Самая мощная военная сила в галактике — Первый Орден — преследует обескровленный флот Сопротивления. Надежда только на Люка Скайуокера, последнего джедая, живущего отшельником на далекой планете. Молодые члены Сопротивления Финн и Роуз ищут помощь в элитном казино, а находят — в хлеву среди животных и детей.

История про одаренного молодого слугу во власти инопланетян-угнетателей уже была в "Скрытой угрозе" и "Пробуждении Силы". В восьмом эпизоде на планете-казино Канто Байт мальчик с талантом к Силе работает в конюшне, ухаживая за фатирами — местными гигантскими лошадьми. То ли это рабство, то ли что-то вроде работного дома. Повторяя сюжет в третий раз, сценарист и режиссер "Последних джедаев" Райан Джонсон уже не просто показывает историю, а конструирует миф в рамках киновселенной “Звездных войн”. И заимствует из мифологии другой галактики.

У мальчика-конюха есть одна безошибочная примета Гавроша из романа "Отверженные" Виктора Гюго (1862) — иконическая шляпа. Он тоже сирота или, по крайней мере, выживает без родителей. Гаврош опекал детей, только что ставших бездомными в Париже, а мальчик с Канто Байт явно покровительствует своим друзьям, судя по тому как он смело встречает замахнувшегося на них кнутом старшего конюха.


"Отверженные" входят в культурный бэкграунд американца почти в такой же степени, что и “Звездные войны”. В 1985 году в Лондоне прошла англоязычная постановка одноименного мюзикла, а в 1987 Les Miz переехали на Бродвей и провели там почти семь тысяч представлений. В 2012 мюзикл экранизировал Том Хупер ("Король говорит!") с участием Хью Джекмана и Энн Хэтэуэй. Популярны также отдельные песни из мюзикла, например, в 2009 году 47-летняя повариха из Шотландии Сьюзан Бойл выступила с I Dreamed a Dream на британском шоу талантов. Это обеспечило ей карьеру профессиональной певицы и семь альбомов. История немного в духе "Отверженных".

В духе “Отверженных” теперь переосмысляется борьба Сопротивления с Первым Орденом. В оригинальной трилогии "Звездных войн" сюжет напоминал войны против цезаризма в Древнем Риме. Повстанцы сражались против Империи за либеральные идеалы бывшей Республики: свободу слова, рыночную экономику и мультикультурализм (в имперских войсках, как и в Ордене, нет других рас, кроме людей). В “Последних джедаях” война типологически ближе к восстанию Спартака. Главный нерв конфликта — социальное неравенство, его участники не принцессы и бывшие сенаторы, а те, кто ежедневно борются за выживание: рабы, люмпены-мусорщики и самые настоящие пролетарии. Сестры Роуз и Пейдж Тико из семьи шахтеров, то есть они знакомы с самым изнурительным трудом вообще известным человечеству. Что характерно, сама Лея Органа оставила королевский титул в пользу более формального звания генерала.

Красный цвет, которого так много в фильме, имеет много значений, и политическое тут играет не последнюю роль. А романтический летчик По Демерон иногда смахивает на Че Гевару и цитирует Ленина: "Из искры возгорится пламя...". Если бы ему еще дали позывной "Красный лидер", как другим пилотам франшизы, это было бы слишком толсто.



Сбегая от охраны казино, Роуз с помощью Финна исполняет сразу две мечты из своего шахтерского детства: прокатиться верхом на фатире и устроить погром в городе миллионеров. Юмористическая сцена по сути моделирует детскую игру, где одна из сторон безнаказанно нарушает правила и проламывает стены копытами. Союзниками Роуз выступают дети и звери, то есть существа иррациональные и не связанные моральными ограничениями. Детские комплексы и накопившаяся ярость оказываются главными причинами начать борьбу. Дарт Вейдер тоже когда-то был всего лишь униженным ребенком.

В "Отверженных" политика и революция были фоном для истории главного героя. Жан Вальжан, совсем не молодой человек, беглый каторжник (они с Роуз нашли бы общий язык на шахтерскую тему), пытается укрыться не только от закона, но и от своей совести. На протяжении книги он совершает несколько странных поступков, которые разрушают его жизнь и спасают чужие. Оставлю за кадром вопрос, стоит ли за этим желание попасть в рай, любовь к людям или обостренное чувство справедливости.

