В: Фильмом «Месть ситхов» монументальная эпопея Джорджа Лукаса подходит к концу, связывая воедино оригинальную трилогию и трилогию приквелов. Что вы почувствовали, когда написали последние строки новеллизации?

МС: Меня трясло, и я практически расплакался — но, вероятно, это во многом было связано с тем, что книга опаздывала примерно на шесть недель, и что я писал по двенадцать-шестнадцать часов в день, подпитываясь тёмным шоколадом Hershey’s Kisses и огромным количеством кофе и чипсов!

Как только прилив адреналина спал, главным чувством было огромное удовлетворение. Мистер Лукас не только преуспел в связывании всего шестифильмового цикла (причём элегантно), но и мне удалось вплести значительное количество материала Расширенной Вселенной (EU) — ведь я начинал в мире «Звёздных войн» именно как автор EU. Я действительно пытался объединить всю Вселенную «Звёздных войн» в этой истории, и хотя мистер Лукас при своей редакторской правке решил убрать изрядное количество материала EU, он также оставил немало… так что, полагаю, всё, что осталось, лишь немного не дотягивает до «G канона», для всех пуристов.

Также, как знает любой, кто читал мои произведения по «Звёздным войнам» — да и вообще любые мои произведения, — у меня есть почти непреодолимое желание заставить людей подвергнуть сомнению свои предположения и предубеждения… немного их встревожить. Я думаю, что фильм, когда люди действительно посмотрят на него и начнут думать о том, что он означает в контексте всей саги «Звёздных войн», сделает именно это. Это не просто фильм-«сахарная вата». Что сделало написание романа чрезвычайно удовлетворительным опытом.

В: Вас выбрали для написания новеллизации из-за положительной реакции на две другие ваши книги по «Звёздным войнам», «Уязвимая точка» (Shatterpoint) и «Предатель» (Traitor)?

МС: Ну… я не уверен, что «положительная» — это точное слово. «Сильная» может подойти лучше. Хотя кажется, что большинству фанатов книги понравились, есть значительная часть фэндома, которая терпеть не может меня или мою работу — на самом деле, я думаю, у них есть клуб…

Через [издательство] Del Rey до меня дошло слово, что LucasBooks посчитали меня лучшим писателем, чтобы справиться с мрачностью этой истории. Я имею в виду, это во многом то, чем я известен, в конце концов: психологический срыв персонажей под экстремальным моральным давлением. Прочитав сценарий, я предположил, что ещё одна причина, по которой они могли захотеть меня для этой истории, — это моя репутация человека с… определённым талантом к описанию личных поединков — потому что в этой истории целая прорва сражений.

По ходу дела я обнаружил, что изо всех сил пытаюсь придумать, сколькими разными способами можно повествовательно изобразить джедаев (и ситхов!) в бою… (Оказывается, их тоже прорва, если кому интересно.)

В: Вы работали с финальным сценарием, или сценарий менялся по мере написания? Сколько свободы у вас было для импровизации или заполнения пробелов в действии и мотивации персонажей?

МС: Я работал со сценарием в том виде, в каком он был на момент завершения основных съёмок, хотя были некоторые изменения сюжета и переписывания, к которым мне пришлось приспосабливаться, когда мистер Лукас приступил к процессу монтажа и досъёмок. Я придерживался сценария(-ев) настолько близко, насколько считал уместным для романа; в романах есть свои необходимости — где кто-то может вернуться и перечитать переход ещё раз и потратить время на размышления: «Эй, подождите, что тут только что произошло?» — которые в фильме можно проскочить и оставить людей разбираться позже. Мистер Лукас предоставил мне большую свободу действий в отношении диалогов и деталей того и сего, пока я не изменял смысл действия. Единственное место, где у меня действительно не было никакой свободы, — это мотивация персонажей: у мистера Лукаса было исключительно чёткое представление о том, почему все делали то, что делали, и он не собирался позволять мне хоть немного с этим возиться. В конце концов, «Почему» — это то, о чём на самом деле эта история… и забавно то, что пробелов в мотивации в итоге не оказалось. Всё было на месте: в создание этой истории была вложена настоящая глубина человеческого понимания, какими бы простыми ни казались её блестящие поверхности некоторым людям. Когда я не мог понять, почему кто-то действовал определённым образом в определённое время, оказывалось, что я просто недостаточно глубоко смотрел. В конце концов, всё оказалось так ясно — и для меня, во всяком случае, так правдиво — что арки персонажей обладают той же трагической неизбежностью, что и механика сюжета. В очень реальном смысле они и есть механика сюжета.

