Название: Вперед и вверх!
Автор: Nefer-Ra
Цикл: Для тех, кто видит сны
Пейринг/Персонажи: Уилхафф Таркин, Орсон Кренник, инсектоиды в роли статистов
Категория: джен
Жанр: приключения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: История о том, что, принимая участие в торжественном открытии перерабатывающего предприятия на задворках галактики, надо быть не только готовым невкусно кушать, но и неприятно приключаться. Таркин, Кренник, агрессивная фауна и не менее агрессивная окружающая среда. Выживет тот, кто первым доползет до рубильника!
Примечание/Предупреждения: AU, некоторое количество неаппетитных подробностей

----------------------

— Сегодня мы собрались здесь для торжественного открытия нового перерабатывающего завода. Планета Рьок, единственной ценностью которой являются недра, богатые редкоземельными металлами, теперь имеет возможность внести свою лепту в строительство светлого будущего! Проект «Небесная мощь», представители которого сегодня почтили нас своим присутствием… — Комендант Тараки взял крошечную паузу и скосил глаза на стоящего рядом директора «Передовых оружейных исследований», но Кренник едва заметно покачал головой, отказываясь от возможности выступить.
Заметивший этот обмен взглядами Таркин дернул уголком губ в подобии улыбки и снова замер, глядя поверх голов солдат и офицеров с обычным чуть презрительным видом.
Судя по всему, а особенно по нехарактерно спокойному поведению и нездорово бледному цвету лица, директор все еще пытался переварить последствия вчерашнего торжественного банкета и боролся со своим бунтующим «внутренним миром». Привычка отдавать предпочтение вину вместо напитков нормальной крепости на сей раз сыграла с ним злую шутку, поскольку тушеные щупальца местных болотных головоногих совершенно точно требовали как минимум коньячного сопровождения.
— …радуются нашим успехам вместе с нами. Пятнадцать лет Империя обеспечивает мир и порядок в галактике! И мы совместными усилиями, в трудовом порыве… — комендант съехал на привычные рельсы, проложенные еще методичкой КОМПОНОП для младших административных сотрудников, и продолжил восхвалять гений Императора, его ближайших соратников (не забыв кивнуть в сторону Таркина) и единение народов Внутреннего и Внешнего кольца, которое позволило так быстро и качественно построить столь сложное перебарывающее предприятие.
Губернатор перестал вслушиваться на третьем хвалебном упоминании комендантом самого себя и занялся пристальным разглядыванием всех собравшихся.
Увы, конструкция завода не предполагала наличия больших залов для торжественных собраний, и чтобы вместить всех сегодняшних гостей, пришлось использовать посадочную площадку, накрытую ради удобства присутствующих защитным полем. Генератор которого был ради праздника замаскирован будкообразным сооружением, увенчанным условным и на удивление корявым макетом предприятия.
Таркин с тоской взглянул на стоящий на самом краю площадки лямбда-шаттл, уныло мокнущий под кислотным дождем, и сделал мысленную заметку: проверить состояние всех челноков «Исполнительницы». Манера Кренника брать для полетов в негостеприимные среды тот шаттл, который оказался ближе, вместо своего собственного, раздражала. С другой стороны — угольно-черный челнок директора существовал в единственном экземпляре и в данный момент стоял на ремонте. Проходившем под неусыпным надзором личного помощника Кренника, готового скорее бросить своего шефа, чем любимый корабль. К счастью, среди технического персонала крейсера хватало людей, умеющих собирать даже самые экзотические «конструкторы». Которые после этого не только летали, но и показывали не заявленные производителем улучшенные качества. Ремонт, разумеется, делался «за спасибо».
«Мелочность, недостойная настоящего руководителя». — Привычно расстроившись и окончательно заскучав, губернатор перевел взгляд на стоящих за двумя рядами штурмовиков местных обитателей, как разумных, так и не очень.
Разумные смахивали на мотыльков-переростков, зачем-то вставших на задние лапки и украсивших свои лихо закрученные усики лентами и гроздьями бусин.
Неразумные же больше всего напоминали огромных гусениц, способных с равным успехом пожирать как местный рыхлый грунт, так и скальную породу, все полезное из которой шло на укрепление их панцирей. Достигнув годовалого возраста, гусеницы окукливались и впадали в спячку, поскольку условия, подходящие для появления летающих особей, наступали раз в десять-двенадцать лет.
Но даже то, что выходило из кокона, пережив все погодные катаклизмы и пройдя положенную трансформацию, имело немного шансов обрести разум. Нет, чисто теоретически любая гусеница могла развиться в полноценного жука-рабочего, но для этого она должна была хорошо и разнообразно питаться, накапливая все необходимое для фазы покоя. А в состоянии спячки не подвергаться чрезмерному воздействию агрессивной внешней среды, в период бурь из просто опасной превращавшейся в непригодную для существования.
Все вместе это приводило к тому, что на практике каждая третья выбравшаяся из кокона тварь так и не перерастала в своем умственном развитии уровень, необходимый для выполнения простейших операций типа «принеси-подай». С течением времени ситуация только ухудшалась, поскольку количество питательных элементов в верхнем слое грунта неумолимо падало, а число взрослых разумных особей, способных проследить за состоянием хранящихся в улье коконов, сокращалось естественным путем.
Империя же предложила остаткам роя, осевшего здесь почти три сотни лет назад, выгодную сделку — добычу полезных ископаемых открытым способом. Что позволило, с одной стороны, обеспечить будущим поколениям доступ к богатой породе, а с другой — возможность постройки достаточно прочных укрытий для существующей популяции. Взамен от жуков требовалось всего ничего — несколько сотен тварей, круглосуточно перемалывающих поднятую на поверхность породу.
Ближе к концу периода созревания гусениц-переростков пускали на переработку, извлекая из их панцирей уже очищенные редкоземельные металлы. В свою очередь, устроенные глубоко под землей «ясли» с тщательно отобранными перспективными личинками получали все необходимое, в соответствии с предоставленными жуками образцами, а в особых камерах поддерживались условия, позволяющие миновать в развитии кокона стадию покоя.
И все бы шло по накатанной, будь гусеницы немного меньше — хорошо отъевшаяся особь перерастала в размерах транспортный челнок и отличалась недюжинной физической силой. Что, в комплекте с почти полным отсутствием мозгов, делало их крайне неудобным для перевозки грузом. Который еще и требовалось транспортировать исключительно живьем.
Автоматизированный перерабатывающий завод призван был решить эту проблему и резко сократить расходы на логистику.
«После того как окупится сама стройка в этом вонючем болоте». — Таркин снова взглянул на медленно зеленеющего лицом директора, гадая, как скоро тот прервет забывшего о времени коменданта и начнет требовать убраться отсюда немедленно. Но тут же отвлекся, заметив странное. Погонщики гусениц, с вялым любопытством пробующих пермакрит посадочной площадки на жвалу, вдруг оживились, возбужденно застрекотали и даже выпустили из-под плотных спинных пластин тонкий шелк основных крыльев.
«Интересный способ приветствия», — отметил про себя гранд-мофф, обнаружив причину подобного поведения — бредущую к куполу защитного поля в сопровождении еще трех парадно украшенных гусениц вторую пару погонщиков, которая тут же замахала свободными конечностями в ответ.
Войдя под купол и немного потолкавшись в проходе, жуки выстроили своих подопечных в линию, заставив поклониться по команде, сопровождаемой сильным тычком копья.
— Позвольте в завершение нашей встречи продемонстрировать вам небольшой фокус! — Расплывшийся в широкой улыбке комендант дал знак паре солдат поставить перед гусеницами по небольшому контейнеру. — Сейчас вы увидите, как происходит переработка металла, а спустя пару дней сможете забрать сувенир…
Кренник, услышав, что его ждет еще двое суток пытки экзотической кухней, страдальчески закатил глаза, не проявляя никакого желания смотреть, как сосредоточенно жующая гусеница покрывается радужными пятнами.
Пятна быстро росли, сливаясь в одно большое, пульсирующее в такт движениям челюстей и вспыхивающее с каждым разом все ярче. Казалось, что под панцирем происходит какая-то бурная химическая реакция. И ее возможный результат крайне не нравился губернатору.
Таркин успел сделать только один шаг в сторону, пытаясь уйти с «линии огня» за спину Креннику, когда директор обернулся, а гусеница… гусеница рванула, как резервуар с тибанн-газом, разметав горящие ошметки по всему пузырю защитного поля.
Последним, что успел увидеть гранд-мофф перед тем, как влететь спиной в макет завода, было выражение искренней обиды в глазах директора, принявшего на себя весь причитавшийся Таркину град осколков. А потом картинка еще раз вспыхнула взрывом и окончательно погасла.

