Уиллы
Автор: Том Энглбергер
Наконец-то время пришло. Я выслушал каждую версию этой истории, просмотрел каждый голокрон и изучил каждый артефакт. Приготовления длиною в жизнь подготовили меня к этому благородному делу. Да пребудет со мной Сила, ибо я приступаю к своей священной задаче – к написанию Журнала уиллов…
Давным-давно в далекой-далекой галактике…

Ну, а по-моему, не в такой уж и далекой, тебе не кажется?

Ты о чём?

«В далекой-далекой галактике». А я бы сказал «в далекой», а не «в далекой-далекой».

Э-э…

То есть, я бы сказал: «давным-давным давно в далекой галактике».

Ага, но остальные уиллы поручили написать эту историю мне, а не тебе.
Итак, начнем…
Давным-давно в далекой-далекой галактике…
Идет гражданская война.

Идет? Ха, вечно у тебя всё расплывчато, верно?

Так что ж, по-твоему, горе ты мое, мне писать: «гражданская война, четверг, день»?

Не, это уж совсем. Может, слово не то? «Идет…» Слабовато! Начинать надо сразу с действия.

Это же первое предложение, братан. Будешь придираться к каждому предложению – и мы вовек до битв не доберемся.

А, ну ладно. Валяй… так было бы лучше, но…

Повстанческие корабли, нанося удар со своей тайной базы, одержали первую победу над зловещей Галактической Империей.

Тпру, придержи коней. Империя и повстанцы?

Э, ну да.

Уже? А куда Республика подевалась?

А что?

Ты что, просто перепрыгнешь Республику? Только не говори, что перепрыгнешь и Войны клонов, и всю прочую фигню?

Ну… да

А как же Энакин и Падме, и песок, и…

Я подумал, что мог бы сделать несколько таинственных ссылок на все это.

Таинственных ссылок? А как же Дарт Мол? Он у тебя тоже будет «таинственной ссылкой»?

Вообще-то я не уверен. Я не планировал упоминать его.

Не упоминать Дарта Мола?!?! Дарта? Мола?

Не-а…

А потом ты мне скажешь, что не планируешь упоминать капитана Рекса, Асоку, Вентресс, Кэда Бейна, Саважа Опресса, Джа Джа и мандалорцев?

Ну… полагаю, я всегда могу вернуться и рассказать их истории попозже.

Не по порядку? Так все же запутаются!

Думаю, они разберутся.

Угу, ладно. Погоди, я понял! Может, добавить номера в начале каждой части. Смотри, вот как будет начинаться эта: «Давным-давным давно в далекой галактике: Эпизод 4»

Но это как-то…

О-о, идея! Может, лучше поставишь «IV»? Так шикарнее. И можешь дать каждому эпизоду название. Вот, э, например, «Эпизод VII: Голубая жатва»!

Да, это жуть как таинственно, но, если я пообещаю назвать его «Эпизодом IV» и придумать грандиозное название, ты дашь мне, наконец, заняться делом?

Да, конечно, не смею мешать. Главное – не забудь про хорошие фишки: Джин Эрсо, Орсона Кренника, К-2SO…

Во время этой атаки шпионам повстанцев удалось выкрасть секретные чертежи мощнейшего оружия Империи, которое называется ЗВЕЗДОЙ СМЕРТИ. Эта бронированная космическая станция обладает достаточной мощью, чтобы уничтожить целую планету.

Погоди-погоди, это что такое? Где Эрсо? Где К-2SO?

Я планирую начать с Р2-Д2 и С-3ПО.

ОК, теперь ты просто тупишь. Перепрыгиваешь К-2SO, Лучшего. Дроида. Всех времен. И начинаешь с протокольного дроида???? Какого хатта, братан? Ладно, пусть Р2 – да, он офигенный – но если так уж надо кого-то перепрыгнуть, так уж лучше С-3ПО! Он только и делает, что ноет.

Его нельзя перепрыгивать; он очень пригодился на Эндоре.

Эндоре? Ты что, ещё и плюшевых мишек вставишь, да?

Они – не плюшевые мишки! Эвоки – свирепые воины. Вершина пищевой цепочки на дикой планете!

Ага, но, во-первых, они живут на луне, а не на планете. А во-вторых…

Слушай, хватит, а? В этом эпизоде их по-любому не будет.

А что там вообще будет? Ты все перепрыгиваешь!

Ну, будет принцесса Лея, если ты, наконец, дашь мне начать.

Всё, всё, ОК. Она классная!

Преследуемая злобными агентами Империи, принцесса Лея торопится домой на борту своего звездолета. Она хранит…

Хранит? Серьезно? Люди подумают, что это киношка про сторожиху!

О Джабба! Ты мне выносишь мозги! Ты так и будешь придираться к каждому слову?!

