There was once a tribe of nomadic people on the distant, dusty planet of Tatooine who, for many months, had been terrorized by a fearsome dragon.

These were a simple people, with simple needs, who had for generations eked out an uncomplicated existence on the harsh desert sands, trading with the other tribes for water and sustenance, salvaging the wreckage left behind by those careless few who shared their world—those others whose lives unfolded in the noisy cities and spaceports, who tried ineffectively to hold back the sand rather than embrace its gifts.

The desert folk had little cause to visit those teeming cities, however, and although they had once roamed the rolling dunes in great caravans, they had found a place to settle. They were at one with the land and knew that the desert itself would provide them with everything they might need.

So it was that these Sand People came to establish a village of their own, a place they might call home.

For many months the village flourished, and food and water proved bountiful as the desert offered up its gifts. The villagers, once so used to their endless migration across the sands, grew complacent and comfortable. Yet in their ignorance, they knew not that they had awoken the wrath of a great dragon, Krayt, that made its nest amongst the nearby dunes and called that domain its own.

Krayt was sly and knew that the people of the sand were in no way its equal in battle or cunning, so it devised a plan to rid itself of them. Just as the desert had provided for the villagers, it would provide, too, for the dragon. The people of the sand were numerous, and the dragon ever hungry; if it rationed them carefully, the villagers would sustain it for many months to come. Soon enough, it would reclaim its domain from those interlopers—once they were all inside its belly—but dragons are long-lived and lazy, and Krayt saw no need to hurry.

Thus, it chose to begin with the villager’s plump livestock, which they held in large corrals on the outskirts of the village. Only then, when the entire herd had been consumed, would the dragon enjoy the taste of that which it so craved: people.

So began a campaign of nightly terror as the dragon—so large that the beat of its wings alone was enough to stir the sand into great storms that ravaged the villagers’ tents—descended upon the village to snatch at the mewling beasts in their pens before hurrying away, back to its sandy lair, to feast. The villagers cowered at the mere sight of such a terrible beast, and in their fear, they made no move to try to prevent the dragon’s attacks.

On the fifth day, however, the villagers were growing desperate, for they knew that if the dragon continued, soon there would be no livestock left in the pens to feed their children. That night, ten of the village’s most trusted warriors took up their arms and went to stand guard over the pens, in the belief that, together, they might prove strong enough to scare the beast into fleeing, or even to slay it.

As it had each night before, the dragon came with the setting suns—a vast and horrifying silhouette, stark against the reddening sky. On huge wings it soared, sweeping low over the heads of the villagers, wheeling above them as they raised their weapons and took aim. Yet their weapons were ineffective and did not so much as scratch the beast. Far from dissuaded, it brushed the villagers aside with a flick of its wing and once more sailed away into the night with a squealing animal for its supper.

In such a way it continued for many days, until the villagers’ livestock had all been consumed, and the Sand People themselves lived in fear of what the dragon Krayt might do when it returned to discover the pens empty.

Krayt, though, had planned for such an eventuality and had secretly willed that day to come, because to a dragon, there is no sweeter meal than a helpless villager.

That night the dragon returned to the village to find the livestock pens had been abandoned. With a cackle of malicious glee, it turned to the village and beat its wings until the tents were swept away in a blizzard of sand and the people cowering beneath were revealed. For a moment the dragon seemed to linger, and then, licking its lips, it selected a young boy, whom it plucked from his mother’s arms and carried away into the night.

The boy was not the last of his peers to be lost in such a fashion, for Krayt soon developed quite a taste for children. The villagers took to hiding their young in pits beneath the shifting sands, but the dragon was wise and had seen such tricks before. It dug up the children like wriggling worms, one to feast upon each night.

The villagers could stand for this no longer and elected a warrior from amongst their number, whom they armed with their most precious weapons, adorned with their strongest armor, and sent out into the desert to stir the dragon from its nest. This warrior carried vengeance in her heart, for she knew the dragon must pay for the lives it had stolen, and she boldly claimed that she would soon return with the beast’s head as a trophy of her victory. The villagers cheered as she strode off toward the horizon, and in their hearts, for the first time in months, they carried hope for the future…

Давным-давно, когда сама галактика была ещё молодой, а звёзды – юными и яркими, под неспокойными волнами планеты Гли Ансельм жили две расы амфибий – наутолане и ансельми.

