер молчит, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Сила постепенно растворяется в тишине зала, отпуская закаменевшие от стояния в неудобной позе мышцы. Хакс снова скашивает глаза на Рена. Тот молча сверлит взглядом пол и выглядит несчастнейшим из людей. Но, как оказывается, экзекуция еще не закончена.
— Еще два дня назад я думал, что твое обучение близко к завершению, — устало вздыхает Сноук. — Мой приказ убить отца ты принял с радостью и выполнил его, пусть тебя и одолевали сомнения, Рен. Но подчинить Силу, даруемую Темной стороной в час утраты, ты так и не сумел. Боль, которая должна была освободить сокрытое, наоборот, лишила тебя остатков воли.
Кайло опускает голову еще ниже, темные волосы занавешивают лицо, но Хакс видит, как дергается в нервном тике щека магистра. Если Верховный лидер передавит, то Рен точно сорвется. И не факт, что при этом он не разнесет корабль.
— Сначала ты позволил ранить себя безмозглой твари, потом решил, что сможешь играть в поединок с предателем, вместо того, чтобы сразу казнить его. И, наконец, ты предоставил возможность маленькой мусорщице с Джакку отобрать у тебя меч твоего деда. Позволил ей почувствовать Силу и проиграл схватку с необученным противником. Дал изуродовать и унизить себя. Магистр рыцарей Рен, ты действительно все еще считаешь себя достойным этого звания?
Неподдельная горечь в голосе Сноука несомненно должна была бы насторожить кого-то более искушенного в подобных играх, но Кайло верит повелителю безоговорочно. Пока еще верит.
— Да, учитель, — на грани слышимости отзывается он. И добавляет куда громче и тверже, — я сделаю все возможное и использую все доступные источники, чтобы завершить обучение как можно скорее. Стать достойным. И вернуть ваше доверие.
Верховный лидер лишь тихо смеется в ответ.
— Источники... уж не о помощи призраков ты думаешь? Разумеется, они помогут, договор ведь заключен, а его блюдут даже ситхи. Но знаешь ли ты, чем придется платить?
— Собой, — голос Рена снова падает до шепота.
Сноук наклоняется вперед, легким движением пальцев заставляя Кайло поднять голову, и ловит его растерянный взгляд.
— Ты слышал о «наездниках», юноша? — вкрадчиво спрашивает он. — Ну конечно, откуда ты мог слышать. Но летописи прошлого содержат несколько занимательных историй о тех, кто рискнул обменять себя на Силу и власть. Радовались своим новым возможностям они недолго, ведь по истечении срока их тела попадали в полное распоряжение призраков, а личности поглощались, заживо растворяясь в Силе. А это больно, мой мальчик. Очень больно.
— Нет, — шепчет Рен, моментально впадая в панику. — Нет! Не может быть! Он не мог... так... со мной поступить!
Воздух уплотняется, в гулкой пустоте зала начинает гулять ветер, путающий волосы и треплющий полы одежды. Хакс стискивает зубы и начинает тихо молиться всем богам, чтобы Рен успокоился сам или его успокоили насильно, пока не стало поздно. Он еще ни разу не видел полной потери контроля кем-то из одаренных, но право наблюдать ее из эпицентра охотно предоставил бы кому-то другому, благо список врагов у генерала изрядный.
Сноук держит театральную паузу, наслаждаясь эмоциями стоящих перед ним подчиненных. Проверяя, насколько далеко они готовы зайти в проявлении нелояльности. И лишь когда накал страстей действительно достигает пика, решает вмешаться.
— Мог, — тяжело роняет он, давя малейшее сопротивление Силой. Рен вздрагивает и застывает неподвижно, забыв о необходимости дышать.
— Мог, мой мальчик. Ведь даже самый могущественный призрак не имеет всего, что доступно простому смертному. Не имеет страстей, сомнений, привязанностей... Да, это делает живого человека слабым, если его воля слаба, но все всегда стремятся к тому, чем не владеют. Закон природы.
Верховный лидер смотрит куда-то за спины присутствующих, то ли в прошлое, то ли в Силу.
— Но у каждого слабого должен быть кто-то сильный, способный поддержать в трудную минуту, Рен. И если ты поверишь мне, то я помогу тебе избежать твоей участи. Ведь для меня ценен именно ты. Пока ценен.
— Да, учитель, — голос Кайло ломается на середине слова, срываясь в сипение. Похоже он только начал осознавать, во что ввязался. И это многообещающее «пока» в конце речи Сноука его определенно беспокоит.
Экзот переводит взгляд на генерала. Хакс моментально вытягивается в струнку и застывает, намертво сцепляя руки за спиной.
— Через двое суток я жду вас на борту «Холодного пламени». Координаты точки встречи переданы капитану крейсера. Получите новые приказы, выгрузите пассажиров и возьмете на борт все необходимое.
— Да, Верховный лидер!
Сноук небрежным взмахом руки обрывает генерала.
— Вон. Оба. Немедленно.
Голограмма гаснет, а дверь, ведущая в зал, приглашающее распахивается. Сила растворяется вместе с последним всполохом света над площадкой связи, напоследок мазнув ощущением холодного сквозняка по шее.

— Магистр, позвольте вопрос? — Хакса бесит буквально все. Пусть они уже покинули зал и теперь стоят в куда более теплом и компактном холле, но дрожь, буквально выворачивающая внутренности генерала, исчезать не собирается, и даже самый совершенный самоконтроль не позволит ему сейчас разжать сведенные судорогой пальцы. Рен выглядит не лучше — под лихорадочно блестящими глазами залегли густые тени, губы искусаны, на поврежденной щеке алеет пятно от удара. И его тоже заметно потряхивает.
«Сходили — доложились начальству, называется», — злость ищет выход и не находит. Их обоих просто выкинули из переговорной, как нашкодивших котят, указав место, но предварительно повозив мордой по полу. Впервые за все годы службы Хакс после доклада банально не может показаться на люди. И это тоже бесит. Ему до скрежета зубовного хочется сделать кому-то больно, поэтому он задает свой вопрос, не дожидаясь разрешения.
— Рен, у вас теперь всегда после бесед с учителем будет такой... растерзанный вид? Или раньше вы прятали его под маской?
— Что? — Рен соизволяет-таки выпасть из своего «великого нигде» в текущую реальность и обратить внимание на генерала. Но потом его взгляд скользит немного в сторону и упирается в стенную панель полированного металла, служащую зеркалом. Кайло поднимает руку и проводит кончиками пальцев по скуле, неверяще глядя на свое отражение.
И срывается.
Карие глаза затапливает абсолютная чернота, не имеющая ничего общего с расширившимся зрачками. Затапливает, превращая их в провалы, на дне которых ворочается вязкая смола безумия с единственной жгучей искрой Силы. Хакс вздрагивает, ощущая, как над его плечом проносится нематериальный заряд, и лишь чудовищным усилием воли удерживает себя на месте, слыша стон сминаемого металла за спиной. Потолочные светильники искрят и мигают, а монотонное гудение механизмов в недрах крейсера, почти неразличимое в обычном состоянии, медленно повышается до пронзительного воя.
«Боги, реактор...»
Генерал поднимает руку и коротко, без замаха, бьет Рена по лицу.
Чернота схлопывается, возвращая Кайло естественный цвет глаз, но ее с успехом заменяет холодное бешенство.
Сила впечатывает Хакса спиной в бывшее зеркало, позволяя в полной мере ощутить, насколько сильно смялся металл, и тут же рядом с его виском в панель вбивается сжатый кулак, едва не выдрав прядь волос и вынуждая вжать голову в плечи.
— Убью, — сейчас голос Рена глух и безэмоционален, но сам магистр похож на нестабильный сгусток перегретой плазмы.
— Да, всех нас! — генерал кричит шепотом, поскольку голос ему не подчиняется, а горло наполовину пережато невидимой удавкой. Где-то невообразимо далеко отсюда слышны первые звуки аварийной сирены. — На борту шестьдесят тысяч человек, Рен! А под ногами магистральный энерговод, мать вашу! Очнитесь же!!!
Магистр медленно выдыхает, с заметным усилием возвращая себе контроль над Силой. Ревун затыкается, вой плавно понижается до привычного гула, а Хакс, ощутив, как разжимается ледяная хватка на шее, позволяет себе сползти по стене на пол. Ситх с ней, с репутацией, все равно ноги уже не держат.
Рен делает плавный шаг в сторону, прислоняется лбом к искореженной панели и застывает, закрыв глаза. Ему безумно хочется сесть рядом с извечным соперником, но он точно знает, что встать сам уже не сможет. А просить помощи... Собственно, он даже не уверен в том, что осилит путь до медотсека, не свалившись по дороге в обморок. Поэтому тихо спрашивает:
— Генерал, у вас допуск в технические коридоры есть? А то мы всех штурмовиков распугаем по дороге...
Хакс закрывает лицо руками и давится истерическим смешком.

ГЛАВА 5

«Уничтожение мирной системы Хосниан — кошмарная трагедия, скандальный теракт, ответственность за который несет так называемый Первый Орден, мнящий себя наследником Империи, и применяющий такие же...»
Генерал переключает канал и продолжает методично перелистывать бесконечные отчеты аналитиков о «Старкиллере», составленные на основе записей о последних часах существования боевой станции. Перелистывает, желая найти момент, когда все вышло из-под контроля. Точку невозврата, после прохождения которой уже не имело смысла пытаться следовать инструкциям и надо было импровизировать. Делать то, чему его никогда не учили в Академии, а научиться самому как-то не представилось случая, поскольку штабные игры и штабные же интриги не идут ни в какое сравнение с настоящей войной. А она — вот, на расстоянии вытянутой руки. И вступает Орден в нее не в лучшей форме. Виноват в этом не только Кайло Рен, сам Хакс или зеленые лейтенанты, не могущие толком составить доклад. Виноват по большей части Сноук, в самый неудачный момент приказавший сосредоточиться на личной цели. Ведь не прикажи он искать эту проклятую карту, «Старкиллер» бы остался цел...
«И протянул бы еще часов сорок-пятьдесят, до подхода объединенных сил Республики. А щит пробить дело времени и терпения, даже такой плотный», — генерал устало трет переносицу, понимая, как сильно он был ослеплен мощью вверенного ему орудия разрушения и как беззаветно предан делу Ордена в тот роковой день. Настолько, что не потрудился принять во внимание простой факт — даже с учетом особенностей их супероружия, перенос энергии через гиперпространство можно отследить точно так же, как и прыжок корабля. А уж «наследили» они при выстреле изрядно, дестабилизировав солидный участок гипертрасс. О чем, кстати, надо было подумать, перед тем как уходить в прыжок. «Хвост» они за собой тащат наверняка заметный.
И по этому «хвосту» их достаточно легко найти. Не Сопротивлению, у этих и оборудования нормального нет, а флоту Новой Республики, если он окажется способен среагировать достаточно быстро. Хотя пока разведка не выяснит, кого именно из армейского и флотского руководства они распылили на атомы вместе с Сенатом и всей Хосниан-Прайм, предсказать действия противника не получится. Адмиральские звания в последние годы там раздавались легко, явно с заделом на увеличение флота в обход договора с Содружеством. И раздавались не всегда существам разумным. Дело было не в ксенофобии, а в здравом смысле — представители некоторых рас просто не годились на роль военачальников. Поручи ботанам вести флот на врага, они его разделят, половину продав хаттам, а вторую — каким-нибудь дикарям, деньги припрячут, нарисуют красивый отчет и пойдут плакаться. И, самое главное, им поверят, как бы абсурдно это ни звучало.
Хакс откидывается на спинку кресла и снова клацает пультом.
«Столица Новой Республики оказалась неспособна защитить саму себя. Даже собрав на орбите больше десятка тяжелых кораблей и прикрывшись мощными планетарными щитами...»
Генерал собирает в аккуратную стопку инфокристаллы с ненужными уже отчетами и осторожно выравнивает ее пальцами. Несколько секунд он придирчиво изучает получившееся сооружение, а потом ловким щелчком сбивает верхний кристалл. Получившаяся башенка опасно качается, но не падает. И лишь почти вернув себе исходную форму, вдруг рассыпается на составляющие.
Империя, о возрождении которой он грезил с детства, слушая рассказы отца и его сослуживцев, через неполный год после смерти Императора окончательно выродилась во временный союз моффов и губернаторов, физически неспособных договориться до признания необходимости единого руководства оставшимися территориями. Слишком сладок оказался вкус «абсолютной власти». Этим ловко воспользовалась молодая Новая Республика, где предложив сотрудничество, где умело стравив извечных конкурентов. И обойдясь при этом практически без помощи собственного флота, который после Эндора выглядел сборищем мелких ржавых корыт пенсионного возраста. Но переметнувшиеся силы нескольких, прежде лояльных Империи, секторов с доминирующим не человеческим населением быстро выправили баланс, и к Джакку Республика пришла уже не с безумной надеждой на чудо, а с неплохими шансами если не на выигрыш, то на хорошую ничью. Так и случилось.
Потеряв так много и так быстро, Империя затаилась, уведя часть сил в Ядро, а часть в Неизведанные регионы. Затаилась, в надежде зализать раны и нанести ответный удар. Но в итоге не смогла удержать даже Корускант, который сначала путем быстрой и безжалостной резни перешел под контроль Службы безопасности Империи, а уже через несколько месяцев объявил о своем независимом и нейтральном статусе. И начал предоставлять всем желающим услуги по поиску и обработке информации. Имперские архивы были слишком лакомым куском, обладание которым могло сильно изменить расклад сил в галактике, но добраться до них силовыми методами при новой власти оказалось практически невозможно. Пришлось постепенно выкупать, платя большие деньги. Ведомство Айсард-младшей знало свое дело хорошо и, привыкнув за последние годы пребывания Палпатина у руля быть Империей внутри Империи, просто ловко стряхнуло верхнюю оболочку в нужный момент. Куда делась при этом сама Снежная королева, история умалчивала.
Кажется, именно пример Айсард произвел на Сноука впечатление настолько сильное, что он буквально продавил решение о снятии ограничений на прием женщин на военную службу. А ведь тогда он имел лишь совещательный голос, Верховным лидером экзот стал позже, значительно позже.
Хакс невидящим взглядом смотрит на висящие над столом новостные экраны. Перед уходом в прыжок они собрали с ближайшего ретранслятора дальней связи все, что там крутилось — от биржевых котировок до мнений независимых экспертов, и уже восемнадцать часов подряд обрабатывали внешнюю информацию. Со внутренней дело обстояло не лучше — обмен данными с двумя другими крейсерами во время прыжка был сильно ограничен, поэтому генералу приходилось весьма аккуратно формулировать запросы, чтобы сократить время передачи. А выяснить нужно было многое — от новых цифр потерь, ведь в забитых под завязку лазаретах не только выживали, но и умирали, до процентного состава и специализации эвакуированного персонала — от старших офицеров и техников до последнего штурмовика. Хакс хочет точно знать, на кого он может рассчитывать, а кого стоит сбыть с рук как можно быстрее.
О возможной передаче дел генералу думать неприятно, но к ней он тоже постарался подготовиться хотя бы морально. На материальную часть двух суток в любом случае было исчезающее мало. Последний разговор со Сноуком оставил исключительно мерзкие впечатления своей неуместностью в сложившейся ситуации, но прямо отставку не подразумевал. С другой стороны, если Верховный лидер захочет его утопить, то ему достаточно будет просто не поддержать своего генерала в первой же внутренней разборке. Интересно, станет ли Сноук вытаскивать свою «принцессу», или тоже отправит барахтаться в мутной воде кадровой политики самостоятельно? Такую рыбку оставлять без присмотра опасно — сожрет и первого, и второго, и пятого попавшегося, пока не лопнет.
Хакс с едва сдерживаемым стоном поднимает себя из кресла и слышит, как с хрустом встают на место позвонки. Сидячая работа, даже с перерывами на обход мостика и основных служб корабля, явно не должна длиться сутками. И сейчас генерал даже немного завидует наглости магистра рыцарей Рен, после полученного выговора просто заблокировавшего свой медотсек, вручную переведя его в карантинный режим. Панический доклад запертых с магистром дройдов Хакс прочел с большим интересом. Кайло явно демонстрировал обиду, отмокая в бакта-камере и не реагируя на внешние раздражители. Только вот чем такая демонстрация обернется, большой вопрос...
«Выслушай умного человека и сделай наоборот, вот девиз истинного рыцаря Рен, в девичестве Бена Соло, избалованного ребенка и талантливого одаренного, которому всю жизнь все приносили на блюдечке».
Генерал досадливо морщится, вспомнив, какой у них состоялся разговор по дороге, и в очередной раз приходит к выводу, что личная «единица хаоса» была явно выдана ему в наказание за неумеренную гордыню и веру в свою исключительность. Чтобы глядел каждый день, как в зеркало, и работал над собой.

— Я не картина, нечего на меня так смотреть, — Рен стоит, привалившись спиной к стенке лифта, заметно скособочившись в попытке перенести вес на здоровую ногу. Накидка, еще час назад лежавшая на плечах аккуратными складками, висит мятой тряпкой, открывая расстегнутый ворот и неровно бьющуюся жилку на шее. Поход по техническим коридорам вымотал магистра настолько, что у него кружится голова и немеют пальцы.
И Хакс смотрит, как он пытается их размять, неуклюже пряча руки за спиной. Потом снова переводит взгляд на бледное до прозрачности лицо Рена и пересекающий его шрам:
— Я пытаюсь понять, могло ли быть хуже? — багровая полоса ожога прерывается на переносице, лоб, в отличие от щеки, противник рыцаря зацепил по касательной, но все вместе выглядит скверно. И вряд ли сойдет без следа. Особенно с манерой Сноука назначать своему ученику такие унизительные наказания.
— Лица могло не быть, — магистр резко мрачнеет и нахохливается, становясь до неприличия похожим на птицу-падальщика с Джакку, будь она неладна со всей своей флорой и фауной.
Чтобы отвлечься и удержаться от неуместного смешка, Хакс скользит взглядом ниже, машинально отмечая, что выпутываться из своих многочисленных тряпок рыцарю придется не иначе как Силой, раз он до сих пор с руками совладать не может. Ну или сдаться на милость медицинских дройдов, которые скорее раскромсают армированную ткань резаками, чем будут искать скрытые застежки. Предыдущий костюм Рена постигла именно такая участь. Но есть еще одна неправильность, которой быть не должно.
— Где ваш меч, магистр? — искрящий, нестабильный клинок, в полной мере отражающий суть своего владельца, всегда виделся генералу некой «третьей рукой», с которой Рен расстанется куда менее охотно, чем с настоящей конечностью.
— Там же, где и маска, — Кайло медленно поднимает веки и нехорошо смотрит на собеседника. Просто отвернуться и сделать вид, что не участвуешь в разговоре, нельзя. Он и так рискует потерять сознание в любой момент, а перепалка позволяет хоть немного собраться.
Хакс закатывает глаза. И Рен не выдерживает:
— А вы разве не рады? Корабль целее будет, все такое...
Ответный взгляд генерала не уступает его собственному по тяжести.
— Отсутствие меча вам, магистр, как мы только что выяснили, портить оборудование не мешает. И я был бы рад его вам вернуть, если б мог. Несколько панелей управления — ерунда, но если вы еще хоть раз полезете в технические отсеки вместе со своим плохим настроением, то я вас собственноручно пристрелю. И у меня это получится, поверьте.
Лицо рыцаря идет пятнами, краснеют даже уши, полускрытые растрепанными волосами, и он внезапно кажется куда моложе своих почти тридцати лет.
Хакс тяжело вздыхает, осознав всю безнадежность попыток достучаться до Рена.
— Надеюсь, запасная маска у вас есть, — генерал, убедившись, что они достигли нужного уровня, вынимает блокиратор из панели управления лифтом и делает приглашающий жест в сторону дверей.
Кайло шагает вперед, застывая в опасной близости от соперника и вопросительно вздергивает бровь, безмолвно требуя объяснений.
Во взгляде Хакса только беспредельная усталость и ничего больше.
— Носите ее, магистр. Так всем будет легче.