«Ай». — Первым, что ощутил Кренник, была боль. Резкая, кольнувшая шею, отдавшаяся где-то глубоко в горле, но доказывающая, что он все еще на этом свете. За болью пришел запах. Казалось, кто-то рядом решил зажарить целую сотню джеонозианских личинок. И угостить ими всех, кто не успел отказаться.
«Но я же… Поггля давно нет, почему мне это… снится?»
Вскоре снова дернуло, но уже ухо, и директор предпринял попытку разлепить веки. Лежать было страшно неудобно, да и видно было только фрагмент штурмовой брони (а она что тут делает?), из белой ставшей почему-то грязно-зеленой с подпалинами. Перед глазами, как по заказу, всплыло воспоминание о вчерашнем, и Кренник зажмурился, пытаясь совладать с бунтующим желудком.
— Я б-больше не буду есть эту дрянь, — пробормотал Орсон сквозь зубы.
— А никто угощать и не будет, — слова донеслись откуда-то сверху, но сориентироваться в пространстве не помогли. Любой намек на движение грозил опрокинуть воображаемый горизонт и вывернуть внутренности наизнанку, а пониженная сила тяжести этому только способствовала.
— Почш… почему? — мысль ползла по спутанному сознанию, как потерявшаяся банта по татуинской пустыне.
— Наш дорогой комендант Тараки сейчас больше похож на свое любимое жаркое, — невозмутимо пояснил его невидимый собеседник. — Впрочем, на жаркое тут не похожи только мы с вами, директор. Хотя из вас и этого не получится, я бы есть не рискнул, по крайней мере. Слишком много осколков, хрустеть будет. Да и для пищеварения вредно.
Услышав о пищеварении, Кренник дернулся было, пытаясь уползти в сторону, но хлестнувшая по нервам боль заставила его тихо взвыть и ткнуться лбом в пол, пережидая приступ. Проморгавшись и кое-как убедив себя, что тошнит его не настолько сильно, как кажется, Орсон сообразил, почему ему так неудобно лежать.
— Таркин, у вас оч-чень осрст… крифф, острые колени. Плохо кормят? Или диета спец-ц-ф.. м-мать! Особая, короче.
Все еще невидимый губернатор хмыкнул:
— Держите себя в руках, Кренник, и не выражайтесь. Ваша голова относительно цела внешне, но вот за внутреннее содержимое я не поручусь. Ни за то, что оно там было, ни за то, что оно уцелело при взрыве.
Шпильку в свой адрес Орсон решил пропустить мимо ушей, сейчас его больше волновало другое.
— Крифф… эта пу-уду гусеница... Почему она рванула?
— Химическая реакция, полагаю, — отозвался Таркин. — Только вот не случайная, а четко просчитанная. Так удобно, все под куполом, сбежать просто так не сбежишь. И ошметки собирать недолго… Кстати, вас спихнуть или сами… уползете?
— А шаттл? — вспомнил Кренник о стоявшем на краю площадки челноке. — И уползу, без вашей пом-мощ… а, хатт!
— Когда я очнулся, его не было. И в живых никого не было, — губернатор пошевелился, пожав плечами, и его острое колено ощутимо двинуло директора по ребрам.
Тот протестующе замычал, сделал попытку приподняться на локтях, но не удержался и рухнул обратно. Подумал с минуту и повернул голову набок, чтобы лежать было удобнее.
— Купол подтек-кает, — заметил Кренник через некоторое время, начисто проигнорировав еще два побудительных пинка. И уточнил, непонятным образом ощутив недоумение губернатора: — Мигает. Через час точно… того.
— Значит, нам надо убраться отсюда до этого момента, — сухо заметил Таркин, спихивая директора с коленей. — Вы мне ноги отдавили, Кренник. А я ими еще ходить собираюсь.
Перевернутый на спину Орсон глубокомысленно уставился на разбивающиеся о ненадежный купол капли кислотного дождя.
— И далеко? Ходить.
Принявший вертикальное положение гранд-мофф поморщился, потер поясницу и, опираясь на непонятно где раздобытое копье, сделал пару пробных шагов.
— Как минимум до диспетчерской. Раз наш шаттл исчез, надо вызвать с «Погонщика» новый. До «Исполнительницы» мы вряд ли достучимся, она с другой стороны планеты. Кстати, Кренник, раз уж вы лежите — делайте это с пользой, вон там рядом с вами труп, снимите с него обвес и оружие.
В ответ директор проворчал что-то неразборчиво-непечатное, но в заданном направлении переместился. И даже не ползком, а почти на четвереньках.
— Что у нас есть? Вы ведь не пер-рвый раз тут осм-мартрт… А, сколько ж можно, ситхова м-мать!
— Не первый, — согласился Таркин, копьем поддевая очередной покрытый подпалинами доспех. Судя по приварившемуся к грудной пластине фрагменту владельца, искать в поясной сумке что-то полезное смысла не имело, все, что могло, уже или поджарилось, или испарилось. Значит, и наклоняться не стоило. — Кстати, Кренник, я надеюсь, за своим не в меру длинным языком вы следить научитесь до встречи с лордом Вейдером. Упоминать ситхов в таком ключе…
— А пусть икает, вдруг всп-помнит про лучшего друга, придет, из болота достанет, — отозвался директор, пристегивая к собственному ремню снятые с мертвого штурмовика подсумки.
— В смысле? — Таркин не стал акцентировать внимание на пассаже про болото. После того как он вколол едва живому после взрыва Креннику две дозы обезболивающего и две — стимулирующего, странно было бы ожидать от директора адекватного поведения. Говорит и передвигается сам — уже достижение. О том, что будет, когда эффект от инъекций сойдет на нет, гранд-мофф предпочел не задумываться. Себе он тоже много чего вколол. А запасных шприцев осталось только три.
— Тот, кого вспомин-нают почем зря — икает. Перестанет, когда угадает вспомин-нающего. Вы что, не знали?
— Первый раз слышу, — ответил Таркин, оглядывая разгромленную посадочную площадку.
Реквизированный у более-менее целого штурмовика бластер он перекинул через плечо, повесив на второе связку зарядных батарей. Их было-то всего пять, но суммарный вес оружия неумолимо тянул его вниз, отдаваясь тупой болью в сломанных ребрах при каждом шаге. Креннику он предоставил свободу разбираться с аналогичной проблемой самостоятельно.
— Хм, а я думал, все знают. — Директор со второй попытки выпрямился, покачался на месте, как иторианская лиственница, но сумел выпрямиться, хоть ему и пришлось для этого схватиться за издыхающий и слабо чадящий генератор.
— Дождь стихает, надо идти. — Таркин с сомнением уставился на шлюз. Защитное поле судорожно подергивалось, то уплотняясь, то становясь почти невидимым.
— Сейчас. — Кренник тоже смотрел, но не на шлюз, а на проплывающие над головой тучи. — Кстати, я бы на вашем месте не думал, что от диспетчрт… крифф, короче, там может не быть сигнала.
— Это еще почему? — удивился губернатор. — В отчете было ясно написано, что вышка связи подключена и готова к работе.
— К питанию — подключена, — согласился Орсон, с хрустом выдирая из генератора провод. Защитное поле мигнуло и погасло окончательно. — Но это, как понимаете, далеко не все.

