Была когда-то великая империя, столь обширная и успешная, что все многочисленные миры, которых коснулось ее влияние, процветали и стремились присоединиться к ней, ибо они понимали, что быть частью чего-то большего означает стремиться к величию.

Империя - ничто без своих подданных, и все они, будь то инженеры или пилоты, шахтеры или солдаты, играли свою роль, как крошечные винтики в огромной машине, безупречной и упорядоченной, работающей на всеобщее благо.

Так было на огромных звездных флотилиях, которые рассекали пустоту, возвещая об империи всем многочисленным мирам, которые еще не узнали о ее великодушии. Каждый знал свое место, и, как хорошо отлаженная машина, корабли двигались, а люди делали свое дело без вопросов и забот.

Вопросы, конечно, могут быть опасными, и экипаж таких судов не поощрял их. Но однажды, когда имперского офицера по имени Алджер Денхольм, служившего на звездном разрушителе «Взыскатель», вызвали к капитану корабля и немедленно повысили в звании, он оказался в некоторой растерянности.

Большинство имперских офицеров в подобном положении преисполнились бы гордости, узнав, что командование корабля так отметило их, и хотя Денхольм был готов выразить самую искреннюю благодарность, его, по правде говоря, озадачили столь внезапные и неожиданные перемены.

Не то, чтобы Денхольм не желал повышения, - просто он не понимал причины. Непохоже было, чтобы он снискал расположение капитана, - на самом деле он почти не разговаривал с ним до той встречи - и даже, по его собственному признанию, за все недавнее время своей службы он мало что сделал, чтобы получить право на столь внезапное изменение положения.

Несколько месяцев Денхольм служил под началом другого офицера, лейтенанта Марсдена. Офицеры имперского флота редко сходились со своими подчиненными или поддерживали с ними нечто вроде дружбы, но Денхольм всегда считал Марсдена достойным человеком, и, насколько ему было известно, на борту «Взыскателя» все шло гладко, а Марсден более чем удовлетворительно исполнял свои обязанности. Лейтенант на самом деле заслужил немалое уважение среди остальной команды и был на хорошем счету у товарищей Денхольма. Кроме того, корабль в последнее время не участвовал ни в каких сражениях или столкновениях, и не было никаких известий о переводе Марсдена на другой пост или другой корабль.

На вопрос о Марсдене - чин которого Денхольм и получил – новоиспеченному лейтенанту просто сказали, что тот ушел, и поэтому пост освободился. Встревоженный -поскольку было во всем этом деле что-то зловещее, особенно в том, как старшие офицеры явно избегали этой темы, - Денхольм, тем не менее, был вынужден принять новую должность без дальнейших вопросов.

И все же он не мог избавиться от ощущения, что произошло что-то непредвиденное и дело замалчивается. Куда подевался Марсден? «Взыскатель» давно не заходил в порты, значит, лейтенант вряд ли мог сойти с корабля. Денхольм предположил, что, возможно, Марсден пересел на шаттл или даже получил задание - какую-нибудь тайную миссию. Такие мысли утешали Денхольма - он предпочитал думать, что его бывший начальник занят чем-то лучшим и более важным. В конце концов, разве сам он не идет тем же путем, что и Марсден? Может быть, когда-нибудь ему тоже поручат важное тайное задание?

Но Денхольму не давала покоя неясность, поскольку он всегда отличался любознательностью и хотя понимал необходимость осторожности, его нынешнего уровня допуска было достаточно, чтобы получить хоть какое-то представление о судьбе бывшего начальника. Денхольм с неохотой признавался себе, что тоже нервничает, потому что, если Марсден чем-то рассердил капитана, не лучше ли ему знать об этом, чтобы не усугублять и не повторять ошибку Марсдена?

Ответом на вежливые расспросы новых коллег тоже стало молчание, и вскоре товарищи начали явно избегать Денхольма, сворачивать в другую сторону в коридорах, входить и тут же выходить из офицерской столовой, стоило им заметить его. Однако, Денхольм решил не бросать им вызов, полагая, что обязан, как недавно произведенный в лейтенанты, привлечь их своими делами. Возможно, решил он, они просто не знают о его умениях, о пригодности к командованию. Это было бы легко исправить.

Итак, Денхольм продолжал выполнять приказы, брал на себя новые обязанности, принимаясь за каждое новое задание. Он всегда старался представить себя окружающим в лучшем свете. В самом деле, когда он освоился в новом звании, он показал себя более чем компетентным, получив похвалу от капитана за то, что он так быстро преодолел притеснения команды. Денхольм полностью отдался службе, отказавшись от всего остального в пользу своих обязанностей. Он больше не просиживал ночами за письменным столом, выискивая сведения о флоре лесной луны Эндора для своего исследования, и не коротал время с бывшими друзьями – а теперь подчиненными – за перекусом или партией в сабакк. Вместо этого он предпочитал еще раз обойти корабль, еще раз проверить униформу членов экипажа или изучить инструкции по этикету, чтобы убедиться, что любое его общение с командованием корабля не вызывает никаких нареканий.

