Ох, ничоси, А'Ярк снова канон! За перевод спасибо

Да, Миллер и в Новом Каноне - Миллер)) Интересно, этот рассказ делает каноничными события "Кеноби"? А то хотелось бы. Спасибо за перевод!

А'Ярк у Миллера - неизвестного пола. Автор в оригинале умышленно не использует притяжательных местоимений, чтобы скрыть пол этого персонажа - как в романе "Кеноби", так и в этом рассказе. Добиться сходного эффекта в русском переводе - нетривиальная задачка, которую в романе "Кеноби" решить удалось, а вот здесь, похоже, никто даже не пытался

Учитель и ученик

Автор: Клаудия Грэй

Некоторые считают, что пустыня бесплодна. Это доказывает только то, что они не знают пустыню.
Глубоко в дюнах обитают мелкие насекомые, которые ткут сети и ловят в них друг друга, и норные змеи с чешуей цвета камней, так что ни один охотник не сможет их найти. Семена и споры давно умерших растений мирно лежат в тепле, ожидая дождей, которые проходят раз в год, или в десятилетие, или в век, и тогда они взрываются буйной жизнью – короткой и славной. Жар солнц проникает в песчинки, пока они не начинают светиться, ибо содержат достаточно энергии и возможности стать стеклом цвета драгоценных камней. Все они поют свою мелодию в одной великой песни уиллов.
Нет такого места, которое было бы лишено Силы, и те, кто едины с Силой, всегда могут найти возможность жизни.
Знание предшествует сознанию. Тепло нежится и притягивается, прежде, чем разум осознает это. Затем наступает иллюзия линейного времени. Только потом возникает чувство индивидуальности, воспоминание о том, что было и что есть, знание самого себя, как отдельного от Силы. Оно обеспечивает преимущественную позицию для восприятия физического мира во всей его сложности и восторге, но боль этого разделения переносима только потому, что единство придет снова - и скоро.
Этот отрыв от всего, эта память о временном существовании наиболее легко суммируется со словом, которым когда-то звался отрыв. С именем.
Квай-Гон.
Имя произносит другой. Квай-Гона вызывают. Он опирается на собственные воспоминания о себе и обретает форму, преобразуя тот вид, который он имел при жизни. Ему кажется, что он чувствует, как кости окутываются плотью, поверх плоти появляются кожа и волосы, поверх кожи - одежда, а затем, так же естественно, как если бы он сделал это вчера, он отбрасывает капюшон джедайского плаща и смотрит на своего падавана.
«Оби-Ван.» Муки индивидуального существования стоят того, чтобы просто произнести снова это имя. Затем он называет и другое имя. «Бен.»
Волосы Оби-Вана Кеноби побелели. Лицо прочертили морщины - вдоль лба, вокруг его голубых глаз. Он облачен в джедайские одежды, настолько изношенные и оборванные, что они неотличимы от одеяния бедного отшельника, которым он и притворяется. Большинство людей не взглянули бы на него дважды. Тем не менее, пока Квай-Гон воспринимает физические реалии внешности Оби-Вана, он больше не ограничен человеческим зрением. Он видит и уверенного полководца Войн клонов, и сильного молодого падавана, не отстающего от учителя в бою, даже того своенравного маленького мальчика в Храме, которого не спешил обучать ни один мастер. Они все - равно части Оби-Вана, в этот момент ярка каждая стадия его существования.