***

Судьба шаттла выяснилась довольно быстро. Подойдя к краю площадки, Таркин посмотрел вниз, без труда разглядев в клубах зеленоватого тумана обломок центрального крыла, буквально надевшийся на несущую опору всего сооружения. От двух других если что и уцелело, то разобрать детали с такой высоты не получалось. Но что бы ни проделало это с челноком — оно было большим. Очень большим, примерно как гусеница-переросток. Прикинув возможный результат личной встречи с этой смахивающей на взбесившийся локомотив столичного монорельса тварью, губернатор приуныл. Даже если гусеница не будет проявлять агрессии, при ее размере и тупости это никак не повлияет на ситуацию. С учетом сложности топографии завода, простое движение такой туши по прямой грозит обрушением всех встреченных ею по дороге конструкций. А ведь она наверняка будет их еще и жрать! Но это большая, у нее свои пищевые интересны, людей не касающиеся… А вот личинки поменьше не брезговали и органикой, не различая ту, что бегает, и ту, что уже нет. Впрочем, у них и панцирь был помягче, с небольшого расстояния его вполне можно было пробить даже из ручного оружия. Если знать, куда стрелять. Таркин знал. Собственно, это было первым, что он выяснил насчет гусениц — сказалась давняя привычка изучать противника как можно лучше, а то мало ли…
— Жить надоело? — мрачно поинтересовался Кренник, хватая гранд-моффа за рукав и буквально оттаскивая от края. — Качаетесь тут, как п-пальма на Скарифе!
Таркин обернулся, собираясь съязвить, застыл на секунду и изумленно моргнул, разглядывая преобразившегося директора. Похоже, все еще накрапывающий кислотный дождик причинял тому слишком много неудобств, ведь форменный головной убор потерялся при взрыве, а неуставная белая накидка капюшона не имела. И Кренник не нашел ничего лучше, чем соорудить из ее остатков какое-то дикое подобие большого шарфа, один конец которого он набросил на голову, а второй — на плечи, заколов все это великолепие ранговой планкой. При общем помятом виде, усугубленном висящим как попало оружием и подсумками, директора можно было запросто принять за одного из партизан Со Герреры. Он даже цветом уже почти не отличался.
«За что этому ненормальному дали вице-адмирала? — в который раз спросил себя губернатор. — Как он за двадцать лет среди военных умудрился остаться настолько гражданским?»
— Я оцениваю обстановку, — ровно отозвался Таркин, стараясь не кривиться слишком явно. От резкого движения ушибленная спина заныла так, что захотелось заорать в голос.
— Пульт там, — Кренник, явно решивший избегать слишком длинных слов, махнул стволом винтовки в нужном направлении. Потом развернулся и ткнул в другую сторону. — А пойдем мы туда.
— Объяснитесь, — Таркин всем весом оперся на копье, поправив сползающий капюшон. Торчать под дождем ему уже надоело, да и плотная ткань формы явно страдала от той дряни, что текла с неба. Накидка уже вся покрылась белесыми пятнами и стала непривычно жесткой. Насколько губернатор помнил, это было первым признаком разрушения волокон.
«Не хватало еще явиться в диспетчерскую в одних штанах!»
— Галерея под площадкой — шаттл ведь упал вниз, так? Закрыт-той галереи больше нет, дышать там без маски нельзя, вниз — нельзя. Так понятно?
Таркин попытался восстановить в памяти схему завода. К сожалению, он помнил только расположение основных производственных узлов, административных и жилых помещений: дирекции, диспетчерской и комнат отдыха для смены наладчиков. Но вот проложить обходной путь не имел ни малейшей возможности — не знал, куда и как. А соваться в неизвестность в такой агрессивной среде не хотелось. С гусеницей не встретишься, так надышишься чем.
— Может, вы еще и схему маршрута начертите?
Судя по вспыхнувшему в глазах директора энтузиазму, иронии он не понял.
— Может, — Кренник отобрал у гранд-моффа копье и размашисто набросал примитивный чертеж прямо на пермакрите. Длинное лезвие без особых усилий оставляло на сверхпрочном материале глубокие царапины.
«С другой стороны, шкуру гусениц оно тоже протыкало без труда…»
— Соб-бственно, вот, — директор ткнул носком сапога в большой плоский прямоугольник, изображавший посадочную площадку. — Мы стоим здесь. По правилам все приб-бывающие проходят в башню и на лифте спускаются вниз. Там пол-лучают дыхательные маски и легкг… хатт, легк-кие скафандры, идут по крытой галерее и попадают на минус первый ярус. Там — сквозн-ной проход через склады до администрац-ции. Или в цеха. Справа сверху от центрального кубика диспетч…тчерская, слева — жилые помещения. Вышка связи над вторым фасовочным цехом, отсюда килом-метра три по прямой. Везде на стенах коридоров и цехов есть метки — к-красная и желтая линии. Ниже этих отметок без маски находиться нельзя. Необр-ратимые поврежд-дения слизистых начинаются уже через пять минут. На открытом простр-р… на воздухе проще — испарения сдувает. Поэтому мы еще и не загнулись.
— Люблю вас за оптимистический взгляд на жизнь, — вполголоса заметил Таркин, разглядывая импровизированную карту.
— П-правда? — искренне удивился Кренник.
— Больше не за что, увы, — саркастично улыбнулся гранд-мофф.
Директор секунду сверлил его недобрым взглядом, потом резко развернулся и пошел прочь, заметно забирая в сторону и прихрамывая на правую ногу. Забытое копье осталось торчать в пермакрите.
— Да стойте вы, Кренник! — губернатор в два шага догнал его, подхватил под локоть. — Вы же свалитесь сейчас.
— А вы хотите дотащить меня до цели?
Губернатор помолчал — нижний, простой путь для них был закрыт в результате случившегося с шаттлом, и до диспетчерской предстояло добираться по крышам. А если Кренник прав и вышка связи подключена только к питанию, то пройти придется еще дальше. И для этого Таркину нужен будет человек, способный не только сориентироваться на местности, но и умеющий собирать передатчик гиперсвязи из подручных средств. Не то чтобы он так уж верил в инженерные таланты директора, но у него они хотя бы были. Сам Уилхафф мог из «грязи и палок» собрать оружие, источник тепла и укрытие. Звать на помощь на Гиблом плато было как-то не принято.
— Скажем так, у меня нет выбора, — признался Таркин. — Настроить вышку связи с нуля я не смогу.
— Зато как командовать, так вы первый, — проворчал директор, отстраняясь. Но даже тень от капюшона не смогла скрыть его удовлетворенную гримасу.
Не смогла скрыть она и кое-что другое — разноразмерные зрачки Орсона. Кажется, при взрыве его приложило действительно сильно, и свалиться он мог в любой момент — под стимуляторами или без.
«Как и я», — мысленно признал очевидное губернатор, украдкой коснувшись больного бока. Кости сквозь китель не торчали, но ощущения были омерзительные.
Минут через десять они доковыляли до первого «мостика» — конструкция представляла собой решетчатый настил примерно метровой ширины, под которым скрывалось несколько толстых труб. Одна из которых, судя по вырывающемуся из нее холодному пару, тут же оседающему на металл мелкими водяными брызгами, была воздуховодом. Неисправным.
— Идите первым, Таркин.
— Это еще почему? — губернатор огляделся, но ничего подозрительного не заметил.
— Голова кружится, — признался Кренник, осторожно отодвигаясь от края. — А так хоть протянете… копье помощи. Кстати, где вы его взяли?
— А я не сказал? Вытащил из трупа штурмовика. Наши крылатые «друзья» не ограничились взрывом, судя по следам, они приходили еще раз — добивать выживших. Нам повезло — под обломками скрывавшей генератор будки и телами солдат нас или не заметили, или не стали рыться, решив, что природа закончит их работу.
— У них зрение тепловое, а генератор почти кипел, — пояснил директор. И вдруг жалобно добавил: — Хатт, я не могу, придется на четырех.
Таркин закатил глаза к белесому небу. Нет, от такого зрелища он бы не отказался, но время поджимало. Поэтому пришлось крепко ухватить Кренника за предплечье и повести за собой, как пастух нерфа.
Примерно таким же образом удалось преодолеть еще два перехода между зданиями, правда, на последнем свободных рук у Таркина не оказалось — идти пришлось прямо по скользкой трубе, балансируя копьем. Впрочем, директор быстро сориентировался и вцепился в пояс гранд-моффа, хотя любой другой взялся бы за перевязь с оружием — так на первый взгляд казалось удобнее, но или Кренник догадался, что неестественно прямая спина губернатора тоже пострадала при взрыве, или спина прямой не была. Уилхафф не знал, какой вариант предпочесть, но уточнять не стал. О некоторых вещах не хотят знать даже имперские гранд-моффы.

— Стоп, — Кренник прошел еще два шага и обнял торчащую из крыши ферму. — Больше не могу.
— Ну, хотя бы честно, — пробормотал Таркин, присаживаясь на край какого-то технологического выступа.
Невыносимо хотелось закрыть глаза и лечь, но вместо этого пришлось бездумно уставиться на находящуюся всего парой метров ниже жирную желтую линию. Недвусмысленное напоминание о хрупкости человеческой жизни.
«Даже каким-то образом бодрит, — пришел к неожиданному выводу гранд-мофф. — В отличие от всего остального!»
Обе крыши, которые они успели пересечь, отличались редкой захламленностью: оставленные после монтажа вспомогательные несущие фермы, торчащие тут и там куски ржавой арматуры, проплешины в защитном покрытии. И это не считая бесконечных «ступенек» — непонятных уступов разной высоты, перемежающихся узкими канавами с сомнительного вида жижей. Свежевозведенный завод явно собирался развалиться задолго до выхода на самоокупаемость.
— Еще целый час ползти, крифф… Таркин, ну зачем вы меня откач-чивали? Сначала закрываетесь мною от взрыва, потом осколки выковыр-риваете. Где логика?
— Заговариваетесь, Кренник, — устало вздохнул губернатор. — За вас проще было ухватиться, чем за штурмовика, плюс вероятность рикошета осколков от мягких тканей меньше. Устроит такой ответ? И еще — до административного здания осталось метров двести, откуда вы взяли час?
Директор отлепился от фермы, подошел ближе и картинным жестом ткнул в направлении нависающего над ними пермакритового куба.
— Таркин, вы лесенку видите?
Гранд-мофф посмотрел вверх и молча покачал головой. Горло вдруг пережало спазмом, давно подавляемый кашель вырвался сдавленным всхлипом, а по отбитым ребрам плеснуло кислотой боли. Картинка перед глазами поплыла по краям, канава внезапным рывком придвинулась ближе, а горизонт завалился на бок, как при слишком резком маневре истребителя.
— Крифф, куда?!
Таркин с трудом разогнулся, отпихивая шарящие по его многострадальной спине руки. Но Кренник не отпустил, придержал за плечо и дал продышаться, пресекая вялые попытки встать и пристально глядя в лицо. Гранд-моффу очень хотелось попросить директора отвернуться, поскольку вид чужого зрачка, каплевидной кляксой расползающегося по потемневшей радужке, душевному здоровью не способствовал. Но, увы, не хватало дыхания.
— А теперь лесенки нет. Зато есть гу-гу-гусеничка, — с абсолютно серьезным видом закончил свою мысль Орсон.
Губернатор вскинулся, пытаясь вскочить, но увидел ползущую по краю крыши административного корпуса тварь и без звука осел обратно. Гусеница была монументальна. Даже в редких клочьях тумана ее толстая шкура влажно блестела металлом, а мечущиеся рядом жуки-рабочие казались игрушечными. Они подпрыгивали, размахивали копьями, даже пытались взлететь, но остановить гиганта были не в силах. Гусеница подползла к краю, подняла верхнюю часть тела, словно принюхиваясь, и решительно двинулась вперед.