Наутолан нетрудно было узнать по бледной коже зелёного, серого или голубого оттенка, по блестящим глазам и подвижным щупальцам, растущим из затылков, тогда как ансельми, хотя и походили на своих собратьев, легко отличались от них синими телами и гладкими макушками с одной лишь парой подёргивающихся усиков.

На протяжении тысячелетий эти две культуры процветали, создавая великие страны от самых скромных пещерных истоков, пока не подняли сверкающие подводные города и не колонизировали океанские ложа от самых глубоких впадин до покрытых кораллами отмелей, которые омывали необитаемые острова и массивы суши наверху. Даже дух океана в страхе взирал на их достижения и гордился деяниями своих детей.

За тысячу лет между двумя народами не было никаких разногласий – ни войн или междоусобиц, ни растущего страха или неуважения. Действительно, наутолане и ансельми пребывали в мире и жили в гармонии друг с другом и со всеми многочисленными обитателями морей, от гигантских зверей до мельчайших рачков. Императрица ансельми и королева наутолан сделались большими друзьями, как и их матери до них, и вместе они создали культуру взаимного уважения между двумя видами, которая казалась непреодолимой.

Эти два народа многое делили, лелея искусство друг друга, обмениваясь знаниями, товарами и привязанностями. Оба понимали необходимость сохранения статус-кво, поскольку равновесие во всём было необходимо для их дальнейшего выживания, а также для успеха всех морских существ. Ибо таков был порядок вещей на Гли Ансельм, и дух океана был вполне доволен.

Однако, оставленный без контроля успех порождает алчность, а для алчного обладание приводит лишь к желанию обладать большим. Так и случилось с ансельми, ибо, пока их страна процветала и их потребности становилось всё больше, они начали с завистью поглядывать на наутолан.

Семена этой неприязни укоренились и росли, ибо в наутоланах ансельми видели претендентов на то, что могло бы принадлежать им, – сельскохозяйственные угодья, более плодородные, чем их собственные, и господство над территорией, которая ограничивала собственную экспансию ансельми, – и они начали мечтать о том, как всё может измениться, и как ансельми могли бы поставить собственный будущий успех выше успеха наутолан.

Наутолане были щедрым народом, привыкшим делиться своим богатством и изобилием; поэтому, когда послы от ансельмской императрицы явились с прошением ко двору наутоланской королевы, она не видела причин отказывать ансельми в их желаниях и освободила территорию, граничащую с их страной, подарив её своим нуждающимся соседям. Ансельми же, вместо того, чтобы поблагодарить, увидели только, как быстро сдалась наутоланская королева, и посмеялись над наивностью наутолан, считая себя умнее и выше.

Ансельми заняли полученную ими новую территорию и процветали на ней. Но по мере того, как росло их число, росла и их гордыня, и всё это время они желали большего – всегда большего – и их голод, казалось, никогда не утолится. Ибо того, что ансельми искали, не доставало в их сердцах и умах и невозможно было найти под волнами океана или среди наутоланских ферм и городов.

Время шло, и там, где прежде не было ничего, кроме мира между этими двумя видами, возникло растущее чувство неловкости. Поскольку ансельми продолжали расширяться и расти, они начали конкурировать с наутоланами из-за ресурсов, и нашлись среди них такие, кто считал, что они должны просто взять то, что нужно, независимо от их соседей.

Тогда как наутолане проповедовали только мир, философы ансельми твердили о вере в себя и собственных правах, что превыше всех прочих. Народ ансельми – ибо они всегда были гордым народом и легко поддавались словам императрицы – медленно уверовал в великую неправду: что наутолане слабы, невежественны и имеют меньше прав, и что они забрали у ансельми привилегии и ресурсы, которые должны по праву принадлежать им.

Там, где некогда царила любовь и взаимное восхищение, теперь кипела ненависть, и наутолане не понимали, что же они сделали, чтобы вызвать у своих соседей такое негодование.

Вскоре ансельми стали претендовать на большую часть наутоланской территории, угрожая насилием, и, хотя наутолане хотели избежать войны, им было нелегко смягчиться, поскольку они присмотрелись к ансельми и увидели в них растущее высокомерие, угрожающее всеобщему равновесию под водой.

Наутолане направили к соседям послов – ибо отношения между ансельмской императрицей и наутоланской королевой становились всё более напряженными – с предупреждением. В нём королева объявляла, что, если ансельми станут продолжать в том же духе, то всеобщее равновесие нарушится, и живой дух океана будет крайне недоволен и подвергнет своих детей суровому наказанию.

