Это "From the Ruins of Alderaan" и числится за 2015 год. Хотя, на Вукипедии читаю, что серия вышла 16 апреля 2014... Наверное, это именно то, о чём вы говорите. И хорошо, что утиль. Не надо нам и ОТ-Люка портить!

Выглядит отвратительней, чем я себе представляла. Счастье, что не НК. Там и без Люка-дядененавистника своих косяков хватает, которые исправлять и исправлять.

Незадачливый родианец

Автор: Рене Ади

Сегодня этот день настанет. Гридо понял это прошлой ночью, глядя, как два солнца опускаются за туманный горизонт Татуина.
После стольких лет Хан Соло, наконец, получит по справедливости.
Родианский охотник за головами почувствовал, как глубоко в его груди что-то вспыхивает и разгорается. Некое удовлетворение, в котором долго отказываешь себе. Сегодня Гридо планировал вернуть этого высокомерного кореллианского ублюдка обратно на помойку, где ему и место.
Его темные глаза сузились, защищаясь от порывов несомого ветром песка, пока он плелся по извилистым улицам Мос Айсли к знакомой кантине. Когда арочный вход появился в поле зрения, его зеленые губы почти скривились в улыбке. Так уж повезло, что его жертва была замечена только вчера – в поисках дела в том же самом месте, где Гридо часто обстряпывал свои собственные сделки. Конечно, эти два вида сделок совершенно отличались в корне. Трусливый кореллианец был всего лишь контрабандистом, тогда как Гридо специализировался на убийствах. Он даже начал брать заказы у величайшего криминального лорда Внешнего Кольца, а Джабба Хатт, как известно, был привередлив, когда дело касалось его окружения. Кроме, естественно, трусливого Хана Соло.
Гридо презрительно фыркнул при виде группы укутанных в плащи джав, скорчившихся снаружи двери кантины. Он никогда не понимал, чего такого привлекательного нашла в Соло много лет назад Ансельта. Контрабандист всегда был бесполезным образчиком мужчины, тогда как Ансельта была средоточием всего, что Гридо обожал в женщине.
Какая потеря.
Пнув мимоходом ближайшего джаву, Гридо вошел в дверь, стараясь не встречаться глазами ни с кем из присутствующих. Он не сводил взгляда со стойки в центре пыльной кантины Чалмуна. К счастью, оркестр играл не такую кошмарную музыку, как обычно. Это – да ещё и от этих конкретных битхов – он едва ли мог бы претерпеть, тем более – не согрев душу парой-тройкой стаканов.
И даже так это был подходящий фон. Неописуемые композиции Фигрина Д'ана и его «Модальных узлов» часто сопровождали случайные потасовки. Сколько он помнил, космопорт Мос Айсли был маяком для творческих подонков. Он был всё тем же «дном» детских лет Гридо, когда он перебрался с Родии на Татуин. И так уж сегодня вышло, что жертва Гридо временно обосновалась в одном из его родных миров.
Сегодня этот день настанет.
Гридо нашел себе место у стойки и знаком велел бармену налить. Он смотрел, как тускло блестят наверху серебряные и медные трубы под клубами кружащегося кальянного дыма.
Он молча ждал свою жертву, крутя в руках стакан кореллианского красного. После того, как он выпил три таких стакана, его внимание привлекло появление здоровенного вуки. Поскольку Чалмун – владелец заведения – и сам был вуки, вид этих лохматых тварей никому в этих краях не был в диковинку. Но, тем не менее, этот конкретный вуки привлек внимание Гридо. Его длинные зеленые пальцы сжались вокруг стакана.
Краем глаза Гридо смотрел, как вуки начинает обход. Смотрел и ждал.
- Эй! - Бармен указал через плечо Гридо, его и без того пренебрежительная физиономия раздраженно сморщилась. - Мы не обслуживаем здесь таких!
Гридо оглянулся и увидел вылупившего глаза мальчишку с двумя крадущимися в его тени дроидами. Парень выглядел совершенным лопухом, который, скорее всего, вряд ли доживет до вечера. Гридо никогда не понимал, зачем вообще приводить в кантину дроидов – ведь они займут места живых посетителей.
- Что? - Спросил мальчишка, вытаращившись ещё сильнее.
Бармен пояснил свою реплику:
- Твои дроиды ... им придется подождать на улице.
Поникнув, мальчишка пробормотал дроидам что-то невнятное. Этому дурню повезет, если он успеет хотя бы выпить один напиток у Чалмуна, не говоря уже о еще одном годе жизни в целом.
Недозрелая бантова жратва.
Фыркнув про себя, Гридо повернулся к стойке, продолжая прислушиваться к бессмысленному лепету сидящих рядом, а тем временем оркестр сменил пластинку. Его взгляд остановился на привлекательном молодом существе напротив, чьи глаза светились, как ствол недавно отполированного бластера.
Такие же глаза, как у Ансельты.
Будь она проклята – такая же набитая дура, как и парень с дроидами.
Гридо любил бы её, если бы она заслуживала быть любимой. А не игрушкой для развлечения, как для того кореллианского подонка.
Гридо продолжал следить со своего места за первым помощником Соло - и выжидал. Если ему достанет терпения, вуки приведет добычу Гридо прямо ему в когти. К правосудию, которое так долго откладывалось. Его отвлекли от размышлений повышенные голоса. Всё тот же неуклюжий мальчишка вляпался в перепалку с именно тем существом, которое и приблизит наступление его неизбежного конца. Да и вообще, что у этого парня за шмотки? Какой простофиля станет носить белое в таком грязном космопорту, как Мос Айсли? Естественно, мальчишка улетел под стол, едва успев что-то вякнуть. Затем отвлеченный последовавшей суматохой Гридо как раз вовремя обернулся и увидел старика в странном одеянии со сверкающим оружием, о котором он мимоходом слышал, но никогда не видел: древний меч из гудящего синего света.
На фоне приглушенных криков Гридо тихо засмеялся. Даже не вздрогнув, битхи вновь заиграли свою отвратную музыку.
В конце концов, в таком месте, как кантина Чалмуна, подобные выходки не были чем-то из ряда вон выходящим.
Вообще-то, окажись здесь сам владелец, он, несомненно, остался бы доволен зрелищем. Известно же, что вуки обожают хорошую расчлененку не меньше родианцев.
Кстати, о вуки… Гридо вытянул шею в сторону конкретного вуки, которого он заметил раньше. Неуклюжий, покрытый мехом инородец подскочил к бару и теперь был увлечен приглушенным разговором со стариком, владельцем гудящего меча.
Гридо по-прежнему сидел сгорбившись, но начеку, и тут вуки замахал кому-то в темном углу кантины. Желудок родианца сжался клубком узлов.
Вот и Соло.
Через мгновение самодовольный трус побрел по направлению к столу слева от стойки и заговорил со стариком с мечом и дурнем-мальчишкой.
Узел в желудке Гридо стянулся плотнее. В груди вспыхнуло предвкушение, смешиваясь всё с тем же удовлетворением, - словно пламя разгоралось.
Сегодня этот день настанет.
Гридо сжался на табурете, продолжая выжидать. Продолжая ждать возможности.
Он сидел молча и неподвижно, а тем временем перед стойкой появился отряд имперских солдат, привлеченных недавней суматохой. Бармен усердно старался направить их в сторону глупого мальчишки и его пожилого телохранителя, которые моментально куда-то исчезли. Гридо ощетинился. Недавнее чувство триумфа омрачилось беспокойством. Если штурмовики собирались задержать Соло, его возможность будет потеряна. Секунду он размышлял, не встретиться ли с ним лицом к лицу раз и навсегда - с долей легкого беспокойства насчет присутствия имперских шавок - но риск был слишком велик. И Гридо не мог рисковать дополнительной возможностью разгневать Джаббу.
Если Гридо всё же решит отбросить осторожность, он может потерять шанс взглянуть врагу в лицо и испытать высшее удовлетворение, глядя, как Соло извивается от страха, как трус, которым он и является.
Гридо встал из-за барной стойки и перешел в тени поближе к кабинке, где сидел Соло со своим первым помощником и лыбился, как будто ему во всей галактике не о чем беспокоиться.
С губ Гридо сорвался вздох облегчения, когда штурмовики миновали столик и продолжили свой путь.
Как только вуки ушел и Соло встал из-за стола, Гридо двинулся вперед, выдернув бластер из кобуры. Он не упустит эту возможность.
Сегодня этот день настанет.
- Куда-то собрался, Соло? - Сказал он на хаттском, ткнув стволом бластера в жилет контрабандиста.
- Да, Гридо, я как раз собираюсь увидеть твоего босса. - Трус попятился и вернулся в ту же кабинку, разведя поднятые руки чуть в стороны, словно в жесте мира. - Скажи Джаббе, что я достал деньги. - Он сел за стол.
- Слишком поздно, - сказал Гридо, заняв место напротив Соло, перед ним сиял белый фонарь, заливая воздух между ними холодным светом.
Соло откинулся на спинку скамейки, половину его лица скривила насмешливая полуулыбка.
Ярость пронзила грудь Гридо.
- Ты должен был заплатить ему, когда у тебя был шанс. Джабба объявил такую цену за твою голову, что каждый охотник в галактике будет искать тебя. Мне повезло, что я нашел тебя первым. - Он рассмеялся себе под нос. Возможно, удача здесь ни при чём. Это всё его терпение. Его интуиция. Его ненависть.
Возможно, если бы Ансельта видела их сейчас, она бы не сделала ту ошибку, как много лет назад.
Ненависть заполнила пустоту в сердце Гридо.
Вид Соло, забросившего ноги на столешницу и небрежно-высокомерно ухмыляющегося, только усилил растущую ярость Гридо.
По лицу Соло мелькнула хмурая тень - и почти тотчас же ушла.
- Да, но на этот раз у меня есть деньги. - Он помахал левой рукой в воздухе - еще один штрих к картине высшего высокомерия.
- Если ты отдашь их мне, я мог бы забыть, что нашел тебя. - Забыть? Гридо никогда не смог бы забыть. Но он с удовольствием возьмет деньги ублюдка, прежде чем доставить его Джаббе.
Или, возможно, он проделает дыру в груди Соло. Так же, как поступила с ним Ансельта.
Соло поморщился с раздражением.
- Они у меня не с собой. - Он оглянулся через плечо и начал водить пальцами по шероховатой стене за спиной, словно играя с чем-то видимым только ему. Его голова склонилась к блестящей скобе над скамейкой. - Скажи Джаббе…
- Джабба устал от тебя. – Слова Гридо были пронизаны характерным раздражением. - У него нет времени на контрабандистов, которые бросают груз, едва завидев имперский крейсер.
- Даже у меня бывают неудачи. - Голос Соло был резок. - Думаешь, у меня был выбор?
- Вот и скажи это Джаббе. Может, он возьмет только твой корабль. - Палец Гридо сжал курок бластера.
Левая рука Соло упала со стены.
- Только через мой труп. – Из его глаз исчезли все оставшиеся следы веселья, лицо омрачилось.
- А это идея. – Гридо охватил триумф, удовлетворение укоренилось еще сильнее. - Я с нетерпением ждал этого уже очень долго. - Он усмехнулся, мир зазвенел в воздухе вокруг него странной сладостью. В конце концов, он свершит свою месть. Он увидит, как Джабба отнимет у Хана Соло единственную вещь, которую ценит этот трус. И это будет великолепно.
- Да, я в этом не сомневаюсь. - Соло смотрел в одну сторону, точно задумавшись.
Последнее, что увидел несчастный родианец, - вспышку яркого света.
Его последнее воспоминание было: какая горькая несправедливость.

Подстраховка

Автор: Пол Дини

Джабба велел встретиться с ним в ангаре 94. Сказал, что намечается работа по сбору и ему не помешает подстраховка. Один взгляд на придурков, которых он притащил с собой, подтвердил это. Явно не профессионалы. Покривлю душой, если скажу, что не порадовался шепоту удивления, стоило мне выйти на сцену. Верно, ребята. Фетт здесь. Сделайте одолжение, падайте в стороны после того, как поймаете выстрел. Мне не особо в радость спотыкаться о ваши идиотские трупы сразу после начала пальбы. Жаль, если начнется пальба. Пока нет причин волноваться.
Ладно, вук. Есть два способа всё разрешить. Первый: мы тихо-мирно поболтаем, Джабба получит у Соло свои деньги, и мы все расходимся довольными. Второй: кто-то задергается, бдыщь-бдыщь, Джабба избавится от одного бездельника, а я получу новый скальп для своей коллекции. И так ясно, какой именно вариант я предпочитаю.
Изначально я вообще не должен был участвовать. Но пришлось, пока я торчал на Татуине, думая отхватить у имперцев немного бабла. Я собирался свалить с этого пыльного шарика ещё вчера, но перехватил солдатский трёп, что Вейдер ищет пару сбежавших дроид. Сообразил, что можно взять награду и одновременно помириться с главным. Он всё ещё злился за тех повстанческих шпионов, которых я поджарил на Корусканте. Идиоты вышли против меня с ионными дезинтеграторами. Они что, думали, у меня нет с собой ускорителя оружия? Вспышка, «бумм» - три крошечные горстки пепла. Попытался собрать, и лорд «Никакого уничтожения!» отказался платить без тел. Стало быть, моего слова недостаточно. Я решил, что компенсирую потери, найдя дроидов и получив двойную награду.
Ну, продолжаю. Проследил за одним, пока его следы не оказались уничтожены песчаным краулером джав. Стал следить за ними – и обнаружил, что кто-то уничтожил и джав. «Кто-то» означает любителей попыток инсценировать налет тускенов. Вероятно, штурмовики, судя по случайным бластерным выстрелам. Некоторые могли бы назвать их точными. А я скажу, что они не могут попасть даже в толстый зад банты. По крайней мере, им хватило ума отыскать всех, кто видел дроидов. Не повезло тем обугленным деревенщинам, которых я нашел на подожженной влагодобывающей ферме. Поглядел туда-сюда и обнаружил, что там жили трое поселенцев, а не двое. Держу пари, третий смылся с дроидами. Займусь им, когда закончу здесь. Пусть Вейдер утроит награду, если я доставлю ему беглеца вместе с дроидами. Да, я знаю, неповрежденный труп, «никакого уничтожения».
А пока я стою здесь и придаю хоть какое-то правдоподобие сборищу бродяг и придурков, которых Джабба именует силой. Полагаю, он хотел бы, чтобы мы заставили Соло - самого большого неудачника в галактике - раскошелиться. Я мог бы просто хлопнуть его в качестве мишени, но я никогда не работаю бесплатно.
Ничтожество? Ты это что, обо мне, Соло? А ты давай назад со своим бластером, бестолковый вук. Я размажу твои кишки по всей этой жалкой куче мусора, которую ты называешь кораблем. Легче, лохмач. Держи лапы на виду. Никто пока ни на кого не бросается. Впрочем, если хочешь заварить кашу, конечно, я могу чуть переместить мой пистолет, сдвинуть косички, чтобы тебе было видно ... здорово. Ну как, нравится? Погляди-ка. Может, твои друзья? Семья? Умная зверушка. Никакой реакции. Не ведется.
А пока Соло тянет время. Всё та же старая песня и танец. «Я заплачу тебе завтра с сегодняшнего рейса.» Мусор. Он сбежит при первой же возможности, и я отправлюсь за ним. Меня устраивает. Чем больше я работаю, тем больше я стрясу с Джаббы за голову пирата.
Не то, чтобы я имел что-то против слизня-переростка – его деньги ничуть не хуже чьих-то ещё, и даже лучше, чем большинство. Но бизнес есть бизнес, и мы оба умеем использовать преимущество, когда у нас оно есть. Мамаша Фетт не растила дураков. Строго говоря, моей мамой был родильный резервуар, но вы поняли суть.
Тем не менее, не могу удержаться от мысли, что для Джаббы я ближе всего к его понятию «друг». Ну, всяко ближе, чем этот ползучий гад Фортуна и та визжащая тварь, которую он держит в качестве питомца. Иногда по ночам, когда огни во дворце гаснут и его подонки-приятели дрыхнут, Джабба достает бутылку своего первосортного «гардуллы», пинком будит Ребо, приказывает сыграть что-нибудь тихое и грустное и приглашает меня угоститься. Так что я снимаю шлем (но не пистолет) и пью, а он наливает. И говорит. Много. Личное, такое, о чём никто никогда не слышал. Истории о потерянной любви, сокрушенных врагах, заключенных, а потом сорвавшихся сделках, сожалениях - возможно, обо всём том, что грызёт его душу, если она у него есть. Ясное дело, я не понимаю ни слова, но напиток хорош, да и компания, учитывая то, что Джабба платит, вполне сносна.
Что, уже всё? Джабба фактически дал Соло отсрочку. Невероятно. И это после того, как Соло поджарил Гридо и потоптался по хвосту слизняка. Что-то Джабба становится мягким. Или так, или он догадывается, что Соло связался с людьми с глубокими карманами. Должно быть. Хатт чует деньги и никогда не пропускает обмана. Ты ведешь чудную жизнь, Соло, и я бы очень хотел это изменить. Тебя тоже касается, вук. Этот твой рыжий скальп станет прекрасным трофеем. Когда-нибудь. А сейчас Джабба просто сказал: «Боска», а когда босс говорит «боска», мы боска. Пока он в хорошем настроении, я разведу его на кружку того прекрасного пойла. Сегодня можно.