Это всего лишь конструктивная критика. Не выносишь даже чуточку конструктивной критики? А по-моему, раз не выносишь, значит, ты не подходишь для этой работы.

О, а ты, значит, справился бы лучше?

Честно? Да.

Так почему бы тебе не начать писать свой собственный журнал и не оставить меня в покое?

Да, точно, и знаешь, что? Я напишу! У меня появились кое-какие грандиозные идеи насчет эпизода, где семья Чубакки празднует День жизни.

ОК, вот и здорово, гуляй. Так, и на чем я остановился?

Хранит.

Точно.
Принцесса Лея торопится домой на борту своего звездолета. Она хранит похищенные чертежи, чтобы спасти свой народ и восстановить свободу в галактике…

Сообщение отредактировал Apolra3529 - 1.9.2018, 15:01

Учитель и ученик

Автор: Клаудия Грэй

Некоторые считают, что пустыня бесплодна. Это доказывает только то, что они не знают пустыню.
Глубоко в дюнах обитают мелкие насекомые, которые ткут сети и ловят в них друг друга, и норные змеи с чешуей цвета камней, так что ни один охотник не сможет их найти. Семена и споры давно умерших растений мирно лежат в тепле, ожидая дождей, которые проходят раз в год, или в десятилетие, или в век, и тогда они взрываются буйной жизнью – короткой и славной. Жар солнц проникает в песчинки, пока они не начинают светиться, ибо содержат достаточно энергии и возможности стать стеклом цвета драгоценных камней. Все они поют свою мелодию в одной великой песни уиллов.
Нет такого места, которое было бы лишено Силы, и те, кто едины с Силой, всегда могут найти возможность жизни.
Знание предшествует сознанию. Тепло нежится и притягивается, прежде, чем разум осознает это. Затем наступает иллюзия линейного времени. Только потом возникает чувство индивидуальности, воспоминание о том, что было и что есть, знание самого себя, как отдельного от Силы. Оно обеспечивает преимущественную позицию для восприятия физического мира во всей его сложности и восторге, но боль этого разделения переносима только потому, что единство придет снова - и скоро.
Этот отрыв от всего, эта память о временном существовании наиболее легко суммируется со словом, которым когда-то звался отрыв. С именем.
Квай-Гон.
Имя произносит другой. Квай-Гона вызывают. Он опирается на собственные воспоминания о себе и обретает форму, преобразуя тот вид, который он имел при жизни. Ему кажется, что он чувствует, как кости окутываются плотью, поверх плоти появляются кожа и волосы, поверх кожи - одежда, а затем, так же естественно, как если бы он сделал это вчера, он отбрасывает капюшон джедайского плаща и смотрит на своего падавана.
«Оби-Ван.» Муки индивидуального существования стоят того, чтобы просто произнести снова это имя. Затем он называет и другое имя. «Бен.»
Волосы Оби-Вана Кеноби побелели. Лицо прочертили морщины - вдоль лба, вокруг его голубых глаз. Он облачен в джедайские одежды, настолько изношенные и оборванные, что они неотличимы от одеяния бедного отшельника, которым он и притворяется. Большинство людей не взглянули бы на него дважды. Тем не менее, пока Квай-Гон воспринимает физические реалии внешности Оби-Вана, он больше не ограничен человеческим зрением. Он видит и уверенного полководца Войн клонов, и сильного молодого падавана, не отстающего от учителя в бою, даже того своенравного маленького мальчика в Храме, которого не спешил обучать ни один мастер. Они все - равно части Оби-Вана, в этот момент ярка каждая стадия его существования.
«Ты боишься,» - говорит Квай-Гон. Он знает, почему; события, происходящие вокруг них, понятнее ему, чем Оби-Вану. - «Ты ищешь свой центр. Тебе нужен баланс».
Живым трудно не сказать умершим того, что они уже и так знают. Оби-Ван даже не пытается.
- Там, на ферме Ларсов, Люка могут поджидать имперские штурмовики. Если так …
«Тогда ты спасешь его.» - Улыбается Квай-Гон. - «Или он сам сможет спастись. Или вместо этого сестра найдет брата».
Оби-Ван не поддается утешению.
- Или его могут убить. Оборвать его жизнь, пока он - всего лишь мальчик.
Квай-Гону все человеческие жизни теперь кажутся невероятно короткими. Годы не имеют значения. Имеют значение лишь путешествия сквозь Силу. Некоторым приходится бороться за это знание десятилетиями; другие почти что рождаются с ним. А большинство вообще никогда не начинает путешествие, независимо от того, как долго они живут.
Но Люк Скайуокер ...