ГЛАВА 26

Приходит в себя Хакс в собственной постели несколько часов спустя. С мокрым полотенцем на голове, медицинским диагностом на запястье и очень недовольной Эрной рядом. Эхо застарелой мигрени ворочается в висках, а потолок каюты медленно кружится, побуждая инстинктивно вцепиться хоть в одеяло, хоть в кровать, лишь бы только зафиксировать себя в пространстве.
— Как я... — голос не подчиняется, горло неприятно саднит, и генерал слепо шарит по шее, пытаясь оценить повреждения, но натыкается лишь на гладкую кожу и край расстегнутого ворота рубашки. Кажется, в отличие от своего потомка, лорд душит, сразу пережимая трахею, а не разменивается на театральные эффекты.
— Как? — у Ойги такое выражение лица, что хочется сразу зажмуриться, но тогда реальность снова закрутится в тошнотворном водовороте. — Я раз двадцать пыталась вызвать тебя по комлинку, ждала ответа, как последняя дура, потом пошла искать. И обнаружила тут на полу, в обнимку с шинелью.
— Ясно, — шепотом отзывается Хакс, хотя ему ничего не ясно. Ни как он дошел до каюты, ни почему никто не заподозрил неладное, ни что вообще произошло после того, как его сознание снова выпотрошили без всякой жалости. Рен в свое время был... более аккуратен.
— И что же тебе ясно, Руди? — Эрна берет его за руку, считывая показания диагноста, и вдруг вцепляется крепко-крепко, намертво переплетая пальцы.
— Что надо посмотреть записи с камер, — отзывается Хакс, ощущая, как тепло медленно ползет вверх по ладони, прогоняя могильный холод, которого он раньше не замечал.
— Нету записей, — Ойги едва заметно раскачивается из стороны в сторону. Выбившиеся из гладкого пучка волнистые пряди колышутся в свете потолочного светильника невесомым облаком, — Белый шум по всем жилым палубам на десять минут. Наш дорогой магистр явно улучшил свои навыки.
— О да, — машинально произносит Рутгер, думая о тяжелом взгляде наполненных золотыми искрами Силы глаз. — Эти бы таланты да в мирное русло.
Эрна смотрит на Хакса с тревогой, протягивает свободную руку, снимает полотенце с его головы и мягко взъерошивает волосы. От этой простой ласки неожиданно становится легче, боль отступает, и начинает сильно клонить в сон.
— Я... Рена не будет три дня, — спать нельзя, надо срочно что-то делать, бежать, исправлять ситуацию, поймать Кайло и вытрясти, а лучше выбить из него объяснения, — но это не стоит афишировать...
— Ш-ш-ш-шшш... обойдемся без магистра и его срывов, — Эрна пропускает рыжие пряди между пальцами, проходится по вискам, встопорщивая короткие волоски, наклоняется и целует лоб, переносицу, нахмуренную бровь и кончик носа. — До завтра точно ничего не произойдет. А завтра ты пойдешь в лазарет и без разговоров пройдешь обследование. Хватит с меня одного трудоголика...
Хакс хочет спросить, какого именно, но не успевает, проваливаясь в сон. К счастью, ему в этот раз не снится ничего.

Следующие дни проходят как в тумане — головокружение ослабевает, но не исчезает совсем, а вместо мигрени наваливается свинцовая усталость, плата за все предыдущие недели лихорадочной работы. Генерал бродит по кораблю собственным привидением, кутаясь в шинель и не реагируя на внешние раздражители. Подчиненные стараются ему не попадаться лишний раз на глаза, а по «Финализатору» ползут очередные слухи, касающиеся возможного срыва магистра рыцарей Рен и состояния командующего. Самого Рена, к большому облегчению экипажа, нигде не видно.
Что не мешает Хаксу вписывать в реестр фиктивные данные о передвижениях «Бегущего за тенью», тщательно подгадывая время появления слепых зон в районе нужного шлюза и пересменки диспетчеров. Генерал сомневается, что его усилия будут оценены по достоинству, но надо же что-то делать, раз читать отчеты нет ни сил, ни желания, да и усваивается из прочитанного едва ли треть.
Седативное, которое ему исправно колют в лазарете каждые двенадцать часов, ослабляет пост-эффект от взлома сознания, но Хакса иррационально тянет к людям, хотя в глубине души он понимает, что в случае чего свидетелей просто не останется. Или они ничего не заметят. Но он упорно возвращается на мостик после каждого обхода и, в конце концов, сдается, устраиваясь в своем кресле и вызывая для вида несколько экранов с отчетами, прячет подрагивающие руки под шинелью и замирает неподвижно. Глаза закрываются автоматически, рабочий шум убаюкивает, позволяя оставаться в полусне и успокаивая своей монотонностью.
Едва ощутимо вздрагивает палуба, обозначая уход в гиперпространство, и генерал краем сознания отмечает, что они идут коротким прыжком в точку рандеву с очередным кораблем контрабандистов, которые должны доставить свежие данные и получить взамен несколько специально подготовленных дройдов-шпионов. Но с этим вполне способен разобраться Менц, благо на мостике не только он, но и все, кому там положено быть в дневное время.
Командующий привычно отсчитывает минуты до выхода из гиперпрыжка — старая игра с проверкой собственного чувства времени. Но вместо двойного сигнала зуммера, обычно обозначающего переход в обычное пространство, мостик взрывает рев боевой тревоги.
Хакс распахивает глаза, выхватывая взглядом в месиве турболазерных сполохов за обзорным иллюминатором догорающий остов крупного транспортника и хищные тени крестокрылов.
— Щиты на максимум, расчет уклонения и прыжка для ухода на нейтральную территорию! — слова вырываются еще до того, как он успевает задуматься.
— Есть маневр уклонения! — отзывается Менц, падающий в свое кресло и хватающийся за наушник. Не время и не место пафосно торчать посреди мостика, когда за бортом минимум одна эскадрилья Сопротивления. И хорошо, если только одна. Эти вонскры умеют больно кусаться, а сохранить крейсер целым сейчас жизненно важно. Не говоря уже о том, что эта встреча может поставить под угрозу их основную миссию.
— Противник на шесть-восемь-три, — турболазеры оживают, отслеживая слишком верткие цели, добавляя густо-зеленого в палитру огня за автоматически затемнившимся транспластилом.
— Кормовые и подфюзеляжные торпедные аппараты готовы, — докладывает оператор, а в молодом голосе звучит азарт пополам со страхом.
— Стрелять по готовности, — капитан переглядывается с генералом и жестом показывает на тактический экран, где маленькие красные точки наползают на зеленый треугольник. — Сэр, мы предполагаем, что они ждут подкрепления. Рисунок атаки...
— Вижу, — Хакс прилаживает наушник поудобнее, рассматривая схему и машинально закусывая губу. Транспортник явно вели и в точке встречи просто атаковали «в лоб», не дожидаясь, пока прибудет кто-нибудь еще. Возможно, знали, кто именно, и подстраховались.
«Но одна эскадрилья... почему только одна?»
— Идентифицируйте противника, — приказывает он, переключая канал на летную палубу. Люди майора Ольста готовы, но Хакс медлит — ему сильно не нравится происходящее, а терять хороших пилотов по собственной глупости... есть и более простые способы провалить дело.
— Эскадрилья «Кореллианские нетопырки», код шесть-два-сто-сорок-тета-аурек, предположительно приписаны к силам, патрулирующим торговые пути сектора.
«Значит просто проверка экспромтом, а не подготовленная ловушка», — можно позволить себе выдохнуть и перейти к локальному геноциду.
— Связь глушится? — генерал вызывает еще один экран, с прогнозом аналитиков. Пусть это лишь патрульные, но Сопротивление всегда имело возможность брать в свои ряды лучших пилотов Новой Республики, ведь именно лучшие чаще всего оказываются не согласны с политикой правящих кругов и приказами собственного высокого начальства.
— Они глушат транспортник, мы — их, — вместо оператора отзывает сам Менц. — Но мне кажется, что они кого-то ждут. И явно настроены пощекотать нам броню.
— Именно, — Хакс переводит взгляд на тактическую карту, пытаясь не упустить из виду схему предполагаемой атаки противника. — Состояние щитов нижней полусферы?
— Максимум, но они под плотным обстрелом, — артиллеристы стараются вовсю, вплетая в частую сетку турболазерных всполохов извивистые следы протонных торпед. Но противник пока умело прячется за остатками грузовоза контрабандистов, заходя на очередной круг группами по шесть истребителей и уворачиваясь от залпов с пугающей слаженностью.
— Сосредоточьте огонь на транспортнике, надо лишить их прикрытия. И увеличьте дистанцию, — в последний момент добавляет генерал, сообразив, что не имеет никакого представления о том, что находится на борту грузовоза. И как громко это что-то взорвется в ближайшие две минуты.
— Есть увеличить. Главный калибр готов, огонь через три-две-одна... огонь! — Менц хищно щурится за своим экраном, успевая отбивать команды на пульте свободной рукой. Обзорный иллюминатор резко темнеет, когда за ним вспухает шар близкого взрыва, коротко стонет ревун, а весь корабль вздрагивает.
— Что за?! Это не реактор, — капитан шепотом кроет радиолокационную службу, не просканировавшую толком грузовоз, но тут же отвлекается на более насущную проблему. Лишившиеся прикрытия крестокрылы выстраиваются в формацию по три и одновременно атакуют снизу, умело пользуясь секундами сенсорной слепоты крейсера.
— Щиты, сектор три-двенадцать, потеря стабильности! Восстановление через шесть-пять... — на схеме «Финализатора» поврежденный участок вспыхивает алым, показывая брешь в защите как раз напротив их собственного реактора. Третья тройка атакующих смогла пробить щиты, а четвертая как раз сейчас заходит на цель. И пусть турболазеры истребителей не смогут пробить прочную броню крейсера, но их же протонные торпеды вполне на это способны.
— Взрыв на поверхности! — ломким голосом сообщает оператор, — целость брони подтверждена, щиты сорок, но необходимо перераспределение мощности.
— Так делайте, — рычит Менц, с силой опуская кулак на подлокотник. — Генерал, что с эскадрильей «Аурек?»
— В полной готовности, — отзывается Хакс, разворачивая в полный размер схему только что проведенной силами Сопротивления атаки, — вылет запрещен до моего личного приказа.
— Не верите нашим зенитчикам? — сузив глаза, интересуется капитан «Финализатора».
— Видел работу их коллег на «Старкиллере», — в тон отвечает командующий. И добавляет уже для всех. — Противник повторяет свой маневр при Канно-6. Упреждающий огонь по команде, схему артиллеристам.
— Огонь! — три крестокрыла разлетаются вдребезги, мелкими брызгами расплавленного металла осыпая прочный корпус флагмана. Вторая тройка резко забирает в сторону, но не слишком удачно — один из истребителей лишается крыла, уходя в штопор и врезаясь на излете в подфюзеляжную ракетную установку. Брюхо «Финализатора» приобретает еще одну подпалину.
Третья и четвертая тройки перестраиваются и проходят на самой границе щитов, расстреливая сенсоры в ослабленном предыдущей атакой фрагменте.
— Хаттовы выпозни, — шипит старпом, видя, как гаснут картинки с камер. Координировать огонь стразу становится сложнее.
— Потеряно шесть блоков сенсоров и четырнадцать камер, сэр, — операторы не отрываются от своих экранов, пытаясь уследить за всем и сразу.
Хакс беззвучно ругается, примеряя на ситуацию генерируемые аналитиками прогнозы действий противника. И отметая их один за другим.
— Максимальная плотность огня в направлении шесть-восемь-девять, особое внимание двигателям! — корма всегда была уязвимым местом звездных разрушителей, выхлоп ионных двигателей не позволял расположить там достаточное число сенсоров, а общая компоновка требовала отдавать предпочтение автоматическим турелям. Отчасти это искупалось толщиной брони, но только отчасти.
— Есть... — Менц сидит, как на иголках, с минуты на минуту ожидая прибытия подкрепления для сил Сопротивления. Не настолько же они самоуверенны, чтобы не запросить его еще на этапе появления контрабандистов. Или настолько?
— Взрыв на поверхности, пробитие брони в секторе 14-36-10, аварийная герметизация близлежащих отсеков, — докладывает дрогнувшим голосом оператор. — Два истребителя противника уничтожены, один поврежден.
— Подготовить лучи захвата, — приказывает генерал, с силой растирая внезапно занывший висок. — Они не должны уйти.
Четверка крестокрылов набирает скорость для захода на следующий круг, а пара из целого и покалеченного, судя по неровным движениям, идущая в связке, старается незаметно убраться подальше от обломков и начать разгон для прыжка.
— Активация окна гиперперехода на семь-два-двенадцать, — командующий замирает, ожидая продолжения. — Корабль... мелкий грузовоз или яхта. Это «Бегущий за тенью», сэр!
«Только его тут не хватало», — Хакс застывает, сообразив, что вектор выхода из прыжка у яхты магистра такой, что она неминуемо встретится «лоб в лоб» с противником. Если Рен не сообразит сманеврировать сразу. А он точно не сообразит.
«Бегущий» действительно выпадет в обычное пространство на расстоянии не больше тридцати кликов от четверки крестокрылов и, не сбавляя скорости, идет встречным курсом, лишая тех возможности отвернуть, не подставив уязвимый бок.
Время словно застывает, оглушая тяжело отдающимся в ушах пульсом, и срывается с места вместе с залпом ракет. Генерал моргает, упуская момент взрыва, и видит лишь гаснущие на тактическом мониторе точки.
— Прекратить огонь, активировать лучи захвата, — глухо произносит Хакс, осмысливая очередной выверт Рена и статистическую вероятность сбития одним залпом четырех крестокрылов, — эскадрилье «Аурек» на взлет. Подранки нужны мне живыми.
В наушнике раздается тонкий писк переключения канала на внешнюю связь. А вкрадчивый голос магистра произносит с затаенной насмешкой:
— И много я пропустил, генерал?
Хакс медленно выдыхает сквозь стиснутые зубы.
— Достаточно, Рен.

ГЛАВА 27

Нельзя, даже в шутку, сказать, что он успел соскучиться, но отсутствие магистра на борту, как выяснилось, попросту нервировало командующего — искусственно созданной неопределенностью, смешанной со смутным предчувствием неприятностей. Да и вопросов к этому ненормальному у Хакса накопилось за три дня с избытком. Но не все из них стоило задавать немедленно.
«Соберись, от этого слишком много зависит», — мысленно приказывает генерал сам себе и тут же свой приказ нарушает, закрывая глаза на долгие полторы минуты. После чего встает и решительно шагает подальше от удобного кресла.
Оставаться в потенциально подчиненном положении, даже если оно более комфортно с учетом его физического состояния, нет никакого желания. Что бы с ним не произошло, он по прежнему занимает свое место и обладает достаточными полномочиями.
Поэтому, к моменту появления Рена на мостике, Хакс уже стоит у обзорного иллюминатора, выпрямившись и сцепив руки за спиной. Наблюдая, как разведчики обшаривают обломки корабля контрабандистов и один за другим возвращаются на борт.
— Вы вовремя, магистр, — командующий даже не оборачивается, безошибочно вычисляя момент, когда Рен застывает в полушаге от него.
— Рад слышать, — тихонько хмыкает тот. — Кажется, вы умудрились найти неприятности на ровном месте, генерал?
— Мы, — поправляет его Хакс и, наконец, оборачивается. Кайло выглядит возмутительно бодрым и отдохнувшим. Настолько, что хочется немедленно испортить рыцарю настроение. — Кто-то знал, что мы будем тут. Или подозревал, поскольку для разведки можно было обойтись чем-то меньшим, чем эскадрилья.
— Но вы же справились? — нотка недоумения прорезается в ровном голосе Рена. Он стоит в расслабленной позе, придерживая локтем шлем и не выглядит хоть сколько либо обеспокоенным сложившиеся ситуацией.
— Благодаря вашему везению, если честно, — очень тихо отвечает генерал. Глаза магистра удивленно расширяются и он чуть отстраняется, словно собираясь оглянуться через плечо.
— Это что, шутка? — рыцарь становится предельно серьезен, сохраняя внешнее безразличие для случайных зрителей, а в спину им сейчас наверняка смотрят. — Вы не могли разобраться с дюжиной истребителей?
— Они целенаправленно атаковали наш реактор, — Хакс передергивает плечами, машинально потирая скрытое перчаткой запястье. — Взорвать не взорвали бы, конечно, но хода могли лишить. Поэтому мы убираемся отсюда как можно скорее и переносим все следующие встречи с контрабандистами в другие места.
Рен вздергивает брови в немом изумлении. Ему хочется поинтересоваться у генерала, когда тот успел забыть все, чему его учили в Академии, но приглядевшись, решает, что тот слишком плохо выглядит для пикировки.
— Похоже, вашим людям нужны дополнительные тренировки, — замечает рыцарь язвительно, не акцентируясь на некомпетентности командующего и старших офицеров. Возможно, он ошибся в оценке ситуации, но лучше сначала просмотреть запись боя и составить свое мнение. А потом уже обвинять неугодных.
— Нашим людям, магистр, вы ведь имеете равные права со мной на этом корабле, не так ли? — возвращает шпильку Хакс. — Хотя все это ерунда, по сравнению с боеготовностью «Финализатора».
— А она, как видно, оставляет желать лучшего, — резюмирует Рен. — Вы тоже хороши, спать на ходу... накомандуете еще.
— Так заметно? — вместо ожидаемого всплеска возмущения Хакс просто морщится и снова потирает запястье, совершенно не замечая этого жеста.
— Мне — да, — не слишком понятно отзывается Рен и наклоняет голову, словно прислушиваясь.
Палуба под ногами вздрагивает, когда крейсер начинает разворот и продолжает мелко дрожать, пока они разгоняются для прыжка. Магистр все так же сосредоточенно молчит, практически не шевелясь, лишь стягивает перчатки и делает странное поглаживающее движение, словно трогает струны невидимого музыкального инструмента.
Генерал на третий подряд вопросительный взгляд капитана крейсера лишь раздраженно дергает плечом, не желая прерывать то непонятное, что делает Рен, опасаясь непредсказуемой реакции рыцаря. А на очередное противостояние попросту нет сил.
Признав свое поражение в этом вопросе, Менц демонстративно вздыхает и углубляется в изучение схемы крейсера в компании старпома и старшего инженера дежурной смены. Участок, где плотность щитов упала до критической, все так же горит красным, поскольку перераспределение мощности дало лишь временный результат и теперь нужно срочно решать, что и когда с этим делать.
Первый прыжок совсем короткий, не больше десяти минут, и выполняется лишь для запутывания следов. Но из-за него второй раз прыгать придется не совсем удобно — гравитационная тень от расположенной рядом двойной звезды требует потратить больше времени на разгон и тщательнее рассчитывать координаты. Так или иначе, через три четверти часа они должны вернуться в исходную точку и продолжить поиск планеты, подходящей для размещения базы. И подготовку очередного отчета Сноуку.
Генерал как раз размышляет, что именно уместно будет сказать Верховному лидеру в первую очередь, а о чем даже не заикаться без прямого вопроса, когда Рен вдруг бесшумной тенью срывается с места, успев при этом сунуть Хаксу в руки свой шлем и перчатки.
Без лишних церемоний магистр отодвигает от схемы крейсера мешающего ему старпома и по локоть ныряет в голограмму, быстро-быстро увеличивая и сдвигая изображение, пока не докапывается до нужного ему фрагмента.
Только что добравшемуся до проекционного стола Хаксу кажется, что это какой-то отсек над двигателями. Он щурится, пытаясь разглядеть промелькнувшее обозначение, но Рен еще сильнее укрупняет картинку, показывая пальцем на один из ряда одинаковых блоков.
— Без этого не взорвемся? — требовательно спрашивает он, пристально глядя на капитана.
Но вместо застывшего от удивления Менца отзывается дежурный инженер.
— Нет, но...
— Без «но», — обрубает Рен, протягивая вперед обе руки и сжимая голографическое изображение блока в сложенных лодочкой ладонях. Которые через долю секунды озаряются изнутри резкой вспышкой. Кайло шипит сквозь зубы, но не расцепляет рук, сквозь неплотно сжатые пальцы которых вместо пламени начинает прорываться полупрозрачный дым.
А «Финализатор» снова вздрагивает, едва не швыряя персонал мостика на палубу, и под рев аварийной сирены выпадает в обычное пространство.
Рен шумно выдыхает, отшатываясь от проекционного стола, и Хакс успевает заметить расплывающиеся на ладонях рыцаря красные пятна ожогов.
— Проверьте там все, — слова даются магистру с трудом, его все еще не отпускает напряжение, и он детским жестом прячет пострадавшие руки под мышки. Что в сочетании с полным боевым облачением и сползающей с плеча накидкой из армированной ткани выглядит дико.
— Ремонтников и службу безопасности туда, — резко командует генерал, протягивая руку, чтобы придержать клонящегося в сторону Кайло и не решаясь коснуться.
Рен слабо мотает головой, выпрямляясь.
— Саботажников там уже нет, и от взрывного устройства вряд ли что осталось, но надо проверить, что пострадало кроме этого блока.
— Это был стабилизатор волновода. Один из. Он контролирует состояние потока энергии от мотиватора до блока концентраторов, — инженер мертвым взглядом смотрит на схему. — Мы могли лишиться гипердвигателя в любой момент. И хорошо, если только его.
Магистр устало опускает веки, снова замирая неподвижно, но воздух уже не гладит.
— В ближайший час-два нам... ничего не грозит, — не очень уверенно произносит он минуту спустя. — Но задерживаться тут не стоит.
Менц понятливо кивает и отходит в сторону, раздавая необходимые указания экипажу. Реакторщики по громкой связи требуют старпома и обещают запихнуть в горячую зону того, кто еще раз надумает выдергивать крейсер из гипера так грубо и некультурно. Если эта самая горячая зона не взорвется минут через десять от перегрузки.
Хакс опасливо косится на общую схему корабля на соседнем мониторе, но кроме полной неразберихи с дефлекторами, которые то есть, то нет, и горящих желтым маршевых двигателей не видит ничего предосудительного. Если не считать черного пятна где-то в самом центре картинки.
— Вы идете? — тихо спрашивает Рен прямо над ухом, заставляя генерала рефлекторно дернуться.
— Не подкрадывайтесь, сколько раз просить? — раздраженно цедит командующий, пытаясь хоть немного увеличить дистанцию, но мешает проекционный стол, в который он упирается бедром. Мысленно проклиная полное пренебрежение Рена к личному пространству и прочим столь же важным вещам, Хакс просто выставляет перед собой руку, заставляя магистра самого сделать шаг назад.
— Я не подкрадываюсь, — недоумение и легкая обида во взгляде Кайло совершенно искренние, и генералу на два удара сердца даже становится неловко. — Это вы куда-то постоянно пропадаете. В богатый внутренний мир, не иначе.
Желание удавить Рена немедленно накатывает с новой силой, заставляя Хакса зажмуриться до кругов перед глазами и резко выдохнуть. Когда ощущение нехватки воздуха становится нестерпимым, он поднимает веки и медленно вдыхает, успокаиваясь. В голове немного проясняется, но, к сожалению, ненадолго.
— Идемте, магистр, — подчеркнуто безразлично произносит он. — Посмотрим, что вы там натворили.
Кайло удивленно хмурится, оценив постановку вопроса, но молча шагает следом за генералом, подхватив с проекционного стола свои вещи и пряча саднящие ладони под плотной кожей перчаток.