«Ты боишься,» - говорит Квай-Гон. Он знает, почему; события, происходящие вокруг них, понятнее ему, чем Оби-Вану. - «Ты ищешь свой центр. Тебе нужен баланс».
Живым трудно не сказать умершим того, что они уже и так знают. Оби-Ван даже не пытается.
- Там, на ферме Ларсов, Люка могут поджидать имперские штурмовики. Если так …
«Тогда ты спасешь его.» - Улыбается Квай-Гон. - «Или он сам сможет спастись. Или вместо этого сестра найдет брата».
Оби-Ван не поддается утешению.
- Или его могут убить. Оборвать его жизнь, пока он - всего лишь мальчик.
Квай-Гону все человеческие жизни теперь кажутся невероятно короткими. Годы не имеют значения. Имеют значение лишь путешествия сквозь Силу. Некоторым приходится бороться за это знание десятилетиями; другие почти что рождаются с ним. А большинство вообще никогда не начинает путешествие, независимо от того, как долго они живут.
Но Люк Скайуокер ...
«Люку предстоит еще пройти большой путь,» - говорит Квай-Гон. «И он не заканчивается здесь.»
- Вы видели это?
Квай-Гон кивает. Это успокаивает Оби-Вана больше, чем нужно, потому что ему не дано предугадать форму, которую примет путешествие.
То, что окружает их в физическом мире, становится четче - бесконечные дюны Татуина тянутся во всех направлениях, тлеющий песчаный краулер – неуклюжая громадина позади них, дюжина крошечных мертвых джав. Воспоминания об их страхе и беспомощности пронзают сознание Квай-Гона, равно как и бессмысленность их смерти. Хотя Оби-Ван и позаботился о телах, на данный момент джавами заняты только два дроида. Дроиды несколько утешают Квай-Гона, потому что они знакомы; Сила даже сочла нужным вернуть этих двоих к тому месту, где всё это началось.
Время есть круг. Начало - это конец.
Оби-Ван бормочет:
- Бейл Органа послал Лею лично, чтобы вызвать меня. Когда я увидел её – увидел в ней Падме и даже частичку Энакина - я понял, что моему изгнанию практически подошел конец. Вы можете поверить, что мне трудно всё это отпустить?
«Ты привык. Тебе пришлось. Неудивительно, что пустыня стала теперь для тебя домом, а бытие рыцарем-джедаем стало чужим. Но это может измениться, и быстрее, чем ты мог бы вообразить.» - На самом деле это будет почти мгновенное преобразование, начатое и завершенное в первый раз, когда непосредственная опасность снова манит. Квай-Гон предвкушает, когда же станет тому свидетелем.
- Я так долго ждал этого дня, - говорит Оби-Ван. – Так долго, что такое чувство, как будто я ждал этого всю свою жизнь. И подвергнуть его опасности – как раз теперь, когда начинается великая работа – здесь так много факторов. Будущее трудно понять, даже в большей степени, чем раньше.
«Ты действительно думаешь, что твоя работа только началась, мой падаван?» Они снова начали использовать этот титул между собой - в знак признания того, сколькому еще Оби-Вану предстоит научиться. И всё же странно думать о смерти, как только о начале мудрости.
- Были и другие великие начинания, - размышляет Оби-Ван. - Другие задачи. Но Войны клонов давно прошли. Почти двадцать лет я был чем-то вроде тени, ожидая, когда снова стану рыцарем-джедаем.
Квай-Гон качает головой. Его физическое «я» уже чувствует себя достаточно естественно, чтобы выражать мысли и эмоции с помощью жестов.