Никого не напоминает?


История Люка — бегство от войны, а потом спасение Сопротивления в последний момент — это тоже сюжет про падение и последующее возвышение до фантастической крутизны и святости. Путем фантастического самопожертвования.

Любая история про самопожертвование будет неизменно отсылать к распятию Иисуса Христа. Хорхе Луис Борхес в статье "Четыре цикла" перечисляет ключевые повторяющиеся в культуре сюжеты и называет этот "самоубийством бога". Борхес приводит мифологические примеры, но в наше время их легче найти в популярной культуре. В той или иной форме самоубийство совершают Гарри Поттер, Шерлок, Доктор Кто, братья Винчестеры. Все они впоследствии воскресают. Люку явно светит вернуться в качестве призрака Силы в следующем эпизоде.

Писатель Тертуллиан признавался, что христианство построено на абсурдной идее: бог обладает физическим телом смертного, но тем не менее воскресает. Алогичность не препятствует вере, а наоборот является ее необходимым источником, потому что только небывалое чудо объясняет божественную природу Христа. Во вселенной "Звездных войн" веру называют надеждой.

Вне религиозного контекста Сопротивление действительно может показаться компанией везучих идиотов, но вера в фантастические исходы пронизывают всю их культуру. Дроид C3PO постоянно подсчитывает, как ничтожно низок процент успеха очередной авантюры. Символ Сопротивления — звездная птица (starbird), также известная как феникс. Персонажи "Последних джедаев" обильно умирают в огне взрывов и пожаров. Любимая фраза По Демерона ("Мы та искра, что зажжет пламя, от которого сгорит Первый Орден") в буквальном прочтении означает, что к концу борьбы от Сопротивления ничего не останется. Однако феникс присутствовал на форме еще членов Альянса повстанцев из оригинальной трилогии. В наши дни Альянс воскрес под другим именем и с другими идеями. Парадоксальным образом Сопротивление постоянно убивают, а оно все не умирает.


Преследующий Сопротивление генерал Хакс за весь фильм допускает одну большую ошибку: он все делает правильно. С его стороны было бы абсурдно предполагать, что По Демерон в одиночку уничтожит пушки дредноута, что адмирал Холдо пойдет на самоубийственный таран, что Сопротивление в составе пары десятков станет сильнее, чем когда в нем было несколько сотен. Абсурдна сама идея, что победа достигается через поражение, что поражение иногда и есть победа. Как и Новый Завет, фильм балансирует на парадоксальных основаниях и этим может выбешивать рациональных скептиков, как генерал Хакс. Вообще, аналогом атеистов в далекой галактике обычно выступают как раз такие имперские офицеры, которые не верят, что "возможность уничтожить планету — ничто по сравнению с могуществом Силы" (что бы это ни значило). Дарт Вейдер любил демонстрировать, насколько они не правы.



Христианство нередко рассматривается как деструктивная, антисистемная сила. Первые христиане зачастую были бедняками или рабами, которым оставалась только надежда на лучшую жизнь после смерти. Они были вне закона, при Нероне их скармливали диким зверям, позднее — судили. Христианство было символом угнетенных, Анжольрас, лидер революционеров из "Отверженных", подчеркнуто религиозен. В картинах о христианских мучениках польского художника второй половины XIX в. Генриха Семирадского современники считывали намеки на угнетенное положение Польши под властью Российской империи. Его работы изображают слабость роскошной развращенной власти и силу мягкого духовного сопротивления.

В "Отверженных" одну из самых абсурдных фраз произносит в начале романа епископ, духовный наставник Жана Вальжана. Полиция ловит главного героя, после того как тот крадет у епископа подсвечники. Но тот неожиданно заявляет, что это не кража, а подарок. А самому Жану Вальжану говорит: "Я купил твою душу для Бога".

Здесь замечательно то, что человека насильственно обращают на светлую сторону Силы. Не проповедью, а действием. И именно так Люк поступает со своим племянником и бывшим учеником Кайло Реном.