Следующий час они проводят на уровне два-дора-десять, где все еще нестерпимо воняет паленым, невзирая на рев выведенной на максимум вентиляции, а сухой воздух то и дело вспыхивает искрами статического электричества.
Техники ковыряются в развороченном волноводе, у них под ногами ползают сотрудники корабельной СБ, споря с коллегами и невнятно ругаясь, когда кто-то неосторожно хватается за корпус стабилизатора и получает чувствительный удар током.
Генерал наблюдает за процессом издали, краем глаза следя за Реном, бесцельно бродящим туда-сюда по коридору и время от времени проводящим ладонью над уцелевшими блоками. Лицо у рыцаря при этом очень задумчивое.
Спустя минут двадцать он или смиряется с неудачей, или находит, наконец, все необходимое, поскольку целеустремленно движется на выход, намереваясь покинуть командующего без объяснений.
— Магистр, — генерал просто заступает дорогу рыцарю, заставляя того остановиться и с долей заинтересованности взглянуть на неожиданное препятствие.
— Вы что-то хотели? — ровно спрашивает Рен, глядя собеседнику в лицо, но не в глаза, а куда-то над переносицей, судя по тому, как там тут же начинает зудеть кожа.
— У меня к вам есть вопросы. Много вопросов, — сухо произносит Хакс, старательно давя желание почесать лоб. — Например, как вы узнали, где будет «Финализатор»? Ведь приказ о смене точки рандеву пришел уже после вашего отлета.
— Почувствовал, конечно, — Рен смотрит на него, как на идиота. — Или вы думаете, что я не смогу найти вас с помощью Силы, где бы вы ни были?
«Я или все же крейсер?» — вопрос вертится на языке, но Хакс откладывает его до лучших времен, опасаясь, что ответ ему не слишком понравится.
— Значит, и Верховный лидер сможет? — уточняет генерал осторожно, мысленно прощаясь с солидной частью своего плана.
— Меня — сможет, — соглашается Рен с частью утверждения, — а вот корабль или живое существо... даже не знаю, для этого надо провести много времени рядом с объектом, запомнить его отпечаток в Силе.
Кайло переводит взгляд в стену и беззвучно проговаривает что-то непонятное. Хакс неплохо умеет читать по губам, но тут он бессилен, поскольку этого языка он просто не знает.
— Нет, пожалуй крейсер найти сложнее, чем человека, особенно одаренного, — заключает Рен после третьей попытки разговора с пустотой. — Если вам интересно, я искал своих рыцарей. Нашел, но вот конкретизировать ощущение и понять, на борту каких кораблей они находятся, у меня не вышло.
— Но единственный одаренный на борту «Финализатора» — это вы, — указывает генерал на очевидное противоречие. Подспудно ожидая раскрытия тайны призрака Анакина Скайвокера. Но остается разочарован ответом.
— Ну так я и искал свой отпечаток, — чуть пожимает плечами магистр. — Ведь я провел на борту достаточно много времени и тут хватает небезразличных мне вещей.
«И людей», — добавляет он про себя, следя за тем, чтобы эта мысль ни в коем случае не отразилась на лице. Поскольку справедливо полагает, что Хакса не обрадует сравнение с кошкой, которую можно погладить, а можно и отпихнуть, если нет настроения играть. А объяснять свои сложные взаимоотношения с разумными и не очень существами, у Рена нет никакого желания. У подобного разговора точно нет шансов закончиться хорошо.
— Так и быть, поверю, — хмыкает Хакс, подозревая, что Кайло умалчивает о чем-то важном. — Ну а были вы где? Или это по-прежнему великая тайна?
Разумеется, можно считать маршрут с маяка — если не штатного, прицепленного к яхте вполне официально и о котором магистр точно знает, то его собственного. Только вот подходить к ангару ближе, чем на два уровня, значит будить крайне неприятные воспоминания, которые от Рена и, боги, от Сноука, тоже надо как-то скрыть.
— В одном из старых джедайских храмов, — говорит магистр, явно отвлекаясь на какую-то свою мысль и не слишком обращая внимания на подбор слов. — Тихо, спокойно, ни людей, ни прочих тварей. Самое оно для медитации.
— Как же вы убедили себя вернуться? — ехидно интересуется Хакс, ощущая, как на него снова наваливается усталость, а глаза начинают предательски слипаться.
— С трудом, — серьезно отвечает Рен. — Впрочем, не смею вас задерживать дольше, генерал. Найти что-то полезное мне здесь не удалось, поэтому я предпочту дождаться отчета соответствующих служб. И да, прошедшие трое суток меня тоже очень интересуют.
— Я пришлю вам его с адъютантом, — генерал всеми силами старается подавить зевок, но получается у него плохо.
Кайло, уже шагнувший в гостеприимно распахнутую дверь уровня, вдруг оборачивается и смотрит на Хакса с непонятной ухмылкой.
— Мой вам совет — ложитесь спать, завтрашний день будет тяжелым.
— А то я не знаю, — мрачно замечает командующий, обращаясь к закрывшейся створке и жестом подзывает одного из безопасников. Сегодняшний день тоже не может похвастать избыточной легкостью. И он еще кошмарно далек от своего окончания.

ГЛАВА 28

— Верховный лидер, — головы со-командующих «Финализатора» склоняются в приветствии одновременно. А эхо от произнесенной в два голоса фразы еще несколько секунд гуляет по пустому помещению.
«Холодно», — единственная связная мысль в голове генерала не может похвастать оригинальностью. О чем думает Рен, догадаться невозможно, поскольку лицо рыцаря абсолютно бесстрастно.
— Я читал ваш доклад, магистр, — в голосе Сноука невесомая тень насмешки. — Впечатлен проделанной вами работой, но как бы ни был важен поиск новых гипертрасс, координат убежища Скайвокера, Рен, я пока так и не увидел.
— Мы прикладываем все усилия... — ровно сообщает Кайло, не реагируя на упрек, а Хакс гадает, надолго ли хватит этой его уверенности в своих силах и правоте.
— Удвойте их, — обрывает ученика Верховный лидер. — Через два с половиной месяца истекает срок, отведенный вам на поиски и обустройство баз. И если к этому моменту я не получу требуемое, то Первый Орден больше не будет нуждаться в вас. Вас обоих.
Оглушительную тишину в зале можно пощупать руками.
Рен сглатывает и, успев скосить глаза на ошеломленного генерала, осторожно возражает Сноуку:
— Верховный лидер, объем данных, получаемых нами при исследовании новых маршрутов, слишком велик. Я могу сосредоточиться на поисках Скайвокера, но... — магистр делает паузу, явно борясь с собой, после чего все же продолжает. — Но тогда работа над гиперпространственными маршрутами замедлится. Я не могу делать два дела одновременно.
Хакс прикрывает глаза, ожидая неминуемого наказания. Для них обоих.
— Мальчик мой, — неожиданно мягко произносит Сноук. — Ты разучился управлять своим временем? Или людьми?
— Нет, Верховный лидер, — отвечает совершенно сбитый с толку Рен. А Хакс видит, как рыцарь нервно облизывает губы. Ожидание неприятностей выматывает и его, подтачивая с таким трудом обретенную уверенность.
— Мне нужен Скайвокер. И девочка. И базы мне тоже нужны. Но с ними вам, так и быть, помогут, — Сноук отстукивает по подлокотнику своего трона замысловатую дробь. — Рен, через месяц я хочу видеть полную карту путей, пригодных для использования моим флотом, еще через месяц я хочу получить Скайвокера. Надеюсь, такая задача тебе по силам?
Рыцарь страдальчески кривится, осознав, в какие рамки его загнали, и кивает.
— Не слышу, — Верховный лидер чуть наклоняется вперед, взглядом прижимая нерадивого ученика к полу. Сила проходится по нервам холодной волной, вызывая неконтролируемую дрожь.
— Да, учитель, — голос Рена взлетает на два тона и едва не срывается, — задача мне по силам.
— Выполняй, — Сноук небрежным жестом отпускает магистра. — А генерал пока расскажет о возникших трудностях и том, какие ресурсы еще потребуется задействовать для работы над предполагаемыми базами Ордена.
Кайло снова коротко кланяется и бесшумно покидает помещение, вызвав у Хакса болезненный укол зависти. Но командующий быстро берет себя в руки и начинает докладывать, надеясь, что четкое изложение проблем хоть немного поможет ему объяснить, почему они до сих пор не нашли желаемого. И одновременно не позволит Верховному лидеру увидеть то, что для него совершенно не предназначено. Головная боль слепо тычется в висок раскаленной иглой. День действительно обещает быть тяжелым, как Рен и предсказывал.
— Магистр! — за поворотом коридора неожиданно обнаруживается Ойги, и Рен едва успевает притормозить, чтобы не сбить женщину с ног.
— Что вы здесь делаете? — резко спрашивает Кайло, хватая ее за рукав и заставляя идти за собой, с трудом подстраиваясь под размашистых шаг рыцаря. Тому нестерпимо хочется оказаться подальше от зала переговоров. И что-нибудь разбить, так, чтобы осколки брызнули во все стороны. Одна беда — нельзя. Не только потому, что не поможет, сколько потому, что портить корабль сейчас сродни безумию.
— Вас жду, — выдавливает запыхавшаяся Эрна, — а где Рутгер?
— Рассказывает, почему мы так долго и тщательно копаемся в этой куче банта пу... кхм, — осекается Рен. — Пытается выгадать нам время, но это бесполезно.
— Почему же? Кстати, может вы меня все же отпустите? — раскрасневшаяся Ойги шумно выдыхает и закашливается, — не на длинную дистанцию бежим, в конце концов.
Хватка на локте разжимается так неожиданно, что старший навигатор по инерции успевает сделать еще несколько широких шагов, прежде чем понимает, что ее уже никто не держит. И едва не утыкается в грудь остановившегося перед ней магистра.
— Мне нужны десять-двенадцать человек из вашей штурманской службы. По возможности толковых, но не критично-важных. С завтрашнего дня мы будем проводить по два сеанса поиска гиперпространственных путей. Один, как обычно, с вами, второй с кем-то из ваших людей, — в сузившихся глазах Рена нет ничего, кроме тьмы, бездонной и голодной. — После сеанса «добровольцы» скорее всего будут попадать в лазарет с нервным срывом и шарахаться от каждой тени еще довольно долго, поэтому выбирайте тех, без кого сможете обойтись неделю-две. Возможно, потом их придется списать со службы...
— Нет, — Ойги выпрямляется во весь рост и с вызовом смотрит на магистра снизу вверх. — Никем из моих людей я жертвовать не позволю.
— Будете работать сами? — насмешливо интересуется Кайло, подчеркивая показное удивление картинно изогнутой бровью.
— Могу и буду, — Эрна делает шаг вперед, хватая Рена за край накидки и тянет вниз, вынуждая наклониться поближе. И продолжает уже злым шепотом, больше похожим на змеиное шипение. — А вот вы сможете? Или опять сорветесь на Рутгера, магистр?
Чужая ярость, пусть и подконтрольная, вызывает странное чувство. В ней хочется разобраться, рассмотреть со всех сторон, забрать себе в коллекцию — Кайло неожиданно понимает, что ему нравится злить Ойги, нравится мысль о том, чтобы попробовать найти границу ее терпения и посмотреть, как она поведет себя, если эта граница будет перейдена.
— Будет лучше, если я сорвусь на вас? — холодно спрашивает он, отстраняясь. Плотная ткань накидки выскальзывает из тонких пальцев, как живая. — Так и до летального исхода недалеко.
— Много вы знаете о смерти, Рен? — в словах Эрны горечь, но нет и следа страха. — Через час в штурманской рубке. Не опаздывайте.
«Достаточно, как мне всегда казалось», — мысленно отвечает рыцарь, глядя в удаляющуюся узкую спину, потом разворачивается на каблуках, пинком отшвыривая попавшегося под ноги дройда-уборщика, и, кипя раздражением, отправляется к себе. Даже час времени можно потратить с пользой.

Золотая паутина гиперпространственных путей дрожит под закрытыми веками, пугая своей кажущейся материальностью.
«Паутина без паука», — думает Рен, разглядывая тяжелые нити, связывающие и пронзающие пространство. Это красиво и одновременно отталкивающе. Рыцарю хочется провести пальцем по глянцевой, блестящей, уже остывшей, нити, поддеть ее ногтем, заставить зазвучать... Разгадка приходит сама, ошеломляя своей простотой — он искал, прячась во мраке, а надо было наоборот — выйти на свет, стать видимым, стать слабым.
Кайло открывает глаза, несколько секунд смотрит перед собой, возвращаясь в привычную реальность, наполненную шумом переговоров, щелканьем пультов и мерным гудением оборудования.
— Эрна, — голос хриплый от длительного молчания, но достаточно тихий, чтобы их не услышали те, кому может быть любопытно.
— Да, — Ойги запрокидывает голову, стаскивая дугу наушника и цепляя ей прядь волос, тут же выбивающуюся из прически.
Рен смотрит на этот кокетливый завиток у виска и устало прикрывает веки. От некоторых слабостей отказаться почти невозможно. Невыносимо хочется снять перчатку и пропустить этот русый вихор сквозь пальцы, почувствовать его мягкость.
— Для фиксации координат одного единственного маршрута сколько людей вам понадобится? — видеть всю толпу операторов сегодня еще раз нет никакого желания, тем более, что этот поиск рискует стать самым сложным за все время, поскольку потребует несколько других... эмоций.
— Только фиксация? — уточняет Ойги. — Если да, то я могу и сама это сделать, расшифровать и обработать можно потом.
— Отлично, — Рен отпускает спинку кресла, проверяя, хорошо ли его держат ноги. К ощущению острых шипов в своем разуме он уже притерпелся, а часть из них просто принял как должное, но слабости после слияния сознаний это не отменяет. — Тогда жду от вас сообщения после конца смены.
— Конечно, магистр, — простой вежливый ответ, слова, произнесенные с пугающей легкостью, и одновременно тяжелый взгляд в спину, пробивающий не только броню, но и ребра, вползающий под кожу изгибом колючей проволоки.
Взгляд, точно такой же, как его собственный совсем недавно.
Рен поводит плечами, стряхивая скованность, лишь тогда, когда закрывается створка двери, отделяющей его от штурманской рубки. До конца смены три часа и сорок семь минут. Он даже успеет немного поспать. Не факт, конечно, что у него в итоге не будут трястись руки, но это детали, не стоящие внимания. Всего лишь одна лишняя капсула в медицинском пистолете. И короткая медитация. И в этот раз он точно не будет брать с собой перчатки.
«Паутина... путей, волос, эмоций...»
Рен пустыми глазами смотрит перед собой, не замечая снующих по коридору людей, и за собственными мыслями забывает, что еще до сеанса хотел поинтересоваться у генерала, чем же закончился его доклад. Но в таком состоянии лучше забиться в свою каюту, а не идти беседовать на отвлеченные темы с взвинченным и задерганным Хаксом.
«Потом, все потом», — решает рыцарь, отлипая от стены и неслышной тенью скользя среди чужих сознаний. Сила зудит в кончиках пальцев, отзываясь утробным урчанием где-то на самой границе слышимости.

До отбоя остается чуть больше двух часов, когда, наконец, приходит сообщение от Эрны. Рен прослушивает запись, не отвлекаясь от парящих в воздухе пластинок. Сотня металлических чешуек висит в воздухе, повинуясь его воле. Висит, перестраиваясь и рисуя то дерево, то очертания далеких созвездий, то водоворот.
Слепящий бликами вихрь закручивается прямо над головой магистра, стонет вспарываемый острыми гранями воздух, а Рен чувствует, как уголки губ ползут вверх. У него получится, обязательно получится.
Как получилось собрать новый щит из осколков старого за время трехдневной медитации в старом храме. Превратить свою уязвимость в оружие, такое же, как этот смерч Силы, что танцует сейчас в его крови.
Фундаментальная ошибка — он всегда искал точку, за которую можно и нужно было зацепиться, а искать надо было процесс. То чувство жгучего любопытства, веселой злости и хищного азарта, что вело его в детстве и погибло потом под грузом многочисленных запретов и правил.
Но свобода сама по себе сложна и опасна, особенно если забыть о контроле. А, значит, надо все время помнить, что грань близко, и перешагнуть ее в пылу сражения, с врагом или с самим собой, слишком просто.
Свобода и контроль, две части несуществующего целого. Рен проводит кончиками пальцев по лицу, очерчивая тонкую нить шрама, вновь и вновь пытаясь собрать разбитое. Но в этот раз ощущая, что до цели осталось уже совсем немного.

— Навигатор, — Эрна кивает в знак приветствия и приглашает магистра зайти.
Дублирующая штурманская рубка сейчас пустует, и Рен с интересом осматривает помещение. Без снующих туда-сюда людей оно кажется больше, а приглушенное освещение создает эффект грота, где острые грани пультов играют роль стен, а рамки голоэкранов, пульсирующие тусклыми огоньками режима ожидания, свисают с потолка сталактитами.
— Свет вы специально погасили? — Кайло проводит кончиками пальцев по краю проекционного стола, над которым тут же всплывает карта сектора.
— Полный нам не понадобится, да и глаза устали, — Ойги колдует над своим пультом, настраивая систему на запись. — Но если вам мешает...
— Нет, не мешает, — Рен изучает крошечные светлячки звезд, связанные разноцветными нитями. Где-то на одной из них прячется бусина планеты. Планеты, на которой скрывается Люк Скайвокер. Осталось только дернуть за правильную нить и поймать свой приз.
— Попробуйте когда-нибудь пройти ночью через машинное отделение. Получите интересные впечатления, — продолжает свою мысль старший навигатор. — Хотя вам, магистр, вряд ли есть, чего бояться на этом корабле, верно?
Кайло переводит взгляд на женщину, досадуя на то, что не может толком разглядеть выражение светлых глаз, но та опускает ресницы, дразня неопределенностью.
— Я бы не сказал, — хмуро отзывается Рен, вспоминая насмешливый и густой голос ситха. — Одаренные не всесильны и ошибаются так же часто, как и обычные люди. Только... с более серьезными последствиями.
— Пресловутая джедайская мудрость была лишь умением не вмешиваться в спорные ситуации? — Эрна садится в кресло и устраивается поудобнее, кладя руки на пульт, но не касаясь клавиш.
— И умением заметать следы, когда вмешательство получалось неудачным, — добавляет рыцарь, осторожно касаясь висков Ойги. Тактильный контакт делает связь намного сильнее, острее и... приятнее, но в последнем Рен признаваться себе не спешит. Не время и не место. Или наоборот?
Золотая паутина вспыхивает и гаснет под закрытыми веками. Кайло протягивает руку и аккуратно нажимает на ближайшую нить, посылая рябь по всему узору. В действительности же он рисует дуги и завитки кончиками пальцев по чужим вискам, подушечками ощущая пульс под тонкой кожей. Вплетая его в свой, пережигая чувство потери в расплавленный металл Силы, растекающийся по натянутым в струну нитям.
Узор рассыпается, фрагменты опадают во тьму, словно полупрозрачные листья набуанской сливы, оставляя лишь один путь — вперед и вверх. И Рен тянется к нему, вкладывая в этот рывок все то, что когда-то горело в памяти долгие годы, подпитывая злость и обиду. Вкладывает, понимая, что этого слишком мало. Тьма огромна, ее мощь, способная гасить солнца, чудовищна, но недостаточна для того, чтобы позвать Свет. Не Люка, но Рей.
«Маленькая жительница пустыни, ждущая чуда у холодного моря, где ты? Одиноко ли тебе, так, как на Джакку? Хочешь ли ты узнать себя на самом деле? Спит ли Сила в тебе или проснулась? И какая часть? Ведь там, в снегах, ты слышала зов... и звали тебя вовсе не к Свету», — магистр проваливается в свои собственные воспоминания, разворачивает одну за другой картины памяти, наполненные солнцем и смехом, красотой и многообразием мира.
И видит, пусть с непривычного ракурса, но уже не во сне, нагромождение серых камней, поросших мхом, ощущает ветер, оседающий на губах запахом водорослей. И тепло клонящейся к закату желтой звезды в пелене серо-седых облаков.
«Я приду за тобой», — обещает Рен, осторожно касаясь нити, и перед глазами вновь вспыхивает золотом четкий и прямой путь к цели.
«А ты будешь ждать...»
Искры Силы медленно гаснут одна за другой, увлекая рыцаря в бездну.