С чувством открытости и восхищения перед бывшей подругой королева умоляла императрицу прекратить экспансионистские действия, ибо императрица рисковала самым падением ансельми, так как никто не может утверждать господство над океанами и его свирепым и могущественным духом. Королева предупреждала, что дух океана дозволяет им существовать в его водяных глубинах лишь до тех пор, пока они стремятся сохранять всеобщее равновесие, как научили их всех.

Императрица ансельми посмеялась над таким предупреждением, ибо сделалась столь высокомерной, что поверила в то, что самопровозглашённое превосходство ансельми отличает их от крупных зверей и крошечных рыбок, от их соседей-наутолан и даже от самого духа океана.

Несмотря на высокомерие, ансельми понимали, что воевать с наутоланами было бы неразумно (ибо наутолане были великими воинами, несмотря на своё отречение от насилия), поэтому они отослали наутоланских послов прочь с ответным сообщением: что народ ансельми утвердил владычество не только над океаном, но и над землями наверху. Они докажут наутоланам своё превосходство, а потом те будут вынуждены признать правду, и весь Гли Ансельм присягнёт на верность народу ансельми.

Наутолане по-прежнему беспокоились о благополучии своих соседей и умоляли ансельми передумать, но их предостережения остались без внимания. Как один, ансельми вырвались из объятий океана, поднимаясь на сушу.

Там, на огромном острове посреди океана, ансельми отыскали место, неиспорченное ничьим прикосновением, остров столь великий и столь зелёный, что сможет поддерживать их в течение бесчисленных столетий. Ансельми нашли то, что желали, - насест, с которого они могли бы смотреть вниз на океан и его обитателей и знать, что они овладели всем.

В последующие годы ансельми приспособились к новому образу жизни над водой и построили над волнами огромную империю. Высокие храмы и города со шпилями были высечены из самих скал, а население росло, заполняя новые сверкающие улицы и дома. Им не было дела до того, что они отняли у этой земли, - ведь они завоевали её, и она принадлежала им. Они рыли глубокие шахты, выбирали природные ресурсы и питались плодами и животными этой земли, пока не разжирели и не обленились.

Всё это время ансельми глумились над оставшимися внизу, в холодных объятиях океана наутоланами и отсылали каждого посла обратно, даже не выслушав. Вскоре ансельми прекратили любое общение с бывшими соседями и радостно смеялись тому, как высоко они забрались.

Между тем, наутолане оплакивали потерю ансельми, ибо когда-то они были любящими соседями и сбились с пути. И всё же наутолане держались своей собственной территории, ведя тихое, мирное и счастливое существование, и океан обеспечивал их. Они не желали ничего, кроме благополучного возвращения ансельми, хотя и опасались, что высокомерие ансельми может привести их к гибели.

Конечно же, несмотря на занятую ими огромную территорию, ансельми переполнили свой островной дом, ибо они построили для своих вождей дворцы и площади и отняли у земли все её сокровища. Как некогда они жаждали овладеть территорией своих соседей, теперь они смотрели с завистью на сам океан – ибо какое право имел океан покрывать землю?

Таким образом, совершив великий инженерный подвиг, подобного которому ещё никто не видел, ансельми возвели вокруг своего острова огромные плотины, оттеснив сам океан. Они осушили воду, чтобы вернуть землю из тёмных глубин океана, и строили на ней, создавая новые, ещё бОльшие дома и воздвигая в свою честь огромные статуи.

Как только работа была закончена, ансельми взирали на неё с великой гордостью, ибо это было абсолютное доказательство того, что они превосходят всё сущее на Гли Ансельм.

Тем не менее, наутолане направили послов с предупреждениями, но их выпроводили, не выслушав, ибо ансельми тогда уже позабыли, что значит иметь соседей, и все мысли о равновесии были давно отброшены.

Если бы ансельми вняли предупреждениям наутолан, они могли бы ещё понять всю тяжесть своих заблуждений, но в своём высокомерии они были слепы, и в своей слепоте разгневали духа океана.

Взбешенный дух поднялся против них, бросая на плотины огромные приливные волны и бури, и плотины рухнули и пали, и вскоре эта земля, украденная ансельми, вновь оказалась под волнами.

Но дух океана желал преподать урок народу Гли Ансельма, и волны не прекращались, сокрушая шпили городов ансельми, затопляя улицы, опрокидывая статуи и выбрасывая жителей из домов.

Он бушевал, не переставая, несколько дней подряд, пока, наконец, дух океана не был удовлетворён и не успокоился вновь, завершив свою работу.