«Сражения и войны - не мера джедая. Любой может сражаться, имея оружие и врага. Любой может пользоваться световым мечом - при надлежащем обучении или даже удаче. Но стоять и ждать - иметь столь много терпения и силы духа - это, Оби-Ван, гораздо большее достижение, чем ты можешь знать. Мало кому это оказалось бы по плечу».
И еще меньше людей могли бы сделать это, не обратившись ко тьме. Иногда, когда Квай-Гон размышлял об этом, он восторгался непоколебимостью своего ученика. Всех, кого Оби-Ван когда-либо по-настоящему любил, - Энакина, Сатин, Падме и самого Квай-Гона – настиг ужасный конец. Трое из них умерли у него на глазах; а одного постигла столь мрачная участь, что смерть была бы подарком. Орден джедаев, что обеспечивал всю основу жизни Оби-Вана, был поглощен предательством и убийством. Каждый шаг этого долгого, неосуществимого путешествия Оби-Ван должен был сделать один ... и всё же он ни разу не дрогнул. Пока вся галактика пылала, его путь оставался верным. Это своего рода победа, которую большинство людей никогда не признают, и всё же основа всего добра.
Даже Оби-Ван не видит этого.
- Вы видите меня в лучшем свете, чем большинство, старый друг.
«Я должен тебе. В конце концов, это я подвел тебя».
- Подвели меня?
Они никогда не говорили об этом, ни разу за все путешествия Квай-Гона в мир смертных, чтобы общаться с ним. Это в первую очередь потому, что Квай-Гон считал свои ошибки такими ужасными, такими очевидными, что Оби-Ван хотел избавить его от обсуждения этого. Но и здесь он тоже не смог добиться справедливости в отношении своего падавана.
«Ты не был готов стать наставником-джедаем,» - говорит Квай-Гон. - «Ты даже не был рыцарем, когда я заставил тебя пообещать обучить Энакина. Обучать ученика, настолько сильного, настолько взрослого, настолько не привыкшего к нашим путям ... это, возможно, было вне досягаемости величайших из нас. Взвалить это бремя на тебя, когда ты сам едва успел повзрослеть …»
- Энакин стал рыцарем-джедаем, - перебивает Оби-Ван со стальными нотками в голосе. - Он доблестно служил в Войнах клонов. Его падение во тьму – в большей степени его выбор, чем чья-то неудача. Да, я несу кое-какую ответственность и, возможно, вы тоже, но Энакин был достаточно обучен и мудр, чтобы избрать лучший путь. Он этого не сделал.
Всё верно. Ни в одном слове нет оправдания собственным ошибкам Квай-Гона. Но сейчас Оби-Ван нуждается в руководстве. Это можно будет обсудить в другой раз, когда они оба будут превыше грубого человеческого языка.
Скоро - очень скоро.
Дроиды начали сжигать тела джав. Квай-Гон сейчас достаточно реален, чтобы чуять запах пепла. Но он пребывает и в Силе, и поэтому чувствует боль и ужас Люка, как по-настоящему свои собственные. Вид сожженных тел Оуэна и Беру Ларс столь же ярок, как и Оби-Ван, стоящий в нескольких сантиметрах перед ним. Оуэн и Беру знали, чем рискуют, когда брали ребенка, и всё равно взяли его. Взяли его, защищали, любили. Это самый настоящий героизм в чистейшем виде, который когда-либо знал Квай-Гон.
Оби-Ван тоже чувствует это, убеждается Квай-Гон, хотя более отдаленно – этому препятствует его физическое состояние. Его лицо вытягивается, страх сменяется скорбью. Затем быстро следует определение.