Тайны Долгоносика

Автор: Делайла С. Доусон

- Знаешь, в чём твоя проблема, Долгоносик?
Человек тыкает меня локтем, как будто сомневается, что я слушаю, и я позволяю это.
- И в чём? - Говорю я. Мне трудно говорить на его языке, звуки некрасиво выдавливаются сквозь два набора зубов из моего чувствительного хоботка - органа, который в моем родном языке может выразить тысячу эмоций простым подергиванием.
- Ты самодовольный шпион. Одновременно аморальный и высокомерный. Послушай, ты можешь быть тем или другим, но не можешь быть и тем, и тем одновременно. - Он отхлебывает кислоты, которую считает напитком. От его паров у меня морщится хоботок. - Думаешь, ты лучше нас. Притворяешься, что не богат. Сидишь в кантине, как будто здесь и был. Но ты всего лишь еще один инородец, сующий свое уродливое рыло, куда не просят.
Мой хоботок морщится - элегантная поэзия, которую он не способен прочесть.
- Я приму это во внимание.
Человек фыркает и встает.
- Тьфу ты. Даже не понимаешь, когда тебя оскорбляют. Не хватает мозгов даже, чтобы обидеться. – Он, пошатываясь, направляется к другому столу, где не протолкнуться от охрипших людей. Теперь они смеются надо мной - странным существом с длинным хоботком, которое прячется под плащами и очками. Их вид действует мне на нервы. Шумные, грубые, лишенные тонкости, необразованные - особенно в более диких уголках такой планеты, как Татуин. Их пот воняет страхом и отчаянием. Они здесь в такой же ловушке, как и я, хотя они и говорят, что сами выбрали эту жизнь.
- Знаешь, в чём твоя проблема? – Тихонько говорю я на родном языке. - Твоя проблема в том, что весь ваш вид считает себя солнцем, вокруг которого крутятся мелкие планеты и спутники, но на самом деле вы просто очередные камни, обреченные быть на орбите чего-нибудь грандиозного, но так и не осознающие собственную незначительность.
Он не понял бы этого, даже если бы я сказал это на его языке.
Вскоре он обнаружит, что его кожаная сумка с кредитами исчезла.
По крайней мере, этот язык он понимает.
Видите ли, он был неправ насчет богатства.
-
Когда я впервые приехал сюда, меня прозвали Долгоносиком. Никто не спросил мое имя или вид, что я сперва счел верхом невоспитанности. Вскоре я узнал, что это была защитная мера среди воров и уголовников, которые все прятались здесь, на планете, не стоящей обыска. Разве я сказал им, что меня зовут Гариндан эзз Завор и что я родом из уважаемого улья на Кубинди? Или что мой клан знаменит выращиванием и разведением востребованной породы сочных пиколет-жуков? Рассказывал ли я им, что мои дети - хорошо известные сенаторы, ораторы и художники, что мои внуки учатся в школах и академиях, дабы принести в будущем славу нашему улью?
Нет.
С одной стороны, потому что никто не спрашивал. С другой стороны, потому что их мелкие мысли не имеют значения. Они - просто падальщики, изгнанные на землю более крупным хищником. Судьба преследовала здесь всех нас, но она больше не удержит меня здесь.
Я смотрю на планшет, проверяя свои счета. Вчера я был богат по любым меркам. Затем закутанная в плащ шпионка предложила мне искаженное комм-сообщение с Кубинди. Я не слышал родного языка годами, и я был более чем готов заплатить значительно более крупную сумму, чем она требовала.
- Отец, возвращайся домой, - сказала моя дочь, каждая нотка её голоса гудела от боли. - Мать умерла, и семья в беде. Мы…
Сообщение оборвалось. Незнакомка исчезла. На моем счету не осталось почти ничего.
Неважно.
После этого всё мое внимание изменилось.
Раньше я спокойно накапливал счет, чтобы вернуться домой с богатством на время моего отдыха. Затем я мог бы начать процесс освобождения Кубинди от контроля лживой Империи. Теперь у меня есть около трех стандартных дней, чтобы наскрести достаточно сведений и кредитов, чтобы уехать с этой планеты и вернуться домой, где я должен с подобающими почестями похоронить супругу и восстановить контроль над своим кланом.
Но у меня имеется обширная сеть, и я уже договорился с информатором насчет доставки нужных мне для возвращения домой кодов. Уже почти пора, так что я поправляю капюшон и очки и выскальзываю из кантины, оставив полкредита бармену Вухеру - одному из наименее отвратительных людей, которых я знаю.
Как же приятно оказаться снаружи, где нет смрада пьяных, немытых дураков. Свет на этой планете ослепил бы меня, если бы я снял очки, но запах ночного воздуха просто чудесен. Песок очищает ветер, и я всегда с радостью сворачиваю хоботок от этой чистой, минеральной свежести. Через несколько секунд я приспособлюсь, и меня поразит запах рососпинников и ронто, густой и теплый, плюс мелкие ноты затхлой вони джав и жирный лязг металла. Это как симфония - как запахи прилетают заново с каждым дуновением. Но от этого я только сильнее начинаю скучать по Кубинди, по запахам, которые говорят о доме. Годами мне не доводилось отведать лакомого ливил-паштета или хорошей ножки биша. Единственное, что будет слаще, - это потереться хоботками с детьми и увидеть новых внуков, которых, я уверен, будет много.
Я хватаю в воздухе ночного мотылька и пытаюсь проглотить его, прежде чем меня поражает мерзкий вкус. Я – и дошел до поедания мотыльков.
Воздух становится несвежим, пока я тороплюсь по переулкам под развевающимися навесами из ткани. Люди щурятся на меня, их плоть излучает запах недоверия и тревоги. Они видят во мне чудище из своих кошмаров - отвратительное, подлое существо, которое живет, чтобы обманывать и унижать их. Если бы они только могли понять, что я вижу их точно такими же, но с дополнительным бонусом рабства и угнетения. Я здесь только потому, что их народ привез меня сюда и бросил. Они здесь по своему выбору.
Я первым достигаю места встречи и прислоняюсь спиной к грубому глинобитному жилищу. Распространяя свои чувства в ночь, я чую воров, подсчитывающих кредиты, убийц, чьи руки всё ещё в крови, блюстителей порядка с дымящимися бластерами, женщин, пропитанных безнадежностью, голодных детей и сотню различных видов, беспокойно спящих за запертыми дверьми. Обычное дело в трущобах Татуина. Вся почетная жизнь происходит дальше, на респектабельных влагодобывающих фермах. Запахи, которые я никогда не чую здесь, включают сильную вонь свежей масляной краски, канифоли, осыпающейся со струн инструментов, ореховый привкус чернил или пудры и грима на лицах актеров, ждущих за пыльными занавесками. Из всех мест для культурного кубаза, в конечном итоге, парадоксально оказаться на планете, лишенной искусства, приличий и образования.
Не так уж важно. Скоро меня здесь не будет.
Я чувствую запах информатора, прежде чем вижу его. Он человек, потому что иначе и быть не может. Нервный, потный, его плоть до сих пор благоухает от брони, которую он носил весь день, при этом расхаживая повсюду, обманывая, запугивая и убивая представителей своего же собственного вида, повинуясь приказу, который он не в полной мере понимает и никогда не подвергает сомнению. Я никогда не был столь наивен. Сомневаться - в природе моего вида. Просто так получилось, что я не ставил под сомнение правильные вещи, и вот так я и оказался здесь.
Он нервничает, и у него по-прежнему с собой бластер. Чем меньше я скажу, тем более комфортно он будет себя чувствовать, так что я просто протягиваю потертый кошелек из кожи рососпинника, который я забрал у моего нелюбезного соседа в кантине, и слегка позвякиваю им.
Этот звук подгоняет его.
- Поверни его так, чтобы я мог видеть, - шепчет он.
Глупое требование. Здесь слишком много кредитов, больше, чем я могу удержать в руках, но я высыпаю достаточно, чтобы удовлетворить его. Даже сквозь очки я вижу, как блестят его глаза навыкате. Ему нужно кое-что – так же, как и мне. Мы оба готовы пойти на хитрость, чтобы добиться своего. Интересно, для какой цели послужат эти деньги. Возможно, криминальный босс похитил танцовщицу, которую он, как он считает, любит, или, может быть, его ребенок сидит в кандалах на рынке. А может быть, он тоже просто хочет сбежать от лжи Империи. Неважно. Я сую монеты обратно в сумку, и он вырывает ее, не прикасаясь к моей перчатке, и протягивает мне листок бумаги с несколькими кое-как нацарапанными кодами на общем.
- Они проведут меня через блокаду? – Спрашиваю я.
Он отшатывается, когда слышит мой голос. Мне говорили, что он напоминает людям вой насекомых, что имеет смысл, так как я происхожу от насекомых. Они никогда не сомневаются, что я пошел на неприятности, чтобы выучить весь их язык, хотя ни один из них не удосужился выучить мое имя. Если бы я сказал ему, что его голос напоминает мне жалобные завывания ковакианской обезьящерицы, он бы, наверное, пристрелил меня на месте.
- Коды надежные, по крайней мере, на несколько дней. Было бы лучше, если бы ты был на корабле без оружия – каком-нибудь торговом. На котором уж точно не полетят повстанцы.
Когда он произносит слово «повстанцы», он плюет в песок, и я чую, как его слюна впитывается в пыль. Вот и этот - он по-прежнему считает своих людей хорошими парнями.
- Похоже, твой друг сейчас получит, - замечаю я, и он набрасывает капюшон и разворачивается. Тихий стук и крик из-за угла заставляют его бежать к соотечественнику, который прикрывал его во время нашего обмена. Моя работа сделана, и я растворяюсь в ночи.
За мной тянется запах их крови. Даже для злодеев это место опасно.
-
Я живу здесь, но я бы не назвал это место домом. Мой народ строит красивые комплексы ульев, и каждый на ночь сворачивается в своей собственной тесной ячейке, чтобы спать сном личинок. Моя лачуга на Татуине кажется мне и слишком маленькой для дома, и слишком большой для спальной ячейки. Когда-то здесь содержали зверей, но я предпочитаю их застарелый запах вони людей и других разумных существ, которые меня окружают. У зверей честные интересы, большинство из которых относятся к физическим потребностям, продиктованным биохимией их тел. Их запахи предсказуемы, безвредны, надежны.
Но люди выбрасывают тысячи феромонов в своих выделениях, мыслях и чувствах – точно тихие перешептывания, портящие концерт. На Татуине нет места для мыслящих существ, полагающихся на невербальные способы общения, особенно когда собеседники сами не знают, как они лгут себе. Очень жаль, что мой бизнес вынуждает меня часами ждать в кантинах, где воздух густ от похоти, жадности и страха. Возможно, именно поэтому они ненавидят меня: где-то в глубине души они знают, что кто-то их слушает.
Я запираю дверь, как все остальные. Синее освещение успокаивает, и я испускаю гудящий вздох, когда, наконец, снимаю капюшон и очки. Боюсь, что, когда я вернусь на Кубинди, моя семья и друзья сосредоточатся на непривлекательных гребнях, протертых в моем теле этой маскировкой, на сморщенной жесткой коже вокруг моего хоботка и кругах вокруг глаз. Мои волосы будут торчать прямо, но отчасти я буду чувствовать себя, словно они свисают. Среди кубазов мало что может быть скрыто, и у меня не будет такой практики.
Звенит мой планшет, предупреждая меня о новой награде. Я должен быть разборчивым. Помимо всех моих сильных сторон, у меня есть много недостатков, и я выбираю только те задания, которые их скрывают. Никакого рукопашного боя. Никаких похищений. Никаких убийств. Никакой охраны. Я редко пользуюсь бластером, но стараюсь держать его у всех на виду. Моя валюта - информация, и, к счастью, именно она и необходима в данный момент. Империя объявила большое вознаграждение за любую информацию о двух дроидах. Один золотистый, другой приземистый. К завтрашнему утру я найду их. Мой хоботок ликующе дергается. Оплаты за это последнее дело как раз хватит на отъезд с планеты и дорогу до Кубинди. Это означает, что сама Империя, выманившая меня из дома лживыми обещаниями, эффективно заплатит за мое возвращение на родину.
В школе нам преподавали историю наших взаимоотношений с Империей и Восстанием. Империя была нашим другом, но повстанцы уже давно саботировали наши технологические достижения, чтобы не дать нам покинуть планету. Если мы поможем им, Империя обещала помочь нам закрепиться в галактической торговле и политике. Хитрые протокольные дроиды, которые выступали за Империю на Кубинди, тщательно выкупались в горячем масле, прежде чем проковылять по трапам кораблей, встретиться с нашими старейшинами и с гордостью провести нас в недра своего грандиозного судна, пока наш народ радостно гудел. Мы не смогли обнаружить их ложь.
Я был одним из учеников, которых выбрали из академии, чтобы обучаться в Империи в качестве дипломата и вернуться к моей супруге и улью с новыми почестями. По крайней мере, так нам сказали. Вместо этого я оказался связан договором и обучался на шпиона. Моя способность читать язык тела, чуять феромоны и оружие и слышать на больших расстояниях должна была стать простым орудием в руках всегалактической тирании. Вместе с пятьюдесятью товарищами я оказался в кандалах и был вынужден противостоять пропаганде, идеологической обработке и перепрограммированию.
На меня, как можно было догадаться, это не подействовало.
Во время одного из заданий я ускользнул и попытался вернуться на Кубинди - только чтобы обнаружить, что его орбита охраняется имперской огневой мощью. С тех пор я работал тихо и стабильно, что и обусловило мою нынешнюю реальность.
После этого задания у меня будет достаточно кредитов, чтобы нанять корабль.
Теперь у меня есть имперские коды, чтобы миновать блокаду.
И у меня есть планшет, напичканный самой актуальной информацией, схемами и руководствами по передовым технологиям и гиперпространственным путешествиям. Когда я вернусь на Кубинди, мой народ, наконец, узнает, что Империя держит их в заложниках, ограждая их от прочей вселенной и саботируя все их попытки покинуть планету. Ещё у меня есть разведданные, необходимые для создания оружия, которое сможет отстреливать их жужжащие СИД-истребители.
Завтра я найду дроидов. Я возьму награду.
А потом уеду.
-
Мой день начинается в кантине Чалмуна. Деваронец Лабриа уже здесь, пряча свою острозубую улыбку и выстукивая пальцами ему одному понятную музыку. Я занимаю место в затененной кабинке и заказываю единственное, что я могу, - один глоток ферментированной медовухи с Джеонозиса. У меня ушли месяцы на то, чтобы выпить всю бутылку, но я приплачиваю Вухеру, чтобы он берег её. Осталось всего несколько глотков, на дне зеленой жидкости плескаются черви. Я погружаю в стакан хоботок и делаю желанный глоток, заодно пробуя вкус сотни других ртов на грязном стекле.
Я слышу почти всё, о чём говорят в этой кантине, но к полудню я ничего ещё не слышал о дроидах. Я выхлебываю червя на дне стакана и ухожу – всего лишь очередная закутанная фигура, исчезнувшая в двери Вухера. Оказавшись снаружи, я делаю то, что мне доводится редко делать, и вдыхаю полной грудью через хоботок, затягиваясь каждым ароматом, пока прохожу квартал за кварталом. Позади глаз пульсирует боль; это уже слишком. Слишком уж здесь тесно, слишком грязно, слишком полно плоти. Я следую за запахом горячего металла, но это просто еще один джава, продающий свои товары. Следующий душок дроида приводит меня к груде запчастей у бандитского притона. Я спешу от дроида к дроиду в поисках золотистого и приземистого. Моя надежда начинает иссякать. Если они в пустыне, их будет трудно найти. Даже в очках, такое обилие желтого света быстро истощает меня и причиняет боль.
И вдруг: я чую его. Что-то новое.
Выхлоп старого спидера, а вместе с ним - четкий запах дроидов, пробывших слишком долго на солнце. Они не так близко, как хотелось бы, и к тому времени, как я добираюсь до запаха, они ушли, вероятно, скрывшись в одном из бесчисленных лабиринтов зданий. Я обхожу пространство снаружи кантины Вухера и слышу внутри звуки боя.
Опять Понда Баба и Эвазан, приставучие грубияны. Я прячусь в тени, когда они вылетают наружу, в руках Эвазана - рука Понды, как будто он проводит одну из своих отвратительных операций. От запаха обугленной плоти мой хоботок морщится в отвращении, из раны всё еще капает мерзкая красная кровь. Как только они уходят, я проскальзываю в дверь и прислоняюсь к стене, отбросив капюшон. В воздухе витает странный запах, которого я никогда раньше не чуял, - горящего камня и поджаренного мяса, словно ожившая молния. Он приводит меня к трем людям и вуки. Один из них – этот тип с сомнительной репутацией, Хан Соло. Новым людям нужен проезд до Алдераана для себя и двух дроидов.
Я едва не смеюсь. Эти люди вообще знают, что такое секретность? Их разыскивают, город прямо сейчас патрулируют штурмовики, но они запросто объявляют о своих намерениях. Это даже как-то слишком легко. Но дроидов с ними нет, поэтому я спешу выйти из бара и приседаю в темном углу между кантиной и драндулетом Хана. Если их сделка состоялась – а это так, потому что я знаю, что Хану нужны деньги и повод улететь с Татуина, они придут сюда.
Вскоре мои усилия оказываются вознаграждены. Появляются люди с двумя дроидами - золотистым и приземистым - и спешат к «Тысячелетнему соколу». Мой хоботок кривится от удовольствия, и я нахожу укромное местечко, чтобы связаться с моим имперским контактом. Благодаря протокольным дроидам, обслуживающим этот канал, я могу говорить на кубазианском, и это небольшая радость испробовать на вкус родные слова ...
- Я нашел дроидов, - говорю я. – Космопорт Мос Айсли. Ангар девяносто четыре.
Механический голос отвечает:
- Принято. Кредитный счет пополнится после задержания.
Как же я ненавижу дроидов. Мой народ сообщает то, что хочет до вас донести, люди сообщают всё, но дроиды не сообщают ничего.
Я следую за моей добычей, чтобы убедиться, что они двигаются в том направлении, как я сообщил. Вместо того, чтобы поспешить на корабль, они задерживаются у трапа. Я беспечно прислоняюсь к стене, а тем временем появляются солдаты, охотящиеся за дроидами.
- Это ангар девяносто четыре? - Спрашивает меня один из них.
- Да, туда! Туда! – Отвечаю я. Хотя от волнения я сказал это на родном языке, он понимает достаточно и поспешно продолжает путь.
Когда раздается бластерная пальба, я убегаю. Запах опаляет волосы в моем хоботке, а от вспышек начинает болеть голова. Я не создан для этого места. Как же приятно позволить кому-то сделать всю грязную работу. Вернувшись в кантину, я заказываю у стойки еще один напиток. Будет весьма кстати допить бутылку, прежде чем я уеду, - как бы конкретные доказательства себе самому, что ни один кубаз не останется на этой проклятой планете.
- Два в один день? - Спрашивает Вухер, но я знаю, что он не ожидает ответа.
Он отходит, я делаю глоток и рассматриваю мой планшет. Кредиты должны вот-вот появиться, и тогда я огляжу кантину и выберу наименее жуткого контрабандиста, чтобы тот доставил меня домой. Большая часть моих сбережений ушла на оплату дочкиного сообщения, поэтому надо обязательно забрать награду.
- А оркестр неплох, ага? – Комментирует Лабриа, демонстрируя мне полный эффект своей настоящей улыбки, обнажая только острые зубы на фоне красной кожи.
На этот раз я отвечаю честно.
- Довольно сносно, но не дотягивают на более высоких нотах, - отвечаю я на основном.
Деваронец качает головой, раздраженно вздергивает уши.
- Ты ничего не понимаешь, - ворчит он.
Как будто он сам много понимает. Оркестры на Кубинди, по крайней мере, в три раза больше этого простенького битхского ансамблика, и уж наша музыка гораздо утончённее их рожков. Я сам когда-то был опытным ударником.
- Возможно, ты прав, - допускаю я.
Я проверяю планшет, но кредитов всё ещё нет. Пока я таращусь на баланс, раздается писк - новое сообщение.
«Дроиды избежали захвата. Награда не присуждена», - гласит оно.
Вот и всё.
Мой хоботок разочарованно поникает. У меня есть день или два, может быть, считанные часы, чтобы обеспечить достаточную сумму для оплаты проезда, пока имперские коды всё ещё действуют. Прокручиваю объявления, выискивая какую-нибудь новую или ранее скрытую награду, которую я мог бы забрать, какую-нибудь легкую работу, чтобы просто бросить достаточно кредитов на мой счет. От меня не ускользнуло, что мой клан на Кубинди достаточно богат, чтобы купить эту кантину и всех в ней. Но дочкино сообщение полностью истощило мой счет, а они не могут покинуть Кубинди, и я не могу отправить им сообщение, и поэтому я сижу здесь, среди отбросов, так близко и вместо с тем так далеко от прощания с супругой и новой встречи с детьми и внуками.
- Плохие новости, Долгоносик? – Интересуется Лабриа.
Я качаю головой. Если он меня понял, если он сумел прочесть хоть крошечную часть того, что я выразил, было бы ни к чему спрашивать. Но он смотрит на меня и видит капюшон, очки и длинный хоботок. Ни больше, ни меньше.
Нет ни стоящих наград, ни простых запросов насчет информации. Ничего такого, что можно получить одними только моими чувствами и сообразительностью.
- Мне нужна работа, - говорю я Лабриа. - Что-то быстро. Сегодня.
Он смотрит на меня с возобновленным интересом, и я слышу, как его зубы скользят туда-сюда, пока он думает.
- Знаешь Дерриду, кеттонку? - Спрашивает он.
Я киваю.
- Ей нужен второй для работы. Сегодня ночью.
- Тогда почему бы тебе не взяться за это?
Лабриа хохочет и прихлебывает свой золотистый напиток, размышляя.
- Слишком много работы.
- Почему же никто еще не взялся за это дело?
Он вопросительно смотрит на стойку, и я извлекаю полкредита. В свое время я достаточно наблюдал за ним, чтобы понять, что бесплатно ничего не бывает.
- Это против Альянса. Никто не любит принимать стороны. - Он ухмыляется, оглядывая кантину. – Я имею в виду, люди не любят. Один хозяин ничем не лучше и не хуже другого.
Он ошибается. Именно это предположение и привело меня сюда - мой народ оказался обманут Империей, сочтя Альянс нашим врагом. Будучи одинокими в космосе, мы могли только верить в то, что нам говорили. Как же мы ошибались. Тем не менее, пусть даже я знаю, что Империя поработила мою планету и пыталась превратить меня в безмозглое орудие, мне нужны эти кредиты. Они нужны мне больше, чем правота. И, кроме того, с позиции моего понимания межгалактической истории, небольшое убийство на отсталой планете никогда не меняло мир.
- Скажи ей, что я согласен, - говорю я.
Лабриа отправляет сообщение со своего планшета.
- Готово. Она пришлет тебе координаты. - Он делает ещё глоток и изучает меня, словно видит в первый раз. - Знаешь, некоторые говорят, что ты - величайший шпион в космопорту Мос Айсли. Кто-то говорит, что ты дико богат. Кто-то говорит, что ты жадный, беспринципный и грязный, и что ты делаешь то, что делаешь, ради чистой радости сорвать кучу хорошо продуманных планов. Так скажи мне, Долгоносик. Что же ты такое на самом деле?
Секунду я смотрю на стойку, прежде чем понять, что он не видит моих глаз через очки. Медленно и с нажимом я стучу пальцем по стойке. Лабриа хихикает и возвращает мои полкредита.
- Я очень далеко от дома, - отвечаю я.
Забрав полкредита, я спешу на улицу, чтобы подготовиться к своей последней работе.

А мне нравится. Нет, ну в самом деле, легко было бы прописать мотивацию Люка в духе: "ой, как же я любил вас, дорогие мои старики, о которых я не вспоминал все 3 фильма".
Нам прекрасно показали в 4-м эпизоде что у Люка давно назрел "конфликт поколений" в отношении с семьей. И тот факт, что сам сюжет не акцентировался на опекунах Скайуокера, тоже говорит о многом.
Подобная реакция добавляет "неоднозначности" в характер и поступки персонажа, заставляет его воспринять как личность, а не как "утопично-идеальную" ролевую модель (которым, если честно, Люк не был никогда). Да и в его характере всегда были нотки упертости и эгоистичности (особенно в Легендах).
И, наконец, видно что он их не любил но уважал. Иначе к чему эти слава: "вы достойны лучшего сына".
Словом, не вижу причин для подобных возмущений.