— Хаттова м-мать!
Уилхафф открыл глаза и уставился в почти чистое бледно-желтое небо. Но любоваться пришлось недолго, картину заслонила помятая физиономия директора, успевшая украситься парой дополнительных ссадин.
— Таркин, подъем, лифт приехал.
«Какой, к сарлакку, лифт?» — губернатор попытался сфокусировать взгляд, убедился, что Кренник все еще в одном экземпляре, а не в двух, как ему только что привиделось, и вопросительно нахмурился.
Вместо ответа директор ухватил его за китель и рывком посадил, не обратив внимания на слабый протестующий стон.
— Нам надо вниз, и быстро.
От пристального взгляда таких разных глаз начинала кружиться голова, но Таркин усилием воли подавил подкатывающую к горлу тошноту. Крыша, всего пару минут назад бывшая нагромождением разновеликих уступов, теперь почти плавно загибалась вниз. Моргнув пару раз, поскольку мотать головой было больно, Уилхафф убедился, что это тоже не обман зрения, а суровая реальность.
Как и просвистевшее на расстоянии вытянутой руки копье.
«Этих тут только недоставало!»
Малая сила тяжести давала жукам преимущество — в родном мире они прекрасно знали, что и как далеко могут забросить. А вот пришельцам приходилось тяжело — поймать в прицел скрытую туманом верткую фигурку было намного сложнее. Тепловизор, уцелей он после всех злоключений, ситуацию бы не переломил — аборигены были ненамного теплее окружающей среды. А сейчас их еще надежно скрывал столб горячего пара, почему-то отдающий вышибающей слезу цветочной вонью, вроде любимой Императором настойки из набуанской сливы.
Кренник вопросами прицельной стрельбы осложнять себе жизнь не стал, дав веерную очередь в направлении здания. Оттуда дико заверещали, больше от злости, чем от боли — периферийная нервная система жуков тоже была своеобразной: даже потерю конечности они воспринимали спокойно и продолжали успешно функционировать, перераспределяя вес и выполняемые задачи буквально за час. А без головы, по слухам, могли прожить несколько суток.
— Бегом!
Второе копье, пришпилившее к крыше полу его накидки, стало достаточным поводом начать действовать: вскочить на ноги и неровной рысью рвануть за мотающимся на ветру белым капюшоном директора.
«Бега инвалидов», — с оттенком самоиронии успел подумать губернатор, едва не кувыркнувшись вниз через загнувшуюся спиралью дюрастальную ферму. Крыша внезапно кончилась, точнее, кончилось покрытие, которое просто стекло вниз мокрой тряпкой, обнажив перекрытия. Причем выглядели те подозрительно гладкими, так, словно никогда не знали сварки и заклепок.
Таркин пригнулся, пропустив над плечом очередное копье, и выстрелил в ответ. Судя по короткому визгу — удачно.
— Куда дальше?
Вместо ответа Кренник перекинул ногу через блестящий смазкой швеллер, ухватился за края… и заскользил вниз, как по детской горке.
«Кажется, я что-то не то ему вколол, да и себе тоже», — гранд-мофф с сомнением посмотрел на вырывающиеся из провала клубы пара, мысленно пожал плечами и вцепился в холодную дюрасталь покрепче. Через несколько секунд ему показалось, что он сунул пальцы в огонь.
— Твою м-мать! — Найти Кренника внизу труда не составило. Ругань и частые вспышки выстрелов выдавали того с головой.
Губернатор подул на дымящуюся перчатку, обогнул смятый кусок защитного покрытия, под которым что-то все еще подергивалось, переключил винтовку на стрельбу очередями и пошел на звук.
— Где вы там копаетесь?! — возмущение директора было неподдельным. Как и две обугленные личинки длиной в рост взрослого человека, скорчившиеся у его ног.
— Я вас обязался сопровождать, а не охранять. — Таркин прислушался, но в общем шуме различить шорох ползущих тел было затруднительно. — Кстати, что вы там говорили про отравленную атмосферу?
Кренник ткнул стволом вверх, показывая на смятые трубы воздуховодов.
— Наша гусеничка разворотила тут все, большое ей спас-сибо. Поэтому мы пойдем прямым путем. Только очень-очень быстро.
«Третья пробежка меня доконает раньше, чем та дрянь, которой мы тут дышим», — решил губернатор, отталкиваясь от согнутой под странным углом колонны.
Встретившихся по пути личинок, спешивших полакомиться своим большим собратом, он пристрелил сам, выцелив нервные узлы. Быстро и чисто — один выстрел, один почти труп. Директору можно было доверить многое, но экономить боекомплект он умел не лучше, чем держаться в рамках бюджета.
«Каждый хорош на своем месте, да». — Толстый металл защитной двери приятно холодил взмокшую спину, но внутри уже надсадно хрипело, придавая звукам дыхания неправильное сходство с сипением респиратора Дарта Вейдера.
Кренник тоже это заметил и влез в контрольную панель почти по локоть, замыкая контакты напрямую.
Двери поползли в стороны, открывая шестиугольный проем. Но на полдороге застыли, дернувшись в последний раз с жутким скрипом.
— Д-дармоеды, генератора пожалели. — Директор змеей просочился в темноту, чем-то там щелкнул и коротко ругнулся, едва не ослепнув от света ярко вспыхнувших ламп.
— Вы мне этот лифт обещали? — Таркину преодоление узкого проема едва не вышло боком — в спине что-то предательски хрустнуло, эхом отдавшись в ногах и вынудив губернатора буквально сползти по решетчатой стенке.
— Ага. — Кренник набрал на архаичного вида пульте какую-то комбинацию, подождал и с силой двинул по кнопкам локтем. Лифт мягко заурчал двигателем и пошел вверх.

***

Таркин прохромал по пустому коридору из конца в конец, покосился на сваленные у стены обломки ящиков, пнул сапогом смятую банку из-под дешевого энергетика и медленно выдохнул сквозь зубы.
— Вы надеялись найти медотсек? — Кренник, невесть где раздобывший полированный кусок металла, сидел на полу и задумчиво разглядывал свое отражение, то поднося импровизированное зеркало к лицу, то отодвигая подальше. Что он там видел, с учетом ходящих ходуном рук, оставалось неясным.
— Надеялся. — Гранд-мофф прислонился к стене. Лечь хотелось все сильнее, ноги дрожали, а спину то и дело сводило судорогой. — А еще надеялся на то, что сейчас не так нагло воруют.
Мысль о том, что завод фактически был обманкой, не укладывалась в голове. Ведь по документам, сопровождавшимся обильным «иллюстративным» материалом, он проходил как готовый к эксплуатации.
«Какая, право, самоуверенность. Пригласить на открытие предприятия руководителей проекта, зная, что за ближайшей стенкой пустота? Для этого надо быть клиническим идиотом. Или предателем».
— Я вас разбаловал? Станция, на которой все если не работает, то хотя бы пытается. И такого вот, — директор широким взмахом обозначил голые стены, — нет и быть не может.
Таркин закатил глаза. Сил спорить уже не осталось, но хоть съязвить напоследок все еще хотелось.
— Ладно. Я вынужден признать, что вы обладаете выдающимися организаторскими способностями, умением аргументировать задержки сдачи объектов и даже некоторым подобием совести, которое не позволяет вам превышать бюджет втрое и сразу. Так хорошо?
— Не хорошо. — Кренник сжал виски ладонями, зажмурился и принялся тихонько раскачиваться из стороны в сторону. — Мне очень-очень плохо, Таркин. Даже слов не хватает описать, как плохо. Но надо работать… с-ситх, надо.
Директор стащил с плеч окончательно растрепавшиеся остатки плаща, с трудом расстегнул ворот, задевая свежие царапины на шее, потер горло, глухо закашлялся и открыл глаз. Один, левый.
— Сколько вы мне вкололи, Таркин?
— Две и две.
— Ясно, с-ситх… — Кренник снова зажмурился и начал раскачиваться, беззвучно шевеля губами.
Губернатор помолчал. Он не стал спрашивать, когда и зачем Кренник успел опробовать на себе содержимое стандартной солдатской аптечки. Было бы, наоборот, странно, если бы директор, с его стремлением лично влезть в каждую встречающуюся по дороге дыру — будь она прорехой в обшивке корабля или пастью сарлакка, — сумел избежать подобного знакомства.
«Нужно уметь делегировать полномочия, виде-адмирал, а то до полного адмиральства вы не дотянете».
Гранд-мофф попытался собраться с мыслями, но они расползались толстыми белыми личинками, растекались расплавленным металлом, и каждая попытка сосредоточиться причиняла почти физическую боль. А вспыхивающие под веками фантасмагорические картины уже не казались противоестественными. Одурманенный наркотиком и усталостью мозг постепенно сдавал позиции.
«Теперь заговариваюсь уже я, причем даже без слов…»
Пульт в диспетчерской был мертв, как мертво было и все административное здание — пустые, лишенные даже намека на отделку коридоры, подсвеченные тусклыми аварийными лампами, безликие серые кубы «комнат отдыха», с торчащими из стен решетками вентиляции и оборванными концами проводов. Обломки ящиков от оборудования, которое все же смонтировали, но так и не запустили — единственный «предмет мебели» в диспетчерской, на который хотя бы теоретически можно было присесть. И тишина, нарушаемая лишь свистом доживающих последние часы воздуховодов да еле слышным «кап-как-кап» за стенкой.
«Даже вода и та только техническая». — Таркин прислонился к стене затылком, чувствуя, как холодный пермакрит отбирает у измученного тела остатки тепла. Хотелось закрыть глаза и соскользнуть в никуда, в густую темноту беспамятства.
«Нельзя… нельзя умирать настолько глупо. Недостойно».
В поясной сумке лежало еще три шприца: два со стимулятором и один с обезболивающим. Уилхафф мучительно пытался поделить их в уме пополам, прикинув все возможные риски. Выходило скверно — при любом раскладе до вышки добирался только один из них, но имело ли смысл само это путешествие?
— Таркин, у вас ведь есть еще? — хриплый от долгого молчания голос директора разбил тишину, словно хрупкий лед.
— Есть, — не стал отрицать губернатор. — Но третья доза стимуляторов за неполных четыре часа? Решили умереть прямо тут?
— Предельная, — Кренник облизнул пересохшие губы, криво улыбнулся и запрокинул голову, — четыре. Я проверял.
— О, так слухи о вашей бурной молодости правдивы? — Таркин ладонями оттолкнулся от стены, шагнул вперед, вытаскивая из кармашка на поясе шприц, и с размаху воткнул его в любезно подставленную шею. Лицо директора мгновенно расслабилось, глаза закатились, а ресницы задрожали — все вместе вдруг сложилось в гримасу какого-то извращенного, болезненного удовольствия.
— Можете не отвечать, по вам и так все видно.
Кренник пожал плечами, покрутил головой, разминая шею, и вытянул руки перед собой — пальцы больше не тряслись.