«Рен!» — чужие пальцы накрывают его собственные, отрывают от кожи, превращая полет в падение, и Кайло рывком вышвыривает в реальность.
Он задыхается от резкой боли, распахивает глаза, встречаясь взглядом со своим отражением. Из-за освещения лицо кажется белой маской с черными провалами глазниц, в которых нет ничего — ни зрачка, ни радужки, лишь звериный голод и тьма.
Не выдержав, рыцарь отшатывается, оседая на пол и давя рвущийся из горла вой.
— Рен! — в этот раз голос звучит наяву, а руки, путающиеся в его волосах, тянущие за длинные пряди, пугающе реальны. — Магистр, очнитесь!
Ойги стоит перед ним на коленях, обеими руками держа его голову, и сверлит злым взглядом. Лицо у нее при этом тоже мертвенно-бледное, с резкими пятнами румянца на скулах, зрачки расширены, а губы искусаны почти до крови.
— Вы ведь знаете, чем рискуете? — Кайло подается вперед, сокращая расстояние до предела, до почти касания. — Так зачем?
— Безумие заразно, — мягко отвечает Эрна. Взмах ресниц стирает жгучую черноту зрачков, возвращая взгляду привычную сдержанную холодность, но обещание чего-то большего все еще прячется где-то в глубине. — И мое, и ваше... Так привлекательна мысль шагнуть дальше, за пределы дозволенного, правда?
— Дозволенного кем? — пальцы уже не тянут за спутанные пряди, просто перебирают, гладят, как кошку. Рен прищуривает глаза, рисуя в воображении черный мех нексу и звук низкого урчания. И получает в ответ мимолетную улыбку.
— Здравым смыслом, конечно же, — тихо смеется Эрна, — не мне говорить о нормах морали, и не вам.
— Верно, — соглашается Кайло, протягивая руку и заправляя за алеющее ухо светлый завиток волос. Мягкий, как пух. После чего перехватывает скрытые рукавами кителя запястья и немного сдавливает, заставляя Ойги разжать пальцы. — Именно поэтому я сейчас уйду.
— И горе тому, кто попадется вам по пути? — Эрна садится на пятки, позволяя Рену отодвинуться.
— Совершенно верно, — в карих глазах плавится жаркая тьма.
Кайло одним движением поднимается на ноги, возвышаясь на сидящей у его ног женщиной.
— Ни в чем себе не отказывайте, магистр, — насмешка с тенью сожаления пеплом оседают в тихом голосе.
К счастью, за две минуты до полуночи коридоры пусты, как в недавнем кошмаре, и это единственное, что удерживает Рена по правильную сторону безумия.

ГЛАВА 29

Из липкой мути сна его выдергивает истеричный писк комлинка. Разлепив ресницы и отпихнув локтем упирающийся в ребра датапад, Рен садится на диване, на котором умудрился заснуть, читая очередной отчет, и оглядывается.
Комлинк продолжает надрываться, и магистр, отчаявшись вспомнить, куда его забросил, просто протягивает руку, в которую через секунду влетает скомканная накидка. Вытряхнув из капюшона верещащее устройство, Кайло нажимает на кнопку, ожидая услышать что угодно — от гневной тирады о недопустимости пропуска важных совещаний до сообщения о том, что его «Бегущий за тенью» случайно разобрали на детали.
Но к подрагивающему от с трудом сдерживаемой паники голосу Эрны он оказывается не готов.
— Рен, Руди плохо. И это не болезнь, — магистр медленно моргает, осознавая услышанное, машинально стягивая Силу тугим жгутом, на другом конце которого вскоре находится тускло-ржавая искра ауры Хакса, пульсирующая резкой болью так, что от одного ее эха начинает ломить зубы.
— Сейчас буду, — глухо роняет он, отключая связь.
Предчувствие катастрофы накатывает холодной волной, отрезвляя и позволяя с первой попытки подняться на ноги. После всех сегодняшних событий самым разумным было бы плюнуть на здоровье генерала, оставив того меддройдам, и нормально выспаться, но риск проснуться завтра единственным командующим «Финализатора» слишком велик. Осязаем.
Сила гасит камеры и отводит глаза, позволяя без помех добраться до нужного коридора. Дверь каюты скользит в сторону еще до того, как он успевает коснуться пластины замка, и тут же захлопывается за спиной, блокируясь.
— Рен... — Ойги стоит за креслом генерала, растрепанная и бледная, а сам Хакс сидит, чуть сгорбившись и обеими руками вцепившись в подлокотники. На столе перед ним россыпь шпилек, на которые он смотрит немигающим взглядом.
— Хакс? — Рен подходит ближе, отбрасывая в сторону ненужную уже накидку. Генерал не реагирует никак и в Силе ощущается пульсирующим сгустком боли, без проблесков сознания. — Руди?
— Рут..гер, — выдавливает тот, поднимая глаза. Абсолютно, до потери цвета, прозрачные, с сужеными в точку зрачками.
— Рутгер, — соглашается магистр, ловя взгляд Хакса и натыкаясь на мощнейший ментальный щит. Щит, которого еще несколько дней назад не было, да и сегодня утром Рен тоже ничего странного в поведении командующего не заметил. А вот Сноук... Сноук мог заметить.
— Это после доклада случилось? — разговаривать через голову непосредственного участника событий крайне неудобно, но генерал явно не в состоянии отвечать. И чем раньше они выяснят, в чем проблема, тем быстрее смогут что-то сделать.
— Нет, — Ойги слабо мотает головой. — Руди... Рутгер жаловался на головную боль с самого утра, а приступ начался пять минут назад, когда он укололся моей шпилькой.
— Версию с ядом отметаем сразу? — полувопрос-полуутверждение, на которое Эрна отвечает кривой улыбкой.
Она выходит из-за кресла, чтобы проверить показания медицинского диагноста, прицепленного к запястью Хакса, и Рен только сейчас замечает, что из одежды на ней лишь форменная рубашка и белье.
«Свидание определенно не задалось», — мысленно хмыкает магистр, пытаясь с помощью Силы понять, что же случилось с генералом. Но малейшее прикосновение к ментальному щиту отдается вполне реальной болью в висках.
— Так не пойдет, Хакс, — Рен обходит стол и решительно разворачивает кресло вместе с владельцем к себе, легким движением стряхивая со сведенной судорогой руки диагност. После чего касается предплечий Рутгера, внимательно глядя ему при этом в глаза. Яркие, жгучие молнии стекают с кончиков пальцев, вспыхивают ультрамарином и гаснут. Хакс со слабым стоном валится вперед, удерживаясь в сидячем положении лишь за счет Силы, которой его страхует Кайло.
— Эрна, тащи подушки, сколько найдешь, и что-то теплое, — Рен наклоняется и подхватывает оседающего генерала под руки, успев буркнуть что-то неодобрительное, когда тот норовит сползти на пол.
— И мне еще говорят, что у меня талант находить неприятности, — рыцарь устраивает безвольное тело на диване, пытаясь придать Хаксу полусидячее положение, отмечая при этом, что период расслабленности проходит и генерала скоро опять скрутит судорогой боли. — Эрна, нужна твоя помощь.
— Какого рода? — Ойги скручивает волосы в пучок, закалывая на затылке. Короткие пряди тут же выбиваются из него, превращая прическу в облако мягких кудряшек.
— Мне нужен отвлекающий маневр. Не знаю, что там с Хаксом делал Сноук, но в голове он наверняка покопался... — Рен трет переносицу, пытаясь собраться с мыслями, поймать ту неправильность, которую ощущает во всем происходящем. — Надо выгадать время, отвлечь на что-то от фантомной боли. Перебивать ее настоящей еще раз нельзя, так и убить недолго.
— На что-то приятное, полагаю? — Эрна на мгновение касается руки рыцаря, показывая четкую картинку из собственного сознания. — Или это плохая идея?
— Слишком... хорошая, — с трудом выдавливает Рен, пытаясь справиться с голосом и думая о том, что за такие методы Хакс убьет их обоих, когда очнется. Если очнется.
— Другие варианты? Мышечных релаксантов я уже вколола две дозы, не помогло, — Ойги кивает на лежащий на краю стола медицинский пистолет.
«И кто же тебя учил действовать в нештатных ситуациях? Или я чего-то не знаю о нашем командующем... Или, что вероятнее, о Ларри Ленце».
— Помогло, именно поэтому он еще дышит, — Кайло смотрит на неподвижные рыжие ресницы, ярко выделяющиеся на фоне бледной в прозелень кожи. Медленно, но верно принимающей тот восковой оттенок, который магистр видел слишком часто. У вчерашних трупов. — Ладно, не можем исправить, так хоть зафиксируем.
«Боги, я же никогда этого не делал, только читал», — память услужливо подсовывает воспоминание о побочных эффектах того, что он собирается применить, но Рен решает подумать об этом потом. Поскольку сейчас думать он уже не в состоянии.
— Ты колыбельные знаешь? — Эрна, сбитая этим внезапным вопросом с толку, кивает.
— Отлично, — рыцарь на пробу проводит ладонью перед лицом Хакса. Тот медленно, механически моргает, повторяя движение век Кайло, и коротко стонет сквозь зубы.
— Итак, задача простая — держишь его за руки и поешь, час, два — сколько понадобится. Как только увидишь, что зрачки расширились — говоришь об этом мне. Ясно?
Ойги кивает, секунду оценивающе смотрит на Хакса, после чего усаживается на генерала верхом, сверкая голыми коленями. Очень отвлекающее зрелище.
— Есть возражения? — Эрна насмешливо щурит глаза, но в голосе отчетливо слышна угроза. Ее пальцы крепко сжимают исцарапанные запястья, и, судя по решительному виду, отпускать своего генерала на тот свет она явно не планирует.
— Нет, но надеюсь, Рутгер ничего из нашего... гм, совместного творчества, не запомнит, — Рен устраивается в кресле, придвинутом к изголовью импровизированной постели, и касается лица Хакса кончиками пальцев. Очерчивает контуры скул, проводит по висками, бровям, линии роста волос, выплетая непонятный узор, который уже через несколько секунд становится видимым, наполняясь зеленоватым свечением.
«Во мраке ночи сияют звезды, холодное пламя далеких костров, туман болот расплетает косы посланниц темных, мертвых богов...» — начальные строки древнего датомирского гимна прекрасно ложатся на простенький мотив колыбельной, благо поет Эрна на незнакомом Кайло языке. Ложатся, позволяя поймать ритм дыхания, подменить чужой своим собственным, удержать достаточно долго для того, чтобы спутать, сплести сознания, обходя пульсирующий болью щит, и провалиться в омут воспоминаний.
В водоворот золотых искр в янтарно-желтых глазах ситха.
Запертый в клетке собственной ярости разум мечется, рассыпаясь на куски. Дрожит, когда он задевает следы чужих ментальны прикосновений — уверенных и резких — лорда ситхов, обманчиво мягких, но разъедающих душу — Сноука.
Верховный лидер не хотел взламывать разум Хакса, он хотел его проверить, перетрясти и пересобрать, вложив что-то новое. И это что-то уже заочно не нравится Рену, поскольку явно касается его самого. Что интересно, не нравится оно и Рутгеру, иначе бы не пошла реакция отторжения. Но вот сам он создал свой щит, или ему в этом помогли, нужно выяснить, пока не начались необратимые изменения. Держать защиту такой мощности сложно даже одаренному, а уж обычного человека подобное усилие быстро сведет с ума.
«Если там еще хоть что-то осталось от личности, после всего этого...»
Магистр снова едва ощутимо касается нервно вздрагивающего сознания, напоминая себе дышать размеренно и не забывать моргать, ведь делать это приходится за двоих. Несколько новых фрагментов узора вплетаются в уже существующую схему, делая «колыбельку» плотнее. На самом деле техника называется «колыбель для кошки», поскольку напоминает древнейшую детскую игру, но тонкий шнурок тут заменяет плетение Силы, а сложность итогового узора зависит только от мастерства плетущего.
«Интересно, не рисовала ли Эрна своего друга детства в виде фелинкса? Когда он еще не был таким прилизанным и закрытым? Аура у него ржаво-рыжая, вполне кошачий цвет», — на пробу Кайло добавляет в узор пару плавных линий, так, словно оглаживает ушастую голову маленького хищника, и Сила отзывается едва слышным низким урчанием. Позволяя пройти чуть глубже, повторить путь чужих прикосновений, не касаясь самому.
Рен снова видит выверенные движения ситха, запечатывающего уголок памяти генерала, укрывающего новый тайник слоями неприятных воспоминаний, которые любой бы попытался скрыть. Идеальная маскировка — чем глубже копаешь, тем сильнее внутреннее сопротивление, что при должной силе воли допрашиваемого делает вскрытие разума практически невозможным, поскольку стремление защитить выделенный фрагмент прописывается на уровне инстинкта. Только вот Хакса он подвел — прошло слишком мало времени с предыдущего вмешательства, а Сноук был очень настойчив. Почему, спрашивается?
Кайло осторожно расправляет обрывки воспоминаний, небрежно отброшенных в сторону Верховным лидером в попытке добраться до того, что скрыто еще глубже, машинально смыкая края разрывов и становясь невольным наблюдателем провалов и поражений генерала. Боль, смущение, злость, неловкость, отчаяние — слишком знакомый коктейль эмоций, отдающийся тяжелым ударом крови в висках. Рен спохватывается, возвращая дыханию правильный ритм, и проверяет на всякий случай чужое сердцебиение.
«Не всматриваться», — напоминает он себе, но тут же с головой погружается в следующий обрывок. В котором снова видит Ленца.
— Выделяться из толпы легко, особенно если внешность этому способствует, — узкая ладонь легко касается волос, превращая аккуратную прическу в гнездо корабельной крысы, — пережить излишек чужого внимания сложнее.
Контрразведчик ходит за спиной своего протеже, едва слышно цокая подкованными каблуками по теплому мрамору пола. Рену кажется, что тут Хакс примерно на год младше, чем в предыдущем воспоминании, с зеркалом.
— Я знаю, что ты предпочел бы обойтись без конфликтов, или переиграть возможного противника посредством ума, — Лоренц останавливается и едва слышно вздыхает. — Но ты сын своего отца и его могут попытаться достать через тебя. Не важно, как Брендол на самом деле к тебе относится, Руди, все, кто хоть немного знаком с ректором, прекрасно понимают, что жаловаться ты не побежишь.
— Не побегу, — чуть дрогнувшим голосом соглашается Хакс, безуспешно пытающийся пригладить волосы, но только больше их взлохмачивающий.
— Значит ты должен не просто сделать так, чтобы возможный конфликт не имел шансов развиться, нужно уничтожить саму возможность конфликта. А для этого нужно быть опасным, — мягкость, с которой это произносит Ленц, не вяжется со смыслом слов. Но под этой плавностью движений и шелком голоса скрыто что-то действительно страшное, и Рен машинально вздрагивает, понимая, что ему еще предстоит со всем этим столкнуться.
— В каком смысле? — Хакс оборачивается, вопросительно глядя на чуть нахмурившегося Лоренца.
Кайло считывает сохранившиеся в памяти генерала эмоции, удивляясь тому, насколько сложно они перепутаны. Под несомненным уважением к старшему... другу, но другу ли, скрыты обида и... смущение.
«Если Хаксу шестнадцать, то Ойги девятнадцать. Возможно, она уже предпочла компанию мальчишки более интересному времяпровождению, тогда ревность неудивительна», — Рен отвлекается на свои размышления и пропускает часть разговора.
— Не осознанно, когда противник просчитывает твои сильные и слабые стороны на основе той информации, которой, как думает, обладает, — Ленц щурит светлые глаза, подставляя лицо солнечному свету, греется в его лучах, очевидно наслаждаясь процессом, — а бессознательно считывая твою готовность убивать. Но для этого ты действительно должен быть к этому готов и, при случае, эту готовность доказать делом.
Хакс растерянно моргает. Он явно не хочет никого убивать, да и вообще лишний раз прикасаться к незнакомым людям — в драке или в рукопожатии, без разницы. И Лоренц явно это нежелание видит, одним плавным шагом сокращая дистанцию и оказываясь за спиной Рутгера. Вплотную. Острый подбородок втыкается в плечо, а горячая рука сжимает локоть. И Рен с опозданием понимает, что ростом контрразведчик едва ли выше Ойги.
— Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое, Руди, — Ленц говорит очень тихо, и впервые в его словах прорезается истинное чувство. Боль. Застарелая, сильная, от которой невозможно избавиться. — Но я не знаю других способов выжить в стае. Поэтому ты научишься убивать. Быстро, эффективно, грязно. Достаточно редко, чтобы это не сломало тебя, но создало репутацию... Пожалуйста, поверь мне.
«А ведь это единственный раз, когда Ленц его действительно просил», — подтверждение догадки всплывает из вороха воспоминаний, и магистр уже готов искать дальше, чтобы удостовериться в своей правоте, но именно это воспоминание — последнее вскрытое. А то, что под ним, еще цело. Разумеется, Кайло любопытно, что же спрятано под всем этим, но калечить разум единственного союзника, как минимум, невежливо. А как максимум — подло.
И Рен отстраняется, оставив для себя маячок, который при необходимости позволит снова добраться именно сюда. Пробраться сквозь сплетенную из колючей лозы «колыбельку». Остальные пути он закрывает, думая о собственной глупости и неуместном в данной ситуации благородстве, но Хакс уже и так натерпелся, пусть же следующий незваный гость получит свое в полной мере.
Взбаламученные многократным вмешательством в разум слои памяти он приглаживает, расправляет, как скомканную ткань, убирая швы и складки, смягчая остроту воспоминаний. Точно так же, как это проделал с ним Вейдер тогда, на «Старкиллере». Поддавшись внезапному порыву, Кайло находит картинку со взрывающейся станцией и немного приглушает краски, превращая зарево пожарищ в сияние звезды, выходящей из-за неровного шара планеты.
Ментальный щит, магистральным энерговодом все это время зудевший над ухом, внезапно осыпается инеем, тает без следа, а Хакс хрипло вздыхает не в такт, откидывая голову на подушку.
— Рен? — Ойги осипла и смертельно устала, но именно ее голос выдергивает магистра из чужого сознания. Легко, как шпильку из волос.
— Да, я вижу, — рыцарь смотрит на гаснущее плетение, под которым проступают знакомые черты. Рутгер все еще бледен, но выглядит получше.
«Сноук хотел заставить Хакса следить за мной тщательнее, но ведь именно такой приказ был отдан командующему прямо, и я при этом присутствовал. Верховный лидер счел, что генерал манкирует своими обязанностями? Или для подозрений у него были веские основания?»
«Спи», — Рен последний раз проводит ладонью надо лбом Хакса, смахивая мокрые от пота пряди.
— Что это было? — Эрна со стоном распрямляет спину, соскальзывает на пол и с минуту сидит, разглядывая свои дрожащие ноги. Конечности наотрез отказываются подчиняться, от перенапряжения морозит и немного тошнит. А пересохшее горло на каждое слово отзывается царапающей болью.
— Сноук, — рыцарь на пробу закрывает то один, то другой глаз, проверяя картинку на целостность. По углам все немного плывет, но переутомление и ограниченное поле зрения — вполне гуманная плата за то, что он сейчас сделал. — Старый параноик решил немного подправить генералу память и перестарался.
— И... как это скажется на Руди? — Ойги вздрагивает, когда ее колено накрывает теплая ладонь. Заметить, когда Кайло успел подойти и сесть рядом, ей не удалось.
— Надеюсь, что никак. Не считая того, что генералу придется соблюдать, наконец, режим, — Рен проводит пальцами от бедра до лодыжки, задерживается на щиколотке и вдруг щекочет пятку, от чего Эрна ойкает и поджимает пальцы. — И в этом я тоже надеюсь на вашу помощь.
— Я постараюсь, — Ойги пытается отодвинуться, но магистр не разжимает рук, продолжая удерживать ее на месте и невесомо оглаживая выступающую косточку.
Потом, наконец, отпускает, но тут же кладет ладонь на второе колено, посылая теплую волну Силы, расходящуюся по усталым мышцам ощущением сотен покалывающих иголочек. Процедура повторяется в точности, вплоть до щекотания пятки.
— У вас, Эрна, слишком много секретов, — Рен отстраняется, но остается сидеть. — Не думаю, что я вправе задавать вопросы, но надеюсь, что вы... достаточно хорошо относитесь к Рутгеру. И не будете его предавать, преследуя свои интересы.
— Я постараюсь... сохранить ему жизнь, — взгляд серых глаз нечитаем. — Но большего обещать не могу.
— Спасибо и на этом, — устало отзывается магистр, опуская голову и ненадолго отключаясь от реальности. Где-то на грани сна он фиксирует шаги, шорох ткани, слабый щелчок пряжки ремня и тонкий звон металла. И с трудом разлепляет веки, услышав следующую фразу.
— Заметьте, я ничего не сказала про вашу жизнь, Рен, — Ойги уже полностью одета. И даже волосы убраны в гладкий пучок. — Но ее я постараюсь сохранить тоже.
— Боюсь, это будет значительно труднее, — Кайло смотрит в стену, не желая встречаться с Эрной взглядом.
— Как знать, как знать, — дверь с легким шипением закрывается за спиной старшего навигатора, оставляя Рена в обществе погруженного в искусственный сон Хакса.
Магистр поправляет сползший плед, убеждаясь, что жертва эксперимента все еще дышит и даже постепенно приобретает нормальный цвет лица, садится обратно, упираясь затылком в подлокотник дивана, и с силой трет виски, пытаясь собраться.
«Кажется, фокус удался...»
Теперь неплохо бы подумать, что именно стоит рассказать генералу о событиях сегодняшней ночи, поскольку утром, спросонья, Кайло вряд ли сможет придумать что-то путное, а врать в глаза проницательному человеку — плохая идея.
«Хотя когда у меня были хорошие?»