И все же, по мере того, как Денхольм поднимался по служебной лестнице, он ощущал, что с каждым днем становится все более одиноким. Его товарищи все так же чувствовали себя неуютно в его присутствии. Все так же его избегали подчиненные - недавние друзья. И все так же он не мог не думать о том, что стало с лейтенантом Марсденом.

Денхольм успел прослужить некоторое время в новом звании, когда произошел первый из странных случаев. Было уже поздно, и Денхольм заканчивал последний обход, когда в коридоре впереди он мельком увидел Марсдена. Тот шел словно в спешке, опустив голову. Денхольм удивился, но обрадовался. Он поспешил к бывшему начальнику, выскочил из-за поворота и окликнул его по имени... но, к своему смущению, обнаружил, что тот исчез прежде, чем он успел его догнать. Более того, штурмовики и другие офицеры смотрели прямо на Денхольма, осуждая его за явное пренебрежение приличиями.

В замешательстве Денхольм выпрямился, его щеки вспыхнули. Не закончив обход, он направился к себе. Там он налил себе выпить и неуверенно пригубил, пытаясь избавиться от жгучего смущения. Неужели он всего лишь обознался? Неужели тот человек просто похож на Марсдена? Будь это Марсден, он бы отозвался на оклик. «Да, должно быть, так оно и есть», - заверил себя Денхольм. Обычное недоразумение.

Все еще чувствуя себя немного неловко, Денхольм отправился спать, уверенный, что к утру все образуется.

Он проснулся в темноте. В спальне было прохладно, но, когда Денхольм сел, плотнее завернувшись в простыни, по затылку его побежал холодный пот. Неужели ему что-то послышалось? Он был не совсем уверен. Просыпаться по ночам Денхольм не привык – ему было довольно мысли о штурмовиках, патрулирующих коридоры, чтобы хорошо спать, - но, возможно, напряжение последних недель оказало на него большее влияние, чем он думал. Денхольм глубоко вздохнул и вытер лоб. Наверное, не стоило ему пить на ночь.

Но как только он собрался снова улечься, из теней у изножья кровати раздался звук, словно кто-то откашливался. Вздрогнув, Денхольм вызвал свет, но, к его ужасу, автоматические системы не отвечали. Он оставался в темноте, сидя в постели, и ему казалось, что в комнате есть кто-то еще. Он окликнул: «Кто здесь?», но в ответ послышался другой звук, на сей раз похожий на бульканье, как будто кто-то задыхается и не может вдохнуть.

Денхольм в ужасе вскочил на ноги. Кто бы ни был в его комнате, ему трудно дышать. Нужно позвать на помощь. Он снова попытался включить свет, но ответа все не было. У изножья кровати виднелись очертания фигуры, схватившейся за горло. В отчаянии Денхольм бросился к двери и вылетел в коридор с криком о помощи.

Тотчас же в каюту Денхольма бросились несколько патрульных штурмовиков с оружием наготове на случай нападения. Но когда Денхольм, спотыкаясь, закутанный в простыню, вошел вслед за ними, то увидел, что свет ярко горит и в комнате никого нет. Штурмовики нерешительно обыскали каюту Денхольма, но не обнаружили никаких признаков незваного гостя.

Сбитый с толку, смущенный и опустошенный, Денхольм повел штурмовиков прочь, утверждая, что это, должно быть, дурной сон, хотя прекрасно знал, что, как только они окажутся вне пределов слышимости, то посмеются над ним. К утру над ним, наверное, будет смеяться весь корабль.

Злясь на себя за свою выходку, он плюхнулся на кровать, но и тогда не смог снова уснуть.

На следующий день, утомленный беспокойной ночью, Денхольм все же продолжал выполнять свои обязанности. Он был не настолько глуп, чтобы не замечать, как люди - в основном подчиненные - смеются над ним за его спиной, но решил не давать им пощады и оставался достойным во всем. Более того, в тот день он вел себя с экипажем чуть проще, чем в последние недели, словно хотел показать, что ему нечего скрывать и нечего доказывать.