В финале Сопротивление укрывается в заброшенной соляной шахте — последнем оплоте их поредевшей рабоче-крестьянской армии. Кайло Рен берет их в осаду и уже готовится истребить, но появляется Люк и с помощью Рей, своей новой ученицы, дает время остаткам Сопротивления покинуть планету на "Соколе тысячелетия".

Жан Вальжан на баррикаде стрелял только в стальные каски солдат, едва они показывали макушки. Люк отправляет на битву свою фантомную копию (такая сильная магия все равно стоит ему жизни) с ненастоящим мечом, потому что драться он будет только понарошку.

Смысл не только в том, что Люк спасает Сопротивление от Кайло Рена. Он также спасает самого Кайло от непоправимой ошибки. Если бы Кайло убил свою мать Лею и остальных, то он был бы уже безвозвратно потерян для света. Люк посеял в племяннике сомнение и дал ему еще один шанс на искупление. Воспользуется ли им Кайло, это уже другой вопрос.

Самое парадоксальное в фильме — его название, которое можно понимать двояко. The Last Jedi это единственное число или множественное? Джедайское учение умерло с Люком или продолжается в Кайло и Рей? Давать однозначный ответ нет смысла, потому что, как у Тертуллиана, скептицизм подпитывает веру: без отчаяния надежда не ощущается всерьез.

Материал статьи взят из telegram- канала Мифы и кино по наводке пользователя под ником Casement.

Я вам покушать принёс:

Культурная травма в новой трилогии “Звездных войн”



В прошлом году киносаге исполнилось сорок лет. Ее наследие не только огромно, но и противоречиво: многие поклонники прокляли Джорджа Лукаса за переделку классических фильмов и приквелы. Продажу прав Диснею и последовавшие за ней сиквелы тоже оценили не все. Возможно, это стоило сделать раньше, но именно сейчас “Звездные войны” заговорили о воображаемом общем прошлом, коллективных неврозах как источнике зла и методах их лечения.

В конце XX в. исследователи стали писать о социальных и культурных травмах общества. Классическая работа на эту тему—“Социальное изменение как травма” Петра Штомпки.

Травма формируется так. Происходит неблагоприятное событие, например, война, удавшаяся или неудавшаяся революция, распад государства. Жертвы распространяют информацию о своем страдании, и шокирующее событие позволяет им идентифицировать друг друга как членов одной группы. Штомпка подчеркивает, что общественный разговор о травме важнее фактического события, которого могло и не быть—в эпоху фейковых новостей это не редкость.

Среди известных культурных травм—распад Советского Союза, Холокост и чувство коллективной вины у немцев, рабство и расовый вопрос в Америке.

Прежде чем разбирать культурные травмы далекой-далекой галактики, вспомним важные термины и общий ход событий фильмов.

В оригинальной трилогии (эпизоды четыре-пять-шесть) Альянс повстанцев взорвал Звезду Смерти—оружие массового поражения—и победил злую Галактическую Империю. В трилогии приквелов (эпизоды один-два-три) в результате заговора канцлер сената захватил власть в Республике и превратил ее в Империю. Наконец, в трилогии сиквелов, в которой пока вышли только два фильма (“Пробуждение силы” и “Последние джедаи”), “из пепла Империи” возникает Первый Орден, экстремистская военная группировка. Они уничтожают Новую Республику, и теперь им противостоит только немногочисленное Сопротивление под руководством принцессы Леи, легендарной участницы Альянса.



Типаж офицера Первого Ордена хорошо знаком жителям постсоветского пространства. Либо это бывшие имперцы с ностальгией по исчезнувшей стране, которая когда-то держала в кулаке целую галактику, либо молодежь, воспитанная на историях о прошлом. Вернуть галактику на старый путь можно только насилием, и Первый Орден даже радикальней Империи: их Звезда Смерти больше, а офицерская форма—чернее.

Если Джордж Лукас в XX в. вдохновлялся вьетнамской войной, а прототипом императора был президент Ричард Никсон, то сиквелы выходят в эпоху, когда Дональд Трамп собирается Make America Great Again, а сторонники брексита ностальгически вспоминают Британскую империю.