В: Когда вы встречались с Джорджем Лукасом, что вы обсуждали?

МС: В основном то, о чём я говорил выше. Я пришёл на встречу со списком очень подробных вопросов вроде «О чём думал Мастер Такой-то, когда он…?» и «Почему, собственно, Энакин хотел…». У меня также был список вопросов от Джима Лусено, касающихся «Лабиринта зла», так что нам удалось довольно подробно разобрать предысторию — детали отношений между Лордами ситхов и то, как и почему сепаратисты организовали операцию, которую мы видим в начальных минутах фильма. И, конечно же, мы потратили довольно много времени на обсуждение специфики падения Энакина — что именно толкает его за грань, когда это происходит и что привело его к этому. И, разумеется, нам пришлось немного поговорить о тёмной стороне…

В: Вы упомянули, что принесли вопросы от Джима Лусено на встречу с мистером Лукасом. Насколько тесно вы вдвоём работали над своими книгами?

МС: Мы довольно много переписывались. Мне нужно было понять, как он собирается изобразить отношения между Лордами ситхов, и некоторые другие детали предыстории, особенно где были Оби-Ван и Энакин и чем именно они занимались, и я показал ему Введение (раздел, который немного подробнее раскрывает то, что охвачено в начальных титрах фильма), которое я написал к «Мести», и тому подобное. К счастью для меня, Джим — такой профессиональный мастер, что к тому времени, как я дорабатывал кульминацию Первого акта, у меня уже был полный черновик «Лабиринта» для работы, чтобы свести к минимуму проблемы с расхождениями. Как я сказал выше, частью моей цели здесь было создание романа, который работал бы как часть EU, так и как дополнение к фильму. На самом деле, я понимаю, что следующая книга Джима, в некотором смысле, обрамит «Месть», сделав её стержнем трилогии EU, которая начинается в «Лабиринте» и заканчивается в «Тёмном повелителе» (Dark Lord). Я с нетерпением этого жду.

В: Термин «новеллизация» используется для описания вашей книги, но, возможно, это нечто большее. Новеллизация — это фильм, который, так сказать, переведён в книжную форму; но ваша книга, будучи верной сценарию «Мести», выходит за рамки простого переноса одного медиума в другой, что, к сожалению, кажется участью большинства новеллизаций.

МС: Меня никогда не интересовало написание новеллизаций. И до сих пор не интересует. Особенно для «Звёздных войн». Это слишком важно для меня. Я не столько намеревался написать новеллизацию, сколько пытался воссоздать, исходя из истории и сценария мистера Лукаса, роман таким, каким, я думаю, он мог бы быть, если бы он снимал фильм на его основе, а не наоборот. Я хотел, чтобы это была не просто хорошая новеллизация, а хороший роман. Отличная история сама по себе. Вы должны помнить, что я начинал как фанбой, много лет назад; я смотрел «Новую надежду» более двадцати раз в кинотеатре. Я смотрел «Империя наносит ответный удар» почти тридцать раз. Когда я писал «Уязвимую точку», я вставил небольшой кусочек своей личной истории, просто для собственного развлечения: цифровой опознавательный код, которым Мейс обменивается с Халлеком, переведённый в числа, — насколько я помню — это дата, когда я впервые увидел «Новую надежду». Это был, что уместно, субботний утренний сеанс. Мне было пятнадцать. Я приехал в кинотеатр на велосипеде…

Суть вот в чём: большинство новеллизаций пишутся в условиях крайней нехватки времени. Нанимают писателей, которые хороши и быстры — и они должны быть быстрыми. Я же не быстр… но меня и не просили им быть. Я получил сценарий в декабре 2003 года и сдал роман в августе 2004 года — это почти втрое больше времени, чем обычно даётся на новеллизацию. И мы всё ещё работали над переписываниями и корректировками — чтобы сгладить изменения, которые мистер Лукас вносил в фильм во время монтажа, и чтобы учесть изменения, которые он внёс при своей редакторской правке романа — вплоть до начала этого [2005] года. Потому что все — не только я, но и Del Rey, LucasBooks, LFL и сам мистер Лукас — считают «Месть ситхов» достаточно важной, чтобы книга была настолько хороша, насколько это возможно.