И все же в течение дня у него несколько раз возникало тревожное ощущение, что за ним наблюдают. Он чувствовал на себе взгляд, холодный и расчетливый, отслеживающий каждое его движение, когда он шагал по коридорам, сидел на совещаниях и отдавал приказы подчиненным. В таких случаях Денхольм вздрагивал от внезапного озноба, его сердце бешено колотилось, а лоб покрывался потом. Он ощущал, что не один, что его преследует по всему кораблю некое зловещее присутствие. Порой он оглядывался, быстро поворачиваясь на месте, и, хотя это вызывало у проходящих по коридорам странные или озадаченные взгляды, он не мог разглядеть преступника. Денхольм предположил, что это агент его товарищей, приставленный неусыпно следить за ним и приносить любую пищу для сплетен. Но его угнетали одиночество и тревога.

Так продолжалось, и следующие несколько дней Денхольм ощущал присутствие почти ежечасно. Он привык к нему, стал вести себя по-другому, даже когда оставался один, пытаясь убедиться, что его не поймают ни на чем, что могло бы опозорить его в глазах капитана. Денхольм пытался догнать преследователя, возвращаясь по привычному маршруту по кораблю, неожиданно сворачивал в коридоры и нырял в кладовые или пустующие помещения. Но несмотря на все это, он так и не увидел преследователя.

Во сне его тоже продолжало тревожить то, что он принимал за ночные кошмары, - в которых он видел во мраке бледное, искаженное лицо и просыпался от звука удушья.

Вскоре состояние Денхольма привлекло внимание капитана, потому что следующее видение пришло во время одного из совещаний. Лейтенант Марсден шел мимо зала совещаний, склонив голову и заложив руки за спину. Пока Денхольм таращил глаза, Марсден повернулся и посмотрел на него сквозь окно, его остекленевший взор вспыхнул узнаванием. Денхольм, еще более встрепанный от недосыпа, тотчас вскочил на ноги, подошел к двери и вышел в коридор на середине речи капитана. Все в ужасе смотрели, как разочарованный Денхольм бегает по коридору взад-вперед в отчаянной погоне за человеком, которого, как все они знали, уже нет.

И вот, непривычно обеспокоенный капитан отвел Денхольма в сторону и велел явиться на обследование к дроиду-медику. Денхольм испугался, но исполнил волю капитана и сделал то, что приказали. Однако меддроид не нашел у него ничего плохого, кроме сильной усталости, и дал ему успокоительное, а затем два дня полного отдыха.

Впервые за несколько недель Денхольм крепко спал под присмотром дроида и в назначенное время встал на ноги. Он чувствовал себя отдохнувшим и готовым с новой силой приступить к своим обязанностям, желая только одного - позабыть все мысли о Марсдене.

Однако через пару часов после смены он снова увидел Марсдена, спешащего по коридору впереди него. На этот раз Денхольм подавил желание броситься в погоню. Это, рассуждал он, последствия снотворного, или же он все еще страдает от истощения и нуждается в дальнейшем отдыхе. Он стряхнул неловкость и продолжил свои дела, решив лечь сегодня пораньше и отчаянно пытаясь притвориться, что все будет в порядке.

Следующий день принес новые, похожие видения, но Денхольм, как и прежде, не обращал на них внимания, стараясь сосредоточиться. И все же в последующие дни он вел себя все более странно: то видения отвлекали его на полуслове, то он говорил в предполагаемом присутствии Марсдена, то странно дергался при звуке кашля рядом. Денхольм обезумел от мысли, что за ним кто-то следит и что его таинственный преследователь - сам Марсден. Возможно, бывший начальник пытается сказать ему что-то, поговорить с ним наедине или предупредить о жуткой задыхающейся фигуре, но почему-то не мог показаться, когда рядом кто-то есть. Неужели Марсден настолько опозорился, что не мог даже показать свое лицо? И вот, Денхольм стал скрываться один в укромных уголках корабля, надеясь на тайную встречу с Марсденом, но встречи этой не предвиделось, и, хотя он чувствовал холодное, скрытое присутствие, он понял, что может увидеть Марсдена разве что в самое неподходящее время.

Все на корабле держались подальше от Денхольма, и после того, как он попытался довериться одному из бывших друзей, рассказав о своих странных видениях, даже подчиненные стали избегать его, когда это было возможно.

Таинственная задыхающаяся фигура все чаще отравляла краткие, мрачные часы ночи, и Денхольм не спал до самого утра, пытаясь избежать жуткого посетителя. Однако он так устал, что в конце концов поддавался дремоте, но просыпался от страшного звука в изножье кровати и видел бледную фигуру, которая в ужасе хватается за горло.

Денхольм боялся, что сходит с ума - что стресс от новой работы и неясная судьба Марсдена довели его до галлюцинаций. И все же ему было не с кем поговорить. Он знал, что не справляется с работой, так как, измученный и напуганный, он не мог должным образом выполнять свои обязанности. И все же он должен был пройти через все это, чтобы не получить наказание и не отправиться под трибунал. Одно лишь оставалось стабильным в его жизни - работа, и он убедил себя, что если сумеет удержать ее, то сможет вернуть себе рассудок.