ГЛАВА 30

Тихий, почти неслышный шорох будит Рена. Но почему этот простой звук кажется опасным, пока неясно. Магистр приоткрывает глаза, оглядывая каюту из-под ресниц. Потом осторожно сканирует пространство Силой. И тоже не находит ничего, чувствуя, как по спине проходят холодными когтистыми лапками нервной дрожи неуверенность и страх. Рен подозревает, что снова видит один из своих кошмаров, и решает обернуться.
Медленно. Очень медленно он выпрямляется и садится так, чтобы видеть все еще спящего Хакса. Поправка — не спящего, судя по подрагивающим ресницам и слишком сильно сжатым челюстям. Заодно выясняется источник разбудившего магистра звука — генерал слабо царапает пальцами плед, пытаясь то ли натянуть его повыше, то ли просто понять, что это такое.
— Рутгер? — рыцарь протягивает руку и касается плеча Хакса. Тот вздрагивает и чуть поворачивает голову, осторожно открывая глаза. Рену кажется, что при этом генерал ожидает обнаружить перед собой не его, а, как минимум, ранкора. — Как... самочувствие?
Не самый лучший вопрос в данной ситуации, но спросить надо.
— Вам культурно или по существу? — неожиданная язвительность Хакса убеждает магистра в том, что все не так плохо, как кажется. А следующая фраза избавляет от необходимости придумывать объяснения. — После всего, что вы со мной сделали, хорошим оно точно быть не может!
Генерал с трудом принимает сидячее положение, с отвращением отпихивая плед. Вынужденная демонстрация слабости его не слишком радует, поэтому на сидящего практически у его ног рыцаря Рутгер старается не смотреть.
— Это было больно и неприятно, Рен, — Хакс откашливается, пытаясь прочистить горло. Благо, подрагивающий голос можно пока списать на долгое молчание, скрыв истинную причину. — Особенно, когда вы ковырялись в моей памяти.
Магистр пожимает плечами с видом оскорбленной невинности. В том, что ему самому этот процесс тоже был совершенно не в радость, он признаваться не собирается.
— В следующий раз, когда надумаете умирать, я вам мешать не буду, — с вызовом отвечает Кайло, поднимаясь на ноги и демонстративно нависая над сидящим генералом.
— Очень на это надеюсь, — цедит сквозь зубы Хакс, глядя куда-то в сторону, и тут же кривится от боли, хватаясь за сведенную внезапной судорогой ногу. — Сапоги с меня снять нельзя было, реаниматологи-любители? И дайте, наконец, воды, Рен!
Рыцарь фыркает, как кошка, выразив этим свое отношение к ситуации, но за водой уходит, прихватив найденный в стенной нише стакан. И намеренно проводит в ванной лишние пять минут, пытаясь заодно хоть немного привести себя в порядок, поскольку от отражения впору шарахаться с воплем ужаса.
«Боюсь, датомирский национальный макияж тут не оценят, — мысленно хмыкает Кайло, разглядывая темные круги под глазами, — как и манеру вплетать в прическу мелкие кости особенно невезучих врагов. Хотя гнездо на голове уже практически такое, как надо...»
Ледяная вода несколько улучшает ситуацию, по крайней мере, глаза перестают закрываться сами по себе, но «интересную бледность» победить не удается. Хотя, для четырех часов утра и так сойдет.
— Хакс? — Рен шагает через порог, пытаясь пригладить свободной рукой влажные волосы, и замирает, обнаружив, что у них появился... гость.
Призрак Анакина Скайвокера стоит за спинкой дивана и с интересом изучает запрокинутое лицо Рутгера, удерживая того от лишних движений правой, скрытой перчаткой рукой. В приглушенном свете кажется, что на горле генерала образовалась черная дыра. Но Кайло знает, что Хакс сейчас чувствует каждый острый сустав протеза, впивающийся ему под челюсть.
— Неплохо получилось, — признает лорд спустя несколько секунд. — Но глупо было спасать человека, который так тебя не любит.
— Отпусти. Его. Пожалуйста, — тихо произносит Рен, делая шаг вперед. Паника Хакса висит в Силе плотным облаком, не нужно даже присматриваться, чтобы ощутить ее. Впрочем, после прошлой их встречи, у генерала нет никаких поводов радоваться Вейдеру.
— Защищаешь? — саркастично интересуется Анакин, наклоняясь и прижимаясь виском к виску Рутгера. Тот слабо дергается, пытаясь отстраниться. — А ведь он хочет воспользоваться твоей помощью, а потом избавиться.
— Мне последнее время кажется, что к этому стремятся все, кого я знаю, — сухо отвечает магистр, рассматривая блики на стакане, который продолжает держать в руках. И после небольшой паузы подчеркнуто ровно уточняет: — Избавиться — в смысле убить?
— Как ни странно, нет. Просто отправить куда подальше, — лорд выпрямляется, отпуская Хакса, и напоследок взлохмачивает ему волосы, заставляя генерала втянуть голову в плечи с едва различимым шипением. — Вместе с твоими рыцарями, в существовании которых он до сих пор сомневается. Таркиновский клан, что с него взять. Хотя Уилхуфф признавал полезность одаренных... особенно некоторых.
Вейдер, а сейчас Кайло не уверен в том, на кого именно смотрит, ухмыляется, прижимая руку к груди театральным жестом.
— Для него это не слишком хорошо закончилось, — тихо замечает Хакс, стараясь не шевелиться, поскольку ситх все еще стоит у него за спиной. Промолчать было бы лучшим решением, но на смену панике приходит злость, и Рутгер понимает, что балансирует на грани срыва. И вряд ли на ней удержится.
— Именно. Свяжешься со Скайвокерами, пожалеешь. Несмешная шутка, в правдивости которой вы уже успели убедиться, — Анакин делает несколько неслышных шагов, оказываясь возле рабочего стола и проводит ладонью над столешницей. Секретная панель с хрустом отщелкивается, и, повинуясь новому жесту, из ниши выскальзывает небольшой красно-оранжевый кристалл. — Я бы хотел знать, генерал, почему вы до сих пор не вернули это владельцу.
— А... должен был? — осторожно спрашивает Хакс, с отчетливым и совершенно искренним недоумением разглядывающий камешек. — Что это, кстати?
— Вы не помните? — Вейдер усаживается на край стола и принимается играть кристаллом, перебрасывая его из ладони в ладонь. Подчеркнуто игнорируя при этом тяжелый взгляд Рена.
— Нет, — генерал машинально берет приплывший к нему стакан из воздуха, тут же обхватывая его обеими руками, пытаясь скрыть дрожь. И очень ломким голосом спрашивает: — Чего я еще не помню?
— Судя по всему, многого, — лорд Силой поднимает камешек повыше и заставляет его медленно вращаться вокруг оси. — Например, того, что это кристалл от светового меча магистра рыцарей Рен, который вы нашли в кармане своей шинели после эвакуации со «Старкиллера». И должны были вернуть Кайло. Но не вернули. Будете дальше отпираться или все же признаетесь?
Лицо Хакса теряет всякое выражение. Несколько секунд он молчит, изображая памятник самому себе, потом коротко выдыхает и произносит:
— Я не хотел возвращать магистру оружие. По многим причинам, — генерал поднимает голову и совершенно спокойно смотрит на ситха. — Удовлетворены ответом?
Анакин улыбается уголком губ, жестом останавливая дернувшегося было Рена.
— Вашей игрой — да. Постарайтесь не растерять этот навык до конца жизни, он может сильно повлиять на ее длину, — ситх аккуратно опускает кристалл обратно в нишу и захлопывает крышку. И с заметным сарказмом продолжает: — После того, что сделал с вами наш дорогой магистр, желающие порыться в вашей безусловно интересной памяти рискуют столкнуться с некоторыми трудностями. Очень болезненными для обеих сторон. Поэтому лгите аккуратно и дозировано.
Рутгер кивает, соглашаясь.
— И вскрыть мое сознание теперь нельзя? — уточняет генерал, нервно облизывая губы в осознании перспективы доклада Верховному лидеру, который наверняка захочет узнать, почему не сработало его внушение.
— При желании можно. Не факт, конечно, что не умрете раньше, но не думаю, что Сноук собирается вас убивать прямо завтра. Вы далеки от идеала, но все еще нужны Ордену и своему... недорезанному экзоту, — отвращение вибрирует в низком голосе едва слышным рычанием. — А теперь перейдем к более важным вопросам.
Тьма сгущается в тенях, поглощая свет и резко очерчивая силуэт призрака, а глаза лорда наливаются расплавленным золотом, заставляя Хакса отвести взгляд. Рен же смотрит на Вейдера не мигая. Обманчивая расслабленность позы рыцаря перечеркивается его пульсирующим в Силе раздражением. Больше похожем на слабый огонек свечи в окружающим одаренных иллюзорном полумраке. Ледяной сквозняк щекочет горло, пробирается под одежду и оседает невидимым инеем на натянутых нервах.
— Кайло, ты ведь нашел Люка Скайвокера, — Вейдер не спрашивает, утверждает, и не ждет возражений, позволяя словам повиснуть в воздухе. И после почти невыносимой паузы продолжает говорить, зло и насмешливо. — Но отчет ваша милая дама-навигатор принесет и магистру, и генералу. В переговорном зале локтями толкаться будете, спеша припасть к мантии повелителя? Или на пороге подеретесь?
— Я... не собирался сообщать о результате без проверки, — скулы Рена, вспомнившего их с Хаксом вынужденно совместный доклад после уничтожения системы Хосниан, окрашиваются слабым румянцем. Тогда они действительно говорили, перебивая друг друга. Выглядело это по-детски. Смешно и унизительно.
— Я тоже, — коротко отзывается генерал, ощутивший всю тяжесть обращенного на него взгляда.
— А после проверки? — вкрадчиво интересуется лорд.
Хакс чуть пожимает плечами, показывая, что не видит необходимости отступать от протокола и нарушать приказ. Рен же резко мотает головой.
«Да, я до сих пор его ненавижу и хочу убить, но не так... И девчонка, кузина... Боги, почему все всегда так сложно?»
— Я сначала хотел поговорить... — начинает рыцарь, но закончить фразу ему не дают.
— Отправившись без оружия к двум одаренным? Магистр, в кого вы такой наивный? — неподдельное изумление, звучащее в голосе генерала, заставляет Анакина коротко улыбнуться.
— В папу, видимо. Тот тоже думал, что может убедить всех силой слова. В тех случаях, когда врагов было слишком много для бластера. На Беспине ему это не слишком помогло, — лорд задумчиво рассматривает потолочную панель, краем глаза наблюдая за меняющимся выражением лица Кайло — от возмущения тот быстро переходит к упрямой обреченности.
— Хан Соло мертв, — тихо произносит Рен, глядя в пол. — Но после его смерти у меня появилось слишком много вопросов.
— Ответы тебя не порадуют, — неожиданно мягко замечает Анакин, неслышной тенью скользя вперед. Призрачные пальцы сжимаются на настоящем плече, сминая ткань и прошивая тело коротким разрядом тока. — Но ты их получишь. Я ведь обещал.
Кайло вздрагивает и кивает, без выражения глядя на то, как силуэт лорда ситхов рассыпается искрами, отражающимися в его собственных зрачках.

Первым не выдерживает Хакс.
— Рен... Рен, зачем вам... этот... эта золотоглазая тварь?! — невысказанное «зачем вы притащили это на мой корабль?» звенит натянутой струной. Но под страхом за свою жизнь скрыто что-то еще. — Вы, что, верите, что в обмен на вашу голову... Забыли, про «наездников»?
— Это не вопрос веры, а вопрос времени, — устало отвечает магистр, прислоняясь затылком к стене. — И я ничего не забыл. Не самый худший расклад на самом деле, для Галактики, по крайней мере.
Кайло прикрывает глаза, избегая ищущего взгляда Рутгера. Объяснить так, чтобы Хакс понял, не получится. Но можно попробовать сформулировать мысль иначе, убедить его хотя бы не мешать делать то, что должно быть сделано.
— Той ночью, в лазарете, когда вы ушли долечивать челюсть, а мы с Фазмой остались, я медитировал. И видел... сон и два видения будущего. Сон вас не касается, а вот в первом видении был тот самый уровень в машинном отделении, где потом произошел взрыв. Я запомнил номер отсека и смог его потом найти на схеме.
— А во втором? — Хакс упорно пытается поймать взгляд Рена, но видит лишь тень от ресниц.
— Во втором был вариант будущего Ордена, пять лет спустя, уже без Сноука, только вы и я, — магистр тихо фыркает. — И власть. Только вот вид у вас, генерал, был хуже, чем сейчас, а у меня половина головы седая и глаза золотые.
— Вы рехнулись, теперь уже окончательно, — Хакс трет висок, пытаясь осмыслить услышанное и понять, почему так цепляется за Рена нынешнего, не слишком предсказуемого и определенно опасного. Боится получить нечто худшее или, наоборот, потерять значимое?
— Еще нет, — Кайло бледно улыбается, так, словно его действительно смешит подобное предположение, — но вы мне немного поможете. Завтра перед отлетом мне нужны будут еще два дройда-блокиратора Силы, точнее, их начинка. Надеюсь, вы не забудете о моей просьбе.
Тяжелая ткань накидки взлетает темным крылом, на мгновение создавая иллюзию другого лица под капюшоном, и заставляя Хакса с силой сжать пальцы.
— Спокойной ночи, генерал. Или, скорее, доброго утра.
Когда дверь каюты захлопывается за спиной магистра, Рутгер наконец вспоминает, что до сих пор держит в руках стакан, так и не сделав ни единого глотка.
«Кажется, сумасшедших уже двое. А я ничего с этим не могу поделать...»
Вода пахнет нагретым металлом. И оставляет на языке горький привкус пепла.

ГЛАВА 31

— Отчет, — Ойги передает генералу датапад, не поднимая глаз. — О результатах дополнительного сеанса поисков карты.
— Благодарю, — ровно отвечает Хакс, ловя отблеск внимательного взгляда из-под ресниц. Он прекрасно знает, кому уйдет третья копия отчета, но намекать Эрне не делать этого не стоит. Все блюдут в этой игре свои интересы, и просить о большем, чем уже было обещано — нарушение негласных правил.
— Хорошего дня, генерал, — чуть тише произносит старший навигатор и, глядя в сторону, добавляет едва слышно. — У нас достаточно работы на время... затворничества магистра.
— Разумеется, — подхватывает с каменным лицом Хакс, понимая, что над этой проблемой уже подумали за него. — Команде будет несколько спокойнее без Рена, а длительные медитации, как мы успели убедится, обеспечивают его повышенную работоспособность.
Обменявшись вежливыми кивками, генерал и навигатор расходятся в разные стороны. Хакс машинально ловит свое отражение в многослойном транспластиле иллюминатора, убеждаясь, что последствия прошлой ночи удалось свести к разумному минимуму. Он выглядит просто утомленным, что неудивительно с учетом его графика, но выгодно отличается от полутрупа, на который был похож буквально три часа назад. Как решает аналогичную проблему Рен, генерал предпочитает не знать, по возможности избегая рыцаря.
Но встреча назначена, и отменить ее не удастся. Рутгер щупает плоскую шкатулку в кармане, подавляя желание отдернуть руку.
«Это уже почти заговор... и станет им, когда я отдам Рену желаемое».
Генерал нервничает — во время прошлого визита в ангар при нем был один из активированных дройдов-блокираторов, но от лорда ситхов его это не спасло. Впрочем, Хакс до встречи с Вейдером был твердо уверен в том, что призраки Силы не могут вступать в контакт с обычными людьми. Ошибался.
— Капитан, мостик ваш, — сообщает он Менцу, и, чеканя шаг, выходит в коридор.
Рен наверняка знает, зачем Хакс был на борту его корабля, вытащил из памяти вместе со всем прочим, и это знание до сих пор заставляет Рутгера сжимать челюсти в бессильной ярости. Но с этим можно хоть как-то бороться, а вот с непрошенным румянцем справляться получается значительно хуже. Все же личные воспоминания на то и личные, чтобы принадлежать только одному человеку. А уж если с ними обошлись так грубо, переворошив и... освежив, то это вдвойне обидно.
Выйдя из поля зрения камер, генерал открывает дверь в технический коридор, и, слегка пригнувшись, проходит между толстыми ребрами несущих конструкций уровня. Воспоминания о том, как он оббивал тут все углы тяжеленным кейсом с маяком и инструментами, настроения не улучшают, а мерное гудение двигателей, слышное тут много громче, чем в основных коридорах, вызывает очередной приступ головной боли.
В ангаре, шагнуть в который Хакс осмеливается не сразу, свет выставлен на три четверти от положенного. Ярче, чем обычно, но, к счастью, не любимый Реном полумрак с многообещающими тенями.
Шагать бесшумно нет смысла, наоборот, стук каблуков оповестит Кайло о визите заранее. Не лишняя предосторожность с его стороны.
— Магистр? — командующий несколько секунд ждет, глядя на опущенный трап, но Рен, судя по шуму и странным скребущим звукам, раздающимся из недр корабля, или занят или просто не слышит. В любом случае стоит подождать снаружи.
Спустя минуту Хакс не выдерживает и начинает прохаживаться перед рампой, разглядывая сложенные возле яхты грузы. Репульсная платформа с лежащим на ней контейнером привлекает его внимание, и генерал делает лишний шаг, заглядывая под крышку. Откуда на него смотрит слепым визором матово-серый шлем, подозрительно напоминающий мандалорский.
При более внимательном осмотре оказывается, что шлем совершенно новый, не реплика и не антиквариат, поскольку блок внутренней связи в нем совершенно точно скопирован со шлемов штурмовиков. Насколько Рутгер помнит, рыцари Рен тоже пошли по проверенному пути и воспользовались уже имеющимся техническим решением.
Два гулких шага за спиной заставляют Хакса напрячься. Но он сначала кладет шлем на место, и лишь потом разворачивается.
— Решили сменить имидж, магистр? — чуть насмешливо спрашивает генерал. И делает непроизвольный шаг назад, стоит Рену выйти на свет. Броня нескольких оттенков серого, являющаяся чем-то средним между мандалорской и штурмовой, делает рыцаря намного массивнее и шире в плечах, заставляя чувствовать себя рядом с ним крайне неуютно.
— Есть немного, — Кайло прислоняется наплечником к гондоле двигателя и некоторое время посвящает разглядыванию стоящего перед ним человека.
— Мне льстит броня, вам мундир, — наконец замечает он, с удовольствием следя за тем, как вытягивается при этих словах лицо командующего. — Надеюсь, вы принесли то, что я просил?
Хакс молча достает из кармана шинели шкатулку и показывает рыцарю. Тот протягивает руку и терпеливо ждет. Секунд тридцать.
— Сами отдадите или отобрать? — негромко интересуется он, а Сила едва слышно дышит холодом генералу в затылок.
— Я бы хотел быть уверен в том, что вы вернетесь. Не вздумаете... сменить сторону в последний момент, — слова даются трудно, выдавая чуть больше, чем нужно.
А Рутгер боится, уже который раз боится показать слабость, зная, что за этим немедленно последует наказание. От мироздания, с его скверным чувством юмора, или от теней прошлого, неотступное преследующих его всю сознательную жизнь, не важно. Важна неотвратимость последствий. Рок, в который не стоило бы верить материалисту. Но за последние месяцы «магия» слишком часто вторгалась в его планы и само сознание, чтобы Хаксу удалось сохранить хоть немого здорового цинизма.
Рен смешно морщит нос, что в сочетании с забранными назад волосами должно выглядеть комично. Но не выглядит. За счет тяжелого, хищного, понимающего взгляда.
— Кому мы нужны, генерал? С нашим несуществующим заговором? — печально-насмешливо спрашивает он. — Убийца джедаев и Хоснианский палач. Любая сторона захочет получить наши головы и желательно отдельно от всего остального.
— Но Сноук... — начинает Хакс, злясь за себя на то, как неуверенно звучит его голос.
— Разменяет нас при первой удобной возможности, как вы могли убедиться на своем личном опыте, — отрезает Кайло. — Маяк я не снимал, результаты проверки координат я вам сброшу до посадки. И... если я не вернусь через две недели и не найду способа связаться с вами, нанесете удар.
— Месть? — генерал отдает Рену шкатулку, стараясь избежать прикосновения. Пусть кисти рыцаря затянуты сейчас в плотную ткань перчаток, но даже такой... усеченный тактильный контакт может показать лишнее.
— Я бы назвал это предосторожностью. С Верховного лидера станется попытаться вырастить из Рей нового ученика. А она на Темной стороне будет куда хуже, чем я, — Кайло перебирает лежащие в ячейках кусочки кости, оглаживая их пальцами. — Поэтому я не собираюсь оставлять учителю такого шанса. Ревность в каком-то смысле.
Хакс тихо фыркает в ответ на кривую улыбку рыцаря.
— Всегда думал, что ваша привязанность принадлежит другому человеку.
Рен щурит темные глаза, внезапно становясь совершенно серьезным.
— Я тоже долгое время думал именно так. Кстати, пока я здесь, стоит выяснить еще одно. Генерал, зачем вам понадобилось лгать Вейдеру про кристалл? Это же самоубийство, хотя меня вы своим недоумением обманули.
— Я не... До прямого вопроса я действительно не помнил, что именно лежит у меня в столе. Только то, что этот камешек важен и его нужно сохранить, — просто сообщает Хакс, после некоторого колебания добавляя: — Это не первый случай. Я разрабатывал план одной операции, довольно долго. И начисто про него забыл до того момента, пока не наткнулся на черновик среди документов.
— И давно это у вас? — магистр захлопывает шкатулку, и тихий, на грани слышимости, шум в Силе исчезает. — Очень похоже на скрытые воспоминания, изъятые вы бы не смогли восстановить сами.
— Изъятые? — с тщательно спрятанным страхом переспрашивает генерал, внутренне холодея от осознания того, что именно он мог добровольно-принудительно «забыть». Потом спохватывается и отвечает на заданный вопрос. — А появилось это с того дня, когда вы попросили меня показать воспоминания о выстреле «Старкиллера», после чего вломились в мою память и вытряхнули ее как какой-то коврик!
— Какое... поэтичное сравнение, — хмыкает Рен. — Возможно, Сноук хотел несколько остудить ваш энтузиазм или намеренно сделать так, чтобы наша миссия если не провалилась, то не достигла результата в полной мере. А я своими действиями все испортил.
Ответный взгляд Хакса даже нет нужды расшифровывать, он и так отражает все, что командующий думает о талантах Кайло находить неприятности на свою и чужую голову.
— Бросьте, генерал, этим мы займемся, когда я вернусь, — магистр мыслями уже далеко отсюда и озабочен своими проблемами куда больше, чем всем прочим.
— То есть, себе вы возможность копаться в моей голове оставили? — уточняет Хакс, желая убедиться в правоте своих подозрений. Не то, чтобы он хоть раз поверил в чей-то альтруизм, но знать лучше, чем догадываться.
— Оставил, — соглашается Рен. — Ведь у вас там действительно много интересного.
— Польщен, — мрачно отзывается генерал, провожая взглядом рыцаря, отработанным движением загоняющего Силой на трап очередной контейнер. Прощаться нет смысла, да и желания тоже. Поэтому Хакс лишь кивает Кайло, разворачивается на каблуках и выходит, до последнего ощущая лопатками взгляд. И командующий совсем не уверен в том, что принадлежит он Рену.

