- Общие данные -
1) Имя: Хёрай, в «миру» представляется как Хёрай Синг
2) Пол: мужской
3) Раса:юужань-вонг
4) Возраст: на момент начала путешествия – чуть меньше тридцати
5) Рост: 180 см, что, впрочем, не очень много по юужань-вонгским меркам
6) Вес: 87 кг
7) Внешность: Как любой юужань вонг, Хёрай обладает достаточно крепким телосложением и немаленьким ростом, но, впрочем, по биологическим параметрам он не слишком выдающийся представитель своей расы. Кожа – светло-серого оттенка, исчерченная чёрными и фиолетовыми полосами татуировок, складывающихся в геометрические, но несимметричные узоры. Лицо Хёрая – слегка вытянутое, с резкими впалыми скулами. Типичные для юужань-вонгов черты - высокий покатый лоб и плоский нос – дополняются заострёнными и как будто резными по краям ушами и светло-синие глазами. Лицо, как и остальное тело, в татуировках, подчёркивающих довольно резкие его линии. Недлинные жёсткие волосы угольно-чёрного цвета стянуты в тонкий хвост на затылке.
8) Особые приметы: Тёмно-фиолетовые татуировки, окаймляющие лоб от «надбровных дуг» и вдоль линий висков; витиеватый чёрный узор на щеках.
9) Характер: В личности Хёрая причудливым образом переплелись два противоборствующих подхода. Родившийся в нелёгкое для своего народа время перемен, он весьма чутко реагирует на происходящее, постоянно пытаясь осмыслить прошлое и будущее, и во многом живёт надеждой на лучшее будущее. Тем не менее, будучи воспитанным в традиционной жреческой среде, Хёрай не открещивается и от традиций и с большим трепетом исполняет положенные молитвы. В то же время Хёрай обладает живым умом и природным любопытством, что постоянно заставляет его учиться новому.
Не слишком приспособлен к большим компаниям, сблизиться с кем-то для Хёрая – достаточно трудная задача. Но всё же он старается уважительно относиться к окружающим и по мере возможностей пытаться понять их. Внешне обычно спокоен и сдержан.
10) Сторона Силы (для форс-юзеров): отсутствует
- Навыки и умения -
11) Бытовые/боевые: свободно общается на общегале; за врем своего пребывания вне Зонама-Секот обучился работе с бытовой техникой и неживыми информационными носителями; технике боя не обучался.
12) Силы: отсутствуют
13) Форма фехтования (для форс-юзеров): отсутствует
- Служебные данные -
14) Эпоха: Наследие
15) Родной мир: Зонама-Секот
16) Место проживания на данный момент: местонахождение неизвестно
17) Политическая принадлежность: Юужань-вонги/ГФСА/остаток Галактического Альянса
18) Профессия/должность: потомственный жрец богини милосердия Юнь-Шуно/ассистент в Университете Библоса/солдат ВС остатка ГА
- Личные вещи -
19) Юужань-вонгские симбионты: одно время использовал тизовирм (юужань-вонгский «переводчик»), а также углит-маскун (искусственная «кожа», имитирующая внешность другой расы)
20) Дроиды: отсутствуют
21) Транспорт: отсутствует
22) Оружие:табельное
- Личное -
23) Биография:
Тип носителя: информационный кристал
Место находки: Руисто, брошенный шаттл, принадлежавший войскам ГА.
Принадлежность: предположительно Х. Синг (считается пропавшим без вести)
Язык записей: юужань-вонгский
Статус: частично восстановлено