В: Какими были редакторские правки мистера Лукаса? Он был суровым редактором?

МС: Не столько суровым, сколько чрезвычайно дотошным, хотя я подозреваю, что он был бы очень суровым, если бы я не был так скрупулёзно верен духу его истории. Я имею в виду, он буквально прошёлся по ней слово за словом, даже доходя до изменения описательных слов, чтобы скорректировать интонации персонажей. Как я упоминал ранее, он убрал ряд отсылок к EU — особенно те, что отсылали к некоторым старым материалам, которые, как я предполагаю, он предпочёл бы не подтверждать как часть официального канона, если вы понимаете, о чём я. Было только одно сокращение — на самом деле серия сокращений, касающихся продолжающейся метафоры, которой я особенно гордился — которое меня удивило (и, по правде говоря, расстроило; не скрою, это был первый раз в моей карьере, когда я устроил настоящую Полномасштабную Истерику Дивы, во время конференц-звонка с LucasBooks, завывая, чтобы они пошли и сказали мистеру Лукасу, что «Он просто не может так поступать с Моей Книгой!»). Забавно то, что после того, как я успокоился — и пережил мигрень, которую сам себе устроил — я понял, что мистер Лукас был не только прав, а я неправ (в том смысле, что эти сокращения сделали книгу более сжатой и прояснили тематическую арку), но и что его вариант также гораздо чётче высветил сильный моральный посыл… и я обнаружил, что спорил против того, с чем на самом деле полностью согласен. Ох, это было неловко!

В: Многие видят «Звёздные войны» как чистую фантазию и эскапизм. Но книги и фильмы кажутся невероятно актуальными для политической ситуации в США после 11 сентября. Это совпадение? Есть ли для нас предупреждение в судьбе Республики?

МС: Думаю, самый простой способ ответить на это — напомнить людям, что Джордж Лукас — серьёзный режиссёр, который всегда использовал поп-приключения «Звёздных войн» для вдумчивого рассмотрения Больших Вопросов. Под всем блеском и приключениями «Новой надежды» и «Империи наносит ответный удар» ему удалось внедрить в американскую популярную культуру — в западную массовую культуру в целом — одну из самых важных и самых сложных (для западного ума) концепций в мировой мысли. Даже сегодня, почти тридцать лет спустя, люди, не имеющие понятия о Дао, мгновенно понимают, о чём вы говорите, когда упоминаете Силу… Когда в «Возвращении джедая» истинная победа приходит не через битву Повстанческого Альянса, а через отречение Люка от насилия во имя любви — кто-то всё ещё думает, что это была случайность? Так что всё сводится к следующему: я не претендую на знание мыслей мистера Лукаса, но искренне сомневаюсь, что правительство Палпатина было написано с намерением отразить наше собственное. В конце концов, этот распад демократии был заложен, по крайней мере, в общих чертах, тридцать лет назад. Если мы видим отголоски восходящей тирании Палпатина вокруг нас сегодня, то это потому, что мистер Лукас в восхождении Палпатина уловил элементарную природу самой тирании, так же как Люк Скайуокер уловил элементарную природу юношеского, идеалистического приключения. Так что ответ — да: для нас есть предупреждение, и оно совсем не случайно — но я не думаю, что оно там потому, что мистер Лукас пытается критиковать кого-то лично или что-то в этом роде. Как раз наоборот. Он лишь говорит правду о власти. Если мы видим отражение в Америке, то это из-за того, что происходит здесь, с нами, а не из-за того, что в фильмах и книгах.

В: Многие люди видят тёмную сторону как противоположность Силе, нечто ей противоречащее: чёрно-белую дихотомию вроде зла и добра. Каков ваш взгляд на тёмную сторону после написания трёх романов по «Звёздным войнам»? Как он эволюционировал?

МС: Всё, что я действительно могу сказать по этому поводу, — это то, что людям нужно помнить, что это тёмная сторона *Силы*, а не тёмная сторона *и* Сила. Это ключевое различие. Я мог бы вдаться в гораздо большие подробности — в конце концов, моё понимание тёмной стороны было критически важным как для «Предателя», так и для «Уязвимой точки», и это было частью причины, по которой меня наняли написать «Месть», и у меня была возможность немного поболтать об этом с мистером Лукасом — однако, из-за природы истории, я предпочёл бы просто подождать, пока люди смогут прочитать её сами. В конце концов, в «Мести ситхов» читатели смогут заглянуть в головы Лордов ситхов; вы сможете почувствовать тёмную сторону так, как чувствуют её они, что делает всё гораздо яснее, чем просто разговоры об этом…

В: Одна из ироний заключается в том, что при всех разговорах о гневе, страхе и ненависти как пути к тёмной стороне, то, что действительно губит Энакина, — это любовь.

