Часть 1. Странник идущий и ищущий

Закутанный в плащ человек шел по темным переулкам нижнего яруса Корусанта. Пустынный и мрачный, район прежде звался «Кровавым коридором». Пожалуй, что более известного места обитания сборища различного отребья и подонков общества во всем Центральном секторе было не найти. Но все это было в прошлом. На глаза идущему попадались темные ожоги, оставленные на стенах разрядами бластеров, ярко свидетельствовавших о том, что в свое время здесь случались заварушки куда как по круче, чем обычный дележ сфер влияния между уличными бандами или разборки наркоторговцев. Судя по застарелым отметинам, кровопролитие происходило здесь пару лет назад. Временами попадались груды битых и ржавых дроидов, неизвестно кем сваленных в кучи, остовы искореженной техники, в прошлой жизни, бывшей скайхопперами и спидерами различных марок, и, несомненно, принадлежавших пресловутым громилам из окрестных кантин. Громил из тех, кто сначала стреляют, а потом задают вопросы в кого стреляли и зачем.

Теперь в «Кровавом коридоре» царила непривычная тишина. Ни уличных проституток всевозможных рас со всех уголков галактики, назойливо предлагавших себя подвыпившим гулякам, ни дилеров, сбывающих сомнительного качества глиттерштим чуть ли не в открытую всем желающим, ни пьяных драк с криками и руганью. Ничего этого больше не было.

Во времена Империи местных обитателей особенно не тревожили, если те не давали на это повода, да и то, в основном из-за какого-нибудь вопиющего случая, вроде ограбления имперского чиновника, отправившегося тайком посетить бордель, или что-то в этом роде.

Пристальное внимание этому району и проживающим в нем аборигенам уделяли мятежники из «Альянса повстанцев». Чувствуя себя среди подобного контингента граждан, как рыбка в воде, разведка мятежников потихоньку полегоньку принялась создавать сеть агентов и осведомителей, которые были глазами и ушами Альянса на Корусанте. После Эндорской битвы, обитатели нижних ярусов, спровоцированные агентами мятежников, попытались отпраздновать это событие на центральных площадях столицы, выражая свое торжество по случаю гибели ненавистного режима. Однако, на Корусанте в то время заправляла Исанн Айсард, и радостное мероприятие буйствующего плебса было скорректировано появлением отрядов полиции, усиленной армейскими частями. Но, не растерявшись, и игнорировав призывы разойтись мирно, сторонники Альянса устроили бойню, вынудив власти к применению жесткого силового варианта решения развития событий, отбив навсегда у остальных смутьянов тягу к подобным выступлениям. Они хоть и запомнили урок, но лютая ненависть к Империи только возросла, к немалой выгоде «официальных» противников Нового Порядка. Залечив раны, и стиснув зубы, представители этой далеко не порядочной общественности оказали много ценнейших услуг мятежникам, помогая приближать день и час падения Корусанта. После захвата имперской столицы, и превращения ее в столицу новореспубликанскую, казалось, что вся она, от парков отдыха, до открытых публичных террас, стала одним нижним ярусом, по которому, засунув руки, лапы, щупальца и клешни в карманы, с довольным видом прогуливались те, кого еще вчера называли сбродом (и чем они в тайне гордились). На всех углах республиканские глашатаи что есть мочи вопили из репродукторов о «Новой эре восшествия демократии», о «Возвращении в несчастную галактику, попранную тоталитарнымправлением Палпатина и его приспешников, фундаментальных основ самого справедливого на свете политического строя», и, конечно же, старых как сама вселенная, но безгранично дорогих сердцу каждого мнительного гордеца, словах-символах — «Свободы,
Равенства и Братства».
Это был медовый месяц любви и согласия между отребьем из сточных канав, и отребьем из «Повстанческого Альянса за восстановление Республики».

<tab>Под ногами что-то прошуршало. «Должно быть какой-нибудь зверек, шныряющий в поисках пищи», подумал человек, но на всякий случай проверил бластер, находившийся в открытой кобуре, прикрепленной к поясу. Мало ли что. Хотя теперь разумных существ в этих краях опасаться почти не следовало. Но вот всякой дряни, вроде нетопырок или броненосных крыс, теперь расплодилось хоть отбавляй.