Возмущения тут скорее по поводу того, что он их не похоронил сразу. Блин, Кеноби даже джав на костёр сваливал, а Люк посмотрел на останки дяди-тёти и... свалил навстречу приключениям... И вернулся их закапывать только тогда, когда вся заварушка с первой ЗС прошла... Их там небось уже песками занесло.

Да, насчет похорон скорее. Терки с родственниками бывают у всех. Но такое... Это уже как-то за гранью.

Рожденные в шторм

Автор: Даниэль Хосе Олдер

ПОДРАЗДЕЛЕНИЯМ ШТУРМОВИКОВ ИМПЕРСКОЙ АРМИИ ИМПЕРСКИХ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ, ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ИМПЕРИЯ
ФОРМА ОФИЦИАЛЬНОГО ИМПЕРСКОГО ОТЧЕТА ПО ИНЦИДЕНТАМ
ИНСТРУКЦИИ:
Пожалуйста, заполните полностью. Подробности помогают! Иногда, казалось бы, мелкие элементы могут изменить всю историю. Таким образом, пожалуйста, не упускайте ничего. Будьте внимательны! Тщательно следуйте инструкциям и отвечайте на вопросы в каждом разделе. Дайте полную картину! И помните, несоблюдение надлежащего имперского военного протокола может привести к дисциплинарным взысканиям, включая сокращение жалования, лишение оборудования, высылку и/или казнь без промедления. Помните также, что это официальный имперский документ, и любое несоответствие между тем, что вы пишете, и тем, что произошло на самом деле, есть нарушение имперского военного протокола. Спасибо за службу!
Имя: Сардис Рэмсин Оперативный номер: TД-7556
Войска: Штурмовик Дивизия: Песчаный пехотинец
Единица: Пехотный патруль 7
Командующий офицер: Командир TД-110
Место инцидента (Поселение, планета, область): Мос Айсли, Татуин, Внешнее Кольцо
Были ли другие члены вашего отряда вовлечены в этот инцидент? О да. Даже очень.
Какие? (Будьте конкретны!) Буквально все.
Был ли кто-то из офицеров ранен в ходе этого инцидента? Можно только надеяться.
Пожалуйста, перечислите всех офицеров, получивших ранения в ходе этого инцидента: Вообще-то я предпочел бы не делать этого.
Вы офицер? (Если нет, пропустите следующий вопрос): Нет.
Вы были ранены во время этого инцидента: ...
Все ли участники инцидента учтены на данный момент? Абсолютно, блин, нет.
Каковы были первоначальные события, которые привели к данному инциденту? (Будьте конкретны!)
Так, ну ладно, полагаю, что всё начинается в казармах Мос Айсли, верно? Мы были посланы гранд моффом Таркином в качестве отряда полка особого назначения в эту подмышку планеты буквально в заднице галактики, чтобы отыскать каких-то пропавших дроидов. По крайней мере, так я слышал. Знаете, на самом деле нам не так уж много говорят. Ну, думаю, вы знаете, не так ли, поскольку они = вы, но я отвлекся и всё такое. Там мы и спали в одних подштанниках, которые, кстати, раз уж зашла об этом речь, очень даже хороши, когда ты морозишь яйца на Фазе или Рен Варе, или ещё где-нибудь, но под двумя солнцами в пустыне Татуина служат только, чтобы поджарить тебя до хрустящей корочки и понапустить песка в самые неприличные и труднодоступные места. Так что наше вам за это. Кроме того, терморегуляторы в этих шлемах, что вы нам выдали, это полное дерьмо; там функциональностью и не пахло. Ну, короче… хотите – можете сами примерить.
В любом случае, мы торчали там, ругаясь и ожидая приказов от 110.
Командир TД-4445 ушел в сам город со своей кавалерийской командой (согласно их мелодраматическим вспышкам по связи). Я правда не понимаю, из-за чего верховые так нервничают. Они же сделали свое дело, если вы спросите меня. Пока мы болтались там, как голограммы на доске для дежарика, эти счастливчики благородно рассекали по пустыне на рососпинниках. И знаете, эти животные… я не могу это объяснить. Есть в них что-то грациозное. Они просто двигаются так, как будто каждая их частичка идеально выверена и полностью свободна. Они везут тебя сквозь бурю, через реку, в здание. Они пробьют любую хреновину, которая попадется тебе на пути. В сущности, они - лучший друг штурмовика. Прежде, чем вы спросите - да, я подавал запрос на вступление в верховые, и нет, меня не приняли. Нет, я не знаю, почему, но я до сих пор очень зол.
Во всяком случае, я правда сидел там и размышлял о том, почему меня не определили в верховые вместо этой тупой кучи патрульного мусора. А Тинтоп, как всегда, был ходячей неприятностью, как я помню. Он подсунул что-то TД-787, и того стало пучить, и TД-787 собрался накостылять ему (в который раз!), когда Старина Крэг заговорил, а вся «семерка» знает, что, когда Крэгу есть что сказать, ты слушаешь. Несмотря на это, если быть честным, 99 процентов того, что извергает это ископаемое, - чистейшее ссанье банты. Но как бы то ни было, оно нарушает монотонность, как мне кажется.
- Вы знаете, парни, откуда взялось наше название? – Говорит Крэг, типа весь такой таинственный. TД-787 останавливается на середине движения, как будто и впрямь собираясь выдавить из Тинтопа его бесполезную жизнь, но вместо этого TД-787 поворачивается и говорит:
- Я всегда считал, потому, что наши шлемы похожи на ведра.
Все захохотали, потому что это на самом деле было бы смешно, скажи он это, как шутку, но TД-787 при рождении не досталось даже намека на чувство юмора, так что ... ну, честно говоря, это делает его еще смешнее – то, что он серьезен. В любом случае, мы от души поржали, за исключением Крэга, который нахмурился – что подчеркнуло неизменное выражение лица старого клона - и сказал:
- Да не это название, дурень!
- Это потому, что мы были рождены в шторм, - сказал командир 110, стоя в дверном проеме. А потом, так как 110 всегда должен повторять всё дважды, второй раз с тоской: - Рождены в шторм. – Впрочем, врать не буду: выглядел он впечатляюще, стоя там в полной броне, но без шлема, подсвеченный двойными солнцами Татуина, его тень вытянулась по полу казармы.
- Да, - сказал Крэг. – В шторм истории. Поскольку галактика перешла от хаоса к порядку, наш полк был создан, чтобы поддерживать этот порядок.
- В любом случае, это один вариант, - заметил командир 110. Даже несмотря на подсветку, я мог бы сказать, что он слегка улыбался. Слышал улыбку в его голосе. У него был один из тех моментов патриотизма, когда в глазах, казалось, сверкает вся Галактическая империя, и какая бы нелепая миссия ни была впереди, она казалась абсолютно выполнимой - частью великого замысла. И всё бы хорошо, но в заднице у меня был песок, а день не собирался становиться прохладнее, так что, если совсем откровенно, я хотел, чтобы он поскорее добрался до сути. Что он тут же и сделал: - Выполняем приказы, ребята.
Все застонали.
110 мудро проигнорировал нас.
- Мы выдвигаемся в сам Мос Айсли. - (Казармы находятся на окраине города, по-видимому, чтобы воспрепятствовать слишком уж сильному сближению с местными, но ... верный шанс, если вы понимаете, о чём я. Кроме того, за пределами города = ближе к бесконечной бесплодной безграничности пустоши, где полно Песчаных людей, бант и ещё миллион других способов умереть. А ещё: песок. Весь песок. Всегда песок.)
Итак, собственно Мос Айсли не казался таким уж страшным – всё познается в сравнении. Если эти дроиды заплутали глубоко в пустыне, они бы не добрались обратно на базу, скажем так, целыми. Уже достаточно плохо, что вы бежали в какую-то вонючую бантову дыру с секретными планами или чем там на борту. Но зачем же окончательно добивать, заставляя меня возиться в еще большей куче песка. Понимаете? И всё равно, что там рососпинники. А может быть ... ну, может же штурмовик помечтать.
Таким образом, мы приготовились, надели нашу неэффективную, технически устаревшую и вообще неудобную броню-сплошную-терку-для-задницы, надели наши абсолютные мусоросборники-шлемы, в которых ни хрена не видишь, и зарядили эти E-11, которые вы нам даете и с которыми надо отойти как можно дальше от того, во что стреляешь, чтобы получить хотя бы полшанса попасть. Так что спасибо за всё это!
Какие действия вы предприняли на основе первоначальных событий, приведших к данному инциденту?
Никаких, мы просто сидели.
И вообще, дорогая моя опросная прикладная система, что это нафиг за вопрос? 110 отдал нам приказ выдвигаться, мы и выдвинулись. Если бы нет, нас бы казнили на месте, помните? Или нас придушил бы издалека ваш любимый архиволшебник трах-тибидох-главнокомандующий. Трудно же выбрать вариант, спасибо! Итак, мы собрались, выкатились наружу, и вот мы в центре Мос Айсли, поджариваясь под всеми этими слоями брони и этим гигантским черным носком и вполне откровенно жаждая утоления жажды, и я имею в виду не то, что по-настоящему утоляет жажду. Я имею в виду то, что на самом деле обезвоживает. Напиток, а именно тот, что поджаривает, если быть точным. Джавский сок, на случай, если непонятно. Я хотел этого проклятого напитка.
И посмотрите: у нас ведь не было никаких зацепок, так что какая разница, куда идти – туда или сюда – в этом гниющем крысятнике?
- Думаю, что они могли направиться в кантину, - сказал я, стараясь говорить авторитетно и не оставляя возможности для дискуссии.
Но, конечно же, TД-787 не был бы TД-787, если бы не шёл наперекор при каждом удобном случае, поэтому он тут же встревает:
- И с чего ты это взял, Сар? - А я собрался было рявкнуть на него, и тут 110 – то есть командир 110 - поднимает руку, такой типа серьезный.
Слушайте, я не знаю, были ли вы когда-нибудь в Мос Айсли, но он переполнен примерно восемью миллионами нуждающихся, извивающихся, слизистых, корчащихся, с кучей конечностей, а иногда щупалец, кипящих, вздымающихся, кровоточащих (в буквальном смысле), болтающих чокнутых бесполезных отбросов из кожи и костей, а иногда из запчастей и данных. Да, это космопорт, но, если вы ищете тупик галактики и его обитателей, нет смысла больше искать. Таким образом, здесь полно подозрительных на вид дроидов. Они ковыляли мимо, проносились на своих ржавых колесиках, шатались по покрытым песчаной коркой улицам. Они ждут снаружи барахолок и пунктов обмена валюты, бибикают и рыгают - и хоть чуть-чуть, но довольны собой.
Я не люблю дроидов, на случай, если вы не поняли. Они меня раздражают.
Во всяком случае, это и привлекло внимание командира 110, у которого, казалось, появилось такое сильное чувство насчет того спидера, что ехал в нашу сторону, с двумя дроидами, стариком и мальчишкой за рулем. Вообще-то для меня они были во всех отношениях ничем не примечательны, но 110 видит вещи по-своему и поступает соответствующе, и это у него, а не у меня, оранжевый наплечник, так что ... пусть он говорит.
Мы с серьезным и суровым видом окружаем спидер, пусть даже у нас и есть бластеры. Хоть и бесполезные, они всё же помогут быстро справиться с пацаном и его явно вылезшим-откуда-то-из-глубинки дедулей.
110 спрашивает, как давно у них дроиды, и они что-то отвечают. Если честно, я не особо обращал внимание, поскольку мы были не так уж далеко от кантины, и я размышлял, что если мы по-быстрому всё закончим и двинемся туда, я мог бы, блин, в течение какого-нибудь часа уже прихлебывать джавский сок! Но у старины 110, конечно, другие планы, потому что Альянсу повстанцев действительно ну никак не обойтись без древнего придурка и подростка, которому не помешала бы стрижка, чтобы переправить свой сверхсекретный груз.
Почтенный командир 110 требует их ИД. Сумей вы заглянуть сквозь эти глупые ведра, которые мы носим, вы бы видели, как я закатил глаза. Все мы, кроме, вероятно, TД-787, потому что: бесит.
И тут Старикан такой: «Вам не нужны его документы», и первое, что я подумал: стой - этот мужик имперец? Он просто был таким, как будто он каким-то образом был одним из нас, только оборванным и придурковатым. Может быть, дело было в акценте. Впрочем, эта мысль продлилась недолго, потому что следующее, что случилось, - я был абсолютно, на 100 процентов уверен, что нам не нужны его документы. Ну, то есть, если быть справедливым, это не казалось делом первой необходимости, но послушайте: вам пришлось бы держать меня и сунуть его сканированные документы мне в лицо (и, возможно, снять с меня шлем, если вы действительно хотите, чтобы я что-нибудь увидел), если бы вам хотелось, чтобы я взглянул на них. Крайне важно, что прямо в тот момент я их не видел. На самом деле, всё, чего я хотел, это убраться нафиг оттуда. И не только для того, чтобы напиться джавского сока.
Кажется, командир 110, наконец, тоже пришел в себя, потому что затем он говорит: «Нам не нужны его документы.»
Ну слава тебе! Едва не закричал я, но сдержался.
- Это не те дроиды, что вы ищете, - говорит Старикан.
И он был прав. Как же он был прав. Ну конечно же, не те!
110 согласился, и тут Старикан говорит, что он может отправляться восвояси, а я такой Да! Да, старикан! Скажи это! И 110 снова соглашается! Прям слово в слово!
- Поезжайте, - говорит этот замечательный старикашка.
Командир 110 кивает:
- Поезжайте. – А потом, ведь он же 110 и не может удержаться, он повторяет это для полной меры.
Какие дальнейшие действия вы предприняли после первоначальных событий, связанных с данным инцидентом?
Ну, мы пошли и тяпнули немного джавского сока, вот! Как вы думаете? На тот момент мы были уже сыты.
Конечно, мы, наконец, добрались до кантины, и вот они. Нет, не дроиды, которых мы искали. Рососпинники. Два красивых, сияющих рососпинника. Самки, мне кажется; просто стояли там, вдыхая и выдыхая, и размышляли о своей рососпинничьей жизни, таращась на солнца. В тот момент, если честно, мне не было дела до дроидов или Галактической Империи, или даже до джавского сока. Я просто хотел подойти, положить руку на эту морду, закрыть глаза и вот так застыть, понимаете?
Но то, что здесь были рососпинники, заодно означало, что где-то поблизости ошиваются ребята TД-4445, так что нам пришлось войти и осмотреть, что можно, чтобы другой отряд не оттер нас и сам не доставил дроидов.
- Веселей, ребята, - сказал командир 110, а Крэг только хмыкнул. И вот мы заходим в этот безжалостный хламушник и мгновенно оказываемся среди различных форм звездных отбросов и астероидных экскрементов, в нескончаемой вони дешевого пойла и тел, которые теснились в космических кораблях, слишком долго обходясь без душа.
Первое, что я вижу, - иторианец, и он выглядит нервным, если честно. Я даже не пытаюсь разбивать такие головы, но этот иторианец кажется совершенно потрясенным, когда мы входим. Я посылаю ему угрюмый взгляд, чего он, конечно, не видит, но это неважно; в любом случае, он достаточно скоро уйдет. Вся забегаловка словно звенит от перешептываний насчет какой-то заварухи, которая, должно быть, только что закончилась. Один из этих маленьких суетливых уродов с глазами-бусинками отчищает с пола чью-то кровь, и я слышу шепотки и ворчания насчет светового меча. Светового меча! Всё, я устал. Я просто устал. Бармен указывает TД-787 и 110 на угловой столик, где предположительно должны сидеть несколько типов, поучаствовавших в беспорядке, а я стараюсь воспользоваться этой возможностью, чтобы подать сигнал налить. Тем не менее, угрюмый бармен, сволочь, просто издевается и смотрит в сторону. И тут я заметил, что Тинтопу и впрямь удалось раздобыть выпивку. Проклятый болван приподнимает свое ведро, чтобы сделать несколько глотков, а я уже собираюсь обругать его, когда слышу тихое вежливое «гм» с сиденья рядом со мной. Там сидит талз - знаете, один из тех маленьких серых волосатиков, похожий на эвока, получившего кулаком в морду. Он сидит у стойки рядом со мной, почесывая свой неприглядный маленький хоботок и глядя, похоже, на меня. Потом что-то бормочет. Какой смысл надоедать мне языками, которых я не знаю, так что я просто качаю головой, а затем бармен (к слову о мордах, явно неоднократно набитых) говорит: «Он говорит, что дроиды, которых вы ищете, направились в пустыню с несколькими Песчаными людьми».
Затем, словно скрепляя сделку, он ставит перед мной напиток. Я бросаю взгляд на Тинтопа, который жадно хлебает свое пойло, а затем туда, где донимают оркестр 110, Крэг и TД-787. Я пожимаю плечами. Затем я смотрю на напиток и ожидающего талза с его похожими на бусинки глазками. Информационная разведка, верно?
- Он знает, как давно они ушли? – Спрашиваю я, снимая шлем и испуская долгий вздох.
Серый что-то бубнит, а затем бармен говорит:
- Они ушли прямо перед вашим приходом. Сказали, что у них есть банта.
- Банта! - Тинтоп орет так, что становится ясно: он уже здорово поддал. Затем он наклоняется немного слишком близко к моему уху и бормочет: - Но как можно доверять этому волосатому мудаку? Ты же знаешь, что в этой кантине к имперцам не особо расположены, Рэм.
Я пожимаю плечами. На данный момент, я не уверен, насколько я сам расположен к имперцам, если быть честным. А это, по-видимому, честно. Я ненавижу свой отряд; я ненавижу свою форму. Я ненавижу то, что меня в любой момент могут вытащить в любую галактическую мусорку, чтобы просто уничтожить нескольких случайных одноклеточных троглодитов. Это постоянное ощущение, что мир может как-то быть очень, очень прекрасен, если только кто-нибудь сможет снять эти заляпанные дерьмом очки, которые ты получаешь, будучи членом этой нелепой армии.
Тинтоп тоже пожимает плечами, потому что, согласен ли он со всеми моими глубокими чувствами к Империи или нет, Тинтоп вообще просто не может быть обеспокоен. Особенно под воздействием сока.
Крэг и 110 возвращаются, чтобы сообщить нам, что там никого нет, кроме какого-то самодовольного на вид типа и его вуки, и что допрос оркестра прошел впустую. Мы сообщаем им новую информацию.
- Зараза, - бросает 110, и мы пробиваемся сквозь толпу к выходу из кантины. - Крифф!
Опишите данный инцидент. Будьте конкретны!
Ха. Ну, насчет этого ... После того, как мы покинули кантину, всё случилось так быстро. Прежде всего, эти рососпинники всё еще стояли там, просто паслись и, может быть, даже улыбались. Может рососпинник улыбаться? Думаю, да. Они, казалось, увидели нас и слегка кивнули. И тут же вышел на связь TД-4445:
- Мы получили наводку, что несколько повстанцев заказали корабль и пытаются покинуть Татуин вместе с дроидами.
- Согласно нашим данным, их увели в пустыню несколько тускенских разбойников, - говорит 110. - Кто ваш источник?
- Гариндан, - доносится клокочущий ответ.
- Кубаз Гариндан? - спрашивает 110.
- Так точно. Он следит за подозреваемыми. Будет сообщать.
Слушайте, я не фанатик и всё такое, но кубазы – это просто мусор. Точка, пробел, без исключений. Так вот, ну, типа длинноносый вонючка в очках дал вам кое-какую информацию. Вы поверите? Думаю, скорее нет, если честно. Я уж точно не поверю. И говорю то же самое 110.
- Неважно, - встревает TД-787, как всегда, непробиваемый, - это подтвержденный имперский источник. Мы должны следовать его указаниям в первую очередь. Правильно, командир?
Может быть, это всё сок, но я чуть не прихлопнул TД-787 прямо на месте. Я уверен, что действовал бы от имени всего отряда, если бы я это сделал, и не зря. Я имею в виду, эти рососпинники были совсем рядом, и, насколько мы знали, повстанцы прямо сейчас, пока мы трепались, делали ноги, просто исчезая в бесконечных песках Татуина.
Командир 110 качает головой, потом кивает, бесполезный, как всегда.
- Имперская наводка, - бормочет он.
- Мы получили подтверждение, - внезапно заявляет в комм ТД-4445. - Повстанцы направляются в ангар! Всем отрядам, движемся к ангару девяносто четыре!
- Вот тебе и ответ, - ворчит командир 110, а затем мы убегаем, прежде чем я успел возразить, прорываясь сквозь переполненные улицы, распихивая толпу вонючих джав. Я знаю, что это неправильно; я чувствую эту неправоту всем телом. Это неизбежно. Но я солдат. Штурмовик. Я безликий правоохранительный кулак Галактической Империи. Что я могу поделать? Я несусь вместе с моим отрядом, пытаясь игнорировать глубоко засевшую боль, что тянет меня, как луч захвата, сквозь толпу ко входу в кантину, где ждут те рососпинники.
- Сюда! - Вопит Крэг, потому что он всегда должен быть тем, кто знает всё. А потом мы оказываемся где-то, где мы, безусловно, только что были; извилистые пыльные стены, песчаные улочки и злобные взгляды искоса выглядят, кажется, как-то знакомо, но здесь повсюду так, и что тут сказать? - Теперь сюда, - настаивает Крэг, и мы следуем, потому что нам еще делать? Мы следуем приказам. Это самая суть нашего существования. Скажи «убей», и мы убьем. Скажи «умри», и мы поднимаем руки и получаем полный разряд бластерного огня. Вот так наше бессмысленное существование гасится по команде. А эта беготня по этим проклятым закоулкам? Довольно безжалостное подведение итогов всей нашей печальной жизни. Теперь ясно, что никто из нас понятия не имеет, где этот ангар, и в любом случае, это неважно, поскольку повстанцы, вероятно, прямо сейчас уже на самой дальней окраине города, намереваясь скрыться в бесконечных песках.
- Туда, - говорит Крэг, и кажется, что он выдыхается, или, может быть, мы приближаемся. Затем до меня доходит, что мы, безусловно, приближаемся, потому что всё вокруг нас заглушает рёв двигателей, и я слышу неподалёку звуки бластерного огня. А потом над зданиями вокруг нас вырывается вверх груда абсолютнейшего хлама и уносится в небо. Комм разражается треском статики и воплями о запросе подкрепления, но я уже в сотне кликов оттуда: как только драндулет улетел, что-то во мне ушло, и я понял, что должен делать. Не знаю, как, но я понял. Это даже не было сознательное решение, если быть с вами честным. Прежде чем я понял, что сделал шаг, я мчался обратно по улицам. Даже не знаю, как я сумел сориентироваться в этой навозной куче, именуемой городом; я просто рвался вперед, как будто меня дергала за собой невидимая нить, а потом были я – и они, по-прежнему около кантины, как я и оставил их, - два рососпинника, изящных и слегка, честно признаться, нетерпеливых.
Я должно быть, бежал, потому что тот, что поближе, чуть поднял голову и зарычал, когда я приблизился, но потом я положил руку на седло и вскочил в него, распутал привязь, и мы были таковы!
Каковы были ваши ответные действия по поводу данного инцидента?
Мы неслись по улицам Мос Айсли, я и рососпинник. В тот момент мы были едины - непреодолимая волна человека и мышц, зубов и седла. Контрабандисты и местные жители разбегались прочь с нашей дороги. Впереди маячила пустыня, непостижимая и огромная. Я смутно вспомнил, что должен был что-то сделать. Что-то якобы срочное. Хотя это, похоже, не имело значения. Всё, что тогда имело значение, это шорох ветра пустыни на моем шлеме, топочущий подо мной зверь, зияющая впереди пасть пустыни.
Повстанцы. Дроиды. Да, верно. На окраине города я замедлил зверя и поднял макробинокль. Впереди меня тянулись на клики и клики песок и пустота, лишь изредка прерываемые лачугой или башней коммуникации.
Зверь подо мной нетерпеливо пошевелился. Ему снова захотелось острых ощущений движения. Как и мне. И вдруг! На горизонте, на фоне яркого неба переливался тусклый силуэт банты. Вокруг неё стояли несколько Песчаных людей. Они двигались по гребню дюны и скоро окажутся вне поля зрения. Я ударил рососпинника пятками, и вместе мы помчались в пустыню.
Каковы были первоначальные результаты ваших действий во время инцидента? Опишите!
Забавно, что вы должны спрашивать об этом. Вся галактика сконденсировалась вокруг меня, стала песком и дюнами. Мир стал единым целым, особой сферой жизни, растягивающейся в пустоте в нескончаемый цикл. Зверь топотал подо мной, тоже устремляясь вперед к этой пустоте. Я вынул планшет и воспользовался им, чтобы передать этот доклад, который, вероятно, последнее, что вы слышите от меня. В какой-то момент я сбросил свое снаряжение, а затем солнца направили свои успокаивающие потоки света танцевать по моей коже, и песок поднялся в свирепом адском ветре, который прокатился из ниоткуда и зажег мир криком и хрупкой пылью пустыни, и это было похоже на тихий, страшный шепот, что этот мир, который я когда-то считал мертвым, настолько живой, совсем как я: такой живой, и рожденный и возрожденный в шторм, и абсолютно свободный.