Добравшись до своего кабинета и соорудив себе «кофейный коктейль» по рецепту магистра, Хакс разворачивает на нескольких экранах план той операции, на которую намекал Кайло, и погружается в невеселые размышления.
Империя умудрилась потерять два линкора, первый при Эндоре, второй при Джакку. Причем потерять сходным образом. И если «Исполнитель» погиб, потеряв управление в результате таранного удара повстанческого истребителя в остекление мостика, щиты которого были потеряны прямо перед этим, то при Джакку повстанцы уже не полагались на случай, и атаковали мостик «Ярости» целенаправленно, угробив подчистую две эскадрильи, но своего добились. «Ярость» не успела вовремя перебросить управление на дублирующий мостик и начала погружаться в атмосферу планеты. С учетом частичной потери щитов это превратилось в замедленное падение, сопровождаемое пожарами, взрывами и фактическим добиванием огромного корабля, беспомощного перед роем куда лучше приспособленных к полетам в атмосфере крестокрылов и прочей мелочевки.
Перед Хаксом же стояла задача посложнее — «Холодное пламя» надо было не потерять, а создать видимость такой возможности, чтобы Сопротивление точно клюнуло и привлекло к атаке достаточно сил. А уж под таким прикрытием можно совершить переворот изнутри. Силами рыцарей Рен, например. Если они до сих пор верны своему противоречивому магистру.
Но для этого надо сначала придумать атаку, выглядящую безусловно опасной, но при этом позволяющей сохранить контроль над ситуацией, и в любой момент перестать играть, уведя линкор в безопасное место. И хорошо бы при этом не угробить крейсера сопровождения. Имея всего десяток разрушителей типа «Возрожденный» не стоило ими разбрасываться даже в рамках операции такой важности.
Перебрав еще раз все имеющиеся варианты и трижды пересмотрев все доступные записи о работе «Черной эскадрильи» По Дэмерона, генерал запускает режим симуляции и с упорством бредущей к оазису банты переигрывает атаки раз за разом.
Крестокрылы волна за волной разбиваются о монолитную защиту дефлекторов, гибнут в «собачьей свалке», забирая с собой впятеро больше ДИ-шек, но проигрывают. Все время проигрывают. Отчаявшись добиться результата, Хакс привлекает к атаке десантные корабли Сопротивления, о которых у него есть хоть какие-то сведения. И даже пару крейсеров Новой Республики, но тогда ситуация просто не получает развития, поскольку при наличии такой угрозы в дело вступает специальная директива, прямо требующая эвакуации штабного корабля любой ценой. А цену эту Рутгер платить не готов. Поэтому республиканский флот из их маленького уравнения точно нужно исключить.
Диверсия, направленная на временное отключение или ослабление щитов командной рубки, могла бы решить проблему с крестокрылами, но автоматически создавала риск срыва всей операции. Если Верховный лидер заподозрит, что это не единичная атака сил Сопротивления, то второго шанса уже не будет.
А значит, нужен кто-то не связанный ни с врагом, ни с рыцарями Рен, и одновременно близкий Сноуку. Не вызывающий подозрений.
Хакс морщится, вспоминая невыразительное лицо адъютанта Верховного лидера. Кандидатура на роль возможного союзника напрашивается сама собой. Но вот оплатить такую услугу им нечем.
«Три ноля. Корускант», — Рутгер шарит в столе, разыскивая портсигар, и несколько долгих минут смотрит на тусклую крышку вороненого металла, украшенную эмблемой Ордена, пытаясь вспомнить, сколько раз обещал себе изжить эту дурную привычку. Закуривает, стряхивая пепел в опустевшую чашку, и снова запускает симуляцию.
К «заказчикам» должен отправиться Рен. А для этого он должен вернуться из своей экспедиции целый и в здравом уме. Иначе их не спасет никакое Скайвокеровское везение. В случае Кайло еще и разбавленное вдвое.
«Не нервничайте, генерал, это вредно», — иллюзорный шепот скользит по коже холодком Силы. А датапад тонко пикает, показывая входящее сообщение.
Хакс протягивает руку, активируя экран, и читает: «Координаты подтверждены. Цель в наличии».
После чего топит окурок в остатках кофе и с силой трет ладонями лицо, пытаясь вспомнить, когда попытка спасения своей шкуры вдруг превратилась в желание сместить Верховного лидера. Абсурдное, невыполнимое, но такое притягательное.

ГЛАВА 32

Голубовато-серый шар планеты занимает уже весь обзорный иллюминатор, но Рен не обращает на него внимания. Показания сканеров интересуют его куда больше. Вода-вода-вода, совсем немного суши, и две крупные формы жизни, которые с равным успехом видит техника и Сила. Рей сияет фонариком, ярким, светлым, обжигающим протянутые к нему пальцы. Люк Скайвокер больше похож на плывущее в утреннем тумане солнце, угадываемое больше по отсветам, чем по истинному жару. И то, если знать, что искать.
Того, что обитатели планеты обнаружат вторжение в их маленький мирок, Кайло не боится. Его собственная Сила сейчас надежно скрыта, приглушена до уровня слабой одаренности. Такое заметить можно разве что с трех шагов, или при более тесном контакте. К счастью, тонким поисковым манипуляциям это ничуть не мешает. А мигрень он как-нибудь переживет.
Связь, случайно образовавшаяся между ним и девчонкой во время допроса, укрепилась на «Старкиллере», когда Рей раскрылась в ярости и злости. А уж поддерживать ее во снах оказалось несложно, куда затратнее было не пускать собственные кошмары в спящий разум кузины, или кто она там ему. Сны о Джакку Рен просмотрел все и мог с уверенностью утверждать, что попала туда Рей не в возрасте пяти лет, а гораздо позже. Уже после того, как он вырезал учеников Скайвокера. Возможно, Люк не смог вот сразу взять и оставить собственного ребенка на помойке и пришел к необходимости этого решения после нескольких лет скитаний.
Тогда Сноук не отпускал нового ученика охотиться просто так, одного, соглашаясь лишь на миссии, где Кайло находился под присмотром своего предшественника на посту магистра Рен и пары рыцарей. Нельзя сказать, что это было плохим решением — его подстраховывали и обеспечивали зачистку мирного или не очень населения, если оно попадалось под руку и видело слишком много не предназначенного для чужих глаз. Самому Бену Соло, еще толком не привыкшему к новому имени, оставалось главное блюдо. Именно тогда он заработал свое прозвище — «Убийца джедаев». Поначалу оно казалось почетным, позже он сообразил, что это было лишь частью «рекламной кампании», превратившей его в пугало и оборвавшей все связи с прошлым.
«Глупый был, наивный. Хотя сейчас не лучше», — магистр подпирает голову кулаком, разглядывая топографическую карту местности. Посадить крупный корабль тут просто негде, максимум, что может вместить остров с Храмом джедаев — грузовоз типа «Сокола», свой «Ипсилон» Рен бы тут сажать не рискнул. «Бегущий за тенью» будет поменьше шаттла, но заводить на посадку его придется аккуратно, как престарелый контейнеровоз, и обойтись при этом без воздушной акробатики.
«Жаль, что на моих дорогих родственников все дипломатические уловки и приемы, которыми меня пичкали десять лет, совершенно не действуют», — тихо вздыхает Кайло, перепроверяя показания приборов и мягко толкая штурвал. Угловатая тень яхты падает на плотные облака изломанным силуэтом, распугивающим все живое.
Выхлоп двигателей поднимает высокую волну, пока «Бегущий» медленно разворачивается над маленьким пятачком земли, пригодным для посадки, покачиваясь на репульсорах и выпуская стойки шасси. Рен проверяет крепления шлема и оружие, спускается по трапу, бесшумно и быстро, стараясь держаться в тени корпуса яхты. Рампа поднимается сразу же, как только первый камешек лопается под тяжелым сапогом.
«Дом, любимый дом дорогого дяди», — магистр скептически рассматривает ведущую вверх тропу, которую лишь с большой натяжкой можно назвать лестницей, после чего начинает подъем, передвигаясь широкими прыжками. Каменные ступени в любом случае рассчитаны на кого-то поменьше ростом и размером ноги. На вершину холма он тоже взлетает одним движением, оставляя за спиной массивный камень, обточенный ветром. Не идеальное укрытие, но всяко лучше обрыва. Особенно если перед тобой стоит ученица Скайвокера.
— Добрый день, — с издевательской вежливостью произносит Кайло, разглядывая ошеломленную Рей, застывшую с посохом наперевес. К счастью, шлем в достаточной степени искажает голос, чтобы по нему нельзя было опознать настоящего владельца. А вот от подозрений никуда не деться — доспехи его рост только подчеркивают, а манеру двигаться девчонка могла и запомнить.
— Ты кто? — сурово спрашивает Рей, смешно хмуря брови. Даже спустя два месяца она все такой же худой оборвыш, каким была на Такодане. Не кормят ее, что ли?
— Гость, — ровно отвечает Рен, все еще не до конца веря в реальность происходящего. — Заглянул на огонек, хотел задать твоему учителю несколько вопросов. Ну и посмотреть на новую надежду Светлой стороны.
— И как же этого гостя звать? — подозрительность, с которой на планете-помойке принято относиться к любому чужаку, еще не сошла с Рей, как пустынный загар, не сменилась джедайской отстраненностью. Ну, хоть что-то хорошее.
— Бегущий за тенью, — сообщает магистр, машинально постукивая пальцами по кобуре. Провоцируя и наблюдая реакцию. — Мой корабль называется точно так же.
— И долго бежишь? — девчонка уже в открытую проявляет агрессию, желто-оранжевой волной поднимающуюся в окружающей ее Силе.
— Достаточно, — Рен шагает вперед, приближаясь на расстояние вытянутой руки.
Чему бы дядя не учил Рей, вторжение в личное пространство для нее по прежнему стресс, но отступать на маленькой площадке некуда, поэтому девушка лишь стискивает зубы, поднимая посох повыше. Хвататься за световой меч, висящий на поясе, она не спешит, поскольку потенциальный противник не касается оружия, а идею превентивного удара Люк вытряс из ее пустой головы в первую очередь.
— Рей, — одного слова Скайвокера достаточно, чтобы девушка моментально сникла, растеряв всю свою воинственность. — Я просил тебя привести гостя в дом. Ты забыла о просьбе и поддалась гневу. Два часа медитации.
— Да, учитель, — со вздохом соглашается бывшая мусорщица, пытаясь изобразить положенный по этикету поклон. Растрепавшиеся петли волос, забранных в три пучка, подпрыгивают на ветру.
Кайло медленно оборачивается, окидывая внимательным взглядом фигуру в потертом плаще. И лишь потом убирает руку с кобуры.
— Прошу, — Скайвокер шагает в сторону, слишком медленно для своего возраста, слишком грузно, и отбрасывает капюшон.
Рен давится вдохом. Вместо подтянутого и уверенного в себе рыцаря-джедая, которым он запомнил Люка, Кайло видит рано постаревшего, заросшего и угрюмого деда, в котором скорее можно заподозрить сумасшедшего отшельника, чем признать Явинского стрелка и победителя Дарта Вейдера.
— Время вас не щадит, — замечает вполголоса магистр, следуя за Скайвокером в сторону маленькой халупы, лишь по недоразумению называемой домом. Вписаться в низкий дверной проем не так просто, но после нескольких неловких маневров Рен оказывается внутри и усаживается на обломок камня, заменяющий табурет.
— А тебя, Бен? — без особого интереса спрашивает Люк в ответ, принимаясь колдовать над очагом.
Вместо ответа Рен снимает шлем и ставит на колено, ожидая, пока его бывший учитель закончит заваривать «чай». Вряд ли здесь растет хоть что-то, пригодное для употребления в пищу и при этом обладающее сносным вкусом, но ритуал есть ритуал.
Кайло ничуть не удивляет то, что Скайвокер узнал его. Было бы слишком наивно надеяться обмануть мастера-джедая, пусть и самопровозглашенного.
— Спрашивай, — глухо произносит Люк, ставя перед гостем маленькую пиалу с зеленоватой жидкостью.
— Как насчет того, чтобы рассказать полную историю с самого начала? С Эндора, например, — Рен чуть подается вперед, хищно прищуривая глаза.
— Тебе не понравится, — Люк не смотрит на племянника, он целиком поглощен изучением лепестков плавающего в его чашке цветка.
— Меня уже предупредили, — сообщает Кайло. — Лорд Вейдер.
Джедай тихо хмыкает.
«Дозвался-таки?»
«Дозвался», — соглашается магистр, подавляя желание проверить наличие трех кусочков кости в поясной сумке. На мысленные беседы он не рассчитывал, справедливо полагая, что его щиты, пусть и пересобранные заново, не станут серьезным препятствием для Люка, который знает его с пеленок.
— Эндор... На самом деле Эндор был началом конца, — глухо произносит Скайвокер, продолжая глядеть в чашку. — Эйфория, глупая вера, упрямая надежда. И флер безумия, витающий над всем этим, отпечаток сотен тысяч смертей. Во время взрыва первой станции я ничего не почувствовал, а вот во время взрыва второй...
Рен передергивает плечами, вспомнив свои ощущения от гибели системы Хосниан. Тогда он закрылся наглухо, но все равно прилетело от души.
— Мне казалось, что все сложилось удачно — Император мертв, отец вернулся на сторону Света, пусть перед смертью, но перестал быть чудовищем, Темным лордом ситхов, и снова превратился в Анакина Скайвокера. Выбирая в такой важный момент между мной и своим учителем, выбрал меня, хотя толком не знал. Тогда мне это страшно польстило, но истинной подоплеки действий Вейдера я еще не понимал.
Люк молчит с минуту, вспоминая.
— Первое, еще неосознанное сомнение, закралось, когда я увидел призраков — Йоду, Кеноби и молодого Анакина. Тогда я решил, что он просто принял тот облик, в котором помнил себя джедаем. Длинный плащ, светлые одежды, все как полагается. Потом, незадолго до битвы при Джакку, познакомившись с уцелевшими записями времен конца Республики, узнал, что отец не носил светлого со времен падаванства. Всю войну — только черное, практичное, удобное. Тогда подозрения окрепли. А сомнения в том, что сам я сделал правильный выбор, усилились.
— Империя начала разрушаться? Предатели всех мастей вдруг стали лучшими друзьями Восстания, ведь у них были корабли, ресурсы, армия, верно? — Рен смотрит в стену, думая о том, что свой самый сложный выбор Анакин и Люк сделали в одинаковом возрасте — обоим было двадцать три. Только первый отказался быть джедаем и стал ситхом, а второй счел, что самопожертвование — хороший выход из ситуации.
— Империя рассыпалась слишком быстро, а уж после Джакку бывшие соратники уничтожали друг друга так рьяно, что флоту Сопротивления иногда доставались лишь выжженные до камня воронки на месте бывших городов и поселений. Когда я понял, что заново собранную после Эндора эскадрилью используют как инструмент устрашения, упирая на наличие в ней меня, я ушел со службы, отговорившись необходимостью восстанавливать Орден джедаев. А для этого надо было собрать как можно больше информации, найти людей... Работа на годы. Мотма отпустила меня, Лея была слишком занята обеспечением твоей безопасности и политикой и тоже не возражала, командование «Пронырами» возложили на Веджа, и все покатилось по накатанной.
Люк делает маленький глоток остывшего чая, собираясь с мыслями. В той или иной версии, но все это он уже рассказывал — сестре, близким друзьям, призракам. Но вот о следующем периоде своей жизни он не говорил никогда.
«Светлый джедай, как же...»
«Серый?», — чужая нетерпеливая мысль врывается во внутренний монолог.
«Нет, Бен, не серый, хуже...»
— Еще два года я потратил на сбор данных. В дело шло все — записи времен Республики и Империи, материалы Инквизитория, чудом сохранившиеся на одной из баз, показания очевидцев. Картина в итоге вырисовывалась неутешительная. Мое образование было фрагментарным, и общее, и джедайское. Учить других на таком обрывочном материале? Глупо и страшно, высок риск получить в итоге каких-нибудь культистов. Вроде тех каннибалов с Иату, которые пытались принести меня в жертву одному из своих божеств, которое они считали воплощением Силы. Я вышел из их храма, заляпанный кровью с головы до ног. Меча при мне не было, но хватило и виброножа. Резать глотки одним, сдерживая Силой других, жаждущих разорвать тебя голыми руками и немедленно сожрать кусочек...
— Не самое приятное воспоминание, — Рена передергивает. Сам бы он предпочел просто унести ноги и пройтись по планете орбитальной бомбардировкой. Чтоб наверняка.
— У меня не было крейсера, Бен, — тихо хмыкает Люк. — Хотя именно тогда он был мне очень-очень нужен. Тогда и еще раз двадцать после, когда я снова и снова встречал озлобленность и замкнутость на себя у очередных сектантов, считавших, что одаренность делает их выше всех остальных разумных существ в Галактике. Одно время мне казалось, что Сила просто сошла с ума, пошла в разнос, и уже не придет в равновесие.
— И ты пошел карать, нести Свет в массы, — с горьким сарказмом резюмирует Рен, отхлебывая из своей чашки. Напиток почти безвкусен и слегка отдает рыбой, но это жидкость и она помогает смочить пересохшее горло.
— Именно, — джедай смотрит внутрь себя, чуть улыбаясь. То ли оплакивает свою наивность, то ли завидует тогдашней решимости. — А еще я понял, что совершил неправильный размен, отказавшись на Беспине от щедрого предложения править Галактикой вместе. Вряд ли у нас бы что-то путное вышло, но можно было хоть попытаться. И тогда я впервые позвал не Анакина Скайвокера, а Дарта Вейдера. Но не получил ответа.
— Но ведь это не два человека, а один, — Кайло отставляет пиалу на край импровизированного стола и наклоняется вперед, пытаясь поймать чужой взгляд. — Как можно было этого не заметить?
— А как можно было заметить? — голубые глаза Люка с возрастом стали тускло-серыми, утратили яркость, словно Сила в них навсегда погасла. — Я ведь видел только обманку, и никогда — настоящего призрака.
— Он... цельный и страшный, подавляющий, — Рен сглатывает, вспоминая тяжелый взгляд янтарно-желтых глаз. — И он совершенно точно не возвращался к Свету.
Люк чуть пожимает плечами.
— Тогда я этого не знал, но это не мешало мне хотеть вернуть его, Избранного, единственного дорогого человека, который мог бы меня понять. Не призраком, в них я к тому моменту разочаровался, живым существом. И я нашел в этом деле неожиданного союзника.
Кайло моргает и изумленно распахивает глаза, осознав услышанное.
— Сделать клона? Но одаренных нельзя клонировать, результат нестабилен. Да и личность же будет другая...
— Не совсем. Если провести определенный ритуал и дать клону фрагмент оригинального тела, то высок шанс привязать душу к новой оболочке. Именно так собирался переселяться в новые тела Палпатин, но что-то там не заладилось, личность начала разрушаться еще при жизни. А так бы был у нас практически новый, вполне вменяемый ситх на троне. Полагаю, Мотма была бы поражена в самое сердце...
Люк фыркает, на мгновение превращаясь в себя прежнего, молодого и веселого, оставшегося лишь в воспоминаниях.
— Скажи, что это шутка, — тихо просит Рен. — Пожалуйста.
— Если бы, — Скайвокер смотрит на племянника с понимающей улыбкой, — ведь шлем Вейдера я с Эндора не просто так забрал, и на Корусканте много чего оставил «союзникам» тоже не из врожденного гуманизма. Я заплатил свою цену и получил карту с координатами джедайских Храмов. Облетел их один за другим, собирая все, что вообще можно было собрать и восстановил ход ритуала.
— И попытался его... провести? — Кайло облизывает губы, с удивлением замечая, что успел изгрызть их почти до крови.
— Совершенно верно, — Люк кивает, а улыбка расползается, превращаясь в гримасу боли. — Только вот выяснилась одна важная деталь — чтобы возродить человека, его нужно любить. Не его образ, не половину личности, а человека целиком.
Рен словно наяву слышит хруст снега под суставчатыми лапами, шорох тяжелой ткани, цепляющейся за скелеты обледенелых ветвей, и видит отблеск алого пламени на желтой кости посмертной маски. Но тень кошмара лишь касается его, невесомо оглаживает лицо холодными металлическими пальцами.
— Ритуал не удался? — с трудом выдавливает он.
— Не удался. А ты начал видеть сны, — Скайвокер опускает голову, позволяя спутанным волосам скрыть лицо. — И я малодушно решил, что это... тоже выход. Что ты сможешь стать тем, кто сможет все исправить. Сосудом для чужой Силы.
— И все эти годы ты знал... ждал... и не дал подсказки? — Кайло горбится, сжимается в ощетинившийся пластинами брони комок отчаяния.
— Я отвечал на твои вопросы, включая самые каверзные, взял на обучение, прекрасно понимая, что джедая из тебя вырастить нельзя. И упустил из виду другое, — Люк садится ровнее, расправляет рукава потертого плаща. — Сноук каким-то образом узнал о нашей попытке и решил, заразившись моей убежденностью, что ты станешь реинкарнацией Избранного. Нужно лишь подтолкнуть процесс, направив его в нужное русло. Так у тебя появился воображаемый друг.
— И никто не препятствовал этому? Мама? Отец? — голос ломается, срываясь. И Рен закрывает глаза, не в силах выносить это больше.
— Лея заметила неладное первой. Кошмары она списывала на твою повышенную чувствительность и неумение закрываться, а вот вымышленных друзей, нашептывающих на ушко странное, она уже терпеть не хотела. И поставила мне ультиматум, требуя немедленно начать тебя обучать. Соло был против, категорически. И когда он выяснил, что я забрал тебя тайно, не спросив разрешения, то пришел в ярость. Страшно поругался с Леей и улетел, не оставив координат.
— И мама все это... переживала одна?!
— Она была не одна, — Люк рассматривает свои руки — живую и металлическую, неприятно напоминающую Кайло существо из снов, раз за разом приходящее за ним. — После того скандала Лея с головой погрузилась в работу, да так, что вскоре слегла с нервным срывом. В госпитале выяснилось, что она на третьем месяце беременности. Я прилетел по первому ее зову, перевез сестру в один из Храмов, он тогда был обитаем членами одной безобидной секты созерцателей. И провел с ней несколько недель, утешая и пытаясь вернуть ей душевное равновесие. Всеми доступными способами.
— И пока вы там целовались под луной, меня травили твои обожаемые ученики, — зло выплевывает Рен. — Как можно было додуматься оставить двадцать детенышей разного возраста на попечение двух подростков?
Люк вздыхает, стремление Бена уязвить бывшего учителя оборачивается точной догадкой.
— И целовались в том числе. Когда еще выпадет шанс носить любимую женщину на руках, забирать ее страшные сны и тревоги, касаться в Силе так, как никогда бы не коснулся в реальности?
— Рей — моя сестра? — подробности чужих фантазий мало интересуют Кайло.
— Нет, кузина. Хотя Сноук наверняка убежден в обратном, — Люк медленно качает головой. — Вскоре после моего отъезда Лея... в результате очередного покушения она потеряла ребенка.
— И как она смогла ни разу... ни одной оговорки, — Рен неверяще смотрит на Скайвокера, подозревая изощренный обман.
— Она забыла, точнее, я помог ей забыть, — спокойно поясняет тот. — Забрал все воспоминания об этих месяцах, заменив их ложными, о длительном восстановлении после нервного срыва и последовавшего за ним покушения.
— Рей тоже... такая беспамятная? — кулак Рена сжимается в бессильной злобе. Он сам себя запер внутри искусственных стен, но это к лучшему. Иначе древнейший джедайский храм уже раскатился бы по камешку.
— Частично. Эта история не касается никого, кроме меня и Рей, — гораздо суше произносит Люк, — и ей лучше оставаться в неведении. Относительно личности ее матери — особенно.
— Вы бросили на Джакку с ложной памятью собственного ребенка! — голос Кайло срывается в глухое рычание.
— А сам отправился за оставшимися в живых учениками. Честно говоря, я удивлен тому, что ты смог найти своих рыцарей и даже дать им какие-то знания. Я старался не оставлять в живых никого, кто был сколько либо обучен и мог счесть себя продолжателем дела джедаев или ситхов. А ты мне в этом помог, сделав половину грязной работы.
Магистр с истерическим смешком закрывает лицо ладонью.
— «Убийца джедаев» с одной стороны...
— Верно, — Люк почти готов похлопать племянника по плечу, но вовремя сдерживает этот порыв.
— Выжигающий Свет, очарованный Тьмой настолько, что готов стереть абсолютно все, и начать заново — с другой, — в темных глазах зажигается опасный, безумный огонек. Точная копия того, что уже почти погас в глазах пасмурно-серых.
— Именно, — снова соглашается джедай. — А когда все сгорело, я отправился сюда, оставив фрагмент карты человеку, который наверняка сумел бы собрать своей смертью все кусочки воедино.
— Включая союзников на Корусканте? — уточняет Кайло.
С теми, кто может послать для передачи одного единственного послания три боевых крейсера, стоит считаться. Тех, кто готов воскресить Темного лорда ради наведения порядка в Галактике, стоит бояться.
— Да, и тебе стоит их посетить. Выслушать другую точку зрения, — понимающую улыбку джедая хочется стереть. Желательно вместе с лицом, но Рен слишком хорошо слышит, как стонет сминаемая чужой волей Сила, которой ему пока нечего противопоставить.
Магистр возвращает шлем на место, скрывая непрошенные слезы, и выходит на воздух, мазнув взглядом по застывшей в позе для медитаций девичьей фигуре. Рей сидит спиной к нему, на вершине утопленного в мох валуна, безмятежная и уверенная в себе.
«Я вернусь за тобой, обязательно».
Рен смотрит на серебристую дорожку бликов на далекой воде, испытывая соблазн просто шагнуть вниз и решить все проблемы сразу.
«А вот за мной уже никто не придет».