Минул третий месяц с тех пор, как я покинул Зонама-Секот. Милостью Юнь-Шуно, до сих пор мне удавалось путешествовать, не вызывая лишних вопросов. Планета, на которую я прибыл сегодня, называется на общегалактическом Кристофсис. Кристофсис – само название звучит непривычно. Для нашего языка оно слишком резкое, шероховатое, как эти острые, угловатые, неживые роботы, которые заполонили, кажется, всё в космопорте и на улицах. Судя по картам - это окраина галактики, и, вероятно, поэтому мне пришлось лететь сюда, совершая странные крюки и зигзаги. Во всяком случае, если посмотреть по карте, мой маршрут выглядит очень запутанно. Тем не менее, это огромный порт – больше мне пока не доводилось видеть, и, кажется, один сплошной гигантский город – право же, моё воображение отказывается рисовать картины центра галактики, если это – довольно далёкий от него мир. Для меня же это – лишь перевалочный пункт, хоть и поразивший воображение: отсюда я намереваюсь добраться до моей цели – Оброа-скай. Когда наш народ только пришёл в эту галактику, на Оброа-скай находилось хранилище знаний всей галактики. И говорят, что хранилище это было столь обширно, что даже разрушения, причинённые детьми Юнь-Юужаня, не стёрло его целиком. Я не знаю галактики – стоит признать с глубокой скорбью, что несмотря на долгие десятилетия, что мы здесь, мы остаёмся оторванными от неё – и потому могу лишь надеяться, что на Оброа-скай я найду хотя бы остатки того знания, что некогда там было.
Я ещё до конца не избавился от привычки обращаться к тизовирму, но понемногу начинаю понимать общегалактический. Не уверен, что сам говорю правильно, моему горлу сложно приспособиться к чуждым звукам, но царящее здесь столпотворение и хаос из самых диковинных существ помогает. Никого не удивляет странно таращащийся по сторонам человек с корявым выговором. Но вряд ли в галактике относятся к нашему народу дружелюбно, поэтому путешествую я с углит-маскуном. Мой углит имеет человеческую форму, и хотя эта раса наиболее близка нам внешне, мне до сих пор странно видеть своё отражение, хотя здесь с этим сталкиваешься постоянно. Я вижу себя в гладких и пыльных поверхностях – в стенах, в блестящих корпусах летающих машин. Камень – основной материал на этой планете. И металл. Иногда мне кажется, что камень и металл сковали весь этот огромный мир, как огромная холодная клетка.
Кажется, мой первый опыт знакомства с галактическими носителями информации увенчался успехом. Принципы работы с «техникой», которой пользуются здесь за неимением живых помощников, не так сложны, как казались мне вначале, но это странное ощущение – не чувствовать в том, что меня окружает непрерывного биения жизни. Не представляю себе, как можно привыкнуть к этому.

***
Оброа-скай – ещё более удивительна, чем те планеты, которые мне довелось посетить по пути сюда. Конечно, следы преобразований, который оставил наш народ, ещё напоминают о себе, но многое здесь осталось нетронутым, и мне кажется, что, быть может, у наших предков не поднялась рука на такое совершенное великолепие. В этом мире нет лишнего шума, и несмотря на холод и сверкающие на вершинах льды Оброа-скай завораживает, но не пугает. Это прекрасное место для осмысления, и я стараюсь использовать подвернувшуюся возможность. Каждое утро я начинаю с прогулки и, пройдя достаточно далеко, чтобы оказаться во власти одних только снегов, молюсь Юнь-Шуно. Так истово я молился в последний раз лишь на Зонама-Секот. И то, быть может, лишь перед отлётом, когда милостивая богиня ниспослала мне то видение, что и заставило меня покинуть родину.
Здесь, в одиночестве и перед лицом истинной благородной Природы, я обращаюсь к ней свободно. Я с детства привык к молитвам – мой домен и по сей день считается весьма консервативным в своих традициях, и мне была с рождения уготована судьба отдать себя служению Юнь-Шуно, самой милосердной из великих старых богов. Увы, сейчас к старым богам обращаются всё меньше, и я чувствую в себе вину перед старейшиной домена, для которого моё путешествие стало, как мне думается, сильным разочарованием. Однако как прилежный слуга наших богов, разве мог я ослушаться великую Юнь-Шуно и разве мог он не внять посланному видению? И всё-таки я хорошо помню его обречённый кивок, подтвердивший разрешение на моё странствие. Но здесь, поднимая глаза к беспощадному восходящему над горными пиками солнцу, я вижу как наяву великую Юнь-Шуно, раскрывшую мне свои руки, и вновь – слышу негромкий, но звучный голос, и ещё сильнее чувствую, что вера и видение Юнь-Шуно приведут меня к истине.