- Я не сказал Люку всей правды об Энакине, - говорит Оби-Ван. - Когда-нибудь он узнает.
«Ты только что познакомился с мальчиком. Попытайся ты рассказать ему сегодня всю историю, это было бы большей ошибкой, чем любая другая, которую ты мог бы сделать. Это бы зародило семена ... сомнения, смущения, даже гнева, что могло бы привести его на отцовский путь.»
С оттенком своего былого лихого юмора Оби-Ван добавляет:
- Или он решил бы, что я и вправду сумасшедший, как Оуэн всегда говорил ему, и убежал бы обратно домой.
Квай-Гон знает, что такая вполне реальная возможность имела место – как и конец, к которому она бы привела. Люк сейчас лежал бы рядом с Ларсами.
«Когда он будет готов – станет стабильным, устойчивым, могучим в Силе - тогда придет время.»
Оби-Ван кивает, достаточно успокоившись, чтобы полностью сосредоточиться на Квай-Гоне.
- Вы почти как во плоти. Я никогда не видел вас таким.
«Тут дело в умении одновременно предъявлять права на физический мир и отделять самого себя от него,» - говорит Квай-Гон. Сперва он не стремился к достижению этой цели. Только после падения Энакина он сподвиг себя полностью появиться. На эту работу ушло почти десять лет. Это он сделал для Оби-Вана; по крайней мере, его падаван не должен был тратить жизнь в пустыне в полном одиночестве. - «Умение найти центр, успокоить свою душу и предать себя полностью Силе. Некоторые джедаи таким образом выбирают переход между жизнью и смертью, хотя я едва мог себе представить такое, когда был жив. Даже после смерти мы продолжаем учиться.»
- С нетерпением жду, когда же начну изучать это искусство, - говорит Оби-Ван. - Надеюсь, в недалеком будущем.
Очередная сухая шутка, ничего больше, но она всё равно трогает Квай-Гона. Оби-Вану осталось жить так мало. Квай-Гону смерть кажется неизбежной, почти нейтральной; он может даже предвидеть воссоединение со своим падаваном.
Но после всех своих потерь, всех жертв, всех этих бесконечных лет в пустыне Оби-Ван Кеноби по-прежнему жаждет ещё жизни. Это тоже своего рода мужество. Квай-Гон помнит жизнеспособность смертного существования - с нежностью, но отстраненно.
По крайней мере, у него есть для Оби-Вана кое-что получше.
- Спасибо, Квай-Гон, - говорит Оби-Ван. - Как всегда, ваша мудрость поддерживает меня.
«Как твоя сила всегда поддерживала меня.» - Квай-Гон чувствует возвращение мальчика. До того, как лендспидер Люка появится на горизонте. Оби-Вану следует заняться другим. - «Мы скоро снова встретимся, мой падаван.»
- Я позову вас без колебаний.
Квай-Гон имеет в виду не такую встречу, но нет смысла об этом говорить. Истина раскроется в свое время. Так всегда бывает.
Квай-Гон позволяет своему сознанию распространиться от этого места во внешний мир, пока Оби-Ван не становится лишь частью симфонии жизни вокруг него. Глубоко под дюнами роются змеи. Насекомые плетут сети среди песков. Солнечный свет заливает их всех теплом, пока Квай-Гон не отпускает всё полностью, освобождая свое тело и даже имя, пока он не становится снова единым с Силой.
Как скоро узнает Оби-Ван, прекраснейший вид мастерства - это искусство отпускать.