Вот так он и оказался - несмотря на очередную бессонную ночь, во время которой странное привидение показалось ему особенно жутким, - в главном ангаре корабля, в парадной форме, вместе с дюжиной штурмовиков в сияющей броне, и ожидал прибытия важного гостя. Денхольм желал одного - как можно скорее покончить с любезностями и передать посетителя коллеге. Его тошнило, он был не в духе и постоянно поглядывал краем глаза, не покажется ли бродящий по ангару Марсден или не появится ли рядом знакомое присутствие.

Он оглядел плотные ряды штурмовиков, чьи лица скрывали бесстрастные маски. О чем они думают? Знают ли они, кто следит за ним? Или это знают все на корабле? А может, им известно, что случилось с Марсденом? Возможно, подумал он, стоит спросить – припереть их к стенке, выспросить обо всем, что им известно. Его рука задрожала. Он шагнул вперед - и тут его заставил вздрогнуть и отступить гул приближающегося шаттла.

Корабль мягко проплыл сквозь мерцающий шлюз, развернулся и с шипением опустился на сверкающий пол. Денхольм выпрямился, сцепив руки за спиной. Скоро все закончится. Важный гость, вероятно, какой-нибудь старый тощий посол, который ждет – не дождется капитанского раболепия. Проводить его во временную каюту – и дело с концом.

С пневматическим шипением дверь шаттла открылась, вытянулся трап, пока не коснулся пола. В проеме люка виднелась фигура в черном, высокая и внушительная. Денхольм напрягся. Воздух вокруг внезапно похолодел. Он вздрогнул, на лбу выступил холодный пот.

Вновь прибывший начал спускаться по трапу, грохоча сапогами при каждом шаге. Черный плащ волочился следом. Тяжелое дыхание со свистом вырывалось из-под величественной черной маски. Лорд Вейдер во всей своей ужасающей славе.

Позади Денхольма кто-то задохнулся. Он почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом, когда его тела словно коснулись холодные пальцы.

Денхольм закричал. Резкий, пронзительный вопль эхом разнесся по безмолвному ангару. Денхольм корчился на месте, выпучив глаза при виде призрачного Марсдена; тот хватался за горло, словно от страшной боли, губы в ужасе и отчаянии шептали что-то. Все, что слышал Денхольм, был жуткий удушливый кашель, который заполнял его слух, его разум, заглушая все прочие мысли.

Вот что случилось с Марсденом. Вот что появлялось по ночам в его комнате, вот что он видел в коридорах корабля, вот что преследовало его шаг за шагом - призрак бывшего начальника.

Денхольм отшатнулся, спотыкаясь и дрожа. Он столкнулся со штурмовиком, но ему было все равно. Единственное, о чем он мог думать, - бежать как можно дальше от этого жуткого, кошмарного видения.

Чья-то рука схватила Денхольма за плечо и сжала так сильно, что он застонал. Он почувствовал, как его развернуло, толкнуло этой обжигающей хваткой... и обнаружил, что столкнулся не со штурмовиком, а с самим лордом Вейдером.

Темный лорд смотрел на него сквозь прозрачные глазницы маски, и Денхольм видел в них свое отражение. Из глаз его хлынули слезы, тело содрогнулось от отчаянных рыданий. Он пробормотал что-то неразборчивое, ткнув пальцем в сторону призрака. Но лорд Вейдер не ответил.

Денхольм в ужасе пытался понять, что происходит. Но лишь когда он почувствовал, как вокруг его собственного горла сомкнулись незримые пальцы, он понял, что призрак Марсдена пытался предупредить его. Слишком уж буквально он последовал примеру Марсдена. Судьба, постигшая его начальника, вскоре станет и его судьбой.

Тело Денхольма дернулось, оторвавшись от пола. Пальцы потянулись к шее, хватаясь за страшные невидимые руки, которые сдавили ему горло. Вновь послышался звук удушья, только на сей раз он знал, что этот звук сорвался с его собственных губ.

Последним, что увидел Денхольм, прежде чем рухнуть на пол, было его собственное отражение в страшной маске, а последним, что он услышал, - довольный хрип поврежденных легких лорда Вейдера.

На следующий же день молодого офицера по имени Саул Тотен вызвали к капитану, и он неожиданно получил повышение по службе.