***
Кажется, благодать Юнь-Шуно снизошла на меня. Волей богов, на днях я разговорился с одним почтенным учёным – поскольку для пропитания я пристроился у космопорта таскать грузы, я встречаю и иногда отвожу почтовые отправления в Оброанский университет. Там-то меня и встретил этот каамаси – он объяснил, что так называется его раса. Не знаю, принял ли он меня за чудака или за ненормального, но почему-то проникся моими путаными объяснениями, в которых я больше отчаянно пытался не выдать своего происхождения.
Ригель – так зовут моего нового знакомого – занимается галактической историей. И, может быть, поэтому с таким воодушевлением воспринял моё желание познакомиться с историей философии в галактике. Но благодаря этому удивительному каамаси у меня есть несколько учебных пособий и, кажется, даже некоторые трактаты. Не уверен, что смогу прочитать их без тизовирма, но трудно описать моё волнение, с которым я нёс этот маленький, так и норовящий выскользнуть, инфочип в свою каморку.

***
Мне стоит поблагодарить Ригеля, который, несмотря на все мои страхи, отнёсся ко мне и моей истории с неожиданным пониманием. Я очень боялся, что моё откровенное признание в том, что я юужань-вонг, заставит моего нового товарища отвернуться от меня, и мне понадобились долгие месяцы тесного общения, чтобы собраться с духом и рассказать ему правду. Наверное, я никогда ещё так много и долго не говорил на общегалактическом. Иногда я сбивался, а иногда, кажется, мысль моя ускользала в сторону, но Ригель не перебивал, и я словно заново вспоминал по порядку свою прошлую жизнь. Свой трепет от первого посещения храма Юнь-Шуно, гордость моих родителей, когда мне был присвоен ранг жреца. Почему-то мне мерещится, что это было очень давно, хотя я ведь ещё довольно молод по меркам нашего народа... Кажется, от волнения и страха, что меня просто выгонят с Оброа-скай, как врага, я совсем растерял хладнокровность и строгость мысли, которую в меня так упорно вбивал отец. Но, может быть, моя внезапная искренность и спасла меня от недоверия Ригеля.
Как ни стыдно мне причинять ему беспокойство, вынужден признать, что без его участия моё путешествие не имело бы успеха, хотя на Зонама-Секот меня и снабдили, чем могли. Ригель устроил меня в общежитии и оформил доступ в библиотеку. Воистину, если это – лишь остатки былых архивов Оброа-скай, то я не могу даже представить себе времена её расцвета.
Странное чувство – перед огромными залежами информации, собранной по всей галактике, такой чуждой и незнакомой мне, я ощущаю трепет. Должно быть, эти народы, сумевшие сотворить подобное, тоже искали пути к истине, и одновременно с сомнениями я чувствую страстное воодушевление, поднимающееся внутри меня. Быть может, я переоценил свою значимость и свои возможности, но одно прикосновение к знанию тысячелетий – это бесценное благо. Не это ли хотела показать мне милосердная Юнь-Шуно?