Беру Уайтсон Ларс

Автор: Мег Кэбот

Не то, чтобы я этого не ожидала. День, когда Бен Кеноби положил мне на руки малыша, был и самым лучшим, и самым худшим днем в моей жизни. Лучшим, потому что мы с Оуэном не могли иметь собственных детей - и вдруг получили.
А худшим, потому что ... ну, я знала, что счастье не продлится долго.
И я оказалась права, не так ли?
Послушайте, я понимаю. Для большинства людей я просто тетя Люка Скайуокера, Беру, пожилая дама, которая вечно суетится на кухне, наливая всем голубое молоко. И это я не прекращаю уговаривать дядю Люка, Оуэна, отпустить его наконец-то в Академию.
- Он не может остаться здесь навсегда, большинство его друзей уже уехали, - продолжаю я говорить. - Это так много значит для него.
Это не потому, что мне хотелось, чтобы Люк уехал. Это потому, что этого хотел Люк. А мне хотелось, чтобы Люк получил всё, что он хотел.
И, ладно, может быть, отчасти, совсем чуть-чуть, во мне теплилась надежда, что если он уедет, то может оказаться, всё будет в порядке. Может быть, послушай меня Оуэн, мы оба были бы сейчас живы – навещали бы Люка, где бы он сейчас ни был, баловали бы его детей или смотрели бы, как заходят солнца-близнецы здесь, на Татуине.
Но, полагаю, теперь мы уже никогда не узнаем.
Послушайте, я не жалуюсь. Моя семья занималась влагодобычей в течение нескольких поколений. Я знала, на что иду, когда выходила за Оуэна Ларса ... или, по крайней мере, думала, что знаю.
Хотите узнать секрет? У меня были другие варианты. В школе я брала уроки кулинарии, и учитель сказал мне, что мой сыр из голубого молока - это лучшее, что он когда-либо пробовал; он сказал, что я словно рождена, чтобы готовить сыр из голубого молока! Он сказал, что я могла бы легко открыть собственное заведение - кафе, или, может быть, даже небольшой ресторан в Анкорхеде.
Могли бы вы представить меня, Беру Уайтсон Ларс, хозяйкой собственного кафе?
Не стану лгать - я думала об этом. Особенно перед появлением Люка, когда мы с Оуэном только что узнали, что у нас никогда не будет собственных детей. Единственное, что нам оставалось, - начать посещать одного из тех причудливых дроидов-оплодотворителей в Мос Айсли. Это не казалось стоящим делом - тем более, знали бы вы, что в те дни представлял из себя Мос Айсли. О звезды, шум, грязь и сплошное насилие – можно было запросто схлопотать выстрел, всего лишь зайдя в кантину. Чего уж там пытаться продавать людям хороший сыр из голубого молока.
Благодаря Люку, до этого не дошло.
Тем не менее, уже неоднократно я задавалась вопросом, не совершила ли я ошибку. В тот день, когда старый Бен Кеноби появился с ребенком, моим первым инстинктом было бежать. Да, может, я и деревенская девчонка, никогда не покидавшая планету, но даже я знаю, что, когда к тебе подходит джедай и говорит: «На, вот тебе ребенок», это добром не кончится. Некая часть меня подумала: «Беру, послушайся своего учителя. Верни ребенка и займись тем, для чего ты рождена!»
Но, оказывается, когда кто-то дает тебе на руки милого новорожденного, ты не можешь сказать «нет», даже если этот ребенок - племянник твоего мужа через сводного брата, который принял темную сторону. Ты понимаешь, что всё может получиться и плохо, но, как и в случае с сыром из голубого молока, ты делаешь всё, что можешь.
И это оказалось лучшим решением, которое я когда-либо принимала. Люк был таким милым, счастливым маленьким мальчиком. С ним вообще не было проблем. Нельзя сказать, что он не был озорным, - он постоянно попадал в ту или иную переделку. Но в нем не было никакой гнильцы - в отличие от кое-кого другого, кого я могла бы упомянуть (ладно, так и быть, назову его: я имею в виду его отца).
Когда ты проводишь с кем-то почти каждую минуту каждого дня в течение девятнадцати лет, заставляя его допивать молоко, чтобы вырасти, и стирая ему штаны, ты узнаешь его как человека, и, как я говорила Оуэну, в Люке было слишком много от отца - но я имела в виду всё лучшее ... и от матери тоже, пусть я и мало знала о ней. С самого детства Люка для меня было очевидно, что он вырастет, чтобы совершить что-то удивительное, и я не просто говорю это, потому что я его тетя. Я просто знала.
И я была права.
Я не пытаюсь приписать себе заслуги за достижения Люка, хотя мы с Оуэном старались сделать для него всё. Я всегда думала, как же грустно то, что случилось с родителями Люка, и с его бабушкой тоже. Я была на её похоронах. А потом я подавала всем голубое молоко (и сыр). Думаю, что мой учитель был не прав: я рождена не для того, чтобы делать сыр. Я рождена, чтобы подбадривать людей, когда всё вокруг них, казалось, просто ужасно.
Что, если вы об этом думаете, призваны делать все хорошие родители - и владельцы кафе.
После того, как появился Люк, я сказала Оуэну:
- Мы собираемся растить мальчика, как своего. Пусть у него никогда не будет ни одного несчастливого дня, чтобы компенсировать все те ужасы, которые случились до его рождения.
Я действительно думаю, что преуспела в этом, - если не считать того, что Оуэн не позволил Люку идти в Академию ...
И, конечно же, того, что в тот день сделали с Оуэном и мной штурмовики. Мне правда хотелось бы, чтобы Люк не увидел этого.
Опять же, если бы он не увидел, он никогда бы не ушел со старым Беном, не встретил бы принцессу, не уничтожил бы Звезду Смерти и не спас бы галактику.
Так что я думаю, что всё в конце концов вышло, как надо, разве нет?
Особенно сейчас, потому что до сих пор никто никогда не давал мне шанса рассказать свою историю.
Так что спасибо за это.
Теперь идите пить молоко. И да пребудет с вами Сила.