В самых дальних уголках неисследованных краев Дикого космоса, вокруг умирающей звезды, чье сердце состоит из ядра чистейшего кайбера, вращается луна Лупал. Звезда стара, и воздействия неисчислимых эпох заставили кайбер расколоться, отчего из середины звезды извергаются мощные солнечные вспышки - мерцающие, гневно-алые струи, словно сам поврежденный кайбер истекает кровью в холодные глубины космоса.

В самом деле, в кантинах Внешнего Кольца говорят, что, если подлететь к вспышкам достаточно близко, можно услышать вопли звезды, кричащей в медленной, последней агонии приближающейся смерти.

Такова участь Лупала - когда сердце звезды, наконец, разлетится вдребезги, он утонет в пылающих выбросах взрыва и опустеет, и пламя уничтожит все признаки жизни, когда-либо обитавшей на его поверхности.

Конечно, Лупал не всегда был почти забытым миром. В эпоху Старой Республики, до того, как звезда раскололась и появились солнечные вспышки, Лупал был настоящим раем, не имеющим себе равных. За тысячи лет на луне возникла и преуспела великая цивилизация с высокоразвитой культурой, почитавшая искусство и эстетику, философию и терпимость. Народ Лупала создал одну из величайших цивилизаций своего времени, но они были так довольны, так миролюбивы и устремлены внутрь себя, что никогда не стремились отправиться к звездам или основать колонии в других мирах. И вот, когда сердце звезды разбилось – как считают некоторые, при виде опустошения, вызванного войнами, которые раскололи галактику, - народ Лупала оказался не готов к грядущим ужасам.

Первых же страшных извержений раненого солнца было достаточно, чтобы поставить цивилизацию Лупала на колени. Луну заливал жестокий багровый свет, что предвещал приближающиеся губительные волны. Тем немногим, кто не погиб сразу от разрушения атмосферы и радиации, удалось бежать на эвакуационных баржах, присланных соседними мирами, но выживших было немного, и вскоре они рассеялись среди звезд, а их некогда великая культура сделалась всего лишь воспоминаниями и пеплом.

Нынешний Лупал - это руины, заросшие развалины великих городов, которые некогда покрывали его поверхность. Негостеприимный и пустынный, давно брошенный на произвол судьбы.

И все же столь притягательна оказалась его былая слава, что на протяжении многих лет соблазняла бесчисленных исследователей - от охотников за кладами до историков, от авантюристов до археологов - искать здесь сокровища.

И вот, на Лупал отправилась в такую экспедицию группа исследователей, намереваясь раскрыть тайны этого давно погибшего народа - а заодно вернуть то, что осталось от их сокровищ. Отправилась, невзирая на все предупреждения об опасности, жаждая только славы, знания и богатства.

Сперва казалось, что судьба на их стороне, поскольку руководитель экспедиции - женщина по имени Фионн Тукат – очень точно спланировала все, обозначив приливы и отливы солнечных вспышек, чтобы найти подходящий промежуток для подлета к Лупалу.

И вот, экспедиция во главе с Тукат и ее помощницей Роминой Фосс - вместе с наемной командой, состоящей из одноглазого ласата Борзула, тогрута по имени Кавроло Сис, шиставанена Кордуса Врака и двух дроидов для раскопок, HCT-10 и RF-U5 - приземлились на равнине на окраине разрушенного города Трасс и поспешно разбили лагерь.

Начало работ оказалось удачным, и вскоре дроиды произвели разведку и составили карту окрестных развалин. Из-за радиации, испускаемой поврежденным солнцем, большая часть оборудования экипажа не действовала: сканеры дальнего и ближнего действия давали ненадежные показания, а в комлинках слышалось только гудение статики. И все же команда ликовала, ибо до богатства, о котором они так долго мечтали, теперь было рукой подать. Несомненно, там, среди развалин легендарного города, они найдут сокровища, которые искали.

Однако, в ту ночь предсказания Тукат насчет приливов и отливов солнечных вспышек оказались ошибочными, и вспышки появились снова. Все небо осветилось красным, поверхность луны приобрела зловещий темный оттенок. «Дурной знак», - решила Фосс, поскольку слышала рассказы о багровых вспышках и знала, что они, как говорят, искажают сознание людей и наводняют сны ужасами. Многие предыдущие экспедиции на Лупал заканчивались катастрофой, и чаще всего неудачи приписывались странному влиянию красного света. Тукат и прочие тоже слышали эти рассказы, но еще раньше отмахнулись от них, как от страшилок. Их якобы распространяют такие же искатели, чтобы отговорить других охотников за брошенными сокровищами Лупала, которые они хотят приберечь для себя.

Но по мере того, как тянулся вечер, вскоре стало ясно, что вспышки принесли с собой нечто большее, чем просто зловещий свет, - ибо что-то в этом странном мерцающем сиянии, казалось, на самом деле влияло на общее настроение.