***
В последние дни я читаю исследования, в которых говорится о Силе. И хотя определение, которое дают ей, достаточно просто, я никак не могу понять его полностью. Какова её природа? Честно говоря, я сомневаюсь, что вообще сумею когда-нибудь понять. Юужань-вонгам она недоступна, как, впрочем, и подавляющему большинству живых существ галактики. Хотелось бы мне знать, как они, не чувствующие эту Силу, понимают её? Большая часть исследователей отделывается общими фразами, за которыми нет ничего. Даже у тех из нашего народа, кто поверил в Силу, кажется, было больше чувства её, чем у этих странных учёных с бессмысленными трактатами.
А когда я спросил о Силе у Ригеля, тот честно признался, что не разбирается в этом. Правда, он посоветовал мне одну работу – автором её значится некая Амрит Кариш.
Я долго вчитывался в эту книгу. Прочитал её целиком за несколько часов, а потом всю ночь, не в силах сомкнуть глаз, внимательно перечитывал, впитывая в себя каждую страницу. Я хотел то отчаянно спорить с ней, то неожиданно замирал, не находя аргументов. Признаёт ли автор Силу или отрицает её – я так и не понял, но это безудержное стремление к самой сути невольно заставило меня задуматься.
Впервые мне было сложно сосредоточиться на молитвах. Нет, отнюдь не потому, что я вдруг перестал верить в силу милостивой Юнь-Шуно. Тем не менее, яростное отрицание Амрит Кариш Силы как божественной сущности, заставило меня вспомнить о своём народе.
Мы, оказавшись на перепутьи, тоже скатываемся от одного отрицания к другому и тоже отчаянно пытаемся постичь истину. Разве не сам я – такой же? Ничтожный жрец Юнь-Шуно – даже я нуждаюсь в ней. И, пожалуй, я знал лишь одну формовщицу, которая была совершенно уверена в своей истине. Может быть, благодаря ней, благодаря Кьяне, я и потянулся теперь к изучению этих исследований Силы? Может быть, я пытаюсь найти подтверждения её убеждённости, пытаюсь ещё раз услышать её аргументы? Прекрасная Кьяна из домена Синг, кто же научил тебя твоей теории о «едином божественном», кто помог почувствовать Силу – то божественное, о чём ты так упрямо твердила мне?
А я – жалкий жрец Юнь-Шуно лишь открещивался от твоих мыслей, от тебя, и, знаешь, мне бы хотелось услышать твои мысли, прав ли я был, что прилетел сюда. Быть может, на самом деле сейчас я – на твоём месте, Кьяна, и этот путь – лишь искупление моего греха перед тобой. Ведь твоё самоубийство – нет, самопожертвование – в храме Юнь-Шуно, - разве не ко мне были обращены твои застывшие печальные глаза? Смелая, безрассудная Кьяна, я и мои традиции стали твоей погибелью. Я лишь молюсь о том, чтобы ты простила мне мой отказ. И только робко надеюсь, что твоя прощальная горькая улыбка в святилище Юнь-Шуно была жестом прощения.

***
Вчера Ригель познакомил меня с доктором Кариш. Я всё ещё плохо разбираюсь в расовых особенностях людей, но доктор Кариш, наверное, ещё в том возрасте, который для человека является «расцветом». Удивительно, казалось бы, такие работы издают заслуженные великовозрастные профессора, но в её взгляде чувствуется опытность и цепкость искателя. И наша оживлённая беседа, смею предположить, пришлась по душе нам обоим. Доктор Кариш даже предложила мне место ассистента в своём университете на Библосе. Не могу отделаться от восхищения этой женщиной: кажется, её и на секунду не смутил тот факт, что я – неизвестный ей юужань-вонг.
Однако её помощь – это больше, чем я мог просить.
Да благословит милостивая Юнь-Шуно Ригеля и доктора Амрит Кариш.