ГЛАВА 33

«Бегущий» свечой уходит в облачное небо, выпрыгивая из атмосферы под стон компенсаторов. А Рен впервые задумывается над тем, что полеты могли быть для Анакина Скайвокера не просто любимым делом, но и терапией, поиском равновесия между желанием разбиться и выжать из машины максимум.
Иначе какой смысл испытывать себя, если не пытаться найти предел? Границу собственных сил... или безумия? Другой вопрос, что будущий лорд ситхов жил на этой границе практически всю жизнь. Одна посадка половины крейсера Сепаратистов на Корускант чего стоит. А потом он сделал выбор, шагнув за найденную грань. И все прекрасно помнят, чем это закончилось.
Рен вытирает щеку перчаткой, злясь на себя и не имея сил остановиться. Ему ведь даже возможности выбора не оставили. Не один, так другие.
«Иногда достаточно просто спросить», — как он ошибался тогда, на «Старкиллере». Иногда важно не знать, что существует не только ответ, но и вопрос для ответа. Жить проще. И, возможно, спокойней.
Магистр отбивает короткое сообщение Хаксу, всего три символа, три ноля, вводит в навигационный компьютер новые координаты и откидывается на спинку кресла, закрывая глаза. До Корусканта почти сутки в гиперпространстве. Достаточно, чтобы подумать. Недостаточно, чтобы смириться.
Кайло проводит руками по броне, ослабляя застежки, и пытается устроиться поудобнее. Линии гиперпространства танцуют перед лобовым иллюминатором, яркие настолько, что отсветы видны даже под сомкнутыми веками. Усталость накатывает внезапной волной, толкается в затылок тупой болью, заставляя зажмуриться до рези в глазах и вздрогнуть, когда чернота вдруг расцветает слепящими искрами метели.
«Сон».

Рен поднимается на ноги, отряхивая колени от налипшего снега, и оборачивается. Тени деревьев тонут в белесом мареве летящих снежинок, тающих на коже и смешивающихся со слезами. И Кайло резко, с присвистом, выдыхает, пытаясь выплеснуть всю скопившуюся боль, колючим клубком свернувшуюся в груди. Пережимающую горло, сбивающую дыхание, заставляющую рычать от ярости.
Меч прыгает в подставленную ладонь, вспыхивая тремя алыми лезвиями. Входит в ближайшее дерево, разрубая его пополам, мечется обезумевшей молнией в стылом воздухе, выписывая дуги и ломаные. Паутина обледенелых ветвей, цепляющаяся за плащ, превращается в жалкие обломки, тонущие в испятнанном черным снегу. Раскаленные брызги испаряющейся воды смешиваются с паром дыхания, остывают, не долетев до земли.
Рен сносит все на своем пути, не слишком обращая внимание на то, куда движется, ведь в месте, где зарево на горизонте — лишь декорация с выцветшими красками, некуда бежать. Да и уже незачем.
Обессилев, он останавливается, запрокидывает голову и бездумно смотрит на кружение водоворота снежинок в тускло-сером небе. Медленное, безразличное. Вечное.
«Надоело бегать?» — насмешливо интересуется Тьма, таящаяся в тенях. Не важно, что их нечему отбрасывать, не важно, что поляна окружена изрубленными в щепки деревьями. Их тлеющие остовы медленно поглощает чернота, гасящая последние огоньки. Оставляющая лишь неровный круг алого света, отбрасываемого шипящими лезвиями меча.
«Надоело», — говорить вслух нет желания. Да и голос наверняка сорвется.
Лезвия гаснут, и Рен несколько секунд держит в руке выключенный меч, думая, что с ним делать. Но после недолгого колебания возвращает на пояс, проводит ладонями по лицу, стирая налипшую на ресницы снежную кашу, и застывает в неподвижности. Лишь пальцы машинально сжимаются в кулаки — страх неизбывен, но сейчас он приглашает неназываемого обитателя своего кошмара сам.
Тишина оглушает. Метель превращает в снегопад, гасящий все звуки. Слышен лишь слабый шорох, с которым механические конечности цепляются за плотную ткань одеяния.
Кайло сглатывает и закрывает глаза.
«Иди сюда. Я не буду больше бежать».
Тьма скрежещет смехом. Но не радостным, а безнадежно-горьким.
«Ты решил дать мне имя, глупый ребенок?»
— Да, — шепот теряется в искусственном молчании.
Рен чувствует, как изменяется окружающее его пространство, наполняясь чужим холодом, мощью Силы, вязкой и густой, как смола. Тяжелая изорванная ткань цепляет его щиколотки, одна когтистая лапа хватает за пояс, вторая за плечо, помогая хозяину этого места выпрямиться во весь рост. Кайло мысленно представляет себе дюрасталевую многоножку и с усилием разжимает кулак, заставляя себя расслабиться, отпустить скрученную жгутом Силу.
Тихий смешок мокрым мехом мажет по коже. А лица касаются ледяные ладони, затянутые в черную кожу. Рен ощущает скрытые под перчатками протезы, пока Тьма исследует его лицо, проводит по вискам, путаясь в растрепавшихся волосах, цепляет уголки губ, упирается пальцами под челюсть, скользнув к шее. Теперь уже касаясь в реальности, а не в иллюзии.
— Сними с меня маску, — просит прыгающий от стона до визга голос. — Дай мне имя.
Кайло открывает глаза и медленно поднимает руки к костяной маске, полускрытой потрепанным капюшоном. Подозрительно похожим на его собственный.
Секунду он медлит, пытаясь понять, как снимается костяной щиток, но потом аккуратно цепляет пальцами края маски и тянет на себя, видя, как довольно щурятся в прорезях золотые глаза.
«Так ведь лучше?» — у Тьмы оказывается слишком знакомое лицо, украшенное коротким шрамом через бровь, и тяжелые руки. Правая, холодящая металлом протеза даже сквозь все слои ткани, крепко сжимает плечо, а левая, живая и теплая, заправляет непокорную прядь за ухо, обжигая прикосновением.
«Лучше», — соглашается Рен, подаваясь вперед и прижимаясь лбом к чужому лбу, успев с удивлением отметить, что Анакин беззвучно смеется.
«Спи».
Тьма подхватывает его, не давая упасть. Горячая и голодная.

Просыпается он рывком, дергаясь в сторону и перекатываясь на колени, чувствуя, как при этом впиваются в руки широкие браслеты наручников. Откуда-то он знает, что оковы, охватывающие кисти и щиколотки, для надежности сцепленные между собой, предназначены специально для одаренных и должны блокировать Силу.
Рен тяжело мотает головой, пытаясь собрать воедино разрозненные фрагменты воспоминаний и удержать себя в сознании. Но детали произошедшего дрожат и смазываются, словно скрытые раскаленным маревом чужой воли. И Кайло кажется, что из своего кошмара он выбрался только сейчас, почти двое суток спустя. Ничем другим он все случившееся объяснить не может.
Возле Корусканта его уже ждали два новеньких корабля эскорта, вполне вежливо проводившие «Бегущего» до пустынной посадочной площадки на одном из столичных небоскребов. Чувство опасности молчало, но стоило Рену сделать первый шаг с трапа, как откуда-то вылетела энергетическая сеть, мощным разрядом моментально выбившая всю электронику доспехов и оглушившая их владельца. К прибытию гостя явно хорошо подготовились.
«И разговаривать собираются с позиции силы, чтоб их ранкор пожевал», — магистр фыркает, пытаясь сдуть лезущую в глаза прядь волос, и зябко поводит плечами. Броню с него предусмотрительно сняли, оставив только сапоги и нательный комбинезон. И, судя по ноющей челюсти, накачали какой-то дрянью. А раз так, то стоит быть готовым к дальнейшим неприятностям.
Снова мотнув головой, Кайло пытается осмотреться. Комната, в которой он находится, достаточно велика, и судя по вычурному оформлению в стиле Старой Республики, принадлежит кому-то достаточно богатому и влиятельному. Поскольку оставлять пленника валяться на ковре стоимостью в эскадрилью крестокрылов может позволить себе далеко не каждый.
«С другой стороны, лежать было удобно, мягко», — мысленно хмыкает Рен, разглядывая тяжелое кресло с высокой спинкой, стоящее неподалеку. Единственный предмет мебели в помещении. Как символично.
— Магистр, — низкий женский голос, раздавшийся за спиной, заставляет Кайло резко обернуться, едва не потеряв равновесие.
Незнакомка, чье лицо скрыто за пиксельной вуалью, подходит ближе, едва слышно шурша шелком льдисто-голубого платья, и усаживается в кресло, небрежным жестом отбрасывая носком туфли мешающий шлейф. По-птичьи склоняет набок седую голову, украшенную тяжелой диадемой, и негромко фыркает.
— Вы непозволительно долго игнорировали мое приглашение, молодой человек, — холеные пальцы отстукивают дробь по подлокотнику кресла. Но Рен достаточно хорошо знает язык тела, чтобы понимать — это лишь притворство, игра, больше подходящая для светских салонов.
— Был занят, — коротко отвечает рыцарь, машинально проверяя наручники на прочность.
Женщина, сидящая перед ним, хоть и скрывает свой возраст, но ей никак не меньше пятидесяти. При этом она высокая, статная и движется с уверенностью человека, хорошо владеющего своим телом. И ничуть его не боится. Опасное заблуждение или твердое знание пределов возможностей одаренных? Кайло подозревает, что второе, но не может пока понять, на чем это подозрение основано.
— Наносили визиты, понимаю, — с иронией произносит незнакомка. А Рен ошарашено моргает, с запозданием сообразив, что его маршрут просто вытащили из навигационного компьютера яхты. Но знать, куда ты летал — мало, надо знать — к кому.
— А вы, значит, тот таинственный «союзник», не так ли? — раз уж предлагают играть в дипломатию, то почему нет? В войну сыграть он еще успеет.
— Верно, — женщина кивает и улыбается. Кайло не видит лица, но откуда-то знает, что при этом изгибается только краешек губ, а глаза остаются холодными. В голосе звучит нотка искреннего сожаления, а узкая кисть плавным жестом гладит воздух, словно обрисовывая фигуру собеседника. — Мне жаль, что пришлось прибегнуть к таким методам, магистр, но вы могли представлять опасность для себя и для моих людей.
Кандалы раскрываются по щелчку пальцев, а Рен перекатывается на пятки, с отвращением стряхивая тяжелые браслеты и принимаясь растирать запястье.
— Теперь, надо полагать, уже не представляю? — холодно интересуется он, прикидывая свои возможности. Без оружия и без Силы выйти отсюда будет трудно. Но трудно не значит невозможно.
— Не делайте глупостей, молодой человек, — с низким смешком произносит женщина, поднимая руку и касаясь диадемы.
Пиксельная вуаль отключается, а Кайло замирает, забыв дышать. Глаза у мнимой незнакомки оказываются разными: правый — пронзительно голубой, а левый — тускло красный.
— Айсард...
— Именно, друг мой, — Снежная королева смотрит без улыбки, и взгляд ее ощутимо тяжел. Без всякой Силы, одной уверенностью и собственной волей она способна подавлять не хуже лорда ситхов. — Но сейчас меня называют леди Ард.
— Учту на будущее, — хмыкает Рен, устраиваясь на ковре поудобнее и брезгливо отодвигая наручники подальше. Если женщина хочет играть в королеву, лучше ей не мешать, это он успел выучить еще в детстве.
— Надеюсь, у вас хватит сообразительности и наглости до него дожить, магистр, — теперь Айсард улыбается по-настоящему и тоже принимает более расслабленную позу. — О важном мы поговорим завтра, когда вы приведете себя в порядок и выспитесь. А пока сообщу вам две вещи.
— Я весь внимание, — Кайло упирается подбородком в сложенные домиком ладони и смотрит на бывшего директора СИБ снизу вверх со всем возможным почтением.
Та приподнимает бровь, оценив взгляд, и прикрывает ресницы, становясь совершенно нечитаемой.
— Первое — я являюсь своего рода координатором действий ваших «заказчиков», предоставляя информационную поддержку и нейтральную территорию для переговоров. Это не значит, что я разделяю мнение всех участников процесса, лишь стараюсь не дать им вцепиться друг другу в глотки.
Рен кивает, принимая сказанное к сведению. Слова Айсард проясняют происхождение неучтенных крейсеров, но не ее интерес в деле Вейдера. Она это прекрасно понимает, поэтому держит паузу, пока та не становится совсем уж драматической.
— А второе, магистр, у нас с вами общее. Я тоже вижу призраков.