Пульт в диспетчерской директор оживил. Не с первой попытки и не весь, но хоть что-то теперь функционировало. По крайней мере, картинка с камер имелась. А под фальшпанелью обнаружился маленький тайник с парой банок энергетика и набором облезлых инструментов. Маленькое чудо, которого Кренник, похоже, ожидал, поскольку принял как само собой разумеющееся.
— Как там у вас на Лексруле говорят? Чтоб тебя сарлакк сожрал и подавился?
Губернатор, за последний час добровольно-принудительно пополнивший свой словарный запас довольно странными, на его вкус, выражениями, проводил взглядом голографическую гусеницу, целеустремленно ползущую к опоре посадочной площадки. Ее собрат по отсутствию разума уже пытался надгрызть вторую. Судя по идущей рябью картинке — успешно.
— Ага, — невнятно донеслось из-под пульта. — Только коменданту Тараки этого желать уже не стоит. А вот его заместит-телю…
Хищное предвкушение в голосе Кренника позабавило гранд-моффа. Настолько, что вырвавшийся смешок пришлось замаскировать кашлем.
Кажется, этот ненормальный был твердо уверен в том, что они выберутся.
«Странно, что он на орбиту пешком не собирается, под такой-то дозой, — Таркин задумчиво поболтал остатками энергетика в банке и нахмурился. Ему очень хотелось назвать эту жидкость «технической», но это была жидкость, пусть и бурда бурдой на вкус. — Как же про нее говорили? Сладкая смерть?»
Так или иначе, энергетик позволил взбодриться и подавил начинающуюся мигрень. Нет, губернатор не питал иллюзий и знал, что за коротким приступом эйфории последует неизбежный откат, последствия которого в таких условиях наверняка будут фатальными. Но даже если так, с химическим коктейлем в его крови дело иметь будет патологоанатом. Или гусеница. Никакой разницы. Совершенно.
«Кажется, я старею…»
— Крифф! Какой косорукий пуду это собирал?! — Кренник выбрался из-под пульта, машинально отряхнул безнадежно испачканный рукав и со злостью пнул какой-то невидимый снаружи блок.
Коротнуло, запахло паленым, пульт мигнул всеми индикаторами, издал жалобную трель, сообщающую об аварийном завершении работы, но спустя невыносимо длинную минуту перезапустился. Картинка с камер наблюдения пропала, сменившись объемной схемой завода.
— Вот, — директор ткнул пальцем в толстые зеленые линии, опутывающие административный корпус и стоящее перед ним здание, — это основные энерговоды. Оранжевым показаны линии связи. По состоянию на сегодняшнее утро.
Таркин подался вперед, чуть не свалившись со скрипнувшего ящика, и вперил взгляд в картинку. Схема медленно вращалась, позволяя оценить масштаб катастрофы.
Вышка связи, возвышающаяся над косым кубом фасовочного цеха на добрых полкилометра, как и ожидалось, была сама по себе. К ней не шло ни единой оранжевой линии. С зелеными, впрочем, тоже были проблемы.
— А вот это что? — Таркин приблизил картинку, показывая на пунктирную бледно-голубую линию, идущую от первой площадки вышки и до самого передатчика.
— Временный энерговод. Проще говоря — обычный кабель, брошенный поверху. Не знаю, что там могло с ним случиться в таких условиях, но будем исходить из худшего. Магистраль подведена сюда, — основание вышки заняло весь объем и расцветилось путаницей разных линий. — Обычно экранированный энерговод прокладывают внутри несущей конструкции, там для этих целей предусмотрен специальный лифт. Наша задача — поднять его до верхней площадки и с помощью переходника подключить к узлу наведения.
Кренник задумчиво потер подбородок. То, что должно было быть катушкой с кабелем, устанавливаемой в специальную выемку фундамента, почему-то выглядело на схеме как завязавшийся узлом червяк. Хотелось верить, что в действительности дела обстояли получше. Ведь места для того, чтобы распутать кабель, там не было. Совсем.
— Без него, на временном шнурке, мы сможем разве что запустить передатчик малого радиуса, но вот повернуть антенну — нет.
Орсон перевел взгляд со схемы на осунувшееся лицо гранд-моффа, подсвеченное тусклым синим светом голограммы. Всмотрелся и внутренне передернулся.
«Н-да…»
Губернатор как никогда напоминал какую-то хищную тварь подводного мира. Потрепанную, битую жизнью, растерявшую половину плавников. Но очень злую и голодную.
— Знаете, Таркин, на вашем месте я бы вколол себе все, что осталось.
Гранд-мофф вопросительно выгнул бровь.
«Ну вот как у него так получается?» — мельком позавидовал Кренник, ладонью смахивая ненужную уже схему.
— Нам придется выбраться наверх, губернатор, поскольку дыхательных масок я так и не нашел. А наверху у нас неизбежно появится компания.

***

«Боги, зачем я пошел у этого сумасшедшего на поводу?» — задался риторическим вопросом гранд-мофф, хватая увлекшегося директора за шиворот.
Кренник, только что отправивший очередного жука в последний полет с помощью копья, отнятого у его еще менее удачливого собрата, дернулся было прочь, но, сообразив, что есть его не собираются, попытался обернуться и вопросительно уставился на Таркина. Забыв при этом проследить за тем, что творится у него за спиной. Как обычно.
«Изумительная беспечность!»
Пришлось без лишних церемоний уронить директора в лужу, срезав короткой очередью очередную гусеницу.
— Знаете, Кренник, мне больно смотреть, как вы это делаете. Скверно и грязно, — прохрипел губернатор, падая рядом. Покойная личинка была размером с грузовой спидер и неплохо сошла за временное укрытие. А цветочную вонь можно было и потерпеть.
— И в чем проблема? — директор стер со щеки брызнувшую на нее кровь краем плаща. Ободранная тряпка, в которую тот превратился, была все еще неприлично белой. Невзирая на все выпавшие на ее долю испытания.
— В том, что стреляете вы неплохо, — нехотя признал Таркин, — только неэкономно. А вот с холодным оружием всех видов управляетесь отвратительно. Так что предлагаю поменяться.
Кренник посмотрел на изгвазданное непонятно чем древко копья, машинально подергал привязанную к нему ленточку и молча протянул упомянутое орудие убийства гранд-моффу.
Своей винтовки директор совершенно бездарно лишился еще минут двадцать назад, буквально засунув ствол в жвалы слишком агрессивной гусенице. Правда, только после того, как расстрелял в ее белое брюхо остатки заряда батареи. Голову тварь упорно отворачивала с нехарактерной для ее вида сообразительностью.
— Эту не потеряйте, — Таркин стянул ремень через голову, проверил состояние заряда, расстроенно цокнул языком и вставил в гнездо последнюю батарею. — И следите за спиной, увлеченный вы наш.
Кренник машинально кивнул и снова потер щеку — кровь гусениц ничуть не уступала разъедающей способностью кислотному дождю, будучи лишь немногим жиже, и оставляла на коже красные, воспаленные следы.
— Я думал, за спиной следите вы, — заметил он, усилием воли прекращая чесаться. Толку от этого не было никакого — с неба снова начало капать.
— За своей — разумеется, — согласился гранд-мофф.
Директор выразительно скривился, сумев без слов высказать все, что он думал по этому поводу.
— Зар-раза, — Таркин выглянул было из-за встопорщенных спинных пластин их пованивающего укрытия, но тут же нырнул обратно.
Мимо с пыхтением проползла еще одна гусеница, к счастью, не заметившая притаившихся людей. Кажется, она решила отдать предпочтение привычной и неподвижной уже органике, да еще и порубленной в салат для удобства поглощения.
— Я вот подумал, — Кренник придирчиво осмотрел полученную винтовку и приложил холодный ствол к пострадавшей скуле, — а откуда тут большие гусеницы? Личинки — еще ладно, они маленькие и голодные, мы с их точки зрения такая же еда, как та, которую они тут ловят обычно. Но большим за каким хаттом лезть на крышу? Пермакрит даже для них невкусный.
— Программа сбилась. — Таркин, проглотив буквально рвущееся с языка «У вас еще есть чем думать?», привалился спиной к скрывающей их от любопытных глаз туше и потянул рукой за одну из «затылочных» пластин, выворачивая ее боком. — Видите, тут есть место для крепления управляющего блока. У подросших экземпляров там пара электродов, вживленных прямо в нервный узел. Они получают разряд, стоит им отклониться от маршрута. Копья — это хорошо, но для твари размером с челнок они смешны.
Губернатор отпустил пластину и вытер руку о штаны.
— Быть может, комендант утратил управление стадом еще до нашего визита и попытался столь диким образом решить проблему. Возможно — все отключилось после взрыва, если контроль был завязан на какой-то прибор, который Тараки всегда держал при себе. Не зря жуки так всполошились — для них это тоже стало неожиданностью. Наверняка часть товара он толкал перекупщикам, а это значит, что гусениц нужно было вывести за пределы действия сенсоров… В общем, этим вопросом займутся ваши м-м-м… коллеги, директор. С нами или без нас.
Кренник тихонько хмыкнул, но сказал вслух явно не то, о чем подумал:
— Надеюсь, эти идиоты там, наверху, не перестреляли друг друга. А то наше сафари и так уже непозволительно затянулось.
— Что да, то да, — согласился Таркин, машинально погладив древко копья кончиками пальцев. И дернул уголком губ, поймав заинтересованный взгляд. — Предвосхищая ваш вопрос — владеть оружием я учился еще в детские годы, на родине. Да, таким тоже. И нет, подробностей не будет. Они вам в любом случае не понравятся.
Кренник обиженно надулся. Ему показали только краешек секрета, лишив возможности его разгадать. А как давно уже догадался гранд-мофф, директор был любопытен, как детеныш нексу. И далеко не всю полученную информацию использовал осмысленно — для манипуляций и предсказывания чужих реакций. Большую часть он узнавал просто так, чтобы было.
«Именно поэтому мы строим «Звезду Смерти» уже семнадцатый год. Кренник и Эрсо — блестящий организатор и гениальный разработчик. Еще бы по разным проектам их развести — было бы совсем замечательно. А то вместо боевой станции — сплошное удовлетворение коллективного любопытства за казенный счет!»
— Придется бежать — сможете? — обеспокоенный длительным молчанием губернатора, Кренник выглянул из-за туши гусеницы, переключил винтовку в режим стрельбы очередями и замер на секунду, прищурив глаза. — Прямо, через мост, потом два метра вверх — и гермодверь. Карниз узкий, а лестницу эти твари то ли снесли, то ли сожрали.
— Куда ж я от вас денусь, директор, — ухмыльнулся гранд-мофф. — Не надейтесь, проще говоря. Я твердо намерен пережить не только вас, но и многих других в этой галактике.