«А что же было дальше?» пронесся вопрос в его голове, который он адресовал самому себе.

А дальше мало помалу отношения «освободителей» и «освобожденных» начали портиться. Обитатели трущоб не хотели менять своих привычек, вероятно намереваясь окончательно закрепить во всех сферах жизнедеятельности столицы правила улиц «Кровавого коридора». Кое-кого из республиканских бонз это стало раздражать. Те мятежники, что получили образование не в какой-нибудь пивной Нар Шаады или притоне Орд Мантелла, впоследствии стажируя свои знания и умения в пиратских и контрабандистских шайках, даже имели несколько столкновений с независимым мнением жителей нижних ярусов, обернувшихся весьма плачевно. В один прекрасный день, пути в верхние уровни Корусанта просто перекрыли, не пустив их обитателей под естественный свет солнца системы. Чтобы пресечь поднявшуюся шумиху, республиканцы не скупились на «денежные субсидии» — проще говоря, на откуп, и волнения удалось сбить. Кроме того, нужно было что-то делать с имперским сопротивлением, разгоравшимся на Корусанте, а помощь вольнолюбивого сброда была как нельзя кстати. Многие из них принимали участие в штурме «Императорского дворца», и в ходе жестокого боя умудрялись мародерствовать почти на передовой под свист и шипенье лазерных лучей, рискуя головой ради шкатулки со сластями, которая принадлежала какой-нибудь фрейлине. Отличились они и в садистской оргии, устроенной после штурма, когда озверевшие от больших потерь республиканцы принялись убивать без суда всех, кто попался к ним в плен. Не щадили даже детей, женщин жестоко насиловали скопом, расстреливали, жгли, приканчивали несчастных холодным оружием, клыками, когтями и клювами. И, конечно же, вволю пограбили. Хотя сердобольная глава республики Мон Мотма, вместе с не менее сердобольной Леей Органой, обычно всегда пекущиеся о благе различных «заблудших душ», сделали вид, что ничего особенного не произошло, все же ряд ребельских функционеров, среди которых имелись и бывшие имперцы, в силу разных причин перешедших на сторону мятежников, были шокированы этими событиями. С неохотой, но все-таки было предпринято ряд мер, направленных против зарвавшегося «подполья» столицы. С тех пор активность в пределах «Кровавого коридора» и ряда других районов с бандитской репутацией стала стихать. Во время осады Корусанта имперским флотом под командованием Гранд адмирала Трауна, на всей территории столицы ввели строгий комендантский час, жестко пресекая все попытки недовольных устроить очередную бучу. Преступность и ее влияние разлагает любые нравственные настроения и политические убеждения, а во времена Новой Республики преступность и расцвела пышным цветом. Это все было учтено в главном штабе по обороне Корусанта, в котором сидели далеко не глупые люди и экзоты, обладавшие большими полномочиями. Постоянные проверки, паспортный режим, допросы и передопросы всех подозрительных, на предмет причастности к тлеющим остаткам имперского сопротивления, которое хоть и сильно сдало свои позиции, но не было окончательно уничтожено. При случае, солидно доставалось и различным преступным группировкам, вертевшимися под руками у властей, и, зачастую мешавших им действовать более оперативно, как они того желали. А потому, с предупредительности и аккуратности, республиканские силы «правопорядка» перешли местами к откровенному произволу. Ничего другого, собственно, местные обитатели и не заслуживали, хотя очень болезненно воспринимали эти мероприятия, привычно виня во всем злую волю правительства. Вот почему многие из жителей «Кровавого коридора», после снятия осады и отмены военного положения, улетели с Корусанта кто куда, направляясь в родные миры, или в такие же злачные помойки Хаттского космоса. Остальные
тоже покидали ставшими уже захолустьем нижние ярусы, видимо инстинктивно чувствуя, что это сражение за центр галактики не последнее. Конечно, кто-то остался, продолжая проживать в трущобах назло всем перипетиям судьбы. Но таких было немного. И они практически не доставляли особенных проблем.

Внезапно он услышал окрик

— Стой! Кто идет?

Судя по голосу, его задержал, или пытался задержать какой-то мальчишка. В таких ситуациях лучше не провоцировать, ато у патруля могут и нервишки пошаливать.

Новый приказ

— Повернись, но рук не опускай.