Затмение

Автор: Мадлен Ру

Брея Органа смотрела на наклонный солнечный луч за плечом Визайи. Свет в галерее над главным входом во дворец становился золотым, а затем оранжевым, указывая на конец дня. Еще один день без мужа и дочери подходит к концу, но он тянулся так медленно, как целая жизнь.
Визайя говорила так же медленно, методично напоминая королеве её график на оставшуюся часть дня. С каждым словом, с каждым «затем», за которым следовала очередное дело, очередная встреча, очередной долг, Брея всё больше уставала. Пока она наблюдала за тем одиноким солнечным лучом, меж её глаз залегла глубокая морщинка. Луч проник сквозь одно из высоких окон над ними – единственный всплеск золота на фоне серебристо-голубого великолепия дворца. Даже когда она была ребенком, зал напоминал ей внутреннюю часть раковины, гладкую и блестящую, всегда немного прохладную даже в разгар лета.
- Затем у вас запланировано учреждение школы для непривилегированных нерфов, которые просто хотят следовать своей мечте и стать танцорами ...
Брея резко отвела взгляд от солнечного луча, ошеломленно взглянув на женщину средних лет рядом с собой. Визайя была так важна для неё в качестве советника, что Брея часто шутила, что потерять её - словно лишиться руки. У них даже были одинаковые кольца, специально сделанные для них, - простые маленькие серебряные ободки, которые каждая носила на правом указательном пальце.
- Похоже, я немного рассеянна, - призналась Брея, успокаивающе проводя рукой по лицу. – Пожалуйста, отмени мои встречи на остаток дня; просто я мысленно в другом месте.
Визайя кивнула, с новой решимостью сверяясь с планшетом.
- Конечно. Это нетрудно. - Затем она замолчала, и Брея могла бы снова потерять интерес и позволить своему уму блуждать, но что-то в лице женщины насторожило её. Визайя никогда не демонстрировала беспокойство, всегда сохраняя маску спокойной уверенности. Но теперь... Теперь её темные брови сошлись вместе, нахмурившись, она постукивала ногой под платьем, заставляя шелк дрожать.
- До сих пор ни слова, - сказала ей Брея и коснулась запястья помощницы. Возможно, слишком фамильярный жест, но это были необычные времена. - Капитан Андерам попросил меня прекратить вызывать его в космопорту. Он клянется, что я первой узнаю, когда его челнок приземлится.
Визайя совсем не казалась успокоенной.
- Я могла бы пойти и понаблюдать. Я не против.
Брея мягко улыбнулась.
- Капитан Андерам настаивал. Не надо его сегодня снова беспокоить.
- Да, но ведь он просил, чтобы вы перестали спрашивать его. Меня это предупреждение не касается.
Вот поэтому Визайя и была её правой рукой. Брея вполне отдавала себе отчет, что без посторонней помощи она бы не выдержала недавнюю бурю – весть о роспуске Сената стала настоящим ударом, превращая каждый клочок новостей в возможное бедствие. Сейчас Империя была выше тонкого политиканства; они отчаянно пытались подавить Восстание, а отчаявшиеся животные всегда самые опасные. Брея чуть поджала губы, а затем кивнула.
- Будь осторожна, и спасибо. Теперь, думаю, я немного побуду одна. Никогда не думала, что я могу настолько вымотаться.
Визайя сделала реверанс и поспешила прочь, шелковые юбки тянулись за ней, словно серебряная тень. Свободная, но по-прежнему погруженная в свои мысли, Брея повернулась и пошла по галерее. Обычно разве что только катастрофа планетарного масштаба могла заставить её игнорировать свои королевские обязанности, но она чувствовала себя уставшей, уставшей до мозга костей. Обычно она бы только порадовалась беспокойному дню, который помог бы ей отвлечься от отсутствия мужа и дочери, но следующий день после беспокойного дня измучил её. До недавнего времени она никогда не чувствовала себя старой, ей было нетрудно подниматься с постели отдохнувшей и энергичной, но теперь она остро ощутила наступающие годы.
- Ваше величество? Минутку вашего времени, если можно…
Дежурная дроидесса её дочери, WA-2V, появилась, казалось, из ниоткуда, верхний свет отражался от её голубоватого корпуса, когда она выскочила из-за растения в коридоре, ведущем в королевские апартаменты. Дроидесса быстро покатилась за Бреей, буквально на расстоянии ладони от подола её платья.
- Просто... - Дроидесса с жужжанием ускорилась, изо всех сил стараясь не отставать. - Ну, празднество в честь равноденствия всего через три недели, и торговцу тканями нужно точно знать, сможет ли принцесса присутствовать и, если да, то что она предпочтёт - шелк или атлас.
- Позже, 2V, - мягко сказала Брея. Попалась. А она-то надеялась в одиночку добраться до своих комнат, получить – наконец-то – хотя бы миг покоя. - Мои встречи будут перенесены. Меня не беспокоить.
- Ваше величество? - А теперь министр финансов, бежит, чтобы догнать их.
Покой. Нет, не видать ей его.
Моментально позади министра появилась блестящая хромированная голова - старый дочкин дроид-воспитатель CZ-7OB цокал по пятам за ним на металлических ногах. Этот дроид был единственным из них, кому на самом деле была назначена встреча, и, вероятно, было слишком поздно отменять её. Брея не замедляла шага, отмахиваясь от вопросов министра так же быстро, как они сыпались. Вскоре они подошли к высоким арочным дверям, ведущим в королевские апартаменты, и к двум стражникам в броне, стоящим по обе стороны.
Сквозь щель в покрытом эмалью шлеме она перехватила взгляд стражника и едва заметно качнула головой.
- Но, ваше величество! Платье! – Казалось, у 2V сейчас от расстройства взорвется сервопривод.
- Отойди, дроид, вряд ли в бюджете найдется хотя бы кредит на такие глупые…
Двери в королевские покои отворились, и оттуда хлынул чистый воздух с тонким ароматом льна, сладкие звуки лютни, на которой занималась юная служанка королевы, и еще более сладостный лязг, когда алебарды стражников опустились позади неё, перекрывая вход.
Брея остановилась на пороге и повернулась, протягивая к ним руки, словно сдаваясь. Министр Линтрейст и 2V остановились, дроид-воспитатель мягко врезался в спину дроидессы, пробормотав извинение.
Финансы. Празднества. Шелка. Бюджеты. Вернется ли Лея вовремя к равноденствию? Это казалось маловероятным, и всё же в маленьком личном уголке своего сердца, где не было ни восстаний, ни политики, Брея надеялась, что вернется. Что это будет означать - успех или неудачу, если она вернется так скоро? Какого результата она желала?
Она вздрогнула и крепко зажмурилась. Долг матери - беспокоиться, но обязанность королевы - терпеть.
- Достаточно на сегодня, - самым решительным тоном обратилась к ним Брея. Она ненавидела чувство, что её преследуют, и еще больше ненавидела ощущение, что это в каком-то смысле отступление. – Средства для празднества были выделены несколько месяцев назад, Линтрейст, что, как я уверена, вам уже известно. 2V, пусть торговец возьмет со склада одно из моих платьев; принцесса может вообще не присутствовать на празднике, и начинать шить новый наряд будет пустой тратой.
Дроидесса удовлетворенно загудела, даже слегка закрутилась на своей подвижной нижней половине, как будто не могла сдержать своего волнения.
- Может ... Может, ему, по крайней мере, добавить кое-где несколько украшений? Кристалл или два? Возможно, вышивку по подолу?
Направляясь в комнату, Брея снова прикрыла глаза и подавила усмешку.
- Что ж, 2V, это отличная идея. Я уверена, Лея будет довольна.
Линтрейст, напротив, был не из тех слуг, кого легко взволновать или легко убедить. Он поморщился и резко повернулся, его плащ взвился позади него, и он зашагал прочь от них по коридору. Ну вот, по крайней мере, об одной проблеме позаботились.
- SZ-7? Можешь идти за мной, - сказала Брея, указывая дроиду идти вперед.
Затем она вошла в свои апартаменты, глубоко дыша, пройдя сперва прихожую, уставленную растениями и цветами, затем приемную, где продолжала усердно заниматься её служанка Фалина, а затем по короткому изогнутому коридору к личному балкону.
Горный воздух. Ничто не успокаивает нервы лучше.
Брея прикрыла глаза от заходящего солнца. Розовые клочья облаков простирались по небу, сопровождаемые вечерней зарей в каскадах оранжевого и глубокого темно-синего. Мерцал тающий снег Джуранских гор, обещая наступление теплых месяцев, крупные перелетные стаи транта неслись из-за гор к тем розовым облакам. Она улыбнулась и подавила тяжесть в сердце, наслаждаясь, как всегда, видом этих прекрасных существ, чьи серые крылья рассекали воздух, а жалобные крики заполняли долину.
Дроид-воспитатель позади неё со щелчком остановился, и она услышала мягкое жужжание, пока дроид переминался с ноги на ногу, ожидая.
- Ваше величество, - начал дроид своим четким автоматизированным голосом. - С сожалением сообщаю вам, что я обнаружил в дипломатических отчетах вашей дочери серьезное противоречие. Обычно это было бы достаточно просто исправить, но, поскольку принцесса уже отбыла, ошибка может повлиять на её миссию.
Ах да, её миссия. Никто во дворце, конечно, кроме нескольких ведущих шпионов и чиновников, не знал точно, куда и зачем направилась Лея. Было крайне важно сохранить в тайне истинную причину её поездки. Брея кивнула, наблюдая, как по перилам балкона ползет маленький радужный жук. Он толкал крошечный клубочек травы - материал для какого-нибудь строящегося гнезда.
- Что за противоречие?
CZ-7OB шагнул вперед и присоединился к ней у перил. Будь для протокольного дроида возможно выглядеть нервным, этот был бы таким почти постоянно. Его светящиеся механические глаза метались из стороны в сторону, а затем вверх и вниз, и после долгих колебаний пришел ответ. Она практически слышала, как бешено работают цепи в голове машины.
- Согласно дипломатическому профилю принцессы Леи, она бегло говорит на хаттском и на ширивууке. К сожалению, как ваше величество прекрасно знает, принцесса едва владеет ширивууком. Это, разумеется, моя вина, а не принцессы, но я волнуюсь, что такая ошибка может вызвать затруднение. О, это слишком, слишком унизительно.
Брея позволила себе улыбку и повернулась, положив по-матерински руку на плечо дроида.
- Вряд ли ты виноват в том, что Лея недостаточно строго занималась собой. Я бы не стала беспокоиться. Мне даже трудно представить себе сценарий, где ей принесет пользу свободный ширивуук. - Глаза дроида замерцали ярче, как будто в шоке. - На этой конкретной миссии, конечно, - поспешно добавила королева.
Кивнув, CZ-7OB посмотрел на свои руки.
- Это, пожалуй, верно, ваше величество, и для меня облегчение - это слышать, но всё же ещё более тревожно мое открытие, что... что... - И тут дроид наклонился вперед и прошептал: - Я не решаюсь даже высказать это обвинение, но принцесса изменила запись сама.
Позади них послышался мягкий смешок:
- Это вполне похоже на нашу дочь.
Оба – и Брея, и дроид - вздрогнули от неожиданности, но у королевы вдруг перехватило дыхание, её королевские манеры на мгновение улетучились. Её муж вернулся - уставший, возможно, но, как всегда, красивый, в прекрасно сидящем коричневом плаще. Она поспешила к нему, с благодарностью бросившись в его раскрытые объятия. Горный воздух родного дома был бальзамом, конечно, но объятия любимого - сами по себе блаженство. Война, Восстание, отсутствие дочери... Всё это в один момент вылетело у неё из головы.
- Так долго, - прошептала она, отрываясь от него и касаясь его щеки. – Так долго.
- И снова здесь, - ответил Бейл, склоняясь с высоты своего роста, чтобы поцеловать её. - SZ, - сказал он рассеянно, не сводя глаз с лица Бреи, - иди исправь запись и знай, что мы все благодарны тебе за ... особое старание.
Дроид закачался рядом с ними, рассматривая их огромными яркими глазами, и направился прочь.
- Я лишь надеюсь, что мое исправление не окажется слишком запоздалым. Это ведь ужасно легко - оскорбить вуки.
- Но Визайя должна была сказать мне! – Брея лихорадочно соображала. - Ты должен был только что пересечься с ней и этим проклятым Андерамом! Я велела ему сразу предупредить меня...
Когда дроид ушел, Бейл держался на расстоянии вытянутой руки, но его улыбка не отражалась в глазах. Что-то явно не так. Она заметила новые морщины у его глаз и длинные мазки седины на висках, и её сердце сжалось при мысли о всех опасностях, которые ему пришлось пережить, чтобы вернуться на этот самый балкон. Она снова крепко обняла его, а затем позволила ему подвести её к перилам, их руки сплелись на холодном мраморе. Над головой взлетела вторая стая транта, их крики эхом отдавались в долине и в высотах дворца.
- Не сердись на них, милая. Я сказал им, что хочу преподнести сюрприз. Звезды, я так скучал по тебе и этому месту, - прошептал он, поднимая голову к небу.
Брея отчаянно хотела позволить себе подольше чувствовать облегчение, но её хватка на его руке сжалась.
- Скариф... Слухи верны? Они не могут быть верны...
Муж отвернулся от неё, опустил подбородок и вздохнул. Он, казалось, побледнел, в глазах появилось какое-то далекое, отрешенное выражение.
- Не думай сейчас об этом, - заверил он её. Их глаза встретились, и он выдавил полуулыбку. - Я так надеялся, что эта встреча будет счастливее, но новости, которые я узнал... - Он умолк и на мгновение показался ей совсем больным.
- Сенат расформирован, - сказала она. - Мы узнали несколько дней назад, Бейл. Это чудовищно. Я знала, что Император самоуверен, но я ожидала, по крайней мере, хотя бы какой-то утонченности.
- Сенат. - Бейл покачал головой, ещё крепче сжав её руку. – Я не об этом должен тебе сказать. Я думал, что знаю, что мне сказать, и это вполне справедливо, что именно я несу эту весть, но теперь, когда дело доходит до этого...