ГЛАВА 34

Призраки. Точнее, один призрак, явившийся в ночь гибели второй «Звезды Смерти» на Корускант, в Центр Империи. Туда, где уже вспыхнули первые искры мятежа. Не успел трон Императора остыть, как все его приспешники ринулись делить власть. Разрушать то, что еще недавно казалось нерушимым, способным простоять тысячу лет. А в итоге не выдержало и года.
«Какая мрачная ирония», — Сидиус бы оценил. Наверное.
Рен прислоняется виском к многослойному транспластилу панорамного окна и бездумно смотрит на городские огни, подсвечивающие догорающий закат. Кутаясь в тяжелую ткань накидки, точной копии той, что осталась на «Финализаторе», в безуспешной попытке согреться.
«Холодно, почему тут так холодно? Или просто во мне что-то опять перегорело?»
Айсард рассказала ему историю, и теперь безуспешно Кайло пытается понять, сколько в ней правды, а сколько умолчаний. Поверить в стройную схему тщательно продуманной операции, после того, как сам оказался в ситуации вынужденной оппозиции, слишком сложно. Ведь любой план ломают... непредусмотренные факторы.
Например, собственная смерть. Вряд ли Вейдер собирался умереть в тронном зале боевой станции, защищая своего ребенка. Бессмысленный и отчаянный жест.
Ведь в результате самый главный заговор, в который было вовлечены лишь немногие избранные, лишился своего вдохновителя. А «Исполнитель» погиб у Эндора, похоронив идею о силовом доминировании. Без флагмана, бывшего не столько боевой единицей, сколько символом, «Эскадрон» превратился лишь в половину секторального флота. Не самого лучшего, по большому счету, ведь командовать им было уже некому.
«Не знаю, о чем я жалею больше, магистр, — слова Снежной королевы отдают горечью несбывшихся надежд, — о том, что все сорвалось, или о том, что не успела договорить. Мы... нехорошо расстались».
«С Вейдером? — Кайло все так же сидит на ковре, рассматривая переливы света на льдисто-голубом шелке платья стоящей у окна Айсард. Садящееся солнце окрашивает светлую ткань алым».
«Нет конечно, — Исанне тихо фыркает, нервным жестом поправляя прическу, — лорда я имела сомнительное удовольствие лицезреть на следующий день. Не то, чтобы я сомневалась в его возможностях, но увидеть призрак Анакина Скайвокера, крушащий мой собственный кабинет, оказалось немного слишком».
«Тогда с кем же? — Рен представляет картинку и морщится. После такого провала лорд точно был в ярости, а у директора СИБ наверняка прибавилось седых волос. — Кстати, раз уж зашла речь об Эндоре — кто на самом деле планировал операцию? Генерал Хакс в своей выпускной работе пытался ее разобрать, но не преуспел. И в пух и прах разругался с комиссией, отстаивая версию с высочайшим вмешательством».
«Планировал... слишком громкое слово, — лицо Айсард снова становится жестким, застывшим. — Император подозревал, что лорд Вейдер может предпринять... определенные шаги, и перестраховался. «Эскадрон» не должен был прийти на помощь главнокомандующему. Именно поэтому линкор выдвинули на острие атаки и отрезали от остального флота. Чтобы иметь возможность уничтожить флагман при любой его попытке покинуть позицию».
«Палпатин действительно сошел к тому моменту с ума? — уточняет магистр, контролируя дыхание и стараясь не выдать себя ни звуком, ни жестом. Сила едва ощутима, придавленная коктейлем убийственной химии, бродящим в его крови, но даже того, что осталось, хватает, чтобы поймать тень чужого воспоминания, давнего разговора, оставшегося неоконченным».
«Да, и это заметили все, кто счел нужным смотреть, а не прятать голову в песок, — Айсард переводит взгляд на Рена и смотрит долго, оценивающе. Словно зная, что он только что сделал и взвешивая результат. — У вас тоже карие глаза, забавно... Но вы не связаны двойным приказом, в отличие от...»
«Пиетт, — Рен наконец догадывается, о ком идет речь. — Человек, с которым вы не договорили и одновременно тот, кого оставили за рамками плана, так?»
«Вопрос доверия, такой скользкий и неприятный вопрос, — Снежная королева отворачивается и смотрит на бесконечные шпили небоскребов, — вам стоит над ним подумать. И определиться, чей же это все-таки заговор».
Тогда он не нашелся с ответом, неприятно пораженный тем, как повторяется история. Из трагедии превращаясь в фарс.
А теперь, в одиночестве, вновь и вновь повторяя про себя сказанные слова, Кайло понимает, что не знает, кто именно сделал первый шаг в сторону предательства. Или спасения собственной жизни?
«Игры в политику чем-то напоминают танец», — тень за плечом возникает из полумрака сумерек бесшумно. Обдает шею горячим дыханием, щекочет невесомым прикосновением пальцев к виску.
«Потанцуем?»
Сон и явь сплетаются так тесно, что уже не разобрать, где что, и Рен оборачивается, глядя в янтарно-желтые, светящиеся в темноте глаза. Протягивает руку, прижимается так близко, что слышит стук чужого сердца, кладет голову на жесткое плечо, позволяя вести.
Позволяя золоту раствориться во тьме, а двум теням слиться в одну.

Просыпается он от удара, обнаруживая себя лежащим на полу, в коконе одеяла, с горящими щеками и прокушенной до крови костяшкой указательного пальца. Сердце колотится где-то в горле, тяжело, неровно, неправильно. И Рен сворачивается клубком, пытаясь удержать исчезающее тепло чужого прикосновения, глядя на то, как медленно ползет по полу солнечный луч. Яркий, слепящий, обжигающий.
На кофе к директору СИБ он бессовестно опаздывает, но в маленьком зале, оформленном в том же знакомом стиле Старой Республики, его все еще ждут. Айсард сидит за овальным столом, бесстрастно разглядывая содержимое своей чашки, а бледное лицо подсвечивает розовым тяжелый бархат платья. На сей раз густо-винного и менее формального.
— Прошу прощения, — извинения так же фальшивы, как все остальное, но Рен произносит свои слова так, словно они искренни, и замирает на пороге, позволяя иллюзии стать полной. Наряд, любезно предоставленный ему хозяйкой Корусканта, в точности повторяет тот, в котором предпочитает появляться призрак Анакина Скайвокера. И его тень.
Исанне поворачивает голову, и на секунду маска Снежной королевы трескается, показывая ее истинную суть, порывистость, жестокость и страсть, давно и надежно погребенные под грузом лет.
— А вы похожи, — в низком голосе одновременно треск пламени и шуршание осколков льда.
— Вы ведь этого ожидали, — Рен занимает свое место и аккуратно берет в руки чашку. — Не так ли?
Айсард чуть вздергивает бровь и прячет глаза под ресницами. Но Кайло знает, куда она смотрит — на узкую, почти сливающуюся с кожей полоску бакта-пластыря.
— Кажется, ночь у вас выдалась насыщенной, — взгляд разноцветных глаз вдруг упирается магистру в переносицу. И давит, ощутимо давит, заставляя вздрогнуть, едва не расплескав кофе. — Впрочем, с учетом вашей... почти влюбленности в Анакина, и всей той химии, которую пришлось применить, это неудивительно.
Исанне улыбается на таясь. Так понимающе и ободряюще, что Рену немедленно хочется расколотить тут все, от кофейника до последней вычурно-помпезной лампы.
— Что вы еще мне скажете? — с нажимом произносит он. Чашка со стуком встречается с блюдцем, а вылетевшая от резкого движения капля ржавой кляксой расползается по белоснежной салфетке. — Вы ведь искали... такого, как я. Нашли?
Айсард откидывается на спинку своего кресла, проводит кончиками пальцев по кромке столешницы, отстукивает ногтями обрывок какой-то мелодии и молчит.
— Исанне, я жду ответа, — на самой границе самоконтроля, с тенью глухого рычания. С тонкой, вибрирующей ноткой Силы, охотно отзывающейся на ярость, но ускользающей от судорожно сжатых пальцев.
— Когда мы проводили первый эксперимент, — Снежная королева совершенно невозмутима, полностью оправдывает свое прозвище, и только во взгляде пляшет пламя далекого погребального костра. — Я была полностью уверена в том, что делает Люк. Полагая, что он точно знает, чего хочет, и вполне осознает, кого именно он тащит с того света. И что он получил разрешение.
Рен сглатывает комок в горле, пытаясь представить, что тогда произошло. Желая и не желая знать продолжение истории.
— Как выяснилось, мы оба ошибались. И доблестному джедаю все же пришлось стать отцеубийцей, пусть убивать пришлось клона. А тьма, которую мы по глупости приманили с той стороны Силы, стала вашей, магистр. Такое... сложно с чем-то перепутать.
Айсард без малейшего страха смотрит Кайло в глаза. На самое дно колодца с мраком. Туда, где не осталось даже искры.
— А потом вы дополнили ее своей. Страшная смесь. И я не думаю, что вы изменитесь, даже если убрать то, что послужило причиной кошмаров.
— Вы правы, — Рен опускает взгляд, рассматривая кружево золотого узора на краешке блюдца. — Уже поздно что-то менять.
— Но умирать все же рановато, вы не находите? — с легким сарказмом отмечает Исанне. — И мне, и вам.
Кайло молча пожимает плечами и переводит взгляд на тонкую иглу матово-черного шпиля, прорезающего небо на горизонте.
— Люди смертны. Все люди, и нелюди тоже, — наконец произносит он.
— И, что самое скверное, смертны внезапно, — соглашается Айсард, перехватывая его взгляд. — Я предоставлю интересующую вас информацию сейчас, всю, какую захотите, в рамках разумного, конечно же. Окажу содействие в случае смены власти, и выступлю на вашей стороне перед «заказчиками». Но внутри Ордена разбирайтесь сами. Выживете — поговорим, нет... значит такова ваша судьба.
— Выживу, — Рен улыбается уголком губ, — в том или ином виде.
— Надеюсь, магистр, поскольку вы мне нравитесь, — доверительно произносит Исанне, чуть наклоняясь вперед. — Именно поэтому один подарок я вручу вам прямо сейчас.
Айсард протягивает руку и кладет на столешницу черно-серый цилиндр рукояти светового меча. Прекрасно известного Кайло по хроникам, запечатлевшим главнокомандующего Имперским флотом незадолго до Эндора.
— Вернете владельцу при случае, — бывший директор СИБ чуть подталкивает пальцами рукоять. — И помните, Рен, вопрос доверия важен. Критично важен для успеха вашего дела.
Кайло протягивает руку и накрывает и меч и тонкие, хрупкие пальцы Снежной королевы. Холодные, как лед, но почти сразу теплеющие, оживающие под его ладонью.
«Женщины... имя им коварство».
— Я помню.

ГЛАВА 35

На восьмые сутки отсутствия Рена Хакс вынужден признаться себе, что начинает сходить с ума. От беспокойства и невозможности нормально спать. Причем первое связано скорее с отправленным магистром сообщением, чем с заботой о сохранности его жизни. Не так уж много осталось в Галактике обученных одаренных, чтобы потенциальные враги или союзники не рискнули попытаться воспользоваться свалившимся им прямо в руки «счастьем».
Хотя генерал сомневается в том, что «заказчики» решат работать с Реном напрямую, но такой вариант развития событий бездумно отбрасывать не стоит. Каким бы плохим дипломатом не был Кайло, но жить он все еще хочет, поэтому продаваться совсем уж дешево не станет.
«Если вообще станет, что может быть проблемой. Правда, пока неясно, чьей», — Хакс рассматривает результат очередной симуляции, отмечая недопустимый уровень потерь, и со вздохом запускает ее заново. Сидеть за полночь нет никакой необходимости, но от мысли, что придется ложиться в постель и смотреть сны, к горлу подкатывает тошнота.
Рутгер слишком привык просыпаться, не помня даже разрозненных обрывков того, что ему снилось, а снилась в последние годы в основном работа. Но после того, как в его многострадальной голове покопались Рен, Сноук и Вейдер, вернулись совсем другие сны. Яркие, четкие, мучительные. О местах, в которых он точно не был, и людях, мертвых уже слишком давно.
В детстве он часто мечтал о том, как сделает что-то важное, позволит прорасти зерну порядка в окружающем его хаосе, соберет рассыпавшиеся детали головоломки под названием «сильное государство» заново. Так, чтобы они не разлетались от малейшего сквозняка. Склеит их потом и кровью. Желательно чужими.
Со временем мечты потускнели, а после Академии превратились в монотонный ежедневный труд, терпеливое карабканье вверх, к новым возможностям. Только вот реализовывались они совсем не так, как хотелось в детстве. И воспоминания о некоторых событиях выглядели подозрительно обрывочными.
Хакс тихо поминает одаренных всех мастей нехорошим словом и топит почти догоревшую сигарету в пепельнице. Вредная привычка исчезать не собирается, и приходится особенно тщательно следить за тем, чтобы волосы и одежда не пахли дымом. Хватит уже с него слухов, не стоит добавлять к ним еще один.
На голоэкране силуэты крейсеров флота Новой Республики перестраиваются и наносят массированный удар по силам Первого Ордена. Сокрушительный удар, не оставляющий надежды на победу.
Генерал закрывает глаза и принимается растирать виски. Следовало бы включить принудительную вентиляцию и ультразвуковую чистку помещения, но куда больше хотелось просто лечь лицом в стол и заснуть на неделю. Провалиться в блаженную темноту сна без сновидений.
— Хакс, вы с ума сошли? — Рен, застывший на пороге каюты, кажется в табачном дыму собственным привидением, но глухой удар по панели управления климат-контролем и взвывшая вентиляция не оставляют никаких сомнений — магистр вернулся во плоти. И всей красе своего скверного характера.
— Не дождетесь, — устало огрызается командующий, жестом сдвигая висящие перед ним проекции в сторону. Здороваться и задавать приличествующие моменту вопросы смысла нет. Если Рен захочет — расскажет сам, а нет... ну, значит нет. Переживаемо.
Рыцарь демонстративно разгоняет остатки дыма ладонью и кривит длинное лицо в брезгливой гримасе.
— Такое впечатление, генерал, что у вас кто-то умер, — ядовито замечает он, подходя ближе и с громким стуком выкладывая на стол стандартный инфочип. — Хотя по итогам последней недели в депрессию впадать стоит как раз мне.
— Можно подумать, вы из нее когда-то выбираетесь, — вяло парирует Хакс, осторожно касаясь чипа кончиком пальца. — Что здесь?
— Карта гиперпространственных путей сектора, пригодных для прохождения флота, а координаты убежища Скайвокера у вас и так есть, — Рен морщит нос и звонко чихает. — Человек, додумавшийся курить на борту космического корабля, должен быть признан опасным преступником и помещен в камеру.
— На «Старкиллере» можно было выйти на воздух, тут — некуда. А до ангара далеко и лень, — равнодушно сообщает Рутгер, открывая портсигар. — И потрудитесь впредь не указывать мне, что я могу в своей каюте делать, а что нет.
В ответ на это портсигар захлопывается с такой силой, что гнется металл корпуса.
— При мне вы курить не будете, — с нажимом произносит магистр, упираясь ладонями в стол, — и коньяк я у вас тоже заберу.
— Выльете? — с невеселым смешком уточняет Хакс, возвращая сигареты обратно в ящик стола.
— Выпью, — сумрачно отзывается Рен, морщась, когда активировавшаяся установка ультразвуковой очистки выдает пронзительный писк. — Поверьте, мне сейчас нужнее.
— Это что же на вас так подействовало? — генерал возвращает голоэкраны на место, отгораживаясь ими от собеседника, и запускает симуляцию на третий круг.
— Осознание открывшихся перспектив, — сквозь зубы отвечает Кайло, разглядывая кружащиеся в медленном танце силуэты кораблей. Но любопытство быстро побеждает раздражение. — Это и есть план, над которым вы работали? С флотом Новой Республики мы тягаться без посторонней помощи точно не сможем, так зачем..?
Хакс жестом вызывает нужный экран и молча тыкает в него пальцем. Рен наблюдает за происходящим долгих четыре минуты, скептически кривясь и едва слышно фыркая.
— Так не сработает, — заявляет он и решительно перегибается через стол, дотягиваясь до сенсорной панели и активируя рядом с основным экраном еще несколько вспомогательных. — Слишком красиво, а красиво в этой жизни получаются только похороны, и то не всегда.
Генерал отодвигается подальше, позволяя магистру перекраивать операцию по своему вкусу, тяжело наваливается на подлокотник рабочего кресла и прикрывает глаза. Рена совершенно не смущает, что картина на голоэкране перед ним — прямое свидетельство заговора, и других доказательств, реши тот же Ленц обвинить их в покушении на жизнь Верховного лидера, не понадобится. Хватит и этих.
«Мы топим и себя и Орден, с завидным энтузиазмом приговоренных, пытающихся утащить за собой все, до чего удается дотянуться. Но вот выплывет ли в итоге хоть кто-нибудь?» — риторический вопрос, не требующий ответа.

Магистр возится минут сорок, и Хакс даже успевает задремать, но просыпается, услышав довольный возглас Кайло. Новая версия симуляции на первый взгляд мало отличается от предыдущей, но уже через минуту становятся видны внесенные Реном изменения. Истребители Сопротивления действуют куда непринужденнее, ломая схемы атак, и целенаправленно долбят щиты линкора совсем не там, где предполагал генерал. А, взломав их, проходят вплотную к корпусу, расстреливая все на своем пути.
Рутгер передергивается, некстати вспомнив снесенный Реном блок сенсоров и вдруг догадывается, откуда взялся этот маневр. Ведь маленький Бен Соло наверняка общался со многими из тех, кто оказался сейчас по другую сторону фронта. И за штурвалом крестокрыла в том числе.
— Вы ведь их знаете, верно? — неопределенно спрашивает Хакс, глядя, как расцветает взрывом генератор защитного поля мостика. И как в огромный иллюминатор входит остов подраненного истребителя, и все тонет в оранжевой вспышке пламени.
— Знаю, — соглашается Рен, в глазах которого отражается рукотворный пожар. — Кстати, генерал, раз уж мы вспомнили о прошлом... «Исполнитель» был уничтожен точно так же. И, более того, он был подставлен под удар согласно плану. Вам не кажется, что мы сейчас делаем то же самое, а?
— Только линкор мы хотим сохранить, — поправляет магистра Хакс. — поскольку, в противном случае, Орден рискует стать не слишком выгоден инвесторам. Как и мы с вами.
— Именно.
Рен молчит, разглядывая носящиеся над корпусом исполинского корабля тени, исчезающие одна за одной. Уцелевшие синхронно разворачиваются и отступают, тут же уходя в прыжок, а «Холодное пламя» заваливается бок, теряя управление.
— Надеюсь, у нас получится, — тихо произносит он. — Надеюсь... что мы успеем.
«Месяц на поиски карты и еще месяц на поиски убежища Скайвокера, но глупо думать, что Сноук собирается соблюдать условия. А, значит, неприятности нас догонят раньше. И нам действительно придется спешить, что плохо. Очень плохо», — Хакс трет переносицу, пытаясь одновременно разглядеть хронометр. Два часа ночи — самое время для философских разговоров о будущем.
— Надо теперь это как-то оформить и найти канал для передачи информации Сопротивлению, — вздыхает генерал, сворачивая многочисленные экраны. От синих меток уже рябит в глазах.
— Я сам отвезу, — Рен чуть пожимает плечами в ответ на изумленную гримасу командующего. — Мне все равно туда надо.
С третьей попытки Хакс подбирает слова и даже умудряется составить относительно вежливую фразу, но не произносит ее вслух. Вместо этого указывает на стенную нишу и сообщает:
— Коньяк там, магистр. На трезвую голову я выверты вашей очаровательно нелинейной логики воспринимать отказываюсь.
Кайло тихо фыркает и, против ожидания, поднимается на ноги и идет за спиртным сам. Разливает коньяк по бокалам, протягивает генералу его порцию и усаживается на край стола, нахохливаясь и горбясь. Чем сразу становится похож на птицу падальщика с Джакку.
Хакс думает с минуту, потом достает из ящика стола свернутый в трубочку листок и протягивает Рену.
— Эрна просила вам передать, как вернетесь, — Рутгер удерживает листок чуть дольше необходимого, — я не знаю, что здесь, и вовремя ли я вам его отдаю, но пока не забыл...
— Давайте уже, — Кайло разворачивает белый квадратик и тихо фыркает. На картинке изображена та самая птица в узнаваемой потрепанной накидке. Но в этот раз она не прячется под слоями ткани, а стоит, глядя вверх, на водоворот галактики над своей головой.
«Вашу жизнь я постараюсь сохранить тоже... — вспоминает Рен слова Ойги. — Осталось не потратить ее зря».
— Ваше здоровье, генерал, — Кайло салютует бокалом Хаксу, сопровождая свои слова кривой улыбкой. — Душевное, в первую очередь.
Рутгер поднимает свой бокал.
— Вам, я так понимаю, желать того же бесполезно? — уточняет он, разглядывая отражение потолочных ламп в резных гранях хрусталя.
— Увы, — Рен снова улыбается, на сей раз печально. — Но, право, это не то, о чем стоит плакать.