***
Ассистент Хёрай Синг – так теперь меня называют. Служителей богов редко называют по имени домена, но наличие фамилии избавит меня от лишних вопросов, и я согласился. Тем более, это будет моим знаком почтения и моей молитвой за Кьяну. Иногда мне кажется, что я – заступил на её место. Сейчас я с отчётливостью вспоминаю, что видение милосердной Юнь-Шуно настигло меня в ночь после жертвы Кьяны. О, Юнь-Шуно... Сейчас, оказавшись среди стольких идей и мыслей, накопленных за безумно долгую историю галактики, я теряюсь в сомнениях. Мои традиции – единственная ценность, которую так берегла моя семья – стоили ли они жизни прекрасной юной Кьяне?.. Но, кажется, теперь мне осталось лишь пройти этот путь до конца, доказывая своей жизнью так и высказанные ей любовь и почтение.
У меня нет особых обязанностей – доктор постоянно повторяет, что не хочет нагружать меня лишним – но я всё равно чувствую себя учеником. Доктор, несмотря на относительную молодость, обладает поистине обширными знаниями и, в отличие от меня, не казавшего носа с Зонама-Секот почти всю сознательную жизнь, живёт в целой галактике одновременно. С её разрешения я хожу на занятия вместе со студентами и каждый раз восхищаюсь её лекторским искусством. Хоть я и значительно продвинулся в языке, я всё ещё иногда понимаю не всё, но даже мне сложно оторваться от лекций доктора Кариш. Это может показаться странным, особенно с учётом того, что всякий раз после её занятий мы отчаянно спорим, но именно из-за разности наших позиций я, наверное, стараюсь не упустить ни слова.
«Это потому, что вы смотрите изнутри, а я – извне, Хёрай», - сказала она мне как-то: Вы – священник, я – учёный. У нас разные установки». Не могу не признать, что в этих словах есть здравое зерно, но ни она, ни я не собираемся отступать.

***
Доктор часто спрашивает меня о моём народе. Не скрою – такое внимание приятно. И тем приятнее, что в вопросах доктора Кариш я чувствую живое любопытство, а в том, какие именно вопросы она задаёт, я с радостью слышу отклик и понимание. Мне самому ещё стоит многому учиться – я, конечно, уже привык ко всей этой технике, которой тут пользуются буквально с той секунды, как поднимаются ото сна на ноги, - но готовность сблизиться с незнакомой культурой, проникнуться ею... Сколько ещё лет пройдёт, хотелось бы мне знать, прежде чем юужань-вонги станут полноправными жителями этой галактики?..
Хотя сердце моё всё-таки наполняется гордостью, когда я слышу о возрождении Вейланда. Доктор Кариш говорит, что галактика верит, что мой народ может возродить опустошённые планеты, и я не могу не надеяться, что это сблизит нас.

***
Закопавшись в архивы, я совсем забросил свои записи, а между тем в галактике становится всё тревожнее. Ощущение грозы захлёстывает, и доктор Кариш не исключение. Я не очень силён в галактической политике, но, по словам доктора, недовольство направлено против моего народа и против джедаев. Что ж, насчёт первого... Не могу сказать, что это неожиданность для меня – за время работы ассистентом доктора Кариш я встречал немало тех, кто готов был и без лишнего повода обвинить нашу расу во всех грехах. И после... После страшного провала проекта возрождения мне трудно судить их, но джедаи?.. Исходя из хроник, Орден всегда был опорой Республики, а потом Альянса. На моё удивление доктор Кариш, впрочем, только усмехнулась, сказав, что Орден слишком шаткая опора, а Сила – не всегда достаточный аргумент. Но всё же ей не по себе – и с каждым днём доктор всё больше мрачнеет, слушая новости.