Брея молчала, испугавшись, что, если она скажет хоть слово, он лишь снова дрогнет. Она смотрела, как маленький жук на перилах поддался внезапному порыву ветра и перевернулся, вся его усердная работа пошла прахом.
Бейл сделал глубокий вдох, и она смотрела, как он постепенно успокаивается, но всё ещё остается болезненно бледным. Они так долго знали друг друга, столько всего пережили, но и во всех их личных тайнах она никогда не видела его таким. Её муж, человек непоколебимого мужества и веры, теперь был потрясен до глубины души.
- «Тантив» погиб, - прошептал он. - Уничтожен.
На мгновение Брея словно лишилась слуха. Паника. Она хорошо знала это чувство, она ощутила его, когда дошла новость о роспуске Сената, но это было что-то другое. Это была не просто паника, но словно что-то прогрызало себе идеальную пустоту у неё в груди. Высокий вой в голове заглушил все звуки, кроме стука крови в ушах. Она моргнула, глядя сквозь лицо мужа, сквозь перила, сквозь гору... Потом её глаза, наконец, остановились на этом маленьком жучке, ползущем по перилам. Бейл упал на колени, тех немногих сил, что у него остались, хватило только до тех пор, как он доставил это сообщение.
Теперь оно ляжет на тебя.
Эту пустоту в груди надо чем-то заполнить, или она взорвет её изнутри беспомощным пульсаром. Цель может заполнить пустоту. По крайней мере, прямо сейчас. Брея скрестила руки, сжимая их всё крепче и крепче, как будто эта единственная точка давления каким-то образом поможет ей устоять на ногах – и выстоять морально.
- Мы должны разузнать больше. Отправить другой отряд разведчиков. Могли быть запущены спасательные капсулы. Нашу дочь не так легко убить; она сделала бы всё возможное, чтобы выжить. Нам нужна карта всех планет вблизи того астероидного поля. Оттуда мы начнем искать выживших. И кто доложил об этом? Им можно доверять? - Спросила она и заметила, что её голос повышается, пока она вновь не овладела собой. - Я не приму никаких отчетов, пока не увижу обломки собственными глазами.
Она едва не поинтересовалась, что именно предпринимает по этому поводу Сенат, но вспомнила, что они в этом деле одни, затеряны в незнакомой пустыне.
Кивнув, Бейл потянулся к ней, и дрожащими руками она помогла ему подняться.
- Я запрашивал всё это и многое другое, - уверил он её. – Сената у нас больше нет, но союзники есть. Брея, на поиски направлена эскадрилья, но сейчас мы находимся в состоянии войны. Ты знаешь, что я воспользовался бы всеми возможными ресурсами, но наша личная потеря не должна идти вразрез с потребностями Восстания.
Слезы хлынули сами собой, и Брея была бессильна сдержать их. Наша личная потеря. Она сильнее прижалась к мужу, пряча свой подергивающийся подбородок, который свидетельствовал о крушении момента стальной политической решимости.
- Не потеря, - сказала она. - Еще нет. Я не стану сдаваться. Но, Бейл, мы ни за что не должны были соглашаться на это, не должны были отпускать её...
Он тяжело оперся подбородком на её голову, и Брея вдруг почувствовала себя древней и испуганной, хрупкой, как будто на неё со всех сторон обрушилась война, которую она не могла остановить, и зло, которого она не могла понять.
- Эта война только начинается, и мы должны сделать всё возможное для подготовки. Даже если мы не сделаем ничего, кроме её поисков, даже если мы не сделаем ничего, кроме как будем надеяться, война уже здесь, - мягко сказал он. - И Лея не останется в стороне, когда мы её найдем. Мы могли бы попытаться прятать её здесь, на Алдераане, в безопасности, если – когда - она вернется, но мы оба знаем, что она найдет способ улететь.
- Да, я знаю. - Она отстранилась, вытирая глаза обеими руками. - Мы тоже должны быть там, искать. Капитан Андерам может подготовить для нас транспорт, надо сказать ему.
- Прости, - сказал он. - Ты же знаешь, как и я, что это просто слишком опасно. Если погиб «Тантив», то же самое может произойти и с нами.
Брея покачала головой и обхватила себя руками, втирая тепло в уже теплые руки. Её гнев претворился в печаль, и она вернулась к мужу, позволяя ему сжать её в крепких объятиях, на их лица пало последнее утешительное прикосновение солнца.
- Конечно... Конечно, это правда. Но я не могу бездействовать, любимый. И я не стану бездействовать.
Она вытащила из складок своих объемных юбок небольшой голопередатчик, обнаружив, что даже столь простая задача требует полного её внимания. Даже просто стоять и дышать ощущалось несправедливо жестокими задачами. Но она собралась, готовая еще мгновение быть королевой, и матерью - когда вызов пройдет.
Передатчик воспроизвел синий образ капитана Андерама, принявшего сообщение.
- Возможно, мы действительно должны остаться здесь, - тихо произнесла Брея. - Но у нас есть способные пилоты и агенты, и они будут искать там, где не можем мы.
-
Знание, что сна не будет, не делало его отсутствие легче. Руки начали постоянно дрожать, и Брея чувствовала в голове эхо этой дрожи. Не было никаких вестей о дочери – ни горестных, ни радостных, и вероятность того, что судьба Леи так и останется неясной, росла изо дня в день. Эта вероятность нависала над ней, как мертвая точка, и в определенные моменты, опустошенная до состояния бреда, она могла бы поклясться, что её зрение начинает постоянно затуманивать вполне реальная черная пустота.
Каждое изображение на экране каждого устройства связи вызывало у неё очередной приступ ожидания страха. Она не позволяла никому, кроме Бейла, видеть это, или, по крайней мере, она делала всё возможное, чтобы скрыть темные круги усталости под глазами и дрожь в руках.
Два дня. С возвращения мужа прошло два дня, но казалось – целая жизнь, время размывалось от недостатка сна, пока она могла не больше отдыхать, чем божественный час или день. Длинная, сводчатая палата в северной части дворца служила когда-то для приема сановников и для трезвых, серьезных политических дискуссий, но теперь стала центром информации, а их лучшие агенты по-тихому искали Лею. Брея проводила там слишком много времени. Она ела там, когда желудок принимал пищу. И она смотрела на Бейла через весь необъятный стол для заседаний, и они отводили глаза друг от друга. Любой затяжной взгляд - и Брея чувствовала, как наворачиваются слезы.
Нельзя показывать слез перед своими генералами.
Она увидела, как из высокой арочной двери к столу подошел паж и остановился у локтя Бейла. Их перешептывание затерялось в непрерывной болтовне мужчин и женщин вокруг них и устойчивого потока входящих и исходящих головызовов. Но Брея внимательно наблюдала, каждый новый фрагмент информации приносил прилив надежды. Любые указания, большинство из них пустые, казалось, в бесконечном кружении ведут к одному и тому же выводу: «Тантив» уничтожен, и вместе с ним - каждая душа на борту.
Бейл покачал головой, и она заметила ту же предательскую дрожь в его руках, когда он в расстройстве ущипнул кончик собственного носа.
- Кто-то должен что-то знать. Слышишь? Вернись, - сказал он, раздраженно повысив голос. - Вернись и проверь ещё раз, а потом ещё раз.
Паж сдернул с головы синюю фуражку и с поклоном направился к выходу из зала, его симпатичное юное лицо стало ярко-малиновым.
Брея присоединилась к мужу, отыскала под столом руку и пожала её. Он не взглянул на неё, но почти незаметно склонился к её плечу.
- Они тоже обеспокоены, Бейл. Не забывай этого.
- Я не должен был рявкать на него.
У неё остались только усталые улыбки, и она подарила ему одну.
- Он простит тебя.
- О, ваши величества! - В хаос комнаты вкатилась WA-2V, ловко маневрируя в обеспокоенной толпе к стоящим Бейлу и Брее. Дроидесса несла в тонких руках платье, в котором Брея тотчас же узнала своё собственное. Оно было немного переделано, укорочено под невысокий рост Леи, на подоле сверкали брызги драгоценных камней. Дроидесса остановилась практически рядом с ними, и Брее пришлось поднять руку, чтобы не дать платью выпасть из рук 2V. Её пальцы коснулись знакомого шелка, и взметнулась новая волна горя.
- Вы были правы, это была гораздо лучшая идея - освежить одно из ваших старых платьев, - сказала дроидесса, возясь с рукавами платья. - Оно такое интересное, что жаль было бы оставлять его на складе. Оно просто отлично подойдет принцессе!
- Сейчас не время, - перебил Бейл, обращаясь к механической служанке. - Есть... другие соображения, достойные нашего внимания.
Но дроидесса продолжала смотреть на Брею, протягивая наряд. Королева заставила себя положить руку на богатую ткань, приготовившись к новой боли.
- Оно прекрасно, - заверила она служанку. - Когда Лея вернется, она будет очень рада.
2V суетливо покаталась туда-сюда, а затем ответила с чириканьем:
- Я тоже так думаю, ваше величество, и она скоро будет дома и увидит его.
Слева от них засияла голубая человеческая фигура - входящая передача от капитана Андерама, миниатюрное изображение неистово кричало со своего поста в космопорту.
- Что ещё? - Бейл прошествовал к концу длинного стола, втиснувшись между двумя министрами, сгорбившимися над голо.
Брея оказалась там же секундой позже, наклонившись ближе, чтобы говорить точно в устройство записи:
- Андерам? Ты меня слышишь? Есть новости?
- Наверху! – В голосе капитана звучала паника. - Видите? Что-то выходит на орбиту без всякого предупреждения...
- Что ты сказал? Бессмыслица какая-то, - ответила Брея и заметила, что связь сейчас оборвется. Какие-то помехи в передаче. – Капитан…
Но Бейл схватил её за запястье, медленно повернувшись к ней, глаза изучали пол между ними.
- Идем, - прошептал он. - Наружу. Свяжемся с капитаном по моей личной линии!
Она позволила ему увести себя из зала и в коридор, и подобрала юбки, чтобы не отставать. Брея хватала ртом воздух, пока он бегом провел её через дворец к ближайшему балкону - знакомому убежищу на открытом воздухе вне их палат. Они оба затормозили и уставились в темнеющее небо, в руке Бейла ожило изображение Андерама.
- Спасайтесь... - Голос капитана превратился в треск.
- Подумай, Бейл. «Тантив» погиб, наши связи заблокированы... - Она вздохнула, глядя, как образ капитана полностью исчезает. - Они поняли, что это Лея. Это ответный удар.
Муж начал расхаживать туда-сюда, на висках бисером выступил пот, и он в расстройстве отшвырнул коммуникатор. Его бормотание было слишком тихим, чтобы можно было расслышать.
- Невозможно. Они не посмеют!
Может быть, всё это было отвлечением, какой-то имперской интригой, чтобы помешать им разыскивать дочь. Ничто не подтверждено, напомнила она себе, ничто не достоверно, пока у них нет абсолютного подтверждения. И если внимание Империи устремилось на Алдераан, то тем лучше - пусть они отвлекаются здесь, это может позволить дочери избежать гибели. До тех пор, пока она жива, есть надежда; на какой бы далекой планете Лея ни приземлилась, она найдет способ доставить данные и завершить свою задачу.
На балкон упала тень, окутав их обоих холодной и внезапной темнотой. Она инстинктивно потянулась к Бейлу, взяв его под руку, и они оба одновременно повернулись лицом к долине. Брея прикрыла глаза ладонью, глядя на небо и массивный объект, который медленно двигался на фоне солнца. На секунду он полностью скрыл солнце.
- Что это за гигант? - Пробормотала Брея. Страх крепко сковал ей грудь, и она сильнее прижалась к мужу. Что же это такое? Однажды на Корусканте она стала свидетельницей затмения, но это было намного быстрее. И гораздо менее естественно.
Бейл рядом с ней ахнул, а затем словно онемел. Он повернулся к ней, глаза его были пусты, губы шевелились, но не издавали ни звука. В конце концов, он обрел голос и уставился на землю у её ног.
- Планетоубийца.
Она боролась с тошнотой, которая волной нахлынула на неё, и положила руки ему на щеки, заставляя Бейла посмотреть на неё. Это не может быть правдой. Только не Алдераан. Они в самом центре галактики, большая планета, оплот традиций, мира и процветания...
Идеальный образец для уничтожения. Идеальное сообщение для отправки. Ни одна планета не была столь священна, столь многолюдна... Ни одна планета не была столь безопасна.
- Любовь моя, они не станут, - проговорила она, хотя прекрасно знала, что станут.
Бейл положил свои руки поверх её и соприкоснулся с ней лбом.
- По крайней мере, мы будем вместе.
- Нет! - Она отказывалась верить. Как могло существовать такое зло? - Может... Может, нам хватит времени. Космопорт слишком далеко, но мы можем добраться до нашего личного челнока. Мы... Мы можем эвакуировать как можно больше! Должно же быть что-то, что-нибудь, что мы можем…
Звук был невероятным. Они повернулись к нему с благоговением и страхом, воздух помертвел, точно поглотив все звуки вокруг них перед огромным взрывом - словно молния сотрясла воздух. Бейл рванул её к себе, стиснул, тогда как свет ослепил их - кольцо белого, растущее от горизонта, быстро распространялось, неся с собой деревья, зверей и скалы.
- Она справилась, - прошептала Брея, дрожащие руки вцепились в одежду мужа, не желающие верить глаза наблюдали, как сама планета взрывается тысячей ярких, страшных гейзеров. - Я знала бы, если бы она погибла, Бейл.
- Она жива. - Он поцеловал её в лоб и застыл так, а дворец сотрясся под ними, и балки, удерживающие балкон, с визгом просели. Завопили от ужаса слуги в покоях, и замок провис - земли под ним больше не было.
У неё заныли кости. Казалось, они отрываются друг от друга.
- Она жива, - повторил Бейл.
Брея закрыла глаза.
- Я знаю.
Взметнулись горы, накатывая на них и полностью поглощая. Она чувствовала тепло мужа, его дыхание на своей шее, затем запах пепла и дыма, а в следующий миг - забвение.