Все началось с растущего возбуждения среди членов команды, чувства досады на товарищей. Каждый из них начал сомневаться в мотивах и делах товарищей, бормоча себе под нос или отпуская за спиной других колкие замечания. Сперва это можно было списать на полное изнеможение, так как путешествие оказалось долгим и трудным, и они уже долго пробыли в обществе друг друга. Однако вскоре стало ясно, что причиной здесь нечто большее.

Острее всех это ощущал шиставанен Врак, потому что, несмотря на свою волкоподобную внешность, он был из всех самым мягким и спокойным, и в нем темные эмоции могли бы проявиться в последнюю очередь. И все же багряный свет пробудил во Враке нечто глубокое и первобытное, и, пока он обходил лагерь, ему пришлось бороться с дикими побуждениями, ибо он понимал, что нельзя выпускать на волю столь ужасные инстинкты.

Увы, когда команда собралась тем вечером на ужин, сгрудившись вокруг костровой ямы, которую они выкопали на равнине, пустячный спор Борзула и Врака насчет того, кто должен сторожить первым, обернулся страшным скандалом. Прежде чем остальные успели вмешаться, Врак жестоко оскорбил ласата, толкнув его через упавшую колонну. Борзул испустил злобный рев, который был бы слышен за несколько километров, будь на заброшенной луне кому слышать. Сису и Тукат оставалось лишь растащить враждующих товарищей, ибо ярость странного света обрушилась на них обоих, подталкивая к насилию.

Вскоре после этого ласат ушел спать, чтобы избежать дальнейших столкновений, и все согласились, что нужно хорошенько отдохнуть, - от нелегких приключений и нежданных солнечных вспышек на душе у всех было тяжело. Они сошлись на том, что к утру все образуется и можно будет всерьез заняться исследованием развалин. Врак, пристыженный и обеспокоенный своим нападением на Борзула, в конце концов согласился первым заступить на стражу и принялся обходить лагерь, пока остальные спали, сосредоточившись на том, чтобы сдерживать свои дикие порывы.

Однако, следующее утро не принесло облегчения: на краю лагеря обнаружились следы борьбы. Трава была истоптана, точно в яростной схватке, а на земле виднелись порыжевшие пятна, похожие на кровь. Рядом с грудой мелких камней валялся бластер Борзула.

Несмотря на поспешные поиски, Борзула нигде не нашли. Подозрение сразу же пало на Врака, но шиставанен спал на своем месте, передав ночью дежурство Сису, как и договаривались. Он понятия не имел, куда подевался ласат, и в конце концов все решили, что Борзул, должно быть, рано встал и отправился на разведку к развалинам или на охоту. Возможно, он страдал от воздействия солнечных вспышек и желал побыть один.

Нужно было разыскать его - просто чтобы убедиться - но сканеры все еще не работали, а среди развалин и зарослей нелегко вести поиски. Даже дроиды не смогли найти никаких следов ласата. Он просто исчез, и единственное, что от него осталось, это вырванный пучок травы на самом краю лагеря.

Оставшиеся члены экипажа сделались угрюмыми и подозрительными, и вскоре разгорелся жаркий спор о том, что же делать дальше. Тукат и Фосс предлагали расширить поиски, но Врак был задумчив, так как боялся, что прогнал товарища своей вчерашней злобой. Доверившись Сису, он объяснил, что злоба эта столь сильна, столь первобытна, что он боится потерять контроль, и, если вспышки на солнце будут продолжаться, экипажу придется связать его, чтобы избежать опасности.

Тукат и прочие знали мягкий нрав шиставанена и понимали, что он винит себя за произошедшее накануне вечером. Полагая, что он преувеличивает, и надеясь, что Борзул скоро сам вернется, они решили начать раскопки. Раз солнечная активность повышена, значит, покидать луну будет небезопасно, по крайней мере, несколько дней. А значит, надо продолжать миссию. И все же они договорились сдерживать себя и трудиться поодиночке, чтобы избежать роста напряжения, а вместе собираться, только чтобы сравнить находки и поесть. Таким образом, рассуждали они, любые возможные трения будут сведены к минимуму.

Но наступил вечер, а Борзул так и не вернулся в лагерь, и Тукат начала беспокоиться. Если ласат забрел в развалины Трасса, то не очутился ли он в ловушке или в опасности? Или, что еще хуже, где-то поблизости работает другая, менее щепетильная экспедиция, и они похитили Борзула прошлой ночью? А может быть, его съело некое неизвестное существо, что живет на луне?

О дальнейших же поисках не могло быть и речи, так как багровые вспышки появлялись все чаще, и развалины Трасса, как и лагерь экспедиции, тонули в красном свете, темном, как пролитая кровь.