«Люку предстоит еще пройти большой путь,» - говорит Квай-Гон. «И он не заканчивается здесь.»
- Вы видели это?
Квай-Гон кивает. Это успокаивает Оби-Вана больше, чем нужно, потому что ему не дано предугадать форму, которую примет путешествие.
То, что окружает их в физическом мире, становится четче - бесконечные дюны Татуина тянутся во всех направлениях, тлеющий песчаный краулер – неуклюжая громадина позади них, дюжина крошечных мертвых джав. Воспоминания об их страхе и беспомощности пронзают сознание Квай-Гона, равно как и бессмысленность их смерти. Хотя Оби-Ван и позаботился о телах, на данный момент джавами заняты только два дроида. Дроиды несколько утешают Квай-Гона, потому что они знакомы; Сила даже сочла нужным вернуть этих двоих к тому месту, где всё это началось.
Время есть круг. Начало - это конец.
Оби-Ван бормочет:
- Бейл Органа послал Лею лично, чтобы вызвать меня. Когда я увидел её – увидел в ней Падме и даже частичку Энакина - я понял, что моему изгнанию практически подошел конец. Вы можете поверить, что мне трудно всё это отпустить?
«Ты привык. Тебе пришлось. Неудивительно, что пустыня стала теперь для тебя домом, а бытие рыцарем-джедаем стало чужим. Но это может измениться, и быстрее, чем ты мог бы вообразить.» - На самом деле это будет почти мгновенное преобразование, начатое и завершенное в первый раз, когда непосредственная опасность снова манит. Квай-Гон предвкушает, когда же станет тому свидетелем.
- Я так долго ждал этого дня, - говорит Оби-Ван. – Так долго, что такое чувство, как будто я ждал этого всю свою жизнь. И подвергнуть его опасности – как раз теперь, когда начинается великая работа – здесь так много факторов. Будущее трудно понять, даже в большей степени, чем раньше.
«Ты действительно думаешь, что твоя работа только началась, мой падаван?» Они снова начали использовать этот титул между собой - в знак признания того, сколькому еще Оби-Вану предстоит научиться. И всё же странно думать о смерти, как только о начале мудрости.
- Были и другие великие начинания, - размышляет Оби-Ван. - Другие задачи. Но Войны клонов давно прошли. Почти двадцать лет я был чем-то вроде тени, ожидая, когда снова стану рыцарем-джедаем.
Квай-Гон качает головой. Его физическое «я» уже чувствует себя достаточно естественно, чтобы выражать мысли и эмоции с помощью жестов.
«Сражения и войны - не мера джедая. Любой может сражаться, имея оружие и врага. Любой может пользоваться световым мечом - при надлежащем обучении или даже удаче. Но стоять и ждать - иметь столь много терпения и силы духа - это, Оби-Ван, гораздо большее достижение, чем ты можешь знать. Мало кому это оказалось бы по плечу».
И еще меньше людей могли бы сделать это, не обратившись ко тьме. Иногда, когда Квай-Гон размышлял об этом, он восторгался непоколебимостью своего ученика. Всех, кого Оби-Ван когда-либо по-настоящему любил, - Энакина, Сатин, Падме и самого Квай-Гона – настиг ужасный конец. Трое из них умерли у него на глазах; а одного постигла столь мрачная участь, что смерть была бы подарком. Орден джедаев, что обеспечивал всю основу жизни Оби-Вана, был поглощен предательством и убийством. Каждый шаг этого долгого, неосуществимого путешествия Оби-Ван должен был сделать один ... и всё же он ни разу не дрогнул. Пока вся галактика пылала, его путь оставался верным. Это своего рода победа, которую большинство людей никогда не признают, и всё же основа всего добра.
Даже Оби-Ван не видит этого.
- Вы видите меня в лучшем свете, чем большинство, старый друг.
«Я должен тебе. В конце концов, это я подвел тебя».
- Подвели меня?
Они никогда не говорили об этом, ни разу за все путешествия Квай-Гона в мир смертных, чтобы общаться с ним. Это в первую очередь потому, что Квай-Гон считал свои ошибки такими ужасными, такими очевидными, что Оби-Ван хотел избавить его от обсуждения этого. Но и здесь он тоже не смог добиться справедливости в отношении своего падавана.
«Ты не был готов стать наставником-джедаем,» - говорит Квай-Гон. - «Ты даже не был рыцарем, когда я заставил тебя пообещать обучить Энакина. Обучать ученика, настолько сильного, настолько взрослого, настолько не привыкшего к нашим путям ... это, возможно, было вне досягаемости величайших из нас. Взвалить это бремя на тебя, когда ты сам едва успел повзрослеть …»