Долго что-то планета взрывалась :) А вообще рассказ неплохой, с определенной точки зрения.

Время смерти

Автор: Каван Скотт

Mеня зовут Оби-Ван Кеноби, и я мертв.
Я знаю, как это звучит. Сумасшедший старый Бен с его сумасшедшими старыми историями.
Но это не безумие. Это происходит.
По крайней мере, я так думаю.
Вот я стою в самом сердце новой боевой станции Империи, лицом к человеку, который, к добру или к худу, определил последние тридцать лет моей жизни. Я закрываю глаза и жду; слышу взмах меча и ...
И что?
Что будет дальше?
Если ты поразишь меня, я стану сильнее, чем ты можешь себе представить.
Разве я сказал эти слова? Верил ли я в них?
Понятия не имею. Уже нет.
Это происходит снова и снова. Я закрываю глаза, ожидая неизбежного. Я слышу скрежет дыхания Вейдера, скрип его брони, визг светового меча.
Я чувствую жгучую боль в боку.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч…
Я с криком вскакиваю в тишине комнаты. Я не там, где я был. Боевая станция, солдаты, даже Вейдер... все они исчезли, словно никогда не существовали.
Я дома, расположившись на синкаменной плите, которая почти двадцать лет служила мне кроватью. Где мой матрас? Я оглядываю тесную комнатушку. Всё, как и должно быть, хотя отсутствует кое-что из последних приобретений. Деревянный стул, который я сделал из дерева джапор. Набор глиняных мисок, раздобытых у забытого каравана джав. Увлажнитель, приобретенный у Уотто - по весьма завышенной цене, стоит добавить.
Меня ограбили? Нет, так хижина выглядела в первые дни моего изгнания, когда я еще вел на стене над кроватью календарь, чтобы отмечать течение времени. Я пробегаю рукой по ячеистой поверхности. На камне отмечены три года.
Я нашел старую хижину изыскателя высоко на обдуваемом ветрами обрыве, она была пуста, давно заброшена, но я сразу понял, что она хорошо послужит мне. Стены были крепкими, крыша - прочной, а пещеры под погребом - идеальное место для медитации и тренировок. Самое главное, она была отдаленной, окруженной огромным дюнным морем. Меня никто не потревожит.
Я спускаю ноги на грубый каменный пол. И тут я понимаю. Мне не больно. Впервые за многие годы мое тело не жалуется, когда я поднимаюсь с кровати. Я смотрю на руки. Это руки гораздо более молодого человека. Они не трясутся, они не дрожат. Кожа эластичная, загорелая, но еще не обесцвеченная постоянным жаром солнц-близнецов. Я сгибаю пальцы, ожидая услышать скрип ревматических суставов. Его нет. Пальцы сильные. Можно даже предположить, ловкие.
Я пропускаю их сквозь бороду, и меня осеняет. Я устремляюсь к задней части скромного жилища, мимо печи и кладовой, к тусклому зеркалу, висящему на дальней стене. У лица отражения почти нет морщин, кожа гладкая. Взъерошенная копна волос густая, только в бороде предательски поблескивает седина.
Мир покачнулся. Я протягиваю руку к стене, чтобы не упасть. Это прошлое. Матрас, стул, миски и увлажнитель воздуха; они не исчезли. Их просто ещё нет.
Я делаю шаг вперед, попадая в кружащийся цикл моей смерти.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Но на этот раз - больше. Гораздо больше.
Плачущий новорожденный, которого я держу на руках, когда его мать испускает последний вздох.
Квай-Гон, оседающий на колени, из рваной дыры в его животе вьется дым.
Глаза, когда-то смотревшие на меня, как на брата, испорченные темной стороной, пылают желтым от ненависти.
Костер Мола, бушующий под небом пустыни.
Отрубленная рука, подергивающаяся под огнем моего меча.
Пустые одежды, падающие на пол.
Голос, зовущий меня по имени.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч…
Я сажусь, хватая ртом воздух. Я снова в кровати, пылинки танцуют в свете, льющемся сквозь узкие окна хижины.
Мое зрение расплывается, и я оказываюсь в Храме на Корусканте, каким он был задолго до того, как Палпатин сделал из этих священных залов посмешище. С другой стороны комнаты на меня смотрит Йода, древнее лицо морщится в кривой ухмылке.
«Всему причина есть.»
«Но почему здесь?» - Кричу я, вновь перемещаясь в изожженную солнцами хижину. - «Почему сейчас?»
Ответа нет.
Я сижу на краю кровати, пытаясь вспомнить, что же случилось, когда я впервые жил сегодня утром.
Я смотрю вниз и вижу призрак более молодого себя, ворочающегося на плите в плену кошмара. Он стонет, он всхлипывает, он садится прямо, просыпается, на его губах – одно-единственное слово.
Одно-единственное имя.
«Люк!»
А потом я снова один.
Я знаю, что это за день. Я узнаю тяжесть в груди, ощущение предчувствия, от которого меня бросает в дрожь. Люк в опасности. Что-то должно случиться, и оно изменит всё.
«Иди к нему», - призывает голос в моей голове.
«Да, учитель,» - отвечаю я и прикрываю глаза, выходя на солнечный свет. Неда ждет меня, развалившись под самодельным навесом - шкурами животных, туго натянутыми на шаткую раму. Ветхий навес продержится ещё долго после того, как бедняжка умрет от старости, и будет непрерывно хлопать на ветру, заставляя меня просыпаться по ночам. Однажды утром он исчезнет, сорванный с фасада дома песчаной бурей.
Но этого еще не произошло. Моя верная, хотя и своенравная, эопи жива-здорова, обнюхивает землю, выискивая корни в выжженной почве. У меня возникает непреодолимое желание обнять её, но Неда встречает меня с обычным пренебрежением и ограничивается угрюмым фырканьем в качестве приветствия, прежде чем возобновить бесплодные поиски пропитания.
Совершенно верно. Так и должно быть; но сейчас её завтраку придется подождать.
Она не жалуется, когда я затягиваю потрескавшиеся кожаные ремни вокруг её туловища, полностью игнорируя меня, когда я взбираюсь в седло.
«Давай, старушка. Поехали.»
Я дергаю поводья, слегка подталкиваю её пятками в бок, когда она по-прежнему не реагирует. Наконец, она фыркает и нехотя повинуется, набирая скорость, и мы рысью мчимся по извилистой тропинке в долину внизу.
Вскоре мы атакуем солончаки, Неда фыркает, когда я подталкиваю её сильнее, чем когда-либо раньше. Её широкие ноги тяжело скачут по песку, минуя белые кости скелетов, дочиста обглоданные когтекондорами. Мне представляется вихрь сценариев - один ужаснее другого.
Неужели это Песчаные люди? Оуэн может справиться с тускенами, как и с кем угодно в пустошах, но у кочевников есть особая причина ненавидеть его семью, обида до сих пор не забыта и далека от прощения. Неужели они наконец-то взяли реванш? Грехи отца обрушились на сына.
Я крепче сжимаю поводья Неды, заставляя её продолжать путь. Конечно, на Татуине есть и другие ужасы; для начала, отвратительный комок жира, именуемый Джаббой Хаттом. Оуэн - гордый человек. Он скорее будет бороться, чем заплатит Джаббе деньги за защиту, которые хатт требует с его соседей. Конечно, Оуэн не будет настолько глуп - после того, что обещал?
Нет, Оуэн знает, когда сражаться. Но что, если угроза исходит вообще не от Татуина, но от звезд наверху? Одно дело - гангстеры и разбойники, и совсем другое - Империя. У Оуэна не будет и шанса против отряда обученных имперских солдат. Неужели сквозь тонкую атмосферу Татуина уже летит корабль? Неужели сбудутся мои худшие опасения?
Мне представляется хрустящий под тяжелыми черными сапогами песок, темный плащ, развеваемый шквальным ветром пустыни, механический хрип респиратора.
А потом я снова на боевой станции. Вейдер ждет меня в коридоре впереди, он стоит молча, его световой меч уже пульсирует красным. Он знал, что я приду, что я на борту его разрушительной машины. Знает ли он, что я сделал? Неужели все мои усилия были напрасными?
Почему он ничего не говорит, неподвижный, как статуя? Девятнадцать лет. Девятнадцать лет с тех пор, как я оставил его умирать. Девятнадцать лет переживания его падения каждую ночь во сне.
Как он выглядит под этой маской? Что он видит сквозь эти рубиновые линзы?
Друга? Врага?
Пережиток?
Он кажется таким спокойным, таким сосредоточенным, но я чувствую его ярость, кипящую под этой безжалостной лицевой панелью, словно гибельная туманность. Его ярость угрожает захлестнуть его, как всегда, но он держит её в узде. Не могу не отдать должное - я поражен. Император хорошо выучил моего бывшего падавана. Я могу лишь представить себе весь тот яд, что пролился из уст Палпатина с самого Мустафара.
Отведай своей ненависти, мой ученик. Взрасти её. Пусть она освободит тебя. Пусть она придаст тебе силы.
Я всегда знал, что этот день настанет. Я просто не знал, где и когда. Конечно, я никогда не предполагал, что это случится в подобном месте, на планетоубийце, подобной которой галактика никогда не видела.
Миллион голосов вскричали, как один, окутывая меня, их боль – моя собственная.
Наконец, Вейдер делает шаг вперед, ко мне. Вспыхивает мой световой меч, вибрация энергоячейки поднимает мою руку.
«Я ждал тебя, Оби-Ван. Наконец-то мы снова встретились.»
Голос неузнаваем. Сколько там осталось от моего друга?
Меня атакует другое воспоминание. Лежащая на кровати женщина, её дыхание неглубоко. «В нём есть добро...» Неужели она действительно в это верила - после всего, что он совершил? Если так, разве её всё ещё не было бы здесь? Разве она не была бы жива? Что бы она сейчас подумала о нём?
Нет. Мой друг мертв, в этом я уверен. Существо передо мной - не Энакин Скайуокер.
«Круг замкнулся», - заявляет узурпатор в своем высокомерии окончательного предательства. - «Когда я покинул тебя, я был всего лишь учеником.»
Когда я покинул тебя.
Каждое слово увлекает меня туда и обратно через годы. Я стою на рыхлой осыпи, внизу бурлит река расплавленной лавы. Это здесь ты оставил меня, Дарт? Или это произошло ещё раньше: когда ты запрыгнул на спидербайк и умчался в ночь, или когда ты держал Падме за горло?
Я чувствую, как растет мой собственный гнев, годы обучения и дисциплины уплывают прочь. Я едва слышу, что он говорит.
«Теперь я мастер.»
Его изображение мерцает, точно поврежденная голозапись. Только что передо мной бронированный гигант, а в следующую секунду - обугленная оболочка, распростершаяся на углеродистом берегу. Одно лицо бесстрастное и угловатое, другое - почерневшее и кричащее в агонии. Потом их становится больше, они сливаются в колеблющийся цикл. Юный румяный подросток, жаждущий получить мантию джедая. Энергичный мальчик-раб, опускающий закопченные очки на невинные глаза. Лишенный конечностей обрубок, висящий в бакта-камере, омертвевшая кожа бледна и вся в шрамах. Я вижу их все сразу: всё, чем он был, и всё, чем он стал.
«Только мастер зла, Дарт.»
Я не могу произнести его настоящее имя. Оно погубит меня, даже после стольких лет, стиснет мне горло. Время разговора подходит к концу. Это должно разрешиться раз и навсегда.
Я бью первым, наши мечи вспыхивают, сталкиваясь. Внезапное озарение рисует еще одну тень Корусанта, Энакина, возмущающегося насчет деревянной палки, которую я заставил его взять вместо энергетического оружия.
«Я больше не ребенок, Оби-Ван. Зачем нам пользоваться игрушками?»
«Ты должен быть терпеливым, мой юный падаван. Это лишь первый шаг. У нас есть время.»
Уже нет. Я бью вниз, и он блокирует, ожидая нападения. Наши клинки застывают, энергетические поля разряжаются, подавляя друг друга. Я вижу свое искаженное отражение в поверхности шлема. Старый. Усталый. Приближающийся к своему концу.
Он сдерживается, испытывая мои пределы. Он хочет знать, насколько время уменьшило мои способности. Я делаю то же самое с ним, изучая, так ли плавно двигаются кибернетические суставы, как отточенные годами обучения мышцы. Возможно, мы больше похожи, чем я думаю.
Теперь он берет на себя главенство, удары сыплются быстрее и сильнее. Я вынужден увернуться, его световой меч прочерчивает на металлической стене пылающую линию.
Полетели искры, и я моргаю - достаточно долго, чтобы мучение возобновилось. Глаза. Крик. Меч. Боль. Энакин. Падме. Квай-Гон. Мол.
Я опять на Татуине, Неда хрипит от напряжения. Путь через пустоши занял так много времени, солнца уже высоко в небе. Не в первый раз я проклинаю свое решение обосноваться так далеко от фермы. О чём я только думал?
Очередная перемена, очередное воспоминание: я стою у двери Оуэна, объясняя, что произошло, прошу незнакомцев о помощи.
Он объявляет свои условия совершенно ясно: «Мы возьмем его, но ты не будешь играть никакой роли в его воспитании. Если тебе нужно остаться на Татуине, держись подальше, слышишь? Ты не будешь ни видеть мальчика, ни говорить с ним. Он не должен ничего знать о своем отце.»
Неда фыркает, когда я останавливаю её. Ферма впереди, её купол - единственный ориентир на многие километры вокруг. Всё так, как и должно быть. Никаких признаков бластерного огня, никаких темных шлейфов дыма, вздымающегося в воздух. Я слегка расслабляю плечи. Возможно, я ошибся. Возможно, Люк вообще не в опасности.
Неда ворчит, вскинув голову, чтобы стряхнуть песчаных мух, которые обосновались в её длинных ресницах. Я успокаивающе глажу её шею, оглядывая кольцо экологических датчиков и датчиков движения, которые образуют защитный барьер вокруг новообретенного дома мальчика.
Вот и он, сидящий, скрестив ноги, рядом с влагоуловителем. Он сгорбился в песке, играя с игрушкой, которую я не могу различить на таком расстоянии. Я улыбаюсь. Я догадываюсь, что это: последняя в длинной череде моделей космических кораблей. Интересно, знает ли Оуэн, откуда они, кто оставляет их рядом с иссеченным песками надгробием Шми, чтобы Беру могла их найти. И вот, сидя здесь и наблюдая, как Люк ведет деревянный истребитель в воздухе, я думаю об игрушечном корвете, который я делаю в своей мастерской. Он почти закончен. Особенно я доволен ионными двигателями. Моя лучшая работа.
Даже сейчас, всего в три года, очевидно, что Люк стремится летать. Как будто снова видишь Энакина. Копна непослушных светлых волос, ярко-голубые глаза, руки постоянно что-то мастерят. Люк не довольствуется просто игрой со своими игрушками. Он постоянно работает над их модификациями, вносит улучшения.
Совсем как его отец.
«Твои силы слабы, старик.»
Наши световые мечи сталкиваются. Я стараюсь двигаться вперед – и меня лишь яростно отбрасывает назад. Как будто бьешь железо. В руках Вейдера нет уступок, в моих - слишком много.
«Ты не победишь, Дарт.» Он едва реагирует на насмешку, слишком хорошо понимая, что я стремлюсь спровоцировать его, обратить его гнев против него самого. «Если ты поразишь меня, я стану сильнее, чем ты можешь себе представить.»
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Это и есть сила? Эта пытка? Я словно лист, подброшенный бурей. Настоящее и прошлое сталкиваются. Я уже не могу сказать, что реально, а что - отдаленное воспоминание, сделавшееся рельефно четким.
Люк в безопасности.
Люк в опасности.
Я на Татуине.
Я на боевой станции.
Такого не должно быть. Не это обещал мне Йода. Меня захлестывает. Прошлое, настоящее, даже будущее. Я вижу события, которых еще не было. Лею, упавшую рядом с консолью, с разбитым сердцем, капитана Соло, падающего куда-то очень далеко. Зло торжествует, а затем побеждено, а потом снова восстает.
И хуже всего - Люк, старик, как я сейчас, со сморщенным лицом, с затравленным взглядом. Он отрезан от тех, кто его любит, источенный сожалениями и горем. Это уже слишком, чтобы можно было вынести, будущее, которого я ни за что не хочу видеть.
Хриплый вой сирены вновь перебрасывает меня в прошлое. Мой взгляд устремляется от Люка к захватчикам, которые споткнулись о детекторы движения. Они одеты в невообразимые лохмотья из бронежилетов и шкур животных, в их банде, по меньшей мере, полдюжины различных видов. Ходили разговоры о бандитах из Мос Айсли, грабящих фермы и поселения в этом районе, оставляющих только опустошение и горе. Почему я не прислушивался к слухам? Почему я не вмешивался до тех пор, пока не стало слишком поздно?
Я джедай. Был джедаем. Буду снова.
Беру зовет племянника, но Люку некуда бежать. Если он попытается вернуться к куполу, он погибнет. Если он побежит к пещерам через равнину, он погибнет.
Другие мои жизни забыты в мгновение ока; предательство прошлого, грядущая борьба. Всё, что имеет значение, здесь и сейчас. Неда бросается вперед, моя рука хватает световой меч на поясе. Клинок загорается, еще когда я соскакиваю со спины Неды, приземлившись между испуганным ребенком и возвышающейся над ним человекоподобной скотиной, одетой в шкуру ранкора.
«Беги, Люк! Беги!»
Не могу сказать, прислушивается ли мальчик к моим словам. Здоровяк передо мной поднимает бластер, и я взмахом легко отклоняю выстрел. Бандиты в несколько секунд наводняют ферму, занимая позиции справа и слева. Я вращаюсь, блокируя бластерный огонь со всех сторон. По крайней мере, я не одинок в защите фермы. К драке присоединяется Оуэн с видавшей виды винтовкой в руках. Нет времени думать - только реагировать.
Жилистая рука хватает меня за плечо. Я разворачиваюсь, лишив жизни моего предполагаемого противника. Мой меч танцует в воздухе, всё вокруг меняется, мерцая туда-сюда, как недавно фигура Вейдера. Что у меня под ногами – песок или металлическая палуба боевой станции? Бандиты наступают, и Вейдер получает преимущество. Я молод, и я стар, я здесь, и я там. Я блокирую и парирую, атакую и отступаю. Вейдер слишком силен, бандитов слишком много. Двойная борьба против меня.
Вейдер делает ложный выпад влево, и я поворачиваюсь - только чтобы получить вибробулавой в грудь. Я скольжу по песку, а тем временем на меня несется гигантский кабан-гаморреанец, подняв дубину и готовясь нанести удар.
Прежде, чем я успеваю среагировать, в приплюснутое рыло гаморреанца врезается что-то маленькое и хрупкое. Ошеломленный бандит колеблется - достаточно долго, чтобы мой клинок успел отделить его ноги от щиколоток. Я откатываюсь в сторону, а визжащий кабан падает туда, где я лежал, в бок мне впивается что-то острое. Это куски игрушечного истребителя, разбившегося о голову гаморреанца. Люк хватает меня за руку, пытаясь поднять. Он спас мне жизнь, этот замечательный ребенок.
«Люк!» - Кричит Оуэн через всё поселение. - «Уходи!»
Я вскакиваю на ноги, возвращаясь к битве, победа в которой теперь наша. События приняли другой оборот, и бандиты падают один за другим, скошенные бластерным огнем и плазменным клинком. Когда мой последний противник остывает у моих ног, Люк выкрикивает предупреждение. Позади Оуэна возник деваронец, готовый обрушить приклад бластера на голову ничего не подозревающего фермера. Я отвожу руку назад и изо всех сил бросаю световой меч. Клинок вращается в воздухе, находя свою цель. Деваронец падает, его тело рассечено надвое. Я тянусь Силой, гася световой меч, прежде чем вернуть рукоять в ладонь.
Люк весело кричит, со всех ног несясь ко мне, раскинутые руки могут поспорить шириной с его улыбкой. Позади раздается хруст, и я поворачиваюсь – мне в нос врезается кулак Оуэна. Я тяжело падаю на землю, световой меч вылетает из руки. Все мои тренировки, весь мой опыт - и скромный фермер-влагодобытчик достиг того, что не удалось ни боевому дроиду, ни ситху: сбил меня с ног.
«Дядя Оуэн!» - Кричит в замешательстве Люк, когда дядя грубо тащит мальчика к тете, а потом поворачивается и сердито смотрит на меня.
«Уходи», - едва ли не выплевывает он, яростно тыкая указательным пальцем. - «Прочь отсюда. Разве ты не достаточно сделал для этой семьи?»
«Не достаточно?» - Бросаю я, осторожно проверяя, не кровоточит ли мой пульсирующий нос. - «Может, ты не заметил, но я пытался защитить тебя.»
«Нам не нужна твоя защита. И вообще ты нам не нужен. Я мог бы и сам справиться. Всегда могу, и всегда справлюсь.»
«Оуэн, пожалуйста ...»
И я обнаруживаю, что смотрю в дуло винтовки. Я понятия не имею, сколько энергии осталось в блоке питания, и не горю желанием узнать.
«Я видел его», - шипит Оуэн сквозь зубы. - «Он пытался тебя спасти.»
Я бросаю взгляд на Люка, который теперь в безопасности на руках у Беру.
«Он - смелый мальчик.»
«Его могли убить!»
Я открываю рот, но слов нет.
Тяжело дыша, Оуэн опускает бластер и поворачивается ко мне спиной.
«Я буду защищать его», - говорит он мне, уходя. - «Со мной он будет в безопасности.»
Я смотрю через плечо Оуэна. Беру перехватывает мой взгляд и печально качает головой. Она провожает Люка к куполу, Оуэн идет за ними. Люк на мгновение оглядывается, прежде чем все трое исчезают из вида. Я остался один с мертвецами, под ударами солнц-близнецов.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Я знаю, почему я здесь, почему я вновь и вновь переживаю этот момент. Тогда я подвел Люка, так же, как я подвел его отца. Я всегда верил - всегда надеялся - что гнев Оуэна остынет, что однажды мне будет позволено обучать маленького Люка путям Силы. События этого рокового утра означали, что Оуэн никогда больше не подпустит меня к мальчику. Он был не просто зол. Он был напуган; напуган взглядом, который мы оба увидели в глазах его племянника. Храбрость. Неповиновение.
Мы уже видели раньше такой взгляд - в других глазах.
«Ты напрасно вернулся», - говорит мне Вейдер.
Мои силы истощены, мое тело кричит от боли. У меня нет надежды на победу в этой битве. Он кидается на меня; удар и контрудар, укол и ответный выпад. Воздух насыщен плазменными разрядами, на краю моего зрения танцуют огоньки. Я вынужден отступать, мышцы горят, дыхание стало неровным. Рукоять меча скользит в руках, в ушах звенит.
Люк рядом. Я чувствую его и молюсь, чтобы Вейдер не почувствовал. Мне надо столь многому научить мальчика. Стольким поделиться. Зачем я слушал Оуэна? Зачем я слишком долго ждал?
Разве ты не достаточно сделал для этой семьи?
Теперь слишком поздно. Нет никакого способа подготовить Люка к тому, что должно произойти. С кем я оставляю его? С контрабандистом и вуки? Даже если каким-то чудом они нашли Лею, что они могут сделать? Они едва успели повзрослеть. Восстание не готово к оружию такого масштаба. Никто не готов. И во всём этом виноват я.
Я снова подвел Люка. Мне не выстоять. Всё кончено.
Если ...
«Бен?»
Крик Люка разносится по ангару. Он там, следит за нашим боем, позади него - открытый люк грузовика. Он хорошо знает, что мне не победить. Он застыл в шоке, не зная, что делать, но это не продлится долго. Вскоре чары спадут, и он бросится бежать. Эти отважные, непокорные глаза закроются под огнем штурмовиков. На этот раз ему нужно нечто большее, чем игрушечный истребитель. Он должен бежать; спасать себя, а не меня.
Иди к нему.
Голос у меня в голове громче, чем был в течение многих лет.
Да, учитель.
Я немолод. Даже если бы я пытался, я не смог бы обогнать бластерный выстрел – больше не смог бы. Я ни за что не доберусь до Люка вовремя, чтобы спасти его.
Именно сюда мы и пришли.
Я - Оби-Ван Кеноби, и я мертв.
Я оглядываюсь на Вейдера и улыбаюсь. Я не могу даже представить себе, что он об этом думает. Это больше не имеет значения. Всё, что имеет значение, - Люк.
Я выпрямляюсь, закрываю глаза, поднимая перед собой меч. Я не вижу скользящий сквозь воздух клинок, едва слышу его визг. Я вижу Люка, скрестившего ноги на песке, играющего с деревянным корветом.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
Глаза. Крик. Меч. Боль.
«Бен! Нет!»
Люк кричит снова, поглощенный горем. Я вижу всё сразу. Бластер у него в руке. Стреляющий по штурмовикам Соло. Лея зовет его по имени. Солдаты наступают, подняв оружие. Если Люк остается, он погибнет. Если он будет сражаться, он погибнет.
Я не позволил этому случиться раньше и не позволю этому случиться прямо сейчас. Я шепчу слова, которые я говорил, когда он был ребенком, слова, которые, я знаю, услышит только он.
Беги, Люк! Беги!
И он слушается. Люк Скайуокер бежит и не останавливается. А я рядом. С этого момента он никогда не будет одинок. Он будет учиться, и он будет расти, а я буду вести его на каждом шагу этого пути.
У нас есть всё время, что нам нужно.

Ммм... а вот этот рассказ откровенно слабый. Такое чувство, что человек выиграл право написать по ЗВ, но забил и писал "в последнюю ночь" без мысли и вдохновения. На ФБ больше годных фиков. Увы.