Именно в этом красном сиянии Врак снова принялся обходить лагерь. С каждой волной, что исходила от гибнущего солнца, он чувствовал, как шерсть встает дыбом, а первобытные инстинкты угрожают сокрушить его. Как ни старался он гнать их, все было тщетно, и вскоре его чувства наполнились запахом свежей крови и теплой плоти, и та крохотная часть его разума, в которой еще оставалась какая-то цивилизованность, желала, чтобы друзья услышали и схватили его, ибо он не сомневался, что проиграет эту битву.

В самом деле, по мере того, как усиливались вспышки, то же самое происходило с его порывами. Не в силах больше сдерживаться, шиставанен запрокинул голову и издал ужасающий вой, его глаза в жутком свете сделались алыми и дикими. Как настоящий зверь, ведомый первобытными инстинктами, вызванными солнцем, существо, некогда бывшее Враком, в слепой ярости набросилось на лагерь.

Первой жертвой стал дроид HCT-10, чьи промышленные сервоприводы не могли сравниться с грубой силой Врака. Дикий шиставанен выдернул руки дроида из гнезд и колотил его по макушке, пока голова не раскололась, и HCT-10 упал в ливне искр и невнятных команд.

Следующим был Сис, который уставился на шиставанена широко раскрытыми от ужаса глазами, когда тот кинулся на него. Он понял, что должен был довериться инстинктам друга и связать его. В глубокой печали Сис уступил зверю, и все было кончено в считанные мгновения.

Разбуженная яростными звериными воплями, Фосс вскочила и достала бластер, который сегодня припрятала рядом. Она выскользнула из палатки, вглядываясь в красный свет в поисках того чудища, которое осаждало лагерь.

Когда она заметила Врака, то сперва ощутила волну облегчения, решив, что он тоже защищается. Но, услышав ее прерывистый вздох, он обернулся и посмотрел на нее алыми пылающими глазами. С его шерсти капала кровь, и Фосс в ужасе поняла, что это и есть тот, кого она искала, - ужасное чудовище, блуждающее среди них.

Врак с рычанием бросился на нее, оскалив зубы и сверкая когтями.

Фосс закричала и нажала на спуск. Бластерный выстрел угодил Враку в плечо, заставив его со воем рухнуть на землю, из раны повалил дым. Фосс развернулась и побежала, крикнув Тукат: «Беги!» Она устремилась к ближайшим развалинам, где можно было найти убежище и либо переждать последствия вспышек, либо защититься от нападений разъяренного шиставанена.

На бегу Фосс услышала, что Тукат тоже бежит в укрытие вместе с дроидом RF-U5. Хвала звездам, ее призыв услышали!

Перебравшись через полуразрушенную стену, что служила границей Трасса, Фосс очутилась среди руин некогда великого города. Даже теперь, в багровом сиянии, он сохранил большую часть своей былой славы, несмотря на обвалившиеся здания, рухнувшие крыши, заблокированные переулки и просевшие дороги. Фосс побежала по одной из улиц, перепрыгивая через груды камней, ныряя под упавшими балками и петляя между заброшенными зданиями, в которых когда-то жили целые семьи.

Позади все время слышалось дыхание Врака: обезумевший от света красного солнца, он вынюхивал ее, продолжал охоту, несмотря на раненое плечо.

Ночь тянулась долго. Некоторое время Фосс отдыхала, прислонившись спиной к стене старого магазина и сжимая в руке бластер. Она дышала тяжело и часто, сердце бешено колотилось в груди. Казалось, она должна была бояться, но на самом деле ощущала лишь сильнейшую злость из-за того, что произошло. Фосс поняла, что виной всему красный свет, проникающий в каждую ее мысль, искажающий видение. Неужели и она поддастся его проклятию, если пробудет здесь достаточно долго? Теперь ясно, почему эта луна осталась нетронутой, почему все предыдущие попытки исследовать разрушенные города потерпели неудачу. Красный свет был своего рода ядом, чье пагубное влияние обращает друга против друга, союзника против союзника. Тлетворная сущность, заставляющая сомневаться во всем и не доверять никому.

Но Фосс твердо решила победить в этой битве. Она не позволит злобе укорениться и вырасти. Она будет бороться с ней на каждом шагу. И сумеет выбраться с этой луны живой.

Из ближайших развалин вырвался леденящий душу вой. Фосс крепче сжала бластер. Слева от нее что-то шевельнулось. Она отстранилась от стены, подняла перед собой оружие... и тут из соседнего переулка появились Тукат и RF-U5. Фосс с облегчением опустила бластер и помахала Тукат. Та выглядела усталой, силы ее явно были на исходе. Тукат была безоружна и шла, прихрамывая: или подвернула лодыжку во время бегства по развалинам, или Врак все же догнал ее.