«Если удастся пережить, — губернатор ухватился за распоротый рукав, зажимая рану. Всего лишь царапина, даже кровью истечь не получится, но руку жгло огнем. — С другой стороны, кое-кому повезло меньше».
Закрывающиеся лепестки многослойной двери равнодушно перемалывали сразу двух жуков, слишком поздно сообразивших, что ловушка может не только медленно открыться, но и почти мгновенно захлопнуться. Обломок копья раздавило последним. Внутрь упала только половинка лезвия, со звоном прокатившаяся по дюрастали грязного пола.
— В сле… след-дующий раз… — привалившийся к стене Кренник отчаянно пытался отдышаться. Прыжок с перекатом явно дался ему с трудом, как и попытка одним движением взлететь к контрольной панели по спине случившейся рядом гусеницы.
На свое счастье, восхождение директор начал с хвоста и отделался всего лишь ушибленным коленом. А мог и ноги лишиться — жвалы этих тварей даже твердые панцири жуков перерубали без заметных усилий.
— В следующий раз, Кренник, я вас с собой не потащу, а пристрелю на месте, — устало отозвался Таркин, прислушиваясь к собственному дыханию. Обезболивающее со стимулятором сделали свое дело — двигался он почти свободно, но внутри что-то опять начало знакомо сипеть.
«Плохой признак…»
Директор раздраженно отмахнулся, выпрямился и с силой грохнул почти разрядившуюся винтовку об пол.
— Это понимать как приглашение? — уточнил гранд-мофф, постаравшись вложить в свои слова как можно больше сарказма.
— Как предложение заткнуться и идти сюда, — огрызнулся Кренник, умудрившись продемонстрировать свое негодование спиной.
«Иногда некоторых людей становится слишком много», — с удивившим его самого огорчением признал Таркин, шагая за директором.
Внутри фундамента вышки связи было довольно тесно, сложная форма самого помещения плюс острые углы металлоконструкций непонятного назначения мешали нормальному передвижению, но хоть потолок не давил — до ближайшего энерговода губернатор не смог бы дотянуться даже кончиками пальцев. А уж все остальное терялось в вышине, сплетаясь с идущими куда-то узкими лесенками и опутанными проводами баками.
— У нас опять что-то не так? — прервал затянувшуюся паузу гранд-мофф, заглядывая Креннику через плечо.
Тот стоял неподвижно и сверлил взглядом петли толстого кабеля, клубком змей скрутившегося в углублении пола размером с небольшой бассейн.
— Это, — директор ткнул носком сапога ближайший «завиток», — должно было быть аккуратно намотано на катушку. Но нет, тут ничего не может быть сделано нормально, по правилам… Крифф, эти сарлачьи дети не смогли даже покушение устроить! Одни воровать не умеют, другие…
Директор развернулся на пятках, обвиняюще ткнув перед собой. Затянутый в перчатку палец замер в считанных сантиметрах от ранговой планки Таркина.
— Другие вечно находят вместо разумных гуманоидов какую-то… срань с лапами!
— Кренник…
— А разгребать это опять должен я! — директор вздохнул со всхлипом, закрыл лицо рукой и глухо выругался.
— Орсон.
В ответ на Таркина уставился почти круглый от удивления глаз.
— Может, вы прекратите истерику и объяснитесь? Благодарных зрителей тут все равно нет, смысла устраивать спектакль — тоже.
Кренник колебался больше минуты, потом все же убрал руку и почти нормальным тоном произнес:
— У нас тут триста с лишним метров кабеля, на одном конце которого стыковочный узел под переходник узла наведения антенны, а на втором — жесткое соединение с магистральным энерговодом. И вот это все надо затолкать в узкую трубу внутри вышки.
Губернатор окинул оценивающим взглядом путаницу петель, отметив про себя, что насчет длины директор наверняка ошибся. Следовательно, мог ошибаться и в чем-то еще.
— И? Трудоемко, конечно, но не вижу повода для паники. Тем более что поднимать кабель мы будем не вручную. Вы же сами говорили про подъемник.
Кренник тяжело вздохнул:
— Узлы, Таркин. Считайте, что лифт одноразовый и работает только вверх. Его можно остановить, но не вернуть обратно. Рук не хватит. А если мы уроним кабель, он сломается.
— Н-да, это действительно проблема.
Следующие несколько минут они потратили на задумчивое созерцание кабеля. Причем губернатор был практически уверен, что Кренник тоже прослеживает взглядом все изгибы в попытке мысленно их распутать. Но оказалось, что одними умственными построениями директор ограничиваться не собирался. Порывшись по карманам и заглянув в футляр с набором инструментов, который он, как выяснилось, прихватил из диспетчерской, Кренник нашел несмываемый маркер. И, вооружившись им, словно мечом, отправился сражаться со «змеями».
— М-м-м… директор, вы точно уверены, что кабеля хватит? — гранд-мофф рискнул прервать сосредоточенное копошение, сопровождающееся невнятной руганью, только когда на поверхности остались лишь слабо подергивающиеся ноги. Выемка в полу оказалось гуда глубже, чем казалась на первый взгляд.
Ноги задергались интенсивнее.
— Уверен! А теперь вытащите меня отсюда... Таркин? Крифф! Куда вы там делись?
Губернатор закусил губу, чтобы не засмеяться над абсурдностью ситуации, и побрел к цели, то и дело проваливаясь по колено в упругие петли будущего энерговода.
Конец расчерченного непонятными закорючками кабеля к подъемнику удалось прицепить только через час. Комлинк вместе с хронометром погибли при взрыве, но губернатор никогда на чувство времени не жаловался, поэтому мог с уверенностью утверждать, что до заката они точно успеют. Благо сутки на Рьоке были в два с половиной раза длиннее стандартных.
«Если бы я знал, чем это все закончится, тоже бы запивал местных головоногих вином. Лежал бы сейчас в лазарете, страдал изжогой…» — Таркин зажмурился и осторожно прижал ладонь с гудящему от боли боку. Ребра под пальцами сдвигались подозрительно легко, хотя, кажется, еще не успели воткнуться во что-то жизненно важное. Но с физическими упражнениями точно пора было заканчивать.
— Значит так, — взъерошенный и чумазый от пыли Кренник защелкнул последнюю скобу и отступил от технического лифта на пару шагов, проверяя, все ли в порядке. — Ваша задача — следить за тем, чтобы вот эта оранжевая кишка ни за что не цеплялась. И вообще, всосалась в дыру, как рыбоглаз в хатта. Я поднимусь наверх, на первую площадку. Там надо будет остановить подъемник и пристегнуть к кабелю переходник.
Директор ткнул пальцем в стоящее у его ног устройство. Металлический конус, оба конца которого заканчивались внушительного вида фигурными кольцами, был чуть больше метра длиной. И весил куда больше, чем хотелось Таркину. Даже с поправкой на пониженную силу тяжести.
— Потом я спущу вам кабель и страховочный пояс. Прицепите эту штуку и прицепитесь сами. По ходу будете следить, чтобы она не навернулась вниз. И постарайтесь не налегать на трос — не уверен, что он выдержит двойной вес.
Кренник устало потер лоб, размазав грязь еще сильнее.
— А если что-то пойдет не так? — поинтересовался губернатор.
— Кричите. Громко.