Есть еще один

Автор: Гэри Д. Шмидт

Йода стоял у двери своей хижины, наблюдая, как прямые полосы солнечного света раздирает хмурое серое небо.
Он повернулся и посмотрел внутрь.
Потом снова в небо.
Пора. Вероятно, даже поздновато. Дожди прекратились больше полмесяца назад. Скоро солнце устремится к Дагобе, и на возвышенностях станет слишком жарко даже для кого-то столь маленького, как он. Может быть, у него есть несколько дней. Может, меньше.
Он вздохнул. Из двух времен года на Дагобе он предпочитал именно сухое. Вид с возвышенностей напоминал ему... место и время из далекого прошлого. Но теперь низины слегка осушатся, и деревья начнут выходить из своего водянистого укрытия. Скоро в сырых плесах настанет время посадки.
Посадка была обузой, но даже мастеру-джедаю нужно есть.
Он снова заглянул в свою хижину. Возраст, подумал он, имеет свои преимущества. Всё больше и больше хотят молодые, но всё меньше и меньше нужно старым. Он почувствовал это ослабление в течение последних двух столетий. Теперь он отбросил почти всё, за исключением тех вещей, что были ему дороги.
Его трость, задуманная в качестве настоящей шутки, дабы убеждать юных падаванов, что он – всего лишь старый и слабый джедай. Он ковылял к классу, а они расступались, пропуская хромающего учителя. Затем он отбрасывал трость в сторону и рассекал воздух перед собой световым мечом, и они изумленно задыхались при виде столь старого и уставшего мастера, пульсирующего мощью и быстротой Силы. И когда его урок был окончен, он вновь поднимал свою трость и ковылял прочь - а они не знали, чему верить. Нужна ему трость или нет?
Теперь они бы поверили.
И одеяло на кровати, сделанное из плаща старого друга. Сколько времени прошло с тех пор, как Квай-Гон Джинн стал единым с Силой? Он вернулся внутрь и нащупал подол. Порой некто могучий в Силе может оставлять намек на себя в своем имуществе, но теперь уже прошло столько лет. Если Йода когда-то и чувствовал намек, больше он его не ощущал.
И на полке над кроватью - небольшой горшок Оби-Вана, сделанный им собственноручно. Йода потянулся и призвал горшок к себе. Его ручка была холодной.
Это было действительно всё. Когда-то он дорожил своим световым мечом, но тот был потерян в развалинах зала Сената. Он сожалел о нём. Ему было бы приятно вложить оружие в руки юного отпрыска Скайуокера. Он представлял, как она ощутила бы его вес, а потом – её внезапное удивление при виде появившегося луча.
Но она ничего не знала о Силе и её путях. Её некому было учить.
Это, подумал Йода, возможно, было ошибкой.
Тем не менее, он улыбнулся. Если старым в этом физическом мире нужно всё меньше и меньше, то, может быть, это потому, что они слишком много пребывали в мире воспоминаний и в мире того, что могло бы быть. Мало на чём он любил останавливаться больше, чем на мысли о том, как юное дитя Скайуокера познает себя, узнает о силах, что таятся глубоко внутри неё, и, возможно, приносит в галактику новую эру, которую она не могла даже надеяться представить.
Но как бы она смогла? Кто она такая, не знала она!
Это было так давно – дни, когда он обучал падавана. Но иногда ему хотелось...
Хижина согревалась. Пора было упаковывать то немногое, что можно было упаковать, и отправляться вниз, прочь от жаркого дыхания солнца.
Это не заняло много времени. Он сунул в мешок свои пожитки: мешочек семян, собранных за многие годы, затем одеяло, затем поверх всего этого - горшок. Он взял трость и на мгновение остановился у двери, глядя в последний раз на хижину, которую он не увидит восемь месяцев, а затем закрыл глаза и потянулся, проверяя, нет ли здесь дроидов, которые когда-то так безжалостно искали него. Он до сих пор проверял каждый раз, когда выходил из хижины, но прошло уже много, очень много времени с того момента, как мимо пронесся последний дроид. Возможно, Империя решила, что он давно умер, и прекратила поиски. Или, скорее, Империи просто нет дела до таких мелочей, как какой-то древний мастер-джедай.
Он снова вздохнул. Может быть, Империя права. Насчет того, какой мелочью он стал.
Он начал спускаться в сторону низины. Уже много деревьев оделись листвой, хотя некоторые всё ещё утопали в густой зеленой воде. Но им недолго стоять в воде. Йода видел, как вода уходит под ярким светом солнца, словно нечто боящееся света. Вскоре все низины снова превратятся в болото, и он посадит семена прошлого сезона. Затем, прежде чем солнце начнёт свой долгий путь прочь, они взойдут. Серые облака вернутся и задержатся во влажном воздухе планеты, и растения вырастут, и зацветут, и принесут плоды, прежде чем пройдет четверть месяца. А потом солнце уйдет достаточно далеко, и вновь польются дожди, и потоки начнут затоплять всё, и Йода потащится обратно на возвышенности, волоча за собой пищу на весь долгий сезон.
Он словно услышал из далекого прошлого голоса своих падаванов: «На что это похоже - жить жизнью мастера-джедая?» - Спросили бы они.
Если бы только они могли видеть его сейчас, подумал он.
Он провел рукой по глазам.
Если бы они только могли.
Но есть вещи и пострашнее Дагобы.
Большую часть дня он брел к низинам, песок и камень под ногами всё нагревались и нагревались, пока он не подошел к краю планетарных водоемов, где вода едва уходила в землю.
Затем он почувствовал что-то на самом краю досягаемости.
И он стоял на открытом пространстве.
Вот что бывает, если не держать свой ум на том, где ты и что ты делаешь!
Постукивая тростью, он направился в сторону укрытия из трех перевернутых камней, которые могли бы выдержать взрыв, а, может, и два.
Почти девятьсот лет, а ему по-прежнему хочется ещё времени. Глупо, подумал Йода.
Но, будь у него ещё время, он хотел бы успеть обучить ещё одного падавана. Если бы только у него было время обучить её.
Он достиг камней, а затем остановился.
Он вновь почувствовал.
Это был не дроид. И не один из кораблей Империи.
Он потянулся снова.
Это даже не касалось его.
А потом всё сместилось, и вот теперь это касалось его. Этот старый и знакомый трепет на задворках Силы, устойчивая вибрация, спокойствие - не спокойствие тихой ночи, но спокойствие моря, вздымающегося и опадающего с уверенностью и легкостью.
Это был Оби-Ван.
Йода прислонился к камням и улыбнулся. Их изгнание было слишком долгим и слишком одиноким. Но, останься они двое вместе, Империя, несомненно, нашла бы их. И имелся ещё один Скайуокер, за которым надо было следить, - порывистый, упрямый, непокорный, невнимательный. Ему не обойтись без пригляда Оби-Вана. В отличие от другой, чья сила, воля и ясность выдавали все признаки великого джедая.
Тем не менее, пока вибрация пульсировала, Йода почувствовал, что одиночество растет. Это было, по крайней мере, хоть каким-то утешением - чувствовать место Оби-Вана в Силе, но как хорошо было бы сесть и поговорить друг с другом, побродить под звездами, возможно, еще раз поспорить - о таком удовольствии он почти не смел думать.
А потом возникла еще одна вибрация, и она тоже была знакомой. Она была тверда и сильна, и яростно пульсировала. И этот ритм нес... высокомерие. Этот ритм нес тьму.
И этот ритм нес - это было первым, что заметил Йода, -страшное, злое, отчаявшееся одиночество.
Одиночество!
Это был Энакин ... или то, что с ним сталось. И его терзала боль. И средством, которым он успокаивал себя, была боль - как чужая, так и собственная. Йода поднес руку к середине груди.
Затем обе вибрации встретились, и их импульсы схватились через гребень Силы.
И именно тут из низин внезапно выплыл поисковый дроид, паря над песком, быстро двигаясь над водоемами.
Как же он не смог почувствовать его?
Рука Йоды автоматически отбросила трость и потянулась к поясу, но там уже давным-давно не было светового меча. Выпуклые, как луковицы, глаза дроида всё еще смотрели в сторону, но это ненадолго. Термодатчики уловят даже его маленькое тело, тем более, камни отражают его тепло. Он медленно опустил свой мешок и порылся внутри. Маленький горшок Оби-Вана, прохладный на ощупь. Он потер ладонью его бок и почувствовал своего падавана - последний раз. Затем медленно поставил горшок на землю.
Термодатчик дроида сверкнул вместо синего красным. Луковичные глаза начали поворачиваться в его сторону.
Йода закрыл глаза и почувствовал Силу, текущую рядом с ним, текущую в камни, обтекающую маленький горшок Оби-Вана, и текущую в песок под его ногами - песок, который взметнулся, когда Йода поднял руки, а затем устремился на дроида, как будто в сильном ветре, и закружился вокруг него в ослепительной буре.
А потом Йода поднял правую руку еще выше. Он застыл на миг, потом опустил руку в сторону дроида, и горшок Оби-Вана пролетел сквозь вихрь песка прямо в луковичный глаз, разбив его во вспышке искр.
Разумеется, за этим последовал взрыв. У таких дроидов всегда имелся механизм самоуничтожения для использования в случае повреждения.
Крики из расстилавшихся внизу болот были громкими и долгими. Система Дагоба не привыкла к взрывам. Даже на таком расстоянии Йода слышал снующие маленькие лапки и мягкое порхание крыльев рептилий, и они продлились дольше, чем потребовалось разнокалиберным обломкам дроида, чтобы упасть с неба.
Йода подобрал трость и подошел к тому, что осталось. Горшок исчез – взорвался, без сомнений.
И именно в этот момент - в этот самый момент - Йода почувствовал, как Оби-Ван становится вдруг всё сильнее, и сильнее, и сильнее, а затем переносится в быстром порыве в преисподнюю Силы.
И Йода почувствовал Энакина, еще глубже павшего в болезненное одиночество - одиночество столь ужасное, что Йода почти пожалел его. Он почти пожалел, что не может поговорить с ним, рассказать, что ему, в конце концов, нет нужды быть одиноким. Ведь есть…
Йода посмотрел на землю и увидел ручку разбитого горшка; каким-то образом она уцелела. Но Оби-Ван ушел из этого мира. Йода почувствовал себя ещё меньше.
Оби-Ван.
И Энакин. Если бы только то, что случилось с Энакином, не было затенено и скрыто от них всех... Нет. Неправда. Если бы он постиг пути, которым начинал следовать Энакин. Это был его собственный провал. Вот почему ему было бы так важно обучить юное дитя Скайуокера. Что она могла бы сделать, чтобы вернуть своего отца?
И плюс к этому разочарованию - теперь Оби-Ван ушел из этого мира. Что это значит для того, другого Скайуокера, чьими ужасными недостатками были нетерпение и гнев?
Оби-Ван.
Галактика для Йоды слишком быстро становилась всё более и более пустой.
Возможно, именно поэтому он не ощутил ещё двоих дроидов, пока они не оказались почти над ним, привлеченные гибелью товарища.
Он опять автоматически потянулся к световому мечу и едва не улыбнулся, когда его рука не коснулась ничего. На мгновение он почувствовал, как же хорошо было раньше – сражаться, когда рядом с тобой другие джедаи, чувствовать, как Сила связывает их вместе, чувствовать их волю в единодушии.
Затем Йода посмотрел на двух дроидов, мчащихся на него, их глаза устремлены на него, их датчики направлены на него, их механизмы жужжат с роботизированным удовольствием выполнения миссии.
Он был стар.
Он поднял руку, чтобы ...
Выстрел, и молния разорвала воздух над его плечом, ударила в скалу позади него и отскочила в мешок, который немедленно вспыхнул пламенем.
Его одеяло! Плащ Квай-Гона!
Йода потянулся к воздуху вокруг обоих дроидов и сдвинул его, точно занавески.
Стекло их глаз взорвалось, старые металлические тела вмялись друг в друга, дроиды упали дымящейся кучей – а Йода быстро затоптал огонь и вытянул из мешка одеяло.
Опалено, но не так уж плохо.
Он снова потянулся. Мешочек семян был цел и невредим.
Он чувствовал, что Квай-Гон смеется над ним весь путь от преисподней Силы.
Он должен держать свой ум на том, где он, - и именно этим он и занимался оставшуюся часть дня.
Он похоронил дроидов. Может, это и ни к чему, но лучше быть в безопасности.
Он завернул семена в одеяло и крепко связал концы вместе.
Он очень - на этот раз очень тщательно - потянулся, почувствовал атмосферу вокруг планеты. Больше дроидов нет.
Он сдерживал одиночество. Он сдерживал галактику без Оби-Вана.
Вниз, вниз по холмам и в низины он шел, земля под ногами становилась всё более и более влажной, губчатой -что, стоило признать, казалось прохладным и успокаивающим после месяцев песка и камней. Он подошел к деревьям, с чьих ветвей ещё свисали сорняки-паразиты, и услышал голоса всех тех, кто провел сезон дождей под водой, а теперь они с кашлем вновь впускали воздух в свои легкие, вытягивали крылья и хлопали ими, чтобы просушить. Надо будет хорошенько закопать семена поглубже и прикрыть их аромат упругим мхом.
Он легко нашел свой дом в низинах. Он тоже уцелел после сна под водой и выглядел по большей части неповрежденным. Мокрый и зеленый от плесени, как всегда – но, засмеялся он, ведь он и сам такой же. А стены можно почистить. Пол внутри высох; он будет сухим день или два. Койка промокла, конечно, но скоро огонь всё исправит. На возобновление жизни в низинах не уйдет много времени.
И он был прав; так и вышло.
Через пять дней дом был сухим и крепким, в очаге ярко пылал огонь. Он подстриг одеяло; в любом случае, он становится всё меньше и меньше. Но полка, куда он всегда ставил горшок, была пуста, и всякий раз, когда он смотрел на неё, он чувствовал неподвижность там, где некогда ощущал вибрацию, и вспоминал.
И шептал: «Не скорби о них. Не скучай по ним. Радуйся за тех, кто в Силу преобразовался.»
Но он был одинок.
«Научись отпускать всё, что ты потерять боишься.»
Но он был одинок и стар.
И ему не удалось.
Он не видел путей, на которые ступил юный падаван Энакин.
Он упустил свой шанс с юным Скайуокером.
А что случится с тем другим, безрассудным Скайуокером? С тем, кто был гневлив, как и его отец?
Следующие несколько дней он сажал семена. Он посадил их глубоко, погрузив тростью во влажную и мягкую землю - так глубоко, что они могут не взойти. Но он собрал с ветвей мох и покрыл им участок, и когда он закончил, всё выглядело так, как будто там ничего не посажено, как будто там ничего не вырастет.
Вообще ничего.
Ничего.
Ничего.
Ночью, закончив, Йода сидел перед очагом, и он был одинок.
И он скучал - сильнее, чем мог бы выразить, - по ушедшим ныне старым друзьям.
И он потянулся сквозь преисподнюю Силы к Квай-Гону, но не смог ощутить его. Он тянулся снова и снова, но ответа не было.
- Квай-Гон занят, мастер Йода, - произнес Оби-Ван.
Йода поднял голову, хотя это вряд ли было нужно. Он вдруг почувствовал, что хижина столь полна ... жизни. Столь полна Оби-Вана, который сидел, скрестив ноги, в дверном проеме, мерцая.
- Никогда раньше так тихо ты не входил в комнату, мастер Кеноби.
Оби-Ван кивнул сияющей головой:
- Признаюсь, недавно я развил несколько новых ... навыков.
- Войти в мир Силы потребовалось тебе, чтобы развить этот.
- Как скажете, мастер.
Йода пересек комнату и сел на койку. Она была уже не такой сырой.
- Я стар, мастер Кеноби.
- Девятьсот лет – это возраст, - согласился он.
- И изнурен.
- Не так изнурены, как вы могли бы подумать, мастер. Где мой горшок?
Йода посмотрел на пустую полку.
- Случилась стычка, - сказал он.
- Стычка? Смотрю, не такая уж тяжелая, раз вы не смогли сохранить плащ Квай-Гона.
- Всегда с тобой должно быть и то, и другое. Трудный выбор должны иногда делать мы в этом мире.
- Как сейчас, мастер.
- Здесь ты для чего?
- Мастер, я хочу, чтобы вы взяли себе нового падавана.
- Хочешь ты, да?
- Я хочу, чтобы вы обучали молодого Скайуокера.
Йода почувствовал, как его сердце затрепетало. Он не предполагал, что такое могло произойти, но, тем не менее, произошло.
- Да.
- Вы так быстро согласились?
- Давно хотел я обучать её.
- Мастер, я хочу, чтобы вы обучали Люка.
Йода посмотрел на мерцающее лицо.
- Нет, - сказал он и стукнул тростью по полу. - Это не тот. Не готов он.
- А кто тогда готов?
- Не этот. Джедай должен иметь глубочайшую преданность. Этот смотрит с одного облака на другое. Джедай должен иметь серьезнейший ум. Этот не может отвлечься от собственного спидера. Не его. Её.
- Мастер.
- Он не закончит то, что начнет. Он безрассуден.
- Мастер.
- И хорошо мы знаем путь, на который безрассудный ступает.
Мерцающий Оби-Ван сел на койку рядом со своим старым учителем.
- Сырая, - заметил Оби-Ван.
- Беспокоит тебя сырость всё ещё, мастер Кеноби?
- Вы удивитесь, мастер.
- Тому, девятьсот лет кому, нечему удивляться.
Оби-Ван улыбнулся.
- Обещаю вам, мастер, вы удивитесь.
- Гм, - хмыкнул Йода. Он лег на кровать и натянул на себя одеяло. - Уже пришло время быть с вами. Уже пришло время стать единым с Силой.
Оби-Ван покачал головой.
- Пока нет, - сказал он.
- И тот, кто сказать мне это должен, ты?
Оби-Ван широко развел руки, как будто обнимая своего старого учителя.
- Я тот, кто должен вам это сказать, - подтвердил он.
- Дерзкий по-прежнему.
- Да, мастер.
Долгое молчание.
- Другого Скайуокера я бы обучал. Она готова.
Оби-Ван снова покачал головой.
- О, требовательными теперь мы стали, да? - Проворчал Йода.
- Простите меня, мастер.
- И если я попытаюсь обучить этого опрометчивого, этого нетерпеливого, этого бессмысленного мальчишку путям Силы и неудачу потерплю, что тогда?
Оби-Ван улыбнулся.
- Я, кажется, вспоминаю моего старого учителя, который любил говорить что-то о попытках.
- Гм, - сказал Йода и подтянул одеяло. Он закрыл глаза, а Оби-Ван ждал.
- Отправь ко мне его тогда, - проговорил Йода голосом тихим, как шепот.
Оби-Ван подоткнул одеяло под подбородок Йоды.
- И, Оби-Ван?
- Да, мастер.
- Сожалею о горшке я.
- Он был старым и уродливым.
Йода открыл глаза.
- И я тоже.
- Нет, мастер.
- Смотри, мастер Кеноби. Смотри. Старый и уродливый. Что ты видишь?
Оби-Ван наклонился ближе.
- Существо из света, - сказал он.
- Гм, - протянул Йода и снова закрыл глаза. – Раздражает это, когда чьи-то слова используют против него самого. Плохое предчувствие у меня.
Но Оби-Ван уже исчез.
Йода плотнее закутался в плащ Квай-Гона Джинна. Сейчас он будет спать. По крайней мере, он попытается заснуть.
Его глаза открылись.
Наверное, он не уснет.
Не такого он желал. Совсем не такого. Тем не менее, впервые за долгое время он был готов к следующему дню.

Что? Новоканонная Лея больше подходит для обучения, чем Люк? Как-то не верится. Люк добрый и не властолюбивый, а Лея уж чересчур одержима Восстанием. Слишком одержима для джедая. И вообще, думаю, с ужасной ситуацией с возрождением Ордена в НК, "ещё одного" лучше бы перевести в первоначальную задумку Лукаса. Некоего чувствительного к Силе ребёнка, к Скайуокерам отношения не имеющего, способного, когда вырастет, восстановить Орден, если у Люка не получится.

Что-то все чаще - даже в фанфиках - проскакивает мысль "Лея больше похожа на Вейдера чем Люк". Но кто б ее заставил сорваться, бросить все и лететь в это болото учиться?

А мне понравилось... и , может, действительно было ошибкой обучать одного. Двое могли бы выстоять там, где одному пришлось тяжело. Может, сама Сила подсказывала, что их должно быть двое, но ее неверно поняли.

Сообщение отредактировал Gelennar - 9.11.2018, 12:37

Лично меня смутили две вещи. Первая: Йода задумывается, что бы могла сделать Лея как потенциальный джедай, чтобы вернуть отца. Но ведь в оригинальной трилогии он вполне категорично высказывается, что с ТС возврата нет. И вторая: Йода говорит Оби-Вану "пришли его ко мне", подразумевая, что это - вопрос нескольких если не дней, то месяцев. Но ведь между событиями 4 и 5 эпизодов прошло 3 года! Или это уже тоже не канон?

Рассказ хороший, но мне больше нравится сцена встречи Йоды и Кеноби во 2-й книге серии "Мятежная сила" и их решение оставить Люку его судьбу и дать сначала повзрослеть (разумеется, не случайно - дабы удостовериться, что сыночку не понесет по папиным стопам).