Ба, да он и не один. Их как минимум трое. Если он не засек остальных, то, видимо, храбрецы кое-что умеют делать правильно. Один минус на плюс. Первый, кто окликал, приставил к плечу армейскую винтовку, и целился ему прямо в голову, чутко держа его на мушке. Второй выступил из тени, и подсвечивал ему фонариком. Третий обходил колонну, и пока не попал в поле зрения.

— Кто таков? — последовал вопрос.

Все еще держа руки на весу, он хмуро произнес.

— Отведите меня к командиру.

Патруль (а он уже практически не сомневался, что это свои) был несказанно удивлен.

— Так прямо к командиру? — спросил Первый.

— Да, — ответил он.

— Вот и славненько. Оружие есть?

Отстегнутая кобура упала к ногам патруля. Следом туда же отправился и нож с деактивированной термогранатой в персональной ячейке.

— Больше ничего?

— Нет, можете проверить.

Один из патрульных просканировал его одежду, но ничего не обнаружил.

— Чисто.

Он усмехнулся.

— Еще бы. Теперь, господа, исполняйте свои обязанности, раз уж вы меня изволили задержать.
Первый поколебался, но, вероятно являясь главным, нехотя согласился.

— Шагай. — И рукой махнул следовать за собой.

Сейчас они даже ниже поверхности планеты. Возможно, спускались в какой-то тоннель, впрочем, идя по узкому коридору, было не совсем понятно, куда они все-таки прибудут. В голове сновал целый рой назойливых мыслей. Кроме своих сопровождающих, он не заметил больше никого. Эту ситуацию можно было расценивать двояко. Либо остальные так хорошо замаскировались, и совершенно не выдавали своего присутствия, что весьма похвально. Либо дополнительных групп, охранявших территорию, попросту не было. «На что они рассчитывают, на свою электронную систему слежения и контроля?» и следующая мысль «Хочется верить, что я не прав. Не мог же майор Менрис так паршиво все наладить».
Сам он не задавал никаких вопросов, и его спутники не пытались с ним заговаривать, храня молчание. Внешне особенной угрозы они не представляли, но он кожей спины ощущал ствол бластера с осторожным пальцем на спусковом рычажке, находящийся в руке Второго. Непонятно — играют ли они из себя крутых спецов, или, по некоторым признакам, особенности обращения с задержанными хоть и неважно, но знают. Одно вполне могло наложиться на второе. Впрочем, он слишком требователен. Вероятно, парнишки из патруля и так исполняют все то, чему их научили.
Они прошли еще немного, как Первый остановился, и, достав комлинк, произнес.

— Требуется свободный проход в десятом коридоре.

Комлинк коротко заиграл, видимо, давая понять о разрешении, и после этого они продолжили путь. Он думал, что путь еще не близкий, и впереди еще как минимум пара проверок. Но к его удивлению, вскоре они остановились перед тяжелой транспаристиловой дверью, занимавшей чуть ли не пол стенки предполагаемого помещения. Дверь, не смотря на свою громоздкость, неслышно отворилась. На пороге стоял, по всей видимости, дежурный, с нашивками сержанта, державший на изготовку такую же бластерную винтовку как у Первого. В бункере находилось еще несколько человек, сидевших за простым столом, с поставленными перед ними персональными деками, составлявших нечто вроде информационного пункта.

Первый доложил дежурному.

— Сэр, задержан подозрительный в сто семьдесят седьмом районе. Досмотр выявил личное оружие, — бластер армейского образца, нож и термальный детонатор.

Сержант придирчиво осмотрел оружие, потом потребовал документы. Информацию с голокарточки изучали довольно долго, прежде чем один из сидевших за деками что-то передал сержанту.

— Вы хотели, чтобы вас отвели к командиру? — спросил сержант.

Он кивнул.

— Мне нужен майор Менрис. Полагаю, что имя вам знакомо?

Лицо дежурного вытянулось. Предваряя реакцию и возможные расспросы, он добавил.

— Дальнейшее я передам только ему лично.