***
Что же, вот, наконец, после спешных сборов и долгих мучений, мы прибыли на Свиврен. Это тихая планета, и, глядя на спокойные, уходящие к горизонту равнины и слегка качающиеся макушки деревьев, я понимаю стремление Амрит спрятаться здесь, пока галактику раздирает война.
Амрит. Непривычно обращаться по-новому после столь долгого и близкого знакомства. Но – раз уж мы больше не в университете, как говорит она сама, должности и формальности нам ни к чему. Для людей обращение по имени и вкрапление неформальных форм в разговор, как мне кажется, признак доверия, и доверие Амрит... Что ж, если пользоваться общегалактическими понятиями, то, наверное, нас можно назвать друзьями. Странное чувство: самое близкое мне существо в галактике – человек, не разделяющий никаких моих взглядов. И это особенно ценно теперь, когда юужань-вонги для доброй половины галактики вновь невольно обратились в злейших врагов.
Правда, это не мешает нам по-прежнему заниматься исследованиями. И хотя Свиврена знаменита своими шахтами, но вокруг нас – на много километров – одни только фермы и не доносится никаких отголосков городской рутины. До ближайших соседей – с час пути, а сама ферма, которая когда-то принадлежала покойному деду Амрит, долгое время простояла заброшенной и вся поросла травой. В этом есть плюс - тут легче дышится – и даже по Амрит, отвергающей всё, что не строго научно, заметно, как к ней возвращаются силы.

***
Впервые чувствую такую растерянность. Я проснулся посреди ночи и сразу не понял, что произошло. Странные звуки привели меня на кухню, и там была Амрит. Сидящая перед инфопланшетом в своём тонком халате. Хотя было холодно, она даже не поёжилась, только стискивая руки перед лицом, и, подойдя ближе, я как-то разом позабыл всё, что хотел сказать. Амрит, эта удивительная и прекрасная женщина, боролась со слезами. Кажется, я только и могу до сих пор повторять её имя, пытаясь не то утешить её, не то вывести из транса, не то просто убедиться в том, что она – жива и здорова.
Кажется, мы так и просидели вместе до рассвета, молча, сидя напротив друг друга. Потом Амрит наконец ушла спать, а я узнал, что Орден джедаев пал под натиском имперских войск.
Орден. Вот почему Амрит так мучилась. Я не знал подробностей, но она была знакома с некоторыми джедаями.
Что уж там, меня самого одолевает отчаяние, которое я стараюсь сдержать ради Амрит. Орден был надеждой нашего народа, Орден, быть может, единственный верил нам... Неужели всё зря?..
Милостивая Юнь-Шуно, Сила и что угодно, я молю вас о том, чтобы нам всем хватило сил и мужества.

***
«Вот поэтому я не верю в Силу и её благие намерения».
Ещё больше, чем эта фраза, мне в память врезалась интонация, с которой Амрит произнесла её после всех событий. Горькая обречённая злость – вот что звучало в ней. Я так и не нашёлся, что ответить. Судя по новостям, галактика с каждый днём становится всё более страшным местом.
Но мы всё ещё живы, и, быть может, в этом и есть смысл?..

***
Кажется, и на этой мирной планете нам не задержаться. Ситхи проникают повсюду, и я совершенно солидарен с Амрит, что нам лучше не попадаться им на пути. Верно, от глобальных событий никуда не спрячешься. Увы, до самого безопасного нынче места – Зонамы-Секот – нам не добраться, поэтому наша цель – остатки Альянса, куда всё ещё не дотянулись ситхские лапы. Тяжело смотреть на Амрит, которой приходится убегать с родной планеты, но... Если боги будут к нам благосклонны, это не навсегда.

***
Не знаю, каким чудом мы оказались на борту крейсера Альянса. Ситхи обстреляли корабль с беженцами почти у самого входа в гиперпространство. Я плохо помню, как добрался до спасательной капсулы. Наверное, выстрелы повредили проводку, начался пожар, и в дыму было мало что можно разглядеть, да и при самом ударе меня чем-то шарахнуло по затылку. Наверное, только необходимость вытащить оттуда раненую Амрит и довела меня до спасательного отсека.
Как сказал здешний врач, не будь я юужань-вонгом, я бы так легко не отделался. Что ж, должны же быть хоть какие-то преимущества?.. Тем более что мой углит был повреждён, так что теперь я расхаживаю по кораблю в натуральном, так сказать, обличьи. Приятно, что постепенно хоть подозрительных взглядов становится меньше.
Амрит, милостью Юнь-Шуно, уже поправляется. И, к счастью, восприняла мой новый-старый облик с непоколебимым спокойствием.