Фосс шагнула к ней, радуясь, что они смогут сбежать вместе. И тут с верхнего этажа соседнего здания метнулось существо, недавно бывшее Враком. Его силуэт вырисовывался на фоне ярко-алого света – дикий, неистовый зверь, сосредоточенный на одной лишь охоте.

Фосс закричала. Врак набросился на Тукат, которая и не думала сдаваться, но вскинула кулаки, пытаясь удержать чудовище на расстоянии. Фосс попыталась выстрелить, но бесполезно: переулок был слишком узок, и она могла задеть Тукат, если бы промахнулась.

С ужасом она смотрела, как чудовище приближается к Тукат, как сверкают в лунном свете его когти. Слезы защипали глаза, и Фосс услышала крик Тукат: «Беги!»

Ослепленная инстинктом выживания, Фосс побежала. Она неслась по разрушенному городу, что-то цеплялось за ее одежду и царапало руки и ноги, но она не обращала внимания. Позади летел на реактивных двигателях дроид, сжигая последние запасы топлива. Он отчаянно пытался догнать Фосс и уйти от шиставанена, который бешено мчался следом, требуя еще крови.

Единственной надеждой на спасение было добраться до корабля, рискнуть пройти между солнечных вспышек и покинуть систему. Пока она остается на луне, она в опасности - не только из-за Врака, но и из-за страшного воздействия солнца на ее собственный разум.

Вдалеке уже виднелся корабль - мерцающий маяк на равнине. Фосс слышала, что Врак приближается, и поднажала, заставляя себя двигаться вперед, шаг за шагом. RF-U5 рванулся вперед, угадав ее намерения, открыл дверь в корме корабля и запустил системы для взлета. Еще несколько шагов - и она добежит.

Фосс ощутила, что чудовище уже рядом, ощутила, как его когти задевают ее одежду... И тут из темноты донесся рев, заставивший ее броситься в сторону, - в тот миг, когда в бегущего шиставанена врезался Борзул, отчего оба рухнули на землю. Они катались по каменистой местности, скрежеща зубами и рыча друг на друга. Борзул пытался прижать шиставанена к земле, а тот намеревался лишь прикончить ласата, который однажды уже спасся от него.

Ошеломленная Фосс потеряла равновесие, упала, ударившись локтем о землю, и вскрикнула от боли. На четвереньках она поползла к кораблю, прочь от яростной битвы, что разворачивалась рядом. Она почувствовала выхлоп двигателей, когда RF-U5 включил управление. До открытого люка оставалось всего несколько метров.

Она услышала стон Борзула и обернулась. На ее глазах Врак вонзил клыки в предплечье ласата, так стиснув челюсть, что Борзул чуть не упал. Фосс перехватила его взгляд и увидела в его глазах решимость; он поднял свободную руку, указывая на корабль. Он выигрывает ей время! Фосс поднялась, прихрамывая, и заставила себя пробежать последние шаги к опущенному трапу. С кряхтеньем она забралась в трюм, задыхаясь, бросилась в кабину и упала в кресло пилота.

Рядом нервно тараторил RF-U5, уговаривая ее взлетать. Она схватилась за рычаги управления, и корабль двинулся, неуклонно поднимаясь с поверхности.

Внизу, на равнине, сражались в клубах пыли ласат и шиставанен. Иссохшая земля была забрызгана кровью, и сперва Фосс решила, что Врак одержал верх над ласатом. Но тот оказался сильнее и с последним рыком отбросил шиставанена. Вскочив на ноги, Борзул повернулся и побежал, а Фосс, несмотря на поток настойчивых гудков RF-U5, накренила корабль низко над равниной. Борзул рванулся вперед, ухватился за трап и забрался внутрь, как раз когда Фосс запустила двигатели и направила судно по спирали в атмосферу.

Когда корабль улетал, последним, что видела Фосс на роковой луне, был Врак. Он стоял на равнине один и грозил небу, его протяжный низкий вой был слышен даже сквозь рев двигателей.

Борзул, Фосс и RF-U5 - единственные уцелевшие в проклятой миссии – благополучно спаслись, вышли на орбиту и оставили роковую луну далеко позади, облетая пульсирующее, умирающее солнце. Но, когда они с явным облегчением собрались в кабине, на обзорном экране сверкнул багряный отблеск еще одной солнечной вспышки. Фосс вскинула руки к лицу, заслоняясь от странного красного света.

Борзул повернулся к Фосс, зажимая кровоточащую рану на руке. Его глаза сделались пугающе красными, губы растянулись в страшном, диком оскале.