Повернувшись, сержант отдал одному из часовых распоряжение сообщить все майору, а сам отошел за переборку. Внимательный взгляд скользнул по стенке, находящейся прямо напротив входа. На ней висел старый пропагандистский плакат имперской армии, живописующий борьбу за ценности Нового Порядка. Штурмовик на плакате держал перед собой древний щит, какие были у первых колонистов-людей, только-только начавших заселять миры Среднего Кольца. Об него мутным потоком разбивалась неисчислимая свора мятежников, пытавшаяся добраться до мирных граждан, находящихся с той стороны щита, и которых защищал этот штурмовик. Плакат был обычной агиткой, особенно не затейливой — такие в большом количестве выпускались после битвы при Явине, когда мятежники вдруг стали серьезной угрозой для Империи. Но он увидел для себя нечто новое, доселе неизвестное. А может, просто впервые посмотрел на плакат ясными глазами, очищенными от скепсиса навеваемого от не вполне достоверной и правдоподобной продукции холосети, снабженной материалами Имперского министерства информации, которая, бывало, неправильно интерпретировала события, и частенько вносила в них свои поправки.
Ранее беспечные лица людей (совсем как до Эндора), теперь в страхе глядящих на надвигающийся ужас. Маленький мальчик со своей матерью, которая, держа его за руку, тянула за собой, уводя прочь, и невозмутимость имперского воина, с шевроном добровольца, который как гигант возвышался на страже жизни простых граждан. Все это отпечатывалось в его мозге, с возникающими воспоминаниями из собственной жизни, в большей мере соответствующем развернутом на плакате событии. Свирепость абстрактного «повстанческого Альянса», с мелькавшей из-за спин ребельских террористов темной непроглядности, со всевозможными атрибутами «свободного общества» — с расовым смешением, с упадком Нравственности и Культуры, с попранием Права и Законности, с хищной петлей олигархии, выжимающей из людей все возможные материальные блага для избранных, рожденных властвовать и править. Все, что существовало в Старой Республике, и что было сокрушено Императором Палпатином. Как мерзкий моллюск ялят, обладающий способностью регенерироваться даже из самого маленького кусочка своего рыхлого, слизкого тела, эта непроглядность не исчезла. Да, ее предавали анафеме с сенатской трибуны многие из тех, кто в республиканские времена являлись ее горячими и последовательными сторонниками из знаменитого «Комитета Лоялистов» — сборища вырожденцев, желавших контролировать процессы разложения общества, к немалой своей выгоде. Но они же в тайне взрастили гнусное существо, с каннибальской жадность принявшееся пожирать и осквернять основы Нового Порядка. Паразитируя на давно замшелых идеях, проявляя свою неспособность придумать и противопоставить лозунгам Империи что-то свое, они ухитрились увлечь за собой массу всех недовольных, по большей части экзотов. Наобещали и наврали всем с три короба. Но за ними шли. Шли те, кто чувствовал за собой грехи, которые не простились бы народом Империи никогда. Шли те, для кого верность долгу государству и собственной чести было просто глупым, непонятным и невыполнимым поступком. Шли те, чья жизнь
была просто аморальной. Шли те, чья субстанция нуждалась в регулярной подпитке крови и страданий невинных.
Они сумели одержать временные победы, и сейчас хозяйничали на большинстве территорий Галактической Империи.

…Надпись на плакате гласила

«Задержите наступление тьмы!».

В комнату вошел цивильно одетый мужчина, шатен среднего роста, которому на вид было лет тридцать пять или сорок. Лицо чисто выбритое, ни намека на естественную растительность, — было видно, что утреннему туалету он уделяет должное внимание. Мужчина широко улыбнулся, и произнес.

— Господин майор, очень рад, очень рад!.. В эти неспокойные времена вы как раз вовремя. Позвольте, а где же ваши спутники?

— Все заранее оговорено, они пребудут в разное время и в разные пункты. Кстати, раз уж мы в одном с вами звании, предлагаю обращаться друг к другу по именам.

— Как пожелаете, господин Норвен. Хотите придерживаться фронтовых традиций? Я не против. Так даже будет лучше — усмехнулся Менрис.

— Хорошо, тогда, пожалуй, приступим к делу.

Из лежащего на столе планшета, Норвен извлек небольшой инфочип, и, взяв деку, установил чип в гнездо. В возникшей обширной голограмме схем и сведений, Менрис почти сразу узнал свои данные, отправленные им полторы недели назад по засекреченному каналу с одним из агентов имперской разведки. В обработанных аналитическим отделом сведениях, разумеется, была добавлена и другая информация, но Менрис с удовлетворением убедился, что его многочасовые корпения не пропали даром.
Заметив его довольное выражение, Норвен произнес.