- Энакин стал рыцарем-джедаем, - перебивает Оби-Ван со стальными нотками в голосе. - Он доблестно служил в Войнах клонов. Его падение во тьму – в большей степени его выбор, чем чья-то неудача. Да, я несу кое-какую ответственность и, возможно, вы тоже, но Энакин был достаточно обучен и мудр, чтобы избрать лучший путь. Он этого не сделал.
Всё верно. Ни в одном слове нет оправдания собственным ошибкам Квай-Гона. Но сейчас Оби-Ван нуждается в руководстве. Это можно будет обсудить в другой раз, когда они оба будут превыше грубого человеческого языка.
Скоро - очень скоро.
Дроиды начали сжигать тела джав. Квай-Гон сейчас достаточно реален, чтобы чуять запах пепла. Но он пребывает и в Силе, и поэтому чувствует боль и ужас Люка, как по-настоящему свои собственные. Вид сожженных тел Оуэна и Беру Ларс столь же ярок, как и Оби-Ван, стоящий в нескольких сантиметрах перед ним. Оуэн и Беру знали, чем рискуют, когда брали ребенка, и всё равно взяли его. Взяли его, защищали, любили. Это самый настоящий героизм в чистейшем виде, который когда-либо знал Квай-Гон.
Оби-Ван тоже чувствует это, убеждается Квай-Гон, хотя более отдаленно – этому препятствует его физическое состояние. Его лицо вытягивается, страх сменяется скорбью. Затем быстро следует определение.
- Я не сказал Люку всей правды об Энакине, - говорит Оби-Ван. - Когда-нибудь он узнает.
«Ты только что познакомился с мальчиком. Попытайся ты рассказать ему сегодня всю историю, это было бы большей ошибкой, чем любая другая, которую ты мог бы сделать. Это бы зародило семена ... сомнения, смущения, даже гнева, что могло бы привести его на отцовский путь.»
С оттенком своего былого лихого юмора Оби-Ван добавляет:
- Или он решил бы, что я и вправду сумасшедший, как Оуэн всегда говорил ему, и убежал бы обратно домой.
Квай-Гон знает, что такая вполне реальная возможность имела место – как и конец, к которому она бы привела. Люк сейчас лежал бы рядом с Ларсами.
«Когда он будет готов – станет стабильным, устойчивым, могучим в Силе - тогда придет время.»
Оби-Ван кивает, достаточно успокоившись, чтобы полностью сосредоточиться на Квай-Гоне.
- Вы почти как во плоти. Я никогда не видел вас таким.
«Тут дело в умении одновременно предъявлять права на физический мир и отделять самого себя от него,» - говорит Квай-Гон. Сперва он не стремился к достижению этой цели. Только после падения Энакина он сподвиг себя полностью появиться. На эту работу ушло почти десять лет. Это он сделал для Оби-Вана; по крайней мере, его падаван не должен был тратить жизнь в пустыне в полном одиночестве. - «Умение найти центр, успокоить свою душу и предать себя полностью Силе. Некоторые джедаи таким образом выбирают переход между жизнью и смертью, хотя я едва мог себе представить такое, когда был жив. Даже после смерти мы продолжаем учиться.»
- С нетерпением жду, когда же начну изучать это искусство, - говорит Оби-Ван. - Надеюсь, в недалеком будущем.
Очередная сухая шутка, ничего больше, но она всё равно трогает Квай-Гона. Оби-Вану осталось жить так мало. Квай-Гону смерть кажется неизбежной, почти нейтральной; он может даже предвидеть воссоединение со своим падаваном.
Но после всех своих потерь, всех жертв, всех этих бесконечных лет в пустыне Оби-Ван Кеноби по-прежнему жаждет ещё жизни. Это тоже своего рода мужество. Квай-Гон помнит жизнеспособность смертного существования - с нежностью, но отстраненно.
По крайней мере, у него есть для Оби-Вана кое-что получше.
- Спасибо, Квай-Гон, - говорит Оби-Ван. - Как всегда, ваша мудрость поддерживает меня.
«Как твоя сила всегда поддерживала меня.» - Квай-Гон чувствует возвращение мальчика. До того, как лендспидер Люка появится на горизонте. Оби-Вану следует заняться другим. - «Мы скоро снова встретимся, мой падаван.»
- Я позову вас без колебаний.
Квай-Гон имеет в виду не такую встречу, но нет смысла об этом говорить. Истина раскроется в свое время. Так всегда бывает.
Квай-Гон позволяет своему сознанию распространиться от этого места во внешний мир, пока Оби-Ван не становится лишь частью симфонии жизни вокруг него. Глубоко под дюнами роются змеи. Насекомые плетут сети среди песков. Солнечный свет заливает их всех теплом, пока Квай-Гон не отпускает всё полностью, освобождая свое тело и даже имя, пока он не становится снова единым с Силой.
Как скоро узнает Оби-Ван, прекраснейший вид мастерства - это искусство отпускать.