***
Никаких проблем с моим зачислением в войска Галактического Альянса, на удивление, не возникло. Им слишком нужны люди... Да и союзников из Ордена здесь всё ещё слишком чтят. Так что, несмотря на тяжёлый взгляд капитана, я получил своё разрешение.
Самым тяжёлым для меня был разговор с Амрит. Нет, она... Она поняла мои мысли, подбодрив меня своей прекрасной светлой улыбкой, но я чувствовал, как одновременно она пытается скрыть, что ей страшно. И мне – на самом деле – тоже. Когда Амрит обняла меня на прощание – так крепко, что я чувствовал стук её сердца, - я подумал, что больше всего надеюсь, что хотя бы она будет в безопасности в тылу того, что осталось от Альянса, мой прекрасный друг, моя неутомимая учительница.
Что бы ни ждало меня дальше, медлить или оставаться в стороне нельзя. Юужань-вонги не затем пришли в эту галактику, чтобы сидеть в изоляции. Во всяком случае, смысл моего видения я сейчас осознаю так чётко, как никогда.
Милостивая Юнь-Шуно, Великая Сила, Вселенная, сохрани Амрит и дай мне сил не потратить свою жизнь зря.

Судья deathlord:
1. Оригинальность: 4. Всё бы ничего, но юужань-вонга как-то не прочувствовал. Внешность, насколько понимаю, человеческая (та самая маскировка), мышление тоже. А если нет разницы...
2. Литературность: 5.
3. Продуманность биографии: 4. Мотивация путешествия не очень понятна, присоединение к Альянсу тоже. В общем, довольно шатко получилось.

Судья :
Маленький йуужань-вонг в большой галактике
1. Оригинальность: 5
Отлично выбран герой и эпоха. Жаль, что про вонгов после НОДа так мало пишут, а ведь там есть, что рассказать.
2. Литературность: 5
Пара очепяток есть, но они несущественны.
3. Логичность в мире ЗВ: 5
4. Каноничность: 5
Ввиду незначительности персонажа для галактической истории, канон ему нарушить сложно.
5. Продуманность биографии: 4
Хотелось бы побольше деталей споров с Амрит, чтобы показать инаковость героя. И не очень понятно, чего он вообще от этой жизни хочет.
Замечания, не относящиеся к оценкам:
Я не поняла, а что случилось с Кьяной? В смысле, зачем она самоубилась?
В имени Кьяна так и хочется заменить мягкий знак на твердый.
Хочу, чтобы герой выжил, и у него случился хэппи-энд.
Большой фанфик про него тоже хочу.
Вторая лучшая квента в моем личном рейтинге.

Судья Dark Angel:
1. Оригинальность: 4
2. Литературность: 4
3. Логичность в мире ЗВ: 4
4. Каноничность: 4
5. Продуманность биографии: 4

Судья :
Оригинальность – 5. Дети Йун-Йуужаня – достаточно редкие гости в квентах.
Литературность – 5. Никаких нареканий, и отличное повествование. Душой отдыхал)
Логичность в мире – 5. По-моему, все логично, особенно для того, кто сомневается в правильности своего пути.
Каноничность – 5. Этот период довольно размыто описан, но у меня нет возражений – явных отклонений не вижу.
Продуманность биографии – 5.


Оригинальность - (4+5+5+4)/4 = 4,5
Литературность - (5+5+5+4)/4 = 4,75
Логичность во вселенной - (5+5+4)/3 =4,66
Каноничность - (5+5+4)/3 = 4,66
Продуманность - (4+4+5+4)/4 = 4,25

Итоговая оценка: 22,82