***


Наверху оказалось холодно. И неожиданно мокро.
— Крифф! — Переходник, который ожидаемо застрял поперек люка, пришлось вбивать в него ногой.
Точнее, для этого сначала пришлось выбраться из технического колодца наружу, цепляясь за решетчатые панели буквально зубами — страховочного троса до нижней стороны площадки не хватило, поэтому пришлось обойтись без него, хотя смотреть вниз и было неприятно. Потом изогнуться буквой «юск» и что было силы долбить по скользкому от смазки боку переходника каблуком. Второй ногой при этом предполагалось балансировать на балке, поддерживающей площадку.
Таркин порадовался, что его в этот момент никто не видит. Зрелище было… не для прессы.
Он покрепче вцепился пальцами в край платформы и саданул по переходнику что было сил.
Звонкое «м-мать!» Кренника и последовавший за этим грохот прозвучали для губернатора победным салютом.
«Теперь бы еще самому не свалиться». — В груди свистело уже совершенно явно, опорную ногу снова свело, и сгибаться она отказалась напрочь. Пришлось рывком перебросить тело вперед, к самому краю, буквально на излете зацепившись за настил локтем. Ноги соскользнули, и Таркин повис над пропастью, задохнувшись от боли.
— С-ситх!
Мимо со звоном прокатилась какая-то деталь, блеснула металлом и отправилась в бесконечный полет к земле. А спустя мучительно длинную секунду его рвануло вверх.
«Боги, как же я устал, а?»
— Знаете, Орсон, — Таркин слушал, как заполошно колотится где-то под щекой чужое сердце, и размышлял о превратностях судьбы, лежать было неудобно, край платформы больно упирался в колено, но сил отползти не нашлось, — вы ведь могли меня пнуть, как ту гусеницу. И никто бы ничего не узнал.
— Где в-вы были пять минут… назад, такой ум-мный? — Кренник пошевелился, разжал наконец руки и неловко отполз в сторону. Кажется, своим внезапным порывом он тоже был смущен. — Давайте з-заканчивать этот фарс, Таркин. Пожалуйста.
Заставить себя встать было задачей трудной. Встать и поднять литой конус переходника — почти непосильной, поэтому Уилхафф постарался не запоминать детали. В его жизни хватало моментов позорной слабости, незачем было добавлять к ним еще один.
Но как бы то ни было, спустя четверть часа лифт снова пошел вверх, унося кабель к точке назначения, терявшейся в редких клочьях облаков.
— Что дальше? — Таркин обхватил решетчатую ферму руками, навалившись на нее всем весом. Наблюдать за тем, как ползет в блеклое небо кольцо подъемника, не было никакого желания.
— Держитесь крепче, — директор вверх смотрел как раз очень внимательно. — Как только произойдет подключение, запустится автоматическая программа настройки. Антенна развернется в поисках ближайшего приемника сигнала. А разворачивается она целиком.
«Не те знания, которые я хотел получить сегодня», — мрачно подумал гранд-мофф, цепляясь замерзающими пальцами за дюрасталь. Рывок, даже с учетом предупреждения, получился неожиданным. Вся конструкция содрогнулась. Раз, второй, третий…
— Эти хаттовы выползки не сняли стопор! — Кренник, казалось, готов был биться головой прямо об стену контрольного пункта — тесного и неудобного помещения, прятавшегося между двумя уровнями площадки.
Таркин совершенно не обратил на него внимания, когда они тащили переходник вверх, было как-то не до того. Но внутри оказалось заметно суше и теплее, чем на улице. А пропитанная влагой одежда позволила ощутить разницу особенно остро.
— И чем это грозит? — губернатор сполз по стене: выпрямиться в полный рост без риска врезаться головой в перекрытие было невозможно, собственно, причин стоять тоже не имелось. Да и ноги не держали, сколько ни убеждай себя в обратном.
Директор смерил его взглядом, стянул с шеи остатки плаща и набросил гранд-моффу на плечи. Подумал и протянул ему чудом уцелевшую винтовку.
— Грозит тем, что антенна не сможет навестись на потенциальный приемник сигнала. В нашем случае на «Погонщика». Я бы предпочел «Исполнительницу», но она далеко и для первичной автоматической настройки не годится, кодов «свой-чужой» нет, — Кренник недовольно посмотрел на маленький экран, где на схеме вышки связи основание и узел наведения были подсвечены красным. — Если бы я мог отменить программу, то можно было бы послать ненаправленный сигнал, но без прав… В общем, я попытаюсь перегрузить систему или пробить протокол, который даст нам сигнал бедствия на всех частотах, но пока не знаю как… Не взрывать же, в самом деле.
— А есть чем? — вяло удивился предложению Уилхафф.
— Нет конечно, это так… к слову, — директор потер висок, поддел фальшпанель отверткой и вытащил из-под нее целый клубок проводов. — С-ситх, тут тоже все перепутано… Кстати, Таркин, а ваши подчиненные почему спят? Мы тут болтаемся уже… часов шесть?
— Я бы сказал, семь или восемь, — губернатор с трудом моргнул. Размеренные рывки корпуса вышки почти не раздражали, лишь вызывали сонливость. А засыпать в таких условиях точно не стоило. — «Исполнительница», как вы сами сказали, на другой стороне планеты, хотя… Если они получили официальное сообщение с «Погонщика» о том, что мы вернулись на борт или, положим, решили совершить экскурсию по заводу, но не получили подтверждения от моих адъютантов, то могли уже заинтересоваться происходящим. Но даже в таком случае пройдет еще несколько часов, пока они выяснят детали.
— Вы с самого начала подозревали неладное? — Кренник перебирал провода, записывая свободной рукой порядок соединения прямо на стене контрольного пункта.
— Нет, это была рутинная операция, визит на третье предприятие, завершение цикла… — Таркин снова моргнул, подумал и придвинулся поближе к директору, коснувшись плечом его спины. Так было однозначно теплее.
— Цикла жизнедеятельности, ага, — хмыкнул Кренник, выдергивая жгут проводов из разъема. Система отозвалась заполошным писком, но быстро умолкла. — Так, не то… Раз Тараки отвечал за строительство всех трех заводов, то и голографии в отчет включил с настоящего, а не с фальшивого. Конструкция типовая, форма простая, наложить картинку на другой пейзаж — много ума не надо. Ра-мака или Ринтар? Все на одну букву, хатт, я все время путался в документации.
— Ринтар, — губернатор пристроил голову на выступе стены — так она хотя бы не падала на грудь, и позволил себе прикрыть глаза. — На Ра-мака вышка над другим цехом.
— Правда? — удивился Кренник. — Хм… возможно.
«Не спать, не спать…» — Таркин боролся с усталостью, пытаясь сосредоточиться на происходящем, но покачивания пола и тепло чужого тела рядом делали свое дело. Поэтому следовало на что-то отвлечься — разговор, действие… Хотя какие уж тут действия. Сидеть прямо — и то достижение.
— Скажите, Кренник, а из чего сделан ваш плащ? И почему он у вас все время мятый? — Уилхафф с любопытством подергал торчащую из шуршащей ткани нитку. — Ладно китель, я сам видел, как вы лезли в ремонтный скафандр прямо в форме. Но у вас что парадный, что обычный вариант накидки словно банта жевала.
— Специальная ткань, устойчива к воздействию высоких температур, холодного и бластерного оружия. Ну, в разумных пределах, конечно. Водонепроницаема, грязеустойчива… Из похожей сделан плащ Вейдера, кстати.
Таркин фыркнул.
— Хочу заметить, что плащ лорда Вейдера всегда выглядит безупречно.
— Так он и тяжелее втрое, — пожал плечами директор. — А мой пусть и мнется, зато не требуется пристегивать его к бронированному нагруднику и таскать на себе экзоскелет.
«Нет там никакого экзоскелета», — хотел было возразить гранд-мофф, но вместо этого закрыл глаза и отключился. Буквально на пару минут.
Разбудил его звук выстрела.

Картинка собиралась из осколков в единое целое неправдоподобно медленно. Вот исцарапанный пол, покрытый пятнами какой-то дряни, вот кончик длинного, в руку, жвала, с которого капает слюна. Вот запах озона от прошедшего слишком близко плазменного разряда, перебиваемый цветочной вонью от трупа гусеницы, вот ткань кителя, бывшая некогда белой…
— Кренник, вы стреляли с правой? — удивленно спросил гранд-мофф, подтягивая под себя ноги. Лужа на полу разрасталась, подбираясь к носкам сапог.
— Ч-что? — рука директора с зажатым в ней бластером крупно задрожала, а сам он осел на пол за спиной губернатора. — Т-таркин, вы рехнулись? К-какая разница, с к-какой руки я стрелял? Да я чуть не обосрался, увидев это прямо за собой. А вы дрыхнете, когда вас почти жрут! М-мать… Откуда эта дрянь т-тут взялась?
— Приползла? — губернатор с отстраненным интересом рассматривал круглую дыру от выстрела прямо напротив главного нервного узла гусеницы.
Формально она была еще жива, но не могла пошевелиться. А видимые пары «лапок», заканчивающихся острыми когтями, уже начали разъезжаться под весом обмякшей туши. И совсем скоро…
Жвалы цокнули, столкнувшись с дюрасталью пола в последнем спазме издыхающего тела, по скрывающей корпус броне прошла судорога, и гусеница заскользила прочь, увлекаемая силой тяжести. Хвост мотнулся над пропастью, металл отчаянно заскрипел и согнулся. А Таркина швырнуло спиной вперед — вышка сорвалась со стопора, резко совершив предписанный программой разворот. И все внутри контрольного пункта полетело кувырком.
«Крифф, тут надо спрашивать не где чьи ноги, а где чьи ребра!», — Уилхафф пытался вдохнуть хоть немного воздуха, но воющая прямо над ухом сирена, казалось, превращала все вокруг в сотрясающееся желе.
Звук шел одновременно отовсюду — оглушая до потери ориентации, отдаваясь дрожью диафрагмы, звоном зубов и мучительно острой мигренью. Казалось, от него крошились кости черепа. Впрочем, где находится его голова и насколько она цела, Таркин не имел ни малейшего понятия.
— Зар-раза! — Кренник рванулся обратно к пульту, отпихнув полуобморочного губернатора с дороги, и вопрос с конечностями сразу прояснился.
«Оттоптанные — точно мои», — решил Таркин. Новая боль отрезвила, заставив сфокусировать внимание на «здесь и сейчас».
Он попытался приподняться на локте и сесть, стряхнув с себя что-то маленькое и округлое, оказавшееся использованным инъектором со смазанной кодировкой. Но удивляться находке было некогда.
Сирена из монотонной стала прерывистой, «квакающей», а вцепившийся в пульт Орсон побледнел до синевы. Он повернул голову и безвольно уронил руку, которой держался за рубильник.
Сквозь короткие рявканья сирены пробился новый звук — вой двигателей СИД-истребителей.
— Надеюсь, что это ваши, Таркин. И что они не будут стрелять…