— Как видите, господин Менрис, вы внесли большую долю в общее дело. И за это, Генштаб и лично главнокомандующий благодарят вас.

— Рад, что мои заслуги получили признание на верху.

Норвен многозначительно поднял палец.

— И это еще не все. Кроме благодарности, вас еще также ожидает и награда. Вы получите ее в свое время, когда на Корусант снова вернется в Империю.

Менрис подтянулся, и бодрым голосом произнес.

— Слава Империи!

— Мир и Порядок!

— Награды дело хорошее, но сейчас нам нужно поговорить о более насущных проблемах. Полагаю, что вы введете меня в курс дела?

— В нашем распоряжении, непосредственно в этом секторе, находятся семнадцать тысяч бойцов, — рассказывал Менрис. — Еще пятьдесят восемь тысяч в 10-м, 8-м и 3-ем секторах. Конечно, по уровню подготовки это не штурмовики, но смею заверить выучка у них вполне достойная. Мы даже ухитряемся принимать добровольцев.

— По какому критерию вы их отбираете? Ведь помимо всего прочего, нужно соблюдать и конспирацию. А при таком количестве народа это вероятнее всего затруднительно? — спросил Норвен.

Прежде чем ответить, Менрис покопался у себя в кармане, и достал портсигар. Открыв крышечку большим пальцем, он протянул его Норвену.

— Нет, спасибо. Я не курящий, — сказал Норвен.

Менрис взял сигарету и произнес.

— Вы не возражаете, если я закурю.

— Нет.

Щелкнув зажигалкой, Менрис подкурил сигарету. Шумно затянувшись, и выпустив облачко синеватого дыма, он ответил.

— Собственно, мы пользуемся также и рассылкой циркуляров по своим каналам. Но это так, к слову. Дело в том, что здесь, на Корусанте, осталось много бывших военнослужащих Империи, в силу разных причин, не покинувших планету во время ее захвата мятежниками. Некоторые из них участвовали в спешно собранных боевых отрядах, и оказывали вооруженное сопротивление ребелам. Как показала жизнь, это был, безусловно, благородный порыв, но, к большому сожалению, мало результативный. Нет, в боях мятежников полегло много, хотя и мы понесли потери. Но без баз снабжения, без четкой и единой структуры они все были обречены на провал. Дело в том, что армейцы и флотские, а именно они составляли абсолютное большинство, по-своему понимали задачи сопротивления, и действовали так, словно находились в полевых условиях. Людям Кракена, из ребельской контрразведки, конечно, не составило большого труда разнюхать месторасположения этих отрядов. Большинство из них было уничтожено в кратчайшие сроки, причем республиканцы не брезговали ни чем, только бы искоренить угрозу. Хотя многие сумели избежать волны арестов, поскольку у них было и некоторое преимущество — там практически ни кто не вел должной документации. По сути, ребелы поймали, кого только смогли поймать. В то время единственной сплоченной организацией был «Имперский Фронт». И без ложной скромности скажу, что хлопот мы доставили Мотме больше, чем все остальные вместе взятые.
Конечно, сейчас положение несколько другое, но все ж таки мы сумели расширить свои ряды. Военный костяк организации в основном сохранился из тех, кто не смог легализоваться на гражданке. Но есть и свежие молодые кадры. И их очень много.
Да, за три года своего владычества, ребелы сильно подчистили тылы, но что-то уцелело.

— Вы ведь, кажется, здешний уроженец, и были на планете в это время? — спросил Норвен.

— Я коренной корусантец, и когда возникла возможность эвакуироваться, я предпочел остаться. Да, Корусант, Корусант… во что превратился город, — Менрис сокрушенно покачал головой.

— Впереди еще очень много трудностей, которые, увы, весьма нелицеприятно отразятся на нашей столице. И не только на ней одной. Но, пожертвовав этим малым, мы сохраним двадцати пяти тысячелетнюю цивилизацию.

Менрис внимательно посмотрел на него.

— Звучит несколько цинично, но, пожалуй, вы правы.

Продолжение следует...