Равновесие было восстановлено, а ансельми – поставлены на колени. От острова ничего не осталось – затонувшее владение скрылось под бурными волнами, и исчезли все следы империи ансельми.

От ансельми, некогда мнивших себя выше всех остальных, остались лишь несколько жалких горсток выживших, что влачили существование, роясь среди обломков своей былой славы.

А наутолане в глубинах океана оплакивали потерю соседей, ибо они всегда желали только защитить ансельми от них же самих, зная, что равновесие нарушено и что дух океана не потерпит такого пренебрежения.

Наутолане оставались в своих подводных городах, всегда помня о естественном равновесии, и никогда больше народ Гли Ансельма не пренебрегал мощью океана и не пытался отрицать своё место в порядке вещей.

Давным-давно, на планете Цероша, до того, как был уничтожен мщением Тёмного Призрака город Солис, люди рассказывали о добром страннике, который появляется из тумана, чтобы помочь людям в час нужды, выручая их из самых трудных и опасных бед.

Странник всегда путешествовал в одиночку, одетый в струящиеся коричневые одежды, с аккуратно подстриженной бородой и гривой каштановых волос, ниспадающих на плечи. У него был меч, который, казалось, пылал собственным внутренним светом, и он обладал мощью богов, ибо понимал естественный порядок вещей и имел власть над всеми животными, деревьями и приливом.

Никто не знал, откуда Странник приходил или куда возвращался, покончив с делами, и многие из людей Солиса подозревали, что он был ничем, призраком, вызванным привидением, ибо он, казалось, появлялся только там, когда и где он был больше всего нужен, и никто никогда не узнал его имени. Хотя посещения его были редкими, сам факт его существования давал людям надежду, ибо они видели, что в мире есть добро, и знали, что они не одни.

Трижды Странника замечали в стенах Солиса, и трижды он помог людям справиться с угрозами, способными погубить их.

* * *

Первый из этих случаев произошёл давно, еще до войны, что разорвала галактику на части, и задолго до сожжения Солиса, когда он был ещё сверкающей драгоценностью на краю Боральского моря, гордостью всей Цероши.

Много лет город был шумным портом, куда съезжались торговцы со всей известной галактики для обмена товарами или поиска работы, или путешествия среди звезд. Кантины переполнялись посетителями из Внешнего Кольца, и народ Солиса приветствовал своих гостей с распростёртыми объятиями, даря всем своё гостеприимство.

Народ тоже богател на деньги, полученные от торговцев, которые несли Солису богатство и тратили кредиты в городе в поисках пищи, пристанища и компании.

Но ведь не бывает света без тьмы, и были в Солисе те, кто стремился поощрять незаконную торговлю и злодейство и превратить доброе имя города в дурную славу.

И вышло так, что в город явилась шайка гнусных пиратов и обосновалась прямо за пределами города в скалистых горах, откуда они могли бы устраивать набеги на все прибывающие и убывающие корабли.

Шайка была пёстрой, состоящей из злодеев разных миров – битов, абеднедо, тви'леков и людей – и они с большим удовольствием взялись за работу, требуя оплаты груза за безопасный въезд и выезд из города и устраивая вражеские набегов на горожан, которые в ужасе съёживались при их приближении.

Это продолжалось много месяцев, и люди пришли в отчаяние, ведь не только пираты потихоньку разоряли все накопленные за эти годы богатства горожан, но и торговля пошла на спад, так как торговцы выбирали другие порты, чтобы не платить пиратам пошлину. Между тем, пираты не выказывали никаких признаков утомления, ибо они накопили в горах огромное богатство и от доходов обленились и растолстели.

В отчаянии город собрал небольшое ополчение, чтобы разобраться с пиратами, но они были плохо обучены и не готовы, и пираты без труда отогнали их, обратив их в бегство домой, за городские стены. Казалось, эта проблема никогда не будет решена, и пираты окончательно обосновались на Цероше.

Именно тогда, на следующий день после отражения нападения на пиратскую базу, в Солисе впервые появился Странник. Никто не видел, как он прибыл, но все, кто столкнулся с ним в тот день, говорили об окружающей его ауре мощи, и знали, что он добр сердцем и умом.