***

— Сэр, — лицо маячащего у репульсорных носилок адъютанта то и дело превращалось в размытое пятно, норовящее слиться с белым потолком каюты шаттла, но гранд-мофф упорно держал глаза открытыми. Больше из упрямства, чем по необходимости. — Капитан «Погонщика» и заместитель коменданта взяты под стражу и переведены на борт «Исполнительницы», вместо них оставлены наши люди и отряд штурмовиков. Мостик крейсера блокирован, все каналы связи перекрыты. Прибытие представителей ИСБ ожидается через шестнадцать часов. На Корусант отправлен запрос на аудиторскую проверку предприятий, расположенных на Ра-мака и Ринтаре. Все счета коменданта, служебные и личные, включая те, принадлежность которых сомнительна, заморожены…
— Отчет… потом, — Таркин не узнал собственный голос. Слабый и хриплый.
Дыхательная маска глушила звук, но адъютант сумел разобрать сказанное, кивнул и исчез из поля зрения. Его тут же сменило новое пятно в форме, источающее удушливый аромат дезинфекции. Затрещала расползающаяся под виброскальпелем ткань, а потом к предплечью прижалась голодная пасть медицинского диагноста, моментально впившегося в кожу тонкими иглами.
«Отвратительно», — губернатор разрешил себе закрыть глаза и уплыть в дробящийся вспышками ламп полумрак ускользающего сознания. Хотелось свернуться калачиком, натянуть одеяло на голову, как в глубоком детстве, и заснуть на сутки, переложив решение проблем на кого-то другого. Впервые за полвека хотелось.
«Хатт, даже в «Цитадели» сепаратистов было не так плохо…»
Замерев на зыбкой границе между сном и явью и будучи не в силах пересечь ее, он машинально фиксировал происходящее. Вокруг что-то двигалось, звучали чужие, далекие голоса, пахло смазкой, выхлопом ионных двигателей и перегретым металлом. Потом снова дезинфекцией и, наконец, бактой. Тошнотворный сладковатый запах всколыхнул недавние воспоминания и отшвырнул сопротивляющийся разум в густую черноту беспамятства на долгие двенадцать часов.

— Директор Кренник находится в пятом конференц-зале, сэр, — адъютант положил датапад с новым отчетом на край койки и с тщательно скрываемым сомнением покосился на гранд-моффа. Кажется, он был почти готов попросить того остаться в лазарете еще на сутки. Но рот раскрыть так и не рискнул.
Таркин коротко кивнул, жестом отпуская лейтенанта. Он уже выслушал мнение главного врача на свой счет и соглашаться с ним не собирался. В адрес Кренника полковник медицинской службы и вовсе высказался настолько резко, что при желании это можно было занести в его личное дело как попытку оскорбления вышестоящего офицера.
«Директор буйствовал при задержании?» — с долей иронией предположил губернатор, застегивая манжет рубашки.
«Или просил еще одну дозу?» — Какой вариант был ближе к правде, Уилхафф не знал, поскольку не мог вспомнить. Эвакуация слилась для него в один непрекращающийся кошмар, наполненный истошным ревом сирены, воем двигателей и скрежетом металла — рампа шаттла едва не своротила остатки настила площадки прямо в процессе их погрузки на борт.
Взглянув на себя в зеркало и убедившись, что плотная повязка совершенно незаметна под кителем, гранд-мофф криво улыбнулся собственному отражению и вышел из каюты.
Пятый конференц-зал встретил его густой темнотой, разбавленной лишь бледным светом парящей над проектором голограммы. Тот самый завод на Рьоке, только не глянцево-яркий, как в рекламном ролике, а полуразрушенный, оплывший, словно сгоревшая свеча. Оплетенный темными линиями разорванных кабелей и трубопроводов, скалящийся голыми ребрами несущих конструкций. Фальшивый и безнадежно мертвый.
— Знаете, — вместо приветствия произнес Кренник, чье присутствие угадывалось только по белеющему в окружающем мраке пятну кителя, — я догадался, зачем им был тот временный кабель на вышке.
Директор выбрался из своего кресла, подошел к голограмме и ткнул кончиком стилуса в верхушку антенны.
— Вот. Это манок для гусениц. Им не нужно было подключать основное питание, вполне хватало вспомогательного. Передатчик с шифрователем был у Тараки. Сигнал ретранслировался на выработки, заставляя «модернизированных» личинок ползти в определенном направлении. Там их подбирали… доверенные люди коменданта.
Кренник поморщился и потер висок, отворачиваясь от голограммы. Но даже ее слабого света хватило, чтобы понять — зрачки у Орсона до сих пор разного размера.
— Читали копию отчета? — поинтересовался Таркин.
— Не только, — Кренник постоял у кресла, побарабанил пальцами по спинке и принялся расхаживать туда-сюда, заметно припадая на левую ногу. — Я послал запрос разработчикам проекта, они подтвердили, что часто используют поворотную часть антенны как основу для вспомогательных передатчиков и ретрансляторов малого радиуса действия. А еще…
— Кренник, почему вы не в медицинском отсеке? — поспешил прервать грозящий утопить его поток технических подробностей губернатор. В любом случае они были интересны только ИСБшникам да инженерам. Ну и директору, разумеется.
— А меня выгнали, — Кренник замер посреди помещения, склонив голову набок, и принялся рассматривать собеседника нормальным глазом.
Таркин задался вопросом, как директор в таком состоянии умудрялся стрелять. Причем неплохо. Четыре дозы стимулятора — это четыре дозы. Добавлять к ним что-то еще — риск, и немалый, неудивительно, что главврач почти плевался, вспоминая своего непоседливого пациента. А выводилась эта дрянь из организма минимум сутки…
«Чего я еще о нем не знаю? Как далеко он способен зайти и чем рискнуть на пути к заветной цели? И готов ли я это ему позволить?»
— Знаете, я согласен с медиками, — пожал плечами гранд-мофф, прерывая затянувшуюся паузу. — Орсон, с вами можно иметь дело, только когда вы трезвый и молчите. А еще лучше — молчите и киваете. Во всех прочих случаях…
— Во всех прочих случаях вам приходится меня терпеть, — хмыкнул директор, возвращаясь к столу.
Подойдя, он смел ладонью голограмму завода и вызвал вместо нее около сотни маленьких экранов с застывшими на них кадрами новостей. Судя по соответствующим пометкам — неотцензуренных, а некоторых — так и не вышедших в эфир.
— Вот все упоминания, прямые или косвенные, этой группы предприятий. Я не сомневаюсь, что комендант воровал по своей инициативе, но вот мысль о том, что неплохо бы поделиться деньгами, а не только оборудованием, жукам внушил кто-то третий. Кто-то, кто мог получить доступ только к открытым источникам информации.
— Проконсультировались у… коллег? — гранд-мофф сумел вложить в это слово все свое отношение к ИСБ. Нет, он считал Службу однозначно полезной, но исключительно вспомогательной. Ставить ее на одну ступень с администрацией, армией или флотом было недопустимо. К сожалению, Арманд Айсард думал иначе, веря, что его географическая близость к Императору что-то решает.
— Угу. — Кренник смахнул несколько экранов в сторону и потер заклеенную пластырем скулу. Охнул, отдернул пальцы и сцепил руки за спиной.
Таркин присмотрелся к висящим на переднем плане кадрам и удивленно изогнул бровь. Кренник смотрел на себя. Значит, подозревал, что проболтался сам? Но как? Ведь пошло в эфир из всего этого меньше трети, да и то после тщательной чистки.
— Пытаетесь поймать собственный плащ, директор? — произнес губернатор, даже не пытаясь скрыть сарказм.
— В некотором роде. — Сцепленные за спиной руки заметно дрогнули.
— В таком случае — желаю успеха. — Таркин прижал кончики пальцев к груди, потом сложным жестом развернул ладонь и опустил руку.
Увидевший жест лишь краем глаза Кренник обернулся, с удивлением уставившись на губернатора.
— Что это было? — он попытался повторить последовательность, но сбился на середине и замер, недоуменно нахмурившись.
— Пожелание успешной охоты, — ухмыльнулся гранд-мофф. — Из моего родного мира.
«Жест где-то я уже видел похожий, не такой, но тоже сложный», — Орсон скосил взгляд на застывшее изображение. Ведущий репортер ГолоНет Ньюз солнечно улыбалась на камеру, споря белизной зубов с сияющим шелком платья. Ее тонкие руки застыли в воздухе в почти танцевальном движении, а записывающий дроид цеплялся за плечо в попытке не свалиться на пол. Картина, к которой за столько лет он уже успел привыкнуть, принять как часть столичного мира, наполненного ловцами удачи всех мастей. Будь они хоть журналистами, собирающими крошки со стола сильных мира сего, хоть шпионами, добывающими те же крохи информации, но уже с другими целями.
— Спасибо, — искренне поблагодарил директор.
Машинально потянулся к саднящей скуле, огладил ее кончиками пальцев и улыбнулся. Если это была цена, которую он должен заплатить за поимку информатора, сливавшего данные набирающим силу врагам Империи, то что ж… он заплатит. А потом не откажет себе в удовольствии завершить охоту лично.


Fin