МС: Ну, знаете, есть любовь и есть *любовь*, если вы понимаете, о чём я. Есть причина, почему гнев, страх и ненависть являются путями к тёмной стороне: все они проистекают из одного источника — того же источника, что и определённый оттенок любви. Опасно сладкий, вызывающий привыкание оттенок…

В: Если предназначение Энакина как Избранного, согласно пророчеству джедаев, состоит в том, чтобы восстановить равновесие Силы, то разве он не исполняет это пророчество, переходя на тёмную сторону и служа Палпатину? Разве он не делает просто то, что ему всегда было суждено, и не снимает ли это с него ответственность за его действия?

МС: Хм. Расскажите это теологам. По этой логике, Иуда Искариот не должен быть в Аду. Возможно, более уместно в данном случае, вы также можете попытаться рассказать это греческим трагикам, поскольку трилогия приквелов имеет больше общего с греческой трагедией. Эдип всё ещё виновен в каждом из своих преступлений, несмотря на то, что он не знал, что это преступления — несмотря на то, что ему было суждено их совершить. Мы несём ответственность за то, что мы делаем. За всё, что мы делаем. Точка. Конец истории. Никаких оправданий. Никогда. В случае Энакина это ещё яснее: пророчество ничего не говорит о том, *как* он принесёт равновесие Силе. Не раскрывая ничего (спойлеры вызывают у меня сыпь), позвольте мне просто сказать, что в истории есть не одно место, где у Энакина есть шанс исполнить свою судьбу, не пав. Он выбирает не делать этого. Но он и не совсем избегает наказания за свои преступления…

В: Энакин — Избранный, самый могущественный джедай в истории. Йода и Мейс Винду тоже не слабаки. А позже, конечно, Люк Скайуокер устоит перед искушениями тёмной стороны, которым поддался его отец. А как насчёт Оби-Вана Кеноби? Каков он, по вашему мнению?

МС: Я полагаю, моё мнение очень чётко изложено в тексте «Мести». Я полагаю, на самом деле, что это не просто моё мнение. Я полагаю, что его разделяет, по крайней мере, в некоторой степени, сам мистер Лукас — учитывая, что его редакторская правка оставила все упоминания об этом нетронутыми — что делает его настолько близким к простому факту «Звёздных войн», насколько это возможно. Хотите знать моё мнение? Прочитайте книгу.

В: В «Мести» происходит много ужасных вещей. Любимые персонажи умирают, герой становится злодеем, и тирания восстаёт из пепла демократии. Какая сцена была для вас самой трудной для написания с эмоциональной точки зрения, и почему?

МС: Было несколько сцен, которые были для меня чрезвычайно трудными; в этой истории есть вещи, которые настолько сокрушительны для персонажей — и, следовательно, для меня, поскольку я пишу изнутри их голов — что никакие слова не могут воздать им должное. Единственным ответом был почти кинематографический подход: намекнуть на необъятность их боли через детали жестов и интонаций. Самыми трудными сценами для меня — о которых я до сих пор не могу думать без лёгкого комка в горле, хотя не могу предложить никаких подробностей — были те, где Оби-Ван узнаёт правду…

В: У вас есть любимый фильм по «Звёздным войнам»?

МС: Моим любимым фильмом всегда была «Империя наносит ответный удар». Хотя, судя по тому, что я видел из «Мести ситхов», это вполне может измениться…

В: А любимый персонаж?

МС: Оби-Ван. Всегда им был (хотя Хан идёт вторым с небольшим отрывом). Я уже был поклонником Алека Гиннесса — он был одной из причин, по которой я вообще пошёл смотреть «Новую надежду». И его игра… та сцена, где он даёт световой меч Энакина Люку и рассказывает ему о рыцарях-джедаях старых времён… ну, знаете, я знаю, что сэр Алек думал о фильмах «Звёздных войн», и я не держу на него зла. Он был идеален. Оби-Ван Кеноби всегда будет моим представлением о том, каким должен быть рыцарь-джедай.