Верховный лидер Сноук с уродливыми шрамами—сам по себе культурная травма во плоти. Он не хочет или не решается назвать себя императором: слишком невыгодно смотрится его террористическая группировка на фоне настоящих государств (генерал Хакс с ненавистью и завистью говорит про “драгоценный флот” Республики). Военными операциями Ордена руководит тот же Хакс, тогда как границы полномочий Сноука неясны. Неопределенность титула—источник безграничной власти в тоталитарном государстве. Сравните: Верховный лидер и Большой Брат. Или генеральный секретарь—до войны Сталин не имел никаких государственных должностей, только партийные. Вождь воплощает божественную природу власти, а не ее низменные, сугубо прагматичные проявления, вроде гигантской пушки для уничтожения планет.

Как и в “Звездных войнах”, в древнем Риме главная культурная травма—противостояние империи и республики. Обычно первым императором называют Октавиана Августа, но на самом деле он никогда не носил этого титула: римляне не так давно укокошили Цезаря и взбунтовались бы при любом намеке на монархию. Вместо этого Август дипломатично назвал свой режим “восстановленной республикой” (Сноуку подошла бы “восстановленная империя”), а самого Августа сенат объявил “отцом отечества”. Прикрываясь этим расплывчатым званием, он сосредоточил в своих руках такую власть, которой не знали диктаторы Цезарь и Сулла.



Мы уже писали о Сопротивлении в тексте про “Последних джедаев”. Весь фильм Лея ждет, что старые союзники прилетят к ней на помощь, ведь она же та самая принцесса, победившая Империю! Но за тридцать лет символы поистерлись, и теперь никого уже не заманить на войну (и в кинотеатры?), если только и делать, что повторять старую мантру “Да пребудет с тобой сила!”.

Главные герои тоже демонстрируют, насколько невыносимо ощущать себя частью огромной истории.

У Рей нет родителей и фамилии, и она вынуждена подбирать для себя элементы чужих культур в соответствии с ее профессией мусорщицы (scavenger). Пылезащитные очки, которые она носит при своем первом появлении,—элемент шлема имперского штурмовика. В “Последних джедаях” Рей пытается найти себя в мистическом учении, исчезнувшем задолго до ее рождения, и ее с трудом принимает Люк, сам почти такой же самоучка.

Ее друг Финн получил свое имя после того, как дезертировал из Первого Ордена, где у рядовых солдат есть только личные номера. Первый Орден лишил его семьи и кругозора: Финн—один из немногих персонажей саги, кто не понимает язык Чубакки. Личное кредо Финна—держаться подальше от войны, но из-за новых друзей он раз за разом ввязывается в самые безумные операции Сопротивления.

У антагониста трилогии противоположные проблемы: у него слишком много имен и культурных связей. Он и Бен Соло, сын Леи и Хана из оригинальных фильмов. Он же Скайуокер, внук Дарта Вейдера и падаван Люка. Он же Кайло Рен, ученик Сноука и надежда Первого Ордена. Путем убийств Кайло Рен последовательно отрекается от каждой традиции, чтобы самостоятельно создать нового себя.

И только у По Дэмерона, лучшего пилота Сопротивления, имен и самоуверенности ровно столько, сколько надо, и в этом его слабость тоже. Не считаясь с потерями, По летит на истребителе только вперед и в “Последних джедаях” выясняет, что остальное Сопротивление не так хорошо и немного отстает.



Хотя девятый эпизод еще в производстве, из трилогии уже понятно, что культурную травму можно и нужно преодолевать. Штомпка называет четыре способа: инновация, бунт, ритуализм, ретриатизм.

Ретриатизм—это игнорирование травмы, попытки действовать так, как будто ее нет. Это стратегия Первого Ордена, где изо всех сил не обращают внимания на глупые приказы или революционную смену высшего руководства. Так же действует их заклятый враг По Дэмерон, когда отстаивает перед командованием чрезмерно сложный и в итоге губительный, но героический план проникновения на крейсер Сноука.