Странник весь день ходил по тихим улицам города, беседуя с теми, кто пострадал от рук пиратов, выслушивая их рассказы о горе. Если у него и было дело в Солисе, он держал это при себе, потому что он, казалось, разгуливал без всякой спешки и не жалел времени на разговоры со всеми, кто желал ему доброго дня. Людей так тянуло к нему, что они выходили из домов, чтобы увидеть, как он проходит мимо, а ветер, дующий с моря, шептал о грядущих переменах.

В ту ночь Странник увидел с крыши, как пираты совершили очередной налёт – врезались на спидере в городской детский дом и украли фонд пожертвований, превратив здание в дымящиеся развалины. Став свидетелем этого издевательства, Странник пообещал помочь людям и на следующий же день избавить их от пиратской угрозы.

Итак, на следующее утро Странник отправился в горы, не взяв с собой ничего, с одной только рукоятью светящегося меча на поясе.

Жители Солиса собрались на городских стенах, наблюдая за его уходом, ибо знали в глубине души, что один человек ничего не сможет сделать перед лицом такого злодейства, и опасались за его жизнь. И всё же они продолжали надеяться, потому что было в этом страннике нечто такое, чего они никогда не встречали прежде, - мощь, что отзывалась в каждом его шаге.

Много часов люди просидели на стенах, пока, когда солнце начало садиться на горизонте, они не поняли, что оказались правы, и странный чужеземец, пришедший к ним, отважно попытался договориться с пиратами, но потерпел неудачу, и больше они никогда не услышат о нём.

Однако вскоре после этого один из наблюдателей издал крик, и вдали показалась одинокая фигура, шагающая по равнине в сторону города, оставляя за собой облако пыли. Когда фигура приблизилась, люди увидели, что это Странник, и возликовали.

Добрый человек со странными манерами и ещё более странной внешностью вернулся в город, уверяя людей, что пираты никогда больше не потревожат их. Затем, поскольку дело его здесь было завершено, он развернулся и ушёл в сторону заходящего солнца, и вновь пропал из вида.

И действительно, на следующий день пираты не вернулись в город, как и на следующий, и вскоре в горы отправилась небольшая экспедиция добровольцев из Солиса. Они нашли лагерь пиратов пустым, а принадлежавшие горожанам вещи брошенными. Сокровища собрали и вернули законным владельцам, и в городе вновь расцвела торговля, когда распространились слухи и вернулись звёздные торговцы.

* * *

О Страннике не было ни слуху, ни духу, пока много лет спустя народу Солиса вновь не понадобилась его помощь.

Между тем город продолжал процветать, а вместе с ним многократно выросло население, и потребности людей сделались гораздо больше, чем были когда-либо.

Итак, была начата крупная добыча, установлены огромные буры, чтобы пробивать отверстия в равнинах, дабы извлечь из них минералы и использовать в городских кузницах и на заводах и помочь поддержать людей.

Вот только при бурении глубоко в кору планеты шахтёры разбудили рой существ, живущих в пустотах под поверхностью, и эти чудовищные звери вырвались из-под земли и заполонили город.

Звери были величиной с небольших лот-волков, с твёрдым хитиновым панцирем, длинными мордами и жуткими жвалами, которые потрескивали странным энергетическим зарядом, способным оглушить человека при малейшем прикосновении. Эти существа попрятались в домах по всему городу, роились в канализациях и переулках, и, что хуже всего, любили полакомиться детьми.

Народ Солиса боялся, ибо зверей, казалось, невозможно остановить; не нашлось никакого оружия, способного пробить прочную броню, и никакого барьера, который мог бы остановить продвижение тварей. Потревожив подземное гнездо, народ Солиса лишился собственных домов, и нигде не было безопасно, пока звери копошились в глубинах, словно некое страшное наказание, посланное им во испытание их духа.

По всему городу люди взывали о помощи к Страннику, ссылаясь на истории о его предыдущем посещении и чуде, что он совершил для них. И Странник, должно быть, услышал их вопли, ибо он в очередной раз пришел, появившись из тумана, точно привидение, на глазах у ребёнка и его матери, и прогнал одним взмахом руки подбиравшуюся к ним тварь.

И снова Странник вышел на улицу, вечно любопытствуя, выслушивая рассказы несчастных, потерявших родню в страшных челюстях зверей, ибо нашествие стало невыносимым, и ежедневно пропадали десятки детей.

Увидев, в каком тяжелом положении находится город, Странник первым делом направился к месту бурения, где с помощью своего клинка из света уничтожил бурильные машины, без особых усилий рассекая механизмы и разрубая высокие легированные валы.