Фишка

Автор: Чарльз Соул

- Если спросишь меня, Алдераан сам напросился, - сказал Лэндо Калриссиан. – Строили из себя таких больших и сильных, пока не доигрались.
- Значит, ты веришь слухам? - Ответил Джафф. - Ты правда думаешь, что имперцы уничтожили целую планету?
- Ну, что-то превратило Алдераан в кучу мелких камешков – и это вполне похоже на Империю. Понимаешь, о чём я, верно?
Лэндо стрельнул взглядом на противоположный конец стола - просто быстрое маленькое сканирование кучи мясистых складок, именуемых у веросианцев лицом. Джафф Басан выглядел странно, даже для галактики, не имеющей недостатка в странном. Лэндо хотел уловить его реакцию на это последнее заявление, но, понятное дело, не выставляя этого напоказ. Кому нужно, чтобы его игры кто-то раскусил. Впрочем, Джафф не был новичком. Его лицо сохраняло всё то же вежливое выражение, веросианский эквивалент приятной, неопределенной улыбки, которое он до сих пор поддерживал во время всей игры.
Лэндо и Джафф сидели за низким столиком друг напротив друга, перед ними стояли напитки, а со всех сторон их окружала безмолвная аудитория - богатые выродки со всей галактики. Активность на других игорных столах в казино почти сошла на нет, стоило лишь распространиться вести о том, что здесь происходит, - настоящая игра в кликклак между Лэндо Калриссианом и Джаффом Басаном.
Кликклак был назван в честь звуков, издаваемых крупным насекомым, уроженцем лесов той планеты, где была изобретена игра. Эти жуки окликали друг друга «клик» и отвечали «клак», и звуки путешествовали сквозь деревья на целые километры. И в этом и заключалась игра: просто разговор. Каждый игрок получал одну карту из стандартной колоды сабакка. Затем некоторое время они просто... разговаривали. Болтали о том, что чувствовали. Со стороны кликклак обычно казался довольно легким, довольно случайным. Но он таким не был.
Когда положенное время истекало, каждый игрок нажимал кнопку на столе между ними, фиксируя одно решение согласно правилам игры: выше или ниже его карта карты противника. Вот и всё. Ты выигрывал, оказавшись правым, когда твой противник ошибался. Если оба угадывали верно или оба угадывали неверно, игра аннулировалась, но казино всё же брало 10-процентную комиссию - наихудший возможный исход. Даже в проигрыше было некое достоинство, но, чтобы не выиграл никто, а казино? Забудьте Алдераан – вот это было бы трагедией.
Хитрость кликклака как раз заключалась в разговоре. Нужно было использовать эти десять минут или около того не только, чтобы попытаться выяснить, какая карта у твоего противника - высокая или низкая, но и заставить их догадаться, куда ты хотел бы их направить. Нужно было понять их и одновременно неправильно направлять. Лэндо любил это. Если азартные игры можно было бы назвать искусством – а в том, что касалось Лэндо Калриссиана, абсолютно можно было бы, - то кликклак был его высшим выражением.
Впрочем, Джафф был суровым противником. Лэндо мало знал о веросианской физиологии. Всегда сложная ситуация, тем более, что люди были одними из наиболее распространенных видов в галактике. Это сделало их аутсайдерами в играх, подобных кликклаку. Джафф, вероятно, знал, что означает большинство выражений человеческих лиц – но Лэндо действовал вслепую, пытаясь собрать воедино, что могут означать немного дрожащие усики или медленное, вялое моргание глазной мембраны.
И всё же ... знаете ... волнующе.
- О чём ты? - Сказал Джафф.
- Ну, разве Империя не занялась делами и твоей планеты тоже?
Джафф издал неуверенное фырканье, перешедшее в смешок.
- Они в делах каждого, не так ли?
- У меня - нет, - сказал Лэндо. - Я держусь подальше. Вот мое дело.
- О, правда? - Сказал Джафф. - Я думал, что твое дело - проигрыши в карты.
Аудитория слегка затаила дыхание, ожидая увидеть, как отреагирует Лэндо. Но обиды были частью игры, не о чем беспокоиться. Лэндо оглядел наблюдателей в зале. Существа из более, чем двадцати различных миров, объединенных единым выражением восторженного очарования. Они лицезрели двоих мастеров за работой и знали это.
Лэндо самоуничижительно усмехнулся, протянув одну руку к толпе, позволяя себе стать предметом шутки, давая аудитории разрешение посмеяться вместе с ним. Он воспользовался моментом, не наблюдая за реакцией Джаффа, но, конечно же, он внимательнейшим образом следил за реакцией Джаффа, и тут – вот оно. Легчайший прилив зеленого на складках шеи. Такой же прилив Лэндо заметил, когда упомянул Империю.
Джафф Басан приехал с Вероса, а Верос был когда-то очень богатой планетой. Теоретически, он и до сих пор был богатой планетой, но теперь это богатство в руках Империи, а не на банковских счетах семейных союзов, которые управляли планетой в течение многих столетий и одним из которых был почтенный дом Басан. Это всё произошло несколько десятилетий назад, и Джафф по-прежнему был богат - очень богат, иначе он вообще не посмел бы войти в этот зал, - но он не смог сдержать боль при мысли о том, чего лишилась его семья. Разочарование, выраженное в выбросе виридиана через похожие на жабры наросты на его шее.
В кликклаке раздражало то, что иметь высокую карту не всегда было хорошо, а низкую - не всегда плохо. Карта Лэндо была точно посередине колоды, он не мог даже использовать преимущество, чтобы помочь себе. Но на самом деле это было неважно. В кликклаке карты, во многих отношениях, не имели значения. Игра заключалась в достижении полного и глубокого понимания другого существа за время одного-единственного разговора, и, если ты не справишься с этим, ты проиграешь.
Но Лэндо ещё не проиграл. Он взял Джаффа с поличным. Он сообразил, что легкий прилив зеленого означает разочарование, и он также замечал это, когда вскользь намекал в разговоре на что-то большое, или высокое, или высшее - маленькие сигналы, которые должны были восприниматься Джаффом как случайные подсознательные подталкивания, чтобы заставить его решить, что карта Лэндо на высокой стороне. Каждый раз, когда он это делал, появлялся очередной зеленый прилив, означавший раздражение Джаффа, что означало, что карта Джаффа должна быть тоже высокой, потому что ему было трудно решить, выше ли его высокая карта высокой карты Лэндо. Сложите всё это вместе, и ставка Лэндо легко определена. Низкая.
- Не пора ли нам? - Сказал Лэндо, указывая на кнопки на поверхности стола, скрытые от другого игрока небольшим экраном, которые использовались для обозначения высокой / низкой ставки.
Джафф вежливо кивнул и протянул один из придатков за собственный экран.
Лэндо по-прежнему улыбался и дышал ровно – не видать Джаффу никаких внешних сигналов – но в глубине души он уже смеялся. Вот оно. Наконец-то. С кредитами, которые он сейчас выиграет, он сможет расплатиться с наиболее насущными долгами, вложить деньги в корабль, получить возможность путешествовать, вновь увидеть, какие изыски галактика должна предложить человеку столь уникальных способностей и чувств, как Лэндо Калриссиан.
Он коснулся кнопки на столе, ласкал её, наслаждаясь моментом.
А потом - окрик, команда, произнесенная сухим, резким, нечеловеческим голосом, который сразу узнавал любой житель Галактической Империи.
- Держать руки на виду! Любой, кто шевельнется, будет расстрелян. Второго предупреждения не будет, - проговорил штурмовик.
Зал застыл, и все медленно повернулись и посмотрели на отряд имперских солдат, вошедших в небольшое помещение. Пятеро простых солдат плюс сержант с оранжевым наплечником – и к тому же, что несколько необычно, одетый в черное имперский офицер. Лэндо решил, что это лейтенант, но не мог быть уверен. Он никогда не удосуживался запоминать знаки отличия рангов: политика Калриссиана в отношении имперских офицеров была одинаковой сверху донизу: избегать.
Лицо офицера было холодным, даже ледяным, напряженным. Лэндо прочел на нём едва сдерживаемую ярость. Гнев из-за какой-то серьезной личной травмы.
- Это незаконное игорное заведение в нарушении Имперского устава семь-пять-девять-точка-восемь. Вам всем приказано немедленно покинуть помещение. Все кредиты, сданные вами кассиру, конфискованы.
По залу пронесся гул недовольства. У каждого были в кассе деньги, обмененные на кредитные фишки, которые использовались при игре. У самого Лэндо, в частности, имелась весьма крупная ставка на игру кликклак. Тысячи кредитов, тщательно накопленные долгими ночами за игорными столами, гораздо менее авторитетными, чем этот, с трудом собранные делами, которые были настолько ниже его талантов, что брать их было почти физически больно. И вот, сейчас они испарятся, как дым.
Толпа зашевелилась, и вперед вышел крупный джентльмен в плаще, кольца на его пальцах сверкали в тусклом свете, тяжелые челюсти разошлись, расточая предполагаемому лейтенанту щедрую улыбку. Везунчик Фрейдал, владелец казино - и человек с потенциальной возможностью потерять в тот же вечер больше, чем любой игрок в его заведении.
- Друг мой, какая-то ошибка? - Проговорил Фрейдал. - Здесь всё законно. Народ просто наслаждается вечером.
- Уже нет. Всё кончено, - отрезал офицер, и его тон был холоднее темной стороны ледяной луны.
Улыбка на лице Фрейдала дрогнула, совсем чуть-чуть.
О нет, парень, подумал Лэндо. Не вздумай. Разве ты не видишь? Этот тип просто ищет предлог.
Но Фрейдал, по-видимому, не видел или решил, что риск того стоит, в отчаянной надежде, что это очевидное недоразумение можно прояснить, что есть способ спасти свою репутацию и свой бизнес, прежде чем пойдут слухи, что Везунчик Фрейдал не смог удержать свой нелегальный игорный притон подальше от имперцев.
Фрейдал наклонился ближе к имперскому офицеру и тихо произнес несколько слов. Лэндо не расслышал их, но довольно неплохо представлял, что именно было сказано: Эй, парень, я заплатил в этом месяце. Что, ситх подери, ты делаешь? Разве мы не договорились?
Лэндо увидел, что лицо офицера стало еще холоднее, что, по его мнению, было невозможно. Он увидел настаивающего на своем Фрейдала, увидел, что солдаты крепче перехватили свои винтовки. Он видел всё это и точно знал, что сейчас произойдет.
У Лэндо под плащом, у пояса, имелся бластер. Такая маленькая вещица, зато удаленькая. Он обращался с ним лучше, чем понимал кто-нибудь в этом казино – вообще-то, чем понимал кто-нибудь живой. Он мог бы снять лейтенанта, командира штурмовиков, может быть, даже одного из рядовых, прежде чем они среагируют. А к тому времени в этом зале из-под плащей и скрытых кобур появится ещё кое-какое незаконное оружие. Эти идиоты-имперцы не имели ни малейшего представления о том, насколько их здесь на самом деле превосходят числом – их бы всех мигом перестреляли. Кто-то должен был сделать первый шаг. Кто-то должен был сыграть героя.
Лэндо Калриссиан любил героев. Они считали, что галактика что-то им должна. Как будто они имели значение, каким-то странным образом, что означало, что фундаментальные правила реальности склонятся в их пользу. Герои верили, искренне верили, что всё будет просто... работать для них.
Герои были любимыми противниками Лэндо за игорным столом. Чем хуже шансы, тем больше они делают ставку.
Потому что герои были неудачниками.
Лэндо медленно, осторожно поднял руки над краем стола для кликклака. Они были пусты.
Имперский офицер резко кивнул. Два быстрых выстрела из бластерной винтовки, а затем глухой стук - и Везунчик Фрейдал упал на пол, на месте его сердца дымилась дыра. Лэндо придется поискать следующую игру где-нибудь в другом месте.
Лейтенант обвел глазами помещение. Убийство, только что совершенное по его приказу, казалось, свело на нет и охладило гнев, кипящий в его глазах.
- Уходите, - сказал он.
Глаза Лэндо переместились к сейфу на другой стене, где Фрейдал хранил ставки на различные игры, пока они не были выплачены. В этом сейфе миллионы кредитов, многие из которых всего несколько минут назад принадлежали Лэндо Калриссиану.
Лэндо на секунду прикрыл глаза, глубоко вздохнул, а потом ушел.
-
Другой бар, на другом конце города, в менее желательном районе. Местечко из тех, куда Лэндо искренне надеялся никогда больше не входить. Местечко, где можно найти работу - для людей с уникальными способностями, чувствами и моралью. Работа вдруг стала очень важной. Лэндо нужно дело, чтобы возместить только что потерянные кредиты, и быстро, или он окажется в беде. В гораздо большей беде.
Вот тебе и надежда, подумал он, входя в дверь, где его сразу же окатили миазмы пролитых напитков и погибших мечтаний, что всегда совмещались в таких местах.
Лэндо подошел к бару, чувствуя, что за ним наблюдают глаза почти каждого существа здесь. Он задолжал, по крайней мере, половине из них - от кредитов до крови. Он приблизился к барной стойке, а затем повернулся и улыбнулся.
- Здорово, ребята. Давно не виделись, - сказал он. - Как насчет выпивки для меня?
Бармен, представитель расы с, возможно, слишком большим количеством глаз, постучал по плечу Лэндо.
- Ты покупаешь выпивку для бара? И как ты собираешься платить за это, Калриссиан? - Поинтересовался он.
- Положи на мой счет, Оккул, - ответил Лэндо, не оборачиваясь.
- Твой счет? Твой счет? – Изумился Оккул, его голос взлетел до обиженного воя, способного проткнуть дюрасталь. – И ты впрямь думаешь, что в этом баре есть для тебя кредиты после того, как ...
Лэндо вытащил из кармана кредитный чип и театрально положил его на стойку, убедившись, что это увидели многие посетители.
- Этого должно хватить. Всё, что я задолжал тебе, и выпивка за счет заведения.
После этого позиция Оккула значительно смягчилась, и, что более важно, это означало, что Лэндо в безопасности, по крайней мере, на то время, которое потребуется завсегдатаям бара, чтобы получить и выпить свои напитки. Не стреляют же в парня, покупающего выпивку. Обычно.
Лэндо подошел к концу бара, где сидел человек и читал планшет. Лэндо присоединился к человеку, поднося свой стакан ко рту.
- Хороший жест, - заметил Лобот. - Итак, ты выиграл?
Лэндо допил напиток - едва годное для питья местное бренди, зато именно то, что можно было ожидать, - и поставил стакан на стойку, подав Оккулу знак принести ему еще.
- Придется тебе заплатить за следующий, Ло, и ещё за многие другие, которые я планирую выпить этим прекрасным вечером. Это были мои последние кредиты. Твоего приятеля Лэндо официально общипали.
Рот Лобота сжался со слишком знакомым оттенком покорности.
- Я же говорил тебе, что игра в кликклак - плохая идея. Слишком трудно рассчитать шансы. Слишком грязно.
- Дело не в игре. Я сыграл. Туда приперлись имперцы, грохнули Фрейдала и выгнали нас оттуда. Технически я не проиграл, давай будем иметь четкое представление об этом, но они конфисковали мою кассу. Потерял кредиты, спас шкуру - история Лэндо Калриссиана, как всегда.
Лобот поднял бровь, металлические импланты по обе стороны его лысой головы быстро замигали, пока он обрабатывал новую информацию.
- Ты шутишь, - сказал он. – Фрейдал выплачивал каждый месяц, точно в срок. Это было предметом его гордости. Он содержал чистейшее незаконное подпольное казино в городе. Вот почему он может доставлять крупную рыбу. Как и более мелкую рыбу.
Лобот поднял свой стакан - воды, конечно. Лобот никогда не пил и не потреблял ничего, что могло бы затуманить его мысли, опасаясь, что это может позволить его имплантам имперского выпуска создать окно, необходимое им, чтобы окончательно взять под контроль его разум. Устройства были полезны, особенно, когда доходило до азартных игр и вычисления шансов, но они, без сомнений, имели и свою цену. Он наклонил свой стакан в издевательском тосте в сторону Лэндо.
- Такую, как ты.
Лэндо проигнорировал комментарий и глотнул свежего напитка. Бармен вертелся тут же, ожидая увидеть появление новых кредитов, и Лэндо небрежным жестом отправил его восвояси.
- Имперцы были взбешены, - сказал Лэндо, стоило Оккулу оказаться вне пределов слышимости. – Даже разъярены, и это были не просто штурмовики. С ними был ещё офицер. Не знаю, что произошло, но…
- Я знаю, - сказал Лобот. - Они пытаются утвердить свою власть. Вернуть себе немного гордости.
- Гордости? Что, ситх подери, ты несешь?
Лобот крикнул бармену:
- Оккул, не включишь ещё раз этот канал?
Бармен добродушно кивнул и потянулся к рычагу управления большого голоэкрана, установленного над стойкой.
- Конечно, - сказал Оккул. - Знаешь, я смотрел эту штуку раз десять, и до сих пор не надоело.
На экране появилось зернистое изображение, ставшее четким после нескольких начальных вспышек статики. Похоже, это было снято с истребителя - чего-то длинноносого, несущегося сквозь космос.
- Что это? - Спросил Лэндо.
- Восстание только что просочилось в ТемноСеть – оно пробирается повсюду.
- Не очередной их пропагандистский ролик? Хватит уже, что ли? Чем больше они кричат о своем глупом деле, тем неинтереснее становится. Это же базовая психология. Можно подумать, они это поймут.
- Просто смотри, - тихо сказал Лобот, его глаза сосредоточились на голоэкране.
И Лэндо смотрел - это была запись космического сражения, стайка крестокрылов и нескольких других истребителей различных моделей, причем все они выглядели так, словно должны были быть давным-давно списаны, развертывалась против крупнейшей космической станции, которую он когда-либо видел, - огромный серый шар, почти как миниатюрная луна, ощетинившийся турболазерными оборонными башенками.
- А это что такое? - Спросил он.
- Они называют её Звездой Смерти, - ответил Лобот. - Планетоубийца, если верить слухам. Так они и взорвали Алдераан.
Лэндо смотрел, как истребители атакуют, смотрел, как крестокрылы расстреливает бесконечный рой СИД-истребителей, смотрел, как кучка героев умирает именно так, как всегда умирали герои. Неудачники, все до одного.
- Зачем они выпустили это? - Возмутился Лэндо, глотая очередную порцию уже более пригодного бренди. - Они хотят, чтобы мы их пожалели? Кто сказал, что это вообще реальные кадры? Обе стороны всё время выпускают подобные агитки, и…
А потом Лэндо понял, что это реально, потому что на экране появился ещё один корабль. Очень, очень знакомый корабль. Легкий кореллианский грузовик ИT-1300, старый, конечно, может быть, немного побитый тут и там, но ... всё равно красивый. Он всё ещё был красив.
- Это ... это же мой корабль, - сказал он, слегка приподнимаясь на сиденье. - Это «Сокол тысячелетия».
Он наблюдал, ошеломленный, со стаканом на полпути ко рту, как «Сокол» влетает в кадр за трио СИДов - один немного модифицированный, возможно, сделанный на заказ - которые преследовали несколько крестокрылов, летящих сквозь какую-то траншею на поверхности Звезды Смерти. Его счетверенные пушки выстрелили, и он взорвал их, испарив два и отправив последний, заказной, по спирали в космос.
Корабль - его корабль - поднялся и вылетел из кадра. Лэндо более чем чувствовал, как все в баре наклонились вперед, словно ожидая чего-то.
- Постой, можно на секунду отмотать обратно?
Оккул остановил запись под недовольные стоны в комнате и недоверчиво посмотрел на Лэндо.
- Это пустяки, Лэндо. Самое интересное впереди.
- Давай. Просто отмотай мне назад.
Лэндо изобразил свою лучшую улыбку, самую лучшую, которую приберегал для очень особых случаев. Улыбку, что обещала всё, чего адресат хочет или в чём нуждается - кредиты, дружбу, защиту, краткосрочную или долгосрочную любовь, чудеса самой галактики - если только они сделают то, что желает владелец улыбки. Калриссиановскую Особую.
Бармен покачал головой, но перемотал запись. Ещё бы не перемотать.
- Стоп, - сказал Лэндо. – Вот здесь.
Он снова посмотрел – «Сокол тысячелетия», спасающий положение, а затем уносящийся вверх.
- Ещё раз, - сказал он. На этот раз Оккул даже не протестовал, просто перемотал назад.
Лэндо был уверен уже во время первого просмотра, но следующие два понадобились ему, чтобы обдумать то, что он увидел. Но у него не было никаких сомнений. Тактика, маневры... он уже видел всё это раньше. Никто не летал на «Соколе» так, как Лэндо Калриссиан - но один человек подошел настолько близко, насколько это было возможно.
- На этом корабле летит Хан Соло, - заявил он.
- Похоже, - кивнул Лобот.
- Но это невозможно, - сказал Лэндо.
Он смутно осознавал, что запись продолжается: огромный взрыв, радостные крики в баре - крики, за которые, вероятно, всех здесь убили бы, окажись какие-нибудь имперцы в пределах слышимости, но он на самом деле не обращал внимания.
Какие у Хана Соло дела с Восстанием? И не просто, скажем, контрабанда для них. Это было бы нормально, конечно. Дело есть дело, а топливо не бесплатно. Но это... Хан атаковал имперское супероружие. Это просто... просто не имело смысла.
Ландо знал множество людей по всей галактике - это был его своего рода фирменный знак. Но очень, очень мало кто знал его. Он мог бы пересчитать их по пальцам одной руки. Лобот, возможно, ещё кое-кто и Хан Соло. Он бы сказал, что это взаимно. Он бы даже сказал, что они похожи, в моральном отношении – в большей степени, чем кто-либо в галактике. Они были сами для себя, потому что никого больше не было.
А тут ещё эта Звезда Смерти. Теперь Лэндо мог понять, что помощь людям время от времени имеет смысл. Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться услуга. Но это... это было безумие. Словно удваивать свою ставку в сабакке, когда у противника - расклад идиота. Словно пинать спящего ранкора. Это не просто отталкивать удачу, а спихивать её со скалы и хохотать, пока она пересчитывает камни по пути вниз.
Восстание - дело безнадежное. Повстанцы были героями, со всем, что подразумевалось. Они были обречены, потому что Империя была дома, а в доме всегда побеждает. А ещё был «Сокол тысячелетия», его корабль, прямо в гуще одного из ужаснейших сражений, какие он когда-либо видел.
Лэндо поставил бы каждый свой кредит – гипотетически свой - что Хан Соло не был ни героем, ни восприимчивым к тем бессмысленным идеологиям, на которые герои подписываются. Но он был там, и геройствовал. Настораживает.
Лэндо угрюмо уставился на экран. Бармен вновь запустил видео, и он смотрел, как герои еще раз начинают свою невозможную атаку. Он пытался понять и не мог. Он не понимал, в чём тут фишка. Зачем бы Хану это делать?
Лэндо повернулся, посмотрел на стойку и поднял бокал.
- За величайшего контрабандиста, которого я когда-либо знал! - Крикнул он, вызвав несколько нерешительным возгласам других клиентов.
Он оглянулся на Лобота и указал на экран, где Хан Соло вновь рисковал кораблем Лэндо, его драгоценным, прекрасным «Соколом тысячелетия» - по причине, которую он не мог понять.
- Если я когда-нибудь сделаю что-нибудь подобное... пристрели меня.
- Нет проблем, - отозвался Лобот.
Пока Лэндо смотрел на взрыв Звезды Смерти, он обдумывал одно правило уверенных людей, обманщиков, шулеров и аферистов всей галактики: Если ты не понимаешь, в чём фишка, значит, тебя обыгрывают. Ты – самый настоящий неудачник.
Лэндо сидел, и думал, и пил напитки, оплатить которые у него не было денег, и задавался вопросом, что же он пропустил.

Сообщение отредактировал Apolra3529 - 10.11.2018, 15:21

Г-жа переводчица, когда вы начнёте пользоваться словарями и не переводить слова "в лоб"?

Routledge Modern American Slang (En-En)
angle

noun
a scheme, especially an illegal one (US, 1920)
♦ Immediately I thought this Louie was working an angle. (Carmelo Soraci, The Convict and the Stained Glass Window, p. 84, 1961)
♦ “It always makes me suspicious when people act kind to me. I always think they are working an angle of some kind.” (William Lewis, Helping the Youtful Offender, p. 115, 1989)
♦ “You were working an angle of your own, weren't you.” (Lawrence Block, The Burglar in the Rye, p. 243, 1999)
♦ “Or else he's working an angle. If he doesn't steal a little, he's stealing big.” (Alan Kaufman, The Outlaw Bible, p. 433, 2004)

Схема, фишка, прикол - но никак не угол.
А вообще - переводить не надо. Те, кто хочет, прочитают в оригинале, там ошибок нет