В начале своего пути Рей и Кайло Рен, персонажи-противоположности, пробуют адаптироваться через ритуалы. Оба окружают себя артефактами прошлого, среди которых можно спрятать собственную пустоту и неопытность. Кайло хранит в своих покоях обгоревший шлем Дарта Вейдера. Рей нашла на свалке малопрактичный и не подходящий по размеру шлем повстанческой летчицы и сама сделала игрушечного пилота. Она мифологизирует истории про Альянс, Хана Соло и джедаев, чтобы скрасить бесконечную жизнь на пустынной планете.

Повзрослев, Кайло Рен выбирает бунт: нужно разрушить всю культурную систему и создать новую, в которой он был бы свободен от травмы. Но Штомпка пишет, что старая культурная травма может замещаться новой. Последствия радикальных действий Кайло давят на него сильнее, чем откинутые традиции, ведь теперь только он ответственен за то, чем стал.

Наконец, Рей приходит к инновации—“частичному изменению данной культуры с целью смягчения ее несоответствий другой культуре…” (Штомпка). Если джедаи исчезли, то теперь она своим примером определит, кто такие джедаи в обновленной галактике. “Мы—то, что они перерастают”,—говорит Люку призрак его учителя Йоды. Необязательно следовать букве традиции, хотя Рей и украла древние книги из храма и даже, возможно, когда-то их прочитает для общего развития.

Сопротивление в финале “Последних джедаев” перестает просто копировать повстанцев прошлого. Понеся гигантские потери и выжив, отряд Леи заявляет о себе и становится равным легендарному Альянсу. В заключительных диалогах они говорят о себе как о Восстании, а не Сопротивлении: активное слово вместо пассивного. Если травма—это то, что происходит с нами и мы ее жертвы, то герои преодолели состояние травмы, и теперь у них, по словам Леи, “есть все, что нужно”.

Есть соблазн сказать, что новые эпизоды, особенно “Последние джедаи”, вызвали культурную травму у фанатов. Появилась петиция с требованием признать события фильма недействительными, а также шовинистская версия, откуда вырезали всех женских персонажей (даже Лею!). Но истина скорее в том, что исторически фандом “Звездных войн” очень болезненно реагирует на все, что бы ни происходило с франшизой.

Прежде всего, никакого цельного фандома не существует, и все трилогии сделаны по-разному и для разных аудиторий. Первые фильмы были образцовыми сказочными блокбастерами для всех, и их увидели все, и это не преувеличение. Один администратор кинотеатра вспоминал, что в 1977 в очереди за билетами он видел людей, находившихся под действием наркотиков. То есть это кино достучалось даже до абсолютно маргинальных групп, которые пошли на него не вылезая из нирваны.

Внезапная популярность отличает “Звездные войны” от комиксовых историй про супергероев. Комиксы долго не выходили за пределы гик-культуры, и у Голливуда ушло сорок лет, чтобы приучить массы к супергеройскому жанру (если считать от “Супермена” 1978 до “Войны бесконечности” 2018). Но на рубеже веков создатель саги Джордж Лукас снял приквелы “Звездных войн”, вдохновленные именно стилистикой комиксов и жанровой литературы. Традиционные клише фэнтези оттолкнули критиков и среднего зрителя.

Другой повод ненавидеть франшизу—специальное издание оригинальной трилогии, вышедшее приблизительно одновременно с приквелами. Спустя годы после работы над фильмами Лукас добавил в них современной компьютерной графики, а также изменил содержание некоторых сцен (“Хан стрелял первым!”), что вызвало праведный гнев у поклонников. На данный момент нельзя легально посмотреть легендарные фильмы в таком виде, в котором они создавались.

Можно еще вспомнить, как в 1980 зрителей шокировал фильм “Империя наносит ответный удар”. Мрачная эстетика и герои, идущие навстречу поражению, а не победе, вызвали недоумение. Но эта культурная травма давно сгладилась, и сейчас кажется смешным, что когда-то “Империю” дистанцировали от “Звездных войн”. В наши дни сага тоже поражает зрителей, но одновременно дает надежду, что рано или поздно противоречия сгладятся.



Материал статьи взят из telegram-канала Мифы и кино.