Затем, вернувшись в город, Странник выбрал помост на центральной площади – трибуну, с которой политики произносили речи, - и упал на колени, закрыл глаза и сложил руки на груди в безмолвной медитации.

Пока люди наблюдали – ибо распространились слухи, и народ собрался – твари начали выходить из своих нор, вылезать из стен домов и зданий и выбегать из переулков.

Вскоре на площади собралась огромная стая тварей, столько, что они карабкались друг на друга, тревожно вереща. Все это время Странник стоял на коленях на помосте, закрыв глаза, словно в мирном общении.

Через некоторое время Странник поднялся на ноги и, бросив последний взгляд на тех, кто собрался, чтобы посмотреть на его работу, повернулся к ним спиной и сошел с помоста, направляясь сквозь толпу к городским воротам.

Конечно же, твари последовали за ним. Словно причудливый сверкающий ковёр из кишащих панцирей, они неслись за ним длинной цепью, и шум от них напоминал громовой рёв.

Люди в ужасе наблюдали, как Странник провёл тварей через городские ворота и прочь в холодную ночь, обратно к заброшенной буровой площадке. Звери вернулись туда, откуда пришли, и народ Солиса понимал, что им ни в коем случае нельзя бурить снова, чтобы вновь не потревожить тварей в их гнёздах.

* * *

Последнее появление Странника случилось через несколько лет, когда бушующие штормы угрожали сокрушить городские стены. Огромные приливные волны Боральского моря обрушились на стены и башни, соленые воды хлынули на улицы, увлекая за собой людей, животных и здания.

Боральское море было огромным водоёмом, который служил как городу Солису, так и, в меньшей степени, соседнему городу Моку. Солис вырос на берегах этих мутных вод и много тысяч лет извлекал выгоду из этой близости, поскольку море предоставляло готовый запаса рыбы и морских овощей, а из его глубин добывали соль и редкие специи.

Тем не менее, таких штормов, что осаждали город в том году, никогда прежде не бывало, и многие подозревали, что в игру вступили сверхъестественные силы. В кошмарном небе сверкали молнии, дождь и град барабанили по крышам, а гром так громко грохотал, что разбивал окна и заставлял людей съёживаться от страха.
Но это было пустяком по сравнению с огромными волнами, которые поднимались с моря, снова и снова ударяясь о городские стены, точно осадные орудия, разрушая оборону в попытке утопить всё, что внутри.

Ничего нельзя было сделать, и, когда стены начали рушиться, люди поняли, что город может погибнуть в любой момент, если с моря поднимется достаточно большая волна, чтобы смыть оставшийся раствор.

Были составлены планы эвакуации, но люди знали, что их дни сочтены, ибо выдержать шторм без защиты стен означало бы верную смерть.

Но волны продолжали вздыматься всё сильнее, и люди не знали, что делать.

А потом, так внезапно, словно его принёс сам шторм, среди них вновь появился Странник, и, хотя он казался таким же, как всегда, те, кто видел его, говорили, что он держался устало, что не вязалось с его спокойной внешностью.

Несмотря на кажущуюся тяжесть своей ноши, он не желал видеть, чтобы народ Солиса пострадал, и, как всегда, непокорный, он зашагал из города к морю, воздев руки над головой. Гребень огромной волны взметнулся ему навстречу, и, ко всеобщему изумлению, Странник удержал его.

Волна дрожала и ревела от ярости, возвышаясь над головой Странника, но всё это время он стоял на берегу со спокойным выражением лица, с высоко воздетыми руками, словно окружая несокрушимым барьером себя и город.

Почти час он стоял на месте, отталкивая воду в поединке характеров, но в тот день морю было не победить, и когда шторм, наконец, утих, вода успокоилась и отступила, и волна исчезла, вернувшись в море, где ей и полагалось быть.

Странник опустил руки, и город был спасен.

Некоторые говорят, что он остался, чтобы помочь в восстановлении после шторма, бродя по улицам и вынося пострадавших из затопленных домов, тогда как другие утверждают, что он растворился на рассвете с последним шумом дождя, всё с той же прежней безмятежной улыбкой на лице.

* * *

Жители Солиса никогда больше не видели Странника – даже когда из преисподней восстал Тёмный Призрак, чтобы сокрушить их, и всё же его история сохранилась среди тех, кто пережил разрушение, и её по-прежнему рассказывают у очагов по всей стране, ибо люди Цероши знают, что он всё ещё странствует из одного мира в другой, помогая тем, кто не может сам помочь себе.