Как мило! И грустно... Беру любила Люка и понимала. Честно, после этого рассказа стало ещё неприятнее вспоминать тот момент из комикса "Звёздные Войны", новый канон. Там, где, как оказалось, Люк не похоронил дядю и тётю сразу же, а только по возвращении на Татуин после всех перепалок четвёртого фильма. Ужас! И эти его рассуждения, что он почувствовал себя свободным после их смерти... Нет, это не Люк...

Что, серьезно, так в новом каноне??? Ужас!

В старом каноне я любила комиксы и так себе - книги, здесь, похоже, получится наоборот.
Рассказ очень милый

Да, рассказ милый.
А где можно ознакомиться с помянутым комиксом, дабы убедиться лично?

Жалко её. Такая милая, оказывается, была женщина - и как ужасно окончилась её жизнь...


Фу. И после такого он - положительный персонаж? Раз времени на полноценные похороны нет - можно было хоть традиционно сжечь, использовав в качестве костра домовую утварь. Тем, кто придумывает такое, не жалко Люка?

А что его жалеть, он больше не главный герой... (табличка "сарказм")
Я думаю, тут просто шаг в сторону общей чайлдизации. Подростки лучше поймут героя, если у него не все гладко в отношениях со старшими.

"Не всё гладко" - в данном случае это мягко сказано)) И ничего подросткового я тут не вижу. Всё-таки смерть близкого человека (тем более, единственных родственников) - это ещё тот шок и стресс. И так пофигестически относиться к ней, это, мягко говоря, не сосем здорово.

Впрочем, для объективной оценки, прочитаю-ка я сам комикс. Со слов других можно легко ошибиться. Может быть, там на самом деле всё куда сложнее и глубже.

Да я-то согласна...

Надеюсь рассказы с точки зрения Империи переведут а то ванильные повстанческие сопли не радуют

Пока моя извращенная фантазия не разбушевалась по поводу дроидов-оплодотворителей, таки отмечу, что мило, но слегка напрягает перспектива рассказчика, так сказать,с позиции пост-мортем.

Интересно. Канонический парсек равен реальному - это 3,1*10^16 м (3,26 световых года).
Для наглядности переводим в километры, убирая 3 знака: 3,1*10^13 км.
Четверть: 0,25 пк = 0,77*10^13 км.
8 минут = 480 секунд.
Полученная скорость: 16071237401 км/с.
Скорость света: 299792 км/с.
Досветовая скорость Тантива - в 53608 раз больше скорости света.
Для еще большего сюрреализма вдумайтесь, что это 6,1 световых лет в час.

"Теперь придется плестись остальную часть пути на досветовой ..."

Сообщение отредактировал Master Cyrus - 27.9.2018, 10:18

Всем бы "плестись" с такой досветовой

Нашла картинку. Прошу простить, я перепутала, это от Dark Horse... Тем не менее, получается, что и до нового канона Люк был... вот таким вот. Видите, он с лопатой? Ну слов нет. И Лея подтверждает, что он только вот вернулся и похоронил их. Всё время, пока он рассекал просторы галактики, останки дяди и тёти валялись там...

Сообщение отредактировал Мерлин Эмералд - 27.9.2018, 14:00

фига он ситх!

, если это какой комикс серии Star Wars, выходивший незадолго до продажи ЗВ Диснею, можете смело списывать в утиль, ибо там дурость на дурости и дуростью погоняет.