Кезон Серенкуор мысленно выстраивал цепочку расследования совершённого шпионажа, начиная с конца от момента получения секретных данных в космопорте Террибилиса Лимом Зегодом. Лим под видом сотрудника миграционного контроля в космопорте использовал идентификатор, синхронизированный с другим идентификатором, установленным на одном из дроидов «Геликоприона». У того самого дроида модуль памяти был фрагментирован и обгорел, когда Лим Зегод изъял секретные данные. Информация же в свою очередь была загружена братом Лима – Валом, который, как раз, специализировался на разработке модулей памяти дроидов. Вал Зегод интересовался сам, и с помощью своих коллег, у техника о возможных ошибках при очистке памяти дроидов, чтобы быть уверенным, что преступление останется незамеченным, потому что техник чистит память и считает искомые ошибки всего лишь погрешностями.

Слишком сложная схема, чтобы быть организованной малой группой лиц без участия… агента Магнианской Службы Безопасности, который знал о наличии слепых зон на «Крыльях Белласа», обеспечил Лима Зегода формой и удостоверением сотрудника миграционного контроля и помог Валу Зегоду незамеченным попасть на челнок «Геликоприона»! Когда они с Филлидис слушали звуковую дорожку с голозаписи Лима Зегода, голос говорил о некоем человеке из МСБ. Не спроста террористическая ячейка под самым главным городом Проксимума оставалась незамеченной! Но лаборатория «Геликоприон» была секретной, что значит, один из агентов, которые служат там, обеспечивал работоспособность всей преступной схемы…

- О чём размышляешь? - Прервал голос старейшины Оджаса размышления Кезона.

- О своём расследовании, - ответил Кезон, - Выстраиваю логическую цепочку совершённого преступления, чтобы сузить круг подозреваемых и сократить количество возможных решений.

С закрытыми глазами Оджас и Кезон сидели на полу друг напротив друга, скрестив ноги. Небольшое каменное помещение было одним из комнат для медитаций белых монахов, и находилось среди обломков древнего храма священников Проксимума. Мягкий тёплый свет распространялся по всем углам комнаты, не давая темноте скопиться даже в маленьких зазорах между камнями.

- Хорошо, Шаас, - старейшина всегда называл Кезона его монашеским именем, - Ведь ты вернулся, чтобы привести мысли в порядок, - Оджас на мгновение прервался, - Хочешь продолжить?

- Нет, мастер. С этим я закончил, - уверенно ответил Кезон. Когда цепочка выстроилась, волнение следователя убавилось, и он был готов думать о других вещах.

- Что тебя ещё беспокоит? Ведь не одно расследование? – Навязчиво спросил старейшина.

- Меня беспокоят сны.

- Давно? – Задал наводящий вопрос Оджас.

- Всегда. Он повторяется.

Оджас ничего не ответил, и Кезон продолжил:

- Младенец лежит в люльке в каюте звездолёта. Рядом нет никого. В коридоре за переборками звучат выстрелы, кричат люди. Я слышу, как они падают и умирают. В каюту заходит старая женщина в плаще. Её глаза горят жёлтым светом тем ярче, чем ближе она подходит к младенцу. Этот младенец – я.

Оджас внимательно выслушал Кезона, чтобы изложить своё предположение:

- Много лет назад к стенам монастыря старуха принесла младенца. Она не была его родственником, не знала его родителей, которых убили на пассажирском корабле по пути в космопорт Нового Архориона. Она переживала за ребёнка и не хотела оставлять его себе, поскольку сама уже была немощной. Младенца взяли в монастырь и дали имя. Шаас! В честь одного из священников древнего Проксимума. Старой женщине предлагали остаться в стенах монастыря, но она отказалась. Что с ней дальше случилось, никто не знает. Твои сны – не видение и даже не воспоминание, а навязчивая мысль, возбуждённая твоими мечтами стать чёрным монахом.

- Я запутался. Не уверен, что я достоин быть белым монахом. Или вообще иметь отношение к монастырю.

- Мы не причиняем боль и страдания. Мы принимаем их на себя, сочувствуем другим. Если Сила сообщает о том, что в наших душах нет тьмы, то мы…

- Белые монахи… - Закончил Кезон.

- Верно, Шаас. Мы освобождены от велений Силы, и потому, независимо от наших желаний, она направляет нас по пути белых монахов раз и навсегда. Мы принимаем это, как должное, со смирением, без осуждения и противостояния. Ни к чему сомнения.

- Почему я получил медальон Орхоменуса? – Задал вопрос Шаас, когда получил ответ на предыдущий.

- Когда я был джедаем, то вместе с мастером Амитом Шанти посещал многие миры в поисках различных артефактов. Я был увлечён системой Проксимума, и на одной из планет мы обнаружили медальон в виде нефритового треугольника. Это был не обычный медальон, как вручают в Бездонной пещере. Он был частью ритуального скипетра священников Проксимума. Позднее на Нар-Шаддаа мы встретили древнего магнианского воина Алмуна, который как раз находился в поисках этих артефактов. Он погубил моего мастера и отсёк меня от Силы. Магистры Ордена пытались восстановить мою связь с ней, но безуспешно. А потом я увидел сон.

Оджас и Шаас одновременно открыли глаза.

- Зов Антигонии…

- Да, Шаас. Видение, доступное потенциально чувствительным к Силе монахам. Но не путай это со своими снами. Видение показало мне мрачный холодный мир, в котором из-под снега возвышались чёрные руины зданий и остовы погибших звездолётов.

- Орхоменус…

- На Орхоменусе я прошёл одиночное испытание, и магистр Йода отпустил меня. Тогда джедай-археолог Эпиус Корвин стал белым монахом Оджасом.

- Сила подтвердила правильность Вашего пути…

- Так и было, Шаас. Джедай не мог стать чёрным монахом, если в его душе не было тьмы. Старейшина Тезор вручил мне нефритовый треугольник, который я привёз на Антигонию. Но магнианский медальон себя обозначил только в мою последнюю встречу с Алмуном в подземельях Террибилиса. В наш последний разговор я узнал, почему был отсечён от Силы, и с тех пор живу с мыслью о своём предназначении, неминуемом будущем…

- Но почему медальон Орхоменуса? - Повторил свой вопрос Кезон.

- Будущее подскажет тебе, Шаас, - губы Оджаса растянулись в хитрой улыбке.

- Мастер Оджас… - Кезон виновато опустил глаза, - Я столько всего надумал, затаил обиду, опозорил белое монашество…

- Я наблюдал за тобой. Ты не всегда вёл себя должным образом, но по-прежнему оставался белым монахом. Прошедшие годы были для тебя испытанием, однако, ты доказал своим возвращением, что, в конечном счёте, твоё будущее неизменно. Сила направила тебя по тому пути, по которому ты следовал с самого начала и продолжаешь следовать. Верь мне, Шаас, что медальон, который я вручил тебе в Бездонной пещере, обозначит себя в нужный момент.

- Верю, старейшина Оджас.

Старейшина поднялся на ноги и протянул руку Кезону, чтобы помочь ему встать. Они просидели в одной позе около двух часов и оба с трудом стояли на ногах.

- Идём в Дом воспитания. Виластрия уже давно ждёт тебя.

Воспитанников и послушников монастыря Антигонии обучали приёмам медитации. Дети и подростки должны были уметь достигать душевого покоя. Монахи-воспитатели всячески оберегали их психику и вкладывали в юное сознание правила поведения граждан Проксимума. Но, если любимые послушники уходили на путь чёрного монашества, они переставали медитировать. Одиночество становилось их перманентным состоянием под священной повязкой. Чёрные монахи были замкнутыми и любые эмоции держали в себе. Но стоило только дать повод, и они вкладывали всю ярость в своё оружие возмездия – электроскипетр.

Каждый его день на Корусанте проходил в противостоянии искушению. Здесь, наверху, мир казался прекрасным, и те, кто никогда не был на нижних уровнях экуменополиса, никогда не увидят боли и страданий под своими ногами. Борьба за жизнь с трагическим результатом – судьба многих жителей нижних уровней. И Галактики в целом.

Маркус Вектилон сидел в кабинете за рабочим столом перед голоэкраном компьютера, и его взгляд упал на шкафчик, в котором находились доспехи чёрного монаха. Он, словно чувствительный к Силе, ощущал мрачную энергию Катура, исходящую из-под тонкого листа тонированной транспаристали.

Вот оно искушение… Желание через возмездие восстановить гармонию и справедливость там, где белые монахи не могли или не имели возможности их сохранить. Нужно было только спуститься вниз и сразить тех, кто нёс хаос, страдание и разрушение. Беневол говорил: «Всех не спасёшь, но приходится довольствоваться тем, что всех нас ждёт одно завершение. Главное – помочь некоторым быстрей к нему приблизиться».

Вектилон взял со стола маленькую деревянную фигурку животного, которую вырезала его покойная сестра. Маленькая вещица, хранившая огромные чувства. Деревяшка, с которой связаны всевозможные воспоминания о младшей сестре, малышке Клио. Сегодня маленькая девочка была бы уже красивой девушкой, притягивающей внимание юношей. А Маркус был бы её защитником и отгонял назойливых ухажёров. Он до сих пор не мог поверить, что её нет, и помнил, как держал её бездыханное тело, смотрел на бледное личико. Вектилон не чувствовал покоя даже когда семья была отомщена. Душа чёрного монаха, охваченная постоянной жаждой мести, рвалась в бой.

Всё, что как-то могло его отвлечь от тяжёлых мыслей и воспоминаний, было выражено несколькими строчками на голоэкране компьютера, на которые Маркус, наконец, поторопился обратить своё внимание. Строки были списком разработок «Геликоприона», связанных с созданием, сохранением, повреждением и исцелением мозга. Что-то было продолжением работы его отца Авитуса, что-то было воплощением его личных идей. В «Геликоприоне» уже использовались технологии считывания информации с мозга синтетическими нематодами. Сейчас Маркус работал над тем, чтобы нематоды оказывали положительный эффект на мозг, исцеляли его. Третьей разработкой Маркус указал сохранение рассудка. Бывают ситуации, когда тело уже мертво, но мозг ещё жив, и его можно спасти. Как в таком случае сохранить мозг живым и сознание не сошло с ума? Погрузить его в состояние покоя, дать ему возможность пережить любимые моменты жизни. И уже четвёртой разработкой Вектилон прописал манипуляцию сознанием. Можно внедрять в мозг новые воспоминания или заставлять видеть сны по определённому сценарию. Этот проект Маркус сравнивал с киноискусством. Дальше по списку шли копирование сознания, нейропротезирование и биомеханический синтез, находившиеся на стадии, которую Маркус называл «стадия-наименование», потому как кроме наименования в рамках этих проектов прописано ещё ничего не было.

Среди лаборантов ходили слухи о переезде «Геликоприона» на Корусант, и Маркус действительно обсуждал эту возможность с Креоном Деганой, но ему хотелось дождаться окончания расследования Кезона. Лабораторию раскрыли, и придётся избавиться от всего персонала. Гуманными способами, естественно. Пока что Маркус не говорил Кезону о том, что идёт подготовка к разжиганию войны в Проксимуме. Не говорил он об этом и Креону, хотя для семьи Дегана, кажется, это было и без Вектилона очевидным. А после событий в Террибилисе вообще большинство населения было уверено в том, что война неизбежна.

Для Маркуса была показательна реакция Республики на эти события. Корусант вообще никак не отреагировал даже на принудительное выселение беженцев с Магны. Республика в своё время так же закрывала глаза на проблемы Белласа, из-за чего тот объявил о независимости. Похоже, если на Магне разгорится пламя войны, Республика снова останется безучастной. При этом военные не смогут навести порядок, потому что армии у Проксимума попросту нет.

А ведь когда-то Беллас был домом для семьи Маркуса, но с годами ситуация ухудшалась. И члены его семьи стали одними из первых жертв гражданской войны.

Тихий монах встал из-за стола и стал бродить по кабинету. Проект «Бешдорн» необходимо уничтожить.

- Я должен помочь им победить, - сказал вслух Маркус, и вновь посмотрел на шкафчик с доспехами. Он почти слышал смертоносный шум электрического разряда и голос Клио, повторявшей слова о том, что все они будут жить в монастырском городке. Слова её иллюзии в Бездонной пещере. Слова, воспроизведённые Силовой аномалией в его голове.

Маркус проиграл борьбу с искушением…

- Тебе нравится? Эту музыку наркоманы слушают, - рассмеялся пьяный старик, и залпом опустошил свой стакан, после чего со всей силы поставил его на барную стойку.

Музыка, которая каждую ночь играла в самой большой кантине Белласа «Ваши тёмные желания», была действительно специфической, и отличалась отсутствием вокальной составляющей и наличием мощных битов и психоделических вставок. Традиционная музыка Белласа, тяжёлая для восприятия чужаками, вдохновлялась тусклым светом голубого карлика, который местные даже не называли солнцем.

- Это проблемы наркоманов, - ответил пьяному старику Мерат Трион, внимательно разглядывавший толпу.

Начальник пятнадцатого управления Полицейского департамента Белласа, коротко именовавшегося У15-ПДБ, не воспринимал разницу между условиями прежней военной службы и условиями гражданской войны. Для него ничего не поменялось и воспринималось обыденно. Либо ты снайпер, борющийся с пиратами, либо офицер полиции, охотящийся на таких же подонков уже у себя дома. Хотя, разница была лишь в том, что, когда война приходит к тебе домой, рисков становится больше, как и мотивация к победе.

Под музыку, как и следовало, ритмично двигались полуобнажённые девицы разных рас. Мерату приелось изобилие тви’лечек в таких заведениях. Он считал это абсолютной безвкусицей хозяев, у которых отсутствовало воображение. Надо отдать должное хозяину-куривару - помимо тви’лечек на подиуме танцевали террелианские прыгуньи и девушки тех человекоподобных рас, которые Трион не знал. На этом положительные качества Рама Чаксина заканчивались.

Куривар был оружейным бароном и снабжал террористическую организацию «Воины за освобождение Белласа», или просто - ВОБ, боровшуюся с местным планетарным правительством. Он же, по информации разведки, выделял часть своих доходов на финансирование радикалов. Сколько кредитов утекало из карманов Чаксина и оседало на счетах ВОБ никто не знал, но убийство барона поможет перекрыть один из каналов поставок оружия, которым убивают местное население.

Трион заметил в толпе подозрительное движение. Он кивком подал знак полицейским, тайно находившимся в главном зале кантины, а затем спешно покинул его минуя помещения уборных. Мерат вылез через окно на улицу, где его ждала спецгруппа, и надел снаряжение, после чего проверил исправность своей огнестрельной винтовки.

- Он здесь, - сообщил Трион, - План не изменился. Выдвигаемся.

Десять человек, в том числе Мерат Трион, одетые в чёрно-синий камуфляж беласской полиции, рассредоточились у окон и дверей с чёрного хода кантины «Ваши тёмные желания». Трион жестом показал, чтобы один из полицейских запустил дроидов-шпионов, которые должны отслеживать наступление врага с тыла. Следующие жесты были адресованы всем, чтобы они надели дыхательные маски, ломали окна и двери, а затем бросали дымовые шашки в коридоры и помещения кантины.

Едкий белый дым обволакивал стены и раздвинутые в стороны створки неисправных дверей. Были слышны кашель и крики. Полицейские зашли внутрь. Интерфейс дыхательной маски показывал силуэты всех, кто находился внутри. Порой отличить посетителей и танцовщиц от охраны Рама Чаксина было сложно. Куривар использовал тви’леков, иридонских забраков и трандошан в качестве охраны. Среди них были и представительницы женского пола, которые больше походили на живой щит.

Мерат Трион плотно прижимал приклад к плечу. Он, в отличие от всех своих коллег, по-прежнему использовал огнестрельную снайперскую винтовку с патронами, способными не хуже бластерного заряда пробивать многие типы брони. Это оружие было разработано для гарантированного уничтожения пиратов, которые раньше постоянно околачивались в системе. При обильной потере крови те просто не доживали до оказания им первой помощи и, тем самым, сокращали собственное количество. Отдача Триона никогда не волновала ни в плане скорострельности, ни, тем более, в физическом. Напротив, ощущение лёгкого толчка в плечо при нажатии на спусковой крючок вызывало трепет в душе Мерата и надежду на скорейшее возвращение домой после успешно выполненной операции.

Первый упал замертво. Это был забрак. Интерфейс дыхательной маски сюрреалистично изобразил контуры разлетевшейся на куски рогатой головы. Трандошане были внушительного размера рептилиями, и Триону пришлось несколько раз произвести выстрелы, чтобы один из них перестал подавать признаки жизни. Остальные полицейские не отставали от своего командира. Бластерные заряды прожигали воздух по обе стороны от Триона, поражая свои цели. Молодые тви’лечки могли бы показаться невинными жертвами в этой ситуации, но все бойцы ВОБ проходили психологическую обработку, и Трион не хотел жертвовать своими людьми ради попыток перевоспитать красоток-летанок.

- Первая пошла, вторая, - считал Трион убитых тви’лечек, после чего перестал это делать, когда к первым двум другие полицейские прибавили ещё несколько.

И вот уже весь коридор был усеян трупами. Во всех смыслах наступила мёртвая тишина.

- Что-то не так, - заметил Трион, - Ложись!

Полицейские упали на пол, когда буквально через мгновение из стен коридора возникли маленькие турели, начавшие стрелять по прямой линии. Полицейские, не дожидаясь изменения направления огня турелей, уничтожили их ответными выстрелами.

- Хмм, - всё, что сказал Трион, поднимаясь на ноги.

Полицейские продолжили свой путь. Проходя мимо некоторых дверей всё ещё можно было услышать звуки любовных утех. Мерат поморщился от отвращения. Мерзкий куривар устроил в кантине подпольный бордель. Клиенты настолько увлеклись, что либо не заметили, либо плевать хотели на шум перестрелки за дверями. Постояльцы, должно быть, удивятся, когда кантину утром закроют навсегда. Если бы у Триона была такая возможность, он бы приколотил мёртвое тело барона к стене прямо над входом в заведение.

- Здесь, - Мерат указал на дверь в конце коридора, где располагался кабинет Рама Чаксина.

Во время приближения к заветной двери на полицейских напали со спины другие охранники. Дроиды-шпионы, которые должны были обезопасить полицейских от подобного события, оказались неэффективны. Мерату некогда было думать о причинах этого. Некоторые сослуживцы падали на пол от смертоносных выстрелов бластерных винтовок ВОБ. Вскоре нападение удалось подавить, и Трион повернулся к двери в кабинет Рама Чаксина, расковырял пульт управления и стал перебирать провода.

Дверь отъехала в сторону. Перед Мератом Трионом открылась картина роскошно обустроенной большой комнаты. Пол кабинета куривара был устлан дорогими коврами неизвестного Триону происхождения, всюду стояли ауродиевые статуэтки из личной коллекции барона, а мебель была сделана исключительно из массива дорогих древесных материалов, чего не мог позволить себе ни один житель Белласа. На стенах висели черепа хищных животных с различных планет и, само собой, огромный череп ранкора находился прямо над головой куривара, развалившегося на любимом диване, обшитом шёлком. Вопрос сколько кредитов утекало из карманов Чаксина и оседало на счетах ВОБ стал риторическим.

- Ты застал меня врасплох, Трион, - сквозь зубы процедил Чаксин, - Ты пожалеешь об этом, когда я выйду из зала суда, - Уверенный в своей безнаказанности закончил барон.

- Не сегодня, - ответил Мерат и снял с пояса бластер, который навёл на барона, - Может быть, завтра? – И выстрелил куривару в голову.

Белые монахи, в отличие от чёрных, обладали большей свободой в выборе одежды и причёсок. Виластрия уже несколько лет не носила робу, предпочитая простые, но в тоже время элегантные, платья, которые придавали ей больше женственности. Распущенные чёрные волосы монахини струились по плечам, контрастируя с бежевым цветом её одежды. Кезон знал нескольких монахов, которые неровно дышали к Виластрии, но женщина игнорировала их внимание, полностью отдаваясь воспитанию маленьких обитателей монастыря.

Дом воспитания был одним из корпусов монастырского городка и занимал немалую площадь. В последние годы количество воспитанников сильно возросло, и архитекторам пришлось реконструировать здание, увеличив количество этажей, из-за чего Дом воспитания стал одним из самых высоких зданий на территории монастыря.

- Неетра́мас, - повторил Кезон имя, которое Виластрия дала малышу, найденному Серенкуором на «Крыльях Белласа».

Мальчик стоял позади Виластрии и прятался за её ногами, время от времени выглядывая посмотреть на Кезона. Неетрамас помнил Серенкуора, но не успел к нему привыкнуть за короткий промежуток времени, проведённый вместе. Виластрия взяла мальчика на руки.

- В честь архитектора анклавов монастыря, - Виластрия свободной рукой погладила малыша по голове, и тот обнял её за шею, - Достойное имя для смышлёного ребёнка. Он быстро адаптировался и хорошо общается с другими детьми. Думаю, в нём есть все задатки белого монаха.

- Он был сыном Шааса? – Кезон расплылся в улыбке. Традиция рекомендовала давать воспитанникам имена в честь детей умерших монахов, имена которых в свою очередь носили монахи, приводившие этих воспитанников в монастырь.

Монахи верили или должны верить в то, что они не просто так носили свои имена. Древние имена священников протопроксимов были найдены на многочисленных фресках и памятниках Антигонии и считались единственной связью не только с древней цивилизацией, но и с Силой, которую они забрали с собой из Проксимума. В силовом вакууме только эти имена символизировали скорое возвращение благоговейного энергетического поля.

Виластрия прекрасно справлялась с большим количеством детей и, вроде, сам Серенкуор неплохо позаботился о Неетрамасе, но сейчас он был растерян, и подруга прекрасно это видела. Кезон боялся взять на себя ответственность за малыша.

- Парень в хороших руках, - подтвердил сам себе Кезон, - Жаль, что родственников не нашли. Может, он с одной из планет Республики?

- Если его подбросили, то сомневаюсь, что мы найдём родственников.

- Очень жаль малыша, - Кезон потеребил волосы на макушке Неетрамаса, - Но вряд ли его ждало что-то лучшее, если бы мы его не нашли.

Тихий монах окинул взглядом больше круглое помещение, в котором играли дети. В центре было много разных игрушек, о которые старалась не запнуться белая монахиня, в которой Серенкуор узнал Иницию. Женщина примерно его возраста собиралась читать детям рассказы перед обедом, за которым следует обязательный дневной сон.

- Что ж. Я, пожалуй, пойду, Виластрия, - Кезон слегка попятился, - Если захочешь, можешь составить мне компанию в Доме джутэ, - Предложение звучало, скорее, как намёк на желание пообщаться в иной обстановке, но Кезон был уверен, что Виластрию он сегодня уже вряд ли встретит.


Дом джутэ находился на самой окраине монастырского городка и плотно упирался в каменную стену. Архитектурная особенность здания заключалась в том, что оно было построено по принципу айсберга: лишь наименьшая его часть находилась над землёй, а остальная, большая, на пару десятков метров уходила вниз и расширялась. Это был тренировочный комплекс белых монахов с Ареной поединков и сетью тоннелей для скоростного прохождения дистанции через ловушки.

Кезон отправился сразу же к Арене поединков, где белые монахи ежедневно проводили тренировочные бои. Сюда допускались только те, кто уже в достаточной мере был готов к спаррингу, поскольку одно неловкое движение могло привести к серьёзной травме. Ситуации в жизни бывают разные, но белый монах, прежде всего не должен стремиться к убийству противника. Это, пожалуй, было главным правилом джутэ, следовавшим за правилом сохранения собственной жизни.

В кругу, ограниченном красной линией, бились два молодых белых монаха. Кезон обратил внимание на их напряжённость и максимальную осторожность. Очевидно, ученики были впервые на Арене. Бой контролировала рыжеволосая женщина с атлетическим телосложением. Это была та самая Асура, которую Кезон множество раз видел в кантине Террибилиса «Киберпортал».

Скоро тренировочные бои будут окончены, и наступит время для боёв более опытных монахов, когда они смогут друг друга вызывать в красный круг. Обязательным требованием перед боем было принять душ и надеть робу белого монаха. Серенкуору захотелось испытать собственные силы, поэтому он не стал терять время и отправился приводить себя в порядок.


- Стоп! – Крикнула Асура, чтобы прекратить бой. На её лице было явное неудовольствие от наблюдаемой картины.

Молодые люди, бившиеся друг с другом уже около получаса, разошлись на два метра. Пот лил ручьём, и ребята постоянно вытирали лица рукавами. У обоих были ссадины на лицах и разбитые губы. Они изрядно устали, поэтому с радостью услышали заветное слово монахини-наставницы.

- Очень плохо, - Асура покачала головой, - Агрессия, конкуренция, желание одержать победу силой. Когда вы были послушниками и получали базовые навыки искусства фехтования и джутэ, такое было допустимо. Но теперь вы белые монахи, а значит, должны следовать основным принципам джутэ. В бою вы можете отдать преимущество противнику, чтобы потом загнать его в ловушку. Здесь важна хитрость, а не сила. Нельзя воспринимать противника, как конкурента. Вы не на соревновании. Оценивайте слабые места, используйте свои ошибки и ошибки противника себе на пользу. Будьте невозмутимы, не вкладывайте агрессию в силу удара. Применяйте приёмы по болевым точкам. Помните, что противник может быть сильней вас.

Асура жестом отпустила молодых людей, а сама села на скамью у стены, закинув ногу на ногу. Другие тоже стали расходиться. Лишь те, кто собирался вызвать кого-нибудь на бой, остались. К этому моменту к Арене поединков вернулся Кезон, одетый в робу белого монаха. Асура заметила Серенкуора, поднялась со скамьи и приблизилась к красному кругу, чтобы объявить о начале поединков.

- Кто-нибудь определился с кем будет биться?

Монахи встали по парам. Только Кезон стоял в одиночестве и смотрел на Асуру, которая ответила ему строгим взглядом. Она явно узнала его.

- Кто ты? – Спросила Асура у Кезона.

- Забавно слышать такой вопрос от монахини, которую я сам не знаю, - Кезон облокотился о стену, - Меня зовут Ке… Шаас, - Серенкуор чуть по привычке не представился именем тихого монаха, - Шаас, - повторил Кезон.

- Я Асура из анклава Архориона, - представилась рыжеволосая женщина, - Вызываю тебя прямо сейчас.

- У тебя нет шансов, - уверенно заявил Кезон, ухмыльнувшись, при этом в действительности сомневаясь в собственных возможностях.

Асура не стала отвечать Кезону и встала на край красного круга, Серенкуор занял противоположную сторону. Остальные монахи заняли удобные места, чтобы наблюдать за зрелищем, которое не каждый раз удавалось увидеть. Они, в отличие от Кезона, знали, что Асура прибыла в монастырский городок именно потому, что была лучшим наставником джутэ. Никому кроме неё не удавалось одолеть даже самого́ мастера Адигама.

Асура приняла боевую стойку. Кезон пренебрёг этой традицией, оставшись практически в том же положении, как и стоял изначально. Он оценивал движение мышц Асуры и её зрачков. В мыслях Серенкуора выстаивалась приблизительная модель первой атаки женщины. Перспективы были так себе.

Кезон не стал нападать первым, поэтому Асура взяла инициативу на себя, чего Серенкуор и хотел. Ему удалось правильно определить приёмы, которые собиралась применить женщина, но скорость его реакции оказалась недостаточной. Асура двигалась очень быстро и плавно. Она сумела в буквальном смысле пролететь мимо Кезона, ударив его в защиту голени, отчего Серенкуор провернулся колесом и чудом успел встать на ноги. Но Асура уже была готова применить захват, чего и ждал тихий монах, поэтому понадеялся на непредсказуемость собственных действий. Нужно было задать собственный темп бою и заставить Асуру делать так, как он хочет. Кезон резко развернулся лицом к женщине и выставил ладони вперёд, имитируя защиту от её захвата, и слегка ударил ладонями ей в уши, после чего совершил обманный манёвр захвата, от которого Асура пыталась отбиться, и тогда Кезон ударил женщине с тыльной стороны правого колена и тут же сам получил в ответ сильный удар в живот.

Кезон восстановил дыхание, Асура поднялась на ноги. Последовала серия быстрых движений рук. Приём, рассчитанный на скорость, ловкость, внимание и выносливость, когда один пытался пробить защиту другого и нанести удар по лицу. Оба монаха долго пытались найти уязвимые места, и Кезон почувствовал, что начал уставать. Нужно было пропустить удар, чтобы в ответ нанести свой. Кезон так и сделал: Асура кулаком задела по касательной лицо Серенкуора, но тот сумел схватить её за запястья и потянул на себя, подставив ногу. Серенкуор отошёл в сторону, а женщина, споткнувшись, упала на пол, но быстро встала.

Монахи одновременно двинулись друг к другу. В ход пошли ноги. Асура ударила Кезона носком в подбородок, но Серенкуор ослабил удар, задрав голову назад. Противница нанесла Кезону второй удар ногой, который пришёлся Кезону в грудь. Серенкуор рухнул на пол и остался лежать. Асура села сверху на поверженного противника, зафиксировав его руки ногами.

- Неплохо Шаас, - Асура улыбнулась Кезону, явно испытывая удовольствие.

- Так вот как ты дурь выбиваешь, - тихий монах улыбнулся в ответ, - В следующий раз моя очередь.

Асура встала и протянула руку Кезону, чтобы помочь ему подняться.

- Думаю, что в следующий раз нужно также повторить, - Асура подмигнула Серенкуору, намекая на то, что дурь из него ещё долго выбивать.

Кезон открыл было рот, чтобы ответить какую-нибудь колкость, как вдруг в кармане завибрировал комлинк.

- Кезон Серенкуор.

- Непросто найти человека в Террибилисе, когда он находится на другой планете, верно? – Прозвучал голос неизвестного мужчины.

- А Вы вообще кто-такой?

- Буду ждать Вас завтра около полудня в ресторане космопорта Нового Архориона с вещами. Столик будет забронирован на Ваше имя